Интерлюдия 1

Сообщение «Земля-интер»

Сегодня, 29 сентября 2573 года по стандартному летоисчислению, в 12.37 Земного времени, стартовал межпланетный транспортный корабль «Аэлита», направляющийся к планете Сартр, в системе Бетельгейзе. На борту корабля находится 3700 колонистов, прошедших предварительную подготовку в Департаменте Колонизации. На корабле установлена новейшая модель системы «Мир», позволяющая продолжить подготовку колонистов к освоению планеты во время полета. Генетический Банк Земли предоставил для будущей колонии на Сартре двадцать миллионов зародышей! Через тридцать лет земного времени корабль достигнет своей цели, а еще через двадцать лет Земля получит новую колонию в дальнем космосе. Мы поздравляем всех землян с основанием очередного форпоста цивилизации. Департамент Колонизации объявил о наборе следующей группы колонистов.

Планета, планируемая к освоению — Виллеи системы Антарес. Любой совершеннолетний гражданин Земли, не старше тридцати пяти лет, может обратиться в Департамент Колонизации. У каждого есть шанс попасть на новую цветущую планету. Для этого требуется только заполнить стандартную форму Департамента Колонизации и отправить ее туда, воспользовавшись услугами почтового ведомства DDD@, лучшего почтового ведомства нашей планеты! Пишите! У всех есть шанс!

 

1

Бенджамен Фиесс, капитан межпланетного транспорта «Аэлита», с ненавистью посмотрел на содержимое тарелки. Опять эти проклятые колбаски в чесночном соусе! Ладно бы — картофель с грибами, это еще можно было бы как-то съесть. Но вот колбаски вызывали у капитана мучительную изжогу одним своим видом. Он злобно потыкал вилкой в поджаристую колбаску. Кожица лопнула, истекая соком. Три прокола на колбаске напоминали ухмыляющуюся физиономию, что окончательно вывело капитана из себя. Он сердито отодвинул тарелку в сторону и мрачно уставился в свою чашку с кофе.

— Бен, что это ты не в настроении сегодня? — Грег Стокс, штурман корабля, плюхнулся напротив капитана, стараясь устроить свою стодвадцатикилограммовую тушу поуютнее на небольшом пластиковом стульчике.

— Да радоваться-то чему, Грег? — капитан Фиесс раздраженно махнул рукой. — Посмотри — обед опять испоганен, даже кофе этот очкастый ублюдок не может приготовить как следует.

— Ел я этот обед, Бен. Вполне симпатично. Колбаски хорошо прожарены. Соус в меру острый.

Грибочки там очень даже к месту. И кардамон в кофе — пошел, как к себе домой. Сладковатый кофе, правда, но в этом тоже есть свой шарм, как говорили древние, — лицо Грега расплылось в довольной улыбке, наводящей на мысль о сырной головке, истекающей дырчатыми слезами.

— Я вообще не понимаю, как ты можешь это есть! Почти каждый день — колбаски и колбаски! В чесночном соусе! А у меня — изжога от колбасок! Не могу я ими питаться!

— Изжога? Это неприятно. — Грег посерьезнел. — Слушай, а ты не пробовал сказать Дану, чтобы он готовил что-нибудь другое для тебя лично? Ты же капитан этой лоханки, в конце-концов.

— Да пробовал. Без толку, — капитан кипел от возмущения. — Этот придурок ничего больше делать не умеет. Пробовал мне овсянку сварить — так больше мыло напоминало, чем нормальную кашу.

— Нда… дела… — протянул Грег. — Одно не понимаю, как ты такого идиота взял поваром на корабль?

— Каком кверху, как говорила моя бабушка, — уныло ответил Бенджамен. — Ты же помнишь, что Фредди сломал ногу за сутки до старта?

— Ну да, конечно помню. Вот это повар был! Ему в элитных ресторанах Солы можно было бы смело работать. Никогда не понимал, почему он в космос летает.

— Фредди звезды любит, — вздохнул капитан. — Но вот ногу сломал явно не вовремя. Не мог подождать! — он опять распалился.

— Да ладно тебе, Бен, — Грег успокаивающе похлопал капитана по сжатому кулаку. — Закури сигару, успокойся. Подумай, что ты говоришь. Неужели Фредди это нарочно сделал? Глупости какие!

— Конечно не нарочно. Но мне-то от этого не легче. Только мне сообщают, что Фредди валяется с переломом и никак лететь не может, как тут является этот Дан и сообщает, что он хочет лететь с нами, поскольку, видишь ли, пишет книгу о колонизации планет дальнего космоса и позарез нуждается в натурном материале.

— Похвальное стремление, — ухмыльнулся Грег. — Так обратился бы в Департамент Колонизации, ему быстренько бы устроили билетик к Бетельгейзе.

— Вот и я ему сказал то же самое. Так собака порылась в том, что нашему умнику был нужен билетик в оба конца. А ДК, как ты знаешь, предлагает только в один.

— Мог бы купить туристический рейс, даже и на наше корыто. Дороговато, конечно, но не невозможно.

— Угу. Только денег-то у него и нет. А тут — Фредди с переломом! И мне по открытой связи задают вопрос о поваре. Дан этот, скотина четырехглазая, сразу же насторожился. Ну и предложил свои услуги. В качестве повара. Типа — работал на побережье в какой-то забегаловке. Я и соблазнился, дурак. Времени искать человека, уже катастрофически не было. Не устраивать же для наличного состава кухонные вахты… Ну вот, теперь результат на лице, как говорится. Колбаски в чесночном соусе! — капитан с каким-то остервенением еще раз толкнул тарелку.

— Тише, тише, Бен. Вон Руди на тебя уже косо посматривает. Вот пригласит тебя на собеседование, а ты и отказаться права не имеешь. А ты ж знаешь, что Руди работал в Марсианской тюрьме, так что он и не с такими справлялся.

— Да ладно тебе, Грег, — капитан покосился на загорелого гиганта, внимательно слушающего музыку на другом конце салона. — Я ж Руди с самого его первого рейса знаю. Он же сразу после Университета сюда попал. Так что нашим психоаналитиком будешь новичков пугать.

— И хоть бы улыбнулся! Ну, видимо тебя в самом деле эти колбаски достали. Уже совсем шутки понимать перестал.

— Конечно, достали. Уже который день сухим пайком питаюсь, — капитан обреченно вздохнул. — Да тут еще проблемы у нас возникли с Миром.

— Проблемы с Миром? Этого не может быть! — Грег изумленно уставился на капитана.

— Вот и я думал, что не может. Однако, есть ведь. Что-то там не ладится. Не так работает, как должно было. То ли психотехники долбанные перемудрили, то ли аппаратура сбоит. А психокоординатор у нас — соплячка, только-только Высшую Школу закончила.

— Что за рейс! — Грег растерянно запустил пальцы в густую рыжую шевелюру. — Повар — несостоявшийся писатель. Психокоординатор — соплячка. Бен, она-то чем виновата? Помнишь древнюю поговорку — молодость, это недостаток, который быстро проходит. Слушай, может, она тебе просто нравится? Как женщина, а?

— Не говори ерунды! — капитан покраснел от возмущения. — Чему там нравиться? Тощая, плоская, как мальчишка, да еще эта дурацкая стрижка!

— Значит, все-таки смотрел на нее мужским взглядом, а, Бен? — штурман откровенно смеялся.

— Грег! — капитан перегнулся через столик, жалобно взвизгнувший от тяжести навалившегося тела.

— Еще одно слово по поводу того, что мне кто-то из женщин на корабле понравился, и я тебе влеплю наказание за неуважение к старшим по званию.

— И наплюешь на старую дружбу, Бен? С каких пор ты стал таким обидчивым? — Грег примирительно поднял ладони. — Ладно, сдаюсь, я больше не буду говорить о том, что мужчины лет сорока, подтянутые, спортивного типа, светловолосые, с мужественными симпатичными лицами и голубыми глазами, очень даже нравятся молодым женщинам, даже если являются непосредственными командирами этих самых женщин! — штурман сдержал смех, увидев, что покрасневшее лицо капитана приобрело лиловый оттенок. — Ты лучше скажи, неполадки с Миром никак не могут сказаться на колонистах?

— Не знаю, Грег. Пока, вроде, все спокойно. А как дальше будет — кто его знает. Сам понимаешь, нужно срочно исправлять, ведь если они выйдут из Мира, то это просто — конец всему.

— Лекцию не читай, Бен. Сам знаю, что вся колонизация дальних планет держится только на гиперпереходе и системе Мира. Не будь этого — ничего бы не было.

— Вот именно. А если в Мир попал вирус? Знаешь, я как-то читал древнюю научную книгу, так там как раз о таком и говорилось — вирусы в машинах, отвечающих за их примитивные Миры. Конечно, уже пару столетий, как такого нет, но все же…

— Бен! Конец света! Я думаю, что погасло солнце! Ты читаешь древние трактаты! Ладно, все, успокойся. Все будет хорошо, девочка с задачей справится, Мир придет в норму. А теперь посмотри, что у меня с собой есть. — Грег вытащил из кармана кителя плоскую серебристую фляжку. — Это не древний трактат, конечно. Но рецепт напитка еще древнее твоей книги.

Через несколько минут успокоенный капитан чокался со штурманом кофейной чашечкой, в которой переливалась янтарная жидкость.

— Виски — это вещь! — мечтательно протянул Грег. — Ты вот попробуй кофе запивать. По мне, так ничего лучше быть не может.

 

Интерлюдия 2

Лия лежала на спине, раскинув руки, наблюдая за плывущими в высоком небе облаками. Ей нравилось думать о том, что там, в этих облаках, есть своя какая-то фантастическая жизнь. Вон облако, похожее на замок. Такие Лия называла Замками Фата-Морганы. Присмотревшись, можно было увидеть вымпелы, развевающиеся на высоких замковых шпилях, наблюдать, как раскрываются массивные створки ворот, выпуская туманных лошадей, несущих необычных всадников. А вон то облако похоже на летящего дракона, распростершего сверкающие в солнечном свете крылья…

Лия сорвала цветок, качавшийся около ее лица, задумчиво всмотрелась в золотистую сердцевинку, пахнущую сладостью. Аромат цветка напоминал пенку от варенья, которое варила Лиина бабушка давным давно. Лия помнила, как крутилась вокруг старушки, теребя край длинной цветастой юбки, и канючила, желая получить блюдечко с вожделенным лакомством. А каким счастьем было облизать большую деревянную ложку, которой бабушка размешивала густое горячее варенье!

Лия вздохнула, с сожалением подумав о том, что простые радости детства уже недоступны. Так же, как и пенка от бабушкиного варенья. Да и сама Лиина бабушка умерла много лет назад. Девушка даже не знала, была ли воспитавшая ее женщина, в самом деле ее родственницей. Родителей своих она не знала, все, что она помнила из самого раннего детства — это ярко-голубые волны моря, набегающие на золотистый песок пляжа, белые бурунчики, разбивающиеся о мелкие камни, и — полное отсутствие людей. Почему-то в этом воспоминании не было страха, казалось, что так и должно быть — море и одиночество, хотя Лия понимала, что это просто ненормально — маленькая девочка одна на берегу моря. Лия думала, что ей тогда было где-то года три, не больше. Вот с этого воспоминания началась ее жизнь. Именно на берегу моря ее нашла бабушка. Лия помнила, как увидела седую женщину, тяжело идущую по песку, опирающуюся на изогнутую гладкую палку, которая почему-то не тонула в мелких золотистых песчинках пляжа. Женщина улыбалась малышке так, как будто нашла давно потерянное и родное. И Лия сразу поверила, что это и есть — ее бабушка, которая пришла забрать ее с собой. Иногда она задумывалась — кем же были ее родителями, но с бабушкой почему-то об этом не говорила. И та сама никогда ничего не рассказывала. Так они и жили себе потихоньку в деревне, неподалеку от моря, пока Лия не подросла. От тех лет у нее остались воспоминания о вкуснейшем варенье, о запахе грибов, которые ее бабушка каждую осень сушила в печке, и о море, пение волн которого сопровождало все те дни. Еще в море жили русалки, которые выплывали по ночам к берегу, устраивались на камнях и пели вместе с волнами.

Лия часто приходила посмотреть на них, а иногда даже удавалось с ними поиграть. Правда, русалки были немножко глуповаты, как думала Лия, и пахли рыбой. Но зато они знали много песен и учили девочку слушать море. А потом наступил замечательный день в жизни Лии, когда волшебница, приехавшая в деревню отбирать детей для обучения, выбрала именно ее. Лия тогда была просто счастлива, даже расставание с бабушкой не омрачило радости. Это же была такая честь — учиться в Академии Волшебства. Она должна была стать волшебницей, в то время как все ее товарищи детских игр оставались в рыбачьей деревушке, и вся их жизнь пройдет на этом берегу моря, заполненная ловлей рыбы. Лия помнила, как все ей завидовали, потому что только ее выбрала волшебница из всей деревни. Это и было окончанием детства, правда, Лия тогда об этом еще не знала, считая, что вступает в счастливую сказку, переступив через порог Академии.

Лия прикрыла глаза, заслонилась от солнца рукой. Морщинка набежала на гладкий лоб девушки, когда она попыталась вспомнить годы учебы в Академии. Почему-то воспоминания были обрывочны и не так отчетливо-ярки, как память о серебристом блеске русалочьих хвостов в лунном свете, о запахе просмоленных лодок, лежащих на берегу, как огромные морские рыбы, или о тех деревенских мальчишках и девчонках, товарищах ее детских игр. Девушка нахмурилась, пытаясь вспомнить тот день, когда она узнала о смерти бабушки. Но сознание только отметило факт, что в один из дней ей сообщили об этом. Лия не помнила ни кто ей рассказал, ни что она тогда почувствовала, даже не помнила — плакала ли она. Зато она прекрасно помнила каждую книгу по магии врачевания, которую пришлось проштудировать в академической библиотеке. Казалось, что пальцы сохранили ощущение мягкой кожи переплетов, сухих, ломких, пожелтевших от старости страниц…

Что-то защекотало обнаженную ногу девушки. Лия открыла глаза и осторожно передвинулась, опираясь на локоть, чтобы посмотреть на источник беспокойства. По ноге ползла бабочка, щекоча кожу мохнатыми лапками. Она медленно взмахивала роскошными полупрозрачными крыльями, переливающимися всеми цветами радуги. Лия замерла, рассматривая неожиданную гостью. Бабочка доползла до большого пальца ноги, зацепилась за него лапками и повернулась к девушке. Лия ахнула — у бабочки было человеческое лицо, крошечное лицо с огромными фиолетовыми глазами, обрамленными длинными ресницами. «Фея! Бабочка-фея! Это ж надо, как повезло… Их ведь так мало осталось… Их почти никто не видел…» — мысли сбились в маленькую кучку, почему-то мелькнула страница древнего фолианта, в котором на гравюре была изображена такая бабочка.

Девушка боялась дышать, чтобы не спугнуть неожиданную гостью. Бабочка словно вглядывалась в глаза девушки, пытаясь что-то понять. Потом, как бы с сожалением, взмахнула крыльями, выпуская из лапок палец, взлетела и исчезла в солнечном мареве, оставив только витающий над травой клочок тумана. «Они в самом деле — волшебные существа, обладающие магией! И так прекрасны!» — восторженно подумала Лия, опять откидываясь на спину и вглядываясь в облака. Но облачные сказки уже не сочинялись. Небо потемнело, недовольно хмурясь, сиреневое солнце укутывалось в облачный шарф. Собирался дождь.

Девушка вздохнула, поднимаясь. Жаль, что этот день уже заканчивается. Так хотелось продлить его. Она очень давно не отдыхала. Конечно, у волшебницы, владеющей лекарской магией, всегда много работы. Лия подобрала валяющуюся на траве сумку, выпрямилась, поправляя платье. Еще раз окинула прощальным взглядом луговое разнотравье. Заметив сорванный цветок, беспомощно поникший на примятой траве, подобрала его. Еще раз заглянула в золотистую сердцевинку, надеясь опять уловить сладкий аромат. Цветок не обманул ее ожиданий. Даже увядающий, он постарался, как мог.

Лию окутало запахом сладости, возвращая во времена беззаботного детства. Она улыбнулась, засовывая цветок за ухо. Подумала о том, что увезет его с собой, в свой Замок, там можно будет поместить цветок в солнечную амфору, которая сохранит его так, словно он только что сорван. И тогда можно будет в любое время вдыхать аромат-воспоминание.

Лия сунула два пальца в рот и свистнула. Резкий переливчатый магический свист заставил траву с шелестом пригнуться. Рядом с девушкой на траву ступил белоснежный конь, складывая за спиной крылья. Лия погладила его по мягкому прохладному носу, продолжая улыбаться. Она гордилась своим пегасом. По этому коню каждый признавал в ней волшебницу, ведь пегасы были выведены в Академии Волшебства, и каждый выпускник Академии получал в подарок коня, могущего облететь весь мир за один день. Больше ни у кого таких лошадей не было. Волшебники тщательно следили, чтобы эту их привилегию никто не нарушал.

Ловко вскочив на пегаса, девушка потрепала шелковистую гриву, подбирая поводья. Легонечко ударила босыми пятками бока коня, приказывая ему взлететь. Зашумели могучие крылья волшебного зверя, поднимающегося вверх. Сделав круг над лугом, конь направился к югу. Там, в Туманных Горах, находился Замок Лекарей, в котором жила Лия.

 

2

Лия Свенссон, психокоординатор «Аэлиты», аккуратно положила на стол шлем, недоуменно уставившись на цифры, бегущие по экрану компьютера системы Мир. Она была в полнейшей растерянности. Вход в Мир прошел абсолютно нормально, даже более того, никогда раньше не было такого легкого входа. В переходных шлюзах Мира не ощущалось головокружения и тошноты, обычно сопровождающих каждый вход. Однако что-то шло не так. Лия, как контролирующий психокоординатор, могла войти в Мир без наложения ложных воспоминаний, сохраняя знание о реальности. Но этого не произошло. Лия еще раз просмотрела данные своего входа, проверила введенные пароли. Все было абсолютно верным. Ошибки не было. Но ведь она попала в Мир не как координатор, а как обычный человек! Девушка потрясла головой, ероша стриженные волосы. Этого просто не могло быть! Система Мир — безотказна. Но Лия помнила, что только что она была не психокоординатором транспортного межпланетного корабля, а волшебницей, владеющей лекарской магией, и не тестировала Мир на возможный сбой в системе, а лежала на лугу, любуясь облаками.

Да еще и летала на какой-то крылатой лошади! Пегас, кажется… Это ж надо такое придумать!

Лия вспомнила, что в Мире не полагалось быть ни волшебникам, ни крылатым лошадям, ни Горам Тумана. В общем — ничего из того, о чем она так живо помнила. Она нахмурилась. Система Мир предназначена разработчиками для двух вещей — обучение колонистов во время полета и для продления жизни человека. Ведь что толку перевозить колонистов без системы Мир? Здоровые молодые люди, вылетающие с Земли, прибудут к планете дальнего космоса в лучшем случае людьми среднего возраста, морально истощенными длительным пребыванием в космосе. Вводить их в состояние анабиоза? Это, конечно, выход, но человеческий мозг продолжает работать даже при анабиозе. Любой нормальный человек, которому придется провести от двадцати до пятидесяти лет в анабиозе, просто сойдет с ума, не получая никаких внешних впечатлений, не имея возможности видеть, слышать, двигаться. Но существует Мир, в который может войти любой. Мир, в котором существуют люди. Мир, в котором они живут, как в настоящем мире. Вот эти колонисты, которые сейчас летят к Бетельгейзе, должны жить в Мире, максимально приближенном к их будущей планете, чтобы высадка не явилась для них неожиданностью.

Лия недовольно сморщилась, подумав о том, что Мир, в который она вошла, совершенно не напоминал Сартр. Одно сиреневое солнце чего стоило! Кроме того, она так и не смогла проконтролировать состояние колонистов, а также спящих членов экипажа. И это говорило о серьезном сбое в системе. Об очень серьезном сбое. Но ведь система никогда не сбоила! Все, чему учили Лию в Школе Психокоординаторов, рухнуло в течение двух часов, которые она провела в Мире. Оказывается, система может давать сбои, а психокоординаторы программируются ложными воспоминаниями, как и обычные люди. Вот только одного не знала молодой психокоординатор — как справляться с такими неполадками системы, считающейся непогрешимой. Она усмехнулась, вспомнив о том, что подзывала крылатую лошадь магическим свистом. Девушка никогда не умела свистеть.

Девушка ударила ладонью по шлему, бессильно подумав о том, что придется докладывать капитану о неудаче. А он и так не верит в ее профессиональные способности. Но другого выхода нет. Она поднялась, расстроенно глядя на переливающийся экран компьютера, пытаясь вспомнить, где же еще были такие перламутрово-радужные блики. Ах, да! Бабочка-фея в этом непонятном волшебном Мире!

Девушка покивала головой, выбрасывая ненужное воспоминание, и повернулась к двери.

Корабль встряхнуло, как налетевший на кочку мобиль. Лия беспомощно упала в кресло, растерянно вслушиваясь в разрывающий барабанные перепонки визг аварийных сирен. Наступившая вслед за этим тишина была еще более оглушающей. По всем помещениям корабля прозвучало сообщение Главного Компьютера. Ага, метеорит. Повреждение обшивки. Герметизация секций пять, девять и двадцать семь. Как — двадцать семь? Двадцать седьмая секция — продовольственный отсек! Лия выскочила из аппаратной Мира, опрокинув на бегу кресло.

 

Интерлюдия 3

Сообщение «Земля-интер»

На многочисленные запросы мы можем ответить только констатацией печального факта. За неделю, прошедшую с момента прекращения связи с межпланетным транспортным кораблем «Аэлита», никаких изменений не произошло. Связь по-прежнему не установлена. Главный компьютер корабля не отвечает на запросы. Однако не следует терять надежду. Маяки, которые корабль должен был выбрасывать каждый день по пути следования, появляются в заданных точках. Возможно, произошел сбой аппаратуры связи. Департамент Космических Исследований сообщает, что такое возможно с вероятностью 0,001 %. Очень может быть, что такая крошечная вероятность сбоя все же стала реальным фактом. Мы продолжаем надеяться. Департамент Колонизации приглашает всех желающих, возрастом не старше тридцати пяти лет, в группу колонистов, для заселения планеты Виллеи системы Антарес. У каждого есть шанс попасть на новую цветущую планету. Для этого требуется только заполнить стандартную форму Департамента Колонизации и отправить ее туда, воспользовавшись услугами почтового ведомства DDD@, лучшего почтового ведомства нашей планеты!

Пишите! У всех есть шанс!

 

3

— Ну что, госпожа Свенссон? Вы — наш психокоординатор, поэтому именно вы должны сопроводить каждого члена экипажа в Мир. В течении трех суток все должно быть закончено, — капитан смотрел тяжелым взглядом на сжавшуюся девушку.

— Но, капитан, как можно оставить корабль без экипажа? Этого нет ни в одной инструкции!

— Милочка, вы что, не понимаете? У нас нет продуктов. Этот чертов метеорит повредил систему защиты. У нас нет даже возможности отремонтировать систему связи, которая сдохла из-за того, что этот проклятый космический булыжник просто пролетел сквозь аппаратуру гиперпередатчика!

Ситуация проста — или экипаж умрет от голода, или от излучения, или мы устанавливаем автопилот, после чего вы вводите всех в Мир.

— А разве можно установить автопилот на такое расстояние, капитан?

— Это не ваша забота, психокоординатор, — голос капитана был резок, в нем звучала явная неприязнь. — Вы должны позаботиться лишь о том, чтобы все вошли в Мир. И еще — чтобы система не дала сбой.

— Вот об этом я и хотела доложить вам, — девушка сжала руки на коленях. — Система Мир не работает должным образом. Имеются отступления от программы. Неожиданные отступления. И я не могу их исправить.

— Вы хотите сказать, что Мир не работает? — капитан внимательно посмотрел на Лию.

— Нет, нет! Что вы! Мир работает. Просто он работает не так, как планировалось. Какие-то волшебники, солнце не того цвета. Летающие лошади. Понимаете о чем я говорю, капитан?

— Да хоть небо в алмазах! — капитан рассердился. — Плевать мне на это! Тут — аварийная ситуация, это ясно?

— Ясно, — девушка виновато опустила голову.

— Вот и хорошо, что ясно. А там — хоть мерины с крылышками, хоть цвехуечки с жабрами, это мне плевать! Лишь бы только можно было выжить. Понятно? Выжить там можно?

— Можно, капитан, — Лия не поднимала голову, уставившись в пол.

— Вот и прекрасно. Готовьте систему и сами подготовьтесь к вводу людей. Приказ ясен.

— Ясен, капитан.

— Выполняйте.

Капитан посмотрел вслед выходящей девушке и вздохнул. Все было настолько плохо, что хуже могла быть только смерть. Повреждение корабля, повреждение Мира… Почти безнадежная ситуация. Он мрачно рассматривал свои ладони, словно надеясь найти ответ в пересечении линий. Усмехнулся, вспомнив, что в древности таким образом пытались предсказывать судьбу. Подумав о том, что ему такой способ не поможет, еще раз вздохнул, поднимаясь. Он — капитан корабля, на нем — ответственность за жизнь тысяч людей. Он просто обязан сделать все, для того, чтобы их спасти.

Абсолютно все, использовать все шансы.

— Настолько все плохо, Бен? — подошедший штурман был непривычно тих.

— Прорвемся, Грег, впервые, что ли, экстрим? — капитан постарался улыбнуться. — Давай-ка рассчитывать траекторию для автопилота.

— Значит, все-таки, Мир?

— Значит Мир. Пойдем, Грег. Времени мало, а работы — просто завались.

 

Интерлюдия 4 (вместо эпилога)

Лия, волшебница лекарь, сидела в своем любимом кресле около камина. Весело прыгали языки фиолетового пламени, причудливыми извивами света и тени освещая комнату. Она держала в руках солнечную амфору с обычным полевым цветком внутри. Глядя на цветок, девушка вспоминала ласковые синие волны моря, пушистые облачка пены на них и песни русалок в замирающей ночной темноте. Внезапно она подумала, что если очень захочется, то можно прямо тут, в Замке Лекарей, сварить такое же варенье, как когда-то варила ее бабушка. Лия вздрогнула от неожиданности, увидев, что на солнечную амфору села бабочка-фея. Девушка улыбнулась законченности картины — сияющий сосуд с цветком и переливы радужных крыльев.

* * *

Друид был неимоверно толст, однако двигался с небрежной грациозной легкостью. Гномы удивленно рассматривали его огненно-рыжую шевелюру, в которой запутались лучи сиреневого солнца.

Наконец, самый смелый гном выбрался из-под куста черемухи.

— Господин — волшебник?

Друид подпрыгнул, услышав тоненький голосок. Увидев обладателя голоса, он несколько успокоился и церемонно поклонился.

— Друид Грег к вашим услугам, сударь!

— Мы тут вот хотели показать вам нашу дубовую рощу. Что-то там с деревьями не в порядке.

Листья сохнут. Да и вообще, такое впечатление, что солнце забыло туда дорогу. Как-то там сумрачно и всегда сыро, хотя и не было дождей.

— Хорошо, посмотрим, — Грег кивнул. — Наверное, ваша роща подхватила водянку, очень распространенная болезнь в наше время для таких рощ. А в последнее время просто эпидемия началась.

— Спасибо, господин! — гном склонился в поклоне. — Не желаете ли попробовать нашего медового напитка?

Грег принял из рук бородатого карлика плоскую серебряную флягу. Глотнул, задохнувшись от сладкой крепости медовухи.

— Ух, хорошо! Давно не пробовал столь вкусной вещи!

— Древний рецепт, господин друид! — гном светился гордостью. — Еще наши прадеды так варили, а до этого — их прадеды. Даже не упомнить, из какой седой древности к нам пришел этот напиток.

Грег еще раз отхлебнул из фляги, направляясь в сопровождении гномов к дубовой роще. На ароматных черемуховых гроздьях он заметил бабочку-фею, медленно взмахивающую радужными крыльями и улыбнулся, очарованный ее красотой.

* * *

Боевой маг сидел в трактире, сердито глядя в поданную ему служанкой глиняную миску. Грохнул кулаком по столу, призывая хозяина.

— Дан! Ну сколько же можно тебя учить? Сколько я могу умолять тебя о простейшей вещи? Ну неужели ты не можешь запомнить, что я ненавижу, понимаешь, ненавижу колбаски в чесночном соусе!

Хозяин трактира испуганно склонился перед разъяренным магом.

— Господин Бен! Простите меня, прошу вас! Я просто немного увлекся. Сегодня ко мне в комнату в открытое окно влетела бабочка-фея. Знаете, это ведь такая редкость. Вот я ее и зарисовываю для науки. Понимаете, господин Бен? Уж извините великодушно.

— Ладно, что с тобой говорить, — маг обреченно махнул рукой. — Вечно у тебя то феи, то бабочки, то — все одновременно. Вот смотри, превращу тебя самого в такую бабочку, будешь знать!

Трактирщик испуганно попятился от столика. Бен обреченно смотрел в миску, из которой ему нагло ухмылялась проколами на кожице истекающая жирным соком колбаска, плавающая в соусе с грибами, и распространяющая резкий аромат чеснока.

* * *

— И как ты думаешь, все будет нормально?

— Пока все идет по плану.

— Да, пока все — по плану. Они перешли в тот слой реальности, который мы можем контролировать.

Как ты думаешь, почему именно нас послали на это задание?

— Это решение Галактического Совета. Но лично я думаю, что это потому, что нам легче всех удалось проникнуть в то, что они называют Миром.

— А что там проникать? Легче легкого.

— Да, легко. Но только у нас это получилось. Поэтому нас и выбрали контактной группой из всех рас.

— А любопытные они, правда?

— Ученые Галактического Совета уверяют, что это — очень перспективная раса. Пора с ними знакомиться поближе. Может быть, лет так через двести по нашему времени, они тоже войдут полноправными членами в Галактический Союз.

— Как ты думаешь, мы сможем с ними договориться?

— Наша задача не договариваться с ними, а — подружиться с ними. Тогда и будет ясно — готовы ли они к осознанию того, что в космосе существует множество разумных существ и они — не одиноки.

А то сейчас они считают себя единственной разумной расой во вселенной.

— Они — как дети, правда?

— Все когда-то были детьми. Скоро повзрослеют. Давай-ка лучше займемся их аппаратурой связи.

Нужно сообщить на их базовую планету об изменении маршрута. Ты контролируешь ту машину, которую они называют Главным Компьютером?

— Разумеется! — бабочка-фея, сидящая в золотистой сердцевинке полевого цветка, возмущенно взмахнула мохнатой лапкой. — Я постоянно слежу, чтобы маячки их передавали сигналы о пути к планете контакта.

— Да ладно, не обижайся, я же знаю, насколько ты ответственно подходишь к любому заданию, — вторая бабочка-фея взмахнула переливающимися перламутровой радугой крыльями, удерживая равновесие, хватаясь лапками за стебелек травинки. Сиреневые лучи солнца цеплялись за вершины деревьев.