Всеволод Алексеевич Долгоруков происходил из старшей ветви рода Долгоруковых, потомков князя Алексея Григорьевича. Его дед, князь Владимир Иванович был издателем «Московских ведомостей». Отец, Алексей Владимирович, увлекался магнетизмом, написал ряд книг на эту тему и с апреля 1859 года был официально определен на службу при больницах… Ничего удивительного в том нет, и князь Всеволод увлекся литературой.
Его отец – князь Алексей Долгоруков женился на дочери гвардейского полковника Елизавете Петровне Якимовой. Однако вскоре выяснилось, что незадолго до этого Алексей Владимирович заключил другой брак с дочерью новоторжковского купца Анисьей Яковлевной Глазуновой-Молчановой. Этот союз вызвал протесты родни, а мать князя, Анна Михайловна, была вынуждена обратиться к военным и духовным властям с требованием запретить венчание… Сам же Долгоруков обратился к императору Николаю I и получил высочайшее разрешение. Но в 1834 году Анисья Яковлевна покинула супруга, оставив месячную дочь! В сентябре 1843 года она подала жалобу в Синод по поводу вторичной женитьбы супруга. Князь утверждал, что еще в 1839 году получил сведения о кончине первой жены. 31 августа 1851 года в деле «О двоебрачии отставного поручика князя Долгорукова с дочерью лужского помещика Якимова» Синод признал второй брак недействительным. В ноябре детям, прижитым в этом браке, было высочайше даровано дворянство с фамилией матери.
Но князь Всеволод получил фамилию отца. 28 августа 1857 года он, под именем князя Долгорукова, был зачислен в Морской кадетский корпус. Однако учеба и морское дело не слишком интересовали его, и имея очень хорошие способности, он не признавал нужным учиться как следует, даже в русской литературе, на которую имел претензии…
В апреле 1863 года князь Долгоруков не выдержал экзамен на производство в гардемарины и был направлен юнкером в Кронштадт на корвет «Баян» с предоставлением ему права держать повторный экзамен в сентябре. В октябре Всеволод Алексеевич подал прошение об увольнении со службы с чином коллежского регистратора. Не дождавшись решения, в начале ноября он покинул Кронштадт, но поскольку это считалось дезертирством, князь Всеволод был арестован, отбыл недельную гауптвахту и отправлен в свою команду, а его прошение было оставлено без внимания. В марте 1864 года он вновь подал прошение об экзамене в прапорщики портовых экипажей или увольнении. Оно было удовлетворено с условием, что «… ни в каком случае XIV классом при увольнении воспользоваться не может»…
Впрочем, Всеволода это не слишком огорчило, и он покинул корабль. Тогда еще он не знал, что заработать деньги ему будет очень и очень тяжело. Не имея профессии и нуждаясь в деньгах, князь Долгоруков принимал участие в аферах. Впрочем, и это ему давалось не слишком хорошо – он быстро попался, был приговорен к лишению особенных прав и преимуществ и заключен в тюрьму на 1,5 месяца. После освобождения был приписан к мещанскому обществу Ефремова, но жил в Москве и использовал титул князя.
В 1871 году Долгоруков был привлечен к суду по громкому делу «Клуба червонных валетов». О нем стоит рассказать подробнее.
В конце семидесятых годов XIX года по всей России гуляли слухи, что не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и по всей стране, и даже в Европе, действует шайка ловких аферистов. Называют они себя «Клуб червонных валетов», и якобы состоит этот клуб из «людей общества». Аферы их были столь ловкими, порою даже остроумными, что в газетах о них писали с едва скрываемым восхищением. А началась эта история осенью 1867 года в Москве, на улице Маросейке, дом № 4, где собиралась компания богатых повес. Молодой купец Иннокентий Симонов устроил у себя бордель для избранных и подпольный игорный дом.
В один из веселых вечеров Симонов предложил создать «клуб мошенников» – как в модных романах. Компания встретила предложение хозяина с восторгом. Для названия решили использовать случайно оказавшиеся под рукой четыре одинаковых подтасовочных червонных валета. Так новое сообщество аферистов получило название «Клуб червонных валетов». Тайный опознавательный знак был взят у австралийских каторжников – они стучали кончиком согнутого указательного пальца по переносице, что означало: «Я – свой».
Председателем клуба и его бессменным руководителем избрали служащего Московского городского кредитного общества, сына артиллерийского генерала Павла Карловича Шпейера. Несмотря на молодые годы, приличное происхождение и положение в обществе, он уже успел провернуть несколько афер. Постепенно число членов клуба увеличивалось. Какое-то время в него входила знаменитая мошенница Софья Ивановна Блювштейн, больше известная как Сонька Золотая ручка. Среди «червонных валетов» было немало чиновников и бухгалтеров – именно они отыскали, наконец, способы проведения крупномасштабных афер. Одной из них стала операция с почтовыми отправлениями и страховками.
22 августа 1874 года через «Российское общество морского, речного сухопутного страхования и транспортировки кладей» в Смоленск были отправлены два сундука. Товар, проходивший по документам как готовые платья и оцененный в девятьсот пятьдесят рублей, благополучно прибыл к месту назначения, но никто за ним не явился. По прошествии определенного законом срока, сундуки вскрыли как невостребованные адресатом. По установленным правилам вскрытие производили почтовые служащие в присутствии чинов полиции. И каково же было удивление чиновников, когда вместо одежды в большом сундуке оказался другой сундук, меньший по размеру. Вскрыли и его, а там снова сундук, в нем находился еще один небольшой сундучок, в котором лежали брошюры «Воспоминание об императрице Екатерине Второй по случаю открытия ей памятника».
Во всех конторах, куда поступили подобные сундуки, эту выходку сочли чьей-то странной шуткой или недоразумением, а потому никаких расследований проводить не стали. Впоследствии же, когда дело раскрылось, пришлось спешно изменять многие правила учета и обращения русских ценных бумаг.
Афера, придуманная «червонными валетами», была остроумна и в то же время проста: в ее основе лежало правило, позволявшее принимать в залог расписки страховой конторы, оформлявшиеся на гербовой бумаге. По правилам, сумму, причитавшуюся за пересылку и страхование, разрешалось переводить на место получения товара. Выгода была в том, что, пока сундуки путешествовали по России да пылились в конторах, отправители могли закладывать оставшиеся у них страховые «гербовые расписки» и получать по ним деньги. Именно так и поступили «червонные валеты». Сундуков они накупили для увеличения веса страхуемой отправки и пущей загадочности при вскрытии. Брошюру, посвященную императрице, подложили потехи ради.
«Червонные валеты» разделились на три группы. Первая занялась устройством фиктивной нотариальной конторы на 2-й Ямской улице. Вторая группа мошенников свела близкое знакомство с англичанами, приехавшими в Россию для ведения торговли. Многие «червонные валеты» служили в различных финансовых учреждениях Москвы и занимались коммерцией, поэтому, когда в присутствии иностранцев они повели между собой разговоры о продающемся за бесценок огромном доме на Тверской улице, англичане, конечно же, заинтересовались. Им объяснили, что владелец дома, отпрыск древнего рода, остро нуждается в наличности, и по этой причине готов продать городскую усадьбу за небольшие деньги. «А ежели этот дом нынче купить, а потом его продать уже «за настоящую цену», то прибыль будет весьма значительна», – снова как бы меж собой рассуждали москвичи. Разговор был проведен так умно и тонко, что один из лордов тут же захотел совершить выгодную сделку.
Выставленный на продажу дом на Тверской улице был построен по проекту знаменитого архитектора Казакова в 1782 году московским генерал-губернатором графом Чернышевым. Век спустя в этом доме устраивал торжественные приемы и блестящие балы князь Владимир Андреевич Долгоруков, за племянника которого выдавал себя Всеволод. Павел Шпейер под видом богатого помещика бывал не только на приемах у Долгорукова, но и в его кабинете. Однажды Шпейер попросил разрешения показать дом генерал-губернатора гостившему в Москве английскому лорду. Не ожидавший подвоха князь согласился.
А в это время в гостинице во всю шел торг: «червонные валеты» сообщили лорду, что хозяин дома поручил им роль посредников в деле купли-продажи, и они просили за дом князя Долгорукого полмиллиона рублей. Однако англичанин пожелал увидеть чудо архитектуры собственными глазами. На другой день Шпейер привез лорда на Тверскую улицу и показал ему дом, двор, и даже конюшни и лошадей. Сопровождавший их дворецкий все время молчал, поскольку ничего не понимал по-английски. Громадный, великолепно благоустроенный и меблированный дом лорду очень понравился, но он стал торговаться и сбил цену до четырехсот тысяч рублей. На том и сошлись. Осталось только официально оформить покупку. Это было сделано в той самой фиктивной нотариальной конторе, которую «червонные валеты» ловко организовали.
Два дня спустя, когда Долгоруков отсутствовал, у подъезда дома на Тверской остановилась подвода с сундуками и чемоданами, следом за ней в карете приехал лорд с личным секретарем и приказал вносить вещи прямо в кабинет князя. В ответ на недоуменные вопросы прислуги он предъявил… купчую крепость, заверенную у нотариуса, по которой и деньги уплатил сполна. Возник дикий скандал, разгоревшийся еще пуще, когда о сути произошедшего доложили князю Долгорукому.
В начале 1877 года на скамье подсудимых оказались сорок восемь мошенников, причем тридцать шесть из них принадлежали к высшим слоям общества. Всего на суд присяжных были представлены пятьдесят шесть преступлений, совершенных с 1867 по 1875 год. Не укрылось от власти и то, что живя в Москве, Всеволод Долгоруков выдавал себя за весьма богатого человека, а также за племянника московского генерал-губернатора Владимира Андреевича Долгорукова. Он заключал займы, выдавая векселя, по которым платить был не в состоянии, а также выманивал под видом покупки в кредит разное движимое имущество. В итоге, Всеволод Алексеевич был приговорен к заключению в рабочий дом на 8 месяцев с последующей ссылкой, позднее приговор был смягчен – Долгоруков ссылался в Томскую губернию.
Говорили, что Долгоруков был женат. В донесении агента Третьего отделения Его Императорского Величества канцелярии от 18 октября 1869 года сообщалось о некой госпоже Амелии, которая значилась в паспорте «из благородных» и проживала на Екатерининском канале. Ее основным доходом стало устройство браков «покаявшихся распутниц, желающих получить почетную в их кругу позицию, титулованных мужей, или правильнее титла, которые покупают у разных промотавшихся господ за очень дешевую цену». При этом «графские и княжеские титла, составляя товар более редкий, ценятся довольно дорого; генеральские же чины идут почти что ни по чем». В этом же донесении отмечалось: «Известный, содержащийся в долговом отделении, отставной юнкер князь Всеволод Долгорукий точно так же женился на какой-то публичной женщине за 5000 рублей». Так что женой князя, возможно, и была какая-то госпожа, но брак этот был заключен исключительно из меркантильных соображений!
До конца жизни Долгорукий любил только литературу. Заниматься ею он начал еще в Морском корпусе. В 1861 году он был одним из авторов сборника литературных и графических опытов морских кадетов.
В 1862 году в Новгороде открывался памятник «Тысячелетие России». По этому случаю в городе вышли два путеводителя. Первый был выпущен митрополитом Макарием и содержал информацию о церковных памятниках и реликвиях Новгорода. Второй – «Путеводитель по Новгороду: Справочная книга для едущих на открытие памятника тысячелетию России» – вышел анонимно и в нем были описаны и светские достопримечательности, и даже краткая история Новгорода. Автором его был князь Долгоруков. В том же году под псевдонимом был опубликован памфлет на литератора и журналиста Аскоченского: «Аскоченский новый оракул, или Советы красным девицам».
В 1870-е годы князь Долгоруков планировал выпустить серию путеводителей по России. В 1872 году вышел путеводитель по Москве. В предисловии было указано, что этот путеводитель уже издается на немецком языке, а к печати готовятся путеводители по Киеву и Одессе, но ни один из них не был напечатан. К литературной деятельности Всеволод Долгоруков вернулся в ссылке в Томске. Он начал печататься в томской, московской и петербургской периодике, являлся сибирским корреспондентом парижской газеты «Le Figaro». В 1899–1910 годах был редактором ряда газет и журналов: «Дорожник по Сибири и Азиатской России», «Сибирский наблюдатель», «Сибирский отголоски», «Бубенцы: Сатирический и карикатурный отдел „Сибирских отголосков“», также Долгоруков являлся корреспондентом газеты «Енисей».
Говорят, что князь также водил дружбу с Чеховым, и тот часто бывал у него дома, когда Долгоруков был в ссылке. Долгоруков жил в большом, богато обставленном особняке. Сервировка стола и обед были изысканны. Но место хозяйки оставалось почему-то не занятым. О семейной жизни Долгорукова и о его прошлом говорили разное. Сам он называл себя политическим, но многие уже тогда знали, что он попал в ссылку за то, что в свое время ухитрился запродать дворец московского генерал-губернатора».
Долгоруков подарил Чехову сборник своих стихотворений «Не от скуки. Стихотворения Всеволода Сибирского».
В 1898 году Всеволод Долгоруков сдал экзамены и стал частным поверенным при Томском окружном суде. Он покровительствовал различным обществам, в том числе томскому отделению Российского общества покровительства животным, церковно-приходской школе при Никольской церкви, состоял в обществе «Патронат» с капиталом в пользу осужденных и членов их семей. Умер Всеволод Алексеевич Долгоруков в 1912 году, оставив единственного сына Федора.