Я провела весь день, думая о началах. Не потому, что я действительно думала, что дух Алекса вернулся с той стороны, чтобы вести меня — спасибо большое, мне и так хватало навязчивых мыслей о том, что он жив — но потому что это была моя единственная зацепка. Доктор Дунбар — психоаналитик, что консультировала меня по скайпу раз в неделю с самого несчастного случая, сказала, что сны — это просто выражение моих подсознательных подавленных воспоминаний и мыслей. Она выглядела разумным человеком, так что я решила довериться ей в этом вопросе.

Проблема была в том, что я не знала, о каком именно начале идет речь. Я все еще склонялась к моменту происхождения оборотней. Если бы я поняла, что заставило первого шифтера превратиться, тогда, возможно, это бы объяснило и мое превращение, но если единственная доступная информация, — это корявая сказочка Талли, значит, на этом фронте мне мало что светило. Но было и много других начал, в которых стоило разобраться. Начало сделки между Хэйганами и Коулами. Мои воспоминания возвращались к тому моменту, когда в конце прошлого лета я впервые встретила Алекса. Вспоминала, как едва успела заметить его, прежде чем Лиам отвлек меня своей поразительной Лиамностью. Там могла быть разгадка, но понять Лиама, все равно что понять, зачем существуют реалити-шоу.

Я все еще пыталась воссоздать тот неловкий день секунда за секундой, когда Талли и Джэйс вломились в дверь на три часа раньше, чем должны были бы.

— Я думала, они придут только после обеда, — сказала Энджел, отвлекшись от шкафа, в котором я позволила ей все перебрать. Она взяла на себя все кухонные обязанности, когда больше некому было готовить по-настоящему, и очень серьезно решила кормить нас обеих в рамках своих умений обращаться с микроволновкой и плитой. — У меня хватит моцареллы только на две тарталетки... придется положить чеддер, но будет не вкусно.

— Все нормально, бурундук. Я не хочу есть.

Джэйс отбросил свою сумку и уставился в стену, пытаясь просверлить ее взглядом. Талли хотела сделать то же самое с его головой.

— Что случилось? Почему вы дома?

— Нас уволили, — сказала Талли. Ее голос дрожал от гнева.

— Мы сами ушли, — поправил Джэйс.

Мысль о том, что организованную и ответственную Талли уволили, не укладывалась у меня в голове.

— Как вы умудрились потерять работу?

— Нас не уволили, — рявкнул Джэйс. — Мы ушли сами. Я не собираюсь работать на какого-то скользкого козла...

— Он не скользкий. В отличие от тебя, он держит себя в руках.

Энджел слушала, внимая каждому слову. Я так и видела, как она максимально драматично пересказывает все произошедшее родителям.

— Энджел, иди, начинай готовить. Я через минутку подойду, присмотрю за плитой.

— Еще рано обедать! Мы только час назад позавтракали во второй раз!

Знаю, я не хотела, чтобы люди ждали от меня приказов только потому, что я Вожак Стаи, но мне бы хотелось, чтобы Энджел чувствовала необходимость слушаться меня. — Тогда иди приберись в своей комнате.

— В моей комнате чисто!

— Тогда приберись в моей!

— А что значит «скользкий»? — спросила Энджел Джэйса, стоя достаточно далеко от меня, чтобы я не успела схватить ее за голову.

— Это значит, что он не следит за своими руками и делает неприличные предложения сотрудникам.

Я подняла бровь:

— Да?

— Он позвал меня на свидание. Это не считается неприличным предложением.

— А где были его руки, если он за ними не следил? — спросила Энджел, с явным непониманием на лице.

— Энджел, серьезно, тебе нечем заняться?

— Нет, я хочу послушать про руки Адама. Он что, невалид? Его руки отвалились, как нога дяди Джозефа?

— Думаю, ты хотела сказать инвалид, бурундук.

Талли перестала зыркать на Джэйса и взъерошила волосы Энджел.

— С его руками все нормально. Твой брат просто все преувеличивает.

— Я? Преувеличиваю?! — Джэйс подскочил с кровати. — Это ты сказала, чтобы он отвалил!

— И он отвалил! Больше не надо было ничего делать!

Я пропускала мыльную оперу по телику, но мне было плевать. Становилось все интереснее.

— Может кто-нибудь рассказать, что именно произошло, и с самого начала?

— Наш начальник в бассейне, Адам, заинтересовался мной. Он часто приходил в бар, валял дурака и слишком долго разговаривал со мной о маринованных огурцах.

— Я их люблю! — встряла Энджел. — Они хрустящие и соленые!

— И пару дней назад он начал звать меня погулять. Я пыталась вежливо ему отказать, но он не понимал.

— И тогда тебе следовало рассказать мне, — добавил Джэйс.

— У тебя не было причин вмешиваться. Я могу сама о себе позаботиться.

Жалко, Талли не могла подраться с Джэйсом. Они бы разобрались быстрее, если бы их разногласия можно было бы решить кулаками.

— И сегодня в кладовке ты это отлично показала.

— Ребята. Нам нужно выгнать Энджел из комнаты, прежде чем я узнаю, что было дальше?

Энджел сидела на розовом кресле принцессы Барби.

— Ничего, Скаут. Мне уже семь. — Она посмотрела на Талли с большой заботой и пониманием. — Он хотел поцеловать тебя, правда?

Уголки рта Талли дернулись.

— Да, хотел.

— А ты не хотела?

— Нет. О чем ему прямо сказала.

Кажется, я понимала, к чему все идет.

— А Джэйс?

— Джэйс решил, что с ударом в челюсть будет понятнее.

Само собой.

— А потом вас обоих уволили.

— Нет, он сказал, что я должен извиниться, иначе меня уволят. Я сказал, что Ад замерзнет раньше, прежде чем я извинюсь, и ушел сам.

Глаза Энджел были размером с тарелки.

— Ты сказал своему боссу плохое слово?

— А с тобой что? — спросила я Талли. — Конечно, он не мог уволить тебя за отказ целоваться и за поведение Джэйса. Это было бы сексуальное домогательство, иск и огромная компенсация на блюдечке.

— Джэйсу нужно было приложить лед к руке... — сказала она.

— И?

Теперь уже Джэйс пытался подавить улыбку.

— Он сказал, что если она пойдет за мной, это будет считаться за заявление об уходе.

— И она все равно пошла за тобой?

— Джэйсу нужен был лед, — повторила она.

— Прости, Тал, но Джэйс прав. Вы оба ушли. — Я ткнула пальцем в Энджел. — И это все, о чем должны узнать наши родители, поняла?

— Талли и Джэйс уволились, потому что их босс плохо себя вел. Поняла.

Конечно, она рассказала родителям совсем не это, и Талли пришлось выслушать от мамы лекцию о том, что нельзя позволять мужчинам собой пользоваться, но хотя бы ту часть, где Джэйс бьет начальника по лицу, она пропустила, и на том спасибо. Но про ругательства она заявила с порога. Джэйс и Талли к концу недели нашли новую работу. Джэйса нанял местный лагерь, чтобы в течение недели вести четыре занятия по баскетболу в день, где он понял, что быть тренером ему нравится; а Талли устроилась в местную забегаловку, где ей пришлось раз в неделю разговаривать с матерью, так что все обошлось. К следующему полнолунию, миссис Мэттьюс умоляла дочь вернуться, но Талли решила остаться со своей стаей.

Вскоре, я поняла, что жду полнолуния. Я знала, что это безумие. Знала, что буду разочарована. Знала, что он не настоящий, но все равно ждала, что встречу серого волка. Я готова была поклясться, что несколько раз во время прогулок в лесу чуяла его запах.

Что интересно, перспектива встретить несуществующего волка была не единственной причиной моего нетерпения. Я возненавидела то, что мои чувства со временем притупились, хоть и не исчезли полностью. Я всегда знала, что происходит в доме, и чуяла по запаху, кто моется в душе. У усиленных волчьих чувств свои нюансы.

— Боже мной, неужели я останусь такой же горячей? — сказала я, встав прямо под кондиционер в комнате Джэйса. Я только что вылезла из ледяного душа, не надела ничего, кроме спортивного белья, и установила кондиционер в доме на максимально низкую температуру. И все равно чувствовала, что горю.

— Нет, однажды у тебя появятся морщины, сиськи обвиснут, а волосы станут тонкими. Но я все равно буду тебя любить.

Я зыркнула на брата.

— Я не это имела в виду.

— Я думал, ты хотела, чтобы я сбил твою ненормально высокую самооценку.

— Я хотела, чтобы ты сказал мне, что я не вспыхну пламенем. — Я оттянула топ, чтобы холодный воздух циркулировал под ним. — Как ты справляешься с этим каждый месяц?

Я знала, что Чарли поднимается по лестнице. Знала, когда он заехал на нашу улицу пять минут назад, но все равно подпрыгнула, стоило ему войти. Я была не готова иметь дело с Чарли.

— Я не думал, что на этом собрании одежда не обязательна, — сказал он, едва бросив взгляд на меня, а затем повалился на кровать Джэйса. — Серьезно, Скаут, ты не умрешь, если что-нибудь на себя наденешь, — сказал он потолку.

— Может и умру. Я просто плавлюсь. — То, что я все покраснела, тоже не особо помогало.

— Это просто лихорадка. У всех бывает перед полнолунием. Привыкнешь.

«Просто лихорадку» я ощущала последние 30 дней. Это было что-то похуже, но я ничего не сказала, потому что Чарли бы подумал, что я ною и требую внимания.

— Пойду найду Талли. — И одежду.

Конечно, именно в этот момент, Талли вышла из ванной, соединяющей наши комнаты.

— Сейчас приду. Я искала ручку.

— Я прине...

— Ничего, уже нашла.

Ладно посижу здесь в стыде и неглиже.

— Я готова вести протокол,— сказала она, держа ручку и бумагу.

— У собраний стаи есть протокол? — Я не помню, чтобы на последней встрече было что-то подобное. Хотя, я была слишком занята, будучи изгоняемой.

— Должен быть, — сказала моя супер организованная подруга. — Ты в порядке? Ты вся... красная?

— Я просто очень горячая.

— А то. Я бы убила за твои ноги. И талию. И сиськи. — Она посмотрела на свою грудь, которая не была плоской, скорее не очень выпуклой. — Может, пластический хирург Эшли сделает мне твои сиськи. Пойдешь со мной в его офис, чтобы он знал, что и как я хочу?

Она слишком много времени проводит с Джэйсом.

— Смешно. Я имела в виду, то у меня температура под шестьдесят.

Я не полная дура, но иногда упускаю очевидное. К счастью, Талли эксперт в этой области.

— Думаю, наше среднеамериканское лето и впрямь слишком жаркое для полярных животных.

Джэйс скривил лицо в попытках думать.

— Думаешь, это потому что она превращается в одного из этих снежных волков?

Ну, хотя бы не только я до всего долго дохожу.

— Койоты обитают в Кентукки. Полярные волки — нет. — Она нахмурилась. У кого-нибудь другого это вышло бы снисходительно. — Бедная Скаут. Принести тебе льда?

— Обойдусь.

— Ты собираешься объявлять встречу открытой?

— А должна?

Талли с энтузиазмом кивнула. Я поискала что-то похожее на молоток, и остановилась на одной из баскетбольных наград Джэйса.

— Объявляю собрание Стаи Донован-Хэйган-Мэттьюс открытым, — сказала я, стукнув кубком об пол. — Так сойдет?

— Думаю, нам нужно более короткое название.

Вот поэтому мы в шестом классе бросили совместные школьные проекты.

— Название остается. Если хотите, можете сокращать. — Я глубоко вздохнула, дав ей время на то, чтобы объявить, что нам нужен логотип и талисман. Она промолчала, и я продолжила: — Завтра будет наша первая охота в качестве стаи. — И мое второе превращение. — Мы будем упражняться, чтобы понять, сможем ли работать вместе как команда.

— В смысле, не переходить за невидимые границы?

— Это работа Талли. Она специально изучала карты, чтобы держать нас в рамках нашей территории. Да, Тал?

— Думаю да. — Ее слова прозвучали не столь уверенно, как бы мне этого хотелось, но я доверилась ей.

— Еще она должна будет привести нас в одну точку. Мы начнем в разных местах.

Я раздала всем распечатанные карты.

— Джэйс, ты идешь к северной границе участка, Чарли — на южную, а я буду превращаться у восточной границы. Как только Талли убедится, что мы превратились, она вытащит из шапки местоположение четвертой точки и поведет нас туда.

— И это все? — Джэйс не был впечатлен. — Мы будем гонятся друг за другом? Это наше упражнение?

— Нет, это только проверка связи. А дальше начнется тренировка.

— И она заключается...?

В моих воспоминаниях вокруг парня, чью любовь к охоте я начала разделять, кружили снежинки.

— Мы завалим оленя.