Глава 1

Агент ФБР

Александр Смирнов был по-настоящему счастлив.

Еще бы, сегодня его последний день в Академии. Сбылась его мечта. Теперь он «специальный агент» ФБР, сотрудник оперативного кадрового состава, один из (обратите внимание!) тринадцати тысяч. Это вам не техник или лингвист. И уж тем более не какой-нибудь простой коп.

Перед тем как выйти на улицу, Александр задержался у зеркала, висящего в вестибюле. Бросив взгляд по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, он стал изучать свое отражение.

Из зеркала на него смотрел молодой парень в темном костюме и белой рубашке с галстуком. На прием к Директору Алекс оделся официально. Хотя чего скрывать, ему давно хотелось надеть официальную одежду. Он считал, что смотрится в ней старше своих двадцати четырех. Если бы еще не лицо…

Это был его комплекс, в наличии которого он мог признаться только самому себе. В джинсах и футболке Алекс выглядел лет на восемнадцать: худощавая фигура, светло-каштановые волосы, мальчишеское открытое лицо с ненавистными веснушками, упорно не желающая появляться щетина. Девушки считали его приятным и симпатичным парнем, но ему хотелось (особенно теперь) внушать своим собеседникам совсем другие чувства.

Алекс грозно нахмурил брови и сощурил глаза, пытаясь придать себе угрожающий вид. Даже выдвинул челюсть, как иногда делал его инструктор по боевой подготовке. Зрелище его не вдохновило. Вздохнув и расправив плечи, он вышел на улицу, напоминая себе, что внешний вид не так уж важен в его службе. В конце концов, он не фотомодель, а специальный агент ФБР!

Теперь Алекс стал частью серьезной, мощной организации, которую уважают и боятся не только в США, но и за пределами страны. Мало того, теперь он имеет полномочия расследовать не только нарушения федерального законодательства страны, но и обеспечивать безопасность нации и президента. Ведь нынешний директор ФБР Роберт Мюллер на заседании палаты представителей сказал: «На данный момент ресурсы нашего ведомства распределены поровну между обеспечением национальной безопасности и выполнением «старых обязанностей» — борьбой с преступностью».

Фраза даже не была двусмысленной — ФБР отхватило себе новые полномочия. А что это значит? Это расширение сферы влияния, увеличение штата сотрудников и, как следствие, — дополнительное финансирование отдела по борьбе с терроризмом. Вот где можно быстро построить карьеру!

Но свежеиспеченный агент не выявлял желания заниматься контртеррористической деятельностью, а хотел отличиться на ниве борьбы с криминалом. Именно поэтому Алекс сразу при поступлении заявил о своем желании работать в самом крупном из пятнадцати отделов ФБР — Криминальном следственном отделе.

Чувствуя какую-то детскую радость, он сбежал по ступеням административного корпуса, но тут же перешел на шаг, оглядываясь по сторонам — не заметил ли кто, что он ведет себя как мальчишка, и крепко сжимая в руке новенькое удостоверение, направился к общежитию, разглядывая здания Академии, которые завтра ему предстояло покинуть.

Главный учебный центр ФБР располагался на территории базы МВС США в городе Куантико, штат Вирджиния. В основной комплекс Академии входили три общежития, столовая, библиотека, учебный корпус, научный и тренировочный центры, аудитория на тысячу мест, церковь, административные офисы, большой спортивный зал и стадион.

В дополнение к основному корпусу на территории был построен мини-город «Хоганс Элли», имитирующий типичный американский городок, специально созданный для отработки действий сотрудников в различных оперативных ситуациях.

Здания «Хоган Элли» использовались для тренировок начинающих сотрудников. Внутри располагались классы с аудио— и видеолабораториями. Неподалеку от «Хоган Элли» находилась тренировочная трасса протяженностью около двух километров.

Для обучения стрельбе и обращению с огнестрельным оружием были оборудованы восемь стрельбищ, закрытый тир, а также четыре стрельбища для обучения стрельбе по летающим целям.

В общем, к обучению новых сотрудников относились со всей серьезностью. В Академии проходили обучение не только начинающие сотрудники ФБР. Здесь были предусмотрены курсы переподготовки и повышения квалификации сотрудников со стажем, а также программы для обучения кадров полиции.

Но обучением дело не ограничивалось. За стенами Академии проводилась научно-исследовательская работа, направленная на совершенствование методов и приемов оперативно-разыскной и следственной деятельности. Штат Академии состоял из ста «специальных агентов», которые занимали должности инструкторов-преподавателей, и трех десятков сотрудников, занимающихся техническим и хозяйственным обслуживанием.

— Алекс!

К нему уверенным шагом подошел Стив Стравински, инструктор по боевой подготовке, прозванный в Академии Маньяком за фанатичное отношение к своей работе. Маньяк любил мучить курсантов: на стрельбище он заставлял их стрелять, пока на указательных пальцах не появлялись мозоли, а в спортзале все вдоволь полетали после его бросков и зуботычин. Хотя по виду Стравински даже близко не тянул на Рембо: невысокого роста, худощавого телосложения, с длинными тонкими руками. Глядя на него, никогда не подумаешь, что он командовал ротой разведки во время операции «Буря в пустыне», и на его счету не один десяток уничтоженных террористов. Это только то, что было известно курсантам.

— Ну что, можно поздравить?

Алекс с гордостью показал новенькое удостоверение и жетон.

— Куда теперь?

— Домой, в Чикаго.

— С местными «аль капонами» бороться?

— Надеюсь, — улыбнулся Алекс.

— Удачи. И не забывай, чему я тебя учил, а то эти мафиози грохнут тебя до того, как ты получишь повышение. Самое обидное, что в этом случае ты останешься без пенсии.

Алекс хмыкнул. Забыть уроки Стравински было сложно…

— Помните, — говорил Маньяк, обводя внимательным взглядом курсантов, одетых в одинаковые спортивные костюмы темно-синего цвета, — при столкновении с противником в ситуации ближнего боя главную роль играет время принятия решения — атаковать или защищаться? Вы вообще в курсе, как устроена ваша нервная система? Есть тут умники, знающие ответ?

Все благоразумно промолчали, и Стив продолжил:

— Тогда я вам объясню. От зрительных рецепторов мозг получает информацию об изменениях вокруг вас. Затем мозг посылает нервный импульс в мышцы, которые, в свою очередь, сокращаясь, воздействуют на суставы и кости и приводят в движение части вашего тела. — Инструктор упругим шагом хищника прошелся вдоль строя. — Надеюсь, вы уследили за моей мыслью? Весь этот процесс отнимает время. К тому же вашим заторможенным мозгам еще необходимо время на оценку самой угрозы. И одной наработкой скорости эту проблему не решить, каким бы каратистом вы ни были.

После этих слов один из курсантов (в этот раз чемпион Бостона по карате) получил молниеносный удар в живот и с выпученными глазами повалился на пол. Маньяк, даже не посмотрев на него, продолжал говорить:

— Поняли? Вы должны заранее распознавать угрозу и производить ответные действия по ее нейтрализации. Не надейтесь только на реакцию и приемы, думайте! Итак, что у нас выступает на первый план? Действенность наблюдения! Вы должны замечать то, чего не замечают другие. Для этого нужно приучиться к постоянному поиску угрозы вокруг себя.

— Так можно и параноиком стать, — пробормотал Дэн, полноватый парень из Миннесоты.

Маньяк стремительным движением переместился к нему и уткнулся холодным взглядом в переносицу стажера:

— Лучше быть живым параноиком и выполнить поставленную задачу, чем сдохнуть раньше времени! Понятно, курсант?!

— Да, сэр! — выкрикнул Дэн, вытянувшись во весь рост и глядя поверх инструктора.

— Как этого добиться? — спросил Алекс, спасая живот Дэна от очередной наглядной демонстрации.

— Очень просто, — сказал инструктор. — Вы должны развивать в себе способность чувствовать противника. Какая у человека мимика, тембр голоса, как он говорит, как себя ведет, как двигается, во что одет, может ли спрятать под этой одеждой оружие, что в его руках, куда он смотрит, и еще сотню других признаков! Тогда вы сведете к минимуму возможность неожиданно получить нож в живот или пулю в голову.

Многие, потирая ушибленные скулы и потянутые суставы, бурчали, что Академия все-таки не база «морских котиков» или «зеленых беретов». Но Алекс ко всем урокам относился ответственно, и боевая подготовка не была исключением.

Так же, как уроки стрельбы.

Алекс, как всегда, поразил все мишени и замер в ожидании команды «оружие к осмотру» и одобряющих слов инструктора. Но Маньяк не спешил с похвалой.

— Нечего радоваться, курсант. Мишень в ответ не стреляет. Знаете, как звучит главное требование огневого поединка?

— Выстрелить первым? — пожал плечами Алекс.

— Как на Диком Западе? Ты что, ганфайтер? — криво усмехнулся Стравински.

Сам Стив привык поступать именно так. Но то в боевых условиях, во время спецопераций. Благополучные улицы американских городов нельзя было сравнивать с Ираком и Афганистаном, хотя по уровню опасности они иногда становились похожи. Но учить этому курсантов было нельзя. За такое могли просто вышвырнуть из Академии.

— Нет, Билли Кид, — сказал он, — главное требование звучит так: «При столкновении с противником уйти с линии огня и остаться в живых». Это первое, что нужно сделать стрелку в боевой обстановке. Уйти в сторону, найти укрытие. Сначала выжить и только потом — слышишь, Алекс? — все остальное: привести оружие в боевую готовность и поразить противника. Понятно?

— Да, сэр!

— Кстати, советую носить оружие на поясе справа, как это делают полицейские, а не как наши агенты — в наплечной кобуре слева.

— Почему?

— Это избавит тебя от лишних движений, связанных с погашением инерции руки при выхватывании оружия из наплечной кобуры.

Молниеносным движением Стравински выхватил свой пистолет и почти в то же мгновение грохнул выстрел. Алексу не нужно было поворачиваться. Он и так знал, что увидит — аккуратную дыру в центре мишени.

Маньяк поставил пистолет на предохранитель и добавил:

— Короче говоря, кобура должна отвечать следующим условиям: быстрому извлечению, скрытому ношению и надежному креплению оружия. А теперь пойдем, отработаем боевое столкновение с несколькими противниками одновременно….

Алекс впитывал каждое слово учителей. Благодаря этому, а также проявленному характеру и настойчивости, он закончил учебу в лучшей пятерке выпуска.

— Спасибо вам! — пожал он сухую, мозолистую ладонь инструктора. — Будете в Чикаго, заходите в гости.

— Спасибо, Алекс, — ответил Маньяк. — Удачи тебе.

Стравински подмигнул, резко развернулся и упругой походкой направился к спортивной площадке, где на турнике, словно беспомощный червяк на крючке, извивался какой-то новобранец. Алекс направился к общежитию. Ему еще предстояло собрать вещи. Билет до Чикаго уже лежал во внутреннем кармане.

 

Глава 2

Родина гангстеров и небоскребов

Денис оторвал взгляд от своих записей, поднял голову и посмотрел на Аль Капоне. Знаменитый гангстер глядел с пожелтевшей фотографии на его потрепанную куртку, взъерошенные волосы, усталый взгляд двадцатилетнего парня и улыбался: «Ну что, парень, приехал покорять Америку? Давай, брат, попробуй! Только не забывай платить налоги и пользоваться презервативом, не то сгниешь в тюряге от сифилиса! Да, да, поверь старому гангстеру, я знаю, что говорю!» Держа в пухлых пальцах правой руки огромную кубинскую сигару, он выглядел щеголем: аккуратный пробор в волосах, дорогой костюм с галстуком, розочка в петлице — легенда преступного мира Чикаго!

Если верить Френку, то у Капоне было золотое сердце. Знаменитый гангстер оказывал помощь властям в строительстве Чикаго, жертвовал огромные суммы на благотворительность, помогал бедным и старикам. Да и контрабанда спиртного во времена «сухого закона» была всего лишь очередной услугой людям, которым эгоистичное и глупое правительство запретило употреблять спиртные напитки. В общем — отец и благодетель! Зря его, что ли, на обложку «Таймс» поставили?

Не верить Френку причин не было, ведь он сам итальянец. Правда, родился Френк в Соединенных Штатах, но считал, что суть от этого не меняется. К тому же он был владельцем итальянского ресторана, построенного в двадцатые годы и перешедшего к нему в наследство от дяди. Несмотря на многочисленные предложения продать участок земли и сделать на его месте закусочную фастфуда, Френк заявлял, что скорее пустит себе пулю в лоб, чем превратит историческое заведение в очередной «Макдоналдс».

Ресторан действительно напоминал музей. Здесь все осталось таким, каким было в двадцатые-тридцатые годы прошлого века: массивная кожаная мебель, темно-коричневое дерево барной стойки, стены из бурого отполированного кирпича. Даже меню было прежним. Так что при желании можно заказать те же блюда и ликеры, которые употреблял здесь сам Капоне со своими гангстерами, фотографиями которых был украшен добрый кусок кирпичной стены.

Денис перевел взгляд с Аль Капоне на другие снимки: вот гангстеры, с присущим итальянцам весельем, празднуют какое-то событие. Скорее всего, удачно продали партию нелегального шотландского виски. А вот на этой фотографии уже улыбаются полицейские возле арестованных рэкетиров. Все стоят в обнимку, словно члены любящей друг друга семьи. А здесь, в рамочке под стеклом, чек с подписью Капоне на семь долларов двадцать пять центов. В те времена для многих людей это были немалые деньги. Но для Капоне, чье состояние оценивалось в сто миллионов долларов, это была сущая мелочь.

По углам заведения стояли старинные предметы типа плетеных колясок, утюгов, работающих на углях, и прочих предметов утвари, которыми пользовались люди в те годы. У Дениса возник вопрос: пользовались ли американские гангстеры тех годов утюгами с теми же целями, что и постсоветские рэкетиры начала девяностых?

Единственным чужеродным объектом в ресторане являлся плазменный телевизор, бубнящий у самого потолка. Не то чтобы Френк, скрипя зубами, согласился установить телевизор. Нет, итальянец сделал это по собственной воле. Ради новостей и спортивного канала, которые он часто любил комментировать, полностью перекрывая своим звучным голосом диктора.

Сегодня заведение пустовало.

Денис задумчиво пожевал колпачок шариковой ручки и вернулся к своим записям. Тяжело найти заведение, где можно вот так спокойно посидеть, лениво коротая время за написанием сценария. Не настоящего, конечно, — реальные сценаристы сидят в Беверли-Хиллз. Это так, одно из домашних заданий. Вообще Денис мечтал сниматься в кино. Для этого он записался в школу актерского мастерства «Первый дубль» на Гранд-авеню и уплатил тысячу долларов за первый семестр. Была, правда, одна проблема. Несмотря на прекрасное знание английского языка, полностью от русского акцента Денис так и не мог избавиться. А в Голливуде приветствуется только британский акцент, в крайнем случае — австралийский. Ну, ничего, главное — иметь цель, а там видно будет.

Но в голову сегодня ничего не шло. Денис обвел последнюю фразу ручкой, нарисовал рядом жирный вопросительный знак, который очень точно отображал последние годы его эмигрантской жизни, и закрыл тетрадь. Пора на перекур. Френк разрешает ему курить внутри (только если в зале нет других клиентов), но, если погода в хорошем настроении, лучше не злоупотреблять гостеприимством и курить на улице.

Открыв дверь, Денис вышел на пустынный тротуар.

Вдохнув прохладный октябрьский воздух, он достал пачку, вытащил зубами сигарету и прикурил ее от бензиновой зажигалки.

Несмотря на близость к Даунтауну — главной части города с рвущимися в небо, словно космические корабли, небоскребами, — район вокруг ресторана был абсолютно глухой.

С одной стороны улицы доживали свои последние дни старые трехэтажные кирпичные дома с заколоченными фанерой окнами. Возле домов стояли ржавые остовы машин, вросшие давно спустившими колесами в асфальт. Денис легко мог представить, как с потолка туннеля сырой канализации свисают их мокрые резиновые корни.

С другой стороны улицы темнел огромный пустырь с колючей высокой травой. Вдалеке чернели развалины старого завода с развалившимися стенами. Остатки ржавых металлических конструкций торчали, словно поломанные пальцы поверженного Титана.

Неудивительно, что у Френка мало клиентов. Вокруг его заведения заброшенная территория, лунный ландшафт, зловещие декорации для голливудского фильма о последствиях ядерной катастрофы. Любоваться таким постапокалипсическим пейзажем может только неудавшийся сценарист с амбициями киноактера.

Денис выпустил струю дыма в стремительно темнеющее небо, на фоне которого виднелись огни Даунтауна с черной башней Сирса — самого высокого небоскреба в США, с верхушки которого в ясную погоду видны три соседних штата. На крыше небоскреба зловещим красным светом сияли антенны. Скоро День всех Святых, поэтому антенны красные. На Рождество в мощных прожекторах поменяют стекла, и они будут гореть мирным голубым светом. Высота антенн — каждая с четырнадцатиэтажный дом — усиливала сходство Сирса с башней Черного Властелина, владыки Мордора из романа Толкина. Только огромного огненного глаза с черным зрачком посередине не хватало.

Сзади послышался приближающийся топот.

Все еще пребывающий под властью мыслей о башнях и чудовищах Денис обернулся… и чуть не получил разрыв сердца. Прямо на него с ревом надвигались самые настоящие гоблины: гнилые морды с торчащими из макушки патлами волос, оскаленные клыки, между которыми болтались длинные, украшенные гноящимися язвами языки… Тьфу ты, мать их!

Денис схватил ближайшего гоблина левой рукой за грудки, правой дал ему подзатыльник и воскликнул:

— Обалдели? До хеллоуина еще две недели!

Паренек лет тринадцати снял маску и, потерев затылок, сконфуженно улыбнулся:

— Извините, сэр.

— Ты что, псих? А если бы на моем месте бабка какая-нибудь была? Да я сам чуть в штаны не наложил!

Ребятишки довольно засмеялись — именно на такую реакцию они и рассчитывали. Денис перевел дух и тоже улыбнулся — что с детей возьмешь!

— Идите домой, поздно уже.

Мальчишки убежали. Денис вернулся в ресторан. Писать уже не хотелось. Сложив тетради в сумку, он помахал Френку и, выйдя на улицу, направился к своему проржавевшему «Форду» модели восемьдесят второго года. Несмотря на то, что они являлись практически ровесниками, колымага бегала на удивление легко. Впрочем, учитывая состояние американских дорог, удивляться было нечему. Главное — не забывать менять масло.

Двигатель приветливо заурчал. Машина, мигнув поворотником, выехала на пустынную дорогу. Время выполнять ежевечерний ритуал: душ, чай, книжка, сон. Лечь нужно пораньше — завтра на работу. Дурацкую, тяжелую, скучную работу.

Денису, как любому молодому человеку с фантазией, хотелось приключений. Ну, хоть каких-нибудь. Он позабыл древнюю китайскую поговорку насчет того, что нужно быть осторожней со своими желаниями, ибо они имеют свойство исполняться.

Причем совсем не так, как нам бы хотелось.

 

Глава 3

Возвращение домой

Самолет совершил посадку в аэропорту Мидвей. Войдя в зал ожидания, Алекс тут же включил телефон и набрал знакомый номер. На лице невольно появилась улыбка в предвкушении встречи с любимой девушкой. Наверное, Вика ждет его у выхода.

Но Вика не отвечала.

Он слегка нахмурил брови и набрал номер снова. С тем же результатом. Улыбка сразу поблекла. Лишь седьмая попытка, наконец, увенчалась успехом.

— Алло-о? — промяукал голос.

— Я прилетел!

— Уже? — удивилась девушка. — А почему ты меня не предупредил?

Значит, возле выхода его никто не ждет. Алекс почувствовал раздражение.

— Что значит «не предупредил»? Я же тебе вчера звонил и просил, чтобы ты меня встретила.

— А-а… Точно. — Вика замешкалась на секунду, но тут же бросилась в атаку: — Так нужно было перезвонить, напомнить. Знаешь, сколько у меня дел?

— Перезвонить?

Алекс даже растерялся от такого нахальства. Он-то думал, она его ждет не дождется. И кстати, каких таких «дел»? Маникюр не пропустить? Или очередную распродажу?

Но начинать возвращение ссорой не хотелось, поэтому он только спросил:

— Так ты меня заберешь из аэропорта?

— Ой, а мы тут с девочками по магазинам поехали…

— Понятно, — сказал Алекс. — Давай, пока.

— Ты что, обиделся?

— Нет, все нормально.

— А ты мне что-нибудь привез?

Тут Алекса прорвало:

— Ты что, не знаешь, где я был все это время?! Я же не из круиза вернулся!

— Чего ты на меня кричишь? — недовольно проговорила девушка. — Я просто подумала, что за столько времени мог бы и подарок для любимой найти.

Неужели она ничего не понимает? Нет, скорее не хочет понять.

— Пока, тебя там подружки заждались.

Почувствовав злость в его голосе, Вика снова сменила тон:

— Я к тебе вечером зайду.

Не ответив, он отключился. Некоторое время постоял, уставившись невидящим взглядом на расписание полетов. Как это у нее получается? Нежность, злость, защита, атака… Беспричинные перепады настроения или критические дни? Нет, больше похоже на игру. Артистка. Он совсем по-другому представлял сегодняшнюю встречу.

Со вздохом Алекс набрал еще один номер и, когда на том конце ответили, сказал:

— Привет, бабушка, я приземлился.

— Сашенька!

Алекс невольно улыбнулся. Вот единственный близкий человек, который никогда его не предаст.

— Я скоро буду.

— Поняла, поняла, уже накрываю на стол!

— Я не голоден.

— Как это? С дороги, и не голоден? С тобой все нормально? Ты не заболел?

— Все отлично, бабуль, я уже еду.

Алекс вызвал такси и вышел на улицу. Через десять минут он уселся на заднее сиденье старой «Хонды».

— Куда едем? — поинтересовался индус лет пятидесяти, потянувшись к системе навигации.

— Дивон.

— О! Тогда можно и без навигатора обойтись, — заметил водитель. — Я сам там живу.

Алекс бы удивился, если бы индус не знал, где находится это место. Улица Дивон — или Диван, как называли ее русскоязычные эмигранты, — была поистине уникальна. Другого такого скопления ненавидящих друг друга наций вряд ли можно было найти во всей Америке: арабы здесь жили рядом с евреями, сербы с боснийцами, индусы с пакистанцами, а китайцы с корейцами.

В любой другой стране мира при таком расселении дело давно закончилось бы кровавой массовой резней, но, несмотря на такую взрывоопасную смесь, на Диване происшествий на этнической почве почти не бывало. Хотя для человека, прожившего некоторое время в Соединенных Штатах, в этом не было ничего удивительного. Закон в США, несмотря на все «свободы» и «демократии», работал довольно жестко. И если бы эмигранты решили устроить в районе очередной индо-пакистанский инцидент, то приехавшая через полминуты полиция мигом побросала бы зачинщиков беспорядка в изолятор. А затем — конкретный «срок» в американской тюрьме или депортация на историческую родину. Хотите разбираться? Пожалуйста! Только не на американской земле.

Так что, когда на улице бородатый ортодоксальный еврей сталкивался с не менее бородатым арабом (возможно, оба скрежетали при этом зубами, но очень тихо), они отделывались друг от друга не при помощи автоматов Калашникова, как привыкли это делать у себя на Ближнем Востоке, а с помощью стандартного «Как дела?».

Такси свернуло с автострады и, въехав через десять минут на Диван, остановилось у русского продуктового магазина. Алекс рассчитался, вытащил из багажника сумку с вещами, вышел из такси и огляделся.

Он снова дома.

Именно здесь тридцать лет назад родилась русская эмиграция последней волны. И сразу принесла головную боль местным правоохранительным органам, которые еще не успели перевести дух после громких разборок с итальянскими мафиози.

Диван. Здесь обосновывались вновь приехавшие. Здесь открывались первые русские рестораны и магазины. Здесь гуляли, пили и воровали. Женились, изменяли и разводились. Помогали соседям, любили и убивали.

Но теперь все это в прошлом. Новое поколение, разобравшееся, что к чему в этой Америке, поспешило переехать в более благополучные районы. Многие открыли свой собственный бизнес и купили дома, так что теперь основную массу жителей Дивана составляли выходцы с Ближнего Востока.

Но русская речь здесь все еще звучала. В основном это были пенсионеры, многие из которых так и не выучили толком английский язык. Такие люди оставались жить на старом месте по собственной воле или по воле выросших и не желающих забирать их в свои огромные новые дома детей.

Алекс жил вдвоем с бабушкой, Анной Николаевной. Именно она, вместе с почившим два года назад дедом, Ароном Моисеевичем, занималась воспитанием Алекса.

Старая квартира на втором этаже трехэтажного дома включала в себя две маленькие спальни и гостиную, забитую древней мебелью и книгами, привезенными тридцать лет назад из Москвы. Тесновато, конечно, но Алекс не привередничал — нынешнее положение вещей его вполне устраивало. Вот когда он надумает жениться, тогда действительно понадобится что-нибудь просторнее. Но, к счастью, до этого еще далеко. Сначала карьера!

Алекс рано понял, что помощи от родителей ждать не приходится, и все силы приложил к учебе, зная, что только так в этой стране можно выкарабкаться наверх. Отец был русским, коренным москвичом, который женился на его матери-еврейке, чтобы уехать из СССР в США. Тогда многие так делали.

Но долго вместе родители не прожили. Разведясь сразу после рождения Саши, отец жил какое-то время отдельно. Подняться в новой стране у него не получилось, и через несколько лет он уехал обратно в Россию. Сначала отец звонил, но со временем поток звонков иссяк, а затем и вовсе прекратился. Алекс пытался связаться с ним, но номер телефона оказался устаревшим — в его старой московской квартире жили другие люди. Свой новый номер отец дать почему-то не озаботился.

Мать Алекса, сколько он помнил, пыталась «устроить личную жизнь», что вообще-то нетипично для еврейской женщины, посвящающей всю свою жизнь детям. Но, к сожалению, мать оказалась тем самым исключением из правил. На сына времени у нее практически не оставалось. Год назад она развелась с третьим мужем, тут же вышла замуж за четвертого и уехала жить с ним в Канаду. Так что самыми близкими людьми для Алекса всегда были дедушка и бабушка. Теперь — только бабушка. Не успел он постучать в дверь, как она мгновенно распахнулась.

Из окна увидела, догадался Алекс.

— Сашенька!

Он поцеловал в сухую щеку маленькую седую старушку с живыми глазами, одетую в домашний халат и теплые тапочки. Обнял.

— Привет, ба.

— А где Вика?

— Не смогла приехать.

— Понятно, — с серьезным видом кивнула Анна Николаевна. — Наверное, какие-то дела важные.

— Бабуль!

— Все, молчу, молчу… Как ты исхудал! Тебя что, там совсем не кормили?

Она по-прежнему считала его своим маленьким внуком, который нуждается в постоянной заботе.

Бросив сумку в коридоре, Алекс прошел на кухню, где витали упоительные запахи домашней еды. На столе, возле тарелки с борщом, лежал свежий черный хлеб, его любимый — «бородинский». Рядом стояла кастрюля с вареной картошкой, посыпанная укропом, а на широкой тарелке, словно солдаты на параде, выстроились свежие огурцы и аккуратно нарезанные помидоры с капельками воды на красных боках. Здесь же была квашеная капуста. На сковороде, на маленьком огне, грелись румяные котлеты. Обычный русский обед.

— Не исхудал, а возмужал! — крикнул он, хватая со сковородки сочную горячую котлету. Но не успел откусить, как за спиной раздался строгий голос бабушки:

— А руки помыл, возмужавший? А ну, в ванну быстро!

— Я тогда уж душ приму.

— Борщ остынет.

— Не остынет!

Быстро помывшись, Алекс натянул на себя чистую футболку и спортивные штаны. Снова прошел на кухню и уселся за приставленный к окну стол с расшатанными ножками и облупившейся белой краской.

Анна Николаевна уселась с другой стороны и, подперев рукой подбородок, с умилением наблюдала, как ее внук уплетает за обе щеки приготовленный обед.

— Закончилась твоя учеба?

— Полностью, — кивнул Алекс. — Я теперь — специальный агент ФБР!

— Ишь ты, агент… И сколько платить тебе будут?

— Нормально, бабуль, на жизнь хватит, — отмахнулся Алекс. — Рассказывай лучше, что тут нового.

— Правильно, лучше я расскажу, а ты не болтай, когда ешь. А нового… Федьку снова в тюрьму посадили.

— Нечего пьяным гонять, — с набитым ртом прокомментировал Саша.

— Нет, — покачала головой Анна Николаевна, — в этот раз за драку. В этом ресторане новом… Забыла название. Тьфу ты, старость не радость. Что еще… Вчера Ева Израилевна заходила, про тебя все расспрашивала.

Саша отложил вилку и со всей серьезностью, на какую был способен, посмотрел на бабушку:

— Бабуль, давай с тобой договоримся. Никому ничего о моей работе не говори. Ты же знаешь, где я теперь работаю.

— Да что ж тут такого? — даже возмутилась бабушка. — Что я, не могу внуком похвастаться?

— Ну, как тебе объяснить? ФБР — это вроде КГБ. — Увидев изменившееся лицо Анны Николаевны, Алекс поспешно добавил: — Я имею в виду, по уровню секретности они похожи.

— Да я и не говорила ей ничего, — испуганно взмахнула руками бабушка. — Что же я, не понимаю?

Они помолчали, думая каждый о своем.

Саша глянул в окно. На противоположной стороне улицы двигалась процессия ортодоксов. Костюмы, пейсы, шляпы. Даже у детей. И все почему-то в очках. При свечах, что ли, они свою Тору читают? Или это у них от кошерной еды зрение портится?

— Саша, а когда служба-то твоя начинается?

— Завтра.

Алекс вернулся к еде и подцепил вилкой сочную квашеную капусту.

— Как завтра? — охнула Анна Николаевна. — А отдохнуть?

— Некогда отдыхать, бабуль, работать надо.

Старушка загрустила. Она рассчитывала подольше побыть с внуком.

Вика этим вечером так и не пришла.

На следующее утро Алекс встал пораньше, чтобы привести себя в порядок перед своим первым рабочим днем в Чикагском отделении ФБР. Быстро позавтракав, надел белую рубашку с галстуком и отутюженный в китайской прачечной синий костюм. Он очень волновался. Как его примут? С кем доведется работать? Что за дело ему доверят?

На пороге Анна Николаевна перекрестила внука:

— С богом, Сашенька. Я за тебя молиться буду.

— Бабуль, — улыбнулся внук и поцеловал ее, как делал всегда перед выходом из дома, — я сегодня просто отмечусь. Да и работа у меня в основном бумажная будет.

На самом деле Алекс надеялся на то, что работа будет далека от копания в бумагах, но делиться с бабушкой своими мыслями счел неблагоразумным.

— И все равно, — сказала она, — молитва никогда не помешает.

Алекс вышел на задний двор. Еще не дойдя до машины, он вспомнил, что вчера не проверил свою «Тойоту». А ведь аккумулятор за время его отсутствия наверняка сел. Его бросило в холодный пот, еще не хватало опоздать на работу в первый день!

Поворот ключа, и машина злорадно отозвалась противным скрежетом. Ну, так и есть. Что же теперь делать? Может, такси вызвать? Алекс потянулся к мобильнику, но тут же передумал. Нет, пока такси приедет, пробки начнутся. На метро быстрее будет. И поспешил на остановку…

Вагон раскачивался в такт ударам колес. Глядя в окно, он вспоминал московский метрополитен, в котором катался в детстве. Воспоминания были смутные, но от этого еще более красивые. Сказать, что чикагское метро — Метро, у Алекса язык не поворачивался. В его понимании этим словом назывались уходящие в глубь земли тоннели с эскалаторами, гигантские подземные станции с высокими потолками, похожие на дворцы, на стенах которых висят красочные картины, а вдоль перронов стоят бронзовые и мраморные статуи, освещаемые блеском гигантских люстр. Вот что такое настоящее Метро.

В наполовину заполненном вагоне ехали студенты и работники офисов, расположенных в Даунтауне. Алекс посмотрел на девушку, сидящую напротив.

В левой руке она держала папку, а пальцы правой сжимали карандаш, который быстро летал по листку бумаги. Студентка. Наверняка домашнее задание доделывает перед уроками.

Красивая. Большие голубые глаза, длинные ресницы, нежная бархатная кожа. Нижняя губа закушена от усердия. На голове синяя вязаная шапочка, видны непослушные кудряшки светлых волос. Тонкая шея прикрыта высоким воротником разноцветного свитера.

Девушка бросила на него взгляд и тут же вернулась к своим записям. Саша решил не глазеть на нее так откровенно и отвернулся к затемненному окну. Оттуда на него глянуло его хмурое отражение.

За окном, буквально в нескольких метрах, проносились дешевые двухэтажные дома с большими деревянными балконами. Насыпь располагалась на уровне крыш, поэтому казалось, что вагон летит над дорогой между домами.

Алекс снова погрузился в невеселые думы о Вике. Неужели она не могла вчера его встретить? И почему вечером не зашла? Снова забыла? Да нет, это он уже начинает ее оправдывать. Просто так не хочется с ней ссориться…

Поезд замер на очередной станции, и пассажирка, сидевшая напротив, встала. Алекс поднял глаза. Девушка положила на соседнее с ним сиденье лист бумаги и вышла из вагона.

Это еще что? Саша перевернул лист и увидел рисунок. Точнее — портрет. Его портрет. Четкие и резкие штрихи карандаша запечатлели его хмурую физиономию. Потрясала точность рисунка. Вместо подписи внизу размашистым почерком было написано одно слово: «Улыбнись!»

Он посмотрел в окно.

Девушка подмигнула ему, помахала рукой и легкой походкой направилась к выходу с перрона. Полы белого плаща взметнулись на ветру, словно два лебединых крыла.

Первым порывом было выскочить из вагона, догнать эту девушку и… Что? Что он ей скажет?

Пока он раздумывал, автоматические двери закрылись, и вагон рывком сдвинулся с места.

Алекс посмотрел на часы и вздохнул. Если бы он выскочил сейчас из вагона, то наверняка опоздал бы на работу. Как сказал какой-то древний философ: «Бойтесь первых порывов, ибо они искренние, а значит — необдуманные».

Но, несмотря на успокаивающую мудрость, парню почему-то стало грустно. И даже обидно. Словно он упустил нечто важное.

Директор чикагского отделения ФБР Филипп Андерсон, полноватый мужчина лет пятидесяти с красным лицом и коротковатыми конечностями, провел его в свой офис и уселся в кресло. После чего кивнул своему новому подчиненному:

— Присаживайтесь.

Алекс присел на край стула. Положив ладони на колени и выпрямив спину, он осмотрел кабинет. На стене за спиной директора висела эмблема ФБР с девизом: «Верность, Мужество, Честь». На другой стене висел черно-белый портрет легендарного Джона Эдгара Гувера, директора Федерального бюро расследований, который в двадцатые годы буквально создал, а потом почти полвека правил одной из самых могущественнейших служб США. Человек, чье имя стало синонимом безопасности нации.

В кабинет зашел полноватый человек лет пятидесяти с выпуклыми глазами, длинным носом и остатками кучерявых волос на затылке. Он положил на стол начальника какие-то бумаги и взглянул на Алекса.

— Знакомьтесь, — сказал Андерсон, — Алекс Смирнов, наш новый сотрудник. Жан Дюбуа, криминальный эксперт.

Александр пожал крепкую ладонь эксперта и снова перевел взгляд на Андерсона, который листал тоненькую папку с его личным делом.

— Вы закончили Академию одним из лучших в своем выпуске, — заметил Андерсон. — Рад, что в наше отделение прислали такого талантливого новичка.

Свежеиспеченный агент, который в начале фразы горделиво расправил плечи, напрягся. В последних словах ему послышался сарказм. Нет, наверняка показалось.

— Сэр, — ответил он, — я не боюсь трудностей и готов приступить к выполнению самого сложного задания.

Дюбуа за его спиной хмыкнул. Андерсон строго глянул на него и забарабанил по столу короткими пальцами, задумчиво рассматривая нового сотрудника. Наконец, отложив папку, вздохнул и произнес:

— Тогда сразу к делу. Сейчас я вас познакомлю с одним из наших опытнейших агентов, с которым вы будете работать.

Они вышли из кабинета. Пройдя несколько шагов по узкому коридору, Андерсон неожиданно остановился, и Алекс едва не налетел на него.

У большого окна расположилось несколько человек. Два огромных афроамериканца, одетые в черную форму спецподразделения SWAT, стояли, скрестив на груди могучие руки. Перед ними на стуле сидел старик. По крайней мере, так показалось Алексу. Когда тебе двадцать четыре, все люди за сорок кажутся стариками.

Старик, похожий на алкоголика, был одет в поношенный серый плащ, черные брюки и стоптанные ботинки. Редкие седые волосы были зачесаны назад, а над бледно-зелеными глазами топорщились длинные седые брови. Руки старика были явно закованы в наручники, потому как находились за спиной.

Интересно, подумал Алекс, за что его задержали?

— Хотите знать еще одну причину, по которой я ненавижу Нью-Йорк? — спросил тем временем задержанный. — Тогда ответьте на такой вопрос. Почему при въезде в Майами на плакате написано: «Добро пожаловать в Майами — первый штат, который утвердил Конституцию», в Нью-Джерси: «Первый штат, который утвердил Закон о правах человека», и только при въезде в Нью-Йорк: «Добро пожаловать. С вас три доллара»?

Чернокожие спецназовцы жизнерадостно заржали.

— Знакомьтесь, — вмешался Андерсон, и вся троица повернулась к нему. — Наш новый сотрудник, Алекс Смирнов.

— Майк.

— Риддик.

Александр пожал крепкие ладони черных гигантов. Рядом с ними он чувствовал себя маленькой букашкой, несмотря на все тренировки по рукопашному бою в Академии.

— А это, Алекс, и есть ваш новый наставник, — с непонятной улыбкой добавил шеф чикагского отдела. — Самый опытный агент нашего отделения. Генри Миллер. Он введет вас в курс дела, над которым вы вместе будете заниматься.

Андерсон похлопал Алекса по плечу, развернулся и ушел. Старик, который был принят Алексом за задержанного, неторопливым движением пригладил свои редкие волосы. Руки, как оказалось, у него были свободны.

— Привет, курсант, — скрипучим голосом сказал он, не озаботившись тем, чтобы подняться и пожать протянутую руку. — Готов спасать Америку? У меня как раз есть для тебя жутко интересное дело.

 

Глава 4

Будни эмигрантов

Звонок бесцеремонно вырвал его из крепкого сна, заколотив по ушам маленькими молоточками. Не открывая глаз, Денис протянул руку к тумбочке и снял трубку:

— Да?

— Вставай!

— Встаю…

Этот короткий утренний диалог продолжался уже второй год. С тех самых пор, как Денис познакомился с Валерой и стал работать с ним, прокладывая в домах и офисах линии газовых труб. Иногда, правда, бывали вариации:

— Алло, ну что, хочешь работать сегодня?

Это означало, что работать не хочет сам Валера.

— Не хочу.

— А-а, лентяй, а работать кто будет, Пушкин?

— Пушкин!

— Ну, тогда спи.

Но такое бывало нечасто. Жить ведь на что-то надо. Только люди, никогда не работавшие в США, считают, что доллары здесь буквально растут на кустах вместо листочков. Подходи да срывай. Нарвал корзину, и опять спать. Ага, держи карман шире!

А отоспаться хотелось до умопомрачения. Только приехав в Штаты, Денис понял, что никогда до этого не работал. В смысле — по-настоящему не работал. Попав, как и большинство молодых приехавших парней, на стройку, он сразу узнал, что здесь нужно не просто работать. Здесь нужно пахать. Нет, даже не так… Здесь нужно вкалывать!

Узнал он также, что такие выражения, как «кровавые мозоли» и «валиться с ног от усталости», вовсе не образные сравнения, а суровая реальность.

Первые месяцы Денис приходил домой, падал на диван и тут же отрубался — потный, грязный, в рабочей одежде, в ботинках. Сил не оставалось совершенно. Со временем он, конечно, втянулся в бешеный ритм американской жизни, но толком отдохнуть все равно не получалось.

Умывшись и наскоро одевшись, Денис прошел на кухню и поставил чайник. Было слышно, как за стеной шумят проснувшиеся соседи, снимающие на троих маленькую квартиру. «Румейты», как говорят в Америке. Два украинца и поляк. Снимать квартиру на троих было выгодно с экономической точки зрения, но ужасно неудобно, если говорить о чистоте и порядке. Мало того, что «румейты» безбожно бухали по выходным (это стандартное занятие большинства приехавших из бывшего Советского Союза, после тяжелой недели одно желание — напиться и забыться), так они умудрялись приговаривать бутылку водки каждый вечер после работы, вместо ужина со сладким чаем. Приходили со стройки — грязные, замученные — и добивали себя до полного коматоза сорокаградусной жидкостью, купленной по дороге в ближайшем супермаркете и завернутой в бумажный пакет.

Так что об уборке апартаментов речь даже не шла. В их засранной до безобразия квартире повсюду валялись нестиранные вещи, инструменты и грязные тарелки. Запах немытых тел, брошенных где попало окурков, смешанный с впитавшимся в стены перегаром, стоял такой, что с непривычки слезы на глаза наворачивались. Казалось, тут живут не люди, а гигантские тараканы.

Денис, которому соседи предлагали жить вместе с ними, чтобы меньше платить, наотрез отказался. Лучше уж он сэкономит на чем-нибудь другом.

Сделав чай и наскоро перекусив, Денис выскочил на улицу. Как раз вовремя — показался белый рабочий «Форд» с темнеющим за лобовым стеклом крупным силуэтом напарника.

Валера, здоровый сорокапятилетний мужик, приехал в Штаты из Рязани. Выглядел он как бандит: квадратные плечи, ежик рано поседевших волос, маленькие глаза, нагловато-хулиганская манера разговора.

— Садись! — стандартно поприветствовал он Дениса, перегибаясь через сиденье и на ходу распахивая пассажирскую дверь. Денис привычно сделал шаг назад, избегая удара двери, и на ходу запрыгнул в кабину.

— Быстрей, чего копаешься?! — подгонял рязанец молодого напарника, словно тем, что Денис на долю секунды быстрее заскочит внутрь, можно будет компенсировать получасовое опоздание самого Валеры. — Босс уже звонил, погнали!

Сегодня суббота. Конец рабочей недели!

Любимый день всех газовщиков, сантехников, маляров, газонокосильщиков, кровельщиков, а также представителей других многочисленных профессий. Сегодня вечером мексиканцы в кругу своих многодетных семей выпьют немного текилы, американские менеджеры пригубят шат виски, а украинцы, литовцы и другие выходцы из канувшего в Лету Советского Союза приговорят немало простой русской водки под веселую живую музыку русских ресторанов.

По радио, как всегда в конце недели, шел концерт поздравлений: «Хорошо! Все будет хорошо!!»

— У кого хорошо, а у кого-то не очень, — буркнул Валера, нагло подрезая чей-то «Лексус». Стиль езды у него остался прежний, российский. — Втык за опоздание получим.

Они помолчали, слушая очередное поздравление по радио, а затем Валера усмехнулся:

— Есть работа. Знакомый один подогнал.

Это означало, что есть «левая» работа. Не надо платить фирме, никаких налогов — чистый «кэш».

— Что делать? — спросил Денис.

— Дом один в дорогом районе. Вынесем хлам, дом мексиканцы отремонтируют, а мы газ проведем. «Точек» вроде много.

— Сколько?

— Уйдем пораньше с работы, поедем, увидим.

— Сколько платят, спрашиваю?

— Не бойся, дядя Валера не обидит! — осклабился здоровяк. — Ну как, обрадовал я тебя?

— А то! — усмехнулся Денис.

Новость действительно была хорошая. За «левую» работу платили в несколько раз больше. Валера толкнул пальцем диск, и через несколько секунд в кабине раздался голос Андрея Макаревича: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас».

— Хрен он прогнется, — пробормотал Валера.

Машина проскочила на гаснущий желтый и углубилась в дебри маленьких чистых улочек. Красивые белые домики, отсутствие привычных для россиян заборов, аккуратно постриженные мексиканцами газоны.

И тут же, перед домами, на деревьях висели трупы с вывалившимися языками, на лужайках перед домами стояли надгробия, а из-под земли торчали руки мертвецов.

— Что за праздник такой идиотский? — буркнул Валера, приспуская стекло и пытаясь попасть плевком в рожу перебинтованной, словно жертва страшного пожара, египетской мумии с выпученными глазами. — Кто это только придумал?

— Кельты, — сказал Денис. — Друиды. А в Америку этот праздник привезли ирландцы и шотландцы.

Машина проехала мимо дома с вкопанными перед входом палками. На них, словно черепа на частоколе племени людоедов, красовались оранжевые тыквы с выдолбленными внутренностями, вырезанными оскаленными рожами и зловеще прищуренными глазами. Ночью, когда в середине тыкв зажгутся свечи, выглядеть все это будет довольно жутковато.

Возможно, потому, что американцы тяжело работают, во время праздников они отрываются на всю катушку. Правда, выражается это не в массовом распитии спиртных напитков, как в России, а в общем веселье и антураже самих праздников.

Так и хеллоуин превращается в самое настоящее помешательство на культе сатаны, ведьм, мертвецов и прочих демонических созданий. По улицам в эти дни ходят маньяки с окровавленными ножами, их жертвы с топорами в спине, ведьмы в остроконечных шляпах, тролли, гномы и прочие сказочные и мифические персонажи.

А тридцать первое октября вообще становится настоящим карнавалом Дьявола. Дети переодеваются в разных монстров, ходят по домам, выпрашивая конфеты, а подростки и взрослые устраивают вечеринки, на которые все должны приходить в оригинальных нарядах.

— Больные, эти американцы.

Американцев Валера не любил. Впрочем, также ему не нравились чернокожие (ленивые бездельники), мексиканцы (вороватые), индусы (еда воняет), евреи (хитрожопые) и хохлы (жадные). Русских он тоже не любил: «А что русскому Ване нужно? Выпил и на печь — поспать и не работать!»

Зато Валера любил животных. Даже опаздывая на работу, он мог остановиться, чтобы накормить припасенными для себя бутербродами выбежавшую из леса косулю или спрыгнувшую с ветвей белку. Денис в такие моменты вспоминал произведение Пушкина «Дубровский», а если быть более точным, то сцену, в которой крепостные сжигают усадьбу помещика вместе с людьми, а один из мужиков лезет в огонь, чтобы спасти не человека, но кошку.

Они подъехали к офису, от которого уже отъезжали загруженные черными (железо) и красными (медь) трубами машины остальных рабочих. На фирме работали поляки, болгары, русские, украинцы и даже один монгол по имени Джамба. Босс, как нетрудно догадаться, был евреем.

Быстро загрузив в машину трубы разного диаметра и прихватив немного про запас — на «левую» работу тоже нужен материал, — они получили адрес нового дома и поехали пить утренний кофе, так как сразу приступать к работе желания не было никакого.

В кафе уже сидела парочка болгар с их фирмы, держа в руках пластиковые стаканчики с горячим чаем.

Еще через полчаса напарники подъехали к основному месту сегодняшней работы. Деревянный каркас дома был уже закончен. На втором этаже пыхтели затаскивающие ванну сантехники. Приятно пахло стружкой и свежими досками.

— Ну, что, будем работать? — спросил Валера. — День-то сегодня короткий.

Денис понял, что напарнику не терпится уехать на «левый» объект.

— Давай хоть разметку проведем, — предложил он, — пару дыр просверлим.

— Тогда вытаскивай инструмент. Пускай постоит для виду, вдруг босс приедет. А я посмотрю, как линию поведем.

Валера взял карандаш и с видом заправского архитектора принялся не спеша разгуливать по дому. Надев матерчатые перчатки, Денис принялся доставать и аккуратно расставлять бутылочки с машинным маслом, обмотку, рулетки, пилу, полотенца.

Когда трубы были выгружены, а станок для нарезки резьбы установлен на треногу и подключен к сети, Валера вышел из дома.

— Ну, что там, Растрелли? — спросил Денис.

— Значит так: тут два бойлера, четыре камина…

— Четыре?!

Сверление дыр в кирпичных каминах отнимало много времени, но оплачивалось так же, как и все остальные точки.

— А что делать? — Валера сплюнул. — Пойдем вниз, посмотрим, что там.

Как оказалось, лестницу в жилой подвал, именуемый в Америке бейсментом, еще не построили. Выругавшись для порядка, Денис спрыгнул вниз и тут же пробил себе ногу гвоздем, торчащим из поломанной доски. Охая и матерясь, он вырвал ее из ноги, отшвырнул в сторону и крикнул:

— Валер!

— А?

— Тащи аптечку!

— Что, опять?

— Ну!

— Смотри, куда скачешь! Сейчас вернусь.

Денис выбрался через окно нижнего этажа наружу. Стараясь не ступать на пробитую ногу, он вскарабкался по рыхлой земле и присел на перевернутое ведро.

Доставая йод и пластырь, Валера усмехнулся:

— А ты знаешь, что я в ВДВ медбратом был?

Денис снял кроссовок, стащил носок с небольшим пятном крови и принялся рассматривать ступню.

— Кем ты только не был… Давай, десантник, — перекур!

— Травись на здоровье.

Денис вытащил из кармана рабочей куртки помятую сигарету и чиркнул колесиком «Зиппо».

— Расскажи, как ты в первый раз с парашютом прыгал. Меня тут агитируют попробовать. Страшно было?

— Конечно, страшно! — скривился Валера. — Только в армии проще — дали пинок под зад, и полетел, как миленький!

Работать уже не хотелось. Лениво провозившись до ланча и перекусив заготовленными дома бутербродами, в полдень они уже мчались на «левый» объект.

С хозяином дома, Полом Марчевски, пришлось говорить Денису. Валера, несмотря на то, что прожил в США восемь лет, английский так и не выучил.

Тощий высокий американец с вытянутым лицом был похож на Стивена Кинга. И сейчас двойник знаменитого американского писателя подозрительно косился поверх квадратных очков на новых работников.

— Могу я увидеть ваши водительские права? — спросил он после долгой паузы.

— Конечно, сэр, — кивнул Денис.

— Чего он хочет?

Денис знал, что Валеру сильно раздражает, когда он не понимает, о чем идет речь. Хотя вина в этом была сугубо его.

— Ксивы наши хочет глянуть. Видать, боится, что надуем его.

— Ну, так дай ему. Они в бардачке лежат.

Американец внимательно изучил документы и, вытащив блокнот, что-то записал в него. Скорее всего, их адреса.

— О’кей, парни, сегодня вынесете мусор и посчитаете, на какую сумму следует закупить труб. Да! Номера телефонов мне свои оставьте.

— Чего ему опять надо?

— Телефоны наши просит.

— Ишь, какой недоверчивый. Пускай записывает.

Валера гордо продиктовал цифры. Считать на английском он умел, правда, делал это с чудовищным акцентом. Записав в свой блокнот номера мобильных, заказчик сел в новенький внедорожник и уехал.

А они отправились смотреть объект.

Двухэтажный дом был построен еще в позапрошлом веке. Выглядел он на свой возраст: старый умирающий астматик, погрязший в грязи неубранных комнат, прогнивших стен и тоскливого запаха скорой смерти. Дом стоял в конце улицы, особняком от других, более новых. Словно дряхлый, никому не нужный старик, байки которого неинтересны новому поколению.

Веранда у входа провалилась, и чернеющая на ее месте дыра служила предостережением любому гостю, намеревавшемуся потревожить мрачный покой старинного особняка.

Напарники обошли дыру, держась по ее краю. Валера повернул ручку и резко толкнул незапертую дверь. Они тут же отпрянули — дом выдохнул им в лицо накопившиеся запасы пыли из своих прогнивших легких. Дверь захлопнулась, словно не желая впускать их внутрь.

Денис поежился. Это был настоящий дом с приведениями, хранящий старые, загадочные тайны. Ночью тут должно быть очень неуютно.

Но на Валеру мрачный вид дома не произвел никакого впечатления. Он чихнул и сказал:

— Паскудство… Ну, давай глянем, что там за мусор, может, что-то полезное найдем.

Возле дома стоял огромный металлический контейнер на колесах, терпеливо ожидая, когда в него погрузят остатки внутренностей умирающего дома. Валера снова повернул ручку, и дверь скрипнула, удивленная настойчивостью людей.

Они прошлись по дому.

В комнатах пахло гниющим деревом, старой штукатуркой и плесенью. Мебель была стыдливо укрыта грязными тряпками. На окнах висели задохнувшиеся от пыли занавески.

— Да тут сносить все нужно, на хрен, а не ремонтировать, — подвел итог Валера. — Наверняка тут полно крыс. — И снова чихнул: — Ну и пыль! Нужно маски надеть.

На стенах висели черно-белые фотографии давно умерших людей, провожавших посетителей строгими взглядами блестящих глаз.

Денис остановился, чтобы разглядеть лучше.

На первом фото запечатлена группа мужчин. Все в смокингах. Внизу подпись: «1818 год, открытие первого чикагского банка». Так, что тут еще. «Рождение джаза в Чикаго, 1909 год». «Библиотека»…А вот, по-видимому, и первый хозяин дома. Молодой парень в пальто улыбался на фоне тогда еще нового особняка, в руинах которого они находились сейчас.

— Да тут настоящий музей.

Валера подошел, держа в руках пачку старых даже на вид журналов:

— Гляди, чего нашел! «PLAYBOY», пятьдесят четвертый год. Интересно, сколько такой стоит?

— Баксов сто, может, больше, — задумчиво ответил Денис, продолжая изучать фотографии, — Хью Хефнер начал публиковать свой журнал именно в том году. На первой обложке была Мерилин Монро. Нет ее там?

— Сейчас поищу, — сказал Валера. — А ты что тут изучаешь?

— Фотки старые. Возьму, дома повешу.

— Делать тебе нечего. О, а это кто? Лицо знакомое…

Денис присмотрелся.

«1926 год, Чикаго». На фотографии двое.

Хозяин дома, одетый в темный плащ и цилиндр, по-дружески положил руку на плечо мужчине в темном костюме, белой рубашке с галстуком и шляпе. Лицо второго тоже показалось Денису знакомым, но он не мог вспомнить, где мог его видеть. Возможно, какой-нибудь старый актер?

— Да это же Гудини! — обрадовался от того, что сообразил первым, Валера. — Я его фото запомнил, когда в Лас-Вегасе отдыхал. Помнишь, я тебе рассказывал? Про музей фокусов?

— Точно, — кивнул Денис.

С фотографии на них смотрел самый знаменитый и загадочный иллюзионист прошлого века. Непревзойденный «король побега». Маг и чародей.

— Эту фотку я тоже возьму, — сказал он.

— Сколько стоит? — тут же поинтересовался Валера.

— Да при чем тут… Это же Гудини! Хотя, если предложат хорошие деньги… — Денис усмехнулся и добавил: — Идем, еще покопаемся.

Через час они обшарили весь дом.

Результатом поисков явилось следующее: кресло-качалка, еще одна пачка упомянутых журналов, револьвер без барабана, неработающие часы на цепочке, модель старинного паровоза и сундук.

В сундуке не оказалось россыпей золотых монет, алмазов и рубинов. Там лежал древний сценический костюм с нашитыми блестками. В этом костюме, по предположению Дениса, бывший хозяин ассистировал Гудини. Еще в сундуке были другие старые вещи, веревки, банки, несколько маленьких механизмов непонятного назначения…

И жестяная коробка.

Денис открыл ее.

— Что там? — заглянул через его плечо Валера.

— Тетрадь.

Толстый кожаный переплет открылся со скрипом, точно несмазанная дверь на входе. Внутри были пожелтевшие от времени листы, исписанные от руки аккуратным почерком. На некоторых страницах были чертежи и рисунки. Денис обратил внимание на даты, часто встречающиеся на полях.

— Похоже на дневник, — сказал он.

— Чей? — спросил Валера.

Денис открыл первую страницу.

— Эрих Вейс какой-то.

— Опять еврей. Выкидывай, к чертовой матери. — Валера огляделся: — Черт, где же барабан от ствола?

Денис повертел в руках напоминающую книгу тетрадь и положил ее обратно в коробку.

— Тоже возьму. Дома разберусь.

Следующие четыре часа они занимались уборкой и под конец дня, вымотанные и покрытые пылью, поехали домой.

Вернувшись в свою квартиру, Денис принял душ и, с наслаждением растянувшись на диване, не заметил, как уснул. Около девяти часов вечера его разбудил звонок мобильного.

— Ну, что, напарник, идем гулять?

Это был Валера. Денис разлепил глаза, глянул на часы и сказал:

— Подъезжай через час.

— Добро.

Через час под окном раздался сигнал клаксона. Денис, уже одетый в модную рубашку и костюм, всунул ноги в заранее начищенные до блеска туфли и вышел на лестничную клетку. Из соседней квартиры доносились громкие голоса. Соседи, по всей видимости, снова решили не заморачиваться и отметить окончание рабочей недели дома.

Через полчаса напарники подъехали к типичному русскому ресторану с не совсем типичным для ресторана названием «Кабак». В ресторанном зале почти все столы были заняты. Гремела живая музыка, а светловолосая певица с усталым лицом, но красивым голосом, пела песню о потерянной любви. На танцевальной площадке топталось несколько пока еще трезвых пар.

Столы трещали под тяжестью огромного количества блюд. Русскоязычные иммигранты любят поесть, причем еды должно быть много. Очень много. Впрочем, сколько бы ее ни было, русские все равно останутся недовольны. Хотя, если бы то же количество еды съел индус, японец или афроамериканец, он бы умер еще до десерта.

С улыбкой на смуглом лице и темными кругами под глазами к ним подошел седой армянин Эдик, который большую часть своей жизни проработал официантом:

— Здравствуйте, дарагие! — с характерным кавказским акцентом сказал он. — Хатите столик?

— Нет, чего тут толкаться? — отрицательно помотал головой Валера.

— Мы лучше в бар, — добавил Денис, — там народа почти нет.

Валера не стал спорить, и вскоре они уселись на круглые вертящиеся табуреты у стойки. Денис махнул рукой, здороваясь с барменом. Тот, узнав его, кивнул в ответ.

В помещении бара грохотало техно, гулко хлопая басами по ушам и заставляя вибрировать даже зубы. Музыка абсолютно не мешала единственному человеку в зале — толстому диджею, который предусмотрительно обезопасил собственные барабанные перепонки, натянув на голову здоровенные наушники.

Денис заказал коньяк, но пить не стал, поставив бокал перед собой. Какая-то мысль, до конца не оформившаяся, не давала ему покоя. Вытащив из кармана мобильный телефон, он вышел в Интернет.

— Что за музыка? — скривился Валера. — Лучше бы «Машину времени» включили. Или «Любэ».

— Мы и так их на работе каждый день слушаем, — бросил Денис, задавая поиск в «Google».

— Что ты там ищешь? — опрокинув в глотку рюмку текилы, усмехнулся напарник. — Вчерашний день?

— Даже не позавчерашний.

Ссылок на Гарри Гудини оказалось больше двадцати пяти тысяч.

— Ого! — Денис, не отрываясь от экрана, сделал маленький глоток. — Интересно…

«Гарри Гудини — человек, проходящий сквозь стены…», «Чемпион мира по побегам из тюремных камер…», «Король замков прославился разоблачениями шарлатанов и сложными трюками с побегами и освобождениями…», «Умер при загадочных обстоятельствах в канун хеллоуина».

— Слышь, Валер, Гудини прямо на хеллоуин умер. Через неделю годовщина.

— Серьезно? — вдруг оживился тот. — Спорим, что сегодня мордобой будет?

— А? — Денис оторвался от экрана телефона и окинул настороженным взглядом зал.

Возле входа стояло несколько высоких белобрысых литовцев. Они что-то агрессивно выясняли у едва стоявшего на ногах украинца. Пару раз его толкнули. Украинец пьяно улыбался, явно не понимая, какие тучи сгущаются над его головой. Он даже пытался что-то объяснить литовцам, но слушать его не хотели.

— Налево посмотри, — тихо сказал Валера.

Денис оглянулся. Из глубины зала на помощь украинцу уже спешили нахмуренные коренастые земляки, готовые объясниться с литовцами более доходчиво.

В воздухе запахло дракой. Голоса становились все громче, как обычно бывает, когда собеседники не хотят понимать друг друга. Уже отчетливо звучал русский мат — отношения бывшие соседи по социалистическому лагерю, как всегда, выясняли на Великом и Могучем.

Охранник ресторана, отвернувшись к стене, что-то быстро говорил в рацию. Не нужно уметь читать по губам, чтобы понять, кого он вызывает. Происходящее для русского ресторана было довольно обыденным, и Денис вернулся в Интернет.

Следующая статья привлекла его внимание непонятным названием, и он прочитал вслух:

— «Даже после смерти Великий Гудини сумел показать трюк!»

— Как это «после смерти»? — спросил Валера, не отрывая сощуренного взгляда от размахивающей руками компании. — Да дай ты ему уже по бороде!

— Слушай: «Даже готовясь отойти в мир иной, Гудини не удержался от розыгрыша. Незадолго до своей смерти он при свидетелях положил в сейф одного нью-йоркского банка толстый конверт, в котором был его дневник с описанием всех трюков, многие из которых, кстати, не разгаданы до сих пор. Вскрыть сейф полагалось не раньше, чем состоится столетие со дня рождения самого Гудини, — то есть 6 апреля 1974 года. По мере приближения…»

То, что произошло дальше, было предсказуемо.

Раздался хлесткий звук удара, и скула самого громкоголосого литовца вспыхнула содранной кожей. Правый джеб маленького украинца с перебитым носом сыграл роль факела, который окунули в бочку с порохом.

Драка вспыхнула мгновенно.

Охранник попытался встрять, и реально встрял. Его начали бить и те и другие. Все официанты сбежались смотреть на драку. Послышался звон разбитого стекла, и один из участников международного диспута вылетел спиной через стеклянные двери на улицу. Там тут же отозвалась полицейская сирена: «Уп-Уп!!! У-и-и!!!»

Парочка вызванных предусмотрительным охранником стражей правопорядка, поглаживая висящие на поясе дубинки, спешила к центру. Через минуту тут будет еще машин десять. Это как минимум.

— Сваливаем, — взволнованно прошептал Валера, и они быстрым шагом направились в сторону кухни. Миновав насторожившихся при звуке полицейской сирены мексиканцев, моющих посуду, вышли через заднюю дверь и оказались возле своего автомобиля, который стоял с задней стороны ресторана.

«Грин-карты» у Валеры, так же как и у мексиканцев, не было, а попасть в полицию за чужую драку не только обидно, но и опасно. Полиция могла отпустить, а могла позвонить в эмиграционную службу, встречаться с которой никакого желания не было.

— Ну, что, — спросил он, — в другое место?

Денис проводил взглядом вспышки полицейских машин. Окровавленные уличные бойцы уже лежали на асфальте, поверженные превосходящими силами робокопов.

— Что-то настроение пропало, — ответил он.

— Тогда домой.

Через полчаса Валера высадил его возле подъезда.

В пустой квартире шумел поломанный бачок. Перекрыв воду, Денис открыл ноутбук и нашел статью, которую не успел дочитать в ресторане: «… по мере приближения этой даты вокруг долгожданного события рос ажиотаж. Однако когда, наконец, был вскрыт сейф, там зияла пустота. Спустя почти полвека после смерти Гарри Гудини, чье настоящее имя было Эрих Вейс, снова сумел продемонстрировать свой талант непревзойденного мистификатора…»

— Вот это да! — восхитился Денис. — Как же он это сделал?

Включив чайник, он продолжил чтение.

«Амадео Вэкка, престарелый иллюзионист, бывший ассистент Гудини, так отозвался на последнюю шутку своего учителя: «Я не очень бы удивился, если бы в запечатанном пакете оказалось приглашение вскрыть его могилу и убедиться, что она пуста. Маэстро был великий выдумщик».

Денис откинулся на стуле и сунул в рот сигарету. «Вот это номер. Показать трюк после смерти!»

Зажигалка замерла в воздухе. По телу пробежала дрожь.

Эрих Вейс. Именно это имя было написано на первой странице найденной в заброшенном доме тетради.

— Нет!

Денис постарался отогнать внезапно появившуюся мысль как невозможную. Он закачался на задних ножках скрипящего стула, потом замер, уставившись невидящим взглядом в потрескавшийся потолок. Попытался перевести мысли на дорожку реальности. Не получилось.

— Твою мать! — Вскочив со стула, Денис бросился в комнату. Вытащив рабочую сумку, выхватил из нее найденный в старом доме дневник в толстом кожаном переплете и замер, не смея его открыть. — Нет, не может быть…

Он погладил дрожащими пальцами шершавую обложку. Вернулся на кухню, смахнул со стола засохшие крошки и осторожно, словно несработавшее взрывное устройство, положил перед собой тетрадь.

Затем, вспомнив, что в зубах у него зажата сигарета, чиркнул колесиком зажигалки. Наполнив до отказа легкие табачным дымом, начинающий актер и сценарист выпустил густое сизое облако и, посмотрев отсутствующим взглядом за его полетом, потянулся к тетради.

Чайник осуждающе засвистел за его спиной, словно предостерегая от опрометчивого шага, способного изменить его судьбу. Выключив огонь, Денис бросил в чашку щепотку черного чая, залил его кипятком и подошел к окну, оттягивая момент разочарования. Пальцы дрожали.

В полутьме за окном качали ветвями обнаженные деревья. Они были единственными живыми существами на пустынной улице. Пугливо, словно побитая собака, завывал ветер.

Денис сжал кулаки. До того момента, как он проверит подлинность дневника, можно и помечтать. Если это действительно пропавший дневник Гудини, то его жизнь переменится в один момент. Даже представить страшно, сколько может стоить эта тетрадь. Сто тысяч? Двести? Миллион?

С такими деньгами можно послать к черту стройку, тяжелый станок для нарезки резьбы, трубы, пропитанные машинным маслом рукавицы, соседей-алкоголиков. Он уедет в Голливуд и там поступит в школу актерского мастерства.

Внутренний голос с издевкой рассмеялся: «Размечтался, идиот! У тебя крыша поехала! Таких чудес не бывает, а если и бывают, то только не с тобой! А теперь посмотри первую страницу, плюнь, выпей сто грамм и ложись спать, придурок!»

Дерево дотянулось до окна и ударило в него острой веткой. Денис отпрянул, на миг испугавшись. Дерево словно попыталось выбить ему глаза, чтобы он не мог прочитать дневник. Развернувшись на месте, Денис вернулся к столу.

Дневник терпеливо ждал. На какой-то миг старая тетрадь представилась ему древней книгой заклинаний из жутких рассказов Говарда Лавкрафта. Манускриптом, добытым из-за Хребтов Безумия. Внутренний голос, на сей раз опасливо, прошептал: «Если ты откроешь ее, то выпустишь на свободу демонов».

— Демоны… Бред какой…

Удивившись тому, что он сказал это вслух, Денис нервно рассмеялся и раскрыл дневник.

Почерк был аккуратный и достаточно разборчивый:

«В 1893 году произошло немало удивительных событий: я начал профессиональную карьеру иллюзиониста, встретил любовь всей своей жизни и мою будущую жену Бэт и впервые повстречал главного врага всей своей жизни — Асмодея.

Впрочем, мне кажется важным описать те события более подробно…

Тот вечер накануне моего первого выступления на ярмарке не предвещал ничего особенного. Начался он с того, что я купил книгу…»

 

Глава 5

Ярмарка Чудес1893 год

Вечерние сумерки опустились на Чикаго, но тьму на улицах разгонял свет многочисленных газовых фонарей. Под одним из них замер невысокого роста парнишка. На нем было серое потрепанное пальто, широкие штаны и стоптанные ботинки. Было ему девятнадцать лет.

Звали его Эрих Вейс.

В руках он держал открытую книгу. Это был потертый экземпляр, только что купленный за двадцать центов в букинистическом отделе книжной лавки. Подсчитав свои монеты, парнишка решил, что может потратить такую сумму и добавить эту драгоценность в свою небольшую коллекцию.

В магазине Эрих бережно взял в руки книгу, на обложке которой было написано: «Воспоминания Роберта-Гудена, посла, писателя и фокусника, написанные им самим».

— Чем могу помочь, молодой человек?

Эрих обернулся. Хозяин лавки, старик с огромным носом и густыми бакенбардами, подошел поближе.

— Скажите, сэр, это книга о фокусах?

— Как тебя зовут?

— Эрих Вейс, сэр.

— Увлекаешься магией, Вейс?

— Да, сэр.

— Тогда ты выбрал то, что нужно, — благосклонно кивнул хозяин лавки. — Это книга Роберта-Гудена, знаменитого иллюзиониста. Со своей программой «Фантастические вечера» он выступал перед двумя французскими монархами — королем Луи-Филиппом и императором Наполеоном.

— Это ведь он ловил пулю зубами? — Глаза Эриха загорелись.

— Да. Он давал зрителям пистолет и пускал его по рядам, чтобы все убедились, что оружие настоящее. Потом просил зарядить оружие и выстрелить в него. Я был на его выступлении. Грохот выстрела! И Роберт-Гуден, совершенно невредимый, появлялся из дыма с пулей в зубах.

Эрих понял, что выпустить такую книгу из рук выше его сил. Вот только хватит ли у него денег? Старик вытащил вересковую трубку, набил ее табаком, и скоро по магазину поплыли облака густого дыма.

— А еще на глазах у публики Гуден «выращивал» апельсиновое дерево. — Старик скрылся за дымовой завесой, и голос его обрел магические нотки: — Оно расцветало, а его ветви покрывались спелыми плодами, которые любой из присутствующих зрителей мог попробовать.

Эрих закашлялся. Закрывшись рукавом пальто, он спросил:

— Какова цена этой книги?

— Доллар.

Увидев изменившееся лицо парня, старик вынырнул из дыма, словно джин, и спросил:

— А сколько у тебя есть?

Эрих вытащил из карманов все имеющиеся у него деньги. Пересчитал, скрывая досаду, и ответил:

— Двадцать центов.

Старик усмехнулся и, снова пыхнув трубкой, сгреб монеты в выдвижной ящик стола.

— Забирай, пока я не передумал.

Все еще не веря в такую удачу, Эрих прижал к груди драгоценную книгу и выбежал из магазина, опасаясь, что хозяин лавки передумает. Уже в дверях он обернулся и крикнул:

— Спасибо, сэр!

— Удачи тебе, парень!

Эрих предвкушал, как вернется в свою комнатку при балагане, сядет в кресло и начнет читать. Но любопытство взяло верх раньше. Он остановился под фонарем и принялся жадно перелистывать потрепанные страницы.

— Апельсиновое дерево, наконец-то я узнаю, как делается этот трюк.

— Эрих! — Взъерошенный, в яркой куртке нараспашку, громко топая ботинками по булыжной мостовой, подбежал к нему его младший брат Теодор. — Куда ты пропал?

— Смотри! — Эрих с гордостью продемонстрировал покупку. — Что ты видишь?

— Вижу две тарелки супа и горячие немецкие сосиски, — вытаращил глаза Теодор. — Только почему они так странно выглядят, Эрих?

— Здесь секреты Гудена, великого фокусника!

— А вот из тебя, братец, фокусник никудышный, — покачал головой Теодор. — Ты превратил наш ужин в потрепанную книжку. С такими трюками мы долго не протянем.

— Для нас важно все время совершенствоваться, — с укоризной ответил Эрих.

— Эх, братец… — вздохнул Теодор. — Ладно, идем, там новый балаган приехал.

— Фокусник в труппе есть?

— Нет. Зачем нам конкуренты? Зато там такие девушки танцуют!

— Ох, Теодор, ты бы лучше о новых трюках подумал.

— Для этого у нас есть ты. И вообще, у нас всего ночь, чтобы погулять по «Белому Городу», потому что завтра начнутся выступления, и нам будет не до этого. Ну?

Эрих рассчитывал провести вечер с книгой, но расстраивать брата тоже не хотелось.

— Пошли. Но помни, что завтра у нас начинается новая жизнь!

Они отправились в сторону озера Мичиган.

Там, на набережной, для Всемирной чикагской выставки 1893 года, приуроченной к четырехсотлетию открытия Колумбом Америки, был построен целый город, освещаемый миллионами электрических ламп Николы Теслы.

Для Эриха, как и для всех новичков, карьера начиналась в пивных барах и на сельских ярмарках. Ему пришлось попотеть, чтобы взойти даже на эти подмостки — подвыпившая публика артистам оригинального жанра предпочитала полуобнаженных девиц варьете.

На своих первых представлениях молодой Вейс появлялся перед зрителями под скромным псевдонимом «Эрих Великий». Но, несмотря на такое громкое имя, великих трюков у него не было. О них он мог пока лишь мечтать. Когда выдавалась возможность, Эрих стоял возле стеклянных витрин «магических» магазинов, за которыми были выставлены сверкающие аппараты для профессиональных фокусников, и любовался ими. Такой инвентарь был ему не по карману. Но он надеялся, что такое положение вещей продлится недолго.

А вот карты стоили дешево. Как и шелковые отрезы. Поэтому первые номера Эриха состояли, главным образом, из карточных фокусов и трюков с шелковыми платками.

После первых выступлений он решил попытать счастья на Кони-Айленде и недолго проработал там с Эмилем Жарроу, силачом, который мог написать свое имя на стене карандашом, держа его на вытянутой руке, к которой была подвешена шестифунтовая свинцовая гиря. Именно тогда Эриха впервые посетила мысль о совмещении иллюзионного искусства с необычными способностями тренированного человеческого тела.

Возвращаясь после выступлений, Эрих начал репетировать трюк освобождения от веревок. Проделывал он это на крыше своего дома по Восточной шестьдесят девятой улице. Его младший брат Теодор, которого прозвали «Дэш» за пристрастие к одежде броского покроя, с воодушевлением проводил долгие часы в обществе брата, связывая его. А Эрих часами неутомимо выпутывался.

Упражнения сыновей озадачивали их мать. Никогда в истории семьи Вейсов, из которой вышли несколько раввинов и талмудистов, и истории ее собственной семьи Стейнерсов никто не позволял связывать себя бельевыми веревками безо всякой видимой цели и смысла.

— Ты что, собираешься зарабатывать этим себе на жизнь, сын мой?

— Да ладно, мам, — улыбался в ответ Эрих. — Я репетирую. Вот увидишь, скоро обо мне заговорят!

У него действительно появилась идея, чуть позже оформившаяся в оригинальный фокус под названием «Метаморфоза» — трюк с сундуком, из которого предстояло выбраться закованному в наручники и связанному веревками артисту.

Так что в девятнадцать лет Эрих готовился начать карьеру профессионального иллюзиониста, и поспособствовать этому должна была Всемирная выставка, проходящая в Чикаго.

Когда они подходили к своему балагану — дощатому строению для цирковых и театральных зрелищ, — Теодор вдруг остановился:

— Я вроде не пил еще, а уже такое мерещится…

— Что такое?

— Посмотри, — указал в сторону озера Теодор. — Ты видишь то же, что и я?

На темных волнах, неподалеку от берега, покачивалась самая настоящая ладья викингов. То ли она выплыла из тумана минувших тысячелетий, то ли из книг начинающего фантаста Герберта Уэллса, но выглядело зрелище, как минимум, необычно. Казалось, сейчас с кормы спрыгнут воинственные бородатые скандинавы в рогатых шлемах и, сжимая в руках мечи и топоры, отправятся крушить чикагскую ярмарку, в первую очередь отдавая предпочтение дьявольским достижениям науки и техники.

Но как стало известно позже, таким образом приплывшие в Чикаго норвежцы всего лишь пытались оспорить первенство Колумба в открытии Америки.

Братья Вейс зашли в свою каморку, расположенную при балагане. Теодор вытащил из тайника последние пять долларов. Увидев, как Эрих осуждающе качает головой, он небрежно отмахнулся:

— Завтра начнем выступать и получать гонорар. А сегодня гуляем!

Братья вышли на улицу и влились в один из потоков многолюдной толпы, текущих во всех направлениях. Каждый день выставки собирал десятки, а то и сотни тысяч посетителей, съехавшихся не только со всей Америки, но также из Европы и Азии. Специально построенные для выставки сотни временных павильонов из-за своего цвета получили название «Белого города».

В этом городе были собраны все чудеса современного мира: надземная железная дорога, движущиеся тротуары, светящиеся фонтаны, ледяная гора и целая «улица удовольствий» с театрами, зверинцами и базарами.

А над всем этим возвышалась самая большая техническая новинка — первое в мире колесо обозрения. «Чертово колесо», которое сконструировал инженер Джордж Феррис.

Теодор задрал голову, восхищенно наблюдая за светящимися кабинками. Это был американский ответ на башню Александра Гюстава Эйфеля, построенную несколько лет назад для парижской выставки. Диаметр колеса Ферриса составлял семьдесят пять метров, что было выше шестнадцатиэтажного чикагского небоскреба, считавшегося самым высоким в мире. К ободу «Чертового колеса» крепилось множество огромных кабин, на шестьдесят человек каждая.

— Покатаемся? — предложил Теодор.

— Там очередь такая — до утра будем стоять.

Теодор разочарованно вздохнул, но через секунду улыбка вернулась на его лицо.

— Тогда перекусим. И даже не думай меня отговаривать!

Отговаривать брата Эрих не собирался. У него самого в животе урчало.

— К китайцам?

— Я не могу есть еду, если не разбираю, из чего она приготовлена. К тому же все время переживаю, что она уползет из моей тарелки.

— Тогда можем поесть «горячих собачек».

— А вот это с удовольствием.

Они подошли к лотку, от которого шли кружащие голову запахи жарящихся колбасок. Технологию изготовления так называемых «собак» в Соединенные Штаты завезли немецкие иммигранты, но именно в Чикаго додумались помещать сосиску в булочку.

Местный торговец Антуан Фейхтвангер, для того чтобы покупатели не обжигали пальцы, выдавал им перчатки. Но назад их возвращали далеко не все. Тогда жена Фейхтвангера предложила ему разрезать маленькие булки, чтобы те служили не просто гарниром, но и защитой от жара. Продажи сразу увеличились в несколько раз.

— Пофли, я тебе танфовфиц покафу, — проговорил Теодор с набитым ртом.

— Прожуй сначала, Казанова, — усмехнулся Эрих.

Его заинтересовал плакат у ближайшего павильона. Огромная надпись перед входом гласила, что внутри находится «Автомобиль «Бенц-Виктория»!

— Давай зайдем, — попросил он.

Эрих всегда интересовался техническими новинками. Его пытливый ум требовал новых впечатлений во всем, что можно было бы использовать в разработке новых трюков. Жаль только, что пока все эти разработки находили свое воплощение лишь на бумаге.

Собравшиеся внутри павильона люди обступили диковинную повозку. Некоторые посетители с умным видом знатоков утверждали, что она может ездить без лошадей. Теодор, услышав такую глупость, только скривился. Он не поверил, что такая куча железа может передвигаться сама, но не мог не залюбоваться сверкающим металлом повозки.

— Это и есть автомобиль, — благоговейно произнес Эрих.

— Меня интересует другое, — сказал Теодор. — Этодействительно ездит?

— То, что поезд двигается без лошадей, тебя не удивляет?

— Поезд — это поезд, — ответил Дэш.

— Ездит, даже не сомневайтесь, — с уверенностью кивнул Эрих. — Я читал в газете: четыре года назад Готлиб Даймлер и Вильгельм Майбах построили свой первый автомобиль, который был представлен на парижской выставке. А в этом году они привезли новую модель в Чикаго. А вот, кстати, и Даймлер собственной персоной.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел в газете его фотографию.

На капот сверкающего автомобиля облокотился солидного вида мужчина лет шестидесяти. В руке он держал бокал с шампанским. Рядом с ним стоял парень чуть постарше Эриха и вел с ним беседу. Эрих прислушался.

— Так где вы работаете, Генри? — спросил Даймлер.

— Я — главный инженер в «Электрической компании Эдисона».

— Ого! Отличная карьера для ваших лет. Только, насколько я знаю, Тесла в очередной раз утер нос вашему боссу и выиграл государственный конкурс на монтаж освещения для этой выставки. Мне рассказывали, как первого мая, во время торжественного открытия, президент Кливленд нажал на кнопку и включил несколько сот тысяч ламп, превративших, по выражению журналистов, «ночь в день». Ламп Теслы. А мистер Эдисон рвал в это время на себе волосы.

— Ваша правда, сэр, но в последнее время их война меня мало волнует. У меня другие планы.

— Какие же?

— Я мечтаю собирать автомобили.

— Да что вы говорите?

— Мало того, в своем сарае я как раз заканчиваю первый образец.

Готлиб впервые посмотрел на своего собеседника с интересом:

— Если все это правда, то вы настоящий талант, Генри. Если Эдисон выгонит вас на улицу, вы знаете, где искать работу.

— Спасибо, сэр, но я мечтаю открыть свою компанию.

Даймлер едва не поперхнулся шампанским.

— Ну, что ж, хм… в добрый путь.

Парень помялся, но задал следующий вопрос:

— Скажите, сэр, я понимаю, что ваш автомобиль слишком дорог в производстве, и позволить его себе могут не все, но… вы не думали строить машины для простых людей?

— Это невозможно, молодой человек, — хмыкнул Готлиб. — Автомобиль — не винтовочная гильза. Его нельзя изготавливать на конвейере.

Инженер по имени Генри замер. На его лице отразилась усиленная работа мысли. Губы вдруг расплылись в улыбке:

— Как вы сказали, сэр? Хм… А ведь это идея!

Теперь Даймлер поперхнулся шампанским по-настоящему. Откашлявшись, он спросил:

— Что?! Как вы себе это представляете, молодой человек?

— Что-то вроде огромного промышленного конвейера… Не знаю… Но спасибо за идею, сэр!

— Да не за что, это ведь просто фантазия. Хотя, помню, меня тоже называли фантазером. Напомните мне вашу фамилию, молодой человек, может, я ее еще услышу.

— Форд. Генри Форд, сэр.

— Ну, что же, удачи вам, Генри Форд.

Они пожали друг другу руки.

— Пошли, — нетерпеливо потянул брата за рукав куртки Теодор.

До балагана, где, по словам Теодора, их дожидались горячие танцовщицы, оставалось совсем немного, но любопытство заставило Эриха свернуть в еще один павильон.

Павильон «Тесла Электрик Лайт Компани».

Оттуда доносилось непонятное мощное гудение, а также испуганные крики людей. Эрих затащил недовольного брата в середину, и… они замерли на пороге, буквально остолбенев от вида открывшегося им зрелища.

На подиуме, в центре выставочного зала, стоял высокий, стройный, со вкусом одетый человек. Не узнать эти усы и этот пронзительный взгляд было невозможно. Это был «Гениальный безумец». Никола Тесла.

Вокруг Теслы, несмотря на отсутствие грозы, плясали самые настоящие молнии. Они то освещали зал, то погружали его в полумрак. Синие змеящиеся разряды пронизывали не только воздух, но и тело великого изобретателя.

— Он пропустил через себя два миллиона вольт! — восторженно крикнул один из журналистов, толпившихся у подиума с блокнотами и фотоаппаратами.

Раздался особенно громкий треск, и толпа в испуге отхлынула от подиума.

— Это невозможно! — прохрипел чей-то голос.

Эрих перевел взгляд на полноватого седого мужчину, одетого в дорогой костюм, белую рубашку со стоячим воротником и галстук-бабочку. Тяжелый подбородок пожилого джентльмена вызывающе выдвинулся вперед. Черт возьми, подумал Эрих, это же сам Томас Эдисон, всемирно известный «король электричества»!

К досаде последнего, узнал знаменитость не только начинающий иллюзионист.

— Мистер Эдисон! — радостно закричал журналист. — Вы все-таки пришли полюбоваться на… Как же вы тогда сказали? Помню, там была фраза насчет сумасшедшего серба?

— Вы действительно так сказали? — невозмутимо спросил Тесла, расслышавший последние слова. — Почему же, мой дорогой Томас?

Он вплотную подошел к человеку, который когда-то обманул его и украл у него немало идей. Журналисты замерли в преддверии сенсации. Теперь серб мог с чистой совестью подшутить над своим завистником, утверждавшим, что переменный ток смертельно опасен для жизни. По версии Эдисона, после сегодняшнего эксперимента от «сумасшедшего серба» не должно было остаться даже пыли. Он должен был полностью сгореть!

Однако Тесла, вопреки этому мрачному прогнозу, спокойно улыбался, очень наглядно доказывая свою правоту. В эту минуту Эдисон вдруг понял еще одну вещь — переход фабрик и компаний на переменный ток станет его финансовым поражением, ведь немалую часть денег ему приносили патентные отчисления.

А Тесла, словно ему было мало того, что он стоял, окруженный молниями, демонстрировал еще одно чудо — в его руке горела лампочка. Самым обидным для его конкурента было то, что это была лампочка Эдисона. Без подсоединенных проводов. Получавшая энергию будто бы ниоткуда!

— Убивает не напряжение, Томас, а сила тока, — сказал серб, полностью выходя из жужжащих молний, — уж вы-то должны это знать. Как и то, что ток высокой частоты проходит только по поверхностным покровам.

Но Эдисон не слушал его. Он завороженно смотрел на лампочку, необъяснимым образом горевшую в руках Теслы.

— Как… почему она… Господи!

В зал вбежал крупный мужчина с большим носом и густыми, длинными усами. Это был Джордж Вестингауз, крупный американский промышленник и основатель компании «Вестингауз электрик», а также друг и компаньон Теслы.

— Никола! — закричал он с порога. — Мы выиграли тендер на строительство электростанции на Ниагарском водопаде!

Казалось, Эдисона после этих слов хватит удар. Но он сдержался и, с достоинством развернувшись, удалился, не обращая внимания на прилипающих к нему с вопросами журналистов. Вышедший следом Эрих успел заметить мелькнувшую в толпе грузную фигуру «короля электричества».

Наконец братья добрались до нужного места. Здесь на целую милю растянулись балаганы. Знакомый и привычный мир. Кроме балаганов, здесь было много шапито — временных построек из высоких центральных мачт и боковых стоек, на которые натягивались брезентовые пологи-шатры.

Съехавшаяся на выставку публика, уставшая от стендов с техническими новинками, могла прийти сюда и отдохнуть, выбрав развлечение на любой вкус. А выбрать было из чего: танцовщицы, клоуны, акробаты, фокусники, укротители диких животных, мимы, жонглеры и чревовещатели.

Некоторые артисты работали прямо на улице.

Перед ближайшим шатром по натянутой между двумя подставками веревке ходили и прыгали жилистые канатоходцы. Рядом с ними выдувал огонь полуобнаженный факир с надетым на голову индийским тюрбаном, а чуть дальше лысый силач в обтягивающем полосатом трико поднимал огромные гири.

— Смотри, вот там красотки, о которых я тебе говорил, — глаза Теодора загорелись.

Эрих проследил за его взглядом. У входа в один из шатров висел огромный плакат, на котором красовались одетые в смущающие взор наряды девушки.

Перед входом стоял усатый тип в черном фраке. На голове у него красовался блестящий черный цилиндр.

— Только у нас! — орал он, похлопывая себя по бедру длинным хлыстом на коротком кнутовище. — Горячие девчонки со Среднего Запада! Загадочная Кармела, очаровательная Лоло, сногсшибательная Коко и бесстыжая Чоколате!

— Мне они уже нравятся, — заявил Теодор. — Особенно бесстыжая Чоколате.

— Это же реклама, — усмехнулся Эрих. — Возле нашего балагана тоже орут про «невиданные доселе чудеса магии».

— Но это же правда, брат.

— Давай лучше пройдемся. Все равно денег нет, чтобы тратить их на чужие представления.

Теодор разочарованно вздохнул, и Эрих поспешил его успокоить:

— Обещаю, с первых заработанных денег мы пойдем знакомиться со всеми бесстыжими девчонками в «Белом городе».

Внимание Эриха привлекла надпись над следующим шатром:

«Цирк уродов магистра Асмодея. Магия и ужасы»

Lasciate ogni speranza voi ch ‘entrate.

Что гласила надпись на латыни, Эрих узнал позже и был шокирован откровенной наглостью Асмодея. Эта была фраза из «Божественной комедии» Данте. Переводилась она так: «Оставь надежду всяк сюда входящий» и находилась, по мнению средневекового поэта, на дверях Ада.

Под надписью, возле входа в шатер, стоял карлик, одетый в зеленый сюртук и цилиндр. Коренастый, с короткими конечностями и большой головой. Настоящий ирландский лепрекон. И хотя ростом лепрекон едва ли доходил до груди невысокого Эриха, в нем чувствовалась скрытая физическая сила.

— Чего уставились? — спросил карлик, сплевывая им под ноги. — Покупайте билет или проваливайте!

— Так ты много зрителей не соберешь, — нахмурился Эрих.

— Не твоя забота. У нас сегодня выходной.

— Между прочим, мы тоже артисты, в паре выступаем.

— Вы что, педики?

— Что ты сказал?! — Теодор двинулся к лепрекону, но Эрих поднял руку, останавливая его. Его привлекло слово «магия» на афише. Он хотел познакомиться с местным иллюзионистом (а что еще могло подразумевать слово «магия»?) и не имел желания уходить просто так. Но спускать наглость этому недомерку он также не собирался:

— Мистер Как-Вас-Там, я бы попросил выбирать выражения.

— А то что? — вызывающе выпятил подбородок карлик.

— А то мы натянем тебе этот цилиндр на задницу, — ответил Эрих.

— Ух ты, какие крутые, — ощерился в улыбке карлик, и глаза его наполнились злым блеском.

Дэш сжал кулаки и сделал шаг вперед. Карлик напрягся, но потом неожиданно махнул рукой:

— Ладно, проехали. Какой у вас номер?

— Иллюзионный, — сказал Эрих, незаметно переводя дух. Карлик выглядел опасным бойцом. — Меня зовут Эрих Вейс.

— Что за дурацкое имя? Представляю, как это звучит перед твоим выступлением — словно кто-то наступил на глотку конферансье.

— Меня оно вполне устраивает.

— Придумай другое.

Эрих решил перевести тему разговора:

— А что за уроды у вас выступают?

— Покупай билет — увидишь, — зловеще ответил карлик.

— А кто такой магистр Асмодей?

— Наш Хозяин.

— Это он показывает фокусы?

— Можно и так сказать, — ухмыльнулся лепрекон, словно услышал нечто забавное.

— А мы можем с ним познакомиться?

— Не сегодня. Завтра приходите.

Эрих молча кивнул и отправился прочь. Теодор еще пару секунд сверлил взглядом ухмылявшегося коротышку, а потом направился вслед за братом.

Если бы Эрих в тот момент знал, что на самом деле творится в «Цирке Уродов Асмодея», он бы украл у Даймлера весь бензин, предназначенный для его чудо-автомобиля, облил им проклятый балаган и сжег дотла. И стоял бы у входа с револьвером, контролируя, чтобы оттуда не выбралась ни одна тварь, принадлежащая Асмодею.

А главное — сам Асмодей.

Но от встречи с Хозяином Уродов Эриха отделяла целая ночь.

Через час братья вернулись в свою каморку. Эрих вытянулся на дырявом матрасе и, глядя в потолок, сколоченный из трухлявых досок, задумчиво проговорил:

— Знаешь, в чем-то этот недомерок был прав. Мне нужен звучный псевдоним. Как тебе имя Гарри?

— Не знаю. Неплохо, наверное… А дальше как? — пожал плечами Теодор.

Эрих посмотрел на обложку купленной сегодня книги «Воспоминания Роберта-Гудена…». Гуден, Гуден…

— Придумал! — вдруг воскликнул он.

— Ну?

— Гудини. Звучит?

Брат немного подумал и согласно кивнул:

— А что, неплохо.

— Теперь меня будут звать Гарри Гудини, — уже более уверенно повторил Эрих.

 

Глава 6

Исчезающие

— Здесь мы будем работать. Присаживайся.

Обстановка кабинета была более чем скромная: вешалка, стальной сейф, два стула на колесиках, большая карта Чикаго на стене. Возле окна стол, заваленный бумагами. На столе открытый ноутбук.

Алекс уже оправился от шока, в который его привел потасканный вид напарника. Он осторожно присел на стул и огляделся.

— Я заметил, тебя беспокоит мой внешний вид? — поинтересовался Миллер, сдвигая в сторону кучу бумаг, лежащих на столе.

— Э-э… да. Это маскировка? Наверное, вы были на задании?

— Точно, маскировка, — закивал головой Миллер. В уголках его выцветших глаз собрались веселые морщинки. — К бомжам внедрялся. Кофе будешь?

— Можно.

— Тогда пошли.

— Куда?

Миллер накинул старое пальто, имевшее такой же потрепанный вид, как его владелец. Алекс, в своем новом костюме, белой рубашке и галстуке, выглядел на его фоне пижоном.

— В кафе зайдем, — сказал Миллер. — Тут недалеко, через дорогу.

— У нас с кем-то встреча?

— Да. Встреча опытного, мудрого агента с новым бестолковым поколением.

— А почему нельзя поговорить здесь?

Миллер прижал к губам указательный палец и громко прошептал:

— Тут везде прослушка.

Алекс смущенно подумал, что у Миллера странное чувство юмора. Как-то он несерьезно ко всему относится.

Они вышли на улицу.

— Давай сначала в книжный магазин зайдем, — предложил Миллер. — Тут рядом.

Возле магазина у Алекса зазвонил мобильник.

— Я вас здесь подожду, — чуть виновато сказал он.

Миллер зашел внутрь, а Алекс прижал трубку к уху:

— Алло?

— Привет! — отозвался приветливый веселый голос.

— Вика? Привет…

— Как дела?

Ведет себя так, будто вчера ничего не произошло.

— Ты чего звонишь?

— Как чего? Ну, мы же вроде с тобой встречаемся.

— Встречаемся? Да ты даже не зашла вчера!

— Ну, сегодня зайду. Не сердись, Саша. Пожалуйста? — Девушка понизила голос и с придыханием прошептала: — Я тебя хочу.

Они помолчали.

— Ну… хорошо, — с неохотой ответил Алекс.

— Ой, класс! — обрадовалась Вика. — Я так соскучилась! Ну, все, до вечера.

— Пока.

Он отключился и чертыхнулся, ненавидя себя за слабость, которую можно было оправдать только долгим отсутствием секса. Нет, даже этим нельзя оправдать.

Из магазина Миллер вернулся довольно быстро, с удовлетворенным видом зажимая под мышкой кулек с купленной книгой.

— А теперь можно и кофе попить.

Через пять минут они уже сидели в кафе. Бармен замер за стойкой, уткнувшись невидящим взглядом в телевизор. Миллер выбрал столик в углу и развалился в потертом кресле.

— Уютно здесь. Жаль, спиртное не продают.

Подошедшую полноватую официантку неопределенного возраста он попросил принести два кофе и пирожные, потом, повернувшись к Алексу, спросил:

— Ты откуда сам?

— Отсюда, из Чикаго, — ответил тот.

— А родители твои откуда приехали?

— Из Москвы. Что — акцент?

— Русский, значит. Впрочем, я сразу понял.

— Как?

— По глазам. Живые слишком. Да и фамилия у тебя хорошая — Smirnoff. Неплохая водка. Ты не родственник, случайно?

— Моя фамилия Смирнов, — насупился Алекс.

— Как скажешь, — примирительно поднял руки Миллер, но глаза его смеялись.

— Если хотите знать, я закончил Академию…

— … в пятерке лучших, — закончил за него Генри. — Ладно, не обращай на меня внимания. В конторе говорят, что характер у меня скверный. И знаешь что?

— Что?

— Это правда.

Официантка подошла к столику и поставила перед ними две маленькие чашки и тарелку со сладостями.

— Извините, — улыбнулся Алекс. — Я сначала подумал, что вы надо мной издеваетесь. Шеф сказал, что вы занимаетесь делом государственной важности.

Миллер отхлебнул горячий кофе и поморщился:

— Другими не занимаемся.

— Мафия?

— Почему мафия?

— Ну, вы же читали мое дело.

Алекс считал, что знает о мафии все. Ну, или почти все.

Организованной преступностью он интересовался еще до поступления в Академию. А во время учебы даже написал дипломную работу о влиянии этнических факторов на появление новых преступных группировок.

Сделать несколько метких наблюдений, за которые он получил похвалу от ректора, Алексу помогли личные наблюдения за жизнью родного Дивона и рассказы, а точнее — легенды его района. Он знал, как русские, заработав правдами и неправдами достаточно денег, открывали рестораны, офисы и переезжали в более богатые районы, освобождая место для выходцев с Ближнего Востока. В остальной Америке происходило то же самое, только в более крупных масштабах.

Для своей письменной работы Алекс взял за основу два города: Чикаго и Нью-Йорк. Точнее, гетто этих городов.

Так, в XIX веке все крупные американские преступные группировки были ирландскими. И страх типичного белого американца стать жертвой преступления был отражением именно «ирландской угрозы». Когда ирландские бандиты «поднялись» и покинули свои ужасные гетто, их место заняли итальянцы и евреи. Вот кто развернулся по-настоящему!

Два самых важных в то время мафиози — сицилиец Лаки Лучано и польский еврей Мейер Лански успешно объединили крупные преступные банды США в громадный синдикат. Именно тогда зародилась организованная преступность. Способствовало этому становлению совпадение трех факторов: Сухой закон, Великая депрессия и (Алекс должен был с сожалением признать третий факт) бездействие ФБР.

С течением времени Коза Ностра никуда не делась. Из года в год она только расширяла свое влияние. Мафию не смогли уничтожить ни аресты известных на всю страну донов, ни громкие разоблачительные дела о коррупции в высших эшелонах власти. Мафия ушла на такие высоты, что уличный бандитизм теперь вызывал у них лишь усмешку.

Но жизнь не терпит пустот. В нынешние времена место на улицах заняли афроамериканцы и латиносы.

Но больше всего Алекс увлекался именно итальянской мафией. Он знал историю Коза Ностры, ее методы, нравы и обычаи. Знал биографии лидеров мафиозных семейств, клички знаменитых гангстеров и многое другое. Именно поэтому думал, что его первое дело будет связано с итальянцами.

— Так ты считаешь себя знатоком Коза Ностры? — усмехнулся Миллер, откусывая половину пирожного.

— Можете меня проверить, — возмутился его недоверием Алекс.

— Даже так? Ну, ладно. Как называлась силовая структура синдиката, возникшая в тридцатые годы?

— «Корпорация убийств».

— Как звали главного психа и палача этой организации?

— Альберт Анастасия. Этот маньяк считал убийство решением абсолютно любой проблемы.

— Как его самого убили?

— Расстреляли в манхэттенской парикмахерской.

— Хм… Что такое «чикагская амнезия»?

— Нежелание свидетелей давать показания в суде. В двадцатые годы в Чикаго…

— Стоп, верю. Ты свое пирожное будешь есть? Не возражаешь? Отлично. Еще один вопрос. Кто играл молодого дона Корлеоне в фильме «Крестный отец-2».

— Э-э… Роберт де Ниро. — Алекс нахмурился: — При чем здесь это?

— Как при чем? — Миллер строго поднял вверх указательный палец. — Такие вещи ты просто обязан знать.

— Так я был прав? — спросил Алекс. — Насчет расследования?

— Почти. Расследовать мы будем…

Миллер сделал паузу, чтобы отпить кофе. Потом откусил пирожное. Прожевал. Снова выпил кофе. Алекс терпеливо ждал. Генри отряхнул крошки, положил на стол десять долларов и поднялся:

— Пошли.

Алекс молча вышел за ним на улицу.

— Расследовать мы будем пропажу сумасшедшей старушки и одного, еще менее вменяемого, парня, — закурив, произнес Миллер.

— Простите? — Алекс подумал, что ему послышалось, но в следующую секунду понял: — А-а! Мафия похитила важных свидетелей?

Миллер захохотал, но вскоре прервался — его смех, как это часто бывает у заядлых курильщиков, перешел в кашель. Откашлявшись, он вытер выступившие слезы указательными пальцами обеих рук и сказал:

— Ой, уморил… Да какие из них свидетели? Мелинда Гамильтон может засвидетельствовать разве то, что видела живым Авраама Линкольна. Если вспомнит, конечно. А парень вряд ли помнил, что с ним происходило два дня назад.

Алекс молчал, чувствуя себя одураченным.

— Не понимаю.

— Чего ты не понимаешь?

— А как же… Я думал… Вы самый опытный и такой…

— Мудрый? Гениальный? Раскрывший за свою долгую карьеру немало дел? Да, это все я. — Миллер перестал улыбаться. — Но это все в прошлом. Сегодняшние реалии таковы: ты — зеленый, неопытный новичок. Я — старый алкоголик, которому до пенсии остался месяц. Классический тандем. Именно поэтому нам дали самое дурацкое задание, которым, по сути, должна заниматься полиция.

— Тогда зачем к этому делу подключилось ФБР?

— Дело в пропавшем парне. Он особенный. Пошли в офис.

Агенты вернулись в свой кабинет. Миллер усадил Алекса на свой стул, а сам встал у окна и достал помятую пачку сигарет. Вообще-то курить в здании запрещалось, но Миллеру, похоже, было на это наплевать.

— Сожалею, что разочаровал тебя, Алекс. Наверное, ты думал, что мы поднимем по боевой тревоге SWAT и поедем арестовывать главу итальянских мафиози дона Винченцо? — Он помолчал, ожидая реакции Алекса. Но тот был настолько растерян, что не произнес ни слова. Тогда Миллер продолжил: — Ладно, вернемся к нашим сумасшедшим. Ты вообще-то зря не воспринимаешь всерьез это дело. Знаешь, сколько людей пропадает за год в нашей прекрасной стране?

— Не знаю, — буркнул Алекс. — Тысяч пять, наверное.

— Согласно официальным данным нашей с тобой службы, ежегодно в Соединенных Штатах пропадает более миллиона человек, — мрачно хмыкнул Миллер.

— Сколько?! — Алекс даже поднял голову от удивления.

— Ты правильно услышал. А говоришь — пять тысяч. Причем на протяжении последних лет этот печальный показатель постоянно увеличивается. Например, двадцать лет назад пропало не менее ста пятидесяти тысяч человек.

— Миллион?! И все они исчезли без следа? — пораженный этой цифрой никак не мог успокоиться Алекс.

— Нет, конечно. — Миллер прикурил сигарету и открыл окно. — К счастью, около шестидесяти пяти процентов пропавших без вести находятся в течение недели с момента исчезновения. В основном это люди, не известившие своих родственников и друзей о запланированном путешествии или деловой поездке.

— Как так?

— Скажем, купил человек выгодную «горящую» путевку, уехал на курорт, а его ищут в родном городе.

Миллер выпустил облако дыма и закашлялся.

— Вы слишком много курите, — осторожно заметил Алекс.

— Послушай, пацан, — усмехнулся Генри. — С тех пор, как от меня ушла жена и умерла теща, в моей жизни больше ничего хорошего не происходило. Ты хочешь отобрать у меня последнюю радость? — Сплюнув в распахнутое окно, он продолжил: — Таких пропаж хоть отбавляй: люди, по каким-либо причинам решившие расстаться с прошлым образом жизни и переехать в другой штат, жертвы семейного насилия — это в основном дети. Люди, страдающие психическими заболеваниями, потерей памяти. Одинокие.

— Так сколько на самом деле пропадает без следа? — совсем запутался Алекс.

— Примерно пятнадцать процентов пропавших без вести жителей США никогда не находятся. Это где-то сто тысяч человек в год. Их судьба остается вечной тайной не только для родственников и друзей, но даже для спецслужб вроде нашей.

— Почему так происходит? А как же свидетели? Всегда найдется тот, кто что-то видел или слышал.

— Не всегда, — возразил Миллер.

— Ну, не может человек просто так исчезнуть среди белого дня!

— Хочешь пару примеров? Пожалуйста. Житель Небраски Итан Килбейн заехал в школу за своим шестнадцатилетним сыном Стивеном на автомобиле. По дороге домой они остановились у небольшого магазинчика. Стивен вышел, чтобы купить кофе, а Итан остался ждать его в машине. Прождав двадцать минут, он отправился на поиски сына.

— И что?

— Ничего, — пожал плечами Миллер. — Ни следов, ни свидетелей. С тех пор Итан Килбейн разыскивает любимого ребенка уже более двадцати лет. Он до сих пор не может понять, куда исчез его сын, который купил кофе, вышел из магазина и будто растворился в воздухе.

Алекс попытался представить чувства Итана Килбейна: два десятилетия отец ломал голову над тем, что же стряслось с его сыном — так с ума сойти можно.

— Это единичный случай? Я имею в виду загадочныеисчезновения.

— Да нет, Алекс. К сожалению, нет. Родственники пропавших без вести рассказывают, что многие люди — дети и взрослые — пропадают при весьма странных обстоятельствах. — Миллер пожевал сигарету, уставившись отсутствующим взглядом в потолок, и продолжил: — Одиннадцатилетняя девочка в Лос-Анджелесе исчезла, когда ее мать складывала товары, купленные в супермаркете, в багажник машины. Женщина потеряла дочь из виду на несколько секунд, но так и не смогла найти ее на пустой автомобильной стоянке.

Алекс почувствовал, как по его коже побежали мурашки.

— В Сан-Франциско Эван Джакоби вошел в многоэтажный дом, в котором снимал квартиру… и исчез. Запись с видеокамеры, установленной на входе в дом, показала, что обратно мужчина не выходил. Однако и дома его не оказалось. Полицейские исследовали каждый миллиметр здания, но так и не смогли найти следы Джакоби. Куда он делся — неизвестно. Родственники разыскивают пропавшего уже седьмой год.

Миллер затушил сигарету в пустой пачке и посмотрел в глаза Алексу:

— В штате Огайо за десять минут до Нового года глава семейства Грэгори Эйкрод выбежал в магазин, расположенный неподалеку, чтобы купить бутылку шампанского. Жене и детям, расположившимся у праздничного стола, он обещал вернуться через шесть с половиной минут. Эйкрод «опаздывает» уже на четырнадцать лет, — мрачно пошутил он. — И подобных случаев — тысячи. Люди исчезают на улице, в ресторанах, магазинах, кинотеатрах, собственных автомобилях, на рабочих местах и роскошных курортах.

Алекс поежился. Все это слишком отдавало мистикой. Но было правдой. Именно от этого становилось жутко вдвойне.

— Но ведь версии какие-то есть?

— Ну, если исключить истории о зеленых человечках и временных туннелях… Чаще всего пропажи связаны с международной работорговлей и подпольной трансплантацией человеческих органов. Это один из самых прибыльных бизнесов в мире. Так что многие исчезнувшие люди — жертвы пересадки донорских органов.

Алекс вспомнил, как пару лет назад лежал в больнице с аппендицитом. А что, если бы той зимой его усыпили и распотрошили на куски? Кто бы узнал, что совершено преступление? Бабушке бы рассказали правдоподобную историю — что-нибудь насчет остановки сердца во время операции — и раздали клиентам части его мертвого тела в замороженных баночках. В виде дорогих подарков на Рождество. От представленной картины его аж передернуло:

— Но ведь в больницах ведется учет. К тому же все равно кто-то рано или поздно заметит, что людей в больнице разбирают… на запчасти.

— Не обязательно, — сказал Миллер. — Учитывая сегодняшнее развитие медицинских технологий, успешную пересадку не обязательно совершать в госпитале. Главное — найти врача-ублюдка, который за деньги согласится убить одного человека ради спасения другого. Криминалисты подсчитали, что восемьдесят пять процентов людей, пропавших без вести за последние семь лет и до сих пор не найденные, обладали идеальным здоровьем.

Алекс задумался.

— Из двух наших пропавших как минимум один пенсионного возраста. Какой из нее донор?

— Соображаешь, — кивнул Миллер. — Органы старушки интересны только для археологов. Возвращаюсь к моменту, который для нас самый важный. Как я уже говорил, в деле есть особыйпропавший без вести. Из больницы для умственно отсталых, кроме старушки, исчез парнишка с синдромом Дауна. Его зовут Роберт.

— Это печально. Но почему им должно заниматься ФБР?

— Он — сын сенатора.

— Какого сенатора?

Миллер назвал фамилию, и Алекс ахнул.

— Вот именно. Не дай бог, что-то просочится в прессу — с нас шкуру спустят. Тебе-то ничего, новая вырастет, а я — старый пес, на мне уже давно ничего не заживает. Найдут повод и вышвырнут без пенсии.

Генри достал из сейфа папку № 999 и положил ее перед Алексом. Посмотрел на обложку. В перевернутом виде номер дела поменялся на 666 и приобрел совершенно другое, зловещее значение.

— Ознакомишься здесь. — Выругался про себя и постарался выкинуть из головы это неприятное совпадение, на которое раньше не обращал внимание. — Бумаги выносить из здания запрещается.

С фотографии на Алекса смотрел полный парень в белом свитере с нарисованными на нем рождественскими оленями. Роберт Маккенли. Возраст его определить было сложно, и если бы не надпись под фото — 23 года, Алекс вряд ли смог сделать это сам.

Короткие руки, широкая шея, плоское лицо с открытым ртом. Маленькие глаза с ярко выраженным косоглазием смотрели серьезно и резко контрастировали с детским выражением лица. Кому было нужно похищать этого безобидного больного мальчика?

Алекс полистал папку, где между листами со строгими печатями лежали листы, заполненные корявым почерком, принадлежащим, скорее всего, самому Миллеру.

— Работорговля, трансплантация…

— Есть еще не выявленные маньяки-убийцы, — добавил Миллер.

У Алекса от обилия версий закружилась голова.

— Сэр! — вскинулся он. — Как мы сможем вдвоемотработать все эти направления?!

— Испугался? — усмехнулся тот, доставая из ящика стола новую пачку сигарет.

— Нет, сэр, просто…

— Называй меня Генри.

— Хорошо… Генри. Но здесь же работы на целый отдел!

— Не переживай, — хлопнул его по плечу Миллер. — Не только мы этим занимаемся. К тому же я думаю, что пропавшие рано или поздно сами найдутся.

— Так вы считаете, что они просто вышли погулять, заблудились и скоро вернутся?

— Ничего я не считаю, — отрезал Миллер, снова становясь серьезным. — У нас есть задание, и мы должны оперировать фактами. А их у нас пока нет. — Он посмотрел на часы. — Завтра с утра поедем в эту лечебницу. Ну, а сейчас можешь ехать домой и хорошенько выспаться.

— Но я не устал.

— Твое дело. — Миллер зевнул. — Ближайшие двадцать лет на нормальный сон у тебя не будет времени.

— И много у вас таких полезных советов?

— Этот самый главный.

Алекс замешкался. Он представлял свое вступление в ряды чикагских агентов более торжественным.

— Может, — неуверенно спросил он, — вы мне напутствие какое-нибудь дадите?

— Ах да, чуть не забыл, — вскинулся Миллер и, положив руку на плечо Алекса, торжественно произнес: — Да пребудет с тобой Сила!

В вагоне метро Алекс размышлял над рассказами Генри Миллера о загадочных исчезновениях людей, которые больше напоминали ему сериал «Секретные материалы». За одним исключением — все рассказанное было правдой. Похоже, его ждут большие перемены не только в жизни, но и в сознании.

Вдруг кто-то мягко дотронулся до него, и он резко обернулся. Перед ним стояла та самая девушка-художница, которая утром нарисовала его портрет.

— Привет!

— Привет…

Алекс немного растерялся. Не каждый день к нему первыми подходят такие красавицы.

— Домой едешь?

Он кивнул.

— А ты красноречивый, — насмешливо заметила девушка.

Алекс почувствовал, как шею и щеки заливает краска.

— Я просто…

— Ты мне еще утром понравился, — ничуть не смущаясь, сказала она и протянула руку: — Николь. Можно просто Ника.

— Александр, — осторожно пожал он длинные прохладные пальцы. — Можно просто Алекс.

— Александр Великий?

— Да нет, простой.

— Это хорошо. Может, как-нибудь погуляем вместе?

— Зачем? В смысле — где?

Она немного откинула голову назад и тихо засмеялась. В полумраке вагона ее глаза сверкали, как два голубых топаза.

— Ты такой смешной.

Девушка вытащила из сумочки блокнот. Черканув в нем ручкой несколько цифр, вырвала листок и протянула Алексу.

— Это номер моего телефона. Ладно, мне выходить. Пока, Алекс.

— Пока.

Когда девушка была уже в дверях, Алекс крикнул ей вдогонку:

— Спасибо за портрет.

Похоже, она не услышала.

Алекс проводил взглядом удаляющуюся по перрону фигурку: легкая походка, идеальная осанка, стройные ноги, узкая талия, небольшая грудь. Хрупкий цветок, в котором чувствуется сила.

Бумажку с номером он сунул в задний карман брюк.

Через полчаса Алекс добрался до своего района. Зашел в продуктовый магазин, чтобы купить хлеба. Глянул через витрину — словно что-то подтолкнуло — и на противоположной стороне улицы увидел Вику.

В короткой юбке, открывающей стройные ноги, и приталенной курточке девушка выглядела довольно сексуально. Наверняка для сегодняшнего вечера старалась.

Он улыбнулся. Может, не такая Вика и плохая?

Но в следующую секунду улыбка сползла с его лица. К девушке сзади подошел какой-то взрослый усатый мужик и нахально обнял ее за бедра. Алекс сжал кулаки, намереваясь проучить нахала, но Вика, как оказалось, не имела ничего против такого обращения. Мало того, обернувшись к мужчине, она поцеловала его в губы.

Алекс обессиленно прислонился лбом к холодному стеклу. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Кровь прилила к лицу и стучала в висках. Врунья… Сука… Проститутка…

Боясь, что потом может передумать, он набрал ее номер.

— Алло?

— Вика?

— Ой, привет, сладкий!

— Ты где сейчас?

— С подружкой в парикмахерскую пошла. А что у тебя с голосом?

Усатая «подружка» в это время хозяйски поглаживала Вику по попке, которую та выгибала словно кошка. Если бы Алекс не видел все это собственными глазами, он наверняка бы поверил девушке, настолько убедительным был ее голос.

— Ничего, — хрипло ответил Алекс.

Глаза застилал туман ярости. Он боролся с диким желанием выйти из машины и прямым ударом в челюсть уложить Мистера Усатого на асфальт. А заодно Вику рядом с ним.

Чудовищным усилием воли Алекс взял себя в руки.

— Вика, я больше не хочу тебя видеть.

— Почему? — Она от удивления даже отодвинула от себя настойчивого ухажера. — Ты все еще за вчерашнее сердишься?

— Нет, за сегодняшнее.

— Не поняла… Ты о чем?

Он знал этот тон. Сейчас Вика перейдет в атаку. Перевернет ситуацию с ног на голову и сделает из него виноватого. Так было уже много раз. Но не сегодня.

— Не звони мне больше, — выдохнул он. — Никогда.

 

Глава 7

Сумасшедший

Следующим утром, стоя на перроне, Алекс вертел головой по сторонам. Николь видно не было. Он в сотый раз проверил карманы. Бумажки с номером телефона не было. Потерял. Кретин, нужно было сразу занести ее номер в свой мобильник!

Подъехал состав. Девушка так и не появилась.

Но когда Алекс приехал в офис, мысли о Николь тут же улетучились. Миллер даже не дал ему присесть.

— Поехали.

В машине они молча слушали джазовую станцию, которую включил Генри. Блюз, свинг, фанк. Алекс представлял надутые щеки Луи Армстронга, одержимо дующего в трубу, и чернокожие оркестры на пароходах, плывущих вверх по Миссисипи. Алексу нравились некоторые вещи, но он был рад, когда Миллер сказал: «Приехали».

Психоневрологическая больница вовсе не выглядела зловеще, как представлял ее себе по дороге Алекс. Скорее она напоминала дорогой отель: новое красивое трехэтажное здание с колоннами и башенками. Кусты перед входом, подстриженные в виде животных, пруд с каменным мостиком, лужайки с розами. Никаких решеток, каменных заборов и охранников с винчестерами.

— Звезды на четыре потянет, — пробормотал Миллер, угадав мысли молодого напарника.

За дверью сидела полная медсестра, которая заставила их расписаться в регистрационном журнале и вызвала охранника, что немного задело Алекса. Он думал, что предъявленного жетона ФБР окажется достаточно. Впрочем, после пропаж такихклиентов меры предосторожности персоналу больницу лишними уже не казались.

В ожидании главного врача Алекс оглядел роскошный вестибюль с высоким потолком. Натертый паркет блестел, как зеркало. На стенах, между гирляндами из тыковок, висели картины морских пейзажей. У огромного камина стояли кожаные кресла и диваны. Вдоль стен возвышались дубовые шкафы с аккуратно выстроенными рядами книг. Чуть сбоку стоял рояль с откинутой крышкой. Из невидимых взору колонок лилась классическая музыка. Могло показаться, что на рояле играет человек-невидимка.

— А тут неплохо, — заметил он. — Вы бы не хотели очутиться в таком месте на старости лет?

— Где? — помрачнел Миллер. — В музее восковых фигур?

Только тут Алекс увидел несколько маленьких скрюченных силуэтов, утонувших в глубоких креслах. Фигуры, уронившие головы на грудь, не двигались. Признаков дыхания тоже заметно не было. Казалось, старики затаились, боясь лишним жестом привлечь позабывшую о них Смерть.

Но кое-какое движение все же наблюдалось. По коридору медленно, едва переставляя ноги и держась дрожащими руками за ходунки, шел старичок в сопровождении медсестры. На губах пациента блуждала отсутствующая улыбка идиота, рассудок которого остался за стенами этого заведения. Было заметно, что под брюками у старика надет памперс.

У Миллера дернулась щека:

— Доживать свои последние дни в этом паноптикуме? Уж лучше пускай меня пристрелят в Южных кварталах.

Алекс на секунду увидел ситуацию глазами Миллера: искусственные цветы, искусственная музыка, искусственно поддерживаемая жизнь. Похоже, Генри, которого до судорог пугала близость пенсии, вовсе не шутил насчет огнестрельной альтернативы.

Главным врачом больницы оказалась женщина лет пятидесяти. Строгое лицо, короткие седые волосы, минимум макияжа, надменно вздернутый подбородок.

— Здравствуйте, — поздоровался Алекс.

Она ограничилась едва заметным кивком.

— Ваши коллеги из полиции уже проводили опрос. Два раза.

— Мы не из полиции. — Миллер раскрыл удостоверение с жетоном. — Агент ФБР Генри Миллер, это агент Алекс Смирнов. А вы — Симона Паркинсон, если не ошибаюсь? Мы можем поговорить в конфиденциальной обстановке?

Не меняя выражения лица, Симона провела агентов в свой кабинет. Присев за рабочий стол, она сцепила тонкие пальцы в замок.

— Что именно вас интересует?

Миллер решил зайти издалека:

— Миссис Паркинсон, чем вообще занимается ваш госпиталь?

— Наша больница обеспечивает психиатрическое лечение. Также мы предлагаем уникальные методы лечения для людей с проблемами, связанными с черепно-мозговыми травмами или нервно-психическими синдромами.

— Психов, значит, лечите? — кивнул Миллер.

— Я бы вас попросила! — возмущенно (преувеличенно возмущенно, как показалось Алексу) сказала Симона. — У нас тут не психушка.

— Понимаю, не совсем корректно, — поднял ладони Миллер. — За больными хорошо смотрите?

— Мы обеспечиваем своим клиентам первоклассный уход: их переодевают, моют, отлично кормят, водят на процедуры.

— Большой персонал?

— Около сотни человек: медсестры, специалисты по трудотерапии, диетологи, терапевты и клинические психиатры. Все они проверенные люди.

— На что проверенные? — поинтересовался Миллер.

Алекс молчал, предоставив вести разговор более опытному напарнику.

— На профессиональную пригодность, — в голосе директрисы послышалось раздражение. — Также прошу заметить, что никто из персонала не имел проблем с наркотиками, ни у кого не было арестов.

— А врачи…

— А наши врачи прошли подготовку в самых престижных медицинских школах.

— Чудесно! — восхитился Миллер. — Просто замечательно! Но как при таком всеобщем профессионализме из вашего госпиталя могли пропасть сразу два человека?

Симона закусила губу. Ответить ей было нечего.

— Ну, да ладно, — миролюбиво произнес Миллер. — Если вы не возражаете, мы опросим присутствующий персонал.

Сейчас Симона уже не казалась такой надменной. Она вежливо поинтересовалась:

— Вызвать их по очереди в кабинет?

— Нет, спасибо, мы сами пройдемся по этажам.

Миллер с кряхтеньем выбрался из глубокого кресла. Алекс, за весь разговор не проронивший ни слова, тоже поднялся и, прихватив со стола визитную карточку, вышел в коридор.

— Я на второй этаж, ты на третий, — сказал Миллер. — Пообщаемся с медсестрами. Хотя сомневаюсь, что это что-то даст…

Алекс нацелился ручкой в блокнот.

— Скажите, вы не наблюдали в последние дни ничего подозрительного?

Старик пожевал губами и, сдвинув брови, спросил:

— А кто ты, на хрен, такой?

Алекс скосил взгляд на санитара. Тот, пряча улыбку, пожал плечами. Алекс снова посмотрел на соседа пропавшего парня.

— Я — специальный агент ФБР. Вы помните Роберта Маккенли?

— Конечно! Паскудный актеришка.

— Хм… Нет. Я говорю о вашем соседе.

Старик замолчал. Алекс подождал несколько секунд и снова спросил:

— Так вы помните его?

— А кто ты, на хрен, такой?

— Хм…

Другой старик, из комнаты напротив, со слезящимися глазами и трясущимися руками, признал в Алексе своего сына. После чего зло поинтересовался, когда он заберет его домой из этой богадельни, набитой вонючими старыми пердунами.

— Скажите, а где второй сосед Маккенли? — спросил Алекс.

— Соседка.

— Хорошо, соседка. Где она?

— На том свете.

— Что с ней случилось? — насторожился Алекс.

— Ее убило курение.

— Рак?

— Нет. У нее кислородные баллоны взорвались, когда она выехала на своей коляске покурить на задний двор. Бабах — и нет бабки! — И старик довольно заржал.

Миллер оказался прав. Опрос ничего не дал. От остальных пациентов было еще меньше полезной информации. А работники лечебницы внимательно выслушивали Алекса, вежливо улыбались и разводили руками: «Не были, не видели, не знаем». Бесполезно. Пора закругляться.

Пройдя по пустому коридору, Алекс подошел к лифту. Но не успел он нажать кнопку вызова, как внезапно из-за угла выскочил мужчина лет пятидесяти. Маленький — не выше полутора метров, круглый, возбужденный. Алекса сразу насторожило, что правую руку человечек держал за пазухой. То ли грудь почесывал, то ли… Алекс вытащил руки из карманов брюк и приготовился к любым неожиданностям.

Толстячок подкатился на своих коротеньких ножках вплотную и, дыша в лицо запахом лекарств, спросил:

— Вы из ФБР?

Алекс, пульс которого участился, сделал шаг назад, но мужчина тут же сократил дистанцию. Руку он по-прежнему держал под рубашкой.

— Я слышал, как вы представлялись медсестре, агент Алекс, — сказал толстячок, безумно вращая глазами. — Вы парня пропавшего ищете?

Алекс кивнул, прикидывая, как половчее вырубить настойчивого пациента в случае неадекватных действий с его стороны. То, что перед ним явно нездоровый человек, смущало и пугало одновременно.

— Мистер Фуллер знает, кто его похитил, — заявил человечек, оглядываясь по сторонам и не подозревая, что от глубокого нокаута его отделяет всего одно неосторожное движение. — Еще пару недель назад я лежал в другой больнице, и там произошло то же самое — пропал волшебник. Но я знаю, кто это сделал. Его похитили демоны! Теперь они ищут меня.

Стремительным движением он выхватил руку, в которой был зажат… Алекс дернулся, намереваясь провести болевой прием, но тут же перевел дух. Это был не нож, а страницы, вырванные из какого-то журнала.

— Спрячьте, — больной всунул листки в руку Алекса и предпринял попытку помочь спрятать их под полу пиджака.

У Алекса не было опыта общения с сумасшедшими, и он сомневался, что хочет его приобрести. Как себя вести в этой ситуации? Наверное, нужно говорить так, будто ничего особенного не происходит.

— Хорошо, — произнес он. — А кто присылает демонов?

Толстяк встал на носочки и приблизил губы к уху Алекса, словно собирался его поцеловать. Но вместо этого прошептал:

— Дети.

— Какие еще дети?!

– ДЕТИ САТАНЫ!

Алекс сделал шаг назад. По его коже побежали мурашки. Оставалось надеяться лишь на то, что сумасшествие не является заразной болезнью.

Толстячок закивал головой и снова зашептал:

— Это правда! Никто ИХне видел, а мистер Фуллер видел.

— Да кто такой этот мистер Фуллер?

— Это я, — лицо больного недовольно перекосилось. — Не перебивайте меня! Слушайте. Демоны похитили Волшебника и теперь охотятся за мной.

— Зачем им вы?

— Фуллер знает тайну. Волшебник ему рассказал.

— Какую тайну?

— Если вы ее узнаете, демоны придут за вами. А может, вас даже удостоит чести один из Детей Сатаны.

— Так мне будет проще их арестовать.

— Как можно арестовать тех, кого нет? — горько рассмеялся Фуллер.

Час от часу не легче, подумал Алекс. Теперь этот сумасшедший утверждает, что никаких похитителей не существует. Или это Фуллер стремительно идет на поправку?

— Что вы хотите от меня?

— Спрячьте меня. Пожалуйста. Здесь не безопасно. У вас же есть программа защиты свидетелей?

— Свидетелей чего?

Фуллер оглянулся. Поблизости по-прежнему никого не было, но Алексу почему-то показалось, что сейчас больной закричит: «Демоны! Я вижу их!» Тогда он его точно вырубит.

— Я расскажу вам свою тайну.

— Может, будет проще убить демонов?

— Демонов нельзя убить из вашего оружия.

— А серебряной пулей?

— Какой еще серебряной пулей? Вы мне не верите, агент, понимаю. Что вас убедит? Мой растерзанный труп?

— Так как можно уничтожить демонов?

«Господи, — подумал Алекс, — неужели я до сих пор поддерживаю этот безумный разговор?»

— С помощью дневника.

— Что, простите?

— Мистер Фуллер! — подбежала к ним медсестра. — Почему вы покинули палату?

Фуллер в испуге округлил глаза, показывая, что агент немедленно должен спрятать опасную улику. Не желая расстраивать сумасшедшего, Алекс положил бумаги во внутренний карман пиджака. Медсестра натянуто улыбнулась ему, затем строго спросила:

— Ну, что же вы, мистер Фуллер? У вас процедуры.

— Я устал от ваших процедур, — ответил толстячок. — И вообще, мне нужен свежий воздух!

— Вы не можете ходить на прогулку один. Пойдемте в палату. Мы сделаем вам витаминный укол, а вечером погуляем.

— Не хочу укол, — захныкал коротышка.

— Пойдемте.

Мягко, но настойчиво, медсестра взяла пациента за локоть и повела за собой. Оглянувшись, сумасшедший прижал палец к губам, призывая агента к молчанию. Затем беззвучно произнес: «ДЕТИ САТАНЫ!»

Алекс смотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом. Дети? Что за чушь?

Он вытащил один из листков и прочитал: Одежда должна быть скромной: женщинам следует избегать коротких юбок и обтягивающих брюк. Предпочтительны длинные юбки, блузки и платья, брюки допустимы только в неформальной обстановке…Бред какой-то. Наверняка Фуллер вырвал эти страницы из журнала мод.

Интересно, что видел сумасшедший, читая эти листки? Детей-убийц? Рогатых демонов, заглядывающих в окно его палаты? Алексу захотелось быстрей покинуть госпиталь. А что же происходит в настоящих психиатрических лечебницах? Там, где держат буйных сумасшедших, маньяков и убийц?

Он даже предположить не мог, что очень скоро узнает ответ на этот вопрос…

Спустившись на лифте в вестибюль, Алекс увидел, что его престарелый напарник сидит у камина и разговаривает с похожей на мумию старушкой.

Миллер поднялся и обратился к своей собеседнице со словами:

— Мадам, вы очаровательны. Я обязательно приду к вам поболтать снова.

Они вышли из госпиталя и сели в машину. Миллер устало потер виски.

— Вы плохо выглядите, — внимательно посмотрел на него Алекс.

— Чувствую себя так же. Что ты так на меня смотришь?

— Жду фразы: «Я слишком стар для этого дерьма».

— Не дождешься, молокосос, — усмехнулся Миллер. — К тому же я не похож на Дени Гловера, а тебе далеко до Мела Гибсона.

— Услышали что-нибудь интересное?

— В день исчезновения Мелинды Гамильтон у старшей медсестры из сумочки пропали сто долларов. Обвиняет мексиканца с кухни, который является ухажером младшей медсестры.

— Очень интересно, — съязвил Алекс. — Это все?

— Нет, — ответил Миллер. — Еще я услышал новую версию убийства Кеннеди. А если бы посидел еще немного, то узнал бы, кто на самом деле убил президента Линкольна. У бабки все в голове перемешалось. Да, еще анекдот новый услышал: «Комиссия в психушке. Главный врач показывает палаты и говорит проверяющему: «А этот пациент считает себя Дунканом Маклаудом из клана Бессмертных. Самый запущенный случай, мы его уже двести лет лечим». — Он серьезно посмотрел на Алекса и добавил: — Это мне доктор рассказал.

— А мне, — хмыкнул Алекс, — один из пациентов дал улику, которая наверняка выведет нас на похитителей, — и, вытащив скомканные листки, продемонстрировал напарнику.

— Что это? — бросил на них равнодушный взгляд Миллер.

— Псих, вырвавший их из журнала, уверен, что они помогут найти пропавших людей и выйти на след демонов.

— Чудесный результат опроса — анекдот и признания сумасшедшего. Выбрось эту гадость!

Алекс снова положил листки в карман.

— По дороге выброшу, — он был очень аккуратным.

— На сегодня все. Тебя домой подвести?

— Если не сложно.

Машина тронулась с места. Миллер снова включил джаз и, словно этого было мало, принялся фальшиво подпевать. Алекс решил, что, когда они поедут в егомашине, то будут слушать исключительно хип-хоп.

— Только я в книжный магазин сначала заеду, — предупредил Миллер, прервав свои завывания.

— А ту книгу, что вчера купили, вы уже прочитали?

— Нет.

— Не интересная?

— Не знаю. Я их не читаю, просто собираю.

— Зачем?

— Выйду на пенсию, перееду в Майами, тогда и буду читать. Сяду на балконе, налью в бокал коньяк, положу на колени книгу и буду любоваться закатом.

— Так это у вас типа традиции такой?

— Угу, — кивнул Миллер. — Последний год, раз в неделю, я покупаю одну книгу.

Через минуту старик притормозил возле «Макдоналдса». Алекс высунулся в окно, и «улики» отправились в мусорную урну.

Агент не заметил, что одна из бумажек осталась в пиджаке. Смятый лист, выглядывавший из кармана, позволял прочитать всего два слова: ДЕТИ БОГА.

 

Глава 8

Ночь живых мертвецов

Хэллоуин вступил в свои права, и вечерний город наполнился нечистью. Поодиночке, но в основном группами, по улицам бродили упыри, оборотни и тролли. Они стучались в двери, собирая жертвы, с помощью которых люди пытались откупиться от сил зла и умилостивить злых духов.

— Мамочка, ну, давай еще в один дом зайдем. — Маленькая девочка в костюме ведьмы просительно подняла подрисованные черной тушью бровки.

Симпатичная женщина, затянувшись тонкой сигаретой, устало ответила:

— У вас и так кульки полные.

— Конфет много не бывает, — авторитетно проговорил толстенький мальчик, наряженный пиратом. В правой руке он держал игрушечную саблю, а в левой — надкушенную шоколадку.

— Ну ладно. — Мама взъерошила ему волосы и улыбнулась — Еще один дом.

— Ура! — взмахнул саблей мальчик. — Кошелек или жизнь, тысяча чертей!

— Не ругайся.

— Ой, мама, смотри! Какой страшный у него костюм!

Женщина проследила за взглядом дочки.

На другой стороне пустынной улицы, в тени деревьев, стоял человек. Освещения, чтобы рассмотреть его лицо, было недостаточно, но и того, что можно было увидеть, хватало. Человек был огромного роста и действительно выглядел пугающе: длинный плащ с прорехами обрисовывал крупный квадрат туловища. Одна рука лежала в кармане этого плаща, вторая, опущенная вдоль тела, почти достигала колен. Эта рука неестественной длины, а также высокий конический череп вызывали смутное беспокойство.

По спине женщины пробежал озноб. Темный силуэт напоминал ей гигантскую гориллу с Черного континента, родившуюся в синих горах, среди душных джунглей Африки, и каким-то чудом очутившуюся в центре Чикаго. Но самым жутким было то, что, похоже, это не был грим. Человек (или что оно там такое?) действительно так выглядел!

Женщина помахала рукой, заставив себя улыбнуться:

— Добрый вечер!

Человек молчал. Он просто смотрел на них.

Женщина отшвырнула сигарету и взяла детей за руки, крепко сжав их пальцы.

— Пошли отсюда, — сказала она. — Быстро. Нам пора домой.

— Ну, ты же обещала, — заныла девочка.

— Я кому сказала?!

Оглядываясь, испуганная мать буквально потащила детей в сторону парковки. Человек в плаще проводил их взглядом. Затем вытащил руку из кармана. Свет фонаря сверкнул на лезвии огромного тесака для рубки мяса.

В окно патрульной машины уткнулось мерзкое рыло со свисающими струпьями гниющей кожи. Анджей Новак, читавший газету, отпрянул, чуть не перевернув бумажный стакан с кофе, стоящий у него на коленях, и выругался по-польски:

— Пся крев, чтоб ты в аду сгорел!

— С праздником, офицер!

— Я тебя сейчас мордой положу на капот — вот тогда у тебя праздник начнется!

— Извините, офицер!

— Проваливай, пока я добрый.

Напарник Анджея, огромный толстяк Нил Галлиман, расхохотался:

— Ты бы видел себя — чуть пистолет не выхватил!

— Дурацкие шутки, — буркнул Анджей.

— Ты вообще какой-то нервный стал, как тебя из детективов разжаловали. — Увидев, как сверкнули глаза поляка, Галлиман решил сменить тему: — Что ты там вычитал?

— Да про этот праздник пишут.

— Так почитай вслух, все равно делать нечего.

Анджей приоткрыл окно, плюнул в ночной Чикаго и снова раскрыл газету:

— «Именно в этот день, который соответствует нашему 31 октября, древние кельты отмечали свой главный праздник — Самхэйн».

— Бред какой-то, кому это интересно? Кто такие эти кельты?

— Ты сам попросил читать вслух, — раздраженно бросил Анджей.

— О’кей, о’кей… — поднял свои широкие ладони Нил.

— Так… «Согласно легенде, в эту ночь открываются ворота между прошлым и будущим, лето сменяется зимой, день — ночью, жизнь — смертью. Устраняются все границы между материальным и сверхъестественными мирами. Лишь на одну ночь в году открываются ворота, на охране которых стоят демоны».

— Охренеть можно, — сказал Галлиман, доставая из картонной коробки чизбургер.

— «Опасность, связанная с приходом ночи Самхэйна, в том, что барьер, разделяющий мир людей и мир волшебных существ, становится в эту ночь призрачным».

— Посмотри на это волшебное существо!

Анджей оторвался от статьи и проводил взглядом девушку, одетую в черное платье ведьмы. Юбка едва прикрывала упругую попку и вовсе не скрывала длинных ног. Две упругие грудки подпрыгивали в такт стуку высоких каблуков.

— Я бы ей вдул! — хохотнул Галлиман.

Галантный вампир, одетый в черно-красную накидку Дракулы, приоткрыл ведьме двери ночного клуба, и оттуда на миг вырвались разноцветные сполохи дьявольского огня дискотеки, сопровождаемые адским грохотом музыки.

— Давай, читай дальше про свои ворота…

— «И демоны могут попасть в наш мир…» Иди ты на хрен, Галлиман, тебе ведь не интересно.

— Давай, давай, расскажи мне про демонов. Где они попрятались? Ха-ха.

Анджей не ответил. Хотя мог сказать, что настоящие демоны, не скрываясь, стоят на улицах Южных кварталов, налево и направо торгуя райским наслаждением. Хотя люди, поддавшиеся соблазну, очень быстро понимали, что вместо обещанного Эдема попали в самый настоящий Ад.

Анджей знал это наверняка.

Последние семь лет Отмороженный Поляк, как его с опаской называли не только наркоторговцы, но и сослуживцы, провел на улицах Черного Чикаго, ведя настоящую войну с «уличными фармацевтами». Двухметровый, широкоплечий, с лицом, словно вытесанным из камня, Анджей наводил ужас на уличных дилеров, знавших, что он без колебаний применяет грубую силу, а если надо, то и оружие.

По улице прошла компания ребятишек в ярких костюмах монстров из популярных комиксов, отправляясь по соседским домам собирать сладости. Нил показал на них толстым, словно сосиска, пальцем:

— И чем тебе праздник не нравится? Детишки дурачатся, молодежь веселится.

— А ты знаешь, что обычай посещать дома на хеллоуин символизирует мертвых в поисках еды?

— Иди ты! — Нил испуганно вытаращил на него глаза, но тут же снова расхохотался: — Где ты этой мути начитался? Восстание живых мертвецов! О, смотри какой демон!

К дверям клуба направлялся парень в кожаном фартуке с ужасной маской на лице. В руках он держал бензопилу.

— Смотрел этот фильм? — спросил Нил, вытирая выпачканные кетчупом пальцы салфеткой. — «Техасская резня бензопилой»?

— Который? — спросил Анджей. — Семьдесят четвертого года или новый?

— Я не знал, что их два. Ну, этот, новый. Надо же было режиссеру такой бред выдумать!

— У этого бреда был прототип, — заметил Анджей. — Серийный маньяк Эдвард Гейн. Последнюю жертву он прикончил в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году.

— Вот дерьмо! — Галлиман с досадой покрутил головой и посмотрел в глаза напарнику: — Что у тебя за натура такая — настроение портить?

— Я не знал, что ты такой чувствительный, — довольно усмехнулся Анджей. — Хочешь еще поговорить о кинематографе?

— Смотри, это же Джейсон, «Пятница 13»! — воскликнул Нил, показывая на парня в хоккейной маске и с широким тесаком в руке. — Надеюсь, тесак у него пластмассовый.

— Иди, проверь.

— После бесед с тобой мне страшно выходить из машины.

– Пятый! Пятый! — раздалось вдруг в переговорном устройстве.

— Да, мэм? — взял его в руки Галлиман.

– Драка с применением холодного оружия, соседи слышали крики о помощи. Адрес: пересечение Шеридан-роуд и Окдэйл-авеню, дом семнадцать-пятнадцать.

— Сбылась твоя мечта, Галлиман, — заводя машину, сказал поляк, — кто-то решил поиграть на хеллоуин в Майкла Майерса.

Выключив сирену, они зашли в подъезд.

Там стояла тишина. Поднимаясь на второй этаж, Анджей расстегнул защелку кобуры и погладил рукоятку табельного оружия. Галлиман недовольно покосился на него, но ничего не сказал. Он знал, что Новака понизили в должности именно из-за открытой им стрельбы в Южном квартале, где он убил одного и ранил двоих чернокожих. Оружия, которым, по словам Новака, его собирались убить, обнаружено не было. После этого политики из числа нацменьшинств подняли вой на тему: «Почему снова и снова жертвами полицейского беспредела становятся чернокожие парни?!»

Правда, убитый был известным наркоторговцем, что полиции удалось доказать, пусть и не без труда. Но Отмороженного Поляка все равно перевели из Центрального отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков на низовую должность простого патрульного.

Анджей никогда не брал взяток. Его уважали на улицах. Его боялись самые дерзкие наркодилеры. Именно поэтому полицейский почувствовал себя преданным. Но ему пришлось стиснуть зубы. Анджей промолчал, чтобы не доводить дело до полного увольнения, так как не мыслил свою жизнь вне полиции. Его предупредили, чтобы он даже не думал дотрагиваться до пистолета, пока не забудется вся эта история.

Но сейчас, увидев на ступенях окровавленные следы чьих-то огромных ботинок, Анджей без раздумий выхватил из кобуры автоматический «глок» калибра девять миллиметров.

Придерживая для надежности оружие левой рукой, полицейский выставил его перед собой. Хрен кто-то застрелит его или засунет нож, как это хотел сделать Черный Джек! Скорее он загонит в гроб очередную мразь, которая только по недоразумению зовется человеком. Солидные похороны со звездно-полосатым флагом поверх гроба и оружейным салютом выглядят красиво только в кино. На деле ты уходишь в небытие, а ублюдки, торгующие смертью, скалят зубы и снова выходят на улицы.

Галлиман, поколебавшись, тоже вытащил пистолет и, включив рацию, вызвал подкрепление.

На лестничной площадке обе имеющиеся там квартиры были открыты. Одна из дверей, словно снесенная тараном, валялась в коридоре. Анджей осторожно заглянул сначала в одну квартиру — пусто, затем в соседнюю…

Открывшаяся картина была настолько жуткой, что даже видавшие разные проявления человеческой жестокости полицейские испытали самый настоящий шок.

Забрызганная кровью квартира кричала от ужаса.

Первый труп, раскинув руки, лежал у порога. Вывернутая под неестественным углом голова с закатившимися под веки глазами была почти полностью отделена от тела, держась на чудом не перерубленном позвонке.

Галлиман несколько секунд смотрел на труп, затем перевел взгляд в глубь квартиры. От такого количества крови у него закружилась голова, чизбургер вступил в схватку с газировкой, и желудок решил выставить обоих вон. Нил выскочил на лестницу и, зажав рот рукой, исторгнул сквозь пальцы на ступени непереваренный сэндвич.

Анджей сглотнул комок, возникший в горле, сделал над собой усилие и, перешагнув через мертвое тело, вошел внутрь.

— Матерь Божья…

Гостиная представляла собой место самой настоящей кровавой бойни: второй труп, с разрубленной грудной клеткой и вспоротым животом, лежал возле перевернутого стола, глядя застывшими, выпученными от ужаса глазами на полицейского. Кишки вывалились на пол, но левая рука крепко сжимала их, словно покойный пытался запихнуть их обратно. Рот мертвеца был широко раскрыт в безмолвном крике.

Волосы на голове Анджея встали дыбом.

Ноги третьего тела выглядывали из кучи белья, сваленного на него из шкафа, который тоже напоминал выпотрошенный деревянный труп. Вообще вся квартира была перевернута вверх дном. И всюду кровь, кровь, КРОВЬ!

На улице послышалось уханье подъехавших полицейских машин. На потолке заплясали красно-синие вспышки мигалок, приглушенные немытыми оконными стеклами.

«Господи, кто способен на такое?!»

Анджей перевел взгляд с трупов на валяющиеся ящики. Раскрытый шкаф. Разбитый телевизор. Бумаги на полу. Его посетила первая трезвая мысль: «Кем бы ни был этот мясник, он что-то искал».

В коридоре послышался топот, и квартира вмиг наполнилась людьми в форме.

Приземистый и широкоплечий капитан Эндрю Томсон прикурил сигарету и строго посмотрел на Анджея из-под густых, начинающих седеть бровей. Капитан знал, где и кем работал поляк до недавнего времени.

— Когда подъезжали — никого не видели?

— Нет, сэр.

— Что во второй квартире?

— Там тоже все перевернули вверх дном, но «жмуров» нет.

В комнату вошел бледный Галлиман. Он вытер платком вспотевший лоб, стараясь не смотреть на трупы. Эндрю Томсон с неудовольствием посмотрел на него и выпустил в его сторону густое облако дыма. Затем спросил у одного из полицейских:

— Проверили, кто во второй квартире живет?

— Денис Грачев. Украинец. Есть «грин-карта». В квартире много инструментов, по-видимому, парень работает на строительстве.

— Где он сейчас?

— Неизвестно. Но мы нашли его чеки. Сейчас Билли вызвонит его босса и узнает, где может быть этот Грачев.

— Узнайте, с кем он работает, с кем дружит. Найдите, если есть, фото его друзей.

— Да, сэр!

Анджей подумал, что сейчас стоило бы проверить русские рестораны. Если этот украинец не причастен к убийству, то наверняка отдыхает в одном из них. Хотя откуда об этом знать коренному американцу? Высказать Томпсону свою версию или проехаться по ресторанам и самому найти этого парня?

Он тут же осадил себя: «Тебе что, заняться больше нечем? Теперь твоя работа — останавливать нарушителей за превышение скорости».

— Вот фото, сэр!

— Молодец, Билли.

Капитан прищурил глаза и перебросил пачку фотографий Анджею:

— Просмотри. Скорее всего, это его напарник, с которым он на стройке работает.

Поколебавшись, Анджей незаметно сунул одну из фотографий себе в карман. На ней украинец стоял в обнимку со здоровым мужиком на фоне недостроенного дома.

На улице послышались громкие голоса. Томсон, подойдя к окну, оскалился:

— «Пятый канал», мать их! Если кто-то пустит сюда телевизионщиков — шкуру спущу! И вообще, какая сука спускает им информацию еще до того, как о ней узнаю я?

Он повернулся к Галлиману:

— Кто звонил в полицию, уже выяснили?

— Да, капитан. Сосед снизу, он первый услышал крики.

— Допросили его?

— Он латинос. Нелегал. По-английски не понимает.

Томсон, не оглядываясь, рявкнул через плечо:

— Карлос!

За спиной капитана тут же возник невысокий худощавый полицейский с гривой черных волос и тонкими усиками над верхней губой:

— Да, капитан?

— Поговори со свидетелем, он тоже мексиканец.

— Он из Колумбии, сэр.

— А там на каком языке разговаривают? — строго посмотрел на подчиненного капитан.

Карлос молча исчез. Томсон вдруг прищурился и, присев на корточки, выудил из вороха одежды и бумаг два паспорта. Пальцы, туго затянутые в черные кожаные перчатки, перелистали окровавленные страницы:

— За-лиз-ко… Чу-мач-ен-ко… — с трудом прочитал капитан. — Гребаные русские!

Анджей глянул на документы и, не трогая их, сказал:

— Они украинцы.

— А мне один хрен. Могу поспорить, ты тоже колумбийца от мексиканца не отличаешь. Так, а кто же третий покойник? А, вот он. — Он поднял еще один паспорт: — Та-ак… Станислав Новак. Ну и имена у этих украинцев.

Анджей резко выхватил из рук капитана документ, надеясь, что происходящее окажется глупой ошибкой, невероятным совпадением. Прочитал, не веря своим глазам, и тяжело задышал. Комната закружилась у него перед глазами.

— В чем дело?

Анджей подбежал к третьему телу и, не обращая внимания на протестующий крик медэксперта в синих медицинских перчатках, сбросил наваленное сверху белье. Перевернул труп на спину. Скрипнув зубами, поляк издал такое угрожающее рычание, что нагнувшийся к нему эксперт в ужасе отшатнулся.

Он какое-то время смотрел на изуродованное лицо, затем накрыл труп простыней и, не говоря ни слова, вышел из квартиры. Ошарашенный капитан молча смотрел ему вслед.

Сдерживая бушующую в груди ярость, Анджей спустился по лестнице на первый этаж, подошел к Карлосу и спросил:

— Расскажи, что тебе сказал свидетель.

— Да бред какой-то говорит, — развел руками Карлос и отвернулся от маленького паренька с остекленевшими от страха глазами.

— Расскажи, — терпеливо повторил Анджей.

— Он услышал, как наверху выбили дверь в пустую квартиру. Потом на лестничную клетку вышел сосед из этих…

— Украинцев?

— Да. И начал на кого-то возмущенно кричать. Затем неизвестный — или неизвестные — зашли к соседям. Раздались страшные вопли. Хосе позвонил в полицию.

— Он видел кого-то? — не выдержал Анджей. — Кто это был?!

— Чего ты орешь? — удивился Карлос. — Дальше и начинается бред. Хосе говорит, что через дверной глазок увидел огромного мертвеца.

— Что значит — мертвеца?

— У него не было губ, а лицо выглядело, словно он пролежал под землей долгое время. И по лестнице уходил не спеша. А еще…

— Ну?!

— В его спине торчал кухонный нож.

Свидетель снова забормотал на испанском языке, заикаясь от волнения.

— Что он еще говорит?

— Повторяет, что это был мертвец. А мертвеца невозможно убить.

Почувствовав за спиной чье-то присутствие, Анджей обернулся и встретился с мрачным взглядом капитана.

Из квартиры вышел эксперт:

— Убийц было двое, капитан. Один, скорее всего, был в перчатках. Зато нашли отпечатки второго. Того, кто резал.

— Отлично! — Томсон довольно потер руки. — Пускай эксперты восстановят и пробьют пальчики по базе. Как выглядел второй убийца?

Карлос спросил колумбийца, и тот отрицательно помахал головой. Мексиканец нахмурился:

— Он говорит, что успел заметить только плащ и длинные черные волосы. Больше ничего.

— Вот как? — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Томсон. — Убийц, как минимум, было двое. Один — огромный ходячий мертвец, второй — колдун Вуду с черными волосами. Анджей… Анджей!

— Да?

— Этот Новак… Ты знал его?

Поляк поднял на капитана ледяной взгляд и ответил:

— Это был мой брат.

 

Глава 9

Гангстеры и зомби

Денис накинул рубашку, подошел к окну и закурил. Черная, словно африканская ночь, девушка грациозным движением выгнулась дугой на кровати, выставив на обозрение свои сочные губы. Денис усмехнулся и отрицательно покачал головой:

— Ты меня совсем вымотала.

Негритянка довольно улыбнулась. Перевернувшись на живот, она пересчитала лежащие на тумбочке деньги и сказала:

— Ты щедрый парень, милый. Это действительно все мне?

— Да. Ты честно их заработала.

«Круто чувствовать себя богатым. Денег за дневник, правда, еще нет, но скоро все изменится».

В том, что у него в руках оказались настоящие записи Гарри Гудини, Денис уже не сомневался. Потратив несколько часов на поиски в Сети, он нашел фотокопии документов, написанных знаменитым фокусником. Сравнив их почерк с тем, каким был заполнен дневник, он убедился в том, что ему в руки попал подлинник. Оставалось только сообщить о находке средствам массовой информации и снять сливки с этой сенсации. Журналистам Денис собирался сказать, что нашел дневник на свалке, опасаясь, что родственники хозяина дома могут заявить о своих претензиях на уникальную вещь. А так пойдите — докажите, что дневник был именно в этом доме!

На радостях Денис тут же взял на работе отпуск, снял отложенные на отпуск деньги с карточки и ушел в загул.

— Ты точно не хочешь еще? Я могу остаться до утра.

Денис снова отрицательно покачал головой:

— Я и так сегодня установил свой личный рекорд.

Ее звали Бренди, и она действительно была похожа на огненное вино. Только сделанное не из виноградного сока, из которого в итоге получается классический «Мартель» или «Реми Мартен», а на хмельную брагу, сделанную из дурманящих, экзотических фруктов Черного континента.

В полумраке комнаты каждые пять секунд на стене появлялось и пропадало красное пятно — на противоположной стороне улицы вспыхивали огромные буквы рекламы. Денис усмехнулся. Хорошая картинка для мрачного черно-белого нуара сороковых годов. Не хватает только ножа в груди прекрасной чернокожей проститутки, а ему недостает шляпы и плаща с поднятым воротником.

Бренди, извиваясь гибким телом, натянула колготки на свой оттопыренный зад. Такие шикарные попки, на которые запросто можно поставить бокал с пивом, бывают только у чернокожих девушек.

Надев короткую юбку, она застегнула с трудом сошедшийся на большой конической груди лифчик и, перебросив через руку красную кожаную курточку, плотоядно улыбнулась:

— Пока, сладкий, ты знаешь, где меня найти.

Денис махнул ей рукой и снова повернулся к окну. За спиной щелкнул замок. Проститутка оставила на прощание мускусный запах своего сексуального тела и дурманящий аромат духов.

Бренди вышла из мотеля и поспешила к своему автомобилю, спеша пересечь пустынную улицу. Денис задумчиво смотрел вслед ее виляющим тугим ягодицам. Возле машины девушка обернулась, нашла Дениса в окне и послала ему воздушный поцелуй. Ничего себе, так и влюбиться можно.

Раздавив сигарету в дешевой пепельнице, стоящей на подоконнике, Денис пригладил взъерошенные волосы.

Скоро он станет богатым. Даже не верится. Билет до Лос-Анджелеса у него в кармане. Через пару дней его будут греть солнце и песок пляжа Санта-Моники и ласкать волны Тихого океана. Неужели это не сон?

От предчувствия больших перемен сводило живот.

Чтобы как-то отвлечься, Денис вытащил дневник Гудини, который теперь все время таскал с собой. Раскрыл его на странице, на которой остановился в прошлый раз, и через секунду снова перенесся в 1893 год…

… на следующий день я решил сходить на выступление в «Цирк уродов магистра Асмодея». У меня даже возникла мысль устроиться к нему ассистентом, чтобы выучиться новым фокусам. У кассы я встретил вчерашнего знакомого…

Подойдя к кассе, за которой сидел тот самый карлик-лепрекон, Эрих молча протянул монету. Карлик зло сверкнул глазами:

— Решил посмотреть? Смотри, не обделайся от восторга.

Эрих ничего не ответил. Карлик дернул за рычаг кассового аппарата. Через секунду Эрих получил билет и прошел внутрь.

Зал, погруженный в полумрак, был полон зрителей. Они сидели на грубо сколоченных деревянных лавочках и заинтригованно перешептывались. Из угла, закрытого шторой, доносилась музыка.

Вдруг вспыхнули сами собой факелы, прикрепленные к стенам. На сцене появился высокий и тощий человек лет тридцати. Пальцами правой руки он крутил трость с набалдашником в виде когтистой птичьей лапы, сжимающей земной шар.

Эрих сразу понял, что это и есть Магистр магии, профессор оккультных наук и директор Цирка Уродов Асмодей. У мага оказалось бледное вытянутое лицо, запавшие щеки и большие черные глаза с белесыми ресницами. Кроме всего прочего, магистр оказался альбиносом — ниже плеч спадали длинные белые волосы.

Ничего не говоря, Асмодей обвел строгим взглядом зрителей. Шум в зале тут же стих.

— Дамы и господа, — начал он негромким бархатным голосом. — Я рад приветствовать вас в нашем балагане, который существует уже многие столетия. Мы выступали перед древними фараонами Египта, китайскими императорами и средневековыми королями. Теперь настал ваш черед. — Голос Асмодея завораживал, заставляя вслушиваться в каждое слово. — Через минуту мы начнем наше уникальное шоу. А пока прошу поприветствовать наш оркестр!

Музыка зазвучала громче. Штора в углу отодвинулась в сторону, обнажая трио музыкантов. Зрители ахнули. Лилипут играл на огромной трубе, слепой бородатый старик терзал виолончель, а безрукий скрипач играл на скрипке с помощью ног.

Асмодей довольно осклабился, развел руки в стороны и крикнул:

— МЫ НАЧИНАЕМ НАШЕ БЕЗУМНОЕ ШОУ!!!

В руке Магистра появился бокал с вином. Пас рукой — и оттуда вырвалось многоцветное пламя, превратившееся в букет экзотических ядовитых цветов. Магистр полоснул ножом по ладони и окропил цветы черной кровью. Цветы завяли и рассыпались в прах. Зал взорвался аплодисментами.

— Благодарю вас, дамы и господа, — сказал он. — А теперь смотрите внимательно, потому что такого вы больше нигде не увидите! Я собирал их по всему свету! Люди-аномалии!

Перед зрителями появился почти полностью обнаженный одноглазый человек, чьи бедра были обмотаны грязным куском тряпки. С ног до головы человек был покрыт разноцветными татуировками. Рисунки загадочных зверей и экзотических цветов были выполнены настолько искусно, что казались живыми.

Схватив со стены факел, факир выдул изо рта струю огня. Почувствовав у своих лиц жар, зрители в испуге отшатнулись назад. Факир принес узкий ящик. Зрители заинтригованно подались вперед. Татуированный человек достал из ящика кучу металлических инструментов, после чего так усердно принялся прокалывать длинными иглами свои руки, ноги, щеки и ноздри, что в конце своего выступления стал похож на дикобраза.

Эрих был поражен.

Трюк факира с проткнутым языком был ему известен и заключался в следующем: перед тем, как приступить к делу, факир обязательно вытирает рот языком. Этого достаточно, чтобы взять в рот муляж — фальшивый язык, который потом можно резать и поджигать. Но происходящее на сцене не было иллюзионным трюком. Раны на теле татуированного человека оказались самыми настоящими.

Татуированный подошел к зрителям. Достав из щеки острую иглу, он задумчиво нацелил ее в глаз вжавшегося от неожиданности в кресло мужчины.

Свистнула плеть, и на спине факира вспыхнула алая полоса. Факир обернулся и зарычал. Асмодей снова щелкнул бичом и указал татуированному в сторону кулис.

Факир убежал, а на сцене его сменил шестипалый жонглер с тремя руками. Третья рука росла прямо из груди и была немного недоразвитой, но это не мешало ловкому жонглированию невероятным количеством факелов и остро отточенных кинжалов.

Зал завопил от ужаса и восторга.

Жонглера сменила девушка-кошка с остро заточенными зубами, которая показывала акробатические номера. Гибкое тело, складывающееся в немыслимые фигуры, было великолепно, но кожа была покрыта темными пигментными пятнами, делая девушку похожей на леопарда.

Из-за кулис, после чьего-то невидимого пинка, вылетел петух. Глаза девушки вспыхнули. Она метнулась, схватила птицу и одним движением острых зубов оторвала ей голову. Из шеи фонтаном захлестала кровь.

Зрители, скривившись от брезгливости и отвращения, возмущенно зашумели.

Асмодей усмехнулся и успокаивающе поднял руку. Схватив еще трепыхающееся тельце, он накрыл его платком и через секунду продемонстрировал зрителям живого и невредимого петуха. Зрители восторженно захлопали. Лишь Эрих, знавший секрет мнимого обезглавливания птицы, шокированно поджал губы — петуху отгрызли голову по-настоящему. А публике показали другую птицу.

Асмодей брезгливо вытер пальцы батистовым платком и улыбнулся краем губ:

— А теперь немного умора в нашем шоу! Безумный Клоун!

Непристойно кривляясь, на сцену выбежал человек в клоунском наряде. У него было выбеленное лицо, красный нос и торчащие в разные стороны рыжие кудри.

Сделав несколько сальто, клоун схватил девушку-кошку в охапку и привязал ее веревками к деревянной вращающейся мишени. Раскрутил ее. Отошел на несколько ярдов.

Жонглер с печальными глазами вынес ящик.

Клоун жадно запустил туда руку и вытащил… топор. Эриха охватил озноб. Клоун захохотал, а потом, дико вращая глазами, принялся швырять в мишень топоры. Жонглер закрыл глаза.

Женщина рядом с Эрихом упала в обморок.

Мишень сотрясалась от мощных ударов. Но девушка-кошка оставалась невредимой. Тяжелое лезвие одного топора отсекло локон волос, воткнувшись в сантиметре от лица девушки-кошки.

Безумный Клоун разразился сатанинским хохотом и отвел руку с последним топором назад. Его глаза сузились. С нервно дергающихся губ закапала слюна. Эрих отчетливо понял, что сейчас клоун тоже не промахнется. Он попадет, куда хочет, расколов череп девушки-кошки надвое, как спелый арбуз.

Эрих вскочил на ноги, отчетливо понимая, что не успеет предотвратить трагедию.

Но это понял не он один. Асмодей в последнюю секунду перехватил руку Безумного Клоуна. Тот дернулся, как душевнобольной в руках охранников психушки, но, наткнувшись на испепеляющий взгляд альбиноса, обмяк, выронил топор и убежал за кулисы.

И тут же вернулся. В одной руке Безумный Клоун держал огромную двуручную пилу, другой волочил за собой магический деревянный ящик, украшенный наклеенными звездами. Трехрукий жонглер вывел молоденькую девушку и бросился к мишени отвязывать девушку-кошку.

К удивлению Эриха, новая ассистентка не была мутантом. Она была абсолютно нормальной. Если не считать отклонением заторможенные движения и остекленевшие глаза.

Клоун и факир уложили девушку в ящик. С одной стороны ящика торчали ее ноги, с другой голова. Асмодей обвел взглядом зрителей и спросил:

— Вы готовы к смертельному номеру?!

— ДА!!! — закричали зрители.

— Кто-то хочет покинуть шатер? Предупреждаю, слабонервные должны сделать это сейчас!

— НЕТ!!!

— Вы точно этого хотите?

— ДА!!!

Асмодей кивнул, давая сигнал. Уроды схватили пилу и, словно дьявольские дровосеки, принялись распиливать ящик пополам. Опилки летели во все стороны.

Неожиданно девушка пришла в себя, огляделась по сторонам, и в ее глазах появилась осмысленность. Она облизала сухие губы и крикнула:

— Нет, не надо!

– Нет, не надо! — передразнил ее Клоун.

— Спасите меня!

– Спасите меня!!

Девушка задергалась, закрутила головой. Безумный Клоун прервал на миг свое занятие, нагнулся к ней и поцеловал в губы. Потом распиливание продолжилось. Девушка звала на помощь и умоляла зрителей о спасении. Из ее глаз текли слезы.

— Такого вы еще не видели!

Тут девушка принялась кричать так, словно в нее вселился демон, раздирающий ее изнутри на куски. От этих воплей кровь в жилах Эриха заледенела. Еще несколько человек потеряли сознание. Асмодей улыбался.

Когда распиливание было закончено, Асмодей раздвинул половинки ящиков в стороны. Повсюду кровь. Много крови. Бессильно обвисшие голова и ноги девушки больше не шевелились.

Асмодей снова соединил половинки ящика. Накрыл куском материи. Обвел взглядом притихшую публику. Сорвал материю и открыл ящик.

Девушка была абсолютно цела. По залу прокатился вздох облегчения. Хотя многие уже видели этот трюк в исполнении других иллюзионистов, сегодняшнее выступление заставило поволноваться абсолютно всех.

Зрители снова зааплодировали.

Магистр хлопнул в ладоши, и половина факелов погасла.

— Если Мрак дает тебе силы, — улыбнулся он, — то лучше оставаться в тени.

Затаивший дыхание Эрих испытывал двойственные чувства. Происходящие на сцене действа были ужасны и отвратительны, но он не мог не заметить, что люди не могут оторвать от них глаз. Эрих тоже не мог не оценить профессионализм номеров, но было в них что-то, вызывающее тревогу и страх.

Он чувствовал исходящие от уродов волны опасности. Даже не просто опасность, а с трудом скрываемую ярость на окружающих их обычных людей. Не таких, как они. И единственным человеком, который мог держать в узде этот безумный человеческий зоопарк, был Асмодей. Словно опытный дрессировщик, не боящийся входить в клетку к самым опасным хищникам, альбинос мог одним лишь взглядом усмирить любого психопата.

Желание наняться к Асмодею помощником или ассистентом пропало без следа. Скорее Эрих вернется на фабрику по изготовлению галстуков.

Асмодей поднял руки и поклонился:

— Благодарю вас, господа! А теперь прощайте.

Люди-аномалии выбежали на поклон.

— Увидимся в следующей жизни!

Шоу закончилось.

Зрители вышли на улицу, шумно обмениваясь впечатлениями. Эрих отошел в сторону и прислонился к колесу фургона. Как Асмодей этого добился? Почему уроды боятся и беспрекословно повинуются ему? А может, он тоже не совсем нормален? Но в чем тогда егоаномалия?

Но больше этого Эриха интересовали секреты фокусов Магистра. Особенно магического ящика для распиливания. Выждав момент, он проскользнул за кулисы. Уродов поблизости не было. Может, Асмодей их на ночь в клетки запирает? Хорошо бы.

Оглядевшись по сторонам, Эрих приподнял крышку. Наверняка здесь двойное дно. Но как Асмодею удалось сделать его невидимым? Он поднял крышку… и, отшатнувшись, закрыл рот рукой, сдерживая рвущийся наружу крик ужаса, тут же сменившийся позывом к рвоте. Это было невероятно. Асмодей мог оживлять мертвецов! Другого объяснения у Эриха в тот момент просто не было. А через секунду ему стало не до размышлений.

— Взять его!

Он обернулся. Альбинос указывал на него тростью. За спиной Магистра злорадно ухмылялся карлик. И люди-аномалии тоже были близко: шестипалый жонглер подбирался к нему, держа кинжалы сразу в трех руках. Безумный Клоун с топором в руках заходил с другой стороны.

Ноги Эриха от страха приросли к полу. А может, виной тому был гипнотизирующий взгляд Асмодея. Уроды схватили Эриха и связали веревками.

— Маленький фокусник, ты решил узнать мои секреты? — подошел к нему вплотную альбинос. Затем кивнул уродам: — Бросьте его в ящик. Займемся им попозже.

Полуживой от ужаса, я снова посмотрел на реквизит альбиноса, превратившийся благодаря стараниям его уродов в гроб. Весь ящик был в крови. Монстры на глазах у сотни зрителей действительно распилили живую девушку.

И теперь та же участь ждала меня…

Денис вздрогнул, спеша вернуться в реальность.

— Да этот Асмодей настоящий псих.

Не дай бог такого повстречать на своем пути, подумал Денис, закрывая дневник. Слава богу, кости Магистра наверняка сгнили в могиле еще сотню лет назад.

Часы на старом здании Совета пробили десять раз.

Ехать домой совершенно не хотелось. Читать на ночь подобные ужасы он тоже не собирался. Хотелось с кем-нибудь пообщаться, чтобы убрать из головы извращенных уродов. Почему бы не съездить к Френку? Он еще успеет выпить с ним кофе и поболтать.

Денис начал одеваться.

Валера медленно надирался текилой, сидя за стойкой бара «Кабака». Помещение медленно заполнялось народом.

— Вы Валерий Назаров?

Подняв тяжелую от дум и текилы голову, Валера увидел сидящего рядом с собой мужчину. Нос с горбинкой, тонкие губы, длинные черные волосы, внимательный взгляд из впалых глазниц.

Неприятный тип. Хотя одет дорого и аккуратно: темный костюм в тонкую полоску, рубашка, галстук, на руке часы тысяч за десять.

— А кого это интересует?

— Мы с вами незнакомы, но я знаю вашего друга, Дениса. — Голос у незнакомца был негромкий и вкрадчивый. — Будьте так любезны, подскажите, где я могу его найти?

Валера обратил внимание на акцент незнакомца. Говорит по-русски чисто, но слишком правильно. Болгарин? Нет, болгарский акцент он уже успел изучить. И взгляд такой странный…

Он смотрел в глаза незнакомца и чувствовал, как начинает кружиться голова. Кроме этого чувствовалась тошнота, словно Валера только что пропустил боковой в челюсть и очутился в нокдауне. Как тогда, на первенстве Рязани, во втором раунде. Как же звали того парня?..

Валера помотал головой, словно сенбернар, вылезший из воды, и буркнул:

— Хрен его знает! Может, по проституткам шляется или в баре этом итальянском сидит. Он все время туда ходит.

— А где находится бар?

— Возле Даунтауна. Съезжаешь с Девяносто четвертого хайвея на Шестнадцатую улицу и едешь прямо до пустыря.

— А потом?

Валера вдруг почувствовал беспричинную злость. У него возникло ощущение, что он отвечает на вопросы вопреки своей воле. И это чувство ему очень не понравилось.

— Я тебе что — справочная?

Он наполнил еще одну рюмку. Незнакомец еще что-то говорил, но Валера, не уловив смысл его слов, повернулся к собеседнику. Рядом уже никого не было. Повертев головой по сторонам, он спросил у бармена:

— Литас, тут только что мужик сидел, про Дениса спрашивал. Носатый такой, с черными волосами. Куда он делся?

Литовец, протирая стакан, пожал плечами:

— Не было тут никого. Ты сам себе под нос что-то бурчал.

— Как не было?! — возмутился бывший десантник. — Что у меня — галлюцинации?

— Ну, может, и был мужик, но я его не видел, — покладисто согласился Литас. — Я всего десять минут как подошел. У тебя что в рюмке, текила? Еще будешь?

— Бред какой-то… Наливай, — потряс головой Валера.

Через полчаса, когда он собрался ехать домой, на его плечо легла чья-то крепкая рука. Уверенный голос скорее утвердил, чем спросил:

— Валерий Назаров?

Валера раздраженно стряхнул руку и резко обернулся. Перед ним стоял двухметровый светловолосый верзила в потертой коричневой кожанке на широких плечах и черных джинсах.

— И что?

Он испытывал чувство, будто недавно побывал в похожей ситуации, но не мог вспомнить, с чем это связано.

— С вами работает парень из Харькова. Денис Грачев. Где он сейчас?

Польский акцент сквозил в каждом слове. Акцент? Акцент… Что происходит? Вроде бы недавно он вел похожий диалог. Дежавю.

— А ты кто?

Парень, не отводя от него пронзительного взгляда, молча распахнул куртку и показал жетон полицейского.

— Не знаю, офицер, — тут же сменил тон Валера.

— Я не из эмиграционной службы, — с трудом сдерживая нетерпение, сказал Анджей.

Он уже объехал почти все русские рестораны, показывая фото Дениса и этого здорового русского мужика, сидящего сейчас перед ним. И без информации уходить не собирался.

— Соседи вашего напарника зверски убиты. Я подозреваю, что ему тоже грозит смертельная опасность. Поэтому повторяю вопрос: где может быть Денис Грачев?

— Ну, это… Хм… В баре итальянском.

Валера начал говорить адрес, но поляк перебил его:

— Я знаю, где это. Больше никто не интересовался местонахождением вашего напарника?

— Нет, никто, — пожал плечами Валера.

Тут в разговор вмешался бармен, внимательно слушавший их диалог:

— Ты же говорил, что мужик какой-то про него спрашивал.

— Я говорил?

— Ну да.

— Как он выглядел? — настороженно спросил Анджей.

— Носатый, с длинными черными волосами.

— Да не было никого, — сказал Валера. — Литас, ты ничего не путаешь?

— Это ты сказал. — Литовец с индифферентным видом отвернулся, вернувшись к протиранию бокала. — Лично я никого не видел.

Анджей вытащил ручку и нацарапал на салфетке номер своего телефона:

— Если вспомните что-то, позвоните. Впрочем, я сам вас скоро найду. — И стремительным шагом покинул заведение.

Пробежав по паркингу, он сел за руль своего «Лексуса», завел машину и вдавил педаль газа в пол. Значит, Дениса здесь уже искали. Носатый урод с черными волосами. Скорее всего, тот самый. Только почему этот русский не признался? Если бы не бармен, Анджей ничего бы не узнал. Хотя удивился этот русский довольно искренне. Ладно, потом разберемся. Главное сейчас — найти украинского парня.

Анджей решил позвонить Галлиману, но, вспомнив, как тот блевал при виде крови, передумал и набрал номер Карлоса. С ним поляк был знаком уже давно.

— Ты там?

— Анджей? — удивился Карлос. — Да, возимся еще.

— С отпечатками уже разобрались?

— Еще нет.

— Когда узнаешь, кому они принадлежат, перезвони мне.

— Но Томсон…

Анджей повесил трубку. Интуиция подсказывала, что у этого проклятого Дениса есть что-то. Именно за этим охотятся люди, убившие его брата, случайно оказавшегося в ненужном месте в ненужное время.

У его брата всю жизнь был этот дар — влезать в дерьмо. Начало было положено еще в Польше, когда Станислав ходил в школу. Постоянные неприятности, в которые втягивали его нечистые на руку товарищи, приходилось разгребать старшему брату. Выиграв в лотерею «грин-карты», десять лет назад они уехали в Америку. Произошло это событие довольно своевременно — Станиславу светила тюрьма. Или нож под ребро. Их мать надеялась, что в далекой стране младший сын изменится. Но не прошло и года, как снова начались проблемы. Сначала мелкое воровство. Потом травка. Кокаин. Героин. Последнее время, пройдя курс реабилитации, оплаченный, конечно, старшим братом, Станислав на время завязал с наркотиками. Но стал беспросветно пить. И снова залез в долги. Анджей десятки раз прикрывал его задницу, отдавал за него деньги.

Поляк в ярости ударил кулаком по сигнальному гудку, и плетущийся перед ним «Кадиллак» испуганно вильнул в сторону, освобождая дорогу.

Анджей не хотел брать служебную машину. То, что он собирался сделать, никоим образом не умещалось в рамки закона. Вошедший в его положение капитан после составления рапорта отпустил Анджея домой, но Отмороженный Поляк не собирался сидеть дома на диване и лить слезы.

Много раз ему хотелось плюнуть на брата и забыть, что он у него есть. И каждый раз он снова ехал спасать его шкуру. Последнее время Станислав просил дать ему еще один шанс. Со слезами на глазах он клялся, что устроится на работу и бросит пить. И просил брата не вмешиваться.

Анджей дал ему месяц, пообещал не приходить и не контролировать. Даже новый адрес не спрашивал.

Себе-то можно было признаться, что он просто устал разгребать проблемы Станислава. Хотел передохнуть. Не видеть его пьяную рожу, не слышать сопливых обещаний, которые никогда не исполняются. Если бы не мать, Анджей просто вычеркнул бы брата из своей жизни. Но он продолжал заботиться о нем, как обещал ей.

Черного Джека Анджей тоже убил из-за брата.

У дилера, снабжавшего Станислава наркотой, на тот момент действительно не было пистолета. Анджей врал на следствии. Но по-другому эти ублюдки не понимают. Лишь отбивая им яйца, сворачивая челюсти и ломая их грязные руки, можно добиться уважения. Только так — через страх.

А Черный Джек совсем рехнулся, когда подумал, что, посадив Станислава на иглу, сможет взять на крючок Отмороженного Поляка. Это стало последней ошибкой наркодельца.

Эх, Станислав! Ты всю жизнь был невезучим, но это только твоя вина. Твой старший брат сделал все, что мог. Все ли? Да! Если человек сам не желает себе помочь, то никто ему не поможет. Вот только что сказать матери?

При мысли о старой матушке, оставшейся в Польше, в горле Анджея образовался ком. Нет, сейчас нельзя об этом думать. Пока след был горячим, нужно быстро пройти по нему и разобраться с мясником, устроившим кровавую баню.

Пальцы поляка стиснули рулевую колонку, словно горло неизвестного пока убийцы. Анджей найдет его. И тогда этот ублюдок пожалеет, что родился на свет.

Денис вошел в заведение Френка около одиннадцати.

В баре почти никого не было. Лишь за дальним столом сидели два молодых итальянца. Стильные костюмы, модные прически, на ухоженных пальцах дорогие перстни. Вот это и были настоящие гангстеры. Денис вежливо поздоровался с ними, и они небрежно кивнули в ответ.

Риччо Гальяно, черноволосый симпатичный парень, был племянником могущественного дона Винченцо. Доменик был его другом и, по совместительству, телохранителем. Сейчас они со смехом обсуждали любовницу Большого Тони.

— Честное слово, Риччо, она не уступает Тони в размерах!

— Ты не шутишь?

— Да какое там! Я когда первый раз их увидел, сразу и не понял, кто из них Большой Тони!

Они снова залились смехом.

— Привет, Френк, — сказал Денис.

— О, артист, — оглянулся стоящий у плиты Френк. — Голодный?

— Очень. И вина бы выпил.

Хозяин заведения поставил перед ним бокал и наполнил его красным итальянским вином. Денис, сделав глоток, стал наблюдать, как Френк готовит свой знаменитый соус к спагетти, уже брошенным в большую кастрюлю с кипящей водой.

На огромной сковороде шипело оливковое масло, в которое толстый итальянец поочередно кидал лук, давленый чеснок, мелко нарезанные помидоры, сухой базилик, постный говяжий фарш и петрушку. Затем он добавил ложку томатной пасты и стакан красного вина. Перемешав получившуюся смесь, Френк подмигнул Денису и увеличил огонь под макаронами. Через пять минут он их отцедит, бросит на сковороду, перемешает и подаст на стол.

Денис сглотнул слюну. Желудок требовательно заурчал. Перед едой захотелось покурить.

— Я сейчас вернусь, Френк. Смотрите, не съешьте все без меня.

— Как я могу оставить будущую звезду Голливуда без ужина? — усмехнулся итальянец.

Денис вышел на темную улицу, достал сигареты и огляделся. Вокруг был все тот же пустынный пейзаж со светящимися вдалеке небоскребами. Ни души вокруг. Дальше по улице, возле заброшенного дома, стоял микроавтобус. Окна в этом доме заколочены, там давно никто не живет, как и в ближайших домах. Может, какая-нибудь парочка решила сэкономить на мотеле и уединилась в таком глухом месте? Странный выбор.

Докурив, он вернулся в ресторан.

Френк наложил ему в тарелку целую гору своего фирменного блюда и вернулся к столику молодых итальянцев. Денис с жадностью набросился на еду, накручивая на вилку горячие спагетти и поглядывая на экран большой плазмы, висящей под потолком. По многим каналам, как всегда на хеллоуин, шли фильмы ужасов.

Френк тоже покосился на экран, недовольно скривился и стал щелкать пультом дистанционного управления. Демонического графа Дракулу в исполнении блистательного Кристофера Ли сменил мастер психологического ужаса Хичкок со своим «Психозом». На следующем канале кровожадный психопат Майкл Майерс, облаченный в свой фирменный комбинезон, непреклонно настигал очередную жертву под электронный рефрен, подчеркивающий его маньячное упорство. Щелчок пульта — и вот уже старый добрый Фредди Крюгер в полосатом свитере и огромными лезвиями на правой руке спешит за визжащей девушкой, пытаясь догнать ее до того, как она проснется.

Когда на экране появилась маска из «Крика», позаимствованная у живописца Эдварда Мунка, Френк не выдержал:

— Да сколько можно? Где футбол?

— Какой футбол на хеллоуин, Френк? — засмеялся Риччо. — Сегодня кошмары одни! Хотя так, как играют наши «Медведи» в нынешнем сезоне, — кошмар не меньший.

— Включи новости, — предложил Доменик.

— Ты что, дружище? — в притворном ужасе взмахнул руками племянник мафиозного дона. — Там такое показывают, что лучше уж эти фильмы смотреть!

— Ты о чем?

— Говорят, в Чикаго есть гангстеры.

Итальянцы заржали. Френк включил пятый канал, и на экране возникли жуткие карнавальные маски:

– «Сегодня, накануне Дня всех святых, Чикаго…»

— И тут уроды, — вздохнул Френк, наливая себе в бокал красного вина и доставая сигару.

Денис отодвинул пустую тарелку и блаженно развалился на стуле. Пора домой. Он положил на стол сотенную купюру. Френк хотел дать сдачу, но Денис отрицательно покачал головой. Итальянец удивленно приподнял бровь:

— Что случилось, ты нашел клад?

— Вроде того, — сказал Денис. — Скоро куплю домик на Беверли-Хиллз и приглашу тебя в гости.

— Неужели пригласили сниматься? — восхитился итальянец.

Денис только загадочно усмехнулся и направился к выходу.

– «Криминальные новости. Несколько часов назад было совершено зверское убийство в районе пересечения Шеридан-роуд и Окдэйл-авеню…»

Взявшийся за ручку двери Денис притормозил, не веря своим ушам.

— Я же говорил! — торжествующе ткнул пальцем в сторону экрана Риччо и хлопнул по плечу своего товарища. — Вот тебе и страшная сказка на ночь.

– «Полиция пока никаких версий не выдвигает, но нашему корреспонденту удалось выяснить, что убиты трое русских. Вероятно, это разборки русской мафии…»

— Мафия? Какая же это мафия? — оскорбился Риччо, вполне резонно считавший, что мафия может быть только итальянской. — Сборище отморозков. Переключи этих болтунов, Френки. Сами не знают, что говорят.

— Подождите! — крикнул Денис и вернулся к телевизору. — Подождите…

На экране санитары выносили укрытые черным пластиком тела. Камеры работали издалека. Угрюмые полицейские с решительными лицами не пускали журналистов за желтую ленту оцепления.

— Это же мой дом, — вымолвил пораженный Денис.

– «В данный момент полиция разыскивает человека, который может владеть информацией о случившемся. Возможно, ему угрожает опасность! Просьба всех, кому известно что-либо об этом человеке, позвонить в службу спасения 911».

На экране возникла крупная фотография Дениса, взятая из его паспорта.

– «А теперь переходим к новостям спорта. Баскетболист «Чикаго Булз» был арестован за распитие спиртных напитков в общественном месте. Кроме этого, в его машине были обнаружены наркотики и незарегистрированный…»

Френк щелкнул пультом, экран погас.

В ресторане повисла напряженная тишина. Первым нарушил молчание хозяин заведения:

— Что происходит, Денис?

— О господи, клянусь, я не знаю, Френк!

Доменик встал, и все увидели у него за поясом пистолет. Прикрыв его полой плаща, телохранитель подошел к двери, закурил сигарету и вышел на улицу.

Через минуту он вернулся:

— На улице никого нет. — И посмотрел на Дениса: — Кто знает, что ты здесь?

— Никто, — ответил Денис. — Я вообще не собирался сюда ехать сегодня!

— Что произошло у тебя дома?

— Я не знаю! Френк, скажи ему! Ты ведь в курсе, чем я занимаюсь.

Френк промолчал, выжидающе глядя на Риччо. Тот криво усмехнулся:

— Что вы к парню пристали? Мафия, мафия… Езжай в полицию. Лучше ты сам первый объявись, чем они тебя туда притащат. Хочешь позвонить?

Денис помялся, не зная, что ответить. Затем сказал:

— Я лучше поеду. Мне нужно подумать.

— Только думай быстрей, пока тебя не объявили в розыск. Как убийцу.

Денис подошел к выходу и остановился в нерешительности. Ему совсем не хотелось покидать это безопасное место, где к тому же находились решительные люди, способные постоять за себя с оружием в руках.

Заметив его колебания, Риччо поднялся из-за стола.

— Доменик, идем, проведем парня до машины.

— Риччи, может…

— Что? — Племянник дона Винченцо строго посмотрел на своего товарища.

— Нет, ничего.

Френк зашел за стойку, за которой, как знал Денис, у него лежало помповое ружье, вытащил его и направился к двери.

— Да вы, никак, воевать собрались? — усмехнулся Риччо. — Френк, ты что, Вьетнам решил вспомнить?

— Ты можешь смеяться сколько тебе угодно, — серьезно ответил Доменик, — но мне дон Винченцо голову оторвет, если с тобой что-то случится.

Френк, соглашаясь, мрачно кивнул.

Они вышли из ресторана. Доменик настороженно оглядывался по сторонам. Машина Дениса стояла в двадцати метрах от входа. Френк застыл в дверях. Денис тоже огляделся, вспомнив про подозрительный микроавтобус. Теперь улица была пуста. Сказать или нет?

Но они уже подошли к «Форду». Он с облегчением вздохнул и открыл дверцу. Но тут из-за угла дома выехал старый микроавтобус. Тот самый, который стоял у заброшенного дома. Денис почувствовал беспокойство. Доменик проследил за его взглядом и потянулся за пистолетом.

— Вот видите, — усмехнулся Риччо и полез за сигаретами, — ничего…

В следующее мгновение во лбу племянника дона Винченцо появилось отверстие. Голова резко дернулась назад, и мозги вылетели через разлетевшийся на части затылок. Мертвый Риччо Гальяно повалился на мостовую. Звука выстрела слышно не было.

Доменик выхватил пистолет и, присев за капот «Форда», заорал:

— Френк!!!

Микроавтобус, набирая скорость, стремительно приближался, но Денис его уже не видел. Оцепенев от ужаса, он смотрел на растекавшуюся лужу крови из-под затылка лежавшего на асфальте Риччо. Доменик продолжал кричать, но Денис никак не мог разобрать смысл его слов.

— Заводи машину, твою мать!!!

Доменик резко дернулся, прямо как Риччо несколько секунд назад, и, выронив пистолет, вытянулся на асфальте, судорожно дергая левой ногой. Пуля попала точно в голову. Влетев в правое ухо, она вылетела через левую щеку, забрызгав Дениса кровью и мозгами.

В следующую секунду разогнавшийся микроавтобус протаранил «Форд». Страшный удар едва не перевернул машину. Дениса отбросило на проезжую часть дороги. Он покатился по асфальту. По его лицу текла кровь. То ли своя, то ли чужая — он не понимал.

Френк высунулся в дверной проем и крикнул:

— Беги!!

Он вскинул дробовик, целясь в водителя микроавтобуса, но возле его головы тут же брызнула кирпичная крошка, выбитая очередной пулей невидимого снайпера. Френк тут же скрылся внутри ресторана.

Дверца микроавтобуса распахнулась.

Когда Денис увидел, ктооттуда вышел, он похолодел.

Это был монстр. Огромный, словно гора, человек, одетый в грязный плащ до земли. Изуродованные черты его лица внушали суеверный ужас. Вытянутый вверх череп обезьяны, длинные, почти до колен, руки. Пустые, ничего не выражающие глаза смотрели на перепуганного парня из-под гипертрофированных надбровных дуг. Такое лицо могло принадлежать горилле, пролежавшей месяц в сырой земле, но никак не живому человеку.

— ГДЕ ДНЕВНИК? — прогудел монстр.

Денис выставил перед собой руки и выдавил:

— Что?

В руке монстра появился тесак. Лезвие было покрыто бурыми пятнами.

— ГДЕ ДНЕВНИК?!

Денис медленно встал на колени. Так же медленно поднялся на ноги. А затем бросился бежать. Его колени подгибались от страха.

За спиной послышался топот огромных ботинок.

Френк попытался приоткрыть дверь, чтобы снова выглянуть на улицу, но предупредительный выстрел снайпера заставил его передумать. Тогда он высунул дуло дробовика сквозь приоткрытую дверь и выпалил в небо, чтобы хоть как-то отчитаться потом перед доном Винченцо.

Денис, задыхаясь, бежал, высматривая других людей. Тщетно. На улице никого не было. Ни души. И спрятаться тоже было негде — пустырь с одной стороны, зарешеченные витрины старых магазинчиков с другой. «Почему снайпер меня не пристрелит, как Риччи и Доменика?»

Сзади послышался приближающийся звук автомобиля. Фары высветили на асфальте выросшую до титанических размеров тень преследователя. Но Дениса догнала не только тень.

— ГДЕ ДНЕВНИК?!

Железная рука схватила его за плечо, подняла, словно ребенка, и швырнула в стену дома. Перевернувшись в воздухе, Денис едва успел прикрыть руками лицо. От удара спиной о кирпичи у него перехватило дыхание. В глазах на несколько секунд потемнело. А потом Денис увидел, как на него надвигается обезьяноподобное существо, и понял, что сейчас умрет.

Монстр вдруг замер и повернул голову, привлеченный светом приближающихся фар.

В следующий миг его снесло жестоким ударом бампера японского внедорожника. «Лексус» с визгом затормозил, развернувшись поперек дороги. Пассажирская дверь распахнулась, и широкоплечий светловолосый парень в коричневой кожанке заорал:

— В машину, быстро!!!

Шатаясь, Денис встал. Подбежав к машине, он плюхнулся на переднее сиденье. Кем бы ни был его спаситель, в любом случае он предпочтительнее страшных убийц.

— Денис Грачев?

— Да… Откуда…

— Курва! — процедил сквозь зубы поляк, глядя сквозь лобовое стекло.

Существо поднялось с асфальта.

– ГДЕ ДНЕВНИК?!

Монстр с хрустом выпрямил поломанные суставы. Поднял с земли тесак. И с целеустремленностью Терминатора двинулся в их сторону.

Поляк выхватил из кобуры «глок», высунул руку через открытое боковое окно и нажал на спуск. Грохнул выстрел. Промахнуться на таком расстоянии было невозможно.

Монстр дернулся и ускорил шаг.

На миг Анджей вспомнил слова свидетеля-колумбийца: «Это был огромный мертвец, его нельзя убить!» В памяти вспыхнули прочитанные несколько часов назад строчки: «Согласно легенде, в эту ночь устраняются все границы между материальным и сверхъестественными мирами… открываются ворота, на охране которых стоят демоны…»

Волосы на голове встали дыбом, но Анджей решил во что бы то ни стало довести дело до конца. Мертвец так мертвец. Насколько он помнил, в фильмах люди убивали зомби выстрелом в череп. Боже, какой бред в голову лезет.

Он уже прицелился в омерзительную физиономию, когда заднее стекло его «Лексуса» разлетелось вдребезги, а в лобовом появилось сквозное отверстие с мгновенно разбежавшейся паутиной трещин.

— Там где-то снайпер! — запоздало вспомнил Денис.

Анджей переключил рычаг, и резина на колесах задымилась. Автомобиль прыгнул вперед, но на этот раз монстр успел отскочить. Анджей припал к рулю и крикнул:

— Пригнись!

Виляя из стороны в сторону, «Лексус» понесся по улице…

 

Глава 10

Дети Бога

Алекс сидел на кухне в своей квартире и держал в руках листок, который дал ему сумасшедший. Листок, который он по чистой случайности не выбросил, а притащил домой.

Сначала, увидев на ней слова: «Дети Бога», Алекс на несколько секунд потерял дар речи. Но бумажка оказалась всего лишь частью брошюры какой-то религиозной организации, красочные оптимистичные картинки с улыбающимися людьми всех цветов кожи и вопросами вроде: «Знаете ли вы, что такое Царство Бога?»

На титульном листе жирным шрифтом значилось название организации, которое теперь он мог прочитать полностью:

«Просветленные дети Бога».

Не этих ли детейимел в виду мистер Фуллер?

Алекс открыл ноутбук и, сверяясь с листком, ввел в поисковую систему название, до смерти перепугавшее Фуллера. Ссылок оказалось предостаточно.

«Просветленные дети Бога» — религиозная организация, основанная в 1920 году Логаном Макмораном. Для организации характерен иерархический принцип организации, называемый «теократическим правлением». Во главе стоит Руководящий совет Трех Светлейших, членство в котором является пожизненным. В настоящее время главой Трех Светлейших является Светлейший Апостос.

Организация исповедует надежду на небесную жизнь при соблюдении всех законов и правил организации. Для поддержания имиджа Организации «в миру» от членов братства требуется соблюдение чистоты и опрятности, уважения старших, соблюдение принятых в обществе норм вежливости и хорошего тона».

— Не к чему придраться, — пробормотал Алекс. — Хоть увольняйся из ФБР и записывайся к ним в братство.

«Одежда должна быть скромной: женщинам следует избегать коротких юбок, обтягивающих брюк. В одежде предпочтительны длинные юбки, блузки и платья, брюки допустимы только в неформальной обстановке.

Грехом считается курение, азартные игры, пьянство и прием любых наркотиков. В политике организация не участвует. В криминале, педофилии и антиобщественных выступлениях члены «Просветленных детей Бога» замешаны не были».

— Интересно, а вызов демонов к сумасшедшим считается антиобщественной деятельностью?

«Количество нынешних членов около полумиллиона человек, проповедующих в пятнадцати странах мира. «Просветленные дети Бога» считают себя единственно истинной религией, не принадлежащей к какой-либо группе религий».

— Ну, это понятно, — хмыкнул Алекс. — Как же еще?

Экран компьютера погас. Чего вообще над этим голову ломать? Фуллер просто сумасшедший параноик. Алекс подошел к окну и, покусывая нижнюю губу, некоторое время смотрел на гуляющих внизу ортодоксов.

Вытащив из кармана брюк визитную карточку, взятую из лечебницы, он вздохнул — Миллер помрет со смеху. Покрутив глянцевый прямоугольник еще несколько секунд, потянулся за домашним телефоном и набрал номер госпиталя:

— Добрый вечер. Соедините меня с Симоной Паркинсон… Алло? Алекс Смирнов, ФБР. Мы были у вас… Нет, просто хотел прояснить один вопрос. Мне нужно узнать, из какого госпиталя к вам поступил пациент Дик Фуллер… Простите, в интересах следствия я не могу вам ничего рассказать… Хорошо, я подожду, пока вы найдете…

Слушать играющую в трубке мелодию пришлось долго. Наконец Симона ответила, назвав адрес, который Алекс записал на конверте с телефонным счетом. Захотелось позвонить Миллеру, но он справился с этим желанием.

Зайдя в спальню к бабушке, Алекс убедился, что она спит. Поправив пуховое одеяло, тихонько прикрыл за собой дверь и стал собираться.

Через двадцать минут специальный агент ехал по названному Симоной Паркинсон адресу…

С утра Алекс решил добираться до работы на метро.

— Почему не на машине? — спросила бабушка.

— Потому что так я сэкономлю время, — ответил он.

Оставив автомобиль на парковке, Алекс прошел на перрон и огляделся по сторонам. Николь видно не было. Ну и ладно, подумаешь — девушка ему улыбнулась. Телефон оставила. Большое дело!

Но зайдя в вагон, он снова стал вертеть головой, рассматривая пассажиров. Ее не было и здесь. Похоже, их отношения закончились, не успев начаться…

Миллера он решил дождаться на парковке. Едва тот вышел из машины, Алекс подбежал к нему, с ходу выпалив:

— У меня есть версия!

— И тебе привет, — буркнул Миллер.

С утра он был не в настроении, но Алекс этого не замечал:

— Привет, Генри. Помните, я вам вчера говорил про больного, который дал мне бумажки?

Миллер отмахнулся от него, озабоченно хлопая себя по карманам. Когда Генри хотел курить, все сенаторы и маньяки могли катиться к черту. Лишь когда они поднялись в кабинет и Миллер вытащил из ополовиненного блока новую пачку, он немного успокоился.

— Говори.

— Фуллер. Я понял, о каких детях он говорил.

Миллер прикурил и с наслаждением затянулся.

— А-а, дети-убийцы, демоны и волшебники?

— Именно! Я пришел домой и заметил, что у меня в кармане остался один из листков Фуллера. Я прочитал…

— Не утомляй меня долгим предисловием.

— «Просветленные дети Бога». Религиозная организация численностью более полумиллиона человек. Очень богатая. Очень! Филиалы во многих европейских странах. Именно проповедники «Детей» приходили в госпиталь перед исчезновением нашего парня.

— И что? — пожал плечами Миллер. — Ты решил, что они к этому причастны?

— Почему нет?

— А почему да? Ты знаешь, сколько людей из разных организаций приходили в этот госпиталь за последний месяц?

— Ну, нет, но…

— А я проверил. — Миллер принялся разгибать пальцы: — Сантехники, электрики, разносчики пиццы, свидетели Иеговы, рекламные агенты. Почему бы тебе не выбрать для своих подозрений кого-нибудь из них?

Алекс на секунду запнулся. Если бы он знал об этом вчера, то не стал бы совершать вечернюю поездку. Но сдаваться Алекс не собирался. Тем более что в запасе оставался козырь. Он улыбнулся.

— Чего ты скалишься? — недовольно спросил Миллер.

— Я вчера съездил в одно место…

— Ты сегодня невыносим, — перебил его Миллер. — Можешь выложить все сразу, не делая этих театральных пауз? Оваций и цветов от меня все равно не дождешься.

— Хорошо, — кивнул Алекс, — извините. Фуллер сказал, что в больнице, в которой он лежал прежде, тоже произошло загадочное исчезновение. Я выяснил, где этот Фуллер лежал раньше. Это больница святого Марка — обычная больница, не психушка, — из которой его недавно перевели к Симоне Паркинсон в связи с подозрением на шизофрению.

— Да неужели? — поразился Миллер. — Это явная предубежденность врачей. Подумаешь, за парнем демоны охотятся.

— Я сразу поехал туда.

— Почему мне не позвонил? — перестал улыбаться Миллер.

— Я хотел сначала узнать сам.

— Никогда больше так не делай. Я не шучу. Продолжай.

— Я поговорил с младшей медсестрой и выяснил, что две недели назад у них пропал пациент. Престарелый иллюзионист, Дэвид Марчевски.

Миллер прищурил правый глаз и наставил на Алекса указательный палец:

— Дай-ка я угадаю. Волшебник?

— Именно! — обрадовался Алекс. — Так его называли в больнице — Мистер Волшебник. В то утро он не вышел на завтрак. Пришли проверить — пропал. Вещи на месте, записки нет, сын его не забирал. Прямо как в ваших рассказах, помните?

— Помню. Еще что?

Алекс хотел сделать очередную паузу, но передумал и быстро сказал:

— За несколько дней до его исчезновения приходили те самые «Дети Бога» со своими брошюрами.

— Они обратили его в свою веру?

— Генри, пожалуйста! У Марчевски случился приступ. Он начал бредить. Потом решил, что умирает, и принялся звать священника, который мог бы выслушать его исповедь.

— Как трогательно.

— У Дэвида началась дикая истерика. В тот момент в больнице как раз находились проповедники «Детей Бога». Медсестра, чтобы успокоить больного, попросила одного из них сыграть роль священника и выслушать Марчевски. Сначала тот отказывался, но потом уступил.

— Марчевски рассказал что-то важное?

— Нет, — смутился Алекс. — Медсестра говорит, что он нес полный бред: невидимые преследователи, демоны, дневник, который может их уничтожить.

— Потом Марчевски пришел в себя, — подхватил Миллер, — понял, какой важный секрет выболтал священнику, и ударился в бега.

— Верно. На следующий день, когда приступ миновал, Дэвид Марчевски исчез из больницы. А Фуллер после его исчезновения сошел с ума. Он утверждает, что Волшебника забрали демоны, и следующий на очереди он сам.

— И какой ты сделал вывод?

— Возможно, исчезновения Марчевски и сына сенатора связаны с «Детьми Бога».

— Да, в логике тебе не откажешь, — усмехнулся Миллер. — А Мелинда Гамильтон?

— Ну… и старушка, наверное.

— Наверное… Возможно…

— Что вы думаете о моей версии, Гарри?

— Это не версия, а твоя фантазия, — вздохнул Миллер. — Ты пытаешься подогнать факты под свою теорию, которая выглядит просто смешно. Сам подумай, зачем этой секте даун?

— Это же очевидно! — воскликнул Алекс, удивляясь, почему такой опытный агент не понимает очевидных фактов. — Они хотят через него повлиять на сенатора.

Миллер посмотрел на него, как на идиота:

— Зачем?

— Ну, не знаю… Да мало ли зачем!

— Действительно. Не успел придумать? Я тебе помогу. Как тебе такой сценарий событий: сектанты хотят завлечь сенатора в свои поганые сети, пропихнуть его в президенты, затем развязать с его помощью Третью мировую войну и уничтожить человечество. Дамы и господа, наш новый агент на второй день своей работы раскрыл Великий Заговор! Браво!

— Может, им выкуп нужен? — не сдавался Алекс.

Миллер поднял глаза к небу:

— Господи, зачем ты послал мне этого идиота, когда до пенсии осталась пара недель?

— Что, разве такого не может быть?

— Ты путаешь сектантов с «Аль-Каидой». Пойми, эти парни не террористы. Зачем им вся эта криминальная суета с похищением и выкупом, когда ты сам сказал, что денег у них много, даже очень?

Алекс на несколько секунд замолчал. Его версию разносили в пух и прах, но природное упрямство заставило задать еще один вопрос:

— Но вы ведь не будете отрицать, что ФБР неоднократно занималось незаконной деятельностью разнообразных сект? Почему вы не хотите проверить «Детей»?

— С чего бы мне тратить на них время? Думаю, раньше в явном криминале они замешаны не были, иначе ты бы не преминул мне об этом сообщить. Я прав?

— Да, но… Почему вы против?

Миллер округлил глаза и шепотом, который можно было услышать в кабинете Андерсона, произнес:

— Потому что я тоже состою в этой секте. По ночам мы вызываем демонов, с помощью которых похищаем из госпиталей пенсионеров с придурками, чтобы обратить их в свою веру. Но теперь ты узнал эту страшную тайну и мне придется тебя убить.

Алекс насупился.

— Да ладно, не обижайся, — усмехнулся Миллер. — Если тебе интересно, то многие наши эксперты действительно уверены, что большинство исчезнувших — это жертвы тайных сект и эзотерических течений…

— Ага! — оживился Алекс.

— …которых в Соединенных Штатах насчитывается несколько тысяч, — закончил фразу Миллер.

— Тысячи сект? — поразился Алекс.

— И если ты поедешь в больницу снова, то узнаешь, сколько к ним приходит таких сектантов. Вижу, ты, кроме своей мафии, ничем не интересовался, — покачал головой Миллер. — Придется тебя немного просветить. Секты действительно набирают своих членов среди детей, взрослых и стариков.

— Вот и старушка. — Но… зачем им пенсионеры?

— А ты думаешь, откуда у этих сект на счетах миллионы? — в свою очередь спросил Миллер. — После молитв с неба чемоданы с долларами падают? Или Архангел Гавриил в них чековыми книжками кидается? В сектах ломают психику людей, превращая их в послушных марионеток, после чего жертвы добровольнопереписывают на них свое имущество.

— Ну, вот же!

— Только попробуй докажи, что их заставилиэто сделать. Ни одна из подпольных сект, работающих на территории Америки, не использует в своих ритуалах видеокамеры и фотоаппараты. А еще они тщательно скрывают имена и лица своих членов.

Дверь без стука открылась, и в проем заглянула лысая голова с длинным носом.

— Привет, — сказала голова.

— Привет, Француз, — ответил Миллер.

— Генри, ты новости смотрел? Как «Медведи» сыграли?

Алекс вспомнил, что уже видел этого человека в кабинете Андерсона. Жан Дюбуа. Криминальный эксперт.

— Дожили, — поднял глаза к потолку Миллер. — Ведущий эксперт ФБР узнает последние новости из выпуска CNN. Куда катится наше агентство?

— Перестань валять дурака, Генри, я на них сотню поставил.

— Забудь про них. Продули всухую.

— Черт!

— Заходи, дружище, я тебя с нашим новым сотрудником познакомлю.

— А мы уже знакомы, — сказал Дюбуа, зайдя в кабинет.

Алекс поднялся и пожал руку Французу.

— Привет, Алекс, как дела?

— Нормально.

— Проблемы?

— Нет проблем, — ответил за агента Миллер. — Все отлично. Алекс нашел похитителей Роберта Маккинли.

— Серьезно? И кто же это?

— Секта.

Нос француза заинтересованно зашевелился.

— А старый пес, как я понимаю, в это не верит?

— Не начинай, — закатил глаза Миллер.

— Ну, почему же? Ты не хуже меня знаешь, сколько в нашей базе данных информации на разных сектантов. И насколько опасны многие из этих сект.

— Я и забыл сообщить Алексу, что ты извращенец. — Миллер повернулся к своему молодому напарнику: — Мой друг Француз испытывает непонятную нормальным людям симпатию к маньякам и убийцам.

— Я просто их изучаю, — улыбнулся Дюбуа. — И сектантов в том числе.

— Ты изучаешь сумасшедших, — буркнул Миллер.

— Ты можешь называть их сумасшедшими или мошенниками, но не можешь отрицать того факта, что не все так просто. Например, многие знаменитые кинозвезды и влиятельные политики являются членами разных сект.

— Вы о какой секте говорите? — заинтересовался Алекс.

— Например, о секте сайентологии, — сказал Дюбуа. — Слышал о такой? Основал ее Рон Хаббард — писатель-фантаст, сластолюбец, педофил и наркоман.

— Что не помешало этому уроду умереть почти с семью сотнями миллионов долларов, — вставил Миллер. — Знаешь, как он решил основать эту секту?

— Получил откровение свыше? — попробовал угадать Алекс.

— А вот ни хрена подобного. Он основал ее на спор, пытаясь доказать другу, что создать новую религию — несложная задача. Вскоре после этого он сказал свою самую знаменитую фразу: «Если человек хочет заработать миллион долларов, лучший способ для этого — основать собственную религию». Во многих странах мира Хаббард был признан преступником, и в конце жизни ему пришлось жить на яхте, плавая в нейтральных водах.

— И что, — спросил Алекс, — находятся идиоты, которые верят в религию, основанную таким человеком?

— Конечно, — кивнул Дюбуа. — И эти идиоты всемирно известны: Джон Траволта, Уилл Смит, Том Круз. Но они хотя бы не призывают к жертвоприношениям, как некоторые.

Алекс понял, что в лице Француза нашел неожиданного союзника.

— А можно примеры?

— Запросто. — Дюбуа присел на место недовольно глянувшего на него Миллера и добавил: — К сожалению, примеров больше, чем хотелось бы.

— Скажите, чем опасны секты для окружающих? — решил зайти издалека Алекс.

— Ну, в первую очередь они опасны для тех, кто в них состоит.

— Что вы имеете в виду?

— Каждая из сект обещает свою собственную дорогу в Рай. Но большинство этих дорог, вымощенных молитвами, цветами и благими намерениями, заканчивались смертью. — Дюбуа включил компьютер Миллера и спросил друга: — Ты не возражаешь?

— Зря я тебя в кабинет пустил, — недовольно бросил Генри.

— Вот, например, «Орден Храма Солнца». Секта была основана в восьмидесятые годы неонацистом Люком Жюре и представляла собой смесь алхимии, мистики, йоги и каббалистики. Адепты секты были уверены, что потусторонней жизни не существует, и после смерти их ждет возрождение на далеком Сириусе. Многие из попавших в секту отдавали ей все свое имущество. Впоследствии обнаружилось, что через счета секты было пропущено около ста миллионов долларов. Когда делами духовного лидера заинтересовалась полиция, он решил, что пора готовиться к «перерождению». Сначала был убит трехмесячный младенец, которому проткнули сердце осиновым колом — он был объявлен Антихристом.

Алекс внутренне содрогнулся.

— А двадцать второго декабря девяностого года во Французских Альпах было совершено ритуальное самосожжение. В том числе трех маленьких детей. Некоторые из жертв были сначала застрелены…

— Когда передумали лететь на Сириус, — вставил Миллер.

…а затем преданы огню, — закончил Француз, не обращая внимания на слова Миллера.

Он развернул экран. Алекс посмотрел на фото, и волосы на его затылке зашевелились: обугленные черные трупы лежали друг на друге, словно дрова адского костра. От сильной температуры они слиплись в одну сплошную массу и теперь представляли собой обожженных многоруких монстров с торчащими в разные стороны скрюченными конечностями.

Алекс почувствовал на себе взгляд выпуклых глаз Француза, с интересом смотревшего на него, и попытался сохранить невозмутимое выражение лица. Удавалось с трудом.

— Следующая секта — «Врата Небесные», — продолжил Дюбуа, щелкая клавишами. — Основатель и пророк секты — Маршал Эпплуайт, гомосексуалист и постоянный пациент психиатрической больницы. Этот подвергнувший себя кастрации «пророк» проповедовал, что он, ни много ни мало, и есть Иисус, вернувшийся на землю, чтобы спасти достойных от Армагеддона, который состоится в ближайшем будущем. Спасение должно прийти в виде космического корабля, посланного лично Господом Богом. Как раз в это время астрономы наблюдали за пролетающей кометой и увидели в хвосте кометы необычный объект. Сектанты же увидели в этом Знак. Тридцать девять человек выпили водки с фенобарбиталом и уснули вечным сном.

Дюбуа показал следующие фотографии. На солнечной зеленой лужайке лежали тела. Алекс бросил на них взгляд, радуясь, что на этот раз трупы накрыты белыми покрывалами, и сказал:

— Не похоже, что они очнулись на борту межпланетного корабля.

Дюбуа хохотнул.

— Вот тебе еще один ублюдок — Джим Джонс. Основатель калифорнийской секты «Народный Храм». Тоже проповедовал скорый конец света, после которого спасутся лишь его последователи. Обожал устраивать шоу с исцелениями калек и сумасшедших. К середине семидесятых влияние «Народного Храма» стало настолько большим, что во время избирательной кампании будущий президент Картер пригласил Джонса к себе в гости.

— Джимми Картер?! — удивился Алекс.

— Именно! — Француз обрадовался так, словно лично организовывал ту встречу. — Представляешь? Картер пригласил главу секты, чтобы заручиться его поддержкой. Но в семьдесят седьмом Джонса обвинили в мошенничестве и педофилии.

— Чудесная получилась реклама для демократов, — пробормотал Миллер, прикуривая новую сигарету.

— Что было дальше? — спросил Алекс.

— Предвидя возбуждение уголовного дела, Джонс с тысячей последователей смылся в Южную Америку, где устроил собственное государство. Там он пристрастился к наркоте, после приема которой у него стали появляться апокалиптические видения. Последствием галлюцинаций стали так называемые «Белые ночи» — учения по суициду. В колонию Джонса прилетела инспекционная комиссия под руководством конгрессмена Лео Райана, которая должна была расследовать слухи о происходивших избиениях, пытках и сексуальном насилии. В первый день Джонсу удалось заморочить гостям голову: сектанты улыбались, пели и танцевали. А потом конгрессмен сделал роковую ошибку. Он заявил, что готов взять с собой в Штаты всех желающих. Такие нашлись.

— Увез?

— Не успел. Охранники Джонса изрешетили конгрессмена из автоматов вместе с остальными проверяющими, а паству согнали на площадь. — Дюбуа перегнулся через стол. Сейчас он не улыбался. — Сначала умерли дети — родители напоили их цианидом. Самым маленьким делали инъекции. Потом выпили яд взрослые. Сам Джонс накачался наркотиками и застрелился. Всего было обнаружено девятьсот четырнадцатьтрупов.

В кабинете повисла ледяная тишина. Первым ее нарушил Миллер:

— Лекция закончена?

Алекс положил ладонь на свою папку и нерешительно посмотрел на Миллера.

— Ну, давай уже свою версию, — махнул тот рукой.

Алекс показал распечатки газетных статей с пометками, фотографиями поющего хора и высокого человека в строгом костюме на фоне непонятного храма.

— «Просветленные дети Бога».

— Ты их подозреваешь?

— Перед похищениями в лечебницах видели проповедников «просветленных». На фото глава этой организации. Никаких конфликтов с полицией раньше у них не было. Вроде все гладко на первый взгляд. И на второй тоже. Молитвы читают, брошюрки всякие раздают, рассказывают, что все люди — братья и сестры. В общем, такие благочестивые — дальше некуда.

— И тебя это насторожило, — усмехнулся Дюбуа.

— Мне показалось, — прикрыв глаза, обратился к Французу Миллер, — что ты знаешь, о ком идет речь.

— Знаю, — кивнул лысиной Дюбуа, — и очень хорошо. Только «Дети Бога» никакого отношения к вашему делу не имеют.

— Почему?

— Видишь ли, Алекс, так вышло, что недавно мы проверяли эту организацию.

— В связи с чем?

— Было подозрение, что они связаны с колумбийским наркокартелем. У «Детей Бога» есть филиалы в некоторых странах Южной Америки. Мы проверили их по всем своим каналам.

— И что?

— Ничего, — развел руками Дюбуа. — Они чисты, как слеза девственницы. Занимаются действительно только тем, что у них написано в брошюрах. Хотя пожертвования собирают приличные. — Он поднялся со стула и похлопал Алекса по плечу: — Не расстраивайся, парень. Я понимаю твое желание с ходу разоблачить негодяев, но в данном случае ты взял ложный след. Удачи! — и вышел из кабинета.

Алекс чувствовал себя полным идиотом. Он ожидал от Миллера очередных подначек, но тот ничего не сказал.

Алекс осознал ошибку, но какая-то упрямая частичка, сидящая внутри него, приняла решение зайти в офис «Просветленных детей Бога», находившийся в одном из небоскребов Даунтауна, чтобы хотя бы посмотреть на этих сектантов.

Пройдя на входе рамку металлодетектора, он вынужден был предъявить начальнику охраны удостоверение, подтверждающее его статус и право на ношение оружия. Начальник охраны внимательно прочитал документ и с вежливой улыбкой отошел в сторону. Алекс, промолчавший о цели визита (которая ему самому была не очень ясна), двинулся дальше.

Проходя мимо распахнутых дверей огромного зала, он услышал пение хора — многоголосье невероятной чистоты. Голоса, старательно выводившие мелодию, были высоки и прозрачны, словно принадлежали ангелам. Алексу стало интересно, и он решил одним глазком глянуть на этот небесный хор.

Певцы — дети от семи до десяти лет, выстроенные в пять рядов, стояли на сцене. В самом зале на креслах сидело около двух сотен людей: женщины, мужчины, дети. Их лица, озаренные ангельским пением, буквально светились вдохновением. Казалось, эти неземные голоса проникают в самую середину души Алекса. Было в этой невинности что-то трогательное. На глаза почему-то навернулись слезы.

— Не правда ли, завораживает?

Алекс быстро вытер глаза кончиками пальцев и обернулся. Перед ним, с улыбкой на устах, стоял мужчина довольно крупных размеров. Длинные, вьющиеся светлые волосы, смуглая кожа, большие выразительные глаза. Одетый в просторные льняные одежды, человек напоминал дирижабль, укутанный в гигантский кусок светлой материи.

— Когда поют дети, — сказал незнакомец, — разум охватывает покой и радость, а душу наполняет благодать.

— Да, наверное, — согласился Алекс.

— Душа человека нуждается в отдыхе от земной суеты и жаждет чистого источника, который напоил бы ее и приблизил к Богу. А наши песнопения являются именно этим источником. Не хотите пройти в зал, чтобы присоединиться к нашим прихожанам?

— Спасибо за предложение, но я здесь по другому вопросу. — И Алекс продемонстрировал свой жетон. — Специальный агент Федерального бюро расследований Александр Смирнов.

— Просветленный первого уровня Апостос. — Если «дирижабль» и удивился, то виду не подал. — Чем мы обязаны вашему визиту?

— Просто зашел задать вам пару вопросов.

— Тогда давайте поднимемся в мой кабинет. Там нам никто не помешает.

В кабине лифта Алекс не выдержал:

— Вы ведь один из трех Светлейших? Если быть точным — самый главный из Светлейших? Я читал о вас в Интернете.

— Перед Богом все равны, — смиренно проговорил Апостос. — Прошу следовать за мной.

Но прежде чем Алекс, неудовлетворенный таким невразумительным ответом, задал следующий вопрос, глава «Просветленных детей Бога» с неожиданной для его комплекции скоростью устремился к кабинету.

Это был просторный светлый кабинет, расположенный на последнем этаже здания. Из окон пентхауса открывался захватывающий вид на Даунтаун и озеро Мичиган. Несмотря на то, что аренда такого помещения наверняка обходилась в круглую сумму, сам кабинет был обставлен весьма скромно.

— Потрясающий вид! — искренне восхитился Алекс.

— Благодарю. — Светлейший присел в кресло за широким письменным столом. — Так что вас сюда привело, Алекс? Если вы хотите присоединиться к нашей религии, то мы с радостью откроем объятья нашему новому брату.

— Я — православный христианин, — ответил Алекс. — Не скажу, что очень набожный, но менять веру не собираюсь. — И, немного подумав, добавил: —Как-то неправильно это.

— Абсолютно с вами согласен, — не стал переубеждать его Апостос. — У всех разные пути познания Бога. Главное — жить, принося радость людям и не нарушать божьих заповедей, описанных в Библии.

— Вы следуете библейским заповедям? — удивился Алекс. — Я думал, у вас какие-то свои законы.

— Закон мы признаем один, божий. Но, думаю, вы здесь не затем, чтобы вступать со мной в теологические споры.

— Да, вы правы. Дело в том, что ФБР сейчас расследует дело о похищении нескольких людей.

На лице Светлейшего отразилось вежливое непонимание.

— И перед каждым похищением в тех местах видели ваших проповедников.

Апостос поставил пухлые руки с переплетенными пальцами на стол, чтобы опереть на них свою голову, и спросил:

— И вы решили, что мы их похитили, чтобы насильно обратить в свою веру?

— Мы проверяем все версии, — уклонился от прямого ответа Алекс. — Просто подозрительно, когда рядом с преступлением обнаруживаются следы… э…

— Секты? — мягко улыбнулся Апостос. — Не стесняйтесь. Многие называют нас сектой. Звучит действительно не очень благозвучно. — Он откинулся в широком кресле, явно сделанном на заказ. Такое необъятное тело могла выдержать не всякая мебель. — И вот вы здесь, в гнезде тоталитаризма, в царстве порока и разврата.

— Я вовсе не это имел в виду.

— Давайте предположим, чисто гипотетически, такую ситуацию: неподалеку от места преступления кто-то увидел пастора. Ну, или раввина. Согласитесь, никому бы в голову не пришло связать святого человека с похищением и отправиться в костел или синагогу с допросом.

— Вы не на допросе, — смутился Алекс.

Сейчас он чувствовал себя совершенно по-дурацки. Апостос прав. В нарисованной Светлейшим ситуации никто бы не отправился с невразумительными обвинениями в католический костел. Максимум — вызвали бы в качестве свидетеля.

— А раз «Просветленные дети Бога» относятся к разряду сект, — продолжил Апостос, — то они просто по определению связаны с чем-то зловещим и нехорошим.

— Я этого не говорил.

— Не говорили. Но ведь подумали?

Алекс не ответил.

— Вы никогда не задумывались, в чем отличие религии от секты? — вздохнув, спросил Светлейший.

— Нет.

— А вы задумайтесь. Может, дело только в количестве прихожан? И в возрасте религиозного течения?

— Честно говоря, я такими вопросами никогда не задавался.

— Зря. Тут нет ничего сверхсложного. Если мы будем отталкиваться от фактов, то увидим, что католики тоже начинали с уровня секты. Две тысячи лет назад это была всего лишь одна из сект иудаизма, возникшая в те годы в Палестине. Адептов христианства было мало, их не понимали и преследовали.

Алекс пожал плечами. Он действительно никогда не задумывался над подобными вещами. У него были другие интересы. Но Апостос, похоже, решил объяснить ему причину людской предубежденности до конца.

— Старые религии называют сектами новые религии. Если говорить привычным для вас языком, это обычная антиреклама против конкурентов, заводимая монополистами, которые боятся, что новая фирма переманит на свою сторону их постоянных клиентов.

Алекс помимо воли улыбнулся. Сравнение показалось ему забавным.

— Ну, и, конечно, Церковь владеет гораздо большим количеством банковских счетов и недвижимости, чем любая из сект. Почему Церковь не любит секты? Я сейчас не говорю о «Просветленных детях Бога», я говорю о любом религиозном течении, отличном от господствующей религии, будь то католицизм, православие или мусульманство. Да потому не любит, что мы отделились от основного религиозного направления. Откололись от господствующей Церкви. Кстати, так в свое время сделала православная религия, к которой вы себя относите. В 1054 году произошло окончательное разделение Церкви на Римско-католическую на западе, со столицей в Риме, и Православную на востоке, с центром в Константинополе. Главы церквей отлучили друг друга от Церкви, провозгласив свой курс единственно верным.

— Простите, я не хотел вас обидеть, — пожал плечами Алекс.

— Ну, что вы, — поднял ладони Апостос, — вы просто напомнили мне, как живы религиозные стереотипы и сколько работы предстоит нашему братству, чтобы изменить точку зрения людей на религию.

— Извините меня еще раз. Пожалуй, я пойду, — произнес Алекс, поднимаясь с места.

— До свидания, Алекс.

Светлейший тоже поднялся с кресла, чтобы проводить гостя до двери. Алекс уже шагнул за порог, когда его остановили слова Апостоса:

— А знаете что? Приходите к нам еще. Возможно, тогда вы окончательно измените свою точку зрения насчет нашей религии. — Увидев вытянувшееся лицо агента, он широко улыбнулся: — Нет-нет, я не собираюсь предпринимать попыток изменить ваше мировоззрение и принудить вас отречься от православия. Просто если вы несколько раз придете на наши собрания, то убедитесь, насколько добрые люди собираются в этих стенах и как открыты их сердца. Так же, как наши двери всегда открыты для вас.

— Спасибо, — только и смог ответить Алекс. — До свидания.

— Ступайте! — Апостос поднял руку, словно благословляя его перед дальней дорогой. — Пусть ваше сердце озарится светом радости и наполнится добротой, которой так не хватает в мире за стенами нашего храма.

 

Глава 11

Призраки прошлого

Пропетляв несколько кварталов, Анджей так резко нажал на тормоз, что Денис едва не разбил себе нос. Полицейский отстегнул ремень безопасности и обернулся к Денису, по-прежнему сжимая одной рукой пистолет:

— Кто это был?!

— Я не знаю… — Дениса колотило крупной дрожью. — Вообще не понимаю, что происходит…

— У тебя соседей убили, твою квартиру распотрошили! И ты не знаешь?!

Денис молчал. Он все еще находился в состоянии шока.

— Кто стрелял?! — продолжал давить Анджей. — Что это за урод гнался за тобой?

— Клянусь богом, я не знаю! — не выдержав, закричал Денис.

Где-то далеко взвыла полицейская сирена. Спустя секунду к ней присоединилась еще одна. Анджей посмотрел в зеркало заднего вида — никого не видно, и снова повернулся к парню. Свидетеля нужно было дожимать, пока он не пришел в себя.

— Ты знаешь, что у тебя дома произошло?

— По телевизору видел.

— Возле входа в бар лежало два трупа. Кто это был?

Вспомнив кровавую дыру в голове Риччо, Денис едва успел распахнуть дверцу. Его стошнило на асфальт знаменитыми итальянскими макаронами Френка.

Анджей поморщился. Порывшись рукой на заднем сиденье, он бросил Денису тряпку и бутылку воды.

— Риччо Гальяно и Доменик… не знаю фамилии, — отдышавшись и приведя себя в порядок, сказал Денис.

— Гальяно? Племянник дона Винченцо?

Денис кивнул, подтверждая догадку полицейского.

Анджей задумался. Выходит, этот парень просто попал в середину мафиозных разборок. Но как тогда объяснить трупы на Шеридан-роуд? Совпадение?

— Что-то не сходится, парень. Ладно, бандиты между собой стрелялись, но при чем тут твоя квартира и соседи? Совпадение? Не верю. К тому же твой напарник признался, что тебя искал какой-то мутный тип.

Денис снова промолчал.

— Думай быстро, пока я тебя назад не отвез.

Полицейский закурил, выпуская дым в открытый люк. Потом вышел из машины, осмотрел «Лексус» и чертыхнулся — левая фара разбита. Как же этот урод смог подняться на ноги после такого удара? Может, наркотой накачался? А пули? Ведь он стопроцентно в него попал. Значит, под плащом был бронежилет. Единственный вариант. Нельзя же всерьез воспринимать идею о ходячем мертвеце?

Анджей вернулся в машину и повернул голову к Денису:

— Подозреваю, что убить хотят все-таки тебя. Почему?

— Да не знаю я! Хотя…

— Ну?

Денис поежился. Он был напуган. Пожалуй, ему никогда в жизни не было так страшно. В ушах все еще звучал голос монстра. Если так пойдет дальше, до Голливуда он не дотянет. Нужно поделиться своими подозрениями. Тем более этот полицейский только что спас ему жизнь.

— Этот человек, которого вы сбили автомобилем… Он спрашивал про дневник.

— А ведь верно, — внимательно посмотрел на перепуганного парня Анджей. — О каком дневнике шла речь?

— Об этом. — Денис протянул полицейскому тетрадь.

Тот пролистал и перевел непонимающий взгляд на Дениса:

— Чьи это записи?

— Гарри Гудини.

— Фокусника? Где ты его взял? Из музея украл?

И тут Денис рассказал все, что знал. В эту минуту он уже не думал о том, что хозяин дома может обвинить его в краже собственности. Тут бы живым остаться.

— Наверное, он кучу денег стоит, — задумчиво произнес Анджей. — Кто знает про дневник, кроме тебя?

— Никто. Ну, напарник еще мой, Валера. Больше никто.

— А как зовут хозяина дома? Того, где ты нашел дневник.

— Пол Марчевски. Он записал наши адреса. У меня есть номер его телефона. Но Пол сказал, что мы должны выкинуть всевещи. И я решил…

— …немного заработать. Все понятно. Думаешь, Марчевски нанял киллеров, чтобы вернуть дневник? Адрес его знаешь?

— Нет.

— Ладно, давай его номер.

Анджею хотелось разобраться во всем самому, но сделать это с ходу, похоже, не представлялось возможным. К тому же поляк, несмотря на личную заинтересованность, оставался все-таки полицейским.

— Поехали в участок. Там расскажешь. Все будет нормально.

Нормально не получилось.

Дениса тут же посадили в камеру, а рассказывать и отписываться пришлось Анджею: почему он не предупредил коллег о своих догадках по поиску свидетеля, да как он оказался на месте перестрелки.

Эндрю Томпсон орал так, что хотелось заткнуть уши.

— Почему ты не позвонил?! Я отпустил тебя домой, приняв во внимание твое горе, а ты тут же занялся самодеятельностью! Не зря тебя перевели из наркоотдела. Ты абсолютно не умеешь себя контролировать!

Анджей начал закипать. Кто нашел свидетеля?! Томпсон? Нет, он! Но его даже не захотели выслушать.

— А как же полицейское братство, солидарность?

Капитан перевел дух и продолжил спокойным тоном:

— Ты официально отправлен в отпуск. Думаю, не нужно говорить, в связи с чем?

Анджей набычился. Конечно, он понимал. Две перестрелки в Южном квартале и труп Черного Джека. Капитан боялся, что Отмороженный Поляк слетит с катушек и устроит еще одну пальбу здесь, в его районе.

— Оружие и значок сдавать?

— Тебе тут, мать твою, не боевик восьмидесятых! — заорал Томпсон и, глубоко вздохнув, добавил более спокойным тоном: — В этом нет нужды, тебя никто не увольняет. Но не дай бог, я увижу тебя рядом со свидетелями.

Анджей не собирался оправдываться и ни о чем просить капитана. Раз так, пускай сами разбираются. А он сделает по-своему.

— Разрешите идти?

— Иди.

Стиснув зубы, Анджей развернулся и вышел из кабинета.

— И правда, — пробормотал капитан, глядя вслед подчиненному, — Отмороженный Поляк.

Возле машины Анджея кто-то окликнул. Он скосил глаза.

Перед ним стояли двое мужчин: дорогие костюмы, рубашки с галстуками, сверкающие туфли. Но на брокеров или бизнесменов они похожи не были. Скорее на боксеров-«супертяжей» на пенсии: развитые челюсти, выступающие надбровные дуги, тяжелые взгляды. Натуральные громилы. У обоих сломаны носы.

Большинство людей при виде таких собеседников могли бы запаниковать, но только не Анджей. Он выглядел точно так же.

— Ну? — грубо спросил поляк.

Настроение после выволочки у капитана было паршивое. Анджей напоминал гранату с выдернутой чекой — в любую секунду мог взорваться.

— Вы — Анджей Новак?

— Допустим. Дальше что?

— С вами хочет встретиться один человек. — Мужик с перебитым носом кивнул в сторону длинного черного лимузина, стоявшего метрах в двадцати от них: — Пройдемте.

— Парни, а вы уверены, что яхочу с ним встречаться?

Громилы озадаченно переглянулись. На их лицах отразилась усиленная работа мозга. По всей видимости, им приказали доставить человека для беседы культурным способом, который был для них явно непривычен.

— Простите, — наконец сказал один из них, — но обычно нашему боссу никто не отказывает.

— Приятно быть первым.

Громилы нахмурились, и Анджей сжалился над ними:

— Ну ладно, кто там сидит?

— Вас хочет видеть дон Винченцо.

— Вот даже как? Тогда пошли, пообщаемся.

Перед Анджеем открыли дверь, и он нырнул в темный салон лимузина. Удобно устроившись на роскошном кожаном сиденье, полицейский беззастенчиво уставился на одного из самых могущественных людей в криминальном мире Чикаго.

Перед ним сидел худощавый мужчина лет шестидесяти пяти, одетый в темно-синий костюм и голубую рубашку с широким галстуком. У него была смуглая кожа жителя Аппенинского полуострова и внимательные черные глаза, пойманные в сетку морщин. Седые, немного вьющиеся волосы аккуратно зачесаны назад. Когда-то он был красивым мужчиной, и остатки былой красоты еще просматривались. Дон Винченцо до сих пор нравился женщинам. Правда, многих из них отпугивал слишком холодный взгляд. Других, самых отчаянных, притягивал запах власти, больших денег и страха, который внушал этот человек.

Дон Винченцо, как и принято любому уважающему себя мафиозному боссу, родился на Сицилии. В подростковом возрасте он покинул каменистый остров и вместе с семьей эмигрировал в Соединенные Штаты Америки. Приехав в Чикаго и поселившись в итальянском квартале, он сразу сколотил банду из таких же подростков. Поначалу банда довольно успешно промышляла мелкими кражами, но вскоре Винченцо этого стало мало. Им были организованы несколько удачных ограблений ювелирных магазинов. Талантливого молодого бандита заметили люди из Организации.

Сначала Винченцо Гальяно поручили сбор дани с местных торговцев и выбивание денег из должников. Продолжалось это недолго. Вскоре дела стали более серьезными.

Он с детства обладал данными блестящего руководителя. Теперь же, став обладателем необходимых ресурсов, он мог воплощать в жизнь свои самые смелые планы. Его хитроумные комбинации приносили Организации все больше и больше денег. Боссы не могли нарадоваться. Особенно им импонировал тот факт, что Винченцо не проявлял жадности и не рвался к власти. Его риск всегда был обдуман. Он не пытался подняться на вершину пирамиды, минуя или подставляя своих начальников. Причиной тому был склад характера молодого гангстера, который ненавидел предателей. Также он никогда не бросал попавших в беду членов своей банды. Спустя много лет благодаря всем этим качествам Винченцо Гальяно смог подняться на вершину чикагского синдиката.

— Здравствуйте, — поздоровался Анджей.

— Здравствуй, — разомкнул тонкие губы итальянский дон. — Меня зовут Винченцо Гальяно.

— Анджей Новак, — представился коп. — Хотя вы это наверняка и так знаете.

— Я слышал про твое горе.

— Вы о чем?

— О твоем брате. Я плачу вместе с тобой. — Несмотря на красивые слова, глаза дона Винченцо оставались совершенно сухими и смотрели на полицейского холодно, не мигая. — Я знаю, что значит терять близких людей. Слышал про моего племянника?

— Да.

— Бедный Риччо, — вздохнул дон Винченцо. — Моя сестра до сих пор не может прийти в себя. И Доменика мне тоже жаль. Хороший был парень.

На Анджея эти вздохи не произвели особого впечатления. Все крупные мафиозо были артистами, иначе долго не продержались бы на своих местах. По роду деятельности им часто приходилось надевать маски сочувствия, веселья или горя, когда на самом деле этих чувств они в данный момент не испытывали.

— Зачем я вам понадобился?

— Я просто хотел выразить свои соболезнования.

— И все?

— Нет, — прикрыл свои змеиные глаза мафиозный босс. Я знаю, что убийства твоего брата и моего племянника совершили одни и те же люди.

Информированности дона Винченцо удивляться не стоило, поэтому поляк промолчал. Он ждал, когда старый Гальяно приступит к делу, ради которого его позвал.

— Я навел справки. Ты настоящий полицейский.

Анджей поднял бровь.

— Но не это главное. — Дон Винченцо нагнулся к Анджею и доверительно прошептал: — У тебя характер сицилийца. — А это значит, ты не остановишься, пока не найдешь этих отморозков. Я тоже буду их искать. Но если ты найдешь их раньше… — Он достал из кармана пиджака бумажку и протянул ее Анджею: — Здесь номер телефона. Тебе нужно будет просто набрать номер и назвать имена.

Анджей вытаращил глаза и откинулся на спинку широкого сиденья. С ума Гальяно, что ли, сошел? Обращаться с таким предложением к нему?!

— И что вы с ними сделаете? — спросил он и тут же осознал глупость вопроса. Ответ был очевиден.

— Я — ничего. — Дон Винченцо едва заметно улыбнулся и поднял открытые ладони. — Для этого есть прокурор, адвокаты…

Анджей представил адвокатов дона Винченцо, которые вместо знания Уголовного кодекса будут вооружены бейсбольными битами и кастетами. Судебное заседание надолго не затянется. Приговор будет жестким и без всякого обжалования. Тем более что подавать апелляции со дна Мичигана несколько неудобно.

Анджей задумчиво потер шею. К убийцам своего брата никаких теплых чувств он не испытывал. Чем раньше они сдохнут, тем лучше. Но идти на сделку с гангстерами? Нет, этого он делать не собирался. Принципы не позволяли. К тому же Анджей хотел отомстить сам. Но бумажку все равно положил в карман, чтобы не оскорбить старого сицилийца, и сказал:

— Я ничего не могу вам обещать.

— И не нужно, — едва заметно улыбался дон Винченцо. Если полицейский взял номер телефона, значит, договор заключен. — К чему слова? О настоящих мужчинах говорят их поступки, а не пустые разговоры.

Анджей, разгадав ход мыслей своего собеседника, пожалел о своем решении. Но отступать было поздно, поэтому он просто открыл дверь и без лишних прощаний вышел из машины.

Алекс, закончив работу, поехал домой.

Ладно, сказал он себе, пускай «Просветленные дети Бога» ни при чем. Но может, не все в рассказе Дика Фуллера бред? Сделав вывод, что нет ничего страшного в том, чтобы в свободное от работы время провести небольшое частное расследование, Алекс развернул машину и через полчаса подъехал к больнице святого Марка, решив узнать у главной медсестры адрес родственников Дэвида Марчевски. Того самого пропавшего Волшебника.

Он нажал кнопку звонка, и выглянувший из будки охранник открыл дверь. В просторном вестибюле было жарко. Возле огромного камина собрались старички на креслах-каталках. Некоторые в знак приветствия подняли руки, и Алекс махнул им в ответ.

Через минуту подошла высокая чернокожая медсестра. Красная губная помада, правильные черты лица, грудь, словно две спелые дыни. Татьяна. Именно с ней он разговаривал по телефону.

— Здравствуйте, Татьяна, — протянул он руку и мягко пожал длинные холодные пальцы с аккуратным маникюром. — Вы знаете, в России это очень популярное имя.

Алекс помнил одно из главных правил сотрудника ФБР — нужно расположить к себе человека, с которым общаешься. Так намного легче разговорить свидетеля и выудить у него нужную информацию.

— Здравствуйте, — голос у нее был низкий и чувственный. — И много в России таких, как я?

— Такие, как вы, вообще редкость, — галантно ответил он.

— Пройдемте в кабинет, — сказала медсестра, чуть заметно улыбнувшись.

Она пошла первой, стуча невысокими каблуками по паркету. Алекс невольно залюбовался узкой талией и крепкими круглыми ягодицами, которые упруго перекатывались под обтягивающим фигуру халатом.

Татьяна открыла дверь кабинета, и они вошли в комнату с выходящим на улицу окном.

— Присаживайтесь. Хотите чаю?

— Нет, спасибо. — Сев на стул и закинув ногу на ногу, вежливо отказался Алекс.

— Хорошо, что вы приехали.

— Почему? — встрепенулся агент. — Неужели произошло новое похищение?!

— В прошлый раз я забыла спросить, женаты ли вы?

— Простите?

— У вас есть жена? Или постоянная девушка? — наклонилась к нему Татьяна.

— Э-э…

— Впрочем, это неважно. — Она накрыла пальцы Алекса своей ладонью и нежно провела ногтем по его запястью, не отрывая от него взгляда своих красивых глаз с пушистыми ресницами. — Я приглашаю вас поужинать. А потом можем поехать ко мне.

Алекса еще никогда так откровенно не соблазняли.

Чтобы как-то успокоить взбунтовавшуюся плоть, он решил перевести разговор в деловое русло:

— Я с удовольствием поужинаю с такой красивой девушкой, но сейчас у меня к вам просьба. Мне нужен адрес родственников Дэвида Марчевски.

Татьяна открыла папку, лежащую на столе, и протянула ему бумажку:

— Вот адрес его сына, Пола.

— Как вы быстро нашли, — удивился Алекс.

— Просто буквально минуту назад им интересовался еще один человек.

— Кто?

— Полицейский из Чикаго.

— Вы его раньше видели?

— Нет. Но он показал жетон. Да вот же этот человек! — выглянув в окно, воскликнула вдруг медсестра.

Алекс подбежал к окну и увидел, как по тротуару идет двухметровый мужик. Широченные плечи затянуты в коричневую кожанку. Больше похож на громилу, чем на полицейского.

— Стоп! — громко произнес Алекс, обращаясь скорее к самому себе. — Почему этот мужчина интересовался Марчевски? Может, он связан с похитителями?! — И мгновенно бросился к выходу.

Очутившись на улице, он увидел, как громила садится в «Лексус». Через пару секунд под протестующие гудки автомобиль нагло выехал на проезжую часть, блокируя встречное движение, и вклинился в автомобильный поток. Левая фара у «Лексуса» была разбита.

Алекс побежал к парковке, на которой оставил свою машину. Как назло, завелась она не сразу. Мотор чихнул и заглох. Снова аккумулятор. Пока Алекс завелся и вырулил на дорогу, след громилы уже простыл.

— Черт!

В сердцах ударив по рулю кулаком, Алекс понял еще одну простую вещь — он не запомнил номер «Лексуса». Как непрофессионально! Если об этом узнает Миллер, то тут же задаст вопрос: «Парень, а за что тебе ставили высшие баллы в Академии? Это же азы!» И будет абсолютно прав.

Зазвонил мобильный. О, легок на помине.

— Здравствуйте, Гарри.

— Смирнов, ты где? — спросил Миллер.

Врать напарнику не хотелось.

— В больнице святого Марка.

— Никак не успокоишься, Шерлок Холмс? Ладно, слушай сюда. Бабку нашу отыскали.

— Труп? — спросил Алекс, резко нажав на тормоз. Сзади негодующе загудел клаксон. Из приспущенного окна объехавшей его машины высунулась рука с оттопыренным средним пальцем.

— Она еще нас с тобой переживет, — хохотнул Миллер. — В Майами бабка была.

— Где?! Что она там делала?

— Пряталась от ФБР.

— Что?

— Шучу. Я же говорил, что с этими сумасшедшими нельзя быть ни в чем уверенным. Она просто смылась из больницы с деньгами медсестры, купила билет на автобус и укатила в Майами к подруге своего детства — такой же полусумасшедшей старушенции.

— И все это время сидела у нее?

— Ну, почему — сидела? Они в казино ходили, в кино, на пляж загорать. Мне даже жаль ее. Похоже, она была там искренне счастлива.

— Как ее обнаружили?

— Она скандал в магазине шляпок устроила, сумкой продавщицу по голове стукнула. Та обиделась и вызвала полицию.

Алекс не знал, плакать ему или смеяться.

— А что с Робертом?

— Пока ничего. Хотя было бы здорово, чтобы он так же нашелся. Но искать его все равно надо. Так что забудь про свои больницы.

Алекс едва успел отключить телефон, как он снова зазвонил.

— Алло?

В трубке слышалось чье-то напряженное дыхание.

— Алло? — повторил Алекс. — Говорите!

— Это агент Алекс Смирнов? — спросил осторожный голос.

— Да. А с кем я разговариваю?

— Это Дик Фуллер. Помните меня?

Псих из госпиталя, из которого пропал сын сенатора и уже нашедшаяся бабка.

— Помню, мистер Фуллер. Где вы достали номер моего телефона?

— У Симоны в кабинете. Я готов все вам рассказать.

— Что именно?

— Я знаю, кто и зачем похитил Дэвида Марчевски.

— Демоны, которых послали Дети Бога? Вы мне уже говорили.

— Нет, вы не поняли, я готов рассказать все. — Фуллер понизил голос так, что Алекс его едва слышал. — Дело в дневнике. Он опасен!

— Что? Какой еще дневник? Кто опасен?

— Пожалуйста, приезжайте. Я вас умоляю!

Алекс посмотрел на часы. В принципе не так уж и поздно. Фуллер истолковал его молчание по-своему. В его голосе послышалась обреченность:

— Я чувствую, что мне недолго осталось. Онипридут за мной.

— Хорошо, я еду.

В палате, кроме неподвижно лежащего пациента, никого не было. Медсестра погасила свет десять минут назад и вышла в коридор. Фуллер отключил звук, спрятал украденный у медсестры мобильник под матрас и растянулся на кровати.

Остановившимся взглядом он уставился в потолок. Его не интересовали едва заметные трещины и пятна, расположение которых он успел выучить наизусть за время своего пребывания в этой долбаной лечебнице. Мыслями Фуллер был далеко. Глаза закрывались, усталость брала свое. Наконец он задремал.

Но, как назло, ему не привиделась старая работа в нью-йоркском издательстве или знойные мулатки с Гавайских островов, где он отдыхал лет пятнадцать назад. Он снова перенесся в прошлое. Пальцы судорожно сжали край белоснежной простыни. Фуллер предпочел бы, чтобы этих воспоминаний у него никогда не было.

Но кошмар возвращался…

Тот вечер, шестого апреля тысяча девятьсот семьдесят четвертого года, в Нью-Йорке выдался довольно прохладным. Да и в здании банка было ненамного теплей.

Молодой фоторепортер Дик Фуллер подрагивал, словно гончая, учуявшая добычу. Работы у него не было уже пару недель, а сегодня представлялся реальный шанс сделать парочку снимков для продажи. На груди Фуллера болтался фотоаппарат Nicon, с помощью которого он зарабатывал себе на жизнь.

В огромном вестибюле оживленно переговаривался народ. В основном это были журналисты: молодые люди в свободных брюках, джинсах и узких пиджаках с удлиненными лацканами, и девушки в вызывающе коротких трапециевидных юбках, открывающих стройные ножки, и маленьких кофточках на пуговицах, натянутых острыми грудками. Настроение у большинства собравшихся было приподнятое.

— Сегодня нас ждет сенсация! — выкрикнул кто-то из них.

— Вас всех ждет сенсация, — тихо произнес высокий худой человек со шрамом. Он был одет в черный костюм и стоял в стороне от всех. — Такая сенсация, что вы будете вспоминать о ней с содроганием до конца ваших дней.

Его расслышал только Фуллер, но не обратил на это внимание (а может, он ничего в тот момент и не слышал, просто через много лет его подсознание домыслило за него многие детали, которые могли произойти в тот вечер на самом деле).

Человек со шрамом, чье прозвище, как позже выяснил Фуллер, было Меченый, укрылся в тени мраморной колонны, одной из многих, подпирающих своды банка. Лица Меченого видно не было. И хотя видимой опасности он не представлял, люди инстинктивно обходили его стороной, словно чувствуя исходящие от него биоволны угрозы.

Он отыскал взглядом своих людей, растворившихся в толпе журналистов. Профессиональные убийцы ждали его сигнала. Прикрыв глаза, Меченый постарался успокоить участившееся сердцебиение. Ждать осталось недолго.

Главное, когда откроют сейф, думал в это время Фуллер, — успеть сделать хороший снимок. Что такое модный журнал или популярная газета без фотографий? Так, несколько кусков бумаги, которые не в состоянии притянуть взор потенциального покупателя. А поставь на обложку необычное фото, сразу и тираж поднимется.

— Дик! — раздался насмешливый бас. — Что ты тут забыл?

Фуллер поднял глаза. Перед ним, сложив руки в замок на огромном животе, стоял Билли Вагнер. Минуту назад он, словно дирижабль с бакенбардами, проплыл через помещение, здороваясь с каждым знакомым репортером небрежным кивком крупной головы. Вагнер был одним из ведущих журналистов «Нью-Йорк Таймс» и считал, что может позволить снисходительный тон ко всем, кто носит галстуки дешевле пятидесяти долларов.

Взгляд фоторепортера уткнулся в живот Вагнера. Наверняка одеваться заносчивому журналисту кто-то помогает — полы пиджака только каким-то чудом держались вместе. Фуллер подумал, что, если нитка не выдержит, отлетевшей пуговицей кому-то может выбить глаз.

— Тут работа для журналистов, Дик, — прогудел Вагнер. — А фотографов без тебя хватает. Профессиональныхфотографов.

Фуллер не ответил на подначку.

Не желая быть задавленным снобистской горой жира, он молча отошел в сторону и попытался выкинуть Вагнера из головы. Не стоит обращать внимания на человека, начинавшего в бульварной прессе и выдумывавшего сенсационные заголовки в стиле: «Инопланетяне похитили известную певицу и надругались над ней! Только факты!»

Многие считают, что профессия фотографа проста: навел резкость, нажал на спуск, и все готово. Что же получается, любой дурак может фотографировать? Как бы не так! Это настоящая творческая работа. И не каждому дураку с фотоаппаратом платят по несколько сотен или даже тысяч (господи, когда эти времена уже настанут?!) за удачную фотографию, потому что удачный снимок может сказать больше, чем целая статья пижона вроде Вагнера.

Так что его работа — это тяжелый и кропотливый труд. Иногда даже с риском для жизни! Сегодня, правда, никакого риска нет, хотя повод и не самый обычный. Причиной тому человек, оставивший почти полвека назад своеобразное завещание в этом нью-йоркском банке.

Человека звали Гарри Гудини.

Тот самый знаменитый американский иллюзионист, прославившийся разоблачениями шарлатанов и сложными трюками с побегами из тюрем, смертельными трюками и освобождениями от всевозможных цепей и наручников. Незадолго до своей смерти Гарри Гудини при свидетелях положил в сейф этого нью-йоркского банка пакет, в котором находился его собственный дневник с личными записями и описанием трюков.

Сейф, по завещанию, полагалось вскрыть в день, когда состоится столетие со дня рождения самого Гудини — 6 апреля 1974 года. Сегодня этот день настал.

— Привет, Дик, все хипуешь? — раздался сзади знакомый голос. — Фестиваль в Вудстоке закончился пять лет назад.

Фуллер, который действительно выглядел как настоящий хиппи — длинные прямые волосы перевязаны шнурком, брюки клеш подметают пол, а на шее поверх цветастой рубашки повязан платок, — оглянулся.

Перед ним стоял его коллега из «Уолл-Стрит джорнал», Ховард Гутман. Ну, не совсем коллега… В отличие от «свободного стрелка» Фуллера, Гутман официально состоял в штате этой влиятельной ежедневной газеты для бизнесменов.

Хотя никакой он, конечно, не Ховард. Настоящее имя фоторепортера было Хаим, и рыжие кудри вкупе с большим любопытным носом были тому подтверждением.

— Привет, Хаим. А ты что, не любишь Джима Хендрикса?

— Обожаю. Как думаешь, сколько на аукционе потянет дневник Гудини?

— О чем еще может спросить человек с таким носом?

— Да ладно, я серьезно.

— Даже не думал об этом, — пожал плечами Фуллер. — Что слышно нового?

— Уотергейтский скандал продолжается, — ответил Ховард-Хаим. — Думаю, Большому Боссу придется уйти в отставку.

Фуллер удивленно поднял брови. В июне семьдесят второго люди из предвыборного штаба президента Ричарда Никсона попались при попытке установить «жучки» подслушивающих устройств в штабе соперников-демократов в вашингтонском отеле «Уотергейт». Несмотря на то, что скандал до сих пор не утих, Никсона переизбрали.

— Перестань, какая отставка? Такого в истории нашей страны еще не было.

— Увидишь. Все когда-то происходит впервые. А в этой стране может случиться такое, о чем даже подумать раньше было невозможно.

— Так ты договоришься до того, что президентом когда-нибудь станет негр.

Гутмен выпучил глаза и громко расхохотался. Вытерев выступившие слезы, он выдавил:

— Ну, ты даешь! Даже я до такого не додумался. Скорее уж, нас захватят Советы.

— Ты прав, это я загнул, — усмехнулся Фуллер. — Что в мире нового?

— Хм… Сегодня на Евровидении определили победителя. Какие-то шведы выиграли. «АББА», что ли… Впрочем, какая разница? Завтра о них никто уже не вспомнит.

По залу пролетел шумок, и вся журналистская братия пришла в движение — появился солидного вида мужчина, представитель манхэттенского банка. Костюм-тройка сидел на нем идеально.

— Господа, внимание! — В зале сразу стало тише. — Прошу следовать за мной.

Меченый, стоявший все это время неподвижно, отлепился от колонны. Пятерка неуловимо похожих на него людей с решительными лицами, повинуясь его сигналу, двинулась следом.

— Все-таки это неправильно, — пробормотал пожилой мужчина с поседевшей бородой, одетый в видавший виды двубортный костюм, давно вышедший из моды.

— Вы о чем? — поинтересовался Фуллер.

— Нельзя раскрывать секреты, находящиеся в этом дневнике. Я сам иллюзионист и знаю, о чем говорю.

Меченый, услышавший последнюю фразу, улыбнулся одной половиной рта, так как вторая была изувеченной и не двигалась, из-за чего улыбка выглядела зловещей. Он был полностью согласен с высказанными вслух опасениями престарелого иллюзиониста. Содержимое дневника было смертельно опасно.

Вот уже полвека информация, хранящаяся в нем, висела, подобно дамоклову мечу, угрожая в любой момент обрушиться и уничтожить людей, которые наняли Меченого с его отмороженной бандой на сегодняшнюю работу. Хотя Меченый сомневался, что его нанимателей можно называть людьми. Чтобы избавиться от наследия проклятого иллюзиониста, они были готовы перебить не только собравшихся здесь журналистов вместе с охранниками банка, но и утопить в крови весь Манхэттен.

Толпа протиснулась в приоткрытую решетку со стоявшими по бокам вооруженными охранниками банка и застыла в ожидании, с любопытством разглядывая металлические ячейки, которые покрывали стены от пола до потолка. Вспыхнула фотовспышка.

— Не фотографировать помещение! — тут же отреагировал охранник, грозно нахмурив брови и многозначительно поглаживая висящую на поясе дубинку.

Фуллер быстро спрятался за широкую спину Вагнера, за которой мог без труда укрыться целый взвод фоторепортеров.

— Прошу внимания! — крикнул менеджер банка.

Он тоже был не в восторге от присутствия такой толпы в святая святых этого здания. По привычке заслонив спиной ячейку, менеджер набрал код и повернул ключ. Затем распахнул дверцу и с равнодушно-спокойным видом отошел в сторону.

Меченый едва заметно кивнул головой, и боевики сделали шаг в направлении сейфа. Трое запустили руки под полы пиджаков и сжали взмокшие пальцы на рукоятках револьверов. Фоторепортеры включились в работу щелканьем передергиваемых затворов и яркими молниями фотовспышек. Никто из собравшихся даже не подозревал о предстоящей бойне.

Никто, кроме Фуллера. Он единственный заметил этих парней с каменными лицами и револьверами под пиджаками. От страха у него задрожали колени. Это же грабители! Они выбрали подходящий момент для проникновения в хранилище банка. Фуллер понял, что через несколько секунд помещение наполнится оглушающими выстрелами, запахом пороха и криками умирающих людей.

Но, вместо того чтобы бросить все и бежать со всех ног, он трясущимися руками развернул фотоаппарат в сторону бандитов, словно его фотокамера могла противостоять огнестрельному оружию. Фуллер ничего не мог с собой поделать. Нельзя было упустить такой шанс. Настоящее вооруженное ограбление! Да за такой снимок дадут минимум десять тысяч!

Но ничего не произошло.

Фотографы вдруг поняли, что понапрасну тратят пленку. Снимать было нечего.

Ячейка оказалась пуста.

Фуллер перевел дух, но тут же задался вопросом: «Значит, они тут не из-за денег?»

— Позвольте! — первым возмутился Вагнер. — Вы нас разыгрываете?!

Но стоило посмотреть на растерянную физиономию менеджера банка, как сразу становилось понятно, что ни о каком розыгрыше речь не идет. Человек с побелевшим лицом, на котором красным росчерком выделялся шрам, не выдержал. Подбежав к ячейке, он сунул в нее руку, но места, куда дневник мог завалиться, там попросту не было. Дьявол!

Толпа возмущенно загудела.

Позади журналистов раздался смех. Все обернулись. Смеялся бородач в потрепанном старом костюме. Он захлопал в ладоши и воскликнул:

— Браво, маэстро, вы действительно великий иллюзионист! Обмануть всех даже после своей смерти. Гениальная шутка! — Затем перевел взгляд на растерянную толпу: — Предлагаю вам всем, господа, поехать на кладбище и проверить его могилу. Кто знает, может, она тоже пуста?! Лично я бы не очень удивился. Маэстро был великий выдумщик! — И снова расхохотался.

А вот Меченому было не до смеха. Он был растерян, но еще больше разъярен. Проклятый иллюзионист оставил его без награды! Может, действительно банк грабануть?

Яркая вспышка на мгновение ослепила глаза, и он раздраженно прикрыл их рукой. Направившись к дверям, Меченый грубо оттолкнул в сторону сделавшего снимок Фуллера и, выйдя на улицу, остановился на мраморных ступенях банка. Порывистый ветер бил ему в лицо. Дождевые тучи облепили верхушки небоскребов Манхеттена, словно гигантские черные пчелы. Молния ударила в шпиль Эмпайр-стейт-билдинга и высекла из него огромный сноп искр.

— Будь ты проклят, Гудини! — в бессильной ярости прорычал он.

Фуллер, прокравшись к выходу, смотрел на сгорбленную спину главаря этих странных грабителей. Фоторепортер почувствовал, что на его глазах происходит что-то непонятное. Кто-то нанял этих людей, чтобы они… Что? Ограбили банк? Нет. Деньги их не интересовали. Хотя найти более удобный предлог, чтобы проникнуть в хранилище, было сложно. Но что тогда?

Ответ напрашивался сам собой. Бандитов наняли, чтобы забрать дневник Гудини. Но зачем? Он не стоит даже одного процента от того, что можно было сейчас взять с помощью неожиданного налета.

Здесь крылась какая-то тайна. И он хотел ее разгадать.

Дождавшись, пока Меченый со своими людьми сядет в машину, Фуллер поймал такси и отправился за ними…

… Целый месяц он следил за бандитами, и, в конце концов, ему удалось выйти на заказчиков. Но, узнав, ктозаказал дневник, он проклял тот день, когда решил устроить слежку. Страх был так велик, что у Фуллера появилось желание разбить фотоаппарат, поменять имя и улететь за границу.

Заказчики не были людьми!

Переехать в другую страну не позволяло финансовое состояние. И тогда Фуллер решил затаиться. Похоронить тайну вместе с собой. О публикации своего сенсационного открытия он даже не задумывался.

Все последующие годы фоторепортер жил в страхе — вдруг ониузнают, что он выведал ихтайну? Прошло много лет, и Дик надеялся, что все забылось. Но тут пропал Марчевски. А ведь он тоже был посвящен в тайну похитителей душ. Эх, зря они распустили языки…

Много лет Фуллеру казалось, что он чувствует на себе ихпристальный взгляд. Вот и сейчас, даже во сне, он его чувствовал. Неприятный, ощупывающий взгляд смертельно ядовитой твари перед броском.

Алекс заехал на стоянку перед госпиталем и заглушил двигатель. Осмотрелся. А это еще что такое?!

На паркинге стоял черный «Лексус» с разбитой левой фарой. Хозяин машины, тот самый громила, стоял рядом, облокотившись на капот, и изучал окна госпиталя.

Алекс раздумывал недолго. Погладив для успокоения рукоять оружия, спрятанного в наплечной кобуре, он с решительным видом выпрыгнул из машины и направился к «Лексусу».

— Извините, сэр.

— Что? — едва повернул голову громила.

Теперь Алекс мог рассмотреть его поближе: развитые надбровные дуги, квадратная каменная челюсть. Его передернуло. Ну, и рожа — натуральный убийца!

— Ну, я слушаю.

— Что вы здесь делаете?

— Твое какое дело?

— И все-таки вам придется ответить, — раздраженно произнес Алекс и, распахнув пиджак, полез за удостоверением.

Но достать его не успел — мир вокруг стремительно перевернулся. В следующую секунду он понял, что лежит лицом вниз на асфальте с вывернутой за спину рукой.

— Пусти, гад! — с перекошенным от боли в плечевом суставе лицом воскликнул Алекс.

— Полиция Чикаго! Ты кто такой?! Откуда у тебя ствол?!

— Я — сотрудник Федерального бюро расследований.

— Ага, а я — папа римский.

— Удостоверение в пиджаке.

Верзила обшарил его карманы. Вытащил удостоверение. Прочитал. Хмыкнул. И, выпустив запястье Алекса из железных тисков своих пальцев, насмешливо произнес:

— Извините, агент. Нужно было представиться.

— Нужно было спросить, прежде чем руки выламывать, — буркнул Алекс, поднимаясь на ноги.

— Я увидел у тебя пистолет, какие тут разговоры? — сказал здоровяк. — А если бы ты оказался бандитом, который хочет меня убить? Сначала нужно обезвредить, а потом задавать вопросы. Тебе на будущее советую делать то же самое.

Алекс потер кисть и принялся отряхиваться. Он был зол. Не на полицейского. На себя. Инструктор по боевой подготовке из Академии влепил бы ему выговор за такую проверку подозреваемого.

— Как ваше имя?

— Анджей Новак, — продемонстрировал свой жетон поляк.

Алекс сделал над собой усилие и протянул руку:

— Александр Смирнов.

Полицейский пожал ее своей широкой, как лопата, ладонью и спросил:

— Русский?

— Американец.

— Ну, это понятно, — хмыкнул Анджей. — Чего ты меня проверять затеял?

— Ты был сегодня в больнице святого Марка.

— Был. И что? — прищурился Анджей.

— Ты расспрашивал про Дэвида Марчевски. И взял адрес его сына. Зачем?

«Черт, — раздраженно подумал Анджей, — мало того, что свои прессуют, так еще этот мальчишка из ФБР нарисовался».

— Это полицейское расследование, — ответил он. — Почему им интересуется ФБР?

— Я не могу этого сказать.

— Тогда и меня не спрашивай, — хмыкнул поляк.

— Не упрямьтесь, офицер. Я все равно могу узнать интересующую меня информацию с помощью официального запроса. Зачем нам портить отношения? Скажите, зачем вы сюда приехали?

Анджей пожал плечами и молча сплюнул.

— Не хочешь, не говори, — перешел на «ты» Алекс. — Я и так знаю. Ты хочешь поговорить с Диком Фуллером, который дружил с Марчевски.

— Мы, случайно, не одним и тем же делом занимаемся? — заинтересованно посмотрел на Алекса Анджей.

— Ты же не хочешь ничего рассказывать, — парировал Алекс.

Анджей задумался, разглядывая открытое мальчишеское лицо. Похоже, мальчишка недавно в ФБР работает. Неопытный, но неприятности может доставить. Особенно, если свяжется с Томпсоном. Почему бы не поделиться информацией? Тем более этой информации — кот наплакал. А узнать наверняка можно гораздо больше.

— Думаю, нам действительно стоит об этом поговорить, — сказал он. — Вчера произошло убийство…

Фуллер проснулся. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Спокойно, сказал он себе, это был всего лишь сон. Дурацкий кошмар, преследующий его уже много лет. Где же Алекс? Он должен быть уже здесь. Но в палате никого не было.

Лишь черная тень стояла в полумраке комнаты. Тень?!

— Кто здесь? — прошептал охрипшим голосом Дик.

Тень не ответила. Кожа Фуллера от страха покрылась пупырышками. Нет, наверное, он все еще спит.

— Алекс, это вы?

Тишина в ответ. Хотя нет, вот послышался тихий, едва слышимый шорох и чье-то негромкое дыхание. Тело Фуллера покрылось испариной. Нет, ему не показалось — тень дышала. Это было леденящее кровь дыхание неизвестного существа, пришедшего по его душу. Он попытался крикнуть, но из его груди вырвался лишь хриплый скулеж.

Тень зашевелилась, и Фуллер окончательно понял, что не спит. Просто демоны нашли еще одного человека, посмевшего проникнуть в ихтайну. Этой ночью настал его черед.

Вытянув руки с длинными когтями, фигура с длинными черными волосами двинулась к нему. Казалось, существо не идет, а плывет по воздуху. Фуллер хотел позвать на помощь, но ужас стальным обручем сдавил ему горло…

Тем временем разговор, происходящий прямо под окном Фуллера, продолжался.

— В общем, — сказал Анджей, — этот Денис считает причиной тройного убийства найденный им дневник Гудини. Полчаса назад я лично общался с Полом Марчевски.

— Он что-то знает? — спросил Алекс.

— Нет. Дом, где был найден дневник, принадлежал его отцу, с которым они практически не общались. После того как отец очутился в больнице святого Марка, Пол решил продать дом. Я понял, что если кто-то и сможет прояснить ситуацию с дневником, так это Дик Фуллер, который дружил с Дэвидом Марчевски.

Алекс вспомнил недавний разговор с Фуллером: «Дело в дневнике. Он опасен!» Неужели речь шла о дневнике Гудини?

— Вчера вечером кто-то интересовался местонахождением Дениса у его напарника по стройке, некого Валеры. Почти сразу после этого произошла перестрелка в итальянском баре, где застрелили племянника дона Винченцо вместе с его телохранителем.

— Валера может опознать этого типа?

— Мог бы, — мрачно кивнул поляк. — Если бы вчера по дороге домой не заснул за рулем и не улетел в кювет на скорости восемьдесят миль в час.

— Выжил?

— Скончался на месте.

Алекс почувствовал, как его начинает затягивать в какой-то темный омут странных смертей. Раздражало то, что он ничего не понимал в происходящем.

— Хм… Я уже практически уверен, Анджей, что наши дела связаны между собой.

— А мы сейчас это выясним.

Симона Паркинсон выглядела раздраженной.

— При чем здесь этот Фуллер? Вы должны искать Роберта Маккинли!

Алекс уже собирался пуститься в объяснения, как Анджей надвинулся на Симону, заставив ее отступить назад. Глянув на женщину с высоты своего двухметрового роста, поляк с нажимом произнес:

— У меня создается впечатление, что вы препятствуете расследованию.

.— А вы кто? — смешалась она.

— Это наш сотрудник, — пояснил Алекс. Симона начинала злить его своим тупым упрямством, поэтому ложь далась Алексу легко. — Вы нас проведете в палату или вызовете медсестру?

— Я сама.

Втроем они зашли в лифт и молча поднялись на второй этаж. Прошли по пустому коридору.

Алекс первым зашел в темную комнату.

— Мистер Фуллер?

Проникающего сквозь окно света уличного фонаря хватало, чтобы увидеть, что на кровати кто-то лежит. Алекс нащупал кнопку и включил свет.

— О господи! — простонала Симона.

В следующую секунду глаза ее закатились, и она осела вдоль стены. То, что на кровати лежит труп, сомнений не было. Но испугало Симону Паркинсон и заставило ее упасть в обморок вовсе не это, ведь не было сомнений, что по роду деятельности ей часто приходится видеть умерших людей. Пугало другое — искаженное лицо мертвеца.

На побледневшем лице Дика Фуллера застыла гримаса безграничного ужаса: сведенные предсмертной судорогой пальцы впились в виски и сжимали голову, вытаращенные остекленевшие глаза смотрели в пустоту, рот был открыт в беззвучном крике, так и не вырвавшемся наружу.

Алексу словно вставили ледяной кол в позвоночник. Он не мог заставить себя подойти поближе.

Анджей нахмурился. На упавшую в обморок Симону он не обратил никакого внимания. Поляк подошел к кровати и первым делом потрогал пульс. Алекс завороженно наблюдал за его действиями.

— Не понимаю, — сказал Анджей, медленно выпрямляясь. — Тело еще теплое, но уже полностью окоченело. — Он нажал кнопку экстренного вызова медсестры, расположенную возле кровати Фуллера, и продолжил осмотр. — Следов насилия не видно. Как ты думаешь, что он такого увидел перед смертью?

— Да-да, нужно вызвать «Скорую помощь»…

— Какую, на хрен, «Скорую»? Мы и так в больнице. Эй, дружище, ты в порядке? Вызывай своих спецов, пускай вскрытие проведут. Слишком уж этот Фуллер не вовремя концы отдал.

Алекс даже не пошевелился, только прошептал:

— Не могу.

— Почему?

— Я вел расследование в этой больнице по другому делу, — признался Алекс. — Фуллера и Марчевски я разрабатывал без согласия руководства.

— Ах вот оно что, — усмехнулся Анджей. — Ты не поверишь, но у меня та же ситуация. Добро пожаловать на борт! Хотя отписываться нам все равно придется. — Он снова посмотрел на труп. — Как думаешь, кто его так напугал?

— Демон, — напряженным голосом проговорил Алекс.

 

Глава 1

Смерть мертвеца

С видом полного раскаяния Алекс стоял перед директором чикагского отделения ФБР. Филип Андерсон, сложив коротенькие руки на животе, долго и нудно читал ему лекцию о вреде самодеятельности. Наконец он сжалился над подчиненным и отпустил его с пожеланием заниматься делами, которое дает начальство, а не гоняться за призраками, которых не существует.

Алекс со смиренным видом вышел из кабинета.

Но, закрыв за собой дверь, сделал совсем не то, о чем просил его шеф. Если раньше он сомневался, что за пропажами людей кроется какая-то серьезная тайна, то после смерти Фуллера его догадки переросли в уверенность.

Вытащив мобильный, Алекс набрал номер поляка.

Дениса допрашивали в течение пяти часов, но внятного объяснения произошедшего так и не добились. Про дневник он в последнюю минуту решил ничего не рассказывать, подумав, что если Анджей захочет, то сам поставит в известность своих коллег. А если не поставит, у Дениса еще остается шанс разбогатеть. На миг мелькнула параноидальная мысль — Анджей сделает так, чтобы Денис никогда не покинул эти стены, а сам продаст оставленный ему дневник.

Не найдя никакой связи с убийствами, полицейские взяли у Дениса отпечатки пальцев, предупредили, чтобы он не вздумал покидать штат, и с неохотой отпустили домой. Произошло это только под утро.

Денис вышел на улицу и огляделся по сторонам.

На противоположной стороне улицы стоял черный «Додж». За рулем сидел хорошо одетый человек с длинными черными волосами, в маленьких круглых очках. Его мог бы узнать напарник Дениса Валера, если бы спустя два часа после разговора с этим незнакомцем по странному стечению обстоятельств не разбился на собственной машине.

Увидев Дениса, длинноволосый повернул ключ в замке зажигания. В салоне нестерпимо воняло. Источник ужасного запаха находился позади водителя.

— Еще немного, — сказал длинноволосый, не оборачиваясь.

На заднем сиденье заворочалась какая-то огромная масса.

Денис не успел пройти ста метров, как возле него остановился огромный автомобиль. Дверца распахнулась. Денис в испуге отскочил к стене, но тут же увидел внутри знакомый широкоплечий силуэт, подпирающий макушкой крышу черного «Лексуса».

— Садись.

Это был Анджей. Совет капитана держаться подальше от свидетелей он попросту проигнорировал.

Не задавая никаких вопросов, Денис забрался на переднее сиденье. Там уже сидел парень примерно его возраста.

— Это тот самый Денис, — сказал Анджей.

— Алекс Смирнов, специальный агент ФБР, — представился Алекс и протянул ладонь для рукопожатия.

— ФБР?!

— Не нервничай, — усмехнулся Анджей, выезжая на дорогу. — Это мой друг. Мы вместе расследуем твое дело.

— Куда мы едем?

— Ко мне домой. Твоя квартира все равно опечатана. Да и безопасней у меня будет.

Никто из них не обратил внимания на старый «Додж», который отъехал от тротуара вслед за ними. И уж точно никто не обратил внимания на черный микроавтобус «Форд» с затемненными стеклами, который, профессионально держа дистанцию, повис на хвосте у «Доджа».

Жилище поляка находилось на втором этаже старого особняка на окраине Чикаго. Гости огляделись. Обстановка была не только спартанской, но и запущенной. Сразу сказывалось отсутствие женской руки.

Алекс прошелся по квартире. Единственным местом, где царил идеальный порядок, была комната с домашним кинотеатром: огромная плазменная панель на полстены, грамотно размещенные акустические колонки, усилители, удобное кресло, превращающееся в диван, и шкаф, заполненный рядами дисков с фильмами. На столике лежали аккуратные стопки журналов о кино. К этому месту относились с любовью. Похоже, Анджей был настоящим киноманом.

— Располагайтесь. — Анджей снял кобуру и повесил ее на спинку стула. — Чай, кофе?

— Где у тебя туалет? — спросил Алекс.

— Направо по коридору.

— Я бы ванну принял, — многозначительно произнес Денис.

— Ванны нет, только душ. — Тут у Анджея зазвонил мобильный. — Да!

— Анджей? — это был Карлос.

— Есть новости?

— Да. Только сначала хочу предупредить, амиго, что тебя решили не подпускать к этому делу на пушечный выстрел.

— Мне хватит расстояния пистолетного выстрела. Это все?

— Нет, есть еще одна новость.

— Говори. — Анджей подошел к окну и открыл форточку.

— Отпечатки из квартиры проверили. Того самого мясника.

Пальцы Анджея непроизвольно сжались в кулаки.

— Установили, кому принадлежат?

— Да.

— Кто он?

— Тут такая история непонятная…

— Не тяни!

— Отпечатки принадлежат Беснику Николеску.

— Румын?

— Да.

— Фото его видел? Как он выглядит?

— Здоровый такой мужик, на обезьяну похож.

— Скинь мне на мобильник.

— Хорошо, сейчас скину.

— Его уже нашли? — Глаза Анджея загорелись опасным огнем. — Где он живет?

— В том-то и дело, Анджей, что нашли. Но он никак не мог…

— Где живет этот подонок?!

— На кладбище.

— В смысле? Сторожем работает?

— Нет, амиго, — вздохнул Карлос. — Неделю назад Бесник Николеску погиб в автокатастрофе.

Телефон пикнул — Карлос прислал фотографию. На экране появился монстр, которого Анджей сбил вчера своей машиной. Поляк почувствовал, как его шею и лопатки что-то стягивает.

— Карлос, ты уверен, что этот Бесник умер неделю назад?

— Он мертв, Анджей. Его закопали.

— Понятно… Спасибо.

— Я тебе не звонил.

— Само собой.

Положив трубку, Анджей уставился в окно. Как такое может быть? Ерунда какая-то. Неужели эксперты перепутали отпечатки?

В микроавтобусе коротко стриженный атлет снял с головы обтянутые черным поролоном наушники.

— Черт бы побрал этих копов… Полковник! Они уже фамилию раскопали.

Крепкий мужчина с ежиком пепельных волос презрительно скривился:

— Дальше этого они не продвинутся.

В том, что они слышали происходящий внутри дома разговор, не было ничего удивительного. Из микроавтобуса на окна квартиры полицейского был направлен «лазерный микрофон». В отличие от старых прототипов, принятых на вооружение американскими спецслужбами еще в 60-е годы, этот лазер работал в невидимом диапазоне, так что засечь его со стороны было нереально.

Под действием колебаний воздуха при разговоре Анджея оконное стекло гостиной вибрировало. Лазерный луч, отражаясь от него, изменял свои параметры и попадал в фотоприемник, который обрабатывал полученный сигнал и снова преобразовывал его в слова, записываемые на современный носитель.

— Там еще фэбээровец. С ним могут возникнуть проблемы.

— Никаких проблем с федералами не будет.

Полковник взял трубку и связался с кем-то по защищенной линии. Разговор длился недолго.

— Вот и все, — отключившись, произнес он.

– Голлемвыходит, — сквозь зубы процедил наблюдатель.

На одном из многочисленных экранов, которыми был оборудован микроавтобус, напоминающий передвижную лабораторию, показалась огромная обезьянья фигура, вылезшая из «Доджа».

Четверка боевиков, сидевших в конце салона, потянулась за оружием.

— Берем? — азартно спросил один из них.

— А второй? — спросил полковник, не отрывая взгляда от экрана. — Алхимик не должен про нас знать. Нам надо быть уверенными, что он закончил работу.

— Там сейчас будут трупы, — мрачно заметил один из спецназовцев, чьи губы пересекал короткий, но глубокий шрам.

— Не понял, рядовой, ты в Армии спасения работаешь или в разведке? — сквозь зубы процедил полковник.

Сам он большую часть своей жизни провел в тайных операциях, многократно принимал участие в острых акциях и привык к потерям на полях невидимых сражений, так что несколько новых трупов не могли его остановить. Тем более, когда он был настолько близок к цели.

Уже ни к кому конкретно не обращаясь, полковник добавил:

— Ждем, не вмешиваемся.

Анджей перевел взгляд на настороженно смотревшего на него Дениса.

— Нашли убийцу? — спросил парень.

Ответить Анджей не успел — в дверь позвонили.

Все еще находясь под впечатлением разговора с Карлосом, поляк повернул ключ и открыл дверь. В лицо ему ударила вонь, словно он скинул крышку выкопанного гроба. Сердце на миг остановилось.

Перед ним стоял Бесник Николеску.

Человек, убивший его брата. Маньяк, который, по убеждению Карлоса, уже неделю лежал в земле.

Но для мертвеца Бесник повел себя чересчур живо.

Жестокий удар в грудь сбил полицейского с ног. Разбив спиной стеклянную дверь, тот влетел в гостиную. Вскочивший со стула Денис с открытым ртом смотрел на растянувшегося на полу Анджея. Казалось невероятным, что двухметрового верзилу кто-то смог швырнуть так, словно это был нашкодивший щенок.

Но тут в дверях появилась квадратная фигура с длинными обезьяньими руками, и Денис похолодел от ужаса.

Зарычав от ярости, Анджей взметнулся с пола и нанес Беснику сокрушительный удар в лицо. Месяц назад после его правого джеба одного из бандитов со сломанной челюстью и сотрясением мозга увезли в госпиталь.

Но у Бесника всего лишь дернулась голова.

— Черт, — пробормотал Анджей.

В следующую секунду полицейский с грохотом врезался спиной в шкаф, и его засыпало осколками посуды. Алекс, услышав шум, распахнул дверь туалета. На секунду он растерянно замер, но из шока его вывел раздавшийся в голове голос Маньяка Стравински: «Бей первым!»

Агент ФБР провел подсечку, но сбить противника с ног не получилось — его ноги напоминали колонны. Тогда он сжал кулаки и нанес несколько мощных ударов, словно отрабатывая их в полную силу на макиваре. Печень Бесника после этого должна была лопнуть.

Но охнул сам Алекс. Ему показалось, что он выбил себе левую кисть. Бесник оглянулся и резко махнул своей обезьяньей лапой. Алекс отлетел к стене, ударился об нее головой и на некоторое время потерял сознание.

Монстр вытащил из недр плаща огромный тесак с бурыми пятнами на лезвии, повернулся к Денису и прогудел:

– ГДЕ ДНЕВНИК?

Взгляд Бесника ничего не выражал. Он двинулся к парню, гипнотизируя его взглядом пустых глаз. Ноги Дениса от ужаса приросли к полу.

Анджей уже выбрался из обломков шкафа и полз к стулу, на котором висела кобура с «глоком». По разрезанному осколками стекла лицу текла кровь, перед глазами плыли круги.

Огромные грязные пальцы с поломанными ногтями схватили Дениса и подняли в воздух. В лицо ударил могильный смрад. Острие ножа остановилось перед левым зрачком Дениса. Денис инстинктивно зажмурился, понимая, что сейчас оно проткнет глаз и войдет в мозг.

— Эй, урод! — прохрипел Анджей. — Дневник у меня!

Кровь залила ему один глаз, но «глок» он держал твердо. Оружие вернуло поляку утраченную было уверенность. Бесник обернулся и, отшвырнув Дениса, направился к полицейскому. На пистолет он не обратил внимания.

— Стоять!

Желудок Анджея судорожно сжался, когда он представил, что оружие может дать осечку. Но этого не произошло. Пистолет плюнул огнем, и пуля ударила в грудь Бесника.

Убийца покачнулся, но не остановился. Прогремел еще один выстрел. С тем же результатом. История повторялась. Только на этот раз не было «Лексуса», чтобы нажать на газ и смыться.

Монстр сделал еще шаг. Анджей попытался отползти, но уперся спиной в стену. Сейчас он впервые в жизни был близок к панике. Дальше отступать было некуда. Он поднял ствол, прицелившись в низкий и широкий лоб монстра. Палец нажал на курок…

Полиция приехала через две минуты. Кто-то из соседей, напуганный выстрелами, набрал 911.

Когда на соседней улице послышался вой сирен, «Додж» сорвался с места и скрылся в переулке. Люди из микроавтобуса проводили его глазами и взглядами записывающих камер. Преследовать водителя они не собирались. По крайней мере, сегодня. Были дела поважнее. Им нужно было тело Бесника, но сам Алхимик не должен был видеть, кто его забирает. Так что все складывалось очень удачно. Особенно перестрелка.

Четверка полицейских с пистолетами в руках бросилась вверх по лестнице. Когда в проеме показалась шатающаяся фигура Анджея с окровавленной физиономией, копы дружно направили на него оружие:

— Не двигаться! Руки за голову! На пол!

— Я — полицейский…

— На пол!!

Анджей сложил руки на затылке и послушно опустился на колени. Он понимал, что, если не выполнит команду, коллеги запросто могут открыть огонь на поражение. И будут абсолютно правы. Сам он поступил бы точно так же.

— Кто еще в квартире?!

Тут в проем двери осторожно выглянул Алекс.

— Не двигаться! — заорали ему полицейские.

— Я — специальный агент Федерального бюро расследований, — сказал Алекс, стараясь придать голосу уверенности. Сделать это, находясь под прицелом четырех стволов, было непросто.

— На пол!!

Сложив ладони на затылке, Алекс встал на колени рядом с поляком. Вдруг на лице чернокожего полицейского появилось узнавание.

— Анджей, ты? — Он опустил пистолет.

— Привет, Самсон, — криво улыбнулся поляк.

Самсон обернулся к другим полицейским:

— Это же Отмороженный Поляк из 15-го участка!

— А ты пользуешься популярностью, — пробормотал Алекс, поднимаясь с колен.

Через пять минут приехала «Скорая помощь». Санитары погрузили труп на носилки и вынесли из квартиры.

— А отпечатки? — спросил Анджей.

— В морге снимут, — ответил лейтенант. — Сейчас не получится. Наши эксперты на другом выезде. На Сисеро перестрелка была, они там до вечера провозятся. Никуда труп из морга не денется.

— Этот парень один раз уже сбежал из морга. Точнее — из могилы, — помрачнел Анджей.

Лейтенант переглянулся с Самсоном, и он понял, о чем они подумали. Отмороженный Поляк окончательно слетел с катушек. Но на объяснения не было времени.

Алекс взял в руки куртку и увидел, что она безнадежно порвана во время драки. С кислым лицом он покрутил ее в руках и бросил на пол. Анджей открыл шкаф, покопался в нем и вытащил оттуда черную кожаную куртку.

— Держи, это моего брата. Он два раза всего надевал.

— Спасибо.

Алекс посмотрел в зеркало и с удовольствием отметил, что выглядит в ней серьезней. То ли крутой детектив из боевика, то ли русский бандит начала девяностых.

— Хватит любоваться, — буркнул Анджей. — Поехали.

— Куда?

— В морг.

Морг находился в больнице, расположенной в трех кварталах от квартиры Анджея. В подземном этаже, там, где и полагалось быть мертвецам — ближе к недрам земли. Ближе к Аду.

Лифт распахнул двери, и они шагнули в пустой бетонный коридор. Алекс поежился. Температура здесь была ниже, чем на улице. В конце коридора находились двустворчатые двери с круглыми окошками. Из них, толкая перед собой пустую тележку, вышел высокий худой санитар. Анджей достал удостоверение и попросил его показать новоприбывшее тело.

Бесник лежал на гладкой стальной поверхности стола. Лежал неподвижно, но казалось, что он может в любой момент спрыгнуть со стола и снова начнет убивать. Алекс еще раз поразился чудовищным размерам покойного.

Анджей напряженно разглядывал убийцу своего брата. Удовлетворения он не чувствовал. Слишком непонятны были мотивы Бесника. Почему обычный рабочий неожиданно превратился в сумасшедшего маньяка? Кто еще был с румыном в квартире, где остались три обезображенных трупа?

Он распахнул плащ Бесника. Бронежилета не было. В побледневшем теле виднелись пулевые отверстия. Новые и старые.

— Ничего не понимаю…

Появился еще один, вовсе уж безумный, вопрос: а может, д ействительно существует колдун, оживляющий мертвецов?

Поляк огляделся по сторонам. Увидев на столе черный маркер, он намазал им подушечки пальцев Бесника и прижал их к листу бумаги, вырванному из собственного блокнота. Только успел положить листок в карман, как за спиной раздался властный голос:

— Всем оставаться на своих местах!

В помещение зашли три парня. Высокие широкоплечие атлеты, одетые в костюмы с галстуками. Хотя военная форма смотрелась бы на них гораздо привычней. Следом за ними зашел коротко стриженный светловолосый мужчина. Он был постарше, но с той же выправкой, которая отличает всех военных, а также работников особых спецслужб, от прочих людей.

Блондин с холодными голубыми глазами подошел поближе, отработанным движением достал из кармана удостоверение и раскрыл его прямо перед глазами Анджея:

— Агентство национальной безопасности. Полковник Марк Рот.

Спрятав удостоверение в карман пиджака, полковник принялся отдавать распоряжения своим людям:

— Охранять место происшествия. Провести беседу с работниками морга. — Затем повернулся к Алексу: —Сейчас тело заберут наши люди. Начальству объясните, что мы берем дело под свой контроль.

Тон не оставлял сомнений в том, что все будет в точности и без промедления исполнено. По лестнице уже спускались санитары с носилками. Белые халаты на них выглядели так же нелепо, как костюмы с галстуками на троице, возглавляемой блондином.

Алекс, поначалу растерявшийся, вышел из ступора. Он не сомневался, что название его организации расставит все по местам и окажет нужное воздействие на пришельцев.

— Я — специальный агент ФБР, — сказал он полковнику, — и хотел бы знать, что здесь происходит.

— Это вас не касается. Выполняйте приказ.

Сердце Алекса забилось быстрей. Кем этот урод себя воображает? По какому праву он ему приказывает? Ему, агенту ФБР?! Он распахнул куртку и выхватил пистолет.

— Всем стоять на месте!

Троица в костюмах замерла, глядя на своего командира.

Блондин скривил губы и уперся в Алекса ледяным взглядом. Алекс подумал, что такие глаза могут быть только у наемных убийц, но отступать не собирался.

— Никому не двигаться!

Санитары распахнули белые халаты. Оружие было у всех. Рука одного из «санитаров» потянулась к поясу, и Анджей, прищурившись, поднял свой «глок».

— Первому, кто дотронется до оружия, я отстрелю яйца.

Санитар убрал руку, а блондин прикрыл глаза и спокойно произнес:

— Вы не понимаете, во что вмешиваетесь.

— Именно это я и хочу выяснить, — сказал Алекс, держа его на мушке.

Происходящее напомнило ему сцену из старого вестерна. Два лихих шерифа против целой шайки вооруженных бандитов. Для полной картины не хватало ковбойских шляп, сигар в зубах и музыки Эннио Морриконе. Вот только вместо украденного золота Конфедерации на столе лежал посиневший труп убийцы. Но, несмотря на всю жуть трофея, отдавать его ни одна из сторон не собиралась.

Хотя численное преимущество было за противником, Алекс чувствовал себя уверенно. Это чувство основывалось не столько на отличных показателях по стрельбе, сколько на присутствии опытного полицейского за спиной. Алекс едва не расчувствовался. Никаких вопросов. Анджей просто вытащил пистолет и встал рядом.

— Разрешите позвонить? — преувеличенно вежливо спросил Марк Рот.

— Только лишних движений не делай, — предупредил Анджей.

Блондин двумя пальцами вытащил из пиджака мобильный и, не отрывая испепеляющего взгляда от Алекса, нажал кнопку вызова.

— Алло? Это я… У нас небольшая проблема… Нет, ФБР… Да, тут местный агент… Жду. Две минуты, — сказал он, непонятно к кому обращаясь.

Алекс тоже решил вызывать подкрепление. Хотелось посмотреть на физиономию этого подозрительного полковника, когда сюда ворвется спецназ ФБР во главе с черными гигантами Риддиком и Майком.

Но не успел Алекс нажать кнопку вызова, как телефон зазвонил сам. К его удивлению, на экране высветился номер шефа.

— Алло? Это Алекс, я в морге…

— Немедленно уходи оттуда! — приказал Андерсон.

— Здесь люди…

— Я знаю.

— Но я хотел бы…

— Ты что, не понял?! Выполняйте приказ, агент!

В трубке раздались гудки.

Полковник с насмешкой смотрел на растерянного Алекса. Тот вложил пистолет обратно в кобуру и махнул Анджею:

— Пошли!

На полковника при этом он старался не смотреть, чувствуя, как лицо заливает краска стыда. Они вышли на улицу.

— Шеф звонил? — спросил Анджей.

Алекс молча кивнул. Дальше им оставалось только наблюдать, как «санитары» выносят тело Бесника из морга и кладут в черный микроавтобус. Вся команда Марка Рота погрузилась туда же. Через минуту они исчезли, словно их и не было.

— Этот полковник знал, кто ты, — заметил Анджей.

— Почему ты так решил?

— Ты не обратил внимания на его слова? — Анджей сплюнул. — Он сказал тебе: Начальству объясните, что мы берем дело под свой контроль. А ведь ты в тот момент еще не представился.

 

Глава 2

Эксперименты обычных американцев

— Кажется, мы только сегодня утром говорили на тему самодеятельности, — с нажимом проговорил Андерсон. — Или нет?

— Да, сэр, — кивнул Алекс. — Но дело не совсем обычное…

Андерсон замахал пухлыми ладонями, призывая его к молчанию, и в свою очередь спросил:

— Твой Бесник связан с сектой?

— Нет, — вынужден был признать Алекс. — Секта здесь вообще ни при чем.

— Так в чем же дело? А-а, новая гениальная версия?

Алекс промолчал.

— Объясни, как ты там вообще оказался?

Пришлось рассказать все еще раз с самого начала. Андерсон задумчиво выслушал его и устало вздохнул:

— Я не знаю, что там полицейские напутали с отпечатками этого маньяка, но я не хочу больше слышать ни о каких зомби, восставших из могилы. Пускай полиция с этим разбирается.

— Но я нашел…

— Также я не хочу слышать о твоих частных расследованиях.

Андерсон склонился над бумагами, давая понять, что аудиенция окончена. Но Алекс не сдвинулся с места.

— Кто забрал Бесника?

— Неважно, — отрезал шеф, не поднимая головы. Так как Алекс продолжал стоять, он вздохнув, добавил: — Знаешь, откуда мне звонили? Из Вашингтона. Сказали, что дело с Бесником касается национальной безопасности.

— Извините, сэр, — возразил Алекс, — но разве ФБР не занимается именно этим?

– Этимделом занимаются ребята из Лэнгли.

— ЦРУ?!

— Не кричи, — поморщился Андерсон.

— Так значит, никакое это было не Агентство национальной безопасности. Начальник их группы показал мне липовые документы, — нахмурившись, произнес Алекс.

— Они часто работают под прикрытием.

— Хорошо, но зачем разведке этот убийца? Тем более — его труп?

— Не знаю, — отрезал Андерсон. — И не хочу знать. Для меня главное, что все согласовано на самом высоком уровне. Меня попросили держаться от этого дела подальше. Если делом занимаются военные, значит, тут попахивает дерьмом. Понимаешь, о чем я?

Дверь в кабинет неожиданно распахнулась. Входить к начальству подобным образом мог только один человек в управлении.

— Миллер, — скривился шеф, — когда ты научишься стучать?

Старик выглядел неважно: растрепаны были не только редкие седые волосы, но и его знаменитые брови. Пальто нараспашку, под ним несвежая расстегнутая рубашка, глаза блестят нездоровым блеском.

— Что случилось?

— Нашли Роберта.

Всем сразу стало понятно, что речь идет о пропавшем сыне сенатора. Алекс вспомнил фото мальчишки в свитере, с нарисованными на нем рождественскими оленями. Андерсон с надеждой приподнялся из-за стола. Алекс затаил дыхание в дурном предчувствии.

— Он жив?

Миллер отрицательно покачал головой. Андерсон опустился обратно на стул. Вид у него был потерянный, казалось, из него выкачали весь воздух.

— Что с ним случилось? — спросил Алекс.

Миллер нервно дернул уголком рта и бросил:

— По дороге расскажу.

Район был дорогой и выглядел соответственно: красивые двухэтажные дома из красного кирпича, бассейны, фигурно подстриженные деревья и кусты, дорогие машины на подъездных дорожках. Жилища докторов, юристов и менеджеров ведущих компаний.

Но сегодня вечером местная картина всеобщего достатка была нарушена множеством полицейских машин и тремя десятками полицейских, которые угрюмо, но сноровисто работали в свете установленных прожекторов и тревожно мигающих красных ламп. Растянутые между деревьями желтые ленты обозначали территорию места жуткого преступления. К сожалению, отгородить людей подобным образом от ужасов современного мира полиция была не в состоянии.

Пока фургон ФБР доехал до места, Миллер успел поведать Алексу о преступлении, безумие которого просто не укладывалось в голове нормального человека. И к «Просветленным детям Бога», так же, как и к ЦРУ, оно не имело никакого отношения.

Сорокалетний Стив Брикмен, адвокат одной из самых престижных юридических фирм, похитил сына сенатора прямо возле больницы, заманив его в свою машину и усыпив хлороформом, которым пропитал полотенце. Убедившись, что его никто не увидел, он привез несчастного дауна домой. Жена Брикмена в это время была в Бостоне у своей матери. Вместе с двумя дочками.

Закрывшись в подвале, примерный муж и семьянин связал жертву, заклеил ей рот пластырем и уселся на стул ждать, пока действие снотворного ослабнет. Наконец парень задергался. Что происходило в голове несчастного ребенка, каким, по сути, являлся больной, оставалось только догадываться.

Дождавшись полного пробуждения ничего не понимающей жертвы, Брикмен начал жестоко истязать похищенного парня садовыми ножницами, с помощью которых обычно подстригал кусты перед домом. Устав издеваться, он придушил окровавленную жертву бельевой веревкой, затем ножовкой расчленил тело на части и сложил в два мусорных мешка. Вытерев кровь, вымыл пол, привел подвал в порядок (Брикмен вообще любил порядок), заколотил мешки в большой деревянный ящик собственного изготовления и ночью «похоронил» его в парке, который начинался сразу за лужайкой, расположенной позади его дома. Убийца закопал гроб на глубине полтора метра среди зарослей кустов, справедливо предполагая, что никто его не найдет.

В чем-то он был прав, и, возможно, это преступление так и осталось бы нераскрытым, если бы Брикмен, с присущей ему страстью к педантизму, не описал свой «эксперимент» — как он сам назвал произошедшее — от начала до конца в личном дневнике. Через некоторое время жена Брикмена, улучив момент, когда муж был на работе, прочитала дневник. Из чистого любопытства, как она сама сказала.

Каково же было ее удивление, когда на пятидесятой странице, после воспоминаний Стива о семейной поездке в Диснейленд, она наткнулась на детальное описание кровавого преступления, которое совершил в подвале ее ласковый и заботливый муж. Тот самый красавчик Стив, с которым она познакомилась еще в колледже и который так красиво ухаживал за ней. Тот самый Стив, который возил ее на медовый месяц в Париж. Тот самый, который…

Опасаясь за жизнь детей (и за то, что она может передумать), она набрала 911…

Алекс понимал, чтослучилось, но его рациональное мышление отказывалось понимать, как такоевообще могло случиться. Настолько произошедшее было мерзко и отвратительно.

Убийцу уже забрали, а жену, которая сдала собственного мужа полиции, санитары увезли в больницу с нервным срывом. Люди в синих куртках с желтыми буквами ФБР на спине сменили полицейских. Они сняли верхний слой земли, вытащили несколько досок и с приглушенными ругательствами расступились в стороны, зажимая рукавами курток лица.

Защелкали вспышки фотоаппаратов, фиксирующих каждую деталь извлечения трупа. Зрелище было не для слабонервных. В воздухе почувствовался сладковатый запах, от которого Алекса замутило. С трудом сдерживая рвотные порывы, он отошел за линию оцепления. Туда, где курил Миллер. Рядом с ним стоял медицинский эксперт из полиции, высокий и худой хлыщ с бородкой.

— Еще в шестидесятых годах прошлого века, — сказал эксперт, очевидно, продолжая ранее начатую тему, — американский профессор Мэл Флюк открыл так называемую теорию «убийства ради эксперимента». Суть теории заключается в том, что абсолютно здоровый в психическом плане человек сначала вынашивает планы, а потом похищает и убивает другого человека. Делая это втайне от родных и близких.

Миллер глубоко затянулся сигаретой и молча выдохнул в лицо эксперту облако дыма.

— Вы сказали — абсолютно здоровый? — выдавил Алекс.

— Совершенно верно, — кивнул эксперт. — Арестованный, судя по всему, был веселым и общительным человеком. Он с отличием окончил колледж, был капитаном баскетбольной команды в университете и имел прекрасную характеристику с места работы. Также он был высокопрофессиональным юристом, внимательным мужем и заботливым отцом двоих детей.

— Идеальный американец, — сквозь зубы процедил Миллер, яростно втаптывая окурок в землю.

— Да он же гребаный маньяк. Долбаный ублюдок, — выругался по-русски Алекс.

Голос его дрожал. Чувствовалось, что он едва сдерживается, чтобы не сорваться окончательно.

— Этих людей нельзя назвать маньяками или садистами, — продолжал эксперт, обращаясь к Миллеру. Говорил он абсолютно спокойно, словно профессор, зачитывающий тему своей новой диссертации. — Они даже не получают удовольствия от совершенного злодеяния. Похищая и убивая, они тестируют на прочность свою волю. Главное для таких людей — остаться незамеченными и тем самым самоутвердиться. Причем осуществить задуманное они хотят только один раз, втайне от своих друзей и родственников. Так что случай очень интересный.

Интересный случай. Алекс спрятал руки в карманы куртки, чтобы никто не увидел, как они трясутся. Для этого эксперта в произошедшем не было ничего ужасного. Всего лишь интересный случай, мать его! Наверняка этот урод не может дождаться, когда с умным видом будет давать интервью для газеты, рассказывая про нормальногоамериканца и тонкости его психологии.

— Убивать таких подонков надо! — возмущенно воскликнул он. — Сам бы пристрелил.

— Многие специалисты считают, что подобное желание к экспериментуиспытывают около трех процентов взрослых американцев, — с легкой улыбкой возразил эксперт. — Многовато у тебя работы будет, сынок.

— Где ты тут сынка увидел, засранец?!

Он шагнул к психологу, но Миллер предостерегающе поднял руку.

— Алекс!

Никто не заметил, как на арене боевых действий появился Андерсон. Шеф, несмотря на промозглый ветер, приблизился к ним, вытирая платком вспотевший лоб.

— Миллер! Не могу сказать, что это достойное завершение твоей карьеры. Но, по крайней мере, «висяк» ты с собой на пенсию не забираешь.

— Теперь мне будет спаться спокойней, — буркнул тот, глядя поверх плеча Андерсона на извлекаемые из самодельного гроба останки.

— Дело закрыто.

— Сэр, — обратился к шефу Алекс. — Мне действительно жаль, что так получилось, но… Теперь я могу заняться пропажами?

— Если ты не заметил, все пропавшие нашлись, — ответил Андерсон. — Одна в Майами, второй в яме.

— Я говорю о пропаже Дэвида Марчевски. А также о смерти Валерия Назарова и Дика Фуллера. Все эти события связаны между собой.

— Господи, только час назад разговаривали… — закатил глаза Андерсон. — Может, ты добавишь к этому списку Риччо Гальяно с приятелем? И все остальные трупы в Чикаго тоже навесишь на наше агентство?

Алекс хотел сказать, что смерть племянника дона Винченцо и его телохранителя хотя и косвенно, но связана с его делом, как и убийство троих гастарбайтеров из Восточной Европы, но понял, что прозвучит это глупо. У шефа может создаться впечатление, что Алекс просто помешался и у него стремительно развивается паранойя.

— Это дело полиции, а не ФБР, — сказал Андерсон. — Я понимаю, что вы с Миллером не смогли предотвратить ужасную смерть мальчика, и теперь тебе хочется реабилитироваться и раскрыть хоть что-нибудь.

— При чем здесь смерть Роберта? — возмутился Алекс. — Этот псих-адвокат закопал его через несколько часов после похищения. Даже раньше, чем полиция успела возбудить уголовное дело. Моя информация…

— Засунь эту информацию в задницу! — сорвался Андерсон.

Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и продолжил спокойным голосом, глядя только на Миллера, как на более адекватного из их парочки:

— Дело закрыто, вам это понятно?

— Да, сэр, — кивнул Миллер.

Алекс собирался было возобновить спор, но Миллер бросил на него недовольный взгляд, и он опустил глаза. Генри прав. Нет ничего глупее, чем спорить с начальством.

Андерсон подождал пререканий, а когда их не последовало, удовлетворенно кивнул:

— Вот и хорошо. Миллер, у тебя три дня, чтобы передать другие текущие дела агенту Смирнову. На выходных устроим торжественные проводы: банкет, все остальное… и можешь катиться в свою Флориду.

Миллер молча закурил новую сигарету.

— Ты, Алекс, будешь прикреплен к новой группе, которая занимается «Латинскими королями». С ними убийств тебе хватит, обещаю. — Шеф ободряюще хлопнул по плечу молодого сотрудника и пошел прочь.

Конечно, Алекс знал об этих самопровозглашенных королях, общая численность которых превышала сто тысяч человек. Банда, образованная еще в сороковых годах выходцами из Пуэрто-Рико, имела «филиалы» почти во всех штатах, но штаб-квартира группировки находилась именно в Чикаго. По данным ФБР, отряды «Латинских королей» занимались наркотиками, рэкетом, воровством и заказными убийствами. Деятельность их регулировалась правилами «священного кодекса», предусматривавшего принятие присяги каждым членом организации и немедленную казнь любого, кого заподозрили в измене.

Месяц назад Алекс пришел бы в восторг, услышав, что будет заниматься одной из крупнейших и опаснейших в США организованных преступных группировок, но не сейчас.

Он чувствовал, что не зря затеял свое собственное расследование. Неожиданное появление агентов Центрального разведывательного управления только подтвердило его догадку — все еще серьезней, чем он думал вначале. Вот только зацепок по-прежнему никаких не было. Все свидетели мертвы или исчезли.

В кармане завибрировал мобильник. Алекс глянул на номер. Таня. Что за Таня? А-а, главная медсестра из больницы святого Марка. Наверняка будет спрашивать, почему он к ней не заезжает и не приглашает в ресторан.

— Алло?

— Здравствуйте, Алекс.

— Здравствуйте, Татьяна.

— У меня для вас новость. Нашелся Дэвид Марчевски.

— Что?!

— Заезжайте, я вам все расскажу.

— Сейчас подъеду, — быстро ответил Алекс и повернулся к напарнику: — Я вам нужен, Генри? Мне нужно срочно уехать.

Миллер махнул рукой. Похоже, теперь ему было все равно.

Алекс решил позвонить Анджею, но палец замер над кнопкой вызова. Собственно, зачем теперь полицейскому заниматься этим делом? Убийцу своего брата Анджей собственноручно отправил на тот свет. Хотя опытный полицейский не может не понимать, что за Бесником еще кто-то стоит.

— Анджей?

— Привет.

Голос у полицейского был вялый. Похоже, он выпил.

— Марчевски нашелся. Он в психушке.

Тишина в трубке. В эту секунду Алекс понял, что боится услышать отказ. Он очень рассчитывал на помощь полицейского. Тот был профессионалом. К тому же с этим мрачным громилой Алекс чувствовал себя намного увереннее. На полицейского можно было рассчитывать в критической ситуации. События в морге это подтвердили.

— Ты в деле? — не выдержал он.

— Да. Но психушка подождет. Я сам тебе собирался звонить.

— У тебя тоже есть новости?

— Знакомые в лаборатории проверили отпечатки. Ну, которые я в морге у трупа снял.

— И?

— Они действительно принадлежат Беснику Николеску.

— Но как такое может быть?

— Пока не знаю. Именно поэтому нам нужно сначала выяснить, как этот сукин сын вылез из могилы.

 

Глава 3

Джунгли Города Ветров

— Куда мы едем?

— На Саут Сайд.

— Сейчас?!

Удивленный возглас Алекса был понятен. Слава самых криминальных районов Чикаго, оплота афроамериканских криминальных группировок, вышла далеко за пределы штата Иллинойс. Белые жители Чикаго даже днем опасались там показываться. А ночью туда мог отправиться только Супермен или самоубийца.

— Не поздновато для таких поездок?

— В самый раз, — сказал полицейский, сворачивая на 294-ю автомагистраль и вытаскивая из кармана листочек бумаги: — Вот адрес, где жил румын. Введи его в навигатор. Пообщаемся с его соседями.

— Слушай, Анджей, если отпечатки совпадают, получается, Бесник на самом деле из могилы вылез?

— Ты сам-то в это веришь? — хмыкнул Анджей. — Или фильмов Джоржа Ромеро насмотрелся?

— Но как по-другому объяснить? Бесника десять дней назад похоронили? Похоронили. Вчера он к тебе домой пришел живой? Пришел. Отпечатки в морге ты с него сам снял. И бронежилета на нем не было.

— Но не мог же он действительно восстать из мертвых! Просто мы чего-то не видим, — раздраженно хлопнул ладонями по рулю поляк.

— Но логика…

— Логики в этом деле я вообще пока не наблюдаю.

— И что ты у него дома собираешься увидеть? — усмехнулся Алекс. — Гроб с землей вместо дивана? Ворота в иной мир?

— А кто сказал, что мы в квартиру к нему пойдем?

Машина свернула на выезд с автомагистрали. Через пять минут «Лексус», сбавив скорость, медленно ехал по замусоренной улице.

— Помню, был случай на этом перекрестке, — сказал Анджей. — Две банды разборки со стрельбой устроили. Мы примчались и попали под перекрестный огонь. Ведь полицейские и для тех и для других — враги. Еле отбились тогда.

— Спасибо, что рассказал, — буркнул Алекс, — теперь мне стало гораздо спокойней.

Около тускло освещенных магазинных витрин по тротуару прогуливались подозрительные типы. Некоторые узнавали Анджея и тут же отворачивались. Вдруг к машине бросился чернокожий пацан лет двенадцати. Едва не попав под колеса, он заорал:

— Эй, хотите дунуть?!

Анджей не обратил на него внимания, продолжая ехать вперед и периодически поглядывая на экран навигатора.

– Дунуть? — не понял Алекс.

— Кокаин нюхнуть, — объяснил полицейский. — Это «пушеры». «Уличные фармацевты». У них все, что хочешь, можно купить: колеса, травку, амфетамины.

— Здесь столько наркоманов?

— А ты оглянись вокруг. Думаешь, нравится им тут жить? А так нюхнул коксу или глотнул таблетку, глядишь — и мир посветлел вокруг. Правда, только на время. Но возвращаться в эту помойку надолго «нарики» не желают. Им там, в своем мире, намного интересней.

— А почему дилеров не ловят?

— Да ловят, конечно. Но их тут же сменяют новые. Только это все мелкая рыбешка. До крупных фигур очень тяжело добраться — слишком большой бизнес.

Алекс настороженно озирался по сторонам, рассматривая высокие обшарпанные дома с заколоченными окнами и старыми пожарными лестницами, между которыми стояли особняки с чугунными решетками и деревянными верандами, на которых расположились негры. Старики сидели на раскладных стульях или прямо на ступенях, молодежь подпирала плечами стены.

Парни, стоящие группами на каждом углу — в дутых куртках и болтающихся между колен джинсами, — провожали двух белых в машине вызывающими взглядами. Агенту ФБР захотелось нажать блокировку дверей.

— То-то у меня чувство, что мы больше не в Канзасе, — улыбнулся Анджей.

— Почему дома заколочены? — спросил Алекс, которому хотелось отвлечься разговором.

— Чтобы бомжи не залазили греться. Газ-то в доме давно отключен, а им холодно. Вот они и разводят внутри костры. Один раз полквартала выгорело.

— Бомжи, наркодилеры, наркоманы… Почему их здесь так много?

— Нищета, Алекс. Нищета и безделье. Они порождают преступность. Тут ведь мало кто работает. Я имею в виду настоящую работу. Живут на пособия да криминалом подрабатывают.

Алекс уставился в окно.

На многих стенах были граффити, нарисованные местными живописцами с помощью аэрозольной краски. Выбор рисунков широкий: от простых матерных слов до изысканных картин, достойных кисти итальянских мастеров. Но посетители талантливой выставки местных Леонардо должны были мириться с мрачным антуражем картинной галереи: валяющимися мусорными баками, магазинами с решетками на окнах и заправочными станциями с пуленепробиваемыми стеклами.

Со стены пятиэтажного кирпичного дома на Алекса строго смотрел накачанный чернокожий Иисус в окружении двенадцати черных апостолов. В правой руке Сын Божий уверенно держал автоматический пистолет.

Иной мир. Странный, недобрый. Хотя Богу молятся — вон сразу две церкви стоят. Но хороши же местные прихожане, если Христу здесь приходится вооружаться огнестрельным оружием.

Анджей покосился на вытянутое лицо Алекса и понимающе хмыкнул:

— Даже из машины выходить неохота, да?

Полицейский, в отличие от агента ФБР, чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Это был его мир, в котором он знал все течения и рифы. Также поляк знал всех подводных хищников: пираний, спрутов и акул, и умел находить с ними общий язык. Здесь его боялись и уважали.

Добиться этого было непросто, потому что авторитет зарабатывается годами, а потерять его можно в один миг. Как? Показав свою слабость, трусость или сунув в карман предложенную взятку. Это будет первый шаг по лестнице, которая ведет вниз.

Авторитет можно заработать лишь потом и кровью. Своей и чужой. Когда семь лет назад Анджей начал работать в криминальной полиции, на улицах никто не воспринимал его всерьез. Даже имени не знали. Но он добился уважения. Не разговорами и чтением морали, а конкретными действиями. Порой очень жесткими — крутые бандиты воспринимают только силу.

Он внедрялся в черное гетто, как нефтяной бур в темные недра земли. Заводил знакомства с наркоманами и дилерами, шлюхами и сутенерами, бандитами и грабителями, владельцами клубов и содержателями притонов. Пил с ними водку и курил траву. Собирал на них компромат и делал своими осведомителями. Затем погружался, словно Данте в своей «Божественной комедии», в новый круг Ада, чтобы познать зло в новых его проявлениях. И находил их: извращенцы и растлители малолетних, прелюбодеи и мздоимцы, воры, лицемеры и предатели.

Перед ним раскрывался Ад, о существовании которого не догадывались обитатели благополучных районов Чикаго.

Насильникам и убийцам не было пощады. Анджей выслеживал их, порой сутками не зная отдыха. Преследовал и задерживал. Сопротивление карал очень жестко. Ломал руки с кастетами и заточками. Разбивал в кровь перекошенные от ненависти лица. В него стреляли, и он стрелял в ответ. Поэтому его боялись. Но никогда Анджей не «шил» дел, не «доил» проституток с дилерами и не подбрасывал наркоту невиновным. Именно за это его уважали.

Нет, он не считал себя белоснежным ангелом в сверкающих доспехах. Нельзя погрузиться на дно бездны и выбраться оттуда, не замарав крылья и не запачкав душу. Такое удалось лишь Иисусу Христу. Но Сын Божий забрал ключи от Ада с собой на небо, не оставив другим шанса. Только веру в свое второе пришествие.

Вот и Анджею не удалось не замараться. Полицейскому периодически приходилось идти на компромиссы с невидимыми стражами подземного царства: Хароном, Миносом, Плутосом. Чтобы поймать одного дикого зверя, порой приходилось закрывать глаза на шалости другого, если они были не так серьезны. Не слишком серьезны по классификации самого полицейского, конечно.

— Не будь навигатора, хрен бы нашли этот дом, — пробурчал Анджей, останавливая машину.

Возле подъезда тусовалась компания. Шестеро парней примерно одного возраста с Алексом. Хотя нет, один постарше, лет тридцати. Анджей заглушил двигатель и с какой-то ленцой выбрался из машины. Алекс неохотно вылез следом.

— Здорово, парни! — сказал Анджей.

— Как жизнь, белый? — спросил один из парней, широкоплечий крепыш с низким лбом, под которым блестели маленькие глазки. — Заблудился?

— О, Чарли! — обрадовался Анджей, подходя к самому старшему. На вызывающий тон молодого отморозка он не обратил внимания. — Не знал, что ты уже из тюрьмы вышел. Или ты сбежал? — Он похлопал нахмурившегося парня по плечу: — Да шучу я, расслабься. Работу уже нашел?

— Нет, — буркнул Чарли.

— Ну, и черт с ней, — согласился Анджей. — Ты в этом доме живешь?

— Допустим.

— Отлично. Расскажешь про одного из соседей?

— Какого хрена ты тут забыл? — Крепыш, обалдевший от такого нахальства, подошел поближе.

Попрыгал, покачал в стороны головой, разминая шейные позвонки, как боксер перед боем. Остальные, словно шакалы, почувствовавшие запах крови, оскалились и подступили ближе. — Ты, белый педик…

Анджей, не глядя, махнул запястьем, будто назойливую муху отгонял. Крепыш с разбитым носом отлетел к стене, звонко ударился затылком о трубу и повалился на землю без признаков жизни.

— Так вот, мой знакомый в этом доме жил, — спокойно продолжил он, не переставая смотреть на Чарли. — Бесник Николеску, знаешь такого?

Парни отступили, ошеломленно глядя на своего товарища, распростертого на земле. Короткая и жесткая расправа произвела на них впечатление.

— Не зря тебя Отмороженным Поляком прозвали, — пробормотал Чарли.

Компания уважительно зашепталась, и Алекс с удивлением понял, что больше не ощущает никакой агрессии. Она исчезла. Словно произнесенная вслух кличка Анджея явилась волшебным заклинанием, развеявшим злые чары озлобленности.

— Будем разговаривать?

— Ты же знаешь, Анджей, стукачом я никогда не был.

— Ну, нет, так нет.

Анджей грубо развернул парня к стене и быстро обыскал. Выудил из кармана пачку «Ньюпорт». Выбил сигарету, понюхал и улыбнулся:

— Марихуана? — Тут же вывернул руки Чарли за спину и защелкнул на них наручники. — Поехали в участок.

— За что? — возмутился тот. — За один косяк?!

Грубо затолкнув чернокожего на заднее сиденье, Анджей сел за руль. Ничего не понимающий Алекс уселся рядом. Зачем им в участок?

Отъехав достаточно далеко, Анджей свернул в пустой переулок и, заглушив мотор, повернулся назад:

— Рассказывай.

— Наручники сними.

Анджей перегнулся через свое сиденье и отстегнул наручники.

— А это кто? — спросил Чарли, потирая запястья. — Тоже коп?

— Типа того, — ответил Анджей. — Можешь ему доверять, как мне.

— То есть — вообще не доверять?

— Смешно. Итак — Бесник.

— Да что рассказывать… — вздохнул Чарли. — Умер он.

— Расскажи мне то, чего я не знаю.

— Работал на кладбище. С наркотой связан не был. По крайней мере, я ничего такого не слышал.

— А кто мог слышать?

Парень молчал, барабаня пальцами по колену.

— Ну?!

Чарли сделал глубокий вдох, словно собираясь нырять в холодную воду.

— У них дела с Джеки-Ножом были.

— Какие дела?

— Не знаю. — Парень для большей убедительности прижал правую ладонь к сердцу. — Честно, Анджей.

— Подожди, — насторожился Анджей. — У кого это, у них?

— Брат Бесника тоже на Джеки работал.

— Брат? — вскинулся Алекс. — А они были похожи?

— Еще как. Близнецы все-таки.

Напарники переглянулись. Головоломка начинала складываться. Похоже, только что они получили объяснение, как мертвец мог бродить по улицам.

— Брата как звали?

— Грегор Николеску. Только он, в отличие от Бесника, нелегал. Через мексиканскую границу в Штаты попал. Легализоваться не мог, вот братья по одним документам и жили.

— Дальше?

— Да, в общем-то, все, — пожал плечами Чарли. — Бесник на машине разбился, а Грегор еще раньше пропал.

— Куда пропал?

— Не знаю. Только…

— Ну?

Чарли почесал шею и зачем-то понизил голос:

— Странные вещи творятся последнее время, Анджей.

— Ты о чем?

— Все стали бояться.

— Что может вызвать страх у местных?

— Люди начали в районе пропадать.

— Каким образом? — насторожился Алекс.

— Никто толком не знает.

— Может, на органы их похищают?

— Да нет, были среди них такие, которым самим органы не помешало бы поменять. В основном пропадают нелегалы. Те, кого никто не будет искать.

— А ты ведь еще что-то знаешь. Говори! — внимательно посмотрел на Чарли Анджей.

— Ходят слухи… Будто колдун их похищает.

— Чего?!

— О Вуду слыхал?

— Ямайское колдовство?

— Ну да. Видели некоторых пропавших. Только это были уже не люди.

— А кто же?

— Зомби.

— Правильно я у тебя косяк забрал, — рассмеялся Анджей. — Завязывай с травкой, Чарли.

— Зря смеешься, — обиделся тот. — Вы, белые, многого не знаете. Считаете наши обычаи суевериями и предрассудками. Но это правда. Ладно, пойду я.

— Домой пешком доберешься, уж не обижайся, — открывая дверцу, произнес поляк.

Чарли вышел из машины. Алекс проводил его взглядом, потом обратился к Анджею:

— Ты специально сцену с арестом разыграл?

— Конечно. Чарли всегда был моим информатором. С Бесником теперь понятно. Никакой он не зомби. На самом деле на машине его брат-близнец разбился — Грегор. Только в кармане у него документы Бесника были, по которым Грегора и похоронили. А Бесник живой тогда был.

— Почти убедил, — сказал Алекс, — но только это не объясняет пулеустойчивость Бесника.

— Разберемся, — буркнул Анджей, — не порть мне картину. Только-только начало что-то вырисовываться.

— Что теперь?

— Нужно выяснить, что за дела были у братьев с Джеки-Ножом.

Машина выехала из переулка. Анджей, небрежно управляя одной рукой, гнал по улице. По бокам мелькали фонари, горели яркими огнями бары и ночные клубы.

— А кто такой Джеки-Нож?

— Отморозок один. У него своя банда. Ему человека завалить, как тебе высморкаться. Два срока за плечами. Рэкет, наркотики, оружие. Ничем не брезгует.

— Замечательно. И ты думаешь, такой человек расскажет тебе о Беснике?

— А мы к нему не поедем.

— Еще один осведомитель?

— Нет. Еще один урод. Криминальный авторитет, не намного лучше Ножа. Но два этих урода очень не любят друг друга.

Из приоткрытой двери клуба на улицу вырывались звуки музыки и сполохи света. Возле входа толпилась молодежь, тщетно пытаясь попасть в середину — клуб был переполнен.

Анджей видел эту картину в другом свете: очередной вход в преисподнюю, перед которым толпятся грешники, с нетерпением желающие быстрее попасть в котел. Но свободных мест нет. На небесах есть, но туда никто не хочет.

Он подошел к местному церберу — огромному филиппинцу с желтой надписью «охрана» на черной футболке. Узнав поляка, охранник улыбнулся, и Алекс с ужасом увидел, что зубы у него подпилены и остры, словно у акулы.

— Хозяин на месте?

— Внизу.

Гигант пропустил полицейского и тут же выставил перед собой ладонь размером с бейсбольную перчатку, преграждая путь Алексу.

— Он со мной, — бросил поляк.

— Добро пожаловать, — с улыбкой каннибала проговорил охранник.

Они прошли внутрь.

На секунду Алекс ослеп, очутившись в темном тамбуре. Столкнулся с выходящей девушкой, на ощупь отыскал дверь в зал. И через секунду оказался внутри грохота, вспышек света и выстреливающих в разные стороны зеленых лазеров. Словно попал в перестрелку из «Звездных войн».

Зал с дергающимися на танцевальной площадке темными фигурами вибрировал от громкой музыки.

— Нам туда! — крикнул Анджей.

Полицейский раздвигал темнокожую толпу, как мощный ледокол куски черного льда. Алекс пытался не отставать. Они прошли мимо туалетов и, спустившись по винтовой лестнице, очутились ниже уровня улицы. Здесь было намного тише. Ощущалась лишь едва уловимая вибрация и приглушенные «буц-буц-буц», проникающие сквозь потолок.

В дальнем углу подземного помещения, у длинной бархатной шторы, стояли два накачанных охранника. Анджей кивнул им, как старым знакомым, и, отодвинув штору в сторону, толкнул дверь.

Музыка здесь играла намного экзотичнее, чем наверху.

Тягучие восточные мотивы ласкали слух, завораживая и вгоняя в истому своими гипнотическими обертонами. Звуки были умиротворяющие и одновременно тревожные. Звон колокольчиков, стоны арабской лютни. Томность и страсть.

На подиуме, возле блестящего шеста, изгибалась стройная мулатка. Плавными вращениями бедер она гипнотизировала немногочисленных мужчин, сидящих вокруг подиума, словно кобра кроликов. На стриптизерше, кроме золотой цепочки на ноге и татуировки в виде лебединых крылышек на спине, ничего не было. Заметив смущение молодого парня, она томно выгнулась, шаловливо высунула язык и подмигнула ему. Лицо Алекса вспыхнуло.

— Ну, чего застрял? — дернул его за рукав куртки Анджей. — Пошли.

Они миновали зрителей и, взобравшись на подиум, оказались возле овального столика, накрытого бордовой скатертью. Столик был занят.

За ним сидел смуглый мужчина восточной внешности. Черные волосы, крючковатый нос, блестящие глаза с длинными ресницами. Дорогой черный костюм, красная рубашка, перстни с драгоценными камнями на пальцах. В пальцах с аккуратным маникюром дымилась сигарета, а в воздухе висел легко узнаваемый запах марихуаны.

Анджей развалился в кресле напротив. Алекс присел рядом.

— Ассалям алейкум, Салим!

— Уалейкум ассалям, Анджей. Какими судьбами? — сухо улыбнулся в ответ мужчина.

— Неисповедимы пути Аллаха.

— Не упоминай имя того, в кого не веришь, неверный.

Равнодушный тон преступного авторитета полностью перечеркивал смысл сказанного. Впрочем, Салим не был похож на ортодоксального мусульманина. Дополнительным подтверждением тому служила ополовиненная бутылка текилы на столе и рюмка рядом с ней. Анджей не преминул обратить на это внимание:

— Я думал, мусульманам запрещено пить спиртное.

Салим усмехнулся, обнажив крепкие белые зубы.

— В Коране про вино написано, а про текилу ни слова. Пить будешь?

— Почему нет?

— Кто это с тобой?

— Друг.

— А твой друг…

— Алекс, — представился специальный агент. — Выпью немного.

Салим сделал едва заметный знак своим людям. Вскоре на столе появились еще две рюмки и тарелки с нарезанным лимоном и жареными кальмарами. Опрокинув текилу в рот, Анджей сказал:

— Джеки-Нож.

— Подлый черный пес! — выплюнул Салим. Он сжал кулаки, и перстни на пальцах превратились в супердорогие кастеты.

— Не буду спорить, — сказал Анджей. — Чем он занимается в последнее время?

Полицейский снова налил, выпил, закурил сигарету и запасся терпением. Алекс тем временем скосил взгляд на подиум.

Мулатку у шеста сменила накачанная блондинка с огромным бюстом. Соски были прикрыты синими блестящими звездами. Подпрыгнув в воздух с легкостью профессионального гимнаста, блондинка повисла на шесте вниз головой и раздвинула ноги в шпагате.

— Ты сам знаешь о его делах, — заговорил, наконец, Салим. — Что конкретно тебя интересует?

— На него работали два румына. Бесник и Грегор Николеску.

— Опиши мне этих псов.

— Огромные. С меня ростом. Шире в плечах. Руки, как у обезьян.

— Были у него такие, — кивнул Салим. — Один из них разбился на машине.

— Знаю. Мне нужен второй.

— Ты опоздал.

— В каком смысле?

— Джеки-Нож принес его в жертву.

— Кому?

Салим усмехнулся, но отвечать не стал. Анджей снова наполнил свою рюмку.

— Салим, не темни. Ты что-то знаешь.

— Странно, что тыэтого не знаешь.

— Мне рассказывали про колдуна, практикующего магию Вуду.

— А-а, ямайские штучки? Черные свечи, восковые фигуры и петухи с отрезанными головами? Бред все это.

Алекс, не принимающий участия в разговоре, взял со стола пачку Анджея и закурил. Курил он редко, в основном для того, чтобы выглядеть взрослее. Но сейчас захотелось. Табачный дым, прежде чем проникнуть в легкие, сильно оцарапал горло.

— Все гораздо хуже, Анджей.

Полицейский настороженно замер. Глаза Салима блестели в полумраке, словно сочные арабские оливы. Наконец он произнес:

— Джеки-Нож продал душу Иблису.

— Что за кличка?

— Кличка? — Салим расхохотался, затем припал к столу. Его черные глаза сверкали, как у безумца. — Я говорю об Ангеле, противопоставившем себя Аллаху.

— Дьявол на Саут Сайде? Совсем вы тут без меня распоясались, — искренне возмутился Анджей.

— Мне понятны твои сомнения, Анджей. Но даже разум глупца должен смириться с истиной. Называй его как хочешь: Дьявол, Сатана, Шайтан… Джеки-Нож ловит для него людей.

— Значит, исчезновения нелегалов…

— Все верно. Их похищает Джеки.

— Вот это другое дело, — улыбнулся Анджей, — конкретные факты. Так что со вторым братом?

— Знакомые мне люди видели, как его подстрелили. Пять пуль. Он был не жилец.

— Когда это случилось?

— Дней семь назад.

Анджей закусил губу. Алекс почувствовал холод в груди. Их уже сложившаяся версия рассыпалась в прах. Оба брата давно были мертвы.

— Джеки-Нож отдал его Демону, — продолжал Салим, — а через три дня мертвеца увидели на улицах. А теперь говорят, что видели и второго.

— Что тебе известно о самом Демоне, Салим? Ты видел его? — скрежетнул зубами Анджей.

— Его никто не видел, кроме Ножа.

После нескольких затяжек у Алекса закружилась голова, и он откинулся на спинку кресла, пытаясь справиться с головокружением. Агент попытался представить себе лицо загадочного демона, но перед мысленным взором появилась только расплывчатая фигура в длинной черной накидке. Она стояла на краю земляной ямы, посредством адских заклинаний поднимая из могилы покрытый червями труп Бесника.

Полицейский покосился на вытаращившего глаза Алекса и забарабанил пальцами по столу. Слишком много мистики. Салим, как любой восточный человек, любил выражаться витиевато, с помощью красивых метафор и намеков, так что безумные истории, услышанные за этим столом, можно было списать на богатое воображение Салима, подкрепленное действием тяжелых наркотиков.

Но было здесь два нюанса. Во-первых, Салим не употребляет такую наркоту, а во-вторых — Анджей видел Бесника своими глазами. Жуткое воскрешение румына на третий день после смерти не лезло ни в какие ворота. Это была какая-то адская пародия на Священное Писание.

— Что Джеки-Нож получает взамен от Демона?

— Иблис уничтожает его врагов, — ответил Салим. — Они умирают. Один за другим.

— Ага! Значит, демона можно посадить на электрический стул за убийства?

— Ты не найдешь доказательств, Анджей, — покачал головой Салим. — Скользкий спрыгнул с крыши сорокаэтажного дома, Лысый вскрыл себе вены. Они умирают сами.

Мозг Алекса раздулся, как шарик, распирая черепную коробку. Чьи-то невидимые пальцы поглаживали его, словно играя на клавесине. Сигарный дым клубился над столом, сплетаясь в причудливые двигающиеся пентаграммы. Вместе с дымом над столом сгущалась атмосфера ужаса.

— Ты следующий, Салим?

— Угадал. Но завтра я улетаю.

— Думаешь, Джеки-Нож не найдет тебя?

— Думаю, продлится жизнь этой собаки недолго. Это единственное, что меня радует. Человек, творящий зло, — враг самому себе, ведь он сам и вкусит плоды своего зла. Его уже пожирает страх.

Анджей понял, что больше ничего не добьется. Хотя информация о похищениях заслуживала серьезного внимания. Нужно скинуть ее ребятам из криминальной полиции.

— Нож ничего и никого не боится. Он псих, отморозок.

— Он не боится людей, Анджей. Но ты давно не был в наших кварталах. Здесь многое изменилось. На улицах поселился страх.

— Ты тоже боишься?

Насмешливый тон полицейского не вызвал ожидаемой реакции. Салим мрачно кивнул:

— Да, Анджей. Мне страшно. Я видел, как человек вернулся с того света. Ты можешь не верить мне, но не можешь не верить фактам. Твоего Бесника убили. Он был мертв, как демократия в Ираке. А через несколько ночей снова появился на улицах. Он ходил, двигался… Демон поднял из могилы мертвеца.

Алекс вздрогнул. Помещение кружилось перед глазами. Иблис. Зомби. Звуки тамтамов и ангельских труб. Он посмотрел на танцующую девушку. Она призывно улыбалась ему, поглаживая удлинившимися когтями грудь и высовывая раздвоенный язык. Крылья на ее спине шевелились, готовясь расправиться.

— Анджей, ты видишь?

— Что?

— Девушку-суккуба? Смотри. У нее крылья растут.

— Похоже, твой приятель укурился в хлам, — рассмеялся Салим.

— А ты похож на джинна, Салим, — повернулся к нему Алекс. — Ты ведь джинн, верно?

Анджей поморщился. Похоже, Алекс вытащил из его пачки косяк, отобранный у Чарли. И, судя по роду галлюцинаций, кроме марихуаны Чарли добавил туда еще какую-то дрянь.

Он раздраженно вырвал окурок из пальцев Алекса и раздавил в пепельнице. Бросил на стол две смятые купюры.

— Это за выпивку.

— Обижаешь, Анджей.

— Не хочу никому быть должным.

— Ты уже мне должен. Я помог тебе.

— Ты помог себе, Салим.

Полицейский потащил шатающегося агента к выходу. По дороге Алекс засмеялся. Ему было очень хорошо. Он чувствовал легкость в теле. Мысли были четкие и ясные. Даже вся эта чертовщина уже не пугала. Они с Анджеем, словно два инквизитора, поставят на место всю потустороннюю сволочь. Главное, запастись святой водой и осиновыми кольями. И еще этими…

— Анджей, нам нужны серебряные пули.

— Нехило тебя торкнуло, — хмыкнул Анджей. — Мог бы и мне оставить.

— Ты не представляешь, с кем столкнулся на этот раз, Анджей! Этого врага нельзя победить! — Возглас Салима догнал их уже у дверей.

Они вывалились на улицу. Алекс часто моргал и жадно хватал ртом холодный чикагский воздух. Сердце колотилось. Анджей потащил его к машине, забросил на заднее сиденье и уселся за руль.

Обозревая удивительно преобразившийся вокруг него мир сквозь узкую амбразуру прищуренных глаз, агент спросил:

— Мы едем к Джеки-Ножу?

— Нет, я везу тебя домой.

— Почему?

— Потому что ты накурился, как Бобби Марли перед концертом.

— А в психушку к Марчевски когда поедем?

— Завтра. И не забудь там рассказать о джиннах, суккубах и серебряных пулях. Порадуешь психиатров.

 

Глава 4

Бедлам

В конце улицы показалось четырехэтажное крупное строение из бурого кирпича. До этого момента Алекс не задумывался, как выглядит лечебница, а когда увидел, где-то в подсознании зародился червячок иррационального страха.

Здание словно вывалилось из девятнадцатого века.

Грязные окна с истощенными от ржавчины решетками и полуразрушенные шпили маленьких башенок, венчавшие углы приюта для сумасшедших, наводили на мысль, что лечебное заведение закрыто, и внутри давно уже никого нет. Только забытые призраки умалишенных, стонущие по ночам от безумия и холода в глубоких сырых подвалах.

Именно здесь находился Дэвид Марчевски — престарелый иллюзионист, загадочным образом исчезнувший из больницы святого Марка и обнаруженный позавчера полицией в полубессознательном состоянии на улице. Марчевски был единственным человеком, который мог прояснить цепь непонятных смертей и загадочных исчезновений, а также их связь с дневником Гарри Гудини. Сейчас все прояснится, у них есть живой свидетель.

По иронии судьбы, старая психиатрическая больница оказалась самым безопасным местом в Чикаго.

Анджей заехал на паркинг и заглушил мотор.

— Спасибо, что заехал со мной, — сказал Алекс. — У меня после вчерашнего немного голова кружится.

— Неудивительно, — усмехнулся Анджей. — Нужно было тебя на видео записать и в ю-туб выложить. Черт возьми, я мог вчера такой компромат на агента ФБР сделать!

— Как тебе новое жилье? — спросил Алекс.

Он решил, что дальше оставаться в своей квартире полицейскому будет опасно, и нашел Анджею квартиру в своем районе. Подруга бабушки уехала в Майами и была только рада сдать в аренду свои апартаменты за небольшую плату. Сейчас там отсиживался Денис.

— Спасибо, конечно, — ответил Анджей, — только, думаю, мне нужно было остаться у себя дома.

— Ловля «на живца»? Тебе что, жить надоело?

— Не вижу другого способа выйти на этих таинственных уродов. Мы их найти не можем, зато они без проблем нашли Дениса и меня.

Анджей вышел из машины. Поежившись, поднял воротник куртки — на улице похолодало. Алекс тоже выбрался наружу. Задрав голову, он с внутренним трепетом осмотрел здание.

Психиатрическая больница больше всего напоминала замок английского феодала: толстые стены, высокие деревянные двери полукруглой формы, узкие окна, похожие на бойницы. Только рва с подъемным мостом не хватало. Вокруг здания грозными стражами высились могучие вековые дубы.

Жилых домов поблизости не было, словно маленькие особняки в страхе разбежались, боясь подхватить исходящие от замка невидимые флюиды сумасшествия. Это лишь усиливало атмосферу отчуждения, витавшую над психушкой.

— Нехилый домик отгрохали, — сказал Анджей. — Пошли.

Над входом была выбита надпись на латыни, но беспощадное время и дожди стерли буквы, так что прочитать начертанную мудрую фразу не представлялось возможным.

Алекс потянул на себя дверь, и они очутились в большом холодном вестибюле с высоким сводчатым потолком. В конце помещения находилась зеленая металлическая дверь с огромным глазком. Трубчатые лампы, половина которых не работала, давали совсем мало света, да и тот почти полностью поглощался грязным мраморным полом и темно-синими стенами.

Справа, за толстым пуленепробиваемым стеклом, сидела полная медсестра. На столике перед ней лежала открытая книга в мягком переплете. Должно быть, история была довольно увлекательна, потому что на появление посетителей медсестра никак не отреагировала.

Анджей постучал согнутой костяшкой указательного пальца по окошку:

— Как жизнь, красавица?

— Вы кто? — подняла на них отсутствующий взгляд толстуха.

— Туристы. Есть свободные места в вашей гостинице?

— Что-о?

Алекс достал удостоверение и в раскрытом виде прижал его к стеклу.

— Специальный агент ФБР Алекс Смирнов. Это мой напарник, Анджей Новак. Нам нужно увидеть директора. Или главного врача.

— Шутники, — скривилась толстуха, выдвигая к ним лоток с журналом посещений. — Заполните.

Алекс записал свои данные и, сверившись с часами, поставил время. Медсестра сказала «Ждите» и, нажав какую-то кнопку, снова углубилась в чтение.

Через минуту металлическая дверь открылась.

В лицо напарникам тут же ударила вонь испражнений и чего-то еще, не менее мерзкого. Поморщившись, Алекс шагнул было в проем, но тут же притормозил, наткнувшись на человека. На миг агента ФБР посетила паническая мысль, что перед ним стоит один из буйных пациентов, сбежавший из своей палаты. И сейчас он изречет что-нибудь вроде: «У меня на ужин был старый приятель. Я съел его печень с бобами и бокалом кьянти».

Но это оказался всего лишь санитар. Высокий худой негр с седыми бровями, не уступающий ростом Анджею, наклонил голову и сделал элегантный жест рукой, словно английский дворецкий, приглашающий на прием к графу этого замка.

Придержав перед ними дверь, санитар с лязгом захлопнул ее за их спинами. Алекс вздрогнул, ощутив себя в ловушке. То ли в тюрьме, то ли в космическом корабле, набитом монстрами.

— Добрый день, уважаемые господа, — прогудел негр, доброжелательно улыбаясь. — Меня зовут Бобо. Чем могу быть вам полезен?

— Здравствуйте, — сказал Анджей. — Мы хотели бы видеть главного врача вашей лечебницы.

— Будьте так любезны, подождите минутку, я схожу за ним.

Чернокожий величественной походкой направился к лестнице. Ни дать, ни взять — мажордом в десятом поколении.

— Где у вас туалет? — крикнул Анджей.

— В конце коридора, сэр.

— Стой здесь, — сказал полицейский и ушел.

Алекс остался один. Хотя нет, не один. Возле стены стояла худенькая девушка, тихо напевавшая себе под нос детскую песенку. Тонкие бледные ручки торчали из рукавов платья. На его приветственный кивок она никак не отреагировала.

В тот момент, когда Алекс раздумывал, как будет менее противно дышать — ртом или носом, с той стороны, куда удалился Бобо, появился мужчина лет пятидесяти, одетый в ослепительно-белый халат. Невысокого роста, с высоким лбом мыслителя, широким носом, короткими вьющимися волосами и добрыми внимательными глазами психоаналитика. С ослепительной улыбкой он приблизился к агенту и протянул руку:

— Янус Аманадис, главный врач этого заведения.

— Алекс Смирнов, — Алекс пожал руку. — Федеральное бюро расследований.

— Чем обязаны?

— Несколько дней назад к вам поступил пациент. Дэвид Марчевски. Мне необходимо поговорить с ним.

— Хм… Ну, что ж, давайте его поищем.

— Поищем?

— Я имел в виду — зайдем в мой кабинет и найдем историю его болезни.

Психотерапевт обратился к стоящей у стены девушке с отсутствующим взглядом:

— Мегги, скажите Бобо, что я с агентом в своем кабинете.

Девушка никак не отреагировала, но врач, не обратив на это внимания, засунул руки в карманы своего белоснежного халата и направился в сторону лифта. Алекс сделал шаг следом, но неуверенно остановился:

— Подождите, сейчас мой напарник вернется.

Аманадис остановился. Взгляд его стал строгим.

— У меня обход через десять минут. Но если вы никуда не спешите, я вернусь к вам часа через полтора.

Алекс все еще колебался.

— Давайте закончим с этим быстрей. А вашего напарника проведет Бобо.

Не оставляя времени на возражения, врач зашел в лифт. Алекс еще раз посмотрел в глубь коридора, но Анджея видно не было.

— Подождите! — крикнул он. — Я с вами.

Лифт был такой же старый, как и вся лечебница.

В полу, покрытом бурыми подтеками, зияло неровное отверстие величиной с кулак, выеденное неизвестной кислотой. Казалось, здесь выпустили кишки Чужому. Алекс, все больше ощущая себя членом обреченного на гибель экипажа «Ностромо», отодвинулся к стене.

— Почему у вас так грязно? — спросил он и тут же спохватился: — Я понимаю, здание старое, но ведь оно скоро совсем развалится!

— Ему более ста двадцати лет, если вам интересно. А отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что спонсоров у нас нет, мы живем только на государственные дотации. Но дело даже не в этом. Нашу лечебницу решили закрыть в следующем году. Зачем властям выделять деньги на ремонт?

Врач нажал кнопку четвертого этажа, но лифт, к неудовольствию Алекса, остановился на втором. Дверцы со скрипом разъехались в стороны, открывая выход на следующий уровень этого безумного замкнутого мирка.

В коридоре стоял круглый, словно шар, парень, с лицом, напомнившим Алексу пропавшего сына сенатора: те же маленькие глазки и оттопыренные уши. Только тяжелее Роберта Маккинли килограмм на сто пятьдесят.

Рядом с парнем стояла тощая горбатая старуха с лицом настоящей ведьмы. Выпучив безумные глаза, она скалила гнилые зубы и теребила грязными пальцами платье в горошек, больше подходящее маленькой девочке.

— Негодный мальчишка, — проскрипела старуха. — Ты снова запачкал рубашку? Придется тебя наказать.

По толстым щекам парня катились слезы. Глядя на Алекса, он, заикаясь, попытался что-то сказать:

— Эт-то… не-е… я… Ма… Мама… Заб-бери… отсюда…

Старушка схватила деревянный стул и с размаху опустила его на спину парня. Стул с хрустом разлетелся на куски. Парень пошатнулся и неожиданно завизжал фальцетом:

— Что вы делаете?! Как вам не стыдно?!

Скрючив пальцы с длинными ногтями, бабка запрыгнула парню на спину, и они закружились, словно медведь с вцепившимся ему в загривок бультерьером.

Алекс растерянно вжался в стену. Он не знал, что делать. Но, к счастью, к безумной парочке уже спешили два чернокожих санитара.

Аманадис спокойно нажал на кнопку, и двери лифта закрылись.

— Испугались? — спросил он побледневшего Алекса.

— Да нет. — Алекс перевел дух. — Что с ним?

— Ничего особенного, — равнодушно пожал плечами психиатр. — У пациента средняя степень олигофрении, связанная с врожденной органической патологией мозга. Мышление примитивно, речь неправильна. Хотя, нужно отметить, он прекрасно понимает речь окружающих. — Он вытащил блокнот и ручку. — Нужно назначить ему дополнительный курс феназепама.

— Это он с детства такой? — спросил Алекс.

— Этот — да. Хотя бывает, некоторым людям в детстве ставят диагноз «умственная отсталость» и принимаются их лечить, а потом оказывается, что их мозг не имел никаких органических поражений, и низкий уровень интеллекта является результатом педагогической запущенности. Как правило, это дети из малообеспеченных семей, которым родители и школа не уделяли достаточного внимания.

— Он звал маму…

— Мама, — сказал, словно сплюнул, Аманадис. — Нет у него родителей. После родов эта тварь выбросила его на помойку.

— Господи!

— Господь тут ни при чем, это люди вокруг такие. Нормальные, как они сами считают, люди, которые старательно делают вид, что психических больных вовсе не существует.

— Что вы имеете в виду?

Лифт остановился на четвертом этаже, и они вышли в пустой коридор. Но психиатр не спешил вести Алекса в свой кабинет.

— Все формы безумия плохо переносятся современным урбанизированным обществом. Это общество стремится сделать сумасшедших невидимыми для окружающих, словно их нет на самом деле. Что говорить, если большинство образованных людей считает сумасшествие опасным заразным заболеванием. А ведь душевные страдания, как я уже сказал, часто неразрывно связаны с социальными факторами. Но людям проще отвернуться от этих несчастных, словно от прокаженных, и пройти мимо.

Алекс молчал. Хотя он ничем не выразил своей неприязни к больным, ему было стыдно. Ведь он тоже предпочел бы никогда не видеть перекошенные лица с торчащими в разные стороны зубами, сросшиеся пальцы и ассиметричные тела. Но разве это не обычная реакция нормального человека?

Хотя мать того олигофрена наверняка считала себя нормальной. Но выбросила сына в мусорный контейнер. Так кто из них более нормальный? Мать или сын?

Алекс решил сменить неприятную тему:

— А что с той женщиной?

— Шизофрения. Так же, как у половины всех больных, сидящих в заведениях, подобных нашему. Нация деградирует.

Доктор, по всей видимости, забыл про свой обход. Видно, не часто у него выпадает возможность поговорить не с психом, а с нормальным человеком. Черт! Нормальным. Похоже, на это слово у Алекса появилась аллергия.

— Повсюду видны психические признаки вырождения и дегенерации, — продолжил врач. — И психически больные занимают в этом хаосе последнее место. Посмотрите, что творится вокруг! Для этого вам не нужно заглядывать в свои криминальные сводки, достаточно включить телевизор. Повсюду жадность, жестокость, садистские и мазохистские наклонности, половые извращения!

Алекса стал утомлять этот разговор. Еще чуть-чуть, и ему придется оправдываться. Хотя он-то тут при чем? В конце концов, он агент ФБР, который пришел сюда по делу. Анджей наверняка не стал бы влезать в этот дурацкий разговор. Полицейский вел бы себя более резко.

— У вас есть идеи, как изменить существующее положение вещей? — спросил Алекс. — Избавить общество от деградации?

— Лечения — по крайней мере, медикаментозного — этого недуга не существует. Так что все будет лишь усугубляться с каждым новым поколением. Помните библейский тезис о том, что дети отвечают за грехи родителей до седьмого колена?

— Так у вас есть решение этой проблемы или нет?

— Можно уничтожить общество с помощью атомного оружия.

— Грубая шутка, — начал злиться Алекс. — Может, пройдем в палату Дэвида?

— Если серьезно, то единственным решением данной проблемы является отказ от насилия, педофилии и развратного образа жизни. — Врач не обратил на последние слова Алекса никакого внимания. — Жена не должна спать с кем-либо, кроме своего мужа. Необходим возврат к духовному наследию наших предков и почитанию библейских законов.

Аманадис снова вытащил ручку. На сей раз без блокнота. Он задумчиво покрутил ее в руке и с непонятной улыбкой посмотрел на Алекса:

— Скажите, агент Алекс, только честно. Вот вы когда-нибудь спали с чужими женами?

— Здравствуйте. Я Кристофер Моро, директор этого заведения.

Анджей обернулся. Перед ним стоял высокий худой мужчина лет шестидесяти. Загорелое, гладко выбритое лицо с квадратной челюстью, красивые волнистые волосы с сединой. Под густыми бровями светились внимательные глаза. На докторе, поверх дорогого шелкового костюма, был накинут белый халат. За его спиной маячил еще один доктор, примерно того же возраста, только пониже и полней.

— Янус Аманадис, — представил его директор, — главный психиатр лечебницы и мой первый заместитель.

— Здравствуйте, — полицейский по очереди пожал протянутые руки. — Анджей Новак, полиция Чикаго.

— Бобо сказал, что меня ждут люди из ФБР, — удивленно приподнял бровь директор.

— Это совместная операция, — не моргнув глазом, соврал Анджей.

Директор скрестил руки на груди и нахмурился.

— И где ваш напарник?

— Подождите, — нахмурился Анджей. — Ваш заместитель ушел с ним пять минут назад.

— Я ушел? — удивился Аманадис. — Кто вам это сказал?

— Девушка тут стояла. Мегги.

Директор помрачнел. Вытащив из кармана маленькую рацию, он вызвал санитаров и приказал им немедленно найти визитера. Затем Кристофер Моро предпринял попытку направиться к лифту, но почувствовавший что-то неладное полицейский загородил ему дорогу и схватил за руку:

— Что происходит? С каким доктором ушел Алекс?

— Человек, с которым он ушел, не работает у нас врачом, — высвободившись, ответил врач.

— Так кто же он такой?

— Наш пациент.

— Вы спали с чужими женами? — повторил вопрос доктор.

— Нет, — ответил Алекс.

Психотерапевт разочарованно вздохнул и спрятал ручку в карман. Тут лифт открылся, и оттуда вышел Анджей в сопровождении двух санитаров. Следом вышли два солидных мужчины в халатах.

— Приветствую вас, доктор! — с улыбкой сказал Моро.

— Коллега! — обрадованно воскликнул «психиатр», тут же забыв про Алекса. — Я прописал больному из пятой палаты дополнительный курс феназепама.

— Полностью с вами согласен, — с серьезным видом кивнул директор. — И спасибо, что проконтролировали. У меня совершенно нет времени уследить за всеми больными. Сейчас вас проводят в ваш кабинет, и вы займетесь рецептами.

— Пройдемте, доктор, — сказал один из санитаров.

Пациента увели. Ошарашенный неожиданным поворотом событий Алекс молчал. Анджею хотелось дать ему подзатыльник, но вместо этого он обратился к настоящему психиатру:

— Он опасен?

— Ну, что вы, — пожал плечами Аманадис. — Все эти годы он вел себя более-менее адекватно. Только иногда, как сегодня, сбегает из палаты, крадет у санитаров халат и отправляется в обход пациентов.

— За что же он попал к вам? — поинтересовался Алекс.

— Несколько лет назад он сошел с ума, убив свою жену и ее любовника, который был его другом и адвокатом.

— По крайней мере, он был достаточно последователен в своих поступках, чтобы не угодить в настоящую тюрьму, — хмыкнул Анджей.

— Думаете, здесь курорт? — недовольно поморщился врач.

— Как он их убил? — спросил Алекс.

— Жену зарезал ножом. А любовнику выколол глаза шариковой ручкой, после чего полностью затолкал ее через глазное отверстие в мозг жертвы.

Ноги у Алекса стали ватными. Он вспомнил вопрос и ручку, зажатую в кулаке сумасшедшего. А если бы он дал положительный ответ на вопрос о чужих женах?

— Он был так убедителен в своей роли врача, — прошептал агент, глядя вслед удаляющейся троице.

— Он действительно был врачом, — сказал Аманадис. — Причем очень талантливым.

— Почему у вас психи свободно разгуливают по больнице? — возмущенно проговорил Анджей. С похмелья настроение у него было ни к черту, и агрессия искала выход.

— Ну, почему же свободно? — ответил директор. — Наружные двери отделений и кабинетов закрываются на специальные ключи, так что пациенты имеют некоторую ограниченность в передвижении.

— Я этого не заметил, — хмуро бросил Анджей.

— А что вы хотели? — Моро скрестил руки на груди, и на безымянном пальце правой руки тускло блеснул золотой перстень. — Чтобы мы заковали наших пациентов в цепи и заперли в подвале?

Алекс заметил, что кисти директора покрыты страшными ожогами.

— А почему бы и нет? — набычился Анджей. — Если у них за плечами двойное убийство?

— Этот человек болен. Его нужно лечить.

— А потом выпустить?

— Если признают здоровым, — кивнул Моро, — мы его выпустим.

Лицо Анджея стало наливаться кровью:

— Чтобы он снова кого-то зарезал?

— Если он будет здоров, то не станет никого убивать.

— Да неужели? Напомнить вам про Генри Ли Лукаса?

Алекс знал, о ком говорит Анджей. Он помнил историю одного из самых страшных серийных убийц за всю историю криминалистики. В шестнадцать лет Лукас убил мать, после чего долгое время его лечили в психиатрической больнице и тюрьме. В итоге Лукас был признан здоровым. Выйдя из тюрьмы, он сел в автобус и отправился в кровавое турне. По дороге он познакомился с еще одним маньяком — Оттисом Тулом, который оказался каннибалом. За год безумная парочка изнасиловала, убила и съела более сотни людей, невзирая на возраст и пол жертв.

Зрачки директора сузились, тон тоже стал агрессивным:

— Генри Ли Лукас — продукт системы. Его мать была проституткой. Она избивала сына и занималась сексом с клиентами прямо у него на глазах. Когда Генри привязался к подаренному мулу, пристрелила ни в чем не повинное животное. Она постоянно унижала и мучила сына всевозможными способами. А окружающие молчали. Какой финал можно было ожидать? Когда мать начала в очередной раз избивать его, Генри взялся за нож.

Алекс вспомнил слова сошедшего с ума психиатра насчет людей, закрывающих глаза на жестокость и различные отклонения. Правда, закрывают до тех пор, пока они не затрагивают их лично. Неужели знакомые, соседи и учителя маленького Генри Ли Лукаса ничего не видели? Такого просто не может быть. Они предпочитали не видетьиздевательств, так что вина на них тоже есть. Пускай и косвенная, но от этого не менее отвратительная.

Но Анджей от слов директора завелся еще больше:

— Думаете, съеденным людям стало бы легче, если бы они узнали про несчастное детство маньяка? Офицеры полиции, такие, как я, рискуя жизнью, ловили этого ублюдка. А врачи, такие, как вы, доктор, признали этого полоумного зверя психически вменяемым и выпустили на свободу!

— Что вы предлагаете? Расстреливать больных и умственно отсталых?

— Если они серийные убийцы, то — да, — процедил сквозь зубы полицейский.

— Знаете, кто так поступал? Нацисты во время Второй мировой войны!

Спорщики скрестили враждебные взгляды, словно клинки шпаг, собираясь до последнего отстаивать свою точку зрения. Головы с упрямо выдвинутыми подбородками наклонились вперед, словно у боксеров, показывающих бесстрашие перед боем.

Алекс переглянулся с Аманадисом. Тот отвернулся, явно не собираясь вмешиваться в разговор своего начальника. Тогда Алекс решил вмешаться сам. Хотя он считал, что истина, как всегда, лежит где-то посередине, ему стало стыдно за Анджея. Чего он к доктору докопался? У врачей жизнь тоже не сахар, особенно если они работают в местах, подобных этому.

Он встал между спорщиками и примиряюще поднял руки:

— Брейк! Мы не спорить приехали. Давайте вернемся к тому, ради чего мы здесь.

Моро еще некоторое время с неприязнью смотрел на полицейского, потом сухо проговорил: — Следуйте за мной. Хотя не думаю, что пациент сможет ответить на ваши вопросы.

— Скажите, как к вам попал Марчевски? — нагнав стремительно шагающего директора, спросил Алекс. — Мне сказали, что приемное отделение психиатрической больницы осуществляет госпитализацию при наличии направления врача-психиатра, идентификационного номера и страховки. Насколько я знаю, у Марчевски ничего из вышеперечисленного не было.

— Мы провели госпитализацию в экстренном порядке по направлению «Скорой помощи», — не оборачиваясь, ответил Моро. — Полицейские обнаружили интересующего вас человека на улице в довольно плачевном состоянии. Он был весь в крови и синяках. Почти сразу подъехала «Скорая». При попытке оказать ему помощь старик набросился на медиков с кулаками. Одному выбил зуб, другому вывихнул кисть. Полицейские скрутили его.

— И Марчевски привезли к вам?

— Тут недалеко было — его нашли на соседней улице. Да и не в обычную же больницу было его везти.

— Это стандартная практика?

— Конечно. В случае опасности для других людей пациент подвергается неотложной госпитализации на семьдесят два часа. При подтверждении наличия психического заболевания человек подвергается четырнадцатидневному «интенсивному лечению», а по окончании его, при сохраняющейся опасности для других, недобровольной госпитализации на полгода.

Интересно, подумал Алекс, что произошло между побегом престарелого иллюзиониста из больницы святого Марка и его обнаружением полицейским патрулем?

Они остановились перед дверью палаты, которая оказалась последней в длинном коридоре.

— Доктор Янус осмотрел поступившего больного, определил тяжесть его психического состояния и уточнил показания к госпитализации.

Психиатр кивнул, подтверждая слова директора.

— Что у Марчевски? — спросил Алекс.

— Ярко выраженная паранойя, — ответил Янус.

— В чем она выражается?

— Ему чудятся таинственные преследователи из потустороннего мира.

— Демоны?

— А как без них, родимых?

— А про детей Бога он ничего не говорил?

— Нет. А кто это?

— Неважно. Что вы с ним сделали после обследования?

— Была оформлена медицинская документация. Марчевски помыли и закрыли в специальной палате, в которой имеется круглосуточный медицинский пост. Приехавшая полиция сняла отпечатки пальцев. Так мы узнали, кто к нам попал.

— А больной не может покинуть палату, как ваш «доктор»?

— Не переживайте. Думаю, в его положении сделать это будет довольно трудно. Он же не Копперфильд.

Алекс при последних словах невольно улыбнулся, что не укрылось от психиатра.

— Чему вы улыбаетесь? — спросил он.

— Марчевски — иллюзионист, — ответил Алекс.

— Что вы говорите? Надо же… Думаете, стоит усилить режим наблюдения?

— Думаю, он не в том возрасте и не в том состоянии, чтобы устраивать побеги.

Они зашли в палату.

На стуле сидела медсестра, мгновенно вскочившая при появлении директора. Дэвид Марчевски лежал на кровати, прикованный к ней за руки и за ноги широкими матерчатыми ремнями.

— Пациент находился в крайне возбужденном состоянии, поэтому нам пришлось принять меры, — пояснил Аманадис.

Алекс подошел к кровати, на которой лежало иссушенное годами и нервами тело. Худые руки старого иллюзиониста были перетянуты вздутыми венами. Голову с редкими седыми волосами украшали коричневые старческие пятна. Глаза были закрыты. Марчевски спал.

— Мистер Марчевски, — негромко позвал его Алекс.

Глаза под закрытыми веками беспокойно задвигались.

— Бесполезно, — сказал Моро.

Анджей подошел к кровати и бесцеремонно потряс привязанного пациента. Это подействовало — Марчевски открыл глаза.

— Мистер Марчевски, — повторил Алекс, — мне нужно задать вам несколько…

— Убийцы! — неожиданно заорал старик. Истощенное тело задергалось в тщетной попытке высвободиться от ремней. — Я уже сказал вам все! Я не знаю, где ОН! Дайте мне умереть!

Алекс собрал в кулак всю свою волю.

— Мы из ФБР…

— Убийцы! — брызгал слюной старик. — Исчадия Ада! Будьте вы все прокляты!!

Он оскалил желтые зубы и зарычал в бессильной ярости. Изо рта пошла пена.

— Медсестра, укол! — приказал Аманадис и положил руку на плечо агента. — Прошу вас покинуть палату. Вы же видите, он не в состоянии отвечать на ваши вопросы.

— Я не знаю… — прохрипел старик, прижимаемый к кровати санитаром. — Не знаю… где дневник…

Алекс быстро переглянулся с Анджеем. ДНЕВНИК! — и бросился обратно к кровати.

— Какой дневник? Дневник Гудини?

Психиатр недоумевающе посмотрел на Алекса.

— Мистер Марчевски, ответьте, что в этом дневнике такого важного?!

Глаза старика закатились в припадке. Тут вмешался директор и с решительным видом указал на дверь. Им не оставалось ничего иного, как выйти в коридор. Алекс был разочарован. Быть так близко к разгадке, и уйти ни с чем.

— Как вы думаете, — спросил он, — возможно улучшение состояния?

— Возможно. Только не надейтесь, что произойдет это скоро. Но если вы оставите свои координаты, я сообщу вам о первых же улучшениях.

Анджей с недовольным видом отошел в сторону.

— Спасибо, — поблагодарил Алекс. — А то, что он связан, это не слишком жестоко?

— Странный у вас тандем, — заметил Моро. — Один хочет всех посадить на электрический стул, другой переживает из-за обычных ремней. Наверное, это помогает вашей парочке в ведении допросов: хороший и плохой следователь, да?

— У Анджея свое отношение к преступникам.

— Знаете, как содержали психически больных до недавнего времени? Как раз так, как хотелось бы вашему напарнику. Больные страдали от психологического и физического насилия, жестокого обращения и насильственного лечения. Врачи в целях наказания применяли сильнодействующие психотропные препараты. Их несчастные пациенты жили в зловонных каменных мешках под присмотром настоящих тюремщиков. Прикованные цепями к стенам подвалов, они спали на вонючей соломе в собственных испражнениях. Лечение вообще не отличалось гуманизмом: больных натирали раздражающими мазями, прижигали каленым железом и поили рвотными средствами. Еще их привязывали к стульям, делали кровопускание, обкладывали холодными полотенцами, к лицу цепляли множество пиявок, разрезали кожу и втирали в надрезы сурьмовую медь.

— Это какой-то кошмар, — передернулся Алекс. — Надеюсь, сейчас ничего подобного не существует?

— Нет, конечно. Разве что в фильмах ужасов.

Алекс еще раз посмотрел на руки директора и не удержался:

— Простите, а что у вас с руками?

Моро быстро засунул ладони в карманы халата и произнес:

— Несчастный случай. Пожар. Ладно, меня пациенты ждут. До свидания. — Он направился к лифту, оставив гостей на попечение своего заместителя. Аманадис проводил гостей до выхода, заверив, что в случае чего свяжется с ними по оставленным номерам.

Когда Бобо открыл перед ними дверь, психиатр обратился к Анджею:

— Можно вас на минутку?

— Я тебя на улице подожду, — кивнул полицейскому Алекс.

Когда дверь за ним закрылась, Анджей угрюмо посмотрел на психиатра:

— Я вас слушаю.

— Я хотел извиниться за несдержанность своего шефа. Ему не следовало затевать этот спор.

— Да вы-то тут при чем?

— У нас работа не из легких. Еще раз извините.

Они попрощались.

Анджей вышел на улицу.

 

Глава 5

Новые загадки

— Ты чего так долго? — спросил Алекс.

— Какое долго? Меня две минуты не было. Холодно просто на улице, вот тебе и показалось.

Они сели в машину, и Алекс с азартом заговорил:

— Слышал, как Марчевски про дневник голосил?

— Угу. — Анджей явно не разделял его энтузиазма. — И что? Кому нужны записи вековой давности?

— Бесник тоже искал дневник, — напомнил Алекс. — Интересно, по чьему приказу?

— Снова ты за старое.

— Кстати, ты сам читал эти записи?

— Нет. Денис читал.

— И что?

— Да ничего. Интересно, говорит, но те события давно устарели. Может, все дело в бабках? — предположил Анджей. — Уверен, дневник дорого стоит.

— Может быть, — согласился Алекс, но тут же цокнул языком. — Нет, тут что-то другое. У тебя есть идеи?

— Никаких, — сказал Анджей. — Поехали домой, что-то меня этот доктор утомил.

— Я к тебе зайду попозже, посидим, подумаем.

Анджей достал мобильник и набрал номер бывшего сослуживца из криминальной полиции:

— Это я. Что там по Джеки-Ножу? Взяли его?.. Что?! Как это произошло?.. Понял. Я перезвоню. — Он стиснул зубы и выругался по-польски.

— Что? — спросил Алекс.

— Джеки-Нож мертв.

— Убили?

— Нет. Сам застрелился. При свидетелях. Обвешался по уши магическими амулетами, нарисовал на морде крест, собрал всю банду и вышиб себе мозги у них на глазах из собственного пистолета.

Денис проверил замки и задернул шторы. Он не хотел включать телевизор, чтобы даже соседи не знали, что в квартире кто-то есть. Денис понимал, что никому не известно о его местонахождении, но ему все равно было страшно. Скорей бы уже Анджей вернулся.

Его взгляд упал на дневник Гудини, из которого торчала закладка. Проклятая тетрадь, все из-за нее! Он как чувствовал, что не нужно было ее читать, хотя и не мог понять связи между чтением дневника и появлением монстра. И от этого становилось еще страшнее.

Но болезненное любопытство, граничащее с извращением, оказалось сильней. Денис снова открыл дневник…

…пока я стоял за кулисами, перед зрителями появился высокий бородатый мужчина в костюме дрессировщика, нафабренными усами, изобилием перстней на пальцах и в складном цилиндре. Он обвел взглядом публику и сказал:

— Дамы и господа! Обратите внимание на тот конец зала! Сейчас вы увидите молодого человека, который будет вас мистифицировать… если у него получится, конечно…

Эрих, одетый в черный фрак, вышел из-за кулис.

Он уже не был тем худеньким пареньком, который выступал на Всемирной чикагской выставке год назад. Да, он по-прежнему был невысокого роста, но теперь выглядел сильным и плотным — каждодневные акробатические тренировки сделали свое дело. Заниматься физическими упражнениями Эрих начал после ужасного происшествия на ярмарке. Тогда он спасся не иначе как благодаря чуду…

Монстры Асмодея связали и бросили его, чтобы заняться им попозже. Лежа в пыльном углу, обмотанный с ног до головы веревками, Эрих долго напрягал мышцы и извивался, словно червь на раскаленной сковороде. Он вывихнул себе плечо, но благодаря этому смог освободиться от пут. Мчась по ночному Белому Городу, молодой иллюзионист не верил, что остался жив.

В эту же ночь «Цирк Уродов» пропал с ярмарки, словно его и не было. Тогда же выяснилось, что Магистра Асмодея ищет полиция Чикаго. Альбиноса и его уродов подозревали в похищении людей, убийствах и каннибализме. В озере Мичиган были обнаружены объеденные останки пропавшей девушки.

Когда стало известно, что сестра-близнец девушки бесследно исчезла, Эрих полностью понял секрет дьявольского трюка с распиливанием. Безумный Клоун и его помощник по-настоящему распилили живую девушку на глазах у двухсот зрителей, после чего Асмодей показал людям ее сестру-близнеца, одетую в такое же платье.

Теперь Эриха всегда передергивало, когда он представлял, как мог закончиться тот вечер, когда он решил узнать секрет волшебного ящика.

— Перед вами Гарри Гудини!

Эрих постарался отвлечься от воспоминаний, всплывших в его памяти так некстати. Нужно сосредоточиться. На его лице засияла улыбка, но про себя Эрих подумал, что если Мистер Борода объявит его подобным образом еще раз, то получит в челюсть. Что значит: «…если у него получится»? Старый идиот!

Вытащив колоду карт, Эрих раскрыл их веером и подбросил в воздух. Карты исчезли. Фокусник обвел взглядом молчаливую публику и принялся доставать карты из воздуха. Кто-то захлопал. Кажется, это был его собственный брат. Показав еще несколько фокусов с платками и веревками, Эрих понял, что публика сегодня более чем вялая, и пора их расшевелить. Иначе придется искать другую работу.

Повернувшись к кулисам, он подал знак. Тут же появилась Бесс — миниатюрная брюнетка с изящной фигурой и большими задумчивыми глазами. Своей загадочной улыбкой она тут же привлекла внимание зрителей. Раздались одобрительные посвистывания и смешки.

Вчера перед шатром повесили новую афишу: «Супруги Гудини», сменившую прежнюю «Братья Гудини». Теодору надоела кочевая жизнь артиста и нерегулярная зарплата. Так место Дэша заняла Бесс, молодая жена Эриха.

С шестнадцатилетней Вильгельминой Беатрис Ранер Гарри познакомился совсем недавно. Под псевдонимом Бесси Рэймондс девушка пела и танцевала в группе под названием «Флорал систер». Через две недели после знакомства они поженились. Отныне Бесс была его ближайшим другом и ассистенткой во всех номерах. Но главным в их отношениях было другое.

Это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь.

Помощники вынесли обыкновенный дорожный сундук, с которым отправляются в путь на пароходе или поезде. Они завязали руки фокусника и поместили его внутрь, затем обвязали сундук толстыми веревками и затащили в кабину. Было слышно, как Гарри стучит и шумит в сундуке. Бесс, стоя перед ширмой, торжественно объявила:

— А сейчас я три раза хлопну в ладоши и при третьем хлопке прошу внимательно смотреть, что будет.

Она задернула ширму и скрылась за ней. Почти сразу занавеска открылась — перед зрителями стоял Гудини. Сундук быстро развязали и открыли. Внутри, в мешке, с наручниками на руках, сидела Бесс. Гарри развязал мешок и помог своей девушке выбраться из сундука.

Зрители наконец-то захлопали.

Эрих был уверен, что эффект «Метаморфозы» потряс их — ведь подмена произошла в мгновение ока! Но он все равно был недоволен. Даже придумав этот замечательный трюк, они с женой никак не могли вырваться из «музеев».

В иерархии театрального мира так называемые «музеи», в которых выступал Гудини, занимали место чуть выше пивной под открытым небом. В них показывали комнаты ужасов, восковые фигуры и живых человеческих уродцев, которых выставляли на высоких деревянных платформах в центре «зала редкостей». Большая часть «музеев» демонстрировала свои аттракционы с утра до вечера. Иногда Гарри приходилось давать до четырнадцати выступлений в день.

Гудини подружился с замечательными уродцами, которые совсем не походили на монстров Асмодея: «Человек-окошко» («Вы можете видеть, как у него бьется сердце!»), Тардо, женщина, которая давала себя кусать гремучей змее, а затем демонстрировала силу яда, впрыскивая его кролику, который погибал в страшной агонии. Эти люди-аномалии были настоящими звездами. Именно они собирали большую аудиторию. А «Супруги Гудини» на афишах упоминались между дрессированными обезьянками и бегом для женщин.

Гудини чувствовал в них родственные души, потому что его тоже относили к ним. Тем более что ему самому пришлось однажды выступать в роли уродца Прожи, Дикаря из Мексики. Правда, завязал он с этим довольно быстро, после того, как один из кусков сырого мяса, которые зрители кидали в его «логово», попал ему в глаз, и он едва не ослеп. Целых три недели Эрих проходил в повязке, словно пират.

Удовольствия от таких выступлений было мало. Бесс находилась на грани нервного срыва. Гарри чувствовал — еще немного, и она совсем не захочет выступать, как и его брат.

Эрих вышел на улицу, и его взгляд уткнулся в афишу, которую повесил Мистер Борода. Надпись гласила: «Супруги Гуднизи! Только подумайте! Перемена мест всего за три секунды!»

Увидев вновь неправильно написанный псевдоним, он заскрежетал зубами.

— А мне понравилось ваше выступление, мистер Гудини.

Эрих обернулся. Перед ним стоял маленький толстый человечек в сером костюме-тройке и шляпе.

— Позвольте представиться, Уилисс Грант, журналист «Чикаго Трибьюн».

Они обменялись рукопожатием.

— Я всегда был поклонником иллюзий, а в вас я вижу талант. Правда, его еще нужно раскрыть. Но я могу немного помочь вам. — Толстячок закусил губу и устремил взгляд в небо. — Я уже вижу заголовки статей: «Они меняются местами с немыслимой быстротой!» Или лучше «с быстротой молнии»? Нет! «Со стремительностью выстрела!»

— Это, конечно, замечательно, мистер Грант, — усмехнулся Эрих, — но вы же слышали аплодисменты? Точнее, их отсутствие.

— А если написать: «Внезапность метаморфозы произвела на зрителей такое поразительное впечатление, что у них не хватило сил даже на аплодисменты!»

— Гениально!

— Нужно еще добавить на афише такую надпись: «Наш номер — самый совершенный в мире! С ним выступали в Оксфорд-холле в Лондоне, он вызвал сенсацию в Америке, Европе и Австралии!»

— Но это же неправда, — смущенно произнес Гарри.

— Какое это имеет значение? — хмыкнул Грант. — Вы хотите стать знаменитым иллюзионистом? А заодно получать пару лишних центов за билет? Тогда запомните, без рекламы невозможно ничего достигнуть!

Эрих учел советы журналиста, и через некоторое время его доходы действительно пошли вверх. Еще через год Гарри решился на свое первое предприятие. В сентябре 1895 года он купил пятьдесят процентов доли в «Веселых американочках» — финансово ненадежном передвижном бурлеске. Костюмы девушек были довольно откровенны, поэтому зрительный зал заполнился одними мужчинами, пришедшими полюбоваться на полуобнаженную женскую плоть. Журналисты тут же окрестили шоу «вульгарным и непристойным».

Тогда Гарри попробовал привнести в шоу некоторую оригинальность. Он пригласил для выступлений Мей Морган, здоровенную женщину, которая за деньги вызывалась победить любого мужчину любым стилем борьбы: греко-римским, вольным стилем или армрестлингом. Не помогло. Шоу окончилось крахом.

С лета 1896 до осени 1897 года супруги в поисках работы переезжали с места на место, перебиваясь случайными заработками.

Годы спустя Гудини вспоминал то время, как дурной сон: непонятные контракты, программки без указания дат, банальные фокусы, случайные недельные выступления в варьете и снова жалкие десятицентовые «музеи». Гарри мрачно отрабатывал номер и возвращался в свою каморку, где продолжал ломать голову в поисках волшебной формулы, которая поможет ему вырваться из нищеты и сделать себе имя в мире бизнеса развлечений.

Супруги Гудини решили поработать у Гарри Келлара, знаменитого американского иллюзиониста, но тот сказал, что у него нет нужды в дополнительных ассистентах. То же самое сказал Абд-эль-Кадир, силач, умеющий ударом ребра ладони забивать гвозди в десятисантиметровую доску. В Чикаго Гарри решил сыграть в карты, но нарвался на шайку шулеров, которым проиграл последние шестьдесят долларов. Он понял, что если что-то не изменит и не начнет зарабатывать нормальные деньги, то о карьере иллюзиониста придется забыть навсегда.

В ту пору как раз поднималась волна увлечения спиритуализмом. Она уже накрыла Европу и подбиралась к Соединенным Штатам. Именно спириты получали за свои «сеансы общения с духами» огромные деньги. Гарри, скрепя сердце, принял решение заработать деньги тем же способом и начал экспериментировать с новым номером.

Для получения представления о сути спиритизма Гарри посетил дом известного медиума Минни Уильяме. Дом госпожи Уильяме (настоящий дворец!) на 46-й улице был приобретен ею у страстного поклонника спиритизма, которому духи посоветовали продать дом всего за один доллар и без каких-либо условий.

Гарри вместе с другими посетителями заплатил один доллар за вход, и его пропустили в дом. Комната, где проходил сеанс, была освещена только тусклым зеленоватым светом лампы, помещенной в коробку. Время от времени нечто вроде духа выходило из занавешенного угла комнаты, называемого «кабинетом». Гарри обратил внимание, что, когда духи передвигаются по комнате, пол скрипит самым «непризрачным» способом. Фокусник едва не расхохотался в полный голос. Неужели этого никто не замечает?

Но, оглядевшись, он увидел только взволнованные лица посетителей. Все, кроме него, воспринимали происходящее всерьез. Черт возьми, как можно такими откровенными глупостями дурачить публику?

Эрих прикинул, что госпожа Уильяме за один прием заработала сорок долларов — доллар с человека. В десять раз больше, чем платили люди за вход в «музеи»! Даже после уплаты двух долларов головорезам, служившим у нее телохранителями, женщина получала огромный доход.

Увидев реальный шанс поправить свои финансовые дела, Гудини решил заманить зрителей представлением своего собственного спиритического сеанса: «Один Единственный Публичный Сеанс! Гарри Гудини! До этого только в крупных городах и за повышенную цену». Он обещал показать руки и лица духов, заставить музыкальные инструменты плавно летать по воздуху, а также передавать послания умерших.

Затея удалась. Благодаря мастерству иллюзиониста его «чудеса» получались намного реальнее, чем у других медиумов. Хотя показанное не соответствовало действительности, номер себя оправдал. Деньги были сумасшедшие. Семьсот долларов за восемь выступлений!

Правда, на душе скреблись кошки. Хорошая касса не оправдывала предательства иллюзионного искусства. Будучи человеком открытым, Эрих чувствовал себя виноватым, обманывая зрителя фальшивыми спиритическими сеансами. Ему претила сама мысль о том, что он использует свое искусство в таких целях. Особенно когда Эрих передавал людям придуманные им самим послания от умерших родственников.

Однако соблазн больших сборов оказался сильнее. Гарри взял себе прозвище Великий Мистификатор. Теперь он поднимал в воздух столы и отвечал на запечатанные записки с вопросами о прошлом, настоящем и будущем.

Супруги Гудини стали жить, как короли.

Но однажды Эрих узнал, что некоторые спириты, называющие себя настоящими медиумами(хотя для Гудини они все были шарлатанами), объединились в тайное общество «Ловцы Душ». Придумал и возглавил это общество человек, по описанию очень похожий на бывшего директора «Цирка Уродов».

Первым желанием Гудини было сдать Магистра Асмодея полиции, но никто, даже сами спириты, не знал, где скрывается их Магистр.

Взбешенный фокусник больше не мог сдерживаться.

Если он не смог найти самого Асмодея, нужно было предупредить людей о жульнической деятельности спиритов. В июне 1898 года в журнале профессиональных иллюзионистов «Махатма» вышла его первая статья, в которой Эрих объяснял код, которым он пользуется для того, чтобы сообщать Бесс, что написал зритель на грифельной доске или на бумаге. Ободренный успехом статьи, Эрих начал раскрывать секреты других спиритов, чем вызвал их вполне предсказуемую ненависть.

Через неделю на своем письменном столике Гудини обнаружил неизвестно как оказавшееся там письмо:

«Я узнал Вас, молодой любознательный фокусник. Я оставил Вас в живых в прошлый раз. Вы не стали умней. Теперь берегитесь».

Эрих опасался покушения и постоянно носил с собой короткую свинцовую дубинку. Но месть Асмодея оказалась более изощренной. Все прежние работодатели Гудини, с которыми у него давно сложились хорошие отношения, вдруг отказались с ним работать. В какой бы цирк или шапито он ни приехал, его директор тут же получал угрожающее письмо от неизвестных лиц с запретом давать работу Эриху Вейсу по прозвищу Гарри Гудини.

Хозяин одного шапито, бывший борец, порвал записку и принял Гарри с женой к себе на работу. Через три дня его укусила сбежавшая из клетки кобра. Борца парализовало. После этого случая уже никто не хотел работать с Гудини.

Набег на спиритуализм отбросил Эриха туда, где он начинал — в десятицентовые «музеи». Но даже там его уже никто не ждал.

Супруги вернулись в Нью-Йорк, чтобы прийти в себя.

Гарри разослал афиши всем менеджерам: «Супруги Гудини» освежили свой номер элегантными номерами, новыми декорациями, красивыми, яркими плюшевыми украшениями и многоцветной электрической подсветкой. В новом сезоне мы предлагаем САМУЮ ХИТРОУМНУЮ В МИРЕ ТАЙНУ, которая сделает честь любой труппе, в которой они будут ангажированы».

Это был сигнал SOS, мольба о помощи.

Но сигнал не нашел отклика в черствых и практичных душах менеджеров, которые к тому же были напуганы странными и страшными слухами, связанными с именем Гарри.

К концу 1898 года положение стало настолько критическим, что Эрих начал думать о том, чтобы бросить шоу-бизнес, но, представляя себе снисходительную улыбку Асмодея, сумевшего швырнуть его на самое дно, стискивал зубы и продолжал борьбу.

Иллюзионист отважился на отчаянный шаг. Он решил уйти со сцены театров и «музеев», чтобы попробовать новый вид иллюзионного искусства, придуманный им самим: публичные эффектные выступления на улице, которые могли быть засвидетельствованы целой толпой зевак.

На глазах нескольких тысяч зрителей он, одетый в смирительную рубашку, был подвешен вниз головой к карнизу небоскреба, но успешно освободился. В другой раз Эрих прошел сквозь кирпичную стену. Затем сбежал из чикагской тюрьмы. Гарри явился туда в сопровождении репортеров и предложил пари: он освободится из камеры, даже если его запрут в ней совершенно голым. Надзиратели, посмеиваясь над наглым «циркачом», заперли его в «одиночке» и ушли. Через пять минут иллюзионист предстал перед разозленным начальником тюрьмы и восхищенными газетчиками.

Авантюра удалась.

С тех пор «Побег из тюрьмы» стал фирменным аттракционом Гудини. Пресса прозвала его «гением освобождения», и он стал известен, как человек, которого не может удержать ничто: ни веревки, ни наручники, ни тюремные камеры.

Настало время завоевывать Европу. Начать было решено с Великобритании. В Лондоне я собирался совершить побег из знаменитой тюрьмы Скотленд-Ярда и показать номер с исчезновением слона.

Тогда я еще не знал, что в Европе вновь столкнусь с магистром оккультных наук и главой «Ловцов Душ». С моим злым гением — Асмодеем…

Анджей зашел в квартиру.

За столом, над раскрытым дневником, сидел Денис. За последние дни он осунулся и выглядел не лучшим образом. Рядом стоял остывший чай. При появлении полицейского Денис оторвался от записей, и глаза его блеснули в отчаянной надежде.

— Ну что?

— Ничего, — Анджей снял куртку и швырнул ее на диван. — Этот Марчевски — настоящий псих. А других зацепок у нас нет. — Он включил чайник и тоже присел за стол. — Думаю, ты просто случайно попал в центр мафиозных разборок. Кто-то сводил счеты с доном Винченцо.

— А как же это? — возмущенно потряс дневником парень. — Трупы в моем доме? Тот монстр, которого ты грохнул?! — Трясущимися пальцами он достал из пачки сигарету.

— Открой окно, — буркнул Анджей, — ты не у себя дома.

Денис чиркнул колесиком «Зиппо» и сделал глубокую затяжку. К черту! Пора сваливать из Чикаго. Завтра он купит билет на самолет, а послезавтра будет в Украине. И все кошмары закончатся. Станет актером у себя дома, ничего страшного.

Зазвонил домашний телефон. Анджей вышел в коридор и снял радиотрубку.

— Алло?

– Анджей?

Голос был незнакомый. Негромкий и вкрадчивый.

— Да.

Тут же пришла мысль, что этот телефонный номер, кроме Смирнова, который договаривался об аренде квартиры, никто не знает. И уж точно никто не может знать, что сейчас здесь находится Анджей.

— С кем я говорю? — спросил полицейский.

Он вытащил пистолет и, осторожно подойдя к двери, посмотрел в глазок. На лестничной клетке никого не было. Но это ничего не значило.

– Будь осторожней с зеркалом, не то увидишь собственное лицо.

— Что?

В трубке раздались гудки.

Полицейский вернулся в комнату.

— Что дальше будем делать? — подняв голову, спросил Денис.

Анджей ничего не ответил. Достав пистолет, он прислушался к тишине…

Алекс наскоро поужинал и попросил бабушку завернуть с собой испеченных пирожков.

— Ты куда опять собрался?

— К друзьям, бабуль. Я скоро буду.

На улице было холодновато, но идти ему недалеко, пирожки даже не успеют остыть. По крайней мере, Алекс на это очень надеялся.

«Лексуса» Анджея перед подъездом не было. Алекс нахмурился. Куда это поляк смылся без предупреждения?

Он поднялся по деревянным ступенькам и, остановившись на лестничной клетке, увидел открытую в квартиру дверь. Первой мыслью было, что внутри должно быть чертовски холодно. Вторая мысль была более рациональной, и рука Алекса нырнула под куртку, нащупывая рифленую рукоять пистолета. Глубоко вдохнув, он толкнул дверь. В коридоре никого не было. Алекс повел носом. Знакомый запах. Пахло порохом. Он быстро проверил ванну. Никого. Затем прошел в гостиную.

Денис лежал на полу. Его глаза были открыты. Ни продать дневник, ни улететь в Украину он не успел. И актером ему не суждено было стать. Аккуратная дырка во лбу со стекающей по лицу струйкой крови исключала такую возможность.

Но как? КАК?! Ведь про эту квартиру никто не знал!

Стоп. Дневник!

Дневника не было. Как и следов обыска. Шкафы закрыты, вещи не разбросаны. В квартире полный порядок, если не считать трупа парня, волею случая оказавшегося в эпицентре непонятных и зловещих событий. Мелькнула дурацкая мысль, что женщина, сдавшая им в аренду квартиру, устроит скандал: «Я вам поверила, а вы у меня тут людей убиваете?!»

Нога за что-то зацепилась. На полу лежал «глок». Алекс опустился на колени и понюхал ствол. Так и есть. Выглянув на лестничную площадку, он прикрыл дверь и набрал 911.

— Алло? Убийство на улице Дивон. Обнаружил Алекс Смирнов. Адрес…

Полиция будет через минуту. Где Анджей?

Когда нервно подрагивающие пальцы левой руки набирали номер поляка, пальцы правой продолжали сжимать рукоять пистолета. Алекса не покидала уверенность, что оружие может пригодиться в любой момент.

Анджей не отвечал. Тоже мертв?

Агент ФБР чувствовал, как вокруг него сгущается тьма. Она была почти осязаема. Кто эти невидимые силы, с такой легкостью убирающие людей, словно фигуры с шахматной доски? Почему же Анджей не отвечает?

Наконец трубку подняли. Но голос был незнакомый.

— Алло?

— Мне нужен Анджей, — сказал Алекс.

— Кто его спрашивает?

На заднем фоне были слышны голоса. Шум машин. Вой полицейской сирены. Неприятное предчувствие усилилось.

— Это его друг. Кто вы?

— Офицер дорожной полиции.

— Что случилось?

— Десять минут назад ваш друг попал в аварию.

— Как?!

— Превысил скорость, не вписался в поворот…

Так же, как напарник Дениса Валерий Назаров. Алекс не верил в такие совпадения.

— Он жив?

— Пока да.

— Где это случилось?

— Извините, у меня нет времени…

Алекс взял себя в руки и сказал официальным тоном:

— Я — специальный агент ФБР Александр Смирнов. Где произошла авария и куда увезли пострадавшего?

Больница представляла собой пятиэтажное здание из бетона и стекла. Алекс припарковал машину и посмотрел на госпиталь сквозь боковое окно.

Предъявив удостоверение и миновав пост охраны, он поднялся на лифте на третий этаж. В приемном отделении подошел к стойке, за которой сидела дежурная медсестра, и узнал номер нужной палаты. Через минуту Алекс стоял у металлической кровати и смотрел на Анджея.

Голова полицейского с прикрепленными к ней датчиками была почти полностью забинтована. Видны лишь закрытые глаза с черными мешками под ними. Крепкие руки, лежащие поверх зеленой простыни, покрыты порезами и синяками. Тело опутано прозрачными трубками, одна из которых вставлена в нос. К локтевому сгибу левой руки подсоединена трубка капельницы. На груди приклеены разнообразные датчики. На экране монитора нервно плясала зеленая синусоида сердечных ударов.

Повезло, что вообще живой остался.

Алекс был на месте аварии и видел, во что превратился «Лексус» полицейского. Глядя на искореженную груду металла, с трудом верилось, что после такого чудовищного столкновения с бетонным ограждением кто-то мог остаться в живых. Поляка спасли сработавшие подушки безопасности, крепкие мышцы и невероятное везение.

Дыхание раненого изменилось. Алекс подошел поближе.

— Анджей, ты меня слышишь?

Веки поляка дрогнули. Он открыл глаза, несколько секунд пытался сфокусировать взгляд на посетителе, потом прохрипел:

— Кто здесь?

— Это я. — Алекс наклонился почти вплотную. — Как ты попал в аварию?

— Не помню…

— Кто-то еще был с тобой в машине?

— Нет, кажется…

— Ты знаешь, что случилось у тебя дома?

Едва заметно Анджей отрицательно покачал головой.

— Дениса убили. Выстрелом в голову.

— Я ничего… не помню… — слова давались поляку с трудом. — Я должен был… уехать…

— Куда, дружище? Куда ты ехал?

— Не помню… Кто… стрелял?

— Неизвестно. Но там ствол валялся. Если на нем есть отпечатки, то скоро узнаем. Эксперты сейчас проверяют. Анджей, где дневник?

Полицейский скривился от острой боли, которая безжалостной спицей пронзила его мозг. Тело выгнулось дугой. Аппарат у изголовья кровати стал издавать тревожные сигналы. В палату вбежала медсестра. Бросив взгляд на датчики, она обернулась к Алексу.

— Немедленно покиньте палату!

Он не стал спорить. Просто вышел и присел на одной из лавочек, стоящих вдоль стены. Сколько времени Алекс провел в этом положении, неизвестно. Очнулся он лишь тогда, когда кто-то положил руку на его плечо.

Алекс поднял глаза. Перед ним стоял мужчина в белом халате. Лет сорока. Взъерошенные волосы, умный взгляд поверх очков в тонкой золотой оправе.

— Вы доктор? — спросил Алекс.

— Да. А вы, простите, кто?

— Друг Анджея Новака.

— Извините, — доктор приподнял очки и потер усталые глаза, — но вам больше нечего тут делать. Ему нужен отдых.

— Как он вообще?

— Удивляюсь и восхищаюсь его желанием жить. Такая катастрофа, а кроме пары ребер ничего не сломано. Ну, порезы там, конечно. Но это мелочи. Вот головой он сильно приложился. Сотрясение серьезное. Каковы будут последствия, увидим позже. Пока нам остается только ждать.

Алекс встал. Посмотрел на часы. Одиннадцать вечера. Господи, как же он устал. Хотелось принять душ и провалиться в сон. На пару суток. А проснувшись, забыть об этом проклятом расследовании.

— Где его вещи?

— Простите, но если вы не родственник…

Алекс вытащил удостоверение агента ФБР. Доктор, приподняв очки, внимательно изучил его и кивнул:

— Понятно. Прошу следовать за мной.

Они прошли по коридору и зашли в комнату медсестер. Доктор вытащил из шкафчика кулек с вещами:

— Вот.

Алекс вывалил вещи на стол: джинсы, куртка, порванный свитер, футболка с пятнами крови, мобильник, бумажник и… дневник Гудини. Сон как рукой сняло.

Он хотел взять его, но рука замерла в сантиметре от кожаной обложки. Дэвид Марчевски, владелец дневника, сошел с ума. Дик Фуллер, каким-то образом узнавший тайну дневника и собиравшийся поделиться этим секретом с Алексом, умер при загадочных обстоятельствах. Денис Грачев, случайно наткнувшийся на записи Гудини, получил пулю в голову. Его напарник разбился насмерть. Итальянские гангстеры и европейские гастарбайтеры мертвы только потому, что случайно оказались поблизости дневника. Неизвестно, выкарабкается ли Анджей…

Алекс был уверен, что если оставить дневник здесь, то через некоторое время он просто исчезнет. Демоныдоберутся до него очень скоро. Оставят ли онивсех в покое? Возможно.

А если взять его себе? Алекс знал наперед, что за этим последует. Присвоение дневника равносильно включению самоубийственного военного сигнала: «Вызываю огонь на себя!» Алекс прогнал трусливую мысль. Черт возьми, он агент ФБР, или кто?!

Когда дневник оказался в руках, в мозгу словно щелкнул тумблер, запустивший часовой механизм мины замедленного действия. Взорваться она могла теперь в любой, самый неожиданный момент. Возникла мысль попросту украсть дневник, но за спиной стоял доктор, внимательно следивший за его манипуляциями.

— Я забираю его мобильник и записную книжку.

Доктор промолчал. Алекс засунул дневник в рукав зимней куртки и вышел из комнаты.

— Где ты был так долго? Я переживала.

— Извини, бабуль, — поцеловал он старушку в исчерченную морщинами щеку, — меня неожиданно на работу вызвали.

Алекс повесил куртку на вешалку и прошел на кухню. Вспомнив о снайпере, о котором рассказывал Анджей, задернул шторы и отодвинул стул от окна.

Вот так и становятся параноиком.

— Я тебе ужин приготовила.

— Спасибо, не хочу, — ответил Алекс. — Я только чай попью. — Ему не терпелось закрыться в своей комнате и приступить к чтению.

— Мне Ева Леонидовна звонила из Майами.

— Как она там?

— К себе в гости зовет.

— Отличная идея! Конечно же, поезжай!

— Чего это ты так обрадовался?

Алекс присел рядом и приобнял старушку за плечи:

— Бабуль, ну, что ты все дома и дома? Ты же у меня не бываешь нигде. А так съездишь к тете Еве, отдохнешь. Ты же любишь с ней в музеи ходить, на спектакли.

— Не знаю… А ты как тут один?

— А я уже взрослый, бабуль! У меня все будет отлично.

В последнем утверждении Алекс сильно сомневался. Но если бабушка уедет из Чикаго, он будет чувствовать себя гораздо спокойней.

Анна Николаевна поставила на плиту чайник и вздохнула:

— Может, и правда поехать?

— Даже не думай, я сейчас же закажу тебе билеты на завтра.

— Так поздно уже в аэропорт звонить.

— Бабуль, сейчас все по Интернету делается.

— По компьютеру, что ли?

— Ну да.

— Тогда я спать пошла. А то с утра собираться нужно.

— Спокойной ночи, бабуль.

Анна Николаевна улыбнулась внуку и ушла в спальню. Алекс слышал, как щелкнул выключатель и заскрипела кровать. Он налил кипяток в чайничек с заваркой, бросил в чашку две ложки сахара, выдавил туда же лимон.

А может, дело вовсе не в дневнике?

Алекс пролистал все страницы — никаких вкладышей, записок и посторонних документов. Тогда он тщательно исследовал обложку и даже вспорол ее тонким лезвием. Нет, никакого скрытого тайника. И никаких новых технологий вроде чипов и микродисков. Выходит, дело все-таки в самом тексте.

Открыв дневник на первой странице, Алекс углубился в записи Гарри Гудини, начинающиеся в канун Всемирной чикагской выставки.

С тихим шелестом переворачивались пожелтевшие страницы, погружая Алекса в атмосферу вековой давности. Он читал очень внимательно, боясь пропустить какую-нибудь мелочь, маленькую, но многозначительную деталь. С помощью дневника он был обязан раскрыть мрачную загадку, заключенную среди этих аккуратных строк. Тайну, которую любыми способами пытаются сохранить невидимые убийцы.

Засидевшись до поздней ночи, Алекс, наконец, дошел до того места, на котором остановился Денис. Агент ФБР из двадцать первого века очень надеялся, что великий иллюзионист, давно покинувший этот мир, поможет ему в расследовании…

…В Лондоне, после освобождения из тюремной камеры, восторженные английские полицейские устроили мне экскурсию по Скотленд-Ярду, рассказывая о знаменитых сыщиках и преступниках Великобритании…

— Я слышал, — сказал Гарри, — десять лет назад Лондон потрясла серия ужасных преступлений.

— Вижу, — буркнул констебль, — об этом слышали даже в Америке. Вы правы, сэр. Убийца, известный широкой публике под именем Джек Потрошитель, действительно убивал проституток и вырезал им внутренние органы.

— Вы поймали его?

Констебль зачем-то одернул идеально сидящую на нем форму, пригладил волосы и только потом развел руками.

– Поканет. И я не понимаю, почему газеты раздули эту дурацкую историю. У нас существуют более опасные личности, по сравнению с которыми Джек Потрошитель с его пятью трупами — сущий ребенок.

— Например?

— Граф Виктор Вудворд. Потомственный аристократ и знаменитый хирург.

— И чем же он знаменит?

— Граф увлекался черной магией.

— Вы сожгли его на костре? — Гудини поднял брови. — Я думал, в Европе Средневековье уже закончилось.

— Понимаю вашу иронию, сэр. Но Вудворд действительно занимался алхимическими опытами и искал эликсир бессмертия. В наш просвещенный век верить в такое глупо. Да и разговор не об этом.

— А о чем?

— Граф проводил бесчеловечные опыты над своими пациентами. Расследование выявило более ста пятидесяти случаев смерти при подозрительных обстоятельствах.

— Надеюсь, это чудовище в тюрьме?

— Мы арестовали графа, но ему удалось сбежать. Говорят, он загипнотизировал охранников, хотя я в это не верю. Скорее всего, Вудворд заплатил им — вот и весь гипноз. Денег у него было много. Он пересек Ла-Манш, и во Франции его след потерялся. Хотя, говорят, буквально месяц назад его видели в Германии.

— Похоже, с тех пор, как Вудворд сбежал с туманного Альбиона, он колесит по всему миру, — заметил Гудини. — У вас есть версия зачем?

— По слухам, граф ищет людей с паранормальными способностями. Особенно его интересуют всяческие уроды. Виктор утверждал, что у них найти такие способности гораздо легче. По его теории, отсутствие одних способностей с избытком компенсируется другими. Ну, вроде как слепые слышат лучше зрячих и могут без глаз ориентироваться в пространстве.

Гудини замер.

— А я могу увидеть фотографию вашего графа?

— Зачем вам?

— Поверьте, это может быть важно, сэр.

— Она должна быть в нашем архиве вместе с отпечатками пальцев графа.

— Простите?

— Вы еще не слышали? — в голосе констебля зазвучала гордость. — Англичанин Уильям Гершель в 1877 году выдвинул гипотезу о неизменности папиллярного рисунка ладони на протяжении всей жизни человека. Но самое главное, оказывается, — отпечатки у всех людей разные. Кто бы мог подумать?

— Я все еще не понимаю вас, сэр, — пожал плечами Гудини.

— По отпечаткам пальцев можно найти преступника! Другой наш земляк, Френсис Гальтон, добился введения дактилоскопии в качестве метода регистрации уголовных преступников в Англии. Теперь у всех арестованных мы снимаем отпечатки пальцев.

— И многих преступников вы уже поймали благодаря этой своей… хм… дактилоскопии?

— Ну… еще пока ни одного, — смешался констебль.

— Понятно.

— Но я верю, за дактилоскопией будущее криминалистики!

— Желаю удачи. А пока давайте посмотрим фото.

Через полчаса, затаив дыхание, он смотрел на фотографию графа Виктора Вудворда. Потомственного английского аристократа, и, по совместительству, — сумасшедшего хирурга и убийцу.

Предчувствия меня не обманули. Я сразу узнал это обескровленное лицо, длинные белые волосы и гипнотический взгляд. Мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.

— Я знаю этого человека, — наконец сказал я.

— Откуда? — удивился констебль.

— Я встречал его в Америке.

С фотографии на меня смотрел Асмодей.

Главный магистр тайного общества «Ловцы Душ».

 

Глава 6

Идеальные солдаты

— Сашенька, вставай. В аэропорт опоздаем.

Алекс разлепил глаза, еще не до конца освободившись от сна, в котором зловещий граф Виктор Вудворд дирижировал жутким хором, состоящим из изувеченных им пациентов. Алекса даже посетила безумная мысль — враг Гарри Гудини сумел открыть секрет бессмертия и живет теперь в современном Чикаго, продолжая свои жуткие опыты.

Нет, такого просто не может быть.

Бабушка уже оделась и с улыбкой смотрела на внука.

— Завтрак на столе.

Алекс перевел взгляд на часы. Черт, уже десять! Он вскочил с дивана и бросился в ванную комнату.

По дороге в аэропорт Алекс все время поглядывал в зеркальце заднего вида, осознавая, что это еще один признак надвигающейся паранойи. Но поделать с собой ничего не мог. Его не покидала уверенность, что черный «Додж» следует за ним от самого дома. Когда преследователь заехал на паркинг и остановился рядом с его машиной, в животе возникла пустота.

Из «Доджа» выскочили две маленькие девочки в сопровождении молоденькой мамы. Весело переговариваясь, они принялись доставать дорожные сумки из багажника. Алекс перевел дыхание и, взяв в правую руку чемодан, а левой поддерживая бабушку, направился в сторону терминала.

Когда самолет, в котором летела Анна Николаевна, взмыл в небеса, он испытал некоторое облегчение. Теперь можно спокойно (если только такое выражение было уместно ввиду нынешних обстоятельств) заняться расследованием.

Сев за руль, Алекс вдруг вспомнил, что оставил дневник дома, хотя собирался взять его с собой.

Он толкнул пальцем диск с русским рэпом. Зазвучала песня «Горячее время» группы «Каста»:

По телу пробежала дрожь. В словах, звучащих из колонок, агенту ФБР почудилось мистическое предостережение.

Оставив машину на паркинге, Алекс поднялся в квартиру. Закрыл дверь и решил первым делом проверить наличие дневника. Плотные шторы на окнах в гостиной были задернуты. В комнате царил полумрак. Дневник лежал там, где Алекс его оставил — на столике, возле дивана.

Но облегченно вздыхать, как оказалось, было рано.

Щелкнул выключатель настольной лампы, и Алекс понял, что в квартире не только ничего не пропало, но и появилось.

На диване сидел здоровенный мужик.

Широкие плечи, рубленое лицо со сломанным носом, волосы, давно позабывшие контакт с расческой. Под распахнутым плащом виднелась наплечная кобура.

— Привет, — сказал громила.

Сердце Алекса провалилось в желудок.

Похоже, кто-то решил, что агент ФБР зашел слишком далеко в своем расследовании. Хотя на самом деле ничего конкретного он не узнал.

Алекс отступил и наткнулся спиной на шкаф. На полках звякнули бокалы. Рука нашарила позади твердый предмет.

— Не нужно в меня кидать животными, — усмехнулся мужчина, — даже если они домашние. Я пришел поговорить.

Алекс вытащил руку с зажатым в ней предметом, которым оказалась гипсовая кошка, которую бабушка купила на распродаже пару лет назад. Поставив кошку на полку, он поклялся себе никогда не оставлять свое оружие в сейфе, а всегда носить с собой. И вообще нужно купить свой собственный «ствол», чтобы можно было при необходимости продырявить голову таким вот неожиданным визитерам.

Ничего себе, он уже рассуждает, как Анджей.

— О чем поговорить?

— О разном.

— Как вы сюда попали?

— Тебя должен интересовать другой вопрос. Почему я здесь?

Алекс пожал плечами. Он почти успокоился. Похоже, убивать его пока не собирались.

— Уверен, сейчас я и так все узнаю.

— У меня есть для тебя предложение.

— Если вы из ФСБ и хотите меня завербовать, то я родные Штаты не предам.

— Не валяй дурака, Алекс.

— По крайней мере, вы знаете, как меня зовут.

— Называй меня капитан Уиллард. Или просто — Капитан.

— Что вы здесь делаете… Капитан?

— Отдыхаю. Хорошая у тебя квартира.

— Так вы агент по недвижимости? Но я никуда не собираюсь переезжать.

— Мне нравится твое неоправданное чувство юмора.

— На самом деле это бравада.

— Хватит болтать, агент Алекс.

— Вот именно — агент. Вас не смущает, что вы незаконно проникли в квартиру сотрудника ФБР?

— Нет.

— Хм… Понятно… Может, хотя бы скажете, где работаете?

— Центральное разведывательное управление.

Алекс не очень удивился этой новости.

Снова ЦРУ. Стоило ожидать чего-либо подобного. Не ожидал он лишь такой откровенности от сотрудника самой засекреченной организации в мире. Или ему снова пудрят мозги? Хотя звонок из вашингтонского поднебесья директору чикагского отделения ФБР подтверждал слова Уилларда. Стоп. Если этот мужик из команды полковника Рота, то какого черта он здесь делает?

— Я не видел вас среди «санитаров», — бросил он пробный шар.

— Потому что «санитары» работают в другом отделе.

Алекс отметил, что гость не удивился и не стал переспрашивать, каких санитаров имеет в виду хозяин квартиры.

— Вы знаете Марка Рота?

— Знаю. Только он такой же Марк Рот, как…

— …как вы Уиллард, — подхватил Алекс. — Команда «санитаров» — ваши конкуренты?

— Вроде того.

— Снова Ленгли. Но я — гражданин США, — заметил Алекс, намекая на основную функцию ЦРУ — сбор и анализ информации о деятельности иностранных организаций и граждан.

— Никто с тобой не будет считаться, если ты не можешь решать вопросы в собственной стране. Надеюсь, я тебя не слишком шокировал?

Алекс понимающе кивнул. Открытием это могло стать только для человека, который никогда не смотрел телевизор и не слушал радио. ЦРУ со дня своего образования вмешивалось в политические игры внутриСША.

— И насчет работы в других государствах, думаю, для тебя тоже не новость.

Алекс снова кивнул. Смена режимов в других странах была обычной практикой разведывательного управления. Особенно скандалы участились после событий 11 сентября 2001 года. Агенты ЦРУ и так никогда не страдали излишней щепетильностью во время работы на «холоде», но теперь подозреваемых в терроризме людей стали похищать прямо с территории Европы, абсолютно наплевав на местные законы и делая это практически публично. Похищенных доставляли в тайные тюрьмы и подвергали допросам с применением пыток. ЦРУ признало, по крайней мере, 70 таких операций. Конечно, на самом деле их было гораздо больше.

Благодаря учебе в Академии ФБР, Алекс знал многое, неизвестное широкой публике. Например, что кроме раскрученной средствами массовой информации печально знаменитой тюрьмы в Гуантанамо были десятки других, менее известных: в Польше, Румынии, Египте, Марокко, Таиланде, Азербайджане и других странах.

— Так что не будем терять время на обсуждение этических вопросов, связанных с деятельностью нашей разведки. Ты думаешь, на твоей службе ангелы сидят? — закинул ногу на ногу Капитан.

— Я вас слушаю.

— И слушай очень внимательно. Времени мало. Через несколько дней отделом, как ты их называешь, «санитаров» будет проводиться спецоперация.

— Не знаю, хочу ли я это слушать, — буркнул Алекс.

— Поздно, — сказал Уиллард, — ты уже слушаешь. Целью операции является захват человека, которого ЦРУ разыскивает уже много лет.

— Осама бен Ладен?

— Нет. Этот человек гораздо опасней и нужней нам.

— Террорист? Типа Карлоса?

— Нет, он не террорист. Ученый.

— И что же он изобрел? Новое оружие?

— Можно и так сказать.

— Супербомба? Химия, микробы?

— Что ты слышал о военной медицине?

— Немного.

— «Таблетки от страха», антишоковые препараты, лекарства, помогающие с оторванной рукой добраться до медсанбата…

— А-а, что-то такое слышал.

— Этот ублюдок придумал нечто совершенно новое, — подался вперед Уиллард. — Наши специалисты, наблюдавшие работу препарата, назвали его настоящим прорывом в боевой фармакологии. Каждый год Пентагон выделяет медицинским институтам десятки миллионов долларов на разработку новых средств для американских солдат. И без особого успеха. А этот урод в одиночку разработал вещество, способное любого человека превратить в идеального солдата-зомби. С одним вы уже познакомились.

Алекс понял, что в его расследовании наступил переломный момент.

— Бесник Николеску?

— Совершенно верно.

Как жаль, что Анджей этого не слышит! Вот тебе и Демон. Алекс был даже где-то разочарован. Никакой мистики. Никакого таинственного графа из позапрошлого века, открывшего секрет бессмертия.

— На кого работает ваш ученый? Русские? Китай?

— Ни на кого он не работает. По крайней мере — на известные мне спецслужбы, — отрицательно покачал головой Уиллард.

— И, как я понимаю, во благо Америки он работать тоже не собирается. Для чего же тогда он разработал этот препарат? И для кого?

Капитан немного помолчал. Потом неохотно произнес:

— Это пока неизвестно.

— Вы предлагали ему деньги?

— Деньги его не интересуют.

— Загадочный тип, — нахмурился Алекс. — Откуда вы вообще про него узнали?

— Когда-то он работал на ЦРУ. Разведка давно проводит опыты по применению фармакологии в боевых условиях.

— Как давно он начал работать на вас?

— Шестьдесят седьмой, Южный Вьетнам.

Алекс внимательно посмотрел на Уилларда. По возрасту вполне подходит. Да и тон, которым он произнес последние слова…

— Вы были там?

— 173-я воздушно-десантная бригада США. Операция «МакАртур», слышал?

— Нет. Продолжайте.

— Именно в том году ЦРУ было принято решение провести опыты по испытанию нового медицинского препарата. Препарат должен был помогать нашим солдатам снимать усталость, повышать выносливость и давать возможность не спать целую неделю. Экспериментальный проект получил кодовое название «Зомби». Тот, кого будут брать «санитары» из ЦРУ, был ведущим специалистом этого секретного проекта.

— Как зовут вашего гения?

— Этого я не знаю.

— Как это? — удивился Алекс.

— Этого никто не знал, кроме главы проекта. К тому же в то время я был обычным солдатом, и меня в такие вещи не посвящали.

— Но как-то же вы его называли?

— Алхимик, — сказал Уиллард. — Такой псевдоним ему дали во Вьетнаме. Как раз в то время, когда лабораторные испытания были закончены, подвернулся момент испытать препарат в боевых условиях. Партизаны атаковали наш военный объект в дельте Меконга. После короткого боя узкоглазые отступили, прихватив с собой пленных, среди которых были наши специалисты. Сразу преследовать партизан не было никакой возможности — эти желтые дьяволы просто растворялись в джунглях. Там вся местность такая: леса, реки, каналы, рисовые поля. Идеальная для партизанской войны. Как их найти? Но разведка все-таки узнала, где содержат пленных — деревня в джунглях, являвшаяся опорным пунктом партизан. Было принято решение выслать туда группу спецназа.

Уиллард говорил отрывочными, сухими фразами. Голос стал глуше. Глаза смотрели сквозь Алекса.

— Отобрали группу из пятнадцати человек. Позывные — «Призрак». В основном выбирали ветеранов, прошедших Корейскую войну. Задание предстояло тяжелое: добраться по вражеской территории до укрепленного поселка, уничтожить охрану и привести спасенных американцев в точку, из которой их заберет вертолет. Группа «Призрак» получила рацию, боеприпасы и инъекции экспериментального препарата «Зомби-1».

Капитан замолчал. Алекс, скрестив руки на груди и прислонившись к шкафу, терпеливо ждал. На улице потемнело — со стороны Мичигана наступали грозовые тучи.

— Отряд отправился в джунгли, сохраняя режим радиомолчания, — продолжил Уиллард. — Лишь через четверо суток база получила сигнал. Радист «Призрака» сообщил, что задание выполнено, и мы можем забирать головы. После этого на связь группа больше не выходила.

— Какие головы? — не понял Алекс.

Но Уиллард его не слышал.

— Два «Ирокеза» тут же вылетели в указанный квадрат. Но там никого не оказалось. Тогда вертолеты полетели в деревню. Сделав несколько кругов и убедившись, что поселок пуст, они совершили посадку. Там не было ни одной живой души. Зато повсюду валялись трупы. Горы трупов. Вонь стояла такая, что чертям стало бы тошно.

— Что там случилось? — спросил Алекс. Он был уверен, что сейчас услышит новые доказательства морального уродства отдельных представителей человечества.

— Мы восстановили картину событий. Спецназовцы «Призрака» сняли часовых на вышках, а потом открыли огонь по деревне из крупнокалиберных пулеметов. Партизан было немного… Уничтожив их, бойцы «Призрака» взялись за мирное население. Не жалели ни женщин, ни детей. Военная операция превратилась в бойню. Укрытия, выкопанные под хижинами, забросали гранатами. Люди, сидевшие в них, превратились в кровавые ошметки. Пытавшихся бежать расстреливали из автоматического оружия. Бойцы «Призрака» убили всех. Трупам отрезали головы, сложили из них пирамиду посреди деревни, облили бензином и подожгли.

Алекс чувствовал, что его засасывает черная дыра людской ненависти и бессмысленного, а оттого еще более ужасного насилия. Расследование вело его прямиком в Ад.

— А пленные? Их освободили?

— Их головы положили сверху пирамиды.

— Они отрезали головы своим?! — ужаснулся Алекс.

— Да.

Они помолчали. Уиллард начал тереть виски.

— Что было дальше? — не выдержал Алекс.

— Искать пропавшую группу не стали. Что с ними случилось, мы узнали позже. «Призрак» вырезал еще три деревни. Они насиловали и убивали всех подряд. Через несколько дней действие препарата закончилось.

— «Призрак» вернулся на базу?

— Нет. Капитан, командовавший группой, застрелил своих бойцов, после чего застрелился сам.

Алекс нахмурился. Что-то не стыковалось.

— Откуда вы тогда узнали такие подробности?

— Когда действие препарата стало ослабевать, самый молодой боец сбежал из отряда. Он затаился в зарослях и видел страшный конец «Призрака». Целый месяц обезумевший солдат блуждал по джунглям, пока не вышел к нашей базе.

— Месяц? Как он не нарвался на партизан?

— Повезло.

— Как его звали?

Уиллард замешкался, но только на секунду, затем ответил:

— Патрик Хикс.

— Он еще жив?

— Нет. Через два дня Хикс повесился в госпитале на территории базы.

— Он сам повесился или…

— Сам. Его психика не выдержала кошмаров, произошедших с ним в джунглях. Ученым он как раз был нужен для исследований, как единственный выживший из тех, кто подвергся действию препарата «Зомби-1». Ликвидировать Хикса не имело смысла. По крайней мере — так быстро.

— Что было потом?

— Проект «Зомби» закрыли и засекретили.

— А что с Алхимиком? Его посадили?

— Не знаю, правильно ли я сделал, придя к тебе, — покачал головой Уиллард. — Неужели ты такой наивный? Никто не стал сажать его в тюрьму. Наоборот. Алхимику выделили новую лабораторию, чтобы он мог продолжать свои опыты. Правда, теперь уже на пленных вьетнамцах. После окончания войны Алхимик вернулся в Соединенные Штаты, где его сразу подключили к проекту «МК-УЛЬТРА».

— Это еще что такое?

— Неужели не слышал? — удивленно приподнял брови Капитан. — «МК-УЛЬТРА» — секретная программа ЦРУ, которая занималась поиском и изучением средств манипулирования сознанием.

— Так опыты продолжались?

— Конечно. Военные не могли бросить такой многообещающий проект. Только теперь эксперименты проводились не в джунглях Кореи и Вьетнама, а в институтах, больницах и тюрьмах Соединенных Штатов. На американских гражданах.

— Почему Алхимик отказался на вас работать? — спросил Алекс, отметив про себя, что ему нужно узнать больше про «МК-УЛЬТРА». — Неужели после всего, что он натворил, ЦРУ могло его отпустить?

— Все произошло неожиданно. В 1983 году он поехал в Европу на международную конференцию психологов. Одним прекрасным утром вышел из парижского отеля… и исчез. Наши местные агенты в его поисках сбились с ног. Тщетно. Появилась версия, что Алхимика захватили русские и вывезли в СССР под видом дипломатической почты. Опасения были вполне реальны — в голове Алхимика было очень много секретов, которые интересовали КГБ. Русские давно начали проводить подобные опыты, даже раньше наших ученых. Им в этом плане было легче. Солдатам и заключенным в Советском Союзе некуда жаловаться.

— Так кто похитил Алхимика?

— Никто. КГБ оказалось ни при чем. Так же, как англичане и китайцы. Алхимик исчез по своей воле. Непонятно куда, непонятно зачем.

— И сейчас ЦРУ его нашло.

— Да.

— Где он был столько лет?

— Я его об этом обязательно спрошу, — пообещал Уиллард.

Алекс подумал, что информации у разведки маловато. Хотя, скорее всего, с ним просто не хотят ею делиться.

— Так что он там изобрел? Судя по Беснику Николеску — средство для поднятия мертвых из могил.

Уиллард никак не прокомментировал замечание Алекса. Агент ФБР окончательно убедился, что с ним никто не собирался быть откровенным до конца. Может, тогда хотя бы получится прояснить пару своих вопросов?

— Что вы знаете о деятельности религиозной секты «Просветленные дети Бога»?

— Ничего, — ответил Уиллард. — Кто это?

— Хм… — Алекс достал дневник и протянул его Уилларду: — Вам знакома эта тетрадь?

Капитан взял ее в руки. Полистал.

— Что это?

— Дневник Гарри Гудини.

— Фокусника?

— Да.

— И что?

— Бесник Николеску совершил несколько убийств, пытаясь добыть эту тетрадь.

— Зачем?

— Я пытаюсь это выяснить, — пожал плечами Алекс.

— При чем здесь записи какого-то факира? — раздраженно бросил дневник на стол Уиллард.

— Не факира, а иллюзиониста.

— Какая разница? Ты что, не понимаешь, о чем я тебе говорю?

— Нет, — помотал головой Алекс. — Вы же до сих пор не объяснили, для чего вам нужен я?

Капитан наклонился вперед, и диван жалобно заскрипел под его весом.

— Алхимика никто не собирается арестовывать и отдавать под суд. Он нужен разведке живым. Вместе со своей гребаной химией и опытом по превращению людей в послушных убийц. ЦРУ хочет возобновить проект «Зомби».

— «Санитары» не могут найти Алхимика?

— Напротив, они прекрасно знают, где он, и уже месяц следят за ним. Это я пока не знаю, где Алхимик.

— Почему тогда его до сих пор не взяли?

— Полковник не был уверен, что Алхимик закончил опыты. Теперь он в этом убедился.

— После стольких трупов? Они просто наблюдали, как Алхимик с помощью Бесника убивает людей?!

— ЦРУ всегда считало, что ради высших интересов государства можно пожертвовать несколькими гражданами.

Внутри Алекса начала закипать ярость. «Санитаров» нужно было остановить. Вот только он совсем перестал понимать побудительные мотивы собеседника.

— Но вы ведь тоже из ЦРУ.

— Верно. Только у меня другие цели.

— Какие?

— Я хочу, чтобы ФБР арестовало Алхимика.

— Вы готовы подставить родную спецслужбу?!

— Не всю спецслужбу, а только отдельную группу уродов. И вообще, пускай тебя не волнуют мои мотивы. Цель у нас одна — взять Алхимика.

— Но как его найти?

— Есть один человек, который работал с ним. Там, в джунглях. Его зовут Филипп Либерман.

— Как его найти? Наверное, он тоже жутко зашифрованный тип?

— Как раз нет. Он работает в медицинском университете Чикаго.

— Каком именно?

— Лайола.

— Здесь, в Чикаго? Думаю, узнать его домашний адрес для меня не будет проблемой.

— Вот и хорошо. Задача у тебя проста — узнать от этого Либермана информацию, которая поможет найти Алхимика. Вот номер моего мобильного телефона. — Капитан вытащил ручку и написал несколько кривых цифр на газете. — Если его местонахождение первым узнаю я, то звоню тебе. Ты должен будешь приехать и взять его. Согласен?

Упускать такой шанс Алекс не собирался.

— Согласен.

Капитан поднялся, и пружины дивана облегченно скрипнули.

— Жди звонка. И еще. До последнего момента никто не должен ничего знать. Даже твои коллеги.

Вернувшись в свою захламленную квартиру, Капитан задернул шторы и, не раздеваясь, упал на диван. Потянувшись к маленькому столику, он зацепил пальцами бутылку виски, где оставалось не меньше половины, и сделал несколько глубоких глотков. Виски обожгло гортань и провалилось по пищеводу в желудок. Уиллард вытер потрескавшиеся губы тыльной стороной ладони и включил телевизор.

Некоторое время он смотрел невидящим взглядом на ведущего новостей, затем наклонился и толкнул пальцем диск с фильмом, который видел не меньше сотни раз.

Из колонок раздался приглушенный звук вертолета. Он становился все более отчетливым, и вскоре началась бомбардировка леса. Джунгли горели напалмом, вспышки которого отражались в выцветших глазах бывшего сержанта вооруженных сил США.

Капитан нажал кнопку перемотки, и кадры замелькали быстрее. Стоп. Вот этот момент: за возможность покататься на серфе подполковник «воздушной кавалерии» поменял военные планы, совершенно не считаясь с возможными людскими потерями. Он решил захватить прибрежную деревню, уничтожить жителей, а затем весело покататься на шестифутовой волне. То, что пляж в этот момент будет усыпан трупами, подполковника не волновало.

И сделал он это без всякой химии Алхимика. Да, это кино, подумал Капитан, но так поступали по-настоящему. Уж кому знать, как ни ему.

— Люблю запах напалма поутру, — пробормотал Уиллард.

Он сделал еще пару глотков и вперился взглядом в мерцающий экран. Методично и бессмысленно вертолеты уничтожали деревню, без разбора убивая солдат и местных жителей. Взрывы, крики умирающих, кровь… И все это безумие сопровождала заглавная тема боя из оперы Вагнера «Полет Валькирий».

— Ублюдки…

Пустая бутылка выпала из рук и закатилась под диван.

Он закрыл глаза и представил, как девы-воительницы в блестящих доспехах и рогатых шлемах реют на своих крылатых конях над этой бойней, понимая, что на этот раз исход битвы решен за них. Уж слишком неравные силы у сражавшихся.

Музыка великого Вагнера пробудила в темных глубинах подсознания самые жуткие воспоминания. Он хотел забыть их, но снова и снова к ним возвращался. Волосы на голове и руках зашевелились. Именно эта музыка звучала в тотдень, когда молодой ученый, скрывающийся под псевдонимом Алхимик, готовил их отряд к операции…

Все получили инъекции «Зомби-1» и отправились в джунгли. Сначала все шло отлично. Они не попали в засаду, благополучно добрались до объекта. При захвате деревни не потеряли ни одного человека. Освободили пленных. А затем оказались во власти безумия. Солдаты «Призрака» отрезали головы и насиловали трупы. Это было весело. А когда действие препарата ослабло, они поняли, что натворили. И сошли с ума. Выжил только он.

Сержант Патрик Хикс.

И главной целью его жизни стало найти дьявола, который сотворил омерзительное колдовство с ним и его товарищами.

— Что ты там выискиваешь? — спросил Дюбуа.

— Очередной вселенский заговор, — хмыкнул Миллер, заваривавший кофе. — Мистер Холмс, вам принести скрипку?

Француз зашел за спину Алекса и прочитал на экране:

— «История создания универсальных солдат». Это что, новый фильм с Ван Дамом?

— Нет, — ответил Алекс.

Он пожалел, что не успел закрыть ноутбук. Теперь начнутся извечные подколки двух пенсионеров. Ну, и пускай. Оправдываться и рассказывать про вчерашнего визитера Алекс не собирался. И не только потому, что тот об этом его просил. Алексу хотелось представить своим коллегам убедительные доказательства. Один раз он уже оплошал с «Просветленными детьми Бога».

— Если тебя действительно интересует история, могу прочитать тебе небольшую лекцию, — сказал Дюбуа.

— О нет! — закатил глаза Миллер.

— С удовольствием послушаю. — Алекс с облегчением отвернулся от компьютера и потер уставшие глаза.

— Началось это очень давно…

— Откуда у тебя такая страсть к выступлениям? — поинтересовался Миллер. — Тебе нужно было идти в политику.

Француз не обратил на слова друга никакого внимания. Он оседлал своего любимого конька, и остановить его теперь можно было только выстрелом в голову.

— Испокон веков сильные мира сего хотели иметь в своем распоряжении суперсолдат: преданных, не знающих усталости и способных без сна и отдыха выполнять боевые задачи. Причем делать это любой ценой.

— Положить кучу врагов и остаться в живых? — спросил Алекс.

— Нет, вы не поняли, молодой человек…

— Меня убивает твой менторский тон, Француз, — встрял Миллер.

— Не мешай мне, — раздраженно отмахнулся Дюбуа. — Так вот, я сказал — любой ценой. Значит, даже ценой собственной жизни, которая во все времена всеми военачальниками ценилась недорого. Умереть, но выполнить задание. Но для этого солдат должен преодолеть самый главный инстинкт любого живого существа — инстинкт самосохранения. И первыми из такого рода солдат мне приходят на ум самураи.

— И каким же образом они преодолевали страх смерти?

— На протяжении тринадцати веков японцы создавали собственную концепцию жизни и смерти, отличную от других народов. Например, у христиан самоубийство считается тяжким грехом, после которого они гарантированно попадут в Ад. А самурая после смерти ждал тот же самый мир, в котором он привык жить. Достойная смерть являлась надежным залогом того, что в новой жизни все сложится не менее удачно, чем в прошлой. Все естественные человеческие чувства отступали на второй план. Жизнь и смерть самурая были подчинены единственному непререкаемому закону — закону чести. Главными добродетелями были преданность сегуну и готовность в любой момент сложить за него голову. И готовность самопожертвования сохранялась до недавнего времени. Уверен, ты слышал, как во время Второй мировой войны пилоты-камикадзе атаковали американские корабли? Самолеты грузились бомбами, и пилот должен был выполнить одну самоубийственную миссию — долететь до вражеского крейсера и врезаться в него.

— Получается, для создания суперсолдат нужна особая религия? — усмехнулся Алекс.

— Нет, конечно. Были воины, слава о которых дошла до нас сквозь века, и религия при этом играла последнюю роль.

— Кто?

— Спартанцы.

— Великие воины!

— Это была нация убийц, не жалевшая ни себя, ни других. Они жили войной. Когда мальчикам исполнялось семь лет, их забирали из дома и отправляли в военный детский лагерь. Там их в течение двенадцати лет с помощью жесточайших тренировок и истязаний превращали в настоящих терминаторов, которые ни к чему, кроме войны, не были приспособлены. Спартанцы испытывали презрение к смерти. Потому что гораздо страшнее смерти было обвинение в малодушии.

— Какой же ты болтун, — недовольно заметил Миллер.

Алекс задумался. Рассказ Француза был интересен, но это совсем не то, что он искал.

— Для воспитания не боящихся смерти самураев и спартанцев требовались многие годы, — сказал он. — А меня интересуют более быстрые способы превращения обычных людей в суперсолдат.

— Я как раз собирался к этому перейти, — кивнул Француз. — Давным-давно, на Востоке…

— Звучит, как начало сказки.

— Так вот, жил в те времена Хасан ибн-ас-Саббах по прозвищу Старец Горы. Он утверждал, что его слуги могут служить ему не только при жизни, но и после смерти.

— Говорить все мастера, — хмыкнул Миллер.

— Но в данном случае это была правда. По крайней мере, он представил убедительные доказательства. Однажды в выстроенную им крепость приехал посол от одного из христианских монархов. Оглядев крепость, он сказал, что стены выглядят не столь уж неприступными. На что Старец Горы ответил, что сила крепостей не в стенах, а в тех, кто их защищает. После этих слов он сделал знак одному из своих стражников, и тот, не раздумывая ни секунды, бросился с многометровой высоты вниз головой на камни.

— Не понимаю…

— Гость с Запада тоже не мог понять, что является причиной такой преданности, — загадочно улыбнулся Дюбуа.

— Так в чем же было дело?

— Воины Старца верили, что после смерти во имя своего хозяина они попадут в рай.

— Ну, это не ново, — снова вмешался Миллер. — Католики тоже рай после смерти обещают.

— Ты не понял, старик. Дело не в вере. Они сами, своими глазамивидели этот рай.

Удовлетворенно оглядев недоверчивые лица, Француз продолжил:

— Старец приглашал к себе на ужин перспективных юношей и спрашивал, желают ли они увидеть рай. Как вы понимаете, хотя до конца в это никто не верил, искушение было слишком велико. После кальяна с гашишем гость засыпал. А просыпался в великолепном саду, наполненном пением экзотических птиц. На берегу чистого ручья стояли столы с утонченными яствами и напитками, вокруг которых танцевали прекрасные девушки в полупрозрачных одеждах. Они приближались к юноше и выполняли все его пожелания, сколь бесстыдными они ни были. Дав парню провести в этом прекрасном наркотическом сне некоторое время, чтобы удовлетворить все его мыслимые и немысленные желания, его снова усыпляли.

— Гениально, — прошептал Алекс.

Миллер хмыкнул. Было видно, что рассказ его тоже заинтересовал.

— Проснувшись, парень видел перед собой унылую серую реальность. На вопрос Старца, хочет ли парень снова попасть в рай, он отвечал: «Конечно! А что для этого нужно сделать?» «Беспрекословно повиноваться мне! Ты готов?» Ответ был очевиден: «Приказывай, мой господин!» Вот так у Хасана ас-Саббаха появилась небольшая армия преданных людей, мечтающих умереть по его приказу. Ведь только такая смерть гарантировала им попадание в тот блаженный рай, где он уже побывал однажды. Так что, стоило очередному владыке или военачальнику подумать о ликвидации зловещего Старца, как его тут же находили с кинжалом в затылке. Ассасинов, как их стали называть в Европе, ничто не могло остановить. Бессильны были огромные армии, высокие крепостные стены и горы золота. Не боясь смерти, убийцы находили подход к жертве и приводили приговор в исполнение.

— Первая в истории база террористов, — пробормотал Миллер. — Я даже не сомневался, что все это дерьмо началось на Ближнем Востоке.

— И первое в истории использование наркотика для создания суперсолдат, — добавил Алекс.

— Можно и так сказать, — кивнул Дюбуа и продолжил: — Грозная слава об испытывающих презрение к смерти безжалостных убийцах быстро распространилась по всему Востоку. Ассасинов боялись все: европейские короли, индийские магараджи, султаны и цари.

— Получается, все держалось на желании ассасинов попасть в рай?

— Не только. Страх связывал их еще крепче. Однажды Хасан велел, чтобы в его покои явились два десятка ассасинов. Они вошли и увидели на полу блюдо с отрубленной головой в луже запекшейся крови. «Это Джамшид, — сказал Старец. — Он предал меня и сейчас мертв. Но и по ту сторону жизни он пребывает в моей власти. На время я верну его к жизни, и он расскажет вам, куда попадают люди, посмевшие противиться моей воле». Он сказал волшебные слова, и голова ожила! Она подробно рассказала воинам о тех ужасах и муках, которым Джамшид подвергается на том свете. Потрясенные ассасины удалились.

— Но это уж точно сказка! — воскликнул Алекс.

— Не спеши с выводами, — хитро прищурился Француз. — На самом деле это был фокус. Старец разнял две половины блюда, и невредимый Джамшуд вылез из сделанного в полу углубления. Старец улыбнулся и сказал: «Ты все сделал правильно, мой преданный слуга».

— Иллюзионный трюк! — хлопнул в ладони Миллер. — Но ведь его могли потом увидеть!

— Нет, — возразил Француз. — Старец после похвалы отсек ему голову мечом. И через несколько минут ассасины, беседовавшие с «говорящей» головой, увидели голову Джамшуда еще раз. Только уже не на блюде, а на пике. После этого уже ни у кого не оставалось сомнений в безграничной власти Старца Горы.

Все немного помолчали, переваривая рассказ Француза.

— Ну, ладно, — первым заговорил Алекс. — Все это интересно, да только в прошлом. Насколько я знаю, сегодня ни самураев, ни спартанцев не существует.

— Зато существуют религиозные фанатики.

Алекс понял, что сейчас Француз свернет на новые рельсы демагогии, и торопливо произнес:

— Мне хотелось узнать о создании суперсолдат с использованием психотропных препаратов.

Француз запнулся и недовольно посмотрел на Алекса. Но, по большому счету, ему было все равно, на какую тему вести лекцию.

— Такие опыты проводились во многих странах. Немцы во время войны…

— Нацисты?

— Нет, сейчас я говорю не о Второй мировой войне, а о Франко-прусской. Можно сказать, что именно та война положила начало глобальным опытам по применению лекарственных препаратов в военных целях. Немцы кололи солдатам морфий, сделанный из опия. Он помогал бойцам выдерживать изматывающие длительные марш-броски и переносить тяготы походов. Морфий помог им победить. Но с войны домой вернулись целые полки наркоманов-морфинистов. Французы, кстати, извлекли урок из поражения.

— Тоже стали колоть морфий? — поинтересовался Алекс.

— Нет. Они попытались перенять опыт африканских воинов в одной из своих колоний. Секрет выносливости некоторых туземных племен таился в плодах Колы. Эти орехи действовали, как мощнейший стимулятор. Французы на их основе решили разработать новый препарат для военных. Они не учли существенный побочный эффект — мощное сексуальное возбуждение. В итоге подразделения превращались в стада похотливых обезьян, командовать которыми было совершенно невозможно. Дюбуа откашлялся и продолжил: — В конце Второй мировой войны нацистское руководство предпринимало отчаянные попытки изменить ход войны, используя порой самые экзотические эксперименты. Всем известны истории о немецких подводных лодках, совершавших боевые походы к берегам Африки и Америки. Но не всем известно, что для того, чтобы выдерживать такие длительные рейды, длящиеся неделями, а то и месяцами, экипажи употребляли наркосодержащие препараты, предназначенные для снижения стресса, утомляемости и повышения работоспособности. Одна таблетка, призванная сделать из немецких солдат бесстрашных супербойцов, содержала пять миллиграмм кокаина, три миллиграмма первитина, пять миллиграмм эукодала, а также синтетический кокаин, производившийся в то время немецкой компанией Merk и применявшийся летчиками-истребителями кайзеровского воздушного флота еще в годы Первой мировой войны как тонизирующее средство для дальних полетов.

— Что такое первитин? — спросил Алекс.

За Дюбуа ответил Миллер:

— Другое название — метамфетамин. Наркотическое средство искусственного происхождения. Вызывает у людей прилив уверенности, гиперактивности и энергии.

— Верно, — кивнул Дюбуа. — Но военная медицина не стояла на месте и в других странах. Японские военные медики во время оккупации Китая разработали боевой стимулятор «хиропон», который позже стал известен под названием «кошачьи глазки». После инъекции солдат начинал видеть в темноте, терял чувство страха и долго не чувствовал усталости.

— Побочный эффект был? — спросил Алекс, вспомнив рассказ Уилларда.

— Куда без него? Передозировка превращала обычного человека в машину для убийств. Вчерашний крестьянин с криком «банзай!» бежал в атаку словно потомственный самурай. Последствия были еще серьезней, чем у немцев после Франко-прусской войны. Наркотик хлынул внутрь Японии, и более двух с половиной миллионов японцев «подсели» на «кошачьи глазки».

Алекс понял, что он на правильном пути, и кивнул Дюбуа:

— Продолжайте, пожалуйста.

— После Второй мировой войны такие опыты стали проводиться почти во всех странах. Во время войны в Афганистане советские ученые тоже разработали новое лекарство для солдат. Правда, кроме снятия усталости, оно сильно повышало агрессивность.

— Не думаю, что советские генералы считали этот эффект побочным, — криво усмехнулся Миллер, — им было наплевать на отрезанные головы моджахедов и другие зверства, творящиеся далеко в горах.

— Можно подумать, — ответил на это Француз, — американцы в Корее и Вьетнаме вели себя по-джентльменски.

Алекс насторожился. Может, Дюбуа что-то знает о тех событиях?

— Не ровняй нас с коммунистами! — резко бросил Миллер.

— Успокойся, никого я не ровняю. Просто считаю, что в ЦРУ сидят не менее циничные сволочи, чем в КГБ.

— Так как насчет опытов американских ученых? — вмешался Алекс.

— Проект «МК-УЛЬТРА». Слышал?

— Да. То есть… Нет. Точнее — слышал, но не знаю, в чем там суть.

— Многие материалы давно рассекретили. Ты можешь прочитать их в нашей базе данных.

— Француз, перестань забивать ему голову ерундой, — нахмурился Миллер. — У него и так там бардак творится. А ты, студент, давай за файлы садись. Только не за «Х-файлы», а за обычные, криминальные.

Алекс кивнул, но решил задать Французу еще один вопрос:

— У вас нет очевидцев проекта «МК-УЛЬТРА»?

— Чего нет, того нет.

— Так, Малдер, — перебил их Миллер. — Когда я уйду на пенсию, можешь ловить зомби и сатанистов, сколько твоей душе угодно. Хоть инопланетян «мочи» на Саут Сайде. А пока… Ты дела собираешься принимать?

— Да, сэр! — рявкнул Алекс, подмигнув Французу.

 

Глава 7

Новая улика

Вечером Алекс поехал в госпиталь. Хождение по разным больницам уже успело стать для него привычным ритуалом. У входа стоял тюремный автобус, из которого дюжие охранники выгружали носилки, на которых лежал стонущий человек со вспоротым животом. Раненый вместе с носилками был обмотан длинной металлической цепью. Рядом стояли два угрюмых полицейских. Санитар выкатил больничную каталку. Полицейские открыли маленькие замочки и не спеша принялись разматывать цепь, тут же прикручивая ее к каталке.

Дверь распахнулась, и оттуда выбежал доктор в распахнутом халате.

— Что вы делаете?! — закричал он. — Его нужно срочно в операционную!

Полицейский мрачно глянул в его сторону и присел, чтобы пропустить цепь под каталкой.

— Док, сейчас мы его снова прикуем и отвезем, куда скажете. Там вы будете делать свою работу. А пока дайте нам закончить свою.

— Да у него сейчас кишки вывалятся! Хотите, чтобы он умер?

Полицейский поднялся и так посмотрел на доктора, что тот сделал шаг назад.

— Ваш пациент зарезал сокамерника и ранил двух охранников. А в тюрьму его посадили за то, что он изнасиловал малолетнюю падчерицу. Так что вы правы — я действительно надеялся, что эта скотина сдохнет по дороге в больницу. Мир бы стал немного чище.

— Но так же нельзя…

— Тогда, — продолжил полицейский с нажимом, — вы могли сейчас делать операцию кому-нибудь другому. Более достойному. Я уже не говорю о потраченных на этого выродка деньгах налогоплательщиков.

Доктор не нашелся, что ответить. Сунув руки в карманы халата, он развернулся и скрылся за дверью. Алекс последовал за ним, провожаемый настороженными взглядами обоих полицейских.

Немного похудевший за последние дни Анджей сидел на госпитальной кровати и листал спортивный журнал. Бинты с него уже сняли, и голый торс украшали несколько новых шрамов. Лицо также было украшено порезами, что придавало не страдающему излишней фотогеничностью Анджею уж вовсе зловещий вид. При виде Алекса полицейский оживился:

— Ну, наконец-то! Я тут с ума схожу от безделья.

— Как твоя голова?

— На месте. Гудит, правда, немного… Есть новости?

Алекс присел в кресло для посетителей и рассказал про визит капитана Уилларда. Анджей слушал очень внимательно. К концу рассказа его глаза засветились нехорошим блеском — словно у киборга, которому ввели в компьютерную память новую цель.

— Алхимик, значит? А ты все — «зомби, колдуны»… Помнишь, я тебе про мужика рассказывал, который Дениса искал? Это наверняка он.

— В русском ресторане? Длинные черные волосы?

— Ага, тот самый. И с Бесником в квартире моего брата тоже он был.

— А из снайперской винтовки по итальянцам тоже Алхимик стрелял?

— Не знаю, может и он. Хотя ученый и снайперская винтовка как-то не стыкуются. Значит, есть еще кто-то. Третий. Стрелок, связанный с Алхимиком.

— Снайпер и ученый. Связь, оставшаяся после Вьетнама?

— Ветеран войны, знакомый с Алхимиком по операции «Зомби». А что, логично. Ты дневник прочитал?

— Читаю.

— Что-то там есть. Что-то очень нужное Алхимику.

— Я пока ничего не вижу.

— Ищи. Как ты с этим мужиком из ЦРУ связываться будешь?

— Он мне номер оставил.

— Какой-то мутный тип.

— Других нет.

— Надо было к нему на хвост упасть.

Алекс выругался про себя. Как он сам не сообразил проследить за Уиллардом?

— Да ладно. — Анджей откинулся на подушку и уставился в потолок. — У тебя опыта просто нет. Но в следующий раз не лоханись.

— Когда тебя выписывают? — вздохнул Алекс.

— Пару дней еще промаринуют. Но если этот тип из ЦРУ снова объявится, сразу звони мне.

— Договорились. Ну, ладно, я поеду.

У двери Анджей его окликнул:

— Алекс!

— Да?

— Тебе нужно съехать из квартиры. Если этот Уиллард так легко смог к тебе проникнуть, то другие тоже смогут. И намерения у них могут быть не такие мирные.

— Кто именно?

— Новый Бесник. Снайпер. Сам Алхимик. В конце концов — «санитары». Им совсем не понравится твоя идея об аресте Алхимика, если они о ней узнают.

Алекс сунул руку в карман куртки и вытащил пистолет, который приобрел сегодня днем в оружейном магазине.

— Я хорошо стреляю.

— Ты хорошо стреляешь по мишеням. — Сам того не зная, полицейский повторил слова Маньяка Стравински. — А ублюдки, которых мы никак не можем вычислить, привыкли стрелять в людей. И, похоже, это стало для них привычкой задолго до того, как ты решил поступить в Академию.

— Именно поэтому тебе нельзя здесь задерживаться. Как видишь, без твоей помощи мне будет тяжело. И я имею в виду не только стрельбу с мордобоем. Может, ты увидишь в записях Гудини что-то, что я не могу рассмотреть, — сказал Алекс.

— Мне самому надоело валяться тут без дела. Кстати, где дневник?

Алекс распахнул полу куртки и продемонстрировал широкий внутренний карман.

— Я его теперь повсюду с собой таскаю.

— Одного не могу понять, — задумчиво протянул Анджей. — Почему дневник не взяли, когда убили Дениса?

— Потому что его не было в квартире. Ты увез его с собой.

Анджей поморщился и потер виски.

— Ах да, ты же мне говорил… Черт, не помню ничего.

— Постарайся вспомнить. Может, ты просто не хотел оставлять дневник дома?

— Может.

— Ну, ладно, я пойду.

— Давай. — Анджей закрыл глаза и откинул голову на подушку.

Алекс спустился на парковку и уже открыл дверь своей машины, когда зазвонил мобильный Анджея.

— Алло?

— Кто это?

— Специальный агент Алекс. С кем я говорю?

— Самсон. Помните меня?

Полицейский сержант, приехавший на вызов после того, как поляк выпалил всю обойму в Бесника.

— Да, сержант. Что-то случилось?

— Где Анджей?

— Он в больнице. Попал в аварию.

— Понятно… Вы ведь его друг?

— Да.

— Тогда я скажу вам. Наши эксперты проверили отпечатки.

Алекс сел в машину, прижимая трубку к уху плечом.

— Чьи?

— На том стволе, из которого убили Дениса Грачева.

— Отлично! И кому они принадлежат?

Алекс вставил ключ в замок зажигания и завел машину. Наверняка сейчас прольется свет на случившееся с Анджеем.

— Отпечатки и оружие принадлежат Анджею Новаку.

Алекс заглушил мотор. Они там что, с ума сошли?!

— Повторите, сержант!

— Это правда, — вздохнул Самсон. — Анджей мне помог когда-то, поэтому… Мне очень жаль. Мои коллеги уже выехали за ним в больницу. Думаю, вам стоит подыскать ему хорошего адвоката.

Алексу хотелось наорать на полицейского и обозвать его идиотом, но рефлексы, которые ему вбивали в голову в Академии, взяли верх.

— Спасибо, что предупредили, сержант.

Он отключил связь и уставился перед собой. Убийца Дениса — Анджей. Бред. Этого не может быть, потому что… Потому что не может быть!

Анджея подставили. Пистолет украли. Убили из него Дениса. Самого Анджея похитили и куда-то везли. На каком-то этапе что-то пошло не так. Произошла автокатастрофа. Похитители скрылись с места преступления, бросив раненого Анджея умирать. Вот как было на самом деле. Ну, или близко к этому. Неужели полицейским так трудно это понять? Ну, не могут же они быть такими тупыми?!

Только доказывать невиновность Анджея времени нет. Его закроют в камере, и Алекс останется без поддержки. Да и не в этом даже дело.

Нельзя бросать товарища в беде.

Этому Алекса с детства учил дед, который был человеком прямым, честным и бескомпромиссным. Прошедший Вторую мировую войну Арон Моисеевич до самой своей смерти служил для Алекса примером во всем. Что бы он сделал в такой ситуации?

Алекс прислушался. Полицейских сирен слышно не было. Хотя чего копам их включать? Подозреваемый в убийстве человек валяется на больничной койке и даже не подозревает, что из него собираются сделать козла отпущения.

Он представил внимательные и строгие глаза деда, глядящие на него из-под косматых седых бровей. Посмотрел на себя в зеркало, нахмурился.

— Что делать, что делать… — И, выскочив из машины, бросился обратно в больницу.

— Вставай!

Анджей приоткрыл один глаз и лениво потянулся.

— Быстро ты по мне соскучился.

— Вставай, нам нужно уходить.

— Меня уже выписали? — удивился Анджей. — Доктор сказал…

— Я тебя выписываю, понял? Вставай, говорю!

— Может, объяснишь, к чему такая спешка?

Алекс подбежал к окну и, отодвинув занавеску, глянул вниз. Времени оказалось меньше, чем он предполагал. Возле центрального входа остановились две полицейские машины с выключенными мигалками. Водитель одной из них высунулся из кабины и глянул вверх. Прямо на его окно. Алекс отпрянул и повернулся к поляку.

— Сейчас тебя будут арестовывать.

Анджей от неожиданности сел на кровати. Резкое движение отозвалось болью в ребрах. Он поморщился и спросил:

— С какого хрена?

— За убийство Дениса.

Лицо Анджея окаменело.

— Вот как? Откуда информация?

— Самсон звонил на твой мобильник.

Больше вопросов Анджей не задавал. Чертыхнувшись, он спустил ноги на пол. Садиться за решетку и отдавать свою судьбу в руки следователя и адвоката поляк не собирался. Ну, уж нет. Оправдать себя можно только одним способом — найти настоящих убийц. А кто это сделает лучше его самого?

Сорвав с груди прилепленные к ней датчики, он встал с кровати. От долгого бездействия тело ослабло, и Анджея повело в сторону. Алекс успел подхватить его под руку.

— Не вздумай только в обморок хлопнуться. Быстрей, твои коллеги уже в здании.

Одежды не было, поэтому полицейскому пришлось идти как есть — босиком и в больничном халате, завязанном сзади на шнурок чуть выше поясницы.

— Давай, давай!

— Подожди, — сказал Анджей. — Давай выйдем по одному.

Алекс непонимающе посмотрел на него.

— Не тормози, — раздраженно поморщился Анджей, то ли от боли в ребрах, то ли от тупости своего спасителя. — Если нас увидят вместе, то через полчаса приедут арестовывать тебя.

Выглянув в коридор и убедившись в отсутствии лишних глаз, Алекс бросился к пожарной лестнице. Анджей вышел за ним. И, как назло, сразу наткнулся на медсестру. Та удивленно вытаращила глаза:

— Вы куда собрались?

— Покурить, — не останавливаясь, бросил через плечо Анджей.

— Но вам нельзя на улицу.

— Что мне, в палате дымить? Вонять будет.

— Остановитесь!

— И не подумаю. У меня никотиновая ломка!

— Но я… вам запрещаю!

— А вы попробуйте меня остановить.

Медсестра посмотрела на мелькающие в разрезе халата удаляющиеся голые ягодицы пациента и побежала за врачом. Анджей остановился перевести дыхание. Уперся рукой в дверь лифта и услышал, как внизу в кабину заходят люди.

Он сделал шаг, и у него закружилась голова. Пришлось снова остановиться и упереться рукой о стену. Лифт приближался. Анджей уже слышал приглушенные голоса. Следовало продолжать движение, но силы вдруг покинули истощенное тело. Колени подогнулись. Ему нужна была передышка. Совсем чуть-чуть. Оставалась последняя надежда, что лифт проедет мимо.

Но звуковой сигнал известил, что кабина остановится именно на его этаже.

Алекс завел машину и наблюдал за входной дверью, бросая нервные взгляды на наручные часы. Анджей не выходил. Прошла еще одна минута. Похоже, сейчас поляка выведут в наручниках.

Руки, сжимающие руль, вспотели. Сердце колотилось, словно Алекс ждал сообщников, собирающихся выбежать из ограбленного банка.

Когда агенту ФБР стало очевидно, что спасательная операция провалилась, и пора самому делать ноги, в дверях показалась высокая шатающаяся фигура. За секунду до того, как из лифта вышли полицейские, Анджею удалось совершить рывок к спасительной двери. Буквально скатившись вниз по лестнице, он выбрался наружу.

Алекс облегченно вздохнул и нажал на педаль газа.

— Такси заказывали?

— Погнали отсюда, — упав на заднее сиденье, прохрипел Анджей. — Тут полно легавых.

Алекс нервно хохотнул и посмотрел в зеркало заднего вида. Освещенный пятачок перед входом в больницу по-прежнему был пуст.

— Не любишь ты полицию.

— С недавних пор я ее просто ненавижу.

Через полчаса они были на Дивоне.

Анджей принял душ, который отнял у него последние силы, и надел банный халат Алекса. Их размеры отличались довольно существенно, так что выглядел полицейский комично. Но его это не смущало. С облегчением развалившись в кресле, он с интересом смотрел на Алекса.

— Чего ты вообще за мной вернулся?

— Мы не закончили расследование.

— Не убедил.

— Русские своих не бросают.

— Я поляк.

— Да ты что? Знал бы — не вернулся.

— Отныне ты не просто агент ФБР, — хмыкнул Анджей.

— А кто?

— Укрыватель беглого преступника. Как думаешь выкручиваться?

— Сдать тебя и получить благодарность от своего и полицейского департамента, — улыбнувшись, ответил Алекс.

— Карьеру на мне хочешь построить?

— Мне, знаешь ли, авторитет зарабатывать нужно. А тут киллера в одиночку возьму, представляешь? Может, даже повышение получу.

— Отличный план, — похвалил Анджей. — У тебя выпить есть?

— Минералку будешь?

— Вообще-то я водку имел в виду. Или ты стресс минералкой снимаешь? Слушай, ты точно русский?

— Да пошел ты! — отмахнулся Алекс.

— Так есть выпить или нет?

— Сейчас принесу.

Анджей одним глотком осушил полстакана водки, крякнул и вытер губы.

— Отлично. Вот теперь можно и подумать.

— И начать нужно с того, чтобы доказать твою невиновность.

— Хорошая мысль, — согласился Анджей. — Есть идеи?

— Есть, — кивнул Алекс.

— Ты серьезно?

— Если честно, я только сейчас сообразил. Напротив дома, где произошло убийство Дениса, есть продуктовый магазин. Там над входом камера висит. Записывает она по старинке — на кассеты.

— И что нам это даст? — спросил Анджей. — На пленке ведь не будет видно, кто его убил.

— Не понимаешь? — Алекс с торжествующим видом посмотрел на полицейского. — На записи будет видно, кто тебя вывел из дома после того, как застрелил Дениса. Мы узнаем, как выглядят убийцы!

Напряженное лицо Анджея расплылось в улыбке. Впервые он посмотрел на Алекса с уважением.

— А ведь правда. Мы увидим их поганые морды! — Он поднялся с дивана и возбужденно заходил по комнате. — Так. Так, так, так… Пробьем этих сук по моей и твоей базам и возьмем их тепленькими. Ты и я. Молодец, не ожидал.

— То ли еще будет.

— У тебя ствол для меня найдется? Незарегистрированный?

Брови Алекса поползли вверх, и Анджей махнул рукой:

— Ладно, забудь. Съездим в Южные кварталы, там этого добра навалом.

Алекс почесал затылок. К укрывательству преступника скоро добавится незаконное приобретение оружия. А возможно, и его применение. Ничего не скажешь, отличное начало карьеры агента ФБР. Но отступать было поздно.

— У тебя одежда есть? — спросил поляк.

— Твоего размера? У меня домашних орангутангов не было. Тебе на заказ шить нужно.

Алекс открыл шкаф и, порывшись в нем, нашел свои старые спортивные штаны и футболку самого большого размера.

— Держи.

Анджей с трудом натянул их на себя и посмотрел в зеркало. Отражение его не порадовало.

— Плохо ты питался в детстве, — сердито заметил он.

— Зато тебя, похоже, всю жизнь стероидами кормили, — парировал Алекс. — Ну что, я за кассетой?

— Давай, дистрофик. И пожрать заодно купи.

Алекс предъявил удостоверение смуглой продавщице-индуске. Красная точка посреди ее лба напоминала указатель лазерного прицела. В памяти всплыл таинственный Снайпер.

— Добрый день. Федеральное бюро расследований. Специальный агент Алекс Смирнов. Мне нужно видеть вашего босса.

Маленькая женщина скрылась в подсобке. Пока ее не было, Алекс изучил фотографии пропавших людей, прикрепленные возле кассы.

«Пропала Мелисса Харди, десяти лет. Волосы светлые, кучерявые. Глаза голубые. Пропала Ребекка Харди, семи лет. Волосы светлые, на левой щеке родинка. Людей, имеющих информацию об их местонахождении, просьба звонить по номеру 911».

Алекс вспомнил страшные рассказы Миллера о бесследно исчезнувших людях. Скорее всего, девочек похитили торговцы живым товаром. Еще их могут продать старому богатому извращенцу. Сдать в бордель. Пустить на органы.

Алекс сжал кулаки. Чертов Миллер! Если все время думать о таких вещах, то мозг закипит.

Через несколько секунд женщина вернулась в сопровождении старого индуса в тюрбане.

— Да, сэр, я вас слушаю, — с ужасающим акцентом произнес он.

— Здравствуйте. Мне нужно видеть записи, сделанные камерой, которая находится над входом вашего магазина.

Индус молча кивнул и повел Алекса за собой. За грудой коробок, от которых распространялся сладковато-острый запах восточных пряностей, обнаружился вход в кабинет. В кабинете, за металлической решеткой, находилось громоздкое записывающее устройство и стопки видеокассет.

— Вам нужны все записи?

— Нет, только за десятое число.

Индус достал из-за пазухи маленький ключик на цепочке, открыл замок и, покопавшись в ящике, достал нужную кассету.

— Вот она.

Алекс повертел ее в руках. Дома подходящей аппаратуры для просмотра такого анахронизма не было.

— Где у вас можно посмотреть запись?

— Да прямо здесь. Сейчас я подсоединю провода.

Через минуту индус вышел, оставив агента одного.

Алекс сел на корточках перед экраном телевизора и нажал пальцем на кнопку быстрой перемотки. При этом он внимательно наблюдал за входом в дом, надеясь вычислить прибытие таинственных визитеров. Но в дом никто не входил.

Приблизительно зная время, затраченное Анджеем на дорогу от дома до места аварии, Алекс включил обычный режим. Пока ничего особенного не происходило. В дверь магазина входили и выходили немногочисленные посетители, по улице проносились машины, светило солнце. Дверь двухэтажного дома, из которого должен был выйти убийца (или убийцы) Дениса, была видна достаточно хорошо. Даже было видно окно квартиры, которое только что открыл Денис. Неподалеку от входа стояла машина Анджея.

Вспышка внутри квартиры. Пламя выстрела? Алекс перемотал пленку немного назад. Включил. Посмотрел снова. Остановил. Похоже. Затем взглянул на таймер в углу экрана. 7.30. Время совпадало. Предположительно в это время, по мнению полицейского медэксперта, Денис и был убит.

Он снова включил запись. Через полминуты дверь дома открылась, и Алекс подался вперед. Предположений у него было немало. Первый вариант — это будут совершенно незнакомые люди, нанятые Алхимиком для похищения дневника Гудини. Второй вариант — сейчас из дверного проема покажутся боевики ЦРУ. «Санитары», поддерживающие под мышки оглушенного Анджея, доволокут его до машины и погрузят в салон. Или же это будут монстры наподобие Бесника Николеску.

Алекс думал, что готов ко всему. Но то, что он увидел на экране, повергло его в шок. Кровь отлила от лица. Некоторое время он сидел, не в силах шелохнуться.

— Какого черта…

Увиденное не укладывалось в голове. Алекс просто не хотел этому верить. Но продолжал смотреть. Наконец запись закончилась.

Сидеть здесь дальше не имело смысла. Нужно было забирать кассету и уходить. Потянувшись достать ее из аппарата, Алекс понял, что пальцы его дрожат.

— Ну, что?

Анджей с нетерпением смотрел на него. Алекс закрыл за собой дверь и молча прошел в комнату. Поляк зашел за ним, развалился в кресле и спросил:

— Смотрел кассету?

— Смотрел.

— Так запись сохранилась?

— Да.

— Отлично. Ты видел убийцу?

— Видел.

— Да что из тебя информацию вытягивать нужно? Кто это был? — нахмурился Анджей.

Алекс отошел в угол комнаты и заложил руки за спину. В ушах у него шумело.

— Да говори уже! — вскочил на ноги поляк.

Алекс быстрым движением достал правую руку из-за спины. В ней был зажат пистолет.

— Стой, где стоишь, Анджей!

— Не понял, — криво усмехнулся тот.

— Это был ты, Анджей, — сказал Алекс. — Ты убил Дениса.

 

Глава 1

Слежка

Поляк замер. Его глаза недобро сузились.

— Ты что, совсем охренел?! Убери ствол!

Свободной рукой Алекс достал из кармана кассету и, не отрывая взгляда от Анджея, бросил ее на стол.

— На записи четко видно, как ты вышел из дома. Один, время совпадает. В руках ты держал дневник Гудини. Потом сел в свою машину и уехал. Больше из дома никто не выходил.

Анджей выругался и скрестил могучие руки на груди.

— За каким чертом мне могло понадобиться убивать этого парня?! Я же его спас за два дня до этого!

— Спас, — кивнул Алекс. — А потом хладнокровно застрелил.

— Как же так… Этого не может быть! — растерянно проговорил Анджей.

— Я видел все своими глазами. Куда ты вез дневник?

— Не помню…

— Зачем ты убил Дениса?

— Я ничего не помню, мать твою!

Анджей упал в кресло, схватил себя за волосы и закачался, словно маятник. Алекс опустил пистолет. Он не знал, что делать. Ему до сих пор не верилось, что убийца Анджей. Но факты говорили об обратном. Отпечатки на пистолете. Видеозапись. Дневник. Но зачем? У Анджея было много возможностей взять дневник незаметно. Стрелять в Дениса из собственного пистолета и оставлять его на месте преступления было глупо и непрофессионально.

— Меня кто-то подставил, — тихо произнес Анджей, опустив глаза в пол. — И черт меня возьми, если я понимаю, как это произошло.

Алекс подошел ближе. Вид растерянного полицейского, являвшегося олицетворением физической и моральной силы, привел его в смятение.

— Я хочу тебе верить, но…

Только что поляк сидел с поникшими плечами, а в следующую секунду уже взвился в неимоверном прыжке. Алекс не успел отклониться в сторону, и Анджей сбил его с ног. Словно грузовик снес на полной скорости. Пистолет отлетел в сторону, и специального агента ФБР прижало к полу сто двадцать килограмм мышечной массы.

Придавив шею Алекса коленом и заломив ему руку за спину, Анджей дотянулся до пистолета. Через секунду в затылок Алекса уткнулся холодный ствол.

— Сволочь! — прохрипел он. — Это все-таки ты его убил.

— Конечно, придурок, это я его убил!

Единственной мыслью, посетившей Алекса в эти мгновения, была мысль о бабушке. Будет хорошо, если его тело обнаружат раньше, чем Анна Николаевна вернется из круиза. Она не переживет, если увидит его остывшее тело с развороченным черепом и раскиданными по гостиной мозгами.

— Готов отправиться на небеса?

Алекс попытался поднять голову, и его взгляд уперся в пожелтевшее фото под рамкой на стене. Берлин, 30-е апреля, 45-го года. Тогда Арон Моисеевич был не старше нынешнего Алекса. Форма капитана Советской армии с прикрепленными к ней орденами и медалями обтягивала широкие плечи и упругие мышцы молодого бойца. Упрямо выпятив челюсть и насупив брови, дед стоял на фоне еще дымившегося немецкого танка и сурово взирал на внука.

Алексу отчаянно хотелось жить, но давать слабину и умолять о пощаде он не собирался. Дед бы его не понял.

— Да пошел ты! — выдохнул Алекс.

Давление ослабло. Анджей поднялся на ноги и, прихрамывая, направился к дивану. Алекс поднял голову. Полицейский, морщась, гладил заболевшие ребра. Затем бросил пистолет на ковер и спросил:

— Ну, что, нравится, когда в тебя оружием тыкают?

Алекс сел и осторожно покрутил головой:

— Ты мне чуть шею не сломал.

— Будешь думать в следующий раз, в кого целиться, — буркнул Анджей. — Черт, мне же нельзя делать резких движений.

— А что бы ты на моем месте сделал?

— В первую очередь прострелил бы тебе ногу. Затем надел наручники и набрал 911.

— Ты бы меня сдал? — удивился Алекс.

— Конечно. Пленка, отпечатки, дневник — улик для ареста более чем достаточно. В отличие от тебя, я не страдаю рыцарскими комплексами.

— Я тебе не верю.

— Я почти десять лет проработал в самом криминальном районе Чикаго. После такого на благородство как-то не тянет, — вздохнул Анджей.

— Сволочь.

— Еще какая! Между прочим, один раз я тебя предупреждал: сначала подозреваемого нужно обезвредить и только потом задавать вопросы. Начинай учиться. Третьего шанса у тебя может не оказаться.

Зазвонил мобильник Алекса. Он вытащил из кармана трубку.

— Алло?

— Привет! — сказал Миллер. — Как дела?

— Нормально.

— К тебе полиция еще не приезжала?

— С какой стати? — от неожиданности Алекс даже сел.

— Они своего коллегу бывшего разыскивают. Анджей Новак — знаешь такого?

— Допустим.

— Ты несколько раз навещал этого парня в больнице.

— И что?

— Он сбежал.

— Кто про меня рассказал?

— Врач. Ты ему представлялся. И жетон показал.

— Вот черт… И что теперь?

— Придется тебе заехать в участок и дать им логичное объяснение своей дружбы с разыскиваемым преступником. Этот Анджей связан с расследованием, которым ты нашего шефа терроризируешь.

— Да. То есть… был связан.

— Где он сейчас?

Алекс посмотрел на Анджея. Тот развалился на диване и листал дневник Гудини.

— Понятия не имею.

Миллер хмыкнул. Он явно не поверил его словам, но расспрашивать дальше не стал.

— Полиция в любой момент может к тебе домой нагрянуть.

— Пускай, мне скрывать нечего.

— Ну-ну.

— Что еще?

— Андерсон в ярости. Еще немного, и пойдешь в «Макдоналдс» работать.

— Там хоть трупов нет.

— А гамбургеры из чего, по-твоему, делают? Ладно, до завтра.

— Пока.

— Напарник из Бюро звонил, — повернулся Алекс к Анджею. — Ко мне полиция может приехать. Нужно найти тебе новое убежище.

— Я превращаюсь в цыгана, — отложив дневник, тяжело вздохнул поляк.

— У тебя есть где укрыться?

— Найду.

Алекс полез в книжный шкаф и, порывшись там, вытащил заначку. Деньги он копил на новый автомобиль.

— Вот, возьми, сколько нужно.

— Ты меня в пятизвездочный отель хочешь поселить?

Анджей отделил от пачки несколько крупных купюр и сунул их в карман. Остальные положил на стол.

— Отвези меня в центр, а дальше я сам. Куплю новый телефон и перезвоню тебе.

— Что дальше делать будешь?

— Хрен его знает.

Уже в машине Алекса осенило:

— Я знаю, кто нам может помочь.

— Генеральный прокурор?

— Нет. Гипнотизер.

— Чего?

— Нам нужен гипнотизер, — более уверенно повторил Алекс. — Я слышал, под гипнозом можно восстановить события, о которых ты забыл.

— Ты что, серьезно?

— У тебя есть другой вариант?

Анджей молчал. Он долго хмурился, гладил подбородок и, наконец, сказал:

— Не знаю. Можно попробовать. А где мы его возьмем?

— Я на работе поспрашиваю. Мой напарник сто лет в бюро работает, завтра с ним поговорю. Наверняка он знает нужных людей.

Оставив Анджея и вернувшись домой, Алекс отключил телефон и забаррикадировал дверь. Положив на тумбочку рядом с кроватью дневник, а сверху него пистолет, агент забылся нервным, тревожным сном.

С утра погода не заладилась. Но на работу все равно нужно было ехать. На улице дул пронизывающий ветер. Надутые беременные тучи грозили разродиться крупным ливнем.

Так и случилось. Едва Алекс поставил машину на стоянку возле станции метро, как почувствовал на щеке первые капли дождя. Подняв воротник, он укрылся под навесом станции, но ветер не сдавался, умудряясь достать его даже там. Порывами, заходя с разных сторон, он швырял в него щедрые порции холодной воды.

Неожиданно капли перестали бить по лицу — Алекса кто-то накрыл зонтом. Он повернул голову, чтобы увидеть этого доброго самаритянина, и наткнулся на смеющийся взгляд красивых голубых глаз. Это была ОНА!

Приталенный плащ с поднятым воротником подчеркивал изящность фигуры, а сапожки на каблуке — стройность красивых ног. В руках, затянутых в тонкие кожаные перчатки, девушка держала огромный разноцветный зонт, которым секунду назад накрыла Алекса.

— Привет! — сказала Николь. — Я решила спасти тебя от дождя.

Алекс с трудом подавил в себе желание обнять девушку и прижаться губами к ее щеке. Вдруг она еще злится за то, что так и не дождалась его звонка?

— Поцелуй меня, — неожиданно попросила она.

— Как ты… — растерянно начал он, но Николь уже придвинулась к нему.

Ее губы были мягкие и теплые. Алекс почувствовал легкий, кружащий голову аромат духов.

— Вкусно, — улыбнулась она. — Почему ты не перезвонил?

— Извини, я полный идиот, потерял твой номер.

— Ну, что ж, бывает.

Никаких упреков и дурацких вопросов. Алекс понял, что влюбляется в нее все больше и больше.

— Запиши мой номер в свой мобильник, — предложила Николь. — Надеюсь, тебе его будет потерять сложнее, чем салфетку.

Алекс поспешно достал мобильный телефон:

— Диктуй.

Николь продиктовала и сказала:

— Позвони.

Он нажал кнопку вызова. Ее телефон отозвался мелодичной трелью.

— Ну вот, теперь у меня тоже есть твой номер. Так что теперь я сама смогу тебя найти.

— Я позвоню, — пообещал Алекс. — Сегодня вечером.

— Договорились.

К перрону подошел состав. Двери с шипением открылись.

— Пока! — махнула рукой Николь.

— Ты не едешь? — спросил Алекс.

— Нет, у меня сегодня выходной.

— А что ты тут делала?

Она в ответ быстро поцеловала его:

— Давай, а то опоздаешь.

Алекс разрывался между необходимостью ехать на работу и желанием остаться с этой замечательной девушкой. Ведь она специально пришла сюда. В дождь. Ради него!

Он прыгнул в вагон. Дверь закрылась. Николь приложила к уху свою ручку с оттопыренным мизинцем и большим пальцем, и Алекс отчаянно закивал головой.

Всю дорогу с его лица не сходила дурацкая улыбка. Нужно быть полным придурком, чтобы потерять номер такой девушки еще раз.

Все еще пребывая в романтическом настроении, Алекс зашел в офис, где наткнулся на угрюмый взгляд Миллера.

— Привет! Что-то случилось?

— Ты выделен в наружное наблюдение.

— Почему я?

— Андерсона спроси.

— Кто является объектом?

— Российский дипломат.

— Я думал, холодная война давно закончилась, — недоуменно посмотрел на Миллера Алекс.

— А ты меньше думай, — в голосе Миллера послышалось раздражение. — Начальство приказало — исполняй. А то ты со своими расследованиями совсем потерялся.

Для слежки были выделены две машины — не слишком чистые, не слишком новые, без бросающихся в глаза украшений. Алекс сидел в сером «Форде» с Миллером и наблюдал за пятиэтажным домом, в подъезде которого полчаса назад скрылся российский дипломат. Такси, на котором он прибыл, сразу уехало.

На агентах были двухсторонние куртки, которые при необходимости можно было вывернуть наизнанку, меняя их цвет. В карманах лежало оружие и парики.

Вторая группа расположилась с другой стороны дома. На случай, если русский решит поиграть в Джеймса Бонда и выпрыгнет в окно. Или соберет из подручных средств на крыше дельтаплан и полетит к своему посольству. Но Алекс, видевший на фото красные щеки и внушительное пузо российского дипломата, сильно в этом сомневался.

— Два дня до пенсии, — бурчал Миллер, — а меня посылают в «наружку».

— Кто-то должен мне опыт передавать, — хмыкнул Алекс. — А вы у нас в отделении самый опытный. Что он натворил?

— Вчера вышел из посольства, оторвался от наблюдателя и исчез в неизвестном направлении.

— Это серьезное преступление. Думаете, он встречался с местным агентом, чтобы передать ему атомную бомбу?

— Думаю, к шлюхам он ездил, — сказал Миллер. — Но это не значит, что мы не должны об этом знать. Дружба дружбой, а присматривать за русскими нужно. — Он с улыбкой посмотрел на Алекса и добавил: — Тем более — русские такие непредсказуемые.

Их машина притерлась к бордюру в пятидесяти метрах от дома, припарковавшись в ряду таких же неприметных тачек — район был не из дорогих.

Пятиэтажку окружали старые особняки с деревянными заборами и запущенными лужайками. Неподалеку виднелись опоры линии метро. Людей видно не было. Холодный ветер гонял вдоль забора ближайшего одноэтажного домика мусорные пакеты.

— И долго нам тут сидеть? — спросил Алекс.

— Пока этот толстый хрен не выйдет. Ты аппаратуру подготовь на всякий случай.

Алекс достал с заднего сиденья сверхмощный направленный микрофон, способный «слышать» на расстоянии более двухсот метров. Заодно проверил длиннофокусный фотоаппарат. Из рации раздался голос:

– Получили список жильцов дома. Проверяем всех.

Миллер открыл дверь, и в салон ворвался холодный воздух.

— Я зайду в дом, проверю выходы. Ты сиди тут, наблюдай. — И он скрылся в подъезде.

Алекс поежился, ноябрь в этом году выдался холодный, так и замерзнуть недолго. Включил печку, максимально отодвинул сиденье назад, вытянул ноги и приготовился ждать.

Боковым зрением он вдруг заметил какое-то движение и повернул голову. Через забор, окружавший один из особняков, перелезла девчонка лет десяти. Короткое платье, разорванная на животе майка. Одежда для прогулки более чем легкая. Куда родители ребенка смотрят?

Девочка спрыгнула на землю и огляделась по сторонам. Светлые волосы были растрепаны.

Из рации раздался голос Миллера:

– Я на верхнем этаже. Все чисто, спускаюсь.

Калитка распахнулась. На улицу выскочил мужчина в джинсах и расстегнутой на груди клетчатой рубашке. Ага, вот и папа девочки. Рыжие волосы торчат ежиком, очки съехали набок, взгляд растерянный. Алекс улыбнулся — вид у папаши был забавный.

Девочка рванула по тротуару прямо по направлению к его машине (он даже успел рассмотреть курносый носик с веснушками и голубые глаза), но отец быстро догнал ее и потащил домой. Она пыталась вырвать руку, но мужчина подхватил ее и понес на руках. Вот хулиганка!

Алекс вернулся к своим размышлениям. Нужно сегодня поговорить с Французом, у него наверняка есть знакомый гипнотизер. Неизвестно, поможет ли гипноз Анджею вспомнить…

Он вдруг резко выпрямился. Может, это совпадение — мало ли на свете светловолосых девочек, но светлые волосы, курносый нос, веснушки… Она была очень похожа на Мелиссу Харди, фотографию которой он видел в магазине индуса. Девочка, бесследно пропавшая три дня назад вместе с сестрой — Ребеккой Харди, семи лет от роду.

Алекс вышел из машины. В ухе заработала рация:

– Алекс, доложи обстановку.

— Веду наблюдение за подъездом дома. Пока все спокойно.

Он подошел к калитке, за которой скрылся мужчина с ребенком на руках, и, толкнув ржавую дверцу, направился по дорожке к двери с облупившейся краской. Замер на крыльце, прислушался. В доме стояла тишина. Палец остановился перед кнопкой звонка.

Что он делает? У него же совсем другое задание. Андерсон его убьет.

Он вдавил пластик кнопки. Внутри пиликнул и заглох звонок. Дверь открылась. Рыжеволосый мужчина близоруко прищурился:

— Здравствуйте. Вам кого?

Алекс достал удостоверение и распахнул его на уровне глаз:

— Специальный агент Алекс Смирнов.

Мужчина вытащил из кармана очки и внимательно изучил жетон. Затем скрестил на груди жилистые, перетянутые венами руки, которые совсем не вязались с лицом «ботаника».

— ФБР? Чем обязан?

Тон спокойный, удивление вполне обоснованно. Похоже, Алекс ошибся.

— Извините, к вам нет никаких претензий. Разрешите воспользоваться вашим телефоном?

— Да, конечно.

Рыжеволосый посторонился, пропуская его в дом. Алекс прошел, огляделся. Старая, но целая мебель, обстановка уютная. Чисто и прибрано, совсем не так, как снаружи. В углу валяются детские игрушки. Из кухни доносится звук работающего радио.

— Телефон на кухне.

Алекс проследовал за хозяином. Поднял трубку и спросил:

— А где ваша дочка?

— Простите?

Алекс указал на куклу Барби, сидящую на детском стульчике у окна.

— А, дочка… Телевизор смотрит в гостиной.

Секундное замешательство мужчины снова насторожило Алекса. Набирая пальцем номер, он оглядывал кухню. Несмотря на общий порядок и ухоженность, женским присутствием здесь не пахло. Ни женской одежды, ни обуви в коридоре он тоже не заметил. Да и фотографий семейных не видно.

— Поругались с дочерью?

— С чего вы взяли?

— Пару минут назад я наблюдал, как она пыталась сбежать из дома.

— Ах, это… Моя бывшая жена настраивает дочку против меня. Мы с ней в разводе. Но ребенок этого, конечно, не понимает. Вот Джессика и решила сбежать к мамочке.

— Понятно. Можно ее увидеть?

— Жену?

— Нет. Вашу дочку.

Мужчина пожал плечами и скрылся в гостиной. Через некоторое время он вернулся, ведя за руку девочку.

— Джессика, поздоровайся с дядей.

Девочка глянула исподлобья, но промолчала.

— Она у меня немножко дикая, — извинился отец. — Мамины гены.

Алекс набрал несуществующий номер, послушал гудки, положил трубку.

— Хорошо, извините за беспокойство.

В ухе раздался голос Миллера:

– Объект выходит. Как понял?

Алекс поднял руку к микрофону, спрятанному в воротнике:

— Вас понял.

У выхода он обернулся:

— Еще раз извините за вторжение.

Он в последний раз глянул на девочку. Голубые глаза ребенка были наполнены слезами. Губы беззвучно шевелились. Что она там шепчет? Читать по губам Алекс не умел, но одно слово понять смог: «ПОМОГИТЕ».

По бледной щеке ребенка скатилась одинокая слезинка.

– Не упусти его, Алекс! Андерсон с нас шкуру спустит!

Алекс отключил микрофон.

— Можно узнать номер вашей бывшей жены?

Мужчина огорченно вздохнул и развел руками.

— Все-таки это она вас прислала, да?

— Не заставляйте меня повторять, сэр.

Рыжеволосый раздраженно выдвинул ящик комода и, порывшись там, достал блокнот. Открыв на нужной странице, он протянул его агенту:

— Пожалуйста.

Алекс протянул руку, но блокнот упал на пол. Он наклонился за ним. И в этот момент девочка закричала. Алекс отшатнулся в сторону, но недостаточно быстро — острая боль обожгла лоб и щеку. Брызнула кровь.

Рыжеволосый снова сделал выпад. В руке он держал огромный нож для разделки мяса, который до этого скрывал сзади за поясом.

— НАШЛИ, СУКИ?!

Алекс уклонился от летящего к его горлу смертоносного лезвия и тут же получил удар ногой в бок. Пролетев по комнате, он приложился грудью о стол. Что-то хрустнуло, похоже, пара ребер сломалась. Со стоном Алекс сполз на пол.

Занеся нож над головой, маньяк кинулся вперед, намереваясь пригвоздить агента ФБР к полу, словно фанатичный энтомолог редкий вид бабочки.

Но Алекс не собирался пополнять коллекцию этого безумца. Он ударил ногой в промежность, и мужчина с воплем отлетел назад, ударившись спиной о шкаф. Посыпалась посуда. Девочка визжала. Алекс полез под полу куртки и выхватил пистолет из кобуры. Ему казалось, что он делает это чересчур медленно. Совсем не так, как на полигоне в Академии.

Над головой с треском разбилась ваза, осыпав его крупными осколками. Алекс передернул затвор, досылая патрон в патронник, одновременно выводя оружие на линию огня. Хозяин дома с перекошенным от злобы лицом был уже совсем рядом. Губы кривились в жуткой ухмылке.

Кровь заливала лицо, мешая точно прицелиться. Лезвие начало короткий путь к шее Алекса, и агент дважды нажал на спусковой крючок. Два выстрела слились в один. Рыжеволосый отлетел назад и опрокинулся на спину. Обе пули попали ему в грудь.

Стряхнув с себя осколки вазы, Алекс поднялся, продолжая целиться в распростертое на полу тело. Руки дрожали. Отшвырнув нож ногой в сторону, он достал из заднего кармана наручники и, перевернув раненого на живот и вывернув ему руки за спину, защелкнул на них металлические браслеты.

Вытерев кровь, Алекс поморгал левым глазом и с облегчением убедился, что тот уцелел. Лезвие только разорвало бровь и прошлось по щеке. Ощупав ребра, он повернулся к девочке:

— Все в порядке. Тебя Мелиссой зовут?

Девочка кивнула, но не пошевелилась. Похоже, она не верила, что все кончилось, и не отрывала взгляд от лежащего на полу человека.

Алекс потянулся к ней, и ребенок испуганно отпрянул.

— Не бойся, я из ФБР. Я пришел за тобой.

— В подвале…

— Что?

— Моя сестра в подвале.

Волосы на голове Алекса встали дыбом. Неужели ему предстоит стать свидетелем еще одной омерзительной сцены, которых он успел насмотреться за последние дни? Перед глазами мелькнули цепи, веревки, маленькое растерзанное тело…

— Где вход?

— Там, — махнула Мелисса.

Он прошел за ней в дальнюю комнату. Девочка откинула ковер, и Алекс увидел крышку погреба, выкопанного прямо под домом. Откинув ее, он попытался что-то рассмотреть, но темнота не позволяла этого сделать.

— Ребекка! — крикнула вниз Мелисса. — Нас спасли! Сейчас я тебя вытащу!

Внизу послышалось какое-то шевеление.

— Он запер нас там, — сказала Мелисса, — а сегодня меня вытащил.

Алекс замер.

— Он что-то… — в горле возник ком, мешающий говорить. — Он что-то делал с тобой?

— Нет. Только начал трогать, но я убежала. Он догнал меня на улице, а когда вы пришли, сказал, чтобы я молчала, иначе он убьет мою сестру.

Мелисса, продолжая говорить, спустилась по ступенькам в темноту. Вскоре из подвала выбралась маленькая девочка, чем-то неуловимо похожая на Мелиссу. В ее глазах застыл страх. Алекс ободряюще улыбнулся.

— Мы поедем к маме? — неуверенно спросила она.

— Конечно, — прокашлявшись, ответил Алекс.

— А где Буги-мен?

— Кто?

Ребекка нерешительно оглянулась на сестру. Та захлопнула крышку погреба и погладила сестру по голове:

— Хороший дядя застрелил его. Бах-бах! Вот так!

Алекс включил рацию.

— Миллер?

– Ты куда исчез, мать твою?! Мы прошляпили дипломата! Андерсон тебя уволит, к чертовой матери, и будет прав! С меня довольно…

— Миллер, погоди. У меня здесь девочки.

– Какие, на хрен, девочки? Ты где?

— Тут особняк рядом, восьмой номер. Кажется, я маньяка поймал.

– Ну, ты даешь… Сейчас буду!

— Мелисса, мне нужно выйти на минутку.

Девочка вцепилась в его рукав, и Ребекка тут же последовала ее примеру.

— Нет, не оставляйте нас в этом доме! Пожалуйста!

— Хорошо, хорошо. Идем вместе.

Они вышли в гостиную. При виде валяющегося в луже крови мужчины девочки прижались к Алексу еще крепче. Они заметно дрожали.

— Не бойтесь, он больше не причинит вам зла.

— Вызовите доктора, — прохрипел раненый.

Живучий, сукин сын. Алекс проследил за его взглядом.

Повернув голову набок, маньяк изучал девочек. Он посмотрел им в глаза и осклабился, с удовлетворением увидев там страх. Затем перевел взгляд на их голые ножки. Рот искривился, с нижней губы закапала слюна. Раздалось невнятное бормотание.

Зверь был жив. И если когда-нибудь он выйдет на свободу, то снова возьмется за старое. Вспомнился полицейский, который привез раненого арестанта в больницу. Алекс пожалел, что сразу не выстрелил маньяку в голову. Теперь нельзя. Это будет преднамеренное убийство, за которое его самого могут посадить в тюрьму.

Он вывел девочек на крыльцо, накинул на младшую свою куртку.

— А нас больше никто не украдет? — спросила малышка.

— Нет, девочки, никто вас больше не обидит.

— Вы будете нас охранять?

— Буду. Подождите меня здесь. Я сейчас вернусь.

Алекс закрыл за собой дверь и вернулся в комнату.

— Врача, — снова заскулил раненый.

Алекс встал над ним, и рыжеволосый настороженно затих. Агенту ФБР снова захотелось приставить пистолет к низкому лбу маньяка и нажать спусковой крючок. Чтобы мозги, в которых родилась мысль о похищении маленьких детей, разлетелись по всей комнате.

Желание было настолько сильным, что ему пришлось сжать кулаки и сделать несколько глубоких вдохов. Алекс присел на корточки. Когда он начал говорить, в его голосе звучала такая ненависть, что маньяк испуганно съежился:

— Я надеюсь, ты сдохнешь до того, как приедет «Скорая». Но если тебе повезет — не спеши радоваться. Знаешь, что делают в тюрьме с такими, как ты? Вижу, знаешь… Я лично прослежу, чтобы тебя не выпустили оттуда до конца твоих дней. Но на всякий случай…

Алекс поднялся и вышел из комнаты. По дорожке к дому уже бежал Миллер. Алекс обнял девочек за плечи и улыбнулся напарнику.

— Почему плохой дядя так кричал? — спросила Мелисса.

Алекс не ответил. Теперь он был уверен, что даже если педофил сумеет сбежать из тюрьмы, насильничать точно не сможет, так как он полностью отбил ему, в прямом и переносном смысле, охоту к этому.

Только ради сегодняшнего дня стоило пойти на службу в ФБР. Даже если его завтра уволят, можно считать, что жизнь прожита не зря. Представить страшно, какие извращения и мерзости ожидали этих милых девчушек, если бы не случайное совпадение, в результате которого он оказался здесь. Хотя следует отдать должное смелости Мелиссы, решившейся на побег из дома маньяка.

Через полчаса на улице было не протолкнуться от агентов ФБР и полицейских, изо всех сил старавшихся не пустить за желтую линию оцепления журналистов и репортеров с камерами. Акулы пера, словно их морские собратья, чувствовали запах крови за много миль.

Увольнять его не стали. Во-первых, оказалось, что дипломат не встречался ни с какими двойными агентами и, тем более, не получал черных чемоданчиков со стратегическими секретами США. Его скрытность объяснялась просто — российский дипломат заезжал к стюардессе американских авиалиний, с которой познакомился в самолете и с которой уже неделю крутил любовь.

Стюардессу проверили. Кроме стройных ног и роскошного бюста, она не представляла для государства никакой опасности. Напротив, девушку следовало взять в оборот и приспособить для нужд отечественной разведки.

Во-вторых — начальник полицейского департамента Чикаго объявил ФБР и лично специальному агенту Алексу Смирнову благодарность за поимку особо опасного маньяка-педофила, за которым полиция безуспешно охотилась уже около пяти лет, и даже пообещал чем-то наградить.

Вот так неожиданно Алекс стал героем. А героям, как известно, прощается многое. Алекса отвезли в больницу. Там ему зашили щеку и бровь, наложили кучу швов и вкололи антибиотики.

Первой приехала Николь. Не став дожидаться его звонка, она позвонила сама. Узнав, что Алекс в больнице, девушка тут же примчалась к нему, притащив целую гору фруктов и йогуртов. Так она узнала, что он работает в ФБР.

Николь не отходила от него целый день. Все медсестры решили, что они являются молодоженами. К удивлению Алекса, такие разговоры его совершенно не раздражали. Было даже интересно перебрасываться с девушкой смеющимися и загадочными взглядами, словно их объединяла какая-то общая тайна.

Приехавший Миллер, глядя на его шрам, сказал, что Алекс выбрал довольно оригинальный способ больше никогда не участвовать в наружном наблюдении.

Затем приехал шеф. Андерсон долго жал ему руку, восторженно хвалил и даже заикнулся о премии.

 

Глава 2

Тайны гипноза

С утра Алекс сразу помчался в офис, несмотря на то, что Андерсон дал ему два дня выходных. При виде героя сотрудники стали стоя приветствовать его восторженными криками и аплодисментами. Покрасневший как рак агент поспешил укрыться в кабинете Миллера.

Сейчас Алекс озабоченно изучал себя в зеркало. Да, он хотел выглядеть взрослее и мужественнее, но не таким же образом? Успокоив себя избитой (и весьма сомнительной) фразой, что шрамы украшают мужчину, он повернулся к Дюбуа, который удобно устроился на месте Миллера, который торчал у открытого окна с неизменной сигаретой в зубах, и спросил:

— Почему педофилам так легко удается заманить детей в ловушку? Как оказалось, он просто подошел к ним на улице и приказал сесть в машину.

— Понимаешь, — ответил Француз, — с самого рождения детей учат беспрекословно подчиняться взрослым. Поэтому, когда педофил что-то говорит детям и при этом уверенно и спокойно себя ведет, они его слушаются. А дети редко зовут на помощь, стесняются. К тому же по виду не определишь, что он педофил, на лбу у него не написано, а что в голове творится, неизвестно. Когда к ребенку неожиданно подходит взрослый и что-то приказывает ему, ребенок впадает в транс. Он словно находится под гипнозом.

— Кстати, насчет гипноза, — прервал его Алекс. — Есть у вас знакомый гипнотизер?

— Зачем он тебе?

— У моего друга провал в памяти. Возможно, с помощью гипноза он сможет восстановить некоторые события.

Француз посмотрел на Миллера. Тот выбил из пачки сигарету и, сунув ее в угол рта, начал жевать:

— Это тот парень, о котором я думаю?

Алекс промолчал. Объяснять подробности желания не было, нужно сначала самому во всем разобраться. Миллер прикурил, выпустил дым и с усмешкой произнес:

— Сегодня мой последний день в качестве действующего сотрудника. Дела по «Латинским королям» я тебе сдал, так что можешь заниматься, чем хочешь.

— О чем это вы? — почесал затылок Француз.

— Да так, — сказал Миллер, — неважно. Есть у меня знакомый психоаналитик, уже много лет в Чикаго практикует. Известная в определенных кругах личность. Так вот, на своих сеансах он иногда использует гипноз.

— Он согласится со мной встретиться?

— Я позвоню. Думаю, мне он не откажет.

— Спасибо, — кивнул Алекс. — Как вы сами считаете, насколько все это работает?

— Конечно, работает. Ты что, в цирке никогда не был?

— Был, но мало ли. Может, гипнотизеры подставных зрителей берут?

— Нет. Гипнотизеры берут из зала обычных людей. С устойчивой психикой, отменным здоровьем… Ладно, что я тебе голову морочу, мой знакомый сможет все лучше объяснить.

— Как его зовут?

— Роберт Винфрид.

Кабинет психоаналитика располагался неподалеку от Даунтауна, в тихом одноэтажном районе Чикаго. На дверях красивого дома висела медная табличка, подтверждающая, что они прибыли по адресу. Поднявшись по ступеням, Алекс нажал кнопку звонка.

Дверь открылась, и на пороге появился психоаналитик.

Роберт Винфрид оказался высоким худым мужчиной лет сорока. Черный костюм сидел на нем безупречно. Под пиджаком была расстегнутая на две верхние пуговицы черная рубашка. На запястье поблескивали дорогие часы. Весь вид психоаналитика излучал успешность и благополучие. Черные с сединой волосы были аккуратно расчесаны на пробор. На загорелом лице с продольными морщинами выделялись внимательные зеленые глаза.

— Добрый день, — сказал Винфрид.

— Здравствуйте. Меня зовут Алекс Смирнов.

Психоаналитик провел взглядом по шраму на лице Алекса и пожал протянутую руку. Пальцы у Роберта Винфрида были длинные и тонкие. Следующим протянул свою лопатообразную ладонь полицейский.

— Анджей Новак, — представился он.

— Миллер предупреждал меня о вашем визите. Проходите.

Кабинет психиатра был идеально чист и не обременен мебелью: письменный стол, два кожаных кресла, книжные полки со специальной литературой и кушетка, на которой, по словам Генри, побывала половина политической и деловой элиты штата Иллинойс. Окна были плотно закрыты, чтобы с улицы не проникали никакие посторонние звуки.

— Так что у вас за проблема? — голос звучал спокойно и уверенно.

— У моего друга, — указал Алекс на Анджея, — случился провал в памяти.

— Какого рода провал?

— Из его памяти выпал один день.

— Полностью?

— Нет, частично.

Винфрид перевел взгляд на Анджея:

— У вас были раньше проблемы с памятью?

— Нет.

— У вас есть предположения, с чем это может быть связано?

— Произошла автомобильная авария.

— Авария может объяснить частичную амнезию, — понимающе кивнул психоаналитик.

— Дело в том, что та информация, которую забыл мой друг, очень важна. Я бы сказал, жизненно необходима, — медленно, тщательно подбирая слова, пояснил Алекс.

— Информация касается расследования ФБР?

— Да.

— Гарри ни о чем таком мне не говорил.

— По телефону такие вещи не обсуждают. Думаю, излишне вас предупреждать, что информация, которую вы можете услышать, секретна.

— Конечно, конечно.

— Нам нужно узнать, что произошло в пятницу после двух часов в квартире и куда после этого поехал Анджей.

— В общем, вы хотите восстановить события, предшествовавшие аварии. Но хочу предупредить, что моя специализация — это толкование сновидений, аналитические беседы и анализ фантазий и ассоциаций.

— Генри сказал, что вы владеете гипнозом, — напрягся Алекс.

— Обычно я просто снимаю у пациентов уровень невроза. С помощью психоанализа. Но мы можем попробовать.

Полицейский выглядел настороженно. Застыв в дверном проеме, он сказал:

— Мне не очень хочется, чтобы кто-то копался в моей голове.

— Я не собираюсь копаться в вашей голове, — слегка улыбнулся Винфрид. — И хочу напомнить, что вы сами ко мне пришли.

— Извините моего друга, — вмешался Алекс, — после аварии он немного не в себе.

— Конечно, понимаю. И называйте меня Роберт, хорошо? Давайте я вам расскажу в двух словах о гипнозе. Возможно, это поможет вам расслабиться. Присаживайтесь.

Алекс присел на кресло в углу, Анджей на кушетку. Сам психоаналитик, скрестив на груди тонкие руки, прислонился к столу.

— Техника гипноза известна человечеству с древности. И в нем нет ничего супермагического и страшного. Это всего лишь один из методов достижения измененного состояния сознания. Гипноз применяется для лечения избыточного веса, неврозов, страхов и других проблем, с которыми сталкиваются люди. При помощи гипнотических сеансов пациенты избавляются от вредных привычек, будь то зависимость от табака, алкоголя и Интернета.

— Насколько гипноз эффективен? — поинтересовался Алекс.

— Эффективность зависит от многих факторов. В частности, от продолжительности сеанса и глубины самого гипноза.

— Существуют противопоказания? — Анджей явно искал пути к отступлению.

— У вас есть проблемы с сердцем?

— Нет.

— Тогда не стоит переживать. Психоанализ в совокупности с гипнозом позволяет ответить на вопросы, интересующие пациента: что произошло, как это произошло на самом деле, и самое главное — что дальше?

— Что вы собираетесь со мной делать? — перебил его Анджей.

— Просто поговорить, — развел руками Винфрид.

— И все?

— В этом кабинете ничего не происходит против воли пациента. К тому же за нами будет наблюдать ваш друг. Не беспокойтесь, я просто помогу вам войти в транс.

— Это не опасно?

— Ну, что вы, — улыбнулся Винфрид. — Транс — это естественное для нашего организма состояние. Любой человек в течение дня многократно погружается в транс: когда читает книгу, едет в транспорте или о чем-то размышляет. Сейчас я погружу вас в транс и, достигнув определенной концентрации, отключу ваше сознание. Именно тогда возникнет возможность пообщаться с вашим бессознательным, в котором хранится вся информация. Даже та, которую, как вам кажется, вы забыли.

Анджей потер шею, затем вздохнул:

— Ну, ладно. А где хрустальные шары, маятники?

Винфрид не стал отвечать на этот вопрос. Задернув шторы, он погрузил кабинет в полумрак и плавным движением указал на кушетку:

— Прилягте вот сюда. Удобно? Примите комфортную для себя позу. Расслабьте свои мышцы.

Анджей прилег. Судя по виду полицейского, чувствовал он себя все еще неуютно. Психоаналитик расположился вне поля зрения Анджея, явно для того, чтобы снять напряжение пациента. Полицейский сначала косил на него взглядом, затем уставился в потолок.

— Я слышу у вас акцент, — произнес Винфрид, начиная сеанс. — Вы славянин?

— Поляк.

— Из какого города?

— Из Кракова.

— Закройте глаза… Расскажите мне про свой город. Вам нравилось там жить?

— Да.

— Наверняка это были лучшие годы вашей жизни.

Алекс, присев на кресло, стоящее в углу, с интересом наблюдал за поляком. Тот уже немного освоился в роли пациента и отвечал на вопросы психоаналитика без явного напряжения. Глаза Анджея были открыты, зрачки расширены, взгляд был устремлен в одну точку. Разговор о родном городе и о тех местах, где полицейскому было хорошо и комфортно, помогли ему успокоиться.

— Покой и расслабление… сердце работает ритмично… перед вашим внутренним взором… картинки из прошлого…

Внешние проявления транса были уже заметны: дыхание Анджея замедлилось, мышцы расслабились. Расслабив пациента приятными воспоминаниями, Винфрид перешел к настоящему времени:

— Расскажите, чем вы занимаетесь?

— Я — офицер полиции…

— Вам нравится ваша работа?

— Нравилась…

— Расскажите, как началась пятница? Мне интересны любые подробности. Вы приняли с утра душ?

— Да…

— Побрились?

— Не помню… Кажется, да.

Голос психоаналитика по мере погружения пациента в транс становился тише, темп речи замедлялся в соответствии с дыханием Анджея. Винфрид продолжал задавать ничего не значащие вопросы, и Алекс почувствовал, как его тоже начинает клонить в сон.

— Я отвез Алекса домой… Потом мы с Денисом вошли в квартиру…

Глаза Анджея были закрыты. Его речь стала невнятной и замедленной.

— Что произошло потом?

— Телефон… Зазвонил домашний телефон…

— Кто поднял трубку?

— Я…

— С кем вы говорили?

— Не знаю…

— Вы узнали голос?

— Нет… Возможно…

— Что он сказал?

Алекс подался вперед.

Винфрид сделал предостерегающий жест, призывая его оставаться на месте. Анджей задышал чаще. Пальцы стали подрагивать.

— Всего одну фразу…

— Какую?

– «Будь осторожен с зеркалом… не то увидишь собственное лицо»…

— Вы слышали эту фразу раньше?

— Не знаю… Наверное… Да…

— Где вы слышали эту фразу?

— Человек… Черный человек…

— Афроамериканец?

— Нет, просто… я не вижу его лица… Пятно… Не могу рассмотреть…

Алекс вцепился в подлокотники кресла, словно собирался оторвать их.

— Что было после звонка?

На лице Анджея выступил пот.

— Я взял свой пистолет… зашел в комнату… и выстрелил.

Алекс стиснул зубы. Последние сомнения отпали. Все-таки это был Анджей.

Но о каком Черном человеке идет речь? Об Алхимике?

На лице врача появилось изумление. Он удивленно посмотрел на Алекса, но тот нетерпеливо махнул рукой: «Продолжайте».

— Что было потом?

— Я взял дневник… Сел в машину…

— И уехали?

— Да…

— Кто был с вами в машине?

— Я был один…

— Куда вы поехали?

Тело Анджея начало трястись.

— В больницу…

— Какую?

— Не помню…

— К Черному человеку?

— Да… Ему нужен дневник…

— Как его зовут?

Анджей задергался, а Винфрид продолжал настаивать:

— Как его зовут?

— Хр-р-р…

Роберт обеспокоенно повернулся к Алексу и тихо проговорил:

— Я теряю контакт.

Анджей вдруг зарычал так, что Алекс содрогнулся. Было в этом звуке что-то звериное.

— Что с ним?

— Думаю, пора заканчивать сеанс, больше мы ничего не добьемся. Анджей, вы меня слышите? Сейчас я досчитаю до трех, и вы проснетесь. Раз… Два… Три. Просыпайтесь!

Анджей открыл глаза. Зрачки были расширены. Грудь высоко вздымалась, словно он пробежал пять миль без остановки. Через минуту полицейский сел на кушетке. Вид у него был растерянный. С трудом ворочая языком, он спросил:

— Я что, заснул?

— Задремали немного, — согласился Винфрид. — Полежите, вам нужно прийти в себя. — Он повернулся к Алексу и показал глазами на дверь: — Можно вас на минутку?

Они вышли в коридор.

— Что с ним произошло в конце сеанса? — спросил Алекс.

— Эмоциональный шок. Обычно это бывает при всплывании травматических воспоминаний. — Винфрид внимательно посмотрел на агента и добавил: — Он признался в убийстве.

— С полицейскими это бывает, — пытаясь сохранить невозмутимый вид, ответил Алекс. — Работа у них такая. Гораздо больше меня интересует Черный человек.

Про себя он подумал, что речь наверняка идет об Алхимике. Только когда он успел загипнотизировать Анджея?

— Вы знаете, мне кажется, вашему другу был поставлен ментальный блок. Именно поэтому он не смог назвать имя загадочного Черного человека.

— Вы думаете, — спросил Алекс, — его недавно подвергли гипнозу?

— Скорее всего, его подвергли постгипнотическому внушению. Такие внушения осуществляются после гипноза, по пробуждению субъекта. Это подтверждает телефонный звонок. Слова насчет зеркала — код, скрытая команда, хранившаяся на подсознании. Когда ваш друг услышал условный сигнал по телефону второй раз, он побудил его к действию. Анджей превратился в сомнамбулу — автомат, готовую выполнить любые, даже самые невероятные приказы гипнотизера.

— Но почему он ничего не помнит?

— Возможно, это последствия аварии. Но, скорее всего, ему действительно поставили ментальный блок. Вопрос — когда его запрограммировали? Он говорил про больницу.

— По ходу нашего нынешнего расследования мы бывали в нескольких больницах, но Анджей нигде не лежал как пациент.

— Его могли закодировать раньше, — предположил психоаналитик.

— Не думаю. История с дневником началась буквально пару дней назад.

— А что за дневник?

— Да так, неважно. — Алекс поплотнее запахнул куртку.

— Вы должны вспомнить, с кем он вступал в контакт. Такое внушение требует некоторого времени. За минуту загипнотизировать и запрограммировать человека невозможно.

— Вы уверены?

— Молодой человек, — усмехнулся Винфрид, — я занимаюсь психоанализом и гипнозом двадцать лет. И за все эти годы ни о чем подобном не слышал. Хотите профессиональное мнение? Такого внушения можно добиться не менее чем за три сеанса. И при очень глубоком гипнозе.

— Ну что, ничего не получилось? — спросил вышедший из кабинета Анджей.

— Получилось, — ответил Алекс. — Поехали, по дороге расскажу.

Он потянул полицейского к выходу, но у порога обернулся:

— Еще раз спасибо вам. До свидания.

— До свидания, — кивнул Винфрид.

Проводив гостей внимательным взглядом, он закрыл за ними дверь. А вернувшись в кабинет, поднял трубку телефона и набрал номер:

— Он был у меня. С поляком. Только что вышли.

 

Глава 3

Разгадка

На улице стемнело. Алекс сел за руль и оглянулся на Анджея, развалившегося на заднем сиденье.

— Как ты?

— Ничего. Голова немного кружится. Что я там наплел?

— Тебя загипнотизировали.

— Мы ради этого сюда и пришли.

— Нет, ты не понял. Тебя загипнотизировали раньше.

— Кто?

— Думаю — Алхимик. Больше некому. Он знал, что у тебя есть доступ к дневнику, и хотел, чтобы ты его привез.

Алекс включил фары и вырулил на безлюдную улицу.

— Кто стрелял в Дениса? — спросил полицейский.

— Ты, Анджей. Но не по своей воле, — поспешил добавить Алекс.

— Выходит, я встречался с Алхимиком? — растерянно проговорил Анджей.

— Получается, так. Но это совсем не значит, что ты знаешь его лично. Алхимик заставил тебя забыть его лицо. Еще ты сказал, что ехал в больницу.

— А вот это уже интересно. В какую?

— Ты не помнишь… Вот зараза!

Белый пикап, перегораживающий дорогу, заставил их остановиться. Позади пикапа валялся домкрат и запасное колесо. Задние двери были открыты. Внутри кузова виднелась спина человека, копавшегося в инструментах. Алекс открыл боковое окно:

— Эй! Нужна помощь?

Человек не обернулся.

— Разворачивайся. Быстро! — скомандовал вдруг Анджей.

Алекс, сам почувствовавший неладное, положил руку на рукоять коробки передач. Но сделать ничего не успел.

В следующую секунду их протаранил грузовик.

Страшный удар сотряс кабину. Под скрежет металла машина отлетела в сторону, встала на левый бок и перевернулась. Ударившись головой о боковое стекло, Алекс потерял сознание…

Открывать глаза не хотелось, но чей-то голос настойчиво звал его обратно в реальность.

— Алекс, очнись! АЛЕКС!

Он приподнял веки. Холодно. Черное небо над головой, ветви деревьев. Как он сюда попал?

Над ним склонился Анджей. Рот оскален, губы в крови. В руке полицейский держал неизвестно откуда взявшийся у него устрашающего вида пистолет, больше похожий на ручную гаубицу.

— Живой? — Анджей вытер рукавом разбитую губу.

— Что случилось?

— В засаду попали. На войне как на войне.

Алекс попытался приподняться и тут же застонал — в голове гудел колокол. Видно, сильно при аварии виском приложился. Похлопав себя по уху, чтобы как-то угомонить поселившегося там звонаря, Алекс огляделся.

В десяти метрах, задрав колеса кверху, лежала его перевернутая «Хонда». Чуть дальше стоял пустой грузовик с вмятиной на бампере.

— Где они? — спросил он.

— Смылись, — ответил Анджей.

— Не иначе, после того как пушку твою увидели, — криво усмехнулся Алекс. — Ты где ее достал? У Хелбоя спер?

— Купил первое, что подвернулось. Ты что, «Дезерт Игл» никогда не видел?

— В магазине купил?

— Ага, в «Уолмарте». Есть каналы, — весело подмигнул поляк.

— Сколько их было?

— Двое. У одного помповик, у второго пистолет. Еще чуть-чуть, и из нас такое бы решето сделали — хоть спагетти процеживай.

— Но ты выстрелил первый, — догадался Алекс.

— Конечно, как же иначе? Ты же знаешь, меня хлебом не корми, дай в людей пострелять. Короче. Одному я в плечо попал.

— Рука где-то здесь валяется?

— Нет, — с сожалением скривил губы Анджей, — я его еле задел. Они тоже в ответ стрелять начали. Но потом назад сдали, яйца у них не железные. Сели в микроавтобус и смылись.

— Где дневник?

— На месте, не переживай.

— Может, сжечь его, к чертям собачьим?

Сейчас Алекс не шутил. Какие тут шутки? Если бы не Отмороженный Поляк со своей пушкой, его бы точно прикончили. И все из-за этих проклятых записей. Хоть бы понять, что в них такого ценного?

— Поздно, — покачал головой Анджей. — Ты его уже начал читать. Так что придется нам разбираться до конца.

— Чьего конца? Моего?

— Все может быть.

Вдали послышался вой полицейских сирен..

— Пойду я, пожалуй, — насторожился Анджей. — Коллеги едут. Сам объяснение для них придумаешь.

Он сунул пистолет в кобуру и скрылся в темноте. Алекс снова растянулся на траве, глядя на безразличные ко всему звезды. Домой ехать нельзя. Подумав немного, он вытащил мобильник:

— Ника?

— Привет! Что-то случилось?

— Нет. Можно, я к тебе приеду?

— Значит, случилось. Через сколько ты будешь?

— Не знаю.

— Я ставлю чайник. И попробуй не приехать.

— Ты знаешь, что ты самая необычная девушка на свете?

— Это такое признание в любви?

— Я скоро буду.

Алекс спрятал телефон. В голове зазвучали предостерегающие слова из песни: «Будь осторожен, охотник! Держись границ угодий». Черта с два! Не дождетесь!

По венам, возвращая силы, разливалась холодная ярость. Это чувство было ново, но он был ему только рад. Он достанет Алхимика. Должен его достать. Потому что если Алекс этого не сделает, Алхимик достанет его первым.

Квартира у Николь была маленькая, но уютная.

Повсюду царил творческий беспорядок: картины, карандашные наброски, непонятного назначения камни, деревянные маски, африканские статуэтки. На столе в гостиной стояла бутылка вина, горящие свечи и несколько чистых тарелок. Похоже, Алекса ждал романтический ужин.

Но к еде они почти не притронулись, только периодически наполняли бокалы. Николь, в тонком платье с бретельками, выглядела до неприличия соблазнительной.

Алекс, наконец, узнал, что девушка учится в чикагском художественном институте и увлекается античным искусством Египта, Древней Греции, Древнего Рима и этрусков, а также собирается посетить следующим летом Центральную Африку, где ее знакомые археологи из института проводят раскопки древнего города.

Он мало что в этом понимал, поэтому больше слушал.

Весь вечер они проговорили: кино, книги, музыка. Рассказывали друг другу о детстве, планах и мечтах, и каждый для себя обнаружил, что общаются между собой так, словно знакомы всю жизнь.

Алекс держал в своих ладонях длинные пальцы девушки. В голове приятно шумело от выпитого вина. Они желали и боялись возникшего между ними чувства. Потом замолчали и просто смотрели друг на друга. Глаза в глаза.

Алекс потянулся к девушке. Она приоткрыла губы и встретила его поцелуй, обвив руками его шею. Продолжая целоваться, они сами не заметили, как оказались в спальне. Сдерживая кипятящее кровь возбуждение, не спеша разделись. Обнаженный Алекс снова восхитился ее стройными ногами, плоским животом, узкой талией.

— Ты идеальна!

Немного засмущавшись его восторженного взгляда, девушка притянула Алекса к себе и задумчиво провела руками по его мускулистому, сухому телу, словно скульптор, проверяющий свою работу. Опустила руки ниже…

Он целовал небольшую упругую грудь с набухшими сосками, медленно спускаясь вниз, не упуская ни одного сантиметра ее натренированного тела. Николь в это же время нежно поглаживала его твердую, набухшую плоть. Алекс уложил девушку на кровать, и из ее горла вырвался хриплый стон…

Когда все кончилось, Николь заснула, а Алекс еще долго лежал с открытыми глазами, улыбаясь в темноте. Еще никогда ему не было так хорошо и он не чувствовал такого успокоения.

Но сон все не шел.

Поняв, что заснуть сейчас не удастся, он поднялся с кровати, пробрался в прихожую и достал из куртки дневник Гудини. Ему оставалось дочитать совсем немного. С каждой прочитанной страницей надежда найти нечто полезное для расследования таяла. А может, нет там никакой тайны?

Хотя убийства прямо указывали на то, что она есть.

Алекс открыл тетрадь…

… Я снова собирался в Европу на гастроли. Меня провожала мать, и я несколько раз возвращался на причал, чтобы снова обнять ее на прощание. А прибыв в Копенгаген, узнал, что миссис Вейс скончалась…

Эрих был безутешен. Возвращаясь в США, он несколько дней рыдал в каюте, а по приезде целый месяц ходил на кладбище и возле могилы разговаривал с умершей матерью.

Несмотря на свое скептическое отношение к спиритизму, Гарри решил обратиться к медиумам — настолько ему хотелось услышать голос своей матери. Но «дух миссис Вейс» почему-то заговорил с ним по-английски, хотя при жизни его мать не знала других языков, кроме идиш.

Движимый разочарованием и вновь вспыхнувшей ненавистью, Гудини посвятил все последующие годы своей жизни разоблачению спиритов. Он срывал их выступления и ездил по всему свету с разоблачительными лекциями. Иллюзионист утверждал: все контакты медиумов с загробным миром и вызов духов с привидениями — не что иное, как элементарное мошенничество, а приемы, которыми пользуются спириты, известны любому начинающему фокуснику.

Гудини написал несколько тысяч статей, в которых подробно описывал технологию этого надувательства. Узнав, что в городе появился очередной спирит, он надевал парик, приклеивал бороду и отправлялся на сеанс. Там, под видом дряхлого старика, умолял медиума дать ему возможность пообщаться с его умершим сыном. Медиум гасил свет, и в комнате начинал звучать загадочный голос. Тогда Гудини включал принесенный с собой фонарь, и все видели, что спирит держит в руке специальную трубу, искажающую его голос. Гарри срывал с себя бороду и кричал: «Шулер! Я обвиняю тебя в обмане!»

Он неистово разоблачал антинаучный характер спиритизма, высмеивая «повелителей духов» как в печати, так и в публичных выступлениях. На манеже, при полном освещении, Гудини заставлял подниматься в воздух «спиритический» столик, показывал, как «духи» общаются с медиумами, оставляя в растопленном парафине якобы слепки своих рук.

В разоблачении спиритов он проявлял поистине изобретательное остроумие. В Чикаго жила женщина, которая запросто общалась с потусторонним миром. Во время сеансов, проводимых в ее доме, «духи» умерших даже вытаскивали из карманов присутствующих различные предметы и разбрасывали их по комнате. С уверенностью в том, что он имеет дело с шарлатанством, Гудини поехал в Чикаго.

Не раскрывая себя, он отправился на прием к женщине-медиуму. Начался спиритический сеанс. Его участники по таинственным шорохам поняли, что «дух» уже в комнате. Гарри ощутил, как пришелец с того света гладит его по волосам. Наконец сеанс был окончен и зажегся свет.

И тут Гудини попросил всех обратить внимание на тихую старушку, скромно сидящую в углу комнаты, чьи руки были испачканы чернилами. Гудини торжествовал. Ведь это он вымазал свои волосы именно этими чернилами.

Он объяснял и чтение открытки через конверт. Все просто: достаточно смочить конверт спиртом — и на время он станет прозрачным, позволяя прочесть текст. А потом спирт испарится, вернув конверту его непрозрачность.

На одной из лекций журналист, многократно бывавший на сеансах спиритов, задал эскаписту вопрос:

— Вы можете объяснить, сэр, каким образом звонит колокольчик под столом спирита?

— Безусловно.

Гарри отошел, но вскоре вернулся в сопровождении фотографа и еще нескольких репортеров.

— Все готовы?

Фотограф кивнул. Гудини сел за стол с журналистом и начал задавать вопросы — дух звонком отвечал на них. Фотограф, наблюдающий со стороны, выпучил глаза, а затем оглушительно расхохотался. Журналист изумленно заглянул под стол. Колокольчик стоял на месте. Под столом никого не было.

— Но… как?

Гудини улыбнулся, затем вытащил ногу из ботинка. Передняя часть носка была отрезана, обнажая пальцы ног. Он взял ими колокольчик и снова потряс им. Вспыхнула фотовспышка.

— Господи, как просто, — промямлил журналист. Он явно был расстроен, что сам не смог разгадать секрет медиума.

Гудини ликовал.

Но граф Вудворд, зловещий Повелитель Уродов, тоже не забывал о своем противнике. И в один момент терпению Магистра пришел конец. На тайном собрании «Ловцов душ» было принято решение — упрямого фокусника нужно уничтожить…

Перед началом гастролей в цирке города Детройта Гудини решил устроить себе громкую рекламу — броситься с моста в реку в наручниках и уже под водой сбросить их.

Но в ночь накануне ударил сильный мороз, и река покрылась льдом. Директор цирка, его старый приятель Мистер Борода, попытался отговорить Гудини от исполнения рискованного трюка, но Гарри не отменил шоу. Тогда Борода опустил в прорубь веревку, чтобы его другу было легче выбраться оттуда. Несмотря на мороз, фокусник разделся до трусов, дал себя заковать в наручники и под ободряющие крики многочисленных зрителей бросился в вырубленную для него прорубь.

Прошло две минуты, три, четыре, пять… Борода вытащил из кармашка часы на цепочке и обеспокоенно поглядывал то на них, то на темную поверхность ледяной воды. Гудини не появлялся.

Публика зашумела. Всем стало понятно, что произошло страшное, ведь больше трех минут продержаться под водой невозможно. Особенно в такой холод. Иллюзионист наконец-то доигрался в своих играх со смертью. Репортеры наперегонки помчались к ближайшему телефону, чтобы первыми сообщить в редакции своих газет о смерти прославленного иллюзиониста.

По щекам Мистера Бороды потекли слезы. Он только сейчас заметил, что его веревка почему-то лежит на льду. Директор цирка подбежал к проруби и снова опустил веревку с грузом в воду. Он понимал бессмысленность своих действий, но его толкали остатки угасающей надежды.

Через восемь минут, когда уже не оставалось никаких надежд на возвращение Гудини, из проруби показалась голова фокусника. Борода завопил от восторга! Ассистент и врач помогли Гарри выбраться на лед.

Всех мучил вопрос, как фокуснику удалось продержаться в ледяной воде восемь минут без специального снаряжения? Секрет этого удивительного случая Гудини раскрыл сам в интервью репортерам: «Я опустился на дно, быстро освободился от наручников, обернулся — веревки не было! Я всплыл к поверхности, но над головой оказался лед — меня снесло течением. Я опять опустился на дно и попытался разглядеть светлое пятно проруби наверху. Никакого результата. Я немного проплыл, но проклятая дыра исчезла, словно ее вдруг сковал лед. Минуты через три я почувствовал, что начинаю задыхаться. Легкие горели огнем. И тут меня осенило. Я постарался как можно медленнее подняться к верхней кромке льда, где между водой и льдом был небольшой слой воздуха. Лежа на спине и осторожно подняв нос над водой, я все же мог дышать. Я еще немного поплавал в поисках проруби, но не обнаружил ее. Холод сковывал мои мышцы. Но я мог дышать, а значит, оставалась надежда. Мне казалось, что прошел целый час, прежде чем я увидел впереди какую-то расплывчатую, извивающуюся змею. Ура! Веревка! Как я рванулся к ней!»

Гудини не сказал всей правды. На самом деле он понял, почему едва не погиб страшной, мучительной смертью. Борода рассказал ему, что, перед тем как веревка оказалась вытащенной из воды, возле нее крутился какой-то карлик со злым выражением лица. А в толпе видели людей-аномалий из пропавшего много лет назад зловещего «Цирка Уродов»…

Гудини принял новый вызов.

Его война против спиритов достигла пика, когда он организовал детективное бюро и разослал своих агентов по всей стране. Гарри разоблачал спиритов десятками и составлял на них досье, подбираясь к своему главному врагу — главе тайного общества «Ловцы Душ» Магистру Асмодею.

Но у Виктора Вудворда уже созрел новый план. И даже его главный противник, опытный иллюзионист Гарри Гудини, не смог предугадать, насколько этот план будет коварным и изощренным…

Однажды Гарри читал газету. Пробежав глазами статью о подписании Берлинского договора между СССР и Германией, он перешел на соседнюю страницу в поисках новых объявлений спиритов и наткнулся на статью о религиозной общине, которая открыла приют для бездомных детей.

Оказывается, шесть лет назад, в 1920 году некто Логан Макморан основал религиозную общину, которую назвал «Просветленные дети Бога». Проповедники новой религии ездили с лекциями по всей стране и с неслыханной щедростью помогали нуждающимся.

Особенно они помогали детям-сиротам с физическими и психическими отклонениями. Некоторых из них даже увозили с собой в специально построенный интернат, где детям был обеспечен наилучший уход и куда были приглашены учителя с дипломами лучших университетов Старого и Нового Света.

На следующей странице была фотография основателя и главы новой церкви, Первого Светлейшего, Логана Макморана.

Несмотря на белые просторные одежды, короткие черные волосы и длинные усы с бородой, я узнал его.

Это был Главный Враг. Бывший владелец «Цирка Уродов». Магистр оккультных наук Асмодей. Английский граф Виктор Вудворд. Гениальный хирург, мистик и психопат с паранормальными способностями…

Алекс, не веря своим глазам, перечитал последний абзац.

Прижал пальцем строчку, словно боясь, что она выпрыгнет из дневника и исчезнет. Перечитал еще раз.

«ПРОСВЕТЛЕННЫЕ ДЕТИ БОГА»!

Гудини обладал очень опасной, в первую очередь для него самого, информацией. Он знал, что благочестивый основатель секты был маньяком и убийцей.

Так вот в чем заключается тайна дневника!

Знаменитый иллюзионист стал обладателем бомбы, заложенной под фундамент новой церкви. Гудини мог посадить Асмодея в тюрьму, но почему-то не сделал этого. Зная, каким он был бесстрашным, можно предположить только одно — фокусник просто не успел.

Алекс обратил внимание, что дальше почерк изменился. А, нет, не изменился. Просто последние страницы дневника дописывал другой человек.

Похоже, последнее слово в войне осталось за спиритами…

…Осенью 1926 года Гудини гастролировал в Монреале, выступая в местном университете с лекцией и в очередной раз вскрывая махинации медиумов. После перерыва у него был запланирован «гвоздь» программы — настоящая сенсация!

Эрих Вейс решил рассказать студентам и журналистам о «Ловцах Душ», переродившихся в секту «Просветленные дети Бога», и о роли Асмодея в организации этой опасной метаморфозы.

Гарри был настроен решительно, как никогда. Он твердо решил посадить графа Вудворда в тюрьму.

Но спириты каким-то образом пронюхали о его плане…

…Во время перерыва в комнату, где отдыхал фокусник, вошли несколько человек. Это были боевики «Ловцов Душ». Обычные крепкие парни, не мутанты. Они схватили Гудини и молча стали его избивать.

Неожиданно в комнату вошел полицейский. Увидев происходящее, он положил руку на рукоять револьвера и выкрикнул:

— Что здесь происходит?!

Парни остановились.

— Мы решили проверить, — сказал один из них, — правда ли, что уважаемый иллюзионист может переносить сильнейшие удары без вреда для организма.

Полицейский повернулся к фокуснику:

— Это правда?

Второй громила закрыл дверь, вытащил из-за спины охотничий нож и выразительным жестом указал пальцем на горло полицейского.

— Правда, — прохрипел Гудини.

Полицейский окинул их подозрительным взглядом и вышел. Один из посланников Магистра повернулся к Гудини:

— Если ты скажешь хоть слово о нас, твоя жена умрет. Ты понял?

— Хорошо… — превозмогая боль, кивнул Гудини.

— И еще одно. Ты должен будешь забрать из банка в Нью-Йорке свой дневник.

— Зачем вам дневник?

— Магистр думает, что у тебя там записаны не только секреты фокусов.

Гудини изменился в лице, и громила довольно осклабился:

— Ага, вижу, наш Господин не ошибся и на этот раз. Сроку тебе — три дня.

Они ушли.

Жене Гарри ничего не сказал. Вечером следующего дня он выехал поездом в Детройт. В дороге иллюзионисту стало плохо. С вокзала его отправили прямиком в больницу. Диагноз был неутешителен: острый перитонит. Жить больному осталось считаные часы…

…теперь дневник хранится у меня.

Я понимаю, что должен был выполнить последнюю просьбу Гудини — рассказать о «Ловцах Душ», переродившихся в «Просветленных детей Бога» и прекратить их преступную деятельность. Но признаю — у меня не хватило духа. Мне было страшно. За себя… За свою семью… За свою душу. Да-да, несмотря на весь скептицизм, я верю, что «Ловцы Душ» обладают настоящей черноймагией.

Гудини был бесстрашен. Я не настолько храбр, как мой учитель. Мне стыдно. И мне с этим жить. Это очень тяжело, поверьте мне и… простите.

Надеюсь, когда-нибудь этот дневник попадет в руки по-настоящему смелого человека. Чистого умом и храброго сердцем. Человека, который не побоится бросить вызов темным силам и уничтожит «Ловцов Душ», чье место в Аду.

На этом записи в дневнике заканчивались.

Все встало на свои места. Первоначально «Просветленные дети Бога» были сектой медиумов и убийц. Они были «Ловцами Душ». Хотя почему — были? По сути, они ими и остались. Спустя век дневник случайно нашелся, и секта решила уничтожить компромат, способный разрушить многомиллионный бизнес, прикрываемый религиозной деятельностью. Для этой миссии троица Светлейших во главе с Апостосом наняла Алхимика.

Доказать, что Логан Макморан и Виктор Вудворд — одно и то же лицо, представлялось Алексу вполне реальным делом. В церкви «Просветленных детей Бога» хранится множество вещей, принадлежавших «мессии» Макморану. А в музее Скотленд-Ярда наверняка до сих пор имеются фотографии и отпечатки пальцев знаменитого английского преступника — графа Виктора Вудворда.

Алекс стиснул зубы.

Главари «Просветленных детей Бога» должны ответить за убийства ни в чем не повинных людей. Но Светлейшие никуда не денутся. Более важным и срочным оставалось прежнее дело.

Найти и арестовать Алхимика.

 

Глава 4

Профессор

С утра Алекс начал тихо собираться, стараясь не разбудить Николь. Но не успел он натянуть ботинки, как услышал за спиной голос:

— А позавтракать?

Он обернулся. Николь, в короткой ночной рубашке, стояла, прислонившись к косяку спальной двери. Заспанное лицо, растрепанные волосы. Очаровательное зрелище. Алекс подошел к ней и, зарывшись в волосы, поцеловал в шею.

— Нет времени. Лучше поужинаем вместе.

— Ты даже не скажешь, что это была лучшая ночь в твоей жизни?

— Да, неплохо было.

— Сволочь! Во сколько будешь?

— Не знаю. Как получится.

Он собирался ехать к профессору, на которого указал капитан Уиллард. Тащить с собой дневник Гудини к бывшему сослуживцу Алхимика не хотелось. Кто его знает, как там дело обернется?

— Я у тебя одну вещь оставлю, хорошо? А вечером заберу. Только ты про нее никому не рассказывай, договорились?

Он вложил дневник в руки девушки.

Дверь ему открыла женщина лет сорока. Бледное худое лицо без макияжа, затянутые назад волосы, длинное черное платье.

— Да?

— Здравствуйте, профессор Либерман дома?

— Кто вы?

— Меня зовут Алекс Смирнов, — показал он удостоверение.

Из глубины дома раздался недовольный голос:

— Мари, кто там на этот раз?! Рекламщики или сектанты?

Она оглядела молодого человека с ног до головы. Задержала подозрительный взгляд на шраме и, не оборачиваясь, громко сказала:

— ФБР.

— ФБР? Так чего ты их на пороге держишь?

Женщина поджала губы и нехотя посторонилась, пропуская гостя. Алекс шагнул в коридор. Судя по экспрессии, звучавшей в голосе профессора, он должен был выскочить из комнаты навстречу гостю. Алекс даже успел представить суетливую походку и нервно жестикулирующие руки.

Но, к его удивлению, из комнаты, жужжа мотором, выкатилось инвалидное кресло, в котором сидел полный мужчина лет шестидесяти с длинными седыми волосами и взлохмаченной бородкой. Под выпученными глазами торчал классический еврейский нос. Ноги профессора были укрыты клетчатым пледом.

— Как вас зовут?

— Алекс Смирнов. Вот мое удостоверение. Вы можете уделить мне немного времени?

— Почему бы и нет? Давно у меня гостей не было. — Профессор ловко развернулся на месте и покатил в глубь дома. — Следуйте за мной.

Алекс шагнул следом и едва не налетел на неожиданно остановившегося хозяина дома.

— Мари, сделай нам кофе! — не оборачиваясь, крикнул профессор.

— Вам нельзя кофе, сэр.

— Я за что тебе деньги плачу? И сигары не забудь!

Когда женщина вышла из комнаты, он пробормотал:

— Пора менять сиделку.

— Почему?

— Она заставляет меня вести здоровый образ жизни.

Алекс последовал за профессором и попал в большую светлую комнату с огромным окном. Вдоль стен стояли массивные книжные шкафы, наполненные аккуратными рядами книг. На столе, посреди беспорядочно разбросанных бумаг, выделялся ноутбук последней модели.

Профессор заехал за письменный стол и выключил негромко гудящий электромотор.

— Присаживайтесь.

Алекс присел в кресло напротив.

— Итак?

— Мне нужна консультация, — сказал агент.

— Чем могу помочь?

— Нам известно, — начал Алекс, — что в семидесятых годах вы разрабатывали специальные препараты для американских солдат.

.

— Я работал на правительство… — нахмурился профессор. — Что вам нужно?

— Мне нужно, чтобы вы рассказали про опыты по созданию суперсолдат.

Профессор замолчал. Затем, глядя в окно, спросил:

— ФБР завело дело, связанное с заданным вопросом?

— Да, — соврал Алекс.

— Меня вызовут в суд?

— Пока наш разговор неофициален.

Ответ Либермана был тверд и решителен:

— Тогда ничем не могу быть вам полезен.

Он посмотрел на агента и многозначительно перевел взгляд на часы, давая понять, что аудиенция окончена. Алекс никак на это не отреагировал. Профессор являлся последней ниточкой, ведущей к Алхимику, и без информации он уходить не собирался. Либерман все расскажет. Даже если для этого придется приставить к его виску пистолет.

— Я знаю, что вы очень любите свою работу, — сказал Алекс, — а вас любят студенты. Уважают коллеги. Похоже, это единственная радость в вашей жизни. Как вы думаете, как отнесутся в институте к тому, что вы окажетесь замешанным в деле о серийном убийце…

— Что?!

— …с которым вы были очень хорошо знакомы. И даже работали вместе.

— Это неслыханно!

— Вы сами выбрали подобный тон разговора. Послушайте, мне очень нужна ваша помощь. Давайте забудем о сказанном ранее и начнем разговор сначала. Все останется между нами. Никаких магнитофонных записей, документов и вызовов в качестве свидетеля. Вы ответите на мои вопросы, и я уйду.

Вошла домработница и поставила на стол поднос с двумя чашками кофе, пепельницей и сигарами.

— Угощайтесь, — предложил профессор.

— Потом, если вы не возражаете.

— Коньячок хотите?

— Нет, я не пью.

— Вы точно русский?

Алекс даже не улыбнулся. Эта шутка ему уже порядком надоела. Дождавшись, когда домработница выйдет, профессор спросил:

— О каком серийном убийце идет речь?

Голос звучал обеспокоенно, но Алекс уклонился от ответа:

— Об этом позже.

— Хорошо, я расскажу, — кивнул Либерман. — Только не могли бы вы конкретизировать свой вопрос?

— Давайте начнем с проекта «МК-УЛЬТРА». Вам знакомо это название?

— Конечно. Тем более что с большинства документов этого проекта уже снят гриф «особо секретно».

— Мне бы хотелось услышать о проекте от вас.

— Хорошо. «МК-УЛЬТРА» — кодовое название секретной программы ЦРУ, которая занималась поиском и изучением средств манипулирования сознанием. Программа существовала с начала пятидесятых и продолжалась до начала семидесятых. Масштаб проекта можно оценить из того факта, что его бюджет в некоторые годы достигал десяти процентов общего бюджета ЦРУ.

— Каковы были цели программы?

— Методы выпытывания информации, расстройство памяти, внушаемость, дискредитация человека его поведением и создание у человека чувства зависимости. При получении положительного результата открывались огромные возможности: вербовка агентов, программирование чужих разведчиков, извлечение информации при допросах.

— Специалисты «МК-УЛЬТРА» использовали наркотики?

— Да. Они предполагали, что под действием наркотика сознание расступается, и запрограммировать человека с помощью гипноза становится намного легче.

— Были положительные результаты?

— В январе 1953 года получилось создание двух личностей у девятнадцатилетней девушки. После произнесения кодовых слов переход от одной личности к другой занимал несколько секунд. И если в обычной жизни девушка боялась взять в руки пистолет, то в измененном состоянии ей ничего не стоило нажать на спусковой крючок. Выполнив задание, девушка впадала в глубокий сон и после пробуждения ничего не помнила.

Картина начинала вырисовываться. Рассказ Либермана до боли напоминал произошедшее с Анджеем. Может, поляк после выполнения задания заснул за рулем и именно поэтому попал в аварию?

— Военные были в восторге?

— Не совсем, — покачал головой профессор. — Ученые признались, что опытный гипнолог может перепрограммировать человека, поэтому этот способ считался ненадежным.

— Чем закончился эксперимент?

— В 1975 году Конгресс США затеял расследование деятельности этой программы. Слишком много накопилось вопросов к «экспериментаторам». Но оказалось, что ЦРУ намеренно уничтожило главные файлы программы «МК-УЛЬТРА» еще за два года до этого.

— В связи с чем было затеяно расследование?

— Смертельно опасные эксперименты над людьми. Испытания проводились не только в лабораторных условиях, но и в тюрьмах. И даже в больницах, над обычными, ничего не подозревающими людьми. Руководителем проекта был Дональд Камерон. Психиатр с мировым именем, президент Канадской и Американской психиатрической ассоциации. Был членом Нюрнбергского процесса, где выдвигал немецким врачам обвинение в экспериментах над людьми. Горькая ирония заключается в том, что знаменитый психиатр сам несколько десятков лет совершал подобные преступления под «крышей» ЦРУ.

— Чем закончилось расследование? — спросил Алекс.

— По сути — ничем, — развел руками профессор. — Ни один сотрудник ЦРУ осужден не был.

— Меня это не удивляет. Ладно… Какое отношение эта программа имеет к моему вопросу об «универсальных солдатах»?

— Основной проблемой проекта было использование психотропных химических препаратов, оказывающих влияние на психику человека. Но «МК-УЛЬТРА» не была первой такой программой. Еще в 1949 году ЦРУ запустило проект «Блюберд». Целью программы было создание новых личностей, внедрение постгипнотических команд в разум объекта и создание ложных воспоминаний. К проекту были привлечены немецкие ученые, взятые в плен после Второй мировой войны или добровольно перешедшие на сторону союзников.

— Нацисты? — удивился Алекс.

— Именно так. — Либерман чиркнул спичкой и прикурил черную плотную сигару. — Монстры, до этого экспериментирующие на заключенных в лагерях смерти, обрели возможность продолжить свои чудовищные опыты на американской земле.

Упоминание о немецких ученых вызвало у Алекса непонятный зуд. Через секунду агент понял его причину: Капитан упоминал о немецких корнях Алхимика. Неужели ученый участвовал еще в проекте «Блюберд»? Нет, по возрасту не подходит.

— Вы знаете, какие препараты используются спецслужбами в наше время?

— Это секретная информация, к которой я теперь не имею доступа. Из того же, что известно официально… Недавно Агентство передовых оборонных исследовательских проектов выделило Техасскому институту доклинических исследований десять миллионов долларов на разработку методики, позволявшей продлить период, в течение которого раненого и потерявшего много крови бойца можно спасти. В качестве одного из вариантов решения задачи рассматривается возможность временного прекращения жизненных функций солдат.

— Это как? — не понял Алекс. — Замораживать их, что ли?

— Нет, не замораживать.

— А как тогда?

— Они создали смесь, основным компонентом которой является сернистый водород. Эта смесь значительно снижает окислительные процессы в организме, вызывая искусственную клиническую смерть.

Еще один кусочек мрачной мозаики встал на место. Подобным способом Алхимик мог перевозить «умерших» людей, которых похищал для него Джеки-Нож, в свою лабораторию.

— Уже проводились испытания?

— Пока только на крысах. После введения препарата у них откачивали до шестидесяти процентов крови. В состоянии искусственной смерти грызуны могли находиться до десяти часов, после чего были успешно реанимированы.

Алекс вспомнил Бесника Николеску, которому втыкали в спину нож, сбивали машиной, стреляли в упор, а он с нечеловеческим упорством продолжал выполнять задание своего хозяина. Похоже, Алхимик продвинулся гораздо дальше Агентства оборонных исследований. И это несмотря на то, что в распоряжении Агентства были ведущие институты и десятки миллионов долларов.

Неудивительно, что «санитары» из ЦРУ желают заполучить в свои руки Алхимика. Ради его химии они готовы закрыть глаза не то что на десятки, на сотни безвинно убитых людей.

— С уверенностью могу сказать одно, — продолжил Либерман, — «таблетки от страха» и лекарства, позволяющие не спать целую неделю, — это вчерашний день. Нашими и российскими учеными уже созданы препараты, с помощью которых можно выжить без всяких средств защиты при употреблении противником оружия массового поражения.

— Вы имеете в виду химическую атаку?

— Я имею в виду радиоактивное поражение, — многозначительно округлил глаза профессор. — Грубо говоря, солдат может зайти в реактор и остаться в живых. Конечно, он все равно умрет через три-четыре дня, но задание выполнить успеет. А генералам большего и не нужно.

— Давайте перейдем к вашему личному опыту в данном вопросе.

Профессор снова затянулся, выпустил облако дыма, посмотрел в окно.

— Никаких записей?

— Совершенно верно, — подтвердил Алекс.

— Ну, что ж, некоторое время я действительно участвовал в одном из подобных проектов. В конце семидесятых мы проводили медицинские опыты в Чикагском университете…

Алекс поднял руку, останавливая Либермана:

— Меня интересуют события, произошедшие до этого.

— Я вас не совсем понимаю, — нахмурился Либерман.

— Южный Вьетнам, — сказал Алекс, — 67-й год, проект «Зомби».

— Где вы слышали это название? — промямлил профессор.

— Мне известно, что во время войны во Вьетнаме американские ученые ставили эксперименты не только над военнопленными вьетнамцами, но и над американскими солдатами. Целью было новое «средство от страха» для американских парней. Кроме этого проводились эксперименты по изменению сознания вьетнамских военнопленных и превращения их в зомби. Подвергшиеся изменению сознания объекты должны были вернуться под видом побега в расположения своих частей, а через некоторое время уничтожить командование вьетнамскими силами.

С каждым новым фактом челюсть Либермана отвисала все ниже. Алекс сделал паузу, дав собеседнику время осознать услышанное, а затем добил его:

— Почему у вас такой удивленный вид, профессор? Ведь вы лично участвовали в проекте «Зомби».

— Откуда вам все это известно?! — побледнел Либерман.

— Профессор, профессор… — укоризненно покачал головой Алекс. — Мы же с вами договорились.

— Простите, — теперь Либерман выглядел по-настоящему напуганным. — Я не думал, что вы имеете в виду тесобытия!

— Ваша скрытность начинает казаться мне подозрительной. Вижу, вам есть что скрывать, так что простой беседой дело не обойдется. — Алекс поднялся и добавил: — Никуда не уходите, за вами скоро приедут.

— Подождите! Подождите… Я все вам расскажу.

Либерман полез в ящик стола. Вытащил желтую баночку, вытряхнул на ладонь таблетку и закинул ее в рот. Запив лекарство водой, он судорожно повторил:

— Я расскажу все, что знаю.

— Вот и хорошо.

Алекс снова опустился в кресло и закинул ногу на ногу.

Никаких угрызений совести и душевных терзаний от того, что он давит на инвалида, у него не было. Никто не заставлял Либермана участвовать в подобных экспериментах.

— Несколько дней назад, — заговорил он, — я общался с очевидцем вьетнамских событий. Он рассказывал совершенно жуткие вещи о последствиях тех экспериментов.

— Почему ФБР вспомнило об этом сейчас?

— Потому что руководитель проекта жив.

— Кто?

— Алхимик.

Либерман осел в кресле, словно из него выдернули скелет.

— Мало того, — продолжал Алекс, — он продолжает опыты над людьми. Именно поэтому я здесь.

— Алхимик снова работает на ЦРУ?

— Нет. Никто не знает, на кого он работает. Разведка сама его ищет.

— Боже мой! Вот уж не думал, что спустя столько лет… — вытер вспотевший лоб Либерман.

— Профессор, придите в себя! Давайте не будем тратить время на лирику.

— Откуда вы узнали об Алхимике?

— Свидетель рассказал.

— Подождите, — встревоженно замахал руками Либерман. — Кто именно?

— Он служил в 173-й воздушно-десантной бригаде США.

— Этого не может быть, — покачал головой профессор. — Обычные солдаты не могли знать никаких имен и псевдонимов. Они даже не знали о сути эксперимента.

— Этот знал.

— Что он вам еще рассказал?

— О группе «Призрак». Про то, как пятнадцать спецназовцев вырезали деревню вместе с заложниками, отрезали всем головы, после чего перестреляли друг друга. Все это ему рассказал единственный выживший, Патрик Хикс. Сам Хикс покончил жизнь самоубийством — повесился в госпитале на территории военной базы. И еще одну историю я обнаружил сам. 16 марта 1968 года рота «Чарли» 11-й пехотной бригады ворвалась в деревушку Сонгми. В ходе операции было уничтожено около пятисот местных жителей, включая женщин и детей. Укрытия, выкопанные под хижинами, забрасывались гранатами. На этих солдатах тоже испытывали «Зомби-1»?

Либерман задумался.

— После операции с «Призраком» меня отстранили, так что на счет «Чарли» я не уверен. Были такие слухи. Но не факт. Зверства на войне происходят и без всяких инъекций. Меня вот кто интересует… Патрик Хикс. Я помню этого парня. Знаете, в чем нестыковка? Патрик Хикс не кончал жизнь самоубийством.

— Не понимаю, — нахмурился Алекс.

— Он продолжил службу. Кажется, даже перевелся в ЦРУ. Правда, о его дальнейшей судьбе мне неизвестно.

— Разве на нем не сказались последствия приема препарата «Зомби-1»?

— Конечно, сказались. Только иначе, чем на остальных испытуемых.

— Значит…

— …вашего свидетеля на самом деле зовут Патрик Хикс. Это он. Другого объяснения у меня нет.

— Черт!

Теперь Алекс понял истинную причину поисков Алхимика Уиллардом. Точнее — Хиксом. Никаких теплых чувств к человеку, который, по сути, убил его друзей и заставил его самого отрезать головы невинным людям, бывший спецназовец точно не испытывал.

— Ладно, со своим свидетелем я потом разберусь. Назовите мне настоящее имя Алхимика. — Алекс постарался спросить тем же тоном, каким задавал предыдущие вопросы, но голос дрогнул от напряжения.

— Генрих Вульф.

Наконец-то!

— Немец?

— Совершенно верно. Хотя родился он в Бразилии.

— Что вы о нем помните? Расскажите все. Нам могут пригодиться любые подробности.

Профессор отхлебнул из чашки и поморщился. Кофе давно остыл.

— Информации на самом деле немного. Его отец был немецким врачом. Одним из тех, кто работал на фашистов.

Фашизм. Страшное слово, впервые услышанное Алексом от деда. Концентрационные лагеря смерти. Массовые убийства ни в чем не повинных людей. Сожженные города и бесчеловечные опыты над людьми.

— Как его звали?

— Заключенные называли его Доктор Франкенштейн.

— А настоящее имя?

— Одо Вульф.

— Чем он занимался?

— Работал в Освенциме. Был правой рукой Йозефа Менгеля.

— Кто это такой?

— Вы никогда не слышали об Ангеле Смерти? — удивился Либерман.

— Нет, — хмуро ответил Алекс. — Ангел Смерти и Доктор Франкенштейн. Страшно представить, чем занималась эта парочка.

— Даже не представляете, насколько страшно. Начну с Ангела. Врач Менгель отправил в газовые камеры около сорока тысяч человек. Также он лично отбирал заключенных для участия в экспериментах во имя Третьего рейха. Заработал репутацию одного из самых страшных нацистов. Лично встречал поезда узников, приезжавших в лагерь, и сам решал, кому из них предстоит работать, кто пойдет на опыты, а кто сразу отправится в газовую камеру.

Алекс понял, что понемногу приближается к разгадке тайны Алхимика.

— Над чем работал Менгель?

— Ангел Смерти был одержим идеей создания генетического оружия. Точнее, биологического оружия массового поражения, которое могло убивать представителей чужих народов, не затрагивая истинных арийцев. Менгель прививал заключенным разные болезни: тиф, оспу, водяную гангрену, и наблюдал за развитием болезни. Особый интерес у него вызывали близнецы. Он даже поселял их в специальных бараках, впрыскивал близнецам различные химикаты в глаза, ампутировал органы и даже предпринимал попытки сшить их вместе.

— А что делал отец Алхимика, Одо Вульф?

— Помогал Менгелю. Они испытывали на заключенных препарат, получивший впоследствии название первинин. Людям кололи препарат и заставляли делать многодневные марш-броски. За сутки необходимо было пройти не менее девяноста километров. На отдых давали всего два часа.

Перед мысленным взором Алекса проносились черно-белые кадры военной хроники: заборы с колючей проволокой, охрана на вышках, рвущие поводок и захлебывающиеся лаем собаки, истощенные люди в бараках, надрывный плач детей.

— Кроме того, Одо разрабатывал «лекарства от страха» для немецких солдат. Испытывал медицинские препараты на заключенных. Делал им инъекции, после чего подвергал пыткам: сажал в герметические камеры, где они задыхались от недостатка кислорода, помещал в «стоячие камеры», отрезал конечности, пытал газом. После испытаний отправлял выживших в газовые печи.

Агент ФБР провалился в прошлое…

Нацистская Германия. Победный грохот кованых сапог, втаптывающий Европу в грязь, страна за страной. Бравурная музыка маршей. Захваченная немецкими войсками Польша и построенный на ее территории концентрационный лагерь Освенцим.

Ад на Земле.

На воротах лагеря крупная надпись металлическими буквами: «Труд освобождает». На ветру хлопает красное полотнище с черной свастикой, хорошо заметное на фоне белого круга. Из трубы крематория поднимается черный дым. Бульдозеры за лагерем сгребают сотни отощавших мертвецов, похожих на скелеты, в жуткие пирамиды.

А вот и самое страшное место на территории лагеря. Дом, попасть в который боятся все заключенные Освенцима. Некоторые даже кончают жизнь самоубийством, лишь бы не попасть туда. Из дома каждый день слышатся вопли истязаемых людей. Там живет страшный монстр в человеческом обличье. Доктор Франкенштейн.

Алекс мысленно перенесся в середину дома. Огляделся. Красивая кожаная мебель, массивный стол, шкафы с медицинской литературой. И дверь в операционную. Он приблизился к двери и заглянул внутрь ярко освещенного помещения.

В идеально чистой белой комнате стоял металлический стол с желобками для стока крови. На столе лежит распятый голый человек, полностью обритый наголо. Его конечности привязаны к столу широкими кожаными ремнями. Глаза выпучены от ужаса. Изо рта вырывается невнятное мычание — рвущемуся наружу крику мешает кляп.

Над человеком склонилась худая фигура в ослепительно-белом медицинском халате. В правой руке, приближающейся к половому органу, блестит скальпель. Почувствовав на себе чужой взгляд, фигура замерла. Потом медленно обернулась.

Алексу стало дурно — лица у хирурга не было. Его заменяла чудовищная маска с горящими красными глазами…

… Он тряхнул головой, возвращаясь в настоящее. Похоже, он сходит с ума.

— Скажите, профессор, Одо Вульф случайно не использовал в своих экспериментах гипноз?

— Именно! В то время это был настоящий прорыв! — Либерман уже пришел в себя. Теперь в нем заговорил ученый: — С помощью гипноза и пыток Одо хотел добиться изменения сознания заключенных. Он пытался сделать из них послушных, но в то же время бесстрашных рабов. У Одо Вульфа был иезуитский в своей коварности план — программирование подсознания солдат противника. Советские и британские офицеры после программирования должны были под видом побега вернуться к своим. Даже под пытками собственных особых отделов они не смогли бы ничего рассказать. Согласитесь, идея была гениальной!

— Вы видите здесь признаки гениальности?

Алекс не знал, от чего его мутит больше — от рассказов профессора, от непонятного восторга еврея Либермана гениальностьюнациста или от собственных видений.

— Так в чем был конечный план Вульфа?

— После получения кодового сигнала солдаты и офицеры союзных войск должны были организовывать диверсии, а также заняться ликвидацией советских и британских лидеров. Представляете, история могла пойти по совсем иному пути! — голос Либермана звенел от волнения. — Существовал план добраться подобным образом до Черчилля и даже до самого Сталина! Мартин Борман, фактический заместитель Гитлера, одобрил план Одо Вульфа.

— Почему Одо не смог закончить эксперимент?

— Попросту не успел. Близился конец войны, немцы отступали по всем фронтам. Был принят приказ вывезти заключенных из Освенцима, а тех, кого не успевали вывезти, — уничтожить. Их сжигали, закапывали живьем…

— Одо Вульфа казнили? — перебил профессора Алекс. Слушать дальше о зверствах нацистов было выше его сил.

— Нет. После окончания войны он бежал, подобно многим нацистам, в Южную Америку. Жил в Аргентине. «Моссадом» была разработана операция по поимке Доктора Франкенштейна. Всем известно отношение евреев к бывшим нацистам. Но Одо сумел уйти прямо из-под носа израильтян.

— Что с ним было потом?

— Он перебрался в Бразилию. Там у него родился сын, Генрих Вульф.

— Одо Вульф тоже работал на ЦРУ? — понял Алекс.

— Вы догадливы, молодой человек. Через три года после окончания Второй мировой войны его нашли люди из американской разведки. Именно они в последний момент вырвали Одо из рук «Моссада» и сделали предложение, от которого он не мог отказаться. Выбор у Вульфа был невелик: попасть в американский суд и стать обвиняемым по Нюрнбергскому процессу, попасть в застенки «Моссада» или же принять участие в проекте «Блюберд».

Алекс с силой провел ладонью по своему лицу.

Существует ли предел человеческой жестокости и беспринципности? Американские военные, найдя чудовищного монстра, повинного в смерти тысяч людей, не посадили его на электрический стул, а предложили работать во славу Америки. Сколько еще подобных сделок с Дьяволом скрыто под завесой красивых и правильных слов о борьбе за мир и торжестве демократии?

— «Блюберд» был лишь началом его работы, — сказал профессор.

Похоже, он действительно был готов выложить все, что знал. У Алекса начала болеть голова. Но он знал, что должен дослушать все до конца. Погрузиться на самое дно серного озера, чтобы выловить прячущегося там монстра.

— Что еще?

— С помощью Одо Вульфа на территории США была открыта первая лаборатория экспериментальной психологии.

— Какими мерзостями занимались там?

После известий о договоре американских военных с нацистскими садистами Алекс был готов ко всему.

— Необъяснимыми, с точки зрения науки, феноменами: телепатией, ясновидением, психокинезом. Психологи и физики пытались вызвать изменения состояния сознания, используя гипноз, чтобы добиться телепатического общения. Опыт Одо, приобретенный им в концлагере Освенцим, был незаменим для ЦРУ.

— Почему ЦРУ занималось парапсихологией? Зачем?

— Во-первых — в то время в СССР было уже несколько подобных центров, так что мы не могли отстать от главного вероятного противника. А во-вторых — некоторые опыты действительно удались.

— Вы верите в телепатию?

— Я не верю, — серьезно произнес профессор, — я знаю. Задумайтесь вот над чем. Для чего лучшие американские и советские умы тратили свое время и миллионы долларов на занятия бесперспективной ерундой?

— Ладно, не буду с вами спорить, — сказал Алекс. — Давайте вернемся к Алхимику.

— Генрих пошел по стопам отца, — продолжил Либерман. — Получил медицинское образование в Чикагском университете и стал самым молодым доктором медицинских наук.

— Это там его научили ставить опыты над людьми?

— Нет, конечно, его научил Одо Вульф. Отец передал Генриху все знания, накопленные в Освенциме: дневники, пленки, фотографии, результаты опытов и опробованные на заключенных Освенцима препараты.

Это было противоестественно до мерзости. Вместо стихов и детских книжек Одо Вульф показывал сыну собственные дневники с записями пыток и фотографиями расчлененных трупов.

А профессор тем временем продолжал:

— Генрих оказался способным учеником. Он участвовал практически во всех последующих опытах отца. После смерти Одо Вульфа его сын фактически возглавил лабораторию экспериментальной психологии.

Алекс прижал пальцы к вискам, пытаясь сосредоточиться.

— Вы познакомились с Генрихом во Вьетнаме?

— Именно там. Уже тогда его все боялись.

— Почему?

Либерман задумался.

— Знаете, на первый взгляд ничего демонического в этом парне не было. Худощавый, голубоглазый, светловолосый. Обычная внешность истинного арийца.

— Особые приметы у него были? Шрам, родинка на подбородке, глаз косил. Может, он заикался или прихрамывал при ходьбе?

— Нет, ничего такого не было.

— Почему его боялись? Из-за его сумасшествия?

— Боюсь, вы составили о нем неверное мнение. Генрих Вульф не безумный ученый, который зловеще хихикает и потирает руки в преддверии того, как нажмет на тумблер и в разрядах молний сотворит очередное чудовище.

— Конечно нет, — усмехнулся Алекс. — Подобными делами занимался его отец, Одо Вульф.

Профессор начал его раздражать. Похоже, он не понимал или отказывался понимать масштаб и последствия творимых Алхимиком зверств.

— А кем вы считаете самого Генриха? — пронзил взглядом Либермана Алекс. — Кандидатом на Нобелевскую премию мира?

— Нет, я вовсе не это имел в виду, — ответил профессор, почувствовав настроение агента. — Просто… Генрих всегда был аккуратен, последователен и наделен недюжинным умом. Хотя иногда казалось, что Генрих расценивает окружающих, как подопытных животных. Он нередко говорил об этом вслух. Меня это настораживало.

— Если отца вашего знакомого называют Доктор Франкенштейн, это не может не настораживать.

Профессор сцепил руки над столом и поставил на них свой двойной подбородок.

— Мне кажется, нацистские корни не были единственной причиной презрения к окружающим. Генрих любил заводить разговоры о сверхлюдях. Но он имел в виду вовсе не арийскую расу, как остальные нацисты.

— А кого?

— Людей, обладающих сверхспособностями: телепатов, ясновидящих, парапсихологов. Генрих мечтал организовать тайное общество, которое состояло бы только из сверхлюдей. Таких, как он.

— Из садистов, маньяков и убийц?

Алекс задумался. Возможно, Генрих каким-то образом узнал о существовавшей столетие назад секте «Ловцы Душ» и решил возродить ее?

— Что случилось с солдатами «Призрака»?

— Препарат подействовал не так, как планировалось. Солдаты превратились в бешеных зверей. Генрих что-то не рассчитал, смешивая дозы своих медикаментов.

— Что было потом?

— После того дикого случая я вернулся в Соединенные Штаты. Военные не хотели меня отпускать, но со мной произошел несчастный случай. — Либерман с кривой усмешкой указал на свои укрытые пледом ноги. — Я подорвался на мине. Ампутация, психологический срыв. Я потерял ноги, но обрел возможность вернуться домой. Больше я Генриха не видел.

— Алхимик продолжает опыты здесь, в Чикаго, — сказал Алекс. — Он похищает людей, чтобы испытывать на них свой новый препарат.

Либерман весь подался вперед и спросил:

— Как далеко он продвинулся в своих исследованиях? — Ученый всегда остается ученым.

— Чересчур далеко.

В деле оставалось еще немало неясных моментов, и Алекс решил выжать Либермана досуха.

— Скажите, профессор, можно ли мгновенно ввести человека в состояние транса для последующего гипноза? Недавно я разговаривал с одним гипнологом, он утверждает, что это невозможно.

— Я бы согласился с вашим гипнологом, если бы не знал Генриха. У него особые способности. Генрих с детства обладал очень сильным биополем. Уже во Вьетнаме он проявил себя мощным гипнотизером. В его-то годы! Скорее всего, это у него врожденное. Генрих мог заставить человека сделать что угодно помимо его воли. Даже без всякой химии. А если делал укол…

— Кстати, — перебил его Алекс, — как можно подобраться к человеку со шприцем и сделать укол незаметно?

Этот вопрос интересовал Алекса не меньше остальных. Каким образом Алхимик смог сделать инъекцию осторожному и подозрительному Анджею?

— Генрих может обойтись без шприца. Он ему не нужен, — загадочно улыбнулся Либерман.

— Как это?

— Вы слышали о кардинале Родриго Борджиа?

— Очень смутно, — признался Алекс. — При чем здесь он?

— У этого итальянского кардинала пятнадцатого века, впрочем, как у многих отравителей эпохи Возрождения, был перстень, сделанный на заказ. В середине он был полый, а с одной его стороны был сделан маленький шип. Предназначался перстень для хранения яда. Следовало всего лишь обменяться с жертвой рукопожатием, и яд через маленький шип попадал в кровь жертвы. Ни о чем не подозревающая жертва вскоре умирала.

Алекс ошарашенно молчал. Господи, какой старый трюк. Давно забытый, но оттого не менее действенный.

— Генрих хотел сделать себе такой же. Только не для яда, а для своего препарата. Думаю, что он в итоге заказал этот перстень. Ничего сложного в его изготовлении нет. Так, благодаря обычному рукопожатию, можно почти моментально парализовать волю любого человека. А потом, с помощью гипнотического внушения, запрограммировать его.

— Понятно. — Агент закашлялся. В комнате уже было порядком накурено. — Спасибо за информацию.

Неожиданно у него зазвонил мобильный телефон.

— Алло?

— Это Уиллард.

— Да, Капитан. — Алекс едва сдержался, чтобы не назвать собеседника Хиксом. — Слушаю вас.

— Я нашел его, — голос бывшего спецназовца дрожал от возбуждения. — Я нашел этого ублюдка!

— Как?!

— Я следил за «санитарами». Прослушал их переговоры. Они готовятся взять Алхимика завтра вечером.

— Где?

— В больнице. Приезжайте ко мне. Мы должны опередить разведку.

— В какой больнице?

— Расскажу по дороге.

— Говорите свой адрес, — сдался Алекс.

— Кто в больнице? — спросил профессор, когда Алекс закончил разговор.

— Неважно. — Похоже, информация Либермана ему уже не пригодится. Разве что послужит дополнительной уликой при обвинении Генриха Вульфа. — Спасибо, профессор. Вы мне очень помогли, — поднялся Алекс.

— Подождите, — остановил его Либерман. — Вы спрашивали об особых приметах Алхимика.

— Да?

— Была у него одна особенность. Правда, она не связана с внешностью, так что не знаю, поможет ли это вам.

— Говорите.

— Генрих очень любил классическую музыку немецких композиторов. По радио в нашем военном городке всегда звучал Бетховен, Моцарт или Вагнер. А когда Генрих занимался опытами в своей лаборатории или проводил внушение солдатам, звучание музыки всегда было обязательным компонентом этого процесса. Наверняка это ему передалось от отца. Нацисты были буквально помешаны на музыке и пытках.

Профессор включил свое кресло и выехал из-за стола. Подъехав к окну, он распахнул шторы и раскрыл створки окна. В комнату ворвался холодный ветер. Табачный дым закружился в зловещем танце. Сизые завихрения напоминали щупальца призрачного осьминога.

— Действительно, — сказал Алекс, — интересное наблюдение. Значит, мне предстоит опасаться человека с перстнем на правой руке, который любит слушать классическую музыку.

— Вы знаете, у меня есть одно предположение… — Либерман внезапно замолчал и, уставившись в окно, удивленно поднял брови: — Эй! Что вы там делаете?

Алекс почувствовал беспокойство. Внутри красным светом замигал предупреждающий сигнал. ОПАСНОСТЬ!

— Отойдите от окна! — крикнул он, бросаясь к профессору.

Голова Либермана резко дернулась назад, и над правым глазом появилось небольшое входное отверстие. Выходное отверстие получилось гораздо больше. Кровавые ошметки, вылетевшие через затылок, забрызгали стену и стол.

Алекс упал на пол и откатился к стене.

 

Глава 5

Снятие заклятия

Дотянувшись рукой до выключателя, Алекс погрузил комнату в спасительную темноту. Достал пистолет. Дверь в кабинет открылась, пропустив полоску света.

— Что здесь происходит? — возмущенно спросила женщина.

Она предприняла попытку включить свет, но Алекс сбил ее с ног и, прижав к полу, закрыл рот рукой.

— Тихо!

Она испуганно задергалась, пытаясь высвободиться.

— Тихо, я говорю! Снаружи человек. Он убил профессора.

Женщина затихла, в ужасе выпучив глаза. Алекс направил оружие в сторону окна. Ну, давай, где же ты прячешься, сука?

Мари неожиданно рванулась и вскочила на ноги. В женщину тут же ударила пуля. Тело швырнуло к стене. Алекс понял, что оружие убийцы снабжено не только глушителем, но и прибором ночного видения. Это конец.

На улице взревел мотор. Завизжали, стираясь об асфальт, резиновые покрышки. Убийца уехал, не предприняв попытки добраться до Алекса. Либермана, который мог навести на след Алхимика, снайпер все равно решил убрать. Близкую к нему домработницу тоже.

Но почему он не выстрелил в него? Снайпер не уверен, что дневник при Алексе? Странный убийца. Но еще больше Алекса волновал другой вопрос. Как снайпер его нашел? Ведь никто не знал, что он будет у Либермана.

Никто, кроме сержанта Хикса.

Хикс снимал квартиру в бедном районе Чикаго поблизости от Даунтауна. Серый двадцатиэтажный дом зиял провалами разбитых окон.

Алекс осторожно поднялся по ступеням на третий этаж. Длинный грязный коридор без окон освещался единственной лампочкой, которая в одиночестве умирала под потолком. В воздухе висел застоявшийся запах мочи и горелой еды. Где-то ругались на испанском. Гавкнула и затихла собака.

Дверь в квартиру Хикса была приоткрыта.

Алекс вытащил пистолет и осторожно вошел в прихожую. Тишина. На полу валялись ботинки и зимняя куртка. Агент открыл дверь туалета. Никого. Зашел в комнату. Окно было открыто. Холодный ветер трепал грязные шторы.

Хикс сидел в кресле перед работающим телевизором. На экране плакал пьяный в стельку Мартин Шин. Шел фильм Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня».

Алекс подошел к человеку, с которым разговаривал по телефону всего час назад. Голова бывшего спецназовца была вывернута под неестественным углом. Открытые глаза стеклянно блестели. С экрана телевизора раздался голос:

— Капитан Уиллард, нам пора идти!

Алекс вздрогнул. На миг его пронзил суеверный ужас. Сейчас мертвец послушает призыв, донесшийся из телевизора, и встанет из кресла.

Нет, не встал. Фраза всего лишь объясняла, откуда Хикс взял свой псевдоним.

Преодолевая брезгливость, он потрогал мертвеца. Несмотря на холод комнаты, тело было теплым. Значит, убийца побывал здесь совсем недавно, буквально пару минут назад. Может быть, даже видел, как Алекс заходил в дом.

Черт возьми! Как убийца узнал, где найти Хикса? Едва сержант позвонил Алексу и сказал о том, что он вычислил Алхимика, как ему тут же свернули шею.

Либерману тоже не повезло. Жил не тужил столько лет. Наверняка вычеркнул из памяти события сорокалетней давности. Но только к нему пришел агент ФБР и начал задавать вопросы об Алхимике, как профессор тут же получил пулю в лоб. Ответ напрашивался сам собой — следили за самим Алексом. Но каким образом?

Мать его, телефон!

Алекс вытащил из кармана мобильник и посмотрел на него, словно видел в первый раз. Да, это был единственный вариант. И он объяснял вездесущность подручных Алхимика. И то, как нашли Анджея с Денисом. Все гениальное просто.

Его телефон был на прослушке, превратившись из помощника в предателя и шпиона, показывающего, словно ДжПС, с точностью до одного метра, местонахождение Алекса. Это объясняло и то, как смогли вычислить адрес, где скрывался Анджей. Действительно просто. Как все фокусы — на первый взгляд загадочные и мистические. Как же он сразу не догадался? Идиот! Кретин!

Стараясь ни к чему не притрагиваться, Алекс вышел из квартиры. Свет в коридоре не горел — лампочка перегорела, или ее кто-то выкрутил. Послышался шорох в конце коридора. Шаркающий звук шагов.

Алексу захотелось выть от отчаяния. Быть так близко к разгадке и на самом финише попасть в ловушку!

— Кто здесь?!

Вопрос был идиотский, но вдруг это один из жильцов вышел за пивом? Ответа не последовало. Глаза, привыкшие к темноте, различили приближающийся силуэт, который перегораживал половину прохода. Кто бы это ни был, он был огромен. По коже пробежали мурашки. Неужели снова Бесник? Восстал из могилы второй раз?

— Я агент ФБР! Не двигаться!

Человек не остановился, но и не ускорил движения. Медленно и неотвратимо он продолжал двигаться к Алексу. Монстр, сотворенный Алхимиком, был уверен, что жертве в тесном коридоре деться некуда. Алекс вспомнил Бесника и поднял ствол выше. Стрелять нужно только в голову. Монстр ударил кулаком в дверь соседней квартиры и страшно зарычал.

Когда Алекс уже был готов спустить курок и продырявить квадратный череп, дверь в квартиру открылась. Оттуда высунулась толстая негритянка в домашнем халате. Ее полная рука с красным маникюром вцепилась в руку большого человека.

— Скотина! Где ты шлялся?

Мужчина невнятно замычал в ответ.

— Снова нажрался, сволочь? Посмотри на себя — двух слов связать не можешь!

Она втянула его в квартиру и захлопнула дверь.

Алекс дрожащей рукой вытер лоб, на котором выступил холодный пот. Рубашка прилипла к спине. Еще чуть-чуть, и он бы прикончил ни в чем не повинного алкаша.

Лифтом, на всякий случай, он решил не пользоваться. Сбежав по лестнице, выглянул на улицу и, убедившись в отсутствии посторонних глаз, сел в машину и резко нажал на газ.

Неожиданно Алекс понял, что зверски голоден. Желудок, которому было наплевать на трупы и расследования, требовал пищу, а он второй день (если не считать легкого ужина с Николь) ничего не ел.

Заехав в китайскую закусочную, он взял несколько выпачканных жиром пакетов и, вернувшись в машину, жадно набросился на еду. По дороге домой остановился возле первого попавшегося на глаза телефонного автомата. Позади возмущенно загудели клаксоны, но у него не было времени даже посмотреть на водителей. Бросив в прорезь монету, Алекс набрал новый номер поляка.

— Нужно срочно встретиться.

— Где? — Анджей никогда не задавал лишних вопросов.

— У меня дома. На мобильник не звони, он на прослушке.

— Хорошо, через полчаса буду.

Анджей ждал его у подъезда. Они пожали руки и молча поднялись в квартиру. Алекс задернул шторы и подпер входную дверь стулом. Завел поляка в комнату. Следующие полчаса он рассказывал полицейскому о секте «Ловцы Душ», которая переродилась в религиозную общину «Просветленные дети Бога».

— …вот в чем тайна дневника Гудини, — закончил Алекс.

— Действительно, — согласился Анджей. — Смертоносная информация.

Затем Алекс рассказал о визите к профессору Либерману и сержанту Хиксу, а также об их смерти, снайпере и своих догадках насчет мобильника.

— У меня голова кругом идет, — признался Анджей. — То ничего найти не могли, а теперь столько информации одновременно…

— Зато теперь мы знаем, как зовут нашего некроманта.

— Знать бы еще, где этот выкидыш нацистский прячется.

— Хикс сказал — в больнице. Правда, в какой именно, не уточнил. Да, чуть не забыл. У Алхимика есть перстень.

— Какой еще перстень?

Алекс рассказал про перстень Борджиа и про роковое рукопожатие, каким обменивается ученый со своей жертвой.

— Именно так Алхимик зомбировал тебя, Анджей. Ты не замечал у себя на руке след укола?

— Где именно? — поднял свою огромную мозолистую ладонь поляк.

— Ну, если перстень у него на безымянном или даже на среднем пальце… — Алекс пожал полицейскому руку, чтобы понять, где должно находиться место укола. — Тогда ранка должна быть под мизинцем. Вот здесь…

— Что такое? — спросил Анджей.

Алекс не отвечал. С отвисшей челюстью он смотрел на маленькую, едва заметную ранку на своей правой ладони. Красная точка прокола с микроскопической капелькой засохшей крови. Прямо под мизинцем.

— Что с тобой? — спросил Анджей. — Ты будто приведение увидел.

Алекс медленно развернул руку и поднес ее к лицу поляка. Прищурившись, тот взял его ладонь своими пальцами. Внимательно изучил. Выругался.

— Может, случайно зацепился за что-то?

Но было понятно, что поляк сам не верит в такое совпадение. Зазвонил домашний телефон. Продолжая рассматривать руку, Алекс направился в коридор, чтобы снять трубку.

— Стой! — остановил его Анджей.

— Что?

— Не отвечай.

Алекс сразу понял. Именно по телефону Алхимик сказал Анджею слова о зеркале, после которых полицейский хладнокровно убил Дениса.

Звонки не умолкали. Некоторое время напарники с опаской смотрели на телефон, словно аппарат мог ожить, отрастить зубы и наброситься на них. Наконец последний звонок умолк. Алекс присел на краешек стула. Ноги стали ватными.

— Ты думаешь… — начал он.

— Уверен, — сказал Анджей. — Не бывает такихсовпадений. Алхимик тебя закодировал.

Алекс обхватил голову руками и со стоном закачался на стуле. Ему стало страшно. Что он должен выполнить после того, как услышит кодовые слова? Привезти дневник Алхимику? Убить Анджея? Сделать еще что-то?

— Где ты был сегодня? — спросил поляк.

— У Либермана. — Алекс перестал качаться. — Его убил снайпер. Потом поехал к Хиксу. Ему свернули шею. Потом я позвонил тебе.

— Мне нравится твоя последовательность.

Алекс молчал. Он был подавлен и растерян. Мысли путались.

— Последний раз, — сказал Анджей, — ты звонил мне в семь часов.

— А? Да, где-то так.

— А домой ты пришел десять минут назад. — Анджей бросил взгляд на наручные часы. — Сейчас девять. Где ты был два часа?

— Не знаю.

— Зато я знаю. Ты ездил к Алхимику. Где дневник?

Алекс вспомнил и похолодел. Николь!

— Анджей, дай мне свой телефон. Быстро!

Полицейский протянул ему трубку.

— Кому ты хочешь звонить?

— Вчера я ночевал у девушки, — ответил Алекс, набирая номер. Сердце колотилось, как сумасшедшее. — И спрятал дневник у нее.

Полицейский промолчал. Все было ясно. Если девушка поднимет трубку, то с ней все в порядке. Если не поднимет, то дневник уже у Алхимика, а сама девушка, скорее всего, мертва. Алекс убил ее собственными руками. Как Анджей — Дениса.

Алексу казалось, что с каждым гудком у него появляются новые седые волосы. Он был близок к истерике. Наконец трубку сняли:

— Алло?

— Ника! Это ты? — шумно выдохнул Алекс.

— Нет, это кто-то в моем халате.

— У тебя все в порядке?

— Нет. Я сломала ноготь. И сожгла печенье, которое пекла для тебя.

— Ники, слушай меня очень внимательно. — Алекс нервно заходил по комнате, размахивая в такт словам свободной рукой. — Никуда не уходи, телефон не поднимай. И никому не открывай дверь. Слышишь? Это очень важно!

— Хорошо, — Николь сразу стала серьезной. — Что случилось?

— Это связано с моей работой. Когда приеду — объясню. То, что я оставил у тебя… на месте?

— Дневник Гудини?

— Откуда ты знаешь?!

— Я начала читать. Интересно. Особенно про жену Гудини — Бесс. Представляешь, у них была любовь с первого взгляда и на всю жизнь! Я думала, такое только в книгах бывает. Я тоже так хочу!

У Алекса зашумело в ушах. К горлу подступила тошнота.

Все, кто читал дневник, мертвы. Сам Алекс тоже последнее время бродит по краю могилы. Если бы не определенная доля везения и Отмороженный Поляк, он давно бы лежал на кладбище.

— Подожди, — сказал он в трубку, — я передумал. Не сиди дома. У тебя есть подруга, у которой ты можешь побыть сегодня?

— У родителей есть дача за городом. Они ее только купили, и про нее никто не знает.

— Отлично, — обрадовался Алекс. — Посиди там некоторое время.

— Все так серьезно?

— Очень. Извини, что подвергаю тебя опасности.

— Ты сегодня приедешь?

— Не знаю. На мой номер не звони ни в коем случае, я сам тебя наберу.

— Хотя бы в двух словах объясни!

— За дневником охотятся люди. Очень плохие люди. Убийцы. Сиди на даче, жди звонка.

Алекс отключился. Анджей задумчиво потер щетину и произнес:

— Слава богу, ты никого не грохнул.

— Просто не успел.

— Но Алхимика ты навещал. Только дневника у тебя с собой не было, поэтому он тебя закодировал.

Неожиданно Алекса замутило. Рвотные позывы скрутили желудок, и он бросился на кухню к раковине. Мышцы пресса сводило до судорог, пока он исторгал китайскую еду в умывальник. Алекс надеялся, что вместе с рвотой из него уйдет страх. Ведь он мог убить Нику!

Открыв горячую воду, он умылся, прополоскал рот и смыл непереваренные креветки в сливное отверстие. Лоб вспотел, пальцы дрожали. Полицейский налил ему полстакана водки и чуть ли не насильно заставил выпить. Затем выпил сам и спросил:

— Что делать будем? Есть идеи?

Алекс повернул к нему мокрое бледное лицо. Зубы стучали от пережитого стресса. Наконец в глазах появилась осмысленность.

— Есть. Меня нужно раскодировать.

— Здравствуйте, доктор.

Психоаналитик, как всегда, был одет с иголочки и лучился благополучием. Правда, при виде посетителей его зеленые глаза стали излучать настороженность.

— Здравствуйте. — Роберт Винфрид едва заметно скривился. — Я не доктор. Я — психоаналитик.

Но Анджея было трудно смутить.

— Все равно мы к вам.

— Извините, но сегодня прием уже закончен. — Гипнолог вежливо улыбнулся и предпринял попытку закрыть дверь.

— Извините, — передразнил его Анджей, — но сегодня вам придется остаться.

Он бесцеремонно отодвинул психотерапевта плечом в сторону и прошел в кабинет. Следом вошел Алекс и закрыл за собой дверь. Винфрид подозрительно принюхался:

— Вы что, выпили?

— Простите за внезапное вторжение, — сказал Алекс, пытаясь сгладить грубость полицейского, — нам нужна ваша помощь.

— В чем, собственно, дело? — возмутился Винфрид. — Вы думаете, если вы агент ФБР, то можете врываться ко мне в любой момент? Да еще пьяным?

Анджей хмыкнул. Похоже, именно так он и считал. Алекс осуждающе посмотрел на полицейского, повернулся к психотерапевту и поднял открытую ладонь:

— Выслушайте, Винфрид.

Тот насупился, но кивнул головой. Похоже, он понял, что произошло нечто серьезное.

— Что случилось?

— Меня закодировали.

Брови Винфрида поползли вверх:

— В смысле?

— В прямом. Я уверен, что со мной сделали то же, что ранее сделали с Анджеем.

— С чего вы это взяли?

— Мне тайно сделали инъекцию. — Алекс показал место укола.

— В ладонь?!

— Долго объяснять, — отмахнулся агент. — Кроме того, два часа выпали из моей памяти. Я не помню, где я был сегодня с семи до девяти.

Пришла мысль, что за эти два часа он мог действительно кого-то убить. Кого угодно. Его могли банально подставить.

— Что вы хотите от меня?

— Загипнотизируйте меня, — попросил Алекс. — И снимите кодировку.

— Вы думаете, это так просто? — голос психоаналитика сочился скепсисом. — В ваш прошлый визит дело обстояло гораздо проще. Тогда только и требовалось, что найти забытые воспоминания. Теперь вы хотите убрать программу. Я не знаю этого гипнолога, не знаю задания, которое он сделал, не знаю кодовых слов, в конце концов!

— Попробуйте код, который был у Анджея. А заданием было доставить по назначению одну вещь. Дневник.

Винфрид замолчал, обдумывая шансы на удачный исход сеанса.

— Мне больше не к кому обратиться, — сказал Алекс.

— Ну что ж, давайте попробуем, — пожав плечами, вздохнул гипнолог. — А… — показал он на Анджея.

— А я буду следить за процессом, — произнес полицейский, с комфортом располагаясь в кресле. — Чтоб все пучком было. Без эксцессов.

— Каких эксцессов? — не понял Винфрид.

— Может, буйствовать мой друг начнет. Он и так не совсем нормальный. — Анджей понизил голос до громкого шепота: — Представляете, на зомби в последнее время охотится. Я ему говорю: ну, откуда в нашем городе зомби? Ну, в Нью-Йорке еще понятно, но в Чикаго?

Винфрид исподлобья смотрел на сумасшедшую парочку, опасливо переводя взгляд с одного на другого.

— Да шутит он. Начинайте, — буркнул Алекс.

— Ложитесь на кушетку. Вам нужно расслабиться. И чем скорее это произойдет, тем лучше.

Анджей помахал пудовым кулаком и спросил:

— Хотите, я его вырублю?

— Если вы будете меня отвлекать, — поморщился Винфрид, — у нас ничего не получится.

— Извините, доктор. Начинайте.

— Я не доктор.

— Все равно начинайте.

— Сейчас я досчитаю до десяти…

Алекс открыл глаза.

— Очнулся? — Анджей с улыбкой обернулся к Винфриду: — Я же говорил, что он псих!

Алекс перевел взгляд на психоаналитика. Тот, гневно сверкая глазами, прижимал к лицу мокрое полотенце.

— Уже все?

— Ага, — кивнул поляк. — Ты мне чуть руку не сломал.

Винфрид отнял руку от лица, и Алекс увидел у него под глазом наливающийся изумительным сизым цветом синяк.

— Что случилось?

— Он еще спрашивает, — пробурчал гипнолог. — Хорошо, что у меня лед в холодильнике был. Что подумают мои пациенты?

— Док, вы наш спаситель, — похлопал его по плечу Анджей.

— Перестаньте называть меня доком, — слабо попытался возразить Винфрид и тут же скривился. Рука у полицейского была тяжелая.

— Вы раскодировали меня? — спросил Алекс.

— Раскодировал. Код действительно был тот же, что и вашего друга: «Будь осторожен с зеркалом, не то увидишь собственное лицо». Это облегчило мою задачу. Теперь эти слова на вас не подействуют.

— Что я должен был сделать?

— Привезти дневник.

— Куда?

— В психиатрическую больницу. Вам сегодня звонили оттуда. Просили приехать. Что-то насчет Волшебника. Я могу быть свободен?

— Спасибо, — кивнул Алекс. — Вы даже не понимаете, сколько людей вы сегодня спасли.

— Не стоит благодарности. — Винфрид снова прижал лед к синяку. — Надеюсь, я вас больше не увижу.

— Счастливо, док, — попрощался Анджей.

Винфрид закатил глаза и закрыл за ними дверь офиса.

Они вышли на улицу. Алекс положил руку на плечо полицейского и сказал:

— Я знаю, где прячется Алхимик.

— Уже слышал, — ответил Анджей. — В сумасшедшем доме. Думаешь, именно в том, где мы навещали фокусника?

— Сто процентов! Генрих Вульф находится именно там. Подумай сам, кто будет искать преступника в психушке?

— Думаешь, он прикидывается психом?

— Нет, Анджей.

— Подожди. — Поляк нахмурил брови: — Ты думаешь…

— Кристофер Моро. Директор.

— Доказательства?

— Он общался с фокусником и знал о дневнике Гудини. Его кисти в ожогах. Уверен, Кристофер Моро сам сжег их кислотой, чтобы избавиться от отпечатков пальцев. Он оставался с тобой наедине. И еще. — Алекс победно поднял вверх указательный палец. — Фамилия, под которой он скрывается!

— При чем здесь фамилия?

— Подумай, — улыбнулся Алекс.

— Подожди, подожди, — встрепенулся Анджей. — Ты имеешь в виду «Остров доктора Моро» Герберта Уэллса?

— Именно! Доктор Моро — великий ученый, изгнанный из общества за свои жестокие опыты над животными. И воплотивший на острове в жизнь свою сокровенную мечту: превращение животных в послушных зверолюдей.

— Вот ведь гад!

— Он просто издевается над теми, кто его ищет.

— Может, дело не в издевке, Алекс. Существует теория, согласно которой большинство маньяков хочет, чтобы их поймали, и поэтому оставляет своим преследователям подсказки, как их найти.

— Ладно, слушай дальше. Хикс сказал, что ЦРУ будет брать Алхимика сегодня вечером. И если разведка возьмет Алхимика первой, мы его уже не достанем.

Они обменялись понимающими взглядами. Анджей зловеще усмехнулся и поправил рукой кобуру под курткой.

— Поехали, возьмем этого ублюдка.

 

Глава 6

Алхимик

Они остановились на пустом паркинге. Молча проверили оружие. Вышли из машины. Здание психиатрической лечебницы мрачной громадой вырисовывалось на фоне стремительно темнеющего неба.

Алекс поежился от ветра и нехорошего предчувствия. Поднял воротник кожанки. Вековые дубы, окружающие здание, при их появлении угрожающе закачали могучими ветвями. Ветер шелестел в высоких кронах, нашептывая зловещие заклинания. Ругая себя за разгулявшееся воображение, Алекс потянул на себя высокие деревянные двери.

— Полковник, у нас гости.

Фургон видеонаблюдения особого отдела ЦРУ стоял в двух сотнях футов от лечебницы. На улице стемнело, но длиннофокусные объективы с инфракрасными линзами помогали отлично видеть в темноте.

Над оператором склонился светловолосый мужчина с короткой военной стрижкой, в котором Алекс без труда мог опознать агента национальной безопасности и, по совместительству, начальника «санитаров», забравших Бесника из морга.

Полковник прилип к экрану. В светло-голубых глазах появилось раздражение:

— А-а, снова этот пацан вместе с копом? — Он обернулся к четверке боевиков и кивнул на экран: — Нейтрализовать. И приступать к выполнению задания.

Парни щелкнули затворами короткоствольных автоматов. Но тут оператор заметил на экране какое-то движение и поднял руку, останавливая бойцов.

Конец улицы осветили вспышки полицейских мигалок.

— Это еще что такое? — напрягся Анджей.

Сомнений не осталось. Полицейские автомобили приближались к лечебнице.

— Спрячься пока, — сказал Алекс. — Я разберусь.

Анджей отступил назад и растворился в темноте. Алекс остался стоять под фонарем, засунув руки в карманы куртки. Подъехали две машины. Хлопнули дверцы, и четверка полицейских поднялась по ступеням.

— Добрый вечер, офицер, — заговорил Алекс. — Что случилось?

Грузный усатый сержант даже не посмотрел на него.

— Отойдите в сторону.

На свет появилось удостоверение.

— ФБР, специальный агент Алекс Смирнов. Я повторяю свой вопрос: что здесь происходит?

— Покушение на убийство, сэр, — тут же сменил тон полицейский. — Пациент зарезал директора.

— Что?! Когда?

— Звонок поступил пятнадцать минут назад.

Алекс чертыхнулся про себя. Неужели они опоздали?

— Я пойду с вами.

Они вошли в холодный вестибюль с высоким сводчатым потолком. Из невидимых колонок лилась негромкая классическая музыка. Еще одно очко в пользу версии Алекса.

Их уже ждали. Толстая медсестра за пуленепробиваемым стеклом нажала на кнопку, и металлическая дверь в конце зала открылась. Высокий худой негр с седыми бровями, похожий на английского дворецкого, — кажется, его звали Бобо, — вежливо поздоровался и попросил полицию следовать за ним. В коридоре, нервно переступая с ноги на ногу, их ждал доктор Аманадис. Вид у него был взволнованный.

— Здравствуйте, это я вас вызвал. — Тут психиатр заметил Алекса, и его густые брови приподнялись. — Агент Алекс? Что вы здесь делаете?

— У меня к вам дело. Но я подожду.

— Я все равно собирался вам звонить.

— Как произошло нападение? — вмешался сержант.

Психиатр взволнованно перевел взгляд на полицейского.

— Наш пациент, Дэвид Марчевски, выбрался из своей палаты и предпринял попытку убить директора — Кристофера Моро. Санитар случайно сумел предотвратить убийство.

— Значит, доктор Моро жив? — воскликнул Алекс.

— Пока да.

Наверняка фокусник пришел в себя, выбрался из смирительной рубашки — иллюзионист все-таки! — и решил избавиться от своего мучителя.

— Где сейчас директор?

— Его увезла «Скорая помощь», — ответил Аманадис. — Пять ножевых ранений в область живота, два в горло.

— Вот дерьмо!

— Где Марчевски? — спросил полицейский.

— Санитары связали его и заперли в палате.

— Мы его забираем.

Марчевски был скован смирительной рубашкой и никак не отреагировал на появление полиции. Его волосы прилипли к высокому лбу и напоминали сосульки. Старый фокусник сидел в углу и молча смотрел в одну точку, не замечая ничего вокруг. Или специально делал такой вид. Сержант быстро зачитал ему права и рывком поднял на ноги.

— Пошли.

— Не думаю, что он понял, что вы ему сказали, — заметил доктор.

— А мне плевать! — кинул через плечо полицейский. — Пошел!

— Сержант, — остановил его Алекс. — Мне нужно с вами поговорить.

— Ну, что еще?

— На одну минутку.

Он отвел полицейского в сторону.

— Этот человек не сумасшедший. Он важный свидетель. Именно из-за него я здесь. А тот, кого он подрезал, — опасный преступник, которого давно разыскивает ФБР.

— Так это… Вы сами хотите свидетеля забрать? — нахмурился сержант.

— Нет. Везите его в участок. Но не спускайте с него глаз. Его могут попытаться убить. Мы его заберем немного позже. А в больницу тоже на всякий случай пошлите людей.

— Вас понял, сэр! — Полицейский махнул рукой: — Все на улицу!

— Как вы тут оказались? — тронул Алекса за рукав Аманадис.

— Я приехал за Моро. Он совсем не тот, за кого себя выдает.

— Как это? — опешил психиатр.

— Долго объяснять. Вы можете проводить меня в его кабинет?

— Да, конечно. Пройдемте.

Они спустились на первый этаж и прошли в кабинет директора. Доктор включил лампу на столе, и Алекс с интересом огляделся. Картины с пейзажами на стене, книжные шкафы со специальной литературой, массивный дубовый стол.

— Вы можете объяснить, что происходит? — спросил психиатр.

— Могу. Скажите, а что за музыка сейчас играет?

— Моцарт, кажется. — Психиатр нахмурился: — При чем здесь музыка? Пациентов она успокаивает.

— Понимаю. Инициатива директора Моро?

Алекс направился в обход кабинета. Здесь наверняка есть тайник, подумал агент. Там он хранит свою химию. Заметив на полу возле книжного шкафа царапины, Алекс улыбнулся — Алхимику следовало накрыть их ковром. Со скрипом отодвинув шкаф в сторону, он увидел небольшую дверцу. Подергал. Закрыто на замок.

— Что там?

— Понятия не имею… Старая кладовка?

— Ладно, разберемся. Только вы тут ничего не трогайте, — попросил Алекс и добавил: — На самом деле у вашего начальника совсем другое имя — Генрих Вульф. Он — военный преступник, а в больнице скрывался от правосудия. Моро — псевдоним, насмешка над преследователями.

Психиатр буквально упал в кресло.

— Как же так? Такой талантливый врач…

— Понимаю. Вам, как профессиональному психиатру, должно быть обидно, что вы не увидели его настоящую сущность. Но против вас играл слишком сильный соперник.

— Что он натворил?

— Это длинная история.

Дел предстояло много: спрятать Анджея, съездить в больницу к Моро, позвонить Андерсону и Николь.

— Простите, сейчас мне нужно ехать, — сказал Алекс. — Но я к вам обязательно вернусь.

— Конечно, вернетесь, агент Алекс. — Голос психиатра прозвучал неожиданно спокойно и уверенно. — Вы ведь еще не привезли мне дневник.

Алекс, уже сжавший пальцами ручку двери, замер, не веря своим ушам, и медленно обернулся:

— Простите, доктор?

Психиатр скупым жестом поправил седые волосы и улыбнулся кончиками губ. Холодея, Алекс увидел, как на безымянном пальце психиатра сверкнул массивный золотой перстень. Светло-голубые глаза в этот момент оставались холодны, как звезды в зимнюю ночь.

— Что вы сказали? — Алекс все еще не мог поверить в реальность происходящего.

— Я сказал: Будь осторожен с зеркалом, не то увидишь собственное лицо.

Волосы Алекса зашевелились от ужаса.

Он понял свою ошибку. Кристофер Моро был абсолютно ни при чем. По крайней мере — он не был тут главным.

Алхимик сейчас сидел перед ним.

Анджей наблюдал из-за кустов, как полицейские вывели из здания человека в смирительной рубашке и затолкали его на заднее сиденье патрульной машины. Что там, черт подери, происходит? Сидеть в бездействии было невыносимо.

— Сэр? Что вы здесь делаете?

Поляк медленно обернулся. Держа руку на кобуре, перед ним стоял коп.

— Все в порядке, офицер. — Анджей откинул полу плаща и продемонстрировал значок, который по привычке продолжал таскать с собой.

Коп расслабился.

— Полиция Чикаго? Далеко забрались. А что вы делаете в кустах?

— Отлить зашел. Хотите меня за это арестовать, коллега?

Полицейский усмехнулся. Затем покачал пальцем:

— Мне кажется, я вас где-то видел, сэр.

— Наверное, в передаче: «Как живут голливудские звезды»?

— Нет, нет…

Неожиданно глаза полицейского расширились, нижняя челюсть немного отвисла. Анджей понял, что его узнали.

— Так это… Вы?

От неожиданности Алекс на несколько секунд потерял дар речи. Но сидящий перед ним человек истолковал его молчание по-своему:

— Сейчас вы поедете домой и привезете мне…

— Вы — Алхимик! — выдохнул Алекс.

Психиатр некоторое время смотрел на стоящего перед ним парня, затем нахмурился и сказал:

— Я приказываю…

— Беснику будете приказывать, — зло оскалился Алекс. — На том свете.

Он, наконец, вышел из оцепенения и был готов ко всему, но никакой агрессии со стороны доктора не последовало. Психиатр скрестил пальцы рук в замок и наклонил голову.

— Сюрприз! — Алекс с неудовольствием отметил, что его собственные руки подрагивают. — Удивлены, что ваше заклятие не действует, доктор Янус? Или мне стоит называть вас вашим настоящим именем: Генрих Вульф?

По лицу Алхимика невозможно было определить, о чем он думает. Только глаза прищурились. Затем рука психиатра потянулась к карману халата.

Молниеносным движением агент выхватил пистолет. С каждым разом это у него получалось более естественно.

— Мне бы не хотелось стрелять, — сказал он. — Я слишком долго вас искал.

Генрих Вульф медленно вытащил из кармана пачку сигарет. Достал одну, прикурил от массивной зажигалки, лежащей на столе.

— Не так уж и долго, — возразил он спокойным голосом.

Алекс пытался сохранять выдержку, хотя адреналин впрыскивался в кровь огромными дозами. Почему Алхимик ведет себя так спокойно?

— Ну да, некоторые безуспешно ищут вас десятилетиями.

— И не находят, — усмехнулся Алхимик.

— Вот тут вы ошибаетесь. ЦРУ вычислило вас. Я их ненамного опередил.

— Спасибо за предупреждение.

— Зачем вам дневник Гудини?

— Мне он совершенно не нужен.

— Зачем тогда было убивать из-за него столько народу?

— Мне заплатили. Очень хорошо заплатили.

— И вы послали за дневником своих зомби, — кивнул Алекс. — Кто сделал заказ? «Просветленные дети Бога»?

— Совершенно верно.

Он был прав. С самого начала был прав!

— Что вы еще для них делали?

— Помогал собирать пожертвования.

— Зомбировали богатых прихожан?

— Можно и так сказать. Вы собираетесь арестовать меня?

— Ну, не в шахматы же с вами играть. Если честно, после всех ваших «художеств» я бы вас с удовольствием пристрелил.

— И что вас останавливает?

— Это будет неправильно.

Улыбка надломила тонкие губы Генриха:

— Ну да, вы же представитель закона.

— Совершенно верно.

Алекс подошел к столу и стал открывать ящики в поисках оружия. Пистолета он не обнаружил, зато в одном из ящиков наткнулся на два десятка ампул с желтоватой жидкостью.

— Что это? «Зомби-2»?

— Нет, «Зомби-6». Я несколько продвинулся в своих исследованиях.

— А это что?

Алекс держал в руке капсулу, отличающуюся по цвету от всех остальных — с зеленоватой жидкостью.

— Мое последнее изобретение, — улыбнулся Алхимик. — Вы даже не представляете, какие скрытые резервы организма можно открыть с помощью этого препарата. Попрошу вас быть с ней осторожным, у меня всего несколько образцов.

Алекс положил ампулы в карман куртки.

— Самое интересное, — продолжал Алхимик, — вы были близки в своих догадках насчет подставного имени. Правда, доктор Моро тут ни при чем. А вот Янус…

— …двуликое божество древних римлян, — кивнул Алекс. — Сын Урана. Самого древнего бога и отца всех чудовищ: циклопов, сторуких гигантов и прочих монстров.

— Браво, агент! — захлопал в ладоши Алхимик. — Не ожидал от вас таких познаний в мифологии.

— Отец монстров, — повторил Алекс. — Я знаю все о вашем отце, Генрих. Он действительно был монстром. Одо Вульф. Доктор Франкенштейн. Нацист, маньяк и убийца.

— Я вижу, Либерман успел вам кое-что рассказать, — усмехнулся психиатр. — Но хочу обратить ваше внимание, что в первую очередь мой отец был великим ученым.

— Он один убил больше евреев, чем батальон СС!

— Еврей Оппенгеймер придумал атомную бомбу.

— Не могу взять в голову, чего я вообще с вами спорю, — недовольно произнес Алекс. — Был бы тут один мой знакомый, вы бы уже лежали с разбитой мордой, простреленной ногой и наручниками на руках.

Он чувствовал какую-то неправильность происходящего. На улице были полицейские и Анджей. Подозреваемый под прицелом. Вроде все козыри на руках, но интуиция подсказывала, что игра идет по непонятным ему правилам.

— Вы об этом чокнутом поляке? — спросил психиатр. — Из него бы вышел идеальный «универсальный солдат». Жаль, та глупая авария, в которую он попал, немного спутала мои планы. Ну, от случайностей никто не застрахован.

— Вы убили его брата. — Алекс мрачнел с каждым словом. — И еще десяток невинных людей.

— У вас есть доказательства?

— К черту! — Алекс передернул затвор.

Он прицелился в психиатра, решив, что подозреваемого можно довести и с дыркой в животе. Алхимик увидел сузившиеся зрачки агента, упрямо выдвинутую нижнюю челюсть и понял, что сейчас прозвучит выстрел.

— Стойте! — крикнул он. — У меня к вам предложение.

— Ну?

— Я дам вам миллион долларов. Наличными.

 

Глава 7

Двуликий

— Я узнал вас. Вы — Анджей Новак!

Анджей сделал шаг навстречу, чтобы не дать полицейскому выхватить оружие из кобуры. Но патрульный лишь улыбнулся:

— Помните перестрелку в Южном квартале? Чернокожий с автоматом пытался ограбить банк. Я получил ранение в руку, а вы оттащили меня за машину. А потом сами скрутили этого подонка.

— Помню. Я ему печень прострелил.

— У меня тогда не было шанса отблагодарить вас.

— Да ладно, — отмахнулся поляк. — Кто вас сюда вызвал?

— Медсестра позвонила. Ножевое ранение. Пациент директору кишки выпустил.

— Наверное, пациент был не согласен с выбранным курсом лечения.

— Наверное! — хохотнул патрульный. — Ладно, пойду я.

— Давай, удачи!

Анджей проводил взглядом отъехавшие машины, толкнул тяжелые двери и зашел в лечебницу.

Через минуту следом за ним зашли четверо широкоплечих парней с военной выправкой. Операция вступила в свою финальную фазу — боевики ЦРУ отправились на задержание Алхимика. Профессионалы были вооружены весьма серьезно: компактные автоматы, легкие бронежилеты, крепкие мышцы. Это, а также неоднократное участие в «острых» акциях давали практически стопроцентную гарантию положительного результата. Арест шестидесятилетнего ученого, по сравнению со спецоперациями в Ираке и Афганистане, казался боевикам легкой прогулкой.

Но к сюрпризу, который подготовил для них Алхимик, они оказались не готовы.

— Миллион? — Алекс немного опешил, даже опустил пистолет. Но когда психиатр потянулся под стол, он не выдержал: — Не двигаться!

— Спокойно, агент, — поморщился доктор. — Я всего лишь хочу подтвердить серьезность своих намерений.

На столе появился кожаный чемоданчик.

— И что будет дальше? — спросил Алекс.

— Для начала вы уберете пистолет, — сказал Генрих Вульф. — Затем с деньгами покинете помещение вон через ту дверь. А я уйду через эту. Все очень просто.

— У вас ничего не выйдет, — передернулся Алекс. От волнения слова с трудом протискивались сквозь пересохшую глотку. — На улице четыре офицера полиции.

Психиатр чуть наклонился вперед, и в тусклом свете настольной лампы сверкнули его глаза. Неморгающие веки, темные, расширившиеся зрачки. Они засасывали собеседника, словно черная дыра. Ужас сдавил горло агента, колени предательски подогнулись, захотелось бросить оружие и бежать, бежать!

Чтобы не поддаться внушению, Алексу пришлось собрать в кулак всю свою волю. Непослушным пальцем он снял пистолет с предохранителя.

Алхимик понял намек и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла.

— Копы — не ваша забота. Ну что, вы сделали свой выбор?

Пистолет в дрожащих от напряжения и скользких от пота руках снова поднялся на уровень глаз.

— Да. Вы арестованы.

Человек за столом огорченно покачал головой:

— Вы или полный дурак, Алекс, или законченный идеалист.

— А вы — чудовище!

— Ох, какие громкие слова… Даю вам еще один шанс. Решайтесь, у нас не так много времени.

— Почему?

— Прислушайтесь, и вы услышите.

Тишина. Стук крови в висках.

— Я ничего не слышу.

– ОНИуже идут сюда.

— Но полиция…

— Неужели вы думаете, что несколько полицейских со своими жалкими револьверами смогут остановить ИХ?

Алхимик прикрыл глаза и негромко сказал фразу на незнакомом агенту языке. Алекс вздрогнул от неожиданности. Зачем Алхимик это сделал? Ведь сквозь толщу каменных стен его все равно никто не услышит.

Но ОНИуслышали. Тишину гулких от пустоты коридоров разорвал нечеловеческий вой, от которого кровь застыла в жилах. За ним последовал второй, третий. А потом завыла вся психушка. Господи, сколько же ИХздесь?

Алекс дернул ручку двери, но электронный замок был блокирован хозяином кабинета.

— Немедленно откройте дверь!

— Я все еще могу остановить ИХ. Через минуту ваших помощников растерзают на куски.

— Остановите это безумие! — в отчаянии выкрикнул Алекс. — Полицейские будут стрелять!

— Неужели вы так ничего и не поняли? Нельзя убить тех, кто уже МЕРТВ!

Волосы на голове Алекса встали дыбом. Он все понял. Генрих Вульф запрограммировал своих пациентов. Времени у него было для этого предостаточно. А теперь, по громкой связи, сказал код, услышанный благодаря громкоговорителям всей больницей. Теперь пациенты, и так психически неуравновешенные, превратились в диких зверей.

Отступать тем же путем, которым он попал в кабинет, было верхом безумия. Его просто растерзают на куски. И оружие не поможет — Алекс слишком хорошо помнил не желающего умирать Бесника.

— Ну что, надумали?

Алекс посмотрел на пальцы Генриха Вульфа.

— Снимите перстень и положите его на стол.

Психиатр выполнил просьбу и спросил:

— Что дальше?

Агент не ответил. Он напряженно думал. Алхимик собирался уйти через вторую дверь. Значит, там должен быть запасный выход.

Обойдя вокруг стола и не выпуская Генриха из поля зрения, он выстрелил в замок маленькой дверцы, спрятанной за шкафом. Потянул дверь на себя. Зашел. Щелкнул выключателем. И попал в кошмар из своих видений.

Небольшая комната. Стены из бурого кирпича.

Посредине комнаты стол с держателем для головы и потертыми кожаными ремнями для ног и рук. Рядом, на стеклянном столике, разложен блестящий хирургический инвентарь: скальпели, держатели для захватывания и удержания ребер, щипцы, зажимы, иглы, дрели, пилы.

Один вид этих инструментов вызвал у Алекса тошноту. Именно здесь Алхимик проводил свои страшные опыты. Привязывал похищенных людей и вводил им препараты. Только зачем ему столько хирургических инструментов?

Он понял ответ, когда рассмотрел на противоположной стене многочисленные фотографии. На них были запечатлены человеческие тела. У некоторых не хватало рук или ног. Другие демонстрировали вскрытые животы и грудные клетки, отсутствовала черепная коробка. У одних людей лица перекошены от ужаса, у других спокойно-сосредоточенные. Человек с обнаженным мозгом рассеянно улыбался.

Но самым ужасным было то, что люди во время этой дьявольской фотоссесии были живы! Алхимику необходимо было знать, как действует та или иная химия на внутренние органы человека: сердце, печень, почки, мозг. Как организм справляется с ранами и кровопотерей.

Здесь Алхимик резал живых людей!

Хотя чему удивляться? Его отец в Освенциме делал то же самое. Во имя Третьего рейха он вводил препарат заключенному и потрошил его, наблюдая, сколько он протянет. Расходного материала в бараках было много, и каждый ждал своей очереди.

По лицу специального агента струился холодный пот. Рассудок качался на краю, грозясь рухнуть в темную пропасть безумия.

А потом Алекс увидел это.

— Где доктор Янус?

Старший четверки буравил взглядом огромного перепуганного санитара, который буквально кожей чувствовал исходящие от незваных гостей волны угрозы.

— В кабинете. С агентом. До сих пор там сидят.

— Веди.

Классическая музыка на несколько секунд стихла. По громкой связи кто-то прокаркал непонятные слова. Похоже, на немецком.

— Давай, чего встал?! — рявкнул на санитара командир группы.

Но тот никак не прореагировал на его слова.

Здоровяк в грязном белом халате застыл соляным столбом, уставившись невидящим взглядом в одну точку. По больнице пронесся звериный вой, подхваченный сначала одним, а потом десятком других голосов.

Боевики настороженно огляделись.

— Какого черта?

Неожиданно погас свет.

Алекс задышал глубже. Рубашка стала мокрой от пота, лопатки словно что-то стянуло. В углу в переплетении черных газовых труб стояла печь. Грубая каменная кладка, толстая металлическая дверца с толстым огнеупорным оконцем посередине.

Печь для сжигания покойников. Как в лагерях смерти, созданных властями нацистской Германии, в которых крематории использовались для утилизации трупов уничтоженных заключенных. Еще одно жуткое наследие Доктора Франкенштейна.

— Похищенные люди… — прохрипел он. — Вы сжигали их прямо здесь.

— Конечно, — подтвердил Алхимик. — Не все подопытные выживали, а трупы куда-то нужно девать. Несколько часов — и золу можно сгребать в мусорный мешок. Вы никогда не видели, как горят мертвецы? Зрелище довольно интересное: через пару минут труп начинает корчиться, ноги и руки скрючиваются, а сам труп приподнимается. Неискушенному зрителю может показаться, что сжигают живого человека.

Алекса затрясло еще сильней. Страх уступил место ярости. Чувствуя, что теряет над собой контроль, он тихо сказал:

— На колени.

— Я не собираюсь молиться.

Стремительным движением сократив дистанцию, Алекс ударил Генриха Вульфа рукоятью пистолета по уху. Потом схватил за волосы и с размаху приложил лицом о поверхность стола. Потом еще раз. И еще. Когда лицо с поломанным носом залилось кровью, Алекс ударом ноги опрокинул Вольфа на пол и с размаху пнул в живот. Потом рывком поднял Алхимика на колени, приставил «глок» к седому затылку и спросил:

— Ну что, мразь, теперь не хочешь помолиться?!

От ненависти рот Алекса перекосила судорога. Он задыхался. Ствол плясал в руке.

— Давай, — прохрипел психиатр, не делая попытки поднять голову. Он сплюнул кровью. — Нажимай. Это так просто. Нажал курок — и ты уже по ту сторону закона. Поверь мне, тяжело только в первый раз. Потом будет проще.

Нечеловеческим усилием воли Алекс взял себя в руки. Отвел пистолет в сторону и выдохнул:

— Сука!

Заломив руки Вульфа за спину, он защелкнул на них браслеты. Дверь в кабинет затрещала от напора сумасшедших. Алекс вытащил мобильник и бессильно выругался. Толстые стены психиатрической больницы поглощали все сигналы.

— Где выход?!

Алхимик вытер рукавом кровь, выплюнул зуб и ухмыльнулся:

— Отсюда выход один — через печь крематория.

Когда погас свет, четверка боевиков ЦРУ сразу защелкала затворами автоматов. Такого развития событий не предвиделось, поэтому прихватить с собой приборы ночного видения никто даже не подумал. Теперь они ослепли. А вот пациенты лечебницы благодаря жутким инъекциям Алхимика видели в темноте не хуже кошек.

— Какого хрена тут происходит?

— Похоже, этот сукин сын выпустил психов из камер.

— Без команды не стрелять!

Со всех сторон слышались шорохи, невнятные бормотания, топот больших и маленьких ног. Симфонию Моцарта сменила популярная зимняя мелодия «Рождественские колокольчики».

Из рации раздался недовольный голос полковника:

— Капитан, доложите обстановку.

— У нас особая ситуация.

Волосы на затылке зашевелились — капитан ощутил чье-то присутствие за спиной. Он резко обернулся, направив оружие в темноту. В ответ раздалось хихиканье.

— Что у вас, черт подери, происходит?!

Подозрительный шорох справа. Рычание.

— Одну минуту, сэр.

Jingle bells, jingle bells, jingle all the way! — хрипело старое радио. Бойцы прижались друг к другу спинами, ощетинившись стволами автоматов.

Капитан дал короткую очередь в потолок. Посыпалась штукатурка. Вспышки на несколько мгновений осветили коридор и толпу сумасшедших с оскаленными зубами. Они подобрались уже совсем близко, окружив вооруженных людей со всех сторон.

— Вот дерьмо, — выдохнул капитан.

Коридор снова погрузился в темноту. В следующее мгновение бойцов накрыла волна тел.

Очередной удар потряс дверь. Алекс направил пистолет в сторону единственного выхода. Выбраться из этой ловушки не представлялось возможным. За дверью кто-то заорал:

— Алекс, ты живой там?!

— Анджей! — обрадовался Алекс.

— А кого ты ждал? Папу римского? Открывай быстрей!

Алекс поднял психиатра и, сунув пистолет ему в ухо, указал на пульт, расположенный на столе.

— Открывай!

Нажатие кнопки, щелчок открываемого затвора, и Отмороженный Поляк оказался внутри. Алекс тут же заблокировал за ним дверь.

— Еле добрался. Довольно жутко бродить в темноте. По дороге все время казалось, что психи выбрались из палаты и подбираются, чтобы вцепиться мне в глотку. — Тут полицейский рассмотрел психиатра и воскликнул: — О! А чего у него рожа разбитая?

— Алхимик — он.

— Вот как? Значит, это из-за тебя, сука, меня в розыск объявили? — Анджей нагнулся к психиатру, и тот резко отшатнулся. — А директор? Он что же, ничего не знал?

— Понятия не имею, — ответил Алекс. — Может, заодно с ним был. Потом разберемся. У нас сейчас другая проблема. Этот гад превратил своих пациентов в зомби и открыл двери всех палат.

Где-то наверху послышался вой, на который ответила короткая автоматная очередь. Первым сообразил Анджей.

— ЦРУ. Есть другой выход?

— Он говорит, что нет. Но перед этим обмолвился, что собирается уйти через другую дверь. Только я смотрел — там тупик.

Анджей повернулся к психиатру:

— Так есть там выход или нет?

Алхимик уткнулся в пол, избегая встречаться взглядом с полицейским.

— Может, ногу ему прострелить, как ты советовал? — предложил Алекс.

— А потом тащить его на себе? Хм… А если так?

Поляк схватил кисть Алхимика и резким движением сломал ему мизинец.

— А-А-А-А!!!

— Говори, где выход, падла?! Еще один сломать?!

— За печкой… там ход… потайной… на улицу…

Анджей с улыбкой обернулся к Алексу:

— Видишь? Главное — найти к человеку правильный подход. Пошли.

— Подожди, — остановил его Алекс. — Чуть не забыл.

Он взял чемодан.

— Что там? — спросил Анджей.

— Деньги. Миллион долларов.

Поднявшись по металлической винтовой лесенке, они оказались перед еще одной дверью. Судя по чистоте, этим старинным ходом пользовались в последнее время довольно часто. Наверняка похищенных людей спускали в пыточную именно этим путем.

Отодвинув хорошо смазанный засов, Анджей первым вышел из здания. Похоже, они очутились позади лечебницы. Маленький закуток, полностью укрытый зарослями кустарника, был абсолютно незаметен снаружи.

— В машину, — скомандовал поляк.

Продравшись через кусты, они побежали к стоянке. Руки Алхимика были скованны за спиной, поэтому Анджей периодически подгонял его пинками под зад.

— Полковник! Они увозят Алхимика!

— Какого хрена?! Как они оттуда выбрались? — прилип к экрану Марк Рот.

— Наверное, в больнице есть запасной выход.

Полковник перебрался за руль. Его глаза горели фанатичным огнем.

— За ними!

— А как же наши парни, сэр? Их кто-то атаковал!

— Выполняйте приказ, лейтенант! Видели у них чемодан? Там наверняка ампулы с препаратом.

Анджей мчался темными улицами, сосредоточенно глядя на дорогу. Машина подпрыгивала на ухабах, мотор кряхтел и покашливал, словно старый туберкулезник.

Они проезжали район двухэтажных трущоб. В большинстве ветхих полуразрушенных домов свет не горел, а окна были заколочены фанерой. Район предназначался под снос, и большинство жителей переселили в многоэтажные дома дешевых районов Саут-сайда. Людей просто заставили поменять одно гетто на другое.

Анджей посмотрел в зеркало заднего вида и увидел быстро приближающиеся габаритные огни автомобиля. Через несколько секунд обтекаемый микроавтобус с затемненными стеклами поравнялся с ними. Едва поляк успел узнать эту машину, как микроавтобус резко вильнул в сторону и ударил их в бок.

Анджей, стиснув зубы, вцепился в руль, пытаясь вернуться на дорогу. Не смог. Машина потеряла управление, вылетела на обочину и врезалась в деревянную изгородь. Ремни безопасности впились в грудь. Подушки безопасности не сработали.

Анджей переключился на заднюю передачу. Мотор натужно взревел, но задние колеса прокручивались на месте. Машина застряла.

— Алекс, ты в порядке?

Ответом был стон. Специальный агент вывалился из машины и, встав на четвереньки, потряс головой.

— Я же просил тебя пристегнуться.

— Я пристегнулся, — прохрипел Алекс.

— Ну, и где этот урод, который нас протаранил?!

Микроавтобус, проехавший по инерции около сотни футов, со скрипом развернулся, ослепив их светом фар. Хлопнула дверца. Анджей прикрыл глаза ладонью, пытаясь рассмотреть водителя.

Грохнул выстрел. Пуля взвизгнула у самого уха. Полицейский упал на землю, выхватил «Дезерт Игл» и открыл безостановочный огонь в сторону противника. Сначала погасла фара микроавтобуса, потом кто-то вскрикнул. Анджей поменял обойму, выстрелил еще раз и получил в ответ автоматную очередь. Поляк выругался. Соревноваться на открытой местности с людьми, вооруженными автоматами, было глупо. К тому же возле дома светил фонарь, делая его отличной мишенью.

— Алекс! В дом, быстро!

Вытащив с заднего сиденья окровавленного психиатра, они поднялись на крыльцо. Дверь была заколочена. Анджей выстрелил, сделав на месте замка огромную дыру.

— Шевелись, Алекс!

Автомат заработал снова. Пули вонзились в косяк, разнеся его в щепки. Психиатр упал.

Алекс испугался, что Алхимика убили, но оказалось, что Вульф просто зацепился за порог и не удержался на ногах. Рывком подняв его, Алекс потащил Вульфа за собой.

Анджей огляделся. Пустые темные комнаты, запах пыли и плесени, скрипящие половицы. Похоже, жильцы свалили отсюда давно.

— Давай наверх.

По облупленной деревянной лестнице они поднялись на второй этаж. Зашли в комнату. Здесь мебели было больше: тумбочка у двери и стул. На полу валялось несколько вонючих матрасов. Пахло мочой. Похоже, дом облюбовали бомжи. Присмотревшись, Алекс заметил возле кучи тряпья несколько одноразовых шприцов. Большинство из них были уже использованы.

Психиатр обессиленно рухнул на пол, но на этот раз Алекс не стал его поднимать. Присев у двери, он направил пистолет вниз, в сторону входа. Увидев на пороге дома тень, выстрелил. Попал? Нет. Тень исчезла.

— Кто это? — спросил Алекс.

— Похоже, наш старый знакомый, Марк Рот, — ответил Анджей. Порывшись в карманах в поисках третьей, последней обоймы, он вставил ее и передернул затвор. — Пора звать на помощь кавалерию.

Алекс достал телефон и набрал номер Миллера. После третьего гудка в трубке раздался ленивый голос:

— Привет, Алекс.

— Генри…

— А мы тут с Французом в баре сидим. Подъедешь?

— Генри! Мне срочно нужна ваша помощь!

— Ты в курсе, что я уже на пенсии? Звони Андерсону.

— Он мне не поверит.

Почувствовав отчаяние, звучащее в голосе бывшего напарника, Миллер стал серьезным:

— Что случилось?

Алекс описал ситуацию, опустив все подробности.

— Внизу люди с автоматами, долго мы не продержимся.

— Понял, — произнес Миллер. — Сейчас мы позвоним Андерсону. Говори адрес…

— Эй, там, наверху!

Алекс подполз к краю лестничной площадки и осторожно посмотрел вниз. Видно никого не было.

— С вами говорит полковник Центрального разведывательного управления. Я приказываю вам отдать удерживаемого вами человека.

Анджей зло оскалился и крикнул:

— Вас перевели, полковник? Помнится, в последний раз вы говорили, что работаете в службе национальной безопасности.

— Не прикидывайтесь дураком, это был документ прикрытия!

Алекс посмотрел на часы. Он очень надеялся, что Андерсон послушал Миллера и выслал группу быстрого реагирования. Теперь следовало тянуть время.

— А я приказываю вам сложить оружие и сдаться!

— Сдаться? Вы не знаете, во что влезли, агент.

— Мне известно больше, чем вы думаете, полковник: Алхимик, Вьетнам, препарат «Зомби», проект «МК-УЛЬТРА»… Достаточно или продолжать?

— Мы работали на благо нашей страны!

— А стреляли вы в меня тоже ради блага нашей страны? Не держите меня за идиота. Я знаю, зачем вам нужен Генрих Вульф.

— Вы точно идиот! — взорвался полковник. — Неужели вы не понимаете? Государство потратило миллиарды долларов на военную фармакологию и не добилось даже половины результатов, которых достиг Генрих Вульф.

— Чихать я хотел на ваши опыты!

— С помощью этих препаратов мы сможем более результативно бороться с вражескими шпионами. Да что там шпионы! Мы сможем победить любую террористическую организацию! За две недели уничтожим Аль-Каиду! Подумайте, сколько жизней наших солдат мы сможем спасти!

— Чтобы снова посылать их на бойню? — усмехнулся Алекс. — Кстати, вы будете рассказывать солдатам о побочных действиях ваших чудодейственных препаратов?

— Подумайте о гражданских! Или вы забыли 11 сентября?!

— Так вы заботитесь о гражданских? Какая же вы сволочь, полковник! Вы знали, что Генрих Вульф похищает людей с улиц и ставит над ними опыты! И ничего не сделали, чтобы их спасти!

— Нельзя приготовить яичницу, не разбив яйца! Иногда нужно пожертвовать десятком, чтобы спасти тысячи!

— Да вы… — Алекс задохнулся от возмущения. — Вы сотрудничали с нацистами! Я знаю, что на ЦРУ до самой смерти работал Одо Вульф. Вы приняли на работу одного из самых кровавых убийц в истории человечества — Доктора Франкенштейна!

— Кто вам сказал, что Одо Вульф умер? — отозвался полковник, и в его голосе прозвучала насмешка. — Он жив.

Алекс повернулся к пленнику. Генрих лежал в тени, поэтому его лица видно не было.

— Ваш отец жив? Это невероятно… Сколько же ему лет?

Генрих не ответил:

— Глупости! Вы хотите, чтобы я вам поверил? — снова выкрикнул Алекс.

— Одо Вульф до сих пор живет в Буэнос-Айресе под именем Хуана Родригеса. Мы имитировали смерть Франкенштейна, чтобы сбить с его следа «Моссад».

Алексу хотелось плакать. Хотелось кричать. Хотелось кого-то убить. А полковник продолжал:

— Мы же вместе с вами стоим на страже нашей страны! Я и вы! ЦРУ и ФБР. Давайте решим этот вопрос вместе!

В памяти Алекса всплыло древнее латинское изречение: «Кто будет сторожить самих сторожей?»

— Ублюдки… Какие же вы ублюдки…

Генрих Вульф, забившийся в угол, прошептал:

— Не верьте Роту. Он вас отвлекает.

— Что? — не понял Алекс.

За дверью, прямо в нескольких сантиметрах, раздался скрип прогнившей половицы и щелчок предохранителя. Пока полковник заговаривал Алексу зубы, последний оставшийся у Марка Рота боевик подобрался к ним почти вплотную.

Алекс с Анджеем одновременно упали и, выставив перед собой оружие, начали стрелять. Грохот «Дезерт Игла» ударил по барабанным перепонкам, полностью заглушив выстрелы «глока». Пули вырывали из стен куски дерева и гипсокартона. Комната наполнилась пылью и дымом.

Разведчик, не успевший нажать на спусковой крючок автомата, получил в грудь сразу несколько пуль разного калибра. Проломив спиной ветхие перила балюстрады, он полетел вниз. Полет был недолгим. Ударившись спиной о паркет первого этажа, человек застыл в изломанной позе и больше не шевелился.

Некоторое время стояла тишина. После выстрелов Алекс едва не оглох. У него звенело в ушах. Он обменялся с Анджеем взглядом. Поляк показал ему застрявший в заднем положении затвор своей пушки. У него кончились патроны.

— Эй, полковник! — крикнул Алекс. — Один-ноль в нашу пользу!

Полковник огрызнулся злой очередью из автомата. Потом грохнул одиночный выстрел, и наступила тишина.

— Полковник! Вы что там, застрелились от угрызений совести?!

— Алекс, не стреляй! Это мы!

— Француз?!

Дюбуа осторожно заглянул в проем.

— Ты где?

— Наверху. Гарри с тобой?

— Здесь я, — раздался знакомый недовольный голос.

Лицо Алекса расплылось в дурацкой улыбке. Он вернул пистолет в кобуру и повернулся к Анджею:

— Уходи, пока тебя не видели. Пересидишь у меня дома. Держи ключ.

Они пожали друг другу руки, и поляк исчез в соседней комнате. Послышался скрип открываемого окна.

В это время Дюбуа полностью распахнул входную дверь, чтобы свет уличного фонаря хоть немного помог сориентироваться в полумраке дома. Увидев труп с раскинутыми в стороны руками, он обошел его и взбежал по лестнице. За ним, кряхтя, поднялся Миллер.

— Ты не ранен?

Алекс покрутил головой. На него неожиданно навалилась усталость, и он смог только спросить:

— А где остальные?

— Сейчас подъедут, — ответил Француз, — я говорил с Андерсоном. Когда ты позвонил, мы с Гарри как раз ужинали в соседнем районе.

— Вовремя.

— Повезло тебе. Что тут произошло? Кто эти люди внизу?

— Разведка.

— ЦРУ?! — Миллер присел на корточки возле трупа. Затем поднял глаза на Алекса и устало улыбнулся: — Похоже, я действительно стар для всего этого дерьма.

— Не переживайте, в суд они обращаться точно не будут. — Алекс вытащил из кармана пригоршню ампул и высыпал их на тумбочку. — Все из-за них: похищения, пытки, убийства.

— Что это? — спросил Миллер.

— Новейшее достижение военной фармакологии.

Француз указал на скованного наручниками психиатра:

— А это кто?

— Тот, кто эту химию придумал. По совместительству — убийца и маньяк. Опыты над людьми ставил. Я потом все подробно объясню.

— Ну, ты и заварил кашу, — покачал головой Миллер. — А что в чемодане?

— Миллион долларов.

— Сколько?!

Алекс усмехнулся, увидев их вытянутые лица.

— Помните, я вас расспрашивал про секту «Просветленные дети Бога»? Деньги — их плата за дневник.

— Подожди, ты меня совсем запутал, — поднял руки Француз. — Я ничего не понимаю. Чей дневник?

— Гарри Гудини.

— Фокусника? А где этот дневник сейчас?

— У моей девушки.

— А ты уверен, что она в безопасности? Если они не пожалели миллиона долларов, то я бы советовал спрятать твою девушку в нашем офисе, пока мы со всем этим не разберемся.

Идея была разумная. Ведь оставался еще Апостос. И работающий на него Снайпер.

— Генри, можно ваш телефон? — попросил Алекс.

— У тебя батарея села?

— Нет, мне «жучок» поставили.

Николь ответила после первого же гудка:

— Алло? Кто это?

— Это я, — сказал Алекс. — Все в порядке, можешь возвращаться в город… Да, я тебя встречу… На станции, возле моего дома… Через сколько? Часа два? Хорошо… Я тоже. — Он вернул трубку Миллеру со словами: — Сначала отвезем этого человека к нам в офис, а потом мне нужно будет ее встретить.

— Мне не нравится твой план, — покачал головой Француз.

— Почему?

— Я сам ее встречу.

Дюбуа вдруг поднял свой пистолет и в упор выстрелил в Миллера.

Алекс с ужасом смотрел, как Генри, словно в замедленной съемке, падает на колени. Потрогав рану в области сердца, он поднял на Алекса растерянный взгляд и открыл рот, чтобы что-то сказать. Но Француз не дал ему этого шанса. Он приставил пистолет к затылку Миллера и выстрелил еще раз.

Генри рухнул лицом вниз, а Француз направил оружие на Алекса.

— Это я поставил тебе «жучок», Алекс, — в голосе Дюбуа звучала печаль, — и следил за тобой. Извини, я всячески пытался огородить тебя от расследования. Ты мне понравился. Зачем ты влез в это дело с дневником?

Алекс побледнел. Происходящее было кошмарным сном. Таинственным помощником Алхимика оказался агент ФБР Жан Дюбуа. А он столько времени ломал голову, кто же помогает Алхимику?

Француз. Старый друг Миллера. Второй наставник Алекса. Шутник и балагур, всегда готовый прийти на помощь.

— Зачем вы привезли сюда Генри?

— Старый пес начал кое-что подозревать. — Француз вздохнул: — Жаль, мы столько лет друг друга знали. Он был хорошим агентом. Настоящим профессионалом. Теперь таких не делают.

— Господи, — прошептал Алекс, — а я ведь начал его подозревать.

— Ну, конечно, — усмехнулся Дюбуа. — Кто еще мог поставить тебе «жучок» в телефон? У кого был твой адрес? Кто знал о твоих планах?

— Фуллера тоже вы убили?

— Сумасшедший журналист? Он был опасен. Я его давно искал, спасибо, что вывел меня на него. Фуллер раскопал слишком много. Но, к счастью, не успел поделиться этими знаниями с тобой.

— Снайпер, это тоже вы?

— Нет, — покачал головой Француз.

— А кто?

— Какая разница? Свободный стрелок, киллер экстра-класса. Я наводил его на цель. Давал ему координаты очередной жертвы.

Алекс вспомнил лицо Фуллера, искаженное гримасой ужаса.

— На Фуллере не было следов насилия.

— Его убил не снайпер. Генрих сам с ним разобрался. Немного химии и гипноза.

— Черные волосы…

— Парик, грим. Похоже, в глубине души Генрих всегда хотел быть артистом. Бедный Фуллер решил, что за ним пришел демон. Боюсь представить, что ему мерещилось в последние минуты жизни. Наш Генрих — настоящий мастер иллюзий. Да, Генрих?

— Сними с меня наручники, — сказал Вульф.

— Вы давно знакомы? — скосив глаза на психиатра, спросил Алекс.

— Очень давно, — ответил Дюбуа. — Мы еще в Европе познакомились, когда Генрих сбежал из-под надзора ЦРУ.

Он подошел к психиатру и, не спуская глаз с Алекса, снял наручники. Генрих поднялся на ноги и потер запястья. Глянув на Алекса, сказал: — С ним был коп.

— Поляк Анджей? Сладкая парочка… Ничего, разберемся с ним позже.

— Он в квартире Алекса.

— Ну и отлично. Сначала возьмем дневник, а потом займемся поляком.

— Вы работаете на секту Апостоса? — спросил Алекс.

— Генрих по просьбе Апостоса поработал с несколькими денежными прихожанами — помог им осознать величие новой религии, — рассмеялся Француз. — Апостос, в свою очередь, помогал Генриху находить материал для его экспериментов. Его проповедники были повсюду. Кто мог заподозрить этих божьих улыбающихся овечек в коварстве? А потом в игру вступал Джеки-Нож со своими бандитами. Это было взаимовыгодное сотрудничество.

— Дьявольский симбиоз, — бросил Алекс.

— Когда случайно стало известно, что нашелся дневник Гудини, Апостос запаниковал. Ты уже понял — почему?

— Логан Макморан. Основатель «Просветленных детей Бога» был серийным убийцей, извращенцем и сатанистом.

— Вижу, Апостос переживал не зря, — удовлетворенно кивнул Дюбуа. — Гудини действительно оставил взрывоопасные факты. Представляешь, что будет, если эта информация попадет в средства массовой информации? «Просветленным детям Бога» придет конец. А ведь это многомиллионный бизнес. Апостос попросил Генриха достать дневник. А Генрих попросил меня помочь ему в этом деле.

Психиатр перетянул искалеченную кисть куском материи, подхватил чемодан с деньгами и встал рядом с Французом.

— Но зачем это вам? — спросил Алекс. — Деньги?

Дюбуа сгреб ампулы с тумбочки и положил их в карман пальто.

— Деньги лишними не бывают, но поверь, у нас с Генрихом совсем другие планы. То, что ты успел раскопать, всего лишь вершина айсберга. — Он наклонился к Алексу и тихо проговорил: — Ты даже не представляешь, Алекс, на кого мы действительно работаем. И на кого работает Апостос. У нас с ним одни и те же ХОЗЯЕВА.

— Хватит болтать, — прервал откровения Дюбуа психиатр. — Кончай его.

Алекс лихорадочно искал выход из ситуации. И не находил его.

— Извини, Алекс, — хищно улыбнулся Дюбуа. — Было интересно с тобой общаться. Но мне пора. Нужно встретить твою девушку. Обещаю, что долго мучиться Николь не будет. — Он вздохнул и театрально приложил руки к груди: — Ты же понимаешь, что я не могу оставить тебя в живых?

Алекс отчаянно рванулся за своим пистолетом и даже успел достать его. Но Француз оказался ловчее.

Грохнул выстрел.

Чудовищный удар в грудь швырнул Алекса на пол. Он ударился затылком о железную спинку кровати, но боли почему-то не почувствовал. Просто сильный удар. Стало тяжело дышать. Двигаться он тоже не мог. Перед глазами поплыли черные круги. Над ним навис Дюбуа. Алекс поднял глаза. Срез пистолета, нацеленный ему в лицо, превратился в огромный черный туннель.

— Прощай, Алекс, — сказал Француз.

И выстрелил второй раз.

 

Глава 8

Расплата

Машина, управляемая изящной, но уверенной рукой, плавно мчалась по ярко освещенной четырехполосной автомагистрали. Водителей в этот поздний час на дороге были считаные единицы, поэтому ничто не мешало девушке наслаждаться скоростью. Николь протянула руку назад и пошарила по заднему сиденью. Дневник лежал на месте.

На горизонте показалось зарево — огни Чикаго. Через час она будет в городе. На миг девушка нахмурилась. Нехорошее предчувствие кольнуло сердце. Словно близкому человеку угрожала смертельная опасность. Но Николь тут же выбросила неприятные мысли из головы.

Ничего с Алексом не случится. Она знала. Было в этом парне что-то особенное. Какая-то внутренняя сила, о которой он сам пока не догадывался.

Девушка улыбнулась, сделала музыку громче и принялась тихо подпевать. Нога сама собой вдавила педаль газа, и машина прыгнула вперед, набирая скорость. Николь не терпелось увидеть Алекса.

Алекс с трудом приподнял отяжелевшие веки. Алхимик и Француз ушли. Дюбуа поленился проверить свою работу. Специальный агент ФБР Алекс Смирнов был жив. Еще жив. Пока жив. Пуля только чиркнула по голове, сняв часть скальпа. Но и первой пули, которая попала в грудь, было достаточно. Жизнь вытекала вместе с кровью. Сколько он ее уже потерял?

Взгляд его наткнулся на тело Миллера.

Старик так мечтал о пенсии. А дождался пулю в голову от старого друга. Не будет никакого домика во Флориде. Никаких закатов, книжек на веранде и сигар, смоченных в коньяке. Из глаз Алекса потекли слезы. От жалости к напарнику. От жалости к себе. Как же так, Генри? Как же так?

Он попробовал пошевелиться, но двигалась только левая рука. По телу разливалась истома. Веки тяжелели. Хотелось закрыть глаза и погрузиться в дрему. Немножко отдохнуть, набраться сил. Поспать. Всего чуть-чуть…

Алекс дернул рукой, и в глазах потемнело от боли. Он застонал. Нельзя спать. Нужно спасти Нику. Она ведь тоже читала дневник. Значит, ее убьют. Только как ее спасти? Рассчитывать на помощь бессмысленно. Француз не звонил Андерсону. Никто не знает, где он.

Сколько ему осталось жить? Наверное, полчаса от силы.

Нужно предупредить Анджея. Он сможет защитить Нику. Отмороженного Поляка никто не остановит. Он сотрет этих ублюдков в порошок. Где же мобильник? Через секунду Алекс его увидел. Телефон во время падения отлетел метра на три.

Алекс попробовал достать его, но не смог сдвинуться и на полфута. Безумно далеко. С таким же успехом мобильник мог лежать где-нибудь в Техасе.

Он заскрипел зубами от ярости и бессилия. Уцелевшей рукой пошарил по телу. Нужно достать пистолет. Может, кто-то услышит выстрелы? Хотя вряд ли. Недавно тут целая перестрелка была, где же эта полиция? Но все равно нужно попробовать.

Но пистолета на месте тоже не оказалось. Ах да, он же во время падения выронил его. Пальцы нащупали в кармане непонятный предмет. Ампула. Осталась одна на дне кармана. Остальные забрал Француз.

Алекс вытащил ее, измазав стекло кровавыми отпечатками своих пальцев. Внутри плескалось несколько граммов зеленоватой жидкости.

Последнее изобретение Алхимика. Генрих Вульф назвал его прорывом в своих исследованиях. Хотя для остальных ученых даже препарат «Зомби-6» оставался недосягаемой вершиной. Вот только для чего эта гадость? Какой эффект она даст? Если изменения, вызываемые приемом капсул с желтой начинкой, Алекс представлял хотя бы приблизительно, то зеленая жидкость оставалась для него полной загадкой. Может, без подготовки, после укола он сразу отправится на тот свет?

Выбора не было. Если он не попробует, то в любом случае умрет от потери крови. Нужен шприц. Алекс где-то видел его. Ага, да вот же он! Перед самым носом. Торчит под вонючим матрасом. Алекс взял пакетик и рванул зубами защитную пленку. Хорошо, что шприц не использован. Не хотелось бы подхватить вдобавок букет болезней. Вот ведь смех: он может загнуться с минуты на минуту, а думает об опасности заразиться венерическим заболеванием.

Теперь сам наркотик.

Алекс отломал кончик ампулы, порезав при этом палец. Надо забинтовать. От этой мысли он едва не расхохотался. Погрузив острие иглы в жидкость, он втянул ее в шприц. Нажал немного, выдавливая воздух. На острие выступила капелька. Голова кружилась. Одежда промокла от крови. Становилось холодно. Еще чуть-чуть, и он отключится.

Алекс с размаху вонзил иглу в бедро, вскрикнув от резкого движения. Воткнул прямо сквозь джинсы. И ничего не почувствовал. Черт, попал или нет? Грудь почти полностью онемела. Из последних сил выдавил всю жидкость без остатка. И в следующую секунду потерял сознание…

Алекс открыл глаза и некоторое время смотрел вверх, изучая трещины на потолке, похожие на карту Амазонки из учебника географии. Он присмотрелся и отчетливо увидел серые буруны на поверхности грязной воды. Главное, чтобы река не рухнула вниз, и его не затопило. Ведь там еще крокодилы водятся. И дельфины. Белые дельфины… Лучше туда не смотреть. Может, река его не заметит и не будет падать на голову.

Зрачки расширились, позволяя лучше видеть в темноте. Мозг словно облили кипятком. Он стал тяжелым и разбух, едва вмещаясь в черепной коробке. Зато мышление было чистым, как родниковая вода. Каждый удар сердца разносил по телу такое количество энергии, словно в него закачали бочку «Рэд була».

Алекс сел. Потянулся. Стены дома со скрипом выгнулись на улицу, распираемые его энергией. Будто в «Матрице», мать ее! Только вместо красной таблетки — пузырек с волшебной жидкостью. А вместо Морфеуса — шприц. Алекс подул в сторону окна, и стекло вздулось мыльным пузырем. У него вырвался смешок, но он тут же зажал себе рот рукой. Осторожно, сказал он себе, а то придется выбираться из-под обломков рухнувшего здания.

Мышцы наливались силой. Разбухали буграми, словно у Халка, грозя разорвать одежду. Стало жарко. Алекс сбросил куртку. Так, что тут у нас? Пуля застряла в груди. Вторая вообще царапину оставила. Какая ерунда!

Он порвал рубашку на полосы и перетянул раны. Поднялся на ноги. Натянул куртку на голое тело с импровизированными бинтами. Нашел свой пистолет. Чувство усталости ушло, сменившись невероятной бодростью. Он знал, что сможет добежать до Нью-Йорка и обратно. И никто его не остановит. Никакой Алхимик. Никакие «Ловцы Душ». Никакие зомби. Упаси Господь, попасться теперь на его пути какому-нибудь Беснику.

Пальцы сжались в кулаки. Генрих Вульф должен умереть. И предатель Француз тоже. И Апостос. Как он сразу не угадал в набожном толстяке двуличного урода? Мистер Апостос. Апостол Петр. Глава детей божьих. Страшненькие только у него дети. Дети кукурузы. Приверженцы жестокого культа, поклоняющиеся монстру.

Хотя теперь Алексу все монстры — плюнуть и растереть. Посмотрим, сколько там у нас патронов? Два? Черт, маловато.

А как же Одо Вульф? Его ведь тоже нужно пристрелить. Только пули нужны серебряные. Он же оборотень, а по-другому оборотня не возьмешь. Алекс забеспокоился. А если Одо не вурдалак?

Губы агента растянулись в хитрой улыбке. Он понял. Конечно, старый сукин сын не оборотень. Одо Вульф — вампир. Вампир из прошлого века, в черно-красном плаще со свастикой. Дракула в нацистской форме. Напился еврейской крови до отвала и живет, сволочь, уже почти сто лет. Как же до него в Аргентине добраться? Хм… Здесь нужен Ван Хельсинг. Охотник на вампиров с осиновым колом, которому начхать на границы и закон, когда следует уничтожить кровососа. И Алекс знал, где живут такие охотники.

— Алло? Посольство Израиля?.. У меня есть информация для вашей разведки… Неважно, кто я такой… Считайте меня внештатным агентом… Запишите: Одо Вульф, известный как Доктор Франкенштейн, живет в Буэнос-Айресе под именем Хуана Родригеса… Да, Доктор Франкенштейн… Нет, я не пьяный… Ну, конечно же, вам не интересно… Всего хорошего.

Алекс усмехнулся. Не интересно им. Ну-ну.

Теперь предстояло разобраться с еще одним упырем — двуликим Янусом. Алекс хмыкнул: «Я прямо Персей какой-то».

Пульс участился, насколько это возможно. Пришла пора действовать. Предметы наконец обрели твердость, перестав растекаться воском, словно на картинах Дали. Алекс осмотрел свое тело. Мышцы уже не были гипертрофированы, они пришли в норму. Или просто сознание немного прочистилось.

Теперь нужно было предупредить Анджея. Но поляк на звонки не отвечал. Придется самому.

Алекс спустился по лестнице, остро ощущая запахи крови, пороха и смерти. Чувства обострились до невозможности. Он вышел на пустую улицу. Потянул носом, словно хищник, пытаясь уловить запах скрывшейся дичи.

Сначала он шел, потом побежал. Быстрей. Еще быстрей.

Через десять минут специальный агент добежал до более-менее оживленного места, если парочку бомжей, греющихся у костра, сложенного из досок, можно было назвать оживлением. Еще один поворот.

Бар с мигающей вывеской на испанском языке. Половина букв в названии не светится. Возле бара подходящий автомобиль — красный «Мустанг» с блестящими хромированными дисками, возле которого стояло пятеро молодых парней хищного вида.

Латиносы. Черные, зачесанные назад волосы, блестящие от геля, широкие брюки, одинаковые куртки с логотипом какой-то местной банды. При появлении Алекса парни перестали хохотать и уставились на чужака пронизывающими взглядами.

— Эй, чико, заблудился? — крикнул один из них, кривя губы в нехорошей улыбке. — Иди сюда, мы тебе подскажем дорогу.

Алекс перешел улицу по диагонали и направился к ним.

— Смелая мышка, — сказал нараспев другой, — храбрая мышка…

Алекс вступил в полосу света, падающую от рекламы бара. Парни заметили на его руках и лице кровь, которая также стекала струйкой по левой штанине.

— Чико, у тебя месячные?

Парни загоготали. Шутка показалась им очень смешной. Набрать «911» никому из них в голову не пришло. Подумаешь, чувак в крови.

Алекс окинул банду внимательным взглядом. У троих в карманах ножи, у самого низкого — пистолет. Он не видел оружия, но знал о нем. Как именно пришло это понимание, в тот момент Алекс не задумывался. Просто знал и все.

— Парни, — сказал он, — мне нужна машина.

— И одежда? — сквозь зубы спросил главарь.

В углу рта он держал сигарету и щурился от дыма. Последовал взрыв хохота. Главарь мотнул головой, отдавая молчаливый приказ. Алекса окружили. Один из парней положил руки ему на плечи. Алекс почувствовал запах пота и дешевой туалетной воды.

Машину давать ему никто не собирался. Его хотели избить и обчистить. Тот, что стоял сзади, опустил руку в карман с мыслью о том, чтобы воткнуть чужаку лезвие чуть повыше поясницы.

— Тело и дух должны быть едины, — произнес Алекс, расслабив тело и опустив руки, — в постижении Абсолюта, в слиянии с Великой пустотой.

— Чего? — опешил главарь. — Да он…

«Да он псих!» — хотел сказать главарь. Но не успел.

Тело Алекса взорвалось смертоносной атакой. Ребром ладони агент ФБР вбил кадык главаря в горло. Затем наложил пальцы на запястье схватившего его за куртку, скользящим движением прокрутил по часовой стрелке, одновременно надавливая второй рукой на локтевой сустав противника. Рука хрустнула. Алекс швырнул вопящего от боли бандита под ноги его товарищей и мягко, но стремительно переместился в сторону, уходя с линии атаки ублюдка позади себя. Тот сделал выпад ножом, но, не встретив опоры, провалился вперед. Алекс дернул парня за руку, проваливая его еще дальше, и ударил сбоку, коротким ударом ноги ломая коленный сустав бандита. Нога с хрустом вывернулась под неестественным углом. Парень с воплем повалился на тротуар, но Алекс уже атаковал четвертого.

Никто из членов шайки даже не понял, что произошло. Во-первых — они не ожидали сопротивления от уже кем-то избитой жертвы. Во-вторых — жертва двигалась слишком быстро.

Нечеловеческая скорость пришла к Алексу как результат нового понимания времени и пространства. Вместе со скоростью пришло «шестое» чувство, экстремальный разум, позволяющий предвидеть опасность и все последующие ходы противника. Алекс свободно читал мысли грабителей, но там не было ничего, кроме растерянности, которая почти сразу уступила место страху.

Еще одним побочным явлением химии Алхимика оказалось «снятие тормозов» с психики Алекса. Он больше не боялся причинять боль. Мало того, если бы хоть на секунду возникла опасность для его жизни, он без колебаний отправил бы причину опасности на тот свет.

Алекс удовлетворенно оглядел поле боя. С начала схватки до ее конца прошло не больше семи секунд. Трое катались на земле, скуля и держась за сломанные конечности. Двое валялись без сознания. Инструктор по боевой подготовке остался бы доволен такой работой. Жаль, Стравински не видел, как далеко продвинулся его ученик.

Алекс нагнулся к съежившемуся от испуга главарю и вытащил из кармана его куртки оружие, оказавшееся короткоствольным шестизарядным револьвером «кольт дитектив спешл». Откинул барабан, убедился, что он полон патронов, и положил оружие в карман своей куртки. Затем сел в «Мустанг».

Руль, как и сиденья, был обшит красным мехом. Над зеркальцем болтались две большие шестигранные игральные кости. Алекс оторвал их, чтобы не мешали обзору, и выбросил через окно. Выпало «3» и «4». Можно в крэпс играть — ему везет.

Ключ торчал в замке зажигания. Алекс повернул его и легонько нажал педаль акселератора. Машина отозвалась довольным урчанием. Похоже, новый хозяин ей понравился. Отсалютовав главарю разбитой армии поднятыми к виску двумя пальцами, он передвинул рычаг передач и вдавил педаль газа в пол.

Мотор радостно заревел. Завизжали, стираясь об асфальт, покрышки. Автомобиль прыгнул вперед, зад повело в сторону, но Алекс тут же обуздал норовистого «Мустанга», выровнял машину и, сжав руль обеими руками, понесся по ночной улице…

Француз укрылся в темноте, прижавшись к стене закрытого в такое позднее время кафе. Машину он оставил за углом. Хотя людей в такой поздний час на станции не было, Дюбуа не хотел привлекать к себе внимание случайного патруля. Дул мерзкий холодный ветер, бросая в лицо мелкие брызги дождя. Он посмотрел на часы, затем на пустой паркинг. Где же эта стерва?

— Дома, Француз. Она не придет.

Дюбуа обернулся, не веря своим ушам. Перед ним стоял Алекс. Его светлые волосы слиплись от крови. На бледном, обескровленном лице горели нездоровым светом глаза с расширившимися зрачками. В опущенной вдоль тела руке он держал револьвер.

Дюбуа отступил назад и наткнулся на стену.

— Я перезвонил ей и отменил встречу. — Алекс взвел курок револьвера большим пальцем.

Француз побледнел, словно тоже потерял литр крови. Как мальчишка мог остаться в живых?

— Химия твоего друга, — пояснил Алекс.

Челюсть Дюбуа отвисла.

— Ты что, мысли читаешь?

— Это несложно. — Алекс подошел к Дюбуа вплотную и приставил револьвер к его животу. — А ты можешь прочитать мои?

— Не стреляй, а? — попросил Француз, нашаривая в кармане свое оружие. Он собирался стрелять прямо через карман. Осталось лишь снять пистолет с предохранителя, но пальцы дрожали и ничего не получалось. — Деньги в машине. Там миллион. Возьми себе, хорошо? А я исчезну.

Наконец он снял предохранитель и нажал на курок. Выстрела не последовало.

— Патрон в стволе нужно носить, — посоветовал Алекс.

Он придвинул лицо почти вплотную, словно собираясь запечатлеть на губах Дюбуа прощальный поцелуй. Несколько секунд смотрел ему в глаза, впитывая страх предателя, потом процедил сквозь зубы:

— Это тебе за Миллера.

Грохнул выстрел. Дюбуа дернулся. Открыл рот. Начал заваливаться вперед. Но Алекс снова прижал его к стене и разрядил в живот Француза весь барабан…

— Алекс? — Анджей отступил назад. — Ты откуда такой красивый?

— С того света.

Алекс заметил на столе яйцевидный металлический корпус ручной гранаты М-26.

— Ты что, на войну собрался?

— По дешевке с патронами отдавали, — пожал плечами поляк. — Почему не взять?

— Действительно.

Алекс бросил чемодан на пол и опустился на диван. Куртка распахнулась, обнажив кровавые бинты.

— Кто в тебя стрелял? — нахмурившись, спросил Анджей.

— Француз, сволочь. Он Миллера убил.

— А…

— А я его уже грохнул. Десять минут назад, на станции.

— Алхимик?

— Ушел.

— Значит, будем вместе от копов прятаться? — усмехнулся поляк.

— Не-е, — сказал Алекс. — Я чище тебя работаю. Ствол был «левый», и я его уже выбросил.

Брови Анджея поползли вверх.

— Во как? Учишься. Ладно, киллер, в больницу тебе нужно.

— Сейчас поедем. — Алекс посмотрел на чемодан. Миллион долларов. Что с ним теперь делать? И что делать с поляком? — Сдаваться тебе надо, — сказал он. — Сколько можно бегать?

— И каковы мои шансы не оказаться в камере?

Доказать, что полицейский убил человека, находясь под гипнозом, будет практически нереально. Даже с хорошим адвокатом. Усугубляло положение то, что Анджей упорно продолжал бегать от своих коллег, косвенно подтверждая свою вину. Пожизненное, конечно, не дадут, но отсидеть все равно придется. Вопрос — сколько? Двадцать лет? Тридцать?

— Я в тюрьму не пойду, — Анджей нахмурился. Похоже, его посетили те же мысли. — За что? За то, что десять лет наводил на улицах порядок? За то, что шкурой рисковал, выслеживая разных опасных для общества уродов? За то, что дилеров арестовывал и взятки не брал?

Алекс осторожно потрогал свою макушку. Кровь застыла густым комком.

— Тогда сваливать тебе нужно. Из страны.

— Ага, — усмехнулся Анджей. — В аэропорту меня и заметут.

— А ты в Мексику сначала, туда проще. Открытку мне пришлешь. Только документы тебе нужны достать.

— Где?

— Ты меня спрашиваешь? — удивился Алекс. — С твоими-то связями?

— Ну вообще-то можно. Только где деньги взять?

— Ты что, совсем идиот? — Алекс небрежно толкнул ногой чемодан в сторону полицейского. — Тебе тут на вагон новых паспортов хватит.

— Так-то оно так конечно… Пополам поделим?

— И что я с ними делать буду? — спросил Алекс.

— Похоже, ранение сказалось на твоих умственных способностях, — широко улыбнулся Анджей. — Для начала машину себе купишь, ты же без колес остался.

— Разберусь как-нибудь. Бери. Или ты собирался вернуть их Апостосу?

— Кстати, что с этими уродами из секты делать?

— А что с ними делать? Покопаюсь в документах Француза, наверняка там на них компромат есть.

— И все? Подожди, дружище, это же из-за них вся эта свистопляска с трупами началась!

Алекс вдруг почувствовал слабость. Похоже, все-таки много крови потерял. И держался он сейчас только на действии препарата Алхимика.

— У меня есть телефон дона Винченцо, — многозначительно произнес Анджей.

Идея, конечно, была заманчивая: убрать святую троицу Светлейших с помощью итальянских гангстеров, а потом пустить их по следу Алхимика.

Но Алекс, хоть и с неохотой, отрицательно покачал головой. Не то чтобы он испытывал угрызения совести, но это было бы неправильно. Хотя после убийства Француза забивать голову такими мыслями было глупо. Но там было другое. Он защищал свою девушку. Мстил за Миллера. За себя. За разочарование. За потерю веры в людей.

— Хватит криминала, — сказал Алекс. — Апостос мне нужен живым. Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы засадить его за решетку.

— Как?! Ты начнешь под них копать, а они новых киллеров наймут. Дружище, это не рыцарский поединок! Я думал, ты это уже понял. Ничего у тебя не выйдет. Эй, что с тобой?

Комната закружилась, и Алекс свалился с дивана.

Дальнейшее он помнил урывками: валяется на заднем сиденье машины, мелькают перевернутые фонари, голова болтается из стороны в сторону… Анджей несет его на руках… крики… полиция… Полиция? Только бы Анджея не замели… люди в зеленых халатах… яркий свет операционной лампы… удивленные мысли хирурга: «Как он еще жив?»… укол в руку. Ну, хватит, сколько можно уколов?

Темнота…

На главном железнодорожном вокзале Чикаго — Юнион-Стэйшн было немноголюдно — время уже достаточно позднее. Анджей спустился по мраморным ступеням в огромный подземный зал.

Вокзал впечатлял.

Высокий, метров двадцать пять, потолок, мраморные плиты пола, колонны, ниши, статуи, светильники в форме старинных фонарей. Именно здесь снимали сцену знаменитой перестрелки из криминальной драмы «Неприкасаемые» Брайана Де Пальмы, рассказывающей о противостоянии группы специальных агентов ФБР подпольной империи Аль Капоне. Актеры там играли шикарные: Шон Коннери, Кевин Костнер, Роберт Де Ниро в роли самого Капоне.

Кстати, о гангстерах.

Анджей вытащил мобильник и бумажку с номером телефона, данную ему боссом итальянской мафии. Останься поляк в рядах полиции, он бы никогда так не поступил. Но теперь он был вне закона. Алекс лежал в больнице. Без сознания, без защиты. Правила игры поменялись. Так что прощай, Апостос!

— Алло? У меня информация для дона Винченцо. Я знаю, из-за кого погиб Риччо Гальяно…

Закончив разговор, Анджей подошел к свободной кассе и, не долго думая, купил билет до Индианы. Для начала нужно перебраться в соседний штат. А уже потом в сторону границы двигать. До поезда пятнадцать минут. Оставалось время перекусить перед дорогой.

Миллион долларов (за вычетом нескольких пачек, которые он оставил Алексу на первое время) Анджей спрятал в огромной спортивной сумке и прикрыл их сверху вещами. В правом кармане куртки лежал пистолет.

Купив в подземном кафе чай и несколько булочек, поляк присел за столик. Угрызений совести из-за того, что сдал итальянцам Апостоса с двумя его подручными, он не испытывал. С какой стати? Именно с Апостоса началась вся эта кровавая канитель. Из-за него Анджею приходилось скрываться, словно какому-то рецидивисту. К тому же у Алекса вряд ли получится прижать «Просветленных детей Бога» по закону. Сожалел поляк только об одном — не получится придушить троицу циничных святош своими собственными руками.

Мимо прошел полицейский.

Анджей наклонил голову и поднес чашку к губам, закрывая лицо. Не хватало еще спалиться перед самым отъездом. К полицейскому подошел напарник, они взяли два больших пластиковых стакана с кофе и присели за соседний столик. Один из них остановил взгляд на мощной фигуре поляка. Нахмурил лоб, словно пытаясь вспомнить, откуда он может его знать.

Анджей отставил в сторону недопитый чай, подхватил сумку и не спеша направился в сторону перрона. Спиной он чувствовал внимательные взгляды бывших коллег.

Глянул на часы. Пять минут до прибытия поезда.

Проходя мимо туалета, Анджей увидел, как внутрь зашел человек, со спины показавшийся ему до боли знакомым. По телу пробежала дрожь. Сердце тревожно забилось. Не может быть! Алхимик?!

В туннеле послышался грохот приближающегося поезда.

Он или нет?!

Продолжительный визг тормозов, и состав замер у края перрона. Двери с шипением открылись. Оставалось шагнуть внутрь. Но вдруг ему не показалось, и это действительно Вульф? Если он не проверит, то будет мучиться до конца жизни.

— Простите, вы заходите?

Анджей оглянулся. Перед ним с вежливой улыбкой на лице стоял невысокий старик с палочкой в одной руке и чемоданом на колесиках в другой.

— Нет, извините. Проходите, пожалуйста.

Анджей принял решение. Поправив ремешок сумки, он решительным шагом направился в сторону туалета. На секунду оглянулся. Двери вагонов закрылись, и поезд медленно тронулся с места.

«Идиот, — подумал Анджей, — ты упустил свой последний шанс. Не видать тебе Мексики».

Он толкнул дверь, быстро прошел по короткому коридору и зашел в туалет. Белая плитка с узорами на стенах. Пустые кабинки с одной стороны. Умывальники с другой.

Возле одного из них, спиной к входу, стоял мужчина в коричневом пальто. Анджею хватило одного взгляда, чтобы понять — перед ним Генрих Вульф!

Осторожно поставив спортивную сумку на пол, поляк вытер вспотевшие ладони о куртку и стал приближаться к психиатру. Никакого оружия ему не понадобится. Он свернет шею этому ублюдку голыми руками. Через несколько секунд хрустнут шейные позвонки, и таинственный Алхимик мертвым кулем осядет на пол.

Генрих обернулся. Но на его лице вместо страха Анджей увидел торжествующую улыбку:

— Здравствуйте, мистер Новак.

Анджей уловил движение сзади, но среагировать не успел. Гигантская тень стремительно надвинулась на него, и чьи-то мощные руки обхватили его, словно щупальца осьминога. Он попытался вырваться, но хватка была железной.

— Познакомьтесь с моим новым помощником.

Анджей попытался разжать объятия, но давление только усилилось. Грудная клетка затрещала. Стало трудно дышать. Поляк попытался дотянуться до кармана куртки, где лежал его пистолет, но тщетно.

Психиатр вытер бумажным полотенцем руки и промокнул лицо.

— Что у вас там? — Он вытащил пистолет полицейского и покрутил его в руке. — Никогда не доверял огнестрельному оружию. — Потом кивнул на спортивную сумку Анджея: — Вижу, вы собрались уезжать. Я тоже. В Аргентине сейчас отличная погода.

Генрих переложил оружие в левую руку, а правой что-то достал из кармана своего пальто. В тусклом свете галогеновых ламп туалетной комнаты сверкнула нержавеющая сталь скальпеля. Анджей почувствовал панику. Алхимик прекрасно знал, как пользоваться этим хирургическим инструментом, предназначенным для рассечения мягких человеческих тканей.

— Давайте прощаться, мистер Новак.

Анджей понял, что сейчас умрет.

Но вырываться не стал. Наоборот, на секунду полностью расслабив все мышцы, осел вниз, выскальзывая из захвата. Хитрость удалась, он успел достать из кармана куртки то, что хотел. За мгновение до того, как гигант позади него снова обхватил его своими руками-щупальцами.

— Что же вы вытворяете? — прошипел Генрих, надавливая скальпелем на горло полицейского. — Хотели показать нам фокус?

Звонкий щелчок, и об пол звякнуло кольцо от гранаты.

— А я уже показал, — прохрипел Анджей. — Абракадабра, ублюдок…

Глаза Генриха расширились от ужаса.

На станцию в этот момент прибыл новый состав. Двери открылись. Немногочисленные сонные пассажиры, подхватив сумки, начали выходить из вагонов.

В этот момент прозвучал взрыв…

 

Глава 9

Охотники за нацистами

В столице Аргентины стояла жара. Солнце било в упор горячими лучами, безжалостно расстреливая всех подряд, не делая различия между туристами и местными жителями. Слабый ветерок, долетевший в город из залива Ла-Плата, безуспешно пытался помочь людям. Нагреваясь по дороге, он бессильно оседал на пыльных улицах пригородов. Аборигены жаловались на прохладу, но прилетевшие европейцы с удовольствием сменили тяжелую осеннюю одежду на шорты и солнцезащитные очки.

В небольшом ресторанчике неподалеку от церкви Эль Пилар скрылись под тенью навеса трое мужчин. Двое из них неделю назад сошли с разных рейсов в аэропорту Буэнос-Айреса. Третий прибыл только сегодня. Одетые в летние брюки и яркие рубашки с пятнами пота под мышками, в очках и с фотоаппаратами на шее, они ничем не отличались от других туристов. Но, в отличие от других туристов, их не интересовала коррида, национальный музей изящных искусств, клубы со знаменитым аргентинским танго и архитектурное наследие конкистадоров.

За столом сидели боевики «Моссада», которые прибыли в столицу Аргентины для поимки нацистского преступника Одо Вульфа, известного узникам лагеря Освенцим под прозвищем «Доктор Франкенштейн». Оперативники, прилетевшие первыми, сняли дом, арендовали машину и установили наблюдение за подозреваемым.

— Информация подтвердилась? — спросил высокий коренастый мужчина лет пятидесяти, руководитель группы, Давид Гутман.

Один из агентов, худощавый симпатичный парень с пронзительными глазами, Рафаэль Якобсон, оторвался от тарелки с мелко нарезанными овощами и, вытирая губы салфеткой, кивнул:

— Это он. По нынешним документам его зовут Хуан Родригес. По старому досье, где он в эсэсовской форме, узнать его невозможно — теперь-то он дряхлый старик. Но мы с Фишем отпечатки пальцев с дверных ручек сняли, пока дома никого не было, и проверили по нашей базе. Сто процентов — он.

Гутман до последнего не верил, что информация, полученная по анонимному звонку в посольство Израиля, окажется правдой.

— Где он живет?

— У него дом на улице Альвенар, в квартале Реколлета. Живет один. Ну, домработница приходящая есть.

Второй оперативник, Барух Фиш, подтверждая слова товарища, кивнул и снова вернулся к еде.

Глаза Гутмана сузились. Он уже много лет охотился по всему свету за бывшими нацистами. Некоторых удавалось найти, другим посчастливилось скрыться. Третьи подохли сами от старости или болезней. Но Гутман очень хотел верить, что даже такие счастливчики всю оставшуюся жизнь провели в страхе перед израильскими мстителями, которые в любой момент могли появиться на пороге их дома.

— Большой дом?

— Ага, — сказал Рафаэль. — Огромный такой особняк с бассейном. Забор, сигнализация, и патрульные машины постоянно район объезжают.

Гутман нахмурился. Почесал пробившуюся на подбородке щетину. Полицейские патрули усложняли дело. Но ненамного.

— Фотографии сделали?

Барух снова молча кивнул. Этот парень, в отличие от Рафаэля, вообще был немногословным. Человек действия. Жрет, правда, все время, ну, да это ничего. Гутману он сразу понравился.

— Показывай.

Барух толкнул по столу конверт, и Давид тут же прижал его крепкими волосатыми пальцами. Помедлил. Вытащил снимки, раскрыл их веером. Впился взглядом в человека на фото, шагающего по улице.

Дряхлый старик? Одо Вульф даже близко не выглядел на свой возраст: худощавый, крепкий. Загорелая кожа, уверенная походка, острая челюсть, внимательные глаза. Лицо вовсе неузнаваемо, но это, скорее всего, результат пластических операций. Смотрелся Доктор Франкенштейн максимум на шестьдесят пять.

— Хорошо выглядит, сука, — прокомментировал Рафаэль.

Давид кивнул. Сам он выглядел не очень. Сказывались десятилетия нервной оперативной работы, постоянный риск и два ранения, полученные во время операций.

— А чего ему станется, — ухмыльнулся Рафаэль. — Солнце, пальмы, море, домик с бассейном. Райская жизнь!

— Ничего, недолго ему осталось.

Установив местонахождение Одо Вульфа, руководство израильской разведки приняло решение о его тайном вывозе из Аргентины в Израиль. Аргентинские спецслужбы решили в известность не ставить. Существовала опасность, что просьба к местным властям о выдаче Вульфа приведет к его очередному исчезновению.

Хотя пятидесятые годы остались в далеком прошлом, «Моссад» решил действовать по старой схеме.

Аргентина после войны стала настоящим прибежищем для нацистов. Сочувствующий Гитлеру президент Аргентины Хуан Перон закрывал глаза на въезд в страну огромного числа немцев с фальшивыми документами. Многие нацисты даже устраивались на работу в вооруженные силы Аргентины.

Но это было давно. Сейчас, в новом тысячелетии, Гутман даже не рассчитывал на то, что в их сети попадет такая крупная рыба, как Одо Вульф. Тем более что еще двадцать лет назад говорили о его смерти в Панаме. Но Гутман отлично знал, что нацистские вампиры, насытившись когда-то кровью своих многочисленных жертв, живут гораздо дольше обычных людей.

— Вы ведь работали здесь раньше? — спросил Рафаэль.

— Было дело, — скупо улыбнулся Давид.

— Местные помогали тогда?

Руководитель группы откинулся на кресле, расправил плечи и по привычке огляделся по сторонам.

— Помогали? В шестидесятом, когда мы вывозили Адольфа Эйхмана из Буэнос-Айреса, Аргентина обвинила Израиль в грубом нарушении ее суверенитета, — Гутман презрительно хмыкнул. — Только чихать мы хотели на их ноты протеста. Мы накачали его наркотиками, переодели в форму израильского летчика, посадили на самолет и вывезли в Израиль.

— Суд был?

— Конечно. Что мы — звери какие-нибудь? По окончании суда Эйхмана повесили, тело сожгли, а пепел развеяли над морем. После того похищения среди местных нацистов началась паника: некоторые сбежали в Парагвай, другие, как, например, Йозеф Менгель по прозвищу «Ангел Смерти», в Бразилию.

— Я слышал про него, — закивал головой Рафаэль. — Его ведь так и не удалось поймать?

Давид скривился. Он не любил вспоминать о том провале.

— Да уж… Но Вульф — сволочь не меньшая.

— Возьмем гада, никуда он не денется.

Руководитель группы нахмурился. Раньше в подобных операциях участвовало несколько десятков человек: группы захвата и вывоза, группы поддержки и обеспечения, местная агентура. А сейчас? Нет, не тот стал мир. Все, что у него есть, это молокосос, считающий себя Джеймсом Бондом, и постоянно чавкающий отморозок.

Барух, почувствовавший настроение командира, перестал жевать. Рафаэль же уставился на брюнетку в обтягивающем коротком платье. Гутман проследил за его взглядом и недоуменно покрутил головой. Как можно в такой момент думать о бабах?

Начальник группы незаметно вытянул под столом ноющую от перемены погоды ногу и прихлопнул ладонью конверт с фотографиями.

— Слушайте меня внимательно.

Барух прикрыл глаза. Рафаэль с неохотой оторвался от созерцания стройных ножек.

— Когда будем брать Вульфа, в разговоры с ним не вступать. Взять на прием, затолкнуть в машину, связать и обыскать на предмет оружия.

— Какие приемы, какое оружие? — усмехнулся Рафаэль. — Из этого старика уже песок сыпется. Ему же за девяносто!

Гутман, уже не сдерживая раздражения, процедил сквозь зубы:

— Он опасен. Так что будем действовать четко по заранее намеченному плану. Никакой самодеятельности.

Рафаэль под тяжелым взглядом командира заерзал на стуле.

— Не переживайте, сделаем все в лучшем виде.

Гутман шумно выдохнул. Этот молодой болван не понимает, что Одо Вульф, как любой нацист и серийный убийца, очень опасен. И неважно, сколько ему лет.

К черту! Это будет его последнее дело. Пора на пенсию. Хотя кто тогда будет ловить недобитых упырей?

Рафаэль подобрался в кресле, всю его расхлябанность как рукой сняло.

— Вот он.

— Вижу, — ответил Гутман. Внешне он оставался спокоен, как и подобает командиру, но внутри все сжалось в тугую пружину. — Сидим, ждем.

Гражданин Аргентины Хуан Родригес, одетый в легкий светлый костюм и такого же цвета шляпу, сидел за ротанговым столом в кафе на смотровой площадке, с которой открывался великолепный вид на город. Перед ним стоял стакан свежевыжатого сока. Рядом лежала свежая газета. На морщинистом загорелом лице чернели солнцезащитные очки.

Гутман, сидящий за рулем машины, понимал, что Франкенштейна нужно брать сейчас.

Вчера они следили за ним весь день и с тревогой поняли, что Вульф-Родригес готовится к отъезду. Старик ездил в аэропорт за билетом и купил два огромных дорожных чемодана. Что это, совпадение? В голове Давида Гутмана появилась нехорошая мысль — бывшего нациста кто-то предупредил. Снова ЦРУ? В любом случае тянуть дальше было нельзя.

Пробраться в особняк было сложно. Плюс полиция в районе на каждом перекрестке. А время поджимало.

Здесь, на отшибе, Вульфа можно было взять очень просто.

— Барух, приготовь кляп и наручники. В машине сделаем укол.

Барух молча продемонстрировал необходимые предметы. Давид удовлетворенно хлопнул его по плечу и повернулся к младшему агенту:

— Рафаэль, идешь к столику. Барух будет тебя прикрывать. Я подгоню машину прямо к площадке. Заламываете его и кидаете на заднее сиденье. Все понятно?

Рафаэль нетерпеливо кивнул, не отрывая взгляд от столика. Он рвался в бой. Давид стиснул зубы, сдержав ругательство. Пацан наверняка уже думает о том, как ему медаль вручают.

Наконец парочка европейцев, мучавшая один салат на двоих, встала и направилась в сторону парковки. В кафе с чудесным видом больше никого не осталось. Официант удалился на кухню. Момент был идеальный.

— Работаем, — скомандовал Гутман.

Рафаэль вышел из машины и слегка напряженной походкой направился к смотровой площадке. Барух пошел в сторону кафе, чтобы нейтрализовать официанта, если тот выйдет из кухни. Гутман завел машину, вытер о брюки вспотевшие ладони и снова положил их на руль.

Рафаэль приблизился к нужному столику и… присел рядом с Франкенштейном.

Гутман, не веря своим глазам, подался вперед. Какого хрена делает этот шмак?!

— Буэнос диас, — сказал Рафаэль, развалившись на стуле.

Старик опустил газету на колени, снял очки и внимательно посмотрел на парня:

— Буэнос диас.

— Как дела, синьор Родригес?

— Простите, мы с вами знакомы? — поинтересовался старик.

В глазах Рафаэля светилось торжество. Он перешел на немецкий:

— Главное, что мы тебя знаем, мразь фашистская.

— Простите, — улыбнулся Родригес, продолжая говорить на испанском. — Я вас не понимаю.

— Игра окончена, мистер Вульф, — сказал Рафаэль. В каком фильме он слышал эту фразу? Неважно, звучала она все равно очень круто. — Мы из «Моссада».

Сейчас этот дед обосрется, подумал Рафаэль. Будет валяться на коленях и умолять о пощаде.

И тут он услышал негромкий хлопок. В его живот что-то ударило. Рафаэль удивленно глянул на футболку, по которой медленно расползалось темное пятно, затем растерянно посмотрел на старика. Тот сидел в прежней позе, надломив тонкие губы в жестокой улыбке, с жадностью наблюдая за исказившимся лицом проклятого иудея. Из-за края стола поднималась тонкая струйка дыма.

Гутман через лобовое стекло увидел, как старик встал из-за столика, похлопал Рафаэля по плечу и спокойно направился к парковке, на которой стояла его машина. В руке он держал смятую газету. Что произошло?

Тут Рафаэль завалился на бок и упал на мозаичную плитку площадки.

Похолодевший Гутман понял, что операция провалилась. Он выпрыгнул из машины, на ходу доставая оружие, и выкрикнул по-немецки:

— Не двигаться!

Одо Вульф оглянулся. Поняв, что уйти не удастся, прорычал:

— Проклятые евреи! — и вскинул руку с маленьким пистолетом, целясь в Давида.

По ушам Давида ударил выстрел. А Вульф неожиданно выронил свое карликовое оружие, захрипел и упал на колени. Позади него с каменным лицом стоял Барух, держа обеими руками свой пистолет.

Гутман подбежал вплотную и посмотрел в горящие от ненависти глаза нацистского преступника. Глядя на его рану, стало понятно, что вывезти его в таком состоянии из страны не удастся.

Руководитель группы выругался. Это была его ошибка. Не следовало посылать первым Рафаэля. Теперь оставался только один выход. Давид поднял пистолет и приставил его ко лбу Франкенштейна.

— За преступления, совершенные против еврейского народа, я приговариваю тебя к смерти.

Старик зло оскалился. Из его рта шла кровь.

— Жаль… — в горле у него забулькало, — не успели мы… решить ваш… вопрос.

— Это тебе за Освенцим.

Гутман нажал на курок. Пуля вошла сквозь череп в голову, резко отбросив сухое тело назад. Старик несколько раз дернул ногой и затих.

Одо Вульф, зловещий Доктор Франкенштейн, был мертв.

— Слишком легкая смерть, — пробормотал Давид и, повернувшись к Баруху, указал стволом в сторону Рафаэля: — Тащи этого придурка в машину.

Барух бросился к раненому товарищу и, взвалив его на плечи, тяжело побежал к автомобилю.

Гутман нажал на педаль газа, направляя машину в сторону серпантина, ведущего вниз, в город. В зеркале заднего вида он увидел, как выбежавший на улицу официант вытаскивает из кармана мобильный телефон. Отход предстоял тяжелый. И прикрытия никакого не было.

Но главное — Одо Вульф понес наказание. Хотя оно и запоздало больше, чем на шестьдесят лет.

 

Глава 10

Светлейший

В больнице Алекс провалялся две недели. Первые семь дней он провел без сознания. Хирург был шокирован его волей к жизни, удивляясь, что с таким ранением человек вообще смог дотянуть до больницы. О препарате Алхимика Алекс благоразумно промолчал. Он вообще мало говорил. Только с Николь. Она навещала его каждый день. С ней ему становилось легче. Казалось, от ее присутствия даже раны быстрее затягиваются. Возникшая между ними связь становилась сильнее с каждым днем.

Два раза приходил Андерсон. Пытался расспрашивать о случившемся, но Алекс, сославшись на плохое самочувствие, пообещал сделать подробный отчет, как только ему станет лучше.

Анджей, передав его в руки врачей, исчез. Алекс очень надеялся, что бывшему полицейскому удалось благополучно пересечь мексиканскую границу.

Но, позвонив Самсону, агент узнал, что развороченный взрывом гранаты труп Отмороженного Поляка был обнаружен в туалете на железнодорожном вокзале Чикаго — Юнион-Стэйшн. Трупов было два, но второго опознать не удалось.

Эта новость ошарашила Алекса и погрузила в черную меланхолию.

Наконец ему разрешили покинуть госпиталь, посоветовав еще пару недель провести дома. Но агент не собирался валяться в кровати. Выйти из депрессии он мог единственным способом.

Алекс зашел в здание, в котором размещался главный офис «Просветленных детей Бога». Быстрым шагом миновал скрытую рамку металлоискателя и уверенно направился к лифту.

На агенте ФБР были черные джинсы и черная кожаная куртка — подарок Анджея, — отстиранная от крови. Сканер в рамке детектора металла, обнаружив под курткой посетителя кусок железа массой два с половиной килограмма, всполошенно запиликал.

— Стоять! — Охранник положил руку на плечо Алекса. — Что у тебя в карманах?

Алекс накрыл его руку своей ладонью, сжал пальцы и повернул по часовой стрелке. Охранник взвыл от боли и упал на колени.

Троица парней в костюмах рванула было в их сторону, но начальник охраны, узнавший Алекса в лицо, остановил подопечных. Затем поднял к губам рацию и, не отрывая взгляда от агента, начал что-то быстро говорить.

Алекс поднялся на лифте на последний этаж. Миновав еще парочку дюжих охранников, насторожившихся при его появлении, он вошел в приемную. Секретарша приподнялась, собираясь его остановить, но Алекс даже не обратил на нее внимания и, толкнув дверь, вошел в кабинет Светлейшего.

Апостос, предупрежденный охраной о визите агента ФБР, улыбнулся, словно увидел близкого родственника. Хотя сквозь улыбку просвечивалось напряжение — он знал, чтоу гостя прикреплено под мышкой.

— Специальный агент Смирнов? Рад вас видеть, Алекс! Какими судьбами?

— Помнится, во время первой встречи вы обмолвились, что ваши двери всегда открыты для меня.

— Совершенно верно, — кивнул Апостос. — Присаживайтесь.

Алекс проигнорировал предложение. Он подошел к столу, широко расставил ноги, уперся руками в стол и уставился на жирную тушу главы «Просветленных детей Бога».

— Уезжать собрались, мистер Апостос?

— Да, на некоторое время. Меня зовут дела нашей южно-американской общины.

— Боитесь?

— Чего мне бояться?

— Пожизненного срока.

— Простите? — заерзал в кресле Апостос.

— Прощения вы от меня не дождетесь. Я знаю о ваших делах с Алхимиком. Знаю про похищения людей. О зомбировании богатых членов вашей общины с последующей передачей их собственности в пользу вашей секты. Знаю об убийствах и бесчеловечных экспериментах Алхимика.

Апостос пожевал толстыми губами, тщетно пытаясь успокоить сердцебиение.

— У вас есть доказательства?

— Нет.

— Тогда зачем вы пришли ко мне?

— Я пришел предложить вам явку с повинной.

Апостос расхохотался. Складки на его животе и подбородке затряслись, словно желе. Он понял, что у агента ФБР действительно нет никаких реальных фактов. Ему сразу стало легче. Вытерев указательным пальцем выступившую слезу, Апостос сказал:

— Вы удивительный человек, агент Алекс. Вы всерьез решили, что я сам приду в полицию и дам против себя показания?

— Думаете, если свидетели мертвы, вы сможете избежать ответственности? А я ведь еще не сказал самого главного. Я знаю про «Ловцов Душ».

Апостос перестал смеяться. Заплывшие жиром глаза превратились в опасные щелочки.

— Значит, так, агент. Когда у вас будет ордер на мой арест, тогда и приходите. А сейчас прошу вас удалиться. Пока я не вызвал охрану.

— Вы, я вижу, вообще ничего не боитесь.

— По закону вы ничего не можете мне сделать.

— А если не по закону?

Апостос вздрогнул. Этот тон, этот взгляд.

Специальный агент выглядел иначе. И дело было не в одежде и не в шраме на лице. Перед Апостосом стоял совсем другой человек. Но не мог же тот нерешительный паренек, приходивший к нему совсем недавно, так сильно измениться? За такое короткое время? Что с ним случилось? Чертов русский!

— Проваливайте!

Алекс улыбнулся. Ему удалось напугать Апостоса.

— Клянусь, вы не уйдете от ответственности, — проговорил он и вышел, закрыв за собой дверь.

Апостос все еще смотрел ему вслед, когда зазвонил его мобильник. Светлейший посмотрел на номер. Вздрогнул. Вот дьявол!

— Алло?

– Мистер Апостос, как ваши дела?

Голос в трубке был тихий, мягкий. Как бархат, в складках которого таится тонкая смертоносная сталь кинжала.

Апостос вытер мгновенно взмокший лоб.

— У меня все хорошо, Господин.

– А у нас другая информация. Только что у вас был агент ФБР Смирнов. Что ему известно?

Апостоса из холода бросило в жар. Ноги стали ватными. Лгать невидимому собеседнику не имело смысла. Опасно и бесполезно.

— Ему известно о… ВАС.

– Вот как? И как вы собираетесь решать проблему с русским? — голос стал вкрадчивым. — Или нам сделать это за вас?

— Нет! — испугался Апостос. — Я сам. Я… я решу этот вопрос, Господин. Сегодня же. Сейчас.

– Хорошо, мистер Апостос. Мы будем ждать результата.

— Благодарю Вас… — но в трубке уже звучали гудки.

Едва Апостос положил мобильник, как он зазвонил снова. На этот раз был его помощник. Из непосвященных.

— Говори.

Трубка трагически забубнила. От новой информации Светлейший подскочил в кресле.

— Как убили?.. И второго тоже?! Черт… Где? В лифте зарезали? Понял, понял… Ага, ну, конечно, совпадение… Я тебе перезвоню.

Некоторое время он сидел, барабаня пальцами по столу. Какое, к черту, совпадение? Два убийства подряд. Два его заместителя. Понятно, кто следующий на очереди!

Светлейший с трудом поднялся из-за стола и подошел к окну. Все-таки вовремя он улетает. Только бы этот чертов агент не помешал. Может, Смирнов собственноручно грохнул его помощников? А что, вполне мог. Вон как глаза сверкали. Натуральный убийца. Еще шрам этот. Да и Француза с Алхимиком наверняка он ликвидировал. Ни слуху ни духу от них.

Запыхтев от натуги, Апостос вытащил из заднего кармана еще один телефон. Его прислал Снайпер, велев связываться с ним только по этому аппарату. Апостос нажал вызов единственного номера.

Трубку подняли. Светлейший услышал чье-то дыхание и сказал:

— Это я. У меня есть еще один заказ. Двойная оплата. Деньги на счет будут переведены через пять минут.

— Имя жертвы, — прошелестел голос.

— Имя? — вытер лоб Апостос. — Александр Смирнов…

На улице было не протолкнуться от журналистов.

Апостос поморщился, словно наступил в дерьмо, но тут же натянул на лицо дежурную улыбку и замахал в камеры пухлой рукой. Сквозь кольцо охраны к нему тянулись микрофоны.

— «Чикаго трибьюн». Мистер Апостос, правда ли, что ФБР собирается выдвинуть против вас обвинения в присвоении денежных средств и недвижимости ваших прихожан?

— Это полная ерунда, — отмахнулся Апостос.

Смирнов! Вот же сволочь. Он, больше некому. Кто еще мог кинуть журналистам такую «утку»?

Перед ним вырос новый журналист.

— Что вы можете сказать о причастности «Просветленных детей Бога» к колумбийскому наркокартелю?

— Это что еще за бред?

Апостос кивнул начальнику охраны, и тот грубо отодвинул журналиста в сторону. Но толпа продолжала напирать. До роскошного черного лимузина оставалось не больше десяти метров, когда перед главой «Просвещенных детей Бога» вырос еще один журналист:

— Мистер Апостос, вы помните Риччо Гальяно?

Светлейший споткнулся. Голос показался ему знакомым. Он недоуменно посмотрел на выросший перед его лицом микрофон, торчащий из сумки с логотипом телеканала. Перевел взгляд на журналиста. Бейсбольная кепка натянута на самые брови, усы, темные очки.

Гальяно… Гальяно? ГАЛЬЯНО!!!

— Что? — щеки Апостоса задрожали. — Я не знаю никакого Гальяно… — Но в глазах его появился страх.

«Журналист» заметил это и удовлетворенно кивнул:

— Вспомнил.

Профессиональный убийца по прозвищу «Снайпер» (а это был именно он) выбрал довольно оригинальный способ подобраться к окруженному охраной толстяку. Поролоновый мячик, надетый на глушитель пистолета, действительно придавал оружию вид микрофона.

Вообще-то Снайпер любил работать с дальней дистанции. Именно так он заработал свой псевдоним. Он предпочел бы снайперскую винтовку, если бы ему предоставили такой выбор. Но обязательным условием контракта была передача послания жертве от заказчика.

Киллер тогда чертыхнулся. Правда, про себя. Дурацкие сицилийские традиции. Но спорить с итальянскими мафиози и навязывать им свой способ устранения киллер благоразумно не стал. А другого способа приблизиться к постоянно окруженному охраной толстяку не было. Тем более что Апостос собрался улетать.

Снайпер привык убивать. Сначала он делал это согласно присяге: Афганистан, Ирак, Африка, Южная Америка. Затем стал убивать ради азарта. Потом за деньги. Теперь — только за очень большие деньги. Услуги профессионального ликвидатора оценивались высоко, но заинтересованные люди знали, что, если заказ примет Снайпер, жертву не спасет никакая охрана.

Его никто не знал в лицо. Снайпер принимал заказы и оставался невидимым благодаря «всемирной паутине».

Но как сегодня все удачно совпало!

Он уже готовился к ликвидации Апостоса, когда получил от самого Светлейшего заказ на Александра Смирнова. Пять минут назад Снайпер звонил в банк. Деньги на его тайный счет за голову агента ФБР уже перевели.

— Дон Винченцо передает тебе привет.

Светлейший вспомнил. С обладателем именно этого голоса он разговаривал час назад из своего кабинета, делая «заказ» на Смирнова. Несправедливость ситуации потрясла его. Как же так? Вместо него должен был умереть русский!

Апостос открыл рот, чтобы позвать на помощь охрану, но не успел. Вылетевшая из «микрофона» пуля выбила передние зубы и, пробив небо, застряла в мозгу.

Толстяк, словно огромный мешок с картошкой, рухнул лицом вниз на мостовую. Снайпер сделал шаг назад и смешался с толпой. На его счастье, пуля не вылетела через затылок Апостоса, так что никто в первые секунды даже не понял, что произошло. Подумали, что Светлейший просто потерял сознание. Это позволило киллеру спокойно скрыться.

Быстро шагая в сторону метро, Снайпер, которому стажеры из Академии ФБР дали прозвище Маньяк, довольно улыбался. Очередной заказ был выполнен блестяще.

Инструктор по боевой подготовке Стивен Стравински был рад еще одному обстоятельству. Теперь, после ликвидации Апостоса, отпадала необходимость в убийстве Смирнова. Это было очень хорошо.

Ему всегда нравился этот парень.

 

Глава 11

Письмо

Алекс стоял у окна своего кабинета и прокручивал в памяти события последних дней. Бюро выделило денежные средства на шикарные похороны двух лучших агентов чикагского отделения ФБР: Жана Дюбуа и Генри Миллера. Андерсон решил не выносить сор из избы, так что об истинном положении дел знало всего несколько человек из высшего руководства. Алекс с таким решением не спорил. Его юношеский максимализм улетучился вместе с дымом от выстрела в предателя Дюбуа.

Больше всего шеф чикагского отделения был рад тому, что удалось вставить фитиль в задницу извечным конкурентам ФБР — Центральному разведывательному управлению. Руководство разведки, как могло, открещивалось от Марка Рота, заявляя, что ничего не знало о его планах, и операция с Алхимиком — личная инициатива полковника.

Но генеральный прокурор был на стороне ФБР. Он возбудил уголовное дело и направил его на рассмотрение в Конгресс.

Агента Смирнова вовсю обсуждали в Академии.

Для всех курсантов Алекс стал главным подтверждением того, что они выбрали правильную профессию. Мало того, в глазах будущих агентов он стал настоящим героем. Чем-то вроде Геракла с его двенадцатью подвигами. Курсанты с придыханием передавали друг другу истории о поимке Алексом маньяка-педофила и спасении от жуткой участи маленьких девочек, о зловещей секте, зомбирующей людей, о таинственных убийцах и сумасшедшем ученом-нацисте.

Большинство агентов не могло похвастать такими достижениями за всю свою многолетнюю карьеру. Рассказы, передаваемые из уст в уста, с каждым разом обрастали все новыми подробностями. Алекс угрюмо шутил, что скоро там появятся радиоактивные монстры, снежные люди и зеленые человечки. Но факт оставался фактом. Проработав в чикагском отделении ФБР всего два месяца, он стал легендой.

С поздравлениями позвонил даже бывший инструктор по боевой подготовке Стивен Стравински. Похоже, он был искренне рад, что у Алекса все хорошо.

Преподаватели из Академии тоже ставили Смирнова в пример стажерам, как образец идеального курсанта. Правда, говорили они только о его высоких показателях во время учебы, умалчивая об упрямстве и своеволии, проявленных молодым агентом во время работы в Чикаго.

Алекс получил в собственное распоряжение кабинет Миллера, награду от полицейского департамента за поимку опасного маньяка и вагон работы по «Латинским королям».

Но, несмотря на кажущийся благополучный конец истории, его продолжало мучить исчезновение Алхимика, скрывшегося в неизвестном направлении.

Генрих Вульф был объявлен в федеральный розыск, как особо опасный преступник. На всех таможенных пунктах имелась фотография бывшего психиатра. Но ни в аэропортах, ни на вокзалах он так и не объявился.

И еще одна загадка тревожила Смирнова — отсутствие в кабинете Генриха Вульфа ампул, которых там оставалось еще немало. Сразу после его звонка (Алекс дозвонился Андерсону, когда мчался на угнанном «Мустанге», спеша опередить Француза) психиатрическую лечебницу окружили полиция и спецподразделение SWAT.

Когда спецназ скрутил всех буйных пациентов и рассадил их по камерам, агенты ФБР перерыли все здание. Кроме растерзанной четверки бойцов ЦРУ и трупов пациентов, они нашли немало жутких улик, подтверждающих преступную деятельность психиатра: дневники Генриха Вульфа с описанием опытов, вещи пропавших людей, фотографии, останки человеческих костей в крематории…

Препарата «Зомби» не было. Ни одной ампулы.

Перстень Алхимика тоже исчез. По поводу перстня еще можно было найти логическое объяснение: кто-то из санитаров прикарманил золотую безделушку. А вот ампулы пропали бесследно. Алекса не покидала мысль, что кто-то из персонала работал на Генриха. Но доказать это предположение можно было единственным способом — увидев новых ходячих мертвецов.

Самым главным было даже не это.

Когда он валялся на грязном полу в доме наркоманов, а по его венам растекалась химия Генриха Вульфа, в его мозгу произошло некое озарение. То ли рассказ Француза помог проникнуть в суть секрета, то ли действие наркотика. Или же это было не до конца изученное учеными интеллектуальное явление, суть которого заключается в неожиданном понимании проблемы без применения логики и фактов. Мистика? Неважно. Но Алекс понял, о каких ХОЗЯЕВАХ говорил Француз.

«Ловцы Душ». Мистическое братство, основанное много лет назад английским графом Виктором Вудвордом.

Возможно, братство вовсе не трансформировалось в «Просветленных детей Бога», как изначально думал Алекс. Все могло быть проще и сложнее одновременно — все эти годы две эти организации существовали параллельно! «Ловцы Душ» управляли своим легальным филиалом — «Просветленными детьми Бога», при этом по-прежнему оставаясь в тени. Главный Светлейший Апостос, как и все предыдущие руководители легальной секты, был лишь марионеткой в их руках. Хотя и очень могущественной марионеткой. В свою очередь, филиалы «Просветленных детей Бога» в других странах, с их системой помощи сиротам, помогали находить для «Ловцов» одаренных детей в самых разных уголках планеты. Ведь это было первое, что придумал Асмодей. А его последователи, возможно, придерживаются традиций, заведенных их зловещим отцом-основателем.

Куда пропал Генрих Вульф, уйдя от наблюдения ЦРУ в Европе? Вполне вероятно, что он стал работать на «Ловцов Душ». Они могли сами выйти на Алхимика, узнав о его паранормальных способностях. И он с радостью согласился. Ведь согласно рассказу покойного Либермана, он всегда мечтал о братстве, состоящем из «сверхлюдей». А «Просветленные дети Бога» всегда, с самого начала были марионетками мистиков. Вот почему покойный Фуллер называл их Дети Сатаны.

Может быть, Алекс раскрыл главную тайну «Ловцов Душ» — их существование в нынешние времена?

Правда, возможен и другой вариант: никаких «Ловцов Душ» нет. Точнее — когда-то они были, но давно прекратили свое существование. А предположения Алекса являются параноидальным бредом, помноженным на ранение, буйную фантазию и действие препарата Алхимика.

Через некоторое время Алекс стал склоняться именно ко второму варианту. Нельзя же всерьез воспринимать истории о сверхлюдях, способных читать мысли, воскрешать мертвых, управлять предметами на расстоянии и видеть сквозь стены? Чем больше дней проходило, тем больше Алекс сконфуженно усмехался, вспоминая свое состояние, в котором поверил, что может читать мысли! Ха! Несколько удачных совпадений, не более того.

Но как бы там ни было, теперь специальный агент никогда не расслаблялся. Он завел привычку всегда иметь при себе пистолет, и Николь тоже научилась пользоваться огнестрельным оружием. Они даже иногда вместе ходили в тир.

Алекс ей честно сказал, что жизнь с ним будет, скорее всего, не такой спокойной, как ей бы хотелось, и, может, ей лучше найти другого парня? На что Ника ответила, что, если он еще раз предложит ей этот вариант, она надерет ему задницу, несмотря на всю его крутизну и специальную подготовку. А ей этого очень не хотелось бы, потому что она планирует провести с ним ближайшие сто лет. «Всего сто?» — спросил он тогда. «А что с тобой потом делать? — усмехнулась Николь. — Ты ведь уже старый будешь!»

Пока Алекс валялся без сознания в больнице, Николь отослала дневник в Канаду, в музей Гудини, о чем заявила журналистам. Алекс понял, что избавиться от дневника таким громким способом было в тот момент наилучшим выходом из опасной ситуации. Теперь можно не опасаться, что в дверь квартиры постучит очередной Бесник, пришедший забрать тетрадь Гарри Гудини.

На днях Алекс собирался слетать в Канаду и забрать дневник, который должен был стать важной уликой в деле против «Просветленных детей Бога». Он твердо решил прекратить деятельность этой двуличной организации.

Правда, все это будет потом. А сейчас он заслужил отдых.

Алекс сидел на кухне, пил чай и перечитывал «Историю криминалистики». В дверь кто-то позвонил. Николь пошла открывать, предварительно глянув на экран у входа. Недавно Алекс установил две камеры: одну в подъезде, вторую над дверьми в квартиру. Экономить на собственной безопасности не стоило.

Бабушка переехала жить к подруге в Майами. При каждом телефонном разговоре она звала его в гости, больше всего желая познакомиться с девушкой своего единственного любимого внука.

Хлопнула дверь. Николь вернулась в комнату.

— Почтальон, — она протянула ему конверт. — Тебе письмо.

— От кого?

— Не знаю.

— А ну ка, покажи. Да здесь на испанском написано!

Озадаченно подняв брови, Алекс разорвал плотную бумагу. На стол упала открытка с изображением моря, пальм и пирамид индейцев майа. С обратной стороны открытки обнаружился текст. Почерк был корявый, но достаточно разборчивый:

Привет, Дружище!

Как поживаешь? У меня для тебя есть две новости. Ты не поверишь, но они обе хорошие.

Первая — встретил по пути на курорт нашего общего знакомого, немецкого доктора, любителя прививок. Ну, того, который нам по очереди уколы ставил, помнишь? Он с другом был. Пообщались мы немного на вокзале, вспомнили былое… А после нашего разговора Доктор вместе с другом поехал навестить своих друзей из Румынии и Франции. Понимаешь, о чем я? Я там во время гулянки свой старый паспорт потерял. Надеюсь, мои бывшие коллеги подумают, что друг Доктора — это я.

И вторая новость — а здесь ничего! Жарко, правда, днем, но вечером нормально. Да что там нормально, отлично. Пальмы, море, песок, туристки со всего мира — благодать! Я телевизор себе в бунгало купил. Плоский такой, огромный, самый дорогой. Лежу, фильмы смотрю, коктейли пью. Думаю, может остаться здесь жить? Что скажешь, друг? Бизнес открою: бар на берегу или гостиницу. Только, чур — половина прибыли твоя (и даже не спорь!).

Номер телефона у меня твой есть. Как только обоснуюсь, сразу перезвоню. Надеюсь, ты приедешь ко мне в гости, а то мне тут совершенно не с кем выпить. Можешь девушку свою взять. Посидим на берегу, пивка холодного выпьем. Ну да ладно, мне на пляж пора. До скорой встречи!

Твой Друг.

— Ты чего улыбаешься? — спросила Николь. — Кто тебе написал?

Алекс откинул голову назад и облегченно рассмеялся. Потом притянул к себе девушку и поцеловал ее в губы.

— Друг написал, — сказал он. — Хороший друг.