Я открываю дверь и протягиваю Шарлотте безалкогольную Маргариту.

– Спасибо, – она делает глоток и заходит в квартиру.

На Шарлотте черные балетки, джинсы и нарядная серая майка с причудливым кружевным вырезом.

Проклятье. Она ловко скрыла свои искренние намерения. По наряду не понятно, что она планирует. Конечно, я мог бы упростить дело и спросить в открытую, но если бы она надела короткое черное платье и туфельки на высоких каблуках, это бы прояснило ситуацию. С другой стороны, на мне самом джинсы и черная футболка. Где гарантия, что по моему прикиду видно, насколько я готов на все, хотя надеюсь все-таки видно.

Она трясет пакетиком мармеладных мишек:

– Фермерские, с ноткой свежести, – говорит она.

– Надеюсь местного выращивания?

– Конечно. В радиусе восьмидесяти километров от фермы до стола.

– Отлично. И еще лучше мелкосерийного производства, – говорю я, насмехаясь над пищевыми пуристами, и радуюсь про себя, что еще, по крайней мере, могу обмениваться с ней шутками.

Шарлотта заговорщически шепчет:

– Они из Бруклина. Понятное дело, мелкосерийного производства. Хотя для меня по-прежнему загадка, почему нам под силу отправить человека на Луну, но убрать зеленых мишек из пакета они не могут.

– Это одна из великих тайн вселенной, – я закрываю дверь и машу в сторону гостиной. Шарлотта идет впереди, и я не в силах сопротивляться. Пялюсь на ее задницу, пока она проходит по паркетному полу к дивану. Такое чувство, будто Шарлотта разрешила мне поглазеть на нее.

– Как и гигантская спаржа, – усмехается она.

– Никогда не пойму, зачем нужны такие громадные овощи. Но ты и правда моталась в Бруклин за конфетами? – спрашиваю я, когда она садится на бежевый диван. Раздвижные стеклянные двери на террасу открыты, комнату овевает теплым июльским ветерком.

Она качает головой, скидывает балетки и забирается с ногами на диван.

– Бруклинский магазин, где делают этих мишек, открыл филиал в моем районе. Но ингредиенты от местных производителей и не содержат желатина.

– Основное требование к мармеладным мишкам. – Я усаживаюсь с ней рядом и повторяю то, что она талдычит годами. Шарлотта не раз давала понять, что и пальцем не прикоснется к конфетам с желатином, который делается из говядины. Если бы ей захотелось в конфетах мяса, то она бы ела мясные конфеты, а этого никогда не случится. Это просто отвратительно.

Из этого следует, что конфеты с говядиной неприемлемы.

Я киваю на ноутбук:

– С чего начнем? Нетфликс? Или Хулу? А может, сразу врубим серию «Касла»? Или новинку с Уиллом Ферреллом? Романтическую комедию? Шпионский боевик? Или проверим бейсбольную статистику на «Спорт сента»?

Она открывает пачку и кладет желтую конфету в рот. Та скользит по ее губам. Везучий медведь.

– Как насчет «Касла»? Давай серию про ирландского мафиози.

Я точно знаю, о чем речь, потому что мы почти все серии смотрели вместе. Я быстро нахожу нужную и включаю. Мысленно поздравляя себя тем, что не забыл прошлой ночью закрыть вкладку с порно.

Фидо вальяжно расхаживает по комнате, бросая на нас надменные взгляды, и мяукает. Уверен, на кошачьем языке он сдает меня с потрохами. Слава Богу, «Берлиц» не разработала курсы по переводу с кошачьего.

Мы расселись в привычном за многие годы стиле. Она с горой подушек на одной стороне дивана, а я на другой. Ноутбук посредине на журнальном столике. На экране идет сериал. Мы перерыли половину мишек с пакета, Шарлотта тщательно просматривает цвета. Я, ради прикола, кидаю точно разрывную гранату в кучку перебранных, зеленого. Мы пьем Маргариту, и в какой-то момент Шарлотта закидывает ноги мне на бедра и скрещивает их в щиколотках.

Меня словно прошибает молнией, как прошлой ночью в ресторане, когда она коснулась моей ноги. Интересно, нет ли у меня скрытого фетиша на ступни? Никогда раньше об этом не задумывался, но стоит мне опустить взгляд на ее ножки с карамельно-розовым лаком на пальчиках, как я любуюсь ими точно завороженный и умудряюсь пропустить, как Касл объясняет Кейт Беккет свои предположения о мотивах убийства.

Пытаюсь сосредоточиться на экране, но все мои мысли только о Шарлотте. Нервы гудят от напряжения, словно мне вкололи убойную дозу кофеина. Украдкой наблюдаю, как она слегка подымает плечи, зарываясь глубже в подушки. Интересно, ей по вкусу поцелуй в плечико? Шарлотта убирает волосы с лица, и мне до одури хочется узнать понравится ли ей, если их собрать в охапку или намотать на кулак. Касл и Беккет близки к поимке убийцы, когда Шарлотта кладет в рот красного медведя, а я сгораю от желания изведать сладостно-вишневый вкус ее губ.

Она тыкает большим пальцем ноги мне в живот. На долю секунды я напрягаюсь, пытаясь понять, догадывается Шарлотта, что сейчас творится у меня в башке. Но она увлеченно следит за приключениями наших бесстрашных героев.

Не понимаю, я был уверен, что к этому времени мы будем уже голыми. Но, в отношении Шарлотты мой барометр не пашет. За одним исключением, я чертовски уверен, что она хочет массаж ног. Я тянусь к ее ступням и начинаю массировать их, как делал много раз прежде.

Продвигаясь по своду стопы к пятке, я пытаюсь избегать шаловливых мыслей о ее ножках. Не тех, где я обхватываю губами пальцы ее ног, потому что у меня нет такого заскока. А других, где я смыкаю руки на лодыжках, развожу ноги и вколачиваюсь в нее.

Член встает, наливаясь как бита. Гребаный предатель. Клянусь, будь он человеком, то оказался бы конченым стукачом, который трепался бы всем о моих секретах.

– Ч-ч-черт, – бормочу я себе под нос.

Шарлотта смотрит на меня.

– С тобой все в порядке?

– Да. Все путем. Просто закончил Маргариту, – говорю я, схватив бокал со стола. Отличный предлог пойти прочистить мозги. – Не останавливай, я скоро вернусь.

– Ничего. Я подожду. – Она нажимает кнопку паузы. Меньше всего мне нужно ее пристальное внимание во время моего бегства на кухню за напитком, который я даже не хочу. Я провожу рукой по черным волосам и смотрю на кувшин с безалкогольной Маргаритой. Своей невинной чистотой этот напиток будто издевается надо мной. Да пошло оно все к черту! Я хватаю бутылку текилы из шкафа и наполняю бокал, а потом открываю дверь морозилки и беру немного льда.

Морозный воздух на лицо.

Через пару секунд холодильник делает свое дело.

Я возвращаюсь к Шарлотте и поднимаю бокал:

– Я повышаю градус, – признаюсь я и делаю большущий, жадный глоток.

Она поднимает руку, словно пытаясь выхватить у меня текилу. Я протягиваю ей бокал, и Шарлотта делает глоток.

– Ммм… – мурлычет она.

Я ставлю напиток на столик, и мы возвращаемся к просмотру серии с расследованием убийства, которое в данную минуту заботит меня меньше всего. Не уверен, как быть с тем эротичным моментом в дамской комнате музея. С другой стороны, пора признать, что я не знаю, как поступить со всем происходящим между нами за последние несколько дней. Дико хочется узнать, что же она собирается мне доказать. К сожалению, у меня нет устройства для чтения мыслей.

На экране мелькают титры.

Шарлотта поворачивается ко мне.

– Хочешь глянуть шоу Ника?

Нет! Я не хочу смотреть телик!

Мне хочется раздеть тебя и облизывать каждый сантиметр тела, но ты ведешь себя так чертовски безмятежно и нормально, что это сбивает меня с толку.

Я пожимаю плечами.

– Конечно. Только я видел каждую серию раз двадцать. Какую хочешь посмотреть?

– Я сама найду, – говорит она, перегнувшись через мои ноги, берет ноутбук, переключается на приложение «Камеди нэйшен» и там находит«Приключения Мистера Оргазма». Довольно скоро начинает играть вступительная мелодия. Я закрываю глаза и откидываю голову на спинку дивана, когда до меня доходит, какую она выбрала серию.

В ней женщина где-то посеяла оргазм и уже год не испытывала наслаждения, поэтому ей пришлось нанять Мистера Оргазма для поиска пропавшего экстаза.

Серия угарная, и Шарлотта просто лопается от смеха. Меня начинают мучить смутные сомнения, не пытается ли Шарлотта доказать, что, даже ведя себя как друзья, мы оба умираем от желания, стремясь к одному и тому же. Все было таким очевидным, и пускай до этой минуты я безбожно тупил, но больше не буду. Вряд ли у меня хватит терпения ждать момента истины.

Я тянусь через диван и нажимаю паузу. За окном доносится гул сирены, смешанный с музыкой из расположенного неподалеку бара. В моей квартире особый шум. Воздух гудит от открытой перспективы. Мы балансируем над пропастью, в которую, несмотря на все доводы рассудка, я так отчаянно желаю прыгнуть, хотя и не должен.

– Что ты хотела доказать? Ты сказала в музее, что хочешь мне что-то доказать.

Она садится, скрестив ноги.

– То, что мы можем быть друзьями, – говорит она, как ни в чем не бывало.

– Ладно. И мы сегодня этим занимались?

Она с довольным видом кивает.

– Именно. Мы ели мармеладных мишек, пили Маргариту, смотрели телевизор. В общем, вели себя как обычно.

– Почему ты хочешь это доказать?

– Потому что собираюсь сделать тебе непристойное предложение, – говорит она так прямолинейно, будто собирается предложить мне работу. – Ты уже знаешь, у меня давно не было. – Она делает паузу и смотрит мне в глаза, пытаясь понять, дошло ли до меня, о чем речь.

Дошло! О да! Еще как дошло!

Я киваю.

– И, судя по всему, меня очень влечет к тебе. Кто бы мог подумать, – продолжает она, пожав плечами, словно это неожиданность.

Я смеюсь:

– Да, незадача. – Я машу рукой. – Давай продолжай.

Она кивает на ноутбук.

– Мне нужна твоя помощь.

– Будь более конкретна. Притворись, что я полный невежда, и ты должна разложить мне все по полочкам, – говорю я, изо всех сил стараясь сохранить хладнокровие.

– Ты попросил меня неделю изображать из себя твою невесту, и у меня есть почти аналогичная просьба. Сделка на неделю. Как ты смотришь на то, чтобы вернуть должок другим макаром? И мы с тобой закончим, что начали прошлой ночью.

Я думал, что мы шли именно к этому, но оказался совершенно не готов к реакции своего тела на ее слова. Я возбужден до предела. Словно повернулся ключ в замке зажигания, и я на всех парах помчался по дороге моих вчерашних ночных фантазий.

– Поверь, я знаю, о чем ты думаешь, – продолжает она, но я очень надеюсь, что это не так, и Шарлотта не догадывается, что я представляю, как она голая бьется в экстазе подо мной. – Ты переживаешь, сможем ли мы остаться друзьями. Вот поэтому я хотела тебе это доказать. Мы сможем остаться друзьями. Без каких либо сложностей и непоняток.

Ах, да. Точно! Не скажу, что прямо сейчас об этом думал, но задумывался раньше. Тогда давай с этим разберемся.

– Меня посещали эти мысли, – отвечаю я, слегка кривя душой.

– Но мы уже трижды переступили черту и нашей дружбе это не помешало. Верно? – говорит она так небрежно и так чертовски убедительно, но я почти уверен, что она одержала победу надо мной еще на словах о мишках с нотками фермерской свежести.

– Да, – говорю я сильным, напористым тоном, будто вынося приговор, стукнув судебным молоточком. Уверен, мы должны переспать. Немедленно! А потом повторить. Неоднократно. Ночью.

– Как ты смотришь на небольшое отклонение от намеченного курса на неделю нашей фальшивой помолвки? – говорит она, нежно толкая меня.

По мне, идея просто гениальная. Я готов наброситься на нее и раздеть. А потом реализовать все свои и ее фантазии. Довести Шарлотту до охрененно потрясающего оргазма двадцать раз к ряду, чтобы стереть из памяти месяцы пресного самоудовлетворения. 

Но заключение сделки проходит гладко, когда обе стороны с самого начала знают все условия и ожидания.

– Мы должны обговорить несколько основных правил, – говорю я.

– Да. Основные правила. Типа никакого анала, ты об этом?

– Хмм... Не совсем то, что я имел в виду, но этот запрет я переживу – говорю я со смехом.

– Отлично, – говорит она и кивает, а потом поднимает бровь. – А что ты имел в виду? К чему упомянул об основных правилах?

– Скорее о том, как долго это продлится.

– Одну неделю. Пока мы изображаем влюбленную парочку.

Очевидно, она уже все обдумала.

– Понял. Логично.

– А потом мы снова станем друзьями. Обещаешь?

– Без проблем, – говорю я, протягивая мизинец для заключения сделки, хотя, давайте начистоту, это не в моем стиле. Мужики не дают клятвы на мизинцах. Тем не менее, когда Шарлотта скручивает свой мизинчик вокруг моего, кажется, самое время для такой чепухи.

– Это очень важно, – решительно говорит она, когда мы соединяем пальцы, а потом отпускаем. – В конце недели мы опять станем просто друзьями.

– Никаких ночевок, – добавляю я, – это все только усложнит и запутает.

– Согласна. И никаких странностей. Это еще один пункт.

Я рьяно киваю и отмахиваюсь руками.

– Я ненавижу странности. Нам они не к чему.

– Помимо этого никакой лжи.

– По-любому я «за».

Она отсчитывает на пальцах.

– Хорошо. Итого: никакого анала, ночевок, странностей, обмана. Это длится неделю, а потом мы возвращаемся к дружбе.

– Это все?

Она коситься на меня как на сумасшедшего.

– Что ж, глупость, конечно, но есть еще один момент.

– Давай! Выкладывай о чем речь.

Она закатывает глаза:

– Ясное дело, не влюбляться, – говорит она с полным пренебрежением такой идеи.

Я не в силах сдержать собственную насмешку:

– Ясень пень! Это не про нас.

– Этого никогда не произойдет.

– Без вариантов. Совершенно исключено. – Мы оба киваем полностью солидарные в этом вопросе.

Шарлотта берется за край футболки, намериваясь снять ее с себя.

Я поднимаю руку:

– Погоди-ка!

– Ты еще не готов?

– Во-первых, я родился готовым. Во-вторых, я почти всегда готов заняться делом, – говорю я, косясь на свою ширинку, чтобы она не сомневалась о чем речь. – А за последние двое суток, я стал сверх меры готовенький. – Шарлотта расплывается в улыбке. – Ну, а теперь давай включим какую-нибудь музыку или что-то в этом духе.

Она хлопает себя по лбу.

– Точно! Настрой. Давай создадим нужное настроение.

– Я уже в настроении. Но называй это как хочешь.

Она встает и поднимает палец.

– Для начала я сгоняю в туалет, – говорит она и выбегает из комнаты. Почему-то Шарлотта идет во вторую ванную в моей спальне, а не в ту, что рядом с кухней. Я пожимаю плечами.

Пофиг!

Я включаю потоковую музыку, выбираю несколько знойных композиций, которые напоминают мне о прошлой ночи в баре, а потом беру свой бумажник и достаю из него презерватив. Бросаю его на столик, и пакетик с легкостью выскальзывает из рук.

До меня доходит, что ладони вспотели.

Твою ж мать!

Я нервничаю.

Офигенно сильно, и это недопустимо. Я не нервничаю перед сексом. Я в постели мегакрут. Полон уверенности, мастерства, которым одариваю женщин. А Шарлотта достойна только лучшего. Проклятье, я имею в виду самого лучшего. Делаю глубокий вдох и расправляю плечи, напоминая себе, насколько я хорош в этом деле. Это мой мастер-класс. Я собираюсь подарить Шарлотте самое умопомрачительное удовольствие в ее жизни.

Подхожу к выключателю и слегка приглушаю свет, а когда оборачиваюсь, Шарлотта стоит в гостиной, прислонившись к стене.

На ней одна из моих белых рубашек на пуговицах и больше ничего.

Я застываю.

Не в силах дышать. Даже моргать. Единственное, что я могу – смотреть на ее великолепную фигуру. Светлые волосы струятся по моей рубашке. Шарлотта теребит пуговицу, словно не знает, куда деть руки. Сильные обнаженные и безупречные ноги слегка скрывают края рубашки. Я не знаю, надеты ли на ней до сих пор трусики, но планирую это выяснить.

Каждый молекул внутри меня гудит. Мне нужно коснуться ее прекрасного тела. Поцеловать каждый миллиметр кожи. Облизать, попробовать и хорошенько трахнуть.

Подарить ей массу удовольствия.

– Ты пытаешься соблазнить меня? – спрашиваю я, подходя к ней.

– Да, – хрипло шепчет она. – Сработало?

Я киваю:

– С одним маленьким исключением, так не должно быть.

Хватит ей устанавливать правила и принимать решения. Хорошего понемногу. Это моя территория, и главный здесь я.

Я окидываю ее взглядом с макушки до пят и наблюдаю за ее реакцией. Шарлотта тяжело дышит, глаза блестят от желания.

– О чем ты?

– Не ты соблазняешь меня, – я провожу костяшками пальцев по ее щеке, Шарлотта трепещет от моего прикосновения. Теперь контроль в моих руках. – Это я соблазняю тебя.