Мы разделяем кусочек двойного шоколадного торта.

Я знаю, как это выглядит.

Как свидание.

Но это не так.

Просто в этом кафе-магазине огромные кусочки. Вы ни за что не сможете съесть его в одиночку, если только вы не родились с двумя отсеками для десерта. Я люблю сладкое, но у меня он только один.

Я знаю Харпер, кажется, целую вечность с тех пор, как мы со Спенсером стали лучшими друзьями — вот как долго. Мы втроем учились в одной школе, но Харпер на три года младше меня, так что при мысли о ней я не мастурбировал левой рукой, когда был выпускником, а она первокурсницей. Тогда я не думал о ней вот так.

К тому же, я правша.

В любом случае, сейчас, когда нам обоим уже под тридцать и мы живем в Нью-Йорке, то время от времени тусуемся вместе. Возможно, даже чаще с тех пор, как Спенсер обручился; теперь он чаще занят. Иногда мы по выходным ходим с Харпер в кино, и то, что я сижу рядом с ней в кинозале, определенно отвлекает.

Давайте будем откровенными: Харпер не сексуальная черлидерша и не сексуальная модель Victoria’s Secret.

Она сексуальная чудачка. Горячая ботанка. Фантазия геймера. Она занимается кикбоксингом, с ней трудно конкурировать в наших летних играх по софтболу и она знает, на каком была бы факультете Хогвартса — Пуффендуй. И да, меня заводит, что она не выбрала Когтевран или Гриффиндор, как обычно делают все остальные. Она выбрала факультет, известный своей лояльностью.

И она чертова волшебница. И этим зарабатывает. Девушка сама оплачивает свои счета, выполняя фокусы и исчезая, вводя людей в заблуждение.

И это, вроде как, самая сексуальная профессия на свете — сексуальнее, чем барменша, модель или рок-звезда. Хотя, может быть, не сексуальнее, чем библиотекарша.

Честно говоря, я не думал обо всем этом еще пару месяцев назад. До того дня, прошлым летом, когда она попросила меня помочь ей расквитаться с братом за что-то, что он сделал с ней много лет назад. Чтобы отомстить, мы притворялись, будто тренируемся перед софтболом.

Я снял рубашку, она провела руками вниз по моей груди, а остальное уже история. 99,99 % моего мозга стало возвращаться в тот день, проведенный с ней в Центральном парке.

Слушайте, я — парень. Все очень просто. Мы не сложные, и любой, кто пытается доказать обратное — ошибается. Это не значит, что мы не способны на проявление чувств, эмоций и все такое прочее. Но когда дело касается женщин, мы как та собака, реагирующая на включение и выключение лампочки.

И переключатель Харпер в тот день работал на полную.

Я очень стараюсь сосредоточиться на бесполезной болтовне с ней вместо того, чтобы думать на том, какое нижнее белье может быть на ней надето, тем более что я вижу намек на черную атласную полоску ткани на краешке V-образного выреза ее свитера. Я заставляю себя не представлять, как выглядит оставшаяся часть этого сексуального наряда.

Слишком поздно. Я представляю, как кружево облегает ее плоть, и это наипрекраснейшая картинка. Спасибо, мозг, что никогда не боишься визуализировать это. Но сейчас мне нужно вернуться в зону разговоров.

Я указываю на торт, который мы едим.

— По шкале от одного до десяти. Сколько бы ты дала этому торту?

С вилкой, застывшей в воздухе, она смотрит в потолок.

— Блаженство.

— Не думаю, что это определение есть в шкале.

— Я же говорила, что торт — моя религия.

— Тогда я думаю, что второй визит сюда будет стоить того.

— Кончать. Ты сказал кончать, — говорит она с серьезным лицом.

— На самом деле, я часто это говорю, — я непринужденно откидываюсь в кресле.

— Я знаю, — она поигрывает бровями, а затем шепчет: — Я наслаждалась твоим комиксом до того, как ты пришел. Он такой непристойный, — говорит Харпер так, будто это секрет. Как будто она впервые узнала, что мой мультфильм — фестиваль порочности. — Что я действительно хочу узнать, Ник Хаммер, — произносит она, выделяя мое имя так, как блондинка из книжного магазина никогда не смогла бы повторить, — откуда приходит твое вдохновение?

Ты не захочешь этого знать, Харпер.

Я делаю вид, что рассматриваю торт.

— Думаю, что в этот торт не помешало бы что-нибудь добавить.

Харпер берет кусочек и подмигивает мне.

— Да, восхитительности. Это добавило бы остроты.

Черт, вот видите, о чем я говорю? Харпер несравненна и очень сильно усложняет мне задачу не думать о том, какой она была бы в постели. Она оперирует постоянным словесным стебом, флиртуя, но не совсем. Конечный результат? Я — кот, а она — включенная лазерная указка. Я гоняюсь за красным светом, но никак не могу его поймать. И тот факт, что я холост, не помогает. Я не имею ничего против секса на одну ночь, но во мне меньше от парня для одноразового траха, и больше от периодически моногамного, даже при том, что я никогда ни в кого не влюблялся, чтобы быть моногамным, включая последнюю женщину, которая сейчас работает над книгой в Италии.

Следовательно, я на сто процентов доступен и совершенно точно заинтересован в женщине, сидящей напротив меня, но я ни за что не получу ее.

Я отпиваю кофе, а она тянется к своему горячему шоколаду. Поскольку я не могу провести оставшееся время, уставившись на ее губы, прикасающиеся к кружке, я осматриваюсь вокруг. Полки за прилавком полны фантастическими на вид пирожными, а в меню, написанном на доске, — аппетитные вкусы кофе, поимо стандартных вариантов. Кафе переполнено. Деревянные столы почти до отказа забиты сборищем людей с Верхнего Вест-Сайда — мамы, папы, дети и более двадцати пар.

— Так сколько? — Харпер кивает в сторону книжного магазина.

— Сколько чего? Продано комиксов?

Она качает головой.

— Скольких ты там склеил?

Я смеюсь, но не отвечаю ей.

— Ну же, — давит она, постукивая по столу. — Привлекательный парень, как ты. В центре внимания. Должно быть … каждую вторую фанатку?

Я оживляюсь от ее описания. Определенные части моего тела тоже. Но, видите ли, не похоже, что она сказала «привлекательный парень», подкатывая ко мне. Она сказала это так, будто это какой-то известный факт. Поэтому я не могу понять ее. Как и в тот день в парке, я не могу понять, когда она сворачивает в сторону от Дружбавилля и направляется в Город Непристойных Мыслей.

— Нет, не каждую вторую фанатку, — говорю я.

— Но каждую вторую вторую фанатку? — спрашивает Харпер, и я снова смеюсь над ее выбором слов так, будто каждая вторая вторая фанатка теперь — реальность.

— Я лишь пытаюсь сказать, что ты была отличным щитом, когда я в тебе нуждался, — я щелкаю пальцами. — Эй, у меня есть идея. Через пару дней мне нужно посетить одно мероприятие, — я рассказываю ей подробности, которыми Серена со мной поделилась, и ввожу ее в курс дела о странной проблеме с ревностью моего босса. — Но Джино по-прежнему хочет, чтобы я пришел, так что ты должна пойти со мной.

— В качестве щита? Чтобы женщины к тебе не приставали? — спрашивает Харпер, съедая еще кусочек торта.

— Они вообще не подойдут, если я буду с подругой.

Она указывает вилкой на меня, а затем на себя.

— Я должна притвориться, что это свидание? — произносит она так, будто это самая сумасшедшая идея на свете, и это подсказывает мне, что я должен перестать лелеять любые мечты, как Харпер Холидей снова проводит своими руками вниз по моей груди. И, конечно же, она не должна знать, что несколько недель назад я нарисовал ее лицо во время оргазма. Что? Что не так? Этим я зарабатываю на жизнь. И это не так уж странно. К тому же, я удалил этот файл. Я просто дурачился за компьютером, клянусь.

— Как притворялись Спенсер и Шарлотта? — добавляет она так, будто я мог забыть их уловку, тем более, что это сработало по-своему — их свадьба через две недели.

— Нет, было бы отстойно, если бы мы сделали то же самое, — говорю я, отковыривая шоколад от кусочка торта. — Как если бы писатель в следующем своем романе использовал ту же самую сюжетную линию.

Харпер скептически приподнимает бровь.

— Откуда ты знаешь про сюжетную линию?

— Я пишу сценарий к шоу, — рисую и пишу сценарий, ну, вы поняли.

— Твое шоу — анимированная пародия похотливого супергероя. И все же, ты знаком с сюжетными линиями любовных романов?

— Несколько месяцев назад я встречался с писательницей любовных романов.

— На что это было похоже?

— Хм, было похоже на свидания, — отвечаю я невозмутимо.

Она закатывает глаза.

— Нет. Она хотела попрактиковать с тобой?

Я смеюсь, приходя в восторг от дерзости ее вопросов.

— Ты имеешь в виду сцены, Харпер?

Она кивает, когда делает еще один глоток своего напитка.

Я тоже киваю.

— Да, хотела.

— А ты? — спрашивает Харпер с любопытством, когда ставит свою кружку на стол.

— Да.

— Вау. Когда ты читаешь ее книги, тебе не кажется, что твою жизнь выставили на обозрение?

— Эта книга еще не вышла. Она будет следующей, я думаю.

— Что случилось с писательницей?

— Все закончилось, — отвечаю, пожимая плечами. Я не расстроен из-за этого. Мы хорошо провели время в течение тех нескольких месяцев, что были вместе.

— Почему?

Потому что это было весело, и не более того. И потому что Джей Кэмерон — это ее псевдоним — одержима своей работой. Художественная литература — ее мир. Поэтом она и улетела в Италию.

— Она уехала во Флоренцию. Думаю, что ее следующая книга выйдет там, — говорю я Харпер.

— И я буду с нетерпением ждать момента, когда прочту книгу, в которой ты, — она рисует в воздухе кавычки, — помог ее исследованиям.

— Может быть, я никогда не скажу тебе ее псевдоним.

— Я выбью его из тебя, — говорит она, пока я пью свой кофе. — Она пишет те банальные секс сцены, где парень говорит девушке, что любит ее, пока он внутри нее или сразу после этого?

От смеха я чуть не выплевываю свой напиток.

— Бог ты мой. Я действительно не знаю, насколько банальными получаются сцены. Я не читаю любовные романы.

— Возможно, тебе бы не помешало. Некоторые из них довольно возбуждающие, — говорит она со знающим блеском в глазах, прежде чем отвлечься от темы разговора и перейти к делу. — Итак, мероприятие. Позволь мне объяснить кое-что. Ты хочешь, чтобы я была твоей группой поддержки и помогла с боссом, который такой кретин, что не может справиться с тем, что ты мужественнее его, и что ты привлекаешь женщин, как мартовский кот кошечек во время течки?

Ах, черт, хотел бы я, чтобы она не использовала это слово в непосредственной близости к фабрике грязных мыслишек в моей голове.

— Я бы не сказал, что это правда.

Харпер указывает в направлении магазина.

— Судя потому, как отчаянно та женщина хотела совокупиться с тобой, предполагаю, что к тебе часто клеятся, — говорит она, и я прозвучу, как абсолютный наглец, если скажу правду. Да. Это происходило хренову тучу раз, но не всегда все бывает так, как сегодня. С успехом приходит больше интереса со стороны женщин, больше заинтересованности не только во мне, но и в моих активах. Я имею в виду зеленые, а не те, которые были сделаны из плоти и костей, но и в них тоже.

В ответ я пожимаю плечами, а Харпер улыбается.

— Я пойду, Ник. А затем, когда мне что-то понадобится, я попрошу об ответной услуге. Договорились?

— Мне подходит.

Она протягивает руку к торту, окунает палец в глазурь, подносит его к своему рту и облизывает его. О, Боже. Дьявол. Почему она мучает меня вот так? Спасибо, что я сижу. Харпер совершенно не нужно знать, что она — причина моей мгновенной эрекции на сегодняшний день. Рецепт прост: добавьте к этому нечаянные замечания сексуальной чертовки, которые я не знаю, как толковать, и это будет похоже на стихийный магазин.

— Смотри! Это Анна Удивительная!

Харпер поворачивает голову в направлении детского голоса, зовущего ее по сценическому имени. Она не использует настоящее имя на детских вечеринках, которые проводит. Для них она — Анна Удивительная Волшебница. Харпер говорит, что так легче общаться в Фейсбуке с друзьями из колледжа, отделяя обычную жизнь от работы.

Огромная улыбка расплывается на ее лице, она вскакивает со стула, наклоняется и здоровается с девочкой с растрепанными каштановыми волосами и россыпью веснушек на лице. Харпер прикладывает указательный палец к ее губам и шепчет:

— Закрой глаза.

Маленькая девочка делает так, как ее просят, и затем, когда через несколько секунд, Харпер велит ей открыть глаза, она вынимает, аккуратно сложенную долларовую купюру, из-за уха ребенка. У нее отвисает челюсть. Спойлер: Харпер вытащила купюру из своего кармана, пока глаза девочки были закрыты.

— Но подожди, — говорит Харпер, а затем резко поднимает левую руку, заводит ее за другое ухо девочки и достает другую купюру, в этот раз сложенную как бумажный самолетик.

Ладно, я понятия не имею, как она это провернула.

— Вы удивительная! — восторженно восклицает ребенок, затем смотрит на своего отца, и Харпер следует ее примеру. Папа высокий и крепкий, и у меня есть подозрение, что, если он одинок, о чем говорит отсутствие кольца, то он постоянно делает зарубки на своей кровати. Нет, я не считаю его привлекательным, потому что не нахожу привлекательными парней. Просто как не сказать, что мужчина красивый, если он — вылитый Крис Хемсворт? Харпер выпрямляется и покачивается. Она протягивает руку для приветствия, второй рукой опираясь на наш стол.

— Пааа… пууу… пооо.

Что за?..

Я сажусь прямее. Мне любопытно, поскольку Харпер пытается говорить на новом языке.

Ой, подождите, ей просто не удается сказать «привет».

— Привет, Анна, — говорит парень, а затем понижает голос и шепчет так, будто ее настоящее имя их особый секрет. — Харпер.

И это определенно звучит так, будто ему нравится произносить ее имя. Черт. Она нравится копии Криса Хемсворта.

Харпер снова открывает рот. Что-то похожее на «Пииирииивеееттт, Саймон», срывается с ее красивых губ.

— Как ты? Это место великолепно, не так ли? — спрашивает он.

Я думаю, но не могу быть уверен, что она скажет «да». Или, возможно, это будет «дааах», учитывая то, что внезапно она забыла все слова в английском языке.

— Хейден так радуется своей вечеринке, которая состоится через три недели. Она ведет обратный отсчет и по-прежнему говорит о фокусах, которые ты выполняла на дне рождении Карли в прошлом месяце.

Харпер снова обращает свое внимание на Хейден.

— Ты хорошо провела время, не так ли? Тебе понравилось, когда я угадала твою секретную карту? Или, возможно, когда я смогла подняться в воздух? — спрашивает она, и ее речь полностью становится нормальной, пока она разговаривает с ребенком.

— Мне понравилась секретная карта! Да! Я хочу это на моей вечеринке!

— У тебя будут все самые лучшие фокусы.

Саймон поглядывает в мою сторону, а затем откашливается. Он быстро, по-мужски, машет мне, и Харпер краснеет и говорит:

— О, это мой друг, Мистер Оргазм.

Повисает тишина. Она обрушивается на нас, как будто кто-то разбил стакан, и мы все должны смотреть на осколки на полу.

Смотреть, как Харпер разговаривает с этим парнем — неизбежный провал. Это ужасно и потрясающе одновременно.

Она подносит руку ко рту, ее лицо становится красным. Саймон смеется над ее бестактностью, а Хейден просто хихикает над этой сценой, может, потому, что находит забавным то, как Харпер краснеет в оттенок пожарной машины. Я готов схватить ведерко попкорна и продолжать смотреть это шоу, ведь интересно, что Харпер понятия не имеет, как общаться с парнем, которому она нравится.

— Я имею в виду Ник, — пищит она. — Это Ник. Я спасла его от Вишеса.

Саймон хмурит брови.

— Вишеса?

Я встаю.

— Страшный чувак, возглавляющий подпольный бойцовский клуб. Или, может быть, сейчас это банды байкеров. В любом случае, он был ужасен, — говорю я с содроганием, а затем протягиваю руку. — Ник Хаммер. Рад познакомиться.

— Саймон, — говорит он. — А это моя дочь, Хейден.

Я здороваюсь с ребенком.

Харпер указывает большим пальцем в мою сторону, пока смотрит на Саймона. Ее речь, кажется, почти вернулась в нормальное состояние.

— Он лучший друг моего брата. А это значит, что он полностью неприкосновенный.

Ах…

Интрига накаляется. Харпер очень нравится этот парень, потому что так она дает ему знать, что свободна.

— Рад это знать, — говорит Саймон с улыбкой. — Я позвоню тебе и, возможно, мы сможем встретиться и подготовиться к вечеринке. Поговорим о фокусах и все такое.

После неловкого прощания, Саймон ведет свою дочь к единственному свободному столику в противоположной стороне кафе. Я многозначительно смотрю на Харпер. Не могу устоять. Кроме того, это поможет отвлечься от мысли о ней голой.

— Тебе он нравится, верно?

Она удрученно вздыхает.

— Это так очевидно? — шепчет она.

— Нет, — говорю я мягко. — Я имею в виду не сильно. Не так, будто ты держишь в руках знак с надписью «Ты мне нравишься».

Она опускает голову.

— Тьфу. Я такая…

Но она не заканчивает предложение, потому что случается катастрофа, когда Харпер утыкается лбом в ладони, из-за чего ее локоть скользит по столу и отправляет горячий шоколад в…

Меня.

И да.

Три секунды спустя, мою любимую выцветшую футболку с Хоббсом заливает жижей взбитых сливок и шоколада.

— Застрелите меня, — вздыхает Харпер, когда ложится щекой на стол и изображает нажатие на курок.

— Хорошо, что сегодня день стирки, — говорю я и понимаю, что где-то должна быть сюжетная линия, где Мистер Оргазм спасает день.

Она поднимает голову.

— Ты действительно уверен, что хочешь, чтобы я пошла с тобой хоть куда-нибудь?

Я преувеличенно киваю и дергаю свою заляпанную горячим шоколадом футболку.

— Ты, в общем-то, только что заверила печатью договор, чтобы быть моей сообщницей, Принцесса Неловкость.