Глава 1

Слежка

Поляк замер. Его глаза недобро сузились.

— Ты что, совсем охренел?! Убери ствол!

Свободной рукой Алекс достал из кармана кассету и, не отрывая взгляда от Анджея, бросил ее на стол.

— На записи четко видно, как ты вышел из дома. Один, время совпадает. В руках ты держал дневник Гудини. Потом сел в свою машину и уехал. Больше из дома никто не выходил.

Анджей выругался и скрестил могучие руки на груди.

— За каким чертом мне могло понадобиться убивать этого парня?! Я же его спас за два дня до этого!

— Спас, — кивнул Алекс. — А потом хладнокровно застрелил.

— Как же так… Этого не может быть! — растерянно проговорил Анджей.

— Я видел все своими глазами. Куда ты вез дневник?

— Не помню…

— Зачем ты убил Дениса?

— Я ничего не помню, мать твою!

Анджей упал в кресло, схватил себя за волосы и закачался, словно маятник. Алекс опустил пистолет. Он не знал, что делать. Ему до сих пор не верилось, что убийца Анджей. Но факты говорили об обратном. Отпечатки на пистолете. Видеозапись. Дневник. Но зачем? У Анджея было много возможностей взять дневник незаметно. Стрелять в Дениса из собственного пистолета и оставлять его на месте преступления было глупо и непрофессионально.

— Меня кто-то подставил, — тихо произнес Анджей, опустив глаза в пол. — И черт меня возьми, если я понимаю, как это произошло.

Алекс подошел ближе. Вид растерянного полицейского, являвшегося олицетворением физической и моральной силы, привел его в смятение.

— Я хочу тебе верить, но…

Только что поляк сидел с поникшими плечами, а в следующую секунду уже взвился в неимоверном прыжке. Алекс не успел отклониться в сторону, и Анджей сбил его с ног. Словно грузовик снес на полной скорости. Пистолет отлетел в сторону, и специального агента ФБР прижало к полу сто двадцать килограмм мышечной массы.

Придавив шею Алекса коленом и заломив ему руку за спину, Анджей дотянулся до пистолета. Через секунду в затылок Алекса уткнулся холодный ствол.

— Сволочь! — прохрипел он. — Это все-таки ты его убил.

— Конечно, придурок, это я его убил!

Единственной мыслью, посетившей Алекса в эти мгновения, была мысль о бабушке. Будет хорошо, если его тело обнаружат раньше, чем Анна Николаевна вернется из круиза. Она не переживет, если увидит его остывшее тело с развороченным черепом и раскиданными по гостиной мозгами.

— Готов отправиться на небеса?

Алекс попытался поднять голову, и его взгляд уперся в пожелтевшее фото под рамкой на стене. Берлин, 30-е апреля, 45-го года. Тогда Арон Моисеевич был не старше нынешнего Алекса. Форма капитана Советской армии с прикрепленными к ней орденами и медалями обтягивала широкие плечи и упругие мышцы молодого бойца. Упрямо выпятив челюсть и насупив брови, дед стоял на фоне еще дымившегося немецкого танка и сурово взирал на внука.

Алексу отчаянно хотелось жить, но давать слабину и умолять о пощаде он не собирался. Дед бы его не понял.

— Да пошел ты! — выдохнул Алекс.

Давление ослабло. Анджей поднялся на ноги и, прихрамывая, направился к дивану. Алекс поднял голову. Полицейский, морщась, гладил заболевшие ребра. Затем бросил пистолет на ковер и спросил:

— Ну, что, нравится, когда в тебя оружием тыкают?

Алекс сел и осторожно покрутил головой:

— Ты мне чуть шею не сломал.

— Будешь думать в следующий раз, в кого целиться, — буркнул Анджей. — Черт, мне же нельзя делать резких движений.

— А что бы ты на моем месте сделал?

— В первую очередь прострелил бы тебе ногу. Затем надел наручники и набрал 911.

— Ты бы меня сдал? — удивился Алекс.

— Конечно. Пленка, отпечатки, дневник — улик для ареста более чем достаточно. В отличие от тебя, я не страдаю рыцарскими комплексами.

— Я тебе не верю.

— Я почти десять лет проработал в самом криминальном районе Чикаго. После такого на благородство как-то не тянет, — вздохнул Анджей.

— Сволочь.

— Еще какая! Между прочим, один раз я тебя предупреждал: сначала подозреваемого нужно обезвредить и только потом задавать вопросы. Начинай учиться. Третьего шанса у тебя может не оказаться.

Зазвонил мобильник Алекса. Он вытащил из кармана трубку.

— Алло?

— Привет! — сказал Миллер. — Как дела?

— Нормально.

— К тебе полиция еще не приезжала?

— С какой стати? — от неожиданности Алекс даже сел.

— Они своего коллегу бывшего разыскивают. Анджей Новак — знаешь такого?

— Допустим.

— Ты несколько раз навещал этого парня в больнице.

— И что?

— Он сбежал.

— Кто про меня рассказал?

— Врач. Ты ему представлялся. И жетон показал.

— Вот черт… И что теперь?

— Придется тебе заехать в участок и дать им логичное объяснение своей дружбы с разыскиваемым преступником. Этот Анджей связан с расследованием, которым ты нашего шефа терроризируешь.

— Да. То есть… был связан.

— Где он сейчас?

Алекс посмотрел на Анджея. Тот развалился на диване и листал дневник Гудини.

— Понятия не имею.

Миллер хмыкнул. Он явно не поверил его словам, но расспрашивать дальше не стал.

— Полиция в любой момент может к тебе домой нагрянуть.

— Пускай, мне скрывать нечего.

— Ну-ну.

— Что еще?

— Андерсон в ярости. Еще немного, и пойдешь в «Макдоналдс» работать.

— Там хоть трупов нет.

— А гамбургеры из чего, по-твоему, делают? Ладно, до завтра.

— Пока.

— Напарник из Бюро звонил, — повернулся Алекс к Анджею. — Ко мне полиция может приехать. Нужно найти тебе новое убежище.

— Я превращаюсь в цыгана, — отложив дневник, тяжело вздохнул поляк.

— У тебя есть где укрыться?

— Найду.

Алекс полез в книжный шкаф и, порывшись там, вытащил заначку. Деньги он копил на новый автомобиль.

— Вот, возьми, сколько нужно.

— Ты меня в пятизвездочный отель хочешь поселить?

Анджей отделил от пачки несколько крупных купюр и сунул их в карман. Остальные положил на стол.

— Отвези меня в центр, а дальше я сам. Куплю новый телефон и перезвоню тебе.

— Что дальше делать будешь?

— Хрен его знает.

Уже в машине Алекса осенило:

— Я знаю, кто нам может помочь.

— Генеральный прокурор?

— Нет. Гипнотизер.

— Чего?

— Нам нужен гипнотизер, — более уверенно повторил Алекс. — Я слышал, под гипнозом можно восстановить события, о которых ты забыл.

— Ты что, серьезно?

— У тебя есть другой вариант?

Анджей молчал. Он долго хмурился, гладил подбородок и, наконец, сказал:

— Не знаю. Можно попробовать. А где мы его возьмем?

— Я на работе поспрашиваю. Мой напарник сто лет в бюро работает, завтра с ним поговорю. Наверняка он знает нужных людей.

Оставив Анджея и вернувшись домой, Алекс отключил телефон и забаррикадировал дверь. Положив на тумбочку рядом с кроватью дневник, а сверху него пистолет, агент забылся нервным, тревожным сном.

С утра погода не заладилась. Но на работу все равно нужно было ехать. На улице дул пронизывающий ветер. Надутые беременные тучи грозили разродиться крупным ливнем.

Так и случилось. Едва Алекс поставил машину на стоянку возле станции метро, как почувствовал на щеке первые капли дождя. Подняв воротник, он укрылся под навесом станции, но ветер не сдавался, умудряясь достать его даже там. Порывами, заходя с разных сторон, он швырял в него щедрые порции холодной воды.

Неожиданно капли перестали бить по лицу — Алекса кто-то накрыл зонтом. Он повернул голову, чтобы увидеть этого доброго самаритянина, и наткнулся на смеющийся взгляд красивых голубых глаз. Это была ОНА!

Приталенный плащ с поднятым воротником подчеркивал изящность фигуры, а сапожки на каблуке — стройность красивых ног. В руках, затянутых в тонкие кожаные перчатки, девушка держала огромный разноцветный зонт, которым секунду назад накрыла Алекса.

— Привет! — сказала Николь. — Я решила спасти тебя от дождя.

Алекс с трудом подавил в себе желание обнять девушку и прижаться губами к ее щеке. Вдруг она еще злится за то, что так и не дождалась его звонка?

— Поцелуй меня, — неожиданно попросила она.

— Как ты… — растерянно начал он, но Николь уже придвинулась к нему.

Ее губы были мягкие и теплые. Алекс почувствовал легкий, кружащий голову аромат духов.

— Вкусно, — улыбнулась она. — Почему ты не перезвонил?

— Извини, я полный идиот, потерял твой номер.

— Ну, что ж, бывает.

Никаких упреков и дурацких вопросов. Алекс понял, что влюбляется в нее все больше и больше.

— Запиши мой номер в свой мобильник, — предложила Николь. — Надеюсь, тебе его будет потерять сложнее, чем салфетку.

Алекс поспешно достал мобильный телефон:

— Диктуй.

Николь продиктовала и сказала:

— Позвони.

Он нажал кнопку вызова. Ее телефон отозвался мелодичной трелью.

— Ну вот, теперь у меня тоже есть твой номер. Так что теперь я сама смогу тебя найти.

— Я позвоню, — пообещал Алекс. — Сегодня вечером.

— Договорились.

К перрону подошел состав. Двери с шипением открылись.

— Пока! — махнула рукой Николь.

— Ты не едешь? — спросил Алекс.

— Нет, у меня сегодня выходной.

— А что ты тут делала?

Она в ответ быстро поцеловала его:

— Давай, а то опоздаешь.

Алекс разрывался между необходимостью ехать на работу и желанием остаться с этой замечательной девушкой. Ведь она специально пришла сюда. В дождь. Ради него!

Он прыгнул в вагон. Дверь закрылась. Николь приложила к уху свою ручку с оттопыренным мизинцем и большим пальцем, и Алекс отчаянно закивал головой.

Всю дорогу с его лица не сходила дурацкая улыбка. Нужно быть полным придурком, чтобы потерять номер такой девушки еще раз.

Все еще пребывая в романтическом настроении, Алекс зашел в офис, где наткнулся на угрюмый взгляд Миллера.

— Привет! Что-то случилось?

— Ты выделен в наружное наблюдение.

— Почему я?

— Андерсона спроси.

— Кто является объектом?

— Российский дипломат.

— Я думал, холодная война давно закончилась, — недоуменно посмотрел на Миллера Алекс.

— А ты меньше думай, — в голосе Миллера послышалось раздражение. — Начальство приказало — исполняй. А то ты со своими расследованиями совсем потерялся.

Для слежки были выделены две машины — не слишком чистые, не слишком новые, без бросающихся в глаза украшений. Алекс сидел в сером «Форде» с Миллером и наблюдал за пятиэтажным домом, в подъезде которого полчаса назад скрылся российский дипломат. Такси, на котором он прибыл, сразу уехало.

На агентах были двухсторонние куртки, которые при необходимости можно было вывернуть наизнанку, меняя их цвет. В карманах лежало оружие и парики.

Вторая группа расположилась с другой стороны дома. На случай, если русский решит поиграть в Джеймса Бонда и выпрыгнет в окно. Или соберет из подручных средств на крыше дельтаплан и полетит к своему посольству. Но Алекс, видевший на фото красные щеки и внушительное пузо российского дипломата, сильно в этом сомневался.

— Два дня до пенсии, — бурчал Миллер, — а меня посылают в «наружку».

— Кто-то должен мне опыт передавать, — хмыкнул Алекс. — А вы у нас в отделении самый опытный. Что он натворил?

— Вчера вышел из посольства, оторвался от наблюдателя и исчез в неизвестном направлении.

— Это серьезное преступление. Думаете, он встречался с местным агентом, чтобы передать ему атомную бомбу?

— Думаю, к шлюхам он ездил, — сказал Миллер. — Но это не значит, что мы не должны об этом знать. Дружба дружбой, а присматривать за русскими нужно. — Он с улыбкой посмотрел на Алекса и добавил: — Тем более — русские такие непредсказуемые.

Их машина притерлась к бордюру в пятидесяти метрах от дома, припарковавшись в ряду таких же неприметных тачек — район был не из дорогих.

Пятиэтажку окружали старые особняки с деревянными заборами и запущенными лужайками. Неподалеку виднелись опоры линии метро. Людей видно не было. Холодный ветер гонял вдоль забора ближайшего одноэтажного домика мусорные пакеты.

— И долго нам тут сидеть? — спросил Алекс.

— Пока этот толстый хрен не выйдет. Ты аппаратуру подготовь на всякий случай.

Алекс достал с заднего сиденья сверхмощный направленный микрофон, способный «слышать» на расстоянии более двухсот метров. Заодно проверил длиннофокусный фотоаппарат. Из рации раздался голос:

– Получили список жильцов дома. Проверяем всех.

Миллер открыл дверь, и в салон ворвался холодный воздух.

— Я зайду в дом, проверю выходы. Ты сиди тут, наблюдай. — И он скрылся в подъезде.

Алекс поежился, ноябрь в этом году выдался холодный, так и замерзнуть недолго. Включил печку, максимально отодвинул сиденье назад, вытянул ноги и приготовился ждать.

Боковым зрением он вдруг заметил какое-то движение и повернул голову. Через забор, окружавший один из особняков, перелезла девчонка лет десяти. Короткое платье, разорванная на животе майка. Одежда для прогулки более чем легкая. Куда родители ребенка смотрят?

Девочка спрыгнула на землю и огляделась по сторонам. Светлые волосы были растрепаны.

Из рации раздался голос Миллера:

– Я на верхнем этаже. Все чисто, спускаюсь.

Калитка распахнулась. На улицу выскочил мужчина в джинсах и расстегнутой на груди клетчатой рубашке. Ага, вот и папа девочки. Рыжие волосы торчат ежиком, очки съехали набок, взгляд растерянный. Алекс улыбнулся — вид у папаши был забавный.

Девочка рванула по тротуару прямо по направлению к его машине (он даже успел рассмотреть курносый носик с веснушками и голубые глаза), но отец быстро догнал ее и потащил домой. Она пыталась вырвать руку, но мужчина подхватил ее и понес на руках. Вот хулиганка!

Алекс вернулся к своим размышлениям. Нужно сегодня поговорить с Французом, у него наверняка есть знакомый гипнотизер. Неизвестно, поможет ли гипноз Анджею вспомнить…

Он вдруг резко выпрямился. Может, это совпадение — мало ли на свете светловолосых девочек, но светлые волосы, курносый нос, веснушки… Она была очень похожа на Мелиссу Харди, фотографию которой он видел в магазине индуса. Девочка, бесследно пропавшая три дня назад вместе с сестрой — Ребеккой Харди, семи лет от роду.

Алекс вышел из машины. В ухе заработала рация:

– Алекс, доложи обстановку.

— Веду наблюдение за подъездом дома. Пока все спокойно.

Он подошел к калитке, за которой скрылся мужчина с ребенком на руках, и, толкнув ржавую дверцу, направился по дорожке к двери с облупившейся краской. Замер на крыльце, прислушался. В доме стояла тишина. Палец остановился перед кнопкой звонка.

Что он делает? У него же совсем другое задание. Андерсон его убьет.

Он вдавил пластик кнопки. Внутри пиликнул и заглох звонок. Дверь открылась. Рыжеволосый мужчина близоруко прищурился:

— Здравствуйте. Вам кого?

Алекс достал удостоверение и распахнул его на уровне глаз:

— Специальный агент Алекс Смирнов.

Мужчина вытащил из кармана очки и внимательно изучил жетон. Затем скрестил на груди жилистые, перетянутые венами руки, которые совсем не вязались с лицом «ботаника».

— ФБР? Чем обязан?

Тон спокойный, удивление вполне обоснованно. Похоже, Алекс ошибся.

— Извините, к вам нет никаких претензий. Разрешите воспользоваться вашим телефоном?

— Да, конечно.

Рыжеволосый посторонился, пропуская его в дом. Алекс прошел, огляделся. Старая, но целая мебель, обстановка уютная. Чисто и прибрано, совсем не так, как снаружи. В углу валяются детские игрушки. Из кухни доносится звук работающего радио.

— Телефон на кухне.

Алекс проследовал за хозяином. Поднял трубку и спросил:

— А где ваша дочка?

— Простите?

Алекс указал на куклу Барби, сидящую на детском стульчике у окна.

— А, дочка… Телевизор смотрит в гостиной.

Секундное замешательство мужчины снова насторожило Алекса. Набирая пальцем номер, он оглядывал кухню. Несмотря на общий порядок и ухоженность, женским присутствием здесь не пахло. Ни женской одежды, ни обуви в коридоре он тоже не заметил. Да и фотографий семейных не видно.

— Поругались с дочерью?

— С чего вы взяли?

— Пару минут назад я наблюдал, как она пыталась сбежать из дома.

— Ах, это… Моя бывшая жена настраивает дочку против меня. Мы с ней в разводе. Но ребенок этого, конечно, не понимает. Вот Джессика и решила сбежать к мамочке.

— Понятно. Можно ее увидеть?

— Жену?

— Нет. Вашу дочку.

Мужчина пожал плечами и скрылся в гостиной. Через некоторое время он вернулся, ведя за руку девочку.

— Джессика, поздоровайся с дядей.

Девочка глянула исподлобья, но промолчала.

— Она у меня немножко дикая, — извинился отец. — Мамины гены.

Алекс набрал несуществующий номер, послушал гудки, положил трубку.

— Хорошо, извините за беспокойство.

В ухе раздался голос Миллера:

– Объект выходит. Как понял?

Алекс поднял руку к микрофону, спрятанному в воротнике:

— Вас понял.

У выхода он обернулся:

— Еще раз извините за вторжение.

Он в последний раз глянул на девочку. Голубые глаза ребенка были наполнены слезами. Губы беззвучно шевелились. Что она там шепчет? Читать по губам Алекс не умел, но одно слово понять смог: «ПОМОГИТЕ».

По бледной щеке ребенка скатилась одинокая слезинка.

– Не упусти его, Алекс! Андерсон с нас шкуру спустит!

Алекс отключил микрофон.

— Можно узнать номер вашей бывшей жены?

Мужчина огорченно вздохнул и развел руками.

— Все-таки это она вас прислала, да?

— Не заставляйте меня повторять, сэр.

Рыжеволосый раздраженно выдвинул ящик комода и, порывшись там, достал блокнот. Открыв на нужной странице, он протянул его агенту:

— Пожалуйста.

Алекс протянул руку, но блокнот упал на пол. Он наклонился за ним. И в этот момент девочка закричала. Алекс отшатнулся в сторону, но недостаточно быстро — острая боль обожгла лоб и щеку. Брызнула кровь.

Рыжеволосый снова сделал выпад. В руке он держал огромный нож для разделки мяса, который до этого скрывал сзади за поясом.

— НАШЛИ, СУКИ?!

Алекс уклонился от летящего к его горлу смертоносного лезвия и тут же получил удар ногой в бок. Пролетев по комнате, он приложился грудью о стол. Что-то хрустнуло, похоже, пара ребер сломалась. Со стоном Алекс сполз на пол.

Занеся нож над головой, маньяк кинулся вперед, намереваясь пригвоздить агента ФБР к полу, словно фанатичный энтомолог редкий вид бабочки.

Но Алекс не собирался пополнять коллекцию этого безумца. Он ударил ногой в промежность, и мужчина с воплем отлетел назад, ударившись спиной о шкаф. Посыпалась посуда. Девочка визжала. Алекс полез под полу куртки и выхватил пистолет из кобуры. Ему казалось, что он делает это чересчур медленно. Совсем не так, как на полигоне в Академии.

Над головой с треском разбилась ваза, осыпав его крупными осколками. Алекс передернул затвор, досылая патрон в патронник, одновременно выводя оружие на линию огня. Хозяин дома с перекошенным от злобы лицом был уже совсем рядом. Губы кривились в жуткой ухмылке.

Кровь заливала лицо, мешая точно прицелиться. Лезвие начало короткий путь к шее Алекса, и агент дважды нажал на спусковой крючок. Два выстрела слились в один. Рыжеволосый отлетел назад и опрокинулся на спину. Обе пули попали ему в грудь.

Стряхнув с себя осколки вазы, Алекс поднялся, продолжая целиться в распростертое на полу тело. Руки дрожали. Отшвырнув нож ногой в сторону, он достал из заднего кармана наручники и, перевернув раненого на живот и вывернув ему руки за спину, защелкнул на них металлические браслеты.

Вытерев кровь, Алекс поморгал левым глазом и с облегчением убедился, что тот уцелел. Лезвие только разорвало бровь и прошлось по щеке. Ощупав ребра, он повернулся к девочке:

— Все в порядке. Тебя Мелиссой зовут?

Девочка кивнула, но не пошевелилась. Похоже, она не верила, что все кончилось, и не отрывала взгляд от лежащего на полу человека.

Алекс потянулся к ней, и ребенок испуганно отпрянул.

— Не бойся, я из ФБР. Я пришел за тобой.

— В подвале…

— Что?

— Моя сестра в подвале.

Волосы на голове Алекса встали дыбом. Неужели ему предстоит стать свидетелем еще одной омерзительной сцены, которых он успел насмотреться за последние дни? Перед глазами мелькнули цепи, веревки, маленькое растерзанное тело…

— Где вход?

— Там, — махнула Мелисса.

Он прошел за ней в дальнюю комнату. Девочка откинула ковер, и Алекс увидел крышку погреба, выкопанного прямо под домом. Откинув ее, он попытался что-то рассмотреть, но темнота не позволяла этого сделать.

— Ребекка! — крикнула вниз Мелисса. — Нас спасли! Сейчас я тебя вытащу!

Внизу послышалось какое-то шевеление.

— Он запер нас там, — сказала Мелисса, — а сегодня меня вытащил.

Алекс замер.

— Он что-то… — в горле возник ком, мешающий говорить. — Он что-то делал с тобой?

— Нет. Только начал трогать, но я убежала. Он догнал меня на улице, а когда вы пришли, сказал, чтобы я молчала, иначе он убьет мою сестру.

Мелисса, продолжая говорить, спустилась по ступенькам в темноту. Вскоре из подвала выбралась маленькая девочка, чем-то неуловимо похожая на Мелиссу. В ее глазах застыл страх. Алекс ободряюще улыбнулся.

— Мы поедем к маме? — неуверенно спросила она.

— Конечно, — прокашлявшись, ответил Алекс.

— А где Буги-мен?

— Кто?

Ребекка нерешительно оглянулась на сестру. Та захлопнула крышку погреба и погладила сестру по голове:

— Хороший дядя застрелил его. Бах-бах! Вот так!

Алекс включил рацию.

— Миллер?

– Ты куда исчез, мать твою?! Мы прошляпили дипломата! Андерсон тебя уволит, к чертовой матери, и будет прав! С меня довольно…

— Миллер, погоди. У меня здесь девочки.

– Какие, на хрен, девочки? Ты где?

— Тут особняк рядом, восьмой номер. Кажется, я маньяка поймал.

– Ну, ты даешь… Сейчас буду!

— Мелисса, мне нужно выйти на минутку.

Девочка вцепилась в его рукав, и Ребекка тут же последовала ее примеру.

— Нет, не оставляйте нас в этом доме! Пожалуйста!

— Хорошо, хорошо. Идем вместе.

Они вышли в гостиную. При виде валяющегося в луже крови мужчины девочки прижались к Алексу еще крепче. Они заметно дрожали.

— Не бойтесь, он больше не причинит вам зла.

— Вызовите доктора, — прохрипел раненый.

Живучий, сукин сын. Алекс проследил за его взглядом.

Повернув голову набок, маньяк изучал девочек. Он посмотрел им в глаза и осклабился, с удовлетворением увидев там страх. Затем перевел взгляд на их голые ножки. Рот искривился, с нижней губы закапала слюна. Раздалось невнятное бормотание.

Зверь был жив. И если когда-нибудь он выйдет на свободу, то снова возьмется за старое. Вспомнился полицейский, который привез раненого арестанта в больницу. Алекс пожалел, что сразу не выстрелил маньяку в голову. Теперь нельзя. Это будет преднамеренное убийство, за которое его самого могут посадить в тюрьму.

Он вывел девочек на крыльцо, накинул на младшую свою куртку.

— А нас больше никто не украдет? — спросила малышка.

— Нет, девочки, никто вас больше не обидит.

— Вы будете нас охранять?

— Буду. Подождите меня здесь. Я сейчас вернусь.

Алекс закрыл за собой дверь и вернулся в комнату.

— Врача, — снова заскулил раненый.

Алекс встал над ним, и рыжеволосый настороженно затих. Агенту ФБР снова захотелось приставить пистолет к низкому лбу маньяка и нажать спусковой крючок. Чтобы мозги, в которых родилась мысль о похищении маленьких детей, разлетелись по всей комнате.

Желание было настолько сильным, что ему пришлось сжать кулаки и сделать несколько глубоких вдохов. Алекс присел на корточки. Когда он начал говорить, в его голосе звучала такая ненависть, что маньяк испуганно съежился:

— Я надеюсь, ты сдохнешь до того, как приедет «Скорая». Но если тебе повезет — не спеши радоваться. Знаешь, что делают в тюрьме с такими, как ты? Вижу, знаешь… Я лично прослежу, чтобы тебя не выпустили оттуда до конца твоих дней. Но на всякий случай…

Алекс поднялся и вышел из комнаты. По дорожке к дому уже бежал Миллер. Алекс обнял девочек за плечи и улыбнулся напарнику.

— Почему плохой дядя так кричал? — спросила Мелисса.

Алекс не ответил. Теперь он был уверен, что даже если педофил сумеет сбежать из тюрьмы, насильничать точно не сможет, так как он полностью отбил ему, в прямом и переносном смысле, охоту к этому.

Только ради сегодняшнего дня стоило пойти на службу в ФБР. Даже если его завтра уволят, можно считать, что жизнь прожита не зря. Представить страшно, какие извращения и мерзости ожидали этих милых девчушек, если бы не случайное совпадение, в результате которого он оказался здесь. Хотя следует отдать должное смелости Мелиссы, решившейся на побег из дома маньяка.

Через полчаса на улице было не протолкнуться от агентов ФБР и полицейских, изо всех сил старавшихся не пустить за желтую линию оцепления журналистов и репортеров с камерами. Акулы пера, словно их морские собратья, чувствовали запах крови за много миль.

Увольнять его не стали. Во-первых, оказалось, что дипломат не встречался ни с какими двойными агентами и, тем более, не получал черных чемоданчиков со стратегическими секретами США. Его скрытность объяснялась просто — российский дипломат заезжал к стюардессе американских авиалиний, с которой познакомился в самолете и с которой уже неделю крутил любовь.

Стюардессу проверили. Кроме стройных ног и роскошного бюста, она не представляла для государства никакой опасности. Напротив, девушку следовало взять в оборот и приспособить для нужд отечественной разведки.

Во-вторых — начальник полицейского департамента Чикаго объявил ФБР и лично специальному агенту Алексу Смирнову благодарность за поимку особо опасного маньяка-педофила, за которым полиция безуспешно охотилась уже около пяти лет, и даже пообещал чем-то наградить.

Вот так неожиданно Алекс стал героем. А героям, как известно, прощается многое. Алекса отвезли в больницу. Там ему зашили щеку и бровь, наложили кучу швов и вкололи антибиотики.

Первой приехала Николь. Не став дожидаться его звонка, она позвонила сама. Узнав, что Алекс в больнице, девушка тут же примчалась к нему, притащив целую гору фруктов и йогуртов. Так она узнала, что он работает в ФБР.

Николь не отходила от него целый день. Все медсестры решили, что они являются молодоженами. К удивлению Алекса, такие разговоры его совершенно не раздражали. Было даже интересно перебрасываться с девушкой смеющимися и загадочными взглядами, словно их объединяла какая-то общая тайна.

Приехавший Миллер, глядя на его шрам, сказал, что Алекс выбрал довольно оригинальный способ больше никогда не участвовать в наружном наблюдении.

Затем приехал шеф. Андерсон долго жал ему руку, восторженно хвалил и даже заикнулся о премии.

 

Глава 2

Тайны гипноза

С утра Алекс сразу помчался в офис, несмотря на то, что Андерсон дал ему два дня выходных. При виде героя сотрудники стали стоя приветствовать его восторженными криками и аплодисментами. Покрасневший как рак агент поспешил укрыться в кабинете Миллера.

Сейчас Алекс озабоченно изучал себя в зеркало. Да, он хотел выглядеть взрослее и мужественнее, но не таким же образом? Успокоив себя избитой (и весьма сомнительной) фразой, что шрамы украшают мужчину, он повернулся к Дюбуа, который удобно устроился на месте Миллера, который торчал у открытого окна с неизменной сигаретой в зубах, и спросил:

— Почему педофилам так легко удается заманить детей в ловушку? Как оказалось, он просто подошел к ним на улице и приказал сесть в машину.

— Понимаешь, — ответил Француз, — с самого рождения детей учат беспрекословно подчиняться взрослым. Поэтому, когда педофил что-то говорит детям и при этом уверенно и спокойно себя ведет, они его слушаются. А дети редко зовут на помощь, стесняются. К тому же по виду не определишь, что он педофил, на лбу у него не написано, а что в голове творится, неизвестно. Когда к ребенку неожиданно подходит взрослый и что-то приказывает ему, ребенок впадает в транс. Он словно находится под гипнозом.

— Кстати, насчет гипноза, — прервал его Алекс. — Есть у вас знакомый гипнотизер?

— Зачем он тебе?

— У моего друга провал в памяти. Возможно, с помощью гипноза он сможет восстановить некоторые события.

Француз посмотрел на Миллера. Тот выбил из пачки сигарету и, сунув ее в угол рта, начал жевать:

— Это тот парень, о котором я думаю?

Алекс промолчал. Объяснять подробности желания не было, нужно сначала самому во всем разобраться. Миллер прикурил, выпустил дым и с усмешкой произнес:

— Сегодня мой последний день в качестве действующего сотрудника. Дела по «Латинским королям» я тебе сдал, так что можешь заниматься, чем хочешь.

— О чем это вы? — почесал затылок Француз.

— Да так, — сказал Миллер, — неважно. Есть у меня знакомый психоаналитик, уже много лет в Чикаго практикует. Известная в определенных кругах личность. Так вот, на своих сеансах он иногда использует гипноз.

— Он согласится со мной встретиться?

— Я позвоню. Думаю, мне он не откажет.

— Спасибо, — кивнул Алекс. — Как вы сами считаете, насколько все это работает?

— Конечно, работает. Ты что, в цирке никогда не был?

— Был, но мало ли. Может, гипнотизеры подставных зрителей берут?

— Нет. Гипнотизеры берут из зала обычных людей. С устойчивой психикой, отменным здоровьем… Ладно, что я тебе голову морочу, мой знакомый сможет все лучше объяснить.

— Как его зовут?

— Роберт Винфрид.

Кабинет психоаналитика располагался неподалеку от Даунтауна, в тихом одноэтажном районе Чикаго. На дверях красивого дома висела медная табличка, подтверждающая, что они прибыли по адресу. Поднявшись по ступеням, Алекс нажал кнопку звонка.

Дверь открылась, и на пороге появился психоаналитик.

Роберт Винфрид оказался высоким худым мужчиной лет сорока. Черный костюм сидел на нем безупречно. Под пиджаком была расстегнутая на две верхние пуговицы черная рубашка. На запястье поблескивали дорогие часы. Весь вид психоаналитика излучал успешность и благополучие. Черные с сединой волосы были аккуратно расчесаны на пробор. На загорелом лице с продольными морщинами выделялись внимательные зеленые глаза.

— Добрый день, — сказал Винфрид.

— Здравствуйте. Меня зовут Алекс Смирнов.

Психоаналитик провел взглядом по шраму на лице Алекса и пожал протянутую руку. Пальцы у Роберта Винфрида были длинные и тонкие. Следующим протянул свою лопатообразную ладонь полицейский.

— Анджей Новак, — представился он.

— Миллер предупреждал меня о вашем визите. Проходите.

Кабинет психиатра был идеально чист и не обременен мебелью: письменный стол, два кожаных кресла, книжные полки со специальной литературой и кушетка, на которой, по словам Генри, побывала половина политической и деловой элиты штата Иллинойс. Окна были плотно закрыты, чтобы с улицы не проникали никакие посторонние звуки.

— Так что у вас за проблема? — голос звучал спокойно и уверенно.

— У моего друга, — указал Алекс на Анджея, — случился провал в памяти.

— Какого рода провал?

— Из его памяти выпал один день.

— Полностью?

— Нет, частично.

Винфрид перевел взгляд на Анджея:

— У вас были раньше проблемы с памятью?

— Нет.

— У вас есть предположения, с чем это может быть связано?

— Произошла автомобильная авария.

— Авария может объяснить частичную амнезию, — понимающе кивнул психоаналитик.

— Дело в том, что та информация, которую забыл мой друг, очень важна. Я бы сказал, жизненно необходима, — медленно, тщательно подбирая слова, пояснил Алекс.

— Информация касается расследования ФБР?

— Да.

— Гарри ни о чем таком мне не говорил.

— По телефону такие вещи не обсуждают. Думаю, излишне вас предупреждать, что информация, которую вы можете услышать, секретна.

— Конечно, конечно.

— Нам нужно узнать, что произошло в пятницу после двух часов в квартире и куда после этого поехал Анджей.

— В общем, вы хотите восстановить события, предшествовавшие аварии. Но хочу предупредить, что моя специализация — это толкование сновидений, аналитические беседы и анализ фантазий и ассоциаций.

— Генри сказал, что вы владеете гипнозом, — напрягся Алекс.

— Обычно я просто снимаю у пациентов уровень невроза. С помощью психоанализа. Но мы можем попробовать.

Полицейский выглядел настороженно. Застыв в дверном проеме, он сказал:

— Мне не очень хочется, чтобы кто-то копался в моей голове.

— Я не собираюсь копаться в вашей голове, — слегка улыбнулся Винфрид. — И хочу напомнить, что вы сами ко мне пришли.

— Извините моего друга, — вмешался Алекс, — после аварии он немного не в себе.

— Конечно, понимаю. И называйте меня Роберт, хорошо? Давайте я вам расскажу в двух словах о гипнозе. Возможно, это поможет вам расслабиться. Присаживайтесь.

Алекс присел на кресло в углу, Анджей на кушетку. Сам психоаналитик, скрестив на груди тонкие руки, прислонился к столу.

— Техника гипноза известна человечеству с древности. И в нем нет ничего супермагического и страшного. Это всего лишь один из методов достижения измененного состояния сознания. Гипноз применяется для лечения избыточного веса, неврозов, страхов и других проблем, с которыми сталкиваются люди. При помощи гипнотических сеансов пациенты избавляются от вредных привычек, будь то зависимость от табака, алкоголя и Интернета.

— Насколько гипноз эффективен? — поинтересовался Алекс.

— Эффективность зависит от многих факторов. В частности, от продолжительности сеанса и глубины самого гипноза.

— Существуют противопоказания? — Анджей явно искал пути к отступлению.

— У вас есть проблемы с сердцем?

— Нет.

— Тогда не стоит переживать. Психоанализ в совокупности с гипнозом позволяет ответить на вопросы, интересующие пациента: что произошло, как это произошло на самом деле, и самое главное — что дальше?

— Что вы собираетесь со мной делать? — перебил его Анджей.

— Просто поговорить, — развел руками Винфрид.

— И все?

— В этом кабинете ничего не происходит против воли пациента. К тому же за нами будет наблюдать ваш друг. Не беспокойтесь, я просто помогу вам войти в транс.

— Это не опасно?

— Ну, что вы, — улыбнулся Винфрид. — Транс — это естественное для нашего организма состояние. Любой человек в течение дня многократно погружается в транс: когда читает книгу, едет в транспорте или о чем-то размышляет. Сейчас я погружу вас в транс и, достигнув определенной концентрации, отключу ваше сознание. Именно тогда возникнет возможность пообщаться с вашим бессознательным, в котором хранится вся информация. Даже та, которую, как вам кажется, вы забыли.

Анджей потер шею, затем вздохнул:

— Ну, ладно. А где хрустальные шары, маятники?

Винфрид не стал отвечать на этот вопрос. Задернув шторы, он погрузил кабинет в полумрак и плавным движением указал на кушетку:

— Прилягте вот сюда. Удобно? Примите комфортную для себя позу. Расслабьте свои мышцы.

Анджей прилег. Судя по виду полицейского, чувствовал он себя все еще неуютно. Психоаналитик расположился вне поля зрения Анджея, явно для того, чтобы снять напряжение пациента. Полицейский сначала косил на него взглядом, затем уставился в потолок.

— Я слышу у вас акцент, — произнес Винфрид, начиная сеанс. — Вы славянин?

— Поляк.

— Из какого города?

— Из Кракова.

— Закройте глаза… Расскажите мне про свой город. Вам нравилось там жить?

— Да.

— Наверняка это были лучшие годы вашей жизни.

Алекс, присев на кресло, стоящее в углу, с интересом наблюдал за поляком. Тот уже немного освоился в роли пациента и отвечал на вопросы психоаналитика без явного напряжения. Глаза Анджея были открыты, зрачки расширены, взгляд был устремлен в одну точку. Разговор о родном городе и о тех местах, где полицейскому было хорошо и комфортно, помогли ему успокоиться.

— Покой и расслабление… сердце работает ритмично… перед вашим внутренним взором… картинки из прошлого…

Внешние проявления транса были уже заметны: дыхание Анджея замедлилось, мышцы расслабились. Расслабив пациента приятными воспоминаниями, Винфрид перешел к настоящему времени:

— Расскажите, чем вы занимаетесь?

— Я — офицер полиции…

— Вам нравится ваша работа?

— Нравилась…

— Расскажите, как началась пятница? Мне интересны любые подробности. Вы приняли с утра душ?

— Да…

— Побрились?

— Не помню… Кажется, да.

Голос психоаналитика по мере погружения пациента в транс становился тише, темп речи замедлялся в соответствии с дыханием Анджея. Винфрид продолжал задавать ничего не значащие вопросы, и Алекс почувствовал, как его тоже начинает клонить в сон.

— Я отвез Алекса домой… Потом мы с Денисом вошли в квартиру…

Глаза Анджея были закрыты. Его речь стала невнятной и замедленной.

— Что произошло потом?

— Телефон… Зазвонил домашний телефон…

— Кто поднял трубку?

— Я…

— С кем вы говорили?

— Не знаю…

— Вы узнали голос?

— Нет… Возможно…

— Что он сказал?

Алекс подался вперед.

Винфрид сделал предостерегающий жест, призывая его оставаться на месте. Анджей задышал чаще. Пальцы стали подрагивать.

— Всего одну фразу…

— Какую?

– «Будь осторожен с зеркалом… не то увидишь собственное лицо»…

— Вы слышали эту фразу раньше?

— Не знаю… Наверное… Да…

— Где вы слышали эту фразу?

— Человек… Черный человек…

— Афроамериканец?

— Нет, просто… я не вижу его лица… Пятно… Не могу рассмотреть…

Алекс вцепился в подлокотники кресла, словно собирался оторвать их.

— Что было после звонка?

На лице Анджея выступил пот.

— Я взял свой пистолет… зашел в комнату… и выстрелил.

Алекс стиснул зубы. Последние сомнения отпали. Все-таки это был Анджей.

Но о каком Черном человеке идет речь? Об Алхимике?

На лице врача появилось изумление. Он удивленно посмотрел на Алекса, но тот нетерпеливо махнул рукой: «Продолжайте».

— Что было потом?

— Я взял дневник… Сел в машину…

— И уехали?

— Да…

— Кто был с вами в машине?

— Я был один…

— Куда вы поехали?

Тело Анджея начало трястись.

— В больницу…

— Какую?

— Не помню…

— К Черному человеку?

— Да… Ему нужен дневник…

— Как его зовут?

Анджей задергался, а Винфрид продолжал настаивать:

— Как его зовут?

— Хр-р-р…

Роберт обеспокоенно повернулся к Алексу и тихо проговорил:

— Я теряю контакт.

Анджей вдруг зарычал так, что Алекс содрогнулся. Было в этом звуке что-то звериное.

— Что с ним?

— Думаю, пора заканчивать сеанс, больше мы ничего не добьемся. Анджей, вы меня слышите? Сейчас я досчитаю до трех, и вы проснетесь. Раз… Два… Три. Просыпайтесь!

Анджей открыл глаза. Зрачки были расширены. Грудь высоко вздымалась, словно он пробежал пять миль без остановки. Через минуту полицейский сел на кушетке. Вид у него был растерянный. С трудом ворочая языком, он спросил:

— Я что, заснул?

— Задремали немного, — согласился Винфрид. — Полежите, вам нужно прийти в себя. — Он повернулся к Алексу и показал глазами на дверь: — Можно вас на минутку?

Они вышли в коридор.

— Что с ним произошло в конце сеанса? — спросил Алекс.

— Эмоциональный шок. Обычно это бывает при всплывании травматических воспоминаний. — Винфрид внимательно посмотрел на агента и добавил: — Он признался в убийстве.

— С полицейскими это бывает, — пытаясь сохранить невозмутимый вид, ответил Алекс. — Работа у них такая. Гораздо больше меня интересует Черный человек.

Про себя он подумал, что речь наверняка идет об Алхимике. Только когда он успел загипнотизировать Анджея?

— Вы знаете, мне кажется, вашему другу был поставлен ментальный блок. Именно поэтому он не смог назвать имя загадочного Черного человека.

— Вы думаете, — спросил Алекс, — его недавно подвергли гипнозу?

— Скорее всего, его подвергли постгипнотическому внушению. Такие внушения осуществляются после гипноза, по пробуждению субъекта. Это подтверждает телефонный звонок. Слова насчет зеркала — код, скрытая команда, хранившаяся на подсознании. Когда ваш друг услышал условный сигнал по телефону второй раз, он побудил его к действию. Анджей превратился в сомнамбулу — автомат, готовую выполнить любые, даже самые невероятные приказы гипнотизера.

— Но почему он ничего не помнит?

— Возможно, это последствия аварии. Но, скорее всего, ему действительно поставили ментальный блок. Вопрос — когда его запрограммировали? Он говорил про больницу.

— По ходу нашего нынешнего расследования мы бывали в нескольких больницах, но Анджей нигде не лежал как пациент.

— Его могли закодировать раньше, — предположил психоаналитик.

— Не думаю. История с дневником началась буквально пару дней назад.

— А что за дневник?

— Да так, неважно. — Алекс поплотнее запахнул куртку.

— Вы должны вспомнить, с кем он вступал в контакт. Такое внушение требует некоторого времени. За минуту загипнотизировать и запрограммировать человека невозможно.

— Вы уверены?

— Молодой человек, — усмехнулся Винфрид, — я занимаюсь психоанализом и гипнозом двадцать лет. И за все эти годы ни о чем подобном не слышал. Хотите профессиональное мнение? Такого внушения можно добиться не менее чем за три сеанса. И при очень глубоком гипнозе.

— Ну что, ничего не получилось? — спросил вышедший из кабинета Анджей.

— Получилось, — ответил Алекс. — Поехали, по дороге расскажу.

Он потянул полицейского к выходу, но у порога обернулся:

— Еще раз спасибо вам. До свидания.

— До свидания, — кивнул Винфрид.

Проводив гостей внимательным взглядом, он закрыл за ними дверь. А вернувшись в кабинет, поднял трубку телефона и набрал номер:

— Он был у меня. С поляком. Только что вышли.

 

Глава 3

Разгадка

На улице стемнело. Алекс сел за руль и оглянулся на Анджея, развалившегося на заднем сиденье.

— Как ты?

— Ничего. Голова немного кружится. Что я там наплел?

— Тебя загипнотизировали.

— Мы ради этого сюда и пришли.

— Нет, ты не понял. Тебя загипнотизировали раньше.

— Кто?

— Думаю — Алхимик. Больше некому. Он знал, что у тебя есть доступ к дневнику, и хотел, чтобы ты его привез.

Алекс включил фары и вырулил на безлюдную улицу.

— Кто стрелял в Дениса? — спросил полицейский.

— Ты, Анджей. Но не по своей воле, — поспешил добавить Алекс.

— Выходит, я встречался с Алхимиком? — растерянно проговорил Анджей.

— Получается, так. Но это совсем не значит, что ты знаешь его лично. Алхимик заставил тебя забыть его лицо. Еще ты сказал, что ехал в больницу.

— А вот это уже интересно. В какую?

— Ты не помнишь… Вот зараза!

Белый пикап, перегораживающий дорогу, заставил их остановиться. Позади пикапа валялся домкрат и запасное колесо. Задние двери были открыты. Внутри кузова виднелась спина человека, копавшегося в инструментах. Алекс открыл боковое окно:

— Эй! Нужна помощь?

Человек не обернулся.

— Разворачивайся. Быстро! — скомандовал вдруг Анджей.

Алекс, сам почувствовавший неладное, положил руку на рукоять коробки передач. Но сделать ничего не успел.

В следующую секунду их протаранил грузовик.

Страшный удар сотряс кабину. Под скрежет металла машина отлетела в сторону, встала на левый бок и перевернулась. Ударившись головой о боковое стекло, Алекс потерял сознание…

Открывать глаза не хотелось, но чей-то голос настойчиво звал его обратно в реальность.

— Алекс, очнись! АЛЕКС!

Он приподнял веки. Холодно. Черное небо над головой, ветви деревьев. Как он сюда попал?

Над ним склонился Анджей. Рот оскален, губы в крови. В руке полицейский держал неизвестно откуда взявшийся у него устрашающего вида пистолет, больше похожий на ручную гаубицу.

— Живой? — Анджей вытер рукавом разбитую губу.

— Что случилось?

— В засаду попали. На войне как на войне.

Алекс попытался приподняться и тут же застонал — в голове гудел колокол. Видно, сильно при аварии виском приложился. Похлопав себя по уху, чтобы как-то угомонить поселившегося там звонаря, Алекс огляделся.

В десяти метрах, задрав колеса кверху, лежала его перевернутая «Хонда». Чуть дальше стоял пустой грузовик с вмятиной на бампере.

— Где они? — спросил он.

— Смылись, — ответил Анджей.

— Не иначе, после того как пушку твою увидели, — криво усмехнулся Алекс. — Ты где ее достал? У Хелбоя спер?

— Купил первое, что подвернулось. Ты что, «Дезерт Игл» никогда не видел?

— В магазине купил?

— Ага, в «Уолмарте». Есть каналы, — весело подмигнул поляк.

— Сколько их было?

— Двое. У одного помповик, у второго пистолет. Еще чуть-чуть, и из нас такое бы решето сделали — хоть спагетти процеживай.

— Но ты выстрелил первый, — догадался Алекс.

— Конечно, как же иначе? Ты же знаешь, меня хлебом не корми, дай в людей пострелять. Короче. Одному я в плечо попал.

— Рука где-то здесь валяется?

— Нет, — с сожалением скривил губы Анджей, — я его еле задел. Они тоже в ответ стрелять начали. Но потом назад сдали, яйца у них не железные. Сели в микроавтобус и смылись.

— Где дневник?

— На месте, не переживай.

— Может, сжечь его, к чертям собачьим?

Сейчас Алекс не шутил. Какие тут шутки? Если бы не Отмороженный Поляк со своей пушкой, его бы точно прикончили. И все из-за этих проклятых записей. Хоть бы понять, что в них такого ценного?

— Поздно, — покачал головой Анджей. — Ты его уже начал читать. Так что придется нам разбираться до конца.

— Чьего конца? Моего?

— Все может быть.

Вдали послышался вой полицейских сирен..

— Пойду я, пожалуй, — насторожился Анджей. — Коллеги едут. Сам объяснение для них придумаешь.

Он сунул пистолет в кобуру и скрылся в темноте. Алекс снова растянулся на траве, глядя на безразличные ко всему звезды. Домой ехать нельзя. Подумав немного, он вытащил мобильник:

— Ника?

— Привет! Что-то случилось?

— Нет. Можно, я к тебе приеду?

— Значит, случилось. Через сколько ты будешь?

— Не знаю.

— Я ставлю чайник. И попробуй не приехать.

— Ты знаешь, что ты самая необычная девушка на свете?

— Это такое признание в любви?

— Я скоро буду.

Алекс спрятал телефон. В голове зазвучали предостерегающие слова из песни: «Будь осторожен, охотник! Держись границ угодий». Черта с два! Не дождетесь!

По венам, возвращая силы, разливалась холодная ярость. Это чувство было ново, но он был ему только рад. Он достанет Алхимика. Должен его достать. Потому что если Алекс этого не сделает, Алхимик достанет его первым.

Квартира у Николь была маленькая, но уютная.

Повсюду царил творческий беспорядок: картины, карандашные наброски, непонятного назначения камни, деревянные маски, африканские статуэтки. На столе в гостиной стояла бутылка вина, горящие свечи и несколько чистых тарелок. Похоже, Алекса ждал романтический ужин.

Но к еде они почти не притронулись, только периодически наполняли бокалы. Николь, в тонком платье с бретельками, выглядела до неприличия соблазнительной.

Алекс, наконец, узнал, что девушка учится в чикагском художественном институте и увлекается античным искусством Египта, Древней Греции, Древнего Рима и этрусков, а также собирается посетить следующим летом Центральную Африку, где ее знакомые археологи из института проводят раскопки древнего города.

Он мало что в этом понимал, поэтому больше слушал.

Весь вечер они проговорили: кино, книги, музыка. Рассказывали друг другу о детстве, планах и мечтах, и каждый для себя обнаружил, что общаются между собой так, словно знакомы всю жизнь.

Алекс держал в своих ладонях длинные пальцы девушки. В голове приятно шумело от выпитого вина. Они желали и боялись возникшего между ними чувства. Потом замолчали и просто смотрели друг на друга. Глаза в глаза.

Алекс потянулся к девушке. Она приоткрыла губы и встретила его поцелуй, обвив руками его шею. Продолжая целоваться, они сами не заметили, как оказались в спальне. Сдерживая кипятящее кровь возбуждение, не спеша разделись. Обнаженный Алекс снова восхитился ее стройными ногами, плоским животом, узкой талией.

— Ты идеальна!

Немного засмущавшись его восторженного взгляда, девушка притянула Алекса к себе и задумчиво провела руками по его мускулистому, сухому телу, словно скульптор, проверяющий свою работу. Опустила руки ниже…

Он целовал небольшую упругую грудь с набухшими сосками, медленно спускаясь вниз, не упуская ни одного сантиметра ее натренированного тела. Николь в это же время нежно поглаживала его твердую, набухшую плоть. Алекс уложил девушку на кровать, и из ее горла вырвался хриплый стон…

Когда все кончилось, Николь заснула, а Алекс еще долго лежал с открытыми глазами, улыбаясь в темноте. Еще никогда ему не было так хорошо и он не чувствовал такого успокоения.

Но сон все не шел.

Поняв, что заснуть сейчас не удастся, он поднялся с кровати, пробрался в прихожую и достал из куртки дневник Гудини. Ему оставалось дочитать совсем немного. С каждой прочитанной страницей надежда найти нечто полезное для расследования таяла. А может, нет там никакой тайны?

Хотя убийства прямо указывали на то, что она есть.

Алекс открыл тетрадь…

… Я снова собирался в Европу на гастроли. Меня провожала мать, и я несколько раз возвращался на причал, чтобы снова обнять ее на прощание. А прибыв в Копенгаген, узнал, что миссис Вейс скончалась…

Эрих был безутешен. Возвращаясь в США, он несколько дней рыдал в каюте, а по приезде целый месяц ходил на кладбище и возле могилы разговаривал с умершей матерью.

Несмотря на свое скептическое отношение к спиритизму, Гарри решил обратиться к медиумам — настолько ему хотелось услышать голос своей матери. Но «дух миссис Вейс» почему-то заговорил с ним по-английски, хотя при жизни его мать не знала других языков, кроме идиш.

Движимый разочарованием и вновь вспыхнувшей ненавистью, Гудини посвятил все последующие годы своей жизни разоблачению спиритов. Он срывал их выступления и ездил по всему свету с разоблачительными лекциями. Иллюзионист утверждал: все контакты медиумов с загробным миром и вызов духов с привидениями — не что иное, как элементарное мошенничество, а приемы, которыми пользуются спириты, известны любому начинающему фокуснику.

Гудини написал несколько тысяч статей, в которых подробно описывал технологию этого надувательства. Узнав, что в городе появился очередной спирит, он надевал парик, приклеивал бороду и отправлялся на сеанс. Там, под видом дряхлого старика, умолял медиума дать ему возможность пообщаться с его умершим сыном. Медиум гасил свет, и в комнате начинал звучать загадочный голос. Тогда Гудини включал принесенный с собой фонарь, и все видели, что спирит держит в руке специальную трубу, искажающую его голос. Гарри срывал с себя бороду и кричал: «Шулер! Я обвиняю тебя в обмане!»

Он неистово разоблачал антинаучный характер спиритизма, высмеивая «повелителей духов» как в печати, так и в публичных выступлениях. На манеже, при полном освещении, Гудини заставлял подниматься в воздух «спиритический» столик, показывал, как «духи» общаются с медиумами, оставляя в растопленном парафине якобы слепки своих рук.

В разоблачении спиритов он проявлял поистине изобретательное остроумие. В Чикаго жила женщина, которая запросто общалась с потусторонним миром. Во время сеансов, проводимых в ее доме, «духи» умерших даже вытаскивали из карманов присутствующих различные предметы и разбрасывали их по комнате. С уверенностью в том, что он имеет дело с шарлатанством, Гудини поехал в Чикаго.

Не раскрывая себя, он отправился на прием к женщине-медиуму. Начался спиритический сеанс. Его участники по таинственным шорохам поняли, что «дух» уже в комнате. Гарри ощутил, как пришелец с того света гладит его по волосам. Наконец сеанс был окончен и зажегся свет.

И тут Гудини попросил всех обратить внимание на тихую старушку, скромно сидящую в углу комнаты, чьи руки были испачканы чернилами. Гудини торжествовал. Ведь это он вымазал свои волосы именно этими чернилами.

Он объяснял и чтение открытки через конверт. Все просто: достаточно смочить конверт спиртом — и на время он станет прозрачным, позволяя прочесть текст. А потом спирт испарится, вернув конверту его непрозрачность.

На одной из лекций журналист, многократно бывавший на сеансах спиритов, задал эскаписту вопрос:

— Вы можете объяснить, сэр, каким образом звонит колокольчик под столом спирита?

— Безусловно.

Гарри отошел, но вскоре вернулся в сопровождении фотографа и еще нескольких репортеров.

— Все готовы?

Фотограф кивнул. Гудини сел за стол с журналистом и начал задавать вопросы — дух звонком отвечал на них. Фотограф, наблюдающий со стороны, выпучил глаза, а затем оглушительно расхохотался. Журналист изумленно заглянул под стол. Колокольчик стоял на месте. Под столом никого не было.

— Но… как?

Гудини улыбнулся, затем вытащил ногу из ботинка. Передняя часть носка была отрезана, обнажая пальцы ног. Он взял ими колокольчик и снова потряс им. Вспыхнула фотовспышка.

— Господи, как просто, — промямлил журналист. Он явно был расстроен, что сам не смог разгадать секрет медиума.

Гудини ликовал.

Но граф Вудворд, зловещий Повелитель Уродов, тоже не забывал о своем противнике. И в один момент терпению Магистра пришел конец. На тайном собрании «Ловцов душ» было принято решение — упрямого фокусника нужно уничтожить…

Перед началом гастролей в цирке города Детройта Гудини решил устроить себе громкую рекламу — броситься с моста в реку в наручниках и уже под водой сбросить их.

Но в ночь накануне ударил сильный мороз, и река покрылась льдом. Директор цирка, его старый приятель Мистер Борода, попытался отговорить Гудини от исполнения рискованного трюка, но Гарри не отменил шоу. Тогда Борода опустил в прорубь веревку, чтобы его другу было легче выбраться оттуда. Несмотря на мороз, фокусник разделся до трусов, дал себя заковать в наручники и под ободряющие крики многочисленных зрителей бросился в вырубленную для него прорубь.

Прошло две минуты, три, четыре, пять… Борода вытащил из кармашка часы на цепочке и обеспокоенно поглядывал то на них, то на темную поверхность ледяной воды. Гудини не появлялся.

Публика зашумела. Всем стало понятно, что произошло страшное, ведь больше трех минут продержаться под водой невозможно. Особенно в такой холод. Иллюзионист наконец-то доигрался в своих играх со смертью. Репортеры наперегонки помчались к ближайшему телефону, чтобы первыми сообщить в редакции своих газет о смерти прославленного иллюзиониста.

По щекам Мистера Бороды потекли слезы. Он только сейчас заметил, что его веревка почему-то лежит на льду. Директор цирка подбежал к проруби и снова опустил веревку с грузом в воду. Он понимал бессмысленность своих действий, но его толкали остатки угасающей надежды.

Через восемь минут, когда уже не оставалось никаких надежд на возвращение Гудини, из проруби показалась голова фокусника. Борода завопил от восторга! Ассистент и врач помогли Гарри выбраться на лед.

Всех мучил вопрос, как фокуснику удалось продержаться в ледяной воде восемь минут без специального снаряжения? Секрет этого удивительного случая Гудини раскрыл сам в интервью репортерам: «Я опустился на дно, быстро освободился от наручников, обернулся — веревки не было! Я всплыл к поверхности, но над головой оказался лед — меня снесло течением. Я опять опустился на дно и попытался разглядеть светлое пятно проруби наверху. Никакого результата. Я немного проплыл, но проклятая дыра исчезла, словно ее вдруг сковал лед. Минуты через три я почувствовал, что начинаю задыхаться. Легкие горели огнем. И тут меня осенило. Я постарался как можно медленнее подняться к верхней кромке льда, где между водой и льдом был небольшой слой воздуха. Лежа на спине и осторожно подняв нос над водой, я все же мог дышать. Я еще немного поплавал в поисках проруби, но не обнаружил ее. Холод сковывал мои мышцы. Но я мог дышать, а значит, оставалась надежда. Мне казалось, что прошел целый час, прежде чем я увидел впереди какую-то расплывчатую, извивающуюся змею. Ура! Веревка! Как я рванулся к ней!»

Гудини не сказал всей правды. На самом деле он понял, почему едва не погиб страшной, мучительной смертью. Борода рассказал ему, что, перед тем как веревка оказалась вытащенной из воды, возле нее крутился какой-то карлик со злым выражением лица. А в толпе видели людей-аномалий из пропавшего много лет назад зловещего «Цирка Уродов»…

Гудини принял новый вызов.

Его война против спиритов достигла пика, когда он организовал детективное бюро и разослал своих агентов по всей стране. Гарри разоблачал спиритов десятками и составлял на них досье, подбираясь к своему главному врагу — главе тайного общества «Ловцы Душ» Магистру Асмодею.

Но у Виктора Вудворда уже созрел новый план. И даже его главный противник, опытный иллюзионист Гарри Гудини, не смог предугадать, насколько этот план будет коварным и изощренным…

Однажды Гарри читал газету. Пробежав глазами статью о подписании Берлинского договора между СССР и Германией, он перешел на соседнюю страницу в поисках новых объявлений спиритов и наткнулся на статью о религиозной общине, которая открыла приют для бездомных детей.

Оказывается, шесть лет назад, в 1920 году некто Логан Макморан основал религиозную общину, которую назвал «Просветленные дети Бога». Проповедники новой религии ездили с лекциями по всей стране и с неслыханной щедростью помогали нуждающимся.

Особенно они помогали детям-сиротам с физическими и психическими отклонениями. Некоторых из них даже увозили с собой в специально построенный интернат, где детям был обеспечен наилучший уход и куда были приглашены учителя с дипломами лучших университетов Старого и Нового Света.

На следующей странице была фотография основателя и главы новой церкви, Первого Светлейшего, Логана Макморана.

Несмотря на белые просторные одежды, короткие черные волосы и длинные усы с бородой, я узнал его.

Это был Главный Враг. Бывший владелец «Цирка Уродов». Магистр оккультных наук Асмодей. Английский граф Виктор Вудворд. Гениальный хирург, мистик и психопат с паранормальными способностями…

Алекс, не веря своим глазам, перечитал последний абзац.

Прижал пальцем строчку, словно боясь, что она выпрыгнет из дневника и исчезнет. Перечитал еще раз.

«ПРОСВЕТЛЕННЫЕ ДЕТИ БОГА»!

Гудини обладал очень опасной, в первую очередь для него самого, информацией. Он знал, что благочестивый основатель секты был маньяком и убийцей.

Так вот в чем заключается тайна дневника!

Знаменитый иллюзионист стал обладателем бомбы, заложенной под фундамент новой церкви. Гудини мог посадить Асмодея в тюрьму, но почему-то не сделал этого. Зная, каким он был бесстрашным, можно предположить только одно — фокусник просто не успел.

Алекс обратил внимание, что дальше почерк изменился. А, нет, не изменился. Просто последние страницы дневника дописывал другой человек.

Похоже, последнее слово в войне осталось за спиритами…

…Осенью 1926 года Гудини гастролировал в Монреале, выступая в местном университете с лекцией и в очередной раз вскрывая махинации медиумов. После перерыва у него был запланирован «гвоздь» программы — настоящая сенсация!

Эрих Вейс решил рассказать студентам и журналистам о «Ловцах Душ», переродившихся в секту «Просветленные дети Бога», и о роли Асмодея в организации этой опасной метаморфозы.

Гарри был настроен решительно, как никогда. Он твердо решил посадить графа Вудворда в тюрьму.

Но спириты каким-то образом пронюхали о его плане…

…Во время перерыва в комнату, где отдыхал фокусник, вошли несколько человек. Это были боевики «Ловцов Душ». Обычные крепкие парни, не мутанты. Они схватили Гудини и молча стали его избивать.

Неожиданно в комнату вошел полицейский. Увидев происходящее, он положил руку на рукоять револьвера и выкрикнул:

— Что здесь происходит?!

Парни остановились.

— Мы решили проверить, — сказал один из них, — правда ли, что уважаемый иллюзионист может переносить сильнейшие удары без вреда для организма.

Полицейский повернулся к фокуснику:

— Это правда?

Второй громила закрыл дверь, вытащил из-за спины охотничий нож и выразительным жестом указал пальцем на горло полицейского.

— Правда, — прохрипел Гудини.

Полицейский окинул их подозрительным взглядом и вышел. Один из посланников Магистра повернулся к Гудини:

— Если ты скажешь хоть слово о нас, твоя жена умрет. Ты понял?

— Хорошо… — превозмогая боль, кивнул Гудини.

— И еще одно. Ты должен будешь забрать из банка в Нью-Йорке свой дневник.

— Зачем вам дневник?

— Магистр думает, что у тебя там записаны не только секреты фокусов.

Гудини изменился в лице, и громила довольно осклабился:

— Ага, вижу, наш Господин не ошибся и на этот раз. Сроку тебе — три дня.

Они ушли.

Жене Гарри ничего не сказал. Вечером следующего дня он выехал поездом в Детройт. В дороге иллюзионисту стало плохо. С вокзала его отправили прямиком в больницу. Диагноз был неутешителен: острый перитонит. Жить больному осталось считаные часы…

…теперь дневник хранится у меня.

Я понимаю, что должен был выполнить последнюю просьбу Гудини — рассказать о «Ловцах Душ», переродившихся в «Просветленных детей Бога» и прекратить их преступную деятельность. Но признаю — у меня не хватило духа. Мне было страшно. За себя… За свою семью… За свою душу. Да-да, несмотря на весь скептицизм, я верю, что «Ловцы Душ» обладают настоящей черноймагией.

Гудини был бесстрашен. Я не настолько храбр, как мой учитель. Мне стыдно. И мне с этим жить. Это очень тяжело, поверьте мне и… простите.

Надеюсь, когда-нибудь этот дневник попадет в руки по-настоящему смелого человека. Чистого умом и храброго сердцем. Человека, который не побоится бросить вызов темным силам и уничтожит «Ловцов Душ», чье место в Аду.

На этом записи в дневнике заканчивались.

Все встало на свои места. Первоначально «Просветленные дети Бога» были сектой медиумов и убийц. Они были «Ловцами Душ». Хотя почему — были? По сути, они ими и остались. Спустя век дневник случайно нашелся, и секта решила уничтожить компромат, способный разрушить многомиллионный бизнес, прикрываемый религиозной деятельностью. Для этой миссии троица Светлейших во главе с Апостосом наняла Алхимика.

Доказать, что Логан Макморан и Виктор Вудворд — одно и то же лицо, представлялось Алексу вполне реальным делом. В церкви «Просветленных детей Бога» хранится множество вещей, принадлежавших «мессии» Макморану. А в музее Скотленд-Ярда наверняка до сих пор имеются фотографии и отпечатки пальцев знаменитого английского преступника — графа Виктора Вудворда.

Алекс стиснул зубы.

Главари «Просветленных детей Бога» должны ответить за убийства ни в чем не повинных людей. Но Светлейшие никуда не денутся. Более важным и срочным оставалось прежнее дело.

Найти и арестовать Алхимика.

 

Глава 4

Профессор

С утра Алекс начал тихо собираться, стараясь не разбудить Николь. Но не успел он натянуть ботинки, как услышал за спиной голос:

— А позавтракать?

Он обернулся. Николь, в короткой ночной рубашке, стояла, прислонившись к косяку спальной двери. Заспанное лицо, растрепанные волосы. Очаровательное зрелище. Алекс подошел к ней и, зарывшись в волосы, поцеловал в шею.

— Нет времени. Лучше поужинаем вместе.

— Ты даже не скажешь, что это была лучшая ночь в твоей жизни?

— Да, неплохо было.

— Сволочь! Во сколько будешь?

— Не знаю. Как получится.

Он собирался ехать к профессору, на которого указал капитан Уиллард. Тащить с собой дневник Гудини к бывшему сослуживцу Алхимика не хотелось. Кто его знает, как там дело обернется?

— Я у тебя одну вещь оставлю, хорошо? А вечером заберу. Только ты про нее никому не рассказывай, договорились?

Он вложил дневник в руки девушки.

Дверь ему открыла женщина лет сорока. Бледное худое лицо без макияжа, затянутые назад волосы, длинное черное платье.

— Да?

— Здравствуйте, профессор Либерман дома?

— Кто вы?

— Меня зовут Алекс Смирнов, — показал он удостоверение.

Из глубины дома раздался недовольный голос:

— Мари, кто там на этот раз?! Рекламщики или сектанты?

Она оглядела молодого человека с ног до головы. Задержала подозрительный взгляд на шраме и, не оборачиваясь, громко сказала:

— ФБР.

— ФБР? Так чего ты их на пороге держишь?

Женщина поджала губы и нехотя посторонилась, пропуская гостя. Алекс шагнул в коридор. Судя по экспрессии, звучавшей в голосе профессора, он должен был выскочить из комнаты навстречу гостю. Алекс даже успел представить суетливую походку и нервно жестикулирующие руки.

Но, к его удивлению, из комнаты, жужжа мотором, выкатилось инвалидное кресло, в котором сидел полный мужчина лет шестидесяти с длинными седыми волосами и взлохмаченной бородкой. Под выпученными глазами торчал классический еврейский нос. Ноги профессора были укрыты клетчатым пледом.

— Как вас зовут?

— Алекс Смирнов. Вот мое удостоверение. Вы можете уделить мне немного времени?

— Почему бы и нет? Давно у меня гостей не было. — Профессор ловко развернулся на месте и покатил в глубь дома. — Следуйте за мной.

Алекс шагнул следом и едва не налетел на неожиданно остановившегося хозяина дома.

— Мари, сделай нам кофе! — не оборачиваясь, крикнул профессор.

— Вам нельзя кофе, сэр.

— Я за что тебе деньги плачу? И сигары не забудь!

Когда женщина вышла из комнаты, он пробормотал:

— Пора менять сиделку.

— Почему?

— Она заставляет меня вести здоровый образ жизни.

Алекс последовал за профессором и попал в большую светлую комнату с огромным окном. Вдоль стен стояли массивные книжные шкафы, наполненные аккуратными рядами книг. На столе, посреди беспорядочно разбросанных бумаг, выделялся ноутбук последней модели.

Профессор заехал за письменный стол и выключил негромко гудящий электромотор.

— Присаживайтесь.

Алекс присел в кресло напротив.

— Итак?

— Мне нужна консультация, — сказал агент.

— Чем могу помочь?

— Нам известно, — начал Алекс, — что в семидесятых годах вы разрабатывали специальные препараты для американских солдат.

.

— Я работал на правительство… — нахмурился профессор. — Что вам нужно?

— Мне нужно, чтобы вы рассказали про опыты по созданию суперсолдат.

Профессор замолчал. Затем, глядя в окно, спросил:

— ФБР завело дело, связанное с заданным вопросом?

— Да, — соврал Алекс.

— Меня вызовут в суд?

— Пока наш разговор неофициален.

Ответ Либермана был тверд и решителен:

— Тогда ничем не могу быть вам полезен.

Он посмотрел на агента и многозначительно перевел взгляд на часы, давая понять, что аудиенция окончена. Алекс никак на это не отреагировал. Профессор являлся последней ниточкой, ведущей к Алхимику, и без информации он уходить не собирался. Либерман все расскажет. Даже если для этого придется приставить к его виску пистолет.

— Я знаю, что вы очень любите свою работу, — сказал Алекс, — а вас любят студенты. Уважают коллеги. Похоже, это единственная радость в вашей жизни. Как вы думаете, как отнесутся в институте к тому, что вы окажетесь замешанным в деле о серийном убийце…

— Что?!

— …с которым вы были очень хорошо знакомы. И даже работали вместе.

— Это неслыханно!

— Вы сами выбрали подобный тон разговора. Послушайте, мне очень нужна ваша помощь. Давайте забудем о сказанном ранее и начнем разговор сначала. Все останется между нами. Никаких магнитофонных записей, документов и вызовов в качестве свидетеля. Вы ответите на мои вопросы, и я уйду.

Вошла домработница и поставила на стол поднос с двумя чашками кофе, пепельницей и сигарами.

— Угощайтесь, — предложил профессор.

— Потом, если вы не возражаете.

— Коньячок хотите?

— Нет, я не пью.

— Вы точно русский?

Алекс даже не улыбнулся. Эта шутка ему уже порядком надоела. Дождавшись, когда домработница выйдет, профессор спросил:

— О каком серийном убийце идет речь?

Голос звучал обеспокоенно, но Алекс уклонился от ответа:

— Об этом позже.

— Хорошо, я расскажу, — кивнул Либерман. — Только не могли бы вы конкретизировать свой вопрос?

— Давайте начнем с проекта «МК-УЛЬТРА». Вам знакомо это название?

— Конечно. Тем более что с большинства документов этого проекта уже снят гриф «особо секретно».

— Мне бы хотелось услышать о проекте от вас.

— Хорошо. «МК-УЛЬТРА» — кодовое название секретной программы ЦРУ, которая занималась поиском и изучением средств манипулирования сознанием. Программа существовала с начала пятидесятых и продолжалась до начала семидесятых. Масштаб проекта можно оценить из того факта, что его бюджет в некоторые годы достигал десяти процентов общего бюджета ЦРУ.

— Каковы были цели программы?

— Методы выпытывания информации, расстройство памяти, внушаемость, дискредитация человека его поведением и создание у человека чувства зависимости. При получении положительного результата открывались огромные возможности: вербовка агентов, программирование чужих разведчиков, извлечение информации при допросах.

— Специалисты «МК-УЛЬТРА» использовали наркотики?

— Да. Они предполагали, что под действием наркотика сознание расступается, и запрограммировать человека с помощью гипноза становится намного легче.

— Были положительные результаты?

— В январе 1953 года получилось создание двух личностей у девятнадцатилетней девушки. После произнесения кодовых слов переход от одной личности к другой занимал несколько секунд. И если в обычной жизни девушка боялась взять в руки пистолет, то в измененном состоянии ей ничего не стоило нажать на спусковой крючок. Выполнив задание, девушка впадала в глубокий сон и после пробуждения ничего не помнила.

Картина начинала вырисовываться. Рассказ Либермана до боли напоминал произошедшее с Анджеем. Может, поляк после выполнения задания заснул за рулем и именно поэтому попал в аварию?

— Военные были в восторге?

— Не совсем, — покачал головой профессор. — Ученые признались, что опытный гипнолог может перепрограммировать человека, поэтому этот способ считался ненадежным.

— Чем закончился эксперимент?

— В 1975 году Конгресс США затеял расследование деятельности этой программы. Слишком много накопилось вопросов к «экспериментаторам». Но оказалось, что ЦРУ намеренно уничтожило главные файлы программы «МК-УЛЬТРА» еще за два года до этого.

— В связи с чем было затеяно расследование?

— Смертельно опасные эксперименты над людьми. Испытания проводились не только в лабораторных условиях, но и в тюрьмах. И даже в больницах, над обычными, ничего не подозревающими людьми. Руководителем проекта был Дональд Камерон. Психиатр с мировым именем, президент Канадской и Американской психиатрической ассоциации. Был членом Нюрнбергского процесса, где выдвигал немецким врачам обвинение в экспериментах над людьми. Горькая ирония заключается в том, что знаменитый психиатр сам несколько десятков лет совершал подобные преступления под «крышей» ЦРУ.

— Чем закончилось расследование? — спросил Алекс.

— По сути — ничем, — развел руками профессор. — Ни один сотрудник ЦРУ осужден не был.

— Меня это не удивляет. Ладно… Какое отношение эта программа имеет к моему вопросу об «универсальных солдатах»?

— Основной проблемой проекта было использование психотропных химических препаратов, оказывающих влияние на психику человека. Но «МК-УЛЬТРА» не была первой такой программой. Еще в 1949 году ЦРУ запустило проект «Блюберд». Целью программы было создание новых личностей, внедрение постгипнотических команд в разум объекта и создание ложных воспоминаний. К проекту были привлечены немецкие ученые, взятые в плен после Второй мировой войны или добровольно перешедшие на сторону союзников.

— Нацисты? — удивился Алекс.

— Именно так. — Либерман чиркнул спичкой и прикурил черную плотную сигару. — Монстры, до этого экспериментирующие на заключенных в лагерях смерти, обрели возможность продолжить свои чудовищные опыты на американской земле.

Упоминание о немецких ученых вызвало у Алекса непонятный зуд. Через секунду агент понял его причину: Капитан упоминал о немецких корнях Алхимика. Неужели ученый участвовал еще в проекте «Блюберд»? Нет, по возрасту не подходит.

— Вы знаете, какие препараты используются спецслужбами в наше время?

— Это секретная информация, к которой я теперь не имею доступа. Из того же, что известно официально… Недавно Агентство передовых оборонных исследовательских проектов выделило Техасскому институту доклинических исследований десять миллионов долларов на разработку методики, позволявшей продлить период, в течение которого раненого и потерявшего много крови бойца можно спасти. В качестве одного из вариантов решения задачи рассматривается возможность временного прекращения жизненных функций солдат.

— Это как? — не понял Алекс. — Замораживать их, что ли?

— Нет, не замораживать.

— А как тогда?

— Они создали смесь, основным компонентом которой является сернистый водород. Эта смесь значительно снижает окислительные процессы в организме, вызывая искусственную клиническую смерть.

Еще один кусочек мрачной мозаики встал на место. Подобным способом Алхимик мог перевозить «умерших» людей, которых похищал для него Джеки-Нож, в свою лабораторию.

— Уже проводились испытания?

— Пока только на крысах. После введения препарата у них откачивали до шестидесяти процентов крови. В состоянии искусственной смерти грызуны могли находиться до десяти часов, после чего были успешно реанимированы.

Алекс вспомнил Бесника Николеску, которому втыкали в спину нож, сбивали машиной, стреляли в упор, а он с нечеловеческим упорством продолжал выполнять задание своего хозяина. Похоже, Алхимик продвинулся гораздо дальше Агентства оборонных исследований. И это несмотря на то, что в распоряжении Агентства были ведущие институты и десятки миллионов долларов.

Неудивительно, что «санитары» из ЦРУ желают заполучить в свои руки Алхимика. Ради его химии они готовы закрыть глаза не то что на десятки, на сотни безвинно убитых людей.

— С уверенностью могу сказать одно, — продолжил Либерман, — «таблетки от страха» и лекарства, позволяющие не спать целую неделю, — это вчерашний день. Нашими и российскими учеными уже созданы препараты, с помощью которых можно выжить без всяких средств защиты при употреблении противником оружия массового поражения.

— Вы имеете в виду химическую атаку?

— Я имею в виду радиоактивное поражение, — многозначительно округлил глаза профессор. — Грубо говоря, солдат может зайти в реактор и остаться в живых. Конечно, он все равно умрет через три-четыре дня, но задание выполнить успеет. А генералам большего и не нужно.

— Давайте перейдем к вашему личному опыту в данном вопросе.

Профессор снова затянулся, выпустил облако дыма, посмотрел в окно.

— Никаких записей?

— Совершенно верно, — подтвердил Алекс.

— Ну, что ж, некоторое время я действительно участвовал в одном из подобных проектов. В конце семидесятых мы проводили медицинские опыты в Чикагском университете…

Алекс поднял руку, останавливая Либермана:

— Меня интересуют события, произошедшие до этого.

— Я вас не совсем понимаю, — нахмурился Либерман.

— Южный Вьетнам, — сказал Алекс, — 67-й год, проект «Зомби».

— Где вы слышали это название? — промямлил профессор.

— Мне известно, что во время войны во Вьетнаме американские ученые ставили эксперименты не только над военнопленными вьетнамцами, но и над американскими солдатами. Целью было новое «средство от страха» для американских парней. Кроме этого проводились эксперименты по изменению сознания вьетнамских военнопленных и превращения их в зомби. Подвергшиеся изменению сознания объекты должны были вернуться под видом побега в расположения своих частей, а через некоторое время уничтожить командование вьетнамскими силами.

С каждым новым фактом челюсть Либермана отвисала все ниже. Алекс сделал паузу, дав собеседнику время осознать услышанное, а затем добил его:

— Почему у вас такой удивленный вид, профессор? Ведь вы лично участвовали в проекте «Зомби».

— Откуда вам все это известно?! — побледнел Либерман.

— Профессор, профессор… — укоризненно покачал головой Алекс. — Мы же с вами договорились.

— Простите, — теперь Либерман выглядел по-настоящему напуганным. — Я не думал, что вы имеете в виду тесобытия!

— Ваша скрытность начинает казаться мне подозрительной. Вижу, вам есть что скрывать, так что простой беседой дело не обойдется. — Алекс поднялся и добавил: — Никуда не уходите, за вами скоро приедут.

— Подождите! Подождите… Я все вам расскажу.

Либерман полез в ящик стола. Вытащил желтую баночку, вытряхнул на ладонь таблетку и закинул ее в рот. Запив лекарство водой, он судорожно повторил:

— Я расскажу все, что знаю.

— Вот и хорошо.

Алекс снова опустился в кресло и закинул ногу на ногу.

Никаких угрызений совести и душевных терзаний от того, что он давит на инвалида, у него не было. Никто не заставлял Либермана участвовать в подобных экспериментах.

— Несколько дней назад, — заговорил он, — я общался с очевидцем вьетнамских событий. Он рассказывал совершенно жуткие вещи о последствиях тех экспериментов.

— Почему ФБР вспомнило об этом сейчас?

— Потому что руководитель проекта жив.

— Кто?

— Алхимик.

Либерман осел в кресле, словно из него выдернули скелет.

— Мало того, — продолжал Алекс, — он продолжает опыты над людьми. Именно поэтому я здесь.

— Алхимик снова работает на ЦРУ?

— Нет. Никто не знает, на кого он работает. Разведка сама его ищет.

— Боже мой! Вот уж не думал, что спустя столько лет… — вытер вспотевший лоб Либерман.

— Профессор, придите в себя! Давайте не будем тратить время на лирику.

— Откуда вы узнали об Алхимике?

— Свидетель рассказал.

— Подождите, — встревоженно замахал руками Либерман. — Кто именно?

— Он служил в 173-й воздушно-десантной бригаде США.

— Этого не может быть, — покачал головой профессор. — Обычные солдаты не могли знать никаких имен и псевдонимов. Они даже не знали о сути эксперимента.

— Этот знал.

— Что он вам еще рассказал?

— О группе «Призрак». Про то, как пятнадцать спецназовцев вырезали деревню вместе с заложниками, отрезали всем головы, после чего перестреляли друг друга. Все это ему рассказал единственный выживший, Патрик Хикс. Сам Хикс покончил жизнь самоубийством — повесился в госпитале на территории военной базы. И еще одну историю я обнаружил сам. 16 марта 1968 года рота «Чарли» 11-й пехотной бригады ворвалась в деревушку Сонгми. В ходе операции было уничтожено около пятисот местных жителей, включая женщин и детей. Укрытия, выкопанные под хижинами, забрасывались гранатами. На этих солдатах тоже испытывали «Зомби-1»?

Либерман задумался.

— После операции с «Призраком» меня отстранили, так что на счет «Чарли» я не уверен. Были такие слухи. Но не факт. Зверства на войне происходят и без всяких инъекций. Меня вот кто интересует… Патрик Хикс. Я помню этого парня. Знаете, в чем нестыковка? Патрик Хикс не кончал жизнь самоубийством.

— Не понимаю, — нахмурился Алекс.

— Он продолжил службу. Кажется, даже перевелся в ЦРУ. Правда, о его дальнейшей судьбе мне неизвестно.

— Разве на нем не сказались последствия приема препарата «Зомби-1»?

— Конечно, сказались. Только иначе, чем на остальных испытуемых.

— Значит…

— …вашего свидетеля на самом деле зовут Патрик Хикс. Это он. Другого объяснения у меня нет.

— Черт!

Теперь Алекс понял истинную причину поисков Алхимика Уиллардом. Точнее — Хиксом. Никаких теплых чувств к человеку, который, по сути, убил его друзей и заставил его самого отрезать головы невинным людям, бывший спецназовец точно не испытывал.

— Ладно, со своим свидетелем я потом разберусь. Назовите мне настоящее имя Алхимика. — Алекс постарался спросить тем же тоном, каким задавал предыдущие вопросы, но голос дрогнул от напряжения.

— Генрих Вульф.

Наконец-то!

— Немец?

— Совершенно верно. Хотя родился он в Бразилии.

— Что вы о нем помните? Расскажите все. Нам могут пригодиться любые подробности.

Профессор отхлебнул из чашки и поморщился. Кофе давно остыл.

— Информации на самом деле немного. Его отец был немецким врачом. Одним из тех, кто работал на фашистов.

Фашизм. Страшное слово, впервые услышанное Алексом от деда. Концентрационные лагеря смерти. Массовые убийства ни в чем не повинных людей. Сожженные города и бесчеловечные опыты над людьми.

— Как его звали?

— Заключенные называли его Доктор Франкенштейн.

— А настоящее имя?

— Одо Вульф.

— Чем он занимался?

— Работал в Освенциме. Был правой рукой Йозефа Менгеля.

— Кто это такой?

— Вы никогда не слышали об Ангеле Смерти? — удивился Либерман.

— Нет, — хмуро ответил Алекс. — Ангел Смерти и Доктор Франкенштейн. Страшно представить, чем занималась эта парочка.

— Даже не представляете, насколько страшно. Начну с Ангела. Врач Менгель отправил в газовые камеры около сорока тысяч человек. Также он лично отбирал заключенных для участия в экспериментах во имя Третьего рейха. Заработал репутацию одного из самых страшных нацистов. Лично встречал поезда узников, приезжавших в лагерь, и сам решал, кому из них предстоит работать, кто пойдет на опыты, а кто сразу отправится в газовую камеру.

Алекс понял, что понемногу приближается к разгадке тайны Алхимика.

— Над чем работал Менгель?

— Ангел Смерти был одержим идеей создания генетического оружия. Точнее, биологического оружия массового поражения, которое могло убивать представителей чужих народов, не затрагивая истинных арийцев. Менгель прививал заключенным разные болезни: тиф, оспу, водяную гангрену, и наблюдал за развитием болезни. Особый интерес у него вызывали близнецы. Он даже поселял их в специальных бараках, впрыскивал близнецам различные химикаты в глаза, ампутировал органы и даже предпринимал попытки сшить их вместе.

— А что делал отец Алхимика, Одо Вульф?

— Помогал Менгелю. Они испытывали на заключенных препарат, получивший впоследствии название первинин. Людям кололи препарат и заставляли делать многодневные марш-броски. За сутки необходимо было пройти не менее девяноста километров. На отдых давали всего два часа.

Перед мысленным взором Алекса проносились черно-белые кадры военной хроники: заборы с колючей проволокой, охрана на вышках, рвущие поводок и захлебывающиеся лаем собаки, истощенные люди в бараках, надрывный плач детей.

— Кроме того, Одо разрабатывал «лекарства от страха» для немецких солдат. Испытывал медицинские препараты на заключенных. Делал им инъекции, после чего подвергал пыткам: сажал в герметические камеры, где они задыхались от недостатка кислорода, помещал в «стоячие камеры», отрезал конечности, пытал газом. После испытаний отправлял выживших в газовые печи.

Агент ФБР провалился в прошлое…

Нацистская Германия. Победный грохот кованых сапог, втаптывающий Европу в грязь, страна за страной. Бравурная музыка маршей. Захваченная немецкими войсками Польша и построенный на ее территории концентрационный лагерь Освенцим.

Ад на Земле.

На воротах лагеря крупная надпись металлическими буквами: «Труд освобождает». На ветру хлопает красное полотнище с черной свастикой, хорошо заметное на фоне белого круга. Из трубы крематория поднимается черный дым. Бульдозеры за лагерем сгребают сотни отощавших мертвецов, похожих на скелеты, в жуткие пирамиды.

А вот и самое страшное место на территории лагеря. Дом, попасть в который боятся все заключенные Освенцима. Некоторые даже кончают жизнь самоубийством, лишь бы не попасть туда. Из дома каждый день слышатся вопли истязаемых людей. Там живет страшный монстр в человеческом обличье. Доктор Франкенштейн.

Алекс мысленно перенесся в середину дома. Огляделся. Красивая кожаная мебель, массивный стол, шкафы с медицинской литературой. И дверь в операционную. Он приблизился к двери и заглянул внутрь ярко освещенного помещения.

В идеально чистой белой комнате стоял металлический стол с желобками для стока крови. На столе лежит распятый голый человек, полностью обритый наголо. Его конечности привязаны к столу широкими кожаными ремнями. Глаза выпучены от ужаса. Изо рта вырывается невнятное мычание — рвущемуся наружу крику мешает кляп.

Над человеком склонилась худая фигура в ослепительно-белом медицинском халате. В правой руке, приближающейся к половому органу, блестит скальпель. Почувствовав на себе чужой взгляд, фигура замерла. Потом медленно обернулась.

Алексу стало дурно — лица у хирурга не было. Его заменяла чудовищная маска с горящими красными глазами…

… Он тряхнул головой, возвращаясь в настоящее. Похоже, он сходит с ума.

— Скажите, профессор, Одо Вульф случайно не использовал в своих экспериментах гипноз?

— Именно! В то время это был настоящий прорыв! — Либерман уже пришел в себя. Теперь в нем заговорил ученый: — С помощью гипноза и пыток Одо хотел добиться изменения сознания заключенных. Он пытался сделать из них послушных, но в то же время бесстрашных рабов. У Одо Вульфа был иезуитский в своей коварности план — программирование подсознания солдат противника. Советские и британские офицеры после программирования должны были под видом побега вернуться к своим. Даже под пытками собственных особых отделов они не смогли бы ничего рассказать. Согласитесь, идея была гениальной!

— Вы видите здесь признаки гениальности?

Алекс не знал, от чего его мутит больше — от рассказов профессора, от непонятного восторга еврея Либермана гениальностьюнациста или от собственных видений.

— Так в чем был конечный план Вульфа?

— После получения кодового сигнала солдаты и офицеры союзных войск должны были организовывать диверсии, а также заняться ликвидацией советских и британских лидеров. Представляете, история могла пойти по совсем иному пути! — голос Либермана звенел от волнения. — Существовал план добраться подобным образом до Черчилля и даже до самого Сталина! Мартин Борман, фактический заместитель Гитлера, одобрил план Одо Вульфа.

— Почему Одо не смог закончить эксперимент?

— Попросту не успел. Близился конец войны, немцы отступали по всем фронтам. Был принят приказ вывезти заключенных из Освенцима, а тех, кого не успевали вывезти, — уничтожить. Их сжигали, закапывали живьем…

— Одо Вульфа казнили? — перебил профессора Алекс. Слушать дальше о зверствах нацистов было выше его сил.

— Нет. После окончания войны он бежал, подобно многим нацистам, в Южную Америку. Жил в Аргентине. «Моссадом» была разработана операция по поимке Доктора Франкенштейна. Всем известно отношение евреев к бывшим нацистам. Но Одо сумел уйти прямо из-под носа израильтян.

— Что с ним было потом?

— Он перебрался в Бразилию. Там у него родился сын, Генрих Вульф.

— Одо Вульф тоже работал на ЦРУ? — понял Алекс.

— Вы догадливы, молодой человек. Через три года после окончания Второй мировой войны его нашли люди из американской разведки. Именно они в последний момент вырвали Одо из рук «Моссада» и сделали предложение, от которого он не мог отказаться. Выбор у Вульфа был невелик: попасть в американский суд и стать обвиняемым по Нюрнбергскому процессу, попасть в застенки «Моссада» или же принять участие в проекте «Блюберд».

Алекс с силой провел ладонью по своему лицу.

Существует ли предел человеческой жестокости и беспринципности? Американские военные, найдя чудовищного монстра, повинного в смерти тысяч людей, не посадили его на электрический стул, а предложили работать во славу Америки. Сколько еще подобных сделок с Дьяволом скрыто под завесой красивых и правильных слов о борьбе за мир и торжестве демократии?

— «Блюберд» был лишь началом его работы, — сказал профессор.

Похоже, он действительно был готов выложить все, что знал. У Алекса начала болеть голова. Но он знал, что должен дослушать все до конца. Погрузиться на самое дно серного озера, чтобы выловить прячущегося там монстра.

— Что еще?

— С помощью Одо Вульфа на территории США была открыта первая лаборатория экспериментальной психологии.

— Какими мерзостями занимались там?

После известий о договоре американских военных с нацистскими садистами Алекс был готов ко всему.

— Необъяснимыми, с точки зрения науки, феноменами: телепатией, ясновидением, психокинезом. Психологи и физики пытались вызвать изменения состояния сознания, используя гипноз, чтобы добиться телепатического общения. Опыт Одо, приобретенный им в концлагере Освенцим, был незаменим для ЦРУ.

— Почему ЦРУ занималось парапсихологией? Зачем?

— Во-первых — в то время в СССР было уже несколько подобных центров, так что мы не могли отстать от главного вероятного противника. А во-вторых — некоторые опыты действительно удались.

— Вы верите в телепатию?

— Я не верю, — серьезно произнес профессор, — я знаю. Задумайтесь вот над чем. Для чего лучшие американские и советские умы тратили свое время и миллионы долларов на занятия бесперспективной ерундой?

— Ладно, не буду с вами спорить, — сказал Алекс. — Давайте вернемся к Алхимику.

— Генрих пошел по стопам отца, — продолжил Либерман. — Получил медицинское образование в Чикагском университете и стал самым молодым доктором медицинских наук.

— Это там его научили ставить опыты над людьми?

— Нет, конечно, его научил Одо Вульф. Отец передал Генриху все знания, накопленные в Освенциме: дневники, пленки, фотографии, результаты опытов и опробованные на заключенных Освенцима препараты.

Это было противоестественно до мерзости. Вместо стихов и детских книжек Одо Вульф показывал сыну собственные дневники с записями пыток и фотографиями расчлененных трупов.

А профессор тем временем продолжал:

— Генрих оказался способным учеником. Он участвовал практически во всех последующих опытах отца. После смерти Одо Вульфа его сын фактически возглавил лабораторию экспериментальной психологии.

Алекс прижал пальцы к вискам, пытаясь сосредоточиться.

— Вы познакомились с Генрихом во Вьетнаме?

— Именно там. Уже тогда его все боялись.

— Почему?

Либерман задумался.

— Знаете, на первый взгляд ничего демонического в этом парне не было. Худощавый, голубоглазый, светловолосый. Обычная внешность истинного арийца.

— Особые приметы у него были? Шрам, родинка на подбородке, глаз косил. Может, он заикался или прихрамывал при ходьбе?

— Нет, ничего такого не было.

— Почему его боялись? Из-за его сумасшествия?

— Боюсь, вы составили о нем неверное мнение. Генрих Вульф не безумный ученый, который зловеще хихикает и потирает руки в преддверии того, как нажмет на тумблер и в разрядах молний сотворит очередное чудовище.

— Конечно нет, — усмехнулся Алекс. — Подобными делами занимался его отец, Одо Вульф.

Профессор начал его раздражать. Похоже, он не понимал или отказывался понимать масштаб и последствия творимых Алхимиком зверств.

— А кем вы считаете самого Генриха? — пронзил взглядом Либермана Алекс. — Кандидатом на Нобелевскую премию мира?

— Нет, я вовсе не это имел в виду, — ответил профессор, почувствовав настроение агента. — Просто… Генрих всегда был аккуратен, последователен и наделен недюжинным умом. Хотя иногда казалось, что Генрих расценивает окружающих, как подопытных животных. Он нередко говорил об этом вслух. Меня это настораживало.

— Если отца вашего знакомого называют Доктор Франкенштейн, это не может не настораживать.

Профессор сцепил руки над столом и поставил на них свой двойной подбородок.

— Мне кажется, нацистские корни не были единственной причиной презрения к окружающим. Генрих любил заводить разговоры о сверхлюдях. Но он имел в виду вовсе не арийскую расу, как остальные нацисты.

— А кого?

— Людей, обладающих сверхспособностями: телепатов, ясновидящих, парапсихологов. Генрих мечтал организовать тайное общество, которое состояло бы только из сверхлюдей. Таких, как он.

— Из садистов, маньяков и убийц?

Алекс задумался. Возможно, Генрих каким-то образом узнал о существовавшей столетие назад секте «Ловцы Душ» и решил возродить ее?

— Что случилось с солдатами «Призрака»?

— Препарат подействовал не так, как планировалось. Солдаты превратились в бешеных зверей. Генрих что-то не рассчитал, смешивая дозы своих медикаментов.

— Что было потом?

— После того дикого случая я вернулся в Соединенные Штаты. Военные не хотели меня отпускать, но со мной произошел несчастный случай. — Либерман с кривой усмешкой указал на свои укрытые пледом ноги. — Я подорвался на мине. Ампутация, психологический срыв. Я потерял ноги, но обрел возможность вернуться домой. Больше я Генриха не видел.

— Алхимик продолжает опыты здесь, в Чикаго, — сказал Алекс. — Он похищает людей, чтобы испытывать на них свой новый препарат.

Либерман весь подался вперед и спросил:

— Как далеко он продвинулся в своих исследованиях? — Ученый всегда остается ученым.

— Чересчур далеко.

В деле оставалось еще немало неясных моментов, и Алекс решил выжать Либермана досуха.

— Скажите, профессор, можно ли мгновенно ввести человека в состояние транса для последующего гипноза? Недавно я разговаривал с одним гипнологом, он утверждает, что это невозможно.

— Я бы согласился с вашим гипнологом, если бы не знал Генриха. У него особые способности. Генрих с детства обладал очень сильным биополем. Уже во Вьетнаме он проявил себя мощным гипнотизером. В его-то годы! Скорее всего, это у него врожденное. Генрих мог заставить человека сделать что угодно помимо его воли. Даже без всякой химии. А если делал укол…

— Кстати, — перебил его Алекс, — как можно подобраться к человеку со шприцем и сделать укол незаметно?

Этот вопрос интересовал Алекса не меньше остальных. Каким образом Алхимик смог сделать инъекцию осторожному и подозрительному Анджею?

— Генрих может обойтись без шприца. Он ему не нужен, — загадочно улыбнулся Либерман.

— Как это?

— Вы слышали о кардинале Родриго Борджиа?

— Очень смутно, — признался Алекс. — При чем здесь он?

— У этого итальянского кардинала пятнадцатого века, впрочем, как у многих отравителей эпохи Возрождения, был перстень, сделанный на заказ. В середине он был полый, а с одной его стороны был сделан маленький шип. Предназначался перстень для хранения яда. Следовало всего лишь обменяться с жертвой рукопожатием, и яд через маленький шип попадал в кровь жертвы. Ни о чем не подозревающая жертва вскоре умирала.

Алекс ошарашенно молчал. Господи, какой старый трюк. Давно забытый, но оттого не менее действенный.

— Генрих хотел сделать себе такой же. Только не для яда, а для своего препарата. Думаю, что он в итоге заказал этот перстень. Ничего сложного в его изготовлении нет. Так, благодаря обычному рукопожатию, можно почти моментально парализовать волю любого человека. А потом, с помощью гипнотического внушения, запрограммировать его.

— Понятно. — Агент закашлялся. В комнате уже было порядком накурено. — Спасибо за информацию.

Неожиданно у него зазвонил мобильный телефон.

— Алло?

— Это Уиллард.

— Да, Капитан. — Алекс едва сдержался, чтобы не назвать собеседника Хиксом. — Слушаю вас.

— Я нашел его, — голос бывшего спецназовца дрожал от возбуждения. — Я нашел этого ублюдка!

— Как?!

— Я следил за «санитарами». Прослушал их переговоры. Они готовятся взять Алхимика завтра вечером.

— Где?

— В больнице. Приезжайте ко мне. Мы должны опередить разведку.

— В какой больнице?

— Расскажу по дороге.

— Говорите свой адрес, — сдался Алекс.

— Кто в больнице? — спросил профессор, когда Алекс закончил разговор.

— Неважно. — Похоже, информация Либермана ему уже не пригодится. Разве что послужит дополнительной уликой при обвинении Генриха Вульфа. — Спасибо, профессор. Вы мне очень помогли, — поднялся Алекс.

— Подождите, — остановил его Либерман. — Вы спрашивали об особых приметах Алхимика.

— Да?

— Была у него одна особенность. Правда, она не связана с внешностью, так что не знаю, поможет ли это вам.

— Говорите.

— Генрих очень любил классическую музыку немецких композиторов. По радио в нашем военном городке всегда звучал Бетховен, Моцарт или Вагнер. А когда Генрих занимался опытами в своей лаборатории или проводил внушение солдатам, звучание музыки всегда было обязательным компонентом этого процесса. Наверняка это ему передалось от отца. Нацисты были буквально помешаны на музыке и пытках.

Профессор включил свое кресло и выехал из-за стола. Подъехав к окну, он распахнул шторы и раскрыл створки окна. В комнату ворвался холодный ветер. Табачный дым закружился в зловещем танце. Сизые завихрения напоминали щупальца призрачного осьминога.

— Действительно, — сказал Алекс, — интересное наблюдение. Значит, мне предстоит опасаться человека с перстнем на правой руке, который любит слушать классическую музыку.

— Вы знаете, у меня есть одно предположение… — Либерман внезапно замолчал и, уставившись в окно, удивленно поднял брови: — Эй! Что вы там делаете?

Алекс почувствовал беспокойство. Внутри красным светом замигал предупреждающий сигнал. ОПАСНОСТЬ!

— Отойдите от окна! — крикнул он, бросаясь к профессору.

Голова Либермана резко дернулась назад, и над правым глазом появилось небольшое входное отверстие. Выходное отверстие получилось гораздо больше. Кровавые ошметки, вылетевшие через затылок, забрызгали стену и стол.

Алекс упал на пол и откатился к стене.

 

Глава 5

Снятие заклятия

Дотянувшись рукой до выключателя, Алекс погрузил комнату в спасительную темноту. Достал пистолет. Дверь в кабинет открылась, пропустив полоску света.

— Что здесь происходит? — возмущенно спросила женщина.

Она предприняла попытку включить свет, но Алекс сбил ее с ног и, прижав к полу, закрыл рот рукой.

— Тихо!

Она испуганно задергалась, пытаясь высвободиться.

— Тихо, я говорю! Снаружи человек. Он убил профессора.

Женщина затихла, в ужасе выпучив глаза. Алекс направил оружие в сторону окна. Ну, давай, где же ты прячешься, сука?

Мари неожиданно рванулась и вскочила на ноги. В женщину тут же ударила пуля. Тело швырнуло к стене. Алекс понял, что оружие убийцы снабжено не только глушителем, но и прибором ночного видения. Это конец.

На улице взревел мотор. Завизжали, стираясь об асфальт, резиновые покрышки. Убийца уехал, не предприняв попытки добраться до Алекса. Либермана, который мог навести на след Алхимика, снайпер все равно решил убрать. Близкую к нему домработницу тоже.

Но почему он не выстрелил в него? Снайпер не уверен, что дневник при Алексе? Странный убийца. Но еще больше Алекса волновал другой вопрос. Как снайпер его нашел? Ведь никто не знал, что он будет у Либермана.

Никто, кроме сержанта Хикса.

Хикс снимал квартиру в бедном районе Чикаго поблизости от Даунтауна. Серый двадцатиэтажный дом зиял провалами разбитых окон.

Алекс осторожно поднялся по ступеням на третий этаж. Длинный грязный коридор без окон освещался единственной лампочкой, которая в одиночестве умирала под потолком. В воздухе висел застоявшийся запах мочи и горелой еды. Где-то ругались на испанском. Гавкнула и затихла собака.

Дверь в квартиру Хикса была приоткрыта.

Алекс вытащил пистолет и осторожно вошел в прихожую. Тишина. На полу валялись ботинки и зимняя куртка. Агент открыл дверь туалета. Никого. Зашел в комнату. Окно было открыто. Холодный ветер трепал грязные шторы.

Хикс сидел в кресле перед работающим телевизором. На экране плакал пьяный в стельку Мартин Шин. Шел фильм Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня».

Алекс подошел к человеку, с которым разговаривал по телефону всего час назад. Голова бывшего спецназовца была вывернута под неестественным углом. Открытые глаза стеклянно блестели. С экрана телевизора раздался голос:

— Капитан Уиллард, нам пора идти!

Алекс вздрогнул. На миг его пронзил суеверный ужас. Сейчас мертвец послушает призыв, донесшийся из телевизора, и встанет из кресла.

Нет, не встал. Фраза всего лишь объясняла, откуда Хикс взял свой псевдоним.

Преодолевая брезгливость, он потрогал мертвеца. Несмотря на холод комнаты, тело было теплым. Значит, убийца побывал здесь совсем недавно, буквально пару минут назад. Может быть, даже видел, как Алекс заходил в дом.

Черт возьми! Как убийца узнал, где найти Хикса? Едва сержант позвонил Алексу и сказал о том, что он вычислил Алхимика, как ему тут же свернули шею.

Либерману тоже не повезло. Жил не тужил столько лет. Наверняка вычеркнул из памяти события сорокалетней давности. Но только к нему пришел агент ФБР и начал задавать вопросы об Алхимике, как профессор тут же получил пулю в лоб. Ответ напрашивался сам собой — следили за самим Алексом. Но каким образом?

Мать его, телефон!

Алекс вытащил из кармана мобильник и посмотрел на него, словно видел в первый раз. Да, это был единственный вариант. И он объяснял вездесущность подручных Алхимика. И то, как нашли Анджея с Денисом. Все гениальное просто.

Его телефон был на прослушке, превратившись из помощника в предателя и шпиона, показывающего, словно ДжПС, с точностью до одного метра, местонахождение Алекса. Это объясняло и то, как смогли вычислить адрес, где скрывался Анджей. Действительно просто. Как все фокусы — на первый взгляд загадочные и мистические. Как же он сразу не догадался? Идиот! Кретин!

Стараясь ни к чему не притрагиваться, Алекс вышел из квартиры. Свет в коридоре не горел — лампочка перегорела, или ее кто-то выкрутил. Послышался шорох в конце коридора. Шаркающий звук шагов.

Алексу захотелось выть от отчаяния. Быть так близко к разгадке и на самом финише попасть в ловушку!

— Кто здесь?!

Вопрос был идиотский, но вдруг это один из жильцов вышел за пивом? Ответа не последовало. Глаза, привыкшие к темноте, различили приближающийся силуэт, который перегораживал половину прохода. Кто бы это ни был, он был огромен. По коже пробежали мурашки. Неужели снова Бесник? Восстал из могилы второй раз?

— Я агент ФБР! Не двигаться!

Человек не остановился, но и не ускорил движения. Медленно и неотвратимо он продолжал двигаться к Алексу. Монстр, сотворенный Алхимиком, был уверен, что жертве в тесном коридоре деться некуда. Алекс вспомнил Бесника и поднял ствол выше. Стрелять нужно только в голову. Монстр ударил кулаком в дверь соседней квартиры и страшно зарычал.

Когда Алекс уже был готов спустить курок и продырявить квадратный череп, дверь в квартиру открылась. Оттуда высунулась толстая негритянка в домашнем халате. Ее полная рука с красным маникюром вцепилась в руку большого человека.

— Скотина! Где ты шлялся?

Мужчина невнятно замычал в ответ.

— Снова нажрался, сволочь? Посмотри на себя — двух слов связать не можешь!

Она втянула его в квартиру и захлопнула дверь.

Алекс дрожащей рукой вытер лоб, на котором выступил холодный пот. Рубашка прилипла к спине. Еще чуть-чуть, и он бы прикончил ни в чем не повинного алкаша.

Лифтом, на всякий случай, он решил не пользоваться. Сбежав по лестнице, выглянул на улицу и, убедившись в отсутствии посторонних глаз, сел в машину и резко нажал на газ.

Неожиданно Алекс понял, что зверски голоден. Желудок, которому было наплевать на трупы и расследования, требовал пищу, а он второй день (если не считать легкого ужина с Николь) ничего не ел.

Заехав в китайскую закусочную, он взял несколько выпачканных жиром пакетов и, вернувшись в машину, жадно набросился на еду. По дороге домой остановился возле первого попавшегося на глаза телефонного автомата. Позади возмущенно загудели клаксоны, но у него не было времени даже посмотреть на водителей. Бросив в прорезь монету, Алекс набрал новый номер поляка.

— Нужно срочно встретиться.

— Где? — Анджей никогда не задавал лишних вопросов.

— У меня дома. На мобильник не звони, он на прослушке.

— Хорошо, через полчаса буду.

Анджей ждал его у подъезда. Они пожали руки и молча поднялись в квартиру. Алекс задернул шторы и подпер входную дверь стулом. Завел поляка в комнату. Следующие полчаса он рассказывал полицейскому о секте «Ловцы Душ», которая переродилась в религиозную общину «Просветленные дети Бога».

— …вот в чем тайна дневника Гудини, — закончил Алекс.

— Действительно, — согласился Анджей. — Смертоносная информация.

Затем Алекс рассказал о визите к профессору Либерману и сержанту Хиксу, а также об их смерти, снайпере и своих догадках насчет мобильника.

— У меня голова кругом идет, — признался Анджей. — То ничего найти не могли, а теперь столько информации одновременно…

— Зато теперь мы знаем, как зовут нашего некроманта.

— Знать бы еще, где этот выкидыш нацистский прячется.

— Хикс сказал — в больнице. Правда, в какой именно, не уточнил. Да, чуть не забыл. У Алхимика есть перстень.

— Какой еще перстень?

Алекс рассказал про перстень Борджиа и про роковое рукопожатие, каким обменивается ученый со своей жертвой.

— Именно так Алхимик зомбировал тебя, Анджей. Ты не замечал у себя на руке след укола?

— Где именно? — поднял свою огромную мозолистую ладонь поляк.

— Ну, если перстень у него на безымянном или даже на среднем пальце… — Алекс пожал полицейскому руку, чтобы понять, где должно находиться место укола. — Тогда ранка должна быть под мизинцем. Вот здесь…

— Что такое? — спросил Анджей.

Алекс не отвечал. С отвисшей челюстью он смотрел на маленькую, едва заметную ранку на своей правой ладони. Красная точка прокола с микроскопической капелькой засохшей крови. Прямо под мизинцем.

— Что с тобой? — спросил Анджей. — Ты будто приведение увидел.

Алекс медленно развернул руку и поднес ее к лицу поляка. Прищурившись, тот взял его ладонь своими пальцами. Внимательно изучил. Выругался.

— Может, случайно зацепился за что-то?

Но было понятно, что поляк сам не верит в такое совпадение. Зазвонил домашний телефон. Продолжая рассматривать руку, Алекс направился в коридор, чтобы снять трубку.

— Стой! — остановил его Анджей.

— Что?

— Не отвечай.

Алекс сразу понял. Именно по телефону Алхимик сказал Анджею слова о зеркале, после которых полицейский хладнокровно убил Дениса.

Звонки не умолкали. Некоторое время напарники с опаской смотрели на телефон, словно аппарат мог ожить, отрастить зубы и наброситься на них. Наконец последний звонок умолк. Алекс присел на краешек стула. Ноги стали ватными.

— Ты думаешь… — начал он.

— Уверен, — сказал Анджей. — Не бывает такихсовпадений. Алхимик тебя закодировал.

Алекс обхватил голову руками и со стоном закачался на стуле. Ему стало страшно. Что он должен выполнить после того, как услышит кодовые слова? Привезти дневник Алхимику? Убить Анджея? Сделать еще что-то?

— Где ты был сегодня? — спросил поляк.

— У Либермана. — Алекс перестал качаться. — Его убил снайпер. Потом поехал к Хиксу. Ему свернули шею. Потом я позвонил тебе.

— Мне нравится твоя последовательность.

Алекс молчал. Он был подавлен и растерян. Мысли путались.

— Последний раз, — сказал Анджей, — ты звонил мне в семь часов.

— А? Да, где-то так.

— А домой ты пришел десять минут назад. — Анджей бросил взгляд на наручные часы. — Сейчас девять. Где ты был два часа?

— Не знаю.

— Зато я знаю. Ты ездил к Алхимику. Где дневник?

Алекс вспомнил и похолодел. Николь!

— Анджей, дай мне свой телефон. Быстро!

Полицейский протянул ему трубку.

— Кому ты хочешь звонить?

— Вчера я ночевал у девушки, — ответил Алекс, набирая номер. Сердце колотилось, как сумасшедшее. — И спрятал дневник у нее.

Полицейский промолчал. Все было ясно. Если девушка поднимет трубку, то с ней все в порядке. Если не поднимет, то дневник уже у Алхимика, а сама девушка, скорее всего, мертва. Алекс убил ее собственными руками. Как Анджей — Дениса.

Алексу казалось, что с каждым гудком у него появляются новые седые волосы. Он был близок к истерике. Наконец трубку сняли:

— Алло?

— Ника! Это ты? — шумно выдохнул Алекс.

— Нет, это кто-то в моем халате.

— У тебя все в порядке?

— Нет. Я сломала ноготь. И сожгла печенье, которое пекла для тебя.

— Ники, слушай меня очень внимательно. — Алекс нервно заходил по комнате, размахивая в такт словам свободной рукой. — Никуда не уходи, телефон не поднимай. И никому не открывай дверь. Слышишь? Это очень важно!

— Хорошо, — Николь сразу стала серьезной. — Что случилось?

— Это связано с моей работой. Когда приеду — объясню. То, что я оставил у тебя… на месте?

— Дневник Гудини?

— Откуда ты знаешь?!

— Я начала читать. Интересно. Особенно про жену Гудини — Бесс. Представляешь, у них была любовь с первого взгляда и на всю жизнь! Я думала, такое только в книгах бывает. Я тоже так хочу!

У Алекса зашумело в ушах. К горлу подступила тошнота.

Все, кто читал дневник, мертвы. Сам Алекс тоже последнее время бродит по краю могилы. Если бы не определенная доля везения и Отмороженный Поляк, он давно бы лежал на кладбище.

— Подожди, — сказал он в трубку, — я передумал. Не сиди дома. У тебя есть подруга, у которой ты можешь побыть сегодня?

— У родителей есть дача за городом. Они ее только купили, и про нее никто не знает.

— Отлично, — обрадовался Алекс. — Посиди там некоторое время.

— Все так серьезно?

— Очень. Извини, что подвергаю тебя опасности.

— Ты сегодня приедешь?

— Не знаю. На мой номер не звони ни в коем случае, я сам тебя наберу.

— Хотя бы в двух словах объясни!

— За дневником охотятся люди. Очень плохие люди. Убийцы. Сиди на даче, жди звонка.

Алекс отключился. Анджей задумчиво потер щетину и произнес:

— Слава богу, ты никого не грохнул.

— Просто не успел.

— Но Алхимика ты навещал. Только дневника у тебя с собой не было, поэтому он тебя закодировал.

Неожиданно Алекса замутило. Рвотные позывы скрутили желудок, и он бросился на кухню к раковине. Мышцы пресса сводило до судорог, пока он исторгал китайскую еду в умывальник. Алекс надеялся, что вместе с рвотой из него уйдет страх. Ведь он мог убить Нику!

Открыв горячую воду, он умылся, прополоскал рот и смыл непереваренные креветки в сливное отверстие. Лоб вспотел, пальцы дрожали. Полицейский налил ему полстакана водки и чуть ли не насильно заставил выпить. Затем выпил сам и спросил:

— Что делать будем? Есть идеи?

Алекс повернул к нему мокрое бледное лицо. Зубы стучали от пережитого стресса. Наконец в глазах появилась осмысленность.

— Есть. Меня нужно раскодировать.

— Здравствуйте, доктор.

Психоаналитик, как всегда, был одет с иголочки и лучился благополучием. Правда, при виде посетителей его зеленые глаза стали излучать настороженность.

— Здравствуйте. — Роберт Винфрид едва заметно скривился. — Я не доктор. Я — психоаналитик.

Но Анджея было трудно смутить.

— Все равно мы к вам.

— Извините, но сегодня прием уже закончен. — Гипнолог вежливо улыбнулся и предпринял попытку закрыть дверь.

— Извините, — передразнил его Анджей, — но сегодня вам придется остаться.

Он бесцеремонно отодвинул психотерапевта плечом в сторону и прошел в кабинет. Следом вошел Алекс и закрыл за собой дверь. Винфрид подозрительно принюхался:

— Вы что, выпили?

— Простите за внезапное вторжение, — сказал Алекс, пытаясь сгладить грубость полицейского, — нам нужна ваша помощь.

— В чем, собственно, дело? — возмутился Винфрид. — Вы думаете, если вы агент ФБР, то можете врываться ко мне в любой момент? Да еще пьяным?

Анджей хмыкнул. Похоже, именно так он и считал. Алекс осуждающе посмотрел на полицейского, повернулся к психотерапевту и поднял открытую ладонь:

— Выслушайте, Винфрид.

Тот насупился, но кивнул головой. Похоже, он понял, что произошло нечто серьезное.

— Что случилось?

— Меня закодировали.

Брови Винфрида поползли вверх:

— В смысле?

— В прямом. Я уверен, что со мной сделали то же, что ранее сделали с Анджеем.

— С чего вы это взяли?

— Мне тайно сделали инъекцию. — Алекс показал место укола.

— В ладонь?!

— Долго объяснять, — отмахнулся агент. — Кроме того, два часа выпали из моей памяти. Я не помню, где я был сегодня с семи до девяти.

Пришла мысль, что за эти два часа он мог действительно кого-то убить. Кого угодно. Его могли банально подставить.

— Что вы хотите от меня?

— Загипнотизируйте меня, — попросил Алекс. — И снимите кодировку.

— Вы думаете, это так просто? — голос психоаналитика сочился скепсисом. — В ваш прошлый визит дело обстояло гораздо проще. Тогда только и требовалось, что найти забытые воспоминания. Теперь вы хотите убрать программу. Я не знаю этого гипнолога, не знаю задания, которое он сделал, не знаю кодовых слов, в конце концов!

— Попробуйте код, который был у Анджея. А заданием было доставить по назначению одну вещь. Дневник.

Винфрид замолчал, обдумывая шансы на удачный исход сеанса.

— Мне больше не к кому обратиться, — сказал Алекс.

— Ну что ж, давайте попробуем, — пожав плечами, вздохнул гипнолог. — А… — показал он на Анджея.

— А я буду следить за процессом, — произнес полицейский, с комфортом располагаясь в кресле. — Чтоб все пучком было. Без эксцессов.

— Каких эксцессов? — не понял Винфрид.

— Может, буйствовать мой друг начнет. Он и так не совсем нормальный. — Анджей понизил голос до громкого шепота: — Представляете, на зомби в последнее время охотится. Я ему говорю: ну, откуда в нашем городе зомби? Ну, в Нью-Йорке еще понятно, но в Чикаго?

Винфрид исподлобья смотрел на сумасшедшую парочку, опасливо переводя взгляд с одного на другого.

— Да шутит он. Начинайте, — буркнул Алекс.

— Ложитесь на кушетку. Вам нужно расслабиться. И чем скорее это произойдет, тем лучше.

Анджей помахал пудовым кулаком и спросил:

— Хотите, я его вырублю?

— Если вы будете меня отвлекать, — поморщился Винфрид, — у нас ничего не получится.

— Извините, доктор. Начинайте.

— Я не доктор.

— Все равно начинайте.

— Сейчас я досчитаю до десяти…

Алекс открыл глаза.

— Очнулся? — Анджей с улыбкой обернулся к Винфриду: — Я же говорил, что он псих!

Алекс перевел взгляд на психоаналитика. Тот, гневно сверкая глазами, прижимал к лицу мокрое полотенце.

— Уже все?

— Ага, — кивнул поляк. — Ты мне чуть руку не сломал.

Винфрид отнял руку от лица, и Алекс увидел у него под глазом наливающийся изумительным сизым цветом синяк.

— Что случилось?

— Он еще спрашивает, — пробурчал гипнолог. — Хорошо, что у меня лед в холодильнике был. Что подумают мои пациенты?

— Док, вы наш спаситель, — похлопал его по плечу Анджей.

— Перестаньте называть меня доком, — слабо попытался возразить Винфрид и тут же скривился. Рука у полицейского была тяжелая.

— Вы раскодировали меня? — спросил Алекс.

— Раскодировал. Код действительно был тот же, что и вашего друга: «Будь осторожен с зеркалом, не то увидишь собственное лицо». Это облегчило мою задачу. Теперь эти слова на вас не подействуют.

— Что я должен был сделать?

— Привезти дневник.

— Куда?

— В психиатрическую больницу. Вам сегодня звонили оттуда. Просили приехать. Что-то насчет Волшебника. Я могу быть свободен?

— Спасибо, — кивнул Алекс. — Вы даже не понимаете, сколько людей вы сегодня спасли.

— Не стоит благодарности. — Винфрид снова прижал лед к синяку. — Надеюсь, я вас больше не увижу.

— Счастливо, док, — попрощался Анджей.

Винфрид закатил глаза и закрыл за ними дверь офиса.

Они вышли на улицу. Алекс положил руку на плечо полицейского и сказал:

— Я знаю, где прячется Алхимик.

— Уже слышал, — ответил Анджей. — В сумасшедшем доме. Думаешь, именно в том, где мы навещали фокусника?

— Сто процентов! Генрих Вульф находится именно там. Подумай сам, кто будет искать преступника в психушке?

— Думаешь, он прикидывается психом?

— Нет, Анджей.

— Подожди. — Поляк нахмурил брови: — Ты думаешь…

— Кристофер Моро. Директор.

— Доказательства?

— Он общался с фокусником и знал о дневнике Гудини. Его кисти в ожогах. Уверен, Кристофер Моро сам сжег их кислотой, чтобы избавиться от отпечатков пальцев. Он оставался с тобой наедине. И еще. — Алекс победно поднял вверх указательный палец. — Фамилия, под которой он скрывается!

— При чем здесь фамилия?

— Подумай, — улыбнулся Алекс.

— Подожди, подожди, — встрепенулся Анджей. — Ты имеешь в виду «Остров доктора Моро» Герберта Уэллса?

— Именно! Доктор Моро — великий ученый, изгнанный из общества за свои жестокие опыты над животными. И воплотивший на острове в жизнь свою сокровенную мечту: превращение животных в послушных зверолюдей.

— Вот ведь гад!

— Он просто издевается над теми, кто его ищет.

— Может, дело не в издевке, Алекс. Существует теория, согласно которой большинство маньяков хочет, чтобы их поймали, и поэтому оставляет своим преследователям подсказки, как их найти.

— Ладно, слушай дальше. Хикс сказал, что ЦРУ будет брать Алхимика сегодня вечером. И если разведка возьмет Алхимика первой, мы его уже не достанем.

Они обменялись понимающими взглядами. Анджей зловеще усмехнулся и поправил рукой кобуру под курткой.

— Поехали, возьмем этого ублюдка.

 

Глава 6

Алхимик

Они остановились на пустом паркинге. Молча проверили оружие. Вышли из машины. Здание психиатрической лечебницы мрачной громадой вырисовывалось на фоне стремительно темнеющего неба.

Алекс поежился от ветра и нехорошего предчувствия. Поднял воротник кожанки. Вековые дубы, окружающие здание, при их появлении угрожающе закачали могучими ветвями. Ветер шелестел в высоких кронах, нашептывая зловещие заклинания. Ругая себя за разгулявшееся воображение, Алекс потянул на себя высокие деревянные двери.

— Полковник, у нас гости.

Фургон видеонаблюдения особого отдела ЦРУ стоял в двух сотнях футов от лечебницы. На улице стемнело, но длиннофокусные объективы с инфракрасными линзами помогали отлично видеть в темноте.

Над оператором склонился светловолосый мужчина с короткой военной стрижкой, в котором Алекс без труда мог опознать агента национальной безопасности и, по совместительству, начальника «санитаров», забравших Бесника из морга.

Полковник прилип к экрану. В светло-голубых глазах появилось раздражение:

— А-а, снова этот пацан вместе с копом? — Он обернулся к четверке боевиков и кивнул на экран: — Нейтрализовать. И приступать к выполнению задания.

Парни щелкнули затворами короткоствольных автоматов. Но тут оператор заметил на экране какое-то движение и поднял руку, останавливая бойцов.

Конец улицы осветили вспышки полицейских мигалок.

— Это еще что такое? — напрягся Анджей.

Сомнений не осталось. Полицейские автомобили приближались к лечебнице.

— Спрячься пока, — сказал Алекс. — Я разберусь.

Анджей отступил назад и растворился в темноте. Алекс остался стоять под фонарем, засунув руки в карманы куртки. Подъехали две машины. Хлопнули дверцы, и четверка полицейских поднялась по ступеням.

— Добрый вечер, офицер, — заговорил Алекс. — Что случилось?

Грузный усатый сержант даже не посмотрел на него.

— Отойдите в сторону.

На свет появилось удостоверение.

— ФБР, специальный агент Алекс Смирнов. Я повторяю свой вопрос: что здесь происходит?

— Покушение на убийство, сэр, — тут же сменил тон полицейский. — Пациент зарезал директора.

— Что?! Когда?

— Звонок поступил пятнадцать минут назад.

Алекс чертыхнулся про себя. Неужели они опоздали?

— Я пойду с вами.

Они вошли в холодный вестибюль с высоким сводчатым потолком. Из невидимых колонок лилась негромкая классическая музыка. Еще одно очко в пользу версии Алекса.

Их уже ждали. Толстая медсестра за пуленепробиваемым стеклом нажала на кнопку, и металлическая дверь в конце зала открылась. Высокий худой негр с седыми бровями, похожий на английского дворецкого, — кажется, его звали Бобо, — вежливо поздоровался и попросил полицию следовать за ним. В коридоре, нервно переступая с ноги на ногу, их ждал доктор Аманадис. Вид у него был взволнованный.

— Здравствуйте, это я вас вызвал. — Тут психиатр заметил Алекса, и его густые брови приподнялись. — Агент Алекс? Что вы здесь делаете?

— У меня к вам дело. Но я подожду.

— Я все равно собирался вам звонить.

— Как произошло нападение? — вмешался сержант.

Психиатр взволнованно перевел взгляд на полицейского.

— Наш пациент, Дэвид Марчевски, выбрался из своей палаты и предпринял попытку убить директора — Кристофера Моро. Санитар случайно сумел предотвратить убийство.

— Значит, доктор Моро жив? — воскликнул Алекс.

— Пока да.

Наверняка фокусник пришел в себя, выбрался из смирительной рубашки — иллюзионист все-таки! — и решил избавиться от своего мучителя.

— Где сейчас директор?

— Его увезла «Скорая помощь», — ответил Аманадис. — Пять ножевых ранений в область живота, два в горло.

— Вот дерьмо!

— Где Марчевски? — спросил полицейский.

— Санитары связали его и заперли в палате.

— Мы его забираем.

Марчевски был скован смирительной рубашкой и никак не отреагировал на появление полиции. Его волосы прилипли к высокому лбу и напоминали сосульки. Старый фокусник сидел в углу и молча смотрел в одну точку, не замечая ничего вокруг. Или специально делал такой вид. Сержант быстро зачитал ему права и рывком поднял на ноги.

— Пошли.

— Не думаю, что он понял, что вы ему сказали, — заметил доктор.

— А мне плевать! — кинул через плечо полицейский. — Пошел!

— Сержант, — остановил его Алекс. — Мне нужно с вами поговорить.

— Ну, что еще?

— На одну минутку.

Он отвел полицейского в сторону.

— Этот человек не сумасшедший. Он важный свидетель. Именно из-за него я здесь. А тот, кого он подрезал, — опасный преступник, которого давно разыскивает ФБР.

— Так это… Вы сами хотите свидетеля забрать? — нахмурился сержант.

— Нет. Везите его в участок. Но не спускайте с него глаз. Его могут попытаться убить. Мы его заберем немного позже. А в больницу тоже на всякий случай пошлите людей.

— Вас понял, сэр! — Полицейский махнул рукой: — Все на улицу!

— Как вы тут оказались? — тронул Алекса за рукав Аманадис.

— Я приехал за Моро. Он совсем не тот, за кого себя выдает.

— Как это? — опешил психиатр.

— Долго объяснять. Вы можете проводить меня в его кабинет?

— Да, конечно. Пройдемте.

Они спустились на первый этаж и прошли в кабинет директора. Доктор включил лампу на столе, и Алекс с интересом огляделся. Картины с пейзажами на стене, книжные шкафы со специальной литературой, массивный дубовый стол.

— Вы можете объяснить, что происходит? — спросил психиатр.

— Могу. Скажите, а что за музыка сейчас играет?

— Моцарт, кажется. — Психиатр нахмурился: — При чем здесь музыка? Пациентов она успокаивает.

— Понимаю. Инициатива директора Моро?

Алекс направился в обход кабинета. Здесь наверняка есть тайник, подумал агент. Там он хранит свою химию. Заметив на полу возле книжного шкафа царапины, Алекс улыбнулся — Алхимику следовало накрыть их ковром. Со скрипом отодвинув шкаф в сторону, он увидел небольшую дверцу. Подергал. Закрыто на замок.

— Что там?

— Понятия не имею… Старая кладовка?

— Ладно, разберемся. Только вы тут ничего не трогайте, — попросил Алекс и добавил: — На самом деле у вашего начальника совсем другое имя — Генрих Вульф. Он — военный преступник, а в больнице скрывался от правосудия. Моро — псевдоним, насмешка над преследователями.

Психиатр буквально упал в кресло.

— Как же так? Такой талантливый врач…

— Понимаю. Вам, как профессиональному психиатру, должно быть обидно, что вы не увидели его настоящую сущность. Но против вас играл слишком сильный соперник.

— Что он натворил?

— Это длинная история.

Дел предстояло много: спрятать Анджея, съездить в больницу к Моро, позвонить Андерсону и Николь.

— Простите, сейчас мне нужно ехать, — сказал Алекс. — Но я к вам обязательно вернусь.

— Конечно, вернетесь, агент Алекс. — Голос психиатра прозвучал неожиданно спокойно и уверенно. — Вы ведь еще не привезли мне дневник.

Алекс, уже сжавший пальцами ручку двери, замер, не веря своим ушам, и медленно обернулся:

— Простите, доктор?

Психиатр скупым жестом поправил седые волосы и улыбнулся кончиками губ. Холодея, Алекс увидел, как на безымянном пальце психиатра сверкнул массивный золотой перстень. Светло-голубые глаза в этот момент оставались холодны, как звезды в зимнюю ночь.

— Что вы сказали? — Алекс все еще не мог поверить в реальность происходящего.

— Я сказал: Будь осторожен с зеркалом, не то увидишь собственное лицо.

Волосы Алекса зашевелились от ужаса.

Он понял свою ошибку. Кристофер Моро был абсолютно ни при чем. По крайней мере — он не был тут главным.

Алхимик сейчас сидел перед ним.

Анджей наблюдал из-за кустов, как полицейские вывели из здания человека в смирительной рубашке и затолкали его на заднее сиденье патрульной машины. Что там, черт подери, происходит? Сидеть в бездействии было невыносимо.

— Сэр? Что вы здесь делаете?

Поляк медленно обернулся. Держа руку на кобуре, перед ним стоял коп.

— Все в порядке, офицер. — Анджей откинул полу плаща и продемонстрировал значок, который по привычке продолжал таскать с собой.

Коп расслабился.

— Полиция Чикаго? Далеко забрались. А что вы делаете в кустах?

— Отлить зашел. Хотите меня за это арестовать, коллега?

Полицейский усмехнулся. Затем покачал пальцем:

— Мне кажется, я вас где-то видел, сэр.

— Наверное, в передаче: «Как живут голливудские звезды»?

— Нет, нет…

Неожиданно глаза полицейского расширились, нижняя челюсть немного отвисла. Анджей понял, что его узнали.

— Так это… Вы?

От неожиданности Алекс на несколько секунд потерял дар речи. Но сидящий перед ним человек истолковал его молчание по-своему:

— Сейчас вы поедете домой и привезете мне…

— Вы — Алхимик! — выдохнул Алекс.

Психиатр некоторое время смотрел на стоящего перед ним парня, затем нахмурился и сказал:

— Я приказываю…

— Беснику будете приказывать, — зло оскалился Алекс. — На том свете.

Он, наконец, вышел из оцепенения и был готов ко всему, но никакой агрессии со стороны доктора не последовало. Психиатр скрестил пальцы рук в замок и наклонил голову.

— Сюрприз! — Алекс с неудовольствием отметил, что его собственные руки подрагивают. — Удивлены, что ваше заклятие не действует, доктор Янус? Или мне стоит называть вас вашим настоящим именем: Генрих Вульф?

По лицу Алхимика невозможно было определить, о чем он думает. Только глаза прищурились. Затем рука психиатра потянулась к карману халата.

Молниеносным движением агент выхватил пистолет. С каждым разом это у него получалось более естественно.

— Мне бы не хотелось стрелять, — сказал он. — Я слишком долго вас искал.

Генрих Вульф медленно вытащил из кармана пачку сигарет. Достал одну, прикурил от массивной зажигалки, лежащей на столе.

— Не так уж и долго, — возразил он спокойным голосом.

Алекс пытался сохранять выдержку, хотя адреналин впрыскивался в кровь огромными дозами. Почему Алхимик ведет себя так спокойно?

— Ну да, некоторые безуспешно ищут вас десятилетиями.

— И не находят, — усмехнулся Алхимик.

— Вот тут вы ошибаетесь. ЦРУ вычислило вас. Я их ненамного опередил.

— Спасибо за предупреждение.

— Зачем вам дневник Гудини?

— Мне он совершенно не нужен.

— Зачем тогда было убивать из-за него столько народу?

— Мне заплатили. Очень хорошо заплатили.

— И вы послали за дневником своих зомби, — кивнул Алекс. — Кто сделал заказ? «Просветленные дети Бога»?

— Совершенно верно.

Он был прав. С самого начала был прав!

— Что вы еще для них делали?

— Помогал собирать пожертвования.

— Зомбировали богатых прихожан?

— Можно и так сказать. Вы собираетесь арестовать меня?

— Ну, не в шахматы же с вами играть. Если честно, после всех ваших «художеств» я бы вас с удовольствием пристрелил.

— И что вас останавливает?

— Это будет неправильно.

Улыбка надломила тонкие губы Генриха:

— Ну да, вы же представитель закона.

— Совершенно верно.

Алекс подошел к столу и стал открывать ящики в поисках оружия. Пистолета он не обнаружил, зато в одном из ящиков наткнулся на два десятка ампул с желтоватой жидкостью.

— Что это? «Зомби-2»?

— Нет, «Зомби-6». Я несколько продвинулся в своих исследованиях.

— А это что?

Алекс держал в руке капсулу, отличающуюся по цвету от всех остальных — с зеленоватой жидкостью.

— Мое последнее изобретение, — улыбнулся Алхимик. — Вы даже не представляете, какие скрытые резервы организма можно открыть с помощью этого препарата. Попрошу вас быть с ней осторожным, у меня всего несколько образцов.

Алекс положил ампулы в карман куртки.

— Самое интересное, — продолжал Алхимик, — вы были близки в своих догадках насчет подставного имени. Правда, доктор Моро тут ни при чем. А вот Янус…

— …двуликое божество древних римлян, — кивнул Алекс. — Сын Урана. Самого древнего бога и отца всех чудовищ: циклопов, сторуких гигантов и прочих монстров.

— Браво, агент! — захлопал в ладоши Алхимик. — Не ожидал от вас таких познаний в мифологии.

— Отец монстров, — повторил Алекс. — Я знаю все о вашем отце, Генрих. Он действительно был монстром. Одо Вульф. Доктор Франкенштейн. Нацист, маньяк и убийца.

— Я вижу, Либерман успел вам кое-что рассказать, — усмехнулся психиатр. — Но хочу обратить ваше внимание, что в первую очередь мой отец был великим ученым.

— Он один убил больше евреев, чем батальон СС!

— Еврей Оппенгеймер придумал атомную бомбу.

— Не могу взять в голову, чего я вообще с вами спорю, — недовольно произнес Алекс. — Был бы тут один мой знакомый, вы бы уже лежали с разбитой мордой, простреленной ногой и наручниками на руках.

Он чувствовал какую-то неправильность происходящего. На улице были полицейские и Анджей. Подозреваемый под прицелом. Вроде все козыри на руках, но интуиция подсказывала, что игра идет по непонятным ему правилам.

— Вы об этом чокнутом поляке? — спросил психиатр. — Из него бы вышел идеальный «универсальный солдат». Жаль, та глупая авария, в которую он попал, немного спутала мои планы. Ну, от случайностей никто не застрахован.

— Вы убили его брата. — Алекс мрачнел с каждым словом. — И еще десяток невинных людей.

— У вас есть доказательства?

— К черту! — Алекс передернул затвор.

Он прицелился в психиатра, решив, что подозреваемого можно довести и с дыркой в животе. Алхимик увидел сузившиеся зрачки агента, упрямо выдвинутую нижнюю челюсть и понял, что сейчас прозвучит выстрел.

— Стойте! — крикнул он. — У меня к вам предложение.

— Ну?

— Я дам вам миллион долларов. Наличными.

 

Глава 7

Двуликий

— Я узнал вас. Вы — Анджей Новак!

Анджей сделал шаг навстречу, чтобы не дать полицейскому выхватить оружие из кобуры. Но патрульный лишь улыбнулся:

— Помните перестрелку в Южном квартале? Чернокожий с автоматом пытался ограбить банк. Я получил ранение в руку, а вы оттащили меня за машину. А потом сами скрутили этого подонка.

— Помню. Я ему печень прострелил.

— У меня тогда не было шанса отблагодарить вас.

— Да ладно, — отмахнулся поляк. — Кто вас сюда вызвал?

— Медсестра позвонила. Ножевое ранение. Пациент директору кишки выпустил.

— Наверное, пациент был не согласен с выбранным курсом лечения.

— Наверное! — хохотнул патрульный. — Ладно, пойду я.

— Давай, удачи!

Анджей проводил взглядом отъехавшие машины, толкнул тяжелые двери и зашел в лечебницу.

Через минуту следом за ним зашли четверо широкоплечих парней с военной выправкой. Операция вступила в свою финальную фазу — боевики ЦРУ отправились на задержание Алхимика. Профессионалы были вооружены весьма серьезно: компактные автоматы, легкие бронежилеты, крепкие мышцы. Это, а также неоднократное участие в «острых» акциях давали практически стопроцентную гарантию положительного результата. Арест шестидесятилетнего ученого, по сравнению со спецоперациями в Ираке и Афганистане, казался боевикам легкой прогулкой.

Но к сюрпризу, который подготовил для них Алхимик, они оказались не готовы.

— Миллион? — Алекс немного опешил, даже опустил пистолет. Но когда психиатр потянулся под стол, он не выдержал: — Не двигаться!

— Спокойно, агент, — поморщился доктор. — Я всего лишь хочу подтвердить серьезность своих намерений.

На столе появился кожаный чемоданчик.

— И что будет дальше? — спросил Алекс.

— Для начала вы уберете пистолет, — сказал Генрих Вульф. — Затем с деньгами покинете помещение вон через ту дверь. А я уйду через эту. Все очень просто.

— У вас ничего не выйдет, — передернулся Алекс. От волнения слова с трудом протискивались сквозь пересохшую глотку. — На улице четыре офицера полиции.

Психиатр чуть наклонился вперед, и в тусклом свете настольной лампы сверкнули его глаза. Неморгающие веки, темные, расширившиеся зрачки. Они засасывали собеседника, словно черная дыра. Ужас сдавил горло агента, колени предательски подогнулись, захотелось бросить оружие и бежать, бежать!

Чтобы не поддаться внушению, Алексу пришлось собрать в кулак всю свою волю. Непослушным пальцем он снял пистолет с предохранителя.

Алхимик понял намек и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла.

— Копы — не ваша забота. Ну что, вы сделали свой выбор?

Пистолет в дрожащих от напряжения и скользких от пота руках снова поднялся на уровень глаз.

— Да. Вы арестованы.

Человек за столом огорченно покачал головой:

— Вы или полный дурак, Алекс, или законченный идеалист.

— А вы — чудовище!

— Ох, какие громкие слова… Даю вам еще один шанс. Решайтесь, у нас не так много времени.

— Почему?

— Прислушайтесь, и вы услышите.

Тишина. Стук крови в висках.

— Я ничего не слышу.

– ОНИуже идут сюда.

— Но полиция…

— Неужели вы думаете, что несколько полицейских со своими жалкими револьверами смогут остановить ИХ?

Алхимик прикрыл глаза и негромко сказал фразу на незнакомом агенту языке. Алекс вздрогнул от неожиданности. Зачем Алхимик это сделал? Ведь сквозь толщу каменных стен его все равно никто не услышит.

Но ОНИуслышали. Тишину гулких от пустоты коридоров разорвал нечеловеческий вой, от которого кровь застыла в жилах. За ним последовал второй, третий. А потом завыла вся психушка. Господи, сколько же ИХздесь?

Алекс дернул ручку двери, но электронный замок был блокирован хозяином кабинета.

— Немедленно откройте дверь!

— Я все еще могу остановить ИХ. Через минуту ваших помощников растерзают на куски.

— Остановите это безумие! — в отчаянии выкрикнул Алекс. — Полицейские будут стрелять!

— Неужели вы так ничего и не поняли? Нельзя убить тех, кто уже МЕРТВ!

Волосы на голове Алекса встали дыбом. Он все понял. Генрих Вульф запрограммировал своих пациентов. Времени у него было для этого предостаточно. А теперь, по громкой связи, сказал код, услышанный благодаря громкоговорителям всей больницей. Теперь пациенты, и так психически неуравновешенные, превратились в диких зверей.

Отступать тем же путем, которым он попал в кабинет, было верхом безумия. Его просто растерзают на куски. И оружие не поможет — Алекс слишком хорошо помнил не желающего умирать Бесника.

— Ну что, надумали?

Алекс посмотрел на пальцы Генриха Вульфа.

— Снимите перстень и положите его на стол.

Психиатр выполнил просьбу и спросил:

— Что дальше?

Агент не ответил. Он напряженно думал. Алхимик собирался уйти через вторую дверь. Значит, там должен быть запасный выход.

Обойдя вокруг стола и не выпуская Генриха из поля зрения, он выстрелил в замок маленькой дверцы, спрятанной за шкафом. Потянул дверь на себя. Зашел. Щелкнул выключателем. И попал в кошмар из своих видений.

Небольшая комната. Стены из бурого кирпича.

Посредине комнаты стол с держателем для головы и потертыми кожаными ремнями для ног и рук. Рядом, на стеклянном столике, разложен блестящий хирургический инвентарь: скальпели, держатели для захватывания и удержания ребер, щипцы, зажимы, иглы, дрели, пилы.

Один вид этих инструментов вызвал у Алекса тошноту. Именно здесь Алхимик проводил свои страшные опыты. Привязывал похищенных людей и вводил им препараты. Только зачем ему столько хирургических инструментов?

Он понял ответ, когда рассмотрел на противоположной стене многочисленные фотографии. На них были запечатлены человеческие тела. У некоторых не хватало рук или ног. Другие демонстрировали вскрытые животы и грудные клетки, отсутствовала черепная коробка. У одних людей лица перекошены от ужаса, у других спокойно-сосредоточенные. Человек с обнаженным мозгом рассеянно улыбался.

Но самым ужасным было то, что люди во время этой дьявольской фотоссесии были живы! Алхимику необходимо было знать, как действует та или иная химия на внутренние органы человека: сердце, печень, почки, мозг. Как организм справляется с ранами и кровопотерей.

Здесь Алхимик резал живых людей!

Хотя чему удивляться? Его отец в Освенциме делал то же самое. Во имя Третьего рейха он вводил препарат заключенному и потрошил его, наблюдая, сколько он протянет. Расходного материала в бараках было много, и каждый ждал своей очереди.

По лицу специального агента струился холодный пот. Рассудок качался на краю, грозясь рухнуть в темную пропасть безумия.

А потом Алекс увидел это.

— Где доктор Янус?

Старший четверки буравил взглядом огромного перепуганного санитара, который буквально кожей чувствовал исходящие от незваных гостей волны угрозы.

— В кабинете. С агентом. До сих пор там сидят.

— Веди.

Классическая музыка на несколько секунд стихла. По громкой связи кто-то прокаркал непонятные слова. Похоже, на немецком.

— Давай, чего встал?! — рявкнул на санитара командир группы.

Но тот никак не прореагировал на его слова.

Здоровяк в грязном белом халате застыл соляным столбом, уставившись невидящим взглядом в одну точку. По больнице пронесся звериный вой, подхваченный сначала одним, а потом десятком других голосов.

Боевики настороженно огляделись.

— Какого черта?

Неожиданно погас свет.

Алекс задышал глубже. Рубашка стала мокрой от пота, лопатки словно что-то стянуло. В углу в переплетении черных газовых труб стояла печь. Грубая каменная кладка, толстая металлическая дверца с толстым огнеупорным оконцем посередине.

Печь для сжигания покойников. Как в лагерях смерти, созданных властями нацистской Германии, в которых крематории использовались для утилизации трупов уничтоженных заключенных. Еще одно жуткое наследие Доктора Франкенштейна.

— Похищенные люди… — прохрипел он. — Вы сжигали их прямо здесь.

— Конечно, — подтвердил Алхимик. — Не все подопытные выживали, а трупы куда-то нужно девать. Несколько часов — и золу можно сгребать в мусорный мешок. Вы никогда не видели, как горят мертвецы? Зрелище довольно интересное: через пару минут труп начинает корчиться, ноги и руки скрючиваются, а сам труп приподнимается. Неискушенному зрителю может показаться, что сжигают живого человека.

Алекса затрясло еще сильней. Страх уступил место ярости. Чувствуя, что теряет над собой контроль, он тихо сказал:

— На колени.

— Я не собираюсь молиться.

Стремительным движением сократив дистанцию, Алекс ударил Генриха Вульфа рукоятью пистолета по уху. Потом схватил за волосы и с размаху приложил лицом о поверхность стола. Потом еще раз. И еще. Когда лицо с поломанным носом залилось кровью, Алекс ударом ноги опрокинул Вольфа на пол и с размаху пнул в живот. Потом рывком поднял Алхимика на колени, приставил «глок» к седому затылку и спросил:

— Ну что, мразь, теперь не хочешь помолиться?!

От ненависти рот Алекса перекосила судорога. Он задыхался. Ствол плясал в руке.

— Давай, — прохрипел психиатр, не делая попытки поднять голову. Он сплюнул кровью. — Нажимай. Это так просто. Нажал курок — и ты уже по ту сторону закона. Поверь мне, тяжело только в первый раз. Потом будет проще.

Нечеловеческим усилием воли Алекс взял себя в руки. Отвел пистолет в сторону и выдохнул:

— Сука!

Заломив руки Вульфа за спину, он защелкнул на них браслеты. Дверь в кабинет затрещала от напора сумасшедших. Алекс вытащил мобильник и бессильно выругался. Толстые стены психиатрической больницы поглощали все сигналы.

— Где выход?!

Алхимик вытер рукавом кровь, выплюнул зуб и ухмыльнулся:

— Отсюда выход один — через печь крематория.

Когда погас свет, четверка боевиков ЦРУ сразу защелкала затворами автоматов. Такого развития событий не предвиделось, поэтому прихватить с собой приборы ночного видения никто даже не подумал. Теперь они ослепли. А вот пациенты лечебницы благодаря жутким инъекциям Алхимика видели в темноте не хуже кошек.

— Какого хрена тут происходит?

— Похоже, этот сукин сын выпустил психов из камер.

— Без команды не стрелять!

Со всех сторон слышались шорохи, невнятные бормотания, топот больших и маленьких ног. Симфонию Моцарта сменила популярная зимняя мелодия «Рождественские колокольчики».

Из рации раздался недовольный голос полковника:

— Капитан, доложите обстановку.

— У нас особая ситуация.

Волосы на затылке зашевелились — капитан ощутил чье-то присутствие за спиной. Он резко обернулся, направив оружие в темноту. В ответ раздалось хихиканье.

— Что у вас, черт подери, происходит?!

Подозрительный шорох справа. Рычание.

— Одну минуту, сэр.

Jingle bells, jingle bells, jingle all the way! — хрипело старое радио. Бойцы прижались друг к другу спинами, ощетинившись стволами автоматов.

Капитан дал короткую очередь в потолок. Посыпалась штукатурка. Вспышки на несколько мгновений осветили коридор и толпу сумасшедших с оскаленными зубами. Они подобрались уже совсем близко, окружив вооруженных людей со всех сторон.

— Вот дерьмо, — выдохнул капитан.

Коридор снова погрузился в темноту. В следующее мгновение бойцов накрыла волна тел.

Очередной удар потряс дверь. Алекс направил пистолет в сторону единственного выхода. Выбраться из этой ловушки не представлялось возможным. За дверью кто-то заорал:

— Алекс, ты живой там?!

— Анджей! — обрадовался Алекс.

— А кого ты ждал? Папу римского? Открывай быстрей!

Алекс поднял психиатра и, сунув пистолет ему в ухо, указал на пульт, расположенный на столе.

— Открывай!

Нажатие кнопки, щелчок открываемого затвора, и Отмороженный Поляк оказался внутри. Алекс тут же заблокировал за ним дверь.

— Еле добрался. Довольно жутко бродить в темноте. По дороге все время казалось, что психи выбрались из палаты и подбираются, чтобы вцепиться мне в глотку. — Тут полицейский рассмотрел психиатра и воскликнул: — О! А чего у него рожа разбитая?

— Алхимик — он.

— Вот как? Значит, это из-за тебя, сука, меня в розыск объявили? — Анджей нагнулся к психиатру, и тот резко отшатнулся. — А директор? Он что же, ничего не знал?

— Понятия не имею, — ответил Алекс. — Может, заодно с ним был. Потом разберемся. У нас сейчас другая проблема. Этот гад превратил своих пациентов в зомби и открыл двери всех палат.

Где-то наверху послышался вой, на который ответила короткая автоматная очередь. Первым сообразил Анджей.

— ЦРУ. Есть другой выход?

— Он говорит, что нет. Но перед этим обмолвился, что собирается уйти через другую дверь. Только я смотрел — там тупик.

Анджей повернулся к психиатру:

— Так есть там выход или нет?

Алхимик уткнулся в пол, избегая встречаться взглядом с полицейским.

— Может, ногу ему прострелить, как ты советовал? — предложил Алекс.

— А потом тащить его на себе? Хм… А если так?

Поляк схватил кисть Алхимика и резким движением сломал ему мизинец.

— А-А-А-А!!!

— Говори, где выход, падла?! Еще один сломать?!

— За печкой… там ход… потайной… на улицу…

Анджей с улыбкой обернулся к Алексу:

— Видишь? Главное — найти к человеку правильный подход. Пошли.

— Подожди, — остановил его Алекс. — Чуть не забыл.

Он взял чемодан.

— Что там? — спросил Анджей.

— Деньги. Миллион долларов.

Поднявшись по металлической винтовой лесенке, они оказались перед еще одной дверью. Судя по чистоте, этим старинным ходом пользовались в последнее время довольно часто. Наверняка похищенных людей спускали в пыточную именно этим путем.

Отодвинув хорошо смазанный засов, Анджей первым вышел из здания. Похоже, они очутились позади лечебницы. Маленький закуток, полностью укрытый зарослями кустарника, был абсолютно незаметен снаружи.

— В машину, — скомандовал поляк.

Продравшись через кусты, они побежали к стоянке. Руки Алхимика были скованны за спиной, поэтому Анджей периодически подгонял его пинками под зад.

— Полковник! Они увозят Алхимика!

— Какого хрена?! Как они оттуда выбрались? — прилип к экрану Марк Рот.

— Наверное, в больнице есть запасной выход.

Полковник перебрался за руль. Его глаза горели фанатичным огнем.

— За ними!

— А как же наши парни, сэр? Их кто-то атаковал!

— Выполняйте приказ, лейтенант! Видели у них чемодан? Там наверняка ампулы с препаратом.

Анджей мчался темными улицами, сосредоточенно глядя на дорогу. Машина подпрыгивала на ухабах, мотор кряхтел и покашливал, словно старый туберкулезник.

Они проезжали район двухэтажных трущоб. В большинстве ветхих полуразрушенных домов свет не горел, а окна были заколочены фанерой. Район предназначался под снос, и большинство жителей переселили в многоэтажные дома дешевых районов Саут-сайда. Людей просто заставили поменять одно гетто на другое.

Анджей посмотрел в зеркало заднего вида и увидел быстро приближающиеся габаритные огни автомобиля. Через несколько секунд обтекаемый микроавтобус с затемненными стеклами поравнялся с ними. Едва поляк успел узнать эту машину, как микроавтобус резко вильнул в сторону и ударил их в бок.

Анджей, стиснув зубы, вцепился в руль, пытаясь вернуться на дорогу. Не смог. Машина потеряла управление, вылетела на обочину и врезалась в деревянную изгородь. Ремни безопасности впились в грудь. Подушки безопасности не сработали.

Анджей переключился на заднюю передачу. Мотор натужно взревел, но задние колеса прокручивались на месте. Машина застряла.

— Алекс, ты в порядке?

Ответом был стон. Специальный агент вывалился из машины и, встав на четвереньки, потряс головой.

— Я же просил тебя пристегнуться.

— Я пристегнулся, — прохрипел Алекс.

— Ну, и где этот урод, который нас протаранил?!

Микроавтобус, проехавший по инерции около сотни футов, со скрипом развернулся, ослепив их светом фар. Хлопнула дверца. Анджей прикрыл глаза ладонью, пытаясь рассмотреть водителя.

Грохнул выстрел. Пуля взвизгнула у самого уха. Полицейский упал на землю, выхватил «Дезерт Игл» и открыл безостановочный огонь в сторону противника. Сначала погасла фара микроавтобуса, потом кто-то вскрикнул. Анджей поменял обойму, выстрелил еще раз и получил в ответ автоматную очередь. Поляк выругался. Соревноваться на открытой местности с людьми, вооруженными автоматами, было глупо. К тому же возле дома светил фонарь, делая его отличной мишенью.

— Алекс! В дом, быстро!

Вытащив с заднего сиденья окровавленного психиатра, они поднялись на крыльцо. Дверь была заколочена. Анджей выстрелил, сделав на месте замка огромную дыру.

— Шевелись, Алекс!

Автомат заработал снова. Пули вонзились в косяк, разнеся его в щепки. Психиатр упал.

Алекс испугался, что Алхимика убили, но оказалось, что Вульф просто зацепился за порог и не удержался на ногах. Рывком подняв его, Алекс потащил Вульфа за собой.

Анджей огляделся. Пустые темные комнаты, запах пыли и плесени, скрипящие половицы. Похоже, жильцы свалили отсюда давно.

— Давай наверх.

По облупленной деревянной лестнице они поднялись на второй этаж. Зашли в комнату. Здесь мебели было больше: тумбочка у двери и стул. На полу валялось несколько вонючих матрасов. Пахло мочой. Похоже, дом облюбовали бомжи. Присмотревшись, Алекс заметил возле кучи тряпья несколько одноразовых шприцов. Большинство из них были уже использованы.

Психиатр обессиленно рухнул на пол, но на этот раз Алекс не стал его поднимать. Присев у двери, он направил пистолет вниз, в сторону входа. Увидев на пороге дома тень, выстрелил. Попал? Нет. Тень исчезла.

— Кто это? — спросил Алекс.

— Похоже, наш старый знакомый, Марк Рот, — ответил Анджей. Порывшись в карманах в поисках третьей, последней обоймы, он вставил ее и передернул затвор. — Пора звать на помощь кавалерию.

Алекс достал телефон и набрал номер Миллера. После третьего гудка в трубке раздался ленивый голос:

— Привет, Алекс.

— Генри…

— А мы тут с Французом в баре сидим. Подъедешь?

— Генри! Мне срочно нужна ваша помощь!

— Ты в курсе, что я уже на пенсии? Звони Андерсону.

— Он мне не поверит.

Почувствовав отчаяние, звучащее в голосе бывшего напарника, Миллер стал серьезным:

— Что случилось?

Алекс описал ситуацию, опустив все подробности.

— Внизу люди с автоматами, долго мы не продержимся.

— Понял, — произнес Миллер. — Сейчас мы позвоним Андерсону. Говори адрес…

— Эй, там, наверху!

Алекс подполз к краю лестничной площадки и осторожно посмотрел вниз. Видно никого не было.

— С вами говорит полковник Центрального разведывательного управления. Я приказываю вам отдать удерживаемого вами человека.

Анджей зло оскалился и крикнул:

— Вас перевели, полковник? Помнится, в последний раз вы говорили, что работаете в службе национальной безопасности.

— Не прикидывайтесь дураком, это был документ прикрытия!

Алекс посмотрел на часы. Он очень надеялся, что Андерсон послушал Миллера и выслал группу быстрого реагирования. Теперь следовало тянуть время.

— А я приказываю вам сложить оружие и сдаться!

— Сдаться? Вы не знаете, во что влезли, агент.

— Мне известно больше, чем вы думаете, полковник: Алхимик, Вьетнам, препарат «Зомби», проект «МК-УЛЬТРА»… Достаточно или продолжать?

— Мы работали на благо нашей страны!

— А стреляли вы в меня тоже ради блага нашей страны? Не держите меня за идиота. Я знаю, зачем вам нужен Генрих Вульф.

— Вы точно идиот! — взорвался полковник. — Неужели вы не понимаете? Государство потратило миллиарды долларов на военную фармакологию и не добилось даже половины результатов, которых достиг Генрих Вульф.

— Чихать я хотел на ваши опыты!

— С помощью этих препаратов мы сможем более результативно бороться с вражескими шпионами. Да что там шпионы! Мы сможем победить любую террористическую организацию! За две недели уничтожим Аль-Каиду! Подумайте, сколько жизней наших солдат мы сможем спасти!

— Чтобы снова посылать их на бойню? — усмехнулся Алекс. — Кстати, вы будете рассказывать солдатам о побочных действиях ваших чудодейственных препаратов?

— Подумайте о гражданских! Или вы забыли 11 сентября?!

— Так вы заботитесь о гражданских? Какая же вы сволочь, полковник! Вы знали, что Генрих Вульф похищает людей с улиц и ставит над ними опыты! И ничего не сделали, чтобы их спасти!

— Нельзя приготовить яичницу, не разбив яйца! Иногда нужно пожертвовать десятком, чтобы спасти тысячи!

— Да вы… — Алекс задохнулся от возмущения. — Вы сотрудничали с нацистами! Я знаю, что на ЦРУ до самой смерти работал Одо Вульф. Вы приняли на работу одного из самых кровавых убийц в истории человечества — Доктора Франкенштейна!

— Кто вам сказал, что Одо Вульф умер? — отозвался полковник, и в его голосе прозвучала насмешка. — Он жив.

Алекс повернулся к пленнику. Генрих лежал в тени, поэтому его лица видно не было.

— Ваш отец жив? Это невероятно… Сколько же ему лет?

Генрих не ответил:

— Глупости! Вы хотите, чтобы я вам поверил? — снова выкрикнул Алекс.

— Одо Вульф до сих пор живет в Буэнос-Айресе под именем Хуана Родригеса. Мы имитировали смерть Франкенштейна, чтобы сбить с его следа «Моссад».

Алексу хотелось плакать. Хотелось кричать. Хотелось кого-то убить. А полковник продолжал:

— Мы же вместе с вами стоим на страже нашей страны! Я и вы! ЦРУ и ФБР. Давайте решим этот вопрос вместе!

В памяти Алекса всплыло древнее латинское изречение: «Кто будет сторожить самих сторожей?»

— Ублюдки… Какие же вы ублюдки…

Генрих Вульф, забившийся в угол, прошептал:

— Не верьте Роту. Он вас отвлекает.

— Что? — не понял Алекс.

За дверью, прямо в нескольких сантиметрах, раздался скрип прогнившей половицы и щелчок предохранителя. Пока полковник заговаривал Алексу зубы, последний оставшийся у Марка Рота боевик подобрался к ним почти вплотную.

Алекс с Анджеем одновременно упали и, выставив перед собой оружие, начали стрелять. Грохот «Дезерт Игла» ударил по барабанным перепонкам, полностью заглушив выстрелы «глока». Пули вырывали из стен куски дерева и гипсокартона. Комната наполнилась пылью и дымом.

Разведчик, не успевший нажать на спусковой крючок автомата, получил в грудь сразу несколько пуль разного калибра. Проломив спиной ветхие перила балюстрады, он полетел вниз. Полет был недолгим. Ударившись спиной о паркет первого этажа, человек застыл в изломанной позе и больше не шевелился.

Некоторое время стояла тишина. После выстрелов Алекс едва не оглох. У него звенело в ушах. Он обменялся с Анджеем взглядом. Поляк показал ему застрявший в заднем положении затвор своей пушки. У него кончились патроны.

— Эй, полковник! — крикнул Алекс. — Один-ноль в нашу пользу!

Полковник огрызнулся злой очередью из автомата. Потом грохнул одиночный выстрел, и наступила тишина.

— Полковник! Вы что там, застрелились от угрызений совести?!

— Алекс, не стреляй! Это мы!

— Француз?!

Дюбуа осторожно заглянул в проем.

— Ты где?

— Наверху. Гарри с тобой?

— Здесь я, — раздался знакомый недовольный голос.

Лицо Алекса расплылось в дурацкой улыбке. Он вернул пистолет в кобуру и повернулся к Анджею:

— Уходи, пока тебя не видели. Пересидишь у меня дома. Держи ключ.

Они пожали друг другу руки, и поляк исчез в соседней комнате. Послышался скрип открываемого окна.

В это время Дюбуа полностью распахнул входную дверь, чтобы свет уличного фонаря хоть немного помог сориентироваться в полумраке дома. Увидев труп с раскинутыми в стороны руками, он обошел его и взбежал по лестнице. За ним, кряхтя, поднялся Миллер.

— Ты не ранен?

Алекс покрутил головой. На него неожиданно навалилась усталость, и он смог только спросить:

— А где остальные?

— Сейчас подъедут, — ответил Француз, — я говорил с Андерсоном. Когда ты позвонил, мы с Гарри как раз ужинали в соседнем районе.

— Вовремя.

— Повезло тебе. Что тут произошло? Кто эти люди внизу?

— Разведка.

— ЦРУ?! — Миллер присел на корточки возле трупа. Затем поднял глаза на Алекса и устало улыбнулся: — Похоже, я действительно стар для всего этого дерьма.

— Не переживайте, в суд они обращаться точно не будут. — Алекс вытащил из кармана пригоршню ампул и высыпал их на тумбочку. — Все из-за них: похищения, пытки, убийства.

— Что это? — спросил Миллер.

— Новейшее достижение военной фармакологии.

Француз указал на скованного наручниками психиатра:

— А это кто?

— Тот, кто эту химию придумал. По совместительству — убийца и маньяк. Опыты над людьми ставил. Я потом все подробно объясню.

— Ну, ты и заварил кашу, — покачал головой Миллер. — А что в чемодане?

— Миллион долларов.

— Сколько?!

Алекс усмехнулся, увидев их вытянутые лица.

— Помните, я вас расспрашивал про секту «Просветленные дети Бога»? Деньги — их плата за дневник.

— Подожди, ты меня совсем запутал, — поднял руки Француз. — Я ничего не понимаю. Чей дневник?

— Гарри Гудини.

— Фокусника? А где этот дневник сейчас?

— У моей девушки.

— А ты уверен, что она в безопасности? Если они не пожалели миллиона долларов, то я бы советовал спрятать твою девушку в нашем офисе, пока мы со всем этим не разберемся.

Идея была разумная. Ведь оставался еще Апостос. И работающий на него Снайпер.

— Генри, можно ваш телефон? — попросил Алекс.

— У тебя батарея села?

— Нет, мне «жучок» поставили.

Николь ответила после первого же гудка:

— Алло? Кто это?

— Это я, — сказал Алекс. — Все в порядке, можешь возвращаться в город… Да, я тебя встречу… На станции, возле моего дома… Через сколько? Часа два? Хорошо… Я тоже. — Он вернул трубку Миллеру со словами: — Сначала отвезем этого человека к нам в офис, а потом мне нужно будет ее встретить.

— Мне не нравится твой план, — покачал головой Француз.

— Почему?

— Я сам ее встречу.

Дюбуа вдруг поднял свой пистолет и в упор выстрелил в Миллера.

Алекс с ужасом смотрел, как Генри, словно в замедленной съемке, падает на колени. Потрогав рану в области сердца, он поднял на Алекса растерянный взгляд и открыл рот, чтобы что-то сказать. Но Француз не дал ему этого шанса. Он приставил пистолет к затылку Миллера и выстрелил еще раз.

Генри рухнул лицом вниз, а Француз направил оружие на Алекса.

— Это я поставил тебе «жучок», Алекс, — в голосе Дюбуа звучала печаль, — и следил за тобой. Извини, я всячески пытался огородить тебя от расследования. Ты мне понравился. Зачем ты влез в это дело с дневником?

Алекс побледнел. Происходящее было кошмарным сном. Таинственным помощником Алхимика оказался агент ФБР Жан Дюбуа. А он столько времени ломал голову, кто же помогает Алхимику?

Француз. Старый друг Миллера. Второй наставник Алекса. Шутник и балагур, всегда готовый прийти на помощь.

— Зачем вы привезли сюда Генри?

— Старый пес начал кое-что подозревать. — Француз вздохнул: — Жаль, мы столько лет друг друга знали. Он был хорошим агентом. Настоящим профессионалом. Теперь таких не делают.

— Господи, — прошептал Алекс, — а я ведь начал его подозревать.

— Ну, конечно, — усмехнулся Дюбуа. — Кто еще мог поставить тебе «жучок» в телефон? У кого был твой адрес? Кто знал о твоих планах?

— Фуллера тоже вы убили?

— Сумасшедший журналист? Он был опасен. Я его давно искал, спасибо, что вывел меня на него. Фуллер раскопал слишком много. Но, к счастью, не успел поделиться этими знаниями с тобой.

— Снайпер, это тоже вы?

— Нет, — покачал головой Француз.

— А кто?

— Какая разница? Свободный стрелок, киллер экстра-класса. Я наводил его на цель. Давал ему координаты очередной жертвы.

Алекс вспомнил лицо Фуллера, искаженное гримасой ужаса.

— На Фуллере не было следов насилия.

— Его убил не снайпер. Генрих сам с ним разобрался. Немного химии и гипноза.

— Черные волосы…

— Парик, грим. Похоже, в глубине души Генрих всегда хотел быть артистом. Бедный Фуллер решил, что за ним пришел демон. Боюсь представить, что ему мерещилось в последние минуты жизни. Наш Генрих — настоящий мастер иллюзий. Да, Генрих?

— Сними с меня наручники, — сказал Вульф.

— Вы давно знакомы? — скосив глаза на психиатра, спросил Алекс.

— Очень давно, — ответил Дюбуа. — Мы еще в Европе познакомились, когда Генрих сбежал из-под надзора ЦРУ.

Он подошел к психиатру и, не спуская глаз с Алекса, снял наручники. Генрих поднялся на ноги и потер запястья. Глянув на Алекса, сказал: — С ним был коп.

— Поляк Анджей? Сладкая парочка… Ничего, разберемся с ним позже.

— Он в квартире Алекса.

— Ну и отлично. Сначала возьмем дневник, а потом займемся поляком.

— Вы работаете на секту Апостоса? — спросил Алекс.

— Генрих по просьбе Апостоса поработал с несколькими денежными прихожанами — помог им осознать величие новой религии, — рассмеялся Француз. — Апостос, в свою очередь, помогал Генриху находить материал для его экспериментов. Его проповедники были повсюду. Кто мог заподозрить этих божьих улыбающихся овечек в коварстве? А потом в игру вступал Джеки-Нож со своими бандитами. Это было взаимовыгодное сотрудничество.

— Дьявольский симбиоз, — бросил Алекс.

— Когда случайно стало известно, что нашелся дневник Гудини, Апостос запаниковал. Ты уже понял — почему?

— Логан Макморан. Основатель «Просветленных детей Бога» был серийным убийцей, извращенцем и сатанистом.

— Вижу, Апостос переживал не зря, — удовлетворенно кивнул Дюбуа. — Гудини действительно оставил взрывоопасные факты. Представляешь, что будет, если эта информация попадет в средства массовой информации? «Просветленным детям Бога» придет конец. А ведь это многомиллионный бизнес. Апостос попросил Генриха достать дневник. А Генрих попросил меня помочь ему в этом деле.

Психиатр перетянул искалеченную кисть куском материи, подхватил чемодан с деньгами и встал рядом с Французом.

— Но зачем это вам? — спросил Алекс. — Деньги?

Дюбуа сгреб ампулы с тумбочки и положил их в карман пальто.

— Деньги лишними не бывают, но поверь, у нас с Генрихом совсем другие планы. То, что ты успел раскопать, всего лишь вершина айсберга. — Он наклонился к Алексу и тихо проговорил: — Ты даже не представляешь, Алекс, на кого мы действительно работаем. И на кого работает Апостос. У нас с ним одни и те же ХОЗЯЕВА.

— Хватит болтать, — прервал откровения Дюбуа психиатр. — Кончай его.

Алекс лихорадочно искал выход из ситуации. И не находил его.

— Извини, Алекс, — хищно улыбнулся Дюбуа. — Было интересно с тобой общаться. Но мне пора. Нужно встретить твою девушку. Обещаю, что долго мучиться Николь не будет. — Он вздохнул и театрально приложил руки к груди: — Ты же понимаешь, что я не могу оставить тебя в живых?

Алекс отчаянно рванулся за своим пистолетом и даже успел достать его. Но Француз оказался ловчее.

Грохнул выстрел.

Чудовищный удар в грудь швырнул Алекса на пол. Он ударился затылком о железную спинку кровати, но боли почему-то не почувствовал. Просто сильный удар. Стало тяжело дышать. Двигаться он тоже не мог. Перед глазами поплыли черные круги. Над ним навис Дюбуа. Алекс поднял глаза. Срез пистолета, нацеленный ему в лицо, превратился в огромный черный туннель.

— Прощай, Алекс, — сказал Француз.

И выстрелил второй раз.

 

Глава 8

Расплата

Машина, управляемая изящной, но уверенной рукой, плавно мчалась по ярко освещенной четырехполосной автомагистрали. Водителей в этот поздний час на дороге были считаные единицы, поэтому ничто не мешало девушке наслаждаться скоростью. Николь протянула руку назад и пошарила по заднему сиденью. Дневник лежал на месте.

На горизонте показалось зарево — огни Чикаго. Через час она будет в городе. На миг девушка нахмурилась. Нехорошее предчувствие кольнуло сердце. Словно близкому человеку угрожала смертельная опасность. Но Николь тут же выбросила неприятные мысли из головы.

Ничего с Алексом не случится. Она знала. Было в этом парне что-то особенное. Какая-то внутренняя сила, о которой он сам пока не догадывался.

Девушка улыбнулась, сделала музыку громче и принялась тихо подпевать. Нога сама собой вдавила педаль газа, и машина прыгнула вперед, набирая скорость. Николь не терпелось увидеть Алекса.

Алекс с трудом приподнял отяжелевшие веки. Алхимик и Француз ушли. Дюбуа поленился проверить свою работу. Специальный агент ФБР Алекс Смирнов был жив. Еще жив. Пока жив. Пуля только чиркнула по голове, сняв часть скальпа. Но и первой пули, которая попала в грудь, было достаточно. Жизнь вытекала вместе с кровью. Сколько он ее уже потерял?

Взгляд его наткнулся на тело Миллера.

Старик так мечтал о пенсии. А дождался пулю в голову от старого друга. Не будет никакого домика во Флориде. Никаких закатов, книжек на веранде и сигар, смоченных в коньяке. Из глаз Алекса потекли слезы. От жалости к напарнику. От жалости к себе. Как же так, Генри? Как же так?

Он попробовал пошевелиться, но двигалась только левая рука. По телу разливалась истома. Веки тяжелели. Хотелось закрыть глаза и погрузиться в дрему. Немножко отдохнуть, набраться сил. Поспать. Всего чуть-чуть…

Алекс дернул рукой, и в глазах потемнело от боли. Он застонал. Нельзя спать. Нужно спасти Нику. Она ведь тоже читала дневник. Значит, ее убьют. Только как ее спасти? Рассчитывать на помощь бессмысленно. Француз не звонил Андерсону. Никто не знает, где он.

Сколько ему осталось жить? Наверное, полчаса от силы.

Нужно предупредить Анджея. Он сможет защитить Нику. Отмороженного Поляка никто не остановит. Он сотрет этих ублюдков в порошок. Где же мобильник? Через секунду Алекс его увидел. Телефон во время падения отлетел метра на три.

Алекс попробовал достать его, но не смог сдвинуться и на полфута. Безумно далеко. С таким же успехом мобильник мог лежать где-нибудь в Техасе.

Он заскрипел зубами от ярости и бессилия. Уцелевшей рукой пошарил по телу. Нужно достать пистолет. Может, кто-то услышит выстрелы? Хотя вряд ли. Недавно тут целая перестрелка была, где же эта полиция? Но все равно нужно попробовать.

Но пистолета на месте тоже не оказалось. Ах да, он же во время падения выронил его. Пальцы нащупали в кармане непонятный предмет. Ампула. Осталась одна на дне кармана. Остальные забрал Француз.

Алекс вытащил ее, измазав стекло кровавыми отпечатками своих пальцев. Внутри плескалось несколько граммов зеленоватой жидкости.

Последнее изобретение Алхимика. Генрих Вульф назвал его прорывом в своих исследованиях. Хотя для остальных ученых даже препарат «Зомби-6» оставался недосягаемой вершиной. Вот только для чего эта гадость? Какой эффект она даст? Если изменения, вызываемые приемом капсул с желтой начинкой, Алекс представлял хотя бы приблизительно, то зеленая жидкость оставалась для него полной загадкой. Может, без подготовки, после укола он сразу отправится на тот свет?

Выбора не было. Если он не попробует, то в любом случае умрет от потери крови. Нужен шприц. Алекс где-то видел его. Ага, да вот же он! Перед самым носом. Торчит под вонючим матрасом. Алекс взял пакетик и рванул зубами защитную пленку. Хорошо, что шприц не использован. Не хотелось бы подхватить вдобавок букет болезней. Вот ведь смех: он может загнуться с минуты на минуту, а думает об опасности заразиться венерическим заболеванием.

Теперь сам наркотик.

Алекс отломал кончик ампулы, порезав при этом палец. Надо забинтовать. От этой мысли он едва не расхохотался. Погрузив острие иглы в жидкость, он втянул ее в шприц. Нажал немного, выдавливая воздух. На острие выступила капелька. Голова кружилась. Одежда промокла от крови. Становилось холодно. Еще чуть-чуть, и он отключится.

Алекс с размаху вонзил иглу в бедро, вскрикнув от резкого движения. Воткнул прямо сквозь джинсы. И ничего не почувствовал. Черт, попал или нет? Грудь почти полностью онемела. Из последних сил выдавил всю жидкость без остатка. И в следующую секунду потерял сознание…

Алекс открыл глаза и некоторое время смотрел вверх, изучая трещины на потолке, похожие на карту Амазонки из учебника географии. Он присмотрелся и отчетливо увидел серые буруны на поверхности грязной воды. Главное, чтобы река не рухнула вниз, и его не затопило. Ведь там еще крокодилы водятся. И дельфины. Белые дельфины… Лучше туда не смотреть. Может, река его не заметит и не будет падать на голову.

Зрачки расширились, позволяя лучше видеть в темноте. Мозг словно облили кипятком. Он стал тяжелым и разбух, едва вмещаясь в черепной коробке. Зато мышление было чистым, как родниковая вода. Каждый удар сердца разносил по телу такое количество энергии, словно в него закачали бочку «Рэд була».

Алекс сел. Потянулся. Стены дома со скрипом выгнулись на улицу, распираемые его энергией. Будто в «Матрице», мать ее! Только вместо красной таблетки — пузырек с волшебной жидкостью. А вместо Морфеуса — шприц. Алекс подул в сторону окна, и стекло вздулось мыльным пузырем. У него вырвался смешок, но он тут же зажал себе рот рукой. Осторожно, сказал он себе, а то придется выбираться из-под обломков рухнувшего здания.

Мышцы наливались силой. Разбухали буграми, словно у Халка, грозя разорвать одежду. Стало жарко. Алекс сбросил куртку. Так, что тут у нас? Пуля застряла в груди. Вторая вообще царапину оставила. Какая ерунда!

Он порвал рубашку на полосы и перетянул раны. Поднялся на ноги. Натянул куртку на голое тело с импровизированными бинтами. Нашел свой пистолет. Чувство усталости ушло, сменившись невероятной бодростью. Он знал, что сможет добежать до Нью-Йорка и обратно. И никто его не остановит. Никакой Алхимик. Никакие «Ловцы Душ». Никакие зомби. Упаси Господь, попасться теперь на его пути какому-нибудь Беснику.

Пальцы сжались в кулаки. Генрих Вульф должен умереть. И предатель Француз тоже. И Апостос. Как он сразу не угадал в набожном толстяке двуличного урода? Мистер Апостос. Апостол Петр. Глава детей божьих. Страшненькие только у него дети. Дети кукурузы. Приверженцы жестокого культа, поклоняющиеся монстру.

Хотя теперь Алексу все монстры — плюнуть и растереть. Посмотрим, сколько там у нас патронов? Два? Черт, маловато.

А как же Одо Вульф? Его ведь тоже нужно пристрелить. Только пули нужны серебряные. Он же оборотень, а по-другому оборотня не возьмешь. Алекс забеспокоился. А если Одо не вурдалак?

Губы агента растянулись в хитрой улыбке. Он понял. Конечно, старый сукин сын не оборотень. Одо Вульф — вампир. Вампир из прошлого века, в черно-красном плаще со свастикой. Дракула в нацистской форме. Напился еврейской крови до отвала и живет, сволочь, уже почти сто лет. Как же до него в Аргентине добраться? Хм… Здесь нужен Ван Хельсинг. Охотник на вампиров с осиновым колом, которому начхать на границы и закон, когда следует уничтожить кровососа. И Алекс знал, где живут такие охотники.

— Алло? Посольство Израиля?.. У меня есть информация для вашей разведки… Неважно, кто я такой… Считайте меня внештатным агентом… Запишите: Одо Вульф, известный как Доктор Франкенштейн, живет в Буэнос-Айресе под именем Хуана Родригеса… Да, Доктор Франкенштейн… Нет, я не пьяный… Ну, конечно же, вам не интересно… Всего хорошего.

Алекс усмехнулся. Не интересно им. Ну-ну.

Теперь предстояло разобраться с еще одним упырем — двуликим Янусом. Алекс хмыкнул: «Я прямо Персей какой-то».

Пульс участился, насколько это возможно. Пришла пора действовать. Предметы наконец обрели твердость, перестав растекаться воском, словно на картинах Дали. Алекс осмотрел свое тело. Мышцы уже не были гипертрофированы, они пришли в норму. Или просто сознание немного прочистилось.

Теперь нужно было предупредить Анджея. Но поляк на звонки не отвечал. Придется самому.

Алекс спустился по лестнице, остро ощущая запахи крови, пороха и смерти. Чувства обострились до невозможности. Он вышел на пустую улицу. Потянул носом, словно хищник, пытаясь уловить запах скрывшейся дичи.

Сначала он шел, потом побежал. Быстрей. Еще быстрей.

Через десять минут специальный агент добежал до более-менее оживленного места, если парочку бомжей, греющихся у костра, сложенного из досок, можно было назвать оживлением. Еще один поворот.

Бар с мигающей вывеской на испанском языке. Половина букв в названии не светится. Возле бара подходящий автомобиль — красный «Мустанг» с блестящими хромированными дисками, возле которого стояло пятеро молодых парней хищного вида.

Латиносы. Черные, зачесанные назад волосы, блестящие от геля, широкие брюки, одинаковые куртки с логотипом какой-то местной банды. При появлении Алекса парни перестали хохотать и уставились на чужака пронизывающими взглядами.

— Эй, чико, заблудился? — крикнул один из них, кривя губы в нехорошей улыбке. — Иди сюда, мы тебе подскажем дорогу.

Алекс перешел улицу по диагонали и направился к ним.

— Смелая мышка, — сказал нараспев другой, — храбрая мышка…

Алекс вступил в полосу света, падающую от рекламы бара. Парни заметили на его руках и лице кровь, которая также стекала струйкой по левой штанине.

— Чико, у тебя месячные?

Парни загоготали. Шутка показалась им очень смешной. Набрать «911» никому из них в голову не пришло. Подумаешь, чувак в крови.

Алекс окинул банду внимательным взглядом. У троих в карманах ножи, у самого низкого — пистолет. Он не видел оружия, но знал о нем. Как именно пришло это понимание, в тот момент Алекс не задумывался. Просто знал и все.

— Парни, — сказал он, — мне нужна машина.

— И одежда? — сквозь зубы спросил главарь.

В углу рта он держал сигарету и щурился от дыма. Последовал взрыв хохота. Главарь мотнул головой, отдавая молчаливый приказ. Алекса окружили. Один из парней положил руки ему на плечи. Алекс почувствовал запах пота и дешевой туалетной воды.

Машину давать ему никто не собирался. Его хотели избить и обчистить. Тот, что стоял сзади, опустил руку в карман с мыслью о том, чтобы воткнуть чужаку лезвие чуть повыше поясницы.

— Тело и дух должны быть едины, — произнес Алекс, расслабив тело и опустив руки, — в постижении Абсолюта, в слиянии с Великой пустотой.

— Чего? — опешил главарь. — Да он…

«Да он псих!» — хотел сказать главарь. Но не успел.

Тело Алекса взорвалось смертоносной атакой. Ребром ладони агент ФБР вбил кадык главаря в горло. Затем наложил пальцы на запястье схватившего его за куртку, скользящим движением прокрутил по часовой стрелке, одновременно надавливая второй рукой на локтевой сустав противника. Рука хрустнула. Алекс швырнул вопящего от боли бандита под ноги его товарищей и мягко, но стремительно переместился в сторону, уходя с линии атаки ублюдка позади себя. Тот сделал выпад ножом, но, не встретив опоры, провалился вперед. Алекс дернул парня за руку, проваливая его еще дальше, и ударил сбоку, коротким ударом ноги ломая коленный сустав бандита. Нога с хрустом вывернулась под неестественным углом. Парень с воплем повалился на тротуар, но Алекс уже атаковал четвертого.

Никто из членов шайки даже не понял, что произошло. Во-первых — они не ожидали сопротивления от уже кем-то избитой жертвы. Во-вторых — жертва двигалась слишком быстро.

Нечеловеческая скорость пришла к Алексу как результат нового понимания времени и пространства. Вместе со скоростью пришло «шестое» чувство, экстремальный разум, позволяющий предвидеть опасность и все последующие ходы противника. Алекс свободно читал мысли грабителей, но там не было ничего, кроме растерянности, которая почти сразу уступила место страху.

Еще одним побочным явлением химии Алхимика оказалось «снятие тормозов» с психики Алекса. Он больше не боялся причинять боль. Мало того, если бы хоть на секунду возникла опасность для его жизни, он без колебаний отправил бы причину опасности на тот свет.

Алекс удовлетворенно оглядел поле боя. С начала схватки до ее конца прошло не больше семи секунд. Трое катались на земле, скуля и держась за сломанные конечности. Двое валялись без сознания. Инструктор по боевой подготовке остался бы доволен такой работой. Жаль, Стравински не видел, как далеко продвинулся его ученик.

Алекс нагнулся к съежившемуся от испуга главарю и вытащил из кармана его куртки оружие, оказавшееся короткоствольным шестизарядным револьвером «кольт дитектив спешл». Откинул барабан, убедился, что он полон патронов, и положил оружие в карман своей куртки. Затем сел в «Мустанг».

Руль, как и сиденья, был обшит красным мехом. Над зеркальцем болтались две большие шестигранные игральные кости. Алекс оторвал их, чтобы не мешали обзору, и выбросил через окно. Выпало «3» и «4». Можно в крэпс играть — ему везет.

Ключ торчал в замке зажигания. Алекс повернул его и легонько нажал педаль акселератора. Машина отозвалась довольным урчанием. Похоже, новый хозяин ей понравился. Отсалютовав главарю разбитой армии поднятыми к виску двумя пальцами, он передвинул рычаг передач и вдавил педаль газа в пол.

Мотор радостно заревел. Завизжали, стираясь об асфальт, покрышки. Автомобиль прыгнул вперед, зад повело в сторону, но Алекс тут же обуздал норовистого «Мустанга», выровнял машину и, сжав руль обеими руками, понесся по ночной улице…

Француз укрылся в темноте, прижавшись к стене закрытого в такое позднее время кафе. Машину он оставил за углом. Хотя людей в такой поздний час на станции не было, Дюбуа не хотел привлекать к себе внимание случайного патруля. Дул мерзкий холодный ветер, бросая в лицо мелкие брызги дождя. Он посмотрел на часы, затем на пустой паркинг. Где же эта стерва?

— Дома, Француз. Она не придет.

Дюбуа обернулся, не веря своим ушам. Перед ним стоял Алекс. Его светлые волосы слиплись от крови. На бледном, обескровленном лице горели нездоровым светом глаза с расширившимися зрачками. В опущенной вдоль тела руке он держал револьвер.

Дюбуа отступил назад и наткнулся на стену.

— Я перезвонил ей и отменил встречу. — Алекс взвел курок револьвера большим пальцем.

Француз побледнел, словно тоже потерял литр крови. Как мальчишка мог остаться в живых?

— Химия твоего друга, — пояснил Алекс.

Челюсть Дюбуа отвисла.

— Ты что, мысли читаешь?

— Это несложно. — Алекс подошел к Дюбуа вплотную и приставил револьвер к его животу. — А ты можешь прочитать мои?

— Не стреляй, а? — попросил Француз, нашаривая в кармане свое оружие. Он собирался стрелять прямо через карман. Осталось лишь снять пистолет с предохранителя, но пальцы дрожали и ничего не получалось. — Деньги в машине. Там миллион. Возьми себе, хорошо? А я исчезну.

Наконец он снял предохранитель и нажал на курок. Выстрела не последовало.

— Патрон в стволе нужно носить, — посоветовал Алекс.

Он придвинул лицо почти вплотную, словно собираясь запечатлеть на губах Дюбуа прощальный поцелуй. Несколько секунд смотрел ему в глаза, впитывая страх предателя, потом процедил сквозь зубы:

— Это тебе за Миллера.

Грохнул выстрел. Дюбуа дернулся. Открыл рот. Начал заваливаться вперед. Но Алекс снова прижал его к стене и разрядил в живот Француза весь барабан…

— Алекс? — Анджей отступил назад. — Ты откуда такой красивый?

— С того света.

Алекс заметил на столе яйцевидный металлический корпус ручной гранаты М-26.

— Ты что, на войну собрался?

— По дешевке с патронами отдавали, — пожал плечами поляк. — Почему не взять?

— Действительно.

Алекс бросил чемодан на пол и опустился на диван. Куртка распахнулась, обнажив кровавые бинты.

— Кто в тебя стрелял? — нахмурившись, спросил Анджей.

— Француз, сволочь. Он Миллера убил.

— А…

— А я его уже грохнул. Десять минут назад, на станции.

— Алхимик?

— Ушел.

— Значит, будем вместе от копов прятаться? — усмехнулся поляк.

— Не-е, — сказал Алекс. — Я чище тебя работаю. Ствол был «левый», и я его уже выбросил.

Брови Анджея поползли вверх.

— Во как? Учишься. Ладно, киллер, в больницу тебе нужно.

— Сейчас поедем. — Алекс посмотрел на чемодан. Миллион долларов. Что с ним теперь делать? И что делать с поляком? — Сдаваться тебе надо, — сказал он. — Сколько можно бегать?

— И каковы мои шансы не оказаться в камере?

Доказать, что полицейский убил человека, находясь под гипнозом, будет практически нереально. Даже с хорошим адвокатом. Усугубляло положение то, что Анджей упорно продолжал бегать от своих коллег, косвенно подтверждая свою вину. Пожизненное, конечно, не дадут, но отсидеть все равно придется. Вопрос — сколько? Двадцать лет? Тридцать?

— Я в тюрьму не пойду, — Анджей нахмурился. Похоже, его посетили те же мысли. — За что? За то, что десять лет наводил на улицах порядок? За то, что шкурой рисковал, выслеживая разных опасных для общества уродов? За то, что дилеров арестовывал и взятки не брал?

Алекс осторожно потрогал свою макушку. Кровь застыла густым комком.

— Тогда сваливать тебе нужно. Из страны.

— Ага, — усмехнулся Анджей. — В аэропорту меня и заметут.

— А ты в Мексику сначала, туда проще. Открытку мне пришлешь. Только документы тебе нужны достать.

— Где?

— Ты меня спрашиваешь? — удивился Алекс. — С твоими-то связями?

— Ну вообще-то можно. Только где деньги взять?

— Ты что, совсем идиот? — Алекс небрежно толкнул ногой чемодан в сторону полицейского. — Тебе тут на вагон новых паспортов хватит.

— Так-то оно так конечно… Пополам поделим?

— И что я с ними делать буду? — спросил Алекс.

— Похоже, ранение сказалось на твоих умственных способностях, — широко улыбнулся Анджей. — Для начала машину себе купишь, ты же без колес остался.

— Разберусь как-нибудь. Бери. Или ты собирался вернуть их Апостосу?

— Кстати, что с этими уродами из секты делать?

— А что с ними делать? Покопаюсь в документах Француза, наверняка там на них компромат есть.

— И все? Подожди, дружище, это же из-за них вся эта свистопляска с трупами началась!

Алекс вдруг почувствовал слабость. Похоже, все-таки много крови потерял. И держался он сейчас только на действии препарата Алхимика.

— У меня есть телефон дона Винченцо, — многозначительно произнес Анджей.

Идея, конечно, была заманчивая: убрать святую троицу Светлейших с помощью итальянских гангстеров, а потом пустить их по следу Алхимика.

Но Алекс, хоть и с неохотой, отрицательно покачал головой. Не то чтобы он испытывал угрызения совести, но это было бы неправильно. Хотя после убийства Француза забивать голову такими мыслями было глупо. Но там было другое. Он защищал свою девушку. Мстил за Миллера. За себя. За разочарование. За потерю веры в людей.

— Хватит криминала, — сказал Алекс. — Апостос мне нужен живым. Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы засадить его за решетку.

— Как?! Ты начнешь под них копать, а они новых киллеров наймут. Дружище, это не рыцарский поединок! Я думал, ты это уже понял. Ничего у тебя не выйдет. Эй, что с тобой?

Комната закружилась, и Алекс свалился с дивана.

Дальнейшее он помнил урывками: валяется на заднем сиденье машины, мелькают перевернутые фонари, голова болтается из стороны в сторону… Анджей несет его на руках… крики… полиция… Полиция? Только бы Анджея не замели… люди в зеленых халатах… яркий свет операционной лампы… удивленные мысли хирурга: «Как он еще жив?»… укол в руку. Ну, хватит, сколько можно уколов?

Темнота…

На главном железнодорожном вокзале Чикаго — Юнион-Стэйшн было немноголюдно — время уже достаточно позднее. Анджей спустился по мраморным ступеням в огромный подземный зал.

Вокзал впечатлял.

Высокий, метров двадцать пять, потолок, мраморные плиты пола, колонны, ниши, статуи, светильники в форме старинных фонарей. Именно здесь снимали сцену знаменитой перестрелки из криминальной драмы «Неприкасаемые» Брайана Де Пальмы, рассказывающей о противостоянии группы специальных агентов ФБР подпольной империи Аль Капоне. Актеры там играли шикарные: Шон Коннери, Кевин Костнер, Роберт Де Ниро в роли самого Капоне.

Кстати, о гангстерах.

Анджей вытащил мобильник и бумажку с номером телефона, данную ему боссом итальянской мафии. Останься поляк в рядах полиции, он бы никогда так не поступил. Но теперь он был вне закона. Алекс лежал в больнице. Без сознания, без защиты. Правила игры поменялись. Так что прощай, Апостос!

— Алло? У меня информация для дона Винченцо. Я знаю, из-за кого погиб Риччо Гальяно…

Закончив разговор, Анджей подошел к свободной кассе и, не долго думая, купил билет до Индианы. Для начала нужно перебраться в соседний штат. А уже потом в сторону границы двигать. До поезда пятнадцать минут. Оставалось время перекусить перед дорогой.

Миллион долларов (за вычетом нескольких пачек, которые он оставил Алексу на первое время) Анджей спрятал в огромной спортивной сумке и прикрыл их сверху вещами. В правом кармане куртки лежал пистолет.

Купив в подземном кафе чай и несколько булочек, поляк присел за столик. Угрызений совести из-за того, что сдал итальянцам Апостоса с двумя его подручными, он не испытывал. С какой стати? Именно с Апостоса началась вся эта кровавая канитель. Из-за него Анджею приходилось скрываться, словно какому-то рецидивисту. К тому же у Алекса вряд ли получится прижать «Просветленных детей Бога» по закону. Сожалел поляк только об одном — не получится придушить троицу циничных святош своими собственными руками.

Мимо прошел полицейский.

Анджей наклонил голову и поднес чашку к губам, закрывая лицо. Не хватало еще спалиться перед самым отъездом. К полицейскому подошел напарник, они взяли два больших пластиковых стакана с кофе и присели за соседний столик. Один из них остановил взгляд на мощной фигуре поляка. Нахмурил лоб, словно пытаясь вспомнить, откуда он может его знать.

Анджей отставил в сторону недопитый чай, подхватил сумку и не спеша направился в сторону перрона. Спиной он чувствовал внимательные взгляды бывших коллег.

Глянул на часы. Пять минут до прибытия поезда.

Проходя мимо туалета, Анджей увидел, как внутрь зашел человек, со спины показавшийся ему до боли знакомым. По телу пробежала дрожь. Сердце тревожно забилось. Не может быть! Алхимик?!

В туннеле послышался грохот приближающегося поезда.

Он или нет?!

Продолжительный визг тормозов, и состав замер у края перрона. Двери с шипением открылись. Оставалось шагнуть внутрь. Но вдруг ему не показалось, и это действительно Вульф? Если он не проверит, то будет мучиться до конца жизни.

— Простите, вы заходите?

Анджей оглянулся. Перед ним с вежливой улыбкой на лице стоял невысокий старик с палочкой в одной руке и чемоданом на колесиках в другой.

— Нет, извините. Проходите, пожалуйста.

Анджей принял решение. Поправив ремешок сумки, он решительным шагом направился в сторону туалета. На секунду оглянулся. Двери вагонов закрылись, и поезд медленно тронулся с места.

«Идиот, — подумал Анджей, — ты упустил свой последний шанс. Не видать тебе Мексики».

Он толкнул дверь, быстро прошел по короткому коридору и зашел в туалет. Белая плитка с узорами на стенах. Пустые кабинки с одной стороны. Умывальники с другой.

Возле одного из них, спиной к входу, стоял мужчина в коричневом пальто. Анджею хватило одного взгляда, чтобы понять — перед ним Генрих Вульф!

Осторожно поставив спортивную сумку на пол, поляк вытер вспотевшие ладони о куртку и стал приближаться к психиатру. Никакого оружия ему не понадобится. Он свернет шею этому ублюдку голыми руками. Через несколько секунд хрустнут шейные позвонки, и таинственный Алхимик мертвым кулем осядет на пол.

Генрих обернулся. Но на его лице вместо страха Анджей увидел торжествующую улыбку:

— Здравствуйте, мистер Новак.

Анджей уловил движение сзади, но среагировать не успел. Гигантская тень стремительно надвинулась на него, и чьи-то мощные руки обхватили его, словно щупальца осьминога. Он попытался вырваться, но хватка была железной.

— Познакомьтесь с моим новым помощником.

Анджей попытался разжать объятия, но давление только усилилось. Грудная клетка затрещала. Стало трудно дышать. Поляк попытался дотянуться до кармана куртки, где лежал его пистолет, но тщетно.

Психиатр вытер бумажным полотенцем руки и промокнул лицо.

— Что у вас там? — Он вытащил пистолет полицейского и покрутил его в руке. — Никогда не доверял огнестрельному оружию. — Потом кивнул на спортивную сумку Анджея: — Вижу, вы собрались уезжать. Я тоже. В Аргентине сейчас отличная погода.

Генрих переложил оружие в левую руку, а правой что-то достал из кармана своего пальто. В тусклом свете галогеновых ламп туалетной комнаты сверкнула нержавеющая сталь скальпеля. Анджей почувствовал панику. Алхимик прекрасно знал, как пользоваться этим хирургическим инструментом, предназначенным для рассечения мягких человеческих тканей.

— Давайте прощаться, мистер Новак.

Анджей понял, что сейчас умрет.

Но вырываться не стал. Наоборот, на секунду полностью расслабив все мышцы, осел вниз, выскальзывая из захвата. Хитрость удалась, он успел достать из кармана куртки то, что хотел. За мгновение до того, как гигант позади него снова обхватил его своими руками-щупальцами.

— Что же вы вытворяете? — прошипел Генрих, надавливая скальпелем на горло полицейского. — Хотели показать нам фокус?

Звонкий щелчок, и об пол звякнуло кольцо от гранаты.

— А я уже показал, — прохрипел Анджей. — Абракадабра, ублюдок…

Глаза Генриха расширились от ужаса.

На станцию в этот момент прибыл новый состав. Двери открылись. Немногочисленные сонные пассажиры, подхватив сумки, начали выходить из вагонов.

В этот момент прозвучал взрыв…

 

Глава 9

Охотники за нацистами

В столице Аргентины стояла жара. Солнце било в упор горячими лучами, безжалостно расстреливая всех подряд, не делая различия между туристами и местными жителями. Слабый ветерок, долетевший в город из залива Ла-Плата, безуспешно пытался помочь людям. Нагреваясь по дороге, он бессильно оседал на пыльных улицах пригородов. Аборигены жаловались на прохладу, но прилетевшие европейцы с удовольствием сменили тяжелую осеннюю одежду на шорты и солнцезащитные очки.

В небольшом ресторанчике неподалеку от церкви Эль Пилар скрылись под тенью навеса трое мужчин. Двое из них неделю назад сошли с разных рейсов в аэропорту Буэнос-Айреса. Третий прибыл только сегодня. Одетые в летние брюки и яркие рубашки с пятнами пота под мышками, в очках и с фотоаппаратами на шее, они ничем не отличались от других туристов. Но, в отличие от других туристов, их не интересовала коррида, национальный музей изящных искусств, клубы со знаменитым аргентинским танго и архитектурное наследие конкистадоров.

За столом сидели боевики «Моссада», которые прибыли в столицу Аргентины для поимки нацистского преступника Одо Вульфа, известного узникам лагеря Освенцим под прозвищем «Доктор Франкенштейн». Оперативники, прилетевшие первыми, сняли дом, арендовали машину и установили наблюдение за подозреваемым.

— Информация подтвердилась? — спросил высокий коренастый мужчина лет пятидесяти, руководитель группы, Давид Гутман.

Один из агентов, худощавый симпатичный парень с пронзительными глазами, Рафаэль Якобсон, оторвался от тарелки с мелко нарезанными овощами и, вытирая губы салфеткой, кивнул:

— Это он. По нынешним документам его зовут Хуан Родригес. По старому досье, где он в эсэсовской форме, узнать его невозможно — теперь-то он дряхлый старик. Но мы с Фишем отпечатки пальцев с дверных ручек сняли, пока дома никого не было, и проверили по нашей базе. Сто процентов — он.

Гутман до последнего не верил, что информация, полученная по анонимному звонку в посольство Израиля, окажется правдой.

— Где он живет?

— У него дом на улице Альвенар, в квартале Реколлета. Живет один. Ну, домработница приходящая есть.

Второй оперативник, Барух Фиш, подтверждая слова товарища, кивнул и снова вернулся к еде.

Глаза Гутмана сузились. Он уже много лет охотился по всему свету за бывшими нацистами. Некоторых удавалось найти, другим посчастливилось скрыться. Третьи подохли сами от старости или болезней. Но Гутман очень хотел верить, что даже такие счастливчики всю оставшуюся жизнь провели в страхе перед израильскими мстителями, которые в любой момент могли появиться на пороге их дома.

— Большой дом?

— Ага, — сказал Рафаэль. — Огромный такой особняк с бассейном. Забор, сигнализация, и патрульные машины постоянно район объезжают.

Гутман нахмурился. Почесал пробившуюся на подбородке щетину. Полицейские патрули усложняли дело. Но ненамного.

— Фотографии сделали?

Барух снова молча кивнул. Этот парень, в отличие от Рафаэля, вообще был немногословным. Человек действия. Жрет, правда, все время, ну, да это ничего. Гутману он сразу понравился.

— Показывай.

Барух толкнул по столу конверт, и Давид тут же прижал его крепкими волосатыми пальцами. Помедлил. Вытащил снимки, раскрыл их веером. Впился взглядом в человека на фото, шагающего по улице.

Дряхлый старик? Одо Вульф даже близко не выглядел на свой возраст: худощавый, крепкий. Загорелая кожа, уверенная походка, острая челюсть, внимательные глаза. Лицо вовсе неузнаваемо, но это, скорее всего, результат пластических операций. Смотрелся Доктор Франкенштейн максимум на шестьдесят пять.

— Хорошо выглядит, сука, — прокомментировал Рафаэль.

Давид кивнул. Сам он выглядел не очень. Сказывались десятилетия нервной оперативной работы, постоянный риск и два ранения, полученные во время операций.

— А чего ему станется, — ухмыльнулся Рафаэль. — Солнце, пальмы, море, домик с бассейном. Райская жизнь!

— Ничего, недолго ему осталось.

Установив местонахождение Одо Вульфа, руководство израильской разведки приняло решение о его тайном вывозе из Аргентины в Израиль. Аргентинские спецслужбы решили в известность не ставить. Существовала опасность, что просьба к местным властям о выдаче Вульфа приведет к его очередному исчезновению.

Хотя пятидесятые годы остались в далеком прошлом, «Моссад» решил действовать по старой схеме.

Аргентина после войны стала настоящим прибежищем для нацистов. Сочувствующий Гитлеру президент Аргентины Хуан Перон закрывал глаза на въезд в страну огромного числа немцев с фальшивыми документами. Многие нацисты даже устраивались на работу в вооруженные силы Аргентины.

Но это было давно. Сейчас, в новом тысячелетии, Гутман даже не рассчитывал на то, что в их сети попадет такая крупная рыба, как Одо Вульф. Тем более что еще двадцать лет назад говорили о его смерти в Панаме. Но Гутман отлично знал, что нацистские вампиры, насытившись когда-то кровью своих многочисленных жертв, живут гораздо дольше обычных людей.

— Вы ведь работали здесь раньше? — спросил Рафаэль.

— Было дело, — скупо улыбнулся Давид.

— Местные помогали тогда?

Руководитель группы откинулся на кресле, расправил плечи и по привычке огляделся по сторонам.

— Помогали? В шестидесятом, когда мы вывозили Адольфа Эйхмана из Буэнос-Айреса, Аргентина обвинила Израиль в грубом нарушении ее суверенитета, — Гутман презрительно хмыкнул. — Только чихать мы хотели на их ноты протеста. Мы накачали его наркотиками, переодели в форму израильского летчика, посадили на самолет и вывезли в Израиль.

— Суд был?

— Конечно. Что мы — звери какие-нибудь? По окончании суда Эйхмана повесили, тело сожгли, а пепел развеяли над морем. После того похищения среди местных нацистов началась паника: некоторые сбежали в Парагвай, другие, как, например, Йозеф Менгель по прозвищу «Ангел Смерти», в Бразилию.

— Я слышал про него, — закивал головой Рафаэль. — Его ведь так и не удалось поймать?

Давид скривился. Он не любил вспоминать о том провале.

— Да уж… Но Вульф — сволочь не меньшая.

— Возьмем гада, никуда он не денется.

Руководитель группы нахмурился. Раньше в подобных операциях участвовало несколько десятков человек: группы захвата и вывоза, группы поддержки и обеспечения, местная агентура. А сейчас? Нет, не тот стал мир. Все, что у него есть, это молокосос, считающий себя Джеймсом Бондом, и постоянно чавкающий отморозок.

Барух, почувствовавший настроение командира, перестал жевать. Рафаэль же уставился на брюнетку в обтягивающем коротком платье. Гутман проследил за его взглядом и недоуменно покрутил головой. Как можно в такой момент думать о бабах?

Начальник группы незаметно вытянул под столом ноющую от перемены погоды ногу и прихлопнул ладонью конверт с фотографиями.

— Слушайте меня внимательно.

Барух прикрыл глаза. Рафаэль с неохотой оторвался от созерцания стройных ножек.

— Когда будем брать Вульфа, в разговоры с ним не вступать. Взять на прием, затолкнуть в машину, связать и обыскать на предмет оружия.

— Какие приемы, какое оружие? — усмехнулся Рафаэль. — Из этого старика уже песок сыпется. Ему же за девяносто!

Гутман, уже не сдерживая раздражения, процедил сквозь зубы:

— Он опасен. Так что будем действовать четко по заранее намеченному плану. Никакой самодеятельности.

Рафаэль под тяжелым взглядом командира заерзал на стуле.

— Не переживайте, сделаем все в лучшем виде.

Гутман шумно выдохнул. Этот молодой болван не понимает, что Одо Вульф, как любой нацист и серийный убийца, очень опасен. И неважно, сколько ему лет.

К черту! Это будет его последнее дело. Пора на пенсию. Хотя кто тогда будет ловить недобитых упырей?

Рафаэль подобрался в кресле, всю его расхлябанность как рукой сняло.

— Вот он.

— Вижу, — ответил Гутман. Внешне он оставался спокоен, как и подобает командиру, но внутри все сжалось в тугую пружину. — Сидим, ждем.

Гражданин Аргентины Хуан Родригес, одетый в легкий светлый костюм и такого же цвета шляпу, сидел за ротанговым столом в кафе на смотровой площадке, с которой открывался великолепный вид на город. Перед ним стоял стакан свежевыжатого сока. Рядом лежала свежая газета. На морщинистом загорелом лице чернели солнцезащитные очки.

Гутман, сидящий за рулем машины, понимал, что Франкенштейна нужно брать сейчас.

Вчера они следили за ним весь день и с тревогой поняли, что Вульф-Родригес готовится к отъезду. Старик ездил в аэропорт за билетом и купил два огромных дорожных чемодана. Что это, совпадение? В голове Давида Гутмана появилась нехорошая мысль — бывшего нациста кто-то предупредил. Снова ЦРУ? В любом случае тянуть дальше было нельзя.

Пробраться в особняк было сложно. Плюс полиция в районе на каждом перекрестке. А время поджимало.

Здесь, на отшибе, Вульфа можно было взять очень просто.

— Барух, приготовь кляп и наручники. В машине сделаем укол.

Барух молча продемонстрировал необходимые предметы. Давид удовлетворенно хлопнул его по плечу и повернулся к младшему агенту:

— Рафаэль, идешь к столику. Барух будет тебя прикрывать. Я подгоню машину прямо к площадке. Заламываете его и кидаете на заднее сиденье. Все понятно?

Рафаэль нетерпеливо кивнул, не отрывая взгляд от столика. Он рвался в бой. Давид стиснул зубы, сдержав ругательство. Пацан наверняка уже думает о том, как ему медаль вручают.

Наконец парочка европейцев, мучавшая один салат на двоих, встала и направилась в сторону парковки. В кафе с чудесным видом больше никого не осталось. Официант удалился на кухню. Момент был идеальный.

— Работаем, — скомандовал Гутман.

Рафаэль вышел из машины и слегка напряженной походкой направился к смотровой площадке. Барух пошел в сторону кафе, чтобы нейтрализовать официанта, если тот выйдет из кухни. Гутман завел машину, вытер о брюки вспотевшие ладони и снова положил их на руль.

Рафаэль приблизился к нужному столику и… присел рядом с Франкенштейном.

Гутман, не веря своим глазам, подался вперед. Какого хрена делает этот шмак?!

— Буэнос диас, — сказал Рафаэль, развалившись на стуле.

Старик опустил газету на колени, снял очки и внимательно посмотрел на парня:

— Буэнос диас.

— Как дела, синьор Родригес?

— Простите, мы с вами знакомы? — поинтересовался старик.

В глазах Рафаэля светилось торжество. Он перешел на немецкий:

— Главное, что мы тебя знаем, мразь фашистская.

— Простите, — улыбнулся Родригес, продолжая говорить на испанском. — Я вас не понимаю.

— Игра окончена, мистер Вульф, — сказал Рафаэль. В каком фильме он слышал эту фразу? Неважно, звучала она все равно очень круто. — Мы из «Моссада».

Сейчас этот дед обосрется, подумал Рафаэль. Будет валяться на коленях и умолять о пощаде.

И тут он услышал негромкий хлопок. В его живот что-то ударило. Рафаэль удивленно глянул на футболку, по которой медленно расползалось темное пятно, затем растерянно посмотрел на старика. Тот сидел в прежней позе, надломив тонкие губы в жестокой улыбке, с жадностью наблюдая за исказившимся лицом проклятого иудея. Из-за края стола поднималась тонкая струйка дыма.

Гутман через лобовое стекло увидел, как старик встал из-за столика, похлопал Рафаэля по плечу и спокойно направился к парковке, на которой стояла его машина. В руке он держал смятую газету. Что произошло?

Тут Рафаэль завалился на бок и упал на мозаичную плитку площадки.

Похолодевший Гутман понял, что операция провалилась. Он выпрыгнул из машины, на ходу доставая оружие, и выкрикнул по-немецки:

— Не двигаться!

Одо Вульф оглянулся. Поняв, что уйти не удастся, прорычал:

— Проклятые евреи! — и вскинул руку с маленьким пистолетом, целясь в Давида.

По ушам Давида ударил выстрел. А Вульф неожиданно выронил свое карликовое оружие, захрипел и упал на колени. Позади него с каменным лицом стоял Барух, держа обеими руками свой пистолет.

Гутман подбежал вплотную и посмотрел в горящие от ненависти глаза нацистского преступника. Глядя на его рану, стало понятно, что вывезти его в таком состоянии из страны не удастся.

Руководитель группы выругался. Это была его ошибка. Не следовало посылать первым Рафаэля. Теперь оставался только один выход. Давид поднял пистолет и приставил его ко лбу Франкенштейна.

— За преступления, совершенные против еврейского народа, я приговариваю тебя к смерти.

Старик зло оскалился. Из его рта шла кровь.

— Жаль… — в горле у него забулькало, — не успели мы… решить ваш… вопрос.

— Это тебе за Освенцим.

Гутман нажал на курок. Пуля вошла сквозь череп в голову, резко отбросив сухое тело назад. Старик несколько раз дернул ногой и затих.

Одо Вульф, зловещий Доктор Франкенштейн, был мертв.

— Слишком легкая смерть, — пробормотал Давид и, повернувшись к Баруху, указал стволом в сторону Рафаэля: — Тащи этого придурка в машину.

Барух бросился к раненому товарищу и, взвалив его на плечи, тяжело побежал к автомобилю.

Гутман нажал на педаль газа, направляя машину в сторону серпантина, ведущего вниз, в город. В зеркале заднего вида он увидел, как выбежавший на улицу официант вытаскивает из кармана мобильный телефон. Отход предстоял тяжелый. И прикрытия никакого не было.

Но главное — Одо Вульф понес наказание. Хотя оно и запоздало больше, чем на шестьдесят лет.

 

Глава 10

Светлейший

В больнице Алекс провалялся две недели. Первые семь дней он провел без сознания. Хирург был шокирован его волей к жизни, удивляясь, что с таким ранением человек вообще смог дотянуть до больницы. О препарате Алхимика Алекс благоразумно промолчал. Он вообще мало говорил. Только с Николь. Она навещала его каждый день. С ней ему становилось легче. Казалось, от ее присутствия даже раны быстрее затягиваются. Возникшая между ними связь становилась сильнее с каждым днем.

Два раза приходил Андерсон. Пытался расспрашивать о случившемся, но Алекс, сославшись на плохое самочувствие, пообещал сделать подробный отчет, как только ему станет лучше.

Анджей, передав его в руки врачей, исчез. Алекс очень надеялся, что бывшему полицейскому удалось благополучно пересечь мексиканскую границу.

Но, позвонив Самсону, агент узнал, что развороченный взрывом гранаты труп Отмороженного Поляка был обнаружен в туалете на железнодорожном вокзале Чикаго — Юнион-Стэйшн. Трупов было два, но второго опознать не удалось.

Эта новость ошарашила Алекса и погрузила в черную меланхолию.

Наконец ему разрешили покинуть госпиталь, посоветовав еще пару недель провести дома. Но агент не собирался валяться в кровати. Выйти из депрессии он мог единственным способом.

Алекс зашел в здание, в котором размещался главный офис «Просветленных детей Бога». Быстрым шагом миновал скрытую рамку металлоискателя и уверенно направился к лифту.

На агенте ФБР были черные джинсы и черная кожаная куртка — подарок Анджея, — отстиранная от крови. Сканер в рамке детектора металла, обнаружив под курткой посетителя кусок железа массой два с половиной килограмма, всполошенно запиликал.

— Стоять! — Охранник положил руку на плечо Алекса. — Что у тебя в карманах?

Алекс накрыл его руку своей ладонью, сжал пальцы и повернул по часовой стрелке. Охранник взвыл от боли и упал на колени.

Троица парней в костюмах рванула было в их сторону, но начальник охраны, узнавший Алекса в лицо, остановил подопечных. Затем поднял к губам рацию и, не отрывая взгляда от агента, начал что-то быстро говорить.

Алекс поднялся на лифте на последний этаж. Миновав еще парочку дюжих охранников, насторожившихся при его появлении, он вошел в приемную. Секретарша приподнялась, собираясь его остановить, но Алекс даже не обратил на нее внимания и, толкнув дверь, вошел в кабинет Светлейшего.

Апостос, предупрежденный охраной о визите агента ФБР, улыбнулся, словно увидел близкого родственника. Хотя сквозь улыбку просвечивалось напряжение — он знал, чтоу гостя прикреплено под мышкой.

— Специальный агент Смирнов? Рад вас видеть, Алекс! Какими судьбами?

— Помнится, во время первой встречи вы обмолвились, что ваши двери всегда открыты для меня.

— Совершенно верно, — кивнул Апостос. — Присаживайтесь.

Алекс проигнорировал предложение. Он подошел к столу, широко расставил ноги, уперся руками в стол и уставился на жирную тушу главы «Просветленных детей Бога».

— Уезжать собрались, мистер Апостос?

— Да, на некоторое время. Меня зовут дела нашей южно-американской общины.

— Боитесь?

— Чего мне бояться?

— Пожизненного срока.

— Простите? — заерзал в кресле Апостос.

— Прощения вы от меня не дождетесь. Я знаю о ваших делах с Алхимиком. Знаю про похищения людей. О зомбировании богатых членов вашей общины с последующей передачей их собственности в пользу вашей секты. Знаю об убийствах и бесчеловечных экспериментах Алхимика.

Апостос пожевал толстыми губами, тщетно пытаясь успокоить сердцебиение.

— У вас есть доказательства?

— Нет.

— Тогда зачем вы пришли ко мне?

— Я пришел предложить вам явку с повинной.

Апостос расхохотался. Складки на его животе и подбородке затряслись, словно желе. Он понял, что у агента ФБР действительно нет никаких реальных фактов. Ему сразу стало легче. Вытерев указательным пальцем выступившую слезу, Апостос сказал:

— Вы удивительный человек, агент Алекс. Вы всерьез решили, что я сам приду в полицию и дам против себя показания?

— Думаете, если свидетели мертвы, вы сможете избежать ответственности? А я ведь еще не сказал самого главного. Я знаю про «Ловцов Душ».

Апостос перестал смеяться. Заплывшие жиром глаза превратились в опасные щелочки.

— Значит, так, агент. Когда у вас будет ордер на мой арест, тогда и приходите. А сейчас прошу вас удалиться. Пока я не вызвал охрану.

— Вы, я вижу, вообще ничего не боитесь.

— По закону вы ничего не можете мне сделать.

— А если не по закону?

Апостос вздрогнул. Этот тон, этот взгляд.

Специальный агент выглядел иначе. И дело было не в одежде и не в шраме на лице. Перед Апостосом стоял совсем другой человек. Но не мог же тот нерешительный паренек, приходивший к нему совсем недавно, так сильно измениться? За такое короткое время? Что с ним случилось? Чертов русский!

— Проваливайте!

Алекс улыбнулся. Ему удалось напугать Апостоса.

— Клянусь, вы не уйдете от ответственности, — проговорил он и вышел, закрыв за собой дверь.

Апостос все еще смотрел ему вслед, когда зазвонил его мобильник. Светлейший посмотрел на номер. Вздрогнул. Вот дьявол!

— Алло?

– Мистер Апостос, как ваши дела?

Голос в трубке был тихий, мягкий. Как бархат, в складках которого таится тонкая смертоносная сталь кинжала.

Апостос вытер мгновенно взмокший лоб.

— У меня все хорошо, Господин.

– А у нас другая информация. Только что у вас был агент ФБР Смирнов. Что ему известно?

Апостоса из холода бросило в жар. Ноги стали ватными. Лгать невидимому собеседнику не имело смысла. Опасно и бесполезно.

— Ему известно о… ВАС.

– Вот как? И как вы собираетесь решать проблему с русским? — голос стал вкрадчивым. — Или нам сделать это за вас?

— Нет! — испугался Апостос. — Я сам. Я… я решу этот вопрос, Господин. Сегодня же. Сейчас.

– Хорошо, мистер Апостос. Мы будем ждать результата.

— Благодарю Вас… — но в трубке уже звучали гудки.

Едва Апостос положил мобильник, как он зазвонил снова. На этот раз был его помощник. Из непосвященных.

— Говори.

Трубка трагически забубнила. От новой информации Светлейший подскочил в кресле.

— Как убили?.. И второго тоже?! Черт… Где? В лифте зарезали? Понял, понял… Ага, ну, конечно, совпадение… Я тебе перезвоню.

Некоторое время он сидел, барабаня пальцами по столу. Какое, к черту, совпадение? Два убийства подряд. Два его заместителя. Понятно, кто следующий на очереди!

Светлейший с трудом поднялся из-за стола и подошел к окну. Все-таки вовремя он улетает. Только бы этот чертов агент не помешал. Может, Смирнов собственноручно грохнул его помощников? А что, вполне мог. Вон как глаза сверкали. Натуральный убийца. Еще шрам этот. Да и Француза с Алхимиком наверняка он ликвидировал. Ни слуху ни духу от них.

Запыхтев от натуги, Апостос вытащил из заднего кармана еще один телефон. Его прислал Снайпер, велев связываться с ним только по этому аппарату. Апостос нажал вызов единственного номера.

Трубку подняли. Светлейший услышал чье-то дыхание и сказал:

— Это я. У меня есть еще один заказ. Двойная оплата. Деньги на счет будут переведены через пять минут.

— Имя жертвы, — прошелестел голос.

— Имя? — вытер лоб Апостос. — Александр Смирнов…

На улице было не протолкнуться от журналистов.

Апостос поморщился, словно наступил в дерьмо, но тут же натянул на лицо дежурную улыбку и замахал в камеры пухлой рукой. Сквозь кольцо охраны к нему тянулись микрофоны.

— «Чикаго трибьюн». Мистер Апостос, правда ли, что ФБР собирается выдвинуть против вас обвинения в присвоении денежных средств и недвижимости ваших прихожан?

— Это полная ерунда, — отмахнулся Апостос.

Смирнов! Вот же сволочь. Он, больше некому. Кто еще мог кинуть журналистам такую «утку»?

Перед ним вырос новый журналист.

— Что вы можете сказать о причастности «Просветленных детей Бога» к колумбийскому наркокартелю?

— Это что еще за бред?

Апостос кивнул начальнику охраны, и тот грубо отодвинул журналиста в сторону. Но толпа продолжала напирать. До роскошного черного лимузина оставалось не больше десяти метров, когда перед главой «Просвещенных детей Бога» вырос еще один журналист:

— Мистер Апостос, вы помните Риччо Гальяно?

Светлейший споткнулся. Голос показался ему знакомым. Он недоуменно посмотрел на выросший перед его лицом микрофон, торчащий из сумки с логотипом телеканала. Перевел взгляд на журналиста. Бейсбольная кепка натянута на самые брови, усы, темные очки.

Гальяно… Гальяно? ГАЛЬЯНО!!!

— Что? — щеки Апостоса задрожали. — Я не знаю никакого Гальяно… — Но в глазах его появился страх.

«Журналист» заметил это и удовлетворенно кивнул:

— Вспомнил.

Профессиональный убийца по прозвищу «Снайпер» (а это был именно он) выбрал довольно оригинальный способ подобраться к окруженному охраной толстяку. Поролоновый мячик, надетый на глушитель пистолета, действительно придавал оружию вид микрофона.

Вообще-то Снайпер любил работать с дальней дистанции. Именно так он заработал свой псевдоним. Он предпочел бы снайперскую винтовку, если бы ему предоставили такой выбор. Но обязательным условием контракта была передача послания жертве от заказчика.

Киллер тогда чертыхнулся. Правда, про себя. Дурацкие сицилийские традиции. Но спорить с итальянскими мафиози и навязывать им свой способ устранения киллер благоразумно не стал. А другого способа приблизиться к постоянно окруженному охраной толстяку не было. Тем более что Апостос собрался улетать.

Снайпер привык убивать. Сначала он делал это согласно присяге: Афганистан, Ирак, Африка, Южная Америка. Затем стал убивать ради азарта. Потом за деньги. Теперь — только за очень большие деньги. Услуги профессионального ликвидатора оценивались высоко, но заинтересованные люди знали, что, если заказ примет Снайпер, жертву не спасет никакая охрана.

Его никто не знал в лицо. Снайпер принимал заказы и оставался невидимым благодаря «всемирной паутине».

Но как сегодня все удачно совпало!

Он уже готовился к ликвидации Апостоса, когда получил от самого Светлейшего заказ на Александра Смирнова. Пять минут назад Снайпер звонил в банк. Деньги на его тайный счет за голову агента ФБР уже перевели.

— Дон Винченцо передает тебе привет.

Светлейший вспомнил. С обладателем именно этого голоса он разговаривал час назад из своего кабинета, делая «заказ» на Смирнова. Несправедливость ситуации потрясла его. Как же так? Вместо него должен был умереть русский!

Апостос открыл рот, чтобы позвать на помощь охрану, но не успел. Вылетевшая из «микрофона» пуля выбила передние зубы и, пробив небо, застряла в мозгу.

Толстяк, словно огромный мешок с картошкой, рухнул лицом вниз на мостовую. Снайпер сделал шаг назад и смешался с толпой. На его счастье, пуля не вылетела через затылок Апостоса, так что никто в первые секунды даже не понял, что произошло. Подумали, что Светлейший просто потерял сознание. Это позволило киллеру спокойно скрыться.

Быстро шагая в сторону метро, Снайпер, которому стажеры из Академии ФБР дали прозвище Маньяк, довольно улыбался. Очередной заказ был выполнен блестяще.

Инструктор по боевой подготовке Стивен Стравински был рад еще одному обстоятельству. Теперь, после ликвидации Апостоса, отпадала необходимость в убийстве Смирнова. Это было очень хорошо.

Ему всегда нравился этот парень.

 

Глава 11

Письмо

Алекс стоял у окна своего кабинета и прокручивал в памяти события последних дней. Бюро выделило денежные средства на шикарные похороны двух лучших агентов чикагского отделения ФБР: Жана Дюбуа и Генри Миллера. Андерсон решил не выносить сор из избы, так что об истинном положении дел знало всего несколько человек из высшего руководства. Алекс с таким решением не спорил. Его юношеский максимализм улетучился вместе с дымом от выстрела в предателя Дюбуа.

Больше всего шеф чикагского отделения был рад тому, что удалось вставить фитиль в задницу извечным конкурентам ФБР — Центральному разведывательному управлению. Руководство разведки, как могло, открещивалось от Марка Рота, заявляя, что ничего не знало о его планах, и операция с Алхимиком — личная инициатива полковника.

Но генеральный прокурор был на стороне ФБР. Он возбудил уголовное дело и направил его на рассмотрение в Конгресс.

Агента Смирнова вовсю обсуждали в Академии.

Для всех курсантов Алекс стал главным подтверждением того, что они выбрали правильную профессию. Мало того, в глазах будущих агентов он стал настоящим героем. Чем-то вроде Геракла с его двенадцатью подвигами. Курсанты с придыханием передавали друг другу истории о поимке Алексом маньяка-педофила и спасении от жуткой участи маленьких девочек, о зловещей секте, зомбирующей людей, о таинственных убийцах и сумасшедшем ученом-нацисте.

Большинство агентов не могло похвастать такими достижениями за всю свою многолетнюю карьеру. Рассказы, передаваемые из уст в уста, с каждым разом обрастали все новыми подробностями. Алекс угрюмо шутил, что скоро там появятся радиоактивные монстры, снежные люди и зеленые человечки. Но факт оставался фактом. Проработав в чикагском отделении ФБР всего два месяца, он стал легендой.

С поздравлениями позвонил даже бывший инструктор по боевой подготовке Стивен Стравински. Похоже, он был искренне рад, что у Алекса все хорошо.

Преподаватели из Академии тоже ставили Смирнова в пример стажерам, как образец идеального курсанта. Правда, говорили они только о его высоких показателях во время учебы, умалчивая об упрямстве и своеволии, проявленных молодым агентом во время работы в Чикаго.

Алекс получил в собственное распоряжение кабинет Миллера, награду от полицейского департамента за поимку опасного маньяка и вагон работы по «Латинским королям».

Но, несмотря на кажущийся благополучный конец истории, его продолжало мучить исчезновение Алхимика, скрывшегося в неизвестном направлении.

Генрих Вульф был объявлен в федеральный розыск, как особо опасный преступник. На всех таможенных пунктах имелась фотография бывшего психиатра. Но ни в аэропортах, ни на вокзалах он так и не объявился.

И еще одна загадка тревожила Смирнова — отсутствие в кабинете Генриха Вульфа ампул, которых там оставалось еще немало. Сразу после его звонка (Алекс дозвонился Андерсону, когда мчался на угнанном «Мустанге», спеша опередить Француза) психиатрическую лечебницу окружили полиция и спецподразделение SWAT.

Когда спецназ скрутил всех буйных пациентов и рассадил их по камерам, агенты ФБР перерыли все здание. Кроме растерзанной четверки бойцов ЦРУ и трупов пациентов, они нашли немало жутких улик, подтверждающих преступную деятельность психиатра: дневники Генриха Вульфа с описанием опытов, вещи пропавших людей, фотографии, останки человеческих костей в крематории…

Препарата «Зомби» не было. Ни одной ампулы.

Перстень Алхимика тоже исчез. По поводу перстня еще можно было найти логическое объяснение: кто-то из санитаров прикарманил золотую безделушку. А вот ампулы пропали бесследно. Алекса не покидала мысль, что кто-то из персонала работал на Генриха. Но доказать это предположение можно было единственным способом — увидев новых ходячих мертвецов.

Самым главным было даже не это.

Когда он валялся на грязном полу в доме наркоманов, а по его венам растекалась химия Генриха Вульфа, в его мозгу произошло некое озарение. То ли рассказ Француза помог проникнуть в суть секрета, то ли действие наркотика. Или же это было не до конца изученное учеными интеллектуальное явление, суть которого заключается в неожиданном понимании проблемы без применения логики и фактов. Мистика? Неважно. Но Алекс понял, о каких ХОЗЯЕВАХ говорил Француз.

«Ловцы Душ». Мистическое братство, основанное много лет назад английским графом Виктором Вудвордом.

Возможно, братство вовсе не трансформировалось в «Просветленных детей Бога», как изначально думал Алекс. Все могло быть проще и сложнее одновременно — все эти годы две эти организации существовали параллельно! «Ловцы Душ» управляли своим легальным филиалом — «Просветленными детьми Бога», при этом по-прежнему оставаясь в тени. Главный Светлейший Апостос, как и все предыдущие руководители легальной секты, был лишь марионеткой в их руках. Хотя и очень могущественной марионеткой. В свою очередь, филиалы «Просветленных детей Бога» в других странах, с их системой помощи сиротам, помогали находить для «Ловцов» одаренных детей в самых разных уголках планеты. Ведь это было первое, что придумал Асмодей. А его последователи, возможно, придерживаются традиций, заведенных их зловещим отцом-основателем.

Куда пропал Генрих Вульф, уйдя от наблюдения ЦРУ в Европе? Вполне вероятно, что он стал работать на «Ловцов Душ». Они могли сами выйти на Алхимика, узнав о его паранормальных способностях. И он с радостью согласился. Ведь согласно рассказу покойного Либермана, он всегда мечтал о братстве, состоящем из «сверхлюдей». А «Просветленные дети Бога» всегда, с самого начала были марионетками мистиков. Вот почему покойный Фуллер называл их Дети Сатаны.

Может быть, Алекс раскрыл главную тайну «Ловцов Душ» — их существование в нынешние времена?

Правда, возможен и другой вариант: никаких «Ловцов Душ» нет. Точнее — когда-то они были, но давно прекратили свое существование. А предположения Алекса являются параноидальным бредом, помноженным на ранение, буйную фантазию и действие препарата Алхимика.

Через некоторое время Алекс стал склоняться именно ко второму варианту. Нельзя же всерьез воспринимать истории о сверхлюдях, способных читать мысли, воскрешать мертвых, управлять предметами на расстоянии и видеть сквозь стены? Чем больше дней проходило, тем больше Алекс сконфуженно усмехался, вспоминая свое состояние, в котором поверил, что может читать мысли! Ха! Несколько удачных совпадений, не более того.

Но как бы там ни было, теперь специальный агент никогда не расслаблялся. Он завел привычку всегда иметь при себе пистолет, и Николь тоже научилась пользоваться огнестрельным оружием. Они даже иногда вместе ходили в тир.

Алекс ей честно сказал, что жизнь с ним будет, скорее всего, не такой спокойной, как ей бы хотелось, и, может, ей лучше найти другого парня? На что Ника ответила, что, если он еще раз предложит ей этот вариант, она надерет ему задницу, несмотря на всю его крутизну и специальную подготовку. А ей этого очень не хотелось бы, потому что она планирует провести с ним ближайшие сто лет. «Всего сто?» — спросил он тогда. «А что с тобой потом делать? — усмехнулась Николь. — Ты ведь уже старый будешь!»

Пока Алекс валялся без сознания в больнице, Николь отослала дневник в Канаду, в музей Гудини, о чем заявила журналистам. Алекс понял, что избавиться от дневника таким громким способом было в тот момент наилучшим выходом из опасной ситуации. Теперь можно не опасаться, что в дверь квартиры постучит очередной Бесник, пришедший забрать тетрадь Гарри Гудини.

На днях Алекс собирался слетать в Канаду и забрать дневник, который должен был стать важной уликой в деле против «Просветленных детей Бога». Он твердо решил прекратить деятельность этой двуличной организации.

Правда, все это будет потом. А сейчас он заслужил отдых.

Алекс сидел на кухне, пил чай и перечитывал «Историю криминалистики». В дверь кто-то позвонил. Николь пошла открывать, предварительно глянув на экран у входа. Недавно Алекс установил две камеры: одну в подъезде, вторую над дверьми в квартиру. Экономить на собственной безопасности не стоило.

Бабушка переехала жить к подруге в Майами. При каждом телефонном разговоре она звала его в гости, больше всего желая познакомиться с девушкой своего единственного любимого внука.

Хлопнула дверь. Николь вернулась в комнату.

— Почтальон, — она протянула ему конверт. — Тебе письмо.

— От кого?

— Не знаю.

— А ну ка, покажи. Да здесь на испанском написано!

Озадаченно подняв брови, Алекс разорвал плотную бумагу. На стол упала открытка с изображением моря, пальм и пирамид индейцев майа. С обратной стороны открытки обнаружился текст. Почерк был корявый, но достаточно разборчивый:

Привет, Дружище!

Как поживаешь? У меня для тебя есть две новости. Ты не поверишь, но они обе хорошие.

Первая — встретил по пути на курорт нашего общего знакомого, немецкого доктора, любителя прививок. Ну, того, который нам по очереди уколы ставил, помнишь? Он с другом был. Пообщались мы немного на вокзале, вспомнили былое… А после нашего разговора Доктор вместе с другом поехал навестить своих друзей из Румынии и Франции. Понимаешь, о чем я? Я там во время гулянки свой старый паспорт потерял. Надеюсь, мои бывшие коллеги подумают, что друг Доктора — это я.

И вторая новость — а здесь ничего! Жарко, правда, днем, но вечером нормально. Да что там нормально, отлично. Пальмы, море, песок, туристки со всего мира — благодать! Я телевизор себе в бунгало купил. Плоский такой, огромный, самый дорогой. Лежу, фильмы смотрю, коктейли пью. Думаю, может остаться здесь жить? Что скажешь, друг? Бизнес открою: бар на берегу или гостиницу. Только, чур — половина прибыли твоя (и даже не спорь!).

Номер телефона у меня твой есть. Как только обоснуюсь, сразу перезвоню. Надеюсь, ты приедешь ко мне в гости, а то мне тут совершенно не с кем выпить. Можешь девушку свою взять. Посидим на берегу, пивка холодного выпьем. Ну да ладно, мне на пляж пора. До скорой встречи!

Твой Друг.

— Ты чего улыбаешься? — спросила Николь. — Кто тебе написал?

Алекс откинул голову назад и облегченно рассмеялся. Потом притянул к себе девушку и поцеловал ее в губы.

— Друг написал, — сказал он. — Хороший друг.