Глава 1

КОРОЛЕВА ВИКТОРИЯ ПОСВЯТИЛА В РЫЦАРИ НАШЕГО ЗЕМЛЯКА

Мельбурн, 3 августа 1866 года

«Мельбурн эйдж» с гордостью сообщает населению Нового Южного Уэльса, что вчера в Виндзорском дворце королева Виктория посвятила в рыцари одного из наших самых прославленных земляков.

Сэр Крейг Макдугал прибыл в нашу колонию шестьдесят лет назад в качестве заключенного. В 1806 году он был приговорен к каторжным работам на острове Норфолк за нападение на Джона Блендингса, отпрыска богатого землевладельца. Бежав с бандой преступников из тюрьмы Парраматты, он пересек тогда еще не исследованные Голубые горы и направился в пустынные земли. К нему присоединилась сбежавшая из дома Аделаида Диринг, которую в те времена считали первой красавицей Нового Южного Уэльса. Это так потрясло всех, что отголоски грандиозного скандала до сих пор еще ощущаются в австралийском обществе.

Почти восемь лет любовники жили в грехе в маленькой колонии, населенной потерпевшими кораблекрушение матросами и туземными женщинами, но затем цивилизация пришла и в эти девственные земли.

Чудом избежав смерти от рук правосудия, Макдугал отправился в длительное изгнание. Аделаида Диринг вернулась к своей семье в Парраматту вместе с двумя незаконнорожденными детьми – Джейсоном и Джуно. По иронии судьбы она впоследствии вышла замуж за Джона Блендингса – того самого человека, которого Крейг Макдугал покалечил в жестокой схватке, добиваясь благосклонности Аделаиды.

В дальнейшем Макдугала ожидали невообразимые повороты судьбы, вновь подтвердившей старую аксиому о том, что правда способна превзойти любой вымысел.

В 1848 году в Калифорнии изгнанник, не имевший и гроша за душой, нашел богатейшую золотую жилу и меньше чем за год превратился в миллионера.

Хотя в Австралии Макдугал все еще находился вне закона, тем не менее он вскоре вернулся в Новый Южный Уэльс и при содействии Макса А. Дональдсона вложил значительные средства в сельское хозяйство, горнодобывающую промышленность, пароходство и банковское дело. Фортуна вновь улыбнулась ему, и вскоре «Дональдсон лимитед» стала процветающей компанией. Через пять лет распространивший свою деятельность на весь континент картель Макдугала превзошел всех своих конкурентов, за исключением «Блендингс-Диринг энтерпрайзез».

В этой бескомпромиссной борьбе «Дональдсон лимитед» победила. Во власти Макдугала было навсегда покончить со своим соперником, однако, проявив великодушие, он протянул руку дружбы Джону Блендингсу и публично раскрыл свое настоящее имя. В свою очередь, Блендингс тоже показал, что умеет ценить великодушие, и дал своей жене Аделаиде развод, с тем чтобы она могла выйти замуж за Крейга Макдугала. Таким образом, спустя долгое время эти двое смогли наконец освятить свои отношения и дать детям законную фамилию.

Что касается уголовного преследования Макдугала, то по прямому указанию секретаря по делам колоний в Уайтхолле оно было прекращено. Так Крейг Макдугал из «небезызвестного» преступника превратился в «известного» человека, уважаемого в мире торговли и банковского дела.

На церемонии в Виндзорском дворце присутствовали супруга сэра Крейга Аделаида, их сын Джейсон со своей женой Вильгельминой, в девичестве Вандермиттен, проживающие в Сиднее, и три внука – Питер, Пол и Марк Макдугалы из Перта, Западная Австралия.

Дочь сэра Крейга миссис Терренс Трент, жена выдающегося профсоюзного лидера и чартиста, не смогла приехать из Мельбурна, штат Виктория. Ее четырнадцатилетняя дочь Аделаида сейчас выздоравливает после тяжелейшей дифтерии.

Аделаида Трент швырнула на кровать газету и скривила красивый ротик.

– Черт, черт, черт! – выругалась она.

– Адди! Мне придется все сказать папе! Ты ругаешься как грузчик! – Ее мать покачала головой, стараясь выглядеть суровой. Ребенок просто следует семейной традиции. Диринги, Макдугалы, Тренты – все они отличались как силой выражений, так и силой чувств – и мужчины, и женщины. Эти семьи уже давно позабыли свои английские, ирландские, шотландские корни. Они стали настоящими австралийцами и теперь будут яростно защищать от любых нападок землю, где родились.

– Папа еще не так говорит! – беззаботно отозвалась Адди. – Просто он старше и у него было больше возможностей научиться нехорошим словам.

– Ох, какая же вы хулиганка, мисс! Тебе нужно было бы родиться мальчиком. – Джуно села на кровать и прижала дочь к груди.

– Это точно! – подтвердила девочка. – Тогда я оказалась бы сейчас на борту корабля, который увез дедушку, бабушку и семью дяди Джейсона в Англию, и тоже увидела бы, как королева бьет дедушку по голове своим священным мечом!

– Бьет по голове! – засмеялась Джуно. – Нельзя так неуважительно говорить о королеве, Адди! Кроме того, я не уверена, что теперь церемония совершается именно так.

В зеленых глазах Адди заблестели слезы.

– Я не собиралась проявлять неуважение. Я просто очень хотела бы быть там с дедушкой. Я так завидую Питеру, Полу и Марку!

– Знаю, милая. Мы все хотели поехать. Но ты очень тяжело болела, и это счастье, что ты вообще осталась жива. Тебе по меньшей мере месяц нужно отдыхать и как можно меньше волноваться. Ты еще так бледна!

– Чепуха! Я чувствую себя прекрасно.

– До чего ты похожа на свою бабушку Аделаиду, просто удивительно! – погладив ее по голове, со вздохом сказала мать.

– Хочешь сказать, что у меня седые волосы и двойной подбородок? – съязвила девочка.

Джуно шутливо шлепнула ее по бедру.

– Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать – ты похожа на нее в молодости. Тогда моя мама была очень красивой женщиной. Да она и сейчас хороша собой.

– Знаю, я просто пошутила. Я думаю, что бабушка – самая красивая на свете. Надеюсь, когда я вырасту, то буду как она.

Джуно улыбнулась.

– Ну, у тебя неплохие исходные данные. Ты унаследовала ее фамилию, глаза и волосы. – Она погладила разметавшиеся по подушке золотистые пряди.

Адди выгнула спину.

– У меня слишком длинная и худая шея.

– Вовсе нет, просто ты в таком возрасте, когда все выглядят неуклюжими. Через год или два ты пополнеешь, и у тебя будет красивая шея – как у лебедя.

К – Пополнею… – Адди обхватила ладонями свои маленькие груди – размером со сливу. – Поскорее бы, а то у Тэсс сиськи вдвое больше моих, хотя она на полгода моложе.

– Сиськи! Аделаида, тебе действительно нужно следить за собой, чтобы выглядеть как настоящая леди.

– Ну, груди, хотя я не понимаю, почему одно слово лучше другого, если оба означают одно и то же.

– Не совсем, девочка моя. Тебе нужно поучиться у отца. Когда он общается с людьми, которые работают на полях, в шахтах или в доках, он использует один тон, а когда беседует с членами законодательного собрания или губернатором, – совершенно другой.

– Это очень смахивает на двуличие, – серьезно сказала Адди.

– Однако, Адди, ты сама говоришь с папой и со мной иначе, чем со своей подругой Тэсс… а ведь есть и третья Аделаида – для дедушки с бабушкой и кузин. – Лукавая улыбка тронула губы Джуно. – Ах да! Существует и еще одна Адди – только для юного Дэна Бойла, не так ли?

Стрела попала в цель, щеки Адди густо покраснели. Она и вправду испытывала беспокойство всякий раз, когда думала о Дэнни – парне с вьющимися рыжими волосами, светло-голубыми глазами и ослепительной улыбкой. Высоком, стройном Дэнни, мышцы которого затвердели от постоянной работы в полях. В последнее время любимым занятием Адди стало наблюдать за ним в мамин театральный бинокль.

Она отказалась от этой привычки после того, как однажды днем Дэнни, считавший, что его никто не видит, подошел к дереву, расстегнул штаны и помочился. Чувствуя, как вся горит от стыда, "Адди уронила бинокль и крепко зажмурила глаза. Это отвратительно и совершенно недопустимо – вторгаться в частную жизнь другого человека, поняла она. «А если бы Дэнни стал шпионить за мной так же, как я шпионила за ним?» – спросила себя она.

Одна мысль об этом заставила Адди засмеяться, и это немного облегчило нахлынувшее на нее чувство вины.

Больше она не будет за ним подсматривать – решено!

– Ты права, мама, – согласилась Адди. – В будущем я постараюсь сначала думать, а потом уже говорить. – Посмотрев на отражение Джуно в зеркале, девочка добавила: – Почему я больше похожа на твою мать, чем на тебя?

– Сходство часто проявляется через поколение. Мне говорили, что я вылитая копия бабушки – матери моего отца. Но не беспокойся – все равно почти все узнают в нас с тобой мать и дочь. Откровенно говоря, когда я наблюдаю, как ты чистишь яблоко или шьешь, мне кажется, будто я вижу себя, какой была много лет назад. Адди засмеялась.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Со мной тоже так бывает. Это просто что-то сверхъестественное. Я вижу себя в тебе и наоборот. И даже в папе, хотя он и мужчина. Но я во многом на него похожа.

Улыбаясь, Джуно снова обняла дочь.

– Это верно, особенно в том, что касается твоего упрямства и манеры сжимать губы и хмурить брови. – Она посмотрела на часы, стоявшие на туалетном столике. – Боже мой, уже почти пять! Папа с минуты на минуту будет дома. Он должен привести с собой на ужин Дэвида Сайма, чтобы отпраздновать принятие законодательным собранием билля о тарифах.

– Как хорошо! – Адди взяла в руки газету. – Я никогда не пропускаю его передовицы в «Эйдж». – Откашлявшись, она заговорила низким голосом, подражая издателю газеты: – «Мы не можем навсегда остаться нацией золотодобытчиков и торговцев… У нас должно быть все: сельское хозяйство, горнодобывающая и перерабатывающая промышленность, торговля и флот…»

– Удивительно! – сказала мать. – И как ты столько всего запоминаешь?

– Не знаю. Это вроде того, как кузен Марк садится за фортепьяно и прекрасно играет, хотя за всю жизнь не взял ни одного урока. Запоминать для меня совершенно естественно.

– Очень полезный талант. Ты когда-нибудь сможешь стать писательницей – как твоя бабушка.

– Ты и вправду так считаешь? – Глаза Адди широко раскрылись и потемнели, как бывало всегда, когда девочка волновалась. – Вот будет здорово, если я когда-нибудь напишу книгу о своей жизни! – всплеснув руками, воскликнула она.

– Автобиографию, – улыбнулась мать. – Проблема только в том, что сначала надо эту жизнь прожить, набраться житейского опыта.

– Это точно, – нахмурилась Адди и, поджав губы, серьезно заявила: – Ну, как только выберусь из проклятой постели, сразу же и начну это делать. Набираться опыта.

Спальня Адди располагалась непосредственно над столовой, и через некоторое время, лежа в темноте, она вслушивалась в доносившиеся снизу голоса.

– За закон об импортных тарифах! – провозгласил отец. – И пусть к 1876 году Виктория станет полностью независимой от внешнего рынка. Одежду, обувь, седла, машины, да что угодно – мы будем производить сами.

– Я – за, Терри! – поддержал его Дэвид Сайм. – Но помни, – это всего лишь очередной шаг на долгом пути к полной независимости и демократии. «Золотое» десятилетие уже принесло нам всеобщее избирательное право, однако впереди еще множество дел.

– С какими ветряными мельницами собираетесь бороться вы и «Эйдж» на сей раз? – поддразнила его Джуно. – Ваши передовицы и так уже подорвали власть богатых землевладельцев.

– Всеобщее избирательное право для мужчин и тайное голосование – тоже ваша заслуга, – напомнил Терренс. – За это мы еще выпьем! А сейчас предлагаю тост, – продолжал он, – за ту битву, которая пробудила людей и убедила их в необходимости социальных и политических реформ, – за частокол Эврики! За героев Эврики!

Отец часто рассказывал эту историю, и всякий раз по спине Адди пробегала дрожь – как при рассказах о битве при Банкер-Хилле или о взятии Бастилии. В ноябре 54-го года старатели, работавшие в богатой золотом долине Эврика, в знак протеста против действий полиции, которая требовала от них уплатить огромные взносы в пользу землевладельцев, сожгли свои лицензии и создали Лигу реформ Балларата – предшественницу профсоюза. На одном из холмов горняки воздвигли частокол и встали на защиту своих требований с пистолетами, заступами, ножами и прочим оружием, какое смогли найти.

Возглавляемые бунтовщиком-ирландцем по имени Питер Лейлор, они встретили атаку почти трехсот полицейских и солдат. В стычке погибли пятеро нападавших и тридцать инсургентов. Сто тридцать человек было арестовано и отдано под суд, однако присяжные – такие же работяги, как и они сами, – отказались осудить мятежников. Общественное мнение горячо их поддержало, и властям пришлось принять требования повстанцев: плата за лицензию была уменьшена до фунта в год, старатели получили право собственности на участки и добытое золото, а также право голоса на том основании, что теперь они стали землевладельцами.

– За Пита Лейлора, – предложил отец Адди. – И за других героев Австралии – Финиана Лейлора, Эда Тонена и Джима Макгилла, нашего доброго американского друга.

– Давайте не забывать и о присутствующих, – произнес Сайм. – Ты ведь стоял плечом к плечу с Лейлором и остальными, можно смело сказать, что ты был в первых рядах.

Терренс пренебрежительно махнул рукой.

– Нужно превозносить не меня, а тех мучеников, что пали за общее дело. Оставшиеся в живых всем им обязаны.

– Верно! – согласился Сайм.

Все выпили. Торжественное молчание нарушила Джуно:

– Какая ирония судьбы… Пит Лейлор всего десять лет назад был под судом, а сегодня он спикер законодательного собрания. Это доказывает, как много могут добиться люди, работающие вместе ради того, чтобы Австралия стала великой страной.

– Послушай, Дэвид, – меняя тему, сказал Терренс. – Ты знаком с братьями Бойл?

– Фамилия мне знакома. Не их ли отца убили в Эврике?

– Его. Между прочим, ребята работают на семейной молочной ферме – той, что возле дороги у реки.

– Эту ферму я хорошо знаю. А младший, Дэн, – кажется, тот парнишка, по которому страдает Адди. Такой здоровенный молодец, довольно симпатичный.

При упоминании имени Дэна Адди, как всегда, затрепетала. Отец заговорщически засмеялся и понизил голос, поэтому, чтобы расслышать, что он говорит, девочке пришлось выскочить из постели и прижать ухо к отдушине.

– Я недавно был на ферме с одним из молочников, Сэмом Карлсоном, – он пытается организовать рабочих в союз, чтобы вместе добиваться повышения зарплаты и улучшения условий труда, – и Сара Бойл, их мать, пригласила нас на чай. Так вот, во время беседы она упомянула о том, что Дэн хочет стать репортером.

– Да? А у него есть к этому способности?

– Думаю, да… Она показала мне стихи, которые он писал на чердаке при свечах. Бедный парень, наверное, умер бы от смущения, если бы узнал, что она их читала. Особенно вот этот отрывок. Вот, прочитай, Дэвид.

Пауза, затем послышалось шуршание бумаги, и Сайм продекламировал:

– Гм! – одобрительно хмыкнул Сайм. – Пятистопный ямб – прямо как у Шекспира. Что ж, неплохо. Парень любит литературу, и у него есть чувство слова. В следующий раз, когда увидишь вдову Бойл, скажи ей, чтобы юный Дэнни как-нибудь заглянул ко мне в редакцию. Я предложу ему подметать контору или подносить шрифт, чтобы он познал газетное дело с самой первой ступеньки.

– Очень великодушно с твоей стороны. Я обязательно так и сделаю и думаю, что Дэн очень обрадуется. А ты, Джуно, о чем задумалась?

– Я думала, – вздохнув, ответила мать Адди, – кто та девушка, которая вдохновила Дэнни?

Наступило долгое молчание. Наверху Адди закрыла лицо руками. «Неужели это обо мне – «…Дышу я, страстию томим»?»

Что такое страсть?.. Когда в тот день она подсматривала за Дэнни в театральный бинокль, теплая волна пробежала по животу и лону. Это и есть страсть? Когда он стоял под деревом, достав из брюк свой… свой… свою штуку.

Но вдруг все сомнения относительно того, что такое страсть, исчезли, и Адди охватило жгучее желание оказаться рядом с Дэном Бойлом. Совсем близко. В его объятиях, крепко прижавшись к его телу. И чтобы между ними ничего не было – никакой одежды. Чтобы грудь прижималась к груди, живот к животу, его штука к ее штуке!

Сердце стучало как сумасшедшее. Взобравшись на постель, Адди задрала ночную рубашку и просунула руку между бедер. Пальцы инстинктивно нащупали нужное место и стали двигаться с нарастающей скоростью.

Через несколько секунд Адди уже казалось, что ее ласкает Дэн, и ей стало еще лучше. Все выше и выше воспаряла она, купаясь в волнах удовольствия, пока не взорвалась, словно ракета в летнем небе, под звездами Южного Креста.

 

Глава 2

К концу августа Адди подросла и, хотя была совершенно здорова, весила на десять футов меньше, чем прежде.

– Моя оглобля! – любовно называл ее отец. – Ничего, юному Бойлу, должно быть, нравятся тощие женщины, – лукаво добавил он, когда разговор в очередной раз зашел о внешности Адди.

– Папа! – побагровев, топнула ногой дочь.

– Кажется, лихорадка опять возвращается, – продолжал отец. – Смотри, Джуно, как она покраснела.

– Мама, останови его, слышишь! Это несправедливо!

Джуно с трудом подавила смех, но даже ее сдержанная улыбка возмутила дочь – та мгновенно выбежала из дома.

– Какая она обидчивая! – Терри Трент обнял жену за талию.

– Это все возраст, – ответила Джуно. – Я никогда не забуду тот ужасный период, когда мне было пятнадцать лет. В школе я влюбилась в одного мальчика. Я обмирала, когда он на меня смотрел, и сходила с ума, когда он уделял внимание какой-либо другой девочке.

– А ты думаешь, Адди влюблена в Дэнни?

– О, я в этом уверена… и… судя по тону его поэмы, он тоже к ней неравнодушен. – Джуно нахмурилась. – Да… Когда представители разных полов испытывают друг к другу такое сильное влечение, это может создать кое-какие проблемы.

– Какие?

– Терренс Трент, ну как ты можешь быть столь наивным? – Кокетливо улыбнувшись, она прижала руку мужа к своей груди. – Помнишь о птичках и пчелках?

Увидев ошеломленное выражение его лица, Джуно едва не рассмеялась.

– Адди? Дэнни? Ты серьезно? Она же еще совсем ребенок!

– Нет, уже почти женщина. Еще какой-то год, и она вполне созреет.

– Это смешно!

– Ты забываешь, дорогой, как рано это начинается. Я хорошо помню себя в возрасте Адди, когда мы жили за Голубыми горами.

– Да, твои мать и отец называли это место Раем.

– Во многом так и было. Идиллическое существование, свободное от глупых ограничений, навязанных так называемой цивилизацией. До девяти или десяти лет все дети, как мальчики, так и девочки, ходили почти обнаженными. Но даже став старше, они всегда вместе купались голышом.

– Только не рассказывай ничего Аделаиде – это может навести ее на кое-какие мысли, чего мне совсем не хотелось бы. – Он привлек жену к себе. – По-моему, ты говорила мне, что в столь свободной обстановке очень рано почувствовала себя взрослой.

– Ну да, – ехидно улыбнулась Джуно. – Только у меня не было возможности это продемонстрировать – слишком много народу все время за мной следило.

– Женщина! – Опустив руки, Терренс обхватил ее за ягодицы. – Гм… у нас появилось несколько лишних фунтов?

– Какая невоспитанность!

Но Джуно знала, что это правда. За прошедшие годы талия ее раздалась, пополнели бедра. Тем не менее Джуно все еще оставалась красивой, статной женщиной. Карие глаза по-прежнему лучились светом, а седина была почти незаметна в темных волосах.

– Ты мне нравишься такой, какая есть, – прошептал Терренс и нагнулся, чтобы поцеловать жену в губы.

– И ты мне нравишься таким, какой есть. – Руки ее скользнули вниз и принялись через брюки ласкать его. Почувствовав немедленный отклик, Джуно ощутила, что и ее захлестнула волна страсти.

– Не провести ли нам сиесту в спальне, мадам?

– Было бы неплохо. Иначе слуги могут увидеть, как мы возимся на ковре перед камином.

Обнявшись, по широкой лестнице они направились на второй этаж. Вышедшая из кабинета горничная по имени Тэсси Борден посмотрела им вслед и улыбнулась.

– Вот опять. Ну прям как новобрачные!

Тренты жили довольно зажиточно, хотя гораздо более скромно, чем позволяло состояние Джуно Макдугал Трент. Она и ее брат Джейсон унаследовали от своих бабушки и дедушки, Дирингов, и деньги, и собственность. Кроме того, Джуно причиталась огромная сумма от Джона Блендингса, бывшего мужа ее матери.

Расположенный в предместье Мельбурна дом был окружен тремя акрами парка, зеленые лужайки расходились от него во все четыре стороны. Само здание было выстроено в стиле тюдор, из дерева и кирпича, с четырьмя дымоходами, резными потолками и стенами, обшитыми дубовыми панелями.

Адди, только что переодевшаяся в амазонку, разглядывала себя в зеркале.

– Боже, до чего нелепо я выгляжу! – Она передернула плечами. – Я умру со стыда, если меня в этом увидит… – Она прикусила язык, но мысленно договорила: «Дэнни».

«Какая же ты дура, Адди Трент! Как будто если бы у тебя было кружевное белье, вроде того, что ты видела в гардеробе матери, – всякие там прозрачные ночные сорочки и прочие безделушки, в основном привезенные из Франции, ты могла бы сводить мужчин с ума!»

Нахмурившись, девушка посмотрела на свои небольшие груди.

– Если бы они были еще меньше, он мог бы принять меня за мальчика. Кошмар!

Адди оправила плотно прилегавшую к бедрам амазонку, которая состояла из узкого жакета и юбки, отороченной яркой каймой. Ансамбль довершали высокие ботинки. Шляпу, которая полагалась к костюму, Адди с презрением отвергла.

Мэтт Райли, дворецкий, мастер на все руки, ждал ее возле конюшни. Тренты владели тремя верховыми лошадьми и двумя упряжными, но Адди больше всех любила Денди – чалого мерина, серого в яблоках.

Райли был выходцем из Ирландии, бывшим каторжником. Он прибыл в Австралию с последней партией заключенных, за год до того, как отправка осужденных из Европы полностью прекратилась. Светловолосый, высохший, почти без зубов, он, однако, всем внушал симпатию, а его веселые голубые глаза светились умом.

– Доброе утро, мисс! – приветствовал он Адди, дотронувшись до своего картуза. – Оседлать Денди?

– Да, спасибо, Мэтт. Пожалуй, я поеду вдоль реки.

– Мимо фермы Бойлов, да?

Адди взглянула на него с подозрением, но лицо Райли ничего не выражало. Тем не менее девочка чувствовала, что втайне он над ней подшучивает. Через десять минут Адди уже легким галопом скакала по дорожке.

Из-за преобладания оливково-зеленого и зелено-коричневого тонов австралийский ландшафт зачастую не слишком впечатляет. Однако возле реки растительность обладала почти тропической пышностью. Розовым, голубым и желтым цвели деревья и кусты, в воздухе порхали пестрые птицы. Сквозь листву просвечивало голубое небо. Гигантские камедные деревья выглядели таинственно, даже устрашающе, наводя на мысль о заповедных лесах из волшебных сказок про ведьм и гоблинов. Толстые ветви сплетались между собой подобно клубкам змей. Стволы эвкалиптов блестели, словно шкуры животных, и казались живыми.

Бабушка рассказывала Аделаиде, какой шок испытала ребенком, когда, преодолев восемь тысяч миль, впервые ступила на землю этой странной новой земли, – необычно яркое солнце, пронзительно-голубое небо, экзотические деревья и птицы. Взглянув на кенгуру, она упала в обморок! Для детского восприятия Австралия была такой же странной и непонятной, как, скажем, Луна. Впоследствии дети поселенцев сложили такую присказку: «Кукушка поет в полночь, человечек на луне висит вверх ногами, а Рождество наступает в июле!»

Адди перевела лошадь на рысь и расслабилась, наслаждаясь прогулкой. Рядом река не спеша катила прозрачные воды – дождя не было уже несколько недель. Поверхность ее оставалась бы совершенно гладкой, если бы не играющая рыба. Там, где она выскакивала из воды, во все стороны расходились круги.

Когда Адди приблизилась к ферме Бойлов, ее сердце забилось чаще. Вся семья Бойлов – три сына, дочь и их мать Сара – не покладая рук трудились на своем небольшом наделе в сорок акров. Заработанные деньги они вкладывали в ферму, увеличивая поголовье коров, свиней и кур.

Всадница миновала сарай, от которого в густые заросли уходила широкая тропа. Повернув влево, Адди направилась по тропинке и вскоре выехала из леса. На другом конце поля паслось стадо коров. Две ветряные мельницы размахивали крыльями. Вдали виднелся деревенский дом с многочисленными пристройками. Прикрыв глаза от солнца, Адди стала выискивать признаки жизни. Слева на расстоянии примерно четверти мили какой-то мужчина чинил изгородь. Присмотревшись, Адди узнала Дэнни. Телосложением он действительно походил на взрослого мужчину. При взгляде на его ладное, обнаженное до пояса тело у девушки захватило дух. Кожа Дэнни была такой же гладкой, как и у самой Адди, однако солнце сделало ее бронзовой. Под блестящей кожей перекатывались мускулы.

Адди направила лошадь в сторону Дэнни. Она преодолела уже половину пути, когда юноша оторвался от работы и увидел всадницу. Повернувшись, Дэнни упер руки в бока, и на его лице появилась неловкая мальчишеская усмешка.

– Привет! – сказал он Адди. – Что-то вы рано выехали из дому.

– Сегодня будет очень жарко, а мне захотелось прокатиться верхом. Утро для этого больше всего подходит.

– Ну да. – Он подошел к Адди и придержал уздечку, пока девушка слезала с лошади. – Какая у вас симпатичная амазонка! Новая?

– Да, спасибо. – Почувствовав, что краснеет, Адди опустила глаза.

«Что с тобой творится, идиотка? Он хвалит твой костюм, а у тебя внутри все обрывается! Брось эти глупости!»

Засунув руки в карманы брюк из «чертовой кожи», Дэнни принялся ковырять землю носком ботинка.

– Я хотел поблагодарить вашего отца за то, что он поговорил насчет меня с мистером Саймом. Он собирается в следующем месяце дать мне попробовать себя в «Эйдж».

Адди всплеснула руками.

– Это же замечательно! Дэн Бойл – репортер! Наверное, это так здорово – работать в газете!

– Ну, репортером я пока не стану, – переминаясь с ноги на ногу, сказал Дэн. – По крайней мере на первых порах. Мистер Сайм сказал, что мне надо всему научиться. Он будет за мной присматривать и говорить, что я делаю правильно, а что нет.

– Вы будете учеником. Каждому в своем деле нужно начинать с самого низа. Не волнуйтесь, Дэнни. Вы очень скоро себя проявите – вы так хорошо пишете.

Дэнни посмотрел на нее с изумлением, его лоб прорезали морщины.

– Откуда вам известно, как я пишу? – наконец медленно произнес он. – Кроме мамы, никто не знал о моем желании писать. Я даже братьям не посмел ничего сказать. Они бы посчитали меня таким же ненормальным, как Байрон.

– Лорд Байрон был очень хорошим писателем, – высокомерно откликнулась Адди. – Было бы прекрасно, если бы вы смогли писать хотя бы вполовину так хорошо, как он. Готова поспорить, вы не читали ни одной его работы.

– Это не так! – возразил юноша. – Я читал одну книгу – называется «Мазепа». Мне очень понравилось.

– В самом деле? Ну, тогда вы способны ценить прекрасное.

– Не сомневайтесь! Но мне все-таки хотелось бы знать, откуда вам стало известно про мои работы.

Не смея заглянуть ему в глаза, Адди нервно потрепала гриву Денди, который тут же заржал.

– О, я слышала, как мой отец говорил об этом мистеру Сайму.

– А, ваш папа здесь недавно был. Пил чай с мамой. Должно быть, она ему рассказала.

– Ну конечно, иначе откуда бы он сам об этом узнал.

– Она показывала ему что-то из того, что я написал? – настороженно спросил Дэн.

Прижав палец к губам, Адди подняла глаза к небу.

– Собственно говоря, да. Это было… – Она сознательно тянула время, мучая его неопределенностью. Адди собиралась утешить юношу ложью – сказать, что отец прочитал всего несколько строк или еще что-нибудь в этом роде. Но, внезапно поддавшись столь нехарактерному для нее садистскому импульсу, вдруг выпалила: – Это была поэма, Дэнни.

– Поэма? – растерянно проговорил тот и, отпустив поводья лошади, на негнущихся ногах отступил назад. Кровь отхлынула от лица юноши. – Какая поэма?

– Мне кажется, короткая поэма, – затягивая пытку, ответила Адди. – Шекспировского размера.

Кадык Дэнни нервно задергался.

– Вы не… то есть ваш отец…

– Нет, я ее не видела, Дэнни.

По выражению его лица можно было явственно прочитать: «Слава Богу!»

И тут Адди нанесла завершающий удар:

– Но слышала, как мистер Сайм ее цитировал, Дэнни. Всю до конца.

Отхлынувшая было кровь вновь бросилась в лицо Дэнни, окрасив его в багрово-красный цвет. Непослушными губами парень пытался что-то произнести, но ничего не получалось.

– «О дева с светлыми очами…» – начала Адди.

– Пожалуйста, не надо! – прохрипел он. Склонив голову набок, Адди лукаво посмотрела на него.

– А что такое, Дэнни? Мне кажется, это хорошие стихи. Вам должно льстить, что я их запомнила. Последняя строка просто восхитительна. – Она стиснула руки и подняла взгляд к небу: – «Дышу я, страстию томим».

Резко повернувшись, Дэнни направился к изгороди.

– Пора приниматься за работу, а то Роб будет меня ругать.

Оставив лошадь пастись, Адди последовала за ним.

– Неужели это вы написали? Я имею в виду, что никогда не видела вас с девушкой. По крайней мере с такой, которая подходит под ваше описание…

Бедный Дэнни не знал куда деваться. Издав сдавленное восклицание, он перемахнул через изгородь и скрылся в лесу.

– Дэнни! Куда вы убежали? Дэн Бойл, вы плохо воспитаны!

Скрестив на груди руки, она смотрела ему вслед. На губах Адди играла легкая улыбка, отражавшая охватившие ее чувства. Но сама она до сих пор не смогла бы их точно определить. В присутствии Дэнни она всегда испытывала робость и смущение – собственно, ее смущало присутствие любого мальчика постарше, но его особенно. Еще десять минут назад, когда Дэнни похвалил ее наряд, Адди чувствовала себя неуверенно, и вдруг, словно гром среди ясного австралийского неба, на нее обрушилось понимание своей власти над ним. Дэн Бойл был на голову выше ее, весил раза в два больше, а их физические силы не стоило и сравнивать, но тем не менее Адди могла его запугать, могла заставить его делать то, что ей хочется. Она ликовала, однако в глубине души ощущала слабое чувство вины.

– Стой на месте, мальчик, никуда не убегай, – повернувшись к Денди, сказала девушка. – Я скоро вернусь.

С этими словами она подобрала юбку, перелезла через изгородь и устремилась туда, где скрылся Дэнни. Адди двигалась медленно, стараясь ступать тихо. Дэнни было легко выследить – он убежал по тропинке, которая в конце концов привела Адди на поляну с тихим лесным озером.

Внезапно в ее памяти всплыл рассказ Тэсс.

«– У нас есть одно тайное место, где в жаркие дни Дэн со своими приятелями купаются после работы. – Она хихикнула. – Они купаются как есть.

– Что значит «как есть»? – недоуменно спросила Адди.

– Ну, без одежды, глупая. Они плавают голые.

– А ты откуда знаешь? – лукаво спросила Адди. Тэсс покраснела, на ее круглом лице появилось весе-лае выражение. Она была вполне земной деревенской девочкой, рано получившей сексуальный опыт где-то под сараем. Девочки в школе намекали, что такие особенности телосложения Тэсс, как развитые груди и пышный зад, появились вовсе не случайно.

– Ее чашка переполнена потому, что все парни ее постоянно наполняют, – говорила Люси Медоуз.

Адди это не волновало – Тэсс была ее лучшей подругой. Поэтому, когда та ответила на ее вопрос, Адди захихикала вместе с ней.

– Я иногда подглядываю за ними из-за деревьев, – призналась Тэсс. – Не хочешь как-нибудь пойти со мной, Адди? В бинокль твоей мамы все будет хорошо видно.

Упоминание о бинокле вновь вызвало у Адди чувство вины.

– Разве так можно, Тэсс, – холодно сказала она. – Кому интересно смотреть на голых мальчиков?

– Мне! – рассмеявшись, выкрикнула Тэсс, и обе девочки покатились по траве, содрогаясь от смеха».

Теперь Адди стояла в нескольких футах от края поляны и сквозь просветы между деревьями пыталась разглядеть, что происходит впереди. Убедившись, что так ничего не увидишь, она подошла ближе и раздвинула листья рукой.

Дэн стоял на берегу спиной к ней, босой, ботинки и чулки лежали рядом. Он потрогал ногой воду – несмотря на лесную прохладу, она была довольно теплой. Без дальнейших церемоний Дэн принялся раздеваться.

Прикрыв рот рукой, Адди широко раскрытыми глазами смотрела, как он снимает с себя брюки и подштанники. На секунду скромность победила, и девочка отвернулась, но тут же вновь с замиранием сердца стала следить за тем, как играют мышцы на крепких ягодицах Дэна.

Боже, как он прекрасен!

Юноша был великолепно сложен – узкая талия, широкие, сильные плечи, длинные стройные ноги.

Почему он не оборачивается?

Дэн медленно вошел в воду. Зайдя по пояс, он нырнул и поплыл на противоположную сторону озера, которая находилась довольно далеко, метрах в четырехстах. Он рассекал воду длинными, мощными гребками, совершенно не поднимая волн.

Адди глядела ему вслед с растущим восхищением. Она уже почти видела, как они купаются вместе с Дэнни. То здесь, то там мелькают их обнаженные бедра, его рука прижимается к ее груди. Адди судорожно вдохнула. Все тело пылало, одежда казалась нестерпимо тесной и тяжелой. Словно во сне девушка сделала шаг вперед и вышла из-за деревьев. Плоть боролась в ней с разумом.

«Что ты делаешь? Сейчас же повернись и беги от искушения!»

«Нет! Не слушай голос благоразумия – это все нелепые предрассудки! Нет никакого греха, если ты никому не наносишь вреда и относишься к другим так же, как хотела бы, чтобы они относились к тебе. Единственная правда – та, которую тебе подсказывает сердце. Ты свободна, Адди! Делай то, что подсказывает тебе сердце!»

Какая-то часть ее сознания наблюдала за этим спором как бы со стороны, словно смотрела пьесу, которую играют на сцене актеры. Эту часть сознания Адди происходящее затрагивало не больше, чем сюжет какого-нибудь романа.

Аделаида Трент не спеша вышла на пляж и остановилась возле того места, где была сложена одежда Дэна. Сев на нее, она окликнула юношу:

– Дэнни! Мне жаль, что я вас так дразнила. Я пришла извиниться.

Он перестал грести и обернулся. Его лицо отразило смятение.

– Дэнни… Вернитесь, или я сама к вам приплыву.

Над водой бешено замелькали его руки и ноги, рассыпая во все стороны брызги. Подплыв к берегу, Дэн взмолился:

– Ради Бога, потише, а то кто-нибудь услышит. Что вы здесь делаете?

– Я же сказала, что пришла извиниться. На самом деле я очень польщена вашими чувствами ко мне.

– А кто сказал, что я писал о вас? – глядя в сторону, проворчал Дэн.

– Если бы вы написали эту поэму о ком-то другом, то не убежали бы от меня так поспешно.

– Ну вот, вы опять начинаете.

– Прошу прощения, – поспешно добавила Адди. – Честное слово – я никогда больше не буду об этом вспоминать. Мне бы очень хотелось иметь экземпляр поэмы, написанный вашей собственной рукой, – и с посвящением мне.

– Да вы с ума сошли!

– Пока вы это не пообещаете, одежду не получите.

– Господи, да что с вами случилось, Аделаида Трент? Уйдите, чтобы я мог одеться. Мне ведь нужно работать. Если Большой Роб станет меня искать и увидит нас здесь, он поднимет страшный шум.

– Сначала дайте слово!

– Ладно… обещаю. У вас будет поэма… написанная моей собственной рукой, – с сарказмом добавил он.

– Вот и хорошо. – Она встала, отошла от его одежды и отвернулась. – Теперь можете выходить.

– Вы остаетесь здесь? – неуверенно спросил Дэн.

– Не надо изображать из себя пуританина, Дэн. Готова поспорить, что вы часто раздевались в присутствии женщин.

– Не так уж и часто, – пробормотал он.

– Тогда скажите – вы когда-нибудь видели женщину без всего?

– Хватит болтать ерунду, Адди, – неловко сказал Дэн.

– Скажите или я повернусь.

– Ладно. Ладно! Одну я видел.

– И кто же она? – спросила Адди.

– Не ваше дело!

– Ничего подобного, Дэнни! – Она резко повернулась, и молодой человек поспешно натянул на себя подштанники. Однако Адди успела хорошо рассмотреть его… его ШТУКУ, в ее сознании это слово отпечаталось именно заглавными буквами, потому что предмет, им обозначаемый, за последние минуты претерпел значительные изменения.

– Боже мой! – воскликнула Адди, в то время как Дэн отчаянно пытался прикрыться скомканными брюками.

– Уходите, Адди! – с отчаянием сказал он, пятясь от нее к воде. – Неужели для одного дня вам недостаточно?

– Я хочу еще раз посмотреть. Не могу поверить своим глазам. С вами что-то случилось? Вы весь… весь набухли.

– Господи Иисусе! – вытаращив глаза, воскликнул Дэн. Оказавшись в воде, парень остановился, и тут вдруг его настроение резко изменилось. – Вы бесстыжая, нахальная девица! С меня довольно. Сейчас вы получите то, на что напрашиваетесь!

Забыв о скромности, он отбросил в сторону брюки и двинулся на Адди.

Неожиданная перемена настроения Дэна застала ее врасплох – потрясла и, пожалуй, испугала. Быстро повернувшись, Адди помчалась к деревьям, но густая трава замедляла ее движения, так что Дэн очень быстро ее догнал. Одной рукой схватив за платье, другой он крепко стиснул ее плечо и рывком развернул к себе. Голубые глаза юноши потемнели от гнева, словно море перед штормом. Но Адди почему-то больше не испытывала страха.

– Отпустите меня сейчас же, или я закричу.

– Давайте, мисси. Меня это больше не волнует после того унижения, которое вы заставили меня испытать. Сейчас вы получите то, на что напрашивались. Готов поспорить, что вас ни разу в жизни не пороли, чертово отродье!

– Вы не посмеете! – Она попыталась укусить его за руку.

Увернувшись, Дэн схватил се за запястья. Адди бешено сопротивлялась, но силы были слишком неравны. Встав на одно колено, он выставил другое вперед, чтобы положить на него Адди. Крепко удерживая девушку на месте левой рукой, правой Дэн задрал ей юбку. Панталоны у Адди были из золотистого муслина, отделанного кружевами, с розовыми бантами чуть выше колен. Увидев туго обтянутые округлые ягодицы, Дэн на секунду отвлекся, что позволило ей высвободить одну ногу и двинуть ему коленом в бок. Увлекая за собой Адди, Дэн вместе с ней повалился на траву. Их руки, ноги – все переплелось.

Сначала Адди изо всех сил пыталась его ударить. Но вскоре гнев сменился совершенно другим чувством. Через минуту они уже ласкали друг друга, их тела слаженно двигались в эротическом ритме. Адди застонала от удовольствия, когда рука Дэна скользнула внутрь ее панталон и двинулась вниз.

Выгнувшись дугой, она подалась ему навстречу. Когда он нащупал заветное место, Адди блаженно вскрикнула. Мечта, преследовавшая ее много ночей, наконец стала явью.

– Я люблю тебя, Адди, – прошептал он.

– И я люблю тебя, Дэнни. Так сильно, что не могу больше терпеть. Скорее помоги мне освободиться от этих отвратительных панталон.

Она обвила ногами его бедра, их губы слились, сердца бились рядом.

– Я никогда раньше этого не делала, а ты? – прошептала Адди. – Ах да, конечно, делал. С той самой девушкой, которую видел голой.

– Я тебе уже говорил, что это было только один раз.

– И ты с ней это сделал?

– Да, но это ничего не значило. Она была уличной девкой.

– Ха! Знакомая песня. Но, может быть, и хорошо, что хоть один из нас знает, как это делается.

– Я знаю не очень много. Помоги мне.

Она направила его пенис куда нужно, но ничего не получалось.

– Ты слишком большой, или я слишком маленькая.

– Ерунда! Я читал об этом в книгах. Это только сначала так кажется. Ведь однажды ты будешь рожать, а ребенок намного больше, чем…

Он умолк, потому что Адди резко подалась вперед, и барьер был преодолен. Они были вместе. Одна плоть. Слезы навернулись на глаза Адди – розовые, как предрассветный туман над Голубыми горами.

– Я сделал тебе больно! – в отчаянии сказал Дэн. – Остановиться?

– Лучше мне умереть. Чуть-чуть больно, но я плачу не из-за этого. Как ты думаешь, можно умереть от наслаждения?

Скорость его движений возросла, оба издавали бессмысленные звуки и стоны, которые и представляют собой язык любви.

Они добрались до вершины вместе, и следующие несколько секунд перед глазами обоих стояла черная мгла. Это состояние было сродни смерти, для других мыслей или ощущений просто не оставалось места. Торжество удовлетворенной плоти вытеснило все остальное.

Наверное, после этого самого замечательного события в своей жизни она была в обмороке, решила Адди. Дэн оказался лучше, чем она представляла даже в самых смелых мечтах.

– Я буду любить тебя до самой смерти – и потом тоже, – пробудил ее голос Дэна.

– О, мой дорогой, я тоже очень тебя люблю. Ничто на земле нас не разлучит. Мы теперь всегда-всегда будем вместе.

Они нежно поцеловались.

Какими наивными мы бываем в молодости!

Какими простодушными!

Как легко мы находим счастье и как трудно потом бывает вновь его обрести!

 

Глава 3

Дэниэл Бойл – Луису Голдстоуну

Дорогой мистер Голдстоун!

Я чрезвычайно польщен, что Дэвид Сайм предложил Вам меня как возможного автора задуманной Вами книги об австралийском «дне». Конечно, я знаком с «Голдстоун пресс». Ведь именно Вы опубликовали книгу «Воспоминания женщины-первопроходца», написанную бабушкой моей невесты, миссис Крейг Макдугал.

С моей стороны было бы в высшей степени нескромно комментировать утверждение Дэвида о том, будто я ведущий корреспондент «Эйдж», – он, конечно, великодушно переоценил мои способности.

Мы с Дэвидом благодарим Вас за добрые слова в адрес «Эйдж». Нам лестно, что нашу небольшую газету доставляют в другой конец света – в Вашу нью-йоркскую контору. Это заставляет нас еще сильнее ощущать связь с Соединенными Штатами. Новая волна иммигрантов из Вашего государства сыграла большую роль в развитии нашей страны. Они стали горняками, торговцами, инженерами, построили многочисленные отели и водопровод; они открыли первую контору по доставке экспресс-почты в Мельбурне и предложили создать первую торговую палату. Наши улицы теперь ежедневно убираются с помощью американского оборудования, а радикальные изменения в состоянии наших доков и дорог напрямую связаны с инициативой американцев.

Кик видите, американо-австралийцы помогли нам как зарождающейся нации (я употребляю слово «нация», хотя путь к федерации все еще очень долог и труден) достичь такого прогресса, что у любого захватывает дух, когда он думает о том, чего мы достигли за последние двадцать лет. В своем письме Вы замечаете, что, когда вы с миссис Голдстоун покинули Австралию, колония Новый Южный Уэльс была единственным светлым пятном на темном, неисследованном континенте. С огромным удовлетворением я сообщаю вам, что сейчас Австралия является процветающей страной с постоянно растущим населением. Более того, теперь мы страна коренных жителей, поскольку впервые с тех пор, как англичане устроили в Новом Южном Уэльсе первую тюрьму для ссыльных, число родившихся на континенте превысило число бывших каторжников и поселенцев. Нашу землю теперь населяют ее собственные дети!

Перехожу к теме Вашего проекта. Да, средний коренной австралиец в течение длительного времени подвергался процессу эволюции, породившей типы мужчин и женщин, так же сильно отличающихся от своих английских предков, как сами англичане отличаются от древних англосаксов. Мы высокие, худые, мускулистые люди, по большей части светловолосые, очень независимые, что роднит нас с американцами.

Мы гордимся нашими предками-заключенными и без стеснения спрашиваем незнакомых людей в пивной или на железнодорожной станции: «За что сидел ваш отец, приятель?» К несчастью, стремление к независимости имеет и другую сторону. В глубине страны путешественников и поселенцев терроризируют разбойники, а в перенаселенных прибрежных городах, таких как Сидней и Мельбурн, орудуют банды хулиганов. Вы, наверное, припоминаете знаменитых «сиднейских уток», которые грабили и убивали во времена вашей калифорнийской «золотой лихорадки». Эти австралийцы предаются преступной деятельности с теми же страстью и энергией, которые проявляют их соотечественники, зарабатывая на жизнь без нарушения закона.

Итак, мистер Голдстоун, я почту за честь принять Ваше предложение написать книгу об австралийском «дне», как Вы это называете. И конечно, аванса в двести американских долларов будет вполне достаточно; пожалуй, это даже чересчур щедро. Заканчиваю свое письмо, преисполненный искренней благодарности.

Искренне Ваш,

Дэниэл Бойл.

Дэвид Сайм поднял взгляд от письма и одобрительно улыбнулся.

– Хорошая работа, Дэнни! С твоего разрешения я позаимствую строчку-другую для субботней передовицы.

– Ради Бога! – усмехнулся Дэн. – В конце концов, без вашей рекомендации я никогда не получил бы это предложение.

– Ерунда! Голдстоун читал твои статьи с того самого дня, как ты начал писать для «Эйдж». Только один момент: надеюсь, эта книга не помешает твоей работе у нас?

– Ни в коем случае. Собственно говоря, собирая материал, я наверняка наткнусь на несколько тем, которые будут интересны и для нашей газеты.

– Могу подсказать одну, Дэнни. Тот тип, который грабит банки, почтовые кареты и так далее… Пожалуй, его банда одна из самых опасных в нашей стране. Некоторые сравнивают ее с американской бандой Джеймса.

– А, знаменитый Нед Келли! Будьте спокойны, я уже обратил на нее внимание. Банда Келли – это действительно интересно.

– Вот и хорошо. Когда соберешь материал, сделай статью для «Эйдж». Кроме того, мне показались интересными твои соображения относительно того, как формируется национальный характер австралийцев.

– Потянет на хорошую передовицу. Хотите, чтобы я ее написал?

– Нет. Я хочу, чтобы ты развил тему, которую мы обсуждали на прошлой неделе: «Еще один шаг на пути к демократии».

– Да, как говорят на американском Диком Западе, «Эйдж» может сделать еще одну зарубку на прикладе, затронув тему справедливой оплаты тем, кто служит нам в парламенте. Вы хотите, чтобы уже на следующих выборах общественных должностей стали добиваться совершенно другие люди, хотите влить в законодательные органы свежую кровь.

– Да, чистая политика – великолепная вещь. Впрочем, как и профсоюзная деятельность. Насколько я знаю, твой будущий тесть вновь возродил старый чартистский лозунг.

– «Движение за восьмичасовой рабочий день»? Да. «Восемь часов работы, восемь часов сна и восемь часов свободного времени». Каждый трудящийся должен иметь возможность как следует выспаться, а также посидеть в пивной с друзьями или сводить свою девушку на прогулку. Боссы настолько слепы, что не видят: если они будут справедливо обращаться с работником, то за восемь часов он сделает больше и лучше, чем за десять или двенадцать часов тяжелого труда, когда ему ничего не светит. Отсюда мораль – нужно помочь работнику поддерживать хорошую форму. Надсмотрщик с кнутом тут не поможет!

– Браво! – зааплодировал издатель. – Сам Терренс Трент не смог бы сказать лучше. Кстати, когда увидишь Терри, спроси его, не хочет ли он написать нам статью о межколониальном профсоюзном движении.

– Буду рад. Собственно, сегодня я приглашен к нему на ужин по случаю прибытия из Сиднея Макдугалов.

– Вот как? Я сто лет не видел Крейга. Как поживает старик? Ему уже, должно быть, стукнуло восемьдесят.

– Может, и больше, – засмеялся Дэн. – Хотя по нему не скажешь. Он выглядит как шестидесятилетний. Вы знаете, что их с сыном когда-то по ошибке принимали за братьев?

– Охотно верю. У такого мужчины годы оставляют след не на лице, а в голове и сердце. – Пальцем Сайм постучал себя по макушке и по груди.

– Вы совершенно правы, Дэвид. А его жена Аделаида, бабушка и тезка моей дорогой Адди, – какая величественная гранд-дама! Терренс всегда шутит, что если бы он был монархистом, то предложил бы короновать Аделаиду Диринг Макдугал как первую королеву Австралии.

– Если бы мы нуждались в королевской династии, – криво улыбнулся Сайм, – я бы первым его поддержал.

Передай обоим мои самые наилучшие пожелания и скажи, что я хотел бы с ними увидеться до их возвращения в Новый Южный Уэльс.

– Понимаете, это чисто семейное дело, – извиняющимся тоном произнес Дэн, чувствуя себя неловко из-за того, что его издатель не приглашен на ужин.

– Благодарю за сочувствие, – ухмыльнувшись, сказал Сайм, – но Терри меня приглашал. К несчастью, у меня уже были планы на этот вечер… Между прочим, раз уж ты начинаешь изучать австралийское «дно», было бы неплохо начать с «сиднейских уток».

– Ну да – с тех преступников, которые эмигрировали в Калифорнию во время «золотой лихорадки», в сорок девятом.

– Расспроси о них Крейга Макдугала. Именно тогда он и стал богатым – в Калифорнии. Об «утках» он может рассказать очень много. Ты знаешь, что они пять раз устраивали пожары в Сан-Франциско? Пока честные граждане боролись с огнем, «утки» грабили город.

– Забавно, но моя Адди все время видит один и тот же сон, – будто мы находимся в каком-то странном городе, который подвергается ужасному бедствию.

– О женщины! – фыркнул Сайм. – А теперь, пожалуй, пора прекратить болтовню и заняться чем-нибудь полезным.

Чтобы жить поближе к работе, Дэн Бойл снял в Мельбурне небольшую квартиру, хотя по-прежнему посещал мать не реже двух раз в неделю. По окончании рабочего дня молодой человек поспешил к себе. Квартира, располагавшаяся над аптекой, состояла из гостиной, спальни и кухни, служившей также столовой. Комнаты были маленькие, но уютные и хорошо обставленные. К своему удивлению, войдя в квартиру, он увидел на кухне Адди, которая заваривала чай.

– Привет! Что ты здесь делаешь? Ты ведь должна готовиться к приему.

– Ерунда! Я не из тех женщин, которым нужно часами прихорашиваться перед зеркалом и одеваться при помощи десяти горничных.

Он подошел к ней и обнял.

– Тебе вообще нет нужды прихорашиваться. Ты и так прекрасна, моя радость, и я счастлив, что ты моя.

Глаза Адди опасно сверкнули.

– Мне не нравятся ваши слова, мистер Бойл. Давайте уточним. Аделаида Трент никому не принадлежит – даже тебе!.. Хотя я без ума от тебя, дорогой, и хочу, чтобы ты был со мной до конца моей жизни.

– Извини! Ты ведь знаешь, я не хотел тебя обидеть. Давай немного пообнимаемся, а?

– А зачем же еще я проделала такой путь? Сегодня у нас не будет другой возможности. И завтра тоже. Дедушка собирается взять меня посмотреть участок, который он собирается купить. Предполагают, что там залежи серебра. Мы уедем на несколько дней. Это на западе, в горах.

– Черт побери! И нужно тебе тащиться Бог знает куда только ради того, чтобы ублажить старика? – Ирландская вспыльчивость подвела Дэна – уже через секунду он понял, что не прав.

Адди оттолкнула его, голубые глаза мгновенно потемнели.

– Никогда больше не называй Крейга Макдугала стариком! Он может многому поучить такого юнца, как ты, у которого еще молоко на губах не обсохло. И дело вовсе не в том, что я его ублажаю. Это и в моих интересах. Несмотря на то что дед до сих пор одной левой может уложить такого, как ты, он не бессмертен. А когда его не станет, кому-то придется взять на себя управление громадным состоянием. Дяде Джейсону хватит своих собственных средств. А ведь еще есть владения Блендингсов. У моей матери нет склонности к бизнесу. Что касается отца…

– Да, я прекрасно знаю настроения твоего отца. Он и вы, нечестно разбогатевшие капиталисты, – по разные стороны баррикад. Терренс все готов пустить на благотворительность. Должен признаться, я на его стороне.

Гнев сразу покинул Адди, И на ее губах заиграла кокетливая улыбка.

– Знаешь, есть поговорка: «Политика заставляет ложиться в одну постель со странными партнерами». Так вот, кстати о постели – зачем мы тратим драгоценное время на споры?

– Аминь! – Он взял ее за руку и повел в спальню, где оба без всякого смущения принялись раздеваться. Адди и Дэн «играли в свой дом» – как они это называли – с тех самых пор, как встретились на берегу лесного озера. Дэн уже лежал в кровати, а Адди все еще возилась с платьем и полосатой нижней юбкой, аккуратно складывая их на стуле. Французские панталоны были такими короткими, что доходили лишь до середины бедер. Собственно, первоначально они были до колен, но Адди, которая всегда любила поэкспериментировать с одеждой, решила их обрезать.

– Знаешь, что случится, если хозяин дома застанет тебя в таком скандальном виде? – шутливо спросил Дэн.

Она дерзко повела бровью.

– Грязный старик тут же на меня набросится. А тебе что, не нравится?

– Нравится, даже очень. Без сомнения, ты самая соблазнительная женщина во всем штате Виктория.

– А как насчет других колоний?

– Во всем мире. Поспеши, дорогая. Тут есть один парень, который не может больше терпеть.

Когда она высвободила груди из корсета и расшнуровала завязки, Дэн застонал от предвкушения. «Маленькие подушки богов», как любовно называл их Дэн, соблазнительно покачивались на ходу, пока Адди подходила к постели. Опершись коленями о кровать, она опустилась на Дэна, прижавшись к нему так крепко, что ее тугие соски обожгли его грудь, словно раскаленные слитки. Занимаясь любовью, они принимали различные позы. Часто Адди брала инициативу на себя и ложилась сверху.

– Это неправильно, сверху должен быть мужчина, – возразил Дэн, когда они проделали это в первый раз.

– И кто это сказал? – осведомилась Адди. Он пожал плечами:

– Так все говорят.

– Кто говорит? Наверняка мужчины. Устанавливают для любви правила, как и для всего остального. Нет, все надо менять, старичок, хотя я и обожаю тебя со всеми твоими мужскими предрассудками. Когда-нибудь женщины будут заседать и в парламенте.

– Господи! – с ужасом воскликнул тогда Дэн. Конечно, он был либералом и верил в право голоса для женщин и равные права полов на рынке труда – но не больше!

Теперь же он наслаждался, лениво развалясь на спине, в то время как его партнерша усердно трудилась.

Она поцеловала его в губы и затем приподнялась так, что ее груди – значительно увеличившиеся с тех пор, как Дэн впервые их увидел, – оказались над его лицом, словно спелые персики на ветке. Дэн поцеловал сначала одну, потом другую и притянул Адди к себе, чтобы взять в рот набухшие соски.

Она застонала и опустила руку вниз.

– Не останавливайся, – взмолилась Адди. – Я люблю, когда ты так делаешь. Вот, сейчас я сяду.

Она мягко опустилась на его бедра.

– Как нож в масло, – пробормотала Адди и «поскакала», вздымаясь то вверх, то вниз. Вскоре их движения достигли бешеного ритма.

Тела любовников недолго содрогались в благословенной лихорадке. Через считанные минуты наступила развязка, и Адди без сил упала на грудь Дэна. Сладкое облегчение. Неземное наслаждение.

«Моя чашка переполнилась…» – всегда думала Адди после того, как они с Дэном Бойлом занимались любовью.

 

Глава 4

На прием в честь приезда Макдугалов собрались двадцать два человека. Гости были разодеты не хуже, чем на суаре у Максима в Париже или в Беркли-Хаусе в Лондоне. Вечерние платья дам отражали новейшие достижения знаменитого кутюрье Уорта, отказавшегося от некогда популярного «треугольного профиля». Из тканей считались модными парча, бархат и атлас, тюль и креп, рукава и юбки носили с оборками. Некоторые дамы по таким торжественным случаям, как сегодня, надевали традиционные фижмы, однако те, кто помоложе, безоговорочно предпочитали юбки на небольших костяных каркасах, создававших иллюзию полноты. Всюду сверкали бриллианты, жемчуга. Чтобы подчеркнуть воздушность кружев, короткие, доходившие до запястий, рукава украшали лентами. Многие носили также браслеты из жадеита, слоновой кости, кораллов. Зал переливался всеми цветами радуги – от лимонно-желтого и оранжевого до яблочно-зеленого и небесно-голубого. Некоторые гостьи щеголяли в шляпках, украшенных лентами, и обмахивались веерами, инкрустированными золотом или слоновой костью.

Адди резко выделялась простотой своего наряда. Сшитое из лионского шелка с изображением птиц и бабочек, отороченное белыми кружевами и лимонно-желтой лентой платье внизу было гораздо уже, чем считалось модным, но тем не менее выглядело очаровательно. Прическу венчала золотая диадема, украшенная черным и белым жемчугом.

– Ты выглядишь так, что аж слюнки текут, – прошептал Дэн, когда Адди по широкой лестнице спустилась вниз.

– Если проскользнешь сегодня ночью ко мне в комнату, то сможешь меня съесть, – ответила она.

Во время ужина Крейг и Аделаида Макдугал находились в центре всеобщего внимания. К смущению Крейга, его постоянно величали «сэр».

– Если бы я вовремя понял, что придется терпеть такое бесстыдство, то никогда не принял бы проклятый титул, – ворчал он.

– Я так и слышу, как работники на шахтах и в банках хихикают за вашей спиной, – поддел его Терренс Трент. – Сэр Крейг – это надо же!

– И они были бы правы, – согласился старик. – Из бывшего каторжника такой же рыцарь, как из свиного уха шелковый кошелек! – Он подождал, пока присутствующие отсмеются, и пошел в контратаку на зятя: – А вот я слышал, Терренс, что ты собираешься превратить колонии в рассадник революции. Твоя слава – или, точнее сказать, весть о твоем поведении – достигла пределов Уайтхолла. Секретарь по делам колоний уже получил кучу жалоб от австралийских бизнесменов с предложениями депортировать тебя в Германию, так как твоя философия основывается непосредственно на «Манифесте Коммунистической партии».

Трент воспринял этот выпад вполне добродушно, однако Адди принялась защищать отца:

– Это чудовищная ложь, дедушка, и ты это знаешь! Папина философия – профсоюзы, чартизм – то, что нужно среднему рабочему. Ни больше ни меньше. Их не интересуют никакой социализм, марксизм или коммунизм. И к твоему сведению, Карл Маркс последние двадцать лет живет в Лондоне.

– Браво, Адди! – поддержала ее Джуно.

– Я пошутил, дорогая. – Перегнувшись через стол, Макдугал похлопал внучку по руке. – Твой отец хорошо знает, что мои работники уже давно пользуются теми правами, за которые он борется для всех остальных.

– Это правда, сэр, – согласился Трент. – Вот почему мне не удалось организовать ваших рабочих, – лукаво улыбнувшись, добавил он. – В определенном смысле вы тоже враг профсоюзов.

– Замечательное наблюдение, Терри, – сказал Уоррен Лайонз, редактор «Аделаид эдвокейт». Вытащив записную книжку, он что-то в ней записал.

– Для твоих профсоюзов ситуация не становится проще, Терри, – серьезно продолжал Макдугал. – Вас ждут тяжелые битвы. Знаешь, что говорят в деловом мире? Я слышал, как один судовладелец заявил на бирже: «Рабочие – это просто грубые скоты! Даже если то, что они хотят, разумно и ничего тебе не стоит, – все равно не давай!»

Гости зашептались.

– Если они так считают, – мрачно сказал Трент, – что ж, они получат войну не на жизнь, а на смерть.

В дальнейшем за столом царила подавленная атмосфера, несмотря на то что блюда подавались восхитительные. Угощение готовил персонал небольшого французского кафе, недавно открывшегося в Мельбурне, и блюда были самыми изысканными.

После ужина дамы остались за столом выпить кофе с молоком, а мужчины удалились в кабинет, чтобы пропустить рюмочку-другую бренди.

– Я буду скучать, – прошептал Дэн Аделаиде, проходя мимо ее кресла. Тугой воротник душил его, да и вообще в тройке и галстуке молодой человек чувствовал себя не в своей тарелке.

Крейг Макдугал положил руку ему на плечо.

– Представляю, как ты себя сейчас чувствуешь. Я сам не могу смотреть на себя в зеркало. В этом наряде я похож на старого пингвина!

В кабинете непринужденная беседа за бренди и сигарами плавно перешла в дискуссию о будущем Австралии. Бокалы наполнялись снова и снова, окурки от сигар постепенно заполняли пепельницы. Разговор переходил от социологии к политике, от религии к сексу. При упоминании о сексе мысли Дэна устремились к ненаглядной, дожидавшейся его в столовой.

Адди тоже думала о нем. Женские разговоры она не слишком жаловала, как, впрочем, и ее бабушка. Послушав излияния Глэдис Лидден, жены городского советника, о пользе холодных ванн и долгих прогулок для мальчиков – «чтобы погасить пламя дурных страстей», старшая Аделаида наклонилась к внучке и прошептала:

– Я уже наслушалась досыта, и ты, наверное, тоже. Пойдем-ка прогуляемся в сад.

Адди с благодарностью пожала ей руку.

– Не хочу быть невежливой, мама, – обратилась она к своей матери, – но я обещала бабушке показать новые бутылочные деревья, которые мы посадили на прошлой неделе.

– В темноте? Это не подождет до утра?

– Сейчас полная луна, Джуно, – возразила Аделаида Макдугал. – Кроме того, от шампанского у меня кружится голова. Мне бы хотелось выйти на свежий воздух.

Под руку они чинно вышли из столовой, а оказавшись на веранде, захихикали, словно школьницы.

– «…пламя дурных страстей!» – передразнила старшая.

– «Мой драгоценный Герберт каждый вечер принимает холодную ванну…» – также подражая миссис Лидден, подхватила Адди. – Если бы она только знала! – смеясь, продолжила она. – Судя по рассказам девочек, которые встречаются с Гербертом, холодные ванны оказывают на него прямо противоположный эффект!

Старая дама едва не захлебнулась смехом и, чтобы удержаться на ногах, вынуждена была схватиться за руку внучки. По правде говоря, Адди чувствовала себя гораздо свободнее с бабушкой, чем с матерью. Несмотря на разницу в возрасте, обе Аделаиды прекрасно понимали друг друга.

Спустившись по широким ступеням, они по извилистой дорожке вышли в сад, представлявший собой экзотическую смесь традиционной английской флоры и местной растительности. Здесь росли дуб, вяз и лимонное дерево. Заросли шиповника и боярышника чередовались с кокосовыми пальмами, панданусом и древесным папоротником. Недавно посаженные бутылочные деревья отбрасывали длинные тени на поверхность пруда.

– На самом деле эти деревья, конечно, совершенно безобразны, но у меня не было другого предлога, чтобы оттуда улизнуть.

– Я их видела раньше, когда мы с Крейгом скрывались от закона.

Деревья и в самом деле были похожи на бутылки – толстые внизу и постепенно сужающиеся кверху, к «горлышку», где росли редкие, странного вида листья.

– Я никогда не устану слушать рассказы о тех чудесных годах, что вы с дедушкой провели в Раю, – вздохнула Адди. – Хотела бы я… – Она вдруг замолчала.

Бабушка улыбнулась:

– Хотела бы вместе с Дэном наслаждаться такой идиллией?

Адди была рада, что вокруг темно и потому не видно, как она покраснела.

– Ну, бабушка, зачем ты говоришь такие вещи! – с деланным недоумением сказала она.

Аделаида Макдугал обняла ее за талию и привлекла к себе.

– Ты меня не обманешь, девочка. Я же вижу, как вы с этим молодым человеком смотрите друг на друга. Я все еще помню язык любви. – Она шутливо хлопнула Адди по спине. – Готова поспорить, что вам с Дэном Бойлом не нужны холодные ванны, а?

От смеха Адди чуть не согнулась пополам.

– Бабушка Макдугал, как вам не стыдно! Ой, у Дэнни, наверное, уши горят.

– Я тебя не осуждаю. Мне нравится Дэнни, и вам нужно хватать свое счастье обеими руками. Жизнь коротка и утекает, словно песчинки в песочных часах. Дни, часы, минуты, секунды – время летит быстро. Считай каждое мгновение таким же драгоценным, как бриллиант. Старайся получить от жизни все, что она может дать.

В глазах Адди заблестели слезы. Обняв бабушку, она поцеловала ее в щеку, по-прежнему гладкую.

– Я люблю тебя, ба, очень люблю.

– И я люблю тебя, детка. – Аделаида Макдугал подняла взгляд к небу, озаренному луной и мерцающим светом звезд. – Ближайшая звезда находится от нас страшно далеко, – задумчиво проговорила она. – Когда я была ребенком, то считала, что, став чуточку выше, смогу до нее дотянуться. Я даже пыталась это сделать.

– Я думала точно так же. Смотри, как сияет Южный Крест.

В небе над ними, образуя крест, сверкали четыре звезды разной величины. Самой яркой была нижняя.

– Говорят, она указывает на Южный полюс, – сказала Адди.

Внезапно по небу пролетел метеор.

– Быстро загадай желание, Адди.

Девушка закрыла глаза, прижала руки к груди и сосредоточила всю свою волю. Хочу всегда быть с Дэном. Так же поступила и ее бабушка. Хочу, чтобы все ее желания исполнились.

Внизу старые часы пробили полночь. Адди уже давно беспокойно ворочалась в постели. Льющийся из окна лунный свет озарял комнату бледным сиянием. Когда отзвучал последний удар часов, Адди с досадой подумала, что ждала напрасно.

Дверь открылась и вновь затворилась так беззвучно, что Адди, пока не увидела у окна силуэт, не была уверена в том, что это ей не почудилось.

– Дэнни? – вздрогнув, спросила она. Он засмеялся – хрипло и чувственно.

– Кто же еще может навещать тебя в такой час?

– Господи! Как ты меня напугал. Мне уже казалось, что ты не придешь.

– Я думал, твой отец и дед меня сегодня не отпустят. – Он присел на край кровати. – Какой у тебя странный вид в этой рубашке! Словно тебя завернули в сахарную вату.

– Я и сама сладкая! – кокетливо заявила Адди. – Хочешь съесть? – добавила она, намекая на их сегодняшний разговор.

Чмокнув языком, он положил руку на ее левую грудь и сразу почувствовал твердость соска.

– Ты раздет? – спросила Адди.

– Конечно. Мне пришлось сделать вид, будто я ложусь в постель. На мне только халат. Если бы меня кто-то встретил в коридоре, то решил бы, что я иду в ванную.

Адди просунула руку под халат. Под ним ничего не было. Дэн ахнул, когда рука Адди коснулась его плоти.

– А как бы ты объяснил это?

– Этого не было до тех пор, пока я не увидел тебя, лежащую в лунном свете, словно Саломея.

Она села и, стянув через голову рубашку, бросила ее на пол. Сняв халат, Дэн лег рядом. Они тут же обнялись с небрежностью опытных любовников, оттягивающих момент желанной близости.

– Я тебя обожаю. – Он целовал ее в губы, в то время как его руки блуждали по ее телу. Он знал тело Адди не хуже своего собственного, но каждый раз, когда касался его, испытывал те же радость и удивление, что и впервые.

Ее руки действовали с не меньшей смелостью. Постепенно темп их игры возрастал, сердца бились все быстрее. Прерывисто дыша, оба шептали слова любви.

Дэн начал целовать ее шею, груди, ее вздымающийся живот.

– Ох, ты меня убиваешь! – простонала Адди.

– Не самая плохая смерть. – Он лег на нее и, просунув руку между ее бедрами, стал мягко разводить их в стороны. Она с готовностью раскрылась ему навстречу, словно цветок, распускающий перед пчелой свой венчик.

Ее ощущения можно было сравнить разве что с извержением вулкана, и, чтобы не выдать криком, какое наслаждение испытывает, Адди закусила зубами руку.

Ощущения Дэнни были не менее сильными.

– Я буду ужасно скучать, когда ты уедешь со своим дедом, – сказал Дэн, когда потом они лежали в объятиях друг друга.

– Так поезжай с нами. Бабушка и дедушка очень тебя любят.

– Если бы я мог! Я ведь только начал новое расследование.

– Попроси отпуск. Дэвид согласится. Он замер.

– Потому что твои бабушка и дедушка богатые и влиятельные?

– Извини. Я не это имела в виду.

– Надеюсь. – Он повернулся на бок. В лунном свете Адди напоминала мраморную статую. – Дорогая, я очень амбициозный газетчик – может быть, самый амбициозный в мире. Я люблю свою работу и люблю тебя. И когда в один прекрасный день буду иметь и то, и другое, я стану счастливейшим человеком в мире.

– А разве ты меня сегодня уже не имел, деликатно выражаясь? – засмеялась она.

– Я имею в виду нечто большее. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Адди.

– Я выйду за тебя хоть завтра – только предложи.

– Ты прекрасно знаешь, что мы не поженимся, пока я не смогу…

– …обеспечить мне такую жизнь, к какой я привыкла, – передразнила его Адди. – Знаешь, временами ты просто несносен. Учитывая размеры наследства моей матери, мои родители живут очень скромно.

– В том-то и дело. Твой отец – очень достойный человек и такой же гордый, как я. Когда я достигну того же, чего и он, – тогда я и назову тебя своей.

– К тому времени я могу стать старухой – с палочкой и слуховой трубкой. И все из-за твоей проклятой гордости. Знаешь, Дэн Бойл, иногда в тебе говорит мужской шовинист.

– Это еще что такое?

– Моя бабушка изобрела это выражение, когда в сороковых годах вместе с Каролиной Чизхолм создала общество борьбы за равные права женщин. Оно означает, что представители вашего пола считают женщин глупыми, неполноценными существами, чье единственное предназначение состоит в удовлетворении плотских потребностей мужчин!

– Ничего себе! Я никогда в жизни ничего подобного не думал. Хотя, конечно, для женщин действительно существуют естественные ограничения. Я имею в виду, что женщины физически слабее мужчин.

– Ерунда! Разве ты не видел женщин, которые работают на полях плечом к плечу со своими мужьями? Таскают воду. Рубят лес. Не существует таких вещей, Дэнни, которые ты мог бы сделать, а я нет!

– Сдаюсь! Ты победила. – Он усмехнулся. – Я не такой воинственный, как ты. Я-то готов признать, что ты можешь делать такие вещи, какие я не могу.

Она раскрыла глаза от удивления.

– Это что-то новое. Назови хоть одну.

– Ну, хотя бы то, что я не могу рожать детей, – мягко засмеялся Дэн.

– Ох, какой ты бессовестный! Перестань смеяться, а то сюда пожалует мой отец с ружьем в руках. – Схватив подушку, Адди зажала ему рот.

 

Глава 5

В день отъезда Адди встала рано. Приняв ванну, она завернулась в халат и села за туалетный столик, чтобы вытереть волосы.

– Сейчас мыться – только зря время терять, – проворчала горничная Тэсси Борден. – Я слышала, в поездах всегда очень грязно. К концу дня вы будете черная, как негритянка, мисс Адди.

– Это не важно, Тэсс. Я не могу начинать какое-то новое дело, когда от меня воняет как от козла. А если уж говорить о мытье… – наморщив нос, добавила она, – ты могла бы мыться и почаще.

– Хм! – Высокомерно хмыкнув, Тэсси направилась к гардеробу. – Что наденете в дорогу?

– Пожалуй, клетчатое платье, в котором обычно играю в крокет. – Для путешествия это платье – с высоким воротником, чуть подвернутое справа, чтобы была видна нижняя юбка в красно-белую полоску, – подходило просто идеально.

Расчесав влажные волосы, Адди отбросила их за спину.

– Тэсси, перевяжи их черной бархатной лентой – ты знаешь какой.

– Да, она хорошо подходит к круглой шляпе с пером.

Пока служанка возилась с лентой и шляпкой, Адди натянула шелковые чулки и короткие матерчатые ботинки с кожаными носками. Когда с прической было покончено, Адди поправила маленькую, почти без полей шляпку, слегка сместив ее вперед и влево.

– Вот… Ну, как я выгляжу?

– Как в сказке, мисс… Хотела бы я… – «…быть вполовину такой красивой, как вы», – чуть не вырвалось у нее.

Тэсс Борден, дочь бывших каторжников, ныне владеющих фермой возле Джилонга, была толстой, невзрачной девицей лет двадцати пяти с лицом, похожим на булку. Ее голубые глаза слегка косили, а каштановые волосы свисали тусклыми и безжизненными прядями. Повернувшись, Адди обняла ее.

– Хотела бы я, чтобы ты со мной поехала, Тэсс. Я буду по тебе скучать.

– Ни в коем случае, мисс Адди. Вы не заставите меня скакать по дикой степи, где на каждом шагу подстерегают всякие кровавые разбойники и аборигены.

– Ты начиталась приключенческих романов, Тэсси, – засмеялась Адди. – Поверь мне, в них много преувеличений.

– И все-таки будьте осторожнее, мисс.

Когда Адди появилась в столовой, ее родители и бабушка с дедушкой уже сидели за столом. Обойдя их, она по очереди поцеловала каждого в щеку.

– Миссис Хеннерси сегодня превзошла самое себя, – сказала Джуно. – Должно быть, хочет, чтобы ты уехала с полным желудком. Здесь яйца и сосиски, бифштекс и почки, копченая рыба, свежий банановый хлеб и…

– Пожалуйста, мама! – Адди воздела вверх руки. – От одной мысли о еде мне становится плохо. У меня в желудке словно бабочки летают.

– Волнуешься? – засмеялась бабушка. – Но ты ведь путешествовала и раньше, дорогая.

– Вот именно, – согласилась Джуно. – Ездила до самого Перта, чтобы навестить дядю Джейсона и тетю Вильгельмину.

– На пароходе – совсем другое дело, – сказала Адди. – А сейчас меня ждет нечто новое. Ведь я окажусь в дикой местности и буду терпеть лишения, словно пионеры.

Все рассмеялись.

– Ну, это вряд ли, – сухо заметил отец. Адди не сдавалась:

– Буду жить, как бабушка и дедушка жили в Раю. Это вызвало новый взрыв веселья. Не смеялся только Крейг Макдугал, который сидел, со смущенной улыбкой глядя на внучку.

– Прекрасная мысль, детка, однако все это уже в прошлом – Рай исчез, как и Эдемский сад в Месопотамии. – Он с сожалением вздохнул. – Макдугалы больше не живут в хижинах. Помнишь, мать, как мы перевязывали солому лыком?

– Еще бы! – откликнулась его жена. – А знаешь, Адди, мы ведь без единого гвоздя строили довольно большие жилища.

– И они выглядели гораздо лучше, чем те домики из папье-маше, которые строят сейчас, – проворчал Макдугал.

– Адди, ты должна что-нибудь съесть, – переменила тему Джуно. – Один Бог знает, когда ты снова сможешь поесть.

– Ладно… Разве что булочку с джемом и чай. Из кухни высунула голову миссис Хеннерси.

– Я собрала им поесть в дорогу, мэм.

– Вы сообразительная девочка, миссис Хеннерси, – игриво сказал Крейг. – На пикнике или в таком путешествии, как это, сандвич и стакан молока кажутся вкуснее, чем обед из восьми блюд где-нибудь в «Савойе».

Терренс Трент вынул из жилетного кармана золотые часы.

– Если путешественники не поспешат, то поездка сорвется, – сверившись с ними, заметил он. – Поезд отправляется ровно в девять.

– Разве Дэнни нас не проводит? – спросила Аделаида Макдугал, когда все собрались в холле, ожидая, пока Мэтт Райли погрузит багаж в карету.

– Нет, мы уже попрощались вчера вечером. Была неплохая вечеринка. Пришли его сестра со своим приятелем, Тедди Максвеллом, Роб Бойл с женой и еще какие-то люди, которых я никогда прежде не видела. Дэн хотел приехать и на вокзал, но ему назначено интервью у секретаря по делам колоний, который сегодня утром прибывает из Лондона.

Адди не стала упоминать, что на вечеринке по случаю дня рождения Теда Максвелла они оба пробыли очень недолго, а потом отправились на квартиру к Дэну, где пили шампанское и занимались любовью – в связи с предстоящей разлукой более страстно, чем обычно.

– Жаль, что вы с нами не едете, – обняв родителей, проговорила Адди. – Это было бы просто замечательно. Я вам напишу, когда мы приедем в Брокен-Хилл. А потом еще раз, когда я вернусь в дедушкин дом в Сиднее… Дэн говорит, что постарается туда подъехать, чтобы встретить наш поезд.

– Ты что-то спешишь, дорогая, – сказал Крейг. – Мы еще не сели на поезд, а ты уже возвращаешь нас в Сидней. Это произойдет только через месяц, а может, и больше.

Месяц! Больше тридцати дней она проведет без своего любимого, без его взглядов и прикосновений. После знаменательного дня, когда на мягкой, сладко пахнущей траве возле лесного озера они признались друг другу в любви, Дэн и Адди больше чем на два-три дня не расставались.

Ту поляну у озера они теперь всегда называли «наше место».

– «Разлука – это сладкая печаль», – словно прочитав ее мысли, сказала бабушка. – Так говорил один бард. Влюбленным полезно иногда расставаться. Это разжигает пламя страсти.

– Спасибо, ба. – Прижавшись щекой к ее щеке, Адди пожала руку Аделаиде-старшей.

На станцию они приехали за десять минут до отправления поезда. На кишевшем людьми вокзале можно было увидеть представителей всех слоев колониального общества.

Во-первых, высший свет: разодетые в шелк и атлас, сверкавшие золотом и бриллиантами леди в шляпках с перьями и джентльмены в цилиндрах и темных костюмах с тросточками.

Во-вторых, средний класс: бизнесмены в котелках и аккуратных, но поношенных костюмах, а также их спутницы – жены и конторские служащие – в простых платьях и шляпках с лентами, обутые в высокие ботинки со шнуровкой.

И наконец, рабочий класс: землекопы и портовые рабочие в практичных молескиновых брюках, толстых блузах «джерси», высоких ботинках и с дешевыми шляпами на головах. Они разгуливали по вокзалу с таким видом, будто насмехались над теми, кто стоял выше их на социальной лестнице. «Белая кость! Ха!» – казалось, говорили их взгляды.

Крейг указал на высокого, симпатичного усатого господина, одетого в зеленый велюровый фрак, малиновый жилет и клетчатые брюки.

– Большой Джо Томпсон, крупнейший букмекер колоний. Он один из самых богатых и влиятельных людей в Австралии.

Адди и ее родители иногда бывали на скачках в Флемингтоне, где просаживались целые состояния, добытые тяжким трудом на приисках Бендиго и Балларата.

На перроне, ожидая того же поезда, что и Макдугалы, стояли четверо молодых игроков в крикет, одетые в белые парусиновые брюки, изящные кепочки и яркие спортивные куртки. При появлении Адди все они как по команде посмотрели в ее сторону. Девушка ответила им холодным, даже слегка презрительным взглядом.

В глубине души, однако, их внимание ей польстило, и она даже нашла молодых людей привлекательными – особенно того высокого, широкоплечего, с вьющимися темными волосами, темными глазами и смелой улыбкой, который, очевидно, был их капитаном.

Макдугалы заняли отдельное купе в первом классе, а Адди поместилась в соседнем, соединенном с ним дверью. Когда носильщики погрузили вещи на багажные полки, путешественники устроились на мягких сиденьях и принялись смотреть на толпу.

Локомотив три раза пронзительно свистнул, вагоны дернулись, и поезд медленно отошел от вокзала «Виктория». Провожающие махали вслед и выкрикивали пожелания доброго пути. Состав набрал скорость, и вскоре перрон остался позади.

Высунув голову в открытое окно, Адди посмотрела на локомотив. Из трубы клочьями вырывался белый дым, а струи пара по бокам состава не давали разглядеть, что там впереди.

– Паровоз похож на могучего дракона, изрыгающего огонь и дым, – сказала Адди.

– Чудовище, созданное техническим гением, – ответил дедушка. – Американцы называют локомотив «железным конем».

За окном строения в георгианском и тюдоровском стиле чередовались с жалкими глинобитными хижинами. Время от времени мелькали построенные в псевдоитальянском стиле виллы с колоннадами и портиками, утопающие в садах с тихими бассейнами и мраморными статуями.

Поезд миновал мост над рекой, по берегам которой рос мангровый лес.

– Какие странные деревья! – засмеялась Адди. – Как и многое в Австралии, они растут будто вверх ногами.

Действительно, ветви деревьев сплетались с длинными дыхательными корнями.

– «Кукушка поет в полночь, человечек на луне висит вверх ногами…» – процитировала бабушка старую поговорку.

Когда солнце поднялось выше, в купе стало жарко, несмотря на открытые двери и окна.

Старики отодвинулись в тень, а Адди была столь возбуждена, что не обращала внимания на заливающий глаза пот.

Она с удивлением заморгала, когда поезд проезжал мимо длинного приземистого здания с высокой трубой, из которой валил черный дым. Вокруг, насколько мог видеть глаз, все было белым-бело – это сушилась на солнце шерсть.

Взгляд девушки перескочил на колоссальное камедное дерево. Таких великанов – метров сто в высоту – она еще не видела. На одном из нижних сучьев, пощипывая нежные листья, разместилось семейство медвежат коала, которые на самом деле вовсе не были медведями. Зверьки испуганно уставились огромными глазами на приближающийся поезд, настороженно приподняв огромные уши.

В полдень Макдугалы проснулись. Зевая и потягиваясь, леди отправились на поиски дамской комнаты, а Крейг открыл чемодан и извлек оттуда бутылку шотландского виски. Распечатав ее, он сделал три больших глотка и снова заткнул бутылку пробкой. Крейг уже собирался положить бутылку обратно в чемодан, когда из коридора раздалось:

– Черт побери! Вот что действительно освежает. Подняв глаза, старик увидел перед собой одного из игроков в крикет – высокого молодого человека приятной наружности, с темными глазами и темными вьющимися волосами. Гэльская внешность вполне соответствовала его ирландскому акценту.

– Был бы рад, если бы вы составили мне компанию, мистер…

– Келли… Джон Келли, сэр.

Крейг тоже представился, и они обменялись рукопожатием.

– Прошу прощения за то, что не могу принять ваше великодушное предложение, сэр, – заявил Келли, – но у нас с приятелями спортивный режим, так что ни капли спиртного.

– Ну, это какие-то новые веяния! – усмехнулся Крейг. – В мое время подготовка к соревнованиям – будь то крикет, бокс или регби – начиналась с выпивки.

Тем не менее входите. – Он указал на скамейку напротив, где раньше располагалась Адди.

Келли уже сидел, когда в купе вновь появились женщины. Вскочив, он снял кепку.

– Мистер Келли, разрешите вам представить мою жену и внучку, Аделаиду Трент.

– Рад с вами познакомиться, миссис Макдугал… – Он замолчал, зачарованный взглядом зеленых глаз Адди, и нервно сглотнул. – И с вами, мисс Трент.

Ее улыбка ослепила его. «Этот парень, – с удовольствием отметила Адди, – из числа чересчур влюбчивых». Поймав взгляд внучки, Аделаида Макдугал с трудом подавила смех.

После того как дамы опустились на скамейку, присел и Келли – на краешек сиденья рядом с Адди. Вид у него был смущенный.

– Мы видели, как вы садились в поезд, – чтобы подбодрить молодого человека, заговорил Крейг. – Едете куда-то на матч?

– Собственно, возвращаемся. Мы уже сыграли с «Сиднейскими кенгуру».

– А откуда вы?

– Большинство из нас из Уогга-Уогга. Мы выращиваем там овец на большой ферме.

– Как замечательно! Вот уже не думал, что в таком отдаленном месте могут найтись энтузиасты крикета.

Келли провел пальцем по воротнику и поправил галстук.

– Прошу прощения, сэр, но Уогга-Уогга больше не считается захолустьем.

– Ну да, конечно. В мои годы трудно поспевать за прогрессом. – Крейг потер руки. – Пожалуй, я не прочь перекусить. Вы к нам присоединитесь, мистер Келли?

Молодой человек встал.

– Снова прошу простить меня, сэр, но я должен вернуться к товарищам. Они уже наверняка гадают, куда я запропастился.

Глаза старика лукаво блеснули.

– Скажите им, что вас пыталась изнасиловать молодая блондинка.

Покраснев, Келли вытаращил на него глаза.

– Дедушка! – вскричала Адди.

– Мои наилучшие пожелания! – заплетающимся языком пролепетал Келли и поспешно ретировался.

– Что за ужасные вещи ты сказал, дедушка! – Вскочив, Адди стиснула кулаки, всем телом дрожа от гнева.

Аделаида Макдугал посмотрела на нее проницательным взглядом.

– Неужели это тебя так взволновало, радость моя? Я еще могу понять смущение этого молодого человека. В присутствии хорошеньких девушек они все теряют дар речи. Но ты, моя дорогая! Я думала, ты будешь только довольна тем, что дедушка немного посмеялся над парнем. Разве что…

– Что?

– Это же видно, – вытаскивая свою трубку, добродушно заметил старик. – Ты просто положила глаз на молодого человека.

Упав на свою скамейку, Адди прижала руки к запылавшим щекам.

– Дедушка! Как ты можешь говорить такое? Я начинаю тебя ненавидеть!

– Неужели? – Крейг поднес к трубке зажженную спичку. – Вот уж не думал, что моя шутка вызовет подобную реакцию. Что случилось с твоим чувством юмора, детка? Прости. Старый дед вовсе не хотел задеть тебя.

– Ты вовсе не задел меня! – фыркнула Адди и, скрестив на груди руки, отвернулась к окну.

Крейг похлопал жену по колену.

– Пожалуй, настала моя очередь пойти умыться. До встречи, мои дорогие.

Когда он ушел, бабушка обратилась к внучке:

– Когда кто-то из мужчин кажется тебе таким же привлекательным, как твой Дэнни, ты не должна чувствовать себя виноватой.

Адди покраснела еще гуще.

– Я вовсе не нахожу мистера Келли привлекательным. Ни его, ни кого-нибудь другого.

– Можешь обманывать кого угодно, детка, но обманывать себя – это просто глупо.

– Но мы с Дэном связаны клятвой! – внезапно почувствовав себя несчастной, сказала Адди. – Мы любим друг друга. Я всегда буду помнить то, что ты написала в своей книге, – вы с дедушкой две половинки одного целого. То же самое чувствуем и мы с Дэном.

Аделаида Крейг поднялась и села рядом с внучкой.

– Это замечательное чувство, – обняв девушку за плечи, сказала она. – Я счастлива за тебя, дорогая. Только не путай любовь с правом собственности. Ты очень любишь Дэна, и я знаю, что он тоже тебя крепко любит. Но ты не его собственность, а он – не твоя. Любовь – это не тюрьма, в которую заключены мужчина и женщина. Любовь нуждается в свободе. Это хрупкое состояние души и сердца, которое может легко исчезнуть. Ты читала мои дневники, поэтому тебя не должно удивлять, что за годы нашей разлуки с дедушкой у меня были и другие мужчины.

Адди отвернулась.

– Не хочу говорить об этом, бабушка. Если честно, то я не понимаю, как при всех твоих чувствах к дедушке ты сближалась с другими мужчинами. Я не смогла бы смотреть ни на кого, кроме Дэнни.

Пожилая женщина понимающе улыбнулась.

– Но ведь на самом деле ты смотришь, детка. На мистера Келли ты явно смотрела с интересом.

– Бабушка…

– Нет, разреши уж мне закончить. Верность не всегда может противостоять бренной плоти. Будут моменты, когда тебе покажется, что твое тело тебя предает, но такова человеческая натура. Главное, чтобы сердце оставалось искренним. Ты еще не раз вспомнишь наш маленький спор. Так что избавься от дурацкого чувства вины, это нездоровое состояние души. А теперь посмотрим, что нам приготовила миссис Хеннерси, – похлопав Адди по колену, добавила бабушка.

Содержимое коробки превзошло все ожидания. Холодная утка, банановый хлеб, толстые сандвичи с бараниной и кувшин холодного чая с апельсиновым пирогом на десерт.

– Неплохо! – сказал вернувшийся Крейг Макдугал. – Милая миссис Хеннерси! Напоминает мне кухарку, которая была у нас с Эйбом в Сакраменто-Вэлли перед началом калифорнийской «золотой лихорадки».

– Но ведь она была черной? – улыбнулась его жена.

– Да, была, но все равно они чем-то похожи с миссис Хеннерси. Такая же хлопотливая, такая же заботливая. Она могла буквально стоять над нами и заставлять поглощать вторую и третью порции. За первый месяц мы прибавили по двадцать фунтов.

– Дедушка, прости, что я на тебя так налетела, – извинилась Адди.

Засмеявшись, старик встал, чтобы поцеловать ее склоненную голову.

– Я уже все забыл. В любом случае я не должен был тебя дразнить.

– Ерунда, это была только шутка. – Она улыбнулась бабушке. – Я действительно нахожу мистера Келли очень привлекательным молодым человеком.

Супруги обменялись понимающими взглядами.

– В хвосте поезда есть неплохая смотровая площадка, – небрежно заметил Крейг. – Когда мы поедим, тебе стоило бы туда пройти и пообщаться с молодежью.

– Я так и сделаю, дедушка. – Адди с аппетитом вонзила зубы в утиную ножку.

 

Глава 6

– Накинь что-нибудь на себя, – предложила бабушка, когда Адди собралась идти в хвостовой вагон. – А то можешь простудиться.

Выбрав розовый муслиновый шарф, Адди небрежно набросила его себе на плечи. Чтобы добраться до конца поезда, нужно было пройти через три вагона. В последнем ехала преимущественно молодежь. По воле провидения игроки в крикет расположились как раз напротив шестерых юных леди лет девятнадцати-двадцати, так что вскоре после начала путешествия оба купе «объединились».

Игнорируя восторженный шепот молодых людей и завистливые взгляды девиц, Адди проследовала к смотровой площадке. Прежде чем открыть дверь, она глянула в небольшое стеклянное окошко. На открытой платформе находилась большая группа людей. Некоторые сидели на деревянных стульях, другие стояли, держась за перила.

– На мой взгляд, здесь чересчур тесно, – пробормотала Адди и повернулась, чтобы уйти. Она уже прошла полвагона в обратном направлении, когда услышала сзади голос:

– Погодите, мисс Трент.

Обернувшись, Адди встретилась взглядом с Джоном Келли, который улыбался, обнажив ровный ряд крепких белых зубов.

– Что, тесновато? Я увидел вас через стекло.

– Да, это все еще в новинку. Надеюсь, я еще успею взглянуть на Австралию со смотровой площадки поезда.

– Не хотите зайти в наше купе, познакомиться с моими друзьями, мисс Трент?

– Кажется, ваши друзья сейчас очень заняты, – язвительно улыбнувшись, ответила Адди.

В этот момент они как раз проходили мимо двух купе с веселой молодежью.

– Не смей передавать им мои слова, Алиса! – кричала какая-то девушка. – Иначе я до конца жизни не буду с тобой разговаривать!

Из одного купе вылетела крикетная шапочка и исчезла на противоположной стороне.

– Я вас понимаю, – с улыбкой сказал Келли. – Сам-то я для этого слишком стар. Кажется, в другом конце вагона есть свободное купе. Может быть, пройдем туда и немного поболтаем?

– Если хотите, – пожала плечами Адди.

– А вы хотите? – посмотрев на нее, пожалуй, чересчур смело, спросил Келли.

– Ну… не знаю… – внезапно разволновавшись, начала Адди, но вспомнив недавний разговор с бабушкой, улыбнулась. – Да, мистер Келли. Я с удовольствием с вами поболтаю. – Она взяла его под руку, и они вместе пошли по вагону.

Найдя свободное купе, Келли сразу же открыл окно.

– Теперь здесь будет почти так же легко дышать, как на платформе, хотя обзор только с одной стороны.

– Зато именно с той, с какой надо, – возразила Адди. – Посмотрите, какой впереди замечательный дом. Похож на средневековый замок.

На вершине холма возвышалось массивное строение с двумя башнями по бокам, сложенное из темно-красного кирпича и окруженное рвом, за которым располагались сады. Вдоль всего фасада шла терраса с колоннами. Стены были увиты английским плющом.

– Кажется, будто здесь обитает какой-нибудь злой людоед или циклоп, – продолжала Адди.

– Или черный принц, – отозвался Келли.

Засмеявшись, оба высунулись в окно, провожая взглядом странное поместье до тех пор, пока оно не скрылось за горизонтом.

Потом начались расспросы.

– А что вы делаете, когда не играете в крикет?

– Как уже говорил вашему дедушке, я занимаюсь разведением и стрижкой овец в Уогга-Уогга.

– И какие у вас обязанности?

– Ну… я… – запинаясь, сказал он, – вообще-то меня нельзя назвать стригалем.

Производство шерсти Адди знала довольно хорошо. Ее прапрадед Сэмюэл Диринг основал одну из крупнейших овцеводческих империй и до сих пор семья получала от нее громадную прибыль.

– Вы загонщик?

Келли явно не понимал, о чем идет речь.

– Ну, то есть вы тащите овцу на стрижку? – попыталась ему помочь Адди.

– Н-нет.

Адди испытующе посмотрела на молодого человека.

– Вы явно и не сортировщик – это требует большого опыта, которого у вас, кажется, нет. – «Должно быть, он выполняет самую неквалифицированную работу – «метельщик», то есть подметает, когда стрижка окончена».

– По правде говоря, мисс Трент, я скорее подручный, – почесав затылок, со вздохом сказал Келли.

«Кажется, что-то проясняется», – решила Адди.

– А, так вы вообще не входите в число стригалей. Вы подсобник или объездчик?

– Вы попали в точку, – с явным облегчением подтвердил Келли. – Да, мэм, я подсобник.

«Какой скрытный молодой человек, – подумала Адди. – Что же, некоторые не любят говорить о себе», – и она сменила тему:

– А откуда вы родом? Моя семья из Сиднея, что в Новом Южном Уэльсе.

– Мои живут в Гленроувэне.

– Это в северо-восточной Виктории?

– Ага, у моей мамаши там маленькая гостиница. Для пастухов и погонщиков скота. Мы с двумя братьями ей помогаем.

– Как же вы управляетесь? – недоуменно спросила Адди. – От Уогга-Уогга далеко до Гленроувэна.

Келли покраснел.

– Я помогал ей до того, как начал работать на ферме. А вы, мисс Трент? Только не говорите мне, что ваш дедушка, этот приветливый старый джентльмен, в родстве со знаменитыми Макдугалами – богатейшей в стране семьей.

– Мне не нравится, когда нас называют знаменитыми, и дедушке тоже, – чувствуя себя неловко, ответила Адди. – Но его действительно зовут Крейг Макдугал.

– Черт побери! – Келли буквально разинул рот. – Простите, мисс Трент, – поспешно сказал он, – для меня это просто потрясение. Я имею в виду, он очень просто держится, совсем не надутый и не высокомерный.

– Да, как и все остальные Макдугалы или Тренты. Дедушку сослали в Австралию в возрасте четырнадцати лет – за то, что он украл булку хлеба, чтобы накормить голодных сестер.

– Надо же – бывший арестант, как мои мама и папа! – с удивлением воскликнул Келли. – Трудно поверить, что такой человек был заключенным. – Глаза молодого человека засверкали. – Говорите, за булку хлеба? Наверно, англичане относятся к шотландцам не лучше, чем к ирландцам. Проклятые англичанишки! Убили двух моих дедов и трех дядей. Мать и отец попали сюда за то, что участвовали в демонстрации сельскохозяйственных рабочих, требовавших земельной реформы. Отец умер после того, как его избили выродки-надзиратели. Он оставил маму с восемью детьми, – с горечью добавил парень. – Мне тогда было одиннадцать лет.

– Как это ужасно, Джон! – с сочувствием сказала Адди. Она слышала много подобных историй от своего дедушки, который рассказывал ей об исправительной системе первых лет колонизации, когда солдаты и надзиратели с бесчеловечной жестокостью относились к несчастным узникам – таким же людям, как и они. Самого деда безжалостно высекли за то, что он ударил своего соперника, добиваясь благосклонности Аделаиды Диринг.

Адди рассказала Келли об этом.

– Боже мой! – воскликнул тот, явно пораженный историей о внезапно вспыхнувшей любви между юным каторжником и богатой наследницей. – И после этого ваша бабушка все-таки вышла замуж за Джона Блендингса!

– Она думала, что дедушки нет в живых. А дядя Джон обращался с моей мамой и дядей Джейсоном как со своими родными детьми.

Скептицизм Келли так и не развеялся.

– Все равно я не понимаю, как потом ваш дед мог подружиться с этим Блендингсом. Тот человек кажется мне настоящим подонком – прошу прощения, мисс.

– Не стоит извиняться, мистер Келли. Поверьте, я слышала выражения и покрепче. Что же касается Джона Блендингса – упокой, Господи, его душу – он вовсе не был плохим человеком. А мой дедушка великодушен и очень мудр Его великодушие было, кстати, вознаграждено – впоследствии он с Джоном Блендингсом создал несколько совместных предприятий, которые принесли большую прибыль.

Келли недоуменно покачал головой.

– Такие вещи я никогда не смогу понять. Между богатыми и бедными все-таки большая разница – это два разных мира.

Адди посмотрела на него с сочувствием. Молодой человек вырос в католической ирландской семье, где царила ненависть к британцам, а смыслом жизни было отомстить своим мучителям. На его лице явственно читалось: «Вы дорого заплатите за то, что сделали с Келли и их собратьями, английские свиньи!»

– Не возражаете, если я закурю, мисс Трент? – спросил Келли, достав из кармана пиджака пачку сигаретной бумаги и кисет.

– Ни в коей мере, мистер Келли. Будьте так добры – сверните и мне одну.

Он опять раскрыл рот от удивления.

– Что вы говорите?

– Я всего лишь попросила свернуть мне сигарету. – Адди засмеялась. – Перестаньте смотреть на меня так, будто я сказала что-то непристойное. Пожалуй, если бы я сейчас сняла с себя всю одежду, вы были бы шокированы не больше.

Покраснев до ушей, Келли пробормотал что-то невнятное и принялся сворачивать сигареты, делая это с большой сноровкой. Закончив свою работу, он нерешительно протянул одну Адди.

– Спасибо, – сказала она, сунула сигарету в рот и нагнулась, чтобы прикурить от серной спички.

– Ваша родня знает, что вы курите?

– Конечно. Собственно, бабушка и научила меня курить. Сама она курит уже пятьдесят лет.

– Будь я… – Он не договорил.

– Проклят? – докончила за него Адди. – Не будьте таким пуританином, Джон. Да, давайте отбросим формальности. Меня зовут Аделаида.

– Красивое имя. Аделаида… Город в Южной Австралии назвали не в вашу честь?

– В честь бабушки. Джентльмен, который основал город, был в нее ужасно влюблен. Полковник Вильям Лайт. – Девушка вздохнула. – Это все равно что быть причисленной к лику святых – когда в твою честь называют город.

– Когда-нибудь другой город назовут и в вашу честь, Аделаида Трент! – пожирая ее глазами, воскликнул Келли.

– Очень мило с вашей стороны, – слегка оробев от его напора, сказала Адди. – Амбиции моего Дэна гораздо скромнее, он вряд ли будет основывать новые города.

– Ваш Дэн? – осторожно переспросил Келли.

– Да, Дэн Бойл. Он лучший репортер во всей Австралии.

– Он пишет в газетах, да? Ну-ну… И вы собираетесь выйти за него замуж?

– Да, и чем скорее, тем лучше. Откинувшись на сиденье, Келли повернулся к окну.

– Ему очень повезло, – после долгого молчания наконец заговорил он, – этому – как его зовут?

– Дэниэл Бойл. Вы еще не раз услышите это имя. Его будут знать во всей Виктории – во всех колониях.

– Я его запомню, мисс Трент.

– Адди.

Поведение Келли резко изменилось – как меняется ясное небо, когда на него набегают тучи. Тепло и свет куда-то исчезли. Поднявшись, Келли отвесил неловкий поклон.

– Прошу меня извинить, мисс Трент. До остановки я должен сделать одно неотложное дело. Осталось всего пять минут. Надеюсь, мы еще увидимся.

Он быстро ушел, оставив Адди в полном недоумении. «Что с ним случилось? – недоумевала она. – Какой-то он все-таки странный».

Она вернулась в свое купе. Кроме сидений, на ночь превращавшихся в койки, там находились эмалированная раковина, металлический шкафчик с кувшином для умывания на нижней полке и, конечно, ночной горшок, задвинутый под скамейку. Задернув занавески у входа, Адди оставила окна открытыми.

– Кроме аборигенов, меня никто не увидит, – сказала она и стала раздеваться. Сняв дорожную одежду и оставшись в одном французском лифчике и фривольных шелковых панталонах, она принялась смывать дорожную пыль с рук, лица и шеи. Повесив полотенце на прикрепленную к стене вешалку, Адди села и закинула ноги на противоположную скамейку.

Наслаждаясь прикосновением шелковой ткани, она провела рукой по груди, по животу и задержала ее на внутренней поверхности бедра. При мысли о Дэне по телу Адди пробежала дрожь. Если бы сейчас он был здесь, то сразу заключил бы ее в объятия: «Французское белье сводит меня с ума, любимая».

«Перестань, гадкая девчонка!» – мысленно выругала себя Адди, встала и вытащила из чемодана облегающие мужские бриджи, ботинки и свободную атласную блузку в белых цветочках.

Одевшись, она застегнула блузку, но не до конца – пусть поработает воображение. Корсет приподнимал ее груди.

– Я думаю, Дэнни это одобрил бы, – сказала Адди, окинув взглядом свое отражение. – И мистер Келли тоже. – И постучала в дверь, отделявшую ее купе от купе Макдугалов.

– Входи! – отозвался Крейг.

На маленьком откидном столике дедушка и бабушка играли в криббедж.

– Извините, что помешала, – сказала Адди.

– Нисколько, – ответила бабушка. – Я уже почти обыграла этого беднягу.

– Черта с два! – проворчал дед.

– Две королевских пары, – подсчитав очки, с торжеством заявила она, – «его козырной валет» и одна за другой четверка, пятерка и шестерка. Всего шестьдесят одно очко.

– Отошли их к дьяволу, женщина! – Бросив на стол карты, дедушка подмигнул Адди. – Ты знаешь, что твоя бабушка мошенничает?

– Никогда! – с наигранным возмущением возразила Аделаида. – Он просто плохо играет, Адди.

– Ты видела молодого Келли? – спросил Макдугал, упаковав карты.

– Видела. Странный молодой человек.

– В каком смысле?

– Ну, он сказал, будто работает в бригаде стригалей в Уогга-Уогга, но когда я стала его расспрашивать о работе, пришел в замешательство. В конце концов признался, что работает подсобником.

Нахмурившись, старик зажег трубку и некоторое время размышлял над ее словами.

– Надеюсь, о крикете он знает больше, чем об овцах, – наконец сказал он. – Пожалуй, стоит немного поболтать с Келли после ужина.

Около шести вечера поезд прибыл на маленький полустанок, где предполагалась сорокапятиминутная остановка. Там было устроено что-то вроде постоялого двора, где пассажиры могли купить холодное мясо, хлеб, сыр и запить их пивом, чаем или кофе.

– Лучше всего то, что появилась возможность размяться, – сказала Адди. Пока Макдугалы доедали ужин, девушка прошлась вдоль всего поезда, от локомотива до смотровой площадки последнего вагона. На полпути она ненадолго остановилась, чтобы взглянуть на стоявших на платформе лошадей. Сквозь деревянную решетку она с удивлением увидела Джона Келли, который гладил по морде прекрасного арабского жеребца.

– Привет! – сказала Адди. – Что вы здесь делаете?

– Лошади меня всегда восхищали, – принужденно улыбнувшись, отозвался он. – Я отношусь к ним так же, как другие относятся к собакам или кошкам.

– У вас есть свои лошади?

– Своих нет. Но на ферме, конечно, их много.

– Этот жеребец ведет себя так, как будто знает вас. Ишь, как он тыкается носом и ржет!

– Они чувствуют, когда люди их любят. Да, дружок, теперь я должен тебя оставить. – Достав из кармана два бесформенных куска какого-то вещества, Келли протянул их животному. – Сахар-сырец, – объяснил он Адди.

Подойдя к краю платформы, Келли легко соскочил на землю, достал платок и вытер им руки.

– Когда они едят с ладони, получается немного грязно, – объяснил парень.

Паровоз три раза пронзительно свистнул.

– Отправляемся, – сказала Адди. – Я должна убедиться, что бабушка и дедушка сели в поезд. – И она поспешила к постоялому двору. Келли шел рядом.

– Как вы замечательно одеты! – с восхищением заметил он. – Никогда еще не видел женщину в брюках. Для некоторых пассажиров это будет потрясением.

– Если такое зрелище оскорбляет их чувства, они могут закрыть глаза.

– Ну, меня-то оно не оскорбляет. – Келли украдкой бросил взгляд на ее ягодицы, соблазнительные контуры которых ясно очерчивала ткань.

На остановке в поезд сели еще четыре пассажира – бригада стригалей. На всех были традиционные короткие ботинки, мешковатые брюки на подтяжках и кожаные куртки. Потрепанные широкополые шляпы защищали от солнца их дубленую кожу – почти такую же темную, как у аборигенов.

Один из стригалей – очевидно, бригадир – вступил в оживленную беседу с Крейгом Макдугалом.

– На следующей остановке мы подберем загонщиков и метельщиков, – сообщил бригадир, которого звали Алистер Кин.

– В молодости я провел несколько лет на одной из ферм Джона Макартура, – сказал Крейг. – На принудительных работах.

– Неужели, сэр? А с виду не скажешь. И за что вы мотали срок?

– Почти за все сразу, – усмехнулся Крейг, подмигнув жене и внучке.

– А что делали?

– Все. Прошел путь от метельщика до стригаля. Мог остричь сотню голов в день.

– Ничего себе! Должно быть, вы были одним из лучших, дружище.

– Самым лучшим! – без ложной скромности заявил Крейг, который очень гордился, что много лет назад занимался тяжелым физическим трудом. – Я брал барана за шею и снимал с него шерсть одним движением – как кожуру с банана. Когда руно падало на стол, оно было похоже на мягкую шаль. Я делал трехсотфунтовую кипу только так. – Глаза Крейга сверкнули – он заметил Келли. – Тут есть один парень, с которым вам стоило бы поговорить. Он работает на стрижке в Уогга-Уогга.

Кин просиял, обнажив в улыбке кривые почерневшие зубы.

– Надо же! Может быть, он с той фермы, куда мы едем.

Услышав о том, куда направляется бригада, Келли сильно разволновался. А на вопрос, где находится ферма, дал весьма неопределенный ответ.

– Ну… это примерно в десяти милях от железнодорожной станции.

– Ферма Мастерсона?

– Нет… другая.

Бригадир стригалей нахмурился.

– Неужели там две фермы рядом?

Крейг и Адди обменялись выразительными взглядами.

– Да, странно, – пробормотал, теряясь, Келли. – Должно быть, ваша ферма находится неподалеку от нашей.

– Ну что ж, дружище, может, еще и встретимся. – Собрав свои пожитки, их новый знакомый дотронулся до края шляпы. – Мистер Макдугал… Мистер Келли… Мне нужно найти своих.

– Играете в криббедж, мистер Келли? – спросил Крейг.

– Не могу сказать, что да, сэр.

– Это не важно, мы с дедушкой вас научим. Пойдемте. – Ухватив Келли за руку, Адди повела его к купе Макдугалов.

Аделаида Макдугал дышала свежим воздухом на смотровой площадке, так что играть пришлось втроем. Келли оказался весьма способным учеником.

– Конечно, вы еще не скоро достигнете класса Адди, – пошутил Крейг.

– Зато класса Крейга – очень скоро, – не смолчала Адди.

Мужчины засмеялись.

– Сколько игроков в вашей команде? – спросила она.

– Одиннадцать, конечно.

– Я знаю, что на поле выходит одиннадцать игроков. Я имею в виду всю команду, включая запасных.

– Ах, вот оно что? Запасных у Нас четверо, – после некоторых раздумий ответил Келли.

Адди не стала больше касаться этого вопроса, но после того, как Келли пожелал им спокойной ночи и ушел, а бабушка вернулась в купе, она решила кое-что уточнить.

Крейг уже вытащил из своего чемодана бутылку хереса «Пало Кортадо» и три бокала.

– Когда мы отправляемся в путешествие, твой дед успевает позаботиться обо всем, – засмеялась миссис Макдугал.

– Если мы сумеем достать лед, то будет и шампанское, – похвастался старик.

Когда все уселись, Адди заявила:

– Твои надежды не оправдались, деда. Очаровательный мистер Келли знает о крикете не больше, чем об овцах.

– Что ты имеешь в виду? – спросила старшая Аделаида. – Он ведь играет в команде, не так ли?

– Только не в австралийской, – скептически заметил Крейг.

– Почему ты так думаешь?

– Он не знает, что сейчас в Австралии в крикетной команде – двадцать два игрока.

– Иными словами, в обоих случаях мистер Келли – самозванец. И в овцеводстве, и в крикете. Но зачем это ему надо?

Воцарилось многозначительное молчание.

 

Глава 7

Сидя на бочке с гвоздями, охранник багажного вагона читал при свете фонаря статью в «Эйдж»:

По некоторым оценкам, за последние шесть месяцев из Тасмании в Викторию перебралось более трехсот «старых каторжников». Очевидно, здесь они нашли благоприятную возможность проявить свои преступные наклонности…

В дверь вагона резко постучали:

– Чего надо? – подавляя зевок, спросил охранник.

– Это Джон Келли из крикетной сборной Уогга-Уогга. Хочу кое-что проверить в своем снаряжении.

– Черт побери! – выругался охранник. – Будь прокляты эти молодые щеголи в белых штанах, которые разгуливают повсюду с таким видом, будто каждый из них – пуп земли!

С начала поездки хотя бы один из игроков в крикет то и дело заходил в вагон и рылся в своих вещах.

– А это не подождет до утра, дружище? – спросил охранник.

– Пожалуйста, мистер Флетчер, мне очень нужно кое-какое оборудование. Мы с Симмонсами заключили пари. Если я выиграю, вам тоже достанется несколько шиллингов, – добавил Келли.

– Ну, это меняет дело. – Флетчер встал и, прислонив винтовку к одному из ящиков, направился к двери. Достав из кармана связку ключей, он отпер дверь и широко распахнул ее.

На площадке между вагонами стоял Келли, на красивом лице которого сияла широкая улыбка. Позади него в тени скрывались еще трое членов команды.

– Давайте побыстрее. Я хочу немного перекусить и лечь поспать. – Охранник отошел в сторону, чтобы пропустить пришедших. Когда они один за другим прошли мимо него, Флетчер повернулся, чтобы закрыть дверь. Это было последнее, что он потом мог вспомнить, поскольку на затылок охранника обрушился страшный удар, повергший его в беспамятство.

Келли снова засунул пистолет за пояс.

– Сладких тебе снов, старый хрен. – На его лице появилось деловое выражение. – Давайте-ка избавимся от этой дурацкой одежды. Стив, Дэн – как только переоденетесь, идите и подготовьте лошадей… Джо, открой этот ящик.

Откинув в сторону ружье охранника, они быстро вскрыли ломом багажный ящик. В нем находились седла, уздечки, упряжь и мужская одежда.

Сменив костюмы крикетистов на толстые парусиновые брюки, тяжелые башмаки, безрукавки из воловьей кожи и нелепые, украшенные лентами рубашки из шелка и атласа, «спортсмены» превратились в разбойников с большой дороги. На широкополых шляпах красовалось огромное количество ворованных брошек, булавок и других ювелирных украшений.

Стив и Дэн, держа в руках по два седла, вышли из вагона на платформу, находившуюся спереди по ходу поезда.

– Теперь займемся золотом, – предвкушая удовольствие, произнес Келли.

Квадратный металлический сундучок находился у стены, за ящиком для багажа. Опустившись на колени, Келли принялся пробовать различные ключи из связки охранника. Третий по счету подошел. Замок щелкнул и освободил щеколду.

– Подай-ка фонарь, Джо… Вот так. – Он откинул тяжелую крышку. Сундучок почти доверху был заполнен сероватыми мешочками. Взяв в руки один из них, Келли подкинул его на ладони.

– Самородки, дружище! Здесь, должно быть, две тысячи унций золота. Ты принес мешки?

За несколько минут все золото переместилось в седельные мешки. В этот момент вернулись Стив и Дэн.

– Лошади готовы. Нам что, пройти вперед и остановить поезд?

– С этим ты справишься и один, Дэн. Для того чтобы свести лошадей на землю, понадобится три человека.

Внезапно на лице Келли появилось задумчивое выражение, и он принялся поглаживать себя по подбородку.

– Что на этот раз, Нед? – настороженно спросил его Джо Бирн. – Какая мысль пришла в твою хитрую голову?

– Я вот о чем думаю… Здесь, в этом поезде, есть другое сокровище, которое стоит раз в десять дороже этих мешочков.

Все трое заговорили разом:

– Да ты спятил!

– Ты, наверно, пьян!

– Какая чушь! Пора отсюда выбираться, да поживее!

Главарь банды поднял руку.

– Я знаю, что делаю. Вы в курсе, что та девушка, с которой я говорил, – наследница огромного состояния?

– Ну да! – фыркнул Бирн. – А королева Виктория – моя тетка!

– Перестань паясничать, приятель! – схватив его за ворот, рявкнул Келли. – Если бы не я, ты до сих пор вкалывал бы на ферме за фунт в неделю! А теперь слушайте меня, и внимательно! Дедушка Аделаиды Трент владеет половиной Австралии и частью Европы в придачу. Представляете, какой выкуп он за нее заплатит?

Трое бандитов обменялись беспокойными взглядами. Для каждого их них эти слова звучали как бред сумасшедшего, но никто не осмеливался возражать. В графстве Гленроувэн бешеный нрав Неда Келли уже стал легендой. Местные обитатели с содроганием называли его «графством Келли».

– Мы заберем с собой девушку, и я обещаю вам, что получим за нее полмиллиона фунтов – вот увидите. Ну, что скажете?

Бирн пожал плечами и неохотно отозвался:

– Если ты так считаешь, Нед…

В вагоне, где ехали Адди и Макдугалы, было темно. Келли и Бирн осторожно подкрались к купе Адди. Приложив ухо к двери, Келли затаил дыхание. Тишину ночи нарушал только монотонный стук колес.

Келли подергал ручку двери. Заперто. Но дешевый и простой замок не представлял для него никакой проблемы. Чтобы его открыть, понадобилось меньше минуты. Тихо отворив дверь, Келли вошел внутрь. Адди не задернула занавески, и купе было залито лунным светом. Полностью одетая и закутанная в одеяло, девушка лежала на койке. Из-за спартанской обстановки, царившей на железных дорогах в 1870-е годы, любая леди считала бесполезным занятием ежедневный вечерний туалет.

Достав из кармана куртки небольшой флакончик, Келли открыл пробку и пропитал его содержимым носовой платок. Помещение заполнил одуряющий запах хлороформа. Подойдя к койке, где лежала Адди, Келли одной рукой надавил ей на грудь, а другой накрыл лицо обработанным платком.

Вздрогнув, Адди попыталась закричать, но ткань плотно закрывала ей рот. Молодая женщина сопротивлялась с таким ожесточением, что Келли был вынужден позвать на помощь Бирна. Бирн прижал Адди руки, и дело пошло на лад. Сопротивление ее быстро ослабло и вскоре сошло на нет.

– Захвати ее ботинки, Джо, – завернув добычу в одеяло, сказал Келли. – И то одеяло, что лежит на второй койке.

Подняв на руки бесчувственную Адди, он попятился в коридор. К тому времени, когда они достигли тамбура, поезд уже значительно замедлил скорость.

– Дэн справился вовремя, – заметил Келли. Когда состав остановился, бандиты спустились на землю.

– Иди к платформе и поторопи их там, Джо. Стив и Дэн пытались опустить трап с открытой платформы, где были привязаны лошади.

– Выведите еще одну лошадь, – проговорил Келли. – Джо, сходи в багажный вагон и принеси для девушки седло.

В вагонах пассажиры безмятежно спали, не ведая о разыгравшейся драме. О происшедшем знали только машинист с кочегаром, но они смирно сидели в кабине локомотива, – Дэн их предупредил:

– Одно неосторожное движение – и я прострелю вам головы!

Десять минут спустя четыре преступника отъехали настолько, что поезд исчез из виду. К спине пятой лошади была привязана Адди.

– Ты не забыл оставить записку на ее койке, Джо? – спросил Келли.

– Не беспокойся, Нед! – не моргнув глазом ответил подручный.

Усмехнувшись, он сунул руку в карман, скомкал бумажку и швырнул ее в кусты.

«Иногда ты слишком нагл, дружище, и это тебя подводит, – думал он. – Эта баба принесет нам одни неприятности. Если бы я оставил записку старому Макдугалу, к утру за нами уже охотились бы все полицейские Виктории и Нового Южного Уэльса, да еще армия и флот в придачу. Нет, не стоит связывать исчезновение девчонки с бандой Келли. Но только что теперь делать с пленницей?»

Утром Адди разбудили громкие трели кукабарры, приветствовавшей восход солнца. Эту птицу не зря называют деревенским будильником – она даже мертвого поднимет. Повернув голову, девушка с удивлением увидела, что туго спелената одеялом и лежит в зарослях австралийской акации. Голова гудела, язык пересох, во рту отдавало металлическим привкусом.

– Боже мой! Где я? – воскликнула охваченная недоумением и страхом Адди. – «Должно быть, это сон», – предположила она.

Протянув руку, она сорвала горсть золотистых бутонов. Они выглядели совершенно реальными. Реальными казались и сияющее над головой небо, и крик кукабарры, и хриплое карканье вороны.

Почувствовав аромат кофе и запах жарившихся яиц, Адди встала на колени и, повернувшись, вздрогнула, увидев возле костра четырех незнакомых мужчин в широкополых шляпах и деревенской одежде.

«Должно быть, я спятила!»

Увидев, что девушка очнулась, один из мужчин заулыбался и направился к ней. Почему его лицо кажется таким знакомым?

Это же мистер Келли!

Вздрогнув, словно от удара, Адди попыталась вспомнить события прошедшей ночи.

Она спокойно спала в купе и внезапно проснулась от грубого прикосновения, а потом кто-то зажал ей рот и нос мокрой тряпкой, от которой исходил дурманящий запах. Потом… потом забытье.

– Доброе утро! – весело приветствовал ее Келли. – Как спалось?

Адди почувствовала, как в ней закипает гнев.

– Что все это значит, мистер Келли? – дрожащим от возмущения голосом спросила она. – Это… это просто возмутительно!

– Не волнуйтесь, милая. Я прошу прощения за то беспокойство, которое вам причинили…

– Я ни о чем и не беспокоюсь! – выпалила Адди, надеясь, что ее ложь будет не слишком заметна.

– Очень рад, тем более что для страха нет причин. Уверяю – вам не причинят вреда.

– Что все это значит, мистер Келли?

– Я не собираюсь вас обманывать. Я честный человек…

– Ха! – Скрестив руки на груди, Адди вызывающе притопнула ногой. – Ну конечно! Вы солгали насчет игры в крикет. Вы солгали насчет стрижки овец. И вы наверняка назвались чужим именем. Как же – Келли!

– О, я действительно Келли. К чему менять хорошую ирландскую фамилию? А зовут меня Нед. Но так как некоторым мое имя слишком хорошо известно, я предпочел побыть Джоном.

Нед Келли. Что-то знакомое. Дэн Бойл определенно ей что-то говорил о Неде Келли.

– Мы сели в поезд, чтобы забрать золото из багажного вагона.

Значит, они грабят поезда! А при чем туг она?

– Но видите ли, очень скоро я понял, что в поезде находится гораздо большее сокровище – это вы, мисс Трент, – продолжал Нед Келли. – Так что мы оставили для вашего дедушки записку с указаниями, где и когда передать деньги.

Адди была потрясена. Ограбление поезда, а теперь еще и похищение! Наконец она все вспомнила Дэн говорил, эта банда самая опасная из тех, что орудуют в малообжитых районах, кишащих грабителями и убийцами.

– Вы думаете, что мой дедушка отдаст вам деньги?

– Конечно! Я же видел, как вы ему дороги, а кроме того, при его богатстве уплатить выкуп – все равно что для меня подать шиллинг нищему.

– Никогда он этого не сделает! Дедушка не имеет дел с такими, как вы!

– Что ж, посмотрим, – вежливо ответил Келли. – В любом случае вам стоит немного перекусить. Нет ничего лучше приготовленных на костре яиц утконоса, свежего хлеба и горячего кофе!

– Я лучше умру с голода, чем преломлю хлеб с таким мерзавцем, как вы!

Улыбка Келли погасла.

– Вы можете морщить свой длинный аристократический нос сколько угодно, мисс, но больше не называйте меня мерзавцем. А то ведь я могу положить вас на колено и отшлепать по королевской заднице.

Ошеломленная Адди не смогла вымолвить ни слова, только ее глаза потемнели от бессильной ярости.

– Я вам скажу, кто на самом деле мерзавцы, милая. Эти вшивые англичанишки, которые убили моих дедов, моего отца. Вот они – мерзавцы! – Когда Келли волновался – как сейчас – в его речи явственно слышался ирландский акцент. Круто повернувшись, разбойник направился к костру, возле которого сгрудились его сообщники, ловко орудовавшие оловянными ложками и вилками.

От запаха еды и кофе желудок Адди внезапно сжался с такой силой, что она чуть не сложилась пополам. Невидимая рука властно потащила ее к источнику этих восхитительных ароматов.

– Что, передумали? – осведомился Келли, накладывая на ломоть хлеба толстый слой яичницы.

– Да… пахнет приятно.

– Джо, ты слышал, что сказала леди? Сделай ей тост с яйцом и кофе.

Через минуту Адди уже сидела среди членов шайки, с волчьим аппетитом поглощая «деревенский завтрак». Келли был прав. Это оказалось вкусно. Да что там – восхитительно! Она запила хлеб и яйца горячим кофе, налитым в видавшую виды оловянную кружку.

После завтрака Келли полюбовался тем, как Адди выкурила свернутую им сигарету.

– Хотите еще? – подмигнув Джо Бирну, спросил он, когда с сигаретой было покончено.

– Нет, спасибо, – поколебавшись, ответила Адди. – Если можно, я бы выпила еще кофе.

– Пока вы среди нас, ваши желания для нас закон. Хотя, учитывая, как любит вас дедушка, вряд ли вы задержитесь у нас надолго. Ох, вы должны меня простить, мисс Трент, – совсем забыл представить вам своих приятелей. Вот этот хулиган, который похож на меня, хотя и не такой симпатичный, – мой младший брат Дэн. – Тот красивый дьявол с золотыми волосами и ресницами, как у девушки, – Джо Бирн. По нашему Джо сохнут все девицы в радиусе ста миль. Коротышка с кривыми ногами – это Стив Харт. Адди вынуждена была признать, что все вели себя вежливо. Сам Келли обращался с ней уважительно, даже галантно и был бесконечно далек от того образа разбойника, который рисовали падкие до сенсаций журналисты.

Обладая острым умом, он, как и его товарищи, защищал свой образ жизни с тем пылом, который обычно присущ революционерам. По его словам выходило, что большинство преступников по натуре порядочные люди, а отбросами общества они стали в результате жестокости властей.

– Возьмите, например, семью Келли. Ведь моя мать осталась одна с детьми, семья только-только начала становиться на ноги. Гостиница приносила хороший доход – по мнению некоторых, слишком хороший. Нам завидовали. В том числе констебль Фицпатрик. – Келли презрительно скривил губы. – По фамилии-то он ирландец, но душонка самая что ни на есть английская! В Гленроувэне все торговцы и хозяева гостиниц перед ним лебезили – но только не Келли! Однажды он повел себя так нагло, что я плюнул ему в лицо.

На следующий день он вернулся со своими копами и арестовал меня и моих братьев Джима и Дэна за кражу лошадей и кучу других преступлений, хотя мы были ни в чем не виноваты. Беднягу Джима приговорили к пяти годам, а нас с Дэном отпустили.

В тот же день, когда нас с Дэном освободили, этот Фицпатрик, вдрызг пьяный, ворвался в бар и наставил свою пушку на Дэна. Конечно, старый пень был не чета Дэнни. Тот повалил его на пол и отобрал пистолет. Но в свалке Фицпатрик поранил руку о дверной косяк. И что же? Он тут же вернулся в свою контору и выписал ордер на арест Дэна, обвиняя его в покушении на убийство! Клялся, что у него на руке не порез, а след от пули! С нас этого было достаточно, и мы с Дэном, Джо и Стивом ушли. – Губы Келли сжались. – И стали зарабатывать на жизнь тем единственным способом, который оставили нам такие, как Фицпатрик.

Адди была уверена, что эта история не вполне правдива и значительно приукрашена в пользу рассказчика. Тем не менее девушка почувствовала, что Келли говорил искренне.

Скрыться от законников Неду Келли всегда было легко – окрестные горы он знал не хуже собственных ладоней. Полицейские и солдаты снова и снова запутывались в нагромождении скал и долин, на их поиски приходилось отправлять спасателей, которых, в свою очередь, нередко приходилось искать. Нед рассказал Аделаиде, как однажды пожалел отряд, который неделями ходил кругами в поисках его банды. Возле лагеря законников он оставил на дереве план местности с указанием, как выбраться. Лошади разбойников все равно были лучше, чем у преследователей.

В первый день четыре похитителя и их пленница ехали на юг. Местность вокруг была прямо как на картинке – невысокие холмы пестрели цветами, со скал сбегали шумные ручьи, вода в которых была так прозрачна, что казалось, будто дно ручья устлано самоцветами. Им встречались и русла пересохших потоков; лежавший на их дне песок образовывал причудливые узоры, словно созданные рукой художника.

Когда Адди сказала об этом Келли, тот улыбнулся.

– Но ведь они действительно сотворены художником, милая. Самым искусным из всех. – И он устремил взгляд к небу.

Нед Келли вообще оказался довольно набожным. Кроме того, этот человек очень бережно относился к природе – к деревьям, кустам, животным, вплоть до ящериц и змей.

Солнце клонилось к закату и горы на западе уже окрасились в золотисто-оранжевый цвет, когда разбойники вдруг резко остановились, привстав на стременах.

– Что там? – спросила Адди.

– Дым. – Келли указал на юго-восток, где к небу поднимался тонкий белый столб. – Дэн, езжай на разведку. Мы подождем тебя здесь. Все равно пора сделать привал.

Спешившись, он помог Адди сойти с лошади. Привязав коней в тени деревьев, мужчины принялись сворачивать сигареты.

– Можно и мне? – попросила Адди, отпив из фляги большой глоток.

– Конечно, дорогая. Я совсем забыл, что вы самостоятельная женщина и ни один моралист не смеет указывать вам, что можно делать, а что нет.

– Пусть только посмеют! – откликнулась Адди с такой горячностью, что заставила Келли улыбнуться.

– Видите ли, мисс Трент, – с легкой насмешкой сообщил он, – я чувствую то же самое. Никто не смеет обращаться с Недом Келли как с человеком второго сорта.

Адди открыла было рот, чтобы ответить, но тут же его закрыла. С тем, что сказал Келли, она не могла спорить – не имела желания. Следовало признать, что за прошедший день ее гнев и возмущение значительно ослабли, поскольку разбойник сделал все возможное, чтобы она чувствовала себя достаточно сносно.

Адди подумала и о том, что Луис Голдстоун заказал Дэну Бойлу книгу об австралийских преступниках. Какой богатый материал доставит она Дэну, когда все кончится! Адди представила выражение лица жениха, когда она небрежно скажет: «Ну да, я путешествовала с бандой Келли. Неплохие, в общем, ребята – гораздо лучше, чем можно было ожидать. А сам Нед Келли даже очень приятный человек».

Она посмотрела на своего похитителя. Патрицианский нос, высокий лоб, квадратная челюсть. Когда женщины видят такого мужчину, их сердца бьются чаще. Адди робко дотронулась до его руки. Она была теплой, но твердой как камень. Вздрогнув, Келли обернулся.

– Что такое?

– У вас обеспокоенный вид, – улыбнулась Адди. Выражение лица Келли смягчилось.

– Таковы правила игры. Приходится постоянно быть настороже. Это вопрос жизни и смерти. А вам я могу доверять, мисс Трент? – с деланной небрежностью добавил он.

– Я могла бы спросить у вас то же самое, мистер Келли, – отняв руку, ответила Адди.

– Ну да. Думаю, мы оба понимаем, что сейчас положение тупиковое. Может быть, когда мы лучше узнаем друг друга… – Он не договорил, потому что в этот момент вернулся Дэн. – Что там такое, брат?

– Телеграфная станция с двумя агентами. Келли кивнул.

– Это не опасно, – с видимым облегчением сказал он. – Мы их обойдем и вернемся на свой маршрут.

Они поскакали дальше.

Адди пошевелила пальцами. Они еще хранили тепло от прикосновения к твердому бицепсу Келли. Где-то в глубине души шевельнулось легкое чувство вины. Пожалуй, это чувство девушка уже испытывала, и не раз.

Ну что ж, ничего не поделаешь.

 

Глава 8

Это произошло, когда они переправлялись через глубокий ручей. Лошади по самые холки погрузились в пенившийся поток. Адди ехала на гнедом мерине, которого назвала Рыжим. Конь уже выходил на берег, когда его ужалила притаившаяся в кустах змея. Острые зубы вонзились в мягкую плоть ноздрей лошади, и испуганный Рыжий поднялся на дыбы, едва не сбросив всадницу.

Только опытный наездник смог бы справиться сейчас с охваченным паникой животным, которое громко ржало и, встав на дыбы, тщетно пыталось сбросить с себя рептилию.

– Нед, сделайте же что-нибудь! – крикнула Адди. – Я не смогу долго его удерживать!

Нед Келли спрыгнул со своего коня и шлепком по крупу послал его вперед. Мгновенно оценив ситуацию, он понял, что подстрелить змею невозможно. Келли не колебался. Подобравшись к морде Рыжего, он обеими руками схватил змею за хвост и рывком потянул на себя.

Оторвав рептилию от лошади, Келли раскрутил ее над головой словно пращу, а сам в это время двигался к берегу. Выбрав дерево потолще, он изо всей силы треснул об него змею и отбросил ее обмякшее тело в сторону.

В суматохе разбойник потерял шляпу и весь вспотел. Но даже пот, который Нед утирал со лба мокрым рукавом, сейчас казался ему сладким.

– Боже мой, ну и дерьмовый денек! – выругался Келли и тут же, спохватившись, добавил: – Извините за выражение, мисс!

Спешившись, Адди вывела на берег Рыжего, которого била крупная дрожь.

– «Извините за выражение, мисс»! – гнусавым голосом передразнила она. – Черт побери! Вы слышали, мистер Келли? Я сказала «черт побери»! Так что перестаньте относиться ко мне как к девочке с косичками – и как к человеку второго сорта, если уж на то пошло! Вы ужасно выглядите, Нед, – усмехнувшись, добавила она. – Пожалуй, мне тоже нужно успокоить нервы.

Джо Бирн поглаживал лошадь Адди. Отек на морде рос буквально на глазах.

– Похоже, змея ядовитая, – заметил Бирн. – Как ты думаешь, Нед?

Нед подошел к змее, тело которой все еще подергивалось в конвульсиях.

– Я не уверен, но, кажется, у нее есть ядовитые зубы. Адди прижалась к боку Рыжего.

– Ох, бедняжка! Нед, мы должны что-то для него сделать!

Выловив свою шляпу из ручья, Келли похлопал ею по колену.

– Даже не знаю, что сказать, девочка. К этому мы не были готовы.

– Ну и дураки! – отрезала Адди. – Тоже мне – разбойники!

Рыжий тяжело дышал, ноги его дрожали.

– Ложись, ложись! – уговаривала Адди лошадь. – Будь хорошим мальчиком. – Она вновь повернулась к Неду: – На телеграфной станции наверняка есть лекарства. Один из вас должен туда вернуться.

– Черта с два! – крикнул Стив Харт.

Судя по наступившему молчанию, остальные разделяли это мнение.

– Тогда я сделаю это сама! – Адди повернулась в сторону одной из лошадей.

Нед схватил ее за руку.

– Кажется, вы забыли, что вы наша пленница!

– Ерунда! А ну, отпустите меня! – Она вырвала руку и, подбоченившись, с вызовом посмотрела на Келли. – Вы болван! Если лошадь погибнет, то как вы меня повезете? Вдвоем на одной лошади здесь далеко не ускачешь!

– Она права, – неохотно согласился Келли. – Дэн, тебе придется съездить к той хижине. Что нужно привезти?

– Скипидарный спирт и о-де-люс.

– Чего? – с недоумением переспросил Дэн. Она повторила еще раз – по слогам.

– Как, запомнили?

– Я буду все время повторять это про себя. – Сев на лошадь, он поскакал прочь.

Дэн вернулся с лекарствами через час. Рыжий неподвижно лежал на земле, глаза его были закрыты.

– Быстрее! – приказала Адди. – Принесите мне камышинку, как те, что растут вниз по реке.

Нед поспешил выполнить ее распоряжение.

– Теперь мы должны вставить один конец трубки ему в горло и понемногу залить туда скипидар.

Операция была проделана с большими потерями, но половина банки в конце концов попала в желудок лошади.

Реакция последовала очень быстро и показалась мужчинам настоящим чудом.

Рыжий широко открыл глаза, издал нервное ржание, напоминающее крик кукабарры, и принялся бить копытами по земле, будто собирался встать.

– Помогите ему, – сказала Адди, бросаясь на помощь коню.

Впятером они кое-как поставили лошадь на ноги.

– Теперь наступила очередь о-де-люс, – сказала Адди.

И процедура с тростинкой повторилась. Лошадь не сопротивлялась, хотя трубка в горле, несомненно, доставляла ей неудобства.

– Он знает, что мы хотим ему помочь, – ласково произнесла Адди, поглаживая коня по бокам. – Думаю, нам стоит здесь заночевать, чтобы дать ему отдохнуть до утра, – заявила она, отбросив в сторону пустую банку. – Дэн, вы со Стивом разожгите огонь. Нед, вы не возражаете, если я спущусь к реке и выкупаюсь?

Келли раскрыл рот от удивления.

– А если вы убежите?

– Без лошади? – улыбнулась Адди. – Ну, если это вас успокоит, можете пойти за мной понаблюдать.

Все захохотали.

Лицо Келли побагровело.

– Нечего смеяться надо мной, ублюдки, а не то я вас живо успокою! – Сжав кулаки, он угрожающе двинулся к своим сообщникам.

– Сходим лучше за дровами, Дэн, – пробормотал Стив, и оба исчезли в чаще.

– Успокойся, дружище, – рассудительно сказал Джо Бирн, присев рядом с Недом. – С чего это ты стал таким чувствительным?

– Ничего подобного, черт побери!

– Как скажешь. – На лице Джо появилась лукавая улыбка. – А я бы с удовольствием посмотрел, как она купается.

Нагнувшись, Нед сильно стукнул его по голове.

– Придержи язык, а то я его у тебя вырву!

– Черт возьми, Нед, да ты у нее под каблуком!

– Моя мама всегда учила меня уважать женщин. А мисс Трент – настоящая леди.

– Да ну? – Джо приложил руку к горящему уху и поднял отлетевшую в сторону сигарету. – Она ругается, как грузчик, а насчет «слабого пола» – это просто смешно. Эта девчонка ездит верхом лучше любого из нас, а как она спасла коня – просто чудо.

– Да, она молодец, правда? – Нед посмотрел туда, куда ушла Адди, и представил себе, как она раздевается. Вот она снимает рубашку. Вот стягивает панталоны. Вот осталась совершенно голая…

– Незачем спрашивать, о чем ты думаешь, – фыркнул Джо. – Это же совершенно ясно! – И упал на четвереньки, потому что Нед дал ему пинка.

В тот вечер на ужин было тушеное мясо кенгуру, которого подстрелил Дэн. С аппетитом поглощая еду, Адди старалась не думать о том, откуда она взялась.

– Вы хорошо готовите, Джо, – похвалила она. – А что это за овощи? По вкусу напоминают ямс.

– Какие-то дикие корни, – пожал плечами Джо. – Я научился их готовить у мальчика-аборигена, с которым играл в детстве. – Его лицо погрустнело. – Хороший он был товарищ, но мой отец его прогнал. Сказал, что это неподходящая компания для белого.

– Многие похожи на вашего отца, Джо. Причем не только бедные. Однажды видела, как мой дедушка ударил одного из гостей, оскорбившего слугу-аборигена. Когда дед был молодым, его лучшим другом был черный по имени Абару. Они были как братья.

– Это правда? – спросил Нед. – Он молодец, ваш дедушка.

– Конечно. Я очень им горжусь.

Повисло долгое неловкое молчание. Уткнувшись в тарелки, Нед и Джо не отрывали от них взгляда.

– Что случилось? – наконец спросила Адди. – О чем вы задумались?

Неожиданно Нед заговорил, обращаясь не столько к окружающим, сколько к самому себе:

– Знаете, я никогда не грабил и не обижал честных людей – фермеров, горняков. Я скорее дам отрубить себе руку, чем возьму что-то у бедняка. Банки – совсем другое дело. Мне нравится отнимать деньги у богатых и сильных. Дело не только в наживе – я могу еще и плюнуть им в физиономии. Когда выдается такая возможность, я сжигаю все закладные.

– Браво! – Адди отодвинула пустую тарелку и зааплодировала. – Вам надо поехать в Мельбурн, залезть на ящик и толкнуть речь. Готова спорить, из вас выйдет выдающийся политик – человек из народа, который борется за его интересы.

– Мне бы хотелось, чтобы мои взгляды были всем известны, – согласился Келли. – Только это невозможно.

– Ну, не скажите. У вас есть шанс.

– Как это?

– У меня есть друг, который пишет книгу, и я знаю, что ваши взгляды его очень заинтересуют.

– Это тот парень, за которого вы собираетесь замуж? – угрюмо взглянув на нее, спросил Келли.

– Тот самый. Конечно, если я когда-нибудь вернусь в Мельбурн, – язвительно добавила она. – Знаете, Нед, ваши действия противоречат вашей собственной философии. Вы же не обижаете честных людей. А мой дедушка, Крейг Макдугал, – один из честнейших людей; от того, что ему случилось разбогатеть, он ведь не перестал быть честным, не правда ли?

Келли молча опустил голову.

У Джо Бирна так сильно дрожали руки, что он не решился зажечь сигарету. Словно белка в колесе, в его голове крутилась одна мысль: «Господи! Что нам с ней делать? Я никогда не посмею сказать Неду, что не оставил записку для ее деда. Он меня просто убьет. Но она же не может остаться с нами навсегда. Как-то мы должны от нее избавиться. Как?»

Его рука опустилась на рукоятку пистолета.

После ужина Адди поднялась на вершину ближайшего холма, чтобы понаблюдать закат солнца. От открывшегося зрелища у нее буквально захватило дух.

– Какое великолепие! – пробормотала она.

– Ничего прекраснее я еще не видел, – поддержал ее Келли. На закат он, однако, не смотрел. Его взгляд был устремлен на Адди.

По темно-синему горизонту плыли золотисто-оранжевые облака. В вышине темнеющее небо принимало фиолетовый оттенок.

Они сидели на бревне до тех пор, пока день окончательно не померк. Темнота, однако, царила всего несколько секунд, потому что из-за горных вершин тут же показалась луна.

– Она похожа на гигантский апельсин, – заметила Адди. Поднимаясь вверх, луна словно становилась меньше. Ночной ветерок шевелил верхушки эвкалиптов, редкие листья которых в лунном свете казались мокрыми. Белые стволы камедных деревьев блестели ярче, чем днем.

– Легко понять, почему аборигены считают их призраками, – тихо проговорил Келли.

Вздрогнув, Адди обхватила себя руками.

– Они и вправду выглядят очень таинственно.

– Вам холодно, – сказал Нед. – Вот, возьмите мою жилетку.

– Не надо, – возразила она. – Спасибо, со мной все в порядке.

– Не упрямьтесь. – Он встал и накинул на Адди тяжелую кожаную жилетку, задержав руки у нее на плечах.

Оба молчали. Адди сидела совершенно неподвижно, хотя мысли ее были тревожными. Прикосновение мозолистых рук Келли давало ей ощущение покоя.

Когда он дотронулся губами до ее затылка, Адди вздрогнула, но не отстранилась. Повернув голову, она заглянула в глаза мужчины.

– Нед… – тихо произнесла она.

«Остановись, пока не поздно!» – кричало ей сознание. Но было уже поздно. Аделаида Трент всегда больше прислушивалась к велению сердца, чем к голосу рассудка.

Нагнувшись, он поцеловал ее в губы – сначала нежно, потом более страстно. Дрожь пробежала по телу Адди, когда руки Келли коснулись ее отвердевших сосков. Его набухшая плоть уперлась ей в спину. Подняв руку, Адди погладила его по щеке. Ей внезапно до боли захотелось, чтобы все произошло немедленно. Адди развернулась лицом к Келли, тот опустился на колени и, обняв ее за талию, крепко прижал к себе.

– Давай я тебе помогу, – прошептала Адди, когда Келли начал возиться с пуговицами на ее рубашке.

Все было как во сне. Адди знала наверняка, что на самом деле ничего не происходит, а если и происходит, то не с ней. В ее теле словно поселился кто-то другой.

Лиф, корсет, рубашка – все это уже было на земле. Келли помог Адди освободиться от бриджей, ботинок и панталон, а вскоре и его ботинки, рубашка и брюки тоже оказались на земле, среди пышных желтых цветов. Стоя на коленях, мужчина и женщина обнимались, целовались, ласкали друг друга руками и губами.

– Я люблю тебя, – сказал Келли.

Это был удар ниже пояса. Адди почувствовала, как в ней вновь пробуждается чувство вины. Она не могла ответить Келли тем же, хотя хорошо понимала, что для него даже явная ложь сейчас будет подарком.

«Боже, – думала Адди, – какой мужчина! Ничего лишнего. Руки, грудь, живот – все стройное, мускулистое».

Откинувшись, она легла на траву и с готовностью раздвинула ноги, как всегда делала это для Дэна. Протянув руку, Адди направила в себя твердую плоть Келли. Он вошел в нее очень медленно, осторожно.

– Тебе не больно, милая? Она тихо засмеялась.

– Напротив, мне очень приятно. Теперь он полностью вошел в нее, они слились, закачались в магическом ритме любви.

Старое, как мир, движение – называет это Дэнни. Дэнни!

«Неужели в тебе нет ни капли стыда, женщина, если ты произносишь имя Дэна Бойла в тот самый миг, когда предаешься плотскому вожделению?»

Адди овладело отчаяние, но тут она вспомнила слова своей бабушки:

«…Ты не его собственность, а он – не твоя. Любовь – не тюрьма, в которую заключены мужчина и женщина…»

Один Бог знает, увидит ли она еще Дэна. Она вполне может погибнуть здесь. Ну, а раз жизнь так хрупка, по крайней мере надо попытаться сделать ее приятной.

Адди застонала и подалась вверх. По телу разлилось огненное тепло. Молодая женщина почувствовала, что она испаряется, исчезает, превращаясь в падающую звезду.

В следующий миг все ее тело содрогнулось. Невидимая рука страсти подбрасывала ее то вверх, то вниз, и беспомощная Адди глядела в небо, где звезды, казалось, отплясывали какой-то дикий танец.

Через несколько секунд она уже лежала рядом с Келли, обессилевшая и умиротворенная, в согласии с Богом, миром и самой собой.

Приподнявшись на локте, Нед заглянул ей в глаза.

– Тебе было хорошо, милая?

– Чудесно.

– Я рад. Что до меня, то мне кажется, так уже никогда больше не будет.

Улыбнувшись, Адди нежно погладила его по щеке.

– Не преувеличивай, Нед. Женщины не так сильно отличаются друг от друга.

Он уныло покачал головой.

– Неправда. Такой, как ты, еще не было. По крайней мере у меня. И никогда не будет. Я люблю тебя больше жизни, Адди.

– Ты меня совсем не знаешь.

– Я знаю все, что нужно знать. Но, похоже, ты не можешь мне сказать то же самое?

– Что я тебя люблю? Нет, это было бы неправдой, а ты слишком хорош, чтобы тебя обманывать.

– Спасибо и на этом. – Он вздохнул. – Я передумал насчет выкупа. Как только мы приедем в Гленроувэн, я позабочусь о том, чтобы ты вернулась в Мельбурн. Сейчас половина копов Виктории и Нового Южного Уэльса висит у нас на хвосте… ну да все равно – ты можешь вернуться домой.

– Спасибо, Нед. – Адди притянула его голову к себе. – Знаешь, я никогда всерьез не верила, что ты действительно способен воровать женщин.

Он вздохнул.

– Дурень я, дурень! Ты права. Похищение женщин – не мое дело. Нужно было послушаться Джо. – Помолчав, он усмехнулся. – Нет, я рад, что не послушался. Если бы послушался, то никогда бы не испытал такого небесного блаженства. – Он поцеловал ее ладонь, и Адди почувствовала, как руку оросили горячие слезы.

 

Глава 9

На следующее утро вскоре после того, как они тронулись в путь, Нед подъехал к Джо Бирну.

– Я собираюсь ее отпустить, – без всяких предисловий заявил атаман.

Джо с облегчением вздохнул.

– Вот и правильно. Я рад, что ты пришел в себя. Как? Где? Когда?

– Мы поедем прямиком в Гленроувэн и в первом же приличном и безопасном месте ее оставим.

Лицо Джо стало задумчивым.

– А что, если она сразу завопит «разбойники»?

– Не завопит.

Джо понимающе улыбнулся.

– Ты в ней совершенно уверен, а, Нед?

– Она справедливая леди. Она не станет отправлять по нашему следу законников.

«Ну да, после того, как ты сегодня ночью вдоволь повалял ее в кустах. Вот почему она теперь похожа на кошку, которая только что съела миску сметаны! Черт побери! Что бы я только не отдал за такой лакомый кусочек, как эта девчонка!» – подумал Джо и неловко заерзал в седле, испытывая жжение в паху.

Поскакав вперед, Нед вновь присоединился к Адди, громко насвистывавшей вальс Штрауса.

– Ты когда-нибудь танцевал, Нед? – весело спросила она.

Он пожал плечами.

– Могу танцевать рил и ирландскую джигу.

– Интересно! Я вот что тебе скажу: если ты научишь меня танцевать джигу, я научу тебя вальсировать. Я бы хотела… – Увидев боль в его глазах, она умолкла. – Я что-то не то сказала?

– Нет, нет, милая. – Он попытался улыбнуться. – Просто ты вела себя так, словно мы никогда не расстанемся. – И он отвернулся.

Адди взяла его за руку.

– Прости, Нед. Я не подумала. Я… я… Просто на секунду мне показалось, что мы…

– Пожалуйста, не продолжай, Адди.

Пытаясь сдержать слезы, она опустила голову. Дальше ехали молча.

К полудню лес стал не таким густым, как прежде. Везде звенели ручьи, там и тут виднелись полоски песка. Деревья оплетали густые лианы.

Дорогу путникам перебежала огромная ящерица. Лошадь Адди испуганно заржала и встала на дыбы.

– Успокойся, Рыжий. – Адди погладила коня по шее.

– Он вспомнил змею, – сказал Нед. – Эта ящерица тебя не тронет, дружок. Это игуана.

Вскоре Стив Харт подстрелил страуса эму, так что вечером путешественники устроили себе роскошный пир.

– Давно у меня не было такого шикарного ужина, – заметил Бирн.

– В лучшем мельбурнском ресторане так не приготовят, – оторвавшись от громадной кости, согласилась Адди.

Внезапно Джо Бирн вскочил.

– Вы слышали?

Все замолчали и стали напряженно вслушиваться.

– Да, – подтвердил Нед. – Сюда кто-то скачет. Его сообщники вскочили и схватились за оружие.

– Не спешите, ребята, едет всего один человек, – сказал Нед.

– Все равно… – Джо Бирн проверил пистолет и взял ружье на изготовку.

Стук копыт становился все громче. Наконец лошадь показалась на краю поляны. Всадник был одет по-деревенски. Взглянув на него, Адди решила, что это подросток. Остановив коня, человек спрыгнул на землю.

– Недди! Недди! Слава Богу!

Адди нахмурилась. У прибывшего был высокий голос, похожий на женский.

Подбежав к незнакомцу, Нед заключил его в объятия – очевидно, они были хорошо знакомы!

Адди не верила своим глазам – Нед поцеловал парня в щеку!

– Я никогда… – начала она, но тут же замолчала, глядя на то, как вновь прибывший снимает шляпу и вытирает рукавом вспотевший лоб. Под широкополой манильской шляпой скрывалась густая копна длинных рыжих волос.

– Это Молли Келли, – пояснил Стив Харт. – Сестра Неда.

– Какого дьявола она здесь делает? – хмуро спросил Джо, в то время как Дэн поспешил присоединиться к брату и сестре. – Вряд ли просто выехала прогуляться!

– Маманю арестовали! – задыхаясь, выпалила Молли.

– Арестовали? За что?

– Просто за то, что она Келли. – Слезы побежали по щекам девушки, и Молли прикрыла глаза руками. – Это было ужасно! Они ворвались как бешеные, выкинули всех постояльцев, все разломали…

– А как мама? – задрожавшим от ярости голосом спросил Нед.

– С ней все в порядке, но суперинтендант полиции заявил, что запрет ее и выбросит ключ как можно дальше. Еще он сказал, что позаботится о том, чтобы выкинуть из Виктории всех Келли!

Нед топнул ногой и в бешенстве сжал кулаки.

– Проклятые ублюдки! – Из его уст полился поток грубой брани, заставивший Адди сжаться – не от омерзения, а от сочувствия его горю.

– Последнее, что успела сказать маманя, прежде чем ее увели: «Найди Неда и передай, чтобы он не возвращался в Гленроувэн. Он попадет в ловушку!» Это правда, Нед, Дэн, – полиция только и ищет предлог, чтобы вас убить.

Заметив наконец Адди, Молли инстинктивно выпрямилась, расправила плечи, демонстрируя хорошо развитую грудь, и провела пальцами по спутавшимся волосам. «Хорошенькая девушка, – отметила Адди, – по виду типичная ирландка – с широко посаженными глазами, курносым носом и веснушками».

– Кто это? – глядя на Адди, спросила Молли. Она хорошо знала, что вокруг Неда всегда вьется множество девиц, однако инстинкт подсказал ей, что эта не из их числа.

– Наша подруга, путешествует с нами в Гленроувэн, – уклончиво ответил Нед и посмотрел на Адди. – Хотя после того, что ты рассказала, нам, наверное, придется сделать большой крюк.

Молли схватила брата за руки.

– Только не в Гленроувэн! Там сейчас целая армия солдат и полицейских.

Преступники тревожно переглянулись. Общее мнение выразил Бирн:

– Армия солдат и полицейских? Они часто нас тревожили, но до сих пор ничего подобного не было.

– По описанию пассажиров и охранника багажного вагона они вычислили, что это вы ограбили поезд.

Приблизившись к Адди, она принялась ее разглядывать, тихо бормоча:

– Светлые волосы… Зеленые глаза… – Молли уставилась на незнакомку. – Господи! Это она! Девушка, пропавшая из поезда! Ой, Недди, скажи, что ты этого не делал!

– Как ни печально, я это сделал, – опустив голову, промямлил он.

– Проклятый идиот! – крикнула она. – Неудивительно, что теперь все полицейские колонии гоняются за тобой! – Застонав, Молли Келли закрыла лицо руками. Все тело ее сотрясалось от рыданий. – Милостивый Господь! И зачем только ты это сделал, Недди!

Джо Бирн поднял глаза к небу: «Я пытался его отговорить, Господи. Ты знаешь, что я пытался».

Подойдя к девушке, Адди постаралась ее утешить:

– Ну-ну, не надо, Молли. Все будет хорошо. Я не позволю причинить вред Неду и остальным. Они хорошие ребята и прекрасно со мной обращались. Клянусь, мой дедушка сделает все, чтобы с ними обошлись по справедливости.

Положив руки на плечи обеих женщин, Нед грустно улыбнулся.

– Очень мило с твоей стороны, душенька, но боюсь, даже влияния твоего дедушки недостаточно, чтобы изменить мою участь.

– И все же, Нед, я попытаюсь помочь тебе. Он поцеловал ее в щеку.

– Посмотрим, что из этого выйдет. Но сейчас, я думаю, нам стоит изменить направление и двинуться в глубь страны – дальше на запад.

Они придерживались этого курса полтора дня. Густая зелень сначала побледнела, а затем вовсе исчезла, выгорела. Тем не менее мертвая трава продолжала расти – так растут волосы у трупа.

Кроме мух и хищных птиц в вышине, ничего живого вокруг видно не было.

– Они похожи на воздушных змеев, которые я запускала в детстве, – глядя в безоблачное небо, заметила Адди.

– Это стервятники, – проинформировал ее Нед. – Едва двигаются.

– Тем не менее от нас не отстают.

– Это, наверное, канюки, – сказал Бирн. – Ждут, пока кто-нибудь из нас не свалится, – вот тогда они устроят пир!

Адди вздрогнула.

– А сколько мы еще пробудем в пустыне? Нед задумчиво потер подбородок.

– Недолго. Если только… – Он не договорил, но в этом и не было нужды. Каждый мысленно закончил эту фразу: «…если только мы не заблудились!»

Весь день они ехали по раскаленной, выжженной земле. Усталые лошади нервничали.

– Держите поводья крепче, – предупредил Нед. – Боюсь, кони могут понести, пытаясь выбраться из этого ада.

Слово «ад» было вполне уместным – жара была ужасающей даже в тени! «Воздушные змеи» тем не менее не отставали. Чувствуя, что преследуемые ими люди и лошади ослабли, стервятники стали смелее и с криками кружили уже над самыми головами путников. В конце концов мужчины вынуждены были разрядить в них ружья. Трое стервятников были убиты, остальные удалились на безопасное расстояние, но тем не менее далеко не улетели, ожидая, когда люди и животные наконец без сил свалятся на бесплодную землю.

От жары плавился даже металл. Железные части упряжи, корпуса часов покрылись трещинками. Во время привала Адди одолжила Молли свой гребень, но не успела девушка провести им по волосам, как зубья расчески отлетели.

– Я и сам прямо разваливаюсь на части, – пожаловался Джо Бирн.

Ночь принесла желанную передышку – после захода солнца менее чем за час жара спала. С запада долетал прохладный ветерок.

– Наверное, мы уже возле гор, – предположил Нед. – Это ветер со снежных вершин.

Из-за отсутствия топлива огонь развести не удалось. Ужин состоял из холодного консервированного мяса и смоченных водой сухарей.

– Завтра надо обязательно найти воду, – сказал Нед, – иначе лошадям будет нечего пить. Тогда нам конец.

Разговор не клеился – все чувствовали леденящее дыхание смерти. Сразу после ужина путники завернулись в одеяла и провалились в тяжелый сон.

Среди ночи Адди проснулась и обнаружила, что Молли прижимается к ней всем телом.

– Вы спите? – прошептала Молли.

– Уже нет, – последовал раздраженный ответ.

– Мне страшно, мисс Трент.

– Меня зовут Адди. Чего ты испугалась?

– По моим ногам только что пробежала ящерица. То есть я думаю, что ящерица. Может, это была змея.

Адди похолодела, но попыталась пошутить:

– Звучит очень обнадеживающе.

Наступило молчание, и Адди уже почти заснула, когда Молли снова заговорила.

– Вам нравится мой брат?

– Да… – не сразу ответила Адди. – Нед – прекрасный человек. Очень жаль, что ему приходится вести такой образ жизни.

– Ну да… У таких бедняков, как я, да еще ирландцев, выбор невелик. Правда, мама говорит, что здесь все равно лучше, чем в старой стране. Вы знаете, что он вас любит?

– Кто тебе это сказал?

– Он сам. Нед вас обожает. Разве он вам этого не говорил?

– Нет, – солгала Адди.

– Неужели? А разве вы с ним еще не спали?

– Не грубите, юная леди.

– В Гленроувэне он перепробовал всех девушек, кроме своих сестер.

– Да спи же ты!

Перед рассветом луна зашла и стало так темно, что невозможно было разглядеть собственную руку. Адди очнулась оттого, что кто-то бросил ей в спину горсть камушков. Охваченная паникой, она села.

– Пст! Адди… – раздался тихий голос.

– Нед?

– Иди ко мне, моя сладкая!

– Я тебя не вижу. Как же я приду?

– Зато ты меня слышишь, милая. – И он начал без слов напевать старинную ирландскую балладу.

Повернувшись, Адди прислушалась к ровному дыханию Молли. Убедившись, что та спит, она вылезла из-под одеяла и поползла на голос Неда, держа перед собой вытянутую руку. Это было странное ощущение. Странное, но и восхитительное, поскольку темнота обострила все остальные чувства, в первую очередь осязание. Природа, можно сказать, предложила Адди неожиданную компенсацию.

Простейшие акты любовной игры теперь были исполнены тончайшей эротики – даже прикосновения рук и губ. Темнота придавала всему особую остроту.

– Я чувствую себя настоящей распутницей, – прошептала Адди. – Заниматься любовью в то время, как рядом спят четыре человека, в том числе твоя сестра. Перед тем как заснуть, она как раз меня об этом спросила.

– О чем?

– Спали ли мы с тобой.

– Ее нужно как следует отшлепать, вот что! – тихо засмеялся Нед.

– Скорее, ей просто нужен мужчина.

– Может, и так. Какая-то она в последнее время стала раздражительная. Норовистая, словно сука, которая прижимает задницу к земле.

– Что за странное выражение «спать с кем-то»! – засмеялась Адди. – В такой ситуации мужчина и женщина вряд ли могут заснуть. Надо же – «спать»!

После этого беседа прервалась, поскольку обоих захлестнули волны страсти. И вот она – последняя, почти вертикальная стена, по которой Адди взбирается все быстрее и быстрее, стремясь достичь белого пенистого гребня.

В следующий миг она уже на вершине.

О Боже! Она прикусила язык, чтобы сдержать крик наслаждения.

Сладкие судороги, казалось, рвали ее тело на части. Ощущения были просто невероятными. – Останься здесь, со мной, – мягко попросил Нед, когда тело Адди вздрогнуло в последний раз.

– Не могу. Здесь, в пустыне, нет кукабарры, и тем более нет будильника. – Она легонько сжала его плоть, теперь обмякшую, и поползла на прежнее место, к Молли. Завернувшись в одеяло, Адди сразу задремала и спала до тех пор, пока ее не разбудил солнечный луч. Прикрыв глаза рукой, она села.

Нед и остальные мужчины седлали лошадей.

– Почему вы не разбудили меня к завтраку? – окликнула их Адди.

– Завтракать некогда. Мы должны опередить солнце. Выпей воды.

Открыв флягу, Адди поднесла ее ко рту. Пусто! Вздрогнув, Адди крепко обхватила себя руками.

«Завтра нам надо найти воду… – вспомнились ей слова Неда. – Иначе… нам конец!»

Около полудня раздался хриплый крик Харта:

– Впереди вода!

Все оживились, кроме Неда Келли.

– Не хочу вас разочаровывать, друзья, – сказал он, – но это не вода. Это мираж.

– Не может быть!

– Нельзя увидеть воду, если ее нет. Говорю тебе, Нед, там вода!

Адди не могла с этим не согласиться. Вот же она, не дальше чем в миле отсюда – широкая голубая полоса. Наверное, небольшое озеро. Правда, она тоже читала истории об иллюзиях, которые создает природа, чтобы мучить страдающих от жажды путешественников. Но это точно вода!

Они проехали еще час, а видение все не приближалось, по-прежнему оставаясь у горизонта. Разочарованные путники вели себя как дети – хныкали, потрясали кулаками, посылали проклятия солнцу, жаре, пустыне и даже друг другу.

– Успокойтесь, ребята! – скомандовал Нед. – Вы только зря теряете силы.

К концу дня вновь появились мухи – гигантские, впивавшиеся в кожу словно пиявки. Отогнать их было невозможно – только убить.

– Боже! Я сейчас сойду с ума! – закричала Молли, обеими руками отмахиваясь от мух.

– Ничего, сестренка, – постарался успокоить ее Нед. – Это значит, что худшее позади. Если этих мерзких тварей так много, значит, вода близко.

Очень скоро стало ясно, что он прав. В небе замелькали черные какаду с красными и оранжевыми хвостами и еще какие-то птицы – розово-серые чудовища, от пронзительных криков которых по спине бегали мурашки.

– Снизу они гораздо красивее, – заметила Адди. Действительно, брюшки птиц были кораллово-розовыми.

Они увидели это на горизонте вскоре после полудня. Боясь, что перед ними снова мираж, все воздержались от радостных восклицаний. Только когда часть расстояния была преодолена, а кромка воды не отступила, у путников вырвался вздох облегчения.

– Вода! – крикнул Нед. – И на этот раз настоящая!

В то время как ее спутники пустили уставших лошадей легким галопом, Адди придержала Рыжего, чтобы взглянуть на открывшуюся перед ней великолепную картину. Под яркими лучами солнца все вокруг отливало золотом, как хорошо вычищенный медный котел. Даже вода отбрасывала металлический отсвет. Питаемый подземным источником водоем формой напоминал вытянутый овал. С одного конца озеро сужалось, превращаясь в тонкий ручеек, который терялся среди песков.

Войдя в озерцо, путники долго пили, не в силах оторваться от живительной влаги. Затем отвели лошадей к узкому концу водоема, а сами собрались там, где поглубже.

– Поосторожнее, друзья! – предупредил их Нед. – Постарайтесь не замутить воду. Сначала надо наполнить фляги, потом сможем и поплескаться.

Наполнить фляги оказалось нелегкой задачей, поскольку при малейшем движении со дна поднимались легкие облачка песка. Однако в конце концов с этим удалось справиться, и путники вновь принялись утолять жажду, смакуя влагу, казавшуюся сладкой, как нектар.

– Должно быть, я уже проглотил целую кучу песка, – засмеялся Джо Бирн.

От обыкновенной воды все опьянели словно от рома. Обезумев от радости, путешественники пели, свистели, подталкивали друг друга.

– Последний проиграл! – крикнул Нед и прямо в одежде плюхнулся в водоем.

Остальные быстро последовали за ним, и следующие полчаса в озерце шла веселая возня.

– Ну и гулянка! – крикнула Молли. – Все, больше не могу.

Едва передвигая ноги, они с Адди выбрались на берег и устроились в сомнительной тени окружавших водоем низкорослых деревьев. Под веселый смех мужчин Адди сразу же заснула.

Когда часом позже она проснулась, ее одежда уже была совершенно сухой. Нед и Джо стаскивали в кучу сухие ветки.

– Сегодня у нас будет и костер, и нормальная еда, – сказал Нед. Мяса подстреленного накануне эму в седельных сумках оставалось еще немало.

Было приготовлено очень вкусное жаркое, приправленное карри и какими-то другими экзотическими специями, которые Молли захватила с собой из кухни разгромленной гостиницы.

После того как столовые приборы были вымыты и уложены, все шестеро собрались вокруг костра. Солнце уже зашло.

– Что будем делать дальше, Нед? – спросил его брат.

– Из пустыни мы выберемся завтра. Прежде всего нужно найти место, куда спрятать золото.

– Спрятать? – запротестовал Бирн. – Но зачем? Лучше поедем на запад и осядем где-нибудь в Южной Австралии. Например, возле залива Спенсер. Нас никто не станет там искать. С тем, что взяли на поезде, мы до конца жизни сможем жить как леди и джентльмены.

– Ты забыл, что в Гленроувэне у меня остались мать и четверо сестер. Там мой дом – Дэна и мой.

– Твоя мать в тюрьме, дружище. Что же касается ваших сестер, то они смогут к нам приехать. Мы вышлем им денег на дорогу.

Нед покачал головой.

– Нет, Джо. Вы со Стивом, если хотите, можете уйти. Мы отдадим вам ваши доли.

– Не будь таким упрямым, Нед! Если мы вернемся в Гленроувэн, нас там наверняка повесят. Неужели ты хочешь, чтобы копы поволокли нас на бойню как овец?

– Ну уж не как овец, Джо, будь уверен! Кроме того… – Нед перевел взгляд на Адди. Ему не надо было договаривать – все и так поняли, что он хотел сказать. И в первую очередь она сама.

– Я могу вернуться из Аделаиды на корабле, – сказала Адди.

– Гм! – Он поджал губы. – Может быть… Дайте мне подумать.

 

Глава 10

На следующее утро за завтраком Нед объявил свое решение:

– Я возвращаюсь домой, ребята. Мне надоело, что на моей собственной земле за мной охотятся, как за бешеным псом. Я хочу положить этому конец. Вы можете остаться со мной, а можете найти убежище где-нибудь за пределами Виктории и осесть там. Ну, так как?

Повисло молчание. Затем заговорил Джо Бирн:

– Я пойду с тобой, Нед. Никто не заставит нас покинуть эту землю.

– Ты сказал и за меня, – согласился Стив Харт.

– Что ж, значит, решено. Мы обойдем полицейские посты, спрячемся в Ворбийских горах, зароем золото, а затем отправим Молли с посланием к копам. Мы с Дэном сдадимся при условии, что они освободят маму.

– Ты сошел с ума, Нед, – возразил Бирн. – Законники не соблюдают договоренностей с людьми вроде нас. Как только мы попадем к ним в руки, они откажутся от всех обещаний.

– Все равно мы должны попытаться.

Проведя рукой по своим длинным волосам, Адди надела шляпу.

– Можно мне сказать?

– Что, дорогая?

– У вас на руках есть хороший козырь.

– Какой козырь?

– Я имею в виду себя. Пусть они считают, что вы будете удерживать меня как заложницу до тех пор, пока условия сделки не будут полностью соблюдены.

– Я не могу на это пойти, Адди! – твердо проговорил главарь банды.

– Но почему, Нед? – не выдержал Джо. – Она говорит дело.

– Ты просто дурак! – раздраженно сказала Молли. – Конечно, твоей чистоплюйке приятно это слышать, но такое благородство тебе не идет, брат.

– Она права, Нед, – поддержала ее Адди и, сверкнув глазами, добавила: – Но если ты еще раз назовешь меня чистоплюйкой, пигалица, я как следует отлуплю тебя!

– А ведь она это сделает! – со смехом заметил Джо.

– Ну, так что? – вновь повернувшись к Неду, спросила Адди. – У тебя нет выбора. Законники должны думать, что я ваша пленница, или у тебя не будет ни малейшего шанса заставить их выслушать вас.

– Ну хорошо, – неохотно согласился он. – Мне это по-прежнему не нравится, но давайте попробуем. – Взяв Адди за руки, он посмотрел на нее с обожанием. – Вы удивительная женщина, Аделаида Трент. Я никогда вас не забуду. Никогда.

Улыбнувшись, она в ответ сжала ему руку.

– Я тоже никогда вас не забуду, Нед Келли. Вы удивительный человек.

Он торопливо обнял ее и поспешил к своему черному жеребцу.

– Все в порядке, парни. Едем!

После полудня пустыня осталась позади. Они повернули на восток.

– В обход получается вдвое дальше, – сказал Нед, – но я лучше пройду даже втрое больше по прохладным зеленым лесам, где полно воды, чем вновь залезу в это чертово пекло.

Они ехали не торопясь, чтобы не слишком утомлять лошадей, до сих пор не оправившихся после тяжелого перехода, а в полдень устроили короткий привал, чтобы поесть. Обед состоял из сыра с сухарями, которые запивали восхитительным напитком, приготовленным Молли из фруктов, бананов и холодной родниковой воды.

В четыре часа пополудни путники разбили лагерь, а после ужина Нед и Адди отправились на прогулку. Тропинка вскоре привела их на край обрыва метров в триста высотой. Внизу раскинулась зеленая долина, с противоположного края пропасти обрушивался величественный водопад. В лучах заходящего солнца над потоком воды сияла яркая радуга.

– Красиво, правда? – Адди вынуждена была кричать, поскольку рев водопада заглушал ее голос. Почва под ногами подрагивала.

Обняв Адди за талию, Нед привлек ее к себе.

– Красивее тебя ничего на свете нет. – В его глазах появилось странное выражение. – Я вот думаю… Если бы мы с тобой встретились в другое время, в другом месте, если бы мы были другими людьми… То есть я хочу сказать – если бы я занимал более высокое положение, а ты более низкое, как ты думаешь, милая Аделаида, был бы тогда шанс… – Он замолчал.

«Что такое со мной происходит? Если, если… Как это слово много значит!»

Она повернулась и обняла его.

– Это не важно, Нед, какое положение занимаешь ты и какое я. Ты мужчина, я женщина, и мы вправе вести себя друг с другом так, как нам хочется.

– Ты имеешь в виду, что… что если бы я не имел неприятностей с законом, то ты могла бы считать меня… – Он не договорил, не смея надеяться на положительный ответ.

Адди улыбнулась.

– Ты хотел сказать – подходящим женихом?

– Что-то вроде этого, – покраснев, сознался Нед. Улыбка Адди увяла.

– Во время путешествия я немало думала, и мое отношение ко многим вещам изменилось. – Она помолчала. – Включая и отношение к Дэнни Бойлу.

– Хочешь сказать, что раздумала выходить за него замуж? – недоверчиво спросил Нед.

– По правде говоря, не знаю. Дело в том, что теперь я не так уверена в будущем, как раньше. Сейчас единственное, что я могу сказать: поживем – увидим.

Обняв женщину, он покрыл поцелуями ее волосы, шею и лицо.

– Адди, дорогая, я счастливее всех на свете, хотя наше будущее и остается под большим вопросом. Я люблю тебя. – Он посмотрел на нее умоляющим взглядом.

– Думаю, Нед, что и я смогу тебя полюбить, – стараясь быть честной, ответила Адди.

– Я все для этого сделаю.

Опустив Адди на траву, он принялся медленно ее раздевать. Для Неда это уже превратилось в ритуал, которому он отдавался с почти религиозным рвением. Покончив с этим, он разделся сам и лег рядом. Любовники ласкали друг друга до тех пор, пока их дыхание не стало прерывистым, а сердца не забились так часто, что удары было бы невозможно сосчитать.

– Я хочу тебя, – простонала Адди.

Нед лег на нее, но она вдруг уперлась руками ему в грудь.

– Нет, Нед, на этот раз я буду сверху.

– Какого черта?

– Ложись, я сама все сделаю.

Увидев смятение на его лице, она чуть не рассмеялась.

– Будь я проклят! – крикнул Нед. – Я не могу тебе этого позволить, Адди. Это неприлично!

Она все-таки не смогла сдержать смех.

– Неприлично? Да кто придумал эту ерунду? Задницей вверх или вниз – какая разница? Ого, я вижу, ты готов к бою, – добавила она, обхватив рукой его плоть. – Ну, будь умницей – ляг и расслабься.

Он с неохотой повиновался. Но когда Адди опустилась на его бедра, Нед оценил преимущества этой позиции.

– Я бы сказал, что это неплохо, – заметил он, обхватив руками ее ягодицы.

Возбужденный новизной впечатлений, мужчина быстро достиг пика наслаждения. Адди отстала от него ненадолго, тоже получив полное удовлетворение.

– Ну что, ты доволен? – положив голову ему на грудь, спросила она, когда все закончилось.

– Было просто чудесно! – отозвался Нед и лукаво добавил: – Ты самая настоящая распутница – вот ты кто, дорогая. Счастлив будет тот парень, который получит тебя в жены – надеюсь, что это буду я.

Адди поспешила сменить тему.

– Надо возвращаться, пока твоя сестра не отправилась нас искать. – Усевшись, она потянулась за своей одеждой.

– Вы с Молли, кажется, не очень поладили? – спросил Нед.

– Девушки часто смотрят на старших братьев как на свою собственность. В этом нет ничего страшного. Она ведь тебя любит, Нед.

– Ты права. – Взгляд его помрачнел. – Я беспокоюсь за нее больше, чем за других сестер. Женщине не стоит разъезжать по необжитым землям вместе с бандой разбойников. Мне было бы спокойнее, если бы у нее появился муж или кто-то в этом роде.

Поднявшись на ноги, Адди задумалась.

– Ты не хочешь, чтобы Молли уехала со мной в Мельбурн?

– Зачем?

– Я могла бы подыскать ей хорошую работу и жилье. Она получила бы шанс познакомиться с молодыми людьми, которые тебе больше по вкусу.

Лицо Неда посветлело.

– А что это за работа?

– Горничной. Мама всегда говорит, что в таком большом доме, как наш, нужна еще прислуга. Конечно, мы живем не в поместье, но наш персонал не справляется с работой.

– Вы обманщица, Аделаида Трент, – усмехнулся Нед, – но все равно я вас люблю. Я ведь слышал, как ты говорила, что твоим родителям не нравится, когда слуги сидят друг у друга на головах. Ты это придумала ради Молли, вот что.

– И ради тебя, любимый. – Привстав на цыпочки, она поцеловала его в щеку.

Обняв Адди за плечи, он прижал ее к себе.

– Господи! Как же я буду жить без тебя, если меня посадят в тюрьму?

– По крайней мере нас будут утешать воспоминания. Мой дедушка считает, что лучше любить и потерять любовь, чем не любить вовсе.

– Это правда. Мысли о тебе, родная, и о том, что мы пережили вместе, помогут мне выдержать все – как бы плохо со мной ни обращались.

Взявшись за руки, они направились к лагерю.

В небольшой деревушке, расположенной на берегу Стринджибарк-Крика, их ждали неприятные вести. Чтобы отвести возможные подозрения, Нед и Адди представились как мистер и миссис Вайли, а Джо и Молли – как мистер и миссис Хукер, направляющиеся из Уогга-Уогга в Мельбурн.

– Вы едете немного не в ту сторону, – сказал хозяин гостиницы, в которой они решили остановиться на ночь.

– Хотим посмотреть окрестности, прежде чем осесть в большом городе, – объяснил Нед. – У вас есть кузнец? Наших лошадей надо подковать.

– Есть. Питер Бейк – он живет возле дороги. Я пошлю мальчика, чтобы предупредил его – лошадей все равно придется поставить у него в конюшне. Вы сыты?

– Нет, очень голодны, – ответила Адди.

– Сейчас вас покормят. Ужин-то уже весь съели, но моя хозяйка приготовит что-нибудь специально для вас.

Он проводил их в помещение с большими деревянными столами, возле которых стояли скамейки. Все шестеро свободно разместились за одним столом.

В конце не слишком просторного зала располагался бар, где было полно клиентов, хотя вечер еще только начался. Потягивая пиво, посетители громко переговаривались, и вновь прибывшие внимательно прислушивались к их словам. Очень скоро приезжие поняли, что разговор идет именно о них.

– Говорят, банду Келли окружили возле Батерста.

– Ерунда! Я слышал, что это произошло возле Брокен-Хилла.

– Некоторые говорят, они затаились в Сиднее и дожидаются парохода на Америку.

– Если верить всему, что говорят о банде Келли, – вмешался бармен, – то придется признать, что их не меньше двухсот человек, рассыпанных по всему континенту.

– А что ты думаешь о четырех старателях, которые шныряли здесь всю неделю?

– Да какие они старатели! – фыркнул бармен. – Конюх клянется, что слышал, как они за конюшней говорили о Келли. Их начальник сказал, что приказ такой – сначала стрелять, а потом уже задавать вопросы. Ставлю шиллинг против двух пенсов, что это переодетые копы.

Адди нащупала под столом руку Неда и крепко ее сжала. Тот подмигнул в ответ.

– Это все одни разговоры, любимая, – прошептал он. – Вроде того, что мы скрываемся в Сиднее или еще где-то.

Официантка принесла кувшины с элем, а для женщин – бутыль кларета. Это была статная молодая женщина с такой большой грудью, что завязки на ее корсете едва не лопались.

– Неужели банда Келли и вправду где-то недалеко? – небрежно спросил ее Нед.

– Не знаю, милые, но на вашем месте я бы поостереглась ездить сейчас по проселочным дорогам, да еще с женами. Вы знаете, что они похитили женщину, когда в прошлом месяце ограбили поезд?

– Нет! О Боже, Роско, что мы будем делать, если они нас поймают? – взволнованно воскликнула Адди.

– Не беспокойся насчет этих хулиганов, дорогая. Мы с ребятами защитим вас с Нелли от этой сволочи!

– Пожалуй, что так, сэр, – сказала официантка, с явным интересом разглядывая Неда. – Вы крепкий мужик. Да и ваши друзья тоже. Рядом с вами я бы чувствовала себя совершенно спокойно. Да, что вы хотели спросить, мистер Хукер?

– Ну… эти четверо, о которых говорили возле бара, – они еще в городе?

– Нет, позавчера уехали.

– Нет сомнения – они просто путешественники, как и мы, – ханжеским тоном сказал Нед.

– Не могу вам ничего об этом сказать, сэр. Вы будете пирог с почками? После ужина немного осталось. Он холодный, но можно разогреть.

– Было бы неплохо, дорогая. А не поищете ли еще хлеба с маслом?

– Сейчас все будет, мистер Хукер. – И женщина поспешила прочь, виляя пышным задом.

– Верни глаза на место, Джо! – пошутил Нед.

– Мне понравилось, как она сказала насчет того, что не прочь оказаться рядом с тобой, дружище. Я был бы рад, если бы она оказалась и поближе ко мне. Хотя бы немного.

Молли покраснела и шутливо шлепнула его по руке.

– Ты просто невыносим, Джо… – Но прежде чем она успела договорить, Нед зажал ей рот.

– С ума сошла? – прошипел он. – Выкрикиваешь при всех его имя!

Девушка выглядела так, будто вот-вот расплачется. Все настороженно обратили свои взоры к бару, но за гулом голосов никто как будто не услышал ее восклицания.

– Эй, Нелл! – позвал хозяин, обращаясь к маленькой черноволосой официантке. – Спой-ка нам пару куплетов из той баллады про ребят Келли!

Посетители дружно его поддержали:

– Да, эти разбойники наделали шуму, когда ограбили золотой поезд и прихватили с собой дочку Трента!

Улыбаясь, Нелл села за пианино, стоявшее напротив бара, и запела приятным сопрано:

Стив Харт хлопнул себя ладонями по ляжкам.

– Слышите, друзья? Оказывается, мы знамениты. Никогда бы не подумал, что обо мне будут слагать песни!

– Держи свои восторги при себе, Стив, – со злостью взглянув на него, отрезал Нед. – Когда тебя поведут на эшафот, ты не будешь так веселиться.

Официантка принесла еду. Приезжие ели молча, прислушиваясь к болтовне выпивох о знаменитой банде Келли.

После ужина они сразу разошлись по комнатам. Адди и Молли заняли одну из них, мужчины расположились в двух соседних.

Этим утром они выкупались в холодном горном ручье, поэтому теперь Адди вымыла в тазике лишь лицо и руки. Затем она разделась и совершенно голая улеглась на широкую двуспальную кровать. Какое блаженство лежать на мягкой перине под пуховым одеялом! Жаль, что Неда нет рядом.

Глядя на его сестру Молли, Адди испытывала непонятное раздражение. Одетая в рваные хлопчатобумажные панталоны и блузку, Молли сейчас умывалась возле комода.

Небольшие груди и без помощи корсета стояли торчком. Узкобедрая и длинноногая, девушка своим телосложением больше напоминала юношу. Расчесав пятерней спутавшиеся рыжие волосы, Молли направилась к постели.

Непривычная к тем удобствам, которые для Адди являлись нормой, девушка была в полном восторге.

– Боже! Если бы у меня дома была такая кушетка, я бы с нее не слезала. Что это за одеяло? Оно ужасно мягкое.

– Это перина, – улыбнулась Адди.

– Перина?

– Так она называется. Лежи и наслаждайся. Девушка была несколько шокирована тем, что Адди спит голышом.

– Моя мама отдубасила бы меня как следует, если бы увидела в постели без ночной рубашки или панталон.

Адди засмеялась:

– Это бабушка меня научила так спать.

– Ваша бабушка? Ничего себе!

Адди задула свечу, стоявшую на ночном столике.

– Ну, спокойной ночи, Молли. И сладких снов.

– Это уж непременно. Ох… как хорошо!

Адди зажала ладонью рот, чтобы подавить смешок. Молли говорила совсем как женщина во время любовного акта. Наивная, она еще не знает, что такое хорошо!

Через несколько мгновений девушки заснули.

На следующий день выехали поздно, потому что кузнец не успел подковать лошадей. В путь тронулись только в четверть девятого.

День выдался прохладным. Со стороны западных гор дул сильный ветер. Около четырех пополудни они достигли развилки. Слева показались силуэты четырех всадников.

– Черт побери! – выругался Нед. – Ладно, возьмем вправо и поскачем побыстрее. Неприятности нам не нужны. Если они… – Нед не договорил, но все и так поняли, что он имел в виду.

Тронув с места жеребца, главарь быстро поскакал вперед. Остальные легким галопом последовали за ним. К сожалению, дорога вскоре повернула влево и пошла вдоль берега ручья. Беглецы проехали уже около полумили, когда четыре всадника, которых они видели раньше, внезапно выехали из леса на другой стороне ручья. До них оставалось еще примерно сто ярдов.

Нед перевел лошадь на шаг.

– Внимание, ребята! – предупредил он. – Похоже, у нас неприятности.

– Разве мы не можем уйти? – спросил Харт.

– Они слишком близко. Могут выстрелить нам в спину. Нет, придется блефовать. Может быть, еще обойдется. Давайте вперед. Я с ними поговорю. Адди и Молли, держитесь позади и пригнитесь.

Дэн, Джо и Стив догнали Неда и поехали рядом с ним. Все четверо держались неестественно прямо и сжимали рукоятки пистолетов.

Люди на другой стороне реки приняли точно такие же позы. Что-то во внешности незнакомцев насторожило Неда. Темные бриджи и кожаные куртки сидели на них словно форма. Шляпы с узкими полями в сельской местности смотрелись довольно странно. Все четверо носили усы.

– Здравствуйте! – крикнул крупный, коренастый мужчина.

– Добрый день! – приветливо ответил ему Нед.

– Мы заблудились. Не скажете, как добраться до ближайшей деревни или города?

– Вам нужно проехать направо до развилки – тут недалеко, а потом дорога приведет прямо в город.

Четверо облегченно засмеялись – пожалуй, чересчур радостно, чтобы в их искренность можно было поверить. Нед молча погладил рукоятку пистолета. Дэн, Джо и Стив приготовились к бою.

– Куда вы направляетесь?

– В Мельбурн, – еле заметно улыбнувшись, ответил Нед.

– О, у вас впереди долгий и трудный путь. Ну, спасибо, желаем вам доброго пути.

Четверо всадников сделали вид, что разворачивают коней, обмениваясь негромкими замечаниями.

Не отрывая взглядов от незнакомцев, Нед со спутниками двинулись вперед. Вот они уже поравнялись с незнакомцами, вот проехали дальше.

– Если мы доедем вон до тех деревьев, то вывернемся, – уголком рта пробормотал Нед.

Не успел он это проговорить, как великан на другой стороне ручья потянулся к кобуре. Однако Нед Келли был настороже.

– Молли! Адди! Гоните лошадей! – Крикнув это, он сделал три выстрела. По крайней мере один из них поразил цель, поскольку крупный мужчина свалился со своего коня.

Прежде чем Нед успел сделать следующий выстрел, Джо, Дэн и Стив тоже начали стрелять. С той стороны ручья им ответили. Через несколько секунд над водой повис пороховой дым, частично скрыв противника. Нед поднял руку:

– Прекратить огонь!

Держа пистолет наготове, он направил коня в неглубокий овраг. Остальные последовали его примеру. Пригнувшись как можно ниже, разбойники ждали, когда дым рассеется. Когда через пару минут это произошло, их взору открылась ужасная картина.

На другой стороне ручья виднелись четыре неподвижных тела. Двое преследователей лежали вниз лицом в воде. Третий сидел на земле, держась рукой за поводья, а другая его рука была откинута назад, словно он кого-то приветствовал.

Нед Келли дрожащим голосом сказал:

– Кажется… кажется… нет, пожалуй, лучше пойти посмотреть.

Спешившись, разбойники неуверенно двинулись к ручью.

– Вы двое останьтесь! – сказал Нед, обращаясь к Молли и Адди.

– Может, мы чем-то помогли бы… – нерешительно возразила Адди, хотя видела, что тем беднягам какая-либо помощь уже вряд ли понадобится.

Нед молча покачал головой. Все шестеро перешли неглубокий, по колено, ручей и выстроились кольцом вокруг неподвижных тел.

Нед тщательно осмотрел каждое из них, затем поднялся, но ноги его подкосились, и главарь банды упал бы, если бы Джо его не подхватил. Лицо атамана было пепельно-бледным, глаза неподвижными.

– Они мертвы, – заключил он. – Все они. Мертвы. Не смея поднять глаза на Адди, он, однако, вздрогнул, услышав:

– Вы убили четверых полицейских, Нед. – В голосе Адди не было осуждения, она просто констатировала факт.

– Ты ведь знаешь, что у нас не было выбора. Они бы нас перестреляли. Мы пытались от них уйти, но они нас догнали! – Голос его возвысился до крика: – Ради бога, Адди! Не смотри на меня так!

Подойдя к нему, она положила руку на его плечо.

– Ты не прав, Нед. Это не я смотрю на тебя. Ты сам так на себя смотришь. Хотя здесь не было твоей вины, получается, что, желая избежать ареста, вы убили четверых полицейских.

– Желая избежать ареста?! Ты с ума сошла! Они собирались нас убить! Ты же слышала, о чем болтали в гостинице: сначала стрелять, потом разговаривать!

– Ох, Нед! – Женщина положила голову на его тяжело вздымавшуюся грудь. – Какое жюри присяжных поверит этой истории? Мы можем поклясться хоть на тысяче Библий, но это ничего не даст. – Она вздохнула. – Теперь для тебя все кончено, Нед. Единственное, что тебе осталось, – бежать из страны. Проберись на какой-нибудь корабль и уплыви на другой край земли. Как ты знаешь, моему деду это помогло.

– Да. – В отчаянии Нед Келли порывисто обнял ее и повлажневшими глазами посмотрел на своих спутников. – Здесь нам больше незачем оставаться. – Огромным усилием воли он заставил себя вновь посмотреть на мертвецов. – Но сначала мы должны похоронить их по-христиански. Нельзя, чтобы их тела терзали стервятники. Даже если эти люди были копами, которые собирались нас убить! – с горечью добавил он.

После того как печальная церемония была закончена, преступники сняли с лошадей убитых уздечки и седла и сложили в одну кучу.

– Нужно спрятать упряжь в кустах, – сказал Нед. – Будет плохо, если кто-нибудь увидит нас с четырьмя лошадьми в полном снаряжении, но без седоков.

Сделав это, Келли и его спутники поскакали на восток.

– Как только доберемся до убежища в горах Гленроувэна, я отправлю вас с Молли к властям, – наклонившись к Адди, произнес Нед.

Она молча кивнула.

– А сам что будешь делать? – после долгой паузы спросила Адди.

Он пожал плечами, на которые, казалось, давила вся тяжесть мира.

– Не знаю, любимая. Теперь у нас нет будущего.

– Ты можешь уплыть на корабле. Я ведь говорила серьезно.

Он слабо улыбнулся и взял ее за руку.

– Поедешь со мной, Адди?

– Нед, я… я…

– Не говори, не надо. Я не имел права предлагать тебе это даже в шутку. Тебе незачем бежать. – Взгляд его внезапно стал жестким. – Да и мне тоже. Мне надоело, что за мной охотятся, как за бешеным псом. Нет, Адди, я не собираюсь убегать. Я смело встречу врага и буду сражаться до последнего вздоха. И если умру, то умру, как подобает мужчине. Эти ублюдки хотели расстрелять нас в спину. И вас, женщин, тоже. А мы сражались честно. Это несправедливо – считать нас убийцами!

– Конечно, Нед. Но кто сказал, что в жизни вообще есть справедливость?

Он крепче сжал ее руку.

– Адди, посмотри на меня. Их взгляды встретились.

– Боже, какая ты красивая! – прошептал он.

– Как и ты, – беспечно ответила она.

– Адди… Я знаю, что не имею права тебя просить, но не могу ничего с собой поделать. Мы оба знаем, что мне осталось недолго. Несколько недель… может быть, месяцев, если повезет. Ты не побудешь со мной еще немного? После случившегося потерять и тебя… мне этого не выдержать. Хотя бы чуть-чуть, дорогая. Что ты скажешь?

Она улыбнулась – прекрасной, безмятежной улыбкой, напоминавшей улыбку мадонны, изображение которой всегда висело над кроватью его матери. Нед едва сдерживал слезы, ком в горле мешал ему говорить.

– Я останусь до тех пор, пока буду тебе нужна, – тихо ответила Адди.

Ему пришлось отвернуться, чтобы скрыть свои чувства.

 

Глава 11

– Со времен первого протекционистского билля не видел у Ллойда такой активности, – отхлебнув глоток шампанского, заметил Джей Эф Арчибальд, редактор газеты «Сидней бюллетин».

– Просто вы давно не покидали родных пенат, Джей Эф, – пошутил его друг и конкурент Дэвид Сайм.

– Ну, не каждый день Мельбурн празднует открытие телеграфного сообщения, – заметил лорд Сидней Марстон, возглавлявший делегацию, присланную Уайтхоллом в честь этого выдающегося события.

Фондовая биржа Ллойда была битком набита банкирами, брокерами и трейдерами.

– Крейг Макдугал недавно сказал мне, что у Ллойда сегодня будет достигнут рекордный уровень продаж, – проинформировал судовладелец.

К мнению Макдугала прислушивались банкиры и брокеры не только в Австралии, но и в Нью-Йорке, Лондоне, Париже и Брюсселе.

– Да, но сэр Крейг хорошо знает, что это искусственный показатель. Сегодня оптимизм подогревается открытием новой телеграфной линии. Подождем до конца недели, мистер Декстер.

– Он прав, Деннис, – согласился Сайм. – По правде говоря, не далее как вчера сэр Крейг выражал обеспокоенность по поводу засухи, поразившей страну в прошлом году. Она наверняка плохо повлияет на овцеводство.

– Смотрите, вот как раз сэр Крейг со своим зятем и молодым Бойлом, – прервал его Арчибальд. – Бойл ведь пишет для вашей газеты, не так ли, Сайм?

– Вам это прекрасно известно, Джей Эф. Даже и не думайте увести его от меня.

Арчибальд, плотный светловолосый мужчина с бакенбардами, выпустил в его сторону облако дыма.

– Я действительно думал об этом, но, похоже, Дэн Бойл дал «Эйдж» клятву верности.

– Нет ли известий об исчезнувшей мисс Трент? – понизив голос, поинтересовался лорд Марстон. – Это происшествие получило широкую огласку не только в Австралии, но и в Англии.

– Никаких следов! – с горечью ответил Сайм. – Просто ужас, что эти головорезы похитили девушку из-под самого носа у деда.

– И что же, никакой надежды?

– Официально считается, что Аделаида Трент погибла. – Он заговорил тише: – Когда дело касается женщин, разбойники превращаются в настоящих зверей – если вы понимаете, о чем я говорю, лорд Марстон.

– Да, многие из женщин предпочли бы смерть, чем такую участь.

– Тем не менее ее семья верит, что девушка жива и когда-нибудь к ним вернется.

– Это естественно, – сочувственно произнес Марстон. – Трудно примириться с потерей близких. – Он откашлялся. – Знаете, моя племянница, леди Виола Сэндерсон, весьма увлечена мистером Бойлом. Ведь это вы аккредитовали его при нашей делегации, мистер Сайм?

– Да, молодые люди явно заинтересовали друг друга. Я рад за него. Последний год парень жил как в аду.

Марстон – высокий, мрачный господин с острым носом и пронзительным взглядом – изобразил подобие улыбки.

– Да… Ну, я также буду рад, если Виола на время отвлечет его от переживаний. – Слова «на время» лорд постарался особенно подчеркнуть. На самом деле Марстон и его супруга были в ужасе от увлечения племянницы. Среди колониальных простофиль юный Бойл, конечно, смотрелся неплохо, но едва ли он мог стать подходящей партией для дочери герцога Лидского. Нельзя сказать, однако, что сам Марстон очень любил свою племянницу. Эта своевольная сучка всю жизнь вертела как хотела и герцогом, и герцогиней, добиваясь своего где слезами, где криком, а где и кокетством. Тем не менее она была ослепительно хороша, с прекрасной фигурой и личиком ангела, окаймленным огненно-рыжими волосами. В зеленых глазах сверкали золотистые искорки. «Для мужчин нет ничего опаснее такой красоты», – думал Марстон.

Его размышления прервал своим появлением Бэзил Эннис, президент фондовой биржи:

– Лорд Марстон, вы наверняка знакомы с сэром Крейгом, но мне хотелось бы представить вам его зятя, Терренса Трента.

Марстон внутренне напрягся – он готовился к этой встрече с момента своего приезда в Австралию.

В Уайтхолле Терренс Трент был не особенно популярен. Там он слыл радикалом-социалистом, опасным революционером. Ведь именно он возбуждал толпу перед бунтом землекопов в долине Эврика, именно он организовал в Балларате Лигу реформ. Но главное – в отличие от других бунтарей с годами он не угомонился. Спустя двадцать лет Терренс Трент был все таким же фанатиком, как и раньше, оставаясь опасным проповедником воинственного тред-юнионизма.

Тем не менее Марстон наградил Трента вымученной улыбкой и пожал ему руку.

– Рад познакомиться, мистер Трент. Ваше имя хорошо известно в министерстве колоний.

– Я это подозревал, лорд Марстон, – с мрачной усмешкой ответил Трент. – Мне доставляет еще большее удовольствие познакомиться с вами.

– Какие же вы оба отъявленные лицемеры! – фыркнул Крейг Макдугал. – Марстон боится, что Терренс организует здесь профсоюз.

– Не волнуйтесь, лорд Марстон, – невозмутимо отозвался Трент. – Я организую только телеграфистов.

Вокруг все захохотали, однако Марстон, сохраняя на лице деланную улыбку, поспешил сменить тему:

– Я очень опечален тем, что произошло с вашей внучкой, сэр Крейг. Она была чрезвычайно милой девушкой.

– Она ею и осталась! – вмешался в беседу Дэн Бойл. – Адди жива, я это чувствую.

– Да, парень, и я тоже. – Положив руку ему на плечо, старик продолжал: – Дэнни говорит мне, что у Неда Келли репутация человека разумного и не склонного к насилию. Знаете, я ведь разговаривал с ним в поезде перед ограблением, и он произвел на меня такое же впечатление.

– И этот «разумный и не склонный к насилию» человек хладнокровно застрелил у Стринджибарк-Крике четырех констеблей? – вкрадчиво спросил Марстон.

Ни Бойл, ни Макдугал не смогли ничего возразить. Звон колокольчика прервал их беседу.

– Джентльмены, время завтрака! – объявил Бэзил Эннис.

По пути в столовую лорд Марстон не отставал от Крейга Макдугала.

– Мне сказали, вы выражали беспокойство относительно засухи, сэр Крейг.

– Да, лорд Марстон. На своем веку я пережил немало засух.

– Я уверен, что это просто неудачный год. В Англии такое тоже случается. Один год дождливый, а на следующий не выпадает ни капли.

– В Австралии все иначе, лорд Марстон. Здесь погода устанавливается надолго. Последняя засуха длилась шесть лет.

– Сэр Крейг, не слишком ли вы преувеличиваете опасность? Общеизвестно, что Австралия обладает крупнейшим в мире артезианским бассейном, – проговорил лорд Марстон, испытывая законное чувство гордости за свои глубокие познания.

– Это так. Ирригация для скотоводов – просто Господня благодать. Там, где они могут получить доступ к воде, овцы не гибнут. Но вся беда в том, лорд Марстон, что для бурения скважин нужно очень дорогое оборудование. Богатые землевладельцы могут себе это позволить – они-то засуху переживут. А вот для мелких фермеров, которые изо дня в день вкалывают на своих сорока или пятидесяти акрах, засуха означает полную катастрофу. По иронии судьбы мы в свое время предприняли большие усилия, чтобы ликвидировать большие хозяйства и дать маленькому человеку возможность владеть собственной землей. Теперь же скорее всего мелкие землевладельцы будут вынуждены продать свою землю. И по цене намного меньше реальной. Лорд Марстон забеспокоился.

– По возвращении в Англию я обязательно изложу в парламенте ваше мнение, сэр Крейг. А вы не собираетесь сами заняться политикой? Человек с вашим кругозором и столь глубоким пониманием австралийских проблем мог бы принести большую пользу министерству колоний.

– Ценю ваш комплимент, лорд Марстон, но в данный момент я вынужден отклонить это предложение. Откровенно говоря, ужасное происшествие с внучкой выбило меня из колеи. В последние месяцы я не способен думать ни о чем другом. Я и так запустил текущие дела, а взять на себя дополнительную нагрузку – это уже совершенно нереально. Возможно, когда-нибудь в будущем…

– Сэр Крейг, мое предложение остается в силе, – положив руку ему на плечо, сказал Марстон. – Если в будущем вы сможете его принять, дайте мне знать. А теперь пойдемте заморим червячка. Я уже проголодался. «Заморим червячка» – видите, я уже выражаюсь как настоящий австралиец!

У входа в столовую Дэн Бойл отвел в сторону своего редактора.

– Дэвид, я надеюсь, никто не обидится, если я сейчас исчезну. Я обещал матери, что навещу ее сегодня. Ее уже несколько дней мучает «рюматиз», как она говорит.

– Поезжай, Дэн. Если во время завтрака произойдет что-нибудь интересное, я напишу для газеты сам.

– Ну, вы ведь по-прежнему лучший репортер Австралии. Спасибо и до свидания.

Испытывая легкое чувство вины, Дэн поспешно покинул биржу. Хотя он действительно хотел навестить мать, молодой человек собрался на ферму в общем-то не за этим.

Через полчаса перед отелем «Королевский мост» остановилась двухместная пролетка. Из вестибюля, натягивая на руки белые перчатки, появилась леди Виола Сэндерсон.

Дэн соскочил на тротуар, чтобы помочь девушке подняться в экипаж.

– Вы опоздали, – недовольным тоном сказала Виола.

– А вы просто восхитительны, – усмехнулся Дэн.

– Лесть вам не поможет, молодой человек.

Виола без ложной скромности оценивала свою внешность. Она знала, что красива, – зеркало каждое утро сообщало ей об этом. Тем не менее было приятно услышать комплимент от такого симпатичного молодого человека, как Дэвид Бойл.

Сегодня Виола надела бледно-голубую атласную юбку со складками на бедрах, чтобы подчеркнуть их ширину, и белую атласную блузку с V-образным вырезом, широкими рукавами и лентой на талии. Наряд дополняли зашнурованные по бокам ботинки под цвет юбки. На тициановской головке небрежно сидел овальный берет, украшенный букетиком цветов.

Когда молодая женщина устроилась на сиденье, Дэн залез на место возницы и тронул лошадь с места.

– Господи, какое движение! Не хуже, чем в Лондоне.

– Да, мы вас быстро догоняем. Неудивительно, если в один прекрасный день обгоним Лондон и в этом отношении, и во многих других.

– Вы только послушайте этого провинциала! – засмеялась Виола. – По сравнению с Лондоном Мельбурн по-прежнему большая деревня. Готова поспорить, что во всей Австралии меньше народу, чем в одном Лондоне.

– По последней переписи наше население составило более трех миллионов человек.

– Очевидно, вместе с кенгуру!

– У вашей милости своеобразное чувство юмора, – сухо заметил Дэн.

По мере приближения к городским окраинам людей становилось все меньше.

– А вы знаете, что после приезда сюда я первый раз выезжаю за город? Здесь красиво. Местность напоминает мне Девоншир. Посмотрите на этот дом на холме! Совершенно в георгианском стиле. А сад! Только не говорите, что все эти деревья и кусты – местные, австралийские.

– Нет, они завезены сюда первыми переселенцами, которые стремились удовлетворить тоску по родине и разбить у себя маленький английский садик. Липа, вяз, боярышник – все они английского происхождения. А вон тот дом, за лужайкой, – он чисто австралийский.

– Я бы сказала, что он странно выглядит. Как будто его возводили сразу несколько строителей, не обращавших друг на друга никакого внимания.

Дэн засмеялся.

– Вы попали в точку. Действительно, сначала построили кухню и гостиную, затем по мере необходимости к ним делались пристройки. Семья росла, и нужны были новые спальни. Затем появилась кладовая сзади. Потом комната для шитья. Еще одна кладовая, чтобы вместить старые вещи, которые заменялись новыми. Ничего не выбрасывать – первая заповедь в этой стране.

Впереди величественные эвкалипты покачивали над водой своими кривыми ветвями – будто чьи-то лохматые головы опустились к ее поверхности.

– Похоже на плакучие ивы, – заметила Виола.

– Камедное дерево и в самом деле плачет. Посмотрите, как с листьев падают капли воды.

– В самом деле! – с восторгом повторила Виола. – А почему одни из них с белой корой, а другие – с красной?

– А почему бы и нет? Господь Бог – искусный художник, с которым не сравнится ни один смертный. Посмотрите, вот у этого дерева кора голубая.

Над их головами птицы громкими криками предупреждали друг друга о приближении незваных гостей. Зажав уши руками, Виола недовольно скривилась:

– Жаль, что они поют не так красиво, как выглядят. В небе клином пролетела стая диких гусей.

– Замечательно, просто замечательно! – Виола захлопала в ладоши от восторга.

Взглянув на ее изящный профиль, Дэн вдруг ощутил в сердце такое волнение, какого еще не испытывал после исчезновения Адди.

– Действительно, красиво, – подтвердил Дэн. Желание исчезло так же внезапно, как появилось, и теперь его охватило чувство вины.

Девушка посмотрела на своего спутника с удивлением.

– Дэнни, вы так покраснели! Может, у вас лихорадка? Дайте-ка я посмотрю.

Ощутив на своей щеке прикосновение ее прохладной бархатной ручки, он весь сжался. Дэн был не в силах противиться воображению, рисовавшему перед ним соблазнительные картины. Он хотел бы лежать с Виолой на ковре из мимоз – там, где столько раз лежал с милой Адди; хотел, чтобы бархатные пальчики Виолы ласкали его обнаженное тело – грудь, живот и… «Боже! Что же я за развратник!»

Виола облизала губы розовым языком и, словно читая его мысли, спросила:

– Вы часто привозили ее сюда, Дэнни?

– Кого? – спросил он, прекрасно понимая, о ком идет речь.

– Адди, конечно.

– Да, она часто приезжала сюда со мной, Адди прекрасно уживалась с моей матерью и сестрой.

– Неужели? – холодно проронила Виола. – Она хорошо ездила верхом?

– Адди? – Дэн улыбнулся, припомнив, как они носились по полям и лесам. – Она словно родилась в седле.

Лицо Виолы теперь напоминало застывшую маску.

– Судя по тому, что я слышала, это была удивительная девушка, – стараясь не выдать своих истинных чувств, заметила она.

«Почему он никак ее не похоронит? Ведь прошло уже больше года. Я не боюсь соперничества ни с кем – из числа живых, конечно. Но как бороться с мертвой, которую прямо-таки канонизировали?»

– Мы приехали, – сказал Дэн, когда дорога сделала последний поворот и впереди показался дом Бойлов. Это было большое, по форме напоминавшее коробку строение, с пирамидальной шиферной крышей и белыми трубами по углам.

Обстановка внутри дома также отличалась простотой, и Виоле с трудом удалось скрыть разочарование. Проводив гостей на кухню, миссис Бойл разожгла огонь в громадной железной плите и поставила чай. Перед тем как сесть, Виола платком стряхнула со стула крошки.

В темных волосах Сары Бойл, крупной и крепкой женщины, почти не было седины. Очевидно, именно от нее Дэн унаследовал стального цвета глаза и упрямый подбородок. Из-за того, что миссис Бойл приходилось работать в поле наравне с сыновьями, ее руки стали мускулистыми, как мужские.

Сложив руки на груди, Сара принялась бесцеремонно разглядывать леди Виолу.

– Готова спорить, что вам не очень-то понравилась Австралия, мисс Сэндерсон.

– Леди, – пряча усмешку, поправил ее сын. Можно себе представить, что мама сейчас думает о гостье!

Ну, положим, мать так же сначала отнеслась и к Аделаиде Трент – а потом полюбила ее как родную дочь. Узнав о похищении Адди, Сара Бойл всю ночь проплакала.

– Пожалуйста, миссис Бойл, называйте меня Виолой. Но почему вы решили, что мне не нравится Австралия?

– Большинство английских леди считают ее чересчур примитивной.

Виола ослепительно улыбнулась.

– Вы видите перед собой английскую леди, которая считает, что Австралия – просто блеск. – Она окинула Дэна оценивающим взглядом. – По правде говоря, я нахожу, что здесь многое гораздо привлекательнее, чем в Англии.

Покраснев до корней волос, Дэн вскочил и устремился к плите.

– Давай-ка, мама, я тебе помогу. Ты пока посиди, поговори с Виолой. – И он принялся возиться с чайником и чашками.

С точки зрения Дэна, чай получился ужасный, хотя занятые словесной пикировкой женщины, кажется, не обратили на это никакого внимания. Несмотря на неоднократные возражения со стороны Виолы, Сара упорно называла ее «леди».

Едва чашки опустели, Дэн поспешил увести гостью из дома.

– Я хочу сходить с Виолой в поле, представить ребятам, – сказал он матери.

– Вряд ли леди Виоле понравится месить навоз на северном лугу! – фыркнула Сара им вслед.

Но молодые люди ее уже не слышали. Взявшись за руки, они бежали по двору под восторженный лай собак.

– Пожалуйста, Дэнни, помедленнее, а то я задыхаюсь, – с трудом проговорила Виола.

Он перешел на шаг.

– Извините, Ви, мне хотелось побыстрее увести вас оттуда, пока старушка вас не доконала.

– Доконала? – Виола вздернула кверху нос. – Как же! Я выдерживала стычки и не с такими закаленными бойцами, мистер, включая саму королеву. А она настоящая людоедка – старая Виктория!

– Но насчет северного луга мама права – там действительно разбрасывают удобрения.

– А мне так хотелось познакомиться с вашими братьями! – солгала Виола. – Ну, как-нибудь в другой раз. Куда вы меня сейчас ведете?

– В одно потайное место, куда я любил ходить мальчиком.

– О, это замечательно! Когда я была маленькой, у меня тоже было потайное место, где я пряталась, когда мама несправедливо меня наказывала.

– Несправедливо? – засмеялся Дэн. – Готов поспорить, что вы были маленькой тигрицей!

– И сейчас ею осталась. – По-кошачьи прищурив глаза, девушка хриплым голосом добавила: – Но если меня погладить, я могу быть милой киской.

И она мягко пощекотала его ладонь. По руке Дэна словно пробежал электрический ток. Чувствуя, как в паху у него все распирает, он выпустил руку Виолы и устремился к изгороди. Усевшись на нее, Дэн взгромоздил ноги на нижнюю перекладину.

– Что случилось? – подойдя к нему, спросила Виола. По дерзкой улыбке молодой дамы было нетрудно догадаться, что она прекрасно понимает, в чем дело. – Дэнни, вы опять весь красный, как камедное дерево. Снова перемежающаяся лихорадка?

– Да, наверно, приступ. Весь день меня бросает то в жар, то в холод.

– Мне кажется, я знаю лекарство против вашей болезни, – с самодовольной ухмылкой проговорила Виола.

– Да?

Подойдя еще ближе, она положила руки ему на колени. На лбу Дэна выступил пот. Мертвой хваткой вцепившись в изгородь, он беспомощно наблюдал, как правая рука Виолы мучительно медленно ползет по его ноге – все выше, выше. Вот, наконец, она нащупала его напрягшуюся плоть.

– Ну вот, мы и решили проблему – верно, дорогой? – Продолжая ласкать Дэна, Виола прижалась губами к его губам.

До этого момента Дэн считал, что после Адди не сможет испытать влечения к другой женщине. Теперь он понял, что ошибался. Каждая клеточка его тела ныла от желания. Ему хотелось немедленно раздеть Виолу Сэндерсон и прикоснуться к ее алебастровой груди – Дэн был уверен, что ее груди именно такого оттенка.

Горячий, влажный язык Виолы трепетал у него во рту. Обвив руками шею Дэна, девушка прижалась к нему всем телом.

– Только не здесь! – с трудом выдохнул он. – Нас могут увидеть.

– Тогда идем в твое потайное место?

– Да, и побыстрее. Я уже не могу ждать!

Ее тихий чувственный смех сводил его с ума. Спрыгнув с изгороди, Дэн перенес Виолу на другую сторону и по заросшей тропинке повел к поляне.

– Как здесь мило! – увидев озеро, воскликнула она. – Неудивительно, что в детстве ты любил сюда приходить. Готова поспорить, что вы купались нагишом.

– Так и было.

– И играли с маленькими девочками в непристойные игры.

– С девочками нет.

– Даже с ней? С Аделаидой?

Он отвел глаза.

– Ты пришла сюда, чтобы меня допрашивать, или заниматься любовью?

Виола засмеялась.

– Туше! – И беззаботно, словно находилась в собственном будуаре, принялась раздеваться, аккуратно складывая одежду на камне. – Помоги мне с корсетом. Он зашнурован на спине.

После нескольких попыток Дэну удалось справиться с этой задачей.

– Как будто ты никогда раньше не раздевал женщин! – захохотала Виола.

Увидев ее бело-розовое кружевное белье, Дэн с трудом подавил в себе животное желание побыстрее его сорвать.

Теперь Виола стояла перед ним совершенно обнаженная. Словно богиня с картины Уэйнрайта, одной рукой она прикрывала грудь, другой – «холмик Венеры» и обольстительно улыбалась.

Поспешно сбросив с себя одежду, Дэн поднял Виолу на руки и заглянул в ее миндалевидные глаза. Зеленые, как море у Барьерного рифа, они сверкали золотыми искрами.

«Но они не такие ярко-зеленые, как глаза Адди», – невольно подумал Дэн.

Груди Виолы действительно походили на алебастровые конусы – такими он их себе и представлял. Розовые соски вызывающе торчали.

Осторожно опустив девушку на теплую траву, Дэн лег сверху. Нетерпение Виолы, пожалуй, даже превосходило его собственное, ее тело было готово его принять. Дэн сразу вошел в него – с той же легкостью, с какой рука входит в шелковую перчатку. То, что Виола не девственница, удивило и слегка разочаровало его. «Но ведь это всего лишь мужское тщеславие», – мысленно сказал себе он и улыбнулся.

Дэн уже давно не обладал женщиной, поэтому желание его было огромным. Сохраняя эрекцию, он дважды достиг пика, причем Виолу такой темп только распалял.

– Боже мой! Это просто неземное блаженство, дорогой. Ты именно такой мужчина, каким я тебя представляла. Едва я тебя увидела, как решила, что ты будешь моим.

Ее признание повергло Дэна в смущение. Он хотел бы считать инициатором себя, предпочел бы роль обольстителя, но своим поведением Виола шла наперекор существующим традициям. Эта мысль, однако, мелькнула в его голове и исчезла, – губы и руки Виолы продолжали обследовать его тело.

Дэн чуть не задохнулся от удивления, увидев, как голова женщины склоняется к его бедрам. Застонав, он закрыл глаза и отдался пробегающим по телу волнам вожделения.

Очень скоро все в очередной раз кончилось. Однако прошло совсем немного времени, и женщина вновь начала ласкать лежавшего в полузабытьи Дэна.

– Виола, я больше не могу!

Приподнявшись на локте, она надула губы, словно обиженный ребенок.

– Но ты должен это сделать, Дэнни. Я еще не удовлетворена.

Он посмотрел на женщину с недоверием. Да она, наверное, шутит! Боже! Неужели трех раз ей недостаточно? Тем не менее мужская гордость не позволила Дэну отвергнуть ее требования, хотя теперь он прекрасно сознавал, что Виола им манипулирует. Собрав все силы, он сумел снова достичь эрекции – хотя, конечно, она уже не была такой впечатляющей, как предыдущие.

К изумлению Дэна, Виола опустилась на четвереньки.

– Это одна из тех милых игр, в которые мы играли в моем тайном убежище, – похотливо улыбаясь, поведала она.

Дэн был шокирован.

– Боже мой! Сколько же тебе было лет?

– Девять или десять – точно не помню. Мне кажется, я занимаюсь этим всю жизнь. Давай, дорогой, мамочка покажет тебе, что надо делать.

Мамочка?

Гордыня до добра не доводит.

Совершенно убитый, Дэн выполнил то, что ему велели, но мысли его были далеко.

Адди, дорогая Адди! С ней, его единственной любовью, все было по-другому – не то, что это животное совокупление. О, конечно, он утолил свой сексуальный голод, после года воздержания его тело испытывало полное удовлетворение. Однако Дэна не отпускало чувство вины. То, что он привел Виолу туда, где они бывали вдвоем с Адди, сейчас казалось ему предательством.

Вот только по отношению к кому? К Адди? Или к ее памяти?

– Не могу дождаться минуты, когда я все расскажу дяде Сиднею! – услышал он вдруг голос Виолы.

– Дяде? – Дэн резко приподнялся. – О чем это ты ему расскажешь?

– Конечно, о нас, глупенький.

– Ты шутишь! – каким-то надтреснутым голосом произнес Дэн. – Что значит о нас?

На лице Виолы появилось выражение решимости.

– Ну, о нашей помолвке, конечно.

– Помолвке? – Дэн оцепенел. Наклонившись, Виола похлопала его по щеке.

– Ну да, Дэнни, неужели ты принимаешь меня за уличную шлюху? Леди с моим воспитанием и социальным положением не станет вступать в подобные отношения с джентльменом, если не собирается выходить за него замуж.

Дэн смотрел на нее разинув рот. Перед его глазами как наяву встал первый абзац статьи в «Эйдж»:

«Леди Виола Сэндерсон и ее супруг Дэниел Шенахан Бойл, сын бывших заключенных, проводят свой медовый месяц на юге Франции. Среди свадебных подарков новобрачной своему мужу следует отметить богато иллюстрированное издание «Камасутры»…»

 

Глава 12

Выстроившись попарно, шестеро всадников неспешно ехали по главной улице городка Джерилдери, штат Новый Южный Уэльс. Когда они привязали лошадей перед салуном «Логово львов» и вошли в бар, никто не обратил на них особого внимания.

– Всем по одной, – буркнул Нед Келли, затем подошел к открытой двери и выглянул на улицу. – Там висит флаг. Это что, официальное учреждение? – спросил он, обращаясь к незнакомцу, сидевшему за одним из столиков.

– Официальней и быть не может, – последовал ответ. – Полицейский участок, причем, осмелюсь заметить, один из лучших в колонии. Да, сэр, если бы повсюду в Виктории были такие копы, как у нас, они бы уже давно взяли за жабры банду этого головореза Келли!

– Неужели? – Нед изобразил притворный ужас. – Они что, действительно отрубают всем головы?

– Нет ничего такого, перед чем остановились бы эти бандиты, – убийства, насилия, грабежи.

– Готов поспорить, что назову нечто такое, чего они еще не делали, – лукаво сказал Нед.

– Это невозможно. Я слежу по газетам за их кровавыми делами. Нет такого преступления, которого бы они не совершили.

– Готов спорить на пинту, что есть.

– Ставлю пинту, приятель.

На губах Неда заиграла улыбка.

– Они еще не грабили полицейский участок. Сидевшая рядом с незнакомцем женщина, бесстыжая блондинка с выпиравшими из блузки огромными грудями, затряслась от смеха.

– Он сделал тебя, Гарри. Подчистую! Лицо Гарри покрылось красными пятнами.

– Это… это нечестно, ты пытаешься провести меня, приятель. Разве кто-нибудь грабит полицейские участки?

Засмеявшись, Нед похлопал его по плечу.

– Пожалуй, ты прав, дружище. Никто еще не пытался ограбить полицейский участок. – Подойдя к бару, он мысленно добавил: «До сегодняшнего дня!»

Дежурный сержант потянулся и зевнул.

– Кто-нибудь хочет заморить червячка и пропустить кружечку? – спросил он остальных полицейских.

– А что, уже время?

– Без чего-то двенадцать. – Встав, сержант прошел к вешалке, где под шлемом висел его китель. – Армбрюстер, Джонс! Вы как, играете?

– Сейчас пойду, начальник. Вот только докончу отчет о вчерашней драке в «Логове львов».

Надев синий шерстяной китель и шлем, сержант задумчиво посмотрел на пистолет, словно решая, захватить ли его. На обед он обычно не брал с собой оружие.

– Да черт с ним! – наконец пробормотал полицейский и повернулся к двери. В этот момент в участок вошла группа незнакомцев, одетых, как землекопы, – в разноцветные фуфайки, плотные брюки и высокие башмаки. Единственное, что было необычного в их одежде, – шляпы с очень широкими полями, увешанные дешевыми украшениями.

Робко улыбнувшись, старший из землекопов снял шляпу.

– Могу я видеть начальника, сэр? Хочу сообщить об ограблении.

Сержант Аткинс ухмыльнулся.

– Ха! Можете не продолжать. Я сам все вам расскажу. Как я вижу, вы куда-то направлялись и вчера вечером объединились с другой группой людей – ну, скажем, попутчиков – для совместной защиты от разбойников. Но вся беда в том, что они-то как раз и оказались бандитами и обчистили вас до нитки. Ну, вам просто повезло, ребята. Они вообще могли вас убить. Ну что, я угадал?

Лицо Неда Келли выразило крайнее удивление.

– Слышали, ребята? – покачав головой, спросил он. – У сержанта необыкновенные способности детектива.

Заложив большие пальцы рук за ремень, Аткинс усмехнулся:

– Что, я прав?

Нед улыбнулся еще шире:

– Не совсем, сержант. Видите ли, ограбление, о котором мы пришли вам сообщить, происходит прямо сейчас.

– Что за чертовщину вы несете? У меня нет времени на… – Он замолчал, увидев перед собой длинный ствол пистолета, нацеленный ему точно между глаз. – Джонс! Армбрюстер! – позвал сержант. Однако бандиты, действуя с четкостью хорошо обученных солдат, уже разоружали остальных полицейских. Через несколько секунд их препроводили в глубь здания, к камерам для задержанных.

– Есть здесь поблизости еще кто-нибудь? – спросил Нед у Аткинса.

– Капитан с группой людей отправился на задержание – арестовывать убийцу, который скрывается возле холмов, – неохотно отозвался тот.

Нед удовлетворенно кивнул. Сегодня утром он не зря заплатил одному парню шиллинг за то, чтобы тот распространил слух о несуществующем убийце по всему Джерилдери. Пожалуй, можно быть уверенным, что до конца дня капитан будет занят его поисками.

– Ладно, ребята, а теперь раздевайтесь – и по камерам. – Он махнул рукой в сторону двух пустых помещений, двери которых были распахнуты настежь.

Сидевшие в соседних камерах пьяницы, дебоширы, мелкие воры и картежники с удовольствием смотрели сквозь решетки, как их тюремщики превращаются в заключенных. Под крики и свист бродяг покрасневшие полицейские разделись до белья.

– Сержант, какие у тебя красивые ноги!

– Он такой же волосатый, как тасманийский бабуин!

– Вам это даром не пройдет, ублюдки! – кипел сержант Аткинс.

– Это верно, приятель, – любезно ответил Нед. – Все, теперь давайте по камерам.

Полицейские подчинились.

– Джо, Стив, Дэн, наденьте их форму, – заперев стальные двери, скомандовал Нед. – Адди и Молли, ждете нас с лошадьми возле банка.

* * *

Сердце Адди бешено колотилось. Те месяцы, что она провела с бандой Келли, оказались самыми восхитительными в ее жизни. С самого начала было захватывающе интересно ночевать на голых скалах и играть в кошки-мышки с полицейскими. Даже пустыня оставила приятные воспоминания – с того момента, когда стало ясно, что они не погибнут от жажды. Единственной трагической нотой было убийство четырех полицейских. Об этом эпизоде все молчали, но иногда по ночам Нед стонал и плакал во сне, и тогда Адди просыпалась и неподвижно лежала, глядя на звезды и переживая за него.

«Боже милостивый! Я не хотел никого убивать! Пришлось выбирать – либо они, либо мы! Прости меня, Господи!», – наверное, об этом молил Всевышнего Нед.

Нед Келли одернул полы синего кителя и поправил портупею.

– Ну, как я выгляжу?

Лихо сдвинув шлем набок, Джо Бирн фыркнул:

– Как самый что ни на есть гнусный коп! Разве рубашка чуть-чуть великовата. У всех этих законников чересчур большие животы.

– И задницы.

– Эй, ребята! – позвал их один из сидевших за решеткой преступников. – Может, выпустите нас отсюда?

Нед презрительно выгнул бровь.

– За кого ты нас принимаешь, приятель? Разве можно позволить такому сброду, как вы, безнаказанно шнырять среди ни в чем не повинных жителей Джерилдери?

Заключенные возмущенно завопили и принялись из-за решеток метать в разбойников тарелки, вилки и прочую посуду.

– Пошли отсюда, пока нас не убили, – сказал Нед, с трудом увернувшись от брошенной в него жестяной кружки.

Четверо разбойников вышли из участка, поигрывая полицейскими дубинками. В форме они выглядели вполне официально. Прохожие не обращали на них никакого внимания – за исключением нескольких девиц, восхищенно захлопавших ресницами при виде Неда и Джо Бирна.

Спокойно войдя в банк, бандиты достали пистолеты и вежливо предложили служащим и клиентам пройти в заднюю комнату и лечь на пол, после чего быстро побросали пачки банкнот в холщовые мешки, полностью опустошив хранилище.

Перед уходом Нед подошел к управляющему банком и, дотронувшись до края шлема, проговорил:

– Сердечно благодарю вас, сэр, за сотрудничество и гостеприимство. Пожалуйста, передайте от меня привет капитану полиции, когда он вернется. Скажите, что в ближайшие несколько дней мы его разыщем.

После чего разбойники сложили деньги в седельные сумки, вскочили на коней и галопом поскакали из города.

Доехав до знакомого кузнеца, Нед сделал ему необычный заказ:

– Сэм, я хочу заново подковать наших лошадей. Обследовав копыта черного жеребца атамана, Сэм Кирби нахмурился.

– Эти подковы в порядке, Нед.

– Да я знаю, Сэм, – подмигнув ему, ответил Нед. – Просто я хочу, чтобы ты подковал их задом наперед.

– Задом наперед! – недоверчиво воскликнул Сэм. – Что ты задумал?

– Шутку над законниками – вот что. Когда они нападут на наш след, то не смогут узнать, в какую сторону мы поехали.

В следующие несколько недель это изобретение доказало свою эффективность. Численность посланных на розыск банды Келли полицейских отрядов была удвоена, награда за поимку преступников увеличена до двух тысяч фунтов за каждого.

А по всей Виктории дети играли в разбойников.

Тем не менее дни банды Келли были сочтены, и никто не понимал этого лучше, чем сам Нед. Когда власти привлекли к поискам следопытов-аборигенов из Квинсленда, стало ясно, что конец близок как никогда. Зная местность куда лучше бандитов, аборигены открывали одно их тайное убежище за другим. Целые районы вскоре стали для группы недоступны. Неутомимые черные следопыты следовали по пятам за Недом и его людьми.

Через несколько дней после Нового года в полицию стали потоком поступать жалобы от фермеров, проживавших в окрестностях Греты. Крестьяне жаловались на пропажу отвалов плуга – изогнутых металлических пластин, переворачивающих землю в борозде.

В каждом таком случае на земле оставались четкие отпечатки следов, явно принадлежавших членам банды Келли.

– Господи! – воскликнул следователь. – Зачем, черт побери, им понадобились отвалы плуга?

А в самом деле, зачем?

Всего в десяти милях от этого места, в одном из своих последних убежищ, Нед Келли и его люди осуществляли смелый замысел, которому суждено было войти в историю австралийской криминалистики.

Сначала отвалы раскалялись добела, а когда они становились ковкими, из тонких пластин изготовляли примитивные доспехи. Пара связанных между собой округлых металлических щитков защищали спину, грудь и живот. К щиткам крепился металлический фартук, закрывавший бойца спереди до самых колен. В довершение всего Нед изготовил шлем наподобие рыцарского – металлический цилиндр, полностью Закрывавший голову. Шлем имел смотровую щель с чем-то вроде забрала.

Вес доспехов каждого достигал почти сорока килограммов. Неугомонные разбойники испытали их, стреляя друг в друга с трехметрового расстояния, и остались очень довольны результатами.

– Теперь всегда будем их носить! – ликовал Джо. – С такой защитой мы сможем отбиться от целой армии копов и солдат.

Нед рассмеялся, и Адди поразила его наивность. В нем было что-то мальчишеское, в последнее время она все больше и больше убеждалась в этом.

– Знаешь, кто такой Дон Кихот? – спросила она.

– Никогда о таком не слышал. Судя по имени, какой-то иностранец.

– Он герой сатирического романа. Дон Кихот считал себя рыцарем, призванным отстаивать честь добродетельных леди и защищать слабых. – Она вздохнула. – Он воевал с ветряными мельницами – как и ты, Нед.

Смахнув со лба пот, он печально улыбнулся.

– Ты думаешь, в том, чтобы заниматься бесполезными вещами, есть что-то благородное?

Подойдя к возлюбленному, Адди прижалась щекой к его груди. Нед крепко обнял ее, и больше они ни о чем не говорили.

Неудивительно, что в качестве своего последнего пристанища Нед выбрал Гленроувэн.

– Здесь наш дом, я люблю Гленроувэн, пусть даже он не чета большим городам, – сказал атаман, направляя свой маленький отряд на свидание с судьбой.

Хотя Гленроувэн и назывался городом, он скорее был не слишком большой деревней. Вдоль единственной улицы располагалось несколько частных домов, а также гостиница, магазин, почта, салун и железнодорожная станция. В Гленроувэне Нед был своим. Его считали героем, и, благополучно спрятав добычу, он с крыльца гостиницы обратился к собравшимся горожанам:

– Когда представители властей придут за нами, вам лучше собраться в каком-то безопасном месте, а не бегать, как курицы с оторванными головами, на линии огня.

– Храни тебя Господь, Нед! – кричали горожане. – Храни тебя Господь, ты прекрасный человек!

– Это относится и к тебе, Адди, – добавил Нед, когда попрощался с друзьями.

– Нет, я останусь с тобой! – запротестовала Адди. – Мне они ничего не сделают. А ты можешь сдаться, пока они не перестреляли вас, как собак.

– Это верно, милая, но мне лучше умереть с пистолетом в руке, чем болтаться в петле. С тобой или без тебя, они все равно убьют нас за тех полицейских. Так что будь добра – сделай то, о чем я прошу. Уходи наверх вместе с остальными, иначе я выставлю тебя силой. Я не шучу.

Поняв, что его никак не переубедить, Адди уступила. И потекли часы мучительного ожидания.

Наконец до них дошла весть, что в воскресенье из Мельбурна вышел специальный поезд, который придет в Гленроувэн на следующий день в три часа ночи. Этот поезд доставит целую армию полицейских. Сложив свои вещи в вестибюле гостиницы, разбойники направились в бар.

Там четверо мужчин торжественно сдвинули бокалы с виски, и Нед провозгласил тост:

– За лучших в мире ребят, в компании которых так прекрасно жить! И умирать.

Не глядя друг на друга, они молча выпили. Было больно сознавать, что дорогие лица друзей вскоре превратятся в искаженные болью посмертные маски.

Когда роковой момент приблизился, разбойники вытащили свои доспехи на залитую светом луны веранду и надели их. После этого заняли боевые позиции.

Полиция прибыла точно по расписанию, в три десять ночи, и странная битва началась. Снова и снова отряды законников, в форме и в штатском, штурмовали здание гостиницы и каждый раз откатывались назад под яростным огнем многочисленных и будто неуязвимых разбойников.

В четыре часа утра главный констебль Гленроувэна, Джордж Артур, громко ругаясь, все еще лежал за каким-то бревном в нескольких десятках метров от гостиницы, где по-прежнему сидели бандиты.

– Черт побери! Или эти мерзавцы заговоренные, или их больше, чем мы думали. Я в одного раза три попал с близкого расстояния, а ему хоть бы что – вон он стоит и смеется над нами!

– Может, у них пуленепробиваемые костюмы, – предположил его подчиненный.

– Пуленепробиваемые? – Артур задумчиво потянул себя за ус. – Может быть… Помнишь, мы все гадали, зачем им понадобились эти дурацкие отвалы плугов? – И тут констебля озарило. – Вот оно что – спасибо тебе, Коллинз! Вот оно что! У них что-то вроде доспехов! Слушайте меня все, ребята! Теперь цельтесь только по конечностям. Огонь!

Новая стратегия полиции изменила соотношение сил. На разбойников обрушился новый град пуль, и некоторые достигли цели.

– Они сейчас пойдут в атаку, ребята! – крикнул Нед. – Вы трое отступайте в гостиницу. Я попытаюсь их обойти и напасть с фланга!

Пошатываясь под тяжестью доспехов, раненые Джо, Дэн и Стив скрылись в вестибюле. Нед, тоже раненый, пробрался в густые заросли, окружавшие здание. Хватаясь за ветви деревьев, он упрямо пробирался вперед, пытаясь отыскать позицию для внезапной атаки. Но грозный атаман уже потерял много крови, силы его быстро убывали, глаза застилал кровавый туман.

– Боже! – простонал Нед. – Я убит. – И, потеряв сознание, рухнул на землю.

В это время трое разбойников высадили в холле гостиницы все окна и оттуда обрушили на полицейских новый шквал огня. Противник уже не мог поразить их, и перестрелка продолжалась до рассвета без какого-либо ущерба для людей Келли.

Невероятно крепкий организм Неда Келли не желал сдаваться. Несколько часов спустя – в небе уже ярко светило солнце – он очнулся. С трудом поднявшись на ноги, атаман подобрал ружье, пистолет и вновь ринулся в бой.

Лежавший в своем укрытии констебль Артур внезапно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, он увидел перед собой привидение. Словно отвратительный монстр, из тумана выплыла огромная мрачная фигура с квадратной металлической головой, закутанная в свободный серый плащ.

– Батюшки! – ахнул Артур.

Потрясенные этим зрелищем, полицейские забыли о выработанной тактике и открыли беспорядочный огонь. Отскакивая от металлических пластин, пули и картечь разлетались во всех направлениях.

– Давайте, ребята, мы их тут всех перебьем! – постучав рукояткой револьвера по нагрудной металлической пластине, закричал Нед.

Его товарищи выдвинулись на террасу и открыли огонь, чтобы дать возможность своему вожаку прорваться к гостинице. Однако к этому моменту полицейские пришли в себя и вновь начали стрелять, целясь по рукам и ногам Неда.

– Спасайтесь! – посылая прощальный привет старым друзьям, крикнул Нед. Рухнув на землю, он откатился к бревну и замер.

Нарушив приказ Неда, Адди выбралась из комнаты, где молились охваченные паникой обитатели поселка, и спустилась вниз.

– Что ты здесь делаешь, милая? – спросил, увидев ее, Джо Бирн. – Пули тут вьются как пчелы возле улья!

– Где Нед?

– Его убили, Адди.

На глазах молодой женщины выступили слезы.

– Он всегда говорил, что хочет положить этому конец. Надеюсь, он умер легко.

Изобразив на лице храбрую улыбку, Адди привстала на цыпочки и поцеловала в щеку Джо, затем Стива и Дэна.

– Прощайте… – срывающимся голосом сказала она. – Я никогда не забуду вас, ребята, никогда. Мне было хорошо с вами.

– Ты мировая девчонка, Адди. Прощай.

Понурив голову, она медленно взобралась по ступенькам и направилась к комнате, где сидели заложники. Навстречу выбежала Молли.

– Что там происходит?

Положив руку ей на плечо, Адди сообщила:

– Нед погиб. Да и остальные долго не протянут. Но они сами так хотели, дорогая. Мы должны уважать их волю.

После того как в течение двух часов разбойники не отвечали на огонь полицейских, констебль Артур собрал военный совет.

– Ну что, как вы думаете? Они убиты?

– Трудно сказать. Может быть, просто заманивают нас внутрь.

– Есть один способ выяснить все наверняка – поджечь это проклятое здание.

Против такого решения резко возражал католический священник отец Мэттью Гибни, но его не стали слушать. Накидав к стенам гостиницы пропитанное керосином тряпье, ее подожгли сразу со всех сторон. Деревянное строение мгновенно вспыхнуло. Возмущенный священник взбежал по ступеням крыльца и бесстрашно шагнул в холл.

Трое разбойников беспомощно лежали на полу. Рискуя жизнью, отец Гибни дал им всем отпущение грехов. Дэн и Стив умирали, а Джо Бирн был уже мертв.

* * *

Как только гостиница загорелась, все находившиеся наверху сбежали вниз и покинули здание через заднюю дверь. Адди сразу же представилась полицейским.

– Храни вас Бог! – сказал капитан. – Я будто вижу перед собой призрак. Вас уже считали погибшей, мисс Трент.

Окружив Адди, все наперебой поздравляли ее с чудесным спасением.

– Адди… где Адди? – вдруг донесся до них слабый голос.

Растолкав толпу, она побежала туда, откуда он раздавался. К изумлению Адди, Нед Келли сидел на земле, привалившись спиной к бревну. Белый как полотно, с остекленевшими глазами, Нед был все еще жив.

Подбежав к нему, девушка опустилась на колени и взяла его за окровавленную руку.

– Слава Богу, Нед! Ты жив! Он криво улыбнулся.

– Ага, жив и совсем этому не рад. А что с остальными?

– Боюсь, они погибли. – К изумлению присутствующих, Адди наклонилась и поцеловала разбойника в щеку. – Все будет хорошо, я обещаю тебе, Нед, – прошептала она ему на ухо. – Я буду рядом с тобой до конца.

– Ни в коем случае! – Голос Неда звучал удивительно твердо. – Послушайте меня, леди, и сделайте так, как я скажу. Смертник имеет право на последнее желание. А мое желание состоит в том, чтобы ты встала, повернулась ко мне спиной и ушла, не оглядываясь. Не спорь, даже не смотри на меня. Иди! – Он выдернул руку и закрыл глаза, чтобы не видеть, как она уходит. – Пожалуйста, Адди, убирайся к черту!

Она молча встала – губы сжаты, в глазах слезы. Секунду поколебавшись, Аделаида Трент повернулась и уверенным шагом, высоко подняв голову, пошла прочь.

– Когда вы сможете доставить меня в Мельбурн, офицер? – подойдя к констеблю Артуру, спросила она.

– Сегодня вечером, мисс. Тут ехать на поезде всего пять часов. Да, кстати, с нами прибыл газетчик, чтобы написать о захвате банды Келли. Я думаю, он захочет с вами поговорить.

– Я не желаю сейчас об этом говорить, констебль.

– Конечно, мисс Трент. Но все равно вам стоит с ним встретиться. Весьма приятный молодой человек. А, вот и он!

При виде репортера Адди замерла и прижала к щекам ладони. Он же реагировал гораздо сильнее: лицо газетчика побелело, он покачнулся и, чтобы удержаться на ногах, схватился за стоявшего рядом полисмена.

– Боже мой! – слабым от волнения голосом произнес журналист. – Я не могу в это поверить. – И протер глаза, словно и впрямь боялся, что у него галлюцинация.

Собравшись с духом, Адди подбежала к нему.

– Дэнни! Это действительно ты? Он медленно покачал головой.

– Это… это… ты? Все тебя уже похоронили.

Между ними чувствовалось напряжение, и когда прошел первый шок, оно почему-то не ослабло, а даже усилилось. Адди решила, что сдержанность Дэна Бойла – отражение ее собственных угрызений совести из-за связи с Недом Келли.

– Я понимаю. – Ей хотелось подойти к бывшему жениху поближе, дотронуться до него, сказать, как она рада снова его видеть. За последние месяцы образ Дэна Бойла потускнел, оставаясь смутным воспоминанием о прошлом. Однако теперь, когда любимый стоял совсем рядом, Адди знала, что чувство, которое соединяло их в единое целое, нисколько не ослабло. К Неду Келли она испытывала чисто физическое влечение, удовлетворяя требования плоти, а с Дэном их связывала истинная любовь, когда духовное и физическое начала сливаются.

– Дэн, как у тебя дела?

– Спасибо, хорошо.

К чему эта светская беседа?

– А как поживает твоя семья?

– Прекрасно. И твоя тоже. Твой дедушка очень переживал случившееся, но он все равно держится молодцом.

Хватит уже этой ерунды!

Адди решила перейти прямо к сути:

– Дэнни, что случилось? Что-то не так. Ты странно на меня смотришь. В твоем лице, твоем голосе чувствуется напряжение.

Он протянул вперед руку, но тут же отдернул, словно боясь, что Адди поспешит ее схватить.

– Адди… Я не знаю, как тебе сказать.

– Говори, как получится, Дэнни. Мы всегда были откровенны друг с другом.

Кивнув, он уставился в землю.

– Дело в том… видишь ли… я… я… я женился!

Он словно ударил ее тупым ножом. Этого не может быть! Если бы Дэн признался, что за время ее отсутствия флиртовал с другими женщинами, даже спал с кем-то, она не стала бы переживать. Она и сама обязательно рассказала бы ему о Неде. Но то, что Дэн столь быстро вычеркнул ее из памяти и бесповоротно связал жизнь с другой женщиной, поразило Адди. Если бы он подождал, скажем, два или три года, прежде чем считать себя свободным от воспоминаний о той, которая якобы была ему «дороже жизни», Адди поняла бы это и смирилась.

Выпрямившись в полный рост, Адди расправила плечи и посмотрела Дэну Бойлу прямо в глаза.

– Прими мои поздравления, Дэн, – ровным голосом сказала она. – Кто же эта счастливица? Мы знакомы?

– Думаю, что нет. Она приехала в Австралию уже после твоего исчезновения. Виола Сэндерсон… – Он откашлялся. – Леди Виола Сэндерсон. Она племянница лорда Сиднея Марстона, который представляет здесь интересы Уайтхолла.

Дэн заставил себя выдержать ее ледяной взгляд.

– Должно быть, она интересная женщина, Дэн. Мне не терпится с ней познакомиться. Вы будете жить в Австралии или леди Виола находит наш климат неблагоприятным?

– Пока мы будем жить в Мельбурне. Мне ведь нужно закончить книгу, которую я пишу для «Голдстон-пресс». Собственно, эта книга и привела меня в Гленроувэн. Я хотел бы узнать как можно больше о знаменитой банде Келли. Господи, Адди, да ты сама – кладезь информации! Я был бы рад взять у тебя интервью – конечно, когда ты оправишься от шока после пережитых испытаний.

– Дэн, я буду счастлива рассказать о пережитых «испытаниях», – презрительно улыбнувшись, сказала Адди. – Как-нибудь потом. Но не ожидай ничего мелодраматического. Нед Келли и его друзья относились ко мне с уважением. Собственно говоря, я забираю с собой в Мельбурн одну из сестер Неда.

– Серьезно? Нет, ты шутишь…

– Это правда. Нед Келли был истинным джентльменом. Если не веришь мне, сам возьми у него интервью. Он жив и выражается так же членораздельно, как и ты. Я уверена, он будет рад возможности поделиться своими взглядами с ведущим репортером страны. А теперь извини – мне хотелось бы сесть в поезд и немного отдохнуть.

НЕД КЕЛЛИ ПОВЕШЕН!

Репортаж Дэниэла Бойла

Сегодня в 8.45 утра в подвале местной тюрьмы за убийство четырех полицейских был повешен Нед Келли – самый известный разбойник за всю историю колонии.

За время своего пребывания в тюрьме Келли зарекомендовал себя образцовым заключенным. Своим дружелюбием и сдержанностью он завоевал расположение как всех остальных узников, так и охранников.

«Он был отличным парнем», – со слезами на глазах сказал после казни один из тюремщиков.

Даже судья, вынесший Неду Келли смертный приговор, отозвался о нем положительно.

«Я никогда не слышал более красноречивого заявления, чем то, которое сделал Келли после вынесения ему приговора», – заявил судья журналистам.

В своем последнем слове Келли, в частности, сказал: «Я не хочу утверждать, что вел безупречную жизнь или что одно преступление оправдывает другое. Однако публичное слушание такого дела, как мое, позволяет напомнить, что даже после того, как о человеке сказано много плохого, он может поведать бесхитростную историю своей жизни, которая заставит слушателей смягчить свое мнение о нем и найти оправдание некоторым его действиям. Со своей стороны, я нисколько не цепляюсь за жизнь и не боюсь смерти».

В этот роковой день приговоренный к смерти встал в пять часов утра, в течение двадцати минут молился вместе с тюремным священником, а оставшееся время провел распевая баллады.

Когда с Келли ненадолго сняли кандалы, он, беседуя с надзирателями, непринужденно шутил. Войдя в галерею, где стояла виселица, он приветственно помахал рукой зрителям.

Приговоренный не сопротивлялся, когда ему связывали руки за спиной и надевали на голову белый капюшон. Быстро взойдя на эшафот, Келли спокойно стоял, пока палач набрасывал ему на шею намыленную петлю.

Когда казнь свершилась, автор этих строк не мог не вспомнить прощальные слова матери приговоренного, сказанные ею во время последней встречи с сыном:

«Смотри же, умри, как подобает человеку по фамилии Келли, Нед».

Он умер именно так.

Как подобает человеку по фамилии Келли. Как подобает мужчине.

Прижав к глазам кружевной платок, Адди опустила газету. Из открытого окна доносились голоса играющих на лугу детей: