Огромные дубовые тёмно-вишнёвые двери выстроились в ряд слева направо. На первый, ещё неискушённый выбором, взгляд все они были одинаковы, но в каждой двери таилась своя уникальная изюминка, отличающая каждую от последующей. Лишь подойдя ближе к первой двери, я заметила, что огромное безоконное пространство было округлым, а двери располагались на полуокружности, начинаясь и заканчиваясь точкой диаметра. В центре комнаты лежал небольшой по размерам бежевый коврик с чрезмерно пушистым ворсом, который был длиннее обычного. Интересно, зачем подобному помещению такая вот роскошь?

Первая дверь была больше, чем все остальные, а её латунная ручка в виде сердца, треснутого пополам, чуть-чуть меня озадачила, но не остановила. Я прислонилась к двери правой щекой, пытаясь услышать хоть какие-нибудь звуки с той стороны, но лишь тишина была мне попутчицей.

– Ты как-то замедлилась. Неужели в душу к крошке Наоми смогла залезть неуверенность? – Лорд точно знал о том, куда следует надавить, чтобы как можно быстрее получить от меня всё желаемое.

– Не дождёшься, – прошептала я и дёрнула за латунную ручку, распахивая дверь настежь.

Всё междверное пространство было заполнено чёрно-белой рябью, подобной той, какая бывает на телевизионном канале, если отсутствует передача сигнала. Я набрала побольше воздуха в лёгкие и шагнула в монохромную неизвестность. И тут началось такое, к чему я уж точно была не готова.

Сквозь огромный дверной проём прошла лишь душа, а тело бесформенной массой рухнуло в комнате. Лорд взмахом своей несвежего вида руки перенёс его на пушистый палас, а сам сел рядышком медитировать, в ожидании нескорого воссоединения души с моим полностью незащищённым телом.

Делать нечего: так, как вошла, я отсюда не выйду – значит, буду осматриваться в поисках нужного выхода. И я, отвернувшись от двери, пошагала вглубь незнакомого мне пространства с ничтожной надеждой на скорое возвращение.

Пространство вокруг меня было красным и обильно увлажнённым какой-то вязкой по консистенции жидкостью. Брезгливо не касаясь стен, я прошла в помещение треугольной формы, в котором было, не считая моего входа, ещё два других выхода, располагающиеся в каждом углу этой странной геометрической фигуры. Неожиданно из одного дверного проёма в комнату выкатилось жёлтое пятнышко, и моментально к нему навстречу, но уже с противоположной двери, выскочили множество взбалмошных и непоседливых белых хвостиков, суетливо стремившихся к странному солнцу. Когда же один из них всё-таки достиг «желтопузика», окружение замерло, и яркая вспышка ослепила меня, затягивая в самый центр событий. И я, слившись с теми двумя воедино, положила начало непостижимому для моего разума чуду под названием «Новая жизнь». Я стала душой ребёнка, который только-только зародился в животе у своей мамы. Конечно, я тоже была ребёнком и развивалась аналогично, только сейчас я нахожусь в сознании и здравом уме, способная видеть и чувствовать всё наяву. У меня даже мыслей раньше не возникало в своей голове насчёт того, что может чувствовать ещё не рождённое кем-то дитя. А как оказалось, оно чувствует и чувствует слишком много.

Первоначальные ощущения вполне даже приемлемы. Мне тепло, комфортно и сытно. Хотя я пока и представляю собой головастика, но я полностью счастлива. Я защищена, укрыта и спрятана. Пока я тайный агент в здании этой организации под названием «Мама», но, несмотря на это, я всё-таки счастлива. У меня формируются нервная система и сердце, от стука которого я повиливаю своим хвостиком, потому что ничего другого у меня пока нет.

Довольно быстро у меня начинают формироваться ручки и ножки. О, видели бы вы мои крохотные пальчики! Меня просто переполняют чувства восторга и эйфории. Моя новая мама будет вне себя от радости, когда увидит меня. Какое же я всё-таки чудо!

Мысли о новой маме навеяли в моей голове чуждые мне прежде тяжёлые думы о родной своей Маме. Мой последний разговор с ней не был милой беседой матери с дочерью. Я всегда перечила ей, словно пытаясь показать свой колючий характер или значимость монстра, сидящего где-то внутри. Но для чего и зачем? Мама и без меня знала всё о монстрах тем более таких нелепых, как я. Всю свою жизнь она боролась со мной, не давая своему монстру выбраться из позволительной зоны. Какая же я всё-таки непутёвая дочь! Когда вернусь обратно, то непременно попрошу у Мамы прощения и постараюсь её больше не огорчать.

Невольно, полёживая в чужом животе, вспоминаю Мамины рассказы о том, как я появилась на свет. Теперь я с замиранием сердца прокручиваю каждое словечко, сказанное моей Мамой. Помню, как Мама говорила, что не поверила тому факту, что оказалась беременной. Но ужасающе растущий аппетит и не по дням увеличивающийся живот быстро констатировал всем её необычное положение. Дядя Эрик говорил, что им нелегко пришлось потакать капризам Мамы, находясь почти в обморочном состоянии, потому что я высасывала почти все соки из неё, практически ничего не оставляя для них. Но все они были просто без ума от радости, когда я в ночь на двадцать девятое февраля наконец-то появилась на свет. Потное мамино землисто-зелёное тело контрастировало с блестящими от радости шоколадного цвета глазами, когда над нашей усадьбой раздался мой бешеный детский вопль.

Надеюсь, моя новая мама будет такой же счастливой, когда услышит меня. О нет, я уверена в этом!

Прошло несколько месяцев. У меня начали формироваться внутренние органы и странная штука, похожая на пузырь, при помощи которой я подключилась напрямую к маминому телу. Теперь моя мама будет ещё ближе ко мне, ну, или я к ней, что в принципе одно и то же. Но, когда весь процесс был практически завершён, я неожиданно начинаю испытывать вовсе не те ощущения, какие себе намечтала. Странный привкус в крови моментально вызвал во мне отвращение. Мне потребовалось совсем немного времени на то, чтобы понять из-за чего весь сыр-бор. Это никотин и алкоголь, и даже не какое-нибудь элитное, в сущности, такое же вредное, а обычное дешёвое пойло. Вот тебе и безграничное счастье!

Который месяц уже подряд в крови моей мамы преобладают подобные вещества и ароматы. Я, на удивление, ещё развиваюсь, хотя немного и отстаю по развитию, но в принципе ещё довольно здорова, только теперь я не представляю себе уже жизни без этих зловонных примесей.

Недавно моя однообразная жизнь в животе у этой мамы, если её вообще можно так ещё называть, приобрела совсем новый оттенок. День начался, как и прежде, с внушительной дозы алкоголя и сигарет, только к вечеру появились ужасные шумные звуки, которые с недавних пор я начала распознавать более или менее отчётливо. Впервые, услышав голос моей мамы, я не на шутку испугалась. Шумящие и хрипящие согласные и постоянный кашель кого угодно, наверно, выбьют из колеи. Но потом я привыкла и даже полюбила этот специфический голосок, ведь источником этого звука был не кто иной, как моя мама, которую я продолжаю любить, несмотря ни на что!

Сегодня её хриплый голосок был слишком напряжён и прерывист. Она нервничала, а её нестабильное состояние моментально передавалось и мне. Мама была не одна, она с кем-то оживлённо беседовала. Я пожала плечами, удивляясь тому, что она до сих пор ещё не говорила со мной, а я бы хотела знать, что она ко мне чувствует.

Довольно милая на первый взгляд беседа вскоре сменилась буйными выкриками. Кричали все: и женщины, и мужчины!

– Это твой ребёнок! Пускай я пью не меньше твоего, но при этом всегда помню о том, с кем и когда я переспала. Я на все сто процентов уверена в том, что это именно твой ребёнок! – из сумбура пьяных кричащих голосов я еле-еле разобрала мамин голос.

Я почему-то обрадовалась, осознавая, что мама в данный момент обращалась к отцу, который находится рядом. Может быть, теперь моя мама будет лучше питаться и меньше пить. Надеюсь, папа её образумит, и у нас будет настоящая, крепкая и любящая семья.

– Знаешь, если это и правда мой выродок, то я сейчас быстро исправлю своё положение, – произнёс папа, и я на мгновение подумала, что сейчас он разгонит толпу и уложить маму немедленно спать, но отчётливый удар по животу, остановил ход моих мыслей.

Я не успела увернуться, но пузырь, в котором я обитала, уменьшил силу удара. Во второй раз я была начеку и перемещалась по пузырю, как опытный боксёр на ринге. Я уже перестала считать многочисленные удары отца и просто молилась о том, чтобы он когда-нибудь прекратил это издевательство надо мной и моей мамочкой. Когда я в очередной раз уклонялась, я заметила, что мой пузырь начал отслаиваться от мамы и потекла кровь. Я почувствовала, что мама упала, сжимая живот. Она кричала, а я своими ручонками изнутри пыталась приклеить пузырь обратно на место. Какой же ужас я испытала! Ведь я ещё маленькая, мне рано рождаться. Хорошо, что служба спасения приехала, на удивление, быстро, и врачам удалось остановить отделение пузыря.

Несмотря на весь этот хаос, произошедший со мной, я была рада тому, что мама уже две недели как трезвая. Мы нормально питаемся и хорошо спим. Ещё чуть-чуть и я появлюсь на этот свет, чтобы сделать жизнь моей мамы более радостной и наполненной, наполненной счастьем, а самое главное, смыслом, и всё у нас с ней будет хорошо – я в этом уверена!

Я немного огорчилась, когда нас выписали. Думая всерьёз, что мы пролежим в больнице до родов, я была слишком обескуражена, когда вернулась с мамой домой. Ещё больше я была удивлена тому, что моя мама совсем не пила никого спиртного. Наверное, она образумилась и теперь всерьёз готовится к моему появлению. Ох, мамочка, я так за нас рада!

Наконец-то пришёл назначенный радостный час, и мой пузырь, в котором я жила так долго, лопнул, выпуская окружающую меня липкую слегка зеленоватую жидкость. Я почувствовала, как мама, схватившись за свой живот, куда-то побежала. Наверно, торопится в родильное отделение, чтобы увидеть свою милую доченьку. Мамочка, я тоже вся трепещу в ожидании нашей встречи с тобой, предвкушая момент, когда первый раз в своей жизни я испробую на себе твои прикосновения и объятия.

– Тише, мама, не спеши. Я подожду! – подумала я, сама сгорая от нетерпения увидеть её лицо и загадочный мир.

Мама остановилась. Наверное, она уже находится в палате роддома, только голосов никаких я больше не слышу. Может, это из-за прохудившегося моего пузыря. Ну да ладно, я иду к тебе мама. Ещё немного и мы будем с тобою вместе.

Я со своей неуёмной силой жизни начала выбираться наружу. Я слышала, как от боли кричит моя мама.

– Потерпи, моя мамочка! Я уже скоро. Скоро боли не будет, будет лишь безграничное счастье! – шептала я себе и ей в надежде, что она меня всё-таки слышит.

Наконец-то я увидела свет, яркий солнечный свет и голубое безоблачное небо. Но почему? Наверно, мама не смогла добежать до больницы, и ей пришлось рожать где-то в дороге. Хорошо, что я постаралась и выбралась из животика так быстро, насколько это было возможным.

Вскоре я упала своей мокрой чересчур ещё нежной спинкой на сухую, пыльную и измятую маминым телом траву. Она была мягкая, но холодная. Я закричала в ожидании того, что так мама скорее возьмёт меня в свои руки и прижмёт к сердцу, заключая в крепкие надёжные материнские объятия, подарив при этом первый поцелуй в лобик.

Неожиданно появившееся передо мной лицо матери вызвало во мне бурю эмоций: от первоначального страха до дикой радости. Мама же смотрела на меня без эмоций: ни улыбки, ни слёз – абсолютно ничего выражало и не нагружало её слишком запитое, но такое родное мне лицо. Я замолчала, не зная, как передать ей свою недетскую уверенность в завтрашнем дне, но мама опередила меня, произнося короткое, но такое ёмкое слово «прости», и, занеся руку над головой, ударила меня по голове, лежащим неподалёку небольшим неотёсанным камнем. Кровь брызнула из детского неокрепшего черепа, попадая ей на безобразное от пьянки лицо, которое было прекрасно по сравнению с её почерневшей мёртвой душой.

– Мама, мама, мамочка, что же ты наделала? Я ведь так любила тебя, ни секунды не сомневаясь в том, что мы бы смогли найти любой выход из ситуации, какой бы сложной она ни была, но ты предала меня, ты бросила моё бездыханное тело умирать под кустом. Как же ты смогла, как ты посмела сотворить со мной такое? – произнесла я, вот-вот покидая своё новое тело.

Я почему-то так любила эту горе-мать, но не любила свою идеальную Маму, которая всегда спасала и оберегала меня. Она ночами сидела у моей детской кроватки, отгоняя мои самые страшные кошмары, свойственные каждому этапу моей нарастающей силы. Теперь я уверена в том, что она без всяких на то сомнений была мне Мамой, моей настоящей Матерью, которую, к сожалению, я не ценила. И я на последнем издыхании, видя, как псевдо-мама идёт по просёлочной дороге, удаляясь от моего уже мёртвого тельца, заставляю её сердце остановиться, и она падает замертво, а я с улыбкой в душе покидаю этот чёртов мир первой уготованной мне двери.

Я очнулась посередине округлой комнаты на пушистом маленьком коврике. Вся скрюченная от боли и внутренних терзаний, которые я недавно прожила, пропуская через собственную душу. Мне было так больно, как я даже вообразить не могла бы в своём самом страшном кошмаре. Боль физическая после телепортации сквозь странную дверь и жестокого обращения моей матери была ничем по сравнению с душевной болью, полученной от удара по голове от женщины, которую я любила большего всего на свете, даже больше, чем свою настоящую Маму. После осознания этого факта боль становилась ещё сильнее, словно выковыривая из меня гниль, которой, оказывается, я была набита сполна. Мягкий пушистый кремовый коврик был буквально залит кровью, которая сочилась буквально отовсюду: из разбитого камнем виска, изо рта, из глаз и из кончиков пальцев. Неожиданно я почувствовала хлопок по спине и чьё-то странное на ощупь поглаживание. Я вздрогнула и резко открыла свои опухшие от кровавых потоков глаза.

– Я смотрю, тяжело тебе дался опыт первой загадочной двери, – прошептал Лорд, слегка облизывая свою верхнюю губу и нежно поглаживая меня по спине.

– Знаешь, бывало и лучше! – дёрнула лопаткой я, сбрасывая его холодную липкую руку, а потом добавила, – просто, наверное, не мой день!

– Вот как! – произнёс Лорд, облизывая свою одёрнутую руку в местах, где его пальцы были испачканы моей пылающей кровью. – Какой аромат, невозможно даже оторваться!

От отвращения я резво встаю, но еле-еле держусь на ногах. Слабость и озноб парализуют моё окровавленное тело, дышать тяжело, а передвигаться тем более, но я, собрав все свои силы в кулак, двигаюсь, кое-как перебирая ногами к двери номер два.

– Давай продолжим! Хочу поскорее вернуться домой, – сказала я, не поднимая своих стыдливых нефритовых глаз. – Впервые за всю свою жизнь я хочу извиниться и обнять свою Мамочку!

– Это похвально! Мне нравится то, что уже из такого ничтожного опыта ты начала извлекать самое главное, хотя и нарушила многое, но об этом поговорим позже, когда кончатся все твои испытания.

– Тогда не будем медлить, а начнём новую битву! – с внутренней постоянно растущей гордостью за себя выпалила в ответ ему я.

– Непременно начнём, моя дорогая, только нанесём на тебя следы твоего первого путешествия, – произнёс Лорд слова, которые никак не отразились в моём сознании, пока не стали выпячиваться наружу, констатируя своё появление.

Не успев даже дойти до второй дубовой двери, я падаю на колени, испытывая острую боль. В том самом месте на моей голове, куда псевдо-мать нанесла удар камнем младенцу, вырос огромный десятисантиметровый костный шип с отвратительными наростами у основания. Кисти рук и ступни обоих ног покрылись чешуёй болотного цвета, которая отвратительно пахла и нескончаемо мокла так, что слизь от неё каплями падала на шлифованный глянцевый пол. Я попыталась содрать несколько чешуек с руки, но на их месте моментально образовывались несуразной формы костные небольшие наросты, чем делали ещё более неприглядным мой теперешний облик.

– Что за чёрт? Что ты со мной сотворил, – закричала я, очухавшись от нестерпимой по уровню боли.

– Всё то, что ты сама с собой сделала, Наоми. – Лорд покачал головой. – Это лишь плата за содеянное и не более. Никакой самодеятельности и энтузиазма с моей стороны!

– Мой внешний вид теперь выглядит более чем ужасно! – не сбавляя крик, выпаливала я фразу за фразой, – исправь это, я не такая!

– Разве? – Лорд прислонился спиной ко второй двери. – А по-моему, это именно ты! Зло решило вылезти наружу! Ты очищаешь душу, выпуская, прямо скажем, освобождая своё зло, которое занимает любое подвластное ему место, в данном случае, оно отыгрывается на твоём внешнем облике. И это ужасно, но поспорить или изменить всё равно ничего не могу, так что прими это просто как данность!

– Данность? – от ужаса я закрыла свой рот руками, боясь ещё что-то ему высказать. Хотя в душе я с ним соглашалась. Зло, спящее у меня внутри, было огромно. Теперь я знаю, с чем так усердно боролась моя Мать. Теперь-то я ей не завидую, хотя поначалу я мечтала о подобной уготованной мне судьбе. Прости, Мама, я была совсем не права. Но гордость и несломленный внутренний дух не дают мне возможности выказать Лорду всю бурю, разыгравшуюся на просторах моей потемневшей души, поэтому я, лишь сглотнув от напряжения, произношу все слова слишком отрывисто, в общем, делаю так, как только могу. – Надеюсь, после окончания моего псевдо-турне всё это исчезнет, – я дотронулась до ужасного шипа на виске и нервно сглотнула. – Может, отойдёшь от двери, чтобы я продолжила вновь испытывать уготованные мне кем-то мучения!