Каждый студент, будь то ярый отличник, злостный прогульщик или просто пофигист при слове «сессия» обычно испытывает чувства, отличные от положительных. Сессия неотвратима, как сама смерть. И когда приходит она, студентов судят по делам их, ну, и еще по знаниям, а бывает и за красивые или некрасивые глаза. Сессия как трасса — бывает с ухабами и лужами, грязью, в которой вязнут колеса авто, бывает ровным полотно шоссе, но покажите мне шоссе без единой выбоины, которой бывает достаточно, чтобы жизнерадостно уйти в кювет и сломать себе нахрен шею. Некоторые «сдаются» относительно спокойно, даже уверенно, нахватав «автоматов» благодаря ответам на бесчисленных семинарах, кто-то отчаянно нервничает и «валится», имея неплохие знания, из-за нервишек, части просто везет проскочить «на шару», многие хитрят и выкручиваются, а кто-то сдает очередной экзамен просто благодаря своему IQ.
Вообще, существует много вывертов. За годы сессий студенческой братией (в данном контексте — сестрией) было придумано огромное множество различных хитростей и уловок. Но пережили поколения все-таки самые действенные.
Например, классика всех времен и народов — шпаргалка или по-простому «шпора». Хотя при огромном количестве людей, кому она реально помогла, есть чуть ли не меньшее племя пострадавших от этой помощницы. Искусство пользования «шпорами», как и любое искусство, дано не каждой. А уж виртуозов в этом деле и вообще единицы. Этакие Паганини, Энштейны и Кутузовы умело спрятанной бумажки. Хотя вовсе не обязательно шпаргалка должна быть написана именно на бумаге. Отлично подходит одежда, собственно тело, мебель и, конечно, всякие разные электронные прибабахи. Главное, чтобы она была незаметной и легко доступной.
Очень интересна «бомба». Сдавать с помощью «бомбы» — соответственно «бомбить». Не знаю, кто придумал название, но суть оно раскрывает с интересного ракурса. Способ изготовления «бомб» прост и легко доступен любому, кто способен наносить на бумагу знаки так, чтобы получались буквы, а то и слова. Очень полезно впоследствии еще и уметь эти знаки различать. К каждому вопросу на экзамен пишется на листочке ответ. Естественно, до самого экзамена. Вся эта макулатура прячется под одеждой, но с расчетом на свободное извлечение при первой необходимости. Человек тянет билет, задумчиво садится на свое место и при первой возможности вытаскивает нужные листочки. Дальше она изображает усиленную «писанину», дабы отвлечь преподавателя. Надо добавить, что процесс довольно трудоемкий и часто ненужный, потому что во время записывания ответов человек запоминает всю нужную информацию и спокойно может идти отвечать «по чесночку».
«Халява». Способ сдачи экзаменов из студенческой мифилогии. Дело в том, что все народы имеют свою мифологию (кроме юсовцев, которым, ввиду отсутствия какого бы то ни было интеллекта, вполне достаточно всяких нереальных уродов из комиксов). Студенты — это то же почти народ со своим языком, обычаями, традициями и забабонами. Халява — это мечта каждой студиозицы. Но ее нужно поймать и приручить. Для этого толпы молодых не обремененных знаниями студенток и студентов поздно вечером подходят к окну, выставляют в форточку раскрытые зачетки и громко кричат «Халява». После этого зачетные книжки закрываются и перевязываются ниточкой, чтобы раскрыть их только на экзамене. По поверью «Халява» — это вполне реальное явление, которое, услышав свое имя, может прилететь к вызывающей ее. После этого остается только поймать гостью и выпустить в нужный момент.
Также существует множество способов сдавать сессию при помощи различных электронных устройств. Уже немногие помнят пейджер, но именно эта коробочка не раз выручала в тяжкие минуты жизни лиц с недостатком знаний по конкретному вопросу. Хуже всего в этой ситуации приходилось парнишке-оператору: записывать под диктовку какие-нибудь фазы деления атома. Но решал и решает, конечно, мобильный. Наушник в ухо — и даже отъявленный двоечник может сдавать хоть ядерную физику. Правда, необходимы длинные волосы для скрытия непосредственно наушника. Но, честно говоря, хороши все эти ноу-хау были только тогда, когда они и являлись ноу-хау. Ведь преподаватели тоже имеют тенденцию к развитию.
Длинный и Круглый не испытывали дикой паники перед сессией хотя бы потому, что и в нормальном мире относились к окружающей действительности достаточно пофигистично, а в этом мире абсурда все казалось друзьям несколько нереальным и фантасмагоричным, что относиться всерьез и с трепетом к какой-то занюханной сессии, да еще и в обществе, где БАБА — человек, а мужик — это баба, было с их стороны, по меньшей мере, нелепо. К тому же парни относились к той категории людей, чьи интеллект, знания и коммуникабельность позволяют примерно ориентироваться, по крайней мере, в любой гуманитарной сфере.
На занятия их прототипы ходили сутки через месяц, но общий налет университетской известности позволял надеяться на некоторые поблажки со стороны строгих преподавателей.
Длинный был студенткой психологического факультета и ему предстояло сдавать основы педагогики, общую психологию, английский язык и, о, ужас! информатику. С этим у Пчелкина были РЕАЛЬНЫЕ проблемы, как у завзятой гуманитарии. И дело было не в том, что с преподавательницей он виделся дважды (один раз случайно в коридоре) и не в том, что обучение проводилось на «IBM-386». Просто Витя не рубил фишку и все тут!
Круглому было проще. Биология, валеология и все та же педагогика. Впрочем, если на валеологию и педагогику у него была определенная точка зрения и даже кое-какие подозрения о принципах и задачах, то из биологии в голове вертелось только навязчивая хрень о пестиках с тычинками и мушками с дрозефилами. Причем, что-то из этого было доминантным.
Друзья «сдавались» из-за приверженности к разным факультетам в разное время и в разных местах. Поэтому логично будет их ненадолго разлучить.
У Длинного первый экзамен был раньше. Аж на день. Поэтому Круглый бухал с какими-то двумя девахами в одиночестве, а Витя, несмотря на легкое отношение к гротеску окружающего его мира, в глубине души был человеком ответственным, а потому проявил силу воли, выключил мобильник и даже отдолжил в параллельной группе конспект (учить по своему было проблематично, так как его близнец-близняшка расписал полуобщую тетрадь с выведенным маркером на обложке названием «Педагогика» сопливыми стишками и изрисовал ромашками и принцессами на белых лошадях). Пчелкин честно сел вечером читать и даже прошевеливать губами прочитанное, но особую сложность вызывал тот факт, что все известные ему по прошлой жизни педагоги тут были поданы в женском варианте. Нет, благодаря вливанию знаний Магом он-то это знал и даже местами помнил, но мозг бунтовал и выдавал мысли типа «Нахрен это все! Сейчас все брошу и поеду бухать к Круглому.»
Утром он соответственно проснулся в не лучшем расположении духа и с осознанием того, что ничего по предмету не помнит. Не улучшилось настроение в маршрутке, где вдобавок к наяривавшей в салоне блатной музыке в исполнениии хриплых женщин (Длинный и раньше шансон ненавидел, а сейчас начал справедливо считать, что за такое нужно убивать) две тетки с похмелья активно муссировали тупых блондинов за рулем.
В «универ» он приехал с четким желанием кого-нибудь разорвать голыми руками пополам, потом каждую половинку еще пополам и так до бесконечности. Желательно, чтобы реками лилась кровища и жертва продолжала кричать во время всей процедуры экзекуции. Возле турникетов стояли две девушки из опер-отряда (типо службы безопасности университета), проверявшие у всех входящих студенческие билеты. Длинный его забыл дома.
— Мы вас не можем впустить! — сказала полноватая секьюрити с прыщавым лбом.
Пчелкин выдохнул и ответил:
— Девушки! Вы меня можете не пускать и даже оставить здесь жить. Мне в принципе по барабану. Мало того, что я иду сдавать какой-то дебильный экзамен, по которому ни хрена знаю, вокруг встречаются одни идиотки с великой мыслью «Бабы правят миром», болит голова, хотя вчера не пил ничего, кончились бабки, хочу курить как сволочь, так еще на этот гребаный экзамен ни хрена не могу попасть, потому что омон перекрыл все выходы, а спецназ спускается с крыш! Девчонки, идите в задницу! Поставили тут стоять, так стойте спокойно и не колупайте мне мозг! …ть!
С этими словами злой Длинный раздвинул плечами охранниц и пошел к лифтам, что-то бурча себе под нос. Девушки молча смотрели на него, открыв рты.
— Вот кобель! Я бы его отымела, — сказала полная с прыщавым лбом.
Вторая, невысокая брюнетка с капризным носиком, промычала «Угу». Но надо заметить, что шансов у нее было все-таки побольше.
В лифте настроение «улучшили» два щеголеватых парня с жеманными лицами. Вдобавок от них пахло приторной туалетной водой. В этом мире перемены ролей это было нормально, но Витя искренне считал таковых гомосексуалистами и уродами и начал продумывать под каким бы предлогом разбить им табло, но на их или на его счастье двери раскрылись и они вышли. Пчелкину было выше.
Первым делом Длинный стрельнул сигарету и с наслаждением ее выкурил. Это расслабило, и он пошел сверять знания с одногруппницами. Получалось, что что-то в голове отложилось.
Витя не стал откладывать в долгий ящик и зашел в аудиторию. Привычная атмосфера экзамена. За столом в лицевой части комнаты сидела немолодая, но молодящаяся женщина и следила за тремя студентками и одним студентом, задумчиво писавшими свои ответы на рядах. Перед ней лежали листочки вопросов. Длинный не глядя ткнул рукой и, сказав преподавательнице номер билета, пошел готовиться.
Вопросы были не сложными: принципы педагогики и педагогическая детельность Макаренко и Крупского (фригидного мужика — мужа Лениной). Вообще все великие педагоги по определению не могли полоскать всем мозг как нужно воспитывать детей и взахлеб рассказывать о своей педагогической деятельности. Дело в том, что собственных детей у этих монстров отродясь не было. Так откуда ж они вообще знают как воспитывать чужих? Хотя зачем далеко ходить: покажите учителя со сложившейся личной жизнью! Вот и тешат свое маленькое эго, руководя маленькими беззащитными человечками.
Кстати, о Крупском, точнее, о его великой жене. В мавзолее на Красной площади лежит ссохшийся трупик этой политической проститутки. Злое обезьянье личико воскового цвета с редкими седыми волосами и усиками на верхней губе. Сходство с собственным визави мужеского пола карикатурное. Причем юмор черный. Друзья как-то посмотрели передачу по НТВ, где рассказывали об особенностях хранения тела жидо-коммунистки. Потом спать не могли. Витя орал, что уйдет в запой, чтобы забыться, э то это чудовище ему сниться. Миша проигнорировал высказывание, потому что уже находился в запое и входить одновременно во второй не видел физической возможности.
Длинный как мог по памяти написал потезисно ответы на вопросы, рассчитывая в довесок «вылить побольше воды». Про себя он постоянно проговаривал фамилии деятелей педагогов в нужном роде, чтобы не ляпнуть сдуру что-нибудь не то. Подождав пока одногруппница с грехом пополам отстрелялась на пятерку (по десятибальной системе), Пчелкин пошел «сдаваться».
Начал он бодро и уверенно, перемежая крупинки фактов километром общих фраз. Наталья Мариновна (имя преподавательницы) слушала, кивая, и задавала наводящие вопросы. В конце концов она нарисовала в зачетке восьмерку и вложила туда какой-то листок, сложенный вчетверо.
Длинный сказал: «Спасибо. До свидания» и аккуратно прикрыл дверь.
— Ну что? Что спрашивали. Что поставили? Что выпало? — посыпались вопросы.
Витя терпеливо ответил и пошел курить.
На балконе он открыл зачетку и увидел записку. Щелкнув-чиркнув-щелкнув Zippo и затянувшись он развернул бумажку.
— Евгений! — Было написано аккуратным быстрым почерком, — Приходите в 21.00 в ресторан «Констанция» («Константин» по-человечески). Я Вас буду ждать за крайним столиком. Есть разговор. Наталья.
— Только бабушек на самом деле мне как раз и не хватало! — пробормотал Длинный и положил записку в карман.
Проблема заигрываний преподавательниц с молоденькими студентами существовала вполне реально. Естественно хватало и молодых людей, которые не чурались подобными связями. Но себя в роли такового персонажа Витя представлял не то, чтобы очень.
Пчелкин нажал шестерку на мобильном и приложил трубку к уху.
— Здоров, Кругляш!
— Привет, морда Длинная! Сдал?
— Восьмерка. Чего делаешь?
— Только проснулся. Красавицы там только уехали. Кутнули мы вчера в поряде. Блин, завтра экзамен.
— Я на самом деле заеду.
— Угу. Пивка там возьми.
— У тебя ж экзамен. Да и денег нет.
— А-а! — протянул Круглый и нажал отбой.
Длинный прикинул, как лучше ехать. Денег у него не осталась, даже на таллон. Родители, чтобы сынок не прогулял все, оставили наличности у Витиной тети. Раз в неделю, во вторник, она ему давала сто долларов. Поскольку был понедельник, кошелек был пуст.
Доехал он более-менее сносно. В автобусе с умным видом читал книгу о похождениях бравой космодесантницы. Случившиеся было контролерши сочли его за человека с проездным и не стали беспокоить.
Круглый открыл дверь облаченным в семейные трусы и улыбающимся.
— Здоров, торба! — жизнерадостно сказал он, — Пиво ку…А, да!
— И тебе не кашлять. Давай на самом деле бабосы — схожу куплю.
— С деньгами каждый может, — многозначительно протянул Круглый, но деньги дал.
— Я сигарет куплю, — утвердительно отметил Витя.
Длинный честно собирался купить пива, но случайно его взгляд зацепился за портвейн. «Белый крымский» зазывал белой же этикеткой. Витя подсчитал наличность и принял решение взять две бутылки. Денег хватило еще на пельмени и сигареты. Осчастливленный Пчелкин, весело помахивая пакетом, пошел обратно.
— Купил? — осведомился Круглый.
Вият довольно осклабился:
— Да пиво у них там не той системы. Так я «портвика» то есть взял.
— Козлина, последние деньги.
— Да не парься, — Длинный махнул рукой, — завтра вторник, у меня типо зэпэ.
— У меня там экзамен завтра, — неуверенно отметил Миша, выудил из пакета бутылку и начал машинально сдирать целлофан с горлышка.
— То есть ты на самом деле собирался готовиться? — выдал словесного монстра Витя.
— Ну, там собирался.
— Короче, бухаем, — огласил приговор Пчелкин.
Через двадцать минут друзья уже сидели в комнате. На столике стояло две тарелки пельменей, щедро политых случайно обнаруженной сметаной. Рядом красовался порезанный сыр, бывший в холодильнике старожилом. Ему была устроена тщательная проверка на предмет съедобности. Молокопродукт тест прошел. Хлеб же в свою очередь был признан носителем разумной жизни в виде успешно его завоевывающей плесени и отправлен нести разумное в мусорную корзину. Круглый уже пять раз вставал сменить трек. Длинный на него наорал и потребовал дать послушать хотя бы одну песню. Миша честно держался целых десять секунд, а потом подорвался и пошел крутить настройки звука.
Когда этот жигало наконец успокоился, друзья продегустировали портвейн. Их довольные рожи явственно говорили о приемлемом качестве продукта.
— Чуть не забыл на самом деле! — хлопнул себя по лбу Длинный, — меня ж сегодня преподша клеила.
— В смысле?
Витя сходил в коридор и протянул другу записку.
— Да, сложный вопрос, — Круглый отпил глоток портвейна.
— И чего делать?
— А она как?
— На самом деле сорок годов, но выглядит моложе. То есть следит за собой, не корова… Подожди, что ты на самом деле имеешь в виду?
Круглый улыбнулся:
— То есть ты не против?
— Да ты чего, дурак совсем? Она мне в мамы годится!
— Ну так и поиграй с ней в папу-маму!
Длинный отхлебнул из стакана и покрутил головой:
— Не, ну как-то…
— А ты сходи, там по ситуации разберешься. Может у нее и впрямь деловой разговор.
Оба засмеялись и смеялись они долго. В такие чудеса они не верили.
Так за разговорами алкоголь кончился. На столе появился кальян. Витя медленно выпустил дым.
— Я б еще злоупотребил на самом деле, — заметил он.
— Денег ноль, — парировал Круглый.
— Так мы ж можем позвонить кому.
Миша скривился:
— Устал я. Там так хочется хоть вечер никого не иметь.
— Но выпить на самом деле хочется тоже, — не сдавался Длинный.
Миша вздохнул и стал листать телефоны в мобильнике.
— Слушай, Длиннючий, а давай Светку там еще раз увидим, — задумчиво протянул Круглый, — Что-то я соскучился по этой торбине.
— И Анжела что-то не заходит, — деланно вздохнул Длинный.
— Алло, Светик, привет! Как твое ничего! — проворковал Цветков в телефон.
— О, Миша! Рада слышать! Все хорошо. Вот еду домой.
— А тебе домой срочно? — осторожно начал Круглый.
— Да не то чтобы очень уж срочно. А что, есть предложение? — подыграла девушка.
Длинный нетерпеливо отобрал телефон:
— Здорово, радость! Мы на самом деле с Михой тут грустим. То есть, думаем, а может на самом деле какая хороший человек в гости заедет.
— О, привет, Витек! Так вы там вдвоем?
— Ага. Может и Анжела рядом?
— Нет, — вздохнула Света, — она в Могилев уехала, будет завтра.
Круглый забрал трубку обратно:
— Так приезжай одна! Только зацепи там алкоголя какого.
— Ладно! Через часик буду.
— Давай быстрее! А то нам холодно и страшно, — крикнул Витя.
Друзья посмотрели друг га друга, улыбнулись и махнули рукой.
Света затарилась основательно. Три бутылки водки, кило сосисок, крабовые палочки, помидоры, лимоны, сок.
Все это было быстро и деловито приведено в гастрономический вид, сервировано и подано к столу.
Девушка рассказывала историю, которую парни слышали сто раз и про особей противоположного пола, но при этом ржали как кони и умиленно смотрели на подругу:
— Так вот. Две подружки нагрузились что суки и решили к пацанам ехать. Те рядом с Минском обретались. А из транспорта только мотоцикл. Ну, сели на мотоцикл и поехали. А за городом сразу гаевая стоит. И так палочкой: «Сюда». Делать нечего — остановились. А тетка им говорит: «Вы почему без шлёмов? Вы знаете что шлём выдержи…» А-а! Забыла! Они ж без шлемов поехали. Вот. Тетка говорит: «Шлём выдерживает удар в 300 атмосфер. Поэтому с вас штраф!» Девахи ей говорят, что типо, да ладно, чего там, денег нет. А она им: «Нет! Щас в трубочку дышать заставлю! Платите штраф и все тут!» Короче, заплатили и поехали. Приехали по адресу, там фуникулер, педикулез, все дела и накатили еще. Но это ж ехать обратно надо. Поскольку обе были залитыми, то в голову им пришла гениальная идея — взяли мячик, резиновый обычный, разрезали пополам и напялили себе на головы. И поехали обратно. Тут ветерок дунул и у одной из них мячик сдуло. Они его искали-искали, но не нашли. Решили ехать так. Одна типо в шлёме, вторая — нет. Стоит та же гаевая. Пьяная в ноль. Видит знакомые лица и палочкой так: сюда! Остановились. Эта красавица подходит и говорит: «Подруги, я ж вам говорила, что шлём выдерживает удар в триста атмосфер! Вот твоя подруга молодец! Не забыла про шлём! Он же ей жизнь спасти может!» И с этими словами как даст дубиналом по резиновой шапочке…
Длинный с Круглым аж покатывались со смеху, но в их гыгыканье явственно слышалось «гаевая» и «пьяная», из чего следовало что образ пьяной гаишницы, то есть толстой женщины с красным лицом, одетой в обтягивающее ее жирное тело форменное одеяние, находящейся в состоянии алкогольного опьянения на боевом посту, доводил их до колик.
Света тоже смеялась с истории, явно польщенная.
Так весело и непринужденно вечер перетек в ночь, а компания в спальню. Глаза девушки горели возбуждением даже в темноте. Друзья ее не спеша раздели и насладились телом. Потом еще раз, потом еще. Короче, процедура повторилась неоднократно.
Утром все разъехались в разных направлениях, хотя Длинный заявлял, что он остается здесь жить и разрешает пожить Свете. Круглый категорически не соглашался, опасаясь, что ему …ут кровать и мебель. Девушка тоже стала на сторону Миши, приведя дурацкий повод, что ей якобы нужно на работу. В конце концов Витя заявил, что обижен в лучших чувствах и пойдет покончит жизнь самоубийством через злоупотребление пивом, но в начале заедет за деньгами.
Круглый поехал в университет сдавать экзамен. В голове его были обрывочные и неточные сведения по сдаваемому предмету — валеологии. Вакуум знаний заполнял опыт как раз-таки нездоровой жизни, так что на противоречиях можно было неплохо выезжать. Настроение у него, несмотря на похмелье и бессонную ночь, было отличное.
Автобус подъехал сразу, где Миша успешно познакомился с хорошенькой блондинкой и взял телефон. Точнее, красотка познакомилась и буквально всучила свой номер.
На входе в универ Круглый долго прикалывался с оперотрядовками, пересказав на свой лад парочку пошлых историй.
В аудиторию он зашел одним из последних, умудрившись прикорнуть на окошке.
Неотразимое обаяние и долгие мудрствования позволили ему заработать «шестерку» и записку в зачетке от 30-летней преподавательницы с большим бюстом «Михаил. Есть разговор. Приходите сегодня в 21.00 в ресторан „Констанция“. Буду очень ждать. Елена.»
Круглый неуверенно прочитал записку несколько раз, вспомнил про аналогичный разговор Длинного и набрал номер друга:
— Длюннючий, здоров.
— Здорово, Кругляш! Сдал?
— Да! Слушай, торбина, тебя там в какой рестор пригашали?
— «Константин». Тьфу! То есть «Констанция». Дебильный мир! А чего, на самом деле хочешь поменяться?
— Да, блин, меня тоже пригласили в «Констанцию». Тебя там во сколько?
В трубке повисла пауза. Потом голос Длинного неуверенно произнес:
— Сегодня в девять…
— Во-во. Сегодня в девять!
— Кругляш, хорош стебаться!
— Да я серьезно, — Миша вертел в руках записку, — И чего там делать будем?
— А твоя как? — поинтересовался Витя.
— Ништяк… Слушай, а может и вправду?
— Ну-у! — протянул Длинный.
— А что мы теряем?
— «Честь моя, моя лишь честь!» — зачем-то процитировал известного гомосексуалиста Витя.
— Я серьезно!
— Слушай, давай часиков в семь встретимся, там решим. Или на самом деле подъезжай, а то я пива попил — спать хочу.
— Не. Устал. Давай там вечерком на Костыле.
— Лады, — согласился Длинный и отключился.
Вечерняя встреча напоминала военный совет с обсуждением стратегии и решением глобального вопроса: «А оно нам вообще надо?»
Витя доходчиво объяснял другу:
— Кругляш, на самом деле старые кошелки — тоже люди! И, понятно, им хочется любви и ласки. То есть, в нашем лице, естественно. Вот ты прикинь не как в этом дебильном мире, а по-человечески. Мужик под сорок он же на самом деле аж слюнями исходит по двадцатилетней вертихвостке. Да еще жена не дает. То есть дает нормально, но ни хрена не ему. А тут экзамен, типо власть. Можно на самом деле провести вечерок с юным созданием. Неужели в тебе нет жалости?
— Это в тебе мозгов нету! — не поддавался Круглый, — Тебе что, там молодых баб мало? Они ж, эти торбины, стаями ходят. И все хотят! А ты мне тут предлагаешь всякое б/у ископаемое!
— Ладно, давай на самом деле зайдем с другой стороны, — не унимался Длинный, — То есть ты никогда не мечтал поиметь училку?
— Так то в школе было! Я бы тогда даже дерево поимел. Образно говоря! — поправился Миша, поняв, что друг сейчас ляпнет что-нибудь едкое.
— Ну хорошо, дерево..б. — не удержался Пчелкин, — То есть тебя останавливает возраст?
— Да при чем тут возраст? Тем более у меня был такой опыт!
— Чего-чего?
— Я там тебе не рассказывал? Ну, в лагере был на практике. Там выпил. Ну и со старпедкой. Утром как ее увидел, чуть заикой не стал!
— Да-а-а!
— Хм! Ну и вообще, — Миша решил уйти со скользкой темы. — О нас и так слава идет. А после ночи с преподшами нас вообще там черт знает какими «прости, Господи» нарекут!
— Тебе не все равно? Мы ж на самом деле тут ненадолго!
Круглый саркастически хмыкнул.
— Не будем о грустном! — выставил руку ладонью вперед Длинный, — Да, кстати, они очень даже на самом деле ничего. То есть даже очень! Да и вообще, тебе не кажется, что обычно я — скептик?
— Длиннючий, — Круглый посмотрел на часы, — Мы ж уже все про себя решили. Пойдем в рестор, оттянемся. А там спать после этого с тетками или не спать — видно будет.
Теперь уже скептически хмыкнул Длинный, на Миша сделал вид, что ничего не заметил, а только спросил:
— Ну и как поедем?
— На моторе. У меня ж сегодня на самом деле зэпэ.
Не вдаваясь в детали, и оттянулись, и переспали. Правда, утром было стыдно. Немного.