Утро настало для них где-то в середине дня, а вечером истекала аренда номера, и было решено, в виду отсутствия необходимости вносить столь большие средства, не продлять её и съехать. Они заказали пиццу, понежились в кровати ещё какое-то время, и стали собираться, что не заняло и пяти минут. Предварительно Йусернэйм успел свернуть маленький косячок – хотя он не очень любил курить в таком формате, изделие могло пригодиться позже.

Привычная тяжесть рюкзака вернулась ему на плечи, и последний раз взглянув на свои ничего не выражающие и почти одинаковые отражения в этом лифте, они мягко приземлились вниз, сдали ключи и вышли прочь.

Света проверила что-то в мобильнике и повела его в подземный переход через кутузовский проспект, где в двух шагах находилась остановка общественного транспорта. Пришлось ему молчание прервать:

— А почему вы не хотите на такси?

— Пробки же. У автобуса немного больше шансов быстрее добраться, и по цене выйдет почти даром. А ты хочешь на такси?

— Не обязательно. Ради разнообразия можно и так, да и если дешевле...

С другой стороны остановки подошел нищего вида старик. Неспеша, он достал из внутреннего кармана потрёпанного пиджака пачку папирос, затем коробок спичек, и принялся страстно пыхать. Юзернейм обрадовался случаю, нисколько не заставившему ждать, и не привлекая внимания, составил деду компанию. Света поглядывала в их сторону и заговорщицки улыбалась. Минут через десять подъехал автобус, парочка уже была в наушниках, и каждый наслаждался чем-то своим: Юзернейм слушал второй альбом Church of Misery, а Света – Hanzel und Gretyl 2003 года. Путь был не близкий, и плотный траффик, местами, увеличил поездку, в сумме, минут на двадцать.

Они вышли на каком-то большом проспекте, дальше виднелась ещё и эстакада, хотя жилые дома рядом были старые и напичканы всякой всячиной на первых этажах. «Очередной модернизированный кусок Москвы», — подумал он. Света шла уверенно вперёд, и у него закралось любопытство. Миновав некую станцию метро, где было объяснимо людно, далее на тротуаре, и в переходе под проспектом, тоже было много народу. Далее оказался ещё один вестибюль той же станции, и от него прямая – и тоже чертовски людно. Но впереди виднелось кое-что интересное, а именно, по левую руку высился в небо гигантский постамент с уносящейся вверх ракетой, а над улицей вдали тянулась какая-то дорожка типа эстакады, но ничего по ней не ездило, пока вдруг не проползло нечто коротковатое для поезда, но слишком длинное для трамвая. Причем обычные трамваи ездили по улице снизу. Подходя ближе, ещё дальше вырисовывалась громадное строение с прямоугольными колоннами и аркой посередине. По краям крыши стояли некие белые штуковины, похожие на вазы с крыльями, венчающиеся маленькими, в известном перекрестии, серпами и молотами; а по центру, над аркой, на постаменте замерли большие позолоченные мужчина и женщина, несущие на поднятых руках что-то непонятное, предположительно, охапку колосьев.

Позади этого парадного входа уже виднелась эпичная белая башня с тёмными-каменными двуногими по краям от длинного позолоченного шпиля со звездой – и быть бы сей конструкции верхней четвертинкой типичного советского небоскрёба... Но пройдя на площадь перед аркой и наконец увидев всё здание, стало ясно, что это некий дворец. Квадратные колонны парадного входа, среди коих они сейчас проходили, были украшены незаметными издалека барельефами с человеческими фигурами – должно быть, людьми-рабочими.

— К сожалению, не лучший год для посещения "вэдээнха". Тут уже нет тусовки, и ремонт затеяли, — поведала ненаглядная.

— Для посещения чего?! — не понял странного названия Йус.

— Выставка достижений народного хозяйства, малыш! — расшифровала она.

Юзернейм порасспрашивал об этом месте, так как прежде нигде не сталкивался, хотя видел где-то на картинках, разве что, только знаменитые позолоченные фонтаны. С удивлением он узнал, что в этом самом дворце, прямо по курсу, последний десяток лет размещались мелкие магазинчики рок-атрибутики, всякого китайского хлама, приколов, безделушек, а также целый музей подарков одной не к ночи упоминаемой телепередачи. И это только при входе. Дальше, конечно, было немногим лучше, ибо ещё множество так называемых "павильонов" – шикарных и величественных зданий, лишившись своей эпохи, были обречены стать площадками мелкого частного бизнеса (который, впрочем, в тот год настигла участь несладкая).

Но об этом было сказано в двух предложениях, и в целом не занимало его нездорового ума ровно нисколько, а вокруг длинной прямой, по коей они сейчас шествовали, раскинулись аллеи с зеленым газоном – хотелось по ним побегать, попрыгать, поваляться.

— Значит раньше здесь, говорите, и детишки играющие в субкультуру, и ортодоксальные приверженцы хаживали, да?

— Да. А теперь всё переехало. Недалеко, впрочем... Но место мы потеряли.

Солнце выдавало максимум – было и жарко, и ярко, хотя до полуночи оставалось, наверное, каких-нибудь пять часов. Спереди дул освежающий ветер. Слева торчал над городом хорошо обозреваемый отсюда и бликующий сейчас своими поясами стёкла выжигатель мозгов, также известный как останкинская телебашня. «И как она вообще держится», – удивлялся он.

Почти ни о чем не разговаривая, они дошли до территории ботанического сада, нашли более-менее уединённую лавочку и сидели обнявшись, поминутно ласкаясь. Постепенно небо окрасилось закатными тонами. Парочка отправилась обратно, но другим путём.

Улочки, составлявшие ВВЦ по периметру, были обыкновенно пусты, и прохожие встречались редко. Пройдя через фермерский райончик и повернув по направлению к центру, они вышли прямо в кадр сидящему на корточках, шагах в десяти, фотографу с зеркалкой. Позади них разливался по облакам насыщенный закатный свет. Фотограф показал большой палец вверх, какбы намекая, вероятно, что его работа не испорчена, но всё-таки сразу поднялся, подошёл и поздоровался:

— Меня зовут Ян. А вы отлично смотритесь. Можно ещё пофоткать вас, если вы никуда не спешите?

— Юзернейм, — представился гот и показал на юную леди, — Светлана. Мы не спешим, так что с удовольствием. А это у вас, — заинтригованно разглядывал он технику, — не 'марк' ли третий? А объектив?

— Он самый! А это 'сигма' двадцаточка, эф один и четыре, ди-джы хэсээм арт!

— О Дьявол!

— Три недели назад взял, всё не нарадуюсь! А теперь просто будьте собой.

Он отбежал, присел и нацелился своим электронным оком. На вид ему было за тридцать, но явно далеко до сорока, а на самом деле всего тридцать три. Ян был блондином с короткими, до плеч, патлами; доброй славянской внешностью с благородной светлой щетиной, и ростом выше Юзернейма на голову. В одежде он предпочитал милитари, но выглядел раскованно, сейчас на нём была оливковая рубашка и чёрные шорты, а на ногах обычные найки. Первые полчаса знакомства пролетели незаметно, потому что они почти не разговаривали, а искали места, ракурсы, позы, выражения лиц. Парочка даже нескромно начала целоваться, что фотографа, к их удовольствию, не засмущало. Закат ещё более-менее держался, но с такой оптикой можно было не бояться темноты даже без штатива. Желтоволосый рыбак узнал черноволосого: прохожий без интереса к фотографии вряд ли участвовал бы так долго и целеустремлённо, тем более практически сразу же перебегая в следующее оптимально освещенное местечко и повыразительнее ровняя подругу. Юзернейм же удивлялся – надо любить людей, чтоб так старательно и долго снимать незнакомцев.

Через некоторое время ноги привели их к кафешке с большой уютной верандой, где трапезничали лишь несколько сидящих порознь путников. Там фотограф и парочка заказали перекусить и познакомились поближе; до закрытия заведения был ещё час, и они разговорились, параллельно уплетая блинчики и запивая кофем (от пива фотограф отказался – был за рулём). Ян вёл активный и контрастный образ жизни: неспешно получал второе высшее образование, работал с чертовски удобным графиком, владел маленьким семейным бизнесом, занимался стрельбой из лука, катался по европам и в свободные моменты любил хорошенько выпить. Найти спутницу жизни, признавался он, никак не получалось, да и друзья были занятые, а одиночество как-то подкралось – так и оправдался, что, мол, пристал к вам, ребята. Собеседником, заметила парочка, он был очень интересным. В свою очередь, будучи застаны врасплох, они совершенно точно не желали бы выдавать, что знакомы всего-то ничего... И по зашифрованному Светой каналу ноосферы Юзернейм получил уверенность, что их использованная ранее ложь должна лишь немного увеличиться в цифрах, как то – они знакомы более трех лет, а живут вместе уже год – ради неё он приехал из своей глуши. Сочинять о вдовстве уже было ни к чему.

Сумерки плавно перетекали в вечернее небо, вдоль главной аллеи зажглись фонари, проходили немногие гуляки – на душе было безмятежно и довольно. Только заведение, как было объявлено, закрывается через пятнадцать минут, и трио переглянулось – фотограф забавно покочал головой, типа, какая жалость. Говорил он до этого о какой-то ерунде, что Юзернейм уже отвлёкся было на фонари, а Светочка изумительно изображала слушательницу, и Яныч не сдавался, но ниточку потерял. В неловком молчании он вместе с ними покинул веранду. Юзернейм поинтересовался, бывает ли фотограф на покинутых и плохо охраняемых территориях? Ответ был пространный. Разумеется, множество славных московских боянов он посетил, и даже саму Её Величество Амбреллу блондин тоже удостаивал, лишь однажды, визитом. Слово за слово, и компания оказалась на поредевшей парковке перед аркой входа, где поприветствовала мигнувшими огоньками своего владельца известная японская машина синего цвета, в кузове типа универсал, с воздухозаборным ковшом на капоте, большим спойлером над задним стеклом, на неожиданно высоком клиренсе и с красивыми медными дисками о множестве перекрещенных спиц. Йус жадно рассматривал, приближаясь, а затем и обошел авто вокруг. Руль, однако же, находился слева. Окна задних дверей были затонированы в ноль, а заднее стекло примерно на пятьдесят процентов. Крупные хромированные буквы на багажнике образовывали не название марки, а слово S U M E R A. Третья и четвертые буквы, очевидно, были изготовлены в сувенирке по заказу.

— Су-ме-ра?

— Шумера! Знаете, был такой древний народец – шумеры? А это автомобиль-шумер. Ну, так как слово 'машина' имеет женский род, а мужчина по жизни вожделеет и затем обращается с автомобилем также характерно нежно, как с женщиной, я решил поэтому, что имя этой конкретной моей машины будет Шумера. Моя шумерка, — заботливо похлопал он по капоту, — одержимая древним духом мощи и надёжности! Шумеры были очень умным и религиозным народом, я вообще очень по ним зафанател и собираю всю возможную инфу, и вот тешусь верой, что в лице конструкторов и рабочих на японском заводе проявился древний шумерский гений...

— Потрясающе, — резюмировала почему-то хихикающая Света.

— Вот на ней до самой Гааги в прошлом году ездил. Породнились мы тогда с ней!

— Ох, ты же был в Нидерландах. А травку покурил? — интересовался Юзернейм.

Яныч развернулся у машины, облокотился спиной и досадливо цокнув языком объявил:

— Нет, увы! Один я бы не стал.

— А чего боятся?

— Ну как чего? А вдруг на измену выйду, глупостей натворю? Опасно же. Да и почти каждый день за рулём. Я и не бухал тогда около полугода – мой рекорд за пятилетку.

— Ясно. А хочешь?

— Дунуть-то? — он важно задумался. — А почему бы и нет, если не одному. А то всё бухаю только. У вас есть штоле?

Юзернейм прицелил на него взгляд, прищурился и солидно кивнул. Света с особым интересом наблюдала за ситуацией, так как могли возникнуть ой какие непонятки, связанные с тем, куда им податься, и предчувствовала, что может спасти положение. Фотограф спросил:

— А когда?

— Да хоть этой ночью, смотря какие у тебя планы.

Молодому человеку – в своём сознании Яныч напускно-формально величал себя именно так, в рамках борьбы со старением – было немного удивительно, что к третьему часу общения он так быстро доверил этим двоим. Большинство его друзей и знакомых были деловыми людьми, но и несколько неформалов пост-совковой закваски в его кругу общения затесались тоже, причем ещё в студенческие годы, и будучи личностями незаурядными, создали на протяжении лет в его мировоззрении отличную репутацию для всего вида. Сам же он волос до двадцати лет не отращивал, а когда и начал, то не сильно длинно. С родителями же никогда не ругался, никакого протеста не имел и не выражал; молодость провёл хоть и слушая всякий там alternative и nu-metal, в том числе, периодически бухая на концертах, но спокойную и без эксцессов. От армии откосил за хорошие батины деньги, о чем не жалел, но в форме себя поддерживал скромными занятиями в качалке; и потому сильным, гордым самцом себя полноправно считал – и с виду было бы невозможно распознать, даже пообщавшись с ним, открытым и лёгким экстравертом, какой мягкий и безобидный (не путать со слабым) характер кроется внутри.

И сейчас, в компании с этим тоже не совсем уже молодым парнем, но чертовски молодой девушкой, он почувствовал себя так хорошо, как этого давно не бывало. Будто бы волшебные часы открутились лет на десять назад. К тому же они являли собой не только тонкие, одетые в чёрный кукольные тела с красивыми лицами, а что-то ещё, совсем неуловимое... Ян понял – это называется чарами, хотя и думал в то мгновение о планах на ночь. А точнее медленно сознавал их отсутствие.

— Ой, ребят, да нет планов-то, в самом деле. Приехал бы домой, фотки обработал, и залип в инете. Я ныне до пяти не сплю... Короче, ай да ко мне! — весело объявил он.

Света, продумавшая несколько вариантов, как отшить его с возможным предложением подкинуть их до дома, теперь расслабилась и была совершенно уверена, что если Юзернейм зацепился за этого человека, значит он им пригодится, и села на переднее пассажирское. Йус уселся сзади по центру, учитывая, что на левый подголовник шофёр повесил убранный в чехол фотоаппарат. Мотор по-фирменному громко, раскатисто взревел, и полноприводная повозка дёрнулась с места.

Предночной город сиял окнами, фонарями, всевозможными баннерами и был гораздо красивее, чем днём. Траффик на проспекте мира после дневной пробки был совсем неважнецкий, и издавая звуки, похожие на радостное, натужное булькание или бурление, двигатель раллийного монстра ускорялся, капсула неудержимо неслась вперед. Было бы очень круто и наверное даже страшно триповать в такой машине – задумывался Юзернейм. Вскоре они выехали и свернули на ту частичку садового кольца, кою в эпоху своего знакомства ещё не видели. Шофёр вильнул в крайнюю внутреннюю полосу, переключил передачу вверх и поднажал газ – оглушая брутальным рёвом всю улицу. После затяжного курса вправо, дорога простилалась ровно вперед, но здорово уходила по длинному склону вниз. «Нам повезло застать это место не в такси», —- возрадовался просебя Юзернейм и потянулся сказать шофёру:

— Превысь! Ускорься здесь, и обещаю, я покрою штраф. Могу и без штрафа заплатить!

Перед ними стелился соблазнительно пустой отрезок дороги. Удовольствие и адреналин, вскружающие Янычу голову, сделали своё дело – по сути, лишь направили рычаг в тупичок предпоследней передачи и втопили педаль газа. Тут же, позади, из глушителя взрывом вырвался выхлоп, и мотор, славно рычавший, вдруг повысил тон и забурлил с каким-то совсем инфернальном акцентом. Капсула, набирая чумовую скорость, пронеслась вниз по огромному склону. Переполненный восторгом обладатель такой машины не мог не являться рефлекторным и чутким любовником своей механической коробки передач, посему пролетев плоский мост, ювелирно поработав педалью тормоза и рычагом, он сбросил скорость, метая быстрые взгляды в зеркала, и повернул в другой ряд – далее нужно было уходить вправо. Все выдохнули.

Юзернейм, конечно, понимал, что если вдруг эту акцию увидят сотрудники ДПС и сядут на хвост, то мог бы в худшем случае состояться и шмон – но все ништяки спрятал достаточно хорошо, со знанием сути, и был уверен.

Они оказались на уже виданной таганской площади, попетляли и выехали на очередную, типично московскую длинную улицу. Проехав её, знаменитую ночами, полными огней, почти до конца, и свернув в арку большого дома во двор, шофёр припарковался. Поворот ключа – и громогласная японская бестия затихла. Светочка впечатлённо резюмировала:

— Машина огонь!

Захлопнув дверцы, трио проследовало к подъезду.

Мужчина жил на восьмом этаже, в большой двухкомнатной квартире. Несмотря на дежурный лоск евроремонта, здесь было как-то пусто и не хватало уюта, также было заметно отсутствие женщины – о чём красноречиво подсказывал устроенный возле постели бардак из вещей с вкраплениями мелкого мусора. Проследив взгляд Юзернейма, он прокомментировал:

— Ах, я же забыл предупредить, что у меня не убрано.

Они засмеялись. Сходив и рефлекторно помыв руки, хозяин пригласил к выполнению того же гостей и проследовал к своему рабочему месту. Как таковая ванная комната была небольшая, но вмещала двухметровый, во всю стену, резервуар из крепкого пластика с подголовником и, о Дьявол, утопленными хромированными поручнями вдоль бортов и с кожаными вставками по середине. Интерьер составляла не чёрная, но тёмная гранитная плитка в довольно больших кусках, будто утащенная откуда-нибудь из метро, а пол был из простой белой плитки, что выглядело контрастно.

В углу большой комнаты и его спальни по-совместительству стоял компьютерный стол с дуэтом больших мониторов, стационарный компьютер в монолитном, закрытом фронтальной дверцей корпусе – Юзернейм сам был обладателем подобного и питал к таким моделям слабость. Внизу же, у стола, неожиданно громоздился работающий сервер, запитанный, как и всё прочее, в солидный блок автономного питания. Парочка наблюдала с порога, словно вампиры, ожидающие приглашения войти. Яныч лишь только включил ПК, подключил фотоаппарат и отправил цифровые негативы перемещаться на жесткий диск. Оставив это, он проводил гостей в маленькую комнату, где напротив плазмы стоял большой мягкий диван, и раскинулся белый и очень пушистый коврик с журнальным столиком посередине, на коем скучал 'иксбокс' прошлого поколения:

— Располагайтесь, пожалуйста, я сейчас вернусь.

Юзернейм плюхнулся на диван, сомкнул руки за головой и закинул ногу на ногу, хотя и осознал, что сейчас придется выполнять мини-квест по поиску предметов для изготовления курительного устройства. Собственно, об этом было заявлено вернувшемуся Яну:

— Я увидел в твоем бардаке коробку от двухлитрового сока, это нам уже полдела. А бутылка двухлитровая есть?

— Есть, ща всё принесу.

С этими словами он включил икс-коробку и выбежал прочь. Юзернейм вышел за своим рюкзаком в прихожую – внутри было кое-что также необходимое. В итоге, получив бутылку и вырезав дно, а у коробки сока оттопырив и надрезав верх, устройство было получено:

— Просто добавь воды, Яныч. До самого верха. А я пока сделаю гриль.

Изготовление крышечки-гриля было самым кропотливым процессом: нужно было аккуратно и по окружности вырезать крепкий пластик, для чего Йусернэйму пригодилось маленькое хозяйственное лезвие; а затем плотно облепить фольгою и наколоть иглой множество дырочек – он любил образовывать ими различные узоры и сейчас сделал пентаграмму. Тем временем из домашнего кинотеатра негромко играла музыка и раздавались неустанные звуки пинков и тумаков – хозяин (внутри очень ликовавший, что не получил отказ) сражался против Светочки в 'мортал комбате', где воплотился жёлтым киборгом, а она – девушкой в голубом, с очень большими сиськами, прямо как у её маменьки. Йус торжественно прикрутил сверкающую крышечку и объявил, что всё готово. Света без пощады избивала противника – в углу экрана аж на мгновение выскочил некто и смешно что-то пропел – все заржали. Внезапно, она объявила, что тоже хочет покурить.

— Ого! Почти за честь, она тоже никогда не пробовала.

— Будешь первой, в таком случае, — уступил вежливо хозяин, явно симпатизирующий юной леди.

На подтянутый ближе к дивану журнальный столик был водружён принесённый с кухни заполненный пакет от сока, и вставлено тельце бутылки. Поодаль отъехала игровая приставка, а ближе легла расправленная обёртка от шоколадки, а также пачка спиртовых салфеток для протирки горлышка бутылки. Юзернейм встал на колени параллельно к дивану, где какбы в очереди сидели Света и Ян, достал зиплок, оторвал приличный кусочек индики, и помельчил его лезвием на бумажной поверхности. Заполнив жаровню на честную половину, чтоб девственным легким было попроще, и водрузив на место, он достал зажигалку и принялся за любимое дело. В руках опытного шамана бутылка медленно вырастала из водной глади, о которую бился дым, живо заполняющий вакуум, а новёхонькая жаровня маленько искрила. Достаточно набрав, он мигом отвинтил крышку, и Светочка присосалась к бутылке, опуская её обратно и поглощая дым. Мужчины заворожённо наблюдали. Ей удалось аккуратно, а не навалившись, получить почти весь дым, и не прихлебнуть воды, перестаравшись, как это часто бывает у многих в первый раз. Спрятав надутые щёчки за упавшими волосами, она подержала дым секунд десять и выпустила в пространство комнаты небольшое облачко. «Вот ведь незадача, совсем не условились о том, куда выдыхать», — почувствовал неловкость Юзернейм, но судя по безразличию хозяина, это не имело значения. Светочка, такая хрупкая, патетически откинулась на диване, прикрывши веки. Они оба смотрели на неё и переглянулись:

— Твоя очередь, — объявил Юзернейм блондину и стряхнул обгоревший стафф из крышечки, насыпал новый и прикрутил. Блондин подсел ближе, приготовился, и через несколько мгновений припал к воднику. Сам того не ожидая, и ещё более удивив шамана, Яныч повторил успех готэссы.

— Какие вы молодцы, однако. Или это мне, когда я начинал, насыпали полную крышку?...

Вопрос был риторический. Светочка улыбалась с закрытыми глазами, а фотограф только выпустил дым и тоже откинулся.

Юзернейм, наконец, насыпал для себя полную жаровню и исполнил ритуал. В комнате запахло, и окна с небольшого проветривания были открыты на всю. Юзернейм взял из туалета освежитель воздуха и профилактически пострелял на подоконники. Вернувшись на своё место на полу, он взял джойстик и вышел из игры в главное меню консоли – посмотреть, что там ещё в наличии, и обнаружил автосимулятор с режимом открытого мира. В виртуальном раритетном автомобиле, также известном как "крыло чайки" наличествовало игровое радио из нескольких радиостанций, и он выбрал волну со спокойной электроникой, а также сменил обзор на вид от первого лица за рулём.

Через пару минут началась дискуссия о интересных чувствах. Светочка встала пройтись по комнате, ощущая во всём теле удивительную энергию и легкость. Юзернейм гнал машинку по хайвею, а сам ещё более балдел от этих разговорчиков. Ян первым попросил ещё. Джойстик был передан Свете, и она повела дальше, а гость поведал хозяину, что существуют генетически разные сорта, отличающиеся по силе и эффектам, и вот они пыхнули одно, а есть ещё и другое. На сей раз была насыпана полная крышка сативы:

— Давай, ты справишься... Этот напас ободрит... Ты почувствуешь... — шептал шаман и начал жечь.

Фотограф опустил бутылку и оторвался с надутыми щёками, выпученными глазами и задранными бровями – очевидно, стафф пришелся по вкусу. Йусернаме автоматически насыпал и сам сделал второй напас. Светочка так не спешила.

За это время они всё также слушали игровое радио, а катал машинки только Йус – новобранцам было не до этого. Свету постепенно захватывало блаженство, но она молчала и просто обняла своего рапунцеля – они немного поласкались, впрочем, сдерживаясь. Яныча начало распирать, он тихонько повествовал о чём-то не очень связанно, явно путаясь в мыслях и поминутно хихикая.

— И как ты, такой большой мальчик, не удосужился попробовать раньше? Я удивляюсь, — признавался Йус. Тот отчаянно рассмеялся. Через некоторое время, которое, впрочем, никто не свидетельствовал, Светочка  отважилась и попросила поджарить для неё сативы. С этого напаса её приход обрёл масштабы трипа – всё сознание окутала какая-то волшебная мягкость, забила ключем эйфория, мысли не мешались и носились в голове каким-то добрым, безобидным торнадо, создавалось ощущение нахождения на высоте, будто в люльке движущегося колеса обозрения. Юзернейм через пару минут и сам оформил третье напасение, согласно своим паровозным запросам, и чуть ли не пускал слюну от удовольствия. Фотограф, валяющийся на диване, и не сдаваясь ведущий со всеми свой незамысловатый диалог, вдруг впал в яростный смех и закрывал ладонями лицо. Заливаясь смехом, он силился объявлять себя, каждый раз пускаясь в ржач, следующими званиями: идеалистом, перфекционистом, пендохвой, лучадором, послом и гауляйтером шумерской московии! Свете сначала было тоже смешно, а потом стало ещё смешнее:

— О Дьявол! — только и смогла сказать она в конвульсиях.

— Всё в порядке. Правильно он тогда в Нидерландах осторожничал. Очень восприимчивый, видимо, — преспокойно рассуждал наслаждавшийся зрелищем Йус.

— Я только не понимаю... Как ты столько выкуриваешь, но даже не несёшь бред?

— Несу, только просебя, — загадочно улыбнулся он.

— Надо же... Какой самоконтроль... Ну ты чёрт!

На этом они горячо засосались.

Скоро треки на радио пошли по второму кругу, и виртуальный шофёр сменил станцию на классическую музыку.

Прошло ещё около получаса. Светочка, переполненная новыми чувствами, усиленными эмоциями и плавающая в этом всём, как в бассейне, Юзернейма почти не отпускала и делилась впечатлениями. Не обмолвившись ни единым словом, и без всяких намёков, оба чувствовали сильнейшую жажду заняться любовью, и в обоюдности желания не сомневались, но по очевидным причинам было не до этого. Товарищ оставался на волне, сбавившей интенсивность, и теперь прохаживался по квартире, пил чай и рассуждал о счастье, мире и гуманном смысле жизни, словно прожжённый хиппи. Это уже более располагало к тому, чтоб начать при нём половой акт, но, несомненно, он бы тоже захотел стать участником – а такое в планы не входило, хотя и могло бы уместится при некоторых договорённостях, кои сейчас вряд ли можно было бы достичь и к тому же соблюсти.

Однако, долго валяться на диване не пришлось. Через некоторое время Яныч унялся, но всё ещё улыбался и говорил, что космос питает его силами добра, по принципу молнии, будто покурив, он испускает через себя заряд прямо из земли, ведь трава растёт из земли, и таким образом его находит заряд сверху и он становится счастливой точкой, где встречаются великие пространственные энергии. Света слушала и поражалась тому, как это было похоже на истину. В очередной раз отойдя, он молча принес и продемонстрировал, улыбаясь, связочку о двух простеньких ключах:

— Угадайте, от чего это?

— От какого-нибудь старого авто? — предположил Юзернейм.

— Неа!

— От кабинета химии и заодно лаборатории в твоём универе? — опять попытался Юм, озадачиваясь, что ключа два.

— Да нет же!

— От подвала или крыши? — спросила Света.

— Верно, от крыши, — возликовал Ян, как ребёнок, — хотите, поднимемся?

— Спрашиваешь! — обрадовался Йусернэйм. — Конечно хотим. А откуда они у тебя?

— Один мой приятель-сосед как-то раз получил их зачем-то в жеке, а я попросил, и пошел сделал дубликаты.

Юзернейм не смог сразу сгенерировать для такой гениальности достойный ответ и просто заразительно засмеялся, и смеялись все. Всё-таки ему пришло в голову:

— Наглость – сестра таланта! Не знаю как вы, а я ещё бахну, и пусть там меня пожирает небо.

Краем мозга он, разумеется, понимал, что это может быть опасно, если чувак вдруг возомнит, что умеет летать, или, например, решит внезапно убежать и запереть их там. И посему активно объяснял инопланетянам, что вероятность форс-мажора крайне мала, и этот гражданин хоть и одурманен, а действие законов физики и страны, на территории коей они находятся, осознавать не перестал, и проблемы с ними ему не должны быть нужны.

Подумав, Яныч объявил, что таки да, сейчас ещё пыхнет, но тогда, быть может, они чуть повременят. Светочка, к их удивлению, тоже не захотела останавливаться на достигнутом, но попросила совсем чуть-чуть, и для себя решила, что это будет последняя на сегодня хапка. Юзернейм встал перед алтарём на колени и нарезал живительной сативы, а Света сама заботливо протёрла горлышко бутылки спиртовою салфеточкой, так как через несколько мгновений припала к ней. Следующие пятнадцать минут оба новичка ещё посидели на диване и попривыкали к ощущениям, впрочем, всё время как-то ухищряющимся, неподдающимся, но это только вызывало смех, и все были довольны. Юзернейм таки, чувствовавший себя чистым божеством, объяснил всем, что ничего плохого они не сделают – лишь выйдут и погуляют неспешно, взявшись за руки, совершенно спокойно, посмотрят на красоту города под открытым небом. Заманчивая простота задумки и доброжелательная логика сделали своё дело, и почувствовавшая приливающие силы Света вскочила с дивана, обняла ненаглядного и они расцеловались.

— Действительно, идём! — объявил фотограф.

Новичкам показалось, что лифт ехал черезчур долго, хотя последним жилым этажом в этом доме был двенадцатый. Молча, и стараясь ступать как можно тише, трио поднялось к решетчатой двери перед пролётом на технический этаж. На удивление быстро Яныч откупорил замок и вынул его. Обычно он забирал замок с собой, но сейчас, шепотом посоветовавшись, было решено его повесить, защелкнув для вида, но не заперев. Они поднялись выше – там не было света и царил запах пыли. Двое обладателей смартфонов достали аппараты и зажгли фонари, но только местный абориген знал, где на стене размещался включатель верхнего света, которым он и воспользовался. Технический этаж озарился лампочкой ильича, но не разбудил два живущих здесь лифтовых движка с возвышающимися катушками тросов; по стенам расположились всевозможные щитовые короба. К небольшой двери поднималась отдельная жестяная лесенка, Ян поднялся и открыл, снял замок и положил в карман – путь под небо был свободен.

Крыша, вопреки ожиданиям, представляла из себя не единую сплошную плоскость. Дом был очень большой и состоял из десяти подъездов, и крыша делилась на небольшие сектора технических помещений (из коих на неё и можно было попасть), а между ними, ниже, находились широкие пролёты расположенные непосредственно над квартирами. Спуску же на эти площадки служили широкие, вынесенные вдоль по стенам ступенчатые лестницы с поручнями.

Оказавшись на поверхности, взрослый самец тоже пожелал взять за руку милую девочку, и они шли, упоротые, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к тихому, будто намеренно замершему городу – улицы были пусты, свет в квартирных окнах почти всюду был погашен, царила ночь, красивая ночь! От пропасти их надёжно отделял полуметровый ввысь и метровый в ширь поребрик. Компания прогулялась к угловой части здания, где на самом краю наличествовала большущая декоративная надстройка, высившаяся над рядами балконов эдакой короной. Отсюда вид открывался на большущий перекрёсток четырёхполосных дорог. Через дорогу стоял похожий дом, построенный в плотном соседстве, как это ни странно, с одним старым и известным в кругах религиозных фанатиков монастырём. Смотря дальше, замечалось, что район был плотно уставлен жилыми домами, ближе – шестиэтажками, а дальше четырнадцатиэтажными и более коробками; зелени было мало.

Вопреки малюсеньким опасениям, что пытались беспокоить Юзернейма, всё было довольно безмятежно. Все были отвлечены своими чувствами и переживали внутри балдёжную феерию, и едва ли верилось, что это обычная, нормальная реальность. Не особенно удивились они, когда пройдя дальше увидели у технического помещения соседнего подъезда (коих, кстати, было целых десять) магазинную тележку. Тут-то всеобщему спокойствию и настал конец – предвосхищалось веселье. Света отважно залезла, рискуя порвать колготочки, и уселась внутри, вцепившись пальчиками в прутья, а мужчины, взявшись по обе стороны, принялись разбегаться и катать её, визжащую от восторга, под небом, да над городом! Пластиковые колёса, предназначавшиеся для гладкого кафеля, отчаянно и бесперебойно стучали о бетонную шероховатость, но казалось, что вряд ли кто-то слышит – это было так далеко от человечества!

Умаявшись, они подвезли тележку с милой девочкой туда же, где обнаружили, и направились к дальнему краю дома, откуда открывался потрясающий вид на запад и север города. Юзернейму хотелось узнать, но не подавать тем самым дурацких идей – а именно спросить, всем ли также охота влезть на поребрик и сесть, на самой грани, свесив ноги? Ему ужасно этого хотелось, но зная себя в нетрезвом состоянии – нельзя было исключать внезапную малейшую судорогу, потерю концентрации, внимания или равновесия. А как вообще было интересно – разбежаться и прыгнуть, ощущитить полёт, невесомые объятия воздуха, свист в ушах; узреть необъятную панораму московского мира, картину стремительно приближающегося и ещё чистого асфальта? О таком и тем более не стоило заикаться. Он молчал и рассасывал расплавившуюся в упаковке плитку шоколада. Вся оставшаяся прогулка под открытом небом на уровне примерно четырнадцатого этажа заняла более часа; а когда компания направлялась к выходу, небо с восточной стороны уже маленько посветлело.

Вернувшись в квартиру, Ян объявил, не без усилий, что очень рад знакомству, а также фантастическому опыту с марихуаной; но весьма устал за прошедший день и хочет спать. Парочке безальтернативно предлагался для сна всё тот же диван, не являющийся раскладным – видимо потому хозяин лаконично попросил не шуметь и пожелал добрых снов. Вскоре послышалось, как он что-то разогрел в микроволновке и закрылся в своей комнате. Парочка скушала по целому квадратишу 'риттерспорта' и теперь Юзернейм, не особо желающий спать, правда в состоянии вообще неземном, отщупал от кусочка индики сытный напас и накрутил крышечку. Через несколько мгновений он перекачивал горячий дым в Свету – ибо некогда слышал легенду, что так упарываются влюблённые, и всегда мечтал попробовать. Губами он стягивал с неё колготки – девочка же тихо хихикала, развалившись на диване. Похоть моментально вскружила головы. Не шуметь на таком диване было бы нереально – материал был очень мягкий, и аппетитно шлепаться на нём было в самый раз, что хозяин, несомненно, прекрасно знал. Посему любовнички перебрались в ванную. Вообще было замечено, что двери в санузел у Яныча были герметичные, но всё же они по-честному старались не шуметь, включив немного воды фоном. Резервуар ванны, хоть и с незамеченным ранее резиновым подголовником, и прекрасными ручками посередине, которые реально пригодились, всё равно не являлся в таком нежном, обкуренном состоянии, подходящим местом, и парочка задержалась не так на долго, как хотелось бы.

Над городом вовсю занимался рассвет, было жарко. Они ходили по комнате голыми и поочередно сушили волосы одним полотенцем, найденном в сложенном виде на антресоли, и закончив, отправились видеть сны.

Утром, которое для них наступило, традиционно, где-то во второй половине дня, парочка и фотограф, проснувшийся даже позже их, встретились на кухне. Ян сказал, что видел необычайно красивые сны, и чувствует своё сознание чистым и посвежевшим. Юзернейм жил с этим уже много лет и даже затруднялся оценить, насколько это хорошо должно быть для того, у кого до этого всё было как-то иначе, потому что это самое "иначе" уже хорошенько ему забылось. Но парень (сейчас, гладко выбритый, на мужика он уже не тянул) был радостен и доволен, а посему и его новоиспечённые друзья, в общем-то, тоже. В недолгом дискасе о повестке дня было решено – выехать на какой-нибудь заброс, а лучше даже на охраняемую консерву, чтоб сполна насладиться игрой в стелс и увидеть что-нибудь, кроме голых стен. Очень крутые объекты находились, конечно, в самом различном отдалении от Москвы, а уезжать очень далеко, без приготовлений, четкого плана и хоть какой-нибудь актуальной информации, было бы, по меньшей мере, не с руки. Впрочем, какую-никакую информацию можно было подчерпнуть на специальном ресурсе, на коем оба парня, оказалось, имели авторизованный доступ.

После получасового обсуждения и выбора вариантов, решено было наведаться на один объект с хорошим сохраном, не самой бдительной, но охраной, и относительно не далеко (что там, всего-лишь краешек другого региона). Тут Света обратила внимание, что она, всё-таки, в вечернем платье, и в таком виде лазать где-то среди пыли и грязи будет не окей. Нахмурившись, хозяин почесал репу, встал и пошел в свою комнату. Вампиры прошли следом, но остались на пороге. Ян порылся в шкафу, и достал большой перетянутый скотчем пакет.

— Я грёбаный шизофреник, ещё лет десять назад взял свои шмотки, которые носил в шестнадцать, упаковал, да так руки и не дошли ни отдать, ни выбросить – они хорошие. Всё выстиранное должно быть.

Он разорвал упаковку. Света таки без приглашения прошла и встала смотреть, как он раскладывает на заправленной постели брюки, джинсы, рубашки и футболки. Всё это шмотьё было ей великовато, но всё-таки чёрные джинсы она выбрала, а потом и несколько футболок по вкусу нашлось. Довольная суккуба ушла переодеваться. Выглядела она в новом облачении малость комично – для джинсов понадобилось найти ремешок, в котором пришлось сделать новую дырочку, а сами штанины ещё и закатать, зафиксировав булавками. Чёрная футболка с ярким стилизованным геральдическим львом (стало быть, французского города Лион) висела мешковато, но в рамках допустимого, да и не всё ли равно, в чём ехать в машине? Юзернейм взял из своего рюкзака только шоколадки, перчатки и налобный фонарик, поместив всё это в покоящийся без дела в прихожей магазинный пакет; Светочка же решила ничего вообще не брать, коли представилась возможность. Яныч же собрал рюкзак, куда вместил распечатанные карты местности, пауэрбанк для гаджетов, перчатки, большой фонарь-электрошокер, пачку спиртовых салфеток, тюбик санитайзера, аптечку первой помощи, и конечно же 'кэнон'. Снаружи прочными липучками и карабинами крепились кусачки по металлу, маленький фомка и универсальный разводной ключ. Было намечено прикупить воды, еды и перчатки для Светы. Хозяин тоже обулся в кеды, так как это была у него самая тихая обувь, и через несколько мгновений компания загрузилась в автомобиль, точно также, как и накануне.

Даже не смотря на время, потраченное за обсуждением локаций и на прочую ерунду, в городе ещё продолжался остаток рабочего дня, пробок не сформировалось, и центр они покинули довольно скоро. Хотя им и не нужно было спешить, так как проникнуть на объект было проще в вечерней темноте, они всё-таки сочли более практичным увидеть всё хотя бы сразу после заката.

Диалог особо не клеился, и шофёр до конца поездки, с небольшими перерывами, ставил какую-то интересную экспериментальную музыку – в машинке наличествовала недурственная surround-акустика с сабвуфером, прямо над которым восседал Йус.

Так же ловко и в темпе начав покорять шоссе, покуда зеленая полоска на навигаторе не предвещала промедлений, стало очевидно, что прикупить планируемое удастся позже, где-нибудь в провинции. Но пока за окнами рычащей капсулы виднелись, в отдалении, только нескончаемые спальные районы с громадами новостроек.

Юзернейм расслабился и маленько задремал. Он неважно поспал, и даже проснулся один раз, чтоб закрыть все окна – когда у мирян настал разгар солнечного утра, и по соседству ожила гудящая транспортом и звенящая монастырскими колоколами таганская улица. Теперь его обнаружили и разбудили, когда среди полян с лесными стенами вдоль горизонта, машина подкралась к заправке на пит-стоп.

Приобретя в заправском магазинчике всё необходимое и потратив на дорогу ещё чуть менее двух часов, компания оказались в непосредственной близости от места. Загородное небо было безоблачным, чистым от дымки и потому глубоко синим. С одной стороны простирался посёлок городского типа, с другой же живописной панорамой зеленели леса и желтели пузатые поляны под предзакатно озорным солнцем. Было решено оставить машину на парковке у единственного здесь крупного супермаркета, и отправится в четырехкилометровый путь пешком.

Причалив Шумеру в плотном окружении прочих автомобилей, экипаж вылез и размялся – черноволосые зачесали гривы в хвосты; шофёр изъял из багажника рюкзак (да ещё и штатив, коий вежливо взялся тащить Юзернейм), надел на шею 'гоупро', и тоже собрав ладонью патлы, подтянул камеру на лоб. Все были готовы и переглянулись – автомобиль сверкнул габаритками, и компания направилась в путь.