Где-то в Калифорнии.

Светловолосый парень пришел. Сложно сказать, сколько он шел, но наверняка очень долго. Лицо его покрывала пыль и щетина, одежда давно испачкалась, на рюкзаке расползались маслянистые пятна, он отощал и висел на спине, словно складка кожи у внезапно похудевшего человека. И единственная вещь во всем образе Барса выглядела неуставшей — топор на длинной пластиковой ручке. Парень бережно нес его, будто больного ребенка, уже несколько дней, потому что боялся потерять. Лучше потерять рюкзак с двумя последними банками консервов, флягой спирта и блоком сигарет, нежели топор. Без топора долгий путь стал бы бессмысленным, и пришлось бы начинать все сначала.

Сеня искал его долго. Как оказалось, найти дерево толще, чем на могиле Скорпиона, задача вовсе не простая. Он и сам не особенно задумывался, почему выбрал Америку. Может быть, в том повинны мультфильмы про Чипа с Дейлом, может ему понравилось слово «секвойя», а может, вспомнились уроки географии в школе. Так или иначе, он находился в Питере и просиживал в баре до двух ночи, когда в голову пришла именно эта мысль. Той же ночью самолет до Лос-Анджелеса принял пассажира. Сеня прошел по лезвию бритвы на таможне, но его фото не оказалось в базе данных. Визу он получил еще месяцем раньше, от одной миловидной знакомой — дочери посла США в России. И даже оставил ее в живых, на время…

Перед ним возвышалось дерево-гигант, дерево-исполин, дерево-подпиратель небес. Достойный соперник, достойная жертва. Продираясь сквозь дремучие заросли, у него не раз и не два возникало желание остановиться и срубить какое-нибудь дерево поменьше. Ведь дерево, явно превосходящее то, что на могиле Скорпиона, найти действительно трудно. А еще останавливало полное безразличие к ним. В душе не возгорался пожар, как происходило всегда перед настоящей целью. В прочих деревьях он не видел вызова, они — недостойные соперники, недостойные жертвы.

Несмотря на прохладный воздух, что сразу облизал тело, Сеня разделся до трусов. Если остаться в одежде, вскоре она промокнет от пота и завоняет, а от него и так уже пахнет не розами. Сделав десяток первых ударов по стволу, Сеня пожалел, что потерял перчатки по пути. Наверняка уже скоро руки покроются мозолями. Но это его, естественно, не остановило. Он рубил и рубил, ощущая, как и без того уставшие мышцы сводит судорогой. Рубил, несмотря на боль в ладонях, рубил пока мозоли таки не появились, наполнились сукровицей и лопнули. Рубил, хоть пот заливал глаза и казался серной кислотой, настолько он жег. Рубил с остервенением самого голодного дятла…

Полтора часа спустя он упал на землю, ощущая, как веточки и иголки впиваются в спину. Дыхание вылетало неровными сгустками горячего воздуха, грудь ходила ходуном, а руки кровоточили. Выпив воды из фляги, и выкурив сигарету, он оценил плоды труда. Они откровенно не впечатляли. В стволе появилась треугольная выемка полуметровой длинны, но если сравнивать с толщиной кроны — результат ничтожный. Ветер колыхал веточки, иголки тихо шуршали, будто насмехаясь над Барсом. Ошметки красноватой коры валялись вокруг, напоминая куски рваной человеческой плоти. А иголки продолжали насмехаться. Сеня сжал топорище покрепче и продолжил работу. Снова в заповеднике разнеслись глухие удары, распугивающие зверье и птиц.

Удар, еще удар! Мысли оборвались, как высоковольтные провода от шквального ветра. Все нейроны, все области мозга поглотились работой. Но вот одна одинокая крохотная мысль, или даже мыслишка, заколола на грани сознания: «Что-то идет не так!». Сеня остановился. Нет, он действует неправильно. Отдышавшись, он присел, достал флягу со спиртом. Пригубил, пальцы нашарили сигарету. Он рубит дерево. Выполняет работу, словно и вправду дровосек! Но он не дровосек. Он убийца. Или, по крайней мере, хочет им стать. Дерево не надо срубить, не надо уничтожить, надо именно убить. Это огромная разница: убить и уничтожить. Убить можно не уничтожая, а вот уничтожить, не убив, нельзя. Вместо того, чтобы сделать дело, ради которого пришел, он перевыполняет план на тысячу процентов. Будучи спортсменом, Сеня прекрасно знал, профессионала от новичка отличает, прежде всего, расход сил, затраченных на одну и ту же работу. Если новичка поставить на баскетбольную площадку и заставить побегать наравне с профи, новичок выдохнется раньше. И вовсе не потому, что спортсмен более вынослив и привычен к нагрузкам, просто в движениях профи не будет лишнего, он не станет расходовать энергию по пустякам, а рассчитает каждое движение, каждый шажок. Отсюда и результат: непрофессионал либо устанет быстрее, сделав то же самое, или сделает в разы меньше. А достигается это длительными тренировками, где само тело, сам организм запоминает, заучивает определенные движения, и спортсмен даже не следит за тем, что делает. Оно выходит само по себе, а мозг в это время работает над тактикой, рассчитывает всевозможные комбинации, в то время как мозг непрофессионала, вынужден нести двойную нагрузку: следить за движениями тела, плюс за тактикой и стратегией.

Именно с этим Барс столкнулся в Калифорнии, стоя под деревом великаном. Он может срубить дерево, но затратит на это такую кучу сил, что их не хватит на обратную дорогу. А меж тем дерево надо убить. Но как? Если бы он захватил бензопилу, все пошло бы легче и быстрее, но, во-первых, он ее не захватил и, во-вторых, срезать секвойю бензопилой тоже уничтожение, а не убийство. Барс помнил, как Скорпион убил голубя простым поленом, то есть тем, что подвернулось под руку. Сегодня у него в руке есть топор. Им можно убить дерево, но как?

«Кар-р» — раздалось где-то вдали. Значит, он рядом. Наблюдает, оценивает, ждет, когда ему пожертвуют величественную секвойю. Как убить ее с одного удара? Да, именно так. Надо нанести всего один удар и убить ее.

Уродливая выемка, обрамленная кровавой корой, выглядит тромбом на теле дерева. Крона уходит в землю, расширяясь у поверхности корнями.

— Возьми ее, — прошептал Сеня.

И нанес удар. Вниз! — по одному из многочисленных корней. Лезвие топора вошло почти полностью, теперь вытащить его будет проблематично. Но Барс не собирался ничего вытаскивать. В груди, где-то под сердцем, екнуло. По телу распространилось безразличие, перемешиваясь с холодом. Мочевой пузырь заболел, враз переполнившись. Сеня спустил трусы, оранжевая струя полилась на лезвие топора. Никогда раньше Сеня не видел такого цвета мочи. Похожая на «Фанту», она окрашивала кору и вроде даже разъедала ее. Внезапно все краски вокруг померкли, ушли, все предстало в черно-белом цвете. Имела цвет только красная струя, бьющая с конца на разрез в корне секвойи. Но, несмотря на потерю почти всех цветов, зрение приобрело удивительную четкость. Явственно виднелось, как моча проникает в корень, он даже видел, как она бежит по волокнам и, заменяя воду, устремляется вверх по стволу. В один миг ствол стал прозрачным, он будто поменял структуру — дерево превратилось в хрусталь. Внутри хрусталя к вершине поднималась бесцветная влага, всосанная корнями из земли, но у основания красная жидкость подпирала воду, пропитывала дерево, перекрашивала его. Медленно секвойя приобретала красный цвет, а он все мочился. Голова кружилась, член начал болеть, но он ждал, пока все дерево не станет красным. А когда дождался, упал на землю. Мочеиспускание прекратилось, накатила слабость. На секунду в ноздри ударила вонь, нутро чуть не вывернуло наизнанку. А потом все кончилось. Краски вернулись, дерево больше не выглядело красным посредине черно-белого мира. Барс взглянул на конец, с него тянулась тоненькая струйка крови, похожая на красную соплю. Он стер ее, но на большее сил не хватило. Ужасная усталость накрыла, прижала к земле, опустошила.

Что-то вокруг изменилось, но сначала Сеня не понял что. Вроде все по старому, тот же лес, те же деревья, та же секвойя. И ветерок… Точно! Догадка сразила, будто удар кувалды меж ушей. Ветерок скользил по телу, но ветки исполина больше не шуршали. Сеня лежал прямо под стволом и смотрел, как сверху падают сухие пожелтевшие иголки. Сначала по одной, потом все больше и больше, они ударялись в голую грудь, но не кололи. Не могли. Мертвые не могут уколоть. Барс натянул трусы, поднялся с земли. Взглянул на топор. Лезвие и кора вокруг красные от ржавчины, но совершенно сухие. Моча или кровь — Сеня так и не понял, чем пописал — не могли впитаться так быстро, ведь не прошло и пяти минут. Но все всосалось, поднялось по стволу и убило. Он еще раз взглянул на вершину. Иголочки продолжали сыпаться. Сеня хмыкнул и начал одеваться. Минут через пять он пошел обратно, весело насвистывая, и оставляя позади мертвое дерево. И он не увидел, как на самую толстую ветку приземлился огромный черный ворон. Он проводил Сеню взглядом, а когда тот скрылся, клюнул дерево, оставив глубокий след. От единственного удара дерево враз посерело и все иглы, что еще не опали, слетели, покрыв землю внизу желтоватым ковром.

 

Где-то в Норвежском море

— Еб твою мать, ты куда смотришь?! — орала почти точная копия капитана Флинта. — Это ж гарпун, а не жопа бабья, чего ты его мнешь?!

— Пошел на хуй! — орал Барс в ответ. Уже привык, такая манера разговора здесь котируется, или даже, только такая манера и котируется.

Справа вал ударил в старый баркас, накреняя так, что Сеня чуть не выпустил гарпунную пушку. Два поручня, служившие для разворота, намокли и скользили в ладонях.

— Не выпускай мать твою еб! — орал капитан.

— Сам знаю, жопа старая! — отвечал Барс, возвращая телу равновесие. — Уходит!

— Хуй он от меня куда денется! Сейчас мы его… Балласт, ты готовься, а то бабло свое, считай, в унитаз спустил! У меня горючки не хватит за ним всю ночь гоняться!

— Правее, правее!

Позади парочка матросов ржала в голос, над неловкими движениями Барса. Каждый держал по бутылке водки, а один еще умудрялся курить, хотя вокруг летало такое количество брызг, что казалось, находишься не на воздухе, а под водой.

— На, Сеня, хлебни, — сказал один, подходя к Барсу сзади, и приставляя горлышко бутылки почти к самому рту. — Без поллитры не разберешься.

Сеня схватил горлышко зубами, матрос задрал дно бутылки вверх, бесцветная жидкость потекла в горло.

— А вот это по-нашему, балласт! — заорал капитан из рубки. — Ванек, а ты чего к нему пристраиваешься? Чего, давно бабы не было?

— А ты посмотри на него, ух! — матрос схватил Сенину задницу и заржал пуще прежнего.

— Пошел в пизду, — отозвался Семен, вполне добродушно. — Не мешай.

Матрос отошел к приятелю, держась за какой-то трос. Как он называется, Сеня не помнил, хотя капитан устроил ему несколько самых подробных экскурсий на тему: что и как тут называется, и чего ни в коем случае нельзя трогать, а то сбросит за борт.

Море бушевало, вздымалось и будто бы куда-то перетекало, как бурная горная речка. А посреди водяного хаоса, на поверхность показывались две огромные блестящие коричневые спины. Впрочем, не всегда они казались коричневыми; когда острие гарпуна направлялось на них, перед взором Семена море теряло краски, а киты окрашивались красным. В эти мгновения под сердцем екало, а пульс замедлялся втрое, но каждый раз волна била о борт и Сеня не успевал выстрелить.

— Последняя попытка балласт, — кричал капитан из рубки. — Мы не сможем плыть за ними вечно.

— Разверни свою гребаную посудину нормально, и закрой пасть! — проорал Барс. Матросы сзади засмеялись и заулюлюкали, а капитан крутанул штурвал.

Два кита: самец и самка. Иногда над поверхностью воды помимо спин поднимался огромный хвост и ударял по бурлящему морю. Даже в завывании ветра, звук удара перекрывал все посторонние шумы. Почти все. Порой, до слуха доносилось далекое, но отчетливое, карканье.

— Давай, Барс, сейчас!!! — взревел капитан.

Дуло уперлось в спину самки острым взглядом гарпуна. Капитан развернул баркас немного боком к китам, самка оказалась ближе. Все замерло. В ноздри ударил резкий запах зловония. Сердце на секунду остановилось, а краски втянулись в глаз кита, превращая в ярко-красную точку. Всего на миг кашалотиха показала Барсу черное око, и этого оказалось достаточно. Он выстрелил раньше, чем высоколобая башка всплыла на поверхность, и глаз посмотрел в глаза смерти. Но самое удивительное — Барс различил сияющее красным око, еще когда оно находилось под водой. Никто не смог бы разглядеть его меж туч брызг на таком расстоянии, да еще и вечером, но Барс смог. Металлическая стрела устремилась к кашалотихе, оставляя за собой тонкую блестящую черту троса. Гарпун вонзился в глаз, прошел под неестественным углом и ворвался в мозг. Кит выплюнул из дыры в спине последний в жизни фонтан, его скрутило в судороге и он замер. Замер не только он, но и рыбаки позади Барса. Матросы и капитан открыли рты, пока трос не натянулся и корабль не накренило.

— Вы, два клоуна, мать вашу! — заорал капитан. — А ну трави!

Матросы бросились к лебедке, стряхивая оцепенение, а Сеня стоял и смотрел, как море возвращает краски. Кашалот завел протяжный реквием по погибшей подруге, но, взглянув на того, кто унес ее жизнь, поспешил уйти под воду.

— Барс, а чего так воняет? — спросил Ваня. — Чего, обосрался с перепугу?

Матросы заржали, капитан усмехнулся в усы и погладил бороду. Он тоже почувствовал облако вонючих газов и не мог припомнить, чтобы когда-нибудь чуял что-то более зловонное.

«Кар-р» — донеслось с неба. Капитан поднял взгляд и увидел огромного черного ворона, скрывающегося в тучах. Воронов так далеко в море, он тоже никогда не видел.

— Быстрей, салаги! — крикнул он матросам, а потом прошептал: — Не нравится мне это…

Но он не озвучил всех мыслей. В действительности, ему хотелось бросить убитого кита и поскорей ссадить его убийцу на берег. Впервые со знакомства, светловолосый парень показался капитану очень опасным. Таким опасным, что на протяжении всего пути в порт, они не перекинулись и словом.

 

Где-то в Африке

— Ты знаком со Скорпионом? — удивление в голосе Барса не поддавалось измерению. Так он не удивлялся, даже когда узнал, откуда берутся дети, и что пипиську можно использовать еще как-то.

— Да, — подтвердил Джон. — Встречался. И сразу понял, что ты один из этих…

— Из каких этих?

— Из очень плохих людей.

Они сидели на веранде, от палящего солнца их скрывал полог из ни то камыша, ни то бамбука — Семен никогда не обладал особенными знаниями в области ботаники. На столике потели два высоких бокала с пивом, крупные мухи летали вокруг, но не смели нарушить беседу. Они знали, кто сидит на веранде. Одного давно и очень хорошо, второго плохо, но страха он нагонял не меньше первого.

— А не кажется ли тебе, что говорить такое плохому человеку, не совсем разумно? — спросил Барс, делая глоток из бокала. — Прости мой английский. Я не был самым лучшим учеником в школе.

— Ничего, ты изъясняешься вполне нормально. И отвечая на твой вопрос: нет, я не боюсь тебя. Чтобы быть опасным, необязательно быть плохим.

Барс кивнул, доставая сигарету. Парочка глупых мух все же решила подлететь к ним, тут же две руки поймали их почти синхронно. Для Семена муха на мгновение стала красной, какой она представлялась Джону, осталось тайной. Оба раскрыли ладони. Слегка помятая муха вылетела из руки охотника, и унеслась прочь, словно осознав ошибку. Из ладони Барса на землю упал трупик.

— Расскажи, когда ты его встретили? — спросил Барс, прикуривая.

— Лет двадцать назад. Он тоже приехал на сафари, но по другим делам.

— И какое впечатление он на тебя произвел?

Охотник приложил бокал к губам, охлаждая разгоряченное горло, и даже удовлетворенно крякнул, когда пиво скрылось в желудке. Он кинул взгляд на саванну. От земли поднималось марево, искажая горизонт, но даже сквозь него, он увидел вдалеке хромую антилопу. Стерев пену с усов, и поправив шляпу, он достал из нагрудного кармана трубку и принялся набивать.

— Сначала никакого, — сказал Джон. — Он поопытнее тебя будет, постарше, посолидней. Я бы ему уже тогда лет сорок пять дал, а стало быть, ему сейчас за шестьдесят?

— Вообще-то, когда я его видел, мне не показалось, что ему шестьдесят. Где-то сорок-сорок пять…

— Длинные седые волосы, простое на первый взгляд лицо, да? — перебил Джон.

— Да.

— Знаешь, когда он приехал, мне сразу захотелось схватить винтовку и пристрелить сукина сына. Наверное, сработал какой-то инстинкт. Но как только я об этом подумал, он так посмотрел на меня… Я не испугался, нет. Это было скорее осознание. Осознание того, что если я просто попытаюсь его убить, он убьет меня первым. И у меня нет даже единственного шанса, чтобы выжить, или помешать ему.

Охотник закончил набивать трубку, достал коробок, головка спички чиркнула по чиркачу, и пламя заиграло на табаке.

— А если я захочу тебя убить?

— То проиграешь. В нашем с тобой поединке, победу одержу я. Тебе еще очень далеко до Скорпиона.

Семен лишь кивнул. Он и не собирался спорить. Взгляд оббежал саванну, но, будучи ненаметанным, глаз не остановился на антилопе. Зато воображение нарисовало далекие джунгли и их обитателей. Настоящих зверей. Хищников. Именно ради них, он и приехал сюда.

— У тебя есть ружье? — спросил Джон, чувствуя, пауза слишком затянулась.

— Нет. У меня есть нож, но я не уверен, что он мне понадобится.

— Понимаю. Это у тебя что-то вроде обучения?

— Не совсем, — Семен замялся, а потом подумал: какого черта! — Я уже убивал ножом, ружьем, пистолетом, топором и даже гарпуном. Я всегда находился в выгодной позиции. Но убийца далеко не всегда будет в ней находиться. Легкие жертвы не дадут нужного результата.

— Ясно, — кивнул охотник. Он вправду все понял. — Я думаю, тебе будет полезно поучаствовать в одном ритуале. Ведь понятие убийцы, не отрицает понятия охотника?

— Я думаю, нет. А насколько хорош как охотник Скорпион?

— Ничуть не хуже меня. Может быть, даже лучше. Он отличный следопыт, а уж в вопросе убийства никто не сравнится с ним.

— А многих ты еще видел? Таких как он?

— Троих. Но Скорпион из всех лучший.

— А как ты их отличаешь? — Сеня достал вторую сигарету, едва затушив первую.

— Я же говорил, когда я вижу вас, мне хочется схватиться за оружие. Я охотился по всему земному шару. Я был даже на Северном Полюсе и в Антарктиде. И могу точно сказать: самые опасные хищники обитают в Африке и Южной Америке. Я и барсов убивал. Я встречался с таким количеством хищных зверей, что даже не смогу сосчитать. И я уверен, человек далеко не самый опасный зверь. Всего лишь самый умный. Но даже когда выходишь один на один с горной гориллой, ты не испытываешь к ней ненависти. Азарт, страх, да, но ты не ненавидишь ее. А когда я встречаю людей вроде Скорпиона, во мне сразу закипает ненависть. Он из тех, которые неправильные. Я даже не могу объяснить это лучше, чем словом «плохие». Другие, не из нашего мира и даже не из звериного.

Барс вылил остатки пива в горло, затушил окурок в пепельнице.

— И ты хочешь стать таким же, — ни то спросил, ни то сказал Джон.

— Хочу, — ответил Барс.

Охотник протянул руку под стол, достал винтовку с прикладом из слоновой кости и многочисленными инкрустациями. Барс поставил бокал на столешницу. Охотник направил дуло в сторону саванны. На винтовке нет оптического прицела, только простая мушка, но зоркий глаз безошибочно нашел антилопу, а палец плавно спустил крючок. Раздался выстрел и отдаленные крики раненой антилопы — пуля отстрелила ей здоровую заднюю ногу у основания бедра. Будучи хромой до этого, антилопа теперь никуда не денется.

— Ритуал проведем на рассвете, а потом я отвезу тебя в джунгли, — сказал Джон, Барс кивнул. — Арчи! Сядь на джип и съезди вон туда. Привези дичь, а потом перебинтуй, чтобы не сдохла до утра…

* * *

Рассвет в саванне! Даже ранним утром здесь нестерпимо жарко, и огромный полукруг солнца, поднимающийся из-за горизонта, кажется еще больше, еще жарче. Он другого цвета, не такой как на других материках. Более темный, более яркий, более насыщенный, почти жирный. Джип охотника встречал рассвет пылевым столбом, вылетающим из-под колес. Машина неслась по ровной поверхности, не нуждаясь в дорогах. На переднем сидении двое курили. Один, молодой блондин с волосами растрепанными ветром, курил сигарету. Второй, вцепился зубами в трубку, оставляя новые следы на кости рядом со старыми — наверное, операция ему привычна. А позади в кузове билась раненая антилопа со связанными ногами. Зеленая полоса на горизонте приближалась.

— А как ты нашел меня? — спросил Джон. Его голос немного шипел — он говорил, не выпуская трубку изо рта.

— Поинтересовался, кто самый лучший охотник-проводник в Африке, и мне сказали, что это ты, — ответил Барс.

— Понял, — сказал Джон. — Хорошо, теперь по делу. Ритуал проведем на границе леса. Дальше ты пойдешь один, а через неделю я тебя заберу. Если через неделю тебя не будет на месте, я буду приезжать сюда каждые три дня ровно в полдень и ждать ровно час. Если еще через девять дней тебя не будет на месте, я посчитаю, что мертв.

— Хорошо.

— Не думаю, что ты найдешь в лесу львов, они любят открытые пространства, где пасутся антилопы. Луга, поля, ну ты понял…

— Да.

— В пяти милях к югу, есть река. Из опасных зверей, в лесу водятся удавы, шакалы. Но самые опасные существа в джунглях, не львы или слоны, или носороги. Тут самая малая тварь бывает опасней, чем слон. Ядовитые пауки, змеи, даже лягушки. Не говоря уж о малярийных комарах. Ядовитые твари самые яркие, и ты должен опасаться именно таких. В аптечке есть несколько антибиотиков и антисептиков, но противоядий нет. Слишком много пришлось бы тебе их брать, для каждой твари нужно свое. Поэтому лучший выход, просто не давать себя никому кусать. Но и крупных животных опасаться надо, разумеется. Будь ты кем-нибудь другим, я никогда не отпустил бы тебя в джунгли без оружия….

— А почему отпускаешь меня? — спросил Барс, выкидывая бычок в окно.

— Потому что если тебя загрызут, я не буду о тебе жалеть парень. Ты уж не обижайся

— Не стану.

— У тебя есть нож, это хорошо. Но не забывай, еще у тебя есть зубы, когти и ум. И именно ум делает человека королем природы. Попробуй их использовать…

— У меня есть кое-что еще, — сказал Барс.

Охотник повернулся и рассмотрел его профиль в лучах восходящего солнца. Теперь только приглядевшись можно различить, что рядом сидит довольно-таки красивый парень. Но черты лица постепенно не то чтобы стирались, но становились глаже, обыденней. Барс не менял лицо, просто другие начинали видеть его иначе.

— Да, у тебя есть кое-что еще, — согласился охотник.

Джон умолк, понимая, больше нет смысла объяснять парню правила поведения в джунглях. Это не турист и не миллионер, мечтающий застрелить слона. Туристы приезжают сюда ради фотографий и впечатлений, миллионера надо подвести к слону, установить треногу для ружья, а потом еще положить палец на спусковой крючок. Но Барс приехал ради другого. Просто чтобы убивать. Найти противника достаточно могучего, и убить. Унести жизнь сильного, чтобы потом было легче уносить жизни слабых.

Джип подъехал к кромке джунглей, когда солнце показалось над горизонтом наполовину. Барс и Джон вылезли из машины. Сеня надел рюкзак, охотник вытащил из багажника антилопу. К концу поездки она успела смириться с участью, и даже не сопротивлялась. Только смотрела на мужчин слегка слезящимися глазами, словно молила о пощаде, но те оставались к ней безучастны.

— Я знаю, кому ты хочешь служить, — сказал Джон Барсу. — Знаю, насколько он силен, знаю, что он дает. Но я не служу ему. Охотник не убийца. Охотник убивает либо ради азарта, либо ради еды. Ты убиваешь ради убийства. Но иногда даже охотник убивает ради убийства. Когда хочет обезопасить жителей окрестных деревень, он убивает волков, чтобы те не загрызли женщин и детей. Когда звери несут заразу, опасную для человека, охотник идет в лес и убивает. Порой, охотнику хочется бросить вызов самой природе, порой, их вынуждают обстоятельства. И охотники тоже приносят жертвы. Но редко, в своей жизни я делал это лишь дважды. Мы приносим жертву кровавому богу охоты. Его самой отвратительной составляющей. И тогда мы перестаем быть охотниками на время, и становится такими как вы. Убийцами. Но самое страшное происходит потом, когда резня оканчивается. От охотника отворачивается удача, он не попадает по зверю раз за разом, а если встретится с ним один на один, тот наверняка порвет охотника. Нам приходится платить дорого, но мы платим, чтобы снова стать охотниками. Но ты служишь другому, и платить тебе придется уже ему.

Сеня кивнул. Охотник задрал голову антилопы.

— Убей ее, — сказал Джон. — Но убей не оружием, а руками. Убей беззащитную тварь, начни путь крови и боли.

Барс больше не слушал. Может действительно кровавый бог охоты обратил на него внимание, и он вдруг понял, как можно убить ее быстро, надежно, наверняка. Огромный глаз антилопы умоляюще смотрел на него, достаточно лишь воткнуть указательный палец, добраться до мозга и кровавая тропа откроется…

Сверху прозвучал не то крик, не то скрип. Охотник и Барс на секунду отвлеклись, чтобы увидеть летящего сокола. Величественная птица парила в потоках восходящего воздуха. Сама грация вплелась в пернатую фигуру, величие, красота… Но тут в небе появился еще кое-кто. Черный ворон, никак не меньше сокола, летел черной кляксой, на фоне белейших облаков и синевы небес. По сравнению с соколом, он выглядел неуклюже и неказисто. Ему приходилось махать крыльями, чтобы держаться в небе, он не парил, а натужно плыл словно на волнах — сначала немного опускался, потом поднимался от взмаха крыл. Казалось, земля тянет его, призывает разбиться, в то время как сокол — король и изборник неба. Гордый, легкий, почти невесомый…

Внезапно ворон ускорился, а Барса с охотником обдало волной вони. В единый миг преодолев сотню метров, ворон врезался в сокола. Только теперь выяснилось насколько он больше. Почти в два раза! От неуклюжести не осталось и следа, одним движением ворон откусил соколу голову, и пернатая тушка полетела к земле. А ворон снова стал непонятной грузной птицей, пингвином в небе. Неуверенные взмахи крыльев делали его почти забавным, но от громкого «Кар-р» замирало сердце.

Еще до того, как обезглавленная тушка коснулась земли, Барс начал действовать. Цвета ушли, а влажный глаз больше не казался хорошей целью для атаки. Барс упал на колени и зубами впился в горло антилопы. Охотник отпрыгнул от неожиданности, а потом застыл и, покачивая головой, смотрел, как Барс рвет горло беззащитной твари. А сам Барс не видел ничего. Весь мир закрыло красное полотно, а он разрывал шкуру, мышцы, сухожилия, напивался кровью. А когда почувствовал, что антилопа мертва, спокойно поднялся с колен. Все лицо покрылось кровью и шерстью, он выглядел ожившим кошмаром, но охотник отметил — это ему идет. Кровь на лице подходит парню лучше, чем румяна женщине.

— Значит твой хозяин сильнее кровавого бога охоты, — сказал Джон.

— А ты сомневался? — поднял бровь Барс.

— Нет. Я вернусь через неделю.

Охотник не подал Барсу руки, сел в джип и укатил прочь. Сеня еще несколько минут смотрел на пыльный след от машины, а потом повернулся и пошел в лес.

* * *

Подбираясь к цели, Барс слышал в голове голос Скорпиона. Пьяная беседа у могилы частенько вспоминалась и обсасывалась мозгом. «Можно конечно тупо убивать людей, — говорил Скорпион, — но ты станешь лишь мясником, не больше. Убийцей крупного и слабого скота. Убийца убивает не только людей. Он убивает все! Землю, воду, облака, деревья, камни, телевизоры, книги — все это можно убить. Поэтому надо проявлять разнообразие. Научиться убивать людей, можно вообще их не трогая. Начни со зверей, потом переходи к людям. Потом уже сможешь отточить все на целях посложнее. Вообще, звери и предметы куда опасней людей. Пистолет и клыки убивают чаще, чем пальцы и плоские зубы…».

И Барс скрупулезно следовал совету. Он угробил почти семь часов, чтобы найти первую жертву. Для начала он выбрал цель помельче, но, как говорил охотник, размер не всегда соответствует уровню опасности. Укус комара, или смертоносный вирус может отправить в могилу не хуже атомной бомбы. Именно этого добивался и сам Барс. Стать опасней, чем атомная бомба даже с голыми руками.

Вот она гадина, ползет. Сеня плохо разбирался и в биологии, и вообще, последние классы школы и первые годы университета провел не за учебниками, а в залах, стуча мячиком, и не мог назвать «породу». Правда, выступления на соревнованиях за школу, а потом и за университет, плюс протекция тренеров и небольшие взятки, позволили с успехом получить и среднее образование, и высшее. Но два диплома не добавили особенно много информации в мозг. Поэтому, выбирая змею, Барс руководствовался советами охотника.

Эта тварь пестрела на фоне лиан и веток, будто лента на груди выпускника. Почти до кислоты желтая, с множеством красных крапинок, она ползла по низкой толстой ветке. Барс тут же увидел, куда она направляется. Маленькая птичка на самом краю ветки спокойно чистила перышки, не подозревая, что к ней подползает убийца. Впрочем, и сама змея не знала, что и на нее ведется охота.

Барс не стал таиться. По большому счету он даже не охотился, а пришел убить ядовитую тварь. Поэтому он вышел из зарослей и ударил по ветке ногой. Птичка улетела, а змея упала на землю, сразу начав извиваться и шипеть. Сориентировалась она быстро. Мгновенно поняла, кто повинен в ее падении и кто лишил ужина. Странный двуногий зверь, похожий на лысую обезьяну. Сеня держал в руках нечто вроде посоха — длинную палку, срубленную еще утром. Он подошел к змее на пару метров и начал тыкать в нее. Барс не причинял ей вреда, просто дразнил. Поначалу, гадина попыталась уползти, наверное, не желая поддаваться на провокацию, но Барс обходил ее со всех сторон, не давая скрыться. И тогда змея пошла в атаку. Если уж обезьяна решила поиграть со смертью, пусть поймет — в этих играх можно и проиграть. Она свернулась клубком, головка взлетела на двадцать сантиметров от земли, а пасть зашипела угрожающе. Это последнее предупреждение. Змея вовсе не хочет тратить на Барса яд. Его ведь потом надо вырабатывать для других жертв, а обезьяну она проглотить все равно не сможет. Но меткий тычок палкой прямо по носу вконец вывел змею. Ярость смешалась с раздражением, и она, ползучей стрелой, устремилась к человеку.

Барс отбросил палку, присел и отпрыгнул, а по спине заструился холодный пот. Ничего не происходило. Змея не окрашивалась красным, а мир не терял цвета. Внезапно он понял, на этот раз помощи не будет. Он и мелкая, но очень юркая ядовитая тварь, один на один — все. Не слышно скрипучего «Кар-р», нет отрешенности или спокойствия. А гадина совершила еще одну стремительную атаку. Свернувшись кольцом она резко распрямлялась, как пружина, и понеслась к нему. Семен снова едва успел отскочить.

Захотелось убежать. Бросить все, уехать домой… и закурить. Во рту собралась слюна, а легкие затребовали дыма. Змея снова свернулась в клубок, ожидая, что будет делать обезьяна. А обезьяна полезла в карман за сигаретами. Пот заливал глаза, сигарета промокла у основания, но когда огонек зажегся на кончике, а легкие получили порцию дыма, Барс успокоился. Ладонь смахнула пот, ноги согнулись в коленях. Теперь они оба выглядели пружинами, готовыми враз разогнуться. Змея вытащила язык и зашипела, Сеня удерживал сигарету зубами, выпуская дым сквозь уголки губ. Да, теперь никто не станет делать работу за него. На этот раз придется пройти по пути самому. Воображение заработало, подползая к пределу. Он представил, как все кроме змеи теряет значение. Обесценивается перед глазами жизни и смерти, уходит за горизонты, и там его сжигает солнце. Только змея важна. Только она сейчас живет, дышит, шипит, покачивает головкой на длинном туловище. И хочет его убить. Быть может, сейчас он для нее тоже окрашен красным, быть может, сейчас в маленьком мозге не существует ничего кроме него! Они словно гипнотизируют друг друга — она языком, он сигаретой. Шипение одной и дым изо рта другого. Два убийцы встретились, чтобы доказать кто сильнее единственным возможным способом — остаться в живых.

Пружина змеи разогнулась, она устремилась к Барсу, вихляя, как горный ручей — такая же стремительная, непредсказуемая. Даже не верится, что тело без ног может двигаться настолько быстро! Но навстречу вылетела рука. На секунду рука тоже стала змеей. Не менее подвижная, не менее гибкая, только с ногтями вместо зубов. Барс распрямился, навис над змеей и схватил за хвост. Равновесие нарушилось, тело подалось вперед, а рука крепко сжала змеиный хвост. Барс группируется, делает кувырок. Змея в смятении. Она не может понять, что надо укусить, куда впрыснуть яд. Слишком все быстро, не проходит и секунды, а Сеня уже вышел из кувырка, выкинул руку со змеей вперед и хлестанул по дереву. Головка отлетела, на кору дерева брызнула кровь, Сеня отпустил извивающееся тело на землю. Но извивалось оно не долго. «Кар-р» — прозвучало с небес, и тело тут же замерло. Жизнь ушла, осталась лишь пустая оболочка.

Барс поднялся, отряхнул листву с одежды и пошел дальше.

* * *

Кровь стучит по вискам, в левом плече горит огонь, проникая до легких. Мир не просто цветной, кажется, он приобрел дополнительную яркость. Никогда цвета не были такими красочными, никогда он не видел столько оттенков, никогда так не дорожил ими. Сейчас мир видится таким красивым, таким волнующим. Только в такие моменты понимаешь, насколько он тебе дорог, как много еще хочется узнать, увидеть, испытать… Потому что стоишь на пороге смерти.

Огромная желтая зверюга выглядит немного бледнее, чем саванна позади. Она облизывается, явно прицениваясь, хватит ли ей Барса на обед. По всему выходит, что да. Лев не выказывает особенных признаков беспокойства. В отличие от змеи он видит в Барсе пищу и может извлечь пользу от его смерти. Да и явно превосходит противника по всем параметрам. Крупнее, сильнее с острыми зубами и когтями, а человек даже не запасся бухающей палкой, или искусственным клыком. Нет, он стоит почти голый, демонстрируя яркому полуденному солнцу бледное тело, прикрыв гениталии ненастоящей шкурой. Зачем? Лев этого не понимает. Впрочем, это ничего не значит. Самец он или самка, сегодня его предназначение — перевариться в желудке царя зверей.

Всего минуту назад, когда Барс набросился на спящего льва, все выглядело гораздо безопасней. И лев казался помельче, и уверенности в Барсе присутствовало побольше. Но когда мгновенно проснувшийся зверь скинул парня, как собака стряхивает блох, да еще и нанес удар лапой по плечу, оставив глубокие порезы… Тут-то Барс и понял — на этот раз противник куда опасней. Наверное, самый опасный из всех. И победив его один на один, можно смело назвать себя царем зверей. Ибо, только одолев бывшего царя, можно занять его место. Это настоящее испытание кровью, болью, страхом и смертью.

На лиги вокруг простирается пустота. Наверное есть в земле какие-нибудь грызуны, да насекомые летают в воздухе, но зверей нет и в помине. Окружающее плывет в мареве жара, запах пыли пропитал все сущее. Лев даже не рычит, шерсть не встала дыбом на мускулистом теле. Он просто медленно подходит, собираясь окончить все быстро. Предпочтительно одним ударом. Шея у человека тоненькая, даже у зебры или антилопы она мощнее. А тут хватит всего одного удара. А потом перевернуть мертвое тело и съесть самое вкусное — ягодицы. Следом обглодать бедра, у безволосого зверя они достаточно мясистые. Разорвать мягкий живот, выесть печень. Она очень полезна, в ней много железа… А остальное можно преподнести какой-нибудь львице. Пускай поест и пропитается к нему, когда начнется течка.

А Барс все пытался успокоиться. На этот раз нет сигареты — он оставил одежду и нож неподалеку. Зачем? Потому что решил — необходимо настоящее испытание. Сразиться с тем, кто заведомо сильнее, быстрее, ловчее. Если победишь, принесешь эту жертву, все будет проще. Дальше, проще. Откуда он знал это? Барс и сам не понимал. Просто в груди, там, между страхом и возбуждением, стучала твердая уверенность. Вот сейчас середина пути. Пик горы, на который надо взобраться. Подъем труден, труден и спуск, но перед вершиной стоит самая крутая преграда. Отвесная скала, а за ней откроется горизонт. Если взойти, придется еще спускаться к цели, но спускаться хоть и сложно, но быстрее.

Блондин чувствовал его взгляд. Как никогда чувствовал. Вот прямо здесь, если победит лев, Сеня встретиться с ним. Если победит Барс, с ним встретится лев. Секунды растянулись на минуты. Всего двадцать ударов сердца прошло с момента, когда лев сбросил парня с себя, но столько всего пронеслось в голове. Жизнь не пробежала, как показывают в Голливудских фильмах, зато обрывки воспоминаний полетели косяками, словно гуси по осени. И почему-то все больше вспоминалось оружие. Винтовка, пистолет, даже гарпун. Всевозможные ножи, топор — все это очень пригодилось бы сейчас. Будь у него в руках ружье, лев уже лежал бы на земле, истекая кровью. Но ружья нет.

Лев подошел на расстояние прыжка, время еще больше замедлилось. Он медленно присел, задние лапы изогнулись на сантиметр. От него не получится увернуться. Зверь явно быстрее человека. Даже спортивная подготовка не спасет Барса. В прыжке лев нанесет удар, и это будет означать конец. Раненый Сеня уже ничего не сможет противопоставить. Лев присел еще на пару сантиметров. Глупо, как же это глупо! Кто вообще сказал, что надо выходить против зверя без оружия? Он хочет стать убийцей, а не самоубийцей! Гривастая морда опустилась почти к земле. Какого черта! Убийца не охотник, его задача убить! Любыми путями! В любой ситуации! А не умереть так глупо! Передние лапы выдвинулись немного вперед, на задних заиграли мышцы, сейчас он прыгнет. И нет ничего зазорного в оружии! Нет ничего плохого в том, чтобы выйти против сильного с пистолетом! И против слабого тоже! Все, мышцы задних ног стали каменными и лев начал атаку. Оружие?! Где оружие? Блин, один посредине саванны, естественно здесь нет оружейного магазина! А даже если бы он стоял, в паре метрах, все равно времени нет! Лев прыгнул, стремительно распрямил задние лапы, полетел. Наверное стремительно, Сеня все ще смотрел замедленную съемку. Глаза работайте! Найдите хоть что-то! Хоть палку, мать ее, копалку, хоть камень! А лучше гранатомет! Камень! Маленький, не больше ладони, но есть камень…

Саванна потускнела. Все опять перестало иметь значение. Только большая туша мяса, летящая навстречу. Туша, что не знает, она уже мертвая…

Наверное лев все же убил бы Сеню. Пусть он успел присесть и схватить продолговатый камень, но что есть камень, по сравнению с ногтями и зубами? Но в последнюю секунду, когда лев уже подлетал к согнувшейся фигуре, он испугался. Зверь не понял что произошло, откуда у маленького слабого человека появились такие силы. Он перестал пахнуть страхом, потому что льва накрыло вонью. И всего на миг, лев струсил. Нанеси удар по спине и позвоночник сломался бы. Но он замешкался, позволил Барсу поднырнуть, поднять руку с камнем, что почему-то оказался достаточно острым, чтобы пропороть кожу на брюхе. А потом все сделала инерция. Шкура распоролась сама собой, Барс просто держал руку вверху и в той же замедленной съемке видел, как камень разрезает кожу, потом грудину, и наконец, живот. Удивительно, но рука даже не почувствовала напряжения, а на землю, расплескав кишки, упало мертвое тело. На секунду показалось, что перед мордой зверя появился человек в рогатом шлеме, но он исчез, заставляя усомниться в том, что вообще появлялся. И ритуальное «Кар-р» прозвучало с небес.

Барс пошел к одежде, взял нож и отпилил от ляжки льва приличный кусок. На ужин он сделал отличный шашлык.

* * *

Утреннее солнце опять готовилось к завтраку. Оно поднималось из-за горизонта, чтобы слизать с саванны остатки ночи и темноты. Так ребенок слизывает подтаявшее мороженное с рожка, не спеша, получая максимум наслаждения. Джип трясся, выплевывая клубы пыли колесами, охотник ехал к месту встречи. В душе он искренне надеялся, Барс не будет ждать его у кромки леса. Подъезжая к джунглям, он отметил, они стали более мрачные, менее живые. Один бог знает, сколько живых существ убил в джунглях Барс. Пока неясно, жив ли он сам, но лес стал мертвее — это точно. А потом в утренних сумерках охотник разглядел яркую точку костра. Джон понял — Барс выжил.

Приближаясь, он увидел его. Высокая белокурая фигура, оголенная по пояс, с длинным копьем. Когда до костра осталась сотня метров, зоркие глаза различили — к концу длинного шеста крепко-накрепко примотан охотничий нож. А остановившись рядом с кострищем, охотник разглядел, шест черен от крови. Наверное, не один литр пролился на древко. А может и не одно ведро.

Он вышел из машины, хлопнув дверью чуть сильнее, чем надо. Барс стоял к нему боком и курил. Он вроде даже и не заметил, что Джон приехал. Голубые глаза приклеились к рассвету, и лишь когда сетчатка не могла больше выдерживать напор света, он повернулся к охотнику. Черты его стали еще обыденней, когда-то красивое лицо почти излучало неприметность и, тем не менее, мускулистый торс смотрелся не таким уж и идеальным. Обычный человек, каких миллионы, но на самом деле, опаснейший представитель рода людского. А дальше будет еще хуже. Сравнявшись с человечеством, усреднившись в нем, он пойдет дальше и будет человеком все меньше и меньше.

— Ты охотился на льва? — не выдержал молчания охотник. По правому плечу Барса пробежали четыре затромбовавшихся шрама, явно следы когтей. Джон с легкостью определил, кто оставил эти следы — у него самого на теле есть подобные отметины.

— Нет. Я убил льва.

Джон кивнул.

— Ты еще будешь убивать в Африке?

— Возможно, но не в ближайшее время, — сказал Барс.

— Тогда мне тебя отвезти в аэропорт?

— Да, я думаю. А что ты говорил о других?

— Каких других? — сделал вид, что не понял Джон.

— Других, таких как Скорпион. Ты знаешь, где они сейчас?

— Только один. Но не советовал бы я тебе ехать к нему.

— Я не буду следовать твоему совету.

— Почему?

— Ты же ведь не хочешь мне добра, Джон. И ты сам говорил об этом. Так где он живет?