Я офигенно выгляжу. На мне темно-серые штаны, темно-синяя рубашка на пуговицах и новые туфли. И... погодите-ка... я выкупанный. Папа повел меня по магазинам, отвез к себе и позволил принять душ. И проклятие, я сейчас как новенький.

А еще, папочка не позволил мне звонить Шарлотте.

И да, я знаю наизусть ее номер. Он один из двух. Ее и китайского ресторана с доставкой еды на дом. Вместо этого, отец сам позвонил ей и вежливо спросил, сможет ли она увидеться со мной сегодня. Очевидно, Шарлотта согласилась, и папа сказал, что я буду у нее к шести.

Чувствую себя подростком, который едет на выпускной бал, когда нанятый мной лимузин подъезжает к ее дому. Разве что, у меня нет бутоньерки и юношеского запала. Слава богу, я это дело перерос.

Но нервозность такая же. Одним словом – зашкаливает. Я выхожу из машины и иду к швейцару. Он сообщает Шарлотте о моем прибытии, и я начинаю метаться в ожидании. Поглядываю на часы, а потом подсчитываю количество плиток на полу. Спустя три бесконечные минуты Шарлотта идет через холл.

На ней черная шелковистая приталенная блузка и юбка цвета клюквенного сока. В этом наряде мы ходили выбирать ей кольцо. И от этого факта у меня перехватывает дыхание. Надеюсь, это знак.

Пока Шарлотта приближается ко мне, я пытаюсь запомнить все до мелочей. Распущенные волосы лежат на плечах золотым шелком. На красных губах нанесен блеск. Оголенные ножки в черных туфельках на высоких каблуках. Не уверен, что говорил ей об этом, но эти туфли мои любимые. Меня дико заводит, когда она их надевает, но еще больше возбуждает мысль о том, что Шарлотта бессознательно выбирает обувь, которая мне больше всего нравится.

Не могу поверить, что мы не виделись с ней всего лишь восемь часов.

Она останавливается передо мной.

Прищурившись, Шарлотта окидывает меня взглядом. Весьма строгим.

– Не знаю, поцеловать тебя или ударить. Я весь день шлю тебе сообщения, а их получает моя сумочка.

Она открывает клатч и роется в нем. Вытаскивает мой телефон и показывает мне экран. Я ухмыляюсь, прочитав первую эсэмэску.

Эта была самая большая ложь в моей жизни. Позвони мне!

Она сжимает челюсть и смотрит на меня.

– Ой, и я тебе еще несколько раз звонила, пока не вспомнила, что твой телефон у меня. А так я весь день закидывала тебя сообщениями. Кстати, кретин, у тебя телефон был на беззвучном режиме.

– «Кретин» сегодня тема дня, когда дело доходит до меня, – говорю я с улыбкой из-за еще одной причины моей безумной любви к ней. Шарлотта стремилась ко мне и звонила.

Она стоит, уперев руки в боки.

– Хочешь глянуть, что я тебе написала?

– Да, – отвечаю я и беру ее за руку, переплетая наши пальцы. Господи, как же здорово прикасаться к ней. Просто нереально восхитительно, что она в ответ сжимает мою ладонь. – Но сейчас я хочу тебя кое-куда отвести.

– В ресторан? – спрашивает она, когда мы подходим к черному лимузину.

– Да, но позже. Сначала, я хочу устроить тебе тематическую экскурсию по Нью-Йорку. – Я киваю на ее дом. – Это первый пункт из списка уроков, извлеченных мной в турне на прошлой неделе.

Шарлотта приподымает бровь, поощряя продолжить рассказ.

– Именно здесь я капитально сглупил.

– И как же?

– В тот день, когда я попросил тебя прикинуться моей невестой, я на самом деле верил, что легко с этим справлюсь, и это ровным счетом ничего не изменит, – говорю я, распахивая и придерживая для Шарлотты дверку. С салона веет прохладой, пока я наблюдаю, как она усаживается на сиденье.

Ммм... Шарлотта выглядит так аппетитно.

– А это что-то изменило? – спрашивает она, голос звенит от напряжения.

Я киваю, сажусь с ней рядом и захлопываю дверь лимузина.

– Еще как.

Она сглатывает.

– А сейчас куда мы едим?

Я машу на север.

– Фешенебельный ресторан стейк-хаус. Слышала о таком? – спрашиваю я, пока водитель, преодолевая субботние заторы, везет нас к центру города.

– Думаю, мне знакомо это место. Интересно, что же ты там узнал?

Когда мы подъезжаем к ресторану, где в первый раз ужинали с Офферманами, я беру ее за руку и вывожу из лимузина. Хотя мы не заходим внутрь. Просто стоим под зеленым навесом, а я касаюсь ее волос. Поглаживаю шелковистые пряди, спадающие ей на плечо. У Шарлотты перехватывает дыхание, когда мои пальцы задевают ее кожу.

– Если помнишь, мы здесь были неделю назад. И уже успели попрактиковаться в поцелуях на улице и в твоей квартире, – говорю я, скользя губами по ее щеке. Шарлотта вся трепещет. – Но ничто не подготовило меня к уроку, который я извлек здесь, когда ты поцеловала меня за столом.

– И какому же?

– Насколько мне нравятся наши поддельные поцелуи.

На ее губах играет улыбка.

– А настоящие?

– Еще сильней. На самом деле давай освежим память, насколько нам обоим это нравится. – Я обхватываю ладонями ее щеки и вкушаю восхитительную сладость губ.

Крепко целую ее, напоминая обо всем, что нас ждет в будущем. Она обнимает меня, прижимаясь грудью к моей груди, и тает от поцелуя, а потом я слышу мои любимые сногшибательные вздохи и тихие стоны.

С такими темпами, если мы не остановимся, скоро подымится и кое-что другое. И хотя я этого хочу, наше турне еще не закончилось.

Спустя двадцать минут мы подъезжаем к «Гин Джойнт», и я веду ее в знойный восхитительный бар, где она сводила меня с ума.

– А здесь я конкретно тупанул.

Она берет меня за руку, и по моему телу проносится дрожь.

– Как?

– Лучше спроси почему.

– Почему?

– Потому что твои прикосновения до одури заводят меня. Я в жизни не испытывал ничего подобного, – сипло говорю я, притягивая к себе Шарлотту. – И все же сдуру я считал, что смогу устоять против твоих чар.

Она зарывается пальцами в моих волосах и шепчет:

– Как глупо.

Шарлотта укоризненно качает головой, полностью подыгрывая мне.

– По-твоему это глупо? Подожди, пока не услышишь продолжение. Если бы я тебя отвез туда, где закончился мой вечер в прошлую субботу, ты бы поняла верх моего идиотизма.

– Неужели? – спрашивает она, когда мы садимся в прохладный салон лимузина.

– Да. Потому что в тот вечер отвезя тебя домой, я решил взять дело в свои руки. В моих фантазиях ты меня конкретно поимела.

В ее глазах вспыхивает искра понимания, а потом Шарлотта начинает отстукивать пальцами по моей ноге.

– Это дико сексуально. Хочу когда-нибудь понаблюдать за тобой.

– Да, я тоже хочу тобой полюбоваться. – Я обнимаю ее за шею и прижимаюсь губами к уху, а потом шепчу: – Трижды в ту ночь. И я отчего-то думал, что таким способом смогу выкинуть из головы мысли о тебе.

– О, Спенсер, – выдыхает она. – Я думала точно так же.

Наши губы соприкасаются, когда водитель трогается с места. Мы пылко целуемся, стирая из памяти ложь, притворство и те восемь часов, что нас разделяли. Поцелуй длится, пока мы не подъезжаем к следующему месту. Угол на Сорок третьей улице. Сейчас без пятнадцати семь, и люди спешат в театр на представление, поэтому мы не останавливаемся.

Я киваю на тонированное стекло.

– Здесь я сглупил еще больше.

– Каким образом? – счастливо спрашивает она. Видно, она, как и я, хочет услышать ответ.

– Той ночью я не был полным кретином. Я постарался открыться, рассказал о своей ревности к твоим бывшим. Но на самом деле, таким образом, я пытался сказать, что не хочу, чтобы ты была с кем-то другим, – признаюсь я, скользя губами по ее шее. – Когда бы то ни было.

– Я чувствую тоже самое, – говорит она, улыбаясь ярче солнца. Она берет телефон и показывает мне следующие сообщение, отправленное этим утром. – Глянь и просто прочти.

Насчет этой ужасной лжи.

Было мучительно больно говорить все это.

Я так не думала.

Наоборот, наши отношения стали для меня такими реальными.

Ты чувствуешь тоже самое?

Я отрываю взгляд от экрана и прижимаю ладонь к ее сердцу. Оно отчаянно бьется.

– Да, Мамонтенок. Тоже самое.

Она хихикает, услышав наше ласкательное прозвище.

– Как и я. Но, прежде чем ты закончишь наше турне, я хочу, чтобы ты прочитал все остальные эсэмэски, – говорит она и убирает мою руку со своей груди, кладя в мою ладонь телефон.

Зашибись! Я только что поняла, что отправляю сообщения самой себе. Поскольку твой телефон вибрирует в моей сумочке!

Ладненько. Согласна. Это полный отстой.

Ты должен знать, все, что я наговорила на поле сплошная ложь. Я пыталась тебе помочь. Старалась придерживаться плана. Обставить все правдоподобно. Но я не в курсе, сработало ли это.

Блин! Мне так паршиво. Неужели я окончательно все испортила?

Я болтаю сама с собой. Но глянь, что я нашла...

Кажется, у меня твои ключи и бумажник. Хм... У тебя дофига карточек.

А закуплюсь-ка я у «Кейт Спейд».

И новенькими лобутенами.

Ты где? Неужели забыл, где я живу?

Знай, если это не взаимно, ты не получишь обратно свой телефон. Клянусь, если я тебя увижу и пойму, что мои чувства безответные, телефона тебе не ведать, как своих ушей. Он умрет быстро и безболезненно под прессом моего смущения.

Но если ты читаешь эти сообщения, значит, мои чувства взаимны.

И ты от меня тоже без ума.

– Да, я без ума от тебя, – говорю я и снова целую ее.

Мы подъезжаем к Центральному парку, прежде чем достигаем точки невозврата, и Шарлотта не успевает забраться ко мне на колени. Лимузин останавливается, и мы идем по траве к бейсбольному полю.

Идет игра. Сеть пиццерий против обувных бутиков. Я притягиваю Шарлотту к груди.

– Но здесь, – я киваю на поле, – я был полным дебилом.

Она усмехается.

– Почему?

– Потому что этим утром... – Я делаю глубокий вздох, наконец готовый обнажить перед ней душу. – Моя любимая заступилась за меня. – У Шарлотты перехватывает дыхание, когда я говорю слово на букву «Л». – Я должен был признаться, что люблю тебя. Рассказать о своих чувствах. – Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу. – Мне следовало сказать, что я безумно в тебя влюблен и хочу, чтобы ты была моей. Когда ты сказала, что наши отношения никогда не были настоящими, это меня едва не убило...

– Спенсер, я так не думала. Я же сказал, что просто хотела спасти положение.

– Сейчас я это понимаю, но тогда был дураком. С другой стороны, нет худа без добра. Потому что теперь я знаю, каково потерять тебя, и я сделаю все, чтобы этого никогда не произошло. Ты для меня единственная на свете. Ты была рядом столько времени, и хотя с одной стороны может показаться, что я влюбился скоропалительно, всего за неделю, но мои чувства к тебе расцветали в душе много лет. Просто до меня доходило как до жирафа, что ты единственная, кого я когда-либо любил. – Я провожу костяшками пальцев по ее щеке. Глаза Шарлотты искрятся радостью, и я чувствую тоже самое. – Я это знаю, поскольку ради тебя готов есть зеленых мармеладных мишек. Проходить пытку, высиживая на мюзикле «Скрипача на крыше». По вечерам пить безалкогольную Маргариту или элитное пиво. При головных болях ухаживать за тобой. А еще укладывать тебя в кровать и всю ночь напролет заниматься любовью.

Слегка приоткрыв губы, Шарлотта вздыхает с довольным видом. Она хватает меня за воротник и притягивает еще ближе к себе.

– У меня сегодня не болит голова. И я тоже хочу всю ночь быть с тобой. Потому что и я нарушила главное правило. Я тебя так люблю, что готова наплевать на утреннее дыхание и целоваться с тобой в любое время суток. И всегда соскребать майонезный песто с бутербродов, если тебе его дадут по ошибке, – говорит она, глядя мне в глаза.

– Надеюсь, этого никогда не случится, – отвечаю я с серьезным видом. – Не хочу, чтобы ты сталкивалась с майонезом или неприятным запахом изо рта. Но если такое приключится, я буду рядом, и мы вместе пройдем через эти ужасы.

– Так и будет, – соглашается она, пылко и жадно целуя меня, тем самым скрепляя сделку.

Отстранившись, Шарлотта многозначительно приподымает брови.

– Может вместо ужина в ресторане, доедим холодную кунжутную лапшу у тебя дома?

– Идет, – отвечаю я, прекрасно поняв ее желания, и они полностью совпадают с моими.

– Ой, подожди. Хочу, чтобы ты знал еще кое-что, – говорит она, скользя пальчиками между пуговиц рубашки. Маленькая прелюдия того, чем мы скоро будем заниматься.

– Что?

– Помнишь, я сомневалась, что смогу сыграть твою невесту?

– Да.

– Я смогла, потому что с тобой это очень редко казалось фальшью. Было так легко притворяться.

– Почему? – спрашиваю я, обхватывая ладонями ее бедра.

– Не было притворства, это всегда казалось реальным.

– Это на самом деле так, – говорю я, заглядывая ей в глаза. Хочу запомнить это мгновение в мелочах – новый виток в наших с Шарлоттой отношениях. Хочу видеть, чувствовать и испробовать все это. А еще насладится вкусом Шарлотты. Сию секунду! – Знаешь, что еще настоящее?

– Что? – игриво спрашивает она. Судя по интонации, Шарлотта разгадала все мои шаловливые мысли.

– Насколько сильно я тебя сейчас хочу. Это реальней некуда. Можно сказать, двадцать пять сантиметров реальности, – говорю я и прижимаюсь к ней, чтобы Шарлотта наглядно почувствовала, как она мне необходима.

Она вопросительно приподымает бровь.

– Двадцать пять? А я думала тридцать.

– Начинается с двадцати пяти, а заканчивается тридцатью, – шучу я, а потом обнимаю ее рукой и иду к лимузину. Оказавшись внутри, я прошу водителя поднять перегородку. После того как тонированное окно со щелчком закрывается, мы наконец остаемся одни.

– Пожалуй, сейчас я соглашусь на двадцать пять.

– Ай-яй-яй, значит тебе нужна закуска перед китайской едой, – говорю я и слегка поддразнивая ее скольжу пальцами по спине, а потом сжимаю ладонями ягодицы.

– Нет, Спенсер. Мне сразу подавай десерт.

Я подымаю ее и усаживаю к себе на колени.

– Закуска. Десерт. Основное блюдо. Давай приступим, – шепчу я, приподнимая ее юбку, а Шарлотта тем временем расстегивает мою молнию.

Через несколько секунд я оттягиваю в сторону ее трусики, натягиваю презерватив и погружаюсь в восхитительное тепло. С наших губ одновременно срывается стон, а потом несколько кварталов мы целуемся и трахаемся. С каждой минутой поцелуи становятся все ненасытней, а секс жестче. Мы подъезжаем к центру. Я тяну ее за волосы, а Шарлотта впивается ногтями в мои плечи. Губы сливаются в крепком жадном поцелуе.

Мы трахаемся так, словно не виделись недели, хотя на самом деле всего лишь часы. Но я с радостью принимаю это... всепоглощающую потребность в другом человеке, тем более секс, как всегда, заоблачный. Хотя в этот раз еще лучше, ведь о конце нет и речи. Нет финальной даты, правил и притворства.

Эта ночь превращается в настоящий секс-марафон с кунжутной лапшой, едой, оргазмами, смехом и словами на букву «Л». Никогда в жизни не думал, что буду говорить их так часто и много.

Мы проверяем на прочность журнальный столик. Он выдерживает, хотя я стираю коленки, но мне это глубоко до лампочки. Чуть позже Шарлотта предлагает понежиться в душе. Я соглашаюсь, поскольку обожаю веселый душ. А потом, она становится на колени и устраивает мне лучший душ в моей жизни. Ее ловкий язычок исполняет такие пируэты, что я решаю позже спросить, а может ли она завязать в узелок стебелек вишни.

С другой стороны, это не так важно. Я не большой поклонник завязанных вишенок. Но на ее язычок у меня большие планы. Да и на свой тоже. После полуночи, когда мы наконец добираемся до кровати, я упиваюсь ее вкусом.

Намного позже, обнявшись, мы ложимся спать, только это чистый самообман. Стоит погаснуть свету, как я вхожу в нее. Фидо своим мурлыканьем обеспечивает нам музыкальное сопровождение, а когда Шарлотта со стонами кончает, в дуэте они звучат как небольшое землетрясение.

– Шарлотта я  кое в чем должен признаться, – говорю я, зарывшись пальцами в ее волосы, пока она возвращается с небес на землю.

– Выкладывай.

– Мой кот - извращенец.

Шарлотта смеется.

– Похоже, мы втроем отлично уживемся.

Я тоже так считаю.