Открыв дверь, я вручаю ей «Маргариту».

Она благодарит, и, делая глоток, заходит в мою квартиру. На Шарлотте джинсы, черные балетки и шикарная серая майка с каким-то кружевом на вырезе.

Проклятье. Замаскировалась. По ее наряду невозможно понять, что у нее на уме. Я мог бы догадаться, будь она одета в короткое черное платье и туфли на каблуках, которые словно умоляют трахнуть ее. Опять же, я сам в джинсах и черной футболке, поэтому не уверен, что моя одежда говорит «Готов на все», хотя надеюсь на это.

Она трясет пакетиком мармеладных мишек.

— Свежайшие.

— Выращены здесь, я надеюсь?

— Конечно. От фермы до стола меньше двадцати километров.

— Отлично. Им лучше быть мелкосерийного производства, — говорю я, насмехаясь над мировым пищевым пуританством, и счастлив, что, по крайней мере, все еще могу подтрунивать над ней.

Она заговорщически шепчет:

— Они из Бруклина. Конечно, это ограниченная партия. Хотя до сих пор не понимаю, почему можно послать человека на Луну, но нельзя убрать зеленых мишек из пакетов.

— Это одна из великих тайн жизни, — я закрываю дверь и жестом приглашаю ее в гостиную. Она идет впереди меня, и я ничего не могу с собой поделать и таращусь на ее задницу, пока она пересекает паркетный пол на пути к моему дивану, словно дает мне лицензию поглазеть на нее и проверить, насколько я заинтересован.

— Наряду с существованием гигантской спаржи, — усмехается она.

— Я никогда не пойму необходимости существования овощей нестандартного размера. Но ты на самом деле ездила в Бруклин, чтобы купить этих мишек? — спрашиваю я, когда она садится на бежевый диван. Раздвижные стеклянные двери, которые ведут к террасе, открыты, и теплый июньский воздух заполняет комнату.

Она качает головой, скидывает свои балетки и поджимает под себя ноги.

— Филиал бруклинского магазина, который выпускает их, открылся в Мюррей-Хилл. Но они из местных ингредиентов без использования желатина.

— Главное требование к составу мармеладных мишек, — я присоединяюсь к ней на диване, повторяя то, что она говорит на протяжении многих лет — она не притронется к конфетам, приготовленным с желатином, потому что он производится из говядины, и если бы ей хотелось есть говядину в конфетах, то она ела бы конфеты из говядины, но ей это не надо. Потому что это просто отвратительно. Поэтому мясные конфеты — не вариант.

Я указываю на свой ноутбук.

— Какие планы? Канал Netflix? Hulu? Или смотрим «Касл»? Последнее шоу Феррелла? Романтическая комедия? Шпионский фильм? Спортивный канал, чтобы проверить бейсбольную статистику?

Она открывает пачку конфет и кладет в рот желтого мишку. Он проскальзывает между ее губ. Везучий медведь. — Как насчет «Касл»? (Примеч. «Касл» — американский комедийно-драматический телесериал, транслировавшийся каналом ABC. Шоу создано Эндрю У. Марлоу и повествует об известном писателе детективов Ричарде Касле и детективе Кейт Беккет.) Давай посмотрим ту серию с ирландским бандитом.

Я точно знаю, о какой из них она говорит, потому что почти каждый эпизод мы смотрели вместе. Я быстро нахожу его, мысленно благодаря себя за то, что не забыл закрыть вкладку с порно прошлой ночью.

Фидо забредает в комнату, смотрит на нас и мяукает. Уверен, что на кошачьем языке он доносит ей, чем я занимался, но, слава Богу, в корпорации Berlitz еще не создали переводчик для котов.

Мы располагаемся в отработанных за многие годы позах. Она на одном конце дивана, утонув в подушках. Я — на другом, а ноутбук, стоящий на журнальном столике, транслирует шоу на экран телевизора. Мы перерыли половину мешка с мишками, Шарлотта сортирует их по цветам. Я беру зеленого, чтобы побесить ее. Мы потягиваем напитки, и в какой-то момент шоу она кладет свои скрещенные ноги на мои бедра.

Это равносильно удару молнии, и я возвращаюсь обратно в прошлый вечер в ресторане, когда она касалась меня своей ногой. И тут же задумываюсь, нет ли у меня фут фетиша. Никогда не думал об этом раньше, но мой пристальный взгляд сосредоточен на ее ногах и ногтях, покрытых розово-конфетным лаком … и я не могу перестать глазеть, хотя осознаю, что пропустил каждое слово Касла, объясняющего Беккет свое предположение о мотиве убийства в этом эпизоде.

Я пытаюсь сосредоточить внимание на экране, но мое влечение к ней переходит на новый уровень, словно в организме произошел выброс кофеина, и теперь все мои чувства к Шарлотте обострились. Она ложится на подушку, а я украдкой смотрю и размышляю, понравилось бы ей целоваться в этом уголке? Она отводит прядь волос от своего лица, и мне не терпится узнать, как сильно ей понравится — если вообще понравится — когда я сгребу эти локоны в кулак и потяну. Касл и Беккет уже близки к поимке убийцы, но в этот момент Шарлотта берет в рот красного мишку, и меня распирает от желания почувствовать вишневый вкус на ее губах.

Она тыкает меня в живот большим пальцем ноги, и на секунду я напрягаюсь, размышляя, догадается ли она, что мои мозги не там, где должны быть. Но ее взгляд не отрывается от экрана, следя за нашими бесстрашными героями.

Не понимаю — я был уверен, что к этому моменту мы уже будем голыми. Похоже, мой барометр на женщин больше не работает. В таком случае, основываясь на моей природной наблюдательности, у меня чертовская уверенность, что она хочет массаж ног. Я тянусь к ее ступням и начинаю массировать их, как делал это много раз прежде.

Перемещая пальцы от свода стопы к пятке, я стараюсь отгонять пошлые мысли, связанные с ее ступнями. Нет, не те, где я посасываю пальцы ее ног, потому что у меня все-таки нет этого фетиша. Но те, где я беру ее лодыжки в руки, раздвигаю ей ноги и погружаюсь глубоко внутрь.

Мой член вдвое увеличивается в размерах. Чертов предатель. Клянусь, будь он человеком, этот сексуальный наркоман всегда разбалтывал бы свои секреты.

— Черт, — бормочу я себе под нос.

Она переводит взгляд на меня.

— Ты в порядке?

— Да. Все хорошо. Просто все допил, — говорю я и хватаю стакан со стола, создавая для себя предлог получить небольшую передышку. — Продолжай смотреть, я скоро вернусь.

— Все нормально. Я подожду, — она нажимает кнопку паузы, но мне совершенно не нужно ее наблюдение за моим бегством в кухню. За напитком, который мне тоже совершенно не нужен. Я провожу рукой по своим черным волосам и смотрю на нетронутый кувшин с безалкогольной «Маргаритой», который словно издевается надо мной. К черту. Я хватаю бутылку текилы из шкафа и наполняю стакан, а потом открываю дверь морозильника и беру немного льда.

И засовываю туда лицо.

Через несколько секунд холодильник остужает меня.

Возвращаюсь к Шарлотте и поднимаю свой бокал.

— Повышаю градус, — признаюсь я и жадно делаю большой глоток.

Она протягивает руку в просящем жесте. Я даю ей стакан, и она отпивает немного.

— Ммм, — говорит она.

Я опускаю стакан на столик, и мы возвращаемся к сериалу, где они расследуют убийство, которое в данный момент меньше всего меня заботит. Не уверен, как быть с греющим душу моментом в туалете музея искусств, но, с другой стороны, совершенно очевидно — я не знаю, как быть со всем тем, что происходило между мной и Шарлоттой в последние дни. Жаль, у меня нет устройства для чтения мыслей, потому что хотелось бы узнать, что она хочет доказать мне.

Когда начинаются титры, она поворачивается ко мне.

— Хочешь посмотреть шоу Ника?

Нет! Я не хочу смотреть телек!

Я хочу раздеть тебя и облизать каждый миллиметр твоего тела. Но ты ведешь себя так чертовски спокойно, что это сбивает меня с толку.

Я пожимаю плечами.

— Конечно. Только каждый выпуск я смотрел не меньше двадцати раз. Какой из них ты хочешь увидеть?

— Я сама выберу, — говорит она, перегибаясь через мои ноги и дотягиваясь до ноутбука, чтобы переключиться на приложение Comedy Nation и найти «Приключения Мистера Оргазма». Довольно скоро начинается проигрыш до боли знакомой главной заставки, и начинаются приключения. Я закрываю глаза и откидываю голову на мягкую спинку дивана, когда понимаю, что за эпизод она выбрала.

Тот, где женщина утратила оргазм. Не получив ни одного в течение года, она нанимает Мистера Оргазма, чтобы разыскать свой пропавший экстаз.

Это довольно забавно, и Шарлотта непрерывно смеется в течение всего шоу. А я пытаюсь понять, что она пытается доказать, ведя себя так, будто мы просто хорошие приятели, хотя оба знаем, что до смерти хотим совершить нечто ужасное. И ей хочется этого не меньше, чем мне. Все довольно очевидно, и пусть до сих пор я терпеливо ждал, но больше не могу. И вряд ли смогу дождаться, чтобы узнать, прав ли я.

Я тянусь через диван и ставлю шоу на паузу. Вой сирен за окном сливается с музыкой из бара дальше по улице. В моей квартире особый шум. В воздухе гул возможностей. Мы балансируем над пропастью между тем, чего я не должен хотеть, и тем, чего отчаянно желаю.

— Что ты хотела доказать? В музее ты говорила, что хочешь что-то мне доказать.

Она выпрямляется на диване и садится, скрестив ноги.

— То, что мы можем быть друзьями, — говорит она как ни в чем не бывало.

— Хорошо. И разве мы доказали это сегодня?

Она кивает, довольная.

— Да. Мы ели мармеладных мишек, пили «Маргариту» и смотрели телевизор — словом, делали все, что и всегда.

— Зачем ты хотела это доказать?

— Потому что я собираюсь сделать тебе предложение, — говорит она таким обыденным тоном, будто собирается предложить мне работу. — Как ты знаешь, у меня некоторое время этого не было, — она делает паузу и смотрит мне в глаза, убеждаясь, что я понимаю, о чем речь. И я понимаю. О, да. Я понимаю и киваю ей. — И, судя по всему, меня очень влечет к тебе. Кто бы мог подумать … — она пожимает плечами, будто это неожиданность.

Я смеюсь.

— Да уж, — говорю я и машу рукой. — Давай продолжай.

Она указывает на ноутбук.

— Я хочу, чтобы ты мне помог.

— А конкретнее? Представь, что я совершенно тупой, и ты должна объяснять мне все на пальцах, — говорю я, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание.

— Подобно предложению стать твоей избранницей на неделю, я хочу сделать встречное предложение и спросить, не хочешь ли ты отплатить мне в течение недели несколько иным способом. А именно: закончить начатое нами прошлой ночью?

Именно то, о чем я думал. То, к чему мы шли. Но теперь, когда она озвучила это, я оказался совершенно не готов к реакции собственного тела. Я перевозбужден. Словно в моем замке зажигания повернули ключ, и я оказался участником гонки по дороге моих ночных фантазий.

— Поверь, я знаю, о чем ты думаешь, —продолжает она, а я молю Бога, чтобы ей не удалось догадаться о моих мыслях, в которых она голая кончает на моем члене. — Ты волнуешься о том, не пострадает ли от этого наша дружба. Вот поэтому я и сказала, что хочу доказать тебе кое-что. Мы сможем остаться друзьями. Это будет несложно.

О. Точно. Да. Не сказал бы, что думал об этом прямо сейчас, но задумывался раньше, так что давай продолжим.

— Да, я думал об этом, — говорю я, слегка привирая.

— Но мы уже трижды переступали грань, и это не повлияло на нашу дружбу. Правильно? — говорит она так спокойно и чертовски убедительно, хотя я уверен, что проиграл ей еще на этапе разговора о свежести мармеладных мишек.

— Да, — соглашаюсь я уверенно и с напором, словно выношу судебный приговор, потому что чертовски уверен — мы должны переспать. Сейчас же. И неоднократно.

— Так что ты думаешь о том, если до конца следующей недели наши отношения перейдут на новую ступень? — говорит она, мягко подталкивая меня.

Считаю эту идею гениальной и уже готов наброситься на нее и раздеть догола. Для воплощения всех тех фантазий, в которых я жил прошлой ночью, и всех тех, что у нее в голове. Чтобы она получила чертовски нереальный оргазм, или, выражаясь точнее, мегаоргазм.

Но самые удачные сделки заключаются, когда обе стороны знают, чего ожидать.

— Нам нужно установить несколько основных правил, — говорю я.

— Да. Основные правила. Типа никакого анала, так?

— Эм. Не совсем то, что было в моем списке, но я смогу пережить это ограничение, — говорю я, ухмыляясь.

—Хорошо, — говорит она и кивает, выгибая бровь. — Тогда что? Что ты имел в виду, упоминая об основных правилах?

— Типа того, как долго это будет продолжаться.

— Одну неделю. Пока не придет время разыграть расставание.

Очевидно, она уже все обдумала.

— Понятно. В этом есть смысл.

— Потом мы вернемся к дружеским отношениям. Обещаешь?

— Без проблем, — говорю я, предлагая мизинец для заключения сделки, хотя, давайте будем честными, я не даю клятвы на мизинцах, потому что парням это не пристало. Тем не менее, подозреваю, что сейчас самое время начать делать это. Она переплетает свой мизинец с моим.

— Это жизненно важно, — говорит она решительно, когда мы сплетаем, а затем разъединяем пальцы, — неделя пройдет, и мы опять возвращаемся во френдзону.

— Никаких ночевок, — добавляю я, — потому что это все только усложнит.

— Согласна. И без глупостей.

Я активно киваю и рассекаю рукой воздух.

— Я ненавижу глупости. Нам они ни к чему.

— И никакой лжи.

— Это определенно не для нас.

Она загибает пальцы.

— Хорошо. Таким образом, мы имеем: никакого анала, ночевок, глупостей, вранья. Это длится одну неделю, после чего мы возвращаемся к дружеским отношениям.

— Что-то еще?

Она смотрит на меня, как на слабоумного.

— Ну, есть еще кое-что.

— Ну-ка. И что же это?

Она закатывает глаза.

— Очевидно же — не влюбляться, — говорит она тоном, не допускающим даже возможность этого.

Я ничего не могу с собой поделать и произношу:

— Конечно. Это не про нас.

— Этого никогда не произойдет.

— Без вариантов. Абсолютно без вариантов, — мы оба киваем, в очередной раз подтверждая стопроцентную солидарность в этом вопросе. Затем она берется за край майки, собираясь снять ее.

Я поднимаю руку.

— Стой.

— Ты еще не готов?

— Во-первых, я готов с рождения. Во-вторых, я всегда в состоянии готовности, — говорю я, указывая взглядом на свою ширинку, чтобы ей все сразу стало ясно. — И за последние сорок восемь часов я дошел до состояния предельной готовности.

Это заставляет ее усмехнуться.

— Ну, давай для начала включим какую-нибудь музыку и создадим настроение.

Она потирает лоб.

— Правильно. Настроение. Давай настроимся.

— Я уже настроен. Но называй это как захочешь.

Она встает и поднимает палец.

— Для начала мне нужно в туалет, — говорит она и выбегает из комнаты. Она направляется к ванной, примыкающей к моей спальне, а не к кухне. Я пожимаю плечами. Без разницы.

Открываю на ноутбуке плей-лист, перематываю несколько сексуальных, страстных композиций, напоминающих мне о прошлой ночи в баре, беру бумажник и достаю из него презерватив. Бросаю его на стол, и он буквально выскальзывает из моих рук, из чего я делаю вывод, что ладони вспотели.

Твою мать.

Я нервничаю.

Я чертовски нервничаю, и это так на меня не похоже. Я не нервничаю перед сексом. В постели я суперзвезда. Уверенный, умелый, умеющий доставить удовольствие женщине. Мое мастерство подарит Шарлотте истинное наслаждение. Черт, я имею в виду, вершину своего мастерства. Делаю глубокий вдох, позволяя воздуху заполнить грудь. Расправляю плечи и напоминаю себе, что в этом мне нет равных. Это мой звездный час. Я собираюсь подарить Шарлотте такое умопомрачительное удовольствие, которого она никогда в жизни не испытывала.

Подхожу к выключателю, слегка приглушаю свет, и, когда оборачиваюсь, вижу Шарлотту, прислонившуюся к стене в гостиной.

На ней одна из моих белых рубашек на пуговицах и больше ничего.

Я застываю.

Не могу дышать. Не могу моргать. Ничего не могу делать, кроме как смотреть на ее великолепную фигуру. Ее светлые волосы каскадом спадают на мою рубашку, а руки беспокойно вертят пуговицу, словно она не знает, что с ней делать. Ее сильные ноги полностью обнажены и безупречны. Края рубашки прикрывают бедра. Не знаю, надеты ли до сих пор на ней трусики, но у меня есть возможность выяснить это.

Каждый атом внутри меня гудит. Мне необходимо коснуться каждой части этого прекрасного тела. Поцеловать каждый миллиметр ее кожи. Облизать ее, вкусить, трахнуть.

Насладиться ею.

— Ты пытаешься соблазнить меня? — спрашиваю я, когда подхожу к ней.

— Да, — шепчет она, ее голос дрожит. — У меня получается?

Я киваю.

— Но этого не требуется.

Хватит играть по ее правилам. Настало мое время принимать решения. Это моя вотчина. Я окидываю взглядом ее тело с головы до ног и наблюдаю за реакцией. Она тяжело дышит, ее глаза горят желанием.

— Что ты имеешь в виду?

— Не ты соблазняешь меня, — забирая инициативу в свои руки, я провожу костяшками пальцев по ее щеке, и она трепещет от моего прикосновения. — Я сам буду соблазнять тебя.