Каждый капитан корабля ведет судовой журнал, в котором делает ежедневные записи. Что именно? Отмечает долготу, широту, какие дуют ветры, какие в море течения, а также описывает решительно все, что случается каждый Божий день на корабле и вокруг. Все эти сведения часто помогают другим капитанам, которые следуют теми же маршрутами.
Вы можете сказать, что в плавании, особенно в длительном, все дни похожи один на другой, но это будет неверно. Поверьте мне, каждая минута нашей морской жизни отличается от предыдущей или последующей, и все они полны событий, происшествий и неожиданностей — таких, что подробно описать просто невозможно. Во всяком случае, я не берусь. А потому для этого моего рассказа выбрал более приемлемый и простой для меня способ — познакомить вас с отрывками из моего судового журнала. Конечно, время от времени я стану добавлять какие-то подробности, описания, посторонние сведения. Как у настоящих писателей. Но все-таки я никакой не писатель — так что не взыщите…
Итак, воскресным утром 23 декабря 1787 года мы снялись с якоря и с попутным восточным ветром отправились в путь. Отплытие чуть было не ознаменовалось несчастным случаем: в середине дня один из матросов, который не то убирал, не то скатывал главный парус, внезапно сорвался с реи. Я услыхал крик и, взглянув наверх, увидел, что он падает. К счастью, пролетев половину расстояния до палубы, на которой его ждала неминуемая смерть, он сумел каким-то чудом зацепиться за поперечный трос и был спасен. Я вздохнул с облегчением — первый день плавания не был омрачен.
Матрос чуть не упал с реи.
К вечеру ветер усилился, начался шторм. Он длился два дня, но, слава Богу, к 25-му утих, и мы спокойно встретили Рождество. Однако на следующий день шторм налетел с востока и нанес нам некоторый урон: сорвал цепи с нескольких пивных бочек, закрепленных на корме, и их смыло в море. Та же участь грозила шлюпкам, и с большим трудом мы сумели отвоевать их у шторма. Но от другого несчастья уберечься не смогли: вода проникла туда, где хранился хлеб, и большая его часть намокла и стала несъедобна.
5-е января 1788 года. Вдали видны контуры Тенерифе, самого крупного из Канарских островов, расположенных на северо-западе от африканского материка. Сам остров тонет в туманной дымке, но одна из вершин, напоминающая конскую голову, хорошо видна.
Пивные бочки укатились в море.
Мы встали на якорь в бухте, и я послал на берег одного из своих помощников, Кристиана, с заданием испросить разрешение у губернатора острова на то, чтобы мы во время стоянки произвели кое-какой ремонт после обрушившихся на нас штормов и пополнили запасы продуктов. Разрешение было дано.
Кристиан, с которым я уже дважды выходил в плавание, весьма хороший моряк, несмотря на свою молодость, и многое, что знает и умеет, могу это сказать без ложной скромности, перенял от меня. Я часто приглашаю его разделить со мной обед или ужин, что уже должно свидетельствовать о моем добром отношении к нему. Однако порою мне приходится распекать его за недисциплинированность и чрезмерную заносчивость и ставить на место в присутствии других моряков, что ему, естественно, приходится не по вкусу. Но ведь молодых надо учить, не правда ли?
Капитан Блай распекает своего помощника Кристиана.
На Тенерифе мы запаслись фруктами, овощами, мясом, домашней птицей, вином и 10-го января снялись с якоря. Все члены команды были в добром здравии и хорошем настроении.
Чтобы ускорить наше прибытие к месту назначения, я решил проделать путь до острова Таити без захода в другие порты с целью пополнения запасов, а потому приказал сократить на одну треть хлебный паек, что, конечно, не всем понравилось, но зато раздал рыболовные снасти, и умельцы могли восполнить некоторую нехватку хлеба выловленной ими рыбой.
Запасы воды мы пополняли, когда шел дождь: натягивали над палубой большой тент, а оттуда переливали дождевую воду в бочки. После сильных дождей набиралось до нескольких сотен галлонов.
Сушат корабль и свои вещи.
Но после дождливых дней все быстро покрывалось плесенью, и мы сушили судно, а также свою одежду, разводя небольшие костры, зажигая факелы и обрызгивая некоторые его части уксусом, чтобы не заводился грибок. В общем, работы все время хватало…
26-е февраля, вторник. Мы поставили новые паруса и произвели еще кое-какие работы, готовясь к погодным изменениям в высоких широтах. Сейчас находимся на расстоянии примерно 100 морских лиг, или 300 миль, от берегов Бразилии.
2-е марта, воскресенье. После утренней молитвы я вручил Кристиану письменный приказ о назначении его моим заместителем.
Матрос Квинтел получил двадцать четыре удара плетью.
Понижается температура воздуха, становится заметно холоднее. Мы все меняем одежду на более теплую. Я принял решение наказать одного из матросов, Мэттью Квинтела, за вызывающе наглое поведение: совсем распустил язык, негодяй! Вот и получит двадцать четыре удара плетью. Возможно, это чересчур — ведь уже от пяти-шести ударов вся спина покрывается кровью, а от двенадцати начинает слезать кожа. Но я как человек военный не могу допустить никакого, даже малейшего непослушания, да и вообще на море без железной дисциплины делать нечего. Поэтому такое наказание на корабле не представляет из себя ничего необычного или особо жестокого, все моряки это знают. Я не более безжалостен, чем любой другой капитан.
В начале апреля нам стали попадаться киты, бурые дельфины, морские черепахи, большие скумбрии. Появились птицы — альбатросы и небольшого размера голубоватые буревестники, летающие низко над водой и следующие за нашим судном. Наши матросы умудрялись ловить их на леску с крючком и наживкой, которая забрасывалась с борта корабля, но не в воду, а в небо. Птицы были тощие и от их мяса пахло рыбой.
Ловля птиц на крючок.
В апреле в этих широтах океан неспокоен, временами идет снег или по палубе стучит град, она становится скользкой и приходится то и дело окатывать ее водой с помощью насосов.
Мною овладело серьезное беспокойство, когда я понял бесполезность и даже опасность попыток достичь цели, то есть острова Таити, находящегося в южной части Тихого океана, огибая мыс Горн. Погода была против нас — штормы следовали один за другим уже в течение тридцати дней, и улучшения погоды в ближайшее время не предвиделось. Поэтому я принял решение сменить курс и, сильнее отклонившись на юго-восток, плыть к южной оконечности Африки, чтобы обогнуть мыс Доброй Надежды и уже оттуда, оставив по левому борту Австралию, добраться до островов Товарищества, одним из которых был Таити.
В пять часов вечера 22-го апреля я принял это решение, записал о нем в судовом журнале и объявил команде. Все были довольны. К этому времени люди весьма измучились и устали, восемь из них были больны, но в основном все держались.
Меняют курс корабля.
Следующую остановку для отдыха, ремонта и пополнения запасов мы сделали уже на африканском берегу недалеко от Кейптауна, а через тридцать восемь дней продолжили плавание и в середине августа обогнули мыс Доброй Надежды.
Погода здесь тоже стояла далеко не благоприятная: дул сильный западный ветер, море бурлило, но зато совсем не было туманов. Вскоре ветер сменился на южный, чему сопутствовало появление большого количества альбатросов и буревестников, но стоило ему опять перемениться на северный, птицы исчезли. Шкала термометра показывала значительное потепление — на шесть-семь градусов.
Когда показались берега большого острова Тасмания, я поставил на якорь наш «Баунти» и отправился на шлюпке в поисках удобного места для стоянки.
На месте старых пней выросли молодые деревья.
Я вспомнил: здесь, в этом заливе, мы назвали его Заливом Приключений, побывали мы с моим незабвенным другом и учителем капитаном Куком. Это было одиннадцать лет назад, в январе 1777 года. Тогда здесь жило много туземцев, сейчас — места казались заброшенными. Я обратил внимание на поляну, где мы тогда срубили несколько деревьев. На месте старых пней выросли молодые деревца. Жизнь продолжалась!..
К вечеру я вернулся на борт «Баунти», а на следующий день отправил на берег команду во главе с Кристианом, приказав нарубить деревья, пригодные для того, чтобы распилить их потом на доски, потому что снова нужно было ремонтировать обшивку корабля и палубу. А еще — пополнить запасы пресной воды. Забот у нас хватало, как видите.
Перед отплытием мы по просьбе наших корабельных ботаников высадили на берегу несколько молодых фруктовых деревьев, приобретенных во время остановки в Кейптауне — яблоню, сливу, вишню, грушу, абрикос… Пускай растут и разбрасывают семена по всему острову. Может, кто-то нам скажет когда-нибудь спасибо.
Сажают фруктовые деревья на острове Тасмания.
Вторник, 2-е сентября. Безветренный день не позволяет отплыть с острова. Вечером видны отблески далеких костров — единственные приметы того, что здесь все-таки есть люди.
Среда, 3-е сентября. К середине дня подул норд-вест, мы выбрали якорь и взяли курс на Таити. Продолжаю держать команду на сокращенном пайке, советую не объедаться фруктами, не торопиться съедать все запасы сразу. Однако иные упрямцы не послушали меня, и в результате — у них появились признаки цинги: они ослабели, начали шататься зубы. Я не стал жалеть этих людей и меньше требовать от них — сами виноваты, пускай расплачиваются за свое упрямство. Даже заставлял их наравне со всеми принимать участие в нашем ежевечернем веселье — двухчасовом пении песен и плясках под звуки скрипки. И не из любви к музыке, и тем более не для того, чтобы поиздеваться над усталыми людьми, затеял я все это. И не из жестокосердия наказывал уклоняющихся от навязанного им веселья. А исключительно для того, чтобы таким хотя бы способом сохранить или подогреть бодрость духа у тех, кто почти 250 суток занят непосильной работой — в жару и в холод, под дождем и снегом, в бурю и в штиль, утром и вечером. И они, наверняка проклиная меня сквозь зубы, пели и плясали, бедняги, с искаженными от злобы лицами, а кто-то один неохотно извлекал какие-то неимоверные звуки из своей дешевой скрипки.
Отплытие с острова Тасмания.
Воскресенье, 19-е сентября. При дневном свете обнаружили справа по борту скопление небольших скалистых островов. Никаких признаков жизни на них заметно не было, даже птиц. На имеющихся у меня картах они отмечены не были: видимо, капитан Кук, проплывая здесь в свое время, не заметил их или не посчитал достойными внимания. Я нанес их на карту и дал им название нашего корабля — группа островов Баунти.
Вторник, 25-е октября. В половине восьмого утра увидели небольшой остров Майтеа, находящийся в сорока милях к юго-востоку от острова Таити, который открылся нам к шести вечера.
Они пели и плясали, бедняги…
26-го октября в шесть утра мы прибыли в пункт назначения, проплыв от берегов Англии расстояние в 27 тысяч миль и делая в среднем за одни сутки по 108 миль. Путешествие длилось восемь месяцев.
Мои матросы взбодрились. Остров встречал нас хорошей теплой погодой, густой зеленью на берегу и множеством лодок с местными жителями, выехавших приветствовать нас. Правда, сначала они спросили, кто мы — «тиос» (что означает «друзья») или нет и откуда прибыли — может, из «Претани» (что означает «Британия»).
На оба вопроса мы ответили утвердительно, и тогда они стали взбираться прямо на корабль. Вскоре их скопилось так много на палубе, что я не мог различить, где мои матросы.
И все же мы благополучно приблизились к берегу и встали на якорь.
Их приветствуют жители Таити.
Туземцы расспрашивают о капитане Куке.
