Йен

Нет! Зак, остановись. Я не хочу.

В салоне папиной Камри, сжимая руль, пытаюсь остыть, но все равно закипаю от ярости. То, как Грэйс смотрела на осколок стекла… меня до сих пор в дрожь бросает, и я злюсь из-за этого. Она так на меня должна смотреть. Когда-то она на меня так и смотрела. Но я не справился, поэтому вырвал сердце из ее груди и растоптал его перед всей командой, перед половиной проклятой школы. Заметив свое отражение в зеркале заднего вида, качаю головой. Я даже не могу сказать, что спас ей жизнь. Нет, Грэйс сделала это сама еще до того, как увидела меня. Она вступила в бой со своим демоном и победила.

О, Боже, мне плохо. Помоги мне, Зак. Мне так плохо.

Видео Зака непрерывно крутится у меня в голове. Я просто сижу и дрожу, словно бесполезный китайский болванчик, укрепленный на приборной панели. Замахнувшись, сбиваю идиотскую фигурку на пол.

Знаю, что должен сделать. Я знал еще до того, как отправился в лес днем. От этого не легче. Команда пострадает. Вероятно, пропустит Турнир Лонг-Айленда. Выпускники могут потерять стипендии. Мой сотрясенный мозг еще может оправиться. Есть шанс, что со мной все будет в порядке. Но, если я это сделаю, никто из нас не сможет играть. Я потеряю все – друзей, мою команду, возможность получить спортивную стипендию.

Достаю телефон и долго смотрю на него, затем снова проигрываю видео. Я думаю о том, как Зак помог мне сдать промежуточный экзамен и прикрыл меня, когда я ударил машину. О его растерянности, когда он признался, что пытался переспать с Грэйс, потому что она была пьяна.

Разве не для этого существуют такие вечеринки? Ты бы сделал то же самое, если бы был там!

Нет! Зак, остановись. Я не хочу.

Я бы остановился. Клянусь, я бы остановился.

Никто не смеет мне отказывать.

Глубоко вздохнув, делаю то, что должен был сделать сразу же после просмотра проклятого видео – отправляю смс тренеру Бриллу, прикрепив файл Зака. Через мгновение отправляю второе сообщение, предупреждая, чтобы он посмотрел его в одиночестве. Это мелочь, но я хочу защитить право Грэйс на приватность. Следом звоню детективу, который допрашивал меня той ночью, когда я привез Грэйс в больницу.

– Как это видео попало к тебе, Йен? – спрашивает детектив Бакли после моих пояснений о том, что там запечатлено.

– Я нашел его в телефоне Зака.

– Нашел. Другими словами, взял без разрешения?

– Да, но...

– Йен, отправь мне видео по электронной почте. Я посмотрю, что смогу сделать, но... – Бакли замолкает. Я понимаю, что он не договаривает. Это не самое веское доказательство.

Мой телефон вибрирует, извещая о новом сообщении. Тренер Брилл велит мне встретиться с ним в его кабинете сейчас же. Завожу машину и еду в школу; узел в животе завязывается все туже с каждым километром. Уже темнеет, но команда до сих пор тренируется на поле. Повернувшись к ним спиной, иду по длинному пустынному коридору к раздевалке. Запах пота и прочая вонь никогда не выветриваются.

Мне правда будет этого не хватать.

Телефон спрятан глубоко в кармане. Я расхаживаю туда-сюда; подошвы моих кроссовок скрипят по плиточному полу перед кабинетом тренера.

Я не рассказал Грэйс про видео.

Я хотел.

Думал об этом десятки раз.

Я хотел стать ее героем. Хотел, чтобы она рьяно бросилась мне на шею с благодарностью.

Но я не стал.

У меня нет причин, лишь оправдания. После всех гадостей, которые я наговорил и сделал, Грэйс до сих пор питает ко мне симпатию. Почему? Этому нет причины. Половина женского населения не воспевает мою неотразимую красоту. Я далеко не так умен, как Зак. Я не имею ни малейшего представления, чем хочу заниматься в жизни. И, ах, давайте не будем забывать о вмятине, появившейся на папиной машине из-за того, что я счел пустяком вождение в нетрезвом виде. Да я просто гребаный подарок судьбы. Она заслуживает кого-то получше меня. Грэйс заслуживает бойца, такого же, как она сама.

Дверь с лязгом распахивается. Я замираю на месте, дрожа словно трехлетка после кошмара. Слышится клацанье бутс; внезапно Зак появляется передо мной.

– Рассел? Какого черта, старик? Ты выглядишь так, будто увидел привидение.

Сдавленный смешок вырывается из груди. Ага. Полагаю, увидел.

Он идет к своему шкафчику, снимая с себя пропитанную потом футболку.

– Серьезно, чувак. Что с тобой? – Вся команда тянется следом за ним, только я не обращаю на них внимания.

С трудом сглатываю.

– Зак, я пригласил Грэйс на свидание.

Его лицо распадается – глаза округляются, челюсть отвисает, ноздри трепещут.

– Какого черта ты сказал?

– Я пригласил ее на свидание. Она мне первому приглянулась. Ты вообще не должен был к ней подкатывать. Но ты это сделал, и теперь все кончено.

Зак отходит в сторону, разводя руки.

– Ушам не верю. Эта шалава пытается разрушить мою жизнь, а ты хочешь с ней медляки танцевать на выпускном? Ты под кайфом, старик?

– Зак...

– Нет! Нет, чувак. Я запрещаю.

Я моргаю.

– Ты... что?

– Ты пришел ко мне, сказал, что собирался сказать. Теперь моя очередь. Я запрещаю.

– Я не прошу у тебя разрешения.

– Тогда какого хрена ты просишь?

– Правду! – ору в ответ. – Что ты с ней сделал? И не парь мне чушь про то, что она сама напросилась.

Он останавливается, медленно поворачивается ко мне лицом и скрещивает руки на груди.

– Мне не нравится твой тон. Братишка. Тебе полагается быть моим другом. Сначала ты говоришь мне, что хочешь девчонку, которую я уже поимел – которая оказалась не так уж хороша, кстати – а потом задаешь мне вопрос, но это и не вопрос вовсе.

Парни бросают свои дела и наблюдают. Моя кровь закипает.

– Оказалась не так уж хороша? Забавно. – Резко смеюсь. – После вечеринки ты другое говорил. Ты другое говорил, когда опубликовал в Фэйсбуке то маленькое видео-посвящение.

Зак хохочет.

– Йен, ты серьезно запал, да? Ладно, слушай. Это была пустая болтовня. Я надеялся на повтор, понимаешь?

– Повтор. Ага. И как, сработало?

Улыбка исчезает.

– Ты меня по-настоящему бесишь. – Он делает несколько шагов мне навстречу, я отстраняюсь в сторону. Зак в ужасе смотрит на меня. – Посмотри на нас. Ты этого хочешь? Мы дружим много лет, а сейчас готовы перегрызться из-за какой-то...

– Не произноси этого, чувак.

– Что, шлюхи? Потаскухи?

– Зак, расскажи мне, что ты с ней сделал.

– Я трахнул ее, старик. Всего-навсего, и это того не стоило, потому что она просто лежала там...

– Что ты сказал? – Склоняю голову набок. Он признал это. Он только что признал, что Грэйс была без сознания. – Что случилось с твоей первоначальной версией? То она охотно участвовала, а теперь просто лежала. Где правда?

Зак стоит на месте: лицо красное, в глазах шок. Впервые с момента нашего знакомства у него нет остроумного возражения. Мэтт и Кайл обеспокоенно переглядываются. Джереми медленно подходит ближе.

– Зак. Просто расскажи мне. Я пойду с тобой к копам. Не обязательно...

– К копам? Боже Правый, ты спятил? – Он потирает рот рукой. Но выражение его лица меняется. Прежде я никогда не видел Зака испуганным... до этой секунды.

– Я знаю, что ты сделал. Зак, я знаю.

Его взгляд наполняется сожалением, плечи понуро опускаются.

– Йен. Я не знаю, как это произошло. Я... Господи, я просто не мог остановиться.

Твою мать.

– Все будет в порядке. Мы...

Воздух с шумом покидает мои легкие, когда Зак быстро разворачивается и заезжает кулаком мне в живот. Я сгибаюсь пополам; следует еще один удар кулаком в лицо, после которого я отлетаю спиной к стене личных шкафчиков. Зрение теряет резкость; когда я ощущаю кровь на языке, мой старый приятель Зак склоняется надо мной, его глаза горят.

– Ты нашел его, разве не так, Рассел? Где оно? – Он хлопает по моим карманам, находит телефон, разбивает его бутсами. – Хочешь пойти к копам без доказательств, подтверждающих твою маленькую историю? Хочешь, чтобы эта команда увидела, как ты пошел против брата? Дерзай.

От сожаления, которое, клянусь, я видел в его глазах мгновение назад, не осталось и следа. Как и от нашей дружбы. Вскарабкиваюсь на ноги и успеваю один раз ударить Зака в челюсть, прежде чем Джереми заламывает мои руки назад. Остальные члены команды приближаются.

– Она сказала "нет", Зак. Грэйс тебе отказала, но ты не послушал.

Он смеется.

– Я ни разу не слышал слова "нет", старик. Я слышал только стоны.

– Слышал. Ты сказал, что никто не смеет тебе отказывать, а потом изнасиловал ее.

Улыбка сползает с его лица; секунду спустя Зак сжимает мою рубашку в кулаке.

– Тебя там не было, Рассел. Твой телефон разбит на кусочки. Так где же твое доказательство? А, дружище?

– В полиции. И у тренера Брилла.

Когда он бледнеет, и его хватка ослабевает, я вонзаю нож немного глубже.

– Зак, ты ведь не думаешь, что копия этого видео была только у меня в телефоне, да?

– Какого видео? – спрашивает Мэтт. – Черт, о чем он говорит, Зак?

Наступив Джереми на ногу, вырываюсь из захвата, в то время как Зак плюхается на скамейку с мертвенно-бледным лицом.

– Видео, которое он записал, пока насиловал Грэйс. Она сказала "нет". Она просила остановиться. Но Зак ответил, что никто не смеет ему отказывать. А когда она потеряла сознание, он взял ее силой. Зачем ты его сохранил, Зак? Ты такой умный парень, зачем ты его сохранил?

Как только задаю этот вопрос, ответ сам приходит ко мне. Трофей. Ему нужен был проклятый трофей.

– Нет. Нет, это не может быть правдой, чувак. Скажи ему! Скажи, что это неправда, – требует Кайл.

– Йен врет! – кричит Джереми. – Он просто хочет сам ее поиметь.

Кайл пристально смотрит на меня.

– Рассел, что за чертовщину ты несешь?

– Кайл, я бы не стал лгать об этом. Зак стал бы. Он соврал.

Зак бросается на меня с воплем, пихает спиной в шкафчик; прежде чем я успеваю поднять руки, чтобы защититься, он наносит удар, который отправляет меня в нокаут. Я сползаю на пол и сворачиваюсь в комок, пока его кулаки молотят по моему лицу, бутса пинает в бок. От криков звенит в ушах. Я не могу сделать вдох, в голове гудит, и я понимаю, что получил свое последнее сотрясение мозга. Сплевываю кровь, моргаю, но лучше не становится. Я отключаюсь. Смотрю Заку в лицо, только знакомого мне Зака больше нет. Есть "игровое лицо" Грэйс, "охотничье лицо" Сары. Когда он заносит руку, чтобы нанести удар, который, я уверен, меня убьет, продолжаю смотреть на него, потому что хочу, чтобы Зак знал – я вижу, какой он на самом деле.

Именно в этот момент огромная лапища смыкается вокруг запястья Зака и оттягивает его назад. Глядя на меня, тренер Брилл орет команде:

– Звоните в 911! – распоряжается он в сторону размытого пятна справа от него. – Что ты наделал, Зак? Что, черт побери, ты наделал? – Брилл трясет его словно тряпичную куклу.

Было непросто. Но я это сделал. Закрываю глаза и позволяю серой пелене сомкнуться надо мной.

***

– Ты бы мог остаться дома еще на день, – напоминает мама в двенадцатый раз с тех пор, как меня выписали из больницы.

– Мам, все нормально. Правда. Просто помоги мне надеть поддерживающую шину. – Мне хорошенько досталось. К счастью, ребра оказались лишь ушиблены, а не сломаны. Иммобилизация руки действительно помогает уменьшить боль.

Она хмуро смотрит на уродливое фиолетовое пятно на моей груди и морщится как раз в тот момент, когда кто-то стучит в дверь спальни.

– Что?

Дверь открывается. С обратной стороны стоит Грэйс; взгляд ее ясных глаз, будто лазерный прицел, устремляется на мою мужественную накачанную грудь, а не на синяк.

Точно не на синяк.

– Эмм, твой папа сказал, мне можно подняться, но я... – Она указывает рукой на лестницу.

– Нет, все нормально. Проходи. Мам, ты не оставишь нас на несколько минут, пожалуйста?

Убрав волосы с моих глаз, мама многозначительно смотрит на меня, отчего мое лицо вспыхивает. Но она уходит, закрыв за собой дверь.

– Йен, ты уверен, что готов к этому? – Грэйс садится на мою кровать; ее колени нервно дергаются – единственный внешний признак того, что она до ужаса боится. Не знаю, почему. Ей приходилось справляться с гораздо более плохими ситуациями.

Я медленно сажусь рядом с ней, стараясь не поморщиться, и кладу руку Грэйс на колено.

– Ну, я думал о Европе. О программе обучения за границей, но... – Я улыбаюсь.

Закатив глаза, она хватает мою рубашку и помогает мне одеться.

– Я имела в виду не школу. Я про нас.

Нас. Вот, почему она боится.

– Никогда не был увереннее. – Грэйс обращает свои ясные глаза на меня, и я вижу – мои слова что-то значат для нее. Они и для меня что-то значат. Она кивает с улыбкой. Сжимаю ее колено, наклоняюсь к ней и целую до тех пор, пока боль не утихает.

Отстранившись, Грэйс вешает шину мне через плечо и укладывает в нее мою левую руку. Я стараюсь не дышать. Потом стараюсь не пискнуть по-девчачьи, когда она туже затягивает ремни.

– Порядок?

– Ага, – пищу я.

Проклятье.

Грэйс окидывает взглядом мою комнату, и меня осеняет. Она тут в первый раз.

– Ты сам все это построил? – спрашивает Грэйс, указывая большим пальцем на полки над моим столом, где стоят Энтерпрайз (авианосец, а не звездолет), Фальконы, истребитель и корабль из Звездных войн, плюс разнообразные машинки, которые я считаю крутыми.

– Ага. Я говорил тебе, что мне нравится строить.

Она кивает, глядя в пол. Грэйс сегодня не надела свой супергеройский костюм, и я по нему немного скучаю.

– Йен...

– Грэйс...

Мы оба начинаем говорить одновременно, после чего смеемся. Неловко.

– Ты первая, – предлагаю я.

Снова кивнув, она прикусывает губу и пробует снова:

– Спасибо. – Грэйс пожимает плечами, хохотнув. – Я знаю, этого недостаточно. За то, что пошел против своих друзей, за то, что нашел видео, за то, что обратился в полицию, даже за слова о том, что поверил мне. А потом тебя избили из-за меня. – Запустив пальцы мне в волосы, она осторожно поглаживает мою голову. – Ты получил новое сотрясение. Я знаю, что это значит для тебя, и мне очень-очень жаль.

Я закрываю глаза на мгновение, наслаждаясь ощущениями от ее пальцев на коже моей головы. Когда я ей объясню, она, наверно, уйдет. Но так будет правильнее.

– Грэйс, я признателен за такие мысли, но не благодари меня. Правда в том, что я сделал это не для тебя. Или... не только для тебя.

Ее рука замирает, касаясь моей головы.

– Я не мог с этим жить, Грэйс. Даже если бы не нашел видео, я бы не смог жить, видя, как Зак с тобой обращается. – Обхватываю ее талию свободной рукой. – Я этого не видел. Не видел, пока ты не заставила меня увидеть. Боже! Я ненавидел тебя за то, что ты заставила меня увидеть. – Грэйс отстраняется, но я продолжаю. Мне нужно это сказать. Мне нужно, чтобы она поняла. – То, как Зак обращается с женщинами – нашей официанткой в "Пицца Хат", моей сестрой, даже его мамой... они нужны ему только для удобства, и, спустя какое-то время, я начал ненавидеть его за это. Грэйс, я начал ненавидеть себя. Я не хочу быть таким парнем. Так что, полагаю, именно поэтому я рассказал обо всем.

У нее отвисает челюсть, к глазам подступают слезы.

– Ай, черт, не делай этого.

Засмеявшись, Грэйс трет глаза.

– Сделаю, если захочу. Я даже черную подводку перестала носить на всякий случай.

Киваю. Я заметил.

– Мне нравится, как ты выглядишь без макияжа. – Быстро поднимаю руку, когда она открывает рот, намереваясь возразить. – Знаешь, пока я ждал тренера Брилла в раздевалке, мне хотелось стать твоим героем. Спасти тебя. – Улыбаясь, вспоминаю, как Грэйс поборола Миранду и даже дурацкий осколок стекла. – Проклятье, тебе не нужен герой. Ты просто спасаешь сама себя. Знаешь, что тебе нужно, Грэйс?

Разведя руки, она качает головой.

– Тебе нужен парень, который понимает тебя.

Грэйс сглатывает, облизывает губы, отчего у меня в мозгу едва короткое замыкание не происходит.

– И этот парень – ты?

– Боже, надеюсь.

Она улыбается и, прильнув ко мне, касается моих губ своими. На минуту вся боль утихает.

– Твой папа злится на меня из-за случившегося? Ни команды, ни стипендии.

Я качаю головой.

– Не знаю. Он вел себя подозрительно тихо последние несколько дней.

– Ох.

– Хотя я много думал. – Сейчас я только на раздумья и способен. – Машиностроение. У многих школ в штате есть приличные учебные программы.

Грэйс встает, берет Энтерпрайз с полки.

– Тогда ты сможешь строить настоящие вещи.

– Да, вещи, которые сам придумаю, а не конструкторы из коробки. Плюс, обучение гораздо дешевле, чем в частных колледжах. К тому же, никаких гарантий на счет стипендий не было. – Пожимаю плечами, после чего морщусь. Плохая идея.

Она ставит модель обратно и откидывает волосы за плечи.

– Думаю, это отличная идея. Ты им уже рассказал? – Грэйс дергает подбородком в сторону двери.

– Нет. Ни за что. Меня не тянет услышать очередную лекцию о моих оценках по математике и о том, как я упустил все шансы на спортивную стипендию. Я сделал то, что сделал, и этого не изменишь.

– Йен, – говорит она, протягивая мне свою руку. Я беру ее и медленно встаю, глядя Грэйс в лицо. – Ты должен им сказать.

– Ага. Может быть. Не знаю. – Смотрю на свой будильник. – Идем. Нам пора. Не хочу опаздывать.

Она прыскает со смеху, и мы идем на улицу, где папа уже ждет в заведенной машине. Путь в школу преодолеваем в неловкой тишине, и слишком быстро.

Папа паркуется перед зданием.

– Ты уверен, что готов?

– Почему все продолжают об этом спрашивать? Пап, я в порядке. Голова не болит. Ребра надежно зафиксированы. К тому же, у меня есть собственный телохранитель. – Я улыбаюсь, глядя на Грэйс через зеркало заднего вида. Мимо нее никто не пройдет. Девчонка безжалостна.

– Ладно. Сразу иди к медсестре, если почувствуешь головокружение. Я буду неподалеку сегодня. Могу приехать сюда через десять минут, если...

– Пап. Расслабься. Я в норме. – Открываю дверцу. Грэйс открывает свою. Она несет наши рюкзаки, потому что, хоть я и чувствую себя хорошо, пока еще не могу переносить даже легкие нагрузки.

– Йен? – Папа открывает свое окно.

– Да?

Он смотрит вперед через лобовое стекло.

– Горжусь тобой. Больше, чем когда-либо.

Ком размером с кулак тренера Брилла внезапно формируется в горле. Я киваю.

– Спасибо, – умудряюсь прохрипеть. Он начинает закрывать окно, но я поднимаю здоровую руку, чтобы его остановить. – Па, если у тебя будет время, поищи информацию о программах по машиностроению в госуниверситете Нью-Йорка, ладно?

У отца отвисает челюсть, но он быстро закрывает рот.

– Машиностроение. Хорошо. Хорошо, я этим займусь.

Пока папа отъезжает, Грэйс берет меня за руку.

– Видишь, получилось не так уж плохо, верно?

– Полагаю. Ну, ты готова? – Сжимаю ее ладонь.

– Ни капельки.

Я останавливаюсь в середине лестничного марша.

– Тебя донимали? Ты же сказала, люди нормально к тебе относились последние несколько дней.

Грэйс качает головой. Ее волосы сегодня спадают необузданными волнами по спине. Хоть она и не надела свои крутые сапоги, все в порядке. У меня в кармане до сих пор лежит сувенирная заклепка.

– Нет, практически все вели себя спокойно. Миссис Кирби извинилась за инцидент на уроке по Строптивой.

Я киваю. Это хорошо.

– Пошли. Давай с этим покончим. – Тяну ее за руку. Мы входим в школьное здание вместе. Головы оборачиваются. Рты раскрываются, однако большая часть учеников улыбается.

– Йен, как самочувствие, старик?

– Лучше, спасибо.

– Рады твоему возвращению, Рассел!

Я улыбаюсь и киваю. Рука Грэйс дергается в моей. Спустя несколько минут понимаю почему.

Люди по-прежнему игнорируют ее. До тех пор, пока мы не добираемся до ее шкафчика.

– Кхатири, привет.

Девушка, стоящая у шкафчика Грэйс, оборачивается и, взвизгнув, заключает ее в объятия.

– О, я так счастлива за вас обоих. И я рада, что с тобой все в порядке, Йен.

Киваю.

– Спасибо.

Улыбка Кхатири исчезает.

– Эмм, Грэйс. – Она достает сложенный лист бумаги из кармана. – Меня попросили передать тебе записку, и, на сей раз, я делаю это лицом к лицу. Хм, что-то насчет того, как ты обменялась телефонами с мамой?

Нахмурившись, Грэйс кивает и читает записку.

– Это от Миранды и Линдси. – Она смотрит на меня, ее ясные глаза блестят от подступивших слез. – Говорят, что сожалеют и хотят, чтобы я села за их столик на ланче.

Грэйс складывает лист, затем ее взгляд резко возвращается к Кхатири.

– Подожди. Ты только что сказала "лицом к лицу". Почему?

Кхатири покачивается с носков на пятки.

– Эмм. Да. В прошлый раз, когда у меня было письмо для тебя, я струсила. Оставила его там, где ты наверняка нашла бы.

Глаза Грэйс округляются.

– Книга по фотографии! Это была ты? О, мой Бог.

Она смотрит в пол, ерзая на месте.

– Ага. Прости.

– Нет, нет, все в порядке. – Разведя руки, Грэйс обнимает девушку. – Спасибо.

– Это помогло? То есть, ты позвонила?

– Да. Да, я позвонила, и это помогло.

Кхатири и Грэйс улыбаются и снова обнимаются, а я не имею ни малейшего представления, что тут происходит, черт побери.

– Ладно, хорошо, я оставлю вас двоих, эээ... Еще увидимся. – Помахав нам, Кхатири уходит.

Я наклоняюсь, чтобы прошептать Грэйс на ухо:

– Что все это значит?

Но она лишь пожимает плечами.

– Потом расскажу.

Прежде чем успеваю что-нибудь сказать, замечаю Эрин Шпехт, идущую нам на встречу, и подавляю порыв притвориться, будто не вижу ее.

– Эээ, Грэйс? Подожди тут минутку, ладно? Мне нужно кое-что сделать.

Она кивает, и я отхожу.

– Эй, Эрин! Подожди. – Эрин злобно смотрит на меня, словно хочет придушить лямками своего рюкзака. Я с трудом сглатываю. – Это не займет много времени. Я просто хотел извиниться. – У нее отвисает челюсть, поэтому я продолжаю. – То, как я с тобой обошелся, было некрасиво. Мне потребовалось немало времени, чтобы это осознать, и еще дольше, чтобы набраться мужества и извиниться. Надеюсь, ты сможешь меня простить когда-нибудь. Вот. Это все.

Она ничего не говорит. Только ее глаза наполняются слезами. Прижав руки ко рту, Эрин часто кивает. Мои глаза чуть из орбит не вываливаются, когда она быстро обнимает меня. Господи, больно. Потом она отстраняется, всхлипнув, улыбается, машет на прощание и уходит.

– Что это было, черт возьми? – требовательно интересуется Грэйс, когда я возвращаюсь к ней.

– Эмм. Не презирай меня, ладно? Это Эрин Шпехт. Я наконец-то набрался мужества и попросил у нее прощения.

– За что?

Черт, с чего начать-то?

– Позже расскажу. Идем. Скоро звонок.

Утро проносится словно в тумане. К обеду мои ребра ноют, а синяки на лице пульсируют. Я улыбаюсь, потому что у Грэйс, скорее всего, будет наготове обезболивающее. В кафетерии наблюдаю, как к ней подходят Миранда и Линдси. Я приближаюсь, готовый вмешаться, если понадобится. Но Миранда просто обнимает шокированную Грэйс. Спустя минуту она обнимет ее в ответ.

Девчонки такие странные. Качаю головой. Окажись я на месте Грэйс, послал бы их подальше.

Она замечает меня и хмурится.

– Ты бледный. Держи, – говорит Грэйс, выуживая из сумки пузырек таблеток.

Я смеюсь.

– Что?

– Ничего. – Обнимаю ее свободной рукой. – Просто мне нравится, как ты обо мне заботишься.

Улыбнувшись, она уворачивается и указывает на стол.

– Садись сюда. Возьми воду. Я принесу еду.

Я делаю, как сказано, потому что я не лгал. Мне действительно нравится, как Грэйс суетится со мной. Когда открываю бутылку и проглатываю две капсулы обезболивающего, на мой стол падают тени. Подняв взгляд, вижу стоящих передо мной Кайла, Мэтта и Джереми. Выглядят они напряженно. Я группируюсь, и у меня глаза едва не скрещиваются от боли. Кайл поднимает руки.

– Расслабься, старик. Мы пришли извиниться.

Звучит обнадеживающе. Я жду, но они просто стоят, пялятся себе под ноги, на потолок, в окно – куда угодно, только не на меня.

– Ну, – говорю, затем прочищаю горло. – Что-нибудь слышно?

Парни выглядят так, будто их тошнит.

– Ага. Зака официально исключили из команды. Копы арестовали его вчера, но все говорят, что обвинения ему вряд ли вынесут. Тренер все еще решает, наказать всю команду или нет. – Мэтт сует руки в карманы.

– Я сознался, что это я обозвал Грэйс в присутствии ее отца, а не Мэтт, – добавляет Кайл. – Может, он посадит меня на скамейку запасных, а не всех... – Его плечи поникают, словно он уже знает, что надежды на такой исход ничтожно малы. – Что насчет тебя? Ты... твоя травма необратима?

Я киваю.

– Похоже на то. Помимо синяков и ушибленных ребер, Зак устроил мне новое сотрясение мозга... третье за год. Для меня все кончено, парни. Я больше не смогу играть.

Мэтт морщится, кладет руку мне на плечо, легко сжимает.

– Очень жаль, братишка. – После чего он вытягивается по струнке, будто в него выстрелили. Слежу за его взглядом. Грэйс идет к нам с подносом, полным еды. На ее лице воинственное выражение – выражение, говорящее: "Только посмейте сказать что-нибудь". Когда парни начинают переминаться с ноги на ногу, покашливать, я понимаю, что они здесь, чтобы извиниться перед ней, а не передо мной.

Она ставит поднос на стол, садится, сверля каждого из них взглядом в ответ. Кайл прочищает горло.

– Эмм. Грэйс? Мы просто хотели извиниться за то, что изводили тебя. – Он дает Джереми подзатыльник.

– Эээ. Да. Прости.

Грэйс закрывает глаза на минуту, а когда вновь их открывает, от ее враждебного настроя не остается и следа. Она двигает поднос ближе к ним.

– Пиццу хотите?

Кайл улыбается и хватает один кусок, опередив Джереми.

– Конечно. Спасибо.

Все трое занимают свободные стулья, и спустя несколько минут поднос становится лишь печальным напоминанием о ланче. И снова, я бы послал их подальше, но моя девочка великодушней меня. Подавляю улыбку. Грэйс приподнимает брови, на что я просто качаю головой и смеюсь.

Хорошо, что она не может читать мои мысли, иначе бы мне досталось от нее за "мою девочку".