Удары все поступали. Я дважды выставила себя дурой перед Декланом. Словно бы у него уже не осталось достаточного количества боеприпасов, чтобы мучить меня, утром появилось еще больше поводов для расстройства.

Память выхватывала случайные обрывки воспоминаний о прошлой ночи, но пока я еще не поняла, хорошо это или плохо. С одной стороны, все может оказаться вполне невинным. Я могла совершенно безобидно задремать. Но, по правде говоря, если поразмыслить и вспомнить свой план соблазнить его в машине, я ни капельки не верила, что в одной из этих пропущенных дыр скрывалось нечто, что не заставит меня сожалеть. Даже не зная всей истории, нарастающий стыд не покидал меня с тех пор, как я проснулась в пятницу, одетая лишь в рубашку Деклана и без крайне дорогого одолженного платья.

В результате своей неосторожности, я снова пришла к решению, который обычно называла «решением богачей». Не то, чтобы моя семья действительно могла считаться богачами по маркам Лос-Анджелеса. Мы жили безбедно. Но «решение богачей» имеет свои преимущества.

В наличии денег есть преимущества, о которых тебе никто не расскажет. Например, как бывает здорово выбросить деньги на решение проблемы, но когда это становится постоянным вариантом, может наступить случай, когда все это аукнется. В конце концов, ты можешь натворить что-то, что нельзя будет исправить с помощью денег, и когда это происходит, богачи делают то, что умеют лучше всего: они это игнорируют. Они притворяются, что этого не существует.

К счастью, у меня впереди целый уикенд чтобы усовершенствовать этот вариант. К сожалению, как только утром в понедельник, между деревьями показались очертания лимузина, мое сердце запрыгало как испуганная лошадь. Во всем мире не хватит времени, чтобы подготовить себя к Деклану Дэвису.

— Нам нужно перестать вот так встречаться.

Прямо с места в карьер, Деклан отклонился от нашей обычной программы, чуть опустив стекло и посмотрев на меня.

— Что? — мой вопрос прозвучал невозмутимо и без всякой интонации. Это хорошее начало, но я не строила никаких иллюзий относительно того что Деклан вот так просто примет мою холодность по отношению к нему.

— Ты, с похмелья, и в солнечных очках, которые слишком велики для твоего лица, — легкая ухмылка появилась и тут же пропала. — Ты похожа на насекомое.

На это у меня не было ответа, так что я решила следовать нашей обычной рутине, желает он этого или нет, и прошла к своей стороне машины. Я уже давным-давно отказалась от любой помощи по открыванию дверцы со стороны водителя. В конце концов, я же женщина двадцать первого века!

— Что? Сегодня никаких маффинов? — его напускная небрежность ни на дюйм не пробила стену напряжения между нами.

Я пожала плечами.

В эти дни я много раз так делала. Это стало моим дежурным ответом на его постоянные попытки пробиться сквозь мое равнодушие. В то же время я сгорала изнутри. Никто и никогда так не забирался мне под кожу, как это сделал он за следующую неделю.

Сначала я почти поверила, что он это примет. Моя немота в течение нескольких дней протекала незаметно, хотя, возможно, отсутствие его интереса могло быть вызвано чрезвычайно бурным проявлением южного темперамента нашего режиссера.

Джорджия изменилась. Было совершенно ясно, что она поставила себе цель добиться от Маделин и Деклана игры века, и не собиралась соглашаться на меньшее, даже, если ей и приходилось вытаскивать все силой из глубин их душ.

Отвлечение ведущих актеров позволило мне детально изучить процесс кинопроизводства впервые с момента моего приезда. Все было гораздо сложнее, чем я себе представляла. Даже на малейшие детали тратились неимоверные усилия, деньги и количество времени. Однажды я увидела, как члены съемочной группы чуть не подрались из-за того, как должны стоять книжки на полке Кэма.

И все же, мне до сих пор было странно видеть, как в «Девушке в Желтом Платье» в обратном порядке появлялись вещи, которые я поклялась больше никогда не видеть. Увидев актеров, выбранных на роль моих родителей, я испытала странное чувство, но ничто не могло превзойти ощущения наблюдать как Маделин и Деклан притворяются Кэмом и мной.

И все же я часто была очарована этими сценами. Между ними существовала химия, которую невозможно было описать, когда они стояли перед камерами. Я не могла понять, как формируется эта почти родственная связь в нечто настолько честное, от чего просто невозможно оторваться после команды «Мотор!»

***

— Просто представь, всего лишь пара часов и ты больше не девственница.

Мы с Френ расположились в гардеробной, ожидая пока Маделин будет готова. На сей раз стилистам удалось удержать ее за ширмой — невероятное достижение.

Я прочистила горло, смутилась и ощутила покалывание на щеках от приливающей к ним крови.

— После пары лет и рождения ребенка уже слишком поздно.

Френ засмеялась редкой шутке. Я лучше, чем кто либо знала, что не стоит обижаться на две мобилки, которые личный ассистент никогда не выпускала из рук. Проведя время в обществе любимой старлетки Америки, я научилась, что в этом бизнесе даже минутное упущение могло стоить миллионы долларов.

— Я говорю о том, что сегодня ты впервые станешь свидетельницей съемок постельной сцены.

— Но разве это не должна быть закрытая площадка? — я посмотрела в дальний конец помещения, где за тонкой перегородкой можно было увидеть очертания тела Маделин. Если вам интересно мое мнение, то они слишком долго готовят ее к обнажению.

— Только потому, что таблоиды назвали бы ее шлюхой, если бы это не было указано в ее контракте... Серьезно, мою дочь Марию легче было одеть, когда она была ребенком, чем Маделин сейчас, — она усмехнулась и, недоумевая, покачала головой. — И ты должна знать, что пока ты рядом, она собирается воспользоваться этим в полной мере. Но взгляни на это с приятной стороны. Она дает тебе доступ за бархатную ленту и в первый ряд, чтобы увидеть все, что может предложить наше австралийское народное достояние.

Я подавилась воздухом, и у меня не возникло никаких сомнений в том, что мое лицо сейчас стало багрового цвета.

— Это же всего лишь игра, ведь так? Людям не обязательно по-настоящему заниматься сексом ,чтобы это выглядело по-настоящему.

— Ты будешь удивлена, — со знанием дела ответила она. — Другой ассистент на нашем последнем проекте рассказала мне что ее босс пошел до конца на инди фильме, который они только что закончили, если ты понимаешь, о чем я. Слава Богу, Маделин никогда не доходила до такого экстрима... хотя иногда я бы не сбрасывала ее со счетов.

Я тоже.

При виде моего явного отвращения Френ усмехнулась, но не стала развивать тему дальше.

К тому времени как мы прибыли на закрытую площадку, я уже жутко нервничала. Не помогло даже то, что обычно на третьей площадке всегда поддерживалась средняя зимняя температура как в чертовой Миннесоте! Я вся дрожала.

Маделин уверенно шла впереди меня. Не ней не было ничего кроме цветочного сарафана, который скоро окажется на полу, и нижнего белья телесного цвета, которое я мельком заметила чуть раньше, по ее виду можно было бы сказать, что она отправляется в местную кофейню.

Закрытая площадка оказалась даже более интимной, чем я ожидала. Деклан уже был здесь, разговаривал с Джорджией, и я была рада увидеть что он, по крайней мере, обладал здравым смыслом в достаточной мере, чтобы нервничать. Он постоянно переминался с ноги на ногу.

Кроме режиссера и ведущего актера здесь находились только оператор и микрофонщик. Френ и Альфред остались снаружи вместе с группой парикмахеров, стилистов и осветительной командой, где им следовало ожидать, пока их позовут.

В этот момент я была более чем рада позволить Маделин быть Эдли Эдер. Деклан был засранцем, но он все равно оставался одним из самых пугающе привлекательных мужчин, которых я когда-либо видела. Может быть, если бы я выглядела как Маделин, я бы тоже об этом не волновалась, хотя я и сомневаюсь в этом. Стройная девушка держалась поближе ко мне.

Джорджия позвала ее на маленькую частную беседу только между ними тремя, чтобы пробежаться по некоторым спорным вопросам, прежде чем они начнут, и Маделин, убедившись, что я поняла ее четко направленный на меня взгляд, ушла. В этом взгляде читалось «даже не думай об этом».

Время, которое мы проводили вместе, не прошло даром. Было ясно, что у нее есть твердое понимание того, что происходило сейчас в моей голове. Все мои мысли сейчас занимал побег.

Вняв ее предупреждению, я оторвала свой задумчивый взгляд от выхода и повернулась к сцене. Я уже видела некоторые кадры, снятые в квартире Кэма. Они были далеки от точности, но декораторы проделали действительно милую работу, создавая городской стиль, который одновременно был и элегантным.

В связи с отсутствием остальных актеров и членов съемочной группы, у меня появилась возможность выбора стула, в котором мне потенциально предстояло провести следующие шесть часов.

— Тишина на площадке! — объявила Джорджия, но я подумала, что это всего лишь в силу привычки, так как никто из нас с момента прибытия не произнес ни слова. — Все на свои места.

Ознакомившись со сценарием шаг за шагом, я хорошо знала сцены. Это должен был быть день когда я появилась на пороге Кэма в Северной Каролине, после того как уехала из дома без всяких объяснений.

Маделин выглядела подобающе смущенной, тогда как удивленный Деклан провел ее в трехмерное помещение.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, входя в роль. — Ты должна быть в школе... Разве тебе не говорили что плохо начинать пропускать занятия еще до того как раздали учебный план?

Она улыбнулась водянистой улыбкой, против которой я возражала. Конечно, я сейчас находилась не в лучшем положении. Я только что перелетела через всю страну, зная, что, скорее всего, я больше никогда не увижу свою семью, и что я на пятом месяце беременности, с ребенком которого я большую часть времени отрицала. Но это не значило, что я собиралась рыдать! Я не была какой-то слабой дурочкой, которая пускается в плачь как только рядом появляется плечо, в которое можно уткнуться.

— Я просто... — она поискала слова, как и было предписано в сценарии. — Мне просто... нужно было увидеть тебя.

Деклан притянул ее к себе, не ожидая объяснений, которые она старалась высказать. Она спрятала лицо у него на груди, и на мгновение я подумала, что девушка и, правда, собиралась вот-вот раствориться в луже слез и соплей.

Мне действительно стоило бы протестовать против такого стиля поведения, вероятно очень громко и не обращая внимания на камеры. Мое имя и так уже подмочено и без этой девчачьей драмы. Но в самую последнюю минуту она подняла голову и поймала его губы, моля о поцелуе.

— Почему ты его поцеловала? – спросила она раньше, когда мы это обсуждали.

Я задумалась, не потому что не знала ответ, а потому что не хотела его произносить вслух.

— Чтобы отвлечь его.

В точности как все происходило четыре года назад, произошло и сейчас, когда Маделин и Деклан претворяли в жизнь сцену плотского наслаждения прописанную Кэмом.

Я знала, что в реальности постельная сцена не должна быть сексуальной, и по большей части так и случалось. Было нечто критичное, неодушевленное в том, что ты знаешь каждую позу, которые актеры должны принять перед камерой, получая указания от пятидесятилетней женщины, стоящей всего лишь в паре шагов от них. Джорджия часто вмешивалась, постоянно инструктируя их, «Так и продолжай», или «Склони голову чуть вправо». Мой личный приз получил эпизод, когда она велела Маделин сделать что-нибудь с ногами потому что все выглядит так, словно «Деклан пытается соблазнить морскую звезду».

Я уже начала было расслабляться, но тут во все стороны полетела одежда. Да, они действовали чисто механически, но было что-то бесспорно сексуальное в соприкосновении тел, и неважно, при каких условиях это происходило.

У Деклана была лучшая кожа из всех, кого я когда-либо видела. Закончив медленно раздеваться, он остался лишь в трусах, и мое ноющее сердце чуть не заплакало от разочарования, когда его боксеры остались на месте. В конце концов, они надеялись, что фильму дадут рейтинг PG13. Хорошо хоть Джорджия была известна желанием добиться совершенства, так что я вполне смогу еще не раз насладиться этим шоу.

Наконец-то, я поняла, в чем суть стриптиза.

— Ладно, пять минут передохнем и освежимся! — Джорджия хлопнула в ладони, вырывая меня из состояния восторга.

По возвращении в реальность на моем пылающем лице можно было бы поджаривать зефир.

Деклан стоял и ждал, пока Френ принесет ему и Маделин их робы, и подобно медленно капающему меду мои глаза бродили по его загорелому прессу. Боже, как вообще у кого-то может быть такое тело?

У меня пересохло во рту, руки вспотели, и у меня не было ни малейших сомнений в том, что, если он попытается заговорить со мной в моем нынешнем состоянии, я начну вести себя как подросток на концерте Джастина Бибера. Возможно, я и чувствую себя как влюбленная пятиклассница, но мое достоинство не позволяло мне просто так сидеть и молчать.

Я спрыгнула со своего стула твердо намереваясь направиться в уборную, до тех пор, пока их краткий перерыв не закончится.

К несчастью, моя поспешность привела к тому, что я уткнулась в грудь, которой я только что восхищалась издалека. Деклан застыл, приняв на себя всю силу моей атаки, прежде чем я успела остановиться. Боже, только не это. Я молилась о том, чтобы не начать пускать слюнки, потому что мои губы оказались всего в паре дюймов от его соска, и он , наверняка, почувствовал бы это.

— Уборная, — поперхнулась я словами, отлепляясь от него.

— Должно быть, кто-то успел намокнуть, — нервно фыркнул он, и я подумала, что, наверное, это самая неучтивая фраза, которую я когда-либо от него слышала. Но я была не против насладиться его крайне редким смущением. — Я туда как раз направлялась.

Никто из нас не пошевелился, между нами повисло неловкое молчание.

Я быстро заморгала, пытаясь прогнать маячившее перед глазами изображение греческого бога, которое затмевало мой рассудок, и снова превратить его в высокомерную кинозвезду, с которой я была знакома.

— Тогда ладно, — наконец произнес он, направляясь в ванную.

Я уже собралась было вздохнуть с облегчением, когда он остановился через пару шагов и повернулся ко мне.

— А ты разве не говорила, что тоже туда направляешься?

— Я передумала.

Он бросил на меня последний странный взгляд.

— Что между вами обоими происходит? — спросила Маделин, и я снова напряглась.

— Это ты его друг. Ты должна лучше знать его, чем я, — ответила я, отчаянно желая сменить тему разговора.

— «Друг»? — она покатала слово на языке, как будто для нее оно было иностранным или вообще неизвестным.

Я вскипела. Деклан и, правда, заботился о ней в своей собственной, извращенной манере. Он даже опозорил меня, как будто я предложила сигарету шестиклашке, когда думал, что она напивается в моей компании.

Я никогда так сильно не любила ее как в этот конкретный момент. Она просто стояла здесь, в своей дурацкой синей робе полностью безразличная ко всему и всем, что не имело отношения к ее целям. Деклан заслуживал лучшего, чем это... по крайней мере, от нее.

— Да, Маделин, как бы безумно это ни звучало то, что кто-то может заботиться о ком-то кроме себя, и Деклан считает тебя своим другом.

Она нахмурилась от моего выпада, как будто я чем-то ее расстроила, и у меня появилось странное чувство, что это не оттого, что я назвала ее эгоисткой.

***

На следующей неделе дела стали идти еще хуже. Деклан прибег к новой тактике, чтобы пробиться сквозь мои каменные стены. Устав ждать, пока мое отношение к нему изменится, он решил, что, если я, в любом случае, собиралась его игнорировать, он из кожи вон лез, чтобы вывести меня из себя... и кажется, в процессе пытался удовлетворить собственное любопытство.

— Ты вообще когда-нибудь думала о ней? — мужчина повернулся всем телом, чтобы поприветствовать меня, когда я забиралась в машину. Он был похож на собаку, пытающуюся добиться от меня внимания. Картинке недоставало лишь стука хвоста, бьющегося о кожаное сидение.

Я пожала плечами. Не имело значения, о ком он говорил. Я бы пожала плечами, даже, если бы он спросил меня, поклонюсь ли я дьяволу или не являюсь ли я трансвеститом. Я не смотрела на него. Я не могла этого делать с самой постельной сцены.

— Твоя дочь. Ты когда-нибудь думала о ней? — в его словах не было даже малейшего намека на конфронтацию, и я почти разозлилась.

Моя рука легла на ручку дверцы, но та была заперта, а машина уже набрала скорость. Клянусь, если мы замедлимся до пятнадцати миль в час, я выпрыгну из машины.

Я чувствовала на себе его взгляд, призывающий меня посмотреть на него, но оставалась сильной, и мои глаза смотрели туда, куда и должны были смотреть — на сцепленные на коленях руки.

Больше он не произнес ни слова. Он ничего не делал, просто смотрел на меня, пока я собиралась с силами, чтобы подавить охватывавшую меня дрожь. Он играл не по-честному.

На следующий день все повторилось.

— Ты дала ей имя?

Я с такой силой ущипнула свою ногу, что синяк был виден еще неделю.

Казалось, то, что я ни разу не ответила на его вопросы, никак не убавило его пыл, и на следующий день он удвоил усилия. Я заблокировала его, начав считать про себя.

На третий день он не говорил ничего и казался странно отвлеченным, и я решала что, возможно, мужчина сдался. По дороге домой он доказал мне, как я ошибалась. Это была краткая передышка, чтобы успокоить меня ложным ощущением безопасности. Я устыдилась оттого, как хорошо он сработал, и как отреагировала я, когда мужчина просверливал меня взглядом.

— Почему ты не хочешь увидеть ее?

Медный привкус крови наполнил мой рот, когда я до боли прикусила щеку изнутри.

— Неужели тебе и правда будет больно, если ты увидишь ее, хотя бы раз? — мужчина привык к моим пожиманиям плечами и уже даже не дожидался ответа. Он даже не стал ждать, что я отвечу.

Капли дождя одна за другой стекали по тонированному оконному стеклу, пока машина вклинивалась в непрерывный поток машин, везя нас домой.

— Ты даже не знаешь, какого цвета ее волосы. А что если ты окажешься рядом с ней в магазине или в зоопарке и даже не узнаешь ее.

В его голосе сквозило любопытство, словно он просто выстраивал предположения и больше не интересовался конкретно моим случаем, но вместо всех возможных любопытных ситуаций он выбрал почему-то именно мою.

Кровь густой и горячей волной потекла по моим венам, а мое зрение обострилось, став лишь слегка размытым из-за красного оттенка ярости в уголках глаз.

— Она, буквально, частичка тебя — ДНК и все такое. Она была внутри тебя и...

— Остановитесь! — мой визг был обращен не к Деклану. Команда была направлена на нашего водителя, который быстро свернул к обочине и остановился в двух или в трех кварталах от дома Кэма.

Я в ту же секунду распахнула дверцу и даже не позаботилась о том, чтобы хоть немного прикрыться от холодного, проливного дождя. Мы уже проехали ворота, ограждающие нашу территорию, но я бы не обратила внимания, даже, если бы мы оказались в самой худшей части Южного Централа. Я просто хотела быть как можно дальше от дурацкого Деклана Дэвиса и всего его больного любопытства. Все это не его собачье дело, и я чертовски уверена, что не собираюсь ни на секунду дольше оставаться в его машине, пока он притворяется, что его это касается.

— Ничего удивительного в том, что ты всегда сбегаешь, ведь у тебя это получается лучше всего.

Я услышала его слова, когда он последовал за мной по идеально ухоженному газону. Я несколько раз видела, как парень из тех известных фильмов про шпиона играет здесь в футбол со своими детьми.

Возможно, мы изменили место действия, но я должна придерживаться сценария. Я игнорировала его, продолжала идти самым кратчайшим путем к парадной двери дома Кэма.

Я хорошо справлялась и даже слегка поразилась собственным навыкам ходьбы.

Мои ноги коснулись непристойно зеленой травы на газоне Кэма и обилие воды довершило дело когда я внезапно шлепнулась на землю. Я распласталась в луже травы и грязи. Вода почти моментально пропитала мою футболку, пока я пыталась обрести дыхание.

Деклан, насмехаясь, возвышался надо мной, и для одного момента расстройств оказалось слишком много. Край обрыва, к которому он неделями подталкивал меня, наконец-то рухнул с шумом снежной лавины, и я, сорвавшись в пропасть, выпустила на волю свою ярость.

— Я ненавижу тебя! — удовольствие от этого фразы даже меня застало врасплох, но я, держась за свой гнев, поднялась на ноги, яростными движениями вытряхивая комки грязи из своих волос. Я с облегчением подумала о том, что не накрасилась; иначе сейчас лицо было бы покрыто боевой раскраской.

Белый хлопок его футболки обтягивал его широкую грудь. Черт бы его подрал. Его идеальная физическая форма перебросила мой гнев на совершенно другой уровень стратосферы. Я была слишком зла, чтобы смотреть на него хоть на секунду дольше, и, обрызгав его грязью, я повернулась к нему спиной и пошла в том же направлении, в каком следовала до своего унизительного падения.

— По крайней мере, теперь я могу сказать, что знаю, как чувствовали себя члены твоей семьи, видя, как ты уходишь.

Я набросилась на него, не успел он даже моргнуть и начала бить его изо всех сил. Деклан в шоке уставился на свою грудь, где остались отпечатки моих рук после ударов. Не думаю, что должна винить его, хотя мое удивление скорее сводилось к тому, что ему, наконец, удалось вывести меня из себя. Он это заслужил. Мое удивление касалось другого.

Я была хороша в побегах. Я даже усовершенствовала их. Я никогда не оглядываюсь... Но каким-то образом Деклан заставил меня вернуться. Никто кроме него не имел надо мной такой власти. Какую бы ужасную боль он мне не причинил, он задел меня достаточно, чтобы заставить меня вернуться... Это случилось впервые.

Я пыталась пронзить его острым взглядом.

— Как же сильно я тебя ненавижу.

— Почему? Потому что я не принимаю твои глупые отговорки и отмазки? — он не отступил. Я не знаю, почему я ожидала, что он отступит.

— Ну, мои глупые отговорки и отмазки это совершенно не твое дело!

Даже если бы сейчас кто-нибудь выглянул в окно, он бы не смог нас увидеть. Я сама едва видела Деклана сквозь изнуряющий натиск бури, а он стоял от меня едва ли дальше трех футов.

— Ты впускаешь в свою жизнь все это внимание, а потом решаешь что для тебя это слишком? Прости, но так это не работает. Новость дня — ты вроде как сделала так, чтобы это стало делом каждого, когда ты позволила, чтобы твое имя напечатали в той книжке.

— Ты думаешь, что во всем разобрался, не так ли?

Жестокая усмешка искривила его красивый рот, когда он подошел ближе ко мне, заставив меня отступить.

— Детка, ты не настолько сложный механизм, каким ты сама себя считаешь.

— Ты ничего не знаешь.

Каждое слово было наполнено тишиной, которая показывала каждую крошечную долю ужасающего спокойствия, скрывавшуюся за ними. Дождь продолжал бушевать, но мне было плевать, слышит он меня или нет.

Он стоял так близко ко мне, что мы почти соприкасались, и я смогла бы прочитать его ответ по губам, если бы дала ему шанс заговорить.

Мой голос троекратно усилился.

— Я не позволяла Кэму использовать в книге мое настоящее имя... Я заставила его сделать это! Я сказала ему с самого начала, что, если он собирается написать историю, тогда в ней должно быть мое настоящее имя. Он этого даже не хотел. Я заставила его.

Наше одинаково тяжелое дыхание смешалось в небольшом пространстве, которое нас разделяло. Заблудшая капля прочерчивала дорожку на его лице от уголка глаза, задержалась над его верхней губой, как же это было похоже на слезу, но все же это было другое. Меня охватывало огромное чувство удовлетворения оттого, что мне удалось стереть с его лица это высокомерное выражение, но я знала, что победа будет недолгой. Ему потребуется всего секунда, чтобы перегруппироваться, и я не могу позволить этому случиться. Я и так сказала слишком много.

Так что я поцеловала его, вжавшись в него своим телом с такой силой, что он потерял равновесие, и мы рухнули на землю. Его губы с жадностью сминали мои, как будто он изголодался именно по мне, и я получала наслаждение от их коварных намерений.

Я поцеловала его, потому что, в противном случае, последовали бы новые и новые вопросы. Я прижималась к его твердому телу, потому что не могла ждать ни секунды дольше. У девушки не так уж много силы воли и возможностей, чтобы по-настоящему насладиться таким телом, как это. И Боже, что это было за тело. Когда я прекратила спорить с самой собой, мои руки стали прикасаться к нему везде, где я только могла дотянуться, исследуя каждый дюйм его гладкой кожи, которая так искушала меня.

Он агрессивно сменил позицию, и его желание прожгло меня, заставляя пылать там, где по моей коже пробегали мурашки.

— Ты так чертовски сексуальна.

Он снял фразу просто у меня с языка, нависая надо мной и частично защищая меня от дождя. Мои трусики, должно быть, рассыпались прямо в эту секунду, убаюканные его хриплым голосом.

Я попыталась использовать пятки, упираясь в его задницу, чтобы притянуть назад, но он сопротивлялся и смотрел на меня еще какое-то время, прежде чем рывком поднялся на ноги. Мое либидо превратилось в рычащего льва, который, наконец, вырвался из клетки, и распотрошило мою гордость, пока я продолжала обхватывать его как обезьянка, чтобы он не ушел и не оставил меня испытывать муки неудовлетворенного желания.

— Дом Кэма прямо здесь, — быстро проговорила я, поняв, наконец, его план укрыть нас от бури.

Он ничего не сказал (по крайней мере, я не услышала). Я тащилась за ним, потеряв свои вьетнамки, но засчитала себе победу, когда заставила его хоть на секунду вздрогнуть.

Его глаза были почти черными от желания, но он все-таки умудрился проявить хоть каплю скептицизма.

— Ты действительно хочешь заняться этим в доме своего бывшего?

— Хороший довод.

Я больше не жаловалась, пока мы поспешно устремились в сторону дома Деклана дальше по улице.

Его ключи громко звякнули, упав на пол возле самой двери, но мы были слишком заняты друг другом, чтобы положить их на место (где бы оно ни было). Мы были рады, что дверь оказалась необходимой твердой поверхностью, к которой Деклан прижал меня, иначе она бы могла так и остаться открытой.

Губы опалили мое горло, но холодный воздух сражался за преобладание и мои зубы застучали.

— Прочь одежду, — смогла выдавить я.

Он оставил в покое мою кожу, чуть откинувшись назад, и с благоговением посмотрел на меня.

— Ты просто фантастична.

— Мне холодно, — поправила я, отталкивая его, чтобы стянуть с себя промокшую и прилипшую к телу одежду.

Пока я снимала с себя одежду, у меня не было возможности рассмотреть его обнаженное тело, прежде чем он снова набросился на меня. Похоть свела нас вместе, но неожиданно меня стал удерживать магнетизм. Он был теплым там, где я была холодной и твердым там, где я была мягкой. Противоречивые ощущения объединились у меня в желудке, и я не могла противостоять натиску его тела.

Неосознанным движением мои ноги обвились вокруг его талии, и я захныкала от интимного трения, отделяемая от него лишь жалким клочком ткани. Все что мне требовалось, это снять ненужную одежду, и он будет внутри меня.

— О Боже, — простонала я, когда мое тело дернулось, зажатое между ним и деревянной дверью.

Его язык следовало бы запретить. Он был гораздо более опасным, чем любой наркотик, которым когда-либо меня искушали.

— Держись, — пробормотали его губы, не отрываясь от моих.

Я не знала, или мне было плевать, что он имел в виду, пока его руки не обхватили меня, с легкостью отрывая от двери. Пока мужчина отвлек внимание, неся меня, я покрывала поцелуями его подбородок, дважды возвращаясь, чтобы поцеловать маленькую родинку на правой щеке. Я щелкнула по ней языком.

Он вздрогнул, а мы поднялись всего лишь на три ступеньки. Кажется, в данный момент дальше лестницы мы не продвинемся.

— Это жульничество, — но я не собиралась обращать на него внимание в этот момент игры. Хотя он и был достаточно груб, расположившись на покрытых ковром ступеньках лестницы. Я потянулась к нему, отчаянно желая, чтобы мужчина оказался рядом со мной, но он сопротивлялся с дьявольской, легкой усмешкой, от которой мне захотелось одновременно дать ему пощечину и поцеловать.

— Еще рано, — пробормотал он снова, уворачиваясь от моих жаждущих рук.

Я тихонько разочарованно вскрикнула, но мужчина проигнорировал это, разрешив своему похотливому взгляду осматривать каждый дюйм моего тела, лежащего под ним. Как будто собирался насладиться деликатесным блюдом и хотел воспользоваться каждым мгновением, чтобы посмаковать его, наслаждаясь даже самим его видом.

— Я не думал, что может существовать что-то более сексуальное, чем те нелепые шорты с утятами, но вот ты лежишь почти обнаженная, изнемогая от желания... — он закатил глаза, как будто сделал глоток самого изысканного вина, — просто невероятно.

Я чуть не зарычала, когда снова ухватилась за него, но на этот раз он не стал уклоняться и вместо того, чтобы отвергнуть мои попытки, принял их. Мои руки казались маленькими, даже утонченными в его больших руках. Он поднял наши сплетенные руки над моей головой и удержал их на месте. Я была беспомощна, открыта для него.

Мой секс с Кэмом до этого был совершенно не похож на то, что происходило сейчас. Я всегда была ведущей. Власть была в моих руках, и мне это нравилось. Мысль о том, чтобы передать бразды правления моему партнеру, была мне отвратительна и даже почти пугала... Но когда мое тело стало покалывать с головы до кончиков пальцев, доведенное почти до края лишь при мысли о мучающем меня Адонисе, я поняла, что готова позволить Деклану Дэвису делать со мной все, что он пожелает... и даже больше.

Когда кончики его пальцев, наконец, коснулись моих бедер, у меня перехватило дыхание, я почти задыхалась. Вверх и вниз, он дразнил меня, каждый раз останавливаясь у самого края моих трусиков, пока я не стала произносить его имя, запрокинув голову назад и уткнувшись в ступеньку. И как раз в тот момент, когда я была уверена, что не смогу достичь вершины, он просунул под ткань один палец. Я чуть не затрещала по швам.

— Если ты не трахнешь меня прямо сейчас, клянусь Богом, я действительно возненавижу тебя.

Слова, которые мне хотелось бы проговорить твердо и требовательно, не оставив ему иного выбора, кроме как исполнить мои желания, предали меня оказавшись лишь хриплым звуком, ясно дав ему понять, как сильно он сейчас контролировал меня.

Хотя, когда наши глаза встретились, я не увидела в них никакого контроля. Он был также близок к потере самоконтроля, и я планировала воспользоваться этим по полной программе. Я поискала его внушительную выпуклость, которую уже ощутила, когда он прижимался ко мне раньше, и когда отыскала свой приз под мягкой тканью его боксеров, он зашипел так, словно я обожгла его. Его резкое движение в моей руке дало мне понять, что боль — это последнее что мужчина сейчас ощущал.

— Не останавливайся, — прохрипел Деклан, когда я облизывала его сосок, позволив своей руке творить все, что он готов был мне разрешить делать. Что бы мужчина ни говорил о моем рте, или о том, что я делала руками, не имело значения, потому что я не имела ни малейших намерений останавливаться.

Его руки касались меня везде, где он только мог прикоснуться, а я покусывала его ключицу, пока грубый палец растирал мой сосок под тонким кружевом лифчика. Деклан резко дернул меня, и я подумала, что случайно причинила ему боль, но взглянув в его глаза, увидела в них лишь похоть, а не злость.

— Я уж было подумала, не хочешь ли ты, чтобы я остановилась? — невинно спросила я, хлопая ресницами.

— Если ты не остановишься, то и я не смогу, а я думаю, что мы оба нуждаемся в иной концовке.

Я проследовала за его взглядом к его члену между нами. Я была почти загипнотизирована его размерами. Это было даже болезненно. Я сделала движение, чтобы рассмотреть ближе, когда его сильные руки остановили меня.

— Святые небеса, женщина, ты пытаешься убить меня? — он застонал, глядя на меня так, словно я ранила его, и отвлекая мое внимание от той части его тела, которая больше всего притягивала меня. — Что ты сделала со мной? Всего лишь один взгляд на твой непослушный маленький ротик рядом с моим причинным местом, и я готов взорваться.

Отвлеченная его новой, более удобной позой, когда он разместился между моими ногами, я попыталась притянуть Деклана ближе, но он не поддался моим отчаянным попыткам.

— В чем твоя проблема? — взмолилась я, и к своему ужасу услышала плаксивые нотки. В данные момент мне нужен был Деклан внутри меня больше, чем я хотела чего-либо вот уже долгое время. Он создал этого монстра, и просто обязан удовлетворить его.

Он поджал губы в ответ на мой выпад, но, клянусь, что этот дьявольский рот был готов вот-вот ухмыльнуться.

— Возможно, сначала тебе поможет вот это, — поддразнил он, но я не обратила на него внимания, потому что в этот момент Деклан медленно стащил мои трусики вниз по ногам, и теперь я могла свободно обхватить его.

Кончик его «причинного места», как Деклан его называл, замер у самого края моего ноющего входа. Он что, пытается убить меня? Я не знаю, сколько еще поддразниваний я смогу вынести. Наверное, мне стоит убить его, когда все это закончится. Я совершенно точно не смогу отомстить ему, пока он не заставит меня кричать в экстазе наслаждения.

— Ты на таблетках? — его голос дрогнул, когда я попыталась надавить на его бедра, разминая и лаская его упругую задницу.

Я кивнула, так как думала, что что-либо из моих уст сейчас не прозвучит как мольба или угрозы. Хотя, мне следовало бы обрадоваться, что, хотя бы один из нас еще способен мыслить трезво, но в данный момент я не была уверена, что мне стоило лгать, просто чтобы достигнуть одной единственной цели. Боже, это просто отстой.

— Деклан, — это была мольба. Он вздрогнул всем телом при этих звуках, но вошел в меня только кончиком, прежде чем ему удалось обрести контроль над собой. Я бессильно извивалась на ковре, пытаясь обрести облегчение от маленькой толики того, что он мне предлагал.

Серые глаза смотрели на меня так, словно Деклан пытался что-то в них отыскать (явно не разрешение, если учесть мои многократные просьбы). И также не было похоже, что он искал ответ, который я могла бы ему дать. Вместо этого, его твердый взгляд преследовал меня, словно это было отражение в зеркале, когда ты смотришь на самого себя, пытаясь получить ответы.

Его губы чуть приоткрылись и, готова поспорить, он собирался что-то сказать. Наверное, это должно было бы быть что-то миленькое, или, может быть, даже наставительное. Черт, это мог бы быть даже секрет всей его жизни, но почему-то инстинктивно я знала, что не хочу это слышать.

Мне было плевать на все, кроме ощущения его твердости в себе. Я толкнула бедрами, полностью погружая Деклана в себя. Из его груди вырвался глубокий гортанный стон, в каждом дюйме моего тела начали вспыхивать фейерверки.

— Черт, — простонал он, — ты такая узкая.

Это было последнее что я услышала после того, как радость наполнила меня до ушей. Мы были поглощены ею. Мне было плевать на безжалостные углы лестницы, впивавшиеся в спину с каждым сильным толчком. Мне было плевать на бессмысленный лепет, лившийся из наших уст. Мне было плевать на то, что мы занимались этим как кролики, и то, что любой любопытный сосед мог с легкостью увидеть нас через окно.

Все, что меня волновало, это лишь каждое новое движение бедер, ведущее меня к краю, до которого я не могла добраться. Мы словно катались на американских горках, совершая изысканное путешествие к вершине, отчаянно желая обрести наслаждение по другую сторону пика.

Я рухнула первой. Мое тело сжалось, замерев от блаженства, нахлынувшего на меня с силой приливной волны. Деклан последовал за мной, его лицо исказилось от смешанных эмоций похоти, граничащей с болью.

Я наблюдала за ним, мое безвольное тело обмякло от пресыщения, и я не могла не восхищаться его красотой. У мужчин нет никакого права переходить в сексе черту, которая всегда принадлежала женщинам. Это несправедливо. Да, я не могла винить его за это, но и не могла отбросить эту мысль в сторону.

Он разразился случайным потоком австралийского сленга, который я едва ли могла слышать из-за радостного гула в ушах. На моем лице расплылась довольная улыбка оттого, что я довела его до такого состояния, что он начал изъясняться с помощью сленга.

Наше тяжелое дыхание эхом разносилось по фойе вокруг нас, отталкиваясь от мраморной облицовки. Не знаю, как насчет него, но это был единственный звук, на который я сейчас была способна. В остальных частях дома было тихо. Я собрала достаточно сил, чтобы повернуть голову на бок туда, где Деклан распластался на лестнице рядом со мной. Частично наши конечности переплетались, но мы восстановили наше разделение.

— Это было..., — начал он.

— Угу.

Я тоже все еще пыталась отдышаться, также как и он, и была полностью согласна с его оценкой.

— Я не ожидал..., — лениво зевнув, снова попытался он.

— Угу.

— Наверное, нам стоило бы переместиться.

— Угу.

Но прошло еще очень много времени, прежде чем хоть один из нас попытался встать.