— Компьютер? — переспрашивает Воорт.

— Ноутбук.

— А в нем что?

— Ничего… теперь… все… погибло, — выдыхает Стоун.

Он просит, пытается вымолить выход из положения, в которое ставил других людей, но в котором никогда не оказывался сам. Его воля ослабела вместе с телом. Он оседает. Колени подгибаются. Воорт вздергивает его за рубашку. Стоун пытается вырваться, но, прикованный к железному кольцу в стене, лишь утыкается в Воорта.

— Что было в компьютере?

— Мой… архив.

Воорт бьет Стоуна по почкам. Юрист выгибается и кричит. Изо рта брызжет кровь, пачкая руки и одежду Воорта. На языке полицейского сладкий, горячий вкус. На лице Стоуна слезы мешаются с соплями. Губы обоих мужчин в крови, словно они целовались.

Подняв глаза, Воорт видит витраж со львами. Из-за бликов света кажется, что звери подкрались ближе. В ярких глазах появилось напряженное внимание.

Стоун лепечет сквозь сухие спазмы:

— Клиенты приходили на яхту… обсудить инвестиции.

Он усвоил главное правило своего нового мира. Разговор отвлекает от боли.

— Какие клиенты? — спрашивает Воорт.

— Не… бей… меня…

Стоун подробнее рассказывает о том, что Воорт слышал на кассете. Появляются имена — ни одного знакомого, — но перед некоторыми есть звания. «Генерал». «Полковник». «Сенатор».

— Эти люди сейчас живут в нашей стране?

— На законных основаниях.

— Военные преступники.

— Деловые… люди… Я их консультант… Генерал Азима живет в Луизиане… Батон-Руж…

Холодные каменные стены впитывают еще одну исповедь — сколько их было за двести с лишним лет.

«Запомни эти имена», — думает Воорт.

Стоун хрипит, выдавливает слова — словно обереги отболи.

— Иностранные правительства (всхлип) не могут собирать налоги в Штатах…

Это финансовая лекция под пыткой. Торквемада вздернул господ Смита и Барни на дыбу.

«Где Бок? У дверей?»

Но поток информации слишком соблазнителен для Воорта, чтобы остановиться, дать себе время проверить окрестности, осмотреть их сверху. Стоун называет русскую фамилию. Немецкую…

— Фердинанд Де Шас нелегально продавал во Франции американские сигареты, но Интерпол выслеживал его…

Сигареты?

Павел из Тарса на витраже, кажется, смотрит вниз, хотя глаза апостола возведены горе.

— Полковнику Галло надо убраться из Аргентины…

Стоун берет свои пять процентов и вкладывает остальное в жилищное строительство на берегу Мексиканского залива, леса в Монтане, сеть пончиковых в Юте, акции энергетических компаний, гавайские фруктовые плантации, водные угодья. Настоящие собственники никогда не фигурируют ни в одном документе, ни в одном контракте.

Только в его компьютере, который утонул.

Главное в США — платить налоги, потому что, получив деньги, Дядя Сэм оказывается в доле.

— Я хранил резервную копию в водонепроницаемом футляре.

В это время Леон Бок стоит под большим дубом, разглядывая церковь из-за деревьев, с расстояния пятидесяти ярдов. Атаковать в тумане будет легче. Правда, и разглядеть обороняющихся в тумане сложнее.

Микки Коннор лежит у ног Бока, свернувшись на сырой земле. Запястья прикованы к лодыжкам. Во рту кляп, чтобы не дать ему криком предупредить Воорта. Судя по прерывистому дыханию, ему ужасно больно.

Бок — желая подстраховаться на случай непредвиденных обстоятельств — ждет сообщения, что все члены его штурмовой группы на месте, прежде чем двинуться вперед. Еще пара минут…

«Сколько с тобой людей, Воорт?»

Если Воорт там один, все будет легко. Но если с ним кто-то еще, Боку, вероятно, придется немного изменить тактику или даже уйти.

Но самое главное сейчас, его первейшая обязанность — вытащить клиента.

Современные наемники путешествуют налегке, действуют с помощью точнейшей электроники. Бок переводит взгляд со стен здания на экранчик «Палма». Беспроводной выход в Интернет через сотовый телефон. Несколько нажатий на клавиши, и он внутри церкви — спасибо сайту поселка Уэйн-Хиллз. Информация доступна любому. Воорт сам предложил воспользоваться Интернетом, убеждая Бока, что выбрал уединенное место.

«Что ж, ты был прав».

Возможно, Воорт полагал, что у Бока нет времени на поиск в Интернете. Как оказалось, один совет стал лишним. «Спасибо, Воорт.

Значит, люк в полу, да?»

Бок вчитывается в маленькую статью о двери, подвале и заделанном туннеле. На сайте «Посетите историческое место — Уэйн-Хиллз» размещены фотографии «прекрасного старого зала для собраний», «пристроенного в XIX веке балкона», «подвала, изначально выкопанного для обороны».

«Невозможно понять, стоит кто-то возле балкона или нет. Это тень человека или Воорт просто поставил там вешалку? Проклятый туман».

Быстрый взгляд на Коннора. В глазах детектива пустота, словно он сосредоточился на чем-то очень далеком. Бок видел такой взгляд у людей во время пыток. Они уходят в себя, пытаясь отключить нервные окончания и сознание от внешних ощущений. Стараются отвлечься, чтобы забыть о боли. Делаются покорными, но в конечном счете ничего не получается, если Бок решает надавить сильнее.

Пальцы у Микки сломаны. Вывихнутые руки согнуты под странными углами. Если даже Микки доберется до церкви — если до этого дойдет, — он не сможет помочь Воорту.

Бок спрашивает Микки:

— Сколько с ним людей?

Риторический вопрос. Откуда Микки знать. На экране «Палма» уэйн-хиллзский олень по кличке Дружелюбный говорит: «Приходите в Старинную голландскую церковь по субботам, мои человеческие друзья. Это единственный день, когда мы открыты!»

В церкви Воорт продолжает задавать юристу вопросы, мысленно восстанавливая, что произошло на «Кандейс». Вот «инвесторы» Стоуна, одетые для прогулки на яхте, легко поднимаются на борт парами и поодиночке. Они приехали в Нью-Йорк — Большое Яблоко, — чтобы посмотреть шоу, пройтись по магазинам, прокатиться на стоуновской плавучей криминальной мини-ООН по Ист-Ривер. Клиенты желают изучить Стоуна вблизи, пока он отслеживает движение их драгоценных песо, злотых, евро, шекелей… обращенных в респектабельность в новой стране.

Эти люди не довольствуются ежемесячными выписками по почте. Они хотят видеть лицо.

На «Кандейс» все улыбаются, пьют колу, трахаются. Но унимаются, когда включается ноутбук и на экране появляются схемы.

Бахус, бог удовольствий, развлекается на яхте Стоуна.

— Что произошло с «Кандейс»? — спрашивает Воорт.

— Столкнулась… с баржей.

— Макгриви работали на тебя?

Кровь капает на паркет. Стоун переступает с ноги на ногу, размазывая кровь по полу, и качает головой.

— Я заплатил им, чтобы не сообщали о происшествии… они хотели еще.

— Клиенты были на яхте, когда она пошла ко дну?

Человек с завязанными глазами покачивается.

— Я высадил их раньше.

Когда Воорт говорит, Стоун смотрит в другую сторону, словно слух обманывает его, подсказывая, что Воорт стоит где-то в другом месте.

Воорт представляет себе оставшиеся на столах пустые бутылки из-под водки и колы и женскую одежду (бюстгальтеры, туфли на шпильках) в каюте, благоухающей туалетной водой, духами, возбуждающим запахом секса. Сам Мистер Пять Процентов — тоже размякший от алкоголя или наркотиков — ведет свою любимую яхточку сквозь туман.

— Мы столкнулись в Адских Вратах, — говорит Стоун.

— Зачем было убивать таксиста?

Стоун медлит, и Воорт бьет его рукояткой пистолета в челюсть. Юрист визжит. Кажется, что в церкви есть еще какое-то существо. Животное, жившее в глубине души Воорта, теперь вырвалось на свободу. Бок сам разбудил его на автозаправке.

Когда Стоун начинает говорить снова, голос приглушен. Слышится хруст, словно сустав выбит.

— Мы не знали, что он таксист. Просто охотник за кладами. Он задавал вопросы. Мы боялись, что он как-то связан с полицией.

«Боку уже пора бы позвонить.

У меня осталось время всего на один вопрос», — думает Воорт. Диктофон крутился все это время.

— После того как «Кандейс» затонула, почему нельзя было просто оставить ее в покое, на дне?

— Нет гарантии…

Стоун не договаривает.

Не имеет значения. Воорт понимает. Не было гарантии, что яхта останется на дне, что ее или улики не прибьет к берегу. Воорт узнал достаточно, чтобы понимать, что буксиры и паромы оснащены гидролокаторами. Капитаны знают рисунок дна и очертания обломков. Что-то новое легко заметить. Рано или поздно, случайно или из любопытства, гражданские или полицейские ныряльщики туда доберутся. Стоун не мог оставить свидетельства своей деятельности там, где существует хотя бы минимальный шанс, что кто-то их найдет.

— Мне нужен врач, — скулит Стоун.

Его брюки порваны, от рубашки почти ничего не осталось, лохмотья измазаны кровью. Стоуна стошнило. Лицо осунулось, на губах остатки рвоты. Багровый туман перед глазами Воорта, кажется, немного рассеивается. Львы на витраже снова выглядят нормально. Стоун вдруг начинает вызывать скорее презрение, чем ненависть. На мгновение Воорт даже ощущает жалость.

Но потом Стоун говорит:

— Ты не сможешь это использовать.

Он приходит в себя? Это возможно?

— Ты ничего не сможешь мне сделать, — цедит юрист сквозь сломанные зубы. — Получив информацию таким способом. Ты все знаешь, но на самом деле у тебя ничего нет! — Он начинает кашлять. Или это смех? — Недопустимые доказательства, — хрипит он.

«Стоун старается не дать мне подготовиться к встрече с Боком?»

Запас прочности. Воорту казалось, что этот человек сломлен. Но теперь Стоун словно засветился. С каким-то почти суеверным чувством Воорт догадывается, что присутствие, приближение Бока вдохнуло в юриста свежие силы.

Могло ли у Стоуна остаться преимущество?

Воорт говорит медленно, просто рассуждая вслух:

— Ты рассказал мне не все. Было что-то еще, так? Да. Что ты пропустил?

Нет ответа.

Ярость Воорта утихла, и теперь он полон холодной, жесткой решимости.

— Было что-то еще, — повторяет он, реагируя скорее на сопротивление Стоуна, чем на его слова. Такое напряжение воли само по себе может считаться ответом.

— Ничего… — отзывается Стоун.

У Воорта ощущение, будто он битое стекло проглотил.

Стоун шепчет:

— Кля-яну-усь.

Воорт не может удержаться. Поднимает «зиг» и снова бьет Стоуна.

— Позиция А — чисто, — раздается шепот в наушнике Бока. Бритт докладывает из леса возле Парковой магистрали. Бок расположил там арьергард, чтобы полиция или туристы не застали их врасплох у церкви. Его команда прибыла на двух машинах. «Хонда» открыто стоит на стоянке. Это манок для копа. Внедорожник в лесу с Бриттом. На нем можно будет сбежать, если Бок решит уходить по дороге.

— Позиция Б. Не могу разглядеть нашего друга.

Это означает, что норвежец Ойвен — еще один бывший ооновский миротворец из Сербии, на него всегда можно положиться — обошел церковь и теперь оказался в лесу, недалеко от задней двери, доступ к которой перекрыт машиной Воорта.

«Хорошо бы иметь лестницу, чтобы добраться до верхних окон. Если бы Воорт оказался там, я мог бы снять его даже в тумане. Но если с ним есть еще люди, они могут повредить Стоуну».

Нельзя допускать, чтобы клиенту причинили ущерб. Бок представляет себе, как Воорт заряжает оружие, строит баррикады.

«Именно так я бы и поступил».

Внезапно он понимает, как попасть внутрь.

— Позиция В? — шепчет он.

— Я, черт побери, не птица, — огрызается голос в наушнике. Бок представляет, как Австралиец взбирается по крутой тропинке от галечного пляжа, а «Скиталец» с включенным двигателем ждет у берега. — Дай мне, черт побери, еще минуту. Я, черт побери, не умею летать.

Почти готовы.

Бок бессознательно похлопывает южноафриканский «би-экс-пи» — свое любимое личное оружие: маленький черный пистолет-пулемет без зарядов весит всего пять фунтов, но способен выпускать девятимиллиметровые патроны очередью по тысяче выстрелов в минуту. Удлиненный магазин на тридцать две пули. Точность попадания и вблизи, и на большой дальности.

К сожалению, остальное вооружение команды легче, но в наши дни нельзя рисковать, ввозя в США пятерых наемников с серьезным оружием. Особенно если они приехали для тихих спасательных работ. И нельзя рисковать, перевозя в машине или на лодке гранаты и ракетные установки. Особенно если копы постоянно устраивают проверки — на реке, на мостах. И особенно если четверо крутых наемников в машине подходят под описания разыскиваемых этими самыми копами преступников.

«Мы не похожи на бухгалтеров. Мы похожи на самих себя. Людей, которых они хотят остановить».

Поэтому в последние минуты перед боем Бок мысленно осматривает арсенал, собранный у церкви. У Австралийца револьвер 44-го калибра и еще один, 38-го калибра, на лодыжке. У остальных — ассортимент полуавтоматических пистолетов с глушителями и увеличенными магазинами. «Беретта». «Глок».

«Они специалисты. А еще у них есть ножи».

— Любители регби, встречайте на поле команду В!

Это означает, что Австралиец на месте — снова спасибо сайту Уэйн-Хиллза. Бок вызвал лодку на Гудзон, как только Воорт назвал ему мост Джорджа Вашингтона. К тому времени как он узнал точное место встречи, «Скиталец» был уже достаточно близко, чтобы успеть сюда вскоре после них.

Бок приказывает Австралийцу обойти церковь и подойти к нему, не выходя из лесу — на случай, если Воорт наблюдает за окрестностями.

Из церкви доносится пронзительный крик. Стоун.

«Выходим из себя, Воорт?»

Ему нравится, когда враг выходит из себя.

Он слышит еле уловимый хруст — настолько слабый, что нетренированное ухо упустило бы его. Закрывает наладонник и чувствует запах наемника раньше, чем гибкий ныряльщик, служивший когда-то в ВМС Австралии, и главный умник команды появляется из тумана.

— Он схватил клиента, да? — шепчет Австралиец. — Плохо для репутации.

Австралиец всегда был жутким занудой.

Еще один крик.

Страдания Стоуна Бока не волнуют. Воорт позаботится, чтобы заложник мог двигаться. Стоун не привык к боли. Жалуется, даже если порежется бумагой. Нельзя ожидать, что Воорт не воспользуется возможностью сорвать зло.

Бесит Бока то, что детектив сумел захватить его клиента.

Похоже, Австралиец думает о том же.

— Теряем лицо, приятель?

Бок вздыхает.

Набирает на телефоне номер Воорта. Если Воорт уцелеет при первом ударе, он, вероятно, отступит в подвал или спрячется на балконе или в задних комнатах.

— Готов к переговорам? — небрежно спрашивает Бок.

На заднем плане слышен стон Стоуна. Это вызывает у Бока раздражение — на юриста.

«Заканчивай. Боль не вечна. Через два часа ты будешь в самолете. Полиция не поймет, что произошло. Трупы, если здесь будут трупы, исчезнут».

Голос Воорта по телефону звучит словно издали.

— Винс? Майк? — кричит детектив. — Начинаем!

Винс?

Потом Воорт говорит Боку:

— Давай сюда Микки. Я хочу убедиться, что с ним все в порядке.

Бок кивает, словно они с Воортом могут видеть лица друг друга.

— Я тоже поболтаю с мистером Стоуном.

Воорт берет прислоненный к стене «ремингтон». Еще раз проверяет готовность к стрельбе. Второй дробовик устроился в деревянной подставке, но накрученная на курок бечевка еще не прикреплена к двери.

Когда Воорт отстегивает наручники Стоуна от кольца в стене, глаза львов на витраже словно загораются ярче. Любая слабость привлекает их внимание. Люди обычно стараются не встречаться с такими напряженными взглядами.

Лишившись опоры, юрист оседает на колени.

— Вставай, — приказывает Воорт.

— У меня болит спина.

— Хочешь остаться со мной? Ну-ну.

Стоун с трудом встает. На лбу снова выступает пот.

Он бредет вперед, подгоняемый Воортом. Вытянув скованные руки перед собой. Повязка остается на месте.

Воорт знает, что через мгновение отопрет дверь для Стоуна. С этого все и начнется.

«Я не хочу, чтобы Стоун увидел, что я здесь приготовил. А Бок не хочет, чтобы я знал, где он в этом тумане».

В разговоре по телефону он сказал наемнику:

— Пошли Микки через поляну. Когда он будет близко, Стоун выйдет.

— Значит, Микки нырнет внутрь, а ты снова схватишь Стоуна? Хорошо придумал.

Вперед-назад. Переговоры что об увеличении зарплаты, что об освобождении заложников — принципы те же. «Выпусти Микки». — «Нет, заложники разминутся в девяти футах от двери». — «Нет уж, в тридцати футах». — «А давай на полпути к деревьям?»

— Преимущество на твоей стороне, — настаивал Воорт. — Ты можешь уйти.

— О, сегодня вечером мы все отправимся по домам, — убеждал Бок.

В конце концов Бок выторговал немного лучшие условия. Пленники должны разминуться примерно в двадцати футах от центрального входа. Оба будут идти медленно.

— Спускай брюки, — приказывает Воорт.

— Как… брюки?

Воорт помогает ему свободной рукой. Грубо расстегивает ремень и брюки Стоуна. Церковь кажется маленькой, тесной, холодной. Гулкой и тихой одновременно. Даже шепот отдается эхом. Бок обязательно расставит у церкви стрелков. Было бы безумием встать в дверях, на виду. Но единственный способ осмотреться — это как можно дольше держаться рядом со Стоуном, используя его как живой щит. Этот момент будет самым незащищенным и опасным.

Другого пути нет.

Серые шерстяные брюки Стоуна падают, обнажая загорелые, мускулистые ноги. Но кожа испачкана калом и мочой. Черные трусы надуты, как памперс.

— На этой улице введено ограничение скорости, Тед.

— Я ничего не вижу.

— Что ты не рассказал мне?

— Тебе от этого не будет толку.

Воорт тянется к замку. Заставляет пальцы отпереть его. Сердце колотится в груди. А если люди Бока ждут снаружи, прижавшись к стене?

«Зря я приехал сюда».

Воорт кричит:

— Я пускаю его! Вине, я внизу! Готов!

«Мне ни за что не обмануть их».

Встав сбоку от закрытой пока двери, Воорт говорит Стоуну:

— Протяни руку. Толкай.

Стоун мотает головой. Несомненно, он думает о том же, что и Воорт. Ему тоже не хочется стоять одному, когда дверь распахнется.

— Открывай, — приказывает Воорт.

И Стоун делает шаг вперед, словно спотыкающийся автомат, протягивает скованные руки, и… Дверь со скрипом открывается.

«Господи, защити Мика и меня».

На мгновение Стоун замирает в лучах света.

Не гремят выстрелы. Никто не пытается ворваться внутрь.

Из-за деревьев раздается голос Бока:

— Вон идет твой дружок!

У Воорта нет выбора. «Мне придется выглянуть».

Воорт высовывается из-за дверного косяка на несколько дюймов. Стоун прикрывает его — по крайней мере от прямого удара.

На поляне ничего, кроме тумана. Потом раздаются нетвердые шаги. Одинокая фигура бредет к церкви.

— Микки? — В сердце Воорта оживает надежда. Одновременно сжимается желудок.

Фигура приближается.

— Кон, с ним четверо.

«Благослови тебя Боже, Мик. Неужели действительно сработало?»

Бок окликает:

— Теперь пускай Стоуна.

— Иди.

Ощупью, со спущенными брюками, Стоун забирает влево, пробираясь по поляне вслепую. Натыкается на скамью и вскрикивает. Микки проходит мимо него. В пятнадцати футах от двери.

— Идите на мой голос, мистер Стоун, — зовет Бок. — Сколько с ним людей?

«Это должно сработать».

— Я ничего не вижу, — кричит Стоун.

Микки уже почти дошел. Но с ним что-то не так, судя по тому, как бессильно висят руки. Он горбится от боли. Но Воорт не может рисковать, выйдя на открытое место, чтобы помочь ему.

— Они в лесу с обеих сторон, — говорит Микки. — Не выходи.

Бок повторяет:

— Мистер Стоун? Мистер Стоун?

— Не высовывайся, Кон.

Руки Микки не двигаются. Локти висят под неправильным углом, пальцы вывернуты как-то вбок. Да пошло все к черту! Быстрым движением Воорт затаскивает Микки в дверь, когда Стоун наконец отвечает на вопрос Бока:

— Да, один! Он один!

Воорт захлопывает дверь.

Слышен приглушенный крик Стоуна:

— Один, Леон!

Дверь заперта.

Микки, щурясь, оглядывается, качает головой и морщится.

— Только не говори мне, что ты и в самом деле один.

— Он заставил меня все рассказать, — говорит Стоун.

— Уверен, вы продержались сколько смогли.

— Он знает о лодке.

— Это не имеет значения.

Бок отдает приказ по рации:

— Ломайте дверь.

Из леса, со стороны Парковой магистрали, донесся рев двигателя — словно машина повиновалась его воле. Бок представляет себе, как внедорожник едет к ним среди деревьев.

Он терпеливо произносит, стараясь пробиться сквозь шоковое состояние юриста:

— Мистер Стоун, уходите отсюда. Спускайтесь по тропинке и ждите в лодке. Я присоединюсь к вам через несколько минут.

— Какой аэропорт? — спрашивает Стоун, подбирая брюки.

— Ньюбург. — Бок спокоен, внимание сосредоточено на лесе. — Я арендовал «Лир». — Тем временем рев двигателя становится громче. — Смотрите под ноги. Тропинка скользкая. Держу пари, через пару месяцев вы вернетесь домой. Держу пари, все рассосется.

— Я… я…

Стоун унижен, ошеломлен и пристыжен, а Боку нужно, чтобы он действовал. Поэтому наемник лжет:

— Я и сам в первом бою обгадился, мистер Стоун.

— Ты?

Бок видит приближающиеся огни фар.

— У него оружие. — С этими словами Стоун поворачивается и уходит. Сгорбленная фигура ковыляет к берегу. Исчезает в тумане — становится прошлым, далеким, ушедшим.

— Для этого большого ума не надо, — бормочет Бок, когда по другую сторону от церкви, там, где «субару» загораживает дверь, раздаются выстрелы. Начинается отвлекающий маневр. Бок представляет себе, как детектив мчится прочь, от главного входа к задней двери. Воорт выбегает из нефа. Калека Микки пытается не отстать или прячется. Руки болтаются, как у обезьяны. Лорел и Харди. Эбботт и Костелло. Одно слово, клоуны.

«Как они могли вообразить, что одолеют меня?»

Из тумана доносится голос Стоуна. Значит, он еще не спустился вниз.

— Я никогда не думал, что он вернется.

А вот и внедорожник, проламывается на поляну.

Сквозь туман Бок видит, как с обеих сторон от церкви материализуются его люди. Норвежец прижимается к зданию, подбираясь к боковому окну. Внедорожник сворачивает налево и с грохотом несется к парадной двери. Самоходный таран весом в четыре тысячи фунтов.

К черту погружения. Нырять скучно.

Подняв «би-экс-пи», Леон Бок бросается к главному входу. Австралиец окажется там одновременно с ним — сразу после удара внедорожника.

«Вот для этого я и рожден на свет», — думает Бок.