Обычно Делорм обожала утренние совещания. Все шесть детективов отдела уголовного розыска собирались в зале заседаний со своим кофе и маффинами и обсуждали текущее состояние дел, которые они ведут. Вместе с экспертами, двумя специалистами по уличной преступности, сотрудником разведки, армейским офицером и координатором организации «Остановить криминал»[56]«Остановить криминал» — международная служба, принимающая звонки от граждан, сообщающих о той или иной преступной деятельности. Создана в США в 1976 г. и с тех пор получила распространение во многих странах мира.
в комнате иногда набиралось до шестнадцати человек, хотя сегодня сюда придут всего семеро.

Цель этих совещаний состояла в том, чтобы выработать тактику на предстоящий день и дать задания конкретным сотрудникам. Слушать, как другие детективы справляются со своими расследованиями, всегда было интересно (а подробности иной раз бывали ужасающими); обычно на таких совещаниях много шутили. Если в течение дня в управлении и должны были прозвучать какие-то смешки, то, как правило, они звучали именно здесь. Маклеод мог впасть в один из своих фирменных полномасштабных приступов ярости, или Желаги мог выдать свое очередное глубокомысленное наблюдение, после которого все падали от хохота. Кардинал тоже мог быть забавным, хотя его юмор скорее был менее ярким и даже самоуничижительным.

Сегодня присутствие Кардинала словно набросило на всех тень. Пока они ждали Шуинара, каждый сидел, замкнувшись в себе, притворяясь, будто просматривает свои заметки или читает документы. Маклеод изучал спортивные страницы «Торонто сан», а сам Кардинал просто тихо сидел, и перед ним на столе белел блокнот, открытый на чистой странице. Он наверняка понимал, какое воздействие оказывает на собравшихся, и сердце Делорм разрывалось от жалости.

Влетел Шуинар, держа в одной руке гигантскую кружку из «Тима Хортона», а в другой — тощую папку. Маклеод говаривал: если бы овсянка стала человеком, это был бы Даниэль Шуинар. Детектив-сержант был нудным, но надежным, заурядным, но благоразумным, скучным, но твердым.

— Не вставайте, — предупредил он. Он всегда так говорил, потому что, разумеется, никто никогда и не думал вставать.

— Теперь понимаете, почему я мечтаю когда-нибудь дослужиться до детектив-сержанта? — проворчал Маклеод, выхватывая тоненькую папку у Шуинара и поднимая ее на всеобщее обозрение. — Мы все таскаем пятидесятифунтовые портфели, а он ходит с меню для завтрака.

— Таков естественный порядок вещей, — заявил Шуинар. — Разве ты не изучал богоданные права королей?

— Видать, тот урок я пропустил.

— Ну ладно. — Шуинар отхлебнул порядочную порцию кофе из кружки и нашел, что это хорошо. Пролистал свою папку до одинокой странички с печатным текстом, которую всегда приносил на совещания. — Дамы — первыми. Сержант Делорм, почему бы вам не просветить собравшихся по поводу того, как дела у вашей девочки с яхты?

— Я обнаружила прогулочную яхту, на которой было совершено по меньшей мере одно сексуальное преступление. В настоящий момент она находится на зимней стоянке на пристани Четвертой мили. С разрешения владельцев, супругов Ферье, я обыскала ее, но пока я не сообщила им о том, что нашла. Те немногие черты исполнителя, которые мы видим на фотографиях, не позволяют с абсолютной уверенностью исключить мистера Ферье из числа подозреваемых. Кроме того, у него есть дочь, она блондинка, и ей тринадцать лет, но пока мне не удалось с ней побеседовать. Возможно, она и есть жертва: не исключено, что преступник — друг семьи или кто-то из их знакомых.

— Итак, у нас есть место преступления. Вы не предприняли никаких усилий, чтобы сохранить его в неприкосновенности?

— Со времени преступления прошел не один год: девочке на фото примерно одиннадцать лет; неизвестно, какое воздействие за это время оказали на судно ветер, вода и условия хранения. Не думаю, что нам удастся получить что-нибудь с этой яхты. Тем не менее я бы хотела, чтобы у зимней стоянки на пристани поставили охрану: надо убедиться, что там никто не шалит.

— Это нетрудно сделать. Мы сейчас же этим займемся.

Делорм открыла конверт из плотной бумаги, где лежали еще две фотографии, присланные из Торонто. Здесь был еще один снимок яхты. На нем девочка была одета, она улыбалась, а на заднем плане высился холм: теперь они знали, что это один из холмов на берегу Форельного озера. Был виден участок Шестьдесят третьего шоссе, змеей уходящий в череду деревьев. На другом фото девочка была значительно младше, на сей раз она была обнажена; хихикая в объектив, она лежала на ковре. На заднем плане виднелась часть голубого дивана.

— Насколько мы понимаем, это ее дом, — пояснила Делорм. — Голубой диван появляется на многих снимках.

— А на заднем плане здесь Шестьдесят третье шоссе? — спросил Шуинар.

— Именно так. В Торонто считают, что это снято года два назад: на некоторых других снимках она в том же возрасте. Итак, мы разыскиваем тринадцатилетнюю девочку, светлые волосы, зеленые глаза.

— В Торонто считают, что этой фотографии два года?

Все посмотрели на Кардинала. Делорм буквально почувствовала, как по комнате прокатилась волна облегчения, когда он заговорил. Заговорил о деле, о чем-то повседневном.

— Я точно не знаю, на чем они основывают такой вывод, — заметила Делорм. — Разве что на том, что у нас нет фотографий, где она старше тринадцати.

— Ищите не тринадцатилетнюю, — проговорил Кардинал. — Сейчас ей должно быть восемнадцать или около того.

— Почему ты так думаешь?

— Посмотрите на фонари на шоссе. Это старые, натриевые. Вы не помните, когда их заменили на новые, белые?

— Ты — единственный среди нас, кто живет в тех краях, — заметил Шуинар. — Может быть, напомнишь нам?

— Могу сказать совершенно точно, потому что я тогда как раз купил свою машину, а это модель девяносто девятого года. В тот же день, когда я впервые в нее сел, я поехал домой, и какой-то зеленый патрульный из Полицейского департамента провинции Онтарио остановил меня за то, что я превысил допустимую в данных условиях скорость. Ни один фонарь не горел. Он прочел мне нотацию насчет того, что я должен быть внимательнее, что у меня новенький автомобиль, и все такое прочее. Я готов был его убить.

— И он взаправду выписал тебе штраф? — поинтересовался Маклеод.

— Выписал.

— В том-то и беда с ПДПО, — пробурчал Маклеод. — Их с самого начала готовят неправильно. Они видят только правила, они не видят реальности, не видят ситуацию. Только пустите меня на две недели в Орилью,[57]В Орилье находится штаб-квартира Полицейского департамента провинции Онтарио.
ребята, и уж я поставлю их с ног на голову.

— Скорее вверх тормашками, — вставил Шуинар.

— Итак, если ей было одиннадцать или двенадцать в девяносто девятом, — заключил Кардинал, — то сейчас ей должно быть семнадцать или восемнадцать.

Делорм все еще пыталась осмыслить то, что ей сообщил Кардинал. Ей словно вправили вывих: нужно было время, чтобы привыкнуть. Ей больше не надо искать тринадцатилетнюю. Теперь она будет искать восемнадцатилетнюю.

— Я запросила Торонто, чтобы они прислали мне еще фотографии, — добавила Делорм. — Они пообещали, что сегодня я эти снимки получу. Кажется, они только что изъяли сотню дисков у какого-то извращенца, и наша девочка появляется там на многих картинках. Надеюсь, фон на этих новых снимках может оказаться нам полезен.

— Хорошо, — изрек Шуинар. — Кардинал, будешь работать с Делорм по этому делу. Я очень хочу поймать этого мерзавца, но я не уверен, что нам имеет смысл подключать к этому весь департамент полиции. Едва ли мы имеем здесь дело с крупной порносетью. Насколько нам известно, тут действует единственный тип, который растлевает единственную девочку. Это само по себе плохо, но я бы не хотел зря расходовать ресурсы. Делорм, пожалуйста, обращайся с этими снимками очень осторожно. Показывай их лишь тем, кому необходимо их увидеть, и только требуемые фрагменты, ясно?

— Конечно.

— Как насчет тех, кто пользуется пристанью? Никто не вспомнил ничего подозрительного?

— Никто. Это довольно мирное место. Я всем говорила просто, что расследую некие насильственные действия, так что они не думали о растлении малолетних. Единственный случай насилия, который был упомянут, произошел даже не на самой пристани. Какой-то тип пытался избить Фредерика Белла у входа в близлежащий ресторан.

Кардинал поднял глаза.

— Психиатра? — уточнил Шуинар.

— Именно так. Это было чуть больше года назад. Убитый горем отец. Белл лечил его сына, который затем совершил самоубийство.

Делорм не могла заставить себя посмотреть на Кардинала, когда произносила это слово, но она чувствовала его взгляд, обращенный на нее.

— Знаю я, как это бывает, — обиженно пробубнил Бёрк и только еще больше усугубил неловкость, добавив: — Некоторые люди просто не хотят жить.

— Ты сделал все, что мог. Я сказала это миссис Дорн, — ответила Делорм. И потом, моля Бога, чтобы они, ради всего святого, съехали с темы самоубийств, она обратилась к Шуинару: — Детектив-сержант, я знакома со старшей сестрой Перри Дорна. Думаю, мне стоило бы с ней еще раз поговорить.

Тот покачал головой:

— Это не открытое дело, к тому же семья погибшего угрожает подать на нас в суд.

— Я могла бы пообщаться с ней неофициально. Мы с ней достаточно близко знакомы. Кстати, психотерапевтом у ее брата тоже был доктор Белл.

— Отлично. Только не обсуждайте это на территории, принадлежащей полиции, или по полицейскому телефону. Кто следующий?

Делорм пришлось высидеть весь список подозреваемых в ограблении «Целлерса», который представил Арсено. А у Маклеода была серия нападений с применением насилия, и ни один из свидетелей не желал говорить. Естественно, это послужило для Маклеода поводом к пространным ламентациям насчет «многоцветной стены молчания».

Кардинал заговорил с ней, как только они вернулись за свои рабочие столы.

— Тот тип, который напал на доктора Белла, — негромко произнес он, — как его зовут?

— Бернсайд, — ответила Делорм. — Уильям Бернсайд. А сына звали Джонатан.

— Я помню это дело. Ты знаешь, что Белл был и психиатром Кэтрин?

— Это было в коронерском отчете.

Кардинал смотрел на нее так пристально, что она заволновалась. Обычно у него было ровное настроение: может быть, иногда мрачноватое, но, как правило, спокойное и доброжелательное.

— Джонатан Бернсайд, Перри Дорн и Кэтрин. Тебе не кажется, что тут многовато суицидов на одного врача? Какова вероятность, что за такой промежуток времени произойдут три самоубийства?

— Четыре, — поправила Делорм. — Вчера я пересматривала наши давние дела о детском порно.

— Ну конечно, — вспомнил Кардинал. — Кесвик.

— Леонард Кесвик. Застрелился, когда его выпустили под залог. Что было довольно неожиданно, потому что обвинение было сравнительно легкое: несколько картинок у него в компьютере, в основном подростки, и ведь он не сам делал эти снимки, он просто смотрел на них.

— Я помню. Видимо, он не вынес стыда.

— Когда в такой ситуации теряешь работу, это мало помогает.

— Напомни мне, — попросил Кардинал, — а как мы вышли на Кесвика? Если он не продавал детское порно, не обменивался им с другими и даже не покупал его, как мы вообще о нем узнали?

— Поступил анонимный сигнал. Кто-то позвонил и сообщил. Возможно, один из поборников компьютерной нравственности, о которых ты, наверное, слышал.

— Да, — отозвался Кардинал. — Возможно.