Серина поужинала в своей спальне. Часом раньше она закончила дела с декоратором и теперь с удовольствием думала о том, что все следы Равенны Клейборн будут уничтожены менее чем за неделю.

Но пока комната все еще очень сильно напоминала ей о бывшей жене Люсьена. Серина не переставая думала о том, что ей было бы лучше оставаться по ночам одной, чем уступать сексуальным домогательствам мужа. А ведь он обещал прийти к ней сегодня!

Серина ковыряла вилкой в тарелке и думала о том, почему Сайрес попросил ее выйти замуж за Люсьена. Она уже не могла спросить об этом его самого, и это ее злило. И Сайрес злил. Он умер, оставив ее без своей поддержки, да еще вручил похотливому животному, которое только и думает, как овладеть ее телом!

Она также злилась на Люсьена, особенно на то, что он сделал ее главной темой городских сплетен. Хуже всего было то, что он обладал способностью лишать ее сил к сопротивлению при помощи одного-единственного поцелуя!

Серина уже хотела рассказать Люсьену о просьбе Сайреса завести любовника ради возможности иметь наследника. Но Сайрес так переживал из-за своей слабости, что она не могла решиться опорочить его память такими откровениями. Когда он был жив, то скрывал это, и она уважала это желание и после его смерти.

Но что оскорбляло ее больше всего, так это ошибочное мнение Люсьена по поводу ее низкой морали. Однако то, как она поддавалась ему, не помогало изменить это мнение. Утром, когда он проник в ее спальню, ей хотелось немедленно выгнать его. Но она не успела этого сделать, и он ее поцеловал. Поцеловал медленно и чувственно. Вкус его губ, ощущение его утренней щетины на щеке превратили ее тело в податливый воск. И лишь звук его голоса вернул ей рассудок. Иначе она снова оказалась бы во власти Люсьена. Сможет ли она противостоять ему сегодня?

От этих мыслей у Серины совершенно пропал аппетит. Она отставила поднос с ужином и подошла к окну. Отодвинув в сторону красные бархатные занавеси, она выглянула на улицу. Густой туман накрыл город серым покрывалом, отчего вечер казался еще более мрачным. Но экипажи еще ездили по улицам, несмотря на поздний час. Серине вдруг захотелось сесть в один из них и оказаться далеко и от Люсьена, и от Алистера.

Неожиданно ее внимание привлек мужчина, который стоял на противоположной стороне улицы. Длинный темный плащ скрывал его фигуру, а сам он явно старался спрятаться за деревом. Серина не видела его лица, но почувствовала, что он следит за ней. Она испуганно задернула штору и отошла от окна.

Стук в дверь, соединяющую ее комнату с комнатой Люсьена, возвестил о том, что ее муж пришел за своей порцией женской плоти.

— Убирайся! — потребовала она.

— Серина, открой дверь.

— Нет, — сказала она, сжимая руки в кулаки. — Я знаю, зачем ты пришел.

— Тогда не вынуждай меня устраивать представление с вышибанием дверей.

Серина колебалась. Она ни секунды не сомневалась, что Люсьен способен выполнить свою угрозу. Ветхий замок вряд ли был способен сдержать его натиск.

Тогда она с тяжелым вздохом повернула ключ и отперла дверь.

— Я открываю тебе только потому, что хочу сохранить эту дверь между нашими комнатами.

Люсьен цинично поднял одну бровь, но ничего не сказал. Он вошел в ее спальню. На нем были обтягивающие черные брюки и свободная белая рубашка.

Она, затаив дыхание, разглядывала его широкие плечи и узкие бедра. Вид его мощной и стройной фигуры пробудил в ней греховные воспоминания, которые она изо всех сил пыталась похоронить в своей памяти. Серина почувствовала слабость в коленях. Ее щеки начали краснеть, и она стыдливо отвернулась.

Люсьен подошел к ней, обнял за талию и притянул к себе.

— Опять появились неприличные мысли?

Жар, возбуждение, опасность. Он одновременно вызывал в ней все эти три чувства. Серина с трудом сглотнула.

— Не будь смешным, — сказала она, пытаясь освободиться из его объятий.

— Смешным, леди Дейнридж? — медленно произнес он. — Нет ничего смешного в том, что у вас появляются весьма чувственные мысли.

— Не в этой жизни. И не о тебе!

Он взял ее подбородок большим и указательным пальцами.

— Что за игру ты затеяла? Я с удовольствием поиграю в завоевателя, если тебе этого хочется.

От этой мысли у Серины подогнулись ноги.

— Я хочу лишь, чтобы ты отпустил меня и ушел.

Он наклонился к ней, и она почувствовала, как блеск его зеленых глаз буквально обжигает ей лицо.

— И почему это я не могу поверить, что ты говоришь искренне?

От этих слов, произнесенных чуть хрипловатым шепотом, у нее по спине побежали мурашки. Его губы почти касались ее кожи. От близости к нему у Серины начало ныть внизу живота. Господи, если его губы соединятся с ее губами, если он начнет ласкать ее, то она безоговорочно отдаст ему всю себя.

Собрав последние силы, она отвернулась.

Произнеся тихое, но весьма красноречивое ругательство, он медленно разжал объятия.

— Серина, этот брак будет настоящим.

— Единственный способ, которым ты можешь добиться меня, это взять меня силой, — сказала она, надеясь, что сможет противостоять ему хотя бы на словах. — Мы оба знаем, что если у тебя возникнет такое желание, я не в силах тебя остановить.

— Ты — моя жена. И если я решу спать с тобой, то так и будет. Это мое право.

— Да, — подтвердила она дрожащим голосом. — Но это нарушает наш договор.

— К черту договор!

— Нет, милорд. К черту вас!

Серина отошла в сторону, чувствуя, что рядом с ним не сможет оказать ему достойного сопротивления. Господи, каким же безумием было его хотеть! Их не связывало ничего, кроме еще не рожденного ребенка и плотских страстей. Он пьет, он развелся с женой. Такие мужчины никогда ей не нравились. Так почему же она с ним?

— Очень хорошо, — сказал он, обращаясь к ее спине. — Вижу, тебе нужно время, поэтому сегодня ночью я уйду. Надеюсь, что в течение недели ты сумеешь пересмотреть свое отношение к нашему браку. Я ясно выражаюсь?

Она кивнула, подавив желание поинтересоваться его планами на этот вечер.

— Я поставил снаружи человека, чтобы он наблюдал за домом, — продолжал Люсьен. — Еще один охранник стоит у входа в дом.

Серина хотела рассказать ему про мужчину, которого заметила из окна, но потом передумала, решив, что это один из его солдат.

Это показалось ей странным, но Серина поняла, что чувствовала бы себя в большей безопасности, останься Люсьен дома.

— Ты… ты скоро вернешься?

— Не раньше утра, — ответил он, пристально глядя на нее. Она поняла его вызов и то, чего он хотел. Люсьен ждал. Прошла секунда, другая. Серина молчала. Тогда он снова выругался и вышел из ее спальни.

Весь вечер она думала о том, чем занимается ее муж. Он пошел в театр? Ей хотелось верить в это, но перед мысленным взором постоянно возникала только одна картина: полуобнаженная женщина занималась с Люсьеном любовью.

Чтобы успокоиться, она достала несколько книг и выбрала “Христианские размышления” миссис Мор. Однако ее мысли крутились вокруг вещей куда менее добродетельных. Когда часы на каминной полке пробили час ночи, Серина подошла к окну и принялась ждать возвращения мужа.

В половине третьего она сдалась. Глаза слипались. Она легла спать, уверенная, что Люсьен нашел утешение в объятиях другой женщины. Но что ее по-настоящему бесило, так это неожиданно появившееся мучительное чувство ревности.

Вслед за Найлзом Люсьен медленно спустился по ступеням и оказался в пабе “Попрошайка”.

Помещение было прокуренным и шумным. К ним немедленно подошла одна из служанок. Ее короткая юбка открывала лодыжки и большую часть икр.

— Готова услужить вам, милостивые господа, — сказала она, многозначительно подмигивая, и отошла, чтобы поставить на соседние столы несколько кружек с пивом и бутылку джина.

— Как ты думаешь, Хромой здесь? — прошептал Найлз.

Люсьен быстро оглядел зал.

— Я его не вижу, но мы спросим, как его найти.

— Ты действительно думаешь, что ему что-то известно?

— Если Марсден нанял кого-то из местных бродяг для убийства своего дяди, граф Барримор узнает об этом. Мне говорили, что это его владения и он держит всех в ежовых рукавицах.

Найлз скорчил брезгливую гримасу.

— Приятное местечко, ничего не скажешь. Мне всегда нравилось есть ложкой, которая прикована к столу железной цепью. А что это за углубления в столешнице?

Люсьен усмехнулся:

— Эти? То, что перед тобой, — твоя тарелка.

На лице Найлза читалось искреннее изумление.

— Черт побери, дружище! Куда ты меня затащил?

— Это самая грязная дыра во всем Ист-Энде, — ответил Люсьен.

Неожиданно в толпе началось беспорядочное движение, и в зал вошел тощий старик с огромным горбом на спине. Он уселся в большое кресло посреди зала и принялся оглядывать всех своими маленькими бегающими глазками.

— Это граф Барримор? — спросил Найлз.

— Да, Хромой собственной персоной. У них вся семейка — одни бандиты, но он худший из всех.

В это время появилась та самая девушка, которая подходила к ним раньше. Она взяла заказ и спустя минуту вернулась с напитками.

Она наклонилась к Люсьену так, чтобы его взгляд мог свободно проникнуть в глубокий вырез ее лифа, почти полностью открывавший упругую грудь.

— Могу я служить вам как-то еще, красавчики?

Он улыбнулся ей и сунул в ладонь серебряную монету.

— Я хочу, чтобы ты сделала одну вещь.

Девушка тряхнула красиво вьющимися локонами, свободно спадавшими на спину, засунула монету в карман фартука и придвинулась к Люсьену еще ближе.

— Все, что захочешь. Только скажи.

— Получишь еще одну монету, если устроишь мне свидание с графом.

— С Хромым? — удивленно спросила она.

— Вот именно, — ответил Люсьен с обаятельной улыбкой. — Сможешь сделать это, любовь моя?

— Я постараюсь.

Когда она ушла, Найлз перегнулся через стол и прошептал:

— Какая красавица! И судя по всему, не из строптивых.

— И судя по всему, не прочь наградить тебя сифилисом, — усмехнулся Люсьен.

Его мысли вернулись к Серине. Этим вечером он вел себя с ней довольно грубо, намекнул на то, что собирается провести ночь с любовницей, хотя у него уже давно никого не было, да он и не собирался никого заводить. Зная характер жены, он понимал, что теперь она будет противиться ему еще больше, повинуясь своей неуемной гордости.

В это время девушка, прислуживавшая за их столом, подошла к Барримору и что-то зашептала ему на ухо. Старик посмотрел на Люсьена, и тот чуть заметно кивнул. Хромой обернулся к девушке и что-то ей сказал.

Спустя мгновение она подошла к их столу. На ее лице сияла гордая улыбка.

— Он встретится с вами в кабинете.

— Спасибо, — поблагодарил Люсьен, протягивая ей вторую монету.

Девушка убрала монету в карман.

— Спасибо тебе, красавчик. Если я могу что-то еще сделать для тебя… Я хотела сказать, что мне будет приятно провести время с таким, как ты.

Люсьен чувствовал, что готов уступить. Девушка была весьма привлекательна, а ее намеки вполне ясны. Его телу требовалась разрядка. Он не был с женщиной с той ночи, что провел с Сериной. Так как его жена отказывала ему, он имел право искать удовлетворение на стороне. Но что-то в его душе и сердце, что-то, чего он и сам не понимал, противилось этой мысли.

— Благодарю тебя, но не сегодня, — наконец ответил он.

После этого он поднялся, жестом приказав Найлзу оставаться на месте, и последовал за служанкой.

Кабинет Хромого оказался прекрасно обставленной комнатой. Люсьен увидел графа Барримора, сидящего за письменным столом.

— Кто вы и что вам угодно? — спросил старик, выпуская тонкую струйку сигарного дыма.

— Я маркиз Дейнридж и пришел кое-что узнать об одном человеке, который, как мне известно, часто бывает в вашем пабе, — ответил Люсьен, тяжело опираясь на трость.

Старик пожал плечами и жестом предложил ему сесть. Когда Люсьен сел в широкое кожаное кресло, граф спросил:

— Зачем вам трость? Взяли для самообороны?

Люсьена удивил этот вопрос, но он решил ответить на него:

— Нет, для раненого колена. Подарок от Наполеона.

Тонкие губы Хромого расплылись в улыбке.

— Хорошо. А то в мире слишком много людей без физических недостатков. А теперь говорите, что вы хотели узнать?

Люсьен не мог понять, что случилось, но, по-видимому, его раненое колено каким-то образом помогло ему пройти своеобразное испытание.

— Я узнал, что граф Марсден является вашим частым гостем, — медленно произнес он.

Лицо Барримора исказила гримаса отвращения.

— Да, этот сукин сын задолжал мне деньги.

Люсьен напрягся, молясь, чтобы выбранный им путь оказался правильным. Если он соберет доказательства, достаточные для суда над Алистером, Серина будет в безопасности.

— Вы слышали, что его дядя, герцог Уоррингтон, недавно убит?

— Слышал, — ответил Хромой, цинично усмехаясь. — Обычное ограбление, но с неожиданным концом.

— А вы, случайно, не слышали, чтобы граф Марсден нанимал кого-то на эту работу? — поспешно спросил Люсьен, боясь упустить удачу. — Кого-то, кого вы знаете?

— Нет, — ответил Хромой. — Я слышал, как он говорил об этом, но не знаю, где он нашел наемников.

Черт побери! А он так надеялся. Что же теперь делать?

— Может быть, я могу узнать об этом у кого-то другого?

Глаза графа превратились в узкие щелочки.

— Эта мразь Марсден должен мне четыреста фунтов. Вы заплатите их, если я добуду для вас нужные сведения?

— С радостью, — ответил Люсьен.

— Хорошо, — кивнул Хромой. — Приходите через неделю. К тому времени мне обязательно будет что-то известно.

Люсьен коротко поклонился и вышел из комнаты.

На следующее утро Найлз нетерпеливо постучал в дверь дома Клейборна.

— Привет, дружище! — воскликнул он прямо с порога. — Ты был уже сегодня в городе?

Вопрос удивил Люсьена, но он ответил:

— Я… я, как всегда, ходил утром на кладбище.

— Черт! — пробормотал Найлз, доставая что-то из кармана своего роскошного красного сюртука, украшенного золотым кантом. — Значит, насколько я понимаю, этого ты не видел? — спросил он и протянул Люсьену листок бумаги.

Сначала Люсьену показалось, что он видит обычную карикатуру на представителей высшего общества. Во время своего развода он сам частенько был героем таких листков вместе с Равенной и ее любовником. Но на этот раз все обстояло намного хуже. На карикатуре была изображена Серина. Они справляли свадьбу на гробе герцога, а сам Уоррингтон со злостью наблюдал за ними, приподняв крышку.

— И сколько этой грязи на улицах?

— По всему городу, — ответил Генри. — Я не успел перекупить тираж.

Они замолчали. Люсьен напряженно пытался придумать, как остановить распространение карикатур.

Тишину прорезал громкий женский крик, раздавшийся с улицы. Люсьен и Генри выбежали наружу, чтобы узнать, в чем дело.

Крик повторился, и Клейборн понял, что кричат со стороны внутреннего двора. Опираясь на трость, он бросился туда и увидел, что толпа забрасывает камнями женскую фигуру в черном, распластавшуюся на земле возле стены дома. Еще один камень попал женщине по спине, и она жалобно застонала.

— Ах ты, чертова шлюха! — крикнул какой-то мужчина. — Ты годишься только на то, чтобы лизать мне ботинки.

— Это точно, — отозвался другой. — Я не лег бы с ней, даже если бы она задрала ноги до потолка. Такие стервы не достойны ходить по земле!

И толпа двинулась к несчастной, потрясая камнями. Люсьен бросился наперерез, к своему ужасу понимая, что узнает женщину, лежащую на земле.

— Серина! — закричал он. Кровь застыла у него в жилах, когда он разобрался, что происходит.

— Оставьте меня, — еле слышно сказала Серина, поднимая голову.

— Ах ты, сука! — крикнула какая-то женщина, бросая в нее камень, завернутый в листок с карикатурой. — Да ты не достойна быть замужем за дворовым псом, не то что за маркизом.

Клейборн опередил толпу и первым подбежал к жене. Следом подоспел Найлз, и они вдвоем помогли ей подняться на ноги. Люсьен прижал Серину к груди. Ее сердце билось как птичка, попавшая в сеть, а в глазах читался смертельный ужас.

— Вы находитесь в частном владении! — громко крикнул Люсьен. — Убирайтесь немедленно и оставьте мою жену в покое.

Ожидая, что толпа проигнорирует его слова и примется снова забрасывать их камнями, он немало удивился, когда все послушно остановились, развернулись и быстро бросились на улицу. Найлз последовал за толпой, чтобы задать нападавшим кое-какие вопросы.

Люсьен взял лицо Серины в ладони и внимательно посмотрел на нее. Пара камней попала ей в голову, оставив синяки и кровоподтеки на лбу и щеке. Ему не оставалось ничего, как только тихо выругаться.

— Тебе больно? — спросил он, доставая из кармана носовой платок.

— Больно? — переспросила она сквозь слезы. — Нет, но через какое унижение я прошла!

Люсьен тяжело вздохнул. Возможно, у Серины были грехи, но ока не заслуживала подобного обращения. Он вытер кровь, струящуюся по ее щеке. Она выхватила у него носовой платок.

— Не смей ко мне прикасаться!

Он удивленно взглянул на нее. Ее глаза сверкали от ярости, губы были плотно сжаты. Похоже, она винила в произошедшем именно его.

— Я рассчитывал не только прикоснуться к тебе, — сказал он.

— Не на людях, — тихо сказала она и отвернулась.

— Да, — согласился он. — Я предпочел бы сделать это в более интимной обстановке.

Ее щеки зарделись.

— Я иду в дом, — сказала она, меняя тему.

— Очень хорошо, — заметил Люсьен и сделал знак уже вернувшемуся Найлзу следовать за ними.

Они прошли в кабинет. Люсьен налил Серине бокал вина. Она быстро осушила его, пытаясь унять волнение.

— Что ты делала на улице? — спросил он, садясь рядом с ней на диван.

— Я хотела прогуляться в парке… — начала она, пытаясь поправить рассыпавшиеся по плечам волосы.

— Одна? — грозно спросил Клейборн.

— Обычно со мной бывает Кэффи, но сегодня утром… Мне хотелось побыть одной.

— Сегодня утром? Ты хочешь сказать, что гуляешь каждый день?

Она испуганно заморгала.

— Да. Каждый день.

— Ты что, сошла с ума? — взорвался Люсьен. — Марсден хочет тебя убить. Ты решила облегчить ему эту задачу?

Она нахмурилась:

— Я думала, что буду в безопасности поблизости от твоего дома. Но сегодня мне показалось, что эта толпа поджидала меня. Один… мужчина бросил в меня камень. Я побежала и упала. Потом попыталась встать, но они снова начали бросать камни. — Она подняла на него наполненные слезами глаза. — Эта карикатура… она такая ужасная! И то, что они мне кричали…

— Вот поэтому я и прошу тебя не выходить из дома, — сказал он как можно мягче. — Только здесь ты можешь чувствовать себя в полной безопасности.

Серина встала и принялась в волнении ходить по комнате.

— Это твоя вина! Видишь, к чему привела наша поспешная свадьба?

— О нет, — возразил он. — Не я умер и оставил тебе это чертово наследство.

Она гневно взглянула на него и расправила плечи, словно готовясь к бою.

— Но ничего этого не было бы, не поддайся я твоему обольщению!

Он рассмеялся, однако его смех показался слишком горьким даже ему самому.

— Этого не произошло бы, если бы ты сказала мне, что была замужем.

Серина едва не задохнулась от возмущения. Ее рука поднялась, словно для того, чтобы дать ему пощечину, но в этот момент в кабинет вошел Найлз.

— Какой ты вульгарный, — тихо прошипела она и быстро выбежала вон.

Генри присвистнул и многозначительно посмотрел на Люсьена.

— Как я могу видеть, она не слишком-то счастлива. Ее не ранили?

— Нет, — ответил Люсьен, потирая пальцами виски, чтобы хоть немного унять головную боль. — Серина злится и обвиняет во всем меня.

— Она ошибается, — сказал Найлз. — Я остановил одного подонка, и тот за пару монет поведал мне, что их нанял один “разодетый господин”. Он заплатил им, чтобы они устроили это небольшое представление.

Брови Люсьена удивленно поползли вверх. Сможет ли он использовать это, чтобы засадить Марсдена за решетку?

— А они знают его имя? Могут его описать?

— К сожалению, ни один из тех, с кем я говорил, не видел его лица. Но, думаю, это мог быть только Марсден.

— Конечно, — сказал Люсьен. — Но мы не сможем ничего доказать. Свидетельства голодранцев из Ист-Энда, даже если они укажут на “разодетого господина” пальцем, никто не примет в расчет.

Найлз кивнул.

— Тот человек сказал, что им велели забить камнями твою жену. Забить до смерти.

— Господи, какое безумие! — воскликнул потрясенный Клейборн.

— И да, и нет. Это, конечно, безумно, но вполне логично. И замечательно характеризует графа, — заметил Найлз. — Гнев толпы — вещь достаточно распространенная. Такие преступления ненаказуемы. Нельзя повесить толпу, а ты никогда не докажешь, что их кто-то нанял.

Люсьен громко выругался и поклялся засадить Алистера в тюрьму до конца его дней.