Я могу анализировать это вдоль и поперек миллионами разных способов, но не отрицаю, что писал секс-смс Харпер. Или что она писала секс-смс мне в ответ.

И это, кажется, не прекращается.

Следующим утром, пока я еду в метро к зданию Comedy Nation на Тайм-сквер для промо-встречи, нажимаю на иконку и печатаю новое сообщение.

Я: Хватит обо мне. Что насчет тебя? Что тебе нравится больше всего?

Оставляю вопрос открытым, чтобы она могла ответить так, как хочет. Существительным. Глаголом. Позицией. Черт, она может даже сказать о своей любимой еде, если ей так проще. Харпер одна из самых смелых и уверенных в себе женщин, за исключением случаев, когда речь идет о любви, сексе и романтике. Я бы не назвал ее застенчивой в этих областях, особенно после прошлой ночи. Но она больше похожа на человека, который впервые завязывает коньки, и, шатаясь, пытается передвигаться на острых лезвиях.

Принцесса: У меня никогда не было чего-то любимого… по крайней мере, пока у меня не появится тот, с кем можно поиграть.

Я: Значит, нет?

Принцесса: Не то чтобы нет. Скорее, я пока еще не знаю.

Интересно. Это говорит мне о том, что ее опыт в спальне может быть таким же, как и опыт в знакомствах. Поезд заворачивает в туннель, когда я отвечаю.

Я: Ладно. Давай выясним это. Скажи мне, что тебе нравится в парне.

Принцесса: Мне нравится пресс. Твердый пресс с кубиками.

Смотрю на свой живот. Есть.

Я: Что еще?

Принцесса: Мне нравятся сильные руки.

О, да. Вот они, твои слабые стороны. Прежде чем я могу спросить что-то еще, мой телефон звенит.

Принцесса: Мне нравятся черные трусы-боксеры.

Приподнимаю бровь, пока поезд останавливается на следующей станции. Что ж, это интересно. Почти уверен, что вчера сказал, что на мне надето именно это. Выхожу на платформу и присоединяюсь к толпе людей, поднимающихся по ступенькам к своим работам и склонившимися над своими телефонами.

Я: Мне нравятся твои ответы. Что еще тебе нравится?

Принцесса: Умные парни.

Я крепче держу телефон, пока иду на Сорок вторую улицу, сопротивляясь желанию вставить комментарий об умных парнях в очках. Потому что, знаете ли, не очки делают парня умным. А то, что в голове. Но общество решило, что очки — символ интеллекта, поэтому, если она хочет видеть во мне символ ума, прекрасно. Я имею в виду — секс-символа. Они оба мне подходят.

Я: Больше. Скажи мне больше.

Принцесса: Мне нравятся мягкие губы и голодные поцелуи. Много поцелуев.

По моему телу пробегает жар, когда я вспоминаю о вчерашних сообщениях. В моем длинном сообщении о сексе, поцелуях и большом количестве поцелуев. Возможно, я накручиваю себя, но Харпер возвращает мне кое-что из этого. Словно она хочет того же самого — следующую главу в том поцелуе, который начался возле ее дома. Поэтому я отвечаю.

Я : Какие поцелуи?

Принцесса: Поцелуи, которые заставляют меня таять.

Я: Это самые лучшие.

Не хочу прекращать этот разговор. Я жаден до ее слов, поэтому продолжаю серию вопросов.

Я: И поцелуи, которые продолжаются бесконечно.

Принцесса: И поцелуи, останавливающие время.

Я: Поцелуи, которые тебя заводят.

Принцесса: Больше. Они начинаются мягко и медленно, и тогда ты можешь ощущать их во всем своем теле. По всей своей коже. Глубоко в костях.

В моем горле пересыхает, и разум погружается в воспоминания о тех пятнадцати секундах и о возможности того, что эти секунды растянулись бы в минуты. Может быть, еще одно сообщение…

Я: Которые захватывают дух.

Принцесса: И сводят тебя с ума.

Металл соприкасается с моими бедрами, и развязная улыбка улетучивается с моих губ. Я только что врезался в мусорный бак. Я кладу телефон в карман и пытаюсь не думать о поцелуях, которые заставляют ее таять, так как больше не хочу знакомиться с мусорными баками этого города.

***

Мы не только не останавливаемся, мы ускоряемся. Мы перестраиваемся. Отклоняемся от курса. Мы все больше шлем друг другу смс и секс-смски.

Следующим вечером, я открываю пиво и сажусь за стол, где делаю большую часть компьютерной анимации. Пью, некоторое время занимаюсь графикой, а затем пишу ей.

Я: Итак, у нас есть руки, пресс, трусы, мозги и губы. Есть еще что-то, что тебе нравится?

Клянусь, я чувствую ее улыбку в одном слове, которое она немедленно присылает мне в ответ.

Принцесса: Глаза :)

Хотя, может быть, это смайлик вызывает во мне эти теплые чувства. Или, может быть, только она. Затем Харпер отправляет еще одно сообщение.

Принцесса: Я хочу смотреть в его глаза и чувствовать, что он знает меня, понимает меня. Я хочу, чтобы он узнал о моих причудах и принял их, а не пытался изменить. Я хочу знать, что это такое.

Черт, ее слова напряженные и такие… открытые. Что-то в этом маленьком экране заставляет ее открыться и раскрыть мне часть себя. Стороны, которые она никому не показывает. К тому же, она показала мне их в Speakeasy, затем в кофейне, и теперь это похоже на открытие. Кусочки Харпер, которые она прячет в своем цилиндре, или за красным шарфом или просто за остроумной шуткой или сарказмом. Большую часть времени она скрывается. Но это — совершенно новая ее грань.

Я отхожу от стола и иду через квартиру на кухню, затем с беспокойством подхожу к эркерному окну и смотрю в ночное небо Нью-Йорка с небоскребами и неоновыми огнями, глядящими на меня. Не хочу сказать что-то не правильное и не хочу посылать ее обратно в «Скрытые земли Харпер», поэтому беру телефон и выбираю безопасный ответ, но тот, который признает все ее закидоны.

Я: Ты этого заслуживаешь. Я хочу, чтобы это все у тебя было.

Принцесса: Я тоже этого хочу.

Я: И причуды никогда не должны меняться. Храни их все, Харпер. Мне они нравятся.

Принцесса: Того же самого и тебе, Ник. Мне твои причуды тоже очень нравятся.

***

У меня зависимость от телефона. Я всегда старался этого избегать, но сейчас я не знаю, когда именно Харпер пришлет мне что-то, и что из этого меня заведет.

За исключением почти всех ее сообщений, поэтому я живу в подвешенном состоянии желания.

Это потрясающе и ужасно одновременно. Ощущение чего-то удивительного и совершенно глупого. Но это головокружительное, пьянящее чувство желания. Прямо сейчас оно владеет мной и завлекает. Хотел бы я думать, что это новоприобретенное увлечение ее сообщениями идет на пользу моему шоу. Потому что следующий эпизод обсуждался будто во сне, и после того, как покидаю встречу с главным аниматором, я направляюсь к лифту, чтобы отправиться в верхнюю часть города на встречу с Тайлером в «Николс и Николс».

— Мистер Хаммер.

Этот голос сворачивает мой желудок в трубочку.

— Привет, Джино.

Он шагает ко мне и поправляет лацкан пиджака своего костюма в тонкую полоску.

— Я думал о «Приключениях Мистера Оргазм», — говорит он, поигрывая бровями. — Мне нравится думать, что у меня есть несколько общих черт с этим героем.

Я задыхаюсь от подхалимства и поэтому проглатываю его, чтобы не подавиться.

— Это так?

Он тянет свой галстук.

— Я сам немного ловелас.

— Уверен, что так и есть, сэр.

— И ты знаешь, что в свое время я тоже создал шоу.

Конечно, он должен был упомянуть о своем коротком увлечении.

— Я слышал, оно было великолепным, — лгу я.

Джино взмахивает рукой в небрежном жесте.

— Это было чертовски хорошее шоу. Но вот что. Оно было не такое захватывающее, как твое. И это заставило меня задуматься, — говорит он, хмуря лоб. Его брови похожи на двух гусениц, танцующих разные танцы. — Что, если «Приключения Мистера Оргазм» были бы более, скажем, семейными? Мне интересно, можем ли сделать шоу менее похабным, и, тем самым, найти еще больше зрителей? — говорит он, будто ударяя меня хлыстом своими идеями.

— Я подумаю об этом.

Он хлопает меня по спине и отчаливает, а я почесываю голову, пока направляюсь к адвокату. Такси, который я заказал, ждет у тротуара, поэтому я сажусь внутрь, здороваюсь с водителем и возвращаюсь к своему самому любимому занятию — смс-сообщениям. Это похоже на джек-пот, потому что меня уже ждет одно сообщение.

Принцесса: Я думала о другом, что мне нравятся.

Я: Расскажи. Мне. Сейчас.

Принцесса: Красивое кружевное белье.

Проведя рукой по лицу, я сползаю вниз по кожаному сидению. Как будто это скроет проблему. Тяжело дышу. Как будто этот стальной стержень у меня в штанах пропадет прежде, чем я войду в кабинет своего адвоката. Есть определенные слова, которые поворачивают выключатель на «стояк», и она только что использовала одно из них. Кружевное белье.

Я: Какое? Какого цвета? Какого стиля?

Принцесса: Белое. Черное. Фиолетовое. С небольшим бантиком. Сзади. Представь себе кружевные трусики с маленькой тесьмой на попе, которую можно развязать.

Я поднимаю голову и смотрю в окно. Может быть, рядом есть магазин с ванной, полной льда. Может быть, я могу просто посидеть в ней пару часов, чтобы избавиться от этой похоти. Бант на трусиках, который можно развязать? Да ладно. Ни один мужчина не способен выдержать такие слова.

Точно не тот мужчина, которому прислали атласный черный бант в розовый горошек. Обжигающее тепло волной врезается в меня, когда я шепчу: «Святой Боже». Когда Харпер прислала мне карандаши, перевязанные лентой, она как будто оставила мне небольшой намек. Ключ ко всем ее желаниям, ее тайным фантазиям. Будто женщина идет по коридору, раздеваясь, оглядываясь на вас, и ее взгляд говорит следовать за ней.

И я буду следовать.

Я: Как черный атласный бант в розовый горошек?

Принцесса: Да. Он тебе понравился?

Я: Я не уверен, что когда-нибудь снова посмотрю на него.

Принцесса: Ты насладился его развязыванием?

Господь всемогущий. Тяну вниз свою рубашку. Никоим образом я не смогу высидеть на этой встрече. Но я никак не могу остановиться.

Я: Да. Люблю развязывать маленькие банты. На самом деле «развязанный» — мое новое любимое слово.

Принцесса: Мне нравятся пошлые словечки. Вот, что еще мне нравится.

Я: Я говорил тебе, что я человек-тезаурус [21]Тезаурус — словарь
 для пошлых слов?  

Принцесса: Можешь не говорить, я поняла это сама.

Я: Тогда ты хорошо меня знаешь.

Принцесса: Иногда да. Иногда нет. Еще мне нравится, когда парень настолько поглощен тем, что доставляет удовольствие, что хочется сделать то же самое с ним.

Я зажимаю переносицу, когда машина движется вверх по проспекту. Клянусь, Харпер может читать мои мысли. Я облизываю губы и крепче сжимаю телефон.

Я: Ты смотришь порно?

Принцесса: « Тамблер» [22]Тамблер» — служба микроблогов, включающая в себя множество картинок, статей, видео и gif-изображений по разным тематикам и позволяющая пользователям публиковать посты
 считается?

Я: Да. На что ты смотришь или хотела бы посмотреть?

Принцесса: Это сложно описать.

Я: Нет. Вовсе нет. Попробуй.

Принцесса: Ты просто хочешь узнать, какие гифки и фото мне нравятся?

Я: Да. Это было бы круто. Фактически, это сделает мой день. Это сделало бы мой день чертовски удивительным.

Ее ответу придется подождать, потому что я подъезжаю к офису «Николс и Николс», где из-за круглого стола появляется хорошо причесанная молодая блондинка-администратор и приветствует меня по имени.

— Рада вас видеть, мистер Хаммер, — говорит она с уверенной яркой улыбкой. — Я скажу Тайлеру, что вы здесь.

— Спасибо, Лили.

Прежде, чем я успеваю хотя бы присесть на плюшевый, клюквенно-красный диван в холле, глава фирмы открывает стеклянную дверь.

— Ник Хаммер, — говорит он своим глубоким голосом, когда подходит и хлопает меня по спине. Я выдерживаю. Мужчина — чистый класс. Клей Николс одет в темный костюм, хрустящую белую рубашку и фиолетовый шелковый галстук. — Тайлер сказал мне, что ты придешь. Не мог упустить шанс поздороваться и поздравить тебя с успехом.

— И тебе привет. И скажи своей жене, что она не должна давать мне бесплатную выпивку.

Он смеется и качает головой.

— Позволь дать тебе совет. Жена ни от кого не принимает приказы.

Клей ведет меня по коридору к кабинету Тайлера.

— Мой любимый клиент! — говорит Тайлер, направляясь ко мне. Я встретил его, пока изучал анимацию в Род-Айлендской школе дизайна, а он изучал историю в университете Брауна. Тайлер быстро поднялся в сфере развлекательного права, и дело не только в том, что Клей — его наставник. Он просто чертовски хорош.

— Держу пари, ты говоришь это всем своим клиентам.

Он улыбается.

— Только тем, кто заставляет меня смеяться.

— Тогда у меня есть забавная история для тебя, — говорю я, и оба мужчины усаживаются на диване. Я усаживаюсь в удобное кресло, наклоняюсь вперед, вздыхаю и выдерживаю эту многозначительную паузу, которую эта ситуация заслуживает. — Джино хочет, чтобы я сделал шоу более нравственным.

Тайлер приподнимает бровь. Этот парень — полная копия двоюродного брата: темные волосы, карие глаза, квадратный подбородок. Если бы я не знал лучше, то подумал бы, что он его младший брат. Он также приоделся.

— Это безумие. Нельзя просить Сета Макфарлейна сделать «Американского папашу» менее упоротым, — говорит Тайлер, вытягивая перед собой длинные ноги.

— Слушай, я не заносчив. Я хочу дать зрителям то, чего они хотят. Но я просто не могу понять, чего он хочет от меня.

— Оставь это нам. Это наша работа, выяснять чего он хочет, и согласуется ли это с тем, чего хочешь ты, — говорит Тайлер, и в течение последующих тридцати минут мы погружаемся в их план того, как они хотят справиться с переговорами, которые состоятся менее чем через две недели. Все это звучит для меня разумно, и, честно говоря, именно поэтому я работаю с этими парнями. Когда мы заканчиваем, я спрашиваю об их планах на сегодняшний вечер.

Клей начинает первым.

— У меня свидание с двумя моими любимыми девочками. Мои жена и дочь встретят меня на детской площадке через несколько часов. Этот мужик, — говорит он, поглаживая плечо кузена, — он пытается разжечь старое пламя.

Клей быстро вводит меня в курс дела романтической ситуации Тайлера, и это сложная задача.

— Ой, — говорю я, содрогаясь, а затем встречаюсь со взглядом моего адвоката. — Удачи, дружище. Переговоры с Джино могут быть более увлекательными.

Тайлер смеется и качает головой.

— Поверь мне, я знаю. Что бы сделал Мистер Оргазм, чтобы вернуть ее?

Я поглаживаю свой щетинистый подбородок.

— Кроме того, чтобы отправить вместо тебя богатого, сексуального, успешного мультипликатора с большим достоинством, чтобы завоевать ее?

Тайлер щурит свои темные глаза и стреляет в меня взглядом.

Я улыбаюсь ему.

— Он бы, наверное, просто дал ей понять, как много она для него значит, и заставил бы ее почувствовать себя королевой.

— Верные слова, — говорит Клей, затем я прощаюсь, покидаю их офис и выхожу на свежий воздух позднего осеннего дня в Нью-Йорке.

Но когда сажусь в поезд, следующий до центра, я больше не думаю о женщине Тайлера. Я думаю о сообщении, которое Харпер только что мне прислала. На самом деле «думаю» — неправильное слово. «Чувствую» — единственное слово, которое подходит. Когда я открываю ее сообщение и просматриваю фотографии, то за считанные секунды воспламеняюсь до тысячи градусов по Фаренгейту.

Я опускаюсь на пластиковое сидение вагона метро, и мои глаза становятся заложниками этих изображений. Кто-то говорит «Извините», когда проходит мимо меня, но я почти не обращаю на это внимания. Не могу смотреть ни на что другое. Это невозможно. Неосуществимо. Во Вселенной нет ничего, кроме этих фотографий, и я не могу стереть эту озорную усмешку со своего лица.

Я приготовлен и обжарен до хрустящей корочки. Пропитан весь насквозь. Это сообщение — кладезь фантазии Харпер.

Говорят, что картинка стоит тысячи слов, но, возможно, это выражение стоит пересмотреть. Фотография стоит тысячу ударов сердца, потому что столько ударов пропустило мое сердце, пока я смотрел на эту безумно сексуальную серию фотографий, что она мне прислала.

На первом снимке женщина в черных трусиках с маленьким бантом в розовый горошек на вершине ее попки. Ее ноги гладкие и скульптурные. На следующем снимке на женщине надеты чулки с винтажной кружевной подвязкой на бедрах, и она, нагибаясь, расстегивает пояс с подвязками, ее зад хорошо виден. Я потираю ладонью затылок и тяжело дышу, пока поезд грохочет под землей.

Становится только жарче, и я горю, запекаюсь в общественном транспорте в окружении парней в костюмах и мам с малышами, хипстеров и туристов и всех-всех, и мне все равно.

Потому что эти фото — все, что я вижу. На следующем снимке женщина лежит на спине, раскинувшаяся поперек кровати, голая, ее губы раскрыты в форме буквы «О», и парень, с которым она сейчас, пожирает ее киску ртом. Руками он обхватывает ее задницу, сжимает, пока зарывается лицом между ее ног. Она в каком-то диком блаженстве.

На следующей — женщина в порочном раю. На ней надеты только туфли на каблуках, она стоит, склонившись над кухонным столом, а ее любовник на коленях разводит ее ягодицы и облизывает киску. Его пальцы вонзаются во влажную плоть, пока он жадно ее поглощает.

Я сворачиваю сообщение и закрываю глаза, впитывая то, что Харпер только что сказала мне без слов.

По этим фотографиям я только что узнал, что она полностью тяготеет к задницам.

Это может быть новой разделительной полосой в моей жизни. Я ни за что не смогу вернуться назад, к незнанию о ее безумно возбуждающей склонности. Не могу вернуться к тому времени моей жизни, когда я не думал о том, чтобы сделать это с ней. С женщиной, которая достаточно смелая, чтобы сказать мне о том, что она не знает, чего хотят мужчины, и которая достаточно смелая, чтобы показать мне, чего хочет она.

И чего хочу я. Искренне. Безумно. До глубины души.

Без понятия, как собираюсь завтра высидеть весь ужин с Харпер и ее братом.

Затем мое сердце сжимается, когда поезд с толчком прибывает на мою остановку. На этой неделе Харпер встречается с Джейсоном. И она не задала мне ни одного вопроса и не сказала ни единого слова о том, что думает о нем, начинает ли он ей нравиться, или же она посылает фото и ему тоже.

Или я просто разминка перед свиданием, которого она действительно хочет?

На этой мысли я сжимаю пальцы вокруг телефона, и чуть ли не раздавливаю его.