Элла стояла посреди спальни, пытаясь успокоиться. С того момента, как Данбар предупредил ее о визите Элтхаузов, она пребывала в паническом состоянии. Напрасно уговаривала себя, что, мол, мать не узнала ее в аэропорту, не узнает и сейчас. Что, если Селма или Данбар назовут няню по фамилии? Сопоставив с этим возраст и внешность, Сара не сможет не удивиться такому совпадению и сразу обо всем догадается.

Но ведь Элле нечего стыдиться. Не она же бросила мужа и ребенка ради мужчины, который намного ее моложе. Конечно, не в возрасте дело. Элла знала очень счастливые пары, где женщина старше мужа. Непонятно другое: как можно устраивать свое счастье за счет несчастья семьи, детей…

К черту Сару! И ее, и Джефа Элтхауза! Почему так случилось, что именно он помог Элле в аэропорту? Ведь надо же, первый встречный оказался любовником ее матери.

Можно, конечно, попробовать избежать встречи. Селма не адресовала Элле специального приглашения. Возможно, посчитала само собой разумеющимся, что та присоединится к компании.

Раньше Элла ужинала с Селмой, только когда Данбар был в отъезде. А сейчас ей редко удавалось избежать общества хозяев. Для себя Элла решила, что супруги за время семейной жизни просто надоели друг другу. Они редко обедали вместе дома, предпочитая ресторанные встречи с друзьями. Селма говорила, что они жить не могут без компаний. Возможно, и так. Их брак вряд ли долго продержался бы без веселых вечеринок и шумных друзей.

Теперь, значит, ей предстоит поддерживать мир в семье? С какой стати? Что, у нее своих проблем не хватает? Может, притвориться, что болит голова? Но Данбар не поверит. Селме, конечно, все равно, у той свои планы. Прямо-таки загорелась возможностью познакомиться у Джефом Элтхаузом.

— Элла…

Заспанный голосок за дверью вывел ее из задумчивости. Кэй никак не могла уснуть. Перегрелась на солнце? Они сегодня долго играли на пляже, но девочка была в панаме. Дети не любили их носить, но при такой жаре это просто необходимо.

— Что случилось? — спросила Элла, обратив внимание на то, как чудесно малышка смотрелась в кружевной пижаме. — Ты уже давно должна спать.

— Я хочу пить, — сказала Кэй, пользуясь традиционным оправданием детей в таком случае. — А Сол забрал мою Софи, и не отдает.

— Ну ладно, солнышко, — успокоила девочку Элла и натянула футболку, совсем забыв о торжественности вечера.

Она проводила девочку в детскую. Сол притворялся, что спит, крепко прижимая к себе куклу. Кукла была у девочки с самого рождения и теперь уже поистрепалась и состарилась, но по-прежнему сопровождала хозяйку повсюду. Малышка все время спала с ней.

Элла принесла Кэй стакан воды и подошла к кроватке Сола. Глаза мальчика были сомкнуты, но подрагивание век выдавало. Притворство ребенка только на руку сейчас — не нужно препираться с ним. Она осторожно вытянула куклу из рук Сола и отдала ее Кэй.

Мальчик сразу же открыл глаза, но смолчал, посчитав, видимо, что, затей он сейчас спор, вряд ли выиграет. Элла уложила девочку в постель.

— А я-то думала, что ты спишь, — сказала она, как ни в чем не бывало. — Ты забыл отдать Кэй ее любимую Софи. Если тебе нужна собственная кукла, я скажу твоей маме об этом, уверена, мы купим тебе замечательную куклу.

Сол надулся.

— Мне не нужна кукла, — обиженно заявил он. — Я не такой маленький, как Кэй.

— Конечно нет. Поэтому и не веди себя, как маленький. Ну все! Спокойной ночи. И чтобы я вас больше сегодня не слышала.

Сол открыл было рот, но потом решил, что спорить сейчас уже бессмысленно, и хитро взглянул на Эллу.

— Ты будешь ужинать в этой футболке? Гости, мужчина с женщиной, уже пришли. Или ты не знаешь?

Элла почувствовала неприятный холодок в животе. Нет, она не знала. Ничего удивительного — ее комната далеко от террасы, где Бранеры обычно принимали гостей.

— Я, пожалуй, поужинаю в своей комнате, — сказала Элла как можно равнодушнее. — А теперь ведите себя тихо. Если будете послушными, я почитаю вам, когда вернусь.

— Честно?

Сол явно обрадовался, хотя ему было трудно бороться со сном. Глаза мальчика закрывались сами собой. Кэй уже дремала. Элла в какой-то мере гордилась своими успехами по части воспитания. Всего четыре месяца назад она была полной неумехой. А сейчас могла готовить детское питание, делать пюре и без брезгливости менять детское белье, играть с малышами, учить их. Элла стала ангелом-хранителем этих двух ребятишек в полном смысле этого слова. Но и они ее тоже многому научили. Одним словом, работа ей нравилась.

Закрыв дверь детской, она повернулась, чтобы уйти, и лицом к лицу столкнулась с Данбаром. На какое-то мгновение показалось, что это Джеф Элтхауз, что заставило ее побледнеть.

— С тобой все в порядке? — озабоченно спросил Данбар.

Он, конечно, заметил внезапную бледность Эллы, и она поспешила оправдаться:

— Вы меня так напугали. Я ходила в детскую, чтобы дать Кэй попить.

— А сейчас ты как раз собиралась присоединиться к нам, не так ли? — спокойно заметил хозяин и окинул симпатичную няню оценивающим взглядом. — Но, конечно, не в шортах и футболке. Селма такой наряд вряд ли одобрит.

Элла закусила нижнюю губу.

— Не думаю, что я представляю интерес для ваших гостей, — осторожно заметила она. — Пока я буду одеваться, они, наверное, уже уйдут.

— Даже не надейся. Они остаются на ужин. Так что поторопись.

Данбар иногда становился занудой, и тогда спорить с ним было совершенно бесполезно.

Вообще-то, когда дети уже уложены, Бранеры не имели права что-либо требовать от няни. Тем более встречи с матерью, которую Элла не видела целых восемнадцать лет.

— Я устала, — попыталась протестовать она. К тому же ее волосы выглядели не очень хорошо. Коса почти совсем расплелась, и светлые пряди висели в беспорядке.

— Мы все устали, Элла, — сказал Данбар, теряя терпение. — Не надо все усложнять. Элтхауз уже спрашивал, где ты. Я не хочу, чтобы люди думали, будто мы тебя держим за современную Золушку.

Элла вздохнула.

— Никто так и не подумает.

— Конечно нет, потому что ты умоешься, оденешься и выйдешь к гостям. Черт возьми, Элла, я думал, ты обрадуешься такой возможности. Ты ведь никуда здесь не ходишь. Почему бы сейчас немного не поразвлечься?

— А если я не хочу? — Элла готова была расплакаться.

Голос хозяина стал твердым:

— Никто не собирается тебя заставлять. Я скажу Селме, что ты устала. Уверен, она поймет.

Элла была в этом совсем не уверена. И Данбар тоже, черт возьми! Потому-то он так и сказал. А теперь должен последовать вопрос, хочет ли она продолжать у них работать? Хотя Элла знала, что трудно найти ей здесь замену, но рисковать не хотела.

— Я приду через пятнадцать минут, — тихо сказала она, пытаясь проскользнуть мимо мужчины в свою комнату.

Но тот еще не до конца насладился ее замешательством и своим превосходством.

— Что ты сказала? — спросил хозяин, хотя все прекрасно слышал. Она повторила и, как назло, покраснела, чем доставила собеседнику явное удовольствие.

— Отлично. Я знал, что ты передумаешь. Приходи через десять минут, ладно? Ты же не хочешь пропустить самое интересное.

Элла захлопнула дверь почти перед самым его носом. И почему она такая трусиха? Но что делать? Хочешь иметь работу — слушайся хозяев. Как бы она ни боялась встречи с матерью, но страх остаться без гроша оказался сильнее.

Элла окинула содержимое своего гардероба безнадежным взглядом. Что бы такое надеть на встречу с матерью? Нельзя, конечно, выглядеть вызывающе, но женская гордость не позволяла одеться и слишком просто.

Она остановила свой выбор на приталенном платье, застегивающемся спереди на длинный ряд пуговиц. Правда, платье доходило лишь до колен, соблазнительно открывая ноги. Голубые и зеленые цветочки очень симпатично смотрелись на кремовом фоне. Словом, просто и элегантно. Вечер очень теплый, так что колготки не нужны. И последний штрих — светлые туфли на высоком каблуке.

Элла причесалась, затем немного пригладила волосы рукой. Такой стиль одежды и прически только подчеркивал ее природную красоту и хрупкость.

Подкрасив ресницы и губы, Элла посчитала туалет законченным. Можно выходить к гостям. А сердце билось как бешеное. Девушка в последний раз взглянула на себя в зеркало. И кивнув своему отражению, вслух произнесла:

— Я и не предполагала, что вот так встречусь со своей матерью.

Элла окинула комнату тоскливым взглядом. Что бы она ни отдала, только бы провести сегодняшний вечер здесь. Селме следовало предупредить, что нанимает не няню, а рабыню…

Она услышала голоса Данбара и Селмы, доносящиеся с террасы. Интересно, какого мнения Джеф Элтхауз о ее хозяевах? Элла очень удивилась, когда Селма сообщила, что он принял приглашение. В аэропорту ей показалось, что Элтхауз старается избегать людей подобного сорта.

Вечер был действительно прекрасным. Стол накрыли на свежем воздухе. Красивые фонари в испанском стиле рассеивали темноту и способствовали созданию атмосферы интимности.

Избегая смотреть в сторону гостей, Элла обратила внимание на стол. Букет из белых орхидей и красной бегонии прекрасно гармонировал с ослепительно-белой льняной скатертью. Высокие хрустальные бокалы переливались и сверкали в пламени свечей. Аккуратно сложенные салфетки лежали у каждого прибора. Приборов, надо отметить, оказалось шесть.

Тут Данбар увидел ее.

— Наконец-то, — сказал он, одарив подчеркнуто широкой улыбкой, и Элла почувствовала, что хозяин недоволен. — Наша дорогая няня почтила нас своим присутствием. Может, теперь нам дадут поесть?

— Дан, — оборвала его Селма, улыбкой извиняясь перед гостями за поведение мужа, — лучше предложи Элле что-нибудь выпить.

Селма казалась на удивление приветливой, но по ее взгляду можно догадаться, что и она недовольна.

— Еще раз здравствуйте.

Низкий голос «Джефа» Элтхауза заставил Эллу обернуться. Она старалась не смотреть ни на него, ни на Сару и остановила свой взгляд на другом госте. Незнакомец был среднего роста, худой и в очках.

— Хочешь чего-нибудь выпить, Элла? — спросил Данбар у няни, и та притворилась, что вопрос заставил ее задуматься.

— О, мм, белого вина, пожалуйста, — ответила она, чувствуя, как за ней наблюдают Джеф и Сара.

У Эллы пересохло во рту, когда она увидела, что Селма намеревается представить ее гостям.

— О, простите, я вас не представила, — сказала та, и Элле пришлось посмотреть в глаза Джефу.

— Хотя вы уже встречались, не так ли? Сара, это наша спасительница. Элла, это миссис Элтхауз.

Так, значит, все-таки миссис Элтхауз. Следовательно, он солгал! Элла повернулась к ярко одетой женщине. «Джеф» был во всем черном (ему это очень шло), а Сара в цветастом платье из прозрачного шифона, на невозможно высоких каблуках казалась райской птичкой, стоящей рядом с вороном. Ее волосы раньше были такого же цвета, как у Эллы сейчас, а теперь подернулись серебристой дымкой. Сара собрала их сзади лентой из той же ткани, что и платье, оставив концы развеваться, касаясь вызывающе открытых плеч.

В аэропорту Элла видела мать издалека и не заметила происшедших с ней перемен. Теперь можно заметить, что молодящаяся женщина перенесла, как минимум, одну пластическую операцию, а ее кожа потеряла свежесть. Несмотря на это, мать чувствовала себя свободно, раскованно. Еще бы, иметь такой дом! Не дом — дворец, по сравнению с которым вилла Бранеров казалась жалкой лачугой.

Данбар — делец, конечно преуспевающий, но до Элтхауза ему далеко. Эти размышления, к сожалению, не отвлекли Эллу от главного предмета волнений. Мать стояла рядом, на расстоянии вытянутой руки. То, что Селма не назвала фамилию Эллы, — временная передышка. Неужели Сара не видит, что это ее дочь? Должна, казалось бы, увидеть. Но нет, в своей беспечности ни на что не обращает внимания.

— Добрый вечер, — сказала Сара, протягивая Элле руку, которую пришлось пожать. — Должна сказать, вам очень повезло, что вы работаете у таких замечательных людей. Поверьте мне, не всем так везет с хозяевами. А работать с детьми — просто удовольствие.

Тебе-то откуда знать? — подумала Элла, едва удержавшись, чтобы не сказать это вслух. Здравый смысл, а скорее, трусость остановили ее. Кроме того, дочь вовсе не желала вступать в беседу с матерью. И тем более выдавать себя. Это ничего, кроме страданий, не принесло бы.

— Меня зовут Том, Том Дуглас, — представился незнакомец в очках и крепко пожал Элле руку. — Я личная собачка Мартина, если можно так выразиться.

Элла едва могла скрыть удивление. Мартин? Но переспрашивать сочла неприличным. Дуглас продолжал:

— Я тоже видел вас в аэропорту, правда, издалека.

Его глаза блеснули за стеклами очков. Действительно, они виделись мельком. Он, кажется, тогда ушел за багажом Сары.

— Пожалуйста, вот бокал белого вина, как ты заказывала.

Появление Данбара прервало беседу и позволило «Джефу» вмешаться.

— В чем дело? — спросил он, складывая руки на груди. — Мне показалось, что вам не понравилась моя гостья? Может, это потому, что она моя родственница?

Элла отметила, как ловко Элтхауз завладел ее вниманием.

— Так вы признаете, что она ваша родственница?

— Конечно! Но она мне не жена, как вы изволили думать, а невестка. Сара замужем за моим братом, но он погиб два месяца назад.

Элла остолбенела.

— Он умер? Я не знала.

— Почему вы должны знать? Этого не было в новостях. Джеф играл в поло, а не в футбол.

— Джеф… — повторила Элла задумчиво, и Мартин посмотрел на нее с удивлением.

— Вы разве знали его? Вы ведь не потому вчера были со мной так строги? Я знаю, мы похожи… мы были похожи, но Джеф на восемь лет старше меня.

— Нет, я его не знала, — поспешно заметила Элла, испугавшись, что он сейчас привлечет к разговору мать. — Просто мне жаль, что он умер. Вам, должно быть, его не хватает? Извините, что я так отреагировала.

— Когда именно? В аэропорту? На пляже? Сейчас? — съехидничал Мартин.

— Вообще, — сухо ответила Элла, чтобы закрыть эту тему. — Мм… вы живете здесь, на острове, мистер Элтхауз? Или просто отдыхаете?

— Мартин. Меня зовут Мартин, — мягко сказал он. — Да, я здесь живу. Климат и люди меня вполне устраивают.

— Элла, ты не могла бы сказать Памеле, чтобы накрывала на стол? — попросила Селма, заметив, что няня завладела вниманием главного гостя. И та наконец сообразила, что приглашена на вечер только потому, что Мартин Элтхауз взял с собой секретаря. Селма ненавидела нечетные числа и постаралась их избежать ценой присутствия на ужине прислуги.

— Конечно, я скажу Памеле, — поспешила согласиться Элла, только бы уйти подальше от матери.

Она видела, как Сара пожирает глазами Мартина. Господи, тело Джефа едва успело остыть, а она… Интересно, разделяет ли Мартин известное всем пристрастие брата к ветреным блондинкам?

Если так, то это ужасно. И не только потому, что Сара ее мать. Эллу передернуло от одной мысли, что Мартин Элтхауз мог заниматься любовью с женой погибшего брата. А со стороны матери это было бы и вовсе гадостью. Если бы только отец знал правду о своей жене! Вместо этого Кэлвин Дакос всю жизнь после ее бегства мучился тем, что в глазах жены не состоялся как мужчина.