Стоя в очереди у стойки регистрации в аэропорту Хитроу, я мысленно прощалась с Англией. Я прощала и отпускала всё плохое, что произошло со мной здесь, и благодарила за всё хорошее, что случилось. Я была благодарна Отцу, за всё то, что Он со мной сделал. Он преподал мне самый главный урок в моей жизни: в любой тьме, пускай даже самой непроглядной, никогда не отчаивайся, потому что везде и для каждого существует свой лучик надежды, и если ты его найдёшь, то сокровище, приобретённое тобой, будет бесценно. Кто бы мог подумать, что к подобному открытию меня подтолкнёт не кто иной, как мой Отец.

Ужасно долгая дорога домой не омрачила нашего стремления быстрее очутиться в родных стенах. Стоя перед огромными коваными воротами, мы облегчённо вздохнули, что наше хоть и приятное со всех сторон путешествие всё же подошло к концу, и мы почти дома.

– Наконец-то дом! – Эрик воодушевлённо набирал код на входной панели ворот. – Кто бы мог подумать, что птица, любившая свободу и голубое небо, так сильно будет скучать по своей клетке.

Мы медленно шли по аллеи от ворот до особняка, внимательно осматривая её обитателей. Как я скучала по могущественному Тифону, прекрасной Ехидне, защищающему Церберу и ошеломляющей своей красотою Химере. А как я радовалась, увидев на крыше величественных каменных Гаргулий, провожающих нас взглядом от самых ворот.

– Дом, милый дом! – Я обнимала одного из мраморных львов, восседающих на крыльце нашего дома. – Моя крепость, моя отрада! Хорошо, что у меня хоть и спустя столько времени всё-таки появился дом, о котором я всегда мечтала.

Была уже середина апреля, и всё вокруг набирало силу и распускалось. Зеленеющая аллея и нежная поросль возле пруда свидетельствовали о восстании природы из чар сновидений. Времени оставалось всего ничего, а нужно было ещё столько обдумать и сделать. Придётся ещё раз основательно подкрепиться, посещая хоспис или клинику, а самое главное, чётко определиться в своей линии поведения. К тому же у меня был ещё один нерешённый вопрос, нависший надо мной словно грозовая туча. Этим вопросом была Меган. Да и вдобавок я давно не навещала Стейси и ужасно по ней соскучилась. Но, заглядывая правде в лицо, мне нужно будет попрощаться с девочкой, навсегда оставив её в покое, хотя в глубине души этого я хотела меньше всего на свете. Но просто незачем ребёнку общаться с такими монстрами, как я. Ну и исчезать из её жизни, не оставляя следа, я не хотела. Я всеми фибрами души цеплялась за скудную надежду всегда сиять в её большом сердце и чистой душе. Этим я займусь завтра, а сегодня просто буду наслаждаться вечерней зарей и последними лучами уходящего за горизонт солнца, освещающего террасу нашего дома. Чистый нежный ветерок, слабо колыхающий мои распущенные густые тёмные волосы, как бальзам ласкал и успокаивал мою встревоженную от мрачных дум душу. Сэм, понимая меня без слов, оставил наедине с собой, а сам сидел в кресле и следил за заигрывающими друг с другом в камине язычками пламени. Эрик и Майкл лежали на разных концах белого п-образного дивана и смотрели телевизор, спешно переключая каналы, особо ни во что не вникая. Я простояла на террасе до глубокой ночи, даже не заметив появления огромного лунного блина, освещающего территорию нашего впечатляющего сада с его уникальными скульптурами, растительностью и прудом. Вот он мой настоящий рай, который я должна сберечь, чего бы мне это ни стоило.

Когда я зашла в дом, гостиная уже была пуста. Все разошлись по своим комнатам, напоминая зверей, попрятавшихся ночью по своим норам. Я тихо вошла в комнату и легла на кровать. Сэм лежал, молча разглядывая лепнину на потолке. Ангелы в детских обличиях нависали над сводом комнаты, причудливо расположившись в углу. Я крепко сжала руку Сэма и положила свою голову ему на плечо. Когда он в ответ сжал мою ладонь, я обняла его второй рукой и поцеловала в шею.

– Я люблю тебя, Сэмюэль Томпсон, и буду любить вечно! – Я именно сейчас почему-то чувствовала, как никогда раньше, особую потребность в том, чтобы он слышал это от меня.

– Как и я! Ох, Лилиан, моя Лилиан, обещай мне, что с нами всё будет хорошо. – Сэм беспокоился и был явно измотан нагнетающей на нас мрачной атмосферой.

– Клянусь! Я приложу все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы сохранить нашу жизнь такой, какой она была в эти увлекательные последние месяцы – по-своему тихой, беззаботной и счастливой. Я обещаю себе и тебе, Сэм, что буду оберегать наш дом, нашу семью и наш очаг вопреки всему и во что бы то ни стало! – поцеловав Сэма в уголок рта, я уплыла в спокойное ночное плавание по тихим водам ночных владений Морфея.

Яркое тёплое весеннее солнце выдернуло меня из затянувшегося плавания. Сэм уже встал и смотрел на ослепляющий рассвет через большое французское окно в нашей спальне. Игривые лучи расшалившегося солнечного рассвета забавлялись с его роскошными белокурыми волосами, а прозрачные голубые глаза затмевали своей красотой чистое голубое небо. О, мой прекрасный Адонис, озаривший мою жизнь! Да я до последнего вздоха своего существования буду защищать нашу с тобой жизнь, ты для меня самое дорогое и бесценное в целом мире, в целой вселенной, ты – смысл и сущность моего мироздания, ты – моё всё, и этим все сказано!

– Проснулась, мой Ангел! – Сэм подошёл ко мне и сел рядом на кровать, нежно погладив меня по щеке, он улыбнулся. – Я не смог удержаться, чтобы не посмотреть на рассвет весеннего набирающего силу солнца. Знаешь, пробыв так долго вдали от дома среди всяких чудес света, я уже начал забывать о том, как прекрасен наш дом и его окружение.

– Я, если и Ангел, то точно падший! – моя улыбка озаряла лицо, – а дом и правда чудесен, сон в родных стенах, оказывается, обладает огромной восстанавливающей силой. – Я потягивалась, сидя на кровати. – А она мне сегодня понадобится. Хочу навестить старого друга.

Спустившись в гостиную, мы ахнули от удивления. Майкл и Эрик в причудливых кухонных фартуках занимались приготовлением завтрака. Видеть их на кухне пусть даже такой супер современной было ужасно смешно и непривычно. Но, несмотря на весь комизм ситуации, это доставляло им огромное удовольствие. Они были счастливы, чувствуя себя полезными. Завтрак получился вкусным и питательным, невзирая на такой незначительный поварской стаж. Овсяная каша с фруктами, блинчики с беконом, творожные оладьи, кофе и свежевыжатый сок.

– Всегда знала, что не зря вас спасла. – Я громко хихикала, обнимая парней. – Но кто бы мог подумать, что ваш талант раскроется именно в таком направлении.

– Но вот мы плавно и перешли к разделению обязанностей. – Сэм смеялся от души. – Парни, это очень вкусно! Вы меня удивляете!

– Просто мы всё утро смотрели какую-то кулинарную передачу и решили, а почему бы и нам не попробовать. – Майкл смущённо пожимал плечами и водил вилкой по уже пустой тарелке.

Ближе к обеду мы уже сидели в своём любимом «БМВ» и следили за домом Саммерсов в ожидании получения хоть какой-то информации о Меган. Я была обязана своей бывшей семье вернуть Меган назад, хотя бы потому, что они – единственные из немногих, которые искренне любили меня как родную, не то, что множество остальных. Если обнародованную в прессе плёнку из камеры дома, в котором произошло убийство, прикрепили к уголовному делу, то у Меган были большие неприятности. И даже после нейтрализации демона-каннибала оставалась проблема, как оправдать Меган перед всеми в сложившейся ситуации.

После полудня мама Сара и Сьюзи вышли из дома и направились, кажется, по магазинам. По тому, как мама посмотрела на окно, выходящее из комнаты Меган, мне стало ясно, что девочка сидит в комнате под домашним арестом. Ничего другого нам не пришло в голову, как скинуть свои человеческие маски и заявиться в комнату к моей младшей сестре.

Меган лежала на кровати, читая глянцевый журнал, а на её ноге был одет ограничивающий свободное перемещение браслет. Меган была узница в собственном доме. Сейчас она была не под контролем своего поработителя, поскольку даже не заметила нашего появления в комнате. В её спальне, что-то было не так, я сразу и не поняла что именно, но что-то определённо изменилось. Я осмотрела комнату ещё раз пока, наконец, не поняла, что из неё были убраны все легко перемещаемые предметы, косметика и парфюмерия, стулья, стол и огромное зеркало размером в пол, осталась только кровать и платяной шкаф и то, потому что он был встроен в стену. Обои на стене у изголовья кровати были изодраны.

Я кивнула парням в одобрительном знаке на перевоплощение, и мы в одно мгновение уже в человеческих образах стояли напротив Меган. Девочка вздрогнула от испуга и машинально вжалась в спинку кровати. Внимательно осмотрев нас, она вздохнула с облегчением.

– Хорошо, что это вы, а не …, – голос Меган оборвался, а глаза округлились от испуга.

– Мы не причиним тебе вреда, – сев на самый край кровати, я протянула руку к Меган, ужасно нервничая, что сестра мне не сможет довериться. – Я хочу тебе помочь, но для этого мне необходимо кое в чём разобраться, – сглотнув застрявший от нависшего напряжения комок, мешающий мне говорить, я ещё сильнее протянула к Меган свою повисшую в воздухе руку. – Ты веришь мне?

– Да. – Меган медленно взяла меня за руку, а потом вдруг резко бросилась мне на шею, крепко обнимая. – Умоляю тебя, помоги мне! – Меган плакала, и её по-детски прекрасное и невинное лицо исказилось от муки.

Я постараюсь! – произнесла я, погладив Меган по голове. – Но сейчас ты должна кое-что нам объяснить.

Меган села на кровать, облокотившись на её спинку, и, вытерев нос тыльной стороной ладони, внимательно следила за моими движениями. Я заправила за уши выбившиеся пряди волос и начала свой допрос.

– Как давно всё это началось? Как он приходит к тебе? Что ты помнишь о той ночи, когда произошли убийства? И самое главное, как ты попадала в дома? – Я обрушила на ребёнка будоражащий шквал вопросов, взрослому-то с которыми было справиться трудновато, а что говорить о ребёнке, но особого выбора у нас, в общем-то, не было.

– Это началось очень давно и поначалу выглядело как некое безобидное развлечение. – Меган начала рассказ, закрыв при этом глаза. – Он часто приходил ко мне во сне, чтобы поведать мне сокровенные тайны о себе и связи со мной, с каждым разом всё больше и больше доказывая его предначертанность мне. Он слишком красочно изображал ту жизнь, которая меня ждала, если я соглашусь. – Меган взяла меня за руку и крепко сжала ладонь. – Знаешь, я ведь почти согласилась. В ночь, когда я хотела дать ему своё согласие, просто произошло непредвиденное.

– И что же? – Я сгорала от любопытства, реально не понимая, что такого решающего могло произойти.

– В эту ночь ты, Лилиан, покинула нашу семью. – Меган открыла глаза, и я увидела ужас, отражающийся в них. – После этого он стал появляться в зеркалах и, – Меган сглотнула, – выходить из них.

– Он с самого начала хотел уничтожить меня! – Я не выдержала и оборвала рассказ Меган. – Сначала, изменив тебя, Сэм, он хотел, чтобы ты лишил меня жизни тогда, когда я была уязвима, но я опередила его, сама уничтожив свои человеческие оковы. Но самым главным, что в корне нарушило его планы, было то, что мы полюбили друг друга. – Я, улыбаясь, послала Сэму воздушный поцелуй. – Потом, когда он понял, что первая попытка провалилась, он перешёл ко второй, пытаясь провести аналогичную схему действий с Меган при удобном подвернувшемся моменте, пока я была уязвимым человеком. – Я устремила свой встревоженный взгляд опять на Меган. – Когда ты добровольно не согласилась, то демон решил принудить тебя силой?

– Да. Всё именно так и было. Сначала он просто разжигал во мне ярость и злость, а потом уже смог овладеть и мной. – Меган было неудобно об этом говорить. – Когда я не я, то могу свободно перемещаться в пространстве, во времени и в мирах, используя всего лишь обычное зеркало. Именно так я и собрала все эти вещи, принадлежащие тебе, Лилиан. Забери их, пожалуйста, они принадлежат тебе. – Естественно я бы их забрала и никакое согласие от Меган мне было абсолютно не нужно для этого.

– Давно демон не приходил к тебе? – Я хотела видеть ту грань, насколько демон овладел девочкой.

– С ноября прошлого года. – Это в точности совпадало по времени с тем, когда мы отправилась в путешествие по местам моего детства.

– Что он рассказывал о себе? – моё желание узнать о нём как можно больше никак не давало мне покоя, я должна была вычислить его слабости и понять причину столь лютой ненависти и неприязни ко мне.

– Он рассказывал о своей независимой матери, которую прогнали из дома и прокляли Ангелы. Демон был зол оттого, что Ангелы угнетали её ещё долгое время после изгнания, словно пытаясь добить и без того уже раненого зверя. Но, а самые красноречивые и полные эмоций рассказы были о том, что он всю свою жизнь стремится отомстить за материнские муки, воздав в полной мере её обидчикам по заслугам. – Моё потрясение не ведало границ. Я априори знала, что моя родная мать была Матерью нашего племени, но представить себе, что это существо, пытающееся навредить мне почти с самых моих истоков, является моим ближайшим родственником, я не могла.

– А что об отце? Он что-нибудь говорил о своём прародителе? – Вдруг этот вопрос меня стал интересовать большего всего на свете. Я вспомнила наш разговор в пещере. Мать сказала, что я единственная, рождённая от него. Тщеславие явно было самым главным моим пороком.

– Демон лишь говорил, что он ничтожен и смертен. – Меган пожимала плечами, явно не понимая, к чему был мой последний вопрос.

Меня вдруг осенило. Он появился на свет позже меня и был сильно отравлен ненавистью, которую испытывала ко мне Мать. Чтобы воплотить её тёмные от порока фантазии в существующую вокруг нас жизнь, демон наращивал свою силу, убивая себе подобных. Он хотел уничтожить меня не только ради Матери, но и ради себя, доказав всем при этом своё могущество и превосходство.

– Лилиан, ты сможешь мне помочь? – В голосе Меган слышалась огромная мольба о помощи, словно брошенный последний клич о спасении.

– Думаю, что да. Очень скоро всё должно разрешиться, а пока отдыхай и ни о чём не волнуйся. – Я молча встала с кровати и подошла к своим парням. – Я прошу тебя, Меган, постарайся избегать зеркал. – Я скинула человеческую маску и словно по мановению волшебной палочки исчезла из видимости Меган, не желая больше ничего говорить. Парни последовали за мной, и вскоре мы покинули комнату.

– Когда ты хочешь избавить Меган от этого паразита? – Сэм спрашивал меня, уже сидя в машине.

– В ночь с тридцатого апреля на первое мая. Сейчас он оставил Меган в покое, пока она ему не нужна, но, чтобы спастись от демонов Галла, он должен будет соединиться с Меган в едином начале, в противном случае Галла сразу его найдут. – Как мне тогда казалось, я продумала свой план до мельчайших подробностей.

– Час «Икс» грянет в следующую пятницу, у нас на подготовку есть ещё целая неделя. – Сэм с ухмылкой потирал свои ладони.

– Ни о каких нас и речи быть не может! – я, не справившись со своим гневом, закричала на Сэма. – Вы будете сидеть дома, и ждать меня. Демоны Галла уничтожают всех без разбора, и я не хочу, чтобы вы случайно попались им на пути. – Мой тон смягчился. – Мы об этом поговорим позже, сейчас последняя пятница перед Вальпургиевой ночью и меня ждёт ещё одно незавершённое дело.

Я, выпустив на свободу себя настоящую, вылетела из машины и устремилась в успокаивающее меня синее небо. Мне нужно было побыть одной, чтобы собраться с силами для тяжёлого, но необходимого шага. Лишь только небо обладало такой силой, способной задуть мои разгорающиеся угли, не дав вспыхнуть пламени гнева. Как же приятно было ощущать на своей коже тихое спокойное дыхание ветра, способное затмить для меня все неприятности на свете. Теперь я, как никогда, радовалась тому, что у меня есть крылья.

Я появилась в комнате Стейси, когда за окном было темно, и луна освещала сочные недавно распустившиеся листочки на деревьях. Стейси ещё не спала, она сидела за столом и торопливо чиркала карандашом. Белая роза, спасённая мной, всё так же восседала на прикроватной тумбочке. Сделав последний очищающий вдох, я подошла к девочке.

– Я тут! – прошептала я, и девочка подняла голову, резко повернувшись в мою сторону, что я едва ли успела убрать от неё своё лицо.

– Я так долго ждала тебя. – Стейси водила глазами из стороны в сторону, стараясь точно понять моё местоположение в комнате. – Почему ты так долго не приходила ко мне?

– Я уезжала. Мне это было необходимо, – я замолчала. Но почему же мне было так тяжело сделать то, что я должна была сделать уже давно. Какую же боль способна причинять неизбежность. – Стейси, это мой последний визит к тебе. – Я еле сдерживала стоящие в моих глазах слёзы. – Я больше не могу приходить к тебе. Я не должна.

– Ты больше не хочешь быть моим другом? – Малышка зарыдала, и я, не справившись с собой, позволила моим слезам непрерывной струйкой стекать по моим бледным щекам.

– Быть твоим другом – самое лучшее достижение в моей жизни. Ты как супер приз, кубок победителя или выигрыш в лотерее, свалившийся на меня совершенно случайно, словно по волшебству. – Я прикоснулась к её щеке, стараясь вытереть разом все её слезинки. Девочка, почувствовав моё прикосновение, слегка наклонила свою голову в мою сторону. – Просто ты должна начать свою жизнь без моего присутствия в ней. Ты должна. Сделай это ради меня и ради себя, – произнесла я, стараясь себя успокоить, но желание присутствовать в её жизни было огромным. Я так хотела быть с ней! Всё о чём я только мечтала – это заботиться о моей девочке, которая разглядела меня, поняла и приняла такой, какой я и была. – Я всегда буду с тобой. Пока ты меня помнишь, я всегда буду в твоём сердце. – Мои слова даже в меня не вселяли уверенность, а я ещё хотела вдобавок убедить в них ребёнка.

– А вдруг я забуду тебя? – Стейси ещё громче зарыдала. – Я не хочу забывать.

– Чтобы этого не произошло, я кое-что тебе принесла. – Я распахнула свою накидку и, вытащив из внутреннего кармана, протянула Стейси свой с горем пополам нарисованный рисунок. – Я, конечно, не такой искусный мастер, как ты, но всё же прими его, я нарисовала его от души.

На листке был изображён сочный зелёный луг, тихая речка и наша четвёрка, сидящая на берегу. По центру всей композиции восседаю я с широко расправленными крыльями за спиной, опираясь одной рукой на согнутую в колене ногу. Слева от меня расположился белокурый Сэм с небесного цвета голубыми глазами, обнимающий с нежностью мою талию, а сидящий на его плече смольный как ночь, Эрик недоверчиво косился, глядя на Майкла, который в свою очередь свободно лежал у моих ног и игриво помахивал своим хвостом. Парни впервые наглядно предстали перед Стейси во всём своём великолепии. Я никогда ещё не рассказывала и не показывала девочке своих мальчиков, но сейчас я хотела показать ей, что я не одна.

– Ты тут улыбаешься? – Стейси всхлипывала своим маленьким носиком, а милые зелёные глазки, покрасневшие от слёз, смотрели то на меня, то на рисунок. – У тебя очень красивая улыбка.

– Я хочу, чтобы ты запомнила меня именно такой. – Я погладила Стейси по волосам и вытерла с детской щёчки слезинки. Оказывается, я так любила эту девочку, что даже не представляла себе, что расставание с ней будет настолько тяжёлым. – Малышка, я хочу, чтобы ты была счастлива, я хочу, чтобы ты всегда улыбалась, потому что у тебя потрясающая улыбка и искренние лучистые глазки. Я всегда буду любить тебя. Всегда буду с тобой. Даже если ты всё-таки забудешь меня, я всё равно буду рядом. Я обещаю тебе, детка, – я вздохнула и ненадолго замолчала, анализируя своё внутреннее состояние и мятежные чувства, а потом добавила, – потому что ты всегда будешь со мной. Ты всегда будешь в моём сердце.

– О, Лилиан, и я тебя люблю. – Стейси водила в воздухе своими ручками, пытаясь дотронуться до меня. – Я даже толком не поблагодарила тебя за то, что ты спасла меня. Врачи до сих пор не понимают, как это стало возможным. Я рассказала маме обо всём произошедшем со мной и о тебе. Представляешь, она поверила мне! Она попросила меня, если я когда-нибудь увижу тебя снова, передать тебе вот это.

Стейси протянула мне сжатый кулачок. Когда её дрожащие пальчики постепенно раскрылись, я увидела лежащий на её ладони медальон. Он был в виде золотого плетёного шара с вкраплениями красных, зелёных и синих каменьев. Внутрь шара встроена маленькая фигурка матери, державшей на руках младенца. Я протянула руку к медальону, и как только я коснулась его, он исчез из видимости Стейси. Если сказать, что я была потрясена, то это, значит, вообще ничего не сказать. Я была просто напугана таким неведомым доселе отношением ко мне.

– И ещё вот это, – добавила девочка, держа в руках запечатанный конверт, – это мамино письмо, она просила меня не открывать его. Оно для тебя! – Я забрала письмо и положила во внутренний карман накидки, чтобы прочитать его позже.

– Хорошо. Я прочту его, когда буду одна. Спасибо за медальон, он такой чудесный! – Я расстегнула цепочку и повесила медальон себе на шею. Моё сердце билось в непривычном для меня ритме, словно выпрыгивая из груди. – Стейси, этот рисунок ещё не всё, что я тебе приготовила. – Я достала красный шёлковый платок, по краям обрамлённый белоснежной тесьмой. Платок был мягким как пух, а художественно вышитые инициалы «Л.С.» поясняли его принадлежность. Затем в качестве дополнения ко всему памятному я вынула из кармана кольцо, совсем недавно подаренное мне Диланом. Оно было изысканно выполнено в виде цветочного букета с большим бриллиантом в центре и небольшими по краям. – А это от меня! Тебе, мой маленький ангел, и твоей чудесной маме на вечную память обо мне – о той, чьё сердце всегда будет биться в такт с твоим. – Я положила свою руку девочке на грудь и ощутила неистовое жизнелюбивое биение сердца, которое для меня было абсолютно бесценно. – Прощай Стейси! Будь счастлива! Я буду вечно любить тебя! – Не дождавшись ответа ребёнка, я вылетела из окна. Я просто больше не могла, я бы не выдержала.

Я долго в ночном полумраке летала над городом. Свежий прохладный воздух трепал мои взъерошенные волосы. На небе сегодня не было звёзд, только лишь одинокая луна составляла мне компанию. Одной рукой я сжимала медальон, а другой вытирала текущие ручьём алые слёзы, стараясь убедить себя в том, что я сделала всё правильно. Я должна была оставить Стейси в покое. И я сделала это. Она справится, и я надеюсь тоже. Я смогу. Вспомнив о письме её матери, лежащем у меня во внутреннем кармане, я незамедлительно захотела прочитать его. Но читать его дома я не хотела, мне нужно было уединение, чтобы с головой погрузиться в написанное. И, приняв моментальное решение, я полетела в район Великих озёр к девственной и чудотворной природе.

Выбрав небольшой островок, окаймлённый со всех сторон водами озера Мичиган, я, сев на гладкий валун, распечатала конверт. Почерк был аккуратный и красивый, кое-где слова были размыты, будто размазаны капающими на лист слезами. Я набрала полную грудь воздуха и окунулась в письмо.

«Здравствуй, Лилиан! Меня зовут Лейла. Я – мать того ангелочка, что ты, проявив великодушие, сумела спасти! Знаешь, я всю свою жизнь была скептиком. Я лишь верила в то, что могла увидеть и пощупать. Я уповала на нашу науку, медицину и здравоохранение. И видит Бог, я уже смирилась с трагичным концом. Я проклинала всех и вся, я и себя уже ненавидела за свою беспомощность и никчёмность. Ведомая своей слабостью я не появлялась в больнице, потому что не могла смотреть на угасающее пламя жизни моей дочери. И вот, когда мы уже жили в ожидании неизбежного, появилась ты, и, как по мановению волшебной палочки или по желанию Джина, моя дочь исцелилась. Ты даже не представляешь, что ты сделала. Ты спасла не только Стейси, но и меня вытащила из цепких лап чёрной ведьмы. Ты спасла нашу семью, наш род и наше будущее. Если бы ты только знала, сколько раз я просила забрать меня вместо этого чудесного ещё совсем нераскрывшегося цветка. Я вечно буду благодарить тебя. Знаю, что долг мой неоплатен пред тобой, но позволь мне хотя бы подарить наш семейный медальон, передающийся от поколения к поколению и символизирующий материнство, защиту и заботу. Я не знаю, кто ты, и если судить по описанию Стейси, то явно не житель небес, но для нашей семьи ты та, которой мы будем поклоняться вечно! Ты для нас – Бог, Спаситель и Ангел Хранитель! Спасибо тебе огромное, Лилиан, за дочь, за жизнь и за веру!»

Я ахнула. Такого я никогда не слышала в свой адрес. Слова словно раскаты грома звучали в голове. «Бог. Спаситель. Ангел Хранитель». Я прижала письмо к груди, стараясь унять ужасный шум в ушах. «За дочь, за жизнь и за веру». Я всю свою жизнь считала себя монстром, чудовищем, ужасной тварью, а оказывается, что меня можно любить. Сэм, конечно, любил меня, но он пожертвовал собой, чтобы это было возможным. Здесь же всё было так естественно и непринуждённо. Я всего лишь без особых усилий для себя спасла ребёнку жизнь, и я не просила меня любить. Я лишь хотела, чтобы Стейси, которая была так добра ко мне, жила и смеялась. Моя родная Мать проклинала меня за мою сущность, а эти люди доверяли, любили, благодарили и боготворили меня, именно меня, а никого-то другого. Я легла на спину и закрыла глаза. Бледный лунный лик освещал моё тело, как будто освобождая и озаряя его изнутри. Я резко открыла глаза, и пронзительный крик вырвался из моей груди.

– Я, Лилиан Саммерс, дочь своего Отца! Я понимаю и принимаю себя такой, какая я есть. Наряду с ужасной силой отнимать и обездоливать я могу исцелять, созидать и творить прекрасное. И я теперь уверенно убеждена в том, что не бывает худа без добра. Даже в самой тёмной комнате мы видим очертания предметов, это значит, что в ней есть свет, пусть даже самый неяркий, тусклый огонёк надежды, но он есть, и это главное.

Я поместила письмо в конверт и бережно убрала во внутренний карман. Близился рассвет. Я решила насладиться этим великолепием в одиночку и только после этого отправиться домой.

Появляющиеся на востоке лучи тёплого весеннего солнца пробираются сквозь плотно усаженные ели, яркой полосой освещая густую растительность. Достигнув гладкой поверхности воды, они распадаются на тысячи разноцветных спектров, пёстро окрашивая спокойную гладь. Лишь свежий ветерок и скопившаяся на камне роса веют прохладой. Всё просыпается и оживает, наполняя жизнью каждый участок освещённой солнцем земли.

Когда я вернулась домой, то не стала входить, а стояла на открытой террасе, упоительно наблюдая за нашим садом. Я услышала, как открылась дверь на террасу, и вошёл Сэм. Он тяжело дышал. Явно беспокоился. Я повернулась к нему и взяла за руку.

– Прости, что заставила тебя переживать за меня. – Я прижалась к нему и положила голову на грудь, слушая биение сердца. – Я должна была сделать это сама.

– Знаю. – Сэм одной рукой обнял меня за талию, а другой гладил по волосам. – Просто я плохо переношу разлуку с тобой. Очень болезненно.

– Как же ты жил без меня столько времени? – Я ещё раз была потрясена тем, на какие всё-таки жертвы Сэм шёл ради меня.

– Я ужасно страдал, всё тело болело, словно каменея изнутри. – Сэм поцеловал меня в шею. – Хорошо, что теперь ты со мной и ты – моя жена, о большем и мечтать и не смею.

Что он имел в виду? О каком таком большем он не смел и мечтать? Что ещё я могла ему дать, кроме любви и бесконечности? Я, взяв его за руку, молча повела в спальню. Всё, чего сейчас хотела я, так это побыть наедине с моим мужем, насладиться и раствориться в нём без остатка.

В гостиную мы спустились лишь к обеду. Эрик и Майкл были захвачены стремительным сюжетом экшн фильма, но при виде меня быстро соскочили с дивана. Их испуганно бегающие глазки инстинктивно осматривали меня на предмет ран и повреждений.

– Со мной всё хорошо. – Я пыталась успокоить их. – Просто моё неотложное дело требовало лишь моего присутствия. – Я искренне улыбнулась им. – Давайте сейчас пообедаем, а потом решим, чем будем заниматься в эти выходные.

Мы так устали от поездок и соскучились по дому, что единодушно приняли решение все выходные провести в особняке. Мы выясняли, что до сих пор нашим вниманием не были одарены подвал дома и внутреннее убранство часовни с небольшой колокольней.

Мы начали свой осмотр с требующего от меня меньшей концентрации, чтобы войти, внушительного подвала. Здесь был целый склад вещей, оказавшихся ненужными с течением времени. Основными жителями, населяющими подвал, были старинные книги, стоящие на полках или просто так лежащие на полу. Одеждой прошлых веков, среди которой было немало моих платьев и корсетов, были забиты несколько платяных шкафов, стоящих по периметру подвала. Лакированная мебель и аристократические портьеры шутливо намекали нам о возрасте. Но всё это превратилось для нас в простую серую массу после того, как мы заметили стоящий в углу и накрытый плотной тканью лакированный рояль из красного дерева. Казалось, он просто дышит историей и самой жизнью.

– Рояль должен стоять в гостиной. Он … прекрасен. – Я теряла слова, захлёбываясь в эмоциях – Жаль, что я не умею играть.

– Зато я умею. – Сэм увидел моё удивление и развёл руками. – Ещё с тех времён, когда был человеком. Бентли любил играть и любезно научил меня этому.

Рояль был поднят в гостиную и занял своё место возле французского окна перед выходом на террасу. Так Сэм сможет играть и любоваться рассветом. Книги тоже было решено поднять из подвала и разместить в библиотеке. Не одно культурное наследие не заслуживает доли гнить в темноте. После определения судьбы этого помещения в единодушном стремлении превратить его в спортзал, мы отправились к часовне.

Открыв дверь, мы моментально удивились чистоте и убранству помещения. Большая икона Мадонны, держащей ребёнка на своих руках, кажется, смотрела на нас, не отрываясь, независимо от того, в каком бы месте мы ни находились. Поднявшись по небольшой лестнице наверх, мы очутились в колокольне. Три бронзовых колокола, один из которых был немного больше, чем два других, висели величественно и молчаливо. На каждом из них были выгравированы надписи: «Отец», «Сын» и «Святой Дух» на самом большом колоколе.

– Почему ты купил именно этот дом? – спросила я Сэма, прикасаясь к колоколу.

– Потому что ты его захотела. – Сэм не понимал, к чему я это спрашиваю. – А я всегда старался сделать так, как ты хочешь. Твоя довольная улыбка обворожительна.

– Я захотела особняк с часовней на территории? – Я действительно не понимала и пока не принимала свой выбор.

– Тебе понравился сам дом, львы у входа, сад, пруд, а часовня всегда была здесь, ты словно не замечала её. Если хочешь, то мы снесём её. – Сэм был решителен в своих словах.

– Нет. Конечно, нет. Я просто не понимаю. Это иррационально для меня. – Я коснулась колоколов ещё раз. – Раз она меня не раздражает и не вызывает отвращение и дискомфорт, то пусть себе стоит. Тем более это не первая часовня, в которую мы входим. Ну да ладно, она даже придаёт нашему жилищу некий колорит, и мне нравится её архитектурное исполнение, а уж я, как некто другой, люблю и ценю ласкающие глаз объекты.

Весь вечер мы провели в гостиной, наслаждаясь виртуозной игрой Сэма на рояле, а затем просто сидели на диване всю ночь, смотря ночной канал по телевизору. Под утро я вдруг вспомнила о фотографиях со свадебного путешествия и европейского приключения, которые нам так и не посчастливилось ещё посмотреть. Почти две с половиной тысячи отснятых фото нас ожидали после утреннего приёма пищи. Обычная еда доставляла мне гораздо больше радости после того, как я полностью приняла сама себя, и действительно заглушала естественный внутренний голод. Возможно, еда была так мне по душе, потому что её готовили мои мальчики, или они просто хорошо с этим справлялись. Но после завтрака мы довольные, сытые, счастливые и томящиеся в предвкушении сидели на полу перед камином и рассматривали свои фотографии.

– Смотрите, какие у вас довольные физиономии возле «Анхойзер-Буш». Прямо светитесь от счастья. – Я передала фото парням, и мы закатились от смеха, оценивая довольные круглые рожицы.

– А это мы с тобой обнимаемся на фоне винтовой лестницы в Лоретто Шапел. – Майкл довольно протянул фото Сэму, который скорчил в ответ ему гримасу, изображая ревность, которой уже и в помине не было.

– Смотрите, какой классный снимок получился на фоне Большого Каньона. – Эрик любил свободу и природу с её необузданностью, так же, в принципе, как и я.

– А это фото стоит всей нашей поездки! Вот ради чего только стоило ехать! Надо повесить его на видное место. – Сэм протянул мне фотографию, где Майкл и Эрик, заворожённо открыв рот, смотрят черно-белую комедию на площадке автомобильного кинотеатра.

Затем была куча профессиональных фотографий со свадебной церемонии в Долине Огня. Мы на фоне причудливых холмов и пещер, озаряемые красным багрянцем. Самыми забавными среди пёстрого многообразия были снимки Эрика, распластавшегося у подножья Безумного Холма и меня, стоящей у фонтана в Лас-Вегасе, неестественно выпучив глазки. Фото Майкла с горящими глазами в казино и Эрика, забирающего его выигрыш, пряча в трусы, надолго выбили нас из равновесия, став источником неистового хохота. Майкл, с улыбкой на лице моющий ноги в Тихом океане, и мы вчетвером на фоне прославленных букв «Голливуд» привнесли в атмосферу небольшую нотку грусти, свидетельствуя о завершении чудного путешествия.

Мне вспомнилась одна из наших редких ночлежек на территории штата Нью-Мексико, когда мы переполненные эмоциями от всего увиденного решили ими поделиться. Как же удивительно было прикоснуться к многовековой истории индейского поселения Таос-Пуэбло с его красно-коричневыми многоэтажными глинобитными домиками, насладиться белоснежными песками пустыни Уайт-Сэндз и погрузиться в рукотворные архитектурные изваяния национального исторического парка «Чако». Но самое главное заключалось не в этом, а в том, что среди уникальной природы, уже не такой равнинной и ещё не такой гористой, чувствуешь, что живёшь. Далёкая от идеальности природа сама даёт тебе подсказки устроенности мира и направляет к воссозданию гармонии с ней и с самим собой. Здесь даже обычное ночное звёздное небо приобретает неземную окраску.

Воспоминания от путешествия по «Главной улице Америки» занимают в моей душе совершенно особое место. Здесь много свершилось впервые. Первая поездка, свадьба, семья, словно паутиной, оплетаются воспоминаниями, обретая особое свечение и значимость. Здесь мы как никогда и нигде были счастливы и беззаботны, и ничто не омрачало нам бренность существования.

Фотографии же, привезённые с европейского турне, имели совсем иную природу. Мы на них были какие-то серьёзные, осознанные, будто отыскавшие наконец-то давно потерянную истину. Мы будто выросли или прозрели за это короткое время.

Я, стоящая в вестибюле Пелеша, словно участвующая во всех мифологических, библейских и исторических сценах, источала серьёзность и мудрость прозрения и была воплощением Артемиды и Немезиды в одном лице. Наша четвёрка с разведёнными в стороны руками, стоящая на краю отвесного утёса, на котором уверенно зиждется замок Дракулы, выглядела как группа романтиков, исполнивших свою самую сокровенную мечту. Куча фотографий, где мы позировали среди диковин Капитолия, Пантеона и Ватикана, напоминала мне дневник путешественника с запечатлёнными остановками, но среди них были и довольно впечатляющие. Такие как снимок моей персоны, обнимающей Капитолийскую волчицу, и наше общее фото, которое запечатлело нашу четвёрку гордо стоящую на коленях возле беломраморного готического чуда с именем Миланский собор, сразу выделялись из многочисленной пёстрой массы удивительных фото.

Множество фотографий было посвящено свободолюбивой Каталонии и просто поражало своей разнородностью. Эрик, запечатлённый на фоне тринадцати белоснежных гусей в соборе Святого Креста и Святой Евлалии, выглядел так, словно его поймали за каким-то непристойным делом. Он в образе человека был для гусей, словно чужой, хотя и понимал их без слов. Ничем не выказывая свою сущность, Эрик наблюдал за ними будто сквозь щель, чем и создавал ощущение недозволенности. Зато его довольная мордашка в замке Сан-Мигель во время импровизированного рыцарского ужина была ничуть не менее радостной, чем у Майкла и Сэма. С трудом можно было представить, сколько радости было запечатлено на наших лицах, изображённых на фото в театральном доме Дали или при исполнении хороводной сарданы. Но всё же самыми особенными фото были те, которые сделаны нами в монастыре Монсеррат. Причудливо выпирающие скалы были чудесным фоном для наших воодушевлённых позирований, а подписи на обратной стороне фотографий просто напрочь выбивали из колеи, заставляя смеяться без остановки: «Эрик на Брюхе епископа», «Лили и Лошадь Бернарда» или «Семейка Томпсон между Мумией и Хоботом слона». Я была просто потрясена тем, что Майкл как-то сумел сделать моё фото в момент прикосновения к «Чёрной Мадонне». Серьёзный проникновенный взгляд и раскрытые, вероятно, от тяжёлого дыхания губы демонстрировали всю значимость этого момента для моей персоны. Я крепко держала фото, разглядывая каждый сантиметр изображения, и пыталась отыскать какие-либо подсказки, которые бы мне объяснили странность всего там происходящего. Чересчур невероятно и необъяснимо для меня выглядело данное происшествие. И не могу точно сказать, чего бы хотела я больше: понять его или совсем забыть. Хотя мне проще было принять второе, но я редко в своей жизни шла лёгким путём, а скорее всего, никогда и не сворачивала на эту дорожку.

Оценивая внушительную стопку фотографий из Каталонии, можно было бы отдать лавру лидерства этой чудесной обособленной области, но, как ни крути, самой большой всё же оказалась кучка фото, посвящённая Парижу и Англии.

Я, Сэм и мы вместе со всеми на фоне завораживающего «Сердца Парижа», гуляющие по его укромным коридорам и ярусам среди потрясающих душу фресок и величественных Гаргулий. Эйфелева башня, Лувр, Елисейские поля и, конечно, Версаль не могли не быть запечатлены вперемешку с нашими довольными лицами и восхищёнными от удивления взглядами. Кто бы мог раньше подумать, что мы такие романтики и меланхолики. Что мы сможем с таким душевным трепетом восхищаться всем, что тревожит нашу уязвимую душу, но вместе с тем и дарит волнующие минутки успокоения и умиротворения. Где-то на фото мы грустные и погруженные в свои думы как в Нотр-Дам де Пари, а где-то наоборот весёлые и счастливые как Эрик и Майкл в шапочках эльфов в ресторане Эйфелевой башни в канун Рождества.

Нет сомнений, что Париж и Франция – это определённо самый романтический и волнующий этап нашей европейской вылазки, а Англия – исключительно драматический и меланхоличный её период.

Тауэр с его эшафотом и унылая я, сидящая и болтающая ногами с моста, словно возвращали нас после Парижа с небес на землю. Много снимков посвящено нашему присутствию в храме тамплиеров, доме мадам Тюссо и площади у Биг-Бена. Помпезность Букингемского дворца и прогулки по Вестминстерскому аббатству также были отражены во всём своём великолепии в наших курортных снимках. Очень много фотографий сделано на юге Англии, запечатлевших уникальную природу соседства буйного и смирного, цветущего и безжизненного. Были также фото моего бывшего дома и сыгравшего определяющую роль в моей жизни сарая, но большинство фотографий, как ни странно, были свободны и непринуждённы. Парни, кидающие камушки-лягушки в воды пролива, и мы, лежавшие на зелёных лугах среди скопища овец или бегущие через цветущие сады, совершенно никоим образом не выдавали своей неестественной природы, как будто являясь частью этого мира.

Это приключение явно пошло нам на пользу. Во-первых, благотворно повлияло на нас, расширив наш кругозор, а во-вторых, просто сблизило нас настолько, что превратило в самую настоящую семью. И пусть после всего того, что приключилось с нами в Йемене, мы всё же смогли найти в себе силы и полюбить жизнь такой, какой она у нас была. В конечном счёте, не всё так уж и плохо. И если смотреть правде в глаза, то всё даже гораздо лучше, чем предполагалось изначально. Просмотр фото мы закончили уже далеко за полночь. Видео обзор мы решили отложить на следующие выходные, чтобы не нарушать пелену памяти, всплывшую у нас перед глазами от многочисленных фотографий.

Первые дни следующей недели было решено потратить на накопление сил и могущества. Сэм и я запланировали посетить ещё раз хоспис, психиатрическую больницу и Центральную больницу скорой помощи. Для события, ожидающего меня в пятницу, мне потребуется много сил как физических, так и душевных. Несмотря на то, что я принимала необходимость всей процедуры прореживания наших рядов, меня почему-то мучили попутные щемящие сердце ощущения, словно что-то было не так или будет не так в скором времени.

Рано утром ещё потемну, оставив Эрика и Майкла хозяйничать дома, я и Сэм на моём роскошном «Ламборджини» мчались по дороге в направлении хосписа, разрезая прохладный воздух и опережая рассвет. Для меня теперь ничего не было дороже и ценнее, чем избавление людей от непосильных страданий и мук, особенно когда это касалось детей, чьё сердце и душа белы и чисты, как только что выпавший снег. Хотя желание спасать в данный момент при сложившихся именно таким образом обстоятельствах у меня напрочь отсутствовало, наверное, в большей степени из-за того, что душевная рана после прощания со Стейси была слишком глубока и ещё не успела затянуться, отчего временами кровоточила. Зато просто освобождать людей от страданий я была готова в полной мере. Лишь плетёный медальон грел оледеневшее сердце, не давая полностью заморозить и без того мою холодную душу.

Когда мы подъехали к хоспису, то солнце было уже высоко над горизонтом, полностью освещая белоснежное здание. Количество потенциальных жертв просто зашкаливало за предел моего понимания. Где ещё можно было найти столько людей, просто мечтающих о смерти. Несокрушимым по силе желанием было пропитано здесь всё: и воздух, и стены, и люди, особенно те, которые не могли равнодушно смотреть на жуткие картины мук своих близких. Сегодня мне было гораздо проще дарить свой холодный поцелуй за отсутствием таких, как Стейси: жадно желающих жить и показывающих свою улыбку, несмотря на ужасную боль внутри, и рисующих солнце, когда в душе уже давно льёт дождь.

Я провела, блуждая по палатам хосписа, около трёх часов, освобождая лишь тех, кто слишком устал жить. Несколько стариков, которые приняли смерть с улыбкой, видимо осознавая своё освобождение, кажется, даже благодарили меня, явно не догадываясь о том, что их душа, освобождаясь таким именно образом, перестаёт существовать в любых измерениях, умирая как для мира живых, так и для мира мёртвых. Она просто исчезает, растворяясь во мне. Сэм же бродил по хоспису вдали от меня, он почему-то с недавних пор любил уединение в этом деле, и я, если честно, тоже. Окончив с хосписом первой, я терпеливо ждала Сэма в машине. Уже был вечер, а наше появление в психиатрической клинике мы запланировали на ночь, так что было немного времени на передышку и отдых. Сэм подошёл к машине спустя час. Он был грустным и подавленным.

– Что с тобой? – я, не отрываясь, смотрела в его мутные от боли глаза. – Ты сам не свой и места себе не находишь?

– Я переживаю из-за пятницы. – Сэм сел в машину и взял меня за обе руки. – Если бы тогда я не забрёл к Архонтам, тебе бы не пришлось соглашаться на их предложение.

– Сэм, хоть Архонты мне и не нравятся, но я поддерживаю их стремление к поддержанию хрупкого равновесия и проведение «зачистки» в наших рядах. – Я крепко сжала его ладони. – Понимаешь, очень трудно контролировать поведение стаи хищников, если ты сам боишься быть хищником, невозможно приучать их к дисциплине, не прибегая к карательным мерам. Лишь стальные оковы, страх и поклонение способны держать в узде бесовское племя. Так уж мы устроены.

– Я боюсь за тебя. – Сэм закрыл глаза и, кажется, представил себе самую ужасную в его понимании картину, потому что он сморщился и начал ёрзать на сидении.

– Они не причинят мне вреда. – Я улыбнулась, стараясь подбодрить Сэма. – Они просто не могут.

– Я боюсь, что ты потеряешь себя и превратишься, – Сэм резко замолчал, а потом тихо продолжил, – в их подобие.

Я вздохнула со стоном. Среди многочисленных обстоятельств и нюансов, которых следовало бы опасаться, он лишь боялся того, что я стану монстром, для которого не существует ни доброты, ни воли, ни веры, а главное, не существует любви. Как он мог так думать? Разве я за столько бесконечных минут, проведённых рядом с ним, не доказала ему, что моя природа с ними различна. Я никогда не буду такой. Просто не смогу. И он, как никто другой, должен был это знать.

– Как ты, Сэм, смеешь во мне сомневаться? – Мой голос отливал металлическим блеском. – Разве я когда-нибудь давала тебе повод усомниться во мне?

Я, конечно, оставляла его, чтобы побыть просто человеком, но не монстром же. Вырвав свои руки из его крепко сжимающих меня ладоней, я обхватила ими свои колени, а потом, вздохнув от изнеможения и беспомощности, положила голову на руль, обхватывая её руками и стараясь зажать уши так, чтобы ничего не слышать вокруг. Мне гораздо легче было вынести его боязнь моей смерти, чем боязнь лишится меня, если я вдруг стану монстром.

– Лили, я всю свою долгую жизнь старался быть с тобой честным и открытым. – Сэм судорожно сглатывал накапливающуюся от волнения слюну и останавливался почти на каждом слове. – Просто я не хочу тебя потерять. – Сэм словно читал мои мысли. – Я согласился на тот договор от злости, я хотел доказать тебе, что тебе нравились люди, что ты сама была бы не прочь быть такой, как они. – Сэм замолчал. Он поднял мою голову с руля, заставляя смотреть ему прямо в глаза. – Я сделал это не из прихоти. Когда я говорил, что не могу без тебя, я не шутил. Я фактически умирал, поддерживая тебя и себя. Но это была моя последняя попытка, последний шанс зажечь угасающую искру света в твоём почерневшем сердце. – Вот и вылилась правда! Значит, всё-таки игра стоила свеч, и все мучения с его стороны были отнюдь не напрасны.

– Сэмюэль Томпсон, – я улыбнулась с силой натянутой на лицо улыбкой, – на этот счёт вы можете больше не беспокоиться, – и, погладив его по щеке, добавила, слегка цыкнув, – я давно уже не та девочка из сарая.

Поцеловав его в уголок слегка покосившегося от напряжения рта и, сев прямо, я завела двигатель, резкий шум которого заставил Сэма опомниться и он, вздрогнув, моментально выпрямился на своём сидении. Я же хотела просто начать двигаться, мне нужно было освободиться от этих навязчивых мыслей. Мы ехали так быстро, словно разрезая слои воздуха, а острый холодный ветер, как лезвие ножа, вырезал из меня плохие эмоции. Солнце садилось за горизонт, словно убегая и прячась от нас. Сейчас я больше предпочитала луну с её слабым холодным светом, а не тёплые, по-доброму обжигающие лучи солнца. Я даже на долю секунды позволила себе захотеть одиночества, но потом быстро избавилась от этой дурной затеи, вспомнив своё жалкое прежнее существование. У меня теперь есть семья, и я её люблю. Нет ничего плохого в том, что мои родные чего-то бояться или опасаются, в конечном счёте, они делают это потому, что любят меня. Я ещё раз взглянула на Сэма, который не поднимал своих глаз, все ещё боясь встретиться с моими. Я включила сигнал поворота и остановилась, съехав с трассы.

– Сэм, прошу тебя, посмотри на меня. – Я взяла его за подбородок и притянула к себе поближе. Его растерянные глаза наконец-то встретились с моими. – Я никогда не забуду, кто я. Никогда не забуду свою природу, свою сущность и своё естество. Я знаю, что я могу и что должна. – Я покачала головой из стороны в сторону, всё ещё не понимая, как он может во мне сомневаться. – И я больше никогда тебя не предам. Я клянусь тебе. Сэм, я хочу, чтобы ты верил мне, верил несмотря ни на что.

– Я всегда верил в тебя, Лилиан, слышишь, всегда. Я лишь хочу, чтобы и ты всегда верила в себя, даже тогда, когда, кажется, что вера совсем умерла, я хочу, чтобы ты находила её или возрождала, я хочу, чтобы она жила в тебе, сгорала и возрождалась из пепла, как огненная птица Феникс. Обещай мне!

– Обещаю. – Я бросилась к нему на шею. – Ох, Сэм, я обещаю тебе, что всегда буду помнить об этом. – Я целовала его нежно, ласково и самозабвенно, стараясь вселить в него всю ту уверенность, которой я обладала.

Вот так и устроен наш мир. На любую проказу всегда найдётся своя панацея. Сэм всегда говорил, что не сможет без меня. Я для него как глоток воздуха, капля воды или кроха хлеба вместе взятые. Но это не совсем так, ведь он значит для меня гораздо больше. Умереть – это ещё полбеды, а вот умирать, постепенно убивая и не давая себе не единого шанса на надежду и лучик света – это намного хуже. Сэм и был для меня тем, кто вселял эту надежду. Мой маяк в море воли и безволья, разума и одержимости, жизни и смерти.

Мы просидели в машине всю ночь, просто обнимаясь и разговаривая. Огромный камень с души скатился у нас обоих, казалось даже, что мы выпрямились и выросли, по крайней мере, в глазах друг друга. Душевнобольных мы всё же навестили, но лишь на рассвете в завершении тяжёлой и полной откровений ночи.

В клинике всё было спокойно и тихо. Все спали за исключением недавно поступившего в лечебницу странного пациента, который что-то шептал себе под нос и тщетно карябал и так уже сломанными ногтями пол. Поначалу я даже хотела покинуть больницу без свершения своего правосудия. Но вдруг речь больного стала громче и вразумительней, а слова пугающе холодными:

Его слова разозлили меня. Все вокруг знают обо мне гораздо больше, чем я сама. Да откуда им вообще знать, что, как и когда я хочу. Я лишь хочу быть рядом с моей семьёй и мне глубоко наплевать, как это удастся сделать, но я буду рядом с ней, пусть даже заплатив за это несопоставимо дорогую мне цену. Я схватила бредившего парня за шею и бросила его в стену. Впервые за всё время я смогла это сделать, смогла контактироваться и влиять на живой мир таким образом. Кровь просто бурлила в моих венах. Именно злость и дала свободу моим рукам и действиям. Я смотрела в его напуганные пустые глаза.

– Зря вы надеетесь, что я спасу человечество, мне бы себя-то суметь спасти! – Я, не отрывая своего взгляда, заставила больного его же руками вцепиться в собственное горло, и он спокойно и хладнокровно вскрыл ногтями свою же артерию, с блаженной улыбкой упав при этом на пол, и истёк кровью.

– Лили! – Сэм появился в палате слишком поздно, его негодующие глаза будто приковывали меня к стене, но, к счастью, ненадолго. Я, словно сбросив груз со своих плеч, устремила на него полный злости и отчаяния взгляд. Во мне исчез стыд и сожаление, теперь я чётко чувствовала разницу в людях. И никто не сможет разуверить меня в том, что я знаю, даже Сэм.

– Я хочу домой. – Я прошла мимо него, спокойно направляясь к машине. Находясь уже в машине и перевоплотившись в человека, я посмотрела на себя в небольшое зеркальце на козырьке. Красные, наполненные кровью глаза смотрели на меня уверенно и надменно. – Так вот ты какая, настоящая Лилиан! – Я медленно склоняла голову то к левому, то к правому плечу. – А ты мне определённо нравишься!

– Ты же мне обещала! – Сэм, повышая голос с каждым произнесённым словом, садился в машину.

– Я его и не нарушила, просто теперь у меня есть чёткие границы, которые я и буду соблюдать. – Я спокойно завела машину и поехала в сторону дома.

Дорога оказалась долгой и молчаливой. Ни я, ни Сэм больше не проронили ни слова. Каждый был уверен в своей правде, и никто не хотел уступать.

Когда до нашего городка оставалось чуть больше часа и нависали мрачные сумерки, меня охватила тревога, а затем и страх. Я и страх мало сочетались друг с другом, да и кого я могла бояться, тем более никакой опасности, угрожающей мне не существовало. Но всё же страх был, и более того он увеличивался в геометрической прогрессии. Я машинально сжимала руль в своих руках, стараясь хоть как-то совладать с собой. Я не могла бояться, это, в сущности, возможно лишь только в одном случае: страх исходит от Эрика или Майкла.

– Чёрт! – Я схватилась за грудь в области сердца. Боль была ужасна. Я резко съехала с трассы и до упора нажала на тормоза.

– Что случилось? Лили, что с тобой? – Сэм, соскочив со своего сидения, вытащил меня из машины и положил на траву.

Извиваясь от боли, я закричала. Никогда прежде я ещё не испытывала такую боль, даже тогда, когда Отец меня переродил. Я провела в таком состоянии почти до утра следующего дня и пришла в себя не потому, что муки прекратились, просто я привыкла к ним и смирилась, по крайней мере, пока.

– Это Эрик, с ним что-то не так. – Я использовала свою телепатическую связь, стараясь понять, что же с ним происходит, но чёткой картины увидеть не получалось, слишком сильной была боль, отвлекающая меня.

– Давай постараемся быстрее вернуться домой. Это хоть как-то прояснит ситуацию. – Сэм помог мне встать с травы. – Я, надеюсь, ты не будешь возражать, если я поведу.

Он усадил меня на пассажирское сидение. Конечно, я была не против этого! Я пока с трудом-то могла передвигаться, превозмогая боль, а не то, что водить. Всю дорогу я ехала молча, закрыв глаза в тщетной попытке сконцентрироваться и получить как можно больше информации. Я видела лишь темноту и слышала звук капающей на бетон воды. И больше ничего.

Как только мы проехали входные ворота, я выскочила из машины, не дожидаясь, когда Сэм подъедет прямо к крыльцу. Я бежала по аллеи так быстро, что даже не слышала собственное дыхания. Вбежав по лестнице, наверху между львами я чуть не сбила с ног выскочившего из дверей мне навстречу Майкла.

– Лилиан, кажется у нас беда! – Майкл вцепился своими руками мне в лицо. – Эрик … он … у … него. – Майкл не мог чётко сформулировать предложение и запинался на каждом слове.

– Попытайся хоть как-то успокоиться и объясни мне, наконец, что случилось. – Я взялась за его предплечья. – В противном случае, я не смогу долго выдерживать и боль, связанную с Эриком, и твоё волнение.

– Прости. – Майкл пытался взять себя в руки. – Я сейчас. – Он наклонился и оперся своими руками в колени. – Вроде бы всё. – Майкл выпрямился и, тяжело вздохнув, заговорил. – Целый день мы просидели дома, смотря по телевизору всякую дребедень, а к вечеру Эрик решил развеяться и полетать немного над нашим садом. – От страха и волнения он всё время заикался, тем самым ещё сильнее затруднял себе изъяснение ситуации. – Всё шло хорошо. Я наблюдал за ним, стоя на нашей террасе. Вдруг он устремился камнем к пруду, и я не сразу увидел причину. Под кустом ивы стояла Меган. – Майкл взял меня за руку и сжал, кое-как сдерживая волнение и страх. – Как только Эрик подлетел к ней, Меган схватила его за горло и прыгнула в пруд. Когда я подбежал к пруду, то ни Меган, ни Эрика нигде не было. – Майкл замолчал, а потом, вздохнув и заставив себя, тихо произнёс. – Одержимая Меган через портал утащила куда-то нашего Эрика. Лилиан, он у демона.

Я закрыла глаза. Сказать, что я была обеспокоена и раздражена, это, значит, вообще ничего не сказать о моём состоянии. Гнев, ужасающий по своей силе, обуял каждую клеточку моего организма. Да как он смеет угрожать мне и тому, кого я люблю. Как он смеет забирать то, что принадлежит только мне, лишь мне одной. Я оттолкнула Майкла и вошла в дом. Сэм пожал плечами, проходя мимо Майкла и подбадривая его, что причина моего гнева совершенно не связана с ним.

Я ходила по гостиной из стороны в сторону полностью погружённая в свои мысли. Мне нужно было откопать хотя бы какую-нибудь зацепку, и, судя по темноте, которую я видела, используя телепатию, демон завязал Эрику глаза. Всё, на что я могла рассчитывать, это был лишь слух и больше ничего. Но что же я слышала? Я резко остановилась. Да это же вода, капающая на бетон вода!

– Эврика! Я, кажется, знаю, где Эрик! – Я подбежала к Майклу и крепко обняла его. – Мы спасём нашего Эрика, я обещаю тебе!

– Скажи, где он? – Сэм торопил меня либо, стараясь быстрее спасти Эрика, либо оттого, чтобы я быстрее выпустила Майкла из крепких объятий.

– Я всегда слышу звук капающей воды. – Сэм нахмурил брови, не понимая причины моей радости, ведь это не поясняет местонахождение Эрика. – Дождя у нас не было уже недели две как. Соответственно, если немного поразмыслить, то легко можно понять, что единственной капающей водой может быть лишь сточная. – Я надменно улыбнулась. – Он в городской системе стоков и канализации.

– Да ты – гений! – Майкл поднял меня на руки и кружил по гостиной, не обращая внимания на Сэма, который похоже сдался, уступив нашей с Майклом определённой близости и душевной связи.

– Ты только сейчас это понял? – Я хохотала в объятиях Майкла.

– Не хочу вас отвлекать, но всё же, может, мы займёмся спасением Эрика, а восхищение друг другом отложим на потом. – Сэм всё равно злился, но его злость была совсем не такой, какая иногда одолевает меня. Он скорее обижался как ребёнок, которому не дали конфету. И это смешило. – Система водостоков и канализаций довольна большая, нам придётся долго её проверять, откуда мы начнём?

– Ну, с этим нам и поможет Майкл, вернее его чудесный нос, разбирающий не один миллион запахов. – Я похлопала Майкла по плечу.

Когда все подготовления для операции спасения были завершены, уже истекали последние минутки среды. Ночь хозяйничала во всю, соседствуя с моей любимой спутницей – луной. Я надела всё чёрное, одежда стала прямым отражением того, что было у меня внутри. Мрак, беспросветная тьма заняли пьедестал первенства в моей душе. Кожаные штаны, шпильки-киллеры, топ с открытой спиной, абсолютно никак не стесняющий мои шикарные перепончатые крылья, и подаренный мне медальон, который я ещё ни разу не сняла с шеи с тех самых пор, как мне его подарили. Мы спустились в водосточную систему через люк, расположенный недалеко от нашего особняка. Резкий запах сразу ударил в нос. Майкл слегка закачался, не ожидая почувствовать такой смрад.

– Майкл, соберись! – Я потрепала его между ушей. – Ты наша единственная надежда! – Майкл прищурил глаза и склонил морду к низу, принюхиваясь. Мы просто следовали за ним.

– Ты очень по-особому к ним обоим относишься. – Сэм взял меня за руку и спокойно перебирал мои пальцы своими. – Иногда я ужасно ревную, хотя понимаю, что те чувства, которые ты испытываешь к ним и ко мне, имеют различную природу.

– Я вас всех люблю. – Я улыбнулась ему несвойственной мне милой и застенчивой улыбкой. – Ты являешься моим мужем, другом и компаньоном, а они есть часть меня, те, которых я, спасая, привязала к себе навечно, и я, как ни крути, перед ними в пожизненном долгу и в ответе за них, как бы ты к этому ни относился.

– Я тоже хочу быть настолько единым с тобой. – Сэм сжимал мою руку своими длинными костлявыми землистого цвета пальцами. – Ваша телепатия, понимание и сплочённость просто обескураживают.

– Они – моя сила и моя слабость, и так будет всегда! – Я, приоткрыв капюшон, заглянула Сэму в безликое лицо. – И лучше тебе быстрее это понять!

Неожиданно Майкл остановился возле очередной развилки и повернулся ко мне, телепатически передав, что появился ощутимый запах Эрика, но он ещё настолько слаб, что может значить лишь одно: Эрик ещё слишком далеко от нас, но всё же он здесь. Я радовалась моей интуиции и аналитическому уму, способному вычислить демона, не прибегая к своим феноменальным способностям.

– Почему он до сих пор его не убил? – Сэм спросил, явно не подумав, словно слова выскочили из него вперёд мыслей.

– Он и не сможет. – Я смотрела на Сэма, анализируя, чему он больше удивляется, тому, что ещё не убил или вообще не убил. – Он просто, издеваясь над ним, мучает меня, высасывая мои силы, но не более того.

Я замолчала, увидев ощетинившего свою шерсть Майкла. Его обнажённые клыки и вырывающийся из пасти рык сразу отвлёк меня от неприятной беседы с Сэмом. Я быстро побежала по туннелю впереди парней, догоняя уплывающую от меня теневую фигуру.

– Чёрта с два ты теперь от меня скроешься! – Я сжала свои кулаки настолько сильно, что острые когти впились мне в ладони, прорывая плоть.

Выбежав на центральный узел – место, от которого отходят сразу шесть канализационных шахт, я увидела привязанного к стулу Эрика. Его опущенная голова свободно болталась, словно плохо пришитая, глаза были затянуты плотной повязкой, а тело покрыто мелкими порезами. На лбу был высечен тот же самый знак, что и у двенадцати убиенных недавно им мальчиков. Два полумесяца, скрещенные друг с другом и смотрящие в разные стороны, заключены в середину пятиконечной звезды и пронизаны многочисленными нитями, а если внимательно присмотреться, то можно различить в самом центре в месте пересечения месяцев еле заметный для взгляда глаз.

– Да, что он за чудовище-то такое? – я пропищала от бессилия и, заплакав, стянула маску с глаз Эрика.

Эрик едва смог открыть свои глаза, но даже этого хватило, чтобы он улыбнулся мне. Я отвязала моего птенчика от стула и, сев на корточки, положила его голову себе на колени. Поглаживая Эрика по такому милому и близкому мне лицу, я теребила его рыжеватую шевелюру. Его зелёные как малахит глаза были прикрыты опухшими от слёз и мужественно перенесённых им мучений веками. Мои алые слёзы лились, не останавливаясь, капая ему на лицо, шею и грудь. Я наклонилась и уткнулась своим лбом в его лоб. Меня переполняли эмоции, будто через край: радость от его спасения, грусть и печаль от его вида, злость за то, что сделали с ним, а ещё гнев, что кто-то посмел это сделать, зная, что он принадлежит мне – лишь мне одной! Неожиданно Эрик стиснул моё лицо обеими руками, приводя в чувства. Я только сейчас смогла заметить, что порезы и ужасный символ на его лбу исчезли. Он исцелён. Эрик улыбался, глядя в мои мокрые, залитые кровью глаза.

– Ни на минуту не сомневался в том, что ты спасёшь меня! – Я засмеялась, но смех был скорее с ноткой истерики, чем искренним и от души.

Перестав плакать, я наконец-то почувствовала уже давно стоящих за моей спиной Майкла и Сэма. Майкл увидев, что Эрик более или менее пришёл в норму, подбежал к нам и уже в образе человека помог мне поднять его на ноги. Он обнял его по-братски и похлопал по спине. Какое же наслаждение испытала я, видя, как эти двое, ещё совсем недавно относящиеся к разным биологическим видам и почти презирающие друг друга, теперь были как родные братья с заботливым трепетным отношением друг к другу, и тому причиной была лишь я одна, чем несказанно гордилась.

– Посмею разрушить вашу идиллию, – за спиной раздался хриплый противный голос.

Я медленно поворачивалась к источнику столь неприятного звука, постепенно открывая для своего взора ужасающую картину, от которой у меня едва не подкосились ноги. Мой ошеломлённый взгляд встретился с дикими глазами Меган, которая выглядела просто ужасно. Постаревшая морщинистая мертвенно-бледная кожа и спутавшиеся покрытые колтунами волосы подчёркивали как нельзя лучше её неестественную природу и одержимость. Она крепко держала Сэма за горло. Капюшон, прикрывающий его ужасное лицо, был полностью сдёрнут, обнажая костлявый землисто-зеленоватый череп. Сэм старался убрать её руки от себя, но все его старания были тщетны. – Раз я не могу ничего сделать твоему естеству, то, пожалуй, нанесу-ка я тебе непоправимую душевную травму. – Она сильнее сжала горло Сэма, и он закашлял.

– Что тебе нужно? Что ты привязался ко мне? – закричав от внезапно нахлынувшего на меня приступа истерии, я упала на колени.

– Пусть твоя свора сейчас же оставит нас, я хочу остаться лишь с тобой и с ним, – хрипло произнесла она, ударив Сэма куда-то в живот, а затем быстро добавила, – наедине. – Я кивнула Майклу и Эрику головой, чтобы они оставили нас. – Только без телепатических штучек, – произнесла Меган совсем несвойственным ей голосом, – учти, хоть я и не понимаю их содержание, но вполне способен заметить их наличие. – Она сказала «способен», значит, демон ещё не до конца соединился с Меган. И у меня есть хоть маленький, но всё же шанс.

Когда Майкл и Эрик уходили от нас через один из туннелей, находящихся у меня за спиной, я повернулась к ним.

– Майкл, всё будет хорошо. Доверься мне и, – я замолчала и, подмигнув ему одним глазом, тихо добавила – своему носу. – Договорив, я быстро повернулась к Меган, надеясь где-то в глубине души, что Майкл всё же понял меня, иначе всё просто пропало!

– Теперь мы можем поговорить без свидетелей, как тогда в ветхом сарае. – Меган улыбалась, по-прежнему держа Сэма за горло.

– Я не могу сдержать своей радости от подвернувшейся наконец-то возможности пообщаться с тобой, демон, и познакомиться поближе. – Я бросила в ответ ему фразу, полную сарказма, хотя внутри бушевала такая боль, от которой говорить-то было сложно, не говоря уж о способности думать.

– Тогда в сарае я сделал ошибочную ставку на него. – Меган трепала Сэма в своих руках словно куклу. – Я думал, что он вселит в тебя злость, гнев и ярость, превратив в самый ужасный бич человечества. – Меган, машинально освободив одну руку, махала ей из стороны в сторону, резко разрезая воздух. – А вместо этого он учил тебя и сдерживал твои выходящие за рамки человечности наклонности, да и ты в ответ смогла дать ему то, о чём я даже и не смею мечтать в своих самых дерзких фантазиях. – Меган свела челюсти и сжала зубы так сильно, что они заскрипели. – Это я должен быть на твоём месте! – она истерически закричала. – Почему Князь не принял меня в качестве сына? Я бы в отличие от тебя сумел бы воплотить в реальность все его надежды и мечты. – Я покачала головой, показывая, что он заблуждается. – Наша Мать, считает, что я лучше тебя. – Меган опять неистово вцепилась в Сэма обеими руками. – Но скоро всё закончится, я докажу тебе, что со мной всё-таки стоит считаться.

– Постой! – Мой голос звучал мягко и уверенно. – Выслушай сначала мой ответ, а потом сделаешь то, что задумал. – Я облизала языком свою верхнюю губу и, зарывшись пальцами обеих рук в волосы, слегка сдавила свою голову. – Потому что ты, я думаю, прекрасно понимаешь, что существовать тебе после этого придётся совсем уж недолго. – Сэм округлил свои глазные отверстия настолько, что, казалось, у него не голова, а сплошная чёрная дыра с выплёскивающейся через край красной лавой. – Ты действительно оплошал, делая ставку на Сэма. – Я улыбнулась, вспоминая своего белокурого мальчика. – Неужели ты мог подумать, что человек, вернувшийся в тот злополучный дом только из-за того, что его обуяло желание заботиться и оберегать чудовищно заразного ребёнка, сможет вселить в меня злобу, ярость и гнев. – Я засмеялась, а Меган непонимающе следила за мной, не сводя с меня испуганных глаз. – Да он всю свою жизнь боролся с этими пороками во мне, стараясь не впитать их в себя. – Я спокойно сложила руки в замок у себя на груди. – Именно Сэм и был той силой, которая сдерживала меня, именно он и показал мне другую, совершенно иную жизнь, которую я никогда не знала прежде. За слабую искру света, которую Сэм смог зажечь во мне не без труда, конечно, я и одарила его тем, что ты желал и желаешь до сих пор больше всего на свете, а именно способностью жить обычной человеческой жизнью. – Голова Меган тряслась, видимо демон, сидящий внутри, терял своё самообладание. – Я не удивлена тому, что наша Мать предпочла мне тебя, а мой Отец так и не принял тебя, ибо таких, как ты, миллионы, а я такая одна среди всех тварей нашего племени. Мой Отец всегда ценил, ценит и будет ценить во всём лишь одно – это уважение, почёт и боязливое поклонение. Ничто не доставляет Зверю большей радости, чем держать свою стаю в страхе. – Я, улыбаясь, пожала плечами. – Именно для этого я и была создана. Не для того, чтобы уничтожить человечество, не для того, чтобы мстить за былые победы и промахи, а для того, чтобы таких, как ты, держать в узде, а в противном случае, уничтожать без зазрения совести и капельки жалости. Вот для этого, мой милый, я и нужна ему. – Я замолчала, мои глаза уже горели красным пламенем, и я едва сдерживалась, чтоб не воспламениться всем телом. – Теперь заканчивай, что начал. Я не люблю ждать. – Тело Меган напряглось, как тугая пружина, и в момент, когда она хотела закончить начатое, из туннеля за её спиной выскочил Майкл и вцепился зубами в хрупкое детское плечико. Именно сейчас я просто обожала Майкла за то, что он, как никто другой, понимал меня без слов и телепатии. Меган закричала от боли и, выпустив Сэма из своих рук, рухнула всем своим весом на бетон. – Когда пытаешься овладеть человеком, всегда помни, что его тело слишком уязвимо.

Я медленно двигалась уверенными шагами в направлении к Меган и, подойдя к ней вплотную, схватила её за горло так, что она повисла в воздухе, совсем не касаясь земли под своими ногами. Я пристально всматривалась в её испуганные глаза, обдумывая, какое же наказание мне следует применить, как вдруг демон, покинув тело Меган, моментально вцепился в стоящего недалеко от меня Сэма. Припав к его губам, он медленно вдыхал чистую, полную светлых надежд душу. Я ахнула и бросила Меган на бетонный пол. Вся моя жизнь моментально пронеслась у меня перед глазами, словно черно-белая лента кинофильма. В памяти отчётливо всплыли все значимые в нашей жизни события и даты, придавая ленте особую значимость. Первое знакомство с Сэмом, когда я обескураженная сидела в углу, его стоны и слёзы над моим мертвенно-белым телом, только что срезанным с верёвки в сарае, заставили меня стиснуть зубы от боли. Наша долгая не совсем гладкая жизнь в Англии, неожиданный, но осознанный переезд в Америку, покупка любимого дома, злополучный договор, последующее за ним долгое и мучительное воссоединение, поцелуй в гостиной и первая ночь вместе, разом нахлынув, вынудили мои слёзы литься из глаз бурным водопадом. Предложение Сэма, кроваво скреплённые перстни, путешествие по «Главной улице» сквозь самое «Сердце Америки», Вегас, свадьба в Долине Огня, Йемен, цветущая долина, путешествие по Европе, Нотр-Дам де Пари и рождественская ночь в Париже моментально заставили рыдания вырваться из моей грудной клетки.

– Нет, так не должно быть! Только не со мной, только не с ним, только не сейчас! – еле слышно повторяла я.

Затем я почему-то посмотрела на лежащую у моих ног Меган. Она хлопала своими губами, словно рыба без воды, и я совершенно неожиданно предположила, что ей, вероятно, не хватает воздуха, потому что демон, крепко связанный с ней, сейчас припал своим губами к Сэму. Я, не раздумывая, схватила девочку за плечи, подняв с бетона как тряпичную куклу, и резким ударом руки пробила грудную клетку Меган, вырвав её маленькое, по-детски чистое сердце. Демон изогнулся от боли и откинул Сэма в сторону. Он фактически был с Меган уже единым функционирующим организмом, что и помогло мне сделать верный шаг. Я посмотрела на Сэма, который кивнул мне, показывая, что он ослаб, но всё же в порядке. И только после этого я позволила себе подойти к извивающему от боли демону. Я присела перед ним на корточки, держа всё ещё в одной руке невинное сердце девочки и до странности слишком спокойно произнесла, – на будущее, никогда не связывайся больше со мной, хотя вряд ли мы сможем когда-нибудь увидеться снова. – Я обнажила зубы в улыбке, и моя рука, в ладони которой лежало всё ещё живое пульсирующее сердце, вспыхнула огненным пламенем, и демон, сгорая, моментально превратился в прах.

Я закрыла глаза в облегчении, что и эта страница моей жизни прочитана и перевёрнута безвозвратно, как вдруг горькое осознание того, что я натворила, ударило меня, словно под дых.

– О, Меган! – Я подползла к истекающему кровью телу девочки. Её рыжие кудри беспорядочно были разбросаны по земле, а графитные, ещё недавно искрящие глаза потухли и погрузились во тьму. – Что же я наделала? Как же я могла? – Я рыдала, поначалу склонившись над ней, а затем и припав своей головой к пропитанной кровью груди. Теперь мои слёзы не обладали чудодейственным свойством. Я не могла вернуть к жизни того, кого сама её же лишила. – Прости меня, моя девочка! Прости, если сможешь. Я-то сама себя никогда не прощу. Никогда. Я так виновата перед тобой за то, что неосознанно втянула во всё это и что ещё хуже – не сумела сберечь. Прости меня, мой ангел, прости! Ах, Меган! – Майкл, подошедший сзади, пытался оторвать меня от окровавленного тела Меган, и я, недолго сопротивляясь, бросилась в его объятия. – Ох, Майкл, как же так? Почему всё так? – произнесла я, задыхаясь от своих слёз.

– Милая Лили, ты всё сделала правильно. – Майкл гладил меня по волосам. – Было уже слишком поздно, её невозможно было спасти. – Он ненадолго замолчал, обдумывая что-то. – Хотя, возможно, ты именно это и сделала. Ты спасла Меган, освободив от вечного мучителя, преследовавшего её чуть ли не с рождения. Что может быть лучше, чем свободная душа. – Я посмотрела на Майкла с такой нежностью, с какой только могла и положила свою руку ему на грудь в области сердца.

– Скажи мне, только честно, тебе хочется свободы? Если да, то я отпущу тебя, потому что никого чище, преданней и бескорыстней, чем ты я ещё не встречала. – Я погладила Майкла по щеке, и он прижался к моей руке ещё сильнее.

– Никогда я ещё не был так счастлив, как с тобой. – Он взял моё заплаканное лицо в свои руки. – Ты преобразила мою жизнь, сделав её яркой, насыщенной и желанной. Я никогда не перестану благодарить тебя за это. Ты лучшее, что было, есть и будет у меня! Всегда! – Я обняла его. Это самые лучшие слова, которые я когда-либо слышала.

– И я тоже! – Подошедший сзади Эрик присоединился к нашим объятиям. – Я раньше и подумать не мог, что буду радоваться своему приручению, что, лишившись свободы, я обрету себя и свою настоящую семью. – Эрик заглянул в мои мутные от слёз глаза. – Лили, я хочу, чтобы ты отчётливо понимала, что чтобы ты ни сделала, для нас с Майклом ты Ангел во плоти и всегда им будешь.

– О, мои любимые славные мальчики, как же я счастлива, что вы у меня есть! – Словно камень с души скатился, и наступила невероятная лёгкость и блаженство. Я встала с земли и, быстро вытерев своё лицо от слёз и капель крови Меган, подошла к ещё лежащему на земле Сэму. – Теперь, наверно, ты меня ненавидишь? – Мой вопрос застал его врасплох. Сэм с трудом сел на землю и взял меня за руку.

– Я люблю тебя, Лилиан! И всегда буду! Я никогда не отворачивался от тебя и всегда следовал за тобой. Я свой выбор сделал ещё тогда в сарае, отказавшись от человеческого естества в пользу вечного пребывания с тобой, хотя тогда я и представить не мог, что я настолько сильно буду любить тебя – слишком безропотно и беззаветно. – Сэм подался вперёд, чтобы поцеловать, но замер перед моими губами. – Ты спасла меня. Ты пожертвовала жизнью своей сестры ради меня, дав мне желанный ответ на так давно мучивший меня вопрос. Теперь я знаю, что значу для тебя в действительности и какое место занимаю в твоей жизни.

Я удивлённо посмотрела на Сэма. Оказывается, и в нём скрыты пороки и желания. И я раз и навсегда уяснила, что не бывает чисто чёрного или чисто белого. Даже в безупречной чистоте всегда найдётся капелька тьмы, ровным счётом так же, как и среди клубистого мрака всплывает тонкая пелена надежды и света. Сэм прервал мои размышления своим крепким, жёстким и наглым поцелуем, словно возвращая на место и привязывая меня сильнее к себе.

– Я люблю тебя, Сэм! – освобождаясь от поцелуя, произнесла я.

– И я люблю тебя, мой падший Ангел! – произнёс Сэм, продолжая целовать.

Спокойствие и тишина обитали вокруг. Так давно мучащий нас демон наконец-то повержен, конечно, не без жертв, как я бы хотела, но особое состояние облегчённости росло в моей голове как на дрожжах, возвышая меня над всеми проблемами.

– Я хочу похоронить Меган сама, – произнесла я, когда мы все более или менее стояли твёрдо ногами на земле. – Оставлять здесь её просто нельзя, и я не хочу, чтобы мама Сара видела её такой. Пусть лучше думает, что она сбежала и где-то скрывается. – Я пожала плечами, не зная, как именно оценят мои слова парни. – Возможно, когда-нибудь я скажу ей, где захоронена её дочь, а пока лучше пусть будет блаженное неведение. Думаю, так будет лучше!

– Я с тобой согласен. – Сэм спокойно обсуждал это со мной, словно у него в душе что-то изменилось, будто тумблер переключателя перевели в другое положение.

– Где мы её похороним? – Майкл положил руку мне на плечо и чуть-чуть сжал его.

– А что если похоронить её у нашей часовни? Мы сможем всегда ухаживать за её могилой. И так Меган всегда будет с нами и наяву и в нашей памяти. – Эрик произнёс это, находясь рядом с телом Меган и, как ни странно, поправляя её дико разбросанные по бетонному полу волосы.

– Это отличная идея, Эрик! – Я была более чем довольна этим предложением. Раз я не смогла сберечь Меган, то хоть таким образом буду заботиться о ней и оберегать вечный сон моей милой сестрёнки.

Одев Меган в пышное темно-синее платье, мы уложили её в белый выполненный в классическом стиле шкаф со стеклянными вставками с трёх сторон. Плавные линии и округлые формы шкафа подчёркивали как нельзя лучше образ спящей вечным сном принцессы, а синее платье, контрастируя с мертвенно-белым лицом девочки, дополняло её воистину аристократический облик.

Когда Меган, наконец, мирно покоилась в земле, на город уже спускались сумерки. Четверг плавно сдавал свои позиции, уступая место кровавой пятнице. На всё про всё у меня оставалось лишь двенадцать часов и что-то подсказывало мне, что следующая ночь будет не такой простой, как я думаю. На могиле Меган в качестве надгробной плиты мы установили необработанный кусок скалистой породы, на котором я когтями выцарапала напутственные слова «Спи спокойно, моя сладкая девочка» и последний тихий плачь моей мрачной души:

Рядом с плитой я посадила всего одно деревце, которое как нельзя лучше выражало всё то, что было у меня на душе и являлось моей вечной непосильной ношей, – молодой кустик плакучей ивы.

В дом мы зашли около часа ночи. Последнее часы до злополучного часа «Икс» решено было провести всем вместе. Мы просто сидели на диване и болтали о том о сём. Мы, несмотря на все свои страхи и опасения, воодушевлённо строили планы на будущее. Чтобы жить среди людей, нам надо было как-то вписываться в их слегка однообразную и скучную жизнь. Сэм решил, что хочет заниматься преподавательской деятельностью и будет вести курс психологии в школе, которую я ещё совсем недавно посещала. Майкл и Эрик в качестве моих родных братьев, живя вместе с нами в одном доме, возложат на себя обязанности охранников, рабочих и садовников. Я же решила открыть свой благотворительный фонд помощи тяжелобольным детям и быть его основателем, президентом и главным меценатом. К тому же так мне будет гораздо проще находить и спасать чистые, самоотверженные и неискалеченные души, такие как у девочки Стейси. Я набралась смелости и рассказала парням про мою милую зеленоглазую русалочку, поведав о том, как мы познакомились с ней в хосписе. Я пересказала им сказку, которую сочинила для Стейси. Затем легко и просто объяснила парням причину того, почему совершенно неожиданно решила спасти её, не найдя в её детской душе ни крупинки сумрачного пепла. Ещё мне пришлось для полной картины их восприятия открыть тайну того, как я тайком от них навещала Стейси в её доме по пятницам и как решила расстаться с ней, потому что не могу и не должна присутствовать в её жизни. Одним из признаков моего доверия к ним было то, что я рассказала парням о подарках, которые вручила на память девочке, и о медальоне, который совершенно неожиданно для меня подарила мне её мать. И в знак моего глубочайшего доверия к ним я рассказала о письме матери Стейси и тех чувствах, которые проснулись у меня после его прочтения или возродились в душе, словно из пепла. Сэм был так поражён тем, как я могла с такой несвойственной мне любовью говорить о ребёнке и восхищаться ей. Но это действительно было правдой. Оказывается и такое возможно: смертоносный монстр как я может спасти и любить ребёнка так безропотно и безнадёжно, просто так и от всей души. А разве это милое дитя возможно было не любить? Разве можно не любить этого ангела, сошедшего с небес и по какой-то нелепой ошибке слишком рано собирающегося вернуться обратно?

– Ангелы, безусловно, должны присутствовать на этой грешной земле среди людского скопища! – сказала я, лёжа на диване и стискивая в руках огненно-красную подушку. – Если я захочу жить в Аду, то я лучше спущусь к Отцу, чем позволю создать его здесь, на этой ещё не совсем безнадёжной земле.

– Предлагаю выпить за это по бокалу нашего лучшего игристого или по два! – Майкл воодушевлённо бежал на кухню за хрустальными бокалами и прохладной бутылочкой шампанского «Кристалл».

– Полностью поддерживаю твою идею! – Эрик смеялся над тем, как Майкл торопливо орудовал на кухне.

– Ну, давайте выпьем за нас и за наше будущее! – Сэм поднял наполненный до краёв бокал шампанского, и звенящий игривый звон хрусталя наполнил комнату.

Затем ближе к обеду мы начали обсуждать наши действия при появлении столь неприятных для нас гостей. Я упорно настаивала на том, чтобы Майкл, Эрик, а главное, Сэм находились в это время только в здании особняка. Демонов Галла не сможет остановить никто за исключением их кошмарной Богини, почему-то совсем не внушающей мне доверия, змееподобной Эрешкигаль. Я была в этом вопросе непреклонна, поэтому все споры быстро сошли на «нет».

– Поскольку свора опричников будет находиться рядом со мной и под моим присмотром, ты, Сэм, будешь в полной безопасности в доме. – Я взяла Сэма за руку и посмотрела на него умоляющими глазами. – Прошу тебя, не позволяй мне пережить это ещё раз! – Мои слова звучали так жалобно, выражая всю боль и страх, который я испытала, когда демон, вселившийся в Меган, чуть не разрушил центр моей вселенной. Сэм для меня как некий ориентир в непроглядной темноте, как ось, вокруг которой я вращалась, и ядро, вокруг которого и формируется моё бытие.

Для решающей битвы я подготовилась как внутренне, так и внешне, подобрав совсем несвойственного мне цвета одежду. Белоснежный бархатный комбинезон с большим вырезом на спине, оголяющим даже мою поясницу, и лодочки на чрезмерно высокой шпильке, на которой вряд ли обычный человек смог бы нормально стоять, а не то, чтобы ходить или тем более бегать, вырисовывали мой причудливый образ. Белый цвет был выбран вовсе не случайно. Больше всего на свете я бы не хотела уподобиться приходящим в наш мир карателям ни внешне, ни внутренне, несмотря на то, что делать нам предстояло одно и то же. Также я не хотела снимать и свой медальон, чтобы он, болтаясь на шее, напоминал мне о свете, который хотя и где-то глубоко, но всё-таки существует в моей душе. Недавно познанная мною теплота, с которой ко мне могут относиться люди, помогала мне насколько возможно не только визуально отличаться от Галла.

«Это ради нас, нашей семьи и ради всех людей, которым угрожают или которых уже используют демоны», – как мантру повторяла я про себя фразу снова и снова, стоя на нашей открытой террасе.

Огненно-красное солнце уже садилось за горизонт, окрашивая в золотисто-красные оттенки наш цветущий сад, пруд, скульптуры и кованые перила террасы, слегка касаясь моих пальцев. Тихий прохладный ветерок успокаивал мою разгорячённую кровь, принося блаженство и умиротворение. Я стояла в немом одиночестве погружённая в неприятное ожидание появления ужасной семёрки, слегка встревоженная и напряжённая от предстоящего волнующего события, но всё же полностью готовая к появлению нежеланных гостей.