Ник стоял, как вкопанный, не веря самому себе. Как он мог быть таким небрежным и уронить вещь, которую любил так сильно? Он проиграл происшедшее в мыслях, пытаясь понять: слова Брук удивили его, он повернулся взглянуть на нее, скульптура упала...
И теперь она была разбита. Он отклонился на стойку, почувствовав внезапную слабость: Ник понял, что упустил что-то очень важное, что она начала ему рассказывать: что-то о молитве, она просила Господа о чем-то...
Зазвонил телефон, но он не обратил на него внимания. Это не могла быть Брук, за такое время она не могла еще добраться домой, а когда она доберется, то он будет последним, с кем она захочет поговорить. Он должен все для себя прояснить до того, как сможет разговаривать с другими.
Но телефон продолжал звонить, в конце концов, покончив с разочарованием и нараставшим гневом, он ответил.
- Да.
- Ники? Это ты? — послышался голос матери на другом конце, и она облегченно вздохнула.
- Да, мама, это я.
- Мы переживали! — воскликнула она, — что с тобой происходит? Так исчезать, никому не сказав ни слова. Откуда нам было знать, что ты не лежишь в какой-нибудь канаве? Где ты был?
Ник закатил глаза и пожалел, что поднял трубку.
- Меня не было в городе, — сказал он, — я отвозил «дюсенберг» одному коллекционеру, чтобы продать его.
Теперь ей было за что его выругать.
- Что ты сделал? — закричала мать, — ты продал «дюси»? Папин «дюси»?
Ник крепко сжал трубку и захотел швырнуть ею в стену.
- Мама, я действительно не хочу говорить об этом сейчас. Мне и так есть над чем подумать!
- Ну, я должна была это сказать, — проговорила его мать, — сначала эта милая девушка, теперь ты продаешь машину. Ты что, с ума сошел?
Ник отвел глаза и помотал головой, стараясь понять слова матери.
- Какая еще милая девушка? Мама, о чем ты говоришь?
- Я говорю о Брук Мартин, вот о ком. Она приходила искать тебя, и мы хорошо посидели. Она плакала из-за тебя. А теперь скажи мне, чего ты медлишь? Почему ты до сих пор не заполучил ее? Почему еще нет кольца на ее пальце?
Ник прислонился стене. Он никогда не ожидал услышать такие слова из уст своей матери. Ник закрыл глаза и попытался представить Брук, потерявшей самообладание настолько, чтобы направиться заплаканной к его матери. Эта картина трудно сочеталась с молодой девушкой, убежавшей когда-то без оглядки из города.
- Я думал, что она тебе не нравилась, мама, — сказал он слабым, хриплым голосом, — когда-то ты говорила, что мои взаимоотношения с ней — большая ошибка.
- Ну, возможно, именно я и ошибалась, — пробормотала его мать тихим голосом, будто не хотела, чтобы кто-нибудь другой из ее семьи слышал, как она это признает, — когда перед тобой стоит девушка со слезами на глазах и защищает моего мальчика, как самого благородного джентльмена, которого она когда-либо знала, что еще я могу сделать, как не поверить ей? Эта девушка — Божий выбор для тебя, попомни мои слова.
Ник потер переносицу, а потом закрыл глаза.
- Ты можешь ошибаться, мама.
- Не говори так, Ники, — вскрикнула его мать, и он почти увидел, как она машет на него своим пальцем, — ты женишься на этой девушке и закончишь окна. А я всем буду говорить, что их сделали мой мальчик, художник, и эта милая девушка, которую Бог избрал для него. Твой дедушка гордился бы тобой, и ему бы понравилась эта девушка.
Ник мягко улыбнулся.
- Спасибо, мама, — прошептал он.
Повесив трубку и снова взглянув на то место на полу, где он разбил скульптуру, ему еще сильнее захотелось узнать, что собиралась сказать ему Брук.
«Ник, ты должен знать, что сегодня ночью что-то произошло, когда я сидела здесь и ждала тебя. Я молилась и сказала Господу...»
Она молилась и сказала Господу, что? Он закрыл глаза. Отдала ли она Христу свою жизнь? Если это так, то, быть может, у него есть шанс. Возможно, Бог не собирался заставлять его отказываться от нее после всего, что произошло.
Все, что могла сделать Брук, это добраться к дому родителей, не сорвавшись окончательно, но как только она вошла в свою спальню, то упала на колени и начала рыдать перед Богом. Она отдала Ему жизнь, и Он дал ей свой мир. Почему же Он так быстро его забрал? Почему Он убедил Ника, что они не подходят друг другу?
Было ли это наказанием за ее грехи, которые она исповедала или же испытанием ее веры.
Она не знала, но молясь и плача, почувствовала, будто Господь взял ее на руки. Брук плакала у Него на груди, изливая желания своего сердца. И плача, она поняла, что мир по-прежнему был у нее в душе, хотя ей все еще было грустно. В конце концов, она отдала свою жизнь Господу вселенной.
Он не осуждал ее за печаль. Он ведь тоже был человеком, плотью и кровью, Он понимал.
- Я все еще Твоя, — плача прошептала она, — чего бы Ты ни пожелал сделать со мной, делай. Только изменяй мое сердце, чтобы я тоже этого захотела.