…Тогда мне рваный выдали халат И записали имя Айзенштадта. Я сразу стал похож на арестанта. А впрочем я и был им – арестант. Окно в решетке, двери на ключе, Убогость койки и убогий разум… Свирепость отчужденная врачей, Свирепость санитарок яроглазых. Расталкивая шваброй и ведром Понурых, словно обреченных казни, Они на нас обрушивали гром Своей исконной бабьей неприязни. Обед с нехваткой места за столом… Но удавалось сбоку примоститься, А кто и стоя – этаким столбом – Ладони обжигал горячей миской. И каждый был и лишний и ничей… Мы были сыты – с голоду не пухли: С капустой обмороженною щи Казались блюдом королевской кухни. «Налопались?.. Теперь айда во двор…» Я пёр, как все, зачем-то шагом скорым… – О, Боже, как ужасен твой простор, Темничным огороженный забором!..