Морское побережье, представленное белым почти белоснежным горячим песком и спокойными прозрачными синими волнами, подобно кадру из кинофильма подчиняет моё сознание, затуманивая рассудок. Я суетливо оглядываюсь по сторонам в надежде найти, хоть что-то знакомое. Густая растительность, виднеющаяся вдали, и скалистые горы завораживающе привлекают меня, маня к себе на подсознательном уровне. Я закрываю глаза в тщетной попытке хоть как-то освободиться от назойливого и терзающего мою душу желания. Когда я всё же распахиваю свои глаза, то совершенно неожиданно для себя нахожусь уже в какой-то пещере. Она холодная и тёмная. Сталактиты и сталагмиты, торчащие то сверху, то снизу в разных местах пещеры, придают ей ещё большую враждебность. Красно-коричневая палитра с настойчивостью давит на меня, абсолютно не давая даже минимальной возможности думать. Внезапно я замечаю красивую темноволосую женщину, которая, сидя в дальнем углу пещеры, страдает, оплакивая своих убиенных новорождённых детей. Вот, оказывается, какова цена за независимость, упрямство и равенство. Она подобно огню, вспыхнувшему не в том месте и не в то время, медленно затухает, поскольку её действа противоречат планам, написанным свыше. Быть проклятой за свободу тела, души и мысли – вот вынесенный приговор за её непослушание. Каждодневно убивая её детей, три прекрасных Ангела с белоснежными светящимися крыльями не сломили дух и волю незнакомки. Её лицо кажется мне таким родным и знакомым, а сердце щемит и разрывается на куски.

Картинки, хаотично мелькающие у меня перед глазами, всё больше и больше погружают меня в историю этой женщины, обволакивая и погружая в неизвестные доселе мне тайны.

– Покорись же воли Создателя, и все твои страдания кончатся, как будто их никогда и не было! – приказывал ей один из Ангелов.

– Никогда! – рыдала женщина, – этого не будет никогда!

– Тогда будь ты проклята на веки вечные! – воскликнули Ангелы в один голос и моментально, разделив плоть и душу, отняли прекрасное тело у женщины, оставив нетронутым лишь несломленный и не покорившийся им дух.

Бессмертие стало для неё и наградой и наказанием, а смыслом существования стала месть. Ох, если бы вы знали, какого монстра вы создали своими же руками! Разгневанная чинимым Ангелами детоубийством она призвала себе в помощь силы неведомые и страшные, о которых и думать-то было жутко, а не то, чтобы встретить их лично. И от такого союза вскоре родилась темно-русая девочка с карими, как лунная ночь, глазами. Незнакомка провела своим указательным пальцем по маленькому детскому ротику и, быстро сказав что-то на ушко младенцу, демонстративно на вытянутых руках подставила малышку под лучи яркого дневного солнца, словно выставляя напоказ.

– Это же Я! – Неведомый ужас пронзил меня, остужая в венах разгорячённую кровь и, кажется, полностью останавливая доселе быстро бьющееся сердце.

Ангелы, как и прежде прилетавшие за младенцами, схватили дитя и бросили её в мутную горную реку. Ужасный холод пронзил моё тело, впитывающее внезапно нахлынувшие на меня детские воспоминания. Страх, терзающий мою душу при виде того, как удаляются от меня пылающие глаза моей матери, которая безмолвно стоит и наблюдает за тонущим в холодных водах бурной реки младенцем, не даёт мне даже возможности пошевелиться. Долго грязные дикие воды несут меня по течению, пока не решают вынести к одному из скалистых берегов. Вокруг царил хаос и пустота, острые скалы и безжизненные склоны гор враждебно нависают надо мной. Мёртвая долина в глубоком ущелье надолго станет моим пристанищем и временным домом, скрывая и защищая меня от посторонних и ищущих глаз.

К моему счастью, я росла довольно быстро и уже на шестой день от рождения достигла зрелости. Я была прекрасна и могущественна. Мои слёзы, падающие на каменистую безжизненную почву, рождали хрустальной чистоты ручьи и озёра, а под моими ногами вырастали сочные травы, благоухающие цветы и раскидистые деревья. Земля в долине вскоре превратилась в роскошный цветущий сад, чем моментально и привлекла к себе внимание. Поначалу сюда потянулись животные, а потом и люди, абсолютно не знающие меры и наполнившие её до предела. Несмотря на всё это, я любила людей. Я, как могла, заботилась о них и помогала им во всём. Я учила их мастерству, земледелию и искусству. Всё было хорошо, жизнь в долине была спокойна и размеренна. Пока в один прекрасный момент нашу свободную от повелителей землю ни возжелал правящий в ближайшей стране Император. Посетив нас с мирным визитом, он был покорен цветущей долиной и пленён моей красотой, но я решительно отвергла его ухаживания. Плотская любовь была мне чужда. Я абсолютно не знала, да и не хотела этого. Лишённая наглядного примера и брошенная всеми, я была просто не способна на любовь. Разгневанный моим отказом Император в наказание первой же ночью убил стаю волков, обитающих в долине. Я, обнаружив на утро трупы животных, горько заплакала над их телами. Капли моих слёз, окропившие мёртвых зверей, моментально оживили их, превращая в верных и вечных слуг для своей спасительницы. Император, не знавший прежде отказов, преследовал меня, но я обращалась огненной птицей и улетела прочь, когда он приближался ко мне слишком близко. Тогда он стал охотиться на птиц, убивая их стаями, а я оживляла. Эта жестокая игра продолжалось до тех пор, пока моему терпению не пришёл конец. Я первая напала на Императора, и завязалась настоящая битва. Хоть я и была сильна, но, когда он слишком рьяно нападал на меня с мечом, я предпочитала просто исчезнуть, обращаясь огненной птицей. Наконец Император, измученный сражением, которое, казалось, длилось вечно, упал передо мной на колени и стал уверять меня в чистой истинной любви. Я пожалела его и предложила всего лишь один поцелуй. В отчаянии Император согласился. Как только я коснулась своими губами его, тело Императора рухнуло на землю. Он умер. Я плакала об Императоре, но на этот раз чудо не происходило, и мокрый от моих слёз Император всё так же лежал неподвижно. Тогда я поняла, что никогда и ни с кем не смогу быть вместе, никогда не смогу разделить свою жизнь пополам. Мои слёзы обладали живительной силой, но поцелуи были хуже любого смертельного яда.

Лишь на секунду Ангел Смерти ослабил свои пальцы, и я, источая ужас и гнев, пришла в себя, избавляясь от странных объятий. Я растеряно взглянула на Сэма, краем глаза заметив, что Майкл и Эрик уже были здесь. Все стояли, оцепенев, и не сводили с меня своих округлившихся от страха глаз.

– Я рождена монстром, каких ещё не знал белый свет. – Обратилась я к ним. – Я была прекрасна и желанна, но, вызывая вожделение у мужчин, я была недоступна обычным людям. Мои поцелуи, как и сейчас, дарили смерть обычному люду. – Обезображенное болью лицо Императора всплыло у меня перед глазами. – Родившись от проклятой женщины и самого Повелителя Преисподней, я управляла огнём. Лава, извергнутая из недр земли, уничтожала всё на своём пути, подчиняясь лишь мне одной. Я легко превращалась в птицу и создавала ветер: от лёгкого освежающего бриза до разрушающего целые селения урагана. Я выращивала прекрасные сады, и от моих шагов вырастали травы и цветы. Мои слёзы дарили жизнь и создавали реки и озёра. – Я сглотнула, перебирая в голове всё, что нахлынуло на меня сбивающем с ног потоком. – Осознав свою мощь, я покинула долину и добровольно обрекла себя на скитания. Пещера, высеченная в скале, стала местом моего заточения, а спасённые волки и птицы являлись моей земной защитой и небесной одухотворённостью.

– Ты жила в заточении, но как долго? – Сэма мучили вопросы, – и то, как ты выглядела, совсем не совпадает с тобой нынешней.

– Зато теперь ясно, почему ты спасла нас с Эриком, – произнёс Майкл, покачивая головой.

– Я ещё не закончил с тобой, – произнёс Ангел, подскочив ко мне, и ещё сильнее надавил на глаза.

Я вижу себя в той самой пещере, но уже окружённой спасёнными мною волками и птицами. По-видимому, я здесь уже много лет. Я сижу у самого входа в пещеру и наблюдаю за тем, как вечернее солнце закатывается за горизонт, и всюду воцаряется тьма. В пещере тихо и темно. Я бреду погруженная мыслями в самый дальний угол пещеры, чтобы даже отголосок лунного света не смог до меня дотянуться. Неожиданно тишину нарушает специфический треск лопающейся горной породы, и совсем недалеко от меня образуется трещина. Огненное зарево, исходящее из неё моментально освещает пещеру, выделяя стены красно-оранжевой краской, а источаемый из глубин запах серы беспрепятственно заполняет окружающий меня пустоты. Вытекающая из трещины лава, заполняет всю пещеру, совершенно не касаясь меня. Я пристально не без интереса наблюдаю за странным процессом, к которому я совершенно непричастна, хоть я и единственная на Земле могу это делать. Птицы и волки покинули пещеру, гонимые запахом страха и крови. Когда я, наконец, решаюсь подойти к огненному краю, меня останавливают появившиеся из трещины длинные загнутые когти. Они абсолютно без труда врезаются в каменистую почву, разрезая её словно острым клинком. Ещё буквально секунда и из недр Земли вылезает чудовище с зеленовато-землистой кожей, большими горящими огненно-красными глазами и огромными жилистыми перепончатыми крыльями. Редкие заострённые белые зубы виднеются из слегка приоткрытого рта, из которого временами вырываются клубы пара или сочится, стекая по уголкам, кровь.

– О, плод моего семени, – зашипел он, – создавая, я вложил в тебя такие надежды и стремления! Сея хаос и смерть, ты должна была создать Ад на Земле! А ты, никчёмное моё создание, подводишь меня, лишая и этого наслаждения!

– Я не хочу убивать и быть бичом для человечества, – спокойно ответила я. – Я не буду!

– Нет, дочь моя, ты будешь это делать, ибо я просто не оставлю тебе выбора, – звонко засмеялся он, – я оставлю тебе твой прекрасный человеческий образ, но совмещу его с твоим натуральным естеством, – и я моментально превращаюсь в ту самую Лилиан, какой сейчас и являюсь. – О, копия своего Отца! – произнёс он менее решительно, и я почувствовала, пускай и на долю секунды, как его голос дрогнул, – я дарю тебе возможность быть незаметной для людей, но остерегайся зеркал. Твои способности дарить жизнь и смерть остаются неизменными, зато меняется твоя потребность, – он тихо злорадствует, – для того, чтобы жить среди людей, ты будешь убивать. В противном случае, я обреку тебя в своём Царстве на такие страдания, пытки и муки, что тебе и не снились, я уничтожу всё живое, что ты когда-либо создавала, и что окружало тебя долгие годы.

Я больше была поражена тем, что этот монстр действительно приходился мне Отцом. Столько силы, власти, жестокости и неимоверной злобы было сосредоточено в нём одном. Хорошо, признаю, я тоже была сильна: управляя водой, огнём, ветром и землёй, я легко создавала вокруг себя нужный мне мир. Я без особого труда дарила и отбирала жизнь, но всё-таки не была столь жестока и озлоблена. Жаль, что настанет время, и это «но» уже нельзя будет применить и ко мне.

– Но зато, что ты не выполнила возложенных на тебя обязанностей, я прокляну тебя и заточу в теле ребёнка. Я обреку твою человеческую жизнь на страдания, ибо болезнь, возникшая у тебя, будет хуже проказы.

Прежде, чем он договорил свой жестокий приговор, я очутилась четырёхлетним ребёнком на незнакомом мне прежде пороге дома в чужестранной деревне, захлёбывающейся от нищеты и болезней. Низкорослые развалившиеся домики из потемневшего от времени дерева окружали меня, затягивая в абсолютно чуждый мне мир. Беспамятство и страх заставили меня съёжиться у незнакомой двери и так зарыдать, как может только напуганный до ужаса ребёнок. Не прошла и минута моих истеричных рыданий, как деревянная дверь отворилась и на пороге появилась приятная белокурая женщина. Так я и появилась в Англии у приёмной семьи. Теперь я знала всё, что было до и что было после. Теперь все куски пазла были собраны воедино, образовывая чёткую и ясную картину. Если раньше я казалась сама себе книгой, написанной неизвестным доселе мне языком, то теперь эта книга была переведена и изучена досконально, отдельные главы которой, конечно, требовали более тщательного прочтения, но так или иначе все страницы были найдены и собраны воедино. И требовалось лишь время, чтоб всё понять и принять, если это, конечно, вообще возможно будет сделать когда-нибудь.

Ангел Смерти, воспользовавшись моим минутным замешательством, силой откинул меня от себя, и я, отлетев от него, ударилась о кованые ворота, а он быстро исчез во внезапно появившейся серой едкой дымке. Сэм бросился ко мне и, подняв с земли, крепко обнял. Моё потрясение было огромным. Если я когда-либо и спрашивала себя о своём прошлом, то уж точно никак не ожидала услышать подобный ответ. Кое-как переведя дух, мы все четверо в полной тишине направились к дому. Нам необходимо было время, чтобы всё принять, осмыслить, понять и сделать определённые выводы. Хотя какая разница: думать или не думать о случившемся – суть от этого всё равно не изменится!