На окна падают хлопья снега, потом тают. Капельками скатываются со стекол. Рама дрожит от ветра. Дождя не будет, — серые облака проносятся слишком быстро. 

Франсуаза подымает голову и опускает руки на подушку. В доме напротив на крыше оторвался лист цинка: при каждом порыве ветра он подымается и откалывает куски шифера. Серые обломки летят по узкой улице и исчезают.

Франсуаза вышивает кота серебром по черному бархату. Она кончает глаз. Делает стежок зеленым шелком в зрачке прищуренного глаза. Пока что кот еще кривой. Но у него уже есть усы — четыре длинных волоска.

Когда Франсуаза проводит рукой но бархату, на нем остается отпечаток ладони.

Девушка с детства любит снег. Он напоминает голубой клетчатый фартук, потрепанное короткое пальто (то пальто, что мать надевала к первому причастию Жанны, старшей двоюродной сестры) и накатанный лед на площади перед школой. Она вспоминает грязную и скользкую полоску льда около истоптанного снега, белизну кругом, девчонок, запускающих друг в друга снежками, и снова узкую накатанную полоску льда и опьянение от головокружительной безудержной быстроты движения. Когда отец возвращался домой, он бил ее. Бил часто, почти всегда без всякой причины. Зато и она его не любила и, когда он умер, почувствовала облегчение. А ведь между ними было сходство: светлые волосы, большие голубые глаза. Он был переплетчиком и любил книги, по всему предпочитал вино. Он напивался каждый вечер и бил дочку, которая искала защиты у матери. Они запирались вдвоем на кухне, и там, около лампы, девочка засыпала над книжкой с картинками, размазав слезы по розовым щекам и улыбаясь во сне, а мать пела. Мать пела, чтобы не плакать; у нее хватало выдержки на то, чтобы скрыть свое горе, но не на то, чтобы защитить себя или оказать сопротивление. В Франсуазе была вся ее жизнь. И когда отец уже храпел, в тиши заснувшего дома, у стола, заставленного грязными тарелками, создавался мир грез, куда пряталась Франсуаза.

Под искусными руками девочки рождались ожерелья, такие же, как у принцесс в книгах. Она любила сказочных принцесс в великолепных одеяниях, они снились ей по ночам, и ее клетчатый фартучек без труда превращался в придворную мантию. Теперь она вышивает в той же квартирке.

Покрытый кремовой кружевной дорожкой буфет, который украшают китайские вазы, выигранные на ярмарке, приобретен не ею. Отец купил столовую в тот год, когда пытался вести трезвую жизнь. Она сидит на стуле с кожаным сиденьем и принимается за второй глаз. Теперь кот уже не кривой; он приоткрыл серебряные веки.

Снег на крышах растаял; по старым черепицам особняка Сардеров стекает вода.

Франсуаза забывает о снеге, о своих детских грезах, о портрете умершего брата, сделанном ею карандашом несколько лет тому назад, о манекене с роскошным бюстом, о дубовом полированной мебели, которая ей не нравится. Она знает, что в нескольких шагах от нее, в старом доме с закрытыми ставнями, умер человек и что вчера из широко распахнутых ворот выехал катафалк; копыта лошадей долго стучали по мостовой. Сегодня дом, верно, опустел. Она как-то встретила графа Сардера, когда ходила за нитками в галантерейную лавочку. Ей показалось, что граф — высокий и худой старик — горбился больше, чем обычно, и что под глазами, пожалуй, слишком светлыми, у него темные круги.

«Повесился у распятия» — рассказывала' мадам Фессар.

Машинально она поднимает голову, смотрит в угол; там нет ничего, только кукла, которую неделю тому назад, в ночь под рождество, она выиграла в «Театральной пивной». Она была тогда в сильно декольтированном платье, в том самом, что с таким трудом скроила и сшила. Она столько танцевала и в таком возбуждении, бокал за бокалом, пила шампанское, которым угощал ее сын доктора, что ей стало весело, до того весело, что захотелось кричать тут же при всех этих сплетшихся парах, которые теснились при ярком электрическом свете между мраморными столиками, заставленными пустыми бутылками, ведрами с растаявшим льдом, остатками гусиной печенки.

Мгновенное видение праздника: черные фраки, яркие платья, роскошь, смех, белые зубы, веселые лица. Присутствие Поля, любовника мадам Фессар, рассеяло ее легкое опьянение, и она тут же оставила шумное сборище. Уже брезжил рассвет, когда, одна, в сырой истопленной комнате, дрожа и кутаясь в ночную рубашку из дешевого батиста, она натянула одеяло на голову и принялась судорожно рыдать. С тех пор ей неприятен даже вид бутылки. Она стыдится этой куклы, и вот теперь при мысли о смерти она вздрагивает. Как она слаба и одинока, окружена вещами, которые представляются ей уродливыми, хотя она и не знает, почему они ей не нравятся. Отец умер в этой комнате. Ей все еще чудится стук колес похоронной колесницы графа Сардера.

Она встает и откладывает в сторону подушку. У кота уже оба глаза, но нет живота. Она подходит к окну, прижимается носом к холодному стеклу. На улице нет катафалка — там подвода с пивом, запряженная белыми лошадьми, которые пускаются галопом от кнута возчика. Старый особняк заперт, ставни наглухо — закрыты, за исключением второго этажа. Два окна блестят стеклами, верно это окна зала, где повесился граф де-Сардер. Франсуазе видны кончик красного ковра и секретер светлого дерева. Глядя на этот таинственный дом, она чувствует себя беспомощной. Она зябнет. Эта смерть напоминает ей другую смерть, мучительную смерть отца. Ей кажется, что прошлое все еще наносит ей удары. Она страдает, ее охватывает безмерная грусть. Она не может сердиться на отца. Ей только не хочется, чтобы в памяти отзывались его ужасные крики, ужасные крики…

Внизу циркулярная пила режет доски. Наверху, в мансарде, тявкает собака маляра.

— У него были голубые глаза, светлые волосы, он был высокий и худой, я похожа на него, — бормочет она.

Мадам Фессар выходит из молочной, в руках у нее горшочек сметаны. Франсуаза открывает окно. Ветер врывается в комнату и раздувает юбки куклы. Подхватывает листок папиросной бумаги. Она кричит в окно: «Мадам Фессар, подушка готова», и быстро захлопывает раму. Но около секретера светлого дерева она заметила молодого человека.

Она садится, снова берется за подушку.

«Племянник графа де-Сардера высокого роста, у него голубые, ясные глаза, как у его дяди; я видела, как он разговаривал с хозяйкой молочной. Очень интересный».

Теперь у кота великолепный круглый живот и маленькие уши.

Керосиновая печка накалилась. Франсуаза больше не зябнет. Листок папиросной бумаги лежит там, где упал, около скамеечки, которую девушка ставит под ноги. Дом напротив не кажется ей таким грустным теперь, когда она знает, что там живут. Крыши высохли. Ветер свистит. Цинковый лиси на крыше старого особняка яростно накидывается на черепицы, которые, высыхая, делаются красными.

Кот, красивый черный кот с зелеными глазами. Но он неуклюж, как все чучела животных.

«Племянник графа де-Сардера блондин».