Теперь мне безразлично всё на свете,
Ведь прежде, чем обжечься кашей манной,
Нагромоздили гору трупов дети,
И та гора огромнее Монблана.
И только я не чтил мирской обычай,
Не доверял кровавому разбою
И, никакой не хвастая добычей,
Довольствовался небом и землёю…