Моление о кошках и собаках, О маленьких изгоях бытия, Живущих на помойках и в оврагах И вечно неприкаянных, как я. Моление об их голодных вздохах… О, сколько слез я пролил на веку, А звери молча сетуют на Бога, Они не плачут, а глядят в тоску. Они глядят так долго, долго, долго, Что перед ними, как бы наяву, Рябит слеза огромная, как Волга, Слеза Зверей… И в ней они плывут. Они плывут и обоняют запах Недоброй тины. Круче водоверть – И столько боли в этих чутких лапах, Что хочется потрогать ими смерть. Потрогать так, как трогают колени, А может и лизнуть ее тайком В каком-то безнадежном исступленье Горячим и шершавым языком… Слеза зверей, огромная, как Волга, Утопит смерть. Она утопит рок. И вот уже ни смерти и ни Бога. Господь – собака и кошачий Бог. Кошачий Бог, играющий в величье И трогающий лапкою судьбу – Клубочек золотого безразличья С запутавшейся ниткою в гробу. И Бог собачий на помойной яме. Он так убог. Он лыс и колченог. Но мир прощен страданьем зверя. Amen! …Все на помойной яме прощено.