Ты тоже мне нужна.

Эверли знала, что это были всего лишь слова, которые он произнес в приступе страсти, но ее женское естество откликнулось.

Когда они пробирались по туннелю во время побега из дома Мэда, Габриэль схватил ее за руку, ведя к безопасности. Они должны были пройти через сырые, темные туннели только с одним освещающим мрак фонариком. Эверли ни разу не забеспокоилась, что он оставит ее позади.

В пентхаусе Коннора она забралась в душ, стараясь держать себя в руках, — стараясь не жаждать так сильно его близости и защиты, — но ее трясло. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она все еще могла чувствовать пламя, танцующее по всей комнате, угрожающее их уничтожить. Осознание того, что они чуть не умерли, потрясло ее. Затем Габриэль пришел к ней, прикоснулся, стер все своей яростной страстью. Он доказал, почему она нуждалась в нем.

После их поспешного соития, он омыл ее с головы до ног, с нежной заботой скользя руками по ее коже. Адреналин, наконец, схлынул. И Габриэль держал ее, пока она плакала. Он ничего не говорил, просто позволял своим прикосновениям эхом вторить его словам.

В тот момент казалось, что он и в самом деле в ней нуждается.

Теперь она расслабилась в его руках, пресыщенная и убаюканная, пока он нес ее к кровати. Гейб положил ее на мягкое постельное белье.

Однако то, что она отдалась сегодня Габриэлю Бонду, отправило ее на неизведанную территорию. Она не могла делать вид, что все, что они разделили, не значит ничего, кроме простого удовольствия и способа забыть о своих бедах. Они уже признались, что нуждались друг в друге. Если он бросит ее завтра утром, то она, скорее всего, будет оплакивать его до конца своей жизни, потому что она была абсолютно уверена, что влюбилась в него.

Он открыл ящик в тумбочке и вытащил коробку презервативов. Обрадованная, что он был подготовлен, Эверли моргнула, когда он встал над ней, осматривая ее распростертое тело горячим взглядом. Он остановился на ее груди и точке соединения бедер. Этот пристальный взгляд должен был напугать ее, но его голубые глаза были такими теплыми, что она не могла не расслабиться и не дернуться, чтобы прикрыться. Что, собственно, он видел в ней? Когда он смотрел на нее так, она чувствовала себя красивой.

— Боже, ты хоть понимаешь, что делаешь со мной, Эверли? — его голос звучал низко и хрипло.

Она понимала, так как у него уже снова была эрекция. Нельзя было отрицать тот факт, что он нестерпимо хотел ее. Небольшая улыбка скользнула по ее губам.

— Конечно, понимаешь, — он невесело улыбнулся в ответ. — Черт, у тебя самая красивая грудь, которую я когда-либо видел. Позвони завтра Хилари и скажи ей объявить всем, что ты берешь выходные до конца недели.

Она покраснела из-за комплимента, а потом поняла, что провернул подлый ублюдок.

— Я должна ходить на работу, Габриэль. С тех пор как Малфорд ушел в отпуск, я отвечала за безопасность. И я отвечаю за администрацию, так как Тавию, вероятно, захватила вся эта шумиха в прессе из-за смерти Мэда и последние работы для предстоящего гала-концерта фонда. Ей только недавно дали Валери в помощь, а там много работы. К тому же, после того как мне перемыли косточки в прессе, я не хочу давать своим коллегам еще больше оснований думать, что я сплю с боссом.

Она перевернулась. Если намечается настоящий спор, Эверли не могла поддерживать его, развалившись обнаженной в кровати. Она должна хоть немного прикрыться. Футболка Коннора подойдет.

Прежде чем она успела взять ее, пальцы Габриэля обернулись вокруг ее лодыжки. Он снова перевернул ее и присоединился к ней на кровати, поставив одно колено между ее раздвинутыми ногами. Он возвышался над ней.

— Ты спишь с боссом, и это не их дело. Я не шучу. Позвони завтра и возьми отпуск, — он погладил руками ее ноги. — Они мне тоже нравятся. Каждый дюйм твоего тела великолепен.

— У меня есть обязанности на работе, и последний раз, когда я перечитывала их, удовлетворять потребности твоего члена в них не входило.

— Я назначу кого-нибудь еще исполнять административные обязанности. Несколько дней компания обойдется и без тебя. Черт, даже твои пальчики на ногах милые. До тебя у меня никогда не было футфетиша, — он погладил ее накрашенный ноготь, отчего ее кожа покрылась мурашками.

— Габриэль, я не могу этого допустить… все, что мы делаем вместе, полностью уничтожит мою профессиональную жизнь. Лесть не заставит меня передумать.

— Я не льстил тебе. Я злорадствовал, потому что вся эта прекрасная плоть — моя, — он поцелуями проложил дорожку вниз по ее ноге. — Это все — мое. Кстати, компания тоже моя. Возможно, ты забыла, но я не просто босс, я твой босс. Я говорю, чтобы ты взяла отпуск. Некоторое время ты не будешь покидать эту квартиру.

Но завтра у нее была назначена встреча с информатором, который якобы имел информацию об убийстве Мэддокса. Конечно, этот таинственный незнакомец предупредил ее не попадаться в сети Габриэля, но Эверли знала, что она целиком и полностью в ловушке. Да, они согласились быть партнерами во всем этом, но она до сих пор не решалась рассказать ему о встрече. Габриэль не одобрит ее. На самом деле, он, вероятно, оставит ее здесь со сторожевыми псами и сам вступит в контакт с информатором. Этого нельзя допустить. Ей было сказано придти одной, и она не хотела рисковать потерей этого источника в случае, если у него была жизненно важная информация. Эверли намеревалась выяснить, что знал этот человек, особенно если он выяснил, кто убил ее друга и мог реабилитировать Габриэля.

Он должен быть невиновен. Она не могла думать иначе, но также не могла дать ему все, что у нее было. Если она так поступит, он отстранит ее от расследования. Все знают, что две головы лучше, чем одна. Он нуждался в ней.

Гейб поцеловал ее в колено, и девушка не смогла сдержать дрожь. Кто бы мог подумать, что у человека там так много чувствительных нервных окончаний? Когда он сжал ее бедра и подул на кожу, все мысли вылетели из головы, в чем, вероятно, и заключался его план.

— У меня есть отдел, который нужно запустить, и сам он себя не запустит, — возразила она, хотя ее голос звучал так, словно она задыхалась. — Я не могу исчезнуть на неопределенное время.

Он опустился на колени, расположив рот прямо над ее киской.

— Ты должна будешь, потому что в ту же минуту, как пресса узнает, что ты в офисе, они будут прорываться в здание, сея проблемы. Никто не сможет заняться делом.

— Я немного знакома с обеспечением безопасности здания. Думаю, что смогу удержать кучу любопытных репортеров от нашего рабочего пространства.

— Ты отвечаешь за кибербезопасность. И не можешь следить за каждым работником технического обслуживания, доставщиками и временными офисными помощниками, которые заходят в здание. Кто угодно может проскользнуть внутрь под ложным предлогом. Даже если тебе удастся держать подальше от кабинета надоедливых папарацци, они будут только рады выследить других сотрудников «Кроуфорд» в их нерабочее время, чтобы узнать, какие обязанности на рабочем месте ты выполняешь. Угадай, что она скажут.

Эверли уже знала что, и ничто из этого не будет лестным. Она вздохнула.

— На самом деле сейчас поможет повысить производительность и моральное состояние «Кроуфорд» то, что и я, и ты будем держаться подальше от штаб-квартиры.

Габриэль был прав, черт бы его побрал. Но ей нужно забрать эту SD-карту из сейфа. Она не успела просмотреть все фотографии и теперь хотела изучить их.

— Отлично. Тогда я поработаю из дома. Мне нужно, чтобы кто-то забрал мое оборудование и-ой… — она ахнула, когда он наклонился и подул на ее нежный лобок. — Я не могу думать, когда ты так делаешь.

Он с улыбкой сделал это снова.

— Я не хочу, чтобы ты думала о чем-нибудь еще, кроме меня.

Как будто она могла. С того момента, как она его встретила, он занимал все ее мысли. Если она позволит ему, то он будет доминировать над всей ее жизнью. И они будут сталкиваться лбами, потому что ему нужен этот контроль. Эверли с детства никогда никому не позволяла указывать, как ей жить.

Он крепко удержал ее и развел ноги шире, открывая ее для своего удовольствия.

— Какая красивая киска. Интересно, что мне с ней сделать.

Как, черт возьми, она могла ответить на этот вопрос, когда едва удерживалась от мольбы?

Габриэль мог быть таким сильным и страстным. Ей это нравилось. Но она также обожала его дразнящую сторону. Он был очень сложным и разочаровывающим человеком. Несмотря на оргазм, который она получила едва ли пятнадцатью минутами ранее, он пробудил ее тело так быстро, так легко. Ей нужно было почувствовать его язык на ней, глубоко в ней. Его рот задержался прямо над ее наиболее нуждающимся местом, и все ее тело заныло. Эверли не могла не всхлипнуть.

Она знала, что он отвлекал ее от реальных проблем, но в тот момент она просто не могла сосредотачиваться на чем-либо еще. Она была там, где ему сейчас хотелось.

— Я могу придумать нескольких вариантов, — удалось ей пробормотать.

— Я тоже могу. Не шевелись, — он отпустил ее ноги и нежно раздвинул лепестки ее естества. — Такая милая и розовая. И посмотри на эти сливки. Они для меня?

— Ты же знаешь, что да.

Он не выглядел убежденным.

— Я должен быть уверен, что это все мое.

— Это твое, — простонала она.

Кончиками пальцев он легко скользнул по ее плоти, достаточно, чтобы соблазнить. Господи, он убивал ее.

— Скажи это, Эва. Скажи мне то, что я хочу услышать.

Она точно знала, чего он жаждал.

— Я принадлежу тебе.

Он хотел, чтобы она признала это из-за своей гордости… или сердца?

— Да, принадлежишь, — и его голос был полон довольства.

Он лизнул ее, и его язык погрузился в ее киску. Шок от тепла прошелся сквозь ее тело. Эверли сжала простыни с пронзительным стоном. Потребовались все ее силы, чтобы не извиваться.

— Покажи мне, что это киска моя, — в его низком голосе звучал вопрос. — Все это принадлежит мне, черт возьми. И никому другому.

Габриэль определенно был собственником. Даже в ту первую ночь все его действия говорили об этом. Теперь же, казалось, он вознамерился доказать, что она была его — и только его. Но ему не о чем было беспокоиться.

— Меня больше никто не интересует. Все, о чем я могу думать, это ты.

Он слегка смягчился.

— Хорошо. Я не делюсь. И определенно не делюсь этим, — он провел по ее клитору несколько маленьких кругов, прежде чем совершил еще один долгий, медленный удар своим языком. — Хм. Ты понимаешь, насколько ты вкусная?

Она покачала головой.

— Правда?

Он поднял палец вверх, словно просил дать ему секунду. Гейб распластался между ее ног и накрыл ее своим ртом. Еще одна волна тепла прошлась по телу, особенно, когда он вошел глубже. Его язык погрузился в ее глубины, проникая в нее, как раньше проникал его член. Снова и снова он пронзал ее, вторгаясь и возбуждая, пока не пригвоздил ее к простыням так, что она не смогла извиваться при каждом стоне.

После того, как он покорил ее, он поднял руку, потирая ее клитор дразнящими кругами. Одновременно работал его язык, сводя ее с ума.

— Это — мое, — слова отдавались в ее складочках. — Твои оргазмы — мои. Дай мне его прямо сейчас. Кончи на мой язык так, чтобы я смог попробовать тебя.

Эверли не могла сдерживаться больше ни секунды.

Давление между ног росло, а затем взорвалось раскаленной лавой. Она закричала, выкрикивая его имя, пока он толкал ее в пучину наслаждения. Оно текло по ее венам, заставляя кровь гудеть. В этот момент Габриэль чувствовал себя центром ее вселенной, как будто весь ее мир вращается вокруг него.

Он поднялся вдоль ее тела, накрыв его своим и прижав к матрасу.

— Вот какова ты на вкус. Как рай.

Он накрыл ее рот губами, тщательно исследуя. Она мгновенно ощутила свой собственный остро-терпкий вкус на его языке. Его не устроило прикосновение губ или даже легкий поцелуй. Не такого как Габриэль. Он доминировал над ее губами, оставляя на ней отпечаток, говоря ей без слов, что он владел ею целиком, включая душу.

Когда он, наконец, отпустил ее, она задыхалась. Быстрым движением мужчина перевернулся на спину и приподнял ее.

— На меня, Эва. Сейчас. Трахни меня.

Его командное рычание послало новый импульс тепла по телу. Он достаточно расслабился, чтобы она смогла оседлать его, сгорая от нетерпения снова соединиться с ним и почувствовать всепоглощающее удовольствие, которое, кажется, мог подарить только Габриэль.

В первую ночь, которую они провели вместе, Габриэль руководил, что привело ее к сладкому забвению, пока он снова и снова брал ее. Теперь, когда она смотрела на него сверху вниз, Эверли поняла, что он, наконец, уступил ей место водителя.

Он выглядел так великолепно с горящими голубыми глазами, раскрасневшимся лицом, как большой хищник, подстерегающий свою жертву, обдумывающий свой следующий шаг. У нее было такое чувство, что ей лучше воспользоваться возможностью руководить, потому что вскоре он снова перехватит у нее контроль.

Эверли погладила узловатые мышцы плеч и груди, наслаждаясь ощущением его твердой плоти, его ускоряющегося пульса. Она наклонилась, чтобы прижаться губами к его бьющемуся сердцу, ей понравилось, как у него закрылись глаза. Когда она облизала коричневый сосок, он застонал.

Его глаза распахнулись, после чего он прохрипел:

— Ты меня дразнишь?

Она переместилась на его широкую грудь, чтобы лизнуть другой сосок, наслаждаясь игрой.

— Смена позиции — это честная игра. А может быть, я тоже хочу знать, каков ты на вкус.

Он выругался. Все его тело сжалось как пружина.

— Ты убиваешь меня, детка. Просто имей в виду, что я верну контроль. А потом…

Его улыбка дала ей знать, что у нее будут неприятности. Эверли нравилась эта мысль.

Она продолжила неспешно исследовать его губы, шею и грудь, ее голова кружилась от его запаха, его пальцы блуждали по ее спине, каждый стон раздавался прямо в ухе.

Медленно она проложила путь поцелуями вниз по его телу, тугим мышцам пресса, пока она не приблизилась к самой твердой части Габриэля, которая принесла ей столько изысканного удовольствия. До него ей не нравился секс. Она наслаждалась им пару раз раньше, но никогда не достигала таких невероятных высот, как с ним.

— Ты собираешься сосать мой член? — он смотрел на нее голодными глазами.

— Да, — ее голос звучал хрипло, словно не принадлежал ей.

— Оближи каждый дюйм. Возьми мой член между своими сочными губками и пройдись своим язычком по мне, детка.

Эверли посмотрела на плоть, о которой шла речь. Член Габриэля выглядел налившимся кровью, непримиримым к отказу и готовым к большему. Она нежно взяла его в руку.

— Сильнее, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Не обязательно быть нежной. Я не сломаюсь.

Она крепче сжала его и провела ладонью вниз по всей длине, ей нравилось, как мягкая кожа скрывала жесткую эрекцию, как он напрягался и шипел в ответ на ее прикосновения. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать раздувшуюся головку, его длина запульсировала в ее руке. Ствол налился еще сильнее, пока она держала и гладила его.

Габриэль пах мылом, которое они использовали в душе. Она вдохнула свежий аромат, который смешался с его собственным мускусным, как она провела языком по чувствительной вершине его эрекции. Соленая и мускусная, Эверли попробовала маленький намек на капельку возбуждения, еще больше упиваясь им.

Он зарычал, и глубокое удовлетворение прокатилось сквозь нее. Она имела над ним власть. Она могла открыться ему в то, что у нее есть к нему чувства, так как он тоже что-то к ней чувствовал, верно? Влюбиться в него было не так страшно, если ему тоже не все равно.

Мысль о том, что она могла потерять его в том пожаре, захватила ее. Она закрыла глаза и позволила себе почувствовать волну беспокойства, огромного облегчения и то, что чувствовалось подозрительно сильнее, чем притяжение. Она боялась думать, насколько больше. Любовь?

Но Эверли знала, что потратила слишком много времени, боясь довериться людям. Может, бегство ее матери оказало на нее больше влияния, чем она хотела признать. Возможно, она опасается закончить, как ее отец, влюбленная в призрака, который давно ее покинул. Эверли знала, что может случиться с Габриэлем; он с легкостью мог оставить ее одну в томлении. Но она отказывалась терять красоту этого момента из-за страха.

Если бы Мэддокс Кроуфорд не заметил ее, она все также была бы на своей старой работе и работала, как лошадь, никогда не высовываясь из маленького города и встречаясь только с рыбкой из этого маленького пруда. Недолгое время, проведенное с Мэддоксом, показало ей, как жить на широкую ногу и добиваться мечты. Он придал ей мужества идти к тому, чего она хотела, и девушка никогда в жизни не хотела ничего больше, чем Габриэля Бонда.

Она отбросила прочь всякий страх. Если она действительно хотела начать отношения с этим человеком, то должна будет открыться. Она должна будет довериться ему.

— Боже, ты хоть понимаешь, как здорово это чувствовать? — он запутался пальцами в ее волосах.

Она знала, как ей нравилось, когда он лизал, сосал и вкушал ее. Поэтому Эверли скользнула языком в маленькое углубление под головкой ствола и потерла там. Он был слишком большим, чтобы целиком поместиться у нее во рту, поэтому она всосала головку, одновременно поглаживая ствол.

— О, да. О… детка. Черт, — он мягко потянул ее за волосы. — Эверли, остановись. Я хочу быть внутри тебя. Надень на меня презерватив и объезди меня.

По его тону она поняла, что он был не в настроении торговаться. Она надеялась, что позже у нее будет время поиграть с ним и подразнить его… сосать его до тех пор, пока он не сможет продержаться больше ни секунды. Она хотела быть щедрой и даровать ему все удовольствие и внимание, которое он давал ей, чтобы он точно знал, как хорошо быть желанным. Когда-нибудь.

Но сейчас она схватила презерватив из коробки и разорвала пакетик. На самом деле она никогда раньше не делала этого, но Эверли выбросила эту мысль из головы. При минимуме неуклюжих движений Эверли удалось раскатать презерватив, поглаживая его длину, в то время как латекс покрывал каждый дюйм. Ее волнение росло.

После того как она закончила обеспечивать их защиту, то позволила взгляду скользнуть вверх по его телу, пока он принимал удобную позу. В этот момент Эверли поняла, как легко поверить, что он принадлежал ей, что его тело было создано, чтобы дарить ей удовольствие, что его сердце бьется, преданное только ей и никому другому.

— Я без ума от тебя, Габриэль, — она больше ничего не могла сказать. Пока нет. Но молчать она тоже не могла.

Уголки его губ дернулись в сексуальной улыбке.

— Я тоже без ума от тебя, детка.

С облегчением и почти головокружением Эверли оседлала его, подведя его член к своей киске, готовая принять его глубоко в себя. Он поднял руки, чтобы схватиться за ее бедра и направлять ее вниз.

— Как я уже говорил, мы погрязли в этом вместе. Ты и я, — его шепот сделал голос намного интимнее, чем просто обмен небольшой опасности и страсти. Это звучало так, словно он имел в виду что-то эмоциональное и надежное. — Мы должны доверять друг другу. Я буду заботиться о тебе, клянусь. Я никогда не позволю никому причинить тебе вред.

Габриэль был прав. Для того чтобы иметь какие-либо реальные отношения, они должны были попробовать. Она не могла больше хранить от него секреты. Они вышли из полицейского участка после его первого допроса, намереваясь выложить все свои карты на стол. Эверли не хотела больше ждать. Если они собирались работать вместе, ей придется погрузиться в это.

Потому что сейчас, он собирался погрузиться в нее.

Когда она опустилась, принимая его дюйм за дюймом, то ахнула. Он был таким большим. Каждый раз, когда он заполнял ее, то растягивал настолько, что она не могла дышать. Он заполнял всю пустоту внутри нее и заставлял ее петь. Не ее киску, а ее голову, ее сердце… Черт, он так прочно обосновался в ее мыслях.

Эверли медленно продвигалась вниз, не желая торопить момент. Взгляд Габриэля переместился с ее лица к месту, где их тела медленно соединялись.

— Потрясающе, — он схватил ее за бедра, скользнув ладонями вверх к ее талии, а затем обхватил ее грудь, побуждая девушку двигаться вниз.

В момент, когда он полностью заполнил ее, мужчина скользнул по ее рукам, сплетя их пальцы вместе. Эверли закрыла глаза, позволяя себе погрузиться в момент. Все еще. Молчаливая. Почти почтительная. Ни в коем случае не избегающая связи. Она нашла близость, которой ей не хватало всю жизнь. Этот мужчина значил что-то для нее, настолько сильное, что это пугало ее. Но с их соединенными телами, сплетенными руками, и, смотря друг другу в глаза, Эверли было легко поверить, что она тоже что-то значила для него.

Габриэль потянул ее к своей груди.

— Поцелуй меня.

Она нашла его губы своими, мягко скользя по ним и упиваясь их близостью. Она клялась, что может все, но чувствовала, как рушатся границы вокруг ее сердце. Да, это пугало ее. Он приводил ее в ужас, потому что за несколько коротких дней Габриэль доказал, насколько пуста ее жизнь была без него. Он показал ей, как хорошо быть обожаемой.

Будучи преисполненной решимости ответить ему тем же, она лизнула его чувственную нижнюю губу. Дрожь прошла через его мощное тело, и ей понравилось это. Да поможет ей Бог, но она не видела никакого способа избежать правды.

Она любила его.

Они разделят удовольствие и будут спать вместе этой ночью. Завтра она все ему выложит. Она покажет ему электронную почту и сообщения, которые получила. Вместе они бы нашли решение проблемы. Они были командой. Партнерами. Она больше не одна.

Эверли была слишком хорошо осведомлена о мире, чтобы не знать, что ей могут разбить сердце, но одиночество тоже отстой. В конце концов, лучше любить и потерять, чем вообще никогда не любить, верно? С другой стороны, теперь, когда Габриэль достучался до ее сердца, она не имела ни малейшего представления о том, как выбросить его оттуда, да ей и не хотелось этого.

По его настоянию она начала двигать бедрами, следуя ритму сердца, обращая внимания на желания тела. Она выбросила все мысли из головы, за исключением Гейба и удовольствия, которое они делили.

Габриэль обхватил ее за талию, когда она снова опустилась на его эрекцию. Снова и снова она объезжала его, позволяя ему полностью заполнить ее, влюбляясь в ощущение того, как набухает его плоть в ней. Его бедра пришли в движение, борясь с ней за контроль, но это только увеличило сладкое трение, которое грозило вновь отправить ее через край. Волны удовольствия, одна за другой накатывали на нее, побуждая двигаться все быстрее и быстрее. Мужчина обхватил ее груди, его дыхание стало поверхностным, когда он погрузился глубже.

Почти уже. Почти уже… Он изменил угол своих толчков, создавая трение напротив того волшебного местечка у нее внутри, что заставляло ее задыхаться, царапать его грудь, повторять его имя. Оргазм был так близко.

Когда он еще раз толкнулся в нее, Эверли закричала и кончила. Чистое наслаждение взорвалась у нее между ног, в ее естестве. Она сжимала его. Габриэль был ее спасательным кругом в этом омуте удовольствия таким же, как она надеялась, он будет в жизни.

Когда девушка достигла пика, Гейб напряженно задвигался под ней, крепко держа и проталкивая свой член все глубже в ее тело, как будто решил оставить в девушке свой след. С хриплым криком удовлетворения, он тоже достиг разрядки.

В венах текло ощущение пресыщенности. Эверли упала на Габриэля, ее тело чувствовалось опустошенным, а ум был безмятежно ясен. Мужчина обнял ее. Она чувствовала себя защищенной и любимой так, как никогда раньше. Глаза защипало от слез. Может, было слишком рано, чтобы выразить ему все ее чувства, но она рассказала о них через свои прикосновения. То, как он схватил ее в ответ, указывало, что он знает или чувствует то же, что чувствует она. Учитывая то, как он прорычал ее имя, как кончил, это, похоже, не спугнуло его.

Прижимаясь сильнее, Эверли слушала, как замедляются громовые удары его сердца. Она дышала вместе с Габриэлем — вдох, выдох, бесконечно — и не отстранялась от него. Она не была готова к этому. Но этот момент наступит скоро. А до тех пор она будет поддерживать их связь как можно дольше.

В их первую ночь вместе она подарила ему свое тело. Сегодня вечером она подарила ему свое сердце. Завтра она раскроет ему свои секреты.

*

— Ты ужасно выглядишь, — прокомментировал Гейб, сбегая вниз по лестнице на следующее утро.

На удивление он чувствовал себя веселым для человека, который в любой момент мог быть арестован за убийство. Он знал, что ситуация, черт побери, требовала большей серьезности, но после удивительной ночи с Эверли, он не мог перестать улыбаться.

К сожалению, Коннор не выглядел так, словно пережил такой же фантастический опыт.

Приятель показал ему средний палец.

— Я, блять, всю ночь копал инфу для тебя.

Обеденный стол был усеян стопками бумаг. Было похоже, что Коннор без проблем вскрыл ящик. Крышка была оторвана, содержимое готово для дальнейшего изучения.

Габриэль предпочел бы изучить, насколько красива Эверли в утреннем свете. Он проснулся рядом с ней, она лежала, свернувшись рядом. Он думал о том, чтобы проваляться в постели с ней весь день, снова и снова занимаясь любовью.

Вместо этого его мобильный телефон завибрировал, и он проклял реальный мир за вторжение. Гейб не хотел будить ее, так что скатился с кровати и на цыпочках прошел в ванную. Он ответил на несколько сообщений, отменил встречи в «Бонд Аэронавтикс», игнорируя письма от прессы, а затем оделся и спустился вниз.

— Эверли все еще спит? — спросил Коннор.

Он кивнул.

— Да, ей нужен отдых. Вчера был тяжелый день, особенно из-за пожара у Мэда, — он предполагал, что она долгое время держала все в себе. Гейб предложил ей выплакать свои эмоции и разделить их с ним. Он был так рад тому, что она достаточно доверяла ему, чтобы подчиниться. Плакала ли она когда-нибудь при Мэде? Этот вопрос тревожил его. — К тому же, чем дольше она спит, тем позже поймет, что мы здесь застряли.

Он не хотел быть тем человеком, кто скажет ей, что их убежище быстро стало их тюрьмой.

— От правды никуда не денешься, — вздохнул Коннор. — Роман на кухне готовит кофе. Осторожно — он не в лучшем настроении. Вокруг здания слишком много представителей прессы, даже кто-то из журнала «Пипл», как мне сказали. Роману пришлось ускользнуть при помощи суперсекретного входа для знаменитостей, созданного для известных трепачей, живущих там. Две кинозвезды, легенда Бродвея и три продюсера, которые убеждены в том, что люди узнают их в толстовке и солнцезащитных очках, — он усмехнулся. — Напыщенные придурки.

Радостное настроение Гейба пропало. Если Роман был вынужден пробираться внутрь, то с прессой все должно быть хуже, чем он надеялся.

— Дерьмо. Как они нас нашли?

Роман не спеша вошел в гостиную, выражение его лица представляло из себя застывшую хмурую маску. Он держал две кружки кофе и протянул одну Коннору.

— Вероятно, через полицию. Так как прошлой ночью нам пришлось сказать им, где ты планируешь остаться, прежде чем они прекратили бы расспрашивать тебя о пожаре, я уверен, это разошлось по участку. И вскоре кто-то, кто не против получить на лапу, открыл свой гребаный рот. Поэтому внизу Дэкс работает, чтобы убедиться, что никто сюда не проскользнет

Он обещал защитить Эверли. Ему нужно выполнять свою работу лучше.

— Есть шанс, что они уйдут, если я сделаю заявление?

— А потом пойдешь охотиться на единорогов? — парировал Роман. — Конечно, нет, и все, что ты скажешь, тут же перемоют в прессе или в суде. Лучше тебе держать рот на замке. Внизу есть подземный гараж с туннелем, который ведет к зданию по соседству. Но я уверен, все это знают. Мы постараемся вытащить вас этим путем, если будет необходимо.

По крайней мере, у них был путь к отступлению.

— Я не хочу, чтобы эти репортеры оказались рядом с Эверли.

— Нет, но ты удостоверишься, что сам окажешься рядом, — сказал Коннор с понимающей усмешкой. — Кстати, а она крикунья. Каждый раз, когда мне удавалось задремать, она начинала шуметь, и я снова просыпался.

Гейб нахмурился. Эверли, вероятно, будет в ужасе, если узнает, что Коннор услышал ее крики удовольствия. А вот Гейба не волновало, слышал ли что-то его приятель.

Роман поставил свою кружку.

— Ты уверен, что спать с этой женщиной — хорошая идея?

Ему не нравилось, как Роман сказал «эта женщина». Он нахмурился.

— Ее зовут Эверли.

— Отлично. Ты уверен, что спать с Эверли — хорошая идея?

— Все уже и так думают, что мы вместе, — ответил он. — Я не понимаю, как это может кому-то навредить. Я мог бы выйти и сделать заявление, что мы не вместе. Но никто не поверит.

— Вероятно, ты причинишь ей боль. Я проверил кое-что. Она не похожа на женщин, с которыми ты обычно встречаешься.

— Я не совсем встречаюсь с ней, — но нельзя отрицать, что он был увлечен — сильно. И то, что он чувствовал к ней, было настолько новым и свежим, что он не был готов обсуждать это даже со своими лучшими друзьями. Он был чертовски уверен, что не позволит им диктовать, когда и как ему с ней проводить время.

— Я думаю, что она бы не согласилась с тобой, и именно поэтому это плохая идея — продолжать с ней спать, — возразил Роман.

— Он не собирается нас слушать, чувак. Он может весь день притворяться, но он действительно влюбился в нее, — Коннор перевел взгляд на экран компьютера, нажав кнопку, чтобы обновить страницу. Его глаза вспыхнули. — Вот она. О, да. Теперь ты моя.

— Ну, разве он не одичал? — спросил Гейб Романа, показав пальцем в направлении Коннора, который был более чем счастлив смене темы.

Роман посмотрел на экран.

— Дерьмо! Дочь сенатора Армстронга действительно управляет «Скандалами Капитолия»?

— Возможно, — отхлебнул кофе Коннор. — Или она спуталась с его создателем. В любом случае, она по уши в дерьме. Но я подозреваю, что она пишет блог.

— Черт возьми. Армстронг — союзник Зака в Сенате, — нахмурился Роман. — Действуй осторожно, Коннор. Если это вылезет наружу, то может навредить нашей администрации. Этот блог полон дерьма, бросающего вызов политике Зака.

Конечно, «Скандалы Капитолия» был таблоидом, который пользуется популярностью у жителей Вашингтона, но…

— Разве это не обычная желтая газетенка?

— На первых страницах, да, но если копнуть немного глубже, то ты найдешь много комментариев по вопросам политики. Она абсолютно не согласна почти со всем, что Зак и Сенат сделали за последние два года, — пояснил Роман. — Конечно, она прикрывается сумасшедшими теориями заговора, которые, кажется, содержат достаточно фактов, чтобы до чертиков напугать людей. Но если обнаружится, что у одного из ближайших союзников Зака есть дочь-конформистка, которая стремится его уничтожить, пользы это не принесет.

В глазах Коннора появился хищный блеск.

— Я могу заставить ее замолчать.

Гейбу не понравилось выражение лица Коннора.

— Ты не можешь убить ее за выражение своего мнения.

Но подставной аналитик ЦРУ изменил выражение лица, и этот неприятный блеск в его глазах внезапно исчез.

— Конечно, нет. Я имел в виду, что объясню ей, что продолжать вести этот «тайный» блог больше не лучший выбор для карьеры. Она развернулась во всю обложку, угодив прямиком в мою ловушку. Посмотрите на сегодняшний заголовок на «Скандалов Капитолия», ребята.

В РАЗГАР ОПАСНОСТИ ПЛЕЙБОЙ СПАСАЕТ ВИСКИ

Гейб вздохнул. Почему блог не упомянул, как он уклонялся от двух вооруженных людей, которые пытались убить его? Или не рассказал о его готовности принести себя в жертву, чтобы спасти Эверли Паркер? Неа. Все в статье вращалось вокруг того факта, что он спас до ужаса дорогую бутылку виски Мэда.

— Что ж, это поможет моему имиджу. Серьезно, ну, как мне тебя отблагодарить?

Нахмурившись, Коннор забрал ноутбук обратно.

— Я бы тоже спас виски. Оставить его погибать в огне, было бы чудовищным преступлением, — когда Гейб кинул на него предупреждающий взгляд, Коннор вздохнул. — Послушай, я должен был подкинуть Ларе Армстронг что-то, чего никто не знал, чтобы посмотреть, что она будет делать с историей. Ты отдал эту бутылку Дэксу, когда мы подобрали вас в Гарлеме. Полицейские не имели ни малейшего представления, что она когда-либо была у тебя, так что эта «утечка», без тени сомнения, свидетельствует, что она либо работает в «Скандалах Капитолия» или разговаривала непосредственно с тем, кто там работает. Она единственная, кому я рассказал, единственная, кто мог знать.

Гейб понимал логику, но хотел, чтобы Коннор рассказал о чем-то другом.

— А ты не мог выдумать историю про то, что у меня член громадного размера или что-то типа того?

— Я не настолько творческий человек, — закатил глаза Коннор. — Кроме того, я должен был дать ей что-то подходящее, а ей нравятся такие лакомые кусочки, которые выставляют богачей дураками. Это ее тема.

— Нам нужно прикрыть эту лавочку, — Роман сел и провел рукой по усталому лицу. — Перед тем как ее личность выйдет наружу.

— Как только я выясню, что она знает, — пообещал Коннор. Его голос принял жесткий я-знаю-что-ты-натворил тон, который он использовал, когда уже не считал нормальный разговор возможным.

— Что случилось? — Гейб не мог позволить ему что-то утаивать. — Что ты думаешь, она знает?

Коннор стиснул челюсти, его лицо превратилось в маску упрямства.

Роман выпрямился, устремив на Коннора пристальный взгляд.

— Не скрывай от нас это дерьмо. Я знаю, что ты привык иметь дело с секретами, действовать скрытно, но мы не агенты, и нет никакой необходимости ими становиться. Мы должны знать все.

Плечи Коннора резко опустились, и Гейб понял, что бы он сейчас не сказал, это будет плохими новостями.

— Я не хотел даже упоминать об этом, пока не понял, что она пытается заработать деньги или мутить воду, чтобы разорвать Мэда на кусочки. Она говорит, что слышала слухи о том, что он был педофилом.

Гейб почувствовал, как у него упала челюсть. Мэд любил секс — без сомнения — но он бы ни за что не прикоснулся к ребенку.

— Ты, мать твою, шутишь? Если Лара Армстронг опубликует эту историю, я буду судиться с ней. Меня не волнует, как это отразится на Заке. Он большой мальчик и сможет справиться с этим. Но я не позволю ей сеять ложь.

Ложь, которую Сара и ее ребенок будут вынуждены читать и терпеть в течение длительного времени, потому что такая вонь быстро не выветрится. Нет. Если это и случится, то только через его труп. Его сестра уже достаточно пережила.

Роман покачал головой и потянулся через стол к коробке, которую Эверли нашла в секретной комнате Мэда прошлой ночью. Он порылся в кипах бумаг и взял три фотографии.

— Мы знаем, что это не так, но мы нашли странные вещи в этом ящике. Вам знаком кто-то из этих девушек?

Гейб взял фотографии у Романа. На каждой из них были улыбающиеся девушки примерно тринадцати — четырнадцати лет или младше. Африканская девушка на первом фото выглядела невинной, одетой в школьную форму, стояла в классной комнате и махала рукой. Вторая фотография выглядела так же, как первая, хотя эта индийская девушка носила довольно милый красный бинди на лице и другую униформу. Третья девушка была в хиджабе, по которому становилось понятно, что она достигла половой зрелости.

— Почему у него были фото случайных девушек со всего мира? — Гейб отказывался верить, что Мэд имел какой-либо сексуальный интерес к этим детям. Черт, до Сары Мэд предпочитал женщин постарше. Даже когда они были подростками, этот идиот приставал к их мамам. Гейб и по сей день был благодарен, что его мать дала ему от ворот поворот. Иначе они оказались бы в довольно неловкой ситуации.

— Хороший вопрос, — пожал плечами Роман. — Но не единственный. У меня есть более сложные вопросы после разговора с полицией. Благодаря стоматологическим записям они смогли идентифицировать тело, которое осталось в доме Мэда. Его звали Джейсон Миллер, и он из Бруклина. Брайтон-Бич, если быть точнее. У него длинный послужной список. Две отсидки в тюрьме за грабеж и нападение. По словам полицейских, он был известным наемником.

Коннор невесело улыбнулся.

— На самом деле, они сказали, что он редко работал на посторонних. Так как он вырос в Брайтон-Бич, я предполагаю, что они имели в виду «Братву».

«Братья», именно так называли себя русские. У них был незаконный бизнес по азартным играм, наряду с другими преступными предприятиями по всему городу.

— Так значит, человек, который его нанял, может быть нашим неуловимым Сергеем?

— Возможно, — ответил Роман. — Я нанял следователя, чтобы изучить окружение этих людей и их сообщников. Он поспрашивает. Будем надеяться, что сможем собрать воедино все идеи о том, кто еще принимал в этом участие. Мне придется вернуться в Вашингтон в ближайшие несколько дней, но обещаю, что буду держать ухо востро.

В ближайшее время им всем придется вернуться к повседневной жизни. От отпуска Дэкса оставалось, вероятно, всего пару дней. Он понятия не имел, сколько времени было у Коннора, прежде чем ему снова придется оказаться за границей и вернуться к своей жизни полной приключений со всякими шпионскими штуками.

— У них есть какие-либо мысли по поводу личности второго парня, того, который сбежал? — спросил Гейб.

— Они мельком увидели его на камере за углом от дома Мэда. Полиция Нью-Йорка рыщет по всему Бруклину, но они уверены, что это один из тех, с кем тусовался Миллер. В конечном итоге они его найдут, — объяснил Коннор. — И я понятия не имею, что означает остальное дерьмо в коробке Мэда. Некоторые из них, видимо, зашифрованы. Или он был жутко пьян, когда писал это. Там только одна вещь, которая может быть полезной. Мэд набросал имя частного детектива, которого нанял, какой-то парень по имени Уэйн Ферлинг. Сейчас слишком рано посещать его офис для беседы, но я позже выясню, почему Мэд нанял его.

— Я постараюсь узнать, кто эти девочки, — Гейб мог бы поработать с Эверли. Ему не терпелось увидеть ее в действии.

— Кстати, говоря о частных детективах, — начал Коннор с мрачным видом. Он протянул папку Гейбу.

— Что это?

— Помнишь, как ты просил меня нанять частного детектива, чтобы заглянуть в прошлое Эверли Паркер и накопать на нее грязь? Что ж, это грязь. Не то, чтобы слишком много, никто не бывает полностью чист. Они быстро сработали. Особенно мне понравились слухи о том, что ее отец был продажным копом. Он утверждает, что они совершенно бездоказательны, но говорит, что с ними можно поработать. Также ее двоюродный брат находится в тюрьме, и еще есть что-то о матери. Естественно, большинство о самой Эверли и Мэддоксе. Все были готовы говорить о них. Мне сказать ему, чтобы он продолжал копать?

Гейб открыл папку, и волна стыда прокатилась через него. Боже, он не мог даже смотреть на это.

— Я попросил об этом до того, как узнал, какая она. Скажи им, чтобы отправили мне счет. Я больше не нуждаюсь в их услугах.

Коннор кивнул.

— Это первая разумная вещь, которую ты сделал.

У Гейба зазвонил телефон. Он вытащил его из кармана и вздрогнул, увидев имя вызывающего абонента. Сара. Боже, со всем этим безумием он не позвонил ей, чтобы объяснить, что происходит. Она, вероятно, узнала из новостей или из интернета, что его допрашивала полиция, и что он чуть не погиб при пожаре. Черт возьми. Он закрыл папку и положил на стол. Гейб заказал эти материалы в приступе гнева и не собирался читать ни единого гребаного слова.

— Я скоро вернусь. — Как только ребята кивнули, он провел пальцем по экрану, чтобы принять вызов.

Габриэль прошел в гостиную, оставив Романа и Коннора в столовой. Как и остальная часть квартиры, гостиная была оформлена в чисто мужском стиле с большим количеством темной кожаной мебели. Он задавался вопросом, как выглядел дом Эверли. Он предполагал, что тот был намного более ярким и женственным.

Он сделал глубокий вдох и прижал трубку к уху.

— Эй, сестренка. Прости, что не звонил.

— Скажи мне, что ты не спишь с его шлюхой, — даже с сотней миль между ними он чувствовал холод в ее голосе.

— Что, прости? — он никогда не слышал, чтобы его сестра произносила это слово. Она редко кого-нибудь ругала. И определенно никогда не ругала его.

— Ты слышал меня, Гейб. Думаешь, я не видела? Ее фото гуляет по всему интернету.

— Нельзя верить всему, что видишь, — успокаивал ее он, не обрадованный яростным бешенством, которое услышал в голосе Сары. Врач сказал, что ей нельзя беспокоиться. Несколько недель назад у нее было небольшое кровотечение и спазмы. Ее лечащий врач объяснила, что она должна свести стресс к минимуму. — Успокойся. Ты же знаешь, расстраиваться плохо для ребенка.

— Хочешь, чтобы я успокоилась? Если верить прессе, он ушел от меня к ней, Гейб. Он ушел от нашего будущего, нашего ребенка — к ней. Я не могу выносить мысль, что ты с ней даже разговариваешь.

— Сара, послушай. Я должен говорить с ней. Если она связана с Мэдом, то может что-то знать. Понимаешь, Мэда, вероятно, убили.

— Я слышала эти сплетни. Если это правда, список подозреваемых, наверняка, длиной в милю. Но это не означает, что ты должен спать со всеми из них, — сухой тон голоса был похож на безмолвный крик Сары, и это разрывало его на части. — Ты спишь с ней? Неважно. Я уже знаю ответ.

Что ему, черт возьми, делать? Он не мог позволять Саре так расстраиваться. Если она потеряет ребенка, он не знал, что она сделает. Сара была последним членом его семьи. Их отец и мать умерли. Он был единственным, что у нее осталось, и к черту все деньги, этот ребенок был последним наследником Мэда.

— Я провожу с ней время, но это не то, о чем ты подумала.

Потому что как еще, черт возьми, он мог сказать своей взвинченной сестре, у которой взрыв гормонов, что он без ума от женщины, которая, возможно, была последней любовницей Мэда?

В данный момент Сара не была способна рационально мыслить. Сначала он должен успокоить ее, пока не выяснит всю правду. А затем он возьмет и все объяснит.

— А что тогда?

С таким отношением Сары он никогда не сможет передать ей «Кроуфорд», пока там работает Эверли. Ему нужно найти работу для своего милого компьютерного гика, возможно, в «Бонд Аэронавтикс». Черт, у него были связи, с которыми он мог найти ей работу практически в любом месте. После того как Сара примет бразды правления в «Кроуфорде», он мягко введет Эверли в жизнь своей сестры. Но на сегодняшний день он должен был сделать все необходимое, чтобы сохранить спокойствие Сары.

— Она каким-то образом замешана во всем этом, — и он не лгал. Конечно, у Эверли была информация. До тех пор, пока он не найдет убийцу Мэда, Гейб должен держать обеих своих женщин в безопасности. — Я должен находиться рядом с ней, потому что думаю, что она знает больше, чем говорит, — или больше, чем понимает. — Мэд оказался по уши в каком-то дерьме, в каком, я и сам не понимаю, но она является ключом. Я должен оставаться с ней и говорить ей то, что она хочет услышать, чтобы она оставалась рядом.

— Так пресса ошибается? Ты не любишь ее?

Любить ее? Само это слово послало дрожь по его спине. Любить — это означает погрузиться в то, чего он на самом деле не понимает. Его родители были друзьями, но не разделяли искры или страсти. Они были больше похожи на деловых партнеров. То, что он чувствовал к Эверли, было совершенно иным. Когда он смотрел на нее, то адское пламя бушевало в нем, угрожая поглотить его. Была ли это любовь? Может быть… но к такому он еще не был готов.

— Эверли Паркер — лишь средство для достижения цели. Я собираюсь выяснить, что она знает, а потом разберусь с ней. У меня уже есть готовый план.

Его план состоял в том, чтобы успокоить сестру и разобраться со всем остальным позже.

— Да, я абсолютно точно вижу, что твой план уже готов, Бонд.

Это была не Сара. Гейб почувствовал, как у него оборвалось сердце. Он резко обернулся.

Эверли все еще была раскрасневшаяся и слегка растрепанная, одетая во вчерашнюю одежду. Он заметил, как от ее лица отлила вся краска. Боль взорвалась в животе. В руках она держала папку с отчетом частного детектива.

— Ты собираешься очернить репутацию моего покойного отца? Очень круто с твоей стороны. Прости меня, если я не останусь здесь, чтобы помочь еще больше, ублюдок, — она метнулась прочь, кинувшись к входной двери пентхауса, ее каблуки гремели по полу из твердых пород дерева, вторя грохоту его сердца.

— Сара, я перезвоню тебе потом, — потому что он не мог позволить Эверли уйти. Боже, только не это. Теперь она думала о нем самое худшее. — Позаботься о себе и ребенке.

— Хорошо. Мне очень жаль, Гейб. Я не должна была кричать на тебя. Я такая эгоистка. Я люблю тебя, — затем она задохнулась. — Я только что увидела в Интернете, что ты попал в пожар прошлой ночью? С тобой все в порядке?

Это была Сара, которую он знал, милая девочка, с которой он играл летом в детстве.

— Я в порядке. Объясню все позже. Ты должна доверять мне. Я позвоню тебе в ближайшее время.

Он повесил трубку, решив перезвонить Саре, как только сможет, а потом кинулся за Эверли. Должно быть, она услышала наихудшую часть разговора, да еще в сочетании с этим гребаным докладом, который он заказал. Теперь он должен был найти способ заставить ее понять. Но сейчас он надеялся, что она хотя бы поговорит с ним.

Когда Габриэль бросился к передней части мансарды, то обнаружил Романа, смотрящего на двери частного лифта, который останавливался только здесь и на первом этаже. Гостям был нужен код, чтобы подняться в квартиру Коннора… но кто-то мог зайти в фойе.

— Что, черт возьми, случилось?

— Дерьмо. Она сбежала? — Гейб ожидал, что она рассердится, расстроится. Он подозревал, что придется иметь дело со слезами. Он никогда не предполагал, что она будет достаточно импульсивна, чтобы бежать. Габриэль замер. — Как, черт возьми, она добралась до этого доклада? Где Коннор?

Глаза Романа расширились.

— Она видела отчет детектива? Чтоб тебя. Должно быть, она вошла после того, как Коннор пошел в душ. Я пытался найти что-нибудь на завтрак. Проклятье. Отчет остался на столе.

Гейб не ответил. Он был уже за дверью.