Йен
Слава Богу, уже понедельник.
Выходные прошли хреново, начиная с ночи пятницы, когда меня посадили под домашний арест за то, что ударил отцовскую машину. С того момента ситуация становилась все дерьмовей. Из-за этой хрени с Грэйс Колье Зак сам не свой, поэтому я повез его на вечеринку в Холтсвилл, отвлечься от сплетен ненадолго. Я выпил всего пару бутылок пива за вечер. На обратном пути перед нами буквально из ниоткуда появился какой-то чувак; пришлось резко свернуть, чтобы избежать столкновения с ним. В итоге я снес почтовый ящик.
Отцу сказал, что кто-то зацепил нашу Камри на стоянке, и я понятия не имею, как это случилось.
Бесполезно. Меня отправили в комнату, словно в одиночную камеру, и периодически читали продолжительные лекции на тему: "Твои сестры ничего подобного не устраивали в том же возрасте". Готов поспорить, у папы припасено 365 отдельных лекций. Он вполне может опубликовать их в виде перекидных календарей, которые продают в киосках. 365 советов на каждый день: Мотивируй своего тинейджера, чтобы не валял дурака!
Взрыв смеха в конце коридора прерывает мои размышления. Переведя взгляд в сторону шума, замечаю Грэйс Колье на четвереньках, в то время как Кайл, да и все остальные, хохочут, словно гиены. Я замираю на месте. Грэйс самая горячая девчонка, какую я только встречал. С великолепным телом, которое она любит демонстрировать в обтягивающей черной коже с металлическими шипами; пышными темными волосами, достающими до задницы. А эти глубокие, серебряного цвета глаза, которые она часто красит в стиле Клеопатры... они буквально пронизывают тебя насквозь. Мне понадобилось два месяца, целых два месяца, чтобы набраться смелости и позвать ее на свидание. Но, когда я наконец-то придумал план, Зак меня опередил. Сейчас, учитывая то, как все обернулось, я практически рад, что упустил свой шанс.
Практически.
Мэтт помогает ей подняться. Кайл стукает его по башке, после чего все расходятся. Прежде чем Грэйс скрывается в женском туалете, мельком вижу ее лицо. И замечаю нечто помимо ярких глаз.
Я вижу боль.
Подождав с минуту, иду на первый урок – Мировую историю. Ура. Проскальзываю за свою парту в конце кабинета. Зак уже здесь, окружен фанатами.
– Спасибо, братан. Признателен. – Он пожимает руку Томми Рао, парнишке из баскетбольной команды. Тот дергает подбородком в знак согласия, затем садится на свое место у окна.
– Эй, Йен. – Зак кивает мне. – Твой отец до сих пор бесится?
Я закатываю глаза.
– Ты даже не представляешь. Я под домашним арестом. Снова.
– Фигово. – Он напрягается, когда Миранда Холлис и Линдси Уоррен, лучшие подруги Грэйс, торопливо приближаются к нему.
– О, мой Бог, мы просто хотели сказать, что не верим ей. Ты такой замечательный парень, Зак. – Миранда кладет ладонь ему на руку.
Зак пожимает плечами, улыбаясь.
– Спасибо. Приятно слышать.
Миранда улыбается, потупив взгляд, и накручивает прядь волос на палец – универсальный сигнал, говорящий: "Ты мне очень нравишься".
Сдерживаю улыбку. Черт, он хорош. Девушки рассаживаются по местам, а я спрашиваю:
– Зак, что происходит?
Его улыбка становится еще шире.
– Ты не заходил в Фэйсбук?
– Нет. Домашний арест, забыл? – Ни телефона, ни компьютера, ни телика. Только я и домашние задания.
– Точно. – Он достает свой айфон, протягивает мне наушники. – Вот. Посмотри. – Зак смеется. – Шестьсот восемьдесят два. Мило.
Я запускаю видео, которое он вывел на дисплей, и едва не роняю телефон. Это Грэйс. Проклятье, это Грэйс Колье, и она... Господи. Выдернув наушники, отдаю ему трубку.
– Ого.
Он хохочет.
– Именно. Она не знает, с кем связалась.
Звенит звонок. Все затихают. Только я не в состоянии сосредоточиться на империализме после просмотра этого видео. Я разговаривал с Грэйс всего раза три в общей сложности, однако она не произвела впечатления девчонки, способной извратить правду, чтобы поквитаться с кем-либо. К концу урока я всерьез радуюсь тому, что не позвал ее на свидание.
– Йен, ты же свободен сейчас? – интересуется Зак. – Мне сначала нужно забросить вещи в мой шкафчик. А потом можем встретиться в библиотеке, повторить математику.
– Ох, Боже, спасибо, приятель.
У него самые высокие оценки в классе. Тренер Брилл выпрет меня из команды по лакроссу, если не сдам следующий тест по математике. Стоит мне лишиться места в команде, и отец прочтет очередную лекцию о том, как я разбазариваю свое будущее, не используя собственный потенциал. Уже слышу его. "Твои сестры умудрились заработать стипендии, попутно подрабатывая и играя в баскетбол", – скажет папа, вздернув руки вверх. Клаудия получила степень по архитектуре, а Валери учится на фармацевта. Я же, вероятно, буду жить в трейлере на пособие по безработице.
Направляясь к лестнице, сливаюсь с потоком школьников, торопящихся на второй урок. Отец думает... уверен даже... будто меня устраивает неопределенность в плане будущей профессии, только я рассматриваю пару вариантов. Было бы классно создавать вещи. Может, стану машиностроителем. Все началось с конструкторов Лего, потом я переключился на постройку моделей и переделку домашних электроприборов. Недавно разобрал мотор блендера до последнего винтика, затем собрал обратно. Хотя папу это вряд ли волнует.
Скорее всего, он даже не заметил.
Еще мне интересна педагогика. Я не прочь вернуться в школу в качестве учителя, а не ученика. Было бы круто. Ребята меня полюбят. Я буду слушать их, действительно слушать, вместо того, чтобы читать им нотации. Покачав головой, сажусь за стол в библиотеке. Нет смысла говорить об этом отцу. Он просто покачает головой и предупредит, что мне понадобятся более хорошие оценки по математике.
Может, я не идеален, как мои сестры, но и не такой неудачник, каким меня считает папа. Я не принимаю наркотики. Не ворую деньги из родительских кошельков. Ладно, машину ударил – подумаешь, катастрофа. Я же никого не убил.
В груди все сжимается, когда вспоминаю мужчину с собакой, которого чуть не сбил в пятницу.
Зак садится на соседний стул, бросив рюкзак на стол.
– Боже. – Он проводит обеими руками по своим белокурым волосам. – Слышал, колли пропустила первый урок. У девчонки крыша едет, старик. Рад, что вовремя отделался от этой проблемы.
Грэйс Колье в последнюю очередь заслуживает подобный "собачий" эпитет в свой адрес. Но я понимаю, почему Зак так ее называет. Когда он заканчивает предложение, поднимаю глаза, и вот она... стоит в секции научно-популярной литературы с совершенно сокрушенным выражением на лице.
Зак ее не замечает. Он занят – открывает свой рюкзак и достает учебники. А я замечаю, только не знаю, что сказать, что сделать. Они замутили месяц назад, после игры против школы Холтсвилла, однако Зак быстро с ней расстался. Такое случается.
Но Грэйс не кажется рассерженной. Она выглядит опустошенной.
Открываю свой блокнот, беру ручку, лишь бы притвориться, будто не вижу ее.
– Спасибо за помощь, дружище. Если меня выгонят из команды…
– Исключено, братишка. Ты нам нужен. – Он стукает меня по плечу. – Эй, после того, как выиграем сегодняшний матч, что скажешь насчет небольшого круиза?
Я прыскаю со смеху. Круиз – это его кодовое слово, подразумевающее знакомство с новыми девчонками ради секса.
– Разумеется, если меня отпустят.
– После нашей победы твоему папе придется позволить тебе отпраздновать с командой, верно?
Откинувшись на спинку стула, улыбаюсь.
– Надеюсь. Спасибо еще раз. Правда.
– Пустяки. – Зак с улыбкой открывает мой учебник математики, находя задание, которое я никак не одолею.
Снова бросаю взгляд в сторону научно-популярной секции, но Грэйс там уже нет. Мы с Заком принимаемся за работу; мне невольно думается, что он не прав – проблемы только начинаются.
***
Мы открыли счет в первые две минуты игры против Шорхэмских Акул. Однако на отметке 4:53 они забрасывают мяч в наши ворота, отчего Зак рвет и мечет. Равного счета наша команда не потерпит. Тренер Брилл выпускает меня как раз в тот момент, когда мы перехватываем мяч. Я присоединяюсь к борьбе, только вратарь Акул никого не подпускает к сетке. После его внезапного пасса полузащитнику для прорыва, я бегу изо всех сил – это моя особенность, мой талант. Я молниеносен на поле.
Зак наблюдает, оценивает противников. Я настолько сконцентрирован на своей цели, что не замечаю одного из нападающих Шорхэма. Когда замечаю – останавливаться поздно, уворачиваться тоже, и… бум!
Звезды кружатся.
Смутно слышу свисток, приглушенные крики, маты, снова свисток, однако все звуки сливаются в единый гул. Мне требуется немало времени, чтобы осознать – я валяюсь на земле. Потом чувствую ощупывающие меня руки.
– Йен! Йен, скажи что-нибудь, сынок.
Открываю рот, но язык бездвижен, не слушается.
– Дайте ему минутку, тренер.
Несколько раз моргаю, однако звезды, мельтешащие перед глазами, не исчезают. Чьи-то ладони хлопают по моим щекам.
– Я в порядке, – пытаюсь сказать, но выходит что-то похожее на: "Яфрке".
Сообразив, каким образом управлять конечностями, умудряюсь перевернуться на четвереньки, жадно втягиваю кислород, благодаря чему зрение более-менее проясняется.
– Давай, Йен. Поднимайся, – выкрикивает Кайл Морэн. Медленно вспоминаю, как работают ноги. Тренер и парамедик подхватывают меня под локти и уводят с поля под аплодисменты от обеих команд, означающие: "Мы рады, что ты не умер".
Мне приходится отсиживаться на скамейке запасных до конца матча. Наши побеждают со счетом 6:1. Пантеры празднуют триумф в пиццерии. Я пропускаю веселье, потому что сижу в приемном отделении скорой. Пару часов спустя я все там же, в компании родителей, жду возвращения врача с моими снимками. Меня осмотрели с ног до головы, сделали рентген, и даже МРТ. Я чувствую себя нормально, если не брать в расчет жуткую головную боль, хуже которой в жизни не испытывал. Отец поглядывает на часы. Мама продолжает поглядывать на меня. Внезапно отец подскакивает со стула.
– Как он, доктор?
– Хорошие новости – перелома черепа нет.
Чую подвох.
– Плохие новости – имеется сотрясение мозга. Ты в запасе на неопределенный срок, сынок.
Что? Невозможно. Прежде чем успеваю возмутиться, врач поворачивается к родителям и продолжает:
– Не пускайте его завтра в школу, пусть останется дома. Никаких физических нагрузок, разве что можно телевизор посмотреть, лежа на диване.
Отец закатывает глаза.
– Ох, против этого у него возражений не будет.
– Пап, серьезно. – Неужели мне придется выслушать календарную лекцию в больнице? – Со мной все нормально. Я смогу пойти в школу.
Доктор качает своей лысой головой, открывает планшетную папку и что-то пишет в моей карте.
– Извини, Йен. Сотрясение – коварная штука. А у тебя довольно серьезный случай.
– Да?
Папа хмурится.
– Йен, ты принял удар сбоку, перевернулся в воздухе и жестко приземлился. Ты был без сознания около минуты.
Я ничего такого не помню.
– Ты хорошо себя чувствуешь сейчас, однако завтра или на следующий день что-нибудь может усугубить твое состояние, например, очередной удар по голове. Мне нужно время. Посмотрим, как будут обстоять дела через несколько дней.
– В субботу еще одна игра. На нее я попаду?
– После пятницы решим. Если все будет в порядке, я дам тебе допуск.
Из груди вырывается вздох облегчения.
– Если почувствуешь головокружение, тошноту или головную боль, сообщи мне. – Доктор вырывает листик из блокнота, вручает его папе.
Тот кивает, кладет бумагу в карман. Домой едем в тишине. Из-за яркого света фар с моим ушибленным мозгом происходит нечто странное и неприятное. Знаю, ночью меня будут периодически будить, чтобы я ответил на глупые вопросы, вроде: "Как тебя зовут?", "Кто наш президент?", "Какой сейчас год?".
– Завтра ты останешься дома, в постели. Никаких видеоигр. Я не хочу, чтобы ты напрягал глаза. Можешь позвонить Заку или Кайлу после уроков, попросить конспекты и домашнее задание, – объявляет отец.
Я не отвечаю. Нет желания вступать в новый спор.
– У тебя получится завтра поработать на дому? – спрашивает мама у него. Я морщусь. Нет, пожалуйста.
– Да. Вероятно, мне придется отлучиться на пару встреч с клиентами, но большую часть дня я смогу за ним приглядывать.
Похоже, я возвращаюсь в родительскую тюрьму.