Вероника

Как сложно, когда нужно принять либо «A», либо «B». Ведь обе буквы — равнозначные предпосылки, ведущие к некоторому умозаключению. Но примешь неверную и получишь основательное заблуждение.

Беременна? Ой, мамочки!

Задыхаюсь от неожиданного сообщения, и веря, и не веря одновременно.

Веря, потому что наконец становятся ясны все мои недавние искрометания и заносы. Не веря, потому как у старков искусственно выращенные тела! Не может быть, чтобы у них и у нас была настолько высокая совместимость!

— Это шутка такая? — Я наверное, совершенно круглыми глазами взираю на рассматривающих меня старков.

— Никаких шуток, — подаёт голос симпатичный шатен, который проводил обследование. — Ребёнок мужского пола, без генетических патологий, срок — шесть недель, отклонений в развитии нет.

От подобного сообщения зависаю окончательно.

В себя прихожу, только когда вновь оказываюсь в своей комнате. Борис, усадив меня себе на колени, аккуратненько обнимает. Скорее всего, дожидается, пока исчезнет мое шоковое состояние.

— И что теперь делать? — беспомощно смотрю на него.

— Что за глупые вопросы, Вероника? — опускается на меня шоколадный взор. — Ты не хочешь иметь детей?

— Э-м-м... — Я зажмуриваюсь, потому что в глазах плещется явное непонимание и даже что-то похожее на беспокойство. Плюс ещё множественное число какое-то подозрительное. — Как-то не задумывалась.

— Понимаю. — Лба касаются горячие губы и медленно, краткими поцелуями перемещаются к виску. — Я тоже... — выдыхает тихо, — не думал. Но... — продолжается своеобразное исследование моего лица. — Идея и результат мне нравятся.

Настойчивые губы находят мои, приласкав так нежно, осторожными касаниями, словно старк боится меня напугать своей несдержанностью. И мир снова меняется. Подёргивается маревом нереальности и исчезает, оставляя только того, кто сейчас со мной рядом. Того, кто окутывает уютным коконом из своих объятий, мягкой настойчивости и непреодолимого желания быть с ним рядом.

Я и не замечаю, как мы перешагиваем границу, за которой уже нет возможности вернуться, прекратить безумство прикосновений и ласк. Сознание словно выключается, отказываясь нормально функционировать в подобных экстремальных условиях. А когда соизволяет вернуться...

— Сокровище моё, — шепчет мужчина, крепко, но бережно прижимая к своему телу. — Вот как я теперь отпущу тебя на Превентир! Это же безумие — отправлять тебя в таком состоянии!

— Но ведь так нужно, — напоминаю ему то, что он мне же и доказывал. — И важно.

— Значит, полетишь? — Старк приподнимается на локтях, заглядывая в глаза.

Утвердительно киваю головой. Да, с неимоверно большим удовольствием я осталась бы здесь, с ним, но... Какое-то непонятное внутреннее ощущение заставляет выбрать иное. Помочь другим, не принимая в расчёт собственные желания.

— Спасибо, — почему-то благодарит меня Борис. — Ты так много для нас делаешь. Для меня. — Его невидящий взгляд устремляется куда-то в бездонное пространство за иллюминатором. — У меня есть жена и будет ребёнок, — тихо говорит, с совершенно непередаваемой палитрой эмоций в голосе. — Обалдеть!

И я его понимаю.

Бреду по одному из громадных маршрутных коридоров Превентира, мысленно ругая себя на чём свет стоит. Почему? Да потому, что клялась Борису, что не буду пользоваться традами, и сама же своё обещание нарушила. Нет, причина у меня, конечно, уважительная — проспала, опаздываю в биолабораторию, вот и попыталась добраться до нужного места побыстрее. А в итоге оказалась совсем в противоположной стороне. То есть топать отсюда ещё дольше!

Нервничаю основательно, а мне, в моём положении, это в принципе противопоказано.

Убыстряю шаг, хотя понимаю, что даже такими темпами иду недостаточно быстро. Чувствую, Атанар будет в ярости! В отличие от Лоета он совершенно не выносит моих задержек.

Наконец коридор резко сворачивает вправо и заканчивается глухой стеной, у которой я и останавливаюсь, морально настраиваясь на выговор. Прикладываю к гладкой поверхности ладонь и, проскочив в образовавшееся отверстие, попадаю в царство сумасшедшего биолога.

Почему «сумасшедшего»? Да хотя бы потому, что ни один нормальный учёный не будет с маниакальной одержимостью коллекционировать то, что я регулярно лицезрею на стенах его лаборатории — человеческие геномы. Все стены уставлены этими «пробирками». И ведь пополняется наборчик. Бр-р-р...

Высокий старк в лиловом комбинезоне, чуть согнувшийся над панелью рабочего стола, оглядывается, быстрым движением откидывая с лица угольные до плеч прямые волосы. Хмурится — чёрные брови сходятся на переносице. Тёмно-серые глаза смотрят с укором.

— Ты опять опоздала, — сердито выговаривает, выпрямляясь и скрещивая руки на груди. — У меня не так много времени на твоё обучение.

Я молчу, даже глаза опускаю покаянно. Пусть считает, что мне стыдно. Хотя я-то в чём виновата?! Я что ли поселила саму себя так далеко от его лаборатории? К тому же у этого старка до невозможности тяжёлый характер. И какие бы оправдания я не привела, он всё равно будет недоволен.

Не дожидаясь распоряжения, подхожу и опускаюсь в уже привычное, знакомое кресло. Сколько раз мне пришлось в нём посидеть? С десяток? Или больше? Считать я уже перестала, так что не задумываясь надвигаю на голову шлем и откидываюсь на спинку, устраиваясь удобнее. Атанар, продолжая бурчать что-то себе под нос, достаёт информационный модуль и погружает его в консоль вильюрера. И тут же в ладонь вонзается маленькая игла. Морщусь. Нет, совсем не больно, просто вспоминаю, что опять будет болеть голова...

Просыпаюсь также медленно, как и засыпала. Ох, нехорошо-то как! Состояние такое, словно меня крутят на карусели. Предметы перед глазами плывут в стороны, в ушах шумит. Я судорожно стягиваю с головы шлем и сглатываю. Тошнота не проходит. Только бы не вырвало!

Вот и скажите на милость, куда же он ухитрился впихнуть информацию на этот раз? Наверняка вблизи вестибулярной зоны. Неужели другого свободного места не нашлось?

Невидящим взглядом впиваюсь в лиловую спину Атанара.

— Плохо? — бросает тот, почувствовав моё движение.

Мне остаётся только невнятно простонать в ответ. Кивать бесполезно, всё равно не увидит. Да и лишних движений лучше, пожалуй, не делать.

Может, это и удобно — получать знания, не прикладывая к этому никаких усилий. Записал в мозг информацию, и ладно. Теоретически. А на практике...

— Возьми, — ворчит Атанар. Разворачивается, протягивая мне маленький белый шарик. — Лучше? — нетерпеливо спрашивает, едва я кладу его в рот.

А подождать с вопросами нельзя? Лекарство до безумия медленно растворяется.

— Кажется, да, — говорю осторожно. Голова ещё кружится, но сообщать об этом старку я не рискую. Ох, как же с ним тяжело общаться! Удивляюсь, что я столько времени продержалась. Правда, Борис предупреждал меня насчёт специфического характера местного биолога, так что морально я была к этому готова.

— Давай-ка, — торопится он, — надо проверить запись.

Над столом формируется виртуальная схема. Рамки в виде кубиков, сфер, пирамид, а внутри что-то движется, только мелкое. С одной стороны — к их технике я привыкла, а с другой — до сих пор удивляюсь! Я бы ещё поняла, если бы эти объёмные изображения формировались с помощью, ну не знаю... лазерных лучей например, так ведь нет, все они словно слеплены из сгустившегося, очень плотного воздуха. Вот и как так получается?

К сожалению, информацию об этом мне в мозг не вкладывают. Видимо, не та специализация.

Атанар ловко попадает пальцем в одну из рамок. Изображение увеличивается, проявляются неразличимые ранее детали.

— Что это? — слышу избитый временем вопрос. Потому что задает он его первым после каждой такой «процедуры».

Отвечаю машинально. Информация выплывает откуда-то из глубины сознания. Я на ней даже не концентрируюсь, потому что если это делать, то ничего хорошего не выходит. Только сбиваюсь. А так получается само по себе. Какое счастье, что вытащить из памяти этот материал можно только при наличии определённой ассоциации, логической цепочки! Не представляю, как бы я себя чувствовала, если бы разом вспомнила всё, что в меня впихнули.

Старк одним быстрым движением ладони очищает экран (то есть воздух над столом) и протягивает мне синюю модульную таблетку.

— Запись в порядке. Обработай это. Если возникнут проблемы, сразу вызовешь меня. Я жду результат.

Беру накопитель и сползаю с сиденья. Всё. Атанару до меня больше и дела нет. Снова уставился в свою работу. Что он там ваяет, бог его знает, меня пока до практики не допускают. Только задания каждый раз какие-то дурацкие задают. И всё ничего, если бы не сведения, которые в меня впихивает прибор Атанара. Такое ощущение порой создаётся, что в том, что я учила в универе, и в том, что он закладывает в мой мозг, есть какое-то противоречие, потому что периодически наступает своеобразное отторжение информации — не лезет она в голову и хоть ты тресни! А бывает и хуже — понимаешь, что полную ересь читаешь! Вот так-то...

Топаю обратно к себе. На трады принципиально внимания не обращаю. Хватит с меня экспериментов. Буду по-старинке. Ножками, ножками.

Вернувшись в свою каюту, выкладываю модуль на стол и заваливаюсь на кровать. Сразу работать я не собираюсь. Голова какая-то деревянная сегодня. И тошнит опять! Но это уже точно не от манипуляций с моей памятью. Банальный токсикоз, как разъяснил напоследок, перед отлётом на Превентир, Дан — тот самый медик с «Треона». Надавал кучу капсул, которые, как мне кажется, не помогают ни на йоту, порекомендовал «не перенапрягаться» и умыл на сём руки.

Ага. Ему легко говорить! Видел бы он, в каком сумасшедшем доме мне приходится обитать! И какой плотный у меня график! Я буквально разрываюсь между экспериментами в лаборатории Лоета и обучением у Атанара.

Небольшой отдых значительного облегчения не приносит, но я заставляю себя собраться и сесть за стол. Может, в процессе работы станет легче?

Загружаю накопитель в вильюрер и раскрываю экран увеличителя.

Ну-с, теперь посмотрим. Что сегодня?

Струя изменённого воздуха формирует изображение. Спиральная молекула. Невероятно, удивительно прекрасная. И до жути знакомая. Вот только...

Всматриваюсь внимательнее и с трудом отрываю взгляд от экрана. Моё сердце учащенно бьётся. Не может этого быть!

Я ошиблась? Перепутала и случайно загрузила не тот модуль?

Вытаскиваю образец из подставки и верчу в руках синюю таблетку. Нет, всё верно.

Но тогда… Разве это возможно?

Возвращаю модуль в увеличитель и снова придирчиво изучаю изображение.

Молекула отчетливо просматривается, чуть поворачивается, словно позирует. Даже искажений почти нет. Это может быть только нуклеиновая кислота. Именно в ней должна быть вся информация об организме. И всё бы ничего, если бы не одно огромное НО. У неё нет положенных ДНК двух переплетённых цепочек.

Их три.

Ошалеваю от осознания, что все мои представления о молекулярной генетике сейчас полетят в тар-тарары. Минут пять сижу и выстраиваю в сознании логические цепочки взаимосвязей, которые хоть как-то позволят решить возникающие нестыковки.

Более или менее, но, в конце концов, у меня это получается. Так. Теперь можно посмотреть, а что же мне, по мнению Атанара, с этим «фактом» сделать-то нужно?

О-о-о! Я это должна в хромосому упаковать! И как, позвольте спросить? Она же никаким боком на гистоны не накрутится! Даже если петли оставлять.

Кручу, кручу её, а она всё равно обратно разворачивается. Я уже все возможные варианты перепробовала. И белки меняла, и ферменты добавляла. И всё без толку.

Проблема? Проблема. Вызвать Атанара? Вроде как он помощь предлагал? Можно, конечно, но как-то не хочется. Гложет червячок в глубине сознания, что я и сама могу с этим справиться!

Путём проб и ошибок до меня наконец доходит, что нужно структуру самих белков менять. Вот чёрт! А попроще задачку задать, никак нельзя было!

Приходится моделировать биосинтез, на этой же цепочке искать нужные гены, стимулировать транскрипцию, а потом и трансляцию запускать. В итоге получаю что-то приличное, на которое ДНК со скрипом, но надевается. Компактненько так. Мне даже нравится. Отправляю результат Атанару и смотрю на часы. Мамочки! По земному времени далеко за полночь уже! Во, как меня затянула-то проблемка!

Вырубаю технику и, теперь уже с целью капитально выспаться, валюсь на кровать. Называть это настоящей кроватью, конечно кощунство. Так, просто упругая горизонтальная поверхность подходящего размера. Но отдыхать на ней можно.

Первое, что вижу утром — световой сигнал вильюрера. Значит, для меня есть сообщения. Вариантов немного: Борис, Атанар, Лоет. Активирую программу и опознаю весьма специфический отзыв от местного биолога, который раскритиковал моё вчерашнее творение в пух и прах, мотивируя тем, что синтез я провела по-дилетански и моё «произведение» хорошо, если на час стабильность сохранит.

Фыркаю возмущённо. Ему хорошо рассуждать! А я, как проклятая, весь день и вечер с этой молекулой провозилась. Вот и где благодарность?

Кстати, заканчивается сообщение распоряжением срочно прибыть в лабораторию.

Интересно, если это так важно, почему тогда вильюрер меня не разбудил? Или Атанар соответствующий статус сообщению забыл присвоить?

На всякий случай проверяю, нет ли аналогичного запроса со стороны техника. Этот тоже любит неожиданно выдернуть меня к себе.

К счастью, сегодня, по всей видимости, я ему не нужна, так что быстренько закидываю в себя завтрак, наскоро привожу в порядок волосы и чинно иду в лабораторию. Хватит с меня скоростей!

Заваливаюсь в проём и...

Ох ты ж! Чуть назад не отскакиваю от неожиданности. На брюнете, поверх его обычного комбинезона, полупрозрачный защитный костюм. На затылок сдвинуты капюшон и маска. И выглядит он во всём этом великолепии, как куколка бабочки, причём явный мутант-переросток, да ещё и с конечностями.

— Давай, — нетерпеливо бросает Атанар, — надевай защиту и помоги мне.

Интересненькое дельце, раньше он и близко не подпускал меня к лаборатории. Что за благодать на него нашла. И вообще, он здороваться научится когда-нибудь?! И просить нормально заодно!

— И тебе доброго утра, — решаю поучить его вежливости. — А волшебное слово?

Поворот головы. Недоумевающее выражение на классическом лице, быстро сменяющееся возмущённо-сердитым.

— Бегом!

Вот и весь разговор. Он отворачивается, натягивая на голову всё, что можно там разместить, и растворяет тонкую перегородку в герметичном отсеке.

Показываю ему (спине, вернее) язык, влезаю в костюм и ныряю следом.

Да-а-а... А помещение-то впечатляет!

Ощутимо большое, потолок высокий, вдоль стен — целая вереница эмиссатов. Ой, какое слово я вспомнила! Знать бы ещё, что это такое! На магазинный стенд с микроволновками похоже. Такие же шкафчики с прозрачными дверцами.

В центре отсека — четыре многоуровневых лабораторных стола с нависающими сверху увеличителями. Как раз к одному из них Атанар и направляется.

Подхожу и останавливаюсь сбоку. Скажет хоть, что делать-то?

— С управлением справишься? — раздражённо интересуется.

Да что с ним, сегодня? Вроде как сам хочет, чтобы я помогала, и сам же недоволен. Нелогично. С другой стороны — он же старк. Кто сказал, что его умозаключения так легко можно понять?

Поворачиваюсь к консоли. Справлюсь? Кажется, ничего сложного. Надписи я понимаю, а попадать в «пустые» кнопки, не сжигая технику, по-моему, уже научилась.

Киваю утвердительно.

Атанар достаёт контейнер, делает забор материала и переносит на рабочую поверхность. Требовательно на меня смотрит.

Ой! Я что-то сделать должна? Мог бы и подсказать на первый раз.

Судорожно скольжу взглядом по консоли. А! Вот! «Старт-активация». Провожу пальцем по голографической настройке, сформировавшейся на уровне глаз. Увеличитель приходит в движение, хищно размещаясь над препаратом и выпуская рабочие инструменты.

Этого оказывается достаточно, и стар перестаёт сверлить меня взглядом, приступая к процессу.

На всякий случай просматриваю остальные надписи, чтобы хоть приблизительно понимать, какие ещё имеются функции управления. Внезапно до меня доходит, что освещения для работы явно недостаточно, и прибавляю яркость. Биолог косо на меня взглядывает, но действия не комментирует. Надеюсь, что всё делаю правильно.

— Подержи манипуляторы, — просит старк. А голос у него, кстати, вполне так ничего себе. Приятный. Когда не раздражается, конечно.

Засовываю руки в перчатки и фиксирую пальцы в том же положении, в котором находятся его.

Экран увеличителя чуть поворачивается в мою сторону. Вскидываю на него глаза, проверяя не сбился ли щуп, и вижу клетку. Без ядра. И разбросанные хромосомы. Используя ещё одну пару микроманипуляторов, Атанар ловко оттягивает одну из них в сторону.

— Увеличение на сорок, — приказывает.

Сообразив, что для фиксации одной руки вполне достаточно, вытаскиваю вторую и активирую переключатель.

Изображение тут же расползается вширь. Тоненькая ниточка превращается в гигантских размеров батон из плотно скрученной ДНК.

— Рестриктазу, — следует новое распоряжение.

Осматриваю стол, нахожу нужный препарат и, пока я распыляю ферменты, биолог маркирует молекулу, отыскивая нужные участки.

— Ага... — удовлетворённо пыхтит брюнет. — Здесь!

С любопытством смотрю на экран. Направленные реагенты вырезают отмеченные фрагменты. Катализаторы закрепляют на их местах новые кусочки молекулы. Весьма необычно осознавать, что всё в этом мне знакомо и понятно.

Вижу, что Атанар закончил работу и теперь сворачивает хромосому. Значит, моя помощь ему больше не нужна. Снижаю освещение, уменьшаю масштаб изображения и убираю руки подальше от прибора. Клетка слегка пульсирует, словно ей не терпится продолжить деление, на котором её остановили.

Старк сам выключает экран и достаёт пластину с биологическим материалом.

— Почему вы меняли эти гены? — не удерживаюсь я от вопроса. Интересно ведь!

— Сама как считаешь? — переадресует вопрос, запихивая пластину в ближайший эмиссат. Аппарат радостно щёлкает, принимая материал, и жадно захлопывается.

— Э-э-э... — прикидываю варианты. — Вы хотите получить устойчивые мутации?

Атанар кивает.

— Ага, — соображаю я. — Это понятно. Но по каким признакам?

— Признаки ей нужны… — хмыкает брюнет, проверяя программу эмиссата. — Ваши человеческие тела слишком многого не умеют. Да, приспособлены к выживанию неплохо. Весьма неплохо. Но нам-то нужно кое-что ещё...

С опаской смотрю на уже растущий в эмиссате комок. Ого! Ну и скорость клеточных делений! Получается, что Атанар пытается не просто вырастить тела, о которых мне говорил Борис, а с нужными старкам признаками?

— Что именно? — Я отрываюсь от созерцания, понимая, что если сейчас остановлюсь, то так ничего и не узнаю.

— А ты действительно излишне любопытна, капитан был прав, — не ответив на мой вопрос, вдруг заявляет старк. — Не боишься, что знания окажутся слишком тяжёлым грузом?

— Нет. — Качаю головой, не понимая, в чём собственно проблема?

Брюнет с пристальным вниманием смотрит на меня, словно прикидывает — стоит ли развивать эту тему дальше? Его взгляд ощутимо так напрягает. Всё-таки стальные глаза и чёрные волосы — это сильно.

«Разве капитан ни разу не говорил с тобой так?» — слышу его голос у себя в голове.

Вздрагиваю. Вот ведь! И этот туда же! Не самые приятные воспоминания связаны с этой их способностью.

— Да... говорил.

— Вот и ответ на твой вопрос. — Атанар пожимает плечами и отворачивается.

Н-да! Значит, старки меняют человеческое тело, чтобы не просто иметь возможность существовать в нём, а ещё и делать то, чего люди не умеют! Например, разговаривать телепатически...

Но как же он проворачивает это? Он ведь не сможет использовать их гены — у них ДНК совсем другая. Я видела её вчера. Уверена, что это и есть их «нормальный» геном. И с нашим генетическим кодом прямых соответствий в нём точно нет. Вот только... Атанар ничего нового не добавлял, просто менял структуру уже существующего гена. Но это значит… А то и значит, что потенциально и люди способны к телепатическому общению! О как! Занятно...

Правда, спрашивать об этом Атанара я, наверное, не рискну. И так слишком много сегодня болтаю. В конечном итоге его терпения не хватит и он рассердится. Это точно. Уже проходили. Атанар в гневе — зрелище не для слабонервных. А я спокойно жить хочу. Без вынужденных эмоциональных потрясений.

— Скорей, — торопит меня биолог. Он вернулся к панели эмиссата и уже открывает начальную программу. — Работаем в том же режиме ещё раз. Смотри внимательно и запоминай, я сделаю ещё один образец. Остальные будешь менять сама.

О, нет! Сама? А как же помощь? Ну можно, конечно, и одному с этим справиться, но...

Короче, смотрю и соображаю, как эффективнее к этому вопросу подойти, а заодно вникаю в то, что он там «наменял». Я же в первый раз не углядела! Не так много, кстати! Не в одном гене, а в шести, но задача выполнимая. Попробую!

В итоге свой первый образец я порчу. Нарезаю такого, что клетку приходится утилизировать.

Ох, как же мне стыдно! Хоть в глаза Атанару не смотри. Правда, он меня не ругает, ворчит только что-то невразумительное и кивает на контейнер.

Тяжело вздыхаю и вытягиваю новую пробу. Сосредотачиваюсь и вдумчиво, медленно выполняю положенные процедуры. Времени на это мне требуется гораздо больше, чем ему, но Атанар просто стоит рядом, ничего не комментирует, смотрит. Чёрт! Вот чувствую, что с последним геном я напортачила!

— Ещё раз. — «Надсмотрщик», подтверждая мои опасения, недовольно морщится, отправляя результат работы на переработку.

Пф-ф-ф! Начинаю заново. Ну, на этот раз, кажется, всё должно быть в порядке. Ошибки свои я поняла. Выдыхаю облегчённо, уменьшая масштаб. Получилось? Перевожу взгляд на брюнета. Кивает утвердительно, забирает плаcтину и помещает в эмиссат.

— Продолжай, — распоряжается и уходит за соседний стол, активируя второй увеличитель.

Итак, можно считать, что стажировка пройдена и начинается практика?

Делаю новый забор материала, и понеслось. Через десять таких «повторов» у меня руки уже отваливаются. И спина болит. И ноги стоять отказываются. А Атанар работает как железный. Интересно, сколько он успел?

Разгибаю спину, расправляю плечи, потягиваюсь и оглядываюсь, считая активные эмиссаты. М-да, двадцать шесть! Против моих тринадцати (из которых два испорченных, кстати!).

— Устала? Хочешь отдохнуть? — Брюнет косится в мою сторону, заметив движение.

— А можно? — хлопаю глазами.

— Иди уже, — усмехается. — Завтра приходи.

— Спасибо, приду, — бурчу я и топаю к выходу. Заразилась от него сварливостью, что ли? Вываливаюсь из лаборатории и вылезаю из «обмундирования».

Едва переставляя ноги, ползу к себе. А когда доскребаюсь до двери, то уже готова, как моряки, сошедшие на берег после длительного плавания, упасть на колени и целовать землю, то бишь пол. Дошла! Вот — счастье-то какое!

Перешагнув вход, смотрю на часы. Ну что. Я, в принципе, так и думала. Не так поздно, как вчера, но как-никак двенадцатый час. Ночи, разумеется. Укатал Атанар меня, сегодня. И не просто, а так, что я и про обед напрочь забыла!

Оперативно и практически не глядя добываю еду, потому что глаза всё равно слипаются и не увидят, что конкретно я ем. Заваливаюсь на кровать и отключаюсь.

Последующие дни кажутся мне бесконечными и ужасно однообразными. Атанар перестал меня обучать, и теперь приходится заниматься исключительно изготовлением образцов. День за днём одна и та же рутинная работа. Сколько я этих клеток обработала, уму не постижимо, а с учётом, сколько их сделал неутомимый брюнетик, так и вообще!

Вот если бы хоть ненадолго сменить обстановку! Я даже начинаю жалеть о том, что Лоет временно оставил меня в покое. И если вначале, когда Атанар меня ещё только обучал, техник ухитрялся выбирать время, чтобы проводить исследования, то вот теперь... Хотя, может, у них такая договорённость?

В очередное «утро» (которое здесь весьма условно, кстати, иллюминаторов-то нет и ориентироваться только по времени можно), дотопав до лаборатории, застаю Атанара за непривычным занятием. Всё в том же защитном костюме он совершает на первый взгляд практически шаманские действия. Открыв эмиссат, вытаскивает контейнер с эмбрионом, проводит над ним медного цвета палочкой, ставит на место., закрывает крышку и переходит к следующему.

Полюбовавшись на малопонятное, с моей точки зрения, занятие, решаю присоединиться и выяснить эзотерический смысл его телодвижений.

— Здравствуй, Атанар, — приветствую эту куколку-переростка. — Помочь?

— Давай, — разрешает тот, уступая мне место у бесконечного ряда эмиссатов. Здороваться со мной он категорически не желает. Ну да ладно.

В итоге я открываю и достаю, а он просвечивает и ставит на место. Процесс слегка убыстряется. Только интересным его назвать можно с бо-о-ольшим допущением. До тех пор, пока прибор в руках старка не вспыхивает красным. От неожиданности я едва не роняю очередной эмбрион, а биолог с совершенно безразличным видом вскрывает контейнер и вываливает содержимое в утилизатор, следующий за ним по пятам.

— Отклонение, — объясняет Атанар, замечая мою изумлённо-вытянувшуюся физиономию. — Нам не подходит. Использовать нельзя.

Понятно. Жаль. Мы столько времени на их создание потратили!

Перемещаемся дальше. И снова красный сигнал. Ну что за напасть? Хорошо хоть на них не написано, но чувствую, моя это работа! Помню же, что сама в этот эмиссат пластину помещала.

И как я так напортачить могла? Вроде старалась. Становится не только обидно, но ещё и стыдно.

Правда, вскоре чувство вины исчезает бесследно, потому что следом Атанар выбраковывает эмбрион явно из своей партии. И ещё один, рядом. То, что это его «работа» у меня сомнений нет. Я до этих «этажей» при всём желании не дотянусь — ростом не вышла. Это старку, что два метра, что три — без особой разницы.

В итоге весь день потратив на проверку, я возвращаюсь к себе в полном душевном разладе. Ох, не дают покоя моральные соображения касательно этического аспекта того, чем мне пришлось сегодня заниматься!

Можно сказать, что меня мучают угрызения совести. Ведь я, своими собственными руками, сначала вмешиваюсь в природу клетки, а потом ещё и уничтожаю «негодный», на мой взгляд (то бишь, взгляд Атанара), формирующийся организм! Живой организм!

Провожу рукой по животу. Там, внутри меня, растёт тот, кто имеет сходную с ними генетическую структуру. Такой же маленький комочек из живых клеток, который, наверное, необычайно сильно цепляется за возможность выжить и попасть в этот мир. А я убиваю таких же, как он.

Вот и как к этому относиться?

Можно, конечно, послать свои измышления куда подальше и успокоиться. Ведь цивилизация старков намного старше, и уж если они позволяют себе так вольно обращаться с природой, то какое право я имею вмешиваться? И высказывать своё мнение? Но будет ли правильно — придерживаться подобной позиции?

Придётся поговорить об этом с Атанаром. Уверена, что ему мои «заскоки» не понравятся, но я так не могу...

На следующий день мнусь, не зная, как начать разговор. На десятом «браке» решаюсь. Правда, захожу с тыла.

— Атанар, а почему так много этих... — запинаюсь, не зная, как бы корректнее назвать дефектные эмбрионы, — неправильных зародышей.

— Много? — Он удивлённо вскидывает брови. Смотрит на меня и начинает хохотать.

Тут я изумляюсь неимоверно, рот открываю и только глазами хлопаю. Атанар смеётся?! Он же никогда себе такого не позволял! За всё то время, что мне приходилось с ним общаться, ни разу даже не улыбнулся. А тут!

Это что, я на них так действую? Помню, Борис тоже, пока со мной тесно общаться не начал, относиться к ситуациям с юмором не умел. Только злился.

— Много? — повторяет брюнет, вытирая тыльной стороной запястья выступившие слёзы. — Ох, Вероника, да если их в итоге хотя бы десятая часть останется, будет просто замечательно!

Надолго выпадаю в осадок. От того, что этот, чрезвычайно основательный и ужасно въедливый, старк смеялся — раз (впрочем, уже переварили). Плюс, по имени меня назвал — два (что совершенно дико). И, наконец, от общей постановки вопроса — три.

Нет, конечно, я знаю, что количество клеток, прошедших обработку, было колоссальным. Сама делала. И вероятность технического сбоя всегда остаётся высокой. Но не настолько же?! Хотя, похоже, именно настолько. М-да-а-а...

И так меня выбивает из колеи сложившаяся ситуация, что даже про моральные принципы забываю совершенно. Надо же! Такая вероятность, и нормально...

Кстати, биологу посмеяться, судя по всему, полезно — работает ещё быстрее, чем обычно. В итоге успеваем за день пройти весь «выводок».

И на следующий день. И в последующий. И ещё один. Я уже выть готова от скуки. Скорее бы эмбрионы подросли, что ли! В эмиссаты скоро помещаться перестанут. Те, которые мы первыми заложили, уже такие огромные! Выглядят совершенно как трехмесячные, хотя прошло недели две от силы. Любопытно, Атанар не переборщил ли со стимуляторами развития? Или так тоже положено?

Между прочим, он оказался прав, осталось не более тридцати зародышей, и теперь нам ясно — вот эти точно будут совершенно нормальными организмами.

Проверяя их в последний раз, я наконец получаю возможность убедиться в том, что подозревала уже пару дней. И полученный факт меня ощутимо эдак напрягает. Ведь все выращиваемые эмбрионы оказываются мальчиками.

Разумеется, я прекрасно помню давний разговор с Борисом на этот счёт. Тогда он не захотел объяснить мне, почему у них нет старков женского пола. Просто выдал информацию и всё. А вот обычно мрачный брюнетик сегодня в непривычно хорошем настроении. Попытаться узнать это у него? Я давно не приставала с вопросиками. Может, прокатит?

Мне везёт.

— На самом деле, — снисходительно начинает объяснять тот, услышав мой вопрос, — нам всё равно, в каком теле мы находимся, и уж тем более абсолютно безразлично, какого оно пола. Главное, чтобы мозг организма был способен удержать ментальную энергию той мощности, которой располагаем мы. Это просто. К примеру, разум кошки может занять место разума человека, без каких-либо изменений, а вот обратный процесс неизбежно приведёт к дроблению энергии и разрушению личности. Корковых структур не хватит для стабилизации энергетического уровня. Человеческий мозг довольно сложен, однако этого недостаточно для того, чтобы наша энергия не распадалась при переносе. Поэтому я и меняю те несколько генов, которые слегка корректируют структуру мозга. Немного усовершенствую его. Понятно?

— В общих чертах, да. — Я киваю, делая умное лицо. Любопытно, а причём здесь женщины? Или у них, как и у земных самцов, комплекс мужского шовинизма?

— Нужные гены я встраиваю именно в хромосомы, определяющие мужской пол, — к счастью, не догадываясь о моих мыслях, продолжает читать лекцию Атанар. — Поэтому все тела, которые мы выращиваем, — мужские. Мы решили, что так легче контролировать ассимиляцию.

— Что контролировать? — не врубаюсь я и напрягаюсь. Что-то новенькое? И я не в курсе?!

— Не важно, — спохватывается Атанар и подозрительно эдак на меня смотрит.

Ага! Похоже он проговорился. Только о чём? Ассимиляция… Вот ведь незадача! Теперь от любопытства просто распирает! Насколько я помню, значений у этого термина много: смешение, синтез, потеря чего-то. А что оно означает в контексте фразы Атанара? Может, некая интеграция в человеческое общество?

— Ты помнишь? — напоминает старк, отрывая от процесса размышления. — Мы завтра перемещаем эмбрионы.

— Куда? — с нескрываемым любопытством взираю на него.

— Завтра и узнаешь, — сердито прищуривается.

Ну-у-у! Теперь я ему настроение испортила. Интересно, стоила полученная мной информация такой «жертвы»? Он же теперь неделю дуться будет! А я — терпеть!

Топаю к себе и понимаю, что до сна ещё часа четыре. Значит, можно не торопиться отправляться на боковую и просто заняться ничегонеделанием.

Брожу по комнате. Проверяю входящие сообщения. Пробегаюсь по земным новостным сайтам. Не нахожу ничего интересного. Словно затишье какое-то!

Интересно, чем Борис сейчас занимается? Прикинув длительность моего пребывания, получаю, что я не видела его с месяц, а может и больше. Он даже через удалённую связь со мной только пару раз общался. И сообщений ни разу не оставлял. Не хочет отвлекать от работы? Или занят? Или забыл? Тоже возможно. Так и подмывает заплакать, потому что я безумно по нему скучаю.

Устав от эмоциональных перегрузок, запускаю какую-то безумную космическую стрелялку и принимаюсь с упоением уничтожать монстриков, гоняясь за ними по коридорам космической станции. Обычно мне такие игры не слишком нравятся, стратегии интереснее, но сейчас другой случай. Чтобы снять стресс — самое то.

Просыпаюсь с трудом. Вроде легла нормально, правда, уснуть оказалось сложно, всё крутились разные мысли в голове. Зря я вчера позволила себе так эмоционально отреагировать на воспоминания, да ещё и играла долго, — вот и уснула непонятно во сколько.

Сползаю с кровати и, в меру сил и возможностей, привожу себя в более или менее нормальное состояние. Медитативно проглатываю завтрак и в лёгкой прострации топаю ко входу в лабораторию.

Спокойная жизнь на этом заканчивается. Дальше мне приходиться крутиться, как белке в колесе. Мы по очереди вынимаем каждый эмбрион, проверяем ещё раз на наличие дефектов. Вакцинируем и добавляем стимуляторы, модуляторы и ещё целую кучу разнообразных веществ в раствор. Замеряем функциональные параметры, берём генетическую пробу, а выданный диагностом паспорт прикрепляем к контейнеру, аккуратно упаковываем и помещаем в транспортный модуль. И всё сначала. И так пятнадцать раз.

По всей видимости, оставив остальные эмбрионы на завтра, Атанар проверяет, прочно ли закреплены контейнеры, и включает программу движения. Мы топаем следом за транспортом, который везёт на себе всё это «богатство». Не очень далеко идти приходится, кстати. Относительно, конечно. Минут через десять Атанар открывает вход ещё в один отсек и усиливает освещение. Ой, мамочки! Я просто в ступор впадаю от масштабов и технического оснащения.

Мегагиганский зал (другого слова подобрать не могу). Стен, кроме той, через которую мы пришли, вообще не видно. Всё пространство помещения заполнено толстыми полупрозрачными столбами, исчезающими где-то в необозримой вышине. И стоят они строго друг за другом, в шахматной последовательности.

Атанар останавливается у первого и активирует управление. Столб начинает светиться изнутри. Сбоку открывается небольшое отверстие, рядом возникает голографическая панель.

— Что это? — потрясённо спрашиваю.

— Эмиссионный зал. Помогай. — Атанар чуть поворачивает голову, бросая на меня косой взгляд.

Вот ведь! Объяснил непонятное непонятным!

— Из контейнера вынимать? — уточняю.

— Ага. И в капсулу закладывай, — подтверждает, настраивает программу на панели.

Опять мне вся «грязная» работа достаётся? Вытаскиваю первую попавшуюся ёмкость и открываю крышку. Надеваю стерильные перчатки, изымаю зародыш из питательной среды и помещаю в отверстие, которое моментально зарастает. Атанар запускает выполнение программы, и я вижу, как внутри столба начинает чуть заметно бурлить жидкость, эмбрион всплывает и фиксируется в центре. Судя по всему, расти теперь ему здесь придётся.

Атанар совсем ничего мне не объясняет. И вообще старается поменьше разговаривать. Наверное, злится за то, что едва не выдал мне, судя по всему, о-о-очень секретную информацию. Да ещё и смотрит теперь подозрительно.

Закончив с последним эмбрионом, брюнет отправляет меня отдыхать. А утром всё повторяется снова. Лаборатория. Тестирование. Укладка. Эмиссионный зал с капсулами.

Когда остаётся открыть последний, Атанар останавливает мою руку, уже автоматически тянущуюся к контейнеру:

— Я сам. Можешь идти.

Вот так. Понятно тебе, Вероничка? Помогла и проваливай.

Интересно, нужно ли будет за эмбриончиками следить дальше? Они же явно не до рождения растут, а намного дольше — до взрослого состояния. Ух, как же хочется их увидеть! Готовых симбионтов. Я, конечно, понимаю, что они будут выглядеть как обычные люди, но сам факт!

Злиться на Атанара за бесцеремонное выпроваживание у меня сил просто не остаётся. Нет здесь возможности следить за временем, но по ощущениям и вчера, и сегодня мы часов по двенадцать работали. Не меньше.

Вот и иду, заплетаясь, нога за ногу, потому как хочется принять совсем иное положение — горизонтальное. С середины коридора я постепенно перемещаюсь поближе к стеночке, а в какой-то момент ловлю себя на том, что совсем останавливаюсь и прижимаюсь лбом к этой прохладной, гладкой поверхности. В голове неприятно шумит, живот ноет подозрительно...

— Вероника?

Заставляю себя открыть глаза. Господи! А как я на полу-то оказалась?

Чувствую сильные руки, которые помогают мне приподняться, чтобы сесть удобнее. Фокусируюсь на том, кто же это такой заботливый, и опознаю знакомые, приятные черты лица, светлые карие глаза, словно выгоревшие, чуть рыжеватые короткие волосы...

— Мейиф? — выдыхаю непроизвольно.

— Тебе плохо? — Он с заметным беспокойством рассматривает меня.

— Н-н-не знаю, — прислушиваюсь к своим ощущениям. Слабость, двигаться не хочется категорически и опять подташнивает. — Похоже, что не очень хорошо, — сообщаю, пытаясь улыбнуться.

— А что ты здесь делаешь? — Старк хмурится, стараясь разобраться в ситуации.

— Я с Атанаром работаю, — объясняю. — А сейчас к себе возвращалась. Не дошла, — нервно хихикаю.

Мейиф мрачнеет ещё сильнее, оглядывается, резким движением поднимается на ноги и перемещается на пару метров в сторону. Поколдовав у очередного виртуального пульта, возвращается ко мне.

— Я тебя отвезу в медлабораторию, — поясняет смысл своих телодвижений, — а потом в твой отсек.

— Спасибо, — я даже теряюсь от проявленного участия.

Через пять минут транспорт, который вызвал мой рыжеволосый спаситель, тормозит у входа в биолабораторию. Собираюсь спуститься вниз, но Мейиф удерживает меня за запястье.

— Подожди, — говорит.

Э-э-э... Зависаю. А чего ждать-то?

Старк снимает перчатки, активирует коммуникатор на предплечье и на несколько секунд замирает в неподвижности. Ясно. Общается с кем-то мысленно. Минуты через две вход открывается, и нам навстречу выходит встрёпанный Атанар. Волосы в беспорядке, лицо слегка помятое и не просто удивлённое, скорее изумлённо-растерянное.

Похоже, что он тоже только что вернулся из эмиссионного зала и снял экипировку. Даже привести себя в порядок не успел.

Рыжий водитель спрыгивает с сиденья на пол и шагает ему навстречу. Берёт под руку и отводит к стене. Минуты две они молча стоят друг напротив друга. Впрочем, почему «молча»? Это только со стороны так кажется. По искажающемуся лёгкими гримасами лицу Атанара видно, что разнос ему Мейиф устраивает. Телепатический. Я же со мстительным удовольствием наблюдаю за этим процессом.

Почему именно так? Да потому, что биолог замучил меня совсем своими безумными заданиями и ненормированной работой. Я ведь даже питаться нормально не успевала!

— Да следил я! — слышу шипение Атанара. Не сдержался, видимо.

— Заметно! — на повышенных тонах парирует Мейиф.

Про телепатию напрочь забыли.

— Кто же знал, что ей станет плохо? — продолжает тихо оправдываться Атанар.

— А не нужно было знать! — возмущается медноволосый старк. — Достаточно было просто проводить!

— Я был занят!

— Вот как? — сразу остывает Мейиф. Теперь в его облике так и сквозит то, что я, скорее всего, описала бы словом «опасный». Голос становится холодным, расчётливым. — Значит, ты считаешь, что она не твоя «забота»? А если...

Старк неожиданно переходит на ментальное общение, лишая меня возможности узнать, что же там за «если». Хотя, наверное, ощутимое такое, поскольку физиономия Атанара сереет и вытягивается ещё больше. Теперь он уже не оправдывается.

Ещё с минуту Мейиф читает ему нотацию, затем отворачивается и подходит ко мне. Подаёт руку, чтобы помочь спуститься, но в итоге просто подхватывает на руки и заносит в отсек. А после того, как биолог, напичкав меня капсулами, разрешает удалиться, аналогичным способом транспортирует обратно на сиденье.

Ощутимо теряюсь от явных перегибов в оказании помощи, но возмущаться и устраивать скандал смысла не вижу. А что такого страшного он делает? Ну на руках чуть потаскал, это же не криминал. Просто страхуется чело... старк, чтобы со мной ничего плохого не случилось.

Вот только ему это зачем?