Он обнял ее за талию и повел к машине.

— А как же наш заказ? — слабо сопротивлялась Блайт.

— Даже ресторанная еда не сравнится с тем, что приготовлено твоими руками. И здесь слишком много народу.

Когда они покинули пределы города, Блайт осторожно поинтересовалась:

— Помнишь ту малышку на пляже?

— Какую еще малышку?

— Девочку с болезнью Дауна.

— Ну и что?

— Она тебе не понравилась?

— В каком смысле? — спросил Джас почти агрессивно.

— Ты так пристально ее разглядывал…

Он нахмурился и с силой вцепился в рулевое колесо, так, что побелели костяшки пальцев.

— Наверное, я о чем-то задумался.

И вдруг Блайт осенило. Просто на пляже Джас увидел благополучную семью: заботливого отца, мать, которая подбадривала и хвалила своего ребенка, и дочь — счастливую, не смотря на болезнь, девочку, окруженную любовью и лаской. И то, что ребенок был не совсем «нормален», совершенно не беспокоило родителей. Девочка, которую видел Джас, была не больным, а любимым ребенком, таким же, как все те дети, которым он завидовал во времена своего нелегкого детства.

Блайт положила свою ладонь поверх ладони Джайса и несильно, но ласково сжата ее. Какое-то время он никак не реагировал, но потом снял свою руку с руля и ухватился за кисть Блайт, словно та была спасительной соломинкой в жестоком водовороте жизни.

Они забыли о том, что с утра во рту у обоих маковой росинки не было, и сразу поднялись в спальню. Блайт чувственно реагировала на легчайшее прикосновение Джаса, который нежными трепетными пальцами исследовал мягкие очертания хорошо знакомого тела, лаская грудь и девически стройные бедра.

— У тебя такие красивые ноги.

— Я всегда хотела, чтобы они были чуточку длиннее.

— Но зачем? — Его язык принялся ласкать крохотную ямочку пупка, и Блайт на миг задержала дыхание. — Ты прекрасно сложена. Могу поклясться, — добавил Джас, — если бы я измерил твой рост и сопоставил бы его с диаметром твоего пупка, пропорция получилась бы идеальная.

— Почему это пришло тебе в голову именно сейчас? — Блайт сдавленно хихикнула.

Джас стал ласкать ее грудь.

— Один средневековый математик посоветовал ученым мужам проверить эту гипотезу на собственных женах.

— Давай последуем его совету! А вдруг я не соответствую данным стандартам? Ты будешь сильно разочарован?

— Нисколько, — пробормотал он, — ты никогда меня не разочаруешь.

— Я тебя люблю! — выдохнула Блайт, прежде чем губы Джаса нежно и в то же время агрессивно впились в ее рот.

Это был настойчивый, требующий обязательного ответа поцелуй, и глубокие, обжигающе страстные движения его языка сводили Блайт с ума, унося к вершинам захватывающего блаженства.

Она достигла высшей точки наслаждения, а Джас все целовал и целовал ее, пока глухие хрипловатые стоны не замерли на губах Блайт.

— Мне так неловко, — прошептала она.

— Неловко? Но почему?

— Я… я не сумела тебя подождать.

— Не говори глупостей. Все великолепно. Одна только мысль о том, что я довел тебя до исступления, возбуждает меня необыкновенно! Хочешь убедиться? — Он взял ее руку и положил на свою затвердевшую плоть. — Если ты не возражаешь, я…

— Мне всегда хорошо с тобой.

Блайт не ожидала, что во второй раз испытает неземное блаженство, но Джас снова подарил ей наслаждение. И, когда яркие звезды завертелись в хороводе, а ночь развалилась на куски в бездонном пространстве Вселенной, им пришлось цепко ухватиться друг за друга, чтобы суметь вернуться к реальности.

Саммерфилды весело, как всегда, встретили Рождество в коттедже Блайт, после чего взрослые вернулись в Окленд, оставив трех детей на попечение обожаемой тетушки Блайт. Племяннику Феликсу недавно исполнилось восемь, его сестре Лиззи и кузине Тесс было по шесть лет.

Джас уехал, как и собирался, в Веллингтон, и Блайт очень по нему скучала. Заботы о детях, их смешные словечки и забавные выходки отчасти скрашивали ее тоску. Каждый день мелюзга самозабвенно помогала Блайт, в основном пропалывая грядки с цветами, а потом все вместе мчались вприпрыжку на пляж, строили замки, закапывали друг друга по пояс в песок, плескались в воде.

На третий вечер их пребывания в доме Блайт, когда вся компания уселась обедать, раздался стук в дверь.

— Блайт! Ты дома? — послышался голос Джаса.

Набив рот сосисками в томате, троица вопросительно уставились на входную дверь, размеренно работая челюстями. Блайт застыла с бутылкой томатного соуса в руках.

Дверь распахнулась, и на пороге возник Джас, одетый в джинсы и рубашку с закатанными рукавами. Увидев детей, он замер как вкопанный, и Блайт заметила удивление, промелькнувшее на его лице, прежде чем Джас успел вновь надеть маску невозмутимости.

Она поставила соус на стол и заговорила:

— Джас, познакомься с моими племянниками. Лиззи, Феликс, Тесс, это мистер Тразерн.

Феликс проглотил кусок сосиски и вежливо сказал:

— Добрый вечер, мистер Тразерн.

Джас перевел взгляд на мальчика и кивнул.

— Привет.

— А мы были у вас дома, — сообщила Тесс.

— Только на веранде, — строго поправил ее Феликс. — Тетя Блайт приказала нам оставаться на веранде.

Она действительно проверяла дом каждый день и брала с собой детей, ведь они были еще слишком малы, чтобы оставаться без присмотра.

— Ну что ж, добро пожаловать домой, Джас! — С этими словами Блайт подошла к нему и чмокнула в щеку.

Он не ответил на поцелуй, и Блайт, чуть обидевшись, отступила. Может, его смутило присутствие детей? Конечно, полноценный поцелуй был бы сейчас неуместным, но Джас мог хотя бы показать, что рад снова ее видеть. Блайт улыбнулась ему и, схватив за руку, повела в глубь кухни:

— Поужинаешь с нами?

— Нет! — Он выдернул руку из ее ладони. — Спасибо. Как долго эти дети пробудут у тебя?

— До Нового года. Мы чудесно проводим время. Пойдем завтра с нами на пляж?

Джас отрицательно покачал головой.

— Я и так потерял слишком много времени. Не подпускай их к моему дому, хорошо?

Блайт будто окатили ледяной водой. Она окинула Джаса презрительным взглядом и ничего не сказала. Он пошел к двери.

— Джас!

Блайт кинулась вслед за ним.

— К девяти я уложу их спать, — тихо проговорила она. — Ты можешь прийти… попозже.

— И остаться у тебя до утра?

— Давай хотя бы поговорим.

Он сделал движение в сторону, и ее рука упала с его плеча.

— Я действительно должен поработать. И ты занята. Как тебе удается заниматься бизнесом и следить за этими сорванцами?

— Они мне помогают. Это хорошие дети, Джас.

— Не сомневаюсь, — вежливо заметил он.

— Я устроила себе каникулы: поставками пока не занимаюсь. Ты не любишь детей? — спросила она с тревогой.

— При чем тут любовь к детям? — возмутился Джас. — Я же сказал…

— Знаю, ты очень занят. Хорошо, постараемся тебе не мешать. — Блайт поняла, что это прозвучало слишком резко.

— Спасибо. — Не сказав более ни слова, он ушел.

Блайт прождала до полуночи, но Джас не вернулся.

На следующий день Блайт с детьми отправилась на пляж. Они нашли выброшенную на песок медузу, стали разглядывать ее и подсчитывать темно-красные пятнышки на полупрозрачном тельце, когда Блайт подняла глаза и на вершине холма увидела Джаса. Она выпрямилась, подняла руку, чтобы помахать и пригласить его на пляж, но не успела этого сделать, потому что он круто развернулся и исчез. Не веря своим глазам, Блайт застыла с поднятой рукой.

— Тетя Блайт! — Лиззи дергала ее за шорты.

Блайт оторвала взгляд от того места, где совсем недавно стоял Джас, и переключила внимание на племянницу.

— Тетя Блайт, можно взять домой медузу?

— Нет. Мы должны бросить ее в океан, там ее дом.

— Но разве она живая? — спросил Феликс.

— Не знаю, — призналась Блайт, — но если так, взяв медузу, мы убьем ее, а когда она умрет, то начнет неприятно пахнуть.

Когда дети легли спать, Блайт подошла к окну и стала вглядываться вдаль, пытаясь угадать, что происходит в доме Джаса. Вопреки своим желаниям, она не могла оставить детей одних. Может, сегодня он придет? Но она точно знала, что Джаса и в этот вечер не увидит.

Недоумение и чувство обиды уступили место гневу. Не думает ли он, что может запросто приходить и уходить, когда ему захочется? А может, я ему надоела? Неужели он встретил кого-то в Веллингтоне? Да… Наверное, любовницу.

Здравый смысл и знание его характера убеждали Блайт в абсурдности подобных умозаключений. В конце концов, в чью дверь он постучал первым делом, едва вернувшись из Веллингтона? И поцеловал ее довольно нежно. Если бы у него был телефон, Блайт могла бы ему позвонить и потребовать объяснений. Было что-то смешное в манере Джаса держаться на расстоянии от внешнего мира, от всех жителей планеты — от всех, кроме нее.

Блайт решила, что это делает ей честь. Внезапно, словно червь, грызущий сердцевину цветущей розы, ей в голову просочилась отвратительная мысль. Блайт вспомнила, как Джас, поцеловав ее впервые, грубо спросил: «Вам хочется, чтобы вами пользовались?».

Она постоянно провоцировала Джаса, пока он наконец не признался, что ревнует. По большому счету, повода для ревности она не давала, но, видимо, Джасу было достаточно малости. И вот она загнала его в угол, бросив нахальный и решительный вызов его мужскому естеству, практически заставив Джаса заняться с ней любовью.

Блайт мечтательно закрыла глаза, припоминая их первую ночь: нежные, но настойчивые ласки Джаса, свой страх и возбуждение и, наконец, взрыв эмоций, вылившийся в восхитительный экстаз.

Итак, он дал мне то, что я просила. А ведь я действительно сама затеяла эту игру, ужаснулась Блайт, и ей стало стыдно. Я, и только я во всем виновата: в том, что он меня использовал, не желая связывать себя прочными отношениями, в том, что лег со мной в постель, не испытывая любви, в том, что не желает знакомиться с моими родственниками. Это я игнорировала любое, даже самое прозрачное предостережение. Джасу надо было родиться сверхчеловеком, чтобы успешно отражать постоянные атаки и заигрывания красивой девушки. А ведь он предупреждал, что близкие отношения чреваты для меня опасностью.

Глаза Блайт остановились на портрете бабушки. Интересно, подумала она, что бы сделала бабушка, как повела бы себя на моем месте? В те времена добрачный секс был постыдным делом. Но, может быть, и люди вели себя иначе. Если бы я не вступила в интимные отношения с Джасом, возможно, и не было бы сейчас той разрывающей душу тоски, той тупой боли в моем маленьком разбитом сердечке.

После того как за детьми приехали соскучившиеся родители, и домик Блайт опустел, лишь гордость и обида удержали ее от опрометчивого поступка. А ведь ей так хотелось броситься бегом по тропинке к соседнему коттеджу и упасть в крепкие объятия Джаса! Вместо этого Блайт занялась уборкой, а потом отправилась на пляж.

Рано или поздно он придет. И она не ошиблась.

Когда Джас подошел к ней вплотную, Блайт лишь сурово на него взглянула, зато он наклонился и поцеловал ее в щеку. Она не стала шарахаться, но и не поцеловала в ответ.

— Ты на меня сердишься? — шепнул Джас.

— Нет.

Она говорила правду, гнев давно прошел. Теперь Блайт не терпелось засыпать Джаса вопросами, но она так боялась ответов!

— Тогда давай прогуляемся, — предложил он и протянул ей руку.

Блайт подумала, прежде чем принять ее.

— Виделся с отцом? — спросила она.

— Да.

— Ну и как прошла встреча?

— Ни он, ни я не получили удовольствия. А вообще я не хотел бы говорить об этом.

— А о чем, черт возьми, ты хочешь со мной говорить? Кроме, разумеется, математики!

— Я знал, что тебе скоро надоест меня слушать…

— Неужели не понятно: ты же никогда нормально со мной не говоришь! Я имею в виду, что ты вообще не говоришь о чем-либо, кроме своей математики.

— Почему же? Мы беседуем о многих вещах, — возразил Джас. — О твоих цветах, например. О музыке…

— Это все не то! Я хочу говорить о жизни! — настаивала Блайт.

— Но я же описал тебе картину моего «счастливого» детства. — В его голосе послышалась горькая усмешка. — До тебя этого не слышал никто. Чего же тебе еще надо?

Твоей любви! — чуть не выкрикнула Блайт.

Иногда ей казалось, что Джас ее любит, хотя он ни разу не говорил ей об этом. Но ведь он вообще не многословен. Если даже он и любит ее, будет ли она счастлива с человеком, который терпеть не может детей?

В мире полным-полно счастливых бездетных пар. Блайт это прекрасно знала, только ей не хотелось пополнять их ряды. Тем более она была просто без ума от своих племянников. Она и представить не могла, как будет жить без своей шумной дружной семьи. Оторвать ее от родных — значило срубить молодое цветущее дерево, нарушить неписаные законы природы. Неужели Джас ждет от нее такой жертвы? Зачем он пытается изолировать ее от окружающих? Зачем хочет запереть навсегда в своем тесном мирке?

Ну и самомнение! — подумала Блайт. Как я могу быть уверена, что Джас хочет создать со мной семью, когда ему никогда не приходило в голову даже намекнуть о глубине своих чувств? Какое он имеет право обижать меня своим нежеланием возиться с детьми, которые дороги мне, но не ему?

Блайт не могла найти ответов на свои вопросы. Чего она хочет от Джаса? Ответа опять нет… Впрочем, она могла бы попросить у него всегда быть рядом, но он наверняка не выполнит просьбу.

Он притянул Блайт к себе и приподнял ее лицо, вглядываясь в тревожные глаза.

— В любом случае, — сказал он, — разговоры нам ни к чему. Могу предложить более интересное занятие.

Его поцелуй хоть и был нежным, все же имел привкус принуждения, но вскоре Блайт поймала себя на том, что отвечает со всей любовью и нежностью, на которые способна. Ласки Джаса постепенно отвлекли ее от неприятных подозрений, и Блайт стала целовать его так страстно, словно они находились в разлуке вечность.

Неохотно оторвавшись от ее ласковых губ, Джас глубоко и с облегчением вздохнул.

— Я так долго тебя не видел!

— А кто тебе мешал?

Блайт почувствовала, как он отдаляется, прежде чем Джас по-настоящему отпрянул. Она снова увидела отрешенное выражение его лица и мысленно прокляла себя за бестактность. Надо было действовать, и действовать немедленно.

— Ты боишься детей? — спросила она напрямую.

Он заморгал, делая вид, будто что-то попало ему в глаз.

— Так как же? — повторила Блайт.

— Почему ты решила, что я должен их бояться? — осторожно осведомился Джас.

— Не заметила, чтобы ты рвался с ними пообщаться. Они такие же люди, как я и ты. Ты должен радоваться, когда вокруг столько маленьких доверчивых существ.

— Радоваться?! — вскричал он. — Замолчи!

Блайт была в шоке. Задыхаясь от обиды, она нашла в себе силы ответить:

— Да как ты смеешь грубить мне?! Что я такого сказала?

— Прости, — опомнился он. — Это и впрямь было слишком грубо. Прости меня, пожалуйста.

— Да, очень грубо! Но я не понимаю, за что…

— Конечно, ты не понимаешь! — запальчиво перебил Джас и уже спокойнее продолжил: — Но ты и не можешь понять. Господи, посмотри на себя: ты же сама еще ребенок.

— Ага! Значит, я для тебя исключение. Меня, слава богу, ты еще в силах терпеть!

— Может, мне встать на колени, чтобы ты меня простила? — безнадежно спросил Джас, которому эта ссора начала действовать на нервы. — Прости еще раз. А теперь давай поговорим на другую тему?

Он взял ее за руку и повел к пляжу. Сердитая и недовольная, Блайт плелась за ним и обиженно молчала. Они дошли до каменистого выступа в конце пляжа. Вместо того чтобы повернуть назад, Блайт вырвала свою руку и вскарабкалась на камень, поверхность которого была сравнительно ровной и шершавой.

— Смотри, там опасно! — прокричал снизу Джас.

Блайт, не ответив, подошла к самому краю, где перед ней раскинулась величественная бескрайняя водная стихия. Она молча наблюдала, как пенные волны с ревом разбиваются ее ног. Соленые брызги намочили лицо, волосы и темными пятнами разрисовали шорты и футболку.

Блайт почувствовала, как сильные руки обхватили ее за талию и потянули вниз, после чего услышала голос Джаса над самым ухом:

— Ты подошла слишком близко. Можешь упасть.

Поздно, с горечью подумала Блайт. Я уже шагнула в бездну и пропала в водовороте любви к человеку, который принес мне огорчений больше, чем радости.

Блайт расцепила его пальцы и освободилась. Не удостоив Джаса даже взглядом, она зашагала прочь с пляжа. В горле стоял ком, и несколько горьких слезинок уже смешались с солеными брызгами на ее лице. Она решительно смахнула слезы.

Джас догнал ее и остановил, опустив тяжелую руку ей на плечо.

— Что с тобой происходит?

Блайт отчеканила, стараясь не встречаться с ним взглядом:

— Все в порядке.

Но, когда Джас хотел войти следом за ней в коттедж, Блайт холодно проронила:

— Спокойной ночи.

— Хочешь меня наказать?

Слова Джаса ее шокировали, и Блайт удивленно вскинула на него глаза.

— Конечно же нет! Просто у меня была тяжелая неделя, хочу отдохнуть.

На самом деле, ей было нужно остаться одной, чтобы хорошенько все взвесить.

Он пристально разглядывал Блайт, словно пытаясь прочитать ее мысли:

— Хорошо, — сказал он наконец, — будь по-твоему.

Джас обнял ее и робко поцеловал в губы, как будто спрашивая разрешения на дальнейшие ласки. Но Блайт оставалась холодной, опасаясь, что эмоции снова могут взять верх над здравым смыслом.

Он отступил, огорченный и подавленный.

— Ладно, увидимся завтра…