Отец мой – Михл Айзенштадт – был всех глупей в местечке. Он утверждал, что есть душа у волка и овечки. Он утверждал, что есть душа у комара и мухи. И не спеша он надевал потрепанные брюки. Когда еврею в поле жаль подбитого галчонка, Ему лавчонка не нужна, зачем ему лавчонка?.. И мой отец не торговал – не путал счета в сдаче… Он черный хлеб свой добывал трудом рабочей клячи. – О, эта черная страда бесценных хлебных крошек!.. …Отец стоит в углу двора и робко кормит кошек. И незаметно он ногой выделывает танец. И на него взирает гой, веселый оборванец. – «Ах, Мишка – „Михеле дер нар“ – какой же ты убогий!» Отец имел особый дар быть избранным у Бога. Отец имел во всех делах одну примету – совесть. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . …Вот так она и родилась, моя святая повесть.