Глава 1

Андре пришел домой очень хмурый. Он проводил Колю и Кузьму на вокзал и, заняв немного денег, пошел домой. Отправил запрос на выдачу дополнительных средств с телефона, но деньги придут завтра, и еще надо переться в банк, выстаивать длинную очередь. Когда Андре был Андреем Каткиным, ему тоже не везло с очередями. Редко когда хвост очереди насчитывал меньше десяти человек, а так чтобы оказаться первым — никогда. А с тех пор, как ему в Инквизиции обрезали имя и стерли фамилию, он ни разу не попадал на маленькую очередь. Всегда огромная, всегда полно стариков или людей настолько глупых, что по несколько раз ставят подписи не в тех местах, это если в банке, или закупающие продуктов на год вперед, да еще долго думают, что выбрать. Потому Андре предпочитал хранить небольшие запасы дензнаков в кармане или доверялся сейфу квартиры.

На занятые деньги Андре купил колесо домашней колбасы и бутылку дешевой водки. Сигареты у него есть. Андре шел домой хмурый и злой. Хоть колдунья мертва и он уже сообщил об этом в Великую Инквизицию, но убийца-колдун не пойман. Если судить по имени, это мог оказаться тот самый Александр, которого он видел три года назад в обществе Абдулы. Хотя уверенным в этом быть нельзя. Колдуны любят менять имена, 'Александр' достаточно распространенное. Это мог быть и не колдун, а киллер, нанятый бывшим любовником Натальи. Все же она была не особенно сильна. Но киллер наверняка попытался бы ее застрелить и… умер бы. Еще Михаэль объяснил это правило — никогда не стреляй в колдуна из огнестрельного оружия. Велика вероятность, что оно не выстрелит, или ты не попадешь, а купол удачи не позволит стрелявшему попасть. Правда, сам Михаэль умер именно от выстрела, но тогда была исключительная ситуация, и пистолет тоже особый. Но если ты, обычный человек, стреляешь в колдунью обычным пистолетом, цепь последующих действий предугадать нетрудно. Ты не попал, она нашла тебя Знанием и кинула треклятье. Треклятье — это смертельное проклятье. Если в вас метнули треклятье, жизненные обстоятельства сложатся так, что вы умрете. На вас упадет потолок, или вы поскользнетесь и сломаете шею, или подавитесь собственной слюной, или остановится сердце. После таких мыслей на душе похолодело.

Запрошенная информация тоже ничего не дала. Да летел пассажир, купивший билет почти перед отлетом в Ростов, но это ничего не значит. Звали его Давид, а внешность никто не запомнил. Ростовская милиция вообще не захотела проверять рейс — у них дел полно с маньяком, о котором каждый день трезвонят по телевизору. Да и поздно спохватились. Когда информация дошла до Ростова, рейс уже приземлился, и пассажиры благополучно растворились в городе. Теперь достать колдуна будет непросто. Да, собственно, это не его забота. Сейчас на южной половине России есть свой инквизитор, вот пусть и ловит. Какой-то блестящий выпускник школы, хотя мальчишка, он и есть мальчишка. Даже если учесть, что Андре сам работает инквизитором только три года, но у него хотя бы более солидный возраст. Тридцать это, конечно, не пятьдесят, но и не двадцать.

Придя домой, Андре нарезал колбасу и налил водку в грязную рюмку. Выпил, закусил, закурил. Остаток вечера он собирался провести именно так — обдумывать все произошедшее, медленно нажираясь. Но его планы нарушили самым бесцеремонным образом. Зазвонил мобильник, чертыхаясь, Андре достал трубу из плаща и не заметил, что в комнате значительно похолодало. Взглянув на жидкокристаллический дисплей, он увидел, что номера нет. А это означает только одно. Андре сглотнул горькую слюну и нажал кнопку приема.

— Ало? — сказал Андре хриплым голосом.

— Ты еще не знаешь, что произошло, — это не вопрос, говоривший уверен, что Андре знает, а что нет. Ему позвонил Великий Инквизитор.

— Желаю здравствовать, брат, — сказал Андре. — Если вы относительно колдуна, который ушел, то не волнуйтесь, я его най…

— Включи телевизор, — руки Андре зашарили по воздуху, пытаясь изъять пульт из пустоты. Естественно, ничего не получилось, но воля Великого Инквизитора заставляла подчиняться сразу и беспрекословно. — Пульт под грязной рубашкой на кровати.

Андре рванулся к кровати, рука схватила пульт, будто не кусок пластика с микросхемой, а пузырек противоядия, экран телевизора зажегся. Шли новости. Репортер говорил грустным голосом:

— Страшная трагедия. Умереть в самом рассвете лет и своей политической деятельности. Врачи уверяют, что не знали, что у министра слабое сердце…

— Под твоим носом кто-то сотворил совершенное треклятье и кинул его в министра страны, которую ты должен оберегать, — сказал голос в трубке. — Я недоволен тобой, Андре. Очень недоволен. Как ты мог пропустить могущественного колдуна? Это недопустимо.

Голос Великого Инквизитора дрожал от скрываемой ярости. Андре поплохело. По мозгам будто ударили рындой, под черепом зазвенело, весь хмель выветрился тут же. Его стошнило прямо на кровать, телефон выпал из рук, но включилась громкая связь, и Андре продолжал слышать голос.

— Найди того, кто это сделал. Я заранее подписываю ему смертный приговор. Найди и убей, и тогда ты сможешь искупить свой грех. До встречи, Андре.

Великий Инквизитор повесил трубку, живот Андре скрутило в тугой калач. Спустя пять минут, боль прошла. Надо выпить. Ему срочно надо выпить и подумать. Шатаясь, Андре подошел к столику, стараясь не смотреть на кровать, куда выплеснулись куски колбасы и наполовину переваренная шаурма. Совершенное треклятье! Господи, это под силу только колдуну класса А. От совершенного треклятья нет спасения. Если его в тебя метнули и ты выжил, значит ты Великий Инквизитор, или колдун класса А +. Никто, кроме них, не может противостоять такому. А это значит, если его кинут в Андре, он умрет. В мире есть два колдуна, способные такое сотворить. По крайней мере, два, о которых известно точно. Первый — Кремер, второй — Гамбит. Позвонить Кремеру, конечно, невозможно, да и навряд ли это он. А вот второго стоило проверить.

Андре взял телефон и набрал восемь восьмерок. Ответили почти сразу:

— Шеф просил передать, что он непричастен, — сказал немного заносчивый мужской голос в трубке. — И он не знает, кто такое сделал, но уверен, что это было совершенное треклятье. Хотя я и не знаю, что это такое.

— А не мог бы я поговорить с самим мистером Гамбитом?

— Нет. Он занят. Прощайте, Андре.

В трубке пошли короткие гудки. Откуда он знал его имя? Ладно, неважно. Теперь остается только один очевидный подозреваемый — Кремер. Но зачем ему это надо? Колдунов его уровня не волнует номинальная власть. И даже напротив, им нравится, что планета закована территориями и проблемами, постоянно перекраивая первые, и решая вторые. Пока человека занимает покупка дорогой машины, мистер Кремер спокойно правит человеком. Или вообще обществом. Колдуны — последние свободные люди на земле. Они е стеснены географическими границами, не беспокоятся моралью, благодаря колдовству они целиком и полностью защищены, как материально, так и физически.

Но если это не Кремер, тогда, кто? Колдуна класса А найти трудно, но возможно. Совершенное треклятье — вещь очень мощная, его можно запустить только в видимый объект и с небольшого расстояния. Если не учитывать эти параметры, оно перестает быть совершенным и теряет силу. Казалось бы, зачем запускать совершенное, если можно обойтись и простым? Но лидеры и видные руководители практически всех стран находятся под защитой Великой Инквизиции. Президент России, кстати, тоже прикрыт. Рядом постоянно дежурит разрушитель вероятностей, но Андре не знает, кто. В целях безопасности его личность известна только верхушке Инквизиции. А верхушка у нее одна. А вернее один. Проделать такое в Европе вообще невозможно — Великий Инквизитор пресечет любую попытку. Но в России, где главный Андре, колдуну удалось.

Андре думал и просчитывал. Министра можно завалить и простым треклятьем, но использовали совершенное. Это необычно, может дать след. Президент сейчас где-то за границей, прикрыть министра было некому, но все равно использовали совершенное треклятье. Значит, или колдун слишком сильный, или слишком неопытный. Если первое, это плохо. Колдуна класса А поймать не получиться. Он наверняка набирал вероятности в другой стране, и теперь уже далеко за пределами России. Но что если колдун неопытный, и просто сделал совершенное треклятье, не зная, что можно обойтись обычным? Значит, это колдун уровнем не ниже Б +. Это тоже хреново. Вообще все хреново, а самое хреновое, что нельзя позвать на помощь. Великий Инквизитор сказал, поймать колдуна должен он, а не он и еще кто-то. Конечно, слова, а вернее недомолвку, можно трактовать по-разному. Но Андре достаточно знал Великого Инквизитора, чтобы не сомневаться — он хочет, чтобы колдуна поймал лично Андре. И это тоже странно, обычно взаимопомощь между инквизиторами только поощряется.

Если это колдун класса А, можно даже не рыпаться. Через пару недель за Андре пришлют, и он предстанет перед судом инквизиции. А оттуда или тюрьма, или вообще костер. В лучшем случае отстранение, что тоже медленная смерть. Для Андре нет другой участи, кроме той, чтобы быть инквизитором. Если ему запретят им быть, он сопьется, или сойдет с ума и в любом случае исход один. Но если это колдун класса Б + или ниже, есть шанс, что он набирал вероятности в России. А так как на такое дело их надо много и, самое главное, высокого уровня, можно попытаться его найти.

Так, треклятье совершенно, значит, кинули его откуда-то из Москвы, максимум из Подмосковья. Андре взял бутылку водки и выпил прямо с горла до половины. В голове зашумело, но не закусил. Как ни странно, Знание давалось ему лучше в пьяном виде, потому алкоголь всегда есть под рукой. Он встал, грязные простыни полетели с кровати в мусорное ведро. Андре лег на относительно чистый матрац и принялся прочесывать Знанием Москву и область.

Министра убили в Кремле, оттуда Андре и начал поиск. Колдуна искать бессмысленно — чародей класса Б + запутает любое Знание, надо, как обычно, искать последствия. Андре медленно двигался от центра города по спирали, ища людей, которых преследовала неудача. Каждый случай Андре изучал насколько мог досконально, но ничего необычного не нашел. Мелкие бытовые неудачи, автомобильные катастрофы или всякие неурядицы, вроде того, что человек поскользнулся. Никаких признаков колдуна. Но так было, пока он не дошел до Химок.

Этот район он отлично знал. Именно там произошел поединок между Абдулой и Михаэлем. И там Андре нашел последствия колдовской деятельности. В последние два дня сотням людей не повезло. Причем людям самым разным. Машины разбивались с регулярностью в каждые полчаса, грусть и подавленность нависли недоброй тучей, у многих пропадали деньги, молоко на кухнях убегало, детей кусали бешенные собаки, один электрик обжег пальцы двадцать раз, пока паял провода. Последнее особенно поразило. Все неудачи очень неправильные. Колдун воровал удачу, совершенно не разбираясь в вопросе. Допустим, вот пьяный алкаш отморозил ногу, его покусала собака, он порезался о пивную банку. Три неудачи у человека, которому удача до этого и не снилась. Смысл красть вероятности человека, если их у него нет? Колдуны обычно преследуют процветающих членов общества или хотя бы середнячков. Андре и сам не знал, почему, но удачи больше не у мультимиллионеров или правителей мира сего, и уж тем более не у бедняков, а у людей, составляющих средний класс. Объяснить почему, ему никто не удосужился, да, если честно, никто и не хотел. Все же они охотники за колдунами, а не ученые, исследующие странный феномен.

Андре продолжал познавать Химки и медленно сузил круг. И опять странность. Наибольшее число неудач вокруг средней школы? 54. Учитель? Неважно. Надо лететь и разбираться на месте. Но денег нет. Андре открыл сейф, достал золотые часы. Он надеялся, ломбард еще работает.

 

Глава 2

Иван очнулся от стука и бабушкиного голоса, требовавшего открыть дверь. Он поднялся, голова гудит, но настроение отличное. Последнее, что он помнил, это министр, падающий на трибуну, потом странное возбуждение и провал. Наверное, он потерял сознание.

— Открывай, негодник! — кричала разъяренная бабуля с лестничной клетки.

— А если не открою, что тогда? — ответил Иван очень спокойно.

— Ах ты подлец! Ну погоди, сейчас позову дядю Юру, он дверь взломает и тогда ты у меня неделю будешь на коленях прощения просить!

— Иди в жопу, — сказал мальчик и пошел к двери. Ключей у старухи нет — она отдала единственный комплект внуку. И только теперь Ваня понял, почему она так сделала. Однажды он задержался, бабушке пришлось простоять минут пятнадцать перед закрытой дверью, и потом она ему жестоко всыпала. И надеялась, внук повторит проступок еще раз.

— Что ты сказал? Ах, ты паскудник! Ты у меня пачку стирального порошка сожрешь! Открывай!

— Да пожалуйста.

Ваня открыл дверь, бабушка влетела в квартиру. На губах выступила пена, волосы растрепаны, она замахнулась на Ваню, но тут же упала, поскользнувшись на коврике. Для Вани в дверь влетела не старушка, а поток математических формул. Он мигом нашел двойку и решил уравнение так, чтобы она пропала. Куча формул упала и завыла.

— Что, ножку подвернула, сука, — сказал Ваня и ударил бабушку по животу ногой.

— Ах ты… ой…

Еще удар.

— Что, я? Я спрашиваю: что, я?!

Удар.

— Внучек…

— Кто ты такая?

— Внучек…

Удар.

— Я знаю, кто я такой, а вот кто ты мне неизвестно. Ну, я могу тебе подсказать. Ты готова повторять за мной?

Удар.

— Я… я…

Удар.

— Готова или нет?

— Да. Не надо…

— Поздно. Повторяй: я грязная старая сука.

— Я грязная старая сука…

Удар, теперь ладонью по лицу.

— Как ты выражаешься, мразь?! В твоем возрасте это неприлично. А вдруг я смогу это запомнить и стану матерщинником?

— Прости, внучек…

— Хорошо, что поняла. Но прощения мало. Надо ведь что-то сделать для любимого внучка…

Спустя час Иван сидел перед телевизором и ел салат оливье. Других продуктов в холодильнике не нашлось, да и вряд ли кулинарных талантов бабки хватило бы на большее. По комнате разбросаны корки от мандаринов, завтра старухе предстоит это убрать. Сама бабка в углу на голых коленях. Естественно, внук насыпал под колени гречки. Она до сих пор чувствует во рту вкус стирального порошка — пришлось съесть почти пачку. Часы показали полночь.

 

Глава 3

Андре еле-еле наскреб на билет до Москвы. Там можно сходить в банк и снять деньги с кредитки — в Питере нет соответствующего банкомата — но пока инквизитор на полном нуле. Он надел самую приличную одежду, оставив оружие дома. В Москве у него есть конспиративная квартира, там есть оружие. Прилетев, он туда и направился, поехав на автобусе. Москва встретила его россыпью новогодних гирлянд и предпраздничного настроения. Двадцать восьмое только что перевалило в двадцать девятое — Новый Год не за горами.

Он приехал на ближайшую остановку, пошел до съемной квартиры — на покупку своей денег Великая Инквизиция не выделила. Да, собственно, Андре мало времени проводил в Москве. Для него это город страха и кошмара, пережитого несколько лет назад. Здесь разрушились его мечты, и произошло становление. В тот раз жизнь дважды изменилась и не сказать, что к лучшему. И именно в Москве голос, призвавший Андре на охоту, спрашивал, когда же он вырастит гораздо громче и чаще. Что он подразумевал под 'вырастишь', Андре не знал. Он шел по унылым переулкам, заглянул в круглосуточный ларек, купить на последние двадцать рублей бутылку пива. Он не желал засыпать трезвым. Лишь к четырем утра однокомнатная халупа поприветствовала квартиранта. Андре выпил пиво, лег в кровать на постельное белье, что не менялось никогда, хотя инквизитор снимал квартиру почти два года.

Андре мучили кошмары. Ему снился огромный медведь, сотканный из теней, снился ужасный Абдула, снился загадочный Вабар. Это — его обычные сны, но вот, что-то поменялось. Вдруг сон приобрел плотность, Андре пронесло через всю планету, замелькали странные пейзажи, порожденные воспаленным воображением. В бесконечной мгле огромные сороконожки дрались с какими-то рыцарями; промелькнул лес, где ветки деревьев потянулись к нему крючковатыми сучьями; все вспыхнуло, из прекрасного оазиса выросла пирамида, гудящая протяжно и уныло; а вот все краски стерлись, небо опустилось, меж туч залетали странные силуэты, сотканные из нитей; следом мелькнула деревня, где жители что-то пели небесам; и вот он оказался в большом и красивом храме на побережье Северного Ледовитого Океана. Андре частенько бывал тут во сне и только один раз в реальности. Он прошел к вечно молящемуся священнику, стоявшему на коленях перед огромным иконостасом, опустился на колени рядом с ним. Придя сюда в первый и второй раз, он еще не умел молиться. Теперь умел. Они долго молились в полном молчании, и наконец, синхронно поднялись.

— Здравствуй, сын мой, — сказал священник.

— Здравствуй, отец мой, — ответил Андре.

— Что привело тебя сюда?

— То же, что и всегда. Я ищу ответы.

— А на какие вопросы? — они двинулись к маленькой келье, где всегда проходили их разговоры.

— Помните, когда я пришел сюда во второй раз, вы сказали, чтобы я искупил грехи, надо стать инквизитором?

— Да, сын мой.

— Я стал им, но мне кажется, что грехи от этого не стали меньше.

— Ты чувствуешь это? Но как ты можешь чувствовать, много на тебе грехов или мало? Только Господь знает это, Андрей.

— Теперь меня зовут Андре, — покачал головой инквизитор.

— Тебя зовут не так, как ты себя называешь, а так, как назвали тебя при рождении.

— Но я изменился, отче. Я стал инквизитором, и прошлая жизнь моя стерлась.

— И так тоже не бывает, сын мой. Нельзя стереть то, что было с тобой, потому что тогда ты сотрешь самого себя. Ты — это не просто тело, или разум, или душа. Вы хорошо объединили это в слово 'суть', но не до конца поняли, что это такое. Ты — это еще и все, что с тобой было, что будет, что есть и даже, что может быть. Это все ты.

— Я не понимаю вас, падре.

— И поэтому ты приходишь сюда, — кивнул священник. — Ты ищешь ответы, но забываешь, что ответы — это тоже ты. Они часть тебя, потому что вопросы твои.

— Все это слишком сложно для меня, святой отец.

— Помнишь, я рассказывал тебе про человеческий путь?

— Да. Вы говорили, что иногда первый шаг может быть не самым главным. Что самый важный и самый трудный шаг бывает и на середине пути. И что я этот шаг уже сделал.

— И голос в твоей голове хочет, чтобы ты, наконец, вырос?

— Да. И этого я тоже не понимаю.

— Ну тогда ты на правильном пути, сын мой. И все, что ты должен сделать, это не свернуть с него.

— Быть инквизитором?

— И это тоже. Ты не просто инквизитор, ты еще и Андрей, и еще человек, и еще мужчина. Иногда надо дойти до конца, чтобы понять, что шел правильно. Хотя, иногда бывает, что пришел и надо идти дальше.

— Я опять не понимаю.

— Чтобы понять, надо сначала пройти. Иногда надо просто идти и верить, что идешь правильно. Несмотря ни на что. Возможно, это и есть взросление. Возможно, этого и хочет от тебя твой загадочный покровитель.

— Мои дела не очень, батюшка. Меня могут выпереть из Инквизиции, если ни посадить или вообще убить.

— В этом есть твоя вина?

— Не знаю. Может быть, если бы я делал больше, тогда все получилось бы по-другому.

— Человек не может делать больше. Он может делать только достаточно или недостаточно. Знаешь, что тебе скажу, Андрей: продолжи свой путь. У меня есть чувство, что скоро в твоей жизни что-то перевернется.

— А почему вы так думаете?

— Потому что ко мне приходят с таким вопросами как раз на заре перемен.

— Хороших?

— Может быть. А может и плохих. Но если ты найдешь в себе хорошие качества, изменения наверняка окажутся хорошими.

— И я получу ответы на мои вопросы?

— Почти все возможно, Андрей.

Храм свернула чья-то властная ладонь, послышался шелест сухих листьев, Андре проснулся в холодном поту. Разговор с Михаилом всегда давался нелегко. Он до сих пор не знал, кто такой этот священник, но верил ему безоговорочно. Часы показывали половину десятого, надо идти в банк, потом ехать в Химки. Андре почистил зубы. Собственная рожа не устроила Андре, надо бы в кои-то веки привести себя в порядок. Такое желание возникало не слишком часто и обычно подавлялось, но Андре решил твердо, хватит ходить бомжем. Шампуня не нашлось и в этой квартире, зато есть хозяйственное мыло, за неимением лучшего, Андре помыл им голову и тело. Когда он вышел, вытираясь кусками туалетной бумаги, тело вздохнуло свободнее. Он подождал, пока длинные волосы просохнут, постирал носки. В этой квартире есть старый утюг, он тщательно прогладил носки, пока те не просохли. Потом почистил щеткой джинсы от кусков засохшей грязи, погладил клетчатую рубашку. Вспомнил, когда-то в подобном наряде ходил Михаэль. Остался плащ и берцы. Спустя час отражение в зеркале его вполне удовлетворило. Волосы распушились, больше не свисают слипшимися прядями, одежда не новая, но достаточно чистая, тело не воняет, а пахнет, пусть и хозяйственным мылом. Он взял два пистоля, небольшой клинок, оружие отлично укрылось под плащом.

Выйдя на улицу, Андре нашел отделение нужного банка, отстоял длинную очередь и снял необходимое количество наличности. Теперь он готов к встрече. Позавтракав в маленьком кафе, он даже не пил водку, ограничился двумя бутылками пива.

Метро привезло Андре на Речной Вокзал — оттуда он собирался сесть на автобус до Химок. В переполненном автобусе ему, естественно, не хватило сидячего места, а еще он попал в пробку, но время это провел с пользой. Ехавшие с ним люди думали, что Андре под кайфом, в действительности, он пытался узнать, что еще произошло. В людных местах Знание давалось трудно, он не узнал многого, но очевидно одно, колдун все еще в Химках. И это странно вдвойне. Почему он не уехал? Ответ напрашивался сам собой — значит, колдун неопытен или вообще не знает, что он колдун. Но такой не мог сотворить совершенное треклятье. Андре, конечно, не знал технологию создания, но предполагал, что это совсем непросто. И совершенно неясно, как неофит смог его создать. В любом случае, надо быть крайне осторожным. Его дара не хватит, чтобы закрыться от совершенного треклятья, а если уж честно, от простого тоже. Может, обычное треклятье его и не убьет, но Андре потеряет сознание от боли — уже не раз в него метали смертельное проклятье, но тогда вокруг были друзья, прикрывающие инквизитора, пока тот бился в корчах, разрушая колдовство. А сейчас он один и это пугает. Если не брать ту историю с Михаэлем и Абдулой, Андре впервые выходил против столь грозного противника.

 

Глава 4

Ваня проснулся в прекрасном расположении духа. Бабка, похоже, еще спит — дверь в комнату закрыта, но нет смысла ее будить. Все же старуха не привыкла ложиться в два утра, предварительно отстояв несколько часов коленями на гречке. Ваня предполагал, она проваляется до обеда, но ошибся. Чайник едва успел засвистеть, Ваня заканчивал намазывать бутерброд маслом, когда входная дверь открылась. На пороге бабушка прячется за спину милиционера. На старуху смотреть страшно — вся в синяках, с перебинтованными коленями, палец указывает на Ваню с укором.

— Вот он, товарищ лейтенант, — проскулила бабка плаксиво. — Он меня побил.

— Молодой человек, вас не учили здороваться? — сказал милиционер строго. Хотя, уже не милиционер, а набор формул. Мозг читал их, Ваню захлестнуло желание сделать лейтенанту плохо. Но формулы принесли странные образы, мальчик внезапно осознал, что надо делать. Решение пришло внезапно, настолько простое, что Ваня едва сдержал улыбку.

— Бабуль, ты чего с кровати встала? — проигнорировал слова милиционера Иван. В голосе такое количество заботы, что милиционер нахмурился. — Тебе же врачи прописали не вставать. А я хожу тут на цыпочках, чтобы не разбудить…. А вы, собственно, кто будете и что вам надо от моей бабушки?

На последних словах голос посерьезнел, милиционер слегка опешил. Сказанное мальчиком коренным образом отличалось от того, что говорила старуха. Бабка вообще тупо таращила на внука глаза. Она-то предполагала, негодник испугается и признается во всем сразу, но тот повел себя настолько нагло, и она не нашлась, что сказать. Они застыли у дверей живописными скульптурами: милиционер в раздумьях, а бабка в растерянности и только мальчик стоял ровно и смотрел на милиционера требовательно.

— Ну так что вы делает с моей бабушкой? Бабуль, ты бы присела, что ли. У тебя же шейка бедра треснула.

— Молодой человек, ваша бабушка утверждает, что вы ее вчера избили и поставили в угол. И еще всячески унижали.

— Чего? Да она вчера с лестницы упала и покалечилась. Даже скорую вызывали. Можете проверить.

— Не было такого, товарищ лейтенант, — затараторила бабка. — Он меня бил и заставлял словами нехорошими говорить. Он говорил, что я сука старая…

В глазах бабки появился безумный блеск. Ее последняя тройка только что переместилась к Ване, старуха поскользнулась на ровном месте.

— Бабуль! — подскочил к ней мальчик. Но та отбрыкнулась и завопила:

— Я не сука! Я не сука! И я не старая!

— Гражданка, вы бы перестали материться, — пробормотал милиционер. Картина происшедшего в его голове решительно поменялась.

— Но что же вы стоите?! — сказал ему Иван. — Помогите ее до кровати донести!

Милиционер подчинился. Его цифры тоже полетели к мальчику, и лейтенант почему-то поверил ему безоговорочно. А Ваня потерял три двойки. Они кое-как донесли бабулю до спальни, она все время громко кричала и ругалась такими словами, о существовании которых мальчик и не знал, и даже милиционер только догадывался. Они вышли из комнаты, Ваня тут же подошел к телефону.

— Я скорую вызову. Она вчера головой треснулась, может оттого так себя ведет. А так она вообще спокойная.

Иван позвонил в скорую, обрисовал ситуацию. Милиционер неловко переминался с ноги на ногу. Он размышлял, как теперь все это оформить. А Ваня продолжал действовать.

— А что если она с ума сошла? — спросил мальчик. Глаза округлились и наполнились слезами, он просто захотел, чтобы так произошло, и они появились. — Что тогда со мной будет?

— Если тронулась, ее в психушку определят, а тебя в детдом, — ответил милиционер хмуро. Разговор ему не нравился.

— Я не хочу в детдом.

— Не волнуйся, парень. Может, еще обойдется все. Я пойду, покурю на лестнице….

Милиционер вышел, а Ваня двинул в гостиную и, достав из серванта полупустую бутылку водки, недопитую каким-то залетным другом старухи, зашел в спальню. Бабка смотрела на него с ужасом.

— Что, решила поквитаться? — спросил Иван, подходя ближе. — Ну, решение похвальное, но исполнение плохое.

— Уйди, ирод…

Как только бабка открыла рот, Ваня всунул меж кривых потрескавшихся губ горлышко бутылки, послышался стук стекла о зубы, водка потекла внутрь. От неожиданности она пару раз глотнула и закашлялась. Ваня слегка побрызгал водкой простынь, кинул бутылку под кровать.

— Лежи, сука, лежи…

Он дождался, когда вернется милиционер, бабка что-то вопила, но Ваня закрыл дверь на щеколду — теперь не выберется.

— А может, чайку хотите? — спросил мальчик вежливо. — Или у нас еще оливье остался. Сам готовил…

К обеду вопящую бабку увезли на скорой с диагнозом белая горячка. Милиционер сказал, что пришлет кого-нибудь приглядеть за мальчиком и ушел. Но совершенно неожиданно для себя, выйдя из подъезда, пошел в близлежащий ларек и купил бутылку водки. А уже спустя час послал сержанта за второй. К шести он уснул прямо на рабочем месте, а мальчика и сумасшедшую старуху даже не вспомнил. И только вечером первого января воспоминания всплыли, но тогда Вани в Москве уже не было.

 

Глава 5

Двадцать девятое января принесло Ване такое количество радости, сколько не принесла целая жизнь! Когда милиционер ушел, Ваня искренне пожелал, чтобы тот никогда больше не являлся в его квартиру. Его квартиру! Да, теперь она принадлежит только ему. А значит, можно все что хочешь. Хочешь, смотри телевизор, хочешь, вообще не ложись спать, хочешь, спи до обеда. Конечно, маленькие удовольствия, но можно ведь и слегка их разнообразить. Но для этого нужны деньги. Бабушкин шкаф скрывал груды всяческого старого хлама, в том числе и шерстяной носок, набитый наличностью. Ваня пересчитал деньги — двадцать тысяч! До сего момента мальчик ни то что не держал столько в руках, видел всего пару раз в жизни. Он снова пересчитал и представил, что можно сделать с такой суммой. Вся Москва лежала перед ним! Купюры заполнили карманы, Ваня пошел на улицу. Во дворе гуляли близнецы, но Ване они больше не интересны. Зачем нужны такие друзья, когда у тебя есть деньги? Ваня пошел на остановку, автобус повез его в огромный торговый центр, расположенный неподалеку. Там есть и кинотеатр, и магазины, и вообще все, что надо ребенку, чтобы развлечься. Первым делом он пошел в кино. Купил огромное ведро попкорна, три пакета чипсов, большой стакан кока-колы и еще молочный коктейль и, расположившись в самом центре кинотеатра, надел 3D очки и приготовился к просмотру. Фильм ему не очень понравился, но разве это имеет значение. Свобода! Такая прекрасная, такая недоступная до сих пор, она пьянила лучше любого алкоголя. Он наелся до отвала и блаженно наслаждался великолепными спецэффектами. Собственно, только они ему в фильме и понравились, но ужасно радовала мысль, что он может в любой момент встать и уйти. Если раньше он каким-либо образом попадал в кино, оставался до конца, независимо от качества картины просто потому, что такой возможности в будущем могло не представиться. Но теперь он со злорадством ушел из кинотеатра, как раз когда начиналась финальная битва.

Следующим в списке развлечений — Макдональдс. Хоть Ваня и не успел проголодаться, все равно накупил различной еды, строго следуя принципу: 'Не съем, так понадкусываю'. Он заскучал и принялся рассматривать других посетителей, сидевших в огромном зале, что служил не только клиентам Макдональдса. Многие казались скопищем формул, но отнюдь не все. Вернее, некоторые просто недостаточно просты, чтобы их прочитать. Вот, допустим, тот мужик, пьющий пиво в одиночестве, такой сложный, вообще нет простых цифр. А вот уборщица, например, тоже сложна, но пара троек есть. Но есть более интересные люди. Ваня уже понял, какова власть цифр, ему захотелось собрать несколько про запас. У некоторых людей есть единицы, но стоят настолько далеко в ряду нерешенных формул, что забрать их очень трудно. Но двоек и троек хватает. Цифры легко переходили к Ване, и сначала он даже не обратил внимания, что как только он забирает их, у человека случается какое-нибудь несчастье.

До сего момента он делал это как-то машинально, и даже, по большому счету, не задумывался, как это получается. Ну цифры и цифры. К тому же за последние дни произошло так много и хорошего, и плохого, что времени на раздумья просто не оставалось. Но теперь он задумался, что происходит и, что самое главное, почему так происходит? Что это за формулы, почему простые числа то помогают ему, то вредят кому-нибудь другому. А происшедшее с премьер министром, неужели это он сделал? Да нет, не может быть. Если бы он такое мог, почему не применил в туалете? Картина унижения пришла внезапно, кулаки сжались. Но образ быстро растаял, а мысли побежали дальше, пока желудок наполнялся молочным коктейлем. Но понять суть Ваня не мог. Вот мужчина проходит мимо, держит бумажник. Вот подошел к уборщице. Вот от него отделилась двойка. Бумажник падает в воду. Вот двойка отделяется от самого Вани, и легкий сквознячок приносит к ногам мужчины пятитысячную купюру. Это все так странно и непонятно, но это есть. Он просто захотел и стало так. Он захотел, чтобы такую же купюру принесло к его столику, но ничего не вышло. Странно. Может, такие вещи можно проделывать только с другими людьми?

Ваня подумал обо всем этом еще пару минут, но понял, настроение от дум только портится. А ведь сегодня он свободен! Но пока не разобрался досконально, лучше не играть с цифрами. Все же жалко людей, падающих на блестящем полу, или теряющих деньги, или роняющих сотовые. Да и какая в этом польза?

Лишь вечером торговый комплекс выпустил Ваню. За это время мальчик успел покататься на катке и поиграть в игровые автоматы, и купил давно желанные ролики. Запас денег опустел на две третьих, но еще вчера он и не мечтал даже о такой сумме. Он сел в автобус и поехал домой, но вышел не на ближайшей остановке, а через одну, решив прогуляться. Вечер выдался восхитительный. На небе сияют звезды, он сыт, в руках пакеты из Макдоналдса, а дома не ждет противная бабка. Все превосходно. Он больше не баловался с цифрами. Зачем, и так все отлично. Впервые со смерти отца он по-настоящему счастлив. И возможно в жизни все действительно осталось бы в полном порядке, если бы мальчик не увидел две фигуры, разговаривающие неподалеку. Они стояли рядом с подъездом и что-то обсуждали. Ваня узнал их сразу — Вовка и Дашка.

Ваня осторожно подкрался, стараясь не шуршать пакетами. Обе фигуры бегали математическими формулами, у обоих много двоек, троек и даже единичек. Подъезд крайний, Ваня увидел за углом еще две фигуры. Ему ужасно захотелось подойти и послушать, но так, чтобы не увидели; сам не зная, почему, он смело сел на лавочку у второго подъезда. Голоса слышались отчетливо:

— Ну, тебе понравилось? — спросил Вовка.

— Да. Это было круто! Особенно когда ты санки у того хмыря отобрал. Да и танцуешь ты классно!

— Ради тебя, детка, я на все готов.

— Вова, а ты вчера помнишь, что в туалете было? — спросила Дашка нерешительно.

— А ты откуда знаешь? — Вовка насторожился.

— А я в соседнем туалете была. Но не в этом дело… Ты можешь больше Ваню не трогать? Мне его так жалко стало…

— Да легко! Он сам нарвался. Ладно, пусть живет. Но только если выеживаться не будет.

— Я с ним поговорю. Он вроде мальчик ничего…

— Зубрила, — сморщился Вовка.

— Ну и что? Не всем же, как ты быть.

— Да, я такой один, — сморщенная гримаса вмиг преобразилась самодовольной рожей.

— Ну ладно, я пойду. А то меня мама уже и так заждалась.

— А поцеловать?

— Вова! — зарделась девочка. — Мы же только в первый раз встретились!

— Ну хоть в щечку.

— Ну ладно.

Послышался тихий 'чмок', дверь подъезда открылась и закрылась. Ваня сидел красный, как рак. Он и сам не знал, что противней, снисходительность Дашки, или что она за него заступается. Снег под туфлями заскрипел, это к Вовке подошли дружки. Те же самые, по туалету… Ваня не поворачивал головы, но точно знал, это они. Он мысленно представил хулиганов. Они замелькали числами.

— Б…ь! — послышался возглас Коляна, а потом удар тела об лед. Вовка и третий парень заржали.

— Осторожней надо быть, — прошептал Ваня, улыбаясь.

— Вот дворник урод! Что, не мог песком посыпать? Да я его…

— Что? Под дверью насрешь? — расхохотался Вовка.

— А может и насру. Ладно, давай рассказывай.

— А чего рассказывать? Не дала.

— А может, просил плохо?

— Заткнись. Ничего, это она только потому, что первое свидание. Завтра-послезавтра даст. Я их знаю, они только первые пару дней ломаются, а потом ноги расставляют.

— Да, ты знаешь.

— А что ты хочешь сказать? — в голосе Вовки промелькнула угроза.

— Да ниче, успокойся, — сдал назад Колян.

— А еще она того п….а вспомнила. Ну, которого мы с сортире опускали.

— Опускали да не опустили. У кого-то кран не потек.

— Заткнись. Я что виноват, что отлил перед физикой. Но ничего, я его еще поймаю и точно обоссу. А может, еще и в рот дам.

— Что-то сомневаюсь я в этом, — сказал Ваня, поднимаясь с лавочки. — А вот мне кажется, что сейчас в рот возьмете вы.

 

Глава 6

Андре приехал в Химки к обеду. Чтобы найти колдуна, надо отчетливо представлять, на что он способен. Колдуны воруют удачу у людей, следовательно, вокруг людям не везет, а вот самим колдунам, наоборот. Если верно предположение, что колдун — всего лишь неофит, надо искать прямо в центре событий. То есть, если опытный колдун собирает вероятности где-нибудь на стороне, а непосредственно вокруг жилища не гадит, начинающий крадет удачу именно у ближайших людей. Как правило, это родственники, соседи. Иногда друзья. Вот разозлил тебя друг, или, допустим брат, и ты, сам того не ведая, украл у него удачу. Иногда достаточно просто пожелать, и наведешь сглаз. Сглаз вообще штука в колдовстве самая простая. Ты просто отбираешь удачу у человека, и ему перестает везти. Хотя колдун неопытный всю удачу забрать не может, и неудача выходит для сглаженного мелкая, единичная. Если же ты колдун сильный, забрав всю удачу, ты убьешь человека. Это, собственно, и называется треклятьем. Но чтобы забрать удачу у человека, чтобы полностью лишить вероятностей, даже вероятности жизни, надо самому затратить вероятность. Причем, не абы какую вероятность, а единицу. Полностью украсть удачу у человека трудно, приходится тратить единицы и не одну, а несколько. По крайней мере, так объяснял Михаэль.

Андре знал, что колдун где-то рядом. Он предполагал, что тот неопытен — пока другие варианты выглядели очень уж странно. Если колдун опытен, не ниже чем класса Б +, он уже уехал. Если А, или А +, он может никого не бояться, Андре умрет. Так что…

Андре сел на лавочку, включил Знание. Получалось плохо, лавочка промерзла, вскоре промерз и сам инквизитор. И трудно отключать воображение и логику, когда все мысли о том, чтобы не отморозить зад. Но Андре повезло, к соседнему подъезду подъехала скорая. Если ищешь колдуна, скорая для тебя, как грифы в Африке, если ищешь падаль. Андре направился к подъезду. Он прислонился к стене, закурил, изображая человека, кого-то ожидающего. Вскоре из дома на носилках вынесли бабку, оравшую дурным голосом:

— Да не пила я! Это все он, он заставил. В глотку влил, сын собачий! И еще заставлял называть себя сукой. А я не сука! Я не старая! Мне всего шестьдесят четыре!

Андре подошел к водителю, попросил спичек. В кармане инквизитора целых две зажигалки, но надо завести беседу. Водитель подал огня, Андре спросил:

— А что, бабка умом тронулась?

— Да, — ответил водила лениво. — Белка. Говорит, внук ее избил, а от самой водкой несет за километр. Но ничего, вылечат. Парнишку только жалко. Тут Новый Год на носу, а бабка сбрендила.

— А сколько лет парню?

— Да говорят, вроде, пацан еще совсем. Лет, может, тринадцать-четырнадцать. А ты что здесь делаешь?

— Да бабу свою жду. Сказала, что к подружке зайдет на полчаса, а самой уже полтора нету.

— А что внутрь не зайдешь?

— Так ты бы ту подружку видел. Страшная, как смерть, да еще считает, что жена моя не за того вышла. Однажды мне в чай вместо сахара соли насыпала и сказала, что нечаянно. Ха, где уж там нечаянно!

— Да, у моей подружаки тоже стервы. Ну ладно, погнал я…

— Давай.

Андре отошел, снова прислонился к стене. Неужели, ребенок? Нет, такого быть не может. Совершенно треклятье это вам не фунт изюма, такое не каждому опытному колдуну под силу, а тут — ребенок. Но надо проверить.

Андре вошел в подъезд, опросил соседей, пользуясь липовой ксивой. В этом подъезде жила только одна бабка с внуком, он быстренько узнал адрес. Поднявшись, обнаружил старую дверь, обитую искусственной красной кожей, с оторванной табличкой и древним дверным глазком. Он посмотрел в глазок, но с внутренней стороны вид обрывала задвижка. Тогда Андре поднялся на верхний этаж и, присев на ступеньки, включил Знание. Мимо прошла какая-то женщина, что-то презрительно сказала, но Андре не обратил внимания. Он полностью сосредоточился на квартире внизу. Вот Знание выдало первый образ. Старая и грязная квартира, на полу разбросаны мандариновые корки. В спальне мальчик копается в шкафу. Вот достал старый шерстяной носок, вытащил оттуда деньги. Лицо мальчика расплывчато, почему-то постоянно превращается в странные формулы. Но тело хорошо видно, по движениям и походке, Андре опознает его из тысячи. Андре спустился вниз, подождал. Врываться и брать пацана сразу не хотелось. А вдруг он ошибся? У мальца и так горе, а тут еще и встреча с инквизитором… А встреча с инквизиторам не приятна никому, даже простым людям. Хотя, если судить по узнанному, паренек не сильно расстроен.

Спустя полчаса подозрения подтвердились. По рассказу соседей мальчика звали Иваном, он из подъезда вышел с лицом человека, только что выигравшего миллион долларов. Пацан направился к остановке, Андре не отставал. Вскоре подъехал автобус, Андре сел следом за Иваном. Полностью поглощенный наблюдением, Андре сначала даже не понял, куда едет. Но когда в окнах автобуса показались очертания знакомого торгового центра, на душу вернулся камень, сброшенный несколько лет спустя. Да чего там 'несколько лет' — в другой жизни! В голове зашевелился страх и какие-то странные, нелогичные подозрения. А вдруг это не мальчик, а Михаэль? Колдун говорил, что может менять облик. И что если он заманивает его туда, где якобы умер? Андре покрылся потом, но сдержался. Михаэль мертв. И Абдула мертв. А он жив. Но шрам на груди противно заныл.

Половина автобуса вышла возле торгового центра, поспешила зайти внутрь. На улице морозно, но Андре не пошел вслед за мальчишкой. Он найдет его позже, к тому же тот наверняка пойдет на каток или в кино. Вместо этого Андре осмотрелся. На поле, где проходил поединок по-прежнему ничего не росло. Хотя зима на дворе, но в проталинах над теплотрассой нет даже сухой травы. Лес, сожженный Хубабой, заменили на новый — хилый, с больными деревьями, источенными червем. А вот глубокая трещина от землетрясения. Посредине поля воронка — след от смерча. Воспоминания пробегали перед глазами, одно страшнее другого. Сначала бандиты, их смерть от стихий, вызванных колдунами. Демоны, сражающиеся друг с другом. Зомби, бьющиеся с шерифами снов. Огромный Шика, страшный Эктор, быстрый Рам. Их триумф, когда остатки армии Михаэля ворвались в торговый центр, служивший Абдулы крепостью. Андре простоял на улице минут пятнадцать, прежде чем решился войти внутрь. После поединка он впервые приехал сюда. Он всегда боялся, что призраки прошлого вернутся. Так и получилось. Но Андре изменился — стал инквизитором и смог побороть их.

Автоматические двери пропустили Андре, теплый воздух колыхнул длинные волосы, ноздри защекотали запахи духов, кожи, новой, еще нестиранной ткани. А вон и подозреваемый рассматривает табличку, где нарисована карта магазинов. Он чего-то выбирал, улыбался, то и дело пританцовывал от нетерпения, и наконец, решительно двинул на верхний этаж. Андре пошел следом. Мальчик будто знал и вел инквизитора туда, где произошло его становление, как разрушителя вероятностей.

Андре шел за Иваном, как в тумане. Два пейзажа накладывались друг на друга. Один — толпы куда-то спешащих людей, другой — пустынный центр, валяющиеся кое-где трупы разложившихся зомби, разграбленные магазины. Мальчик поднялся наверх по эскалатору. Тогда они не работали, ноги Андре сделали несколько шагов, немного догнав Ивана. И наконец — две металлические двери. Мальчик распахнул их, и пока они не закрылись, Андре увидел в проеме огромный золотой трон и старого колдуна, восседающего, словно он — король Мира. Андре весь истек потом, но, сосчитав до десяти, толкнул высокую металлическую дверь. Ничего необычного. За столиками сидят люди, пьют пиво. Андре решительно пошел к стойке, заказал сразу два. Краем взгляда, уголком сознания, он видел, как мальчик купил билет, а потом пошел к стойке, где трясущимися руками инквизитор доставал из бумажника купюры. Андре схватил бутылки, сунул продавцу стопку смятых банкнот, сел за ближайший столик. Мальчик накупил множество еды, скрылся в зале. До начала сеанса еще десять минут, табличка над входом подсказала, продолжительность фильма три часа, Андре решил, что не пойдет.

Андре вылил в глотку бутылку пива, будто только что пробежал десять километров. В голове одновременно и прояснилось, и затуманилось. Он видел все четко, но иногда четко вспыхивали и воспоминания. Три демона, сражающиеся друг с другом. Абдула, убивающий шерифов. Потом смерть Эктора, но демон сумел обездвижить колдуна. Андре, стреляющий Абдуле в спину, перебивая позвоночник. Михаэль, отрубающий Абдуле голову. Следующая картина неприятней. Андре лежит, привязанный к полу, а Михаэль разводит на его груди костер из десяти книг. И оставшаяся страница из бумаги и его кожи.

Вторая бутылка сгинула в утробе Андре почти с той же скоростью, что и первая. Ему полегчало. Видения и образы пропали — прошлое, наконец, оставило его.

Мальчик вышел из зала до окончания сеанса, направился вниз. На лице играет улыбка, Андре двинул следом. Пацан отстоял очередь к Макдональдсу, накупил там целую прорву еды и уселся за столик. Андре выбрал кафе, где очередь поменьше и, купив еще пива, сел неподалеку. Он уже убедился, мальчик колдун. Невероятно, невозможно, но это так. Вокруг постоянно случались несчастья, а настрой пацана все поднимался и поднимался. Он уплетал гамбургеры и прочую снедь за обе щеки, и странно, что она не вываливалась через уголки широкой улыбки. И это еще одно доказательство — наполняясь вероятностями, колдуны изменяют не только жизнь окружающим, но и делают свою лучше. Чем больше у тебя вероятностей, тем больше дорог открывается, тем больше развитий ситуаций, жизнь замирает в приятном предвкушении приключений. Естественно, это поднимает настроение.

Мальчик разглядывал посетителей, даже Андре не остался без внимания. Но инквизитор уже понял, Знанием Ваня не владеет, а значит, расколоть его не сможет. Да он, наверное, и не догадывается о существовании инквизиторов. Андре сидел хмурее тучи. Ему очень не нравилось, что придется его убить. Не нравилось, но выбора нет. Великий Инквизитор дал приказ об уничтожении без суда и следствия, а судя по тому, как парень раскидывается проклятьями, он вполне мог швырнуть и совершенно треклятье. Стоило Ване только посмотреть на кого-нибудь, и у человека пропадал удача. Парень глазил направо и налево и, наверное, сам не понимал, насколько он опасен. Но вот, после очередного несчастья, случившегося с толстым мужиком, Андре увидел кое-что интересное. У мужика в ведро с водой упал бумажник, но почти сразу, непонятно откуда взявшийся ветер принес ему пятитысячную купюру. Странно. Почему мальчик не пожелал, чтобы банкнота досталась ему? Да с его силой вообще можно весь этот магазин к рукам прибрать в два счета. И Андре решил еще последить. В конце концов, парень от него теперь никуда не денется.

Иван поел и прекратил колдовать. Понял, что делает плохие вещи? В принципе и такое среди колдунов случалось. Иногда, очень редко, суд приговаривал их не к костру, а к изгнанию и контролю. Если колдун больше не крал удачу, его оставляли в покое. Но здесь такого быть не может. Пацан уже зашел слишком далеко, его судьба решена. Он умрет от руки Андре сегодня вечером.

Андре следил за Ваней, нагулявшись по торговому центру, тот поехал домой. Мальчик слез за остановку от своего дома, Андре высадился следом. Инквизитор следил умело, Иван его не замечал. Андре сжимал рукоятку пистоля в кармане, готовясь выстрелить при первом удобном случае, вдруг мальчик насторожился. Андре остановился, Иван направился к двум беседующим фигурам. Тоже дети — мальчик и девочка. Ваня сел на соседнюю лавочку, спустя пару минут девочка чмокнула какого-то коренастого мальчишку в щеку и вошла в дом. Из-за угла показались еще двое пареньков, подошли к первому. По пути один упал, пальцы Андре сжали рукоять пистоля сильнее.

 

Глава 7

— Ты че сказал? — спросил у Вани тот, что держал дверь в туалете. — Да я тебя сейчас урою!

И он побежал к нему. Ваня спокойно считывал его формулы. Две двойки полетели к Ване, а он сам потерял тройку. Ваня просто выставил вперед кулак, хулиган, поскользнувшись, полетел лицом прямо на сжатую пятерню. Ваня услышал, как сломался нос, и пусть правую ладонь пронзила боль, улыбнулся.

— Ты че, страх потерял? — сказал Вовка и пошел к нему. — Деня, ты чего? Вставай!

Но Деня потерял сознание. Впрочем, очень скоро это сделал и второй друг Вовы. Дядя Митя, работающий в этом дворе дворником, действительно забыл посыпать песком дорожки, Колян опять поскользнулся и упал. Правда, теперь не столь удачно — ударился виском и тоже отключился. Под ним расползлась маленькая лужица крови. Вовка слегка опешил. Ваня смотрел на него, не мигая, в глазах отражается блеск звезд, смешанный с безумием. Ваня не боялся, и Вова это почувствовал. Более того, он сам испугался Ваню. Тот стоит совершенно спокойно, только кулаки сжимаются и разжимаются.

— Ну что, Вовка, в рот возьмешь? Вон твои дружки что-то устали. Так может, ты за них отработаешь?

Такого Вова стерпеть не мог. Он заревел и бросился на Ваню. И естественно, тоже поскользнулся. Его вероятности медленно перетекали к Ване, который стоял твердо, хоть асфальт покрыт отполированной наледью. Мальчик подбежал к Вове и ударил ботинком по лицу. Ботинки Ване купила бабушка на барахолке — кирзовые, тяжелые, обшарпанные но очень крепкие; удар получился сокрушительным. Вовка попытался встать, но руки скользнули по льду, лицо вновь ударилось, теперь об лед.

— В рот возьмешь?! — заревел над ним Ваня.

Он бил и бил врага, его формулы окрасились красным. Внезапно Ваню окатило приятной теплотой, он отошел поверженного хулигана. В голове зашумело. Его формулы сложились в невиданных доселе последовательностях, с крыши дома сорвался кирпич. Он уже давно расшатался, легкого дуновения ветерка хватило, чтобы он полетел к четырем мальчикам внизу. Скинув кирпич, ветер помог ему упасть правильно. Вовка распластался не совсем, где надо, кирпич спикировал, еще секунда, и обожженная глина проломит череп, расплещет мозги по льду и снегу, но тут…

Тишину разорвал выстрел, кирпич разлетелся на сотни осколков. Один попал Ване в щеку, оставляя неглубокий порез. Инквизитор, наконец, вмешался. В следующую секунду Андре схватил мальчика за шкирку, бросил на землю. Ваня не понимал, что случилось, он вообще плохо помнил события с тех пор, как встал с лавочки. И как получилось, что над ним стоит незнакомый мужчина с длинными волосами и вытаскивает из-под плаща огромный пистолет? Дуло пистоля уставилось на него безжизненной темнотой смерти. Ваня заплакал.

— Я не виноват. Он первый начал… — сказал Ваня плаксиво. Рука с пистолем дрогнула.

Перед инквизитором валялся маленький испуганный мальчик, всего лишь минуту назад метнувший уже свое второе треклятье. Хорошо, что хоть это вышло относительно слабым, Андре удалось его погасить. Но инквизитора все равно мутило, сознание лишь чудом не ушло. Благо, учитель Решар так натаскал Андре, что он смог разнести кирпич, даже в полуобмороке.

— Отдай ему то, что взял! — крикнул Андре Ване.

Инквизитор плохо соображал, что говорит и почему это говорит, но мальчик, похоже, понял. Андре почувствовал, от Вани потекло странное колдовство, Вовка поднял голову. Лицо в крови, нос превратился в сморщенный клубень, брови набухли, глаза смотрят на Андре и Ваню с ужасом. Причем Ваня казался хулигану определенно опасней инквизитора.

— Ты, — сказал Андре Вове, — растормоши своих друзей, и идите домой.

Сердитый взор инквизитора обратился на Ваню. По щеке мальчика течет кровь, под глазом едва виднеется фингал недельной давности. Картина отношений между ребятами прояснилась.

— И если я узнаю, что ты продолжаешь хулиганить… — сказал Андре и выстрелил в землю под Вовкиными ногами. Тот подпрыгнул, как в американских вестернах. — Ты меня понял?

— Да, — визгливо ответил Вовка.

— Тогда разбуди их и вали. А ты, — он посмотрел на Ваню, — ты пойдешь со мной, и мы с тобой поговорим…

Андре поднял Ваню за воротник, вторая рука сжала кинжал под плащом. Если пацан попытается колдовать, он перережет ему горло в момент. Андре потащил Ваню к его дому. Говорить на улице опасно. Мимо прошел подвыпивший мужик, Андре сказал Ване строго:

— Сколько можно повторять: нельзя драться с ними. Вот расскажу все маме, она тебе всыплет!

— Прости, папа, — сказал Ваня, Андре вздрогнул.

До дома Вани рукой подать, уже через пятнадцать минут Андре вошел в квартиру, держа мальчика за шиворот. Пока они шли, Ваня сказал только: 'Прости, папа', - Андре тоже помалкивал. Инквизитор достал кинжал, показал Ване.

— Если ты вздумаешь что-нибудь выкинуть, я убью тебя, сказал Андре. — И не посмотрю, что ты ребенок…

— А я и не смогу вам ничего сделать. Вы слишком сложный, у вас нет простых цифр, — ответил Ваня. Он успокоился, смотрел на Андре без страха.

Хотя это сейчас, а когда тот навис над ним, как самое сложное уравнение, что он когда-нибудь видел, Ваня страшно испугался. В мужчине не оказалось ни то что троек, не говоря уж о двойках и единицах, — самое маленькое число в его формулах — миллион. И еще тысячи различных букв, логарифмов, и даже какие-то чертежи, пиктограммы и дроби. Короче, мужик слишком сложный для него, и почему-то в душу Ване закралось жалость. Наверное, нелегко быть таким сложным.

— Я не знаю, о чем ты, но ты прав, — кивнул Андре. — Ты не сможешь со мной ничего сделать, но ты можешь попытаться. Но лучше тебе не пытаться, парень. У тебя и так положение хреновое, так что не усугубляй, хорошо?

— Я же сказал, что ничего не могу с вами сделать. Я не знаю, как можно даже попытаться. Так что можете быть спокойны.

Андре хмыкнул. Паренек не робкого десятка, хотя сразу и не скажешь. Впрочем, он наверняка уже сумасшедший. Эти разговоры про сложность явный признак безумия. По-другому у колдунов и не бывает.

— Садись на диван, — сказал Андре.

— А можно раздеться?

— Нет.

Мальчик пожал плечами и подчинился. Андре сел напротив, в старое кресло. Когда инквизитор садился, оно заскрипело. Для колдуна это — прекрасная возможность, стоит лишь немножко поколдовать, и кресло упадет. Андре проверял мальчишку, но тот сдержался. Что, действительно сказал правду, и не может ничего с ним сделать? Но тогда как Ваня творил треклятья и проклятья? Андре придвинул деревянный журнальный столик, достал пистоли. Кинжал лег на столешницу, Андре достал два патрона с конусообразными пулями и медленно перезарядил пистолеты. По конструкции те близки к сигнальным ракетницам. Чтобы перезарядить, надо переломать пополам, потом вставить патрон в ствол. Примерно так же, как и в охотничьем ружье, только патрон один.

— А почему они такие большие? — спросил мальчик. В глазах нет страха, скорее, заинтересованность.

— Чтобы можно было убить таких, как ты, — ответил Андре. Он пытался раззадорить себя, но не получалось. Кровь на щеке мальчика уже запеклась, он выглядел очень трогательно. Андре даже захотелось обтереть его щеку. Может, тот все же колдует? Нет, Андре почувствовал бы.

— А зачем меня убивать?

— Чтобы ты не навредил другим людям. Вроде твоей бабушки.

— Так она это заслужила.

— Тоже первая начала, да? — зло усмехнулся Андре.

— Вот вы бы простояли на гречке в углу пару лет, и я бы посмотрел на вас. И я не преувеличиваю.

— И поэтому надо было сводить ее с ума?

— Наверное, да, — кивнул Ваня. — Я понимаю, что поступил плохо, но разве у меня был выбор? Если вам кто-нибудь будет отравлять жизнь на протяжении шести лет, как вы на это отреагируете?

Андре понял, в этом споре его карта бита. Действительно, та старуха показалась не самой приятной особой.

— А эти ребята? — спросил инквизитор.

— Вчера один из них, тот, на кого падал кирпич, избил меня в туалете и хотел обоссать. И у него почти получилось, если бы он не пописал до этого. А сегодня я узнал, что он все еще хочет на меня помочиться, и еще дать в рот. И я не думаю, что он выражался фигурально.

— Но это не повод, чтобы его убивать.

— А я и не пытался. Просто я очень сильно разозлился. Я вообще помню всю драку, как в тумане. То есть, вы хотите сказать, что я его чуть не убил? — казалось, до мальчика только теперь дошло. — Так значит и министр…

По щекам опять потекли слезы. Нет, он подозревал, но не верил. А теперь сомнений не осталось. Значит, этот дядька пришел убить его за то, что он убил министра.

— Ну, тогда давайте, — сказал Ваня и опустил голову. — Вы ведь не зря заряжали их. Только можно так, чтобы не было больно? Эх, знал ведь, что так просто повезти не может…

Ваня смотрел на обшарпанные ботинки в ожидании. Почему-то, страха нет, только… грусть. Пускай его сейчас убьют, зато он сделал, что хотел. Отомстил Вовке и бабушке. И у него есть этот день. Мозг пробежался по нему. Кинотеатр, вкусный молочный коктейль, красивые магазины. Катание по люду с другими ребятами. Кататься его научил еще отец, но со времени его смерти, он попал на каток в первый раз. Бабка не хотела покупать коньки, а из старых он вырос. Каток в торговом центре расположен в подвальном помещении, Ваня вспоминал, как он смотрел на большой круг света над головой, и огни бесчисленных магазинов манили его, унося старую жизнь. Вокруг катались люди и смеялись. Взрослые здесь превращались в детей, а дети смеялись, радовались такому простому счастью, что не надо поднимать ног, чтобы перемещаться в пространстве… Единственное, о чем он жалел, что так и не покатался на новых роликах. А еще не пригласил Дашку на дискотеку. Да жалко, а так, в общем, нормально. У него есть сегодняшний день, такой день бывает не у каждого. С самого утра и до того, что случилось полчаса назад, он был счастлив и свободен. Почти двенадцать часов свободы и счастья — иному человеку и за всю жизнь такого не выпадет. Он ждал выстрела.

Андре разглядывал маленькую фигурку с понурой головой поверх мушки пистоля. По рукоятке течет пот, течет он и по всему Андре. Мальчик не просто не похож на обычного колдуна, он гораздо лучше большинства людей. И, быть может, лучше Андре. Ну убил он министра, и что? Андре видел, как парень действовал на улице и не сомневался — и тогда, и сейчас Ваня был в состоянии аффекта. С другой стороны, за все надо платить, а убийство и есть убийство. И потом, мальчик проклял с пару десятков человек в торговом центре. Но ведь он делал это мало того, что неосознанно, но и не получил личной выгоды. Пятитысячная купюра, прилетевшая к незнакомцу, доказывала, это было что-то вроде эксперимента. И впервые Андре поставил себя на место колдуна. Впервые, они не показались ему отвратительными. Быть может, поэтому Инквизиция и не трогает некоторых. Вот хоть тот же Гамбит. Ведь он помогает людям, и его не убивают. Так может этот мальчик ничем не хуже? Гамбит, наверное, начинал точно так же, а может и хуже. Про него вообще ходили слухи, что он раньше был, чуть ли не кем-то вроде Кремера.

Мальчик ждал выстрела, Андре наблюдал, как слезы, размывая рану на щеке, падают на грязный ковер розовыми каплями. Дрожащий палец лег на спусковой крючок. Великий Инквизитор отдал приказ на уничтожение, значит, колдун должен умереть. Дрожь от пальца передалась пистолю. Такого не было, даже когда он направил Убийцу Колдунов на Михаэля. И Андре опустил руку.

— Иди и умойся, — сказал Андре хриплым голосом, мальчик поднял голову.

— Так вы не будете меня убивать?

— Пока — нет. Там посмотрим…

Андре отвел взгляд. Зеленые глаза юного колдуна, казалось, смотрят в его суть. В действительности, они внимательно разглядывали формулы, стараясь расшифровать. У Вани ничего не получалось.

Спустя час, они сидели на кухне и доедали оливье. Андре нашел в серванте бутылку водки и уже выпил больше половины. На кухне столбом стоял дым от сигарет, мальчик почти не прикоснулся к салату. После той еды, что он ел в торговом центре, эта казалась пошлой. Скоро наступит тридцать первое декабря. Через двадцать шесть часов Новый Год. Андре не говорил с Ваней, тот тоже не знал, что сказать. Инквизитор сидел чернее тучи, в руке по-прежнему зажат пистоль. Он думал, выпивка добавит решимости, получилось наоборот. Ваня достал из коробка спички, и принялся складывать в небольшие уравнения. Два плюс два, один плюс три. Но не решал их, уравнения гораздо интересней такие — без ответа. Андре налил в чашку очередную порцию водки, выпил, не закусывая. Он затушил бычок минуту назад, но все равно достал новую сигарету, закурил. Это молчание невыносимо, он спросил:

— А тебе не пора спать, Иван?

— Вообще-то, я сова, но если вы хотите, я могу просто полежать в кровати. Бабушка всегда про… приказывала так делать.

— Нет, не надо. Я не твоя бабушка и не хочу тебя заставлять.

— Спасибо.

Андре затянулся, выдохнул дым к потолку, чтобы тот не коснулся мальчика.

— Слушай, Иван, я вот о чем хотел спросить…

— Да, дядя… э-э-э…

— Андре.

— Андрей?

— Нет, Андре.

— А вы француз?

— Нет, просто мой учитель называл меня так… в общем, не важно. Меня зовут Андре, я инквизитор класса Б +.

— Что, настоящий инквизитор? — глаза мальчика на секунду вспыхнули интересом. — Из Ватикана?

— Не из Ватикана, но наш Штаб неподалеку…. Дай я тебя спрошу, ладно. Мне, видишь ли, нелегко говорить с тобой.

— А почему?

— Потому что я приехал, чтобы тебя убить, но пока не могу этого сделать, — слова выходят с трудом, словно глотка Андре механизм, что забыли смазать.

— А почему не можете, дядя Андре?

— Просто Андре, без 'дядя'. Мы с тобой не родственники.

— Но я не могу называть вас просто Андре. Может, хоть по имени отчеству?

— У меня нет отчества.

— Так не бывает. У каждого был папа, и тот, кто стыдится его имени — дурак.

Андре открыл рот от неожиданности. Чтобы его учили, причем, не кто-нибудь, а колдун! Он даже захотел разозлиться, но вместо этого улыбнулся.

— Но ведь друзья могут называть друг друга просто по имени, — сказал инквизитор. — Даже если они разного возраста.

— Но мы с вами не друзья, — покачал головой Иван. Взгляд упал на стол, маленькие пальчики продолжают составлять из спичек цифры. — Друзья, знаете ли, не держат руку на пистолете, и не напиваются для того, чтобы набраться смелости и убить друга.

Андре опять открыл рот, и снова гневные слова застряли в горле. Он хмуро посмотрел на мальчика, достав оба пистолета, положил на стол. Так же аккуратно, как заряжал, он вынул патроны из стволов, сунул в карман. Инквизитор поднялся, опустил пистоли на холодильник. Туда же лег и кинжал.

— Ну а теперь ты можешь называть меня просто Андре? — спросил он, садясь на стул, и вытащив сигарету изо рта.

— Теперь могу. Так что вы хотели спросить, Андре?

Андре ухмыльнулся. Он налил еще водки, выпил, закусил салатом. Ему вспомнился разговор с Михаилом, когда тот учил, как правильно пить. За исключением того, что их не трое, а двое, все соблюдено.

— Тогда на улице, почему ты подыграл мне? — спросил Андре.

— Я просто подумал, что это будет невежливо, если вас уличат во лжи.

— Но я тащил тебя, чтобы убить, а ты заботился о том, что поставишь меня в неловкое положение?

— Так тогда я еще не знал, что вы хотите меня убить.

— Но незнакомый мужчина тащил тебя за шиворот, а ты еще помогал ему?

— А я считал, что вы были правы, что меня остановили. И знаете что, тогда я почувствовал, что вы действительно мой папа, который ведет меня домой, чтобы наказать за провинность.

— А где твои родители?

— Умерли.

Андре замолчал. Больше говорить не хотелось. Мальчик с каждым словом забирается в душу все глубже, так еще и разбивает его логику легко, будто он старший, а Андре школьник.

Ваня раскладывал спички почти час, и наконец, зевнув, сказал:

— Андре, а можно я пойду спать? День выдался трудный.

— Да, у меня тоже. Иди. Спокойной ночи, Иван.

— Спокойной ночи, Андре.

Мальчик ушел, Андре переместился в гостиную. Он все же забрал пистоли с холодильника и зарядил, но скорее, в силу привычки. Он хотел все обдумать, но в голову лез всяческий бред. Бессмысленные мысли, вроде того, что ему уже тридцать три, а у него нет машины. Или что надо бы убраться в Питерской квартире. С ними он и уснул. Впервые за три года ему приснилось не холодное море, не огромный медведь, не страшные колдуны, а небольшой поселок Воронцово в Воронежской области. Он видел во сне дом. Видел родину. Видел старых друзей и родителей. Впервые за три года он улыбался во сне беззаботной мальчишеской улыбкой. Такой же улыбкой улыбался колдун в соседней комнате.

 

Глава 8

Андре проснулся и сначала не понял, где находиться. В мыслях три квартиры наложились друг на друга, но сейчас он где-то еще. Он подскочил, посмотрел на часы, висящие на стене. Половина одиннадцатого. Он бросился к спальне мальчишки. Кровать аккуратно заправлена, но его самого нет.

— Иван, — позвал Андре. Никто не ответил. — Вот я дурак! Ну надо же было поверить паршивому колдуну!

Входная дверь открылась, Ваня, вошедший с двумя пакетами, увидел наставленный на него ствол пистолета.

— Ты где был?! — прокричал Андре, затаскивая мальчика в квартиру, и запирая дверь.

— Я ходил в магазин, дядя Андре, — ответил мальчик спокойно. Он глядел на инквизитора с укором, после слова 'дядя' Андре поспешно убрал пистоль.

— Но почему не разбудил? — спросил Андре уже спокойнее.

— Вы так спокойно спали, что я не посмел. Вы улыбались во сне, и я думал, вам сняться хорошие сны.

— Да, снились, — окончательно успокоился Андре. — Но все равно, надо было разбудить.

— Но ведь у меня нет еды, а вы мой гость, и я хотел, чтобы вы позавтракали, когда проснетесь. Этого требует гостеприимство, ведь так?

— Так, — улыбнулся Андре. Мальчик сказал все с такой важностью, будто он дворецкий, а Андре великосветский английский лорд. — Только ты все же в следующий раз буди, хорошо? Я теперь, в некотором роде, за тебя в ответе.

— А почему?

— Потому что должен был тебя убить, и не сделал этого, но я хотя бы должен проследить, чтобы ты больше не колдовал.

— А я и не колдую. Я просто считаю и все.

— Считаешь? — не понял Андре.

— Ну да. Ведь я не произношу заклинаний и всего прочего.

— Колдуны этим и не занимаются. Они крадут удачу у людей и потом управляют ей.

— Так я это делал? — удивился мальчик. — Странно, мне казалось, это просто математика.

— Не важно. Не будем заострять на этом внимания, ладно? Ты только пообещай мне, что не будешь больше считать, или что ты там делаешь?

— Хорошо.

— Так, что там у тебя в пакете?

Они пошли на кухню, приготовили завтрак. К своему стыду, Андре, в основном, путался под ногами мальчика. А тот готовил мастерски — ничего не подгорело, тонкие руки нарезали, переворачивали, помешивали с удивительной ловкостью.

— Хорошо у тебя получается, — сказал Андре, перестав мешать, и присев на стул. Он закурил и пыхтел в уголку, предоставив Ване место для разворота.

— Спасибо. За это надо сказать его еще и бабушке. Но, наверное, только за это…

— Она заставляла тебя ей готовить?

— Угу. И еще много чего заставляла.

Завтрак лег на стол, они поели, Андре снова задумался. Что теперь делать? Он нарушил прямой приказ Великого Инквизитора, за это полагается отлучение из Великой Инквизиции. Анафема и все такое прочее, тоже последует, но, как ни странно, это не волновало. А волновало, что когда Великий Инквизитор узнает, он пришлет кого-нибудь другого, и тот убьет Ваню. В любом случае, мальчик должен умереть, и он умрет. Слишком он неопытен, чтобы скрыться от Инквизиции, а научить его некому. И Андре не мог придумать ничего лучше, чем поговорить с мальчиком и спросить его мнения. Он полагал это честным, ведь в итоге его судьба и жизнь поставлена на карту.

— Вы хотите чаю, Андре? — спросил Ваня.

— Нет, спасибо. Слушай, Ваня, сядь, я должен тебе кое-что рассказать и кое о чем спросить.

Ваня сел напротив, посмотрел на инквизитора внимательными зелеными глазами.

— Хорошо, — сказал Андре. Он нервничал, но делать нечего. — Ты уже понял, что меня прислали сюда для того, чтобы тебя убить?

— Да. За то, что я убил министра?

— Да, и за это тоже. Но в действительности, Великую Инквизицию не волнует лидеры держав. Их гораздо больше интересует колдун, способный сотворить совершенное треклятье. Подожди, я потом объясню, что это такое. Если я тебя не убью, меня отлучат от церкви и выгонят из Инквизиции, и это в лучшем случае…

— А что в худшем?

— Костер, как пособничество колдунам. Но ладно, я с этим еще разберусь. Но дело еще в том, что когда они узнают, что ты жив — а узнают они скоро — то пришлют другого инквизитора, и он убьет тебя.

— Но вы же не убили.

— Так то я. Понимаешь, со мной случай особый, — Андре почесал макушку. — Даже очень особый, если разобраться. Я и сам не знаю, почему тебя не убил. Поверь, я отправлял на костер много колдунов и никогда не видел в них людей. Просто враг, которого надо уничтожить и все. Но с тобой получилось иначе. И я не знаю, что теперь делать. Ситуация патовая, и ты в любом случае умрешь.

— И что же мне делать?

— Вот и я хочу знать, что? Но так как это касается тебя, я подумал, честнее будет спросить твоего совета.

Ваня задумался, Андре ждал. Как же все это глупо выглядит! Он спрашивает совета у ребенка, да еще и у колдуна. Немыслимо! Спустя пару минут, Ваня сказал:

— А когда они узнают, Андре?

— Точно сказать не могу. Может, уже знают.

— А вы когда в последний раз праздновали Новый Год?

— А какое это имеет отношение к делу? — нахмурился инквизитор.

— Нет, вы ответьте, а я объясню.

Андре задумался. Вопрос глупый, но что он теряет?

— Года три назад.

— И вы тогда праздновали его по-настоящему. Ну, в кругу семьи и друзей.

— Нет. Сходил в гости и к часу ночи меня уже вынесли.

— А те, к кому вы ходили, были вашими друзьями?

— Да не то чтобы очень. Даже, если честно, то нет.

— Но ведь мы с вами друзья?

— Я не понимаю, к чему ты клонишь?

— А давайте отпразднуем Новый Год вместе. Ведь на Новый Год происходят настоящие чудеса, может, тогда что-нибудь случится, и мы поймем, что надо делать.

Логика просто железная в глупости. Но Андре все же сказал:

— А давай. Может и вправду случится чудо. Старое доброе абсолютное чудо. То, с чего все начиналось…

 

Глава 9

Более необычной ситуации трудно даже представить. Во второй раз Андре доверился колдуну. В первый это кончилось сломанной жизнью и огромным шрамом на груди, второй раз еще не оформился, но тоже крайне нелеп. Андре с мальчиком пошли за подарками. Они опять поехали в торговый центр, где окончилась история с поиском абсолютного чуда. Сегодня они прибыли сюда в поисках еще одного. Андре чувствовал себя глупо и непривычно, Ваня, наоборот, очень довольным. Они закупились продуктами, потом Ваня предложил разделиться, и купить подарки, так чтобы не знать заранее. Андре согласился. Инквизитор согласился отпустить колдуна, оставить без присмотра! Колдуна, который мог сотворить совершенное треклятье! Колдуна, убившего министра супердержавы! Колдуна, который, скорее всего, свел родную бабушку с ума. И Андре сделал это с легким сердцем. Он ходил по торговому центру и выбирал колдуну подарок. И он сам не мог понять, почему это делает. Он не перестал быть инквизитором, по крайней мере, неудачи не оставили его. Пока он ходил, его попытались обокрасть, и раз десять наступили на ногу. Он отстоял огромную очередь в магазине, прежде чем купил подарок для мальчика. А тот уже поджидал его, с несколькими пакетами. Там, наверняка, подарок Андре, но есть и еда из Макдональдса. На вопрос инквизитора, зачем он это купил, Ваня ответил, для него праздничная еда как раз вот такая. Андре не спорил. Он наблюдал за счастливым ребенком, но с частотой в каждую минуту на сердце падали камни. Он не сомневался, мальчика убьют. Может быть, парень живет последний день. А может, даже и час. Мысли навели Андре на идею. Он повел мальчика на каток. Если уж в любую минуту за ним могут прислать, надо скрасить эту минуту так, словно она последняя. Пускай этот день запомнится, как самый хороший, Андре сделает все, что позволяют скромные силы инквизитора. И как когда-то давно, видя могущество Михаэля, Андре позавидовал силе колдуна. Ведь будь на его месте Михаэль, он привнес бы в жизнь мальчика столько чудес, легко скрыл от Великой Инквизиции, взял под крыло! А потом использовал бы, как использовал Андрея Каткина. Нет, лучше уж не иметь этой силы. Ведь мальчик и сам колдун, и к чему это его привело?

Они катались на коньках почти два часа, Андре признался себе, что давно так не веселился. Он смеялся, постоянно падая, и отбивая задницу, но веселился от души. Пожалую, так уже несколько лет он не проводил время так здорово. Но магазин закрывался сегодня раньше, они, нагруженные пакетами, пошли домой. Только Андре предложил праздновать не в Химках, а у него. Он накупил целую коробку чистящих средств, решил надраить съемное жилище. Мальчик спросил, чем плох его дом, Андре ответил, что тут их будет легче найти. Ваня оставил такой след, в виде украденной удачи, что любой инквизитор с легкостью их обнаружит.

Они приехали к Андре, Ваня поразился бардаком и уже пошел убирать, но Андре остановил мальчика. Он сказал, что должен сделать это сам, а Ваня пусть готовит праздничный ужин. Все равно, повар из Андре, как из дуршлага чайник. Начав уборку, Андре с удивлением обнаружил, ему это нравится. Он трезв, хоть на часах уже почти три дня, и выкурил только полпачки сигарет, а обычно к этому времени заканчивал вторую. На уборку у Андре ушло почти два часа. Он покрылся грязью и потом, но квартира пришла в приличный вид. Он пять раз выносил пакеты с мусором, и даже вытащил на улицу ковер, почистить в снегу. Тем временем Ваня готовил салаты и даже сделал мясо по-французски. Андре расстелил ковер и выкинул последний мусор, Ваня нарезал буженину. Андре понял, что чего-то не хватает, сказал, что выйдет на часик. Опять оставил колдуна одного, да еще по собственной инициативе.

В квартире не хватало елки. В этой суете о ней как-то забыли. Но найти елку тридцать первого вечером практически нереально. Андре даже подумывал украсть, но именно в этот момент для него начало исполняться абсолютное чудо. Именно сейчас Андре сделал первый шаг по пути, что закрутил не только его, но и Ваню, и много-много других людей. Захотев, чтобы в квартире стояла елка, Андре изменил их судьбу и запустил абсолютное чудо. В этот вечер инквизитору еще предстояло придать ему дополнительную силу, но начало оно взяло сейчас. Настоящее чудо редко бывает внезапным. Это долгий и удивительный процесс, что раз начавшись, может завести куда угодно. Для Андре началом очередного пути стал мужик, выбрасывающий большую красивую елку. Он что-то кричал собственному дому, из окна на третьем этаже ему отвечал женский голос. Андре подошел к мужику и прервал.

— Здравствуйте. С наступающим вас. А вы, что же, выбрасываете елку?

— Да! — мужик посмотрел на Андре с подозрением, но и с лукавством. — Пускай моя дура знает, почем фунт лиха. Представляешь, привела тещу на Новый Год! Это же кошмар! Да лучше бы она крокодила привела! Нет, при теще ни выпить, ни поругаться, ни друзей пригласить. Выпьешь больше рюмки, она зудит, что алкаш. Ругнешься — крестится. Ну и друзья мои у нее все одни алкаши. Даже если пить не будут. Ну вот я им и сказал, что раз вы мне Новый Год испортили, так и я вам испорчу. Не будет им елки, не будет подарков, сяду у телевизора и спать пораньше лягу. Вот так-то!

— А вы не могли бы уступить мне елку, раз она вам не нужна? — спросил Андре осторожно. А голова уже подсчитывала, сколько он может за нее отвалить. Что мужик отдаст елку просто так, ну уж нет — такая удача инквизитору точно не светит!

— А чего раньше не купил?

— Да вы понимаете, у меня ситуация как раз наоборот с вашей. Я не думал, что праздновать буду, а вот надо.

— Как это надо? Это же праздник, а не сверхурочные!

— Да вы понимаете, так получилось, что я хочу помочь одному мальчику. У него давно не было настоящего Нового Года, и я хочу ему его устроить.

— А сам, значит, праздновать не хочешь? — прищурился мужик.

— А вы знаете, хочу! — и Андре понял, что действительно хочет. И будет праздновать даже не для Вани, а просто сам. А еще лучше и для него, и для себя. И плевать, если мужик елку не даст. Может, она ему даже нужнее. В конце концов, он с женой поругался, ему еще мириться. — Извините, наверное, вам елка нужна больше. Шли бы вы домой и помирились.

— Ну, положим, я и сам знаю, что мне делать. А елку я вам отдам, но только на одном условии. — Андре полез в карман за деньгами, но мужик остановил. — Выпьем! Только по маленькой.

Незнакомец достал из внутреннего кармана чекушку водки и два пластиковых стакана.

— А как зовут тебя? — спросил мужик.

— Андре.

— А чего не Андрей?

— Ну, можно и Андрей.

— Вот это разговор! Меня Максим. С наступающим тебя, Андрей!

Они выпили. Максим спрятал чекушку в карман, протянул Андре елку.

— А вы как же? — спросил инквизитор.

— А чего я? У меня дома есть маленькая, пластиковая. Этим двум дурам хватит. Ну, прощай, Андрей! Будь здоров, и с наступающим тебя!

— И вас так же.

Мужик пошел домой, закуривая на ходу, Андре понес елку домой. Придя, Андре еще час ее устанавливал и кое-как украсил. Ни гирлянд, ни мишуры у него естественно нету, зато есть вата и бумага. Он накидал на елку вату и вырезал кое-какие украшения. Он вспоминал уроки труда, когда их заставляли вырезать подобное для школьной елки. Все же Воронцово — поселок бедный, на гирлянды денег не хватало. После этого Андре помылся. Он не помнил, чтобы за прошедшие три года делал это два раза в пару дней. Он вышел из ванны, торс обмотан полотенцем, перед ним стоял Ваня со свертком.

— Я подумал, хоть и принято дарить подарки после двенадцати, но у вас ведь нет праздничной одежды, так что, вот… В общем, с Новым Годом, Андре!

Андре развернул сверток и обнаружил костюм и рубашку. Наверное, мальчик потратил на это все оставшиеся деньги. Костюм не самый дорогой, но Андре он казался прекрасным. Он облачился в него, пожал мальчику руку.

— Ты знаешь, мне никогда не делали такого подарка. Спасибо. И раз уж ты сделал мне подарок раньше, то и я хочу сделать ответный.

Андре пошел к дивану, где лежит его сверток. Он немного застыдился, инквизитор хотел подарить вещь, гораздо дешевле костюма, да и выглядела она скромнее. Но все равно он протянул сверток Ване.

— Я не знал, что тебе нужно, и что ты любишь. Но я заметил, что ты все время рисуешь какие-то формулы и решил, тебе будет интересно.

Ваня открыл сверток и увидел набор тетрадей, ручек и несколько книг по математике.

— Спасибо! — его радость тронула инквизитора. Мальчик кинулся к Андре, обнял, и это добило. Андре поклялся, что сделает все, дабы защитить Ваню. Хотя может не много, но, возможно, Андре добьется хотя бы судебного процесса.

Они сели за стол. Андре ел домашнюю еду, приготовленную Ваней, а тот гамбургеры из Макдональдса. Каждый находил вкус просто потрясающим. Андре пил, но за вечер не осилил и бутылки водки. До двенадцати оставалось пять минут, они пошли на улицу запустить фейерверк. Из домов тоже выходили люди. Все веселые и немного пьяные, они вставляли в снег длинные петарды, шампанское лилось, бокалы звенели. Андре тоже держал бутылку шампанского и две чашки — фужеров у него нет. По какому-то сигналу все зашевелились. Андре так и не понял, как люди узнали, что надо поджигать петарды, но поджег свою. И они выстрелили. Все разом. К ним добавился салют с Красной Площади, выстрелы открывающихся бутылок. Андре разлил шампанское по чашкам, Ваня взял одну, они чокнулись и выпили. И внезапно Андре почувствовал колдовство. Он посмотрел на мальчика, а тот глядел на небо. Там тысячи огоньков мелькали, взрывались и внезапно пересеклись друг с другом. И на небе сложилась надпись. Огромная и разноцветная, она заворожила Андре. На небе сияла надпись: 'С Новым Годом, Андре!'. Все, кто собрался на улице смотрели на это, удивляясь, и показывая пальцами. Андре внимательно осмотрел толпу. Никто не упал, не подавился шампанским. Для колдовства Ваня использовал вероятности, оставшиеся со вчерашнего дня.

Все новые огоньки фейерверков продолжали питать эту надпись, она увеличивалась, на лицах людей появилась растерянность, и даже страх. Андре приложил небольшое усилие, его внутренний мир разрушил пожелание на небе. Вот только Андре не предполагал, что у него получится так красиво. Пошел снег, и надпись, рассыпавшись миллионом блесток, медленно упала на людей. Страх ушел из сердец, рты открылись, над толпой пронеслось синхронное 'Ах!'. Андре смотрел заворожено. Блестки сливались со снегом и вечным светом звезд в просветах меж облаков. Посветлело как днем, Андре почувствовал, прямо сейчас происходит что-то волшебное. Абсолютное чудо захлестнуло, он растворился в нем. Андре еще не знал, если все начинается хорошо, это не значит, что дальше может быть плохо. Абсолютное чудо плюет на человеческие желания — оно идет к цели любыми средствами, порой разбивая судьбы, жизни. В эту новогоднюю ночь, чудо схватило Андре и Ваню и потащило туда, куда хочется только ему. Андре сам задал ему направление, загадав глупое, где-то даже неосознанное желание, и наполнил абсолютное чудо силой. Теперь оно будет действовать самостоятельно. Теперь его уже ничего не остановит.

 

Глава 10

Наутро Андре и Ваня спали долго, можно даже сказать, упорно. Они праздновали до четырех утра, разговаривая о всяческой чепухе. Андре рассказывал истории из детства, Ваня из школы. Они сравнивали школьные годы, много смеялись над различиями. Между ними как будто заключился договор не говорить о колдунах и инквизиторах. Эту ночь они провели как два совершенно обычных человека, хотя каждый, в глубине души, понимал, это не так. Мальчик колдун, а Андре инквизитор, и к обеду первого января телефонный звонок напомнил им, что ничего не изменилось.

Зазвонил мобильник Андре, будя инквизитора. Правда, Андре просыпался долго и нехотя, но, пусть и с трудом, открыл глаза. И подумал: 'Все, это конец'. Если звонил Великий Инквизитор, он поймет все, как только Андре возьмет трубку. И если и не возьмет, все равно узнает. Знание Великого Инквизитора всепроникающе, он с легкостью увидит квартиру Андре, а с ней и мальчика, спящего на кухне. Но Андре ошибся. Он взял трубку и увидел незнакомый номер. От сердца отлегло. Палец нажал кнопку приема, Андре услышал молодой голос, явно мучимый похмельем.

— С Новым Годом, брат, — сказали в трубке. — Вам звонит Денис, инквизитор класса Е +. Меня четыре дня назад поставили на юг России, и так получилось, что я, кажется, напал на след колдуна.

— Какого уровня? — сонливость отступила, но не слетела, и все же Андре заинтересовался.

— Простите, но я не знаю. У меня есть подозрения, что он и есть тот самый маньяк…

— Это тот, что убивает на каждый Новый Год уже восемь лет?

— Да, брат. И я как будто напал на его след, но вы понимаете, я еще слишком неопытен и мне нужна помощь. Ведь я только из школы, и хоть это не по правилам, но все равно, прошу вас приехать и помочь. Месье Решар говорил, что если у меня возникнут затруднения, я смогу обратиться к вам…

— Слушай, Денис, дай я тебе через полчасика перезвоню. У меня еще голова не отошла после вчерашнего…

— Понимаю, у меня тоже. Хорошо, только прошу, не затягивайте. Обычно после Нового Года убийства прекращаются, и он может сбежать.

— Дай мне выпить кофе, выкурить сигарету, и я тебе перезвоню.

— Спасибо, жду.

Андре не мучился похмельем, и мысли его чисты, как горный хрусталь, но ему действительно надо подумать. Он пошел на кухню, взять пачку сигарет. Мальчик спал на мягком уголке и хмурился, но не проснулся. Инквизитор влил в грязную чашку холодной воды, взял из шкафа пакетик растворимого кофе, вернулся в комнату. Кофе растворился плохо, заскрипел на зубах, но вместе с сигаретой пробудил окончательно. Выдыхая в форточку самый сладкий первый табачный дым, Андре подумал, как же все это некстати. Ему сейчас только и не хватает помогать желторотому инквизитору. А может, послать его ко всем чертям? Хоть правила и говорят, что необходимо прийти на помощь брату-инквизитору, есть и исключения. Ты можешь не являться, если занят, а у Андре приказ с самого верху. Далее, один инквизитор должен звать другого в самом конце, когда уже все готово, и остается только финал. Вот Андре вызвал Кузьму и Колю, когда все разработал, и они могли уезжать хоть в тот же день, что, собственно, и сделали. Так что можно послать Дениса без зазрения совести, Андре даже взял телефон, но его пронзила другая мысль. Колдун из Ростова. Это вполне мог быть тот, что убил Наталью. И мог по пути прикончить министра. Черт его раздери, этого министра, Андре успел его возненавидеть за эти безумные три дня! И на уничтожение этого колдуна у Андре есть прямое распоряжение Великого Инквизитора. Без суда и следствия.

Если его обвинить и убить, можно спасти Ваню. Значит, надо лететь в Ростов, убить колдуна, отвезти Ваню куда подальше и спрятать. Если тот не будет колдовать, его не найдут, а Андре поможет мальчику, пока не вырастет. Можно даже отвезти его в Воронцово. Андре улыбнулся и набрал Дениса.

— Ало, — ответил молодой инквизитор.

— Закажи мне билет до Ростова к обеду, и я тебе помогу, — сказал Андре.

— А вы не хотите узнать подробности?

— Я и сам могу тебе рассказать про него кое-что. Он подозревается в недавнем убийстве министра внутренних дел России, и у меня есть разрешение на его ликвидацию без суда и следствия.

— Круто! Тогда я заказываю билет. По-моему, ближайший рейс в два. Вы успеете?

Андре посмотрел на часы — половина двенадцатого.

— Да.

— Я встречу вас в аэропорту…

— Не стоит. Я сам найду тебя.

— Да мне не трудно…

— Я сам найду тебя, — повторил Андре.

— Хорошо, брат, дело ваше. Тогда до вечера.

Андре повесил трубку.

Надо решать, что делать с Иваном. Оставить здесь? Слишком опасно. А вдруг мальчик не сдержится и начнет колдовать? Взять с собой? В принципе, можно. Вряд ли этот Денис сообразит, что Ваня колдун, если только мальчик не будет перед ним управлять вероятностями. А что он взял в Ростов ребенка, так это можно как-нибудь объяснить. Да Ваню вообще можно закрыть в гостинице и никому не показывать. Если все пройдет нормально, никто не узнает, что Андре приехал не один. Хотя, конечно, все это — очень опасно. Соврать Великому Инквизитору! Да, такого еще не бывало. Но нельзя позволить просто убить мальчика. А если Андре не воспользуется этим шансом, Ваня умрет — можно не сомневаться. Андре пошел будить Ваню.

Он кое-как растолкал его. Ребенок, как и сам Андре, не хотел просыпаться, но пришлось.

— С добрым утром, Андре, — сказал он, протирая глаза. — И с Новым Годом.

— И тебя также, Ваня. Только я попрошу тебя быстро одеться и собрать все самое необходимое. Завтракать мы не будем, на это нет времени.

— А что случилось?

— Мы летим в Ростов. По дорогое я все объясню. Давай, у нас есть всего два часа до самолета.

Ваня умылся по-быстрому, взял подарок Андре — больше брать нечего. Андре тоже пошел в ванну и, почистив зубы наспех, оделся в костюм, подаренный Ваней. Из старых вещей в сумку лег плащ — под ним легко спрятать меч или пистоли. Хотя оружия инквизитор оставил. По правилам пригласивший инквизитор должен обеспечить оружием приглашенного.

Они сели в такси и поехали в аэропорт. Андре опасался пробок, но когда едешь с колдуном, этого, обычно, не случается. Ваня даже не пользовался колдовской 'суперудачей', простой хватило, чтобы доехать вовремя. К тому же первого января машин попадалось мало. Приехав в аэропорт, Андре купил Ване билет и взял свой, заказанный Денисом. Они сразу пошли на посадку — багажа у них нет, сдавать ничего не надо. Если бы Андре летел один, наверняка опоздал бы — посадку уже объявили — но мальчику по-прежнему везло. Самолет заполнился наполовину, Андре попросил стюардессу пересесть на последние сидения, чтобы поговорить спокойно. От бортпроводницы несло легким перегаром, Андре подумал: как же хорошо, что на борту человек, управляющий удачей. Такая страховка в России, да еще и первого января, не лишняя.

Они уселись, Андре вкратце описал положение вещей. До сего момента возможность поговорить не представлялось.

— То есть, вы хотите сказать, что подставите того колдуна, чтобы спасти меня? — спросил Ваня, внимательно выслушав инквизитора.

— Примерно так. Хотя слово 'подставить' тут неуместно. Он убийца, маньяк, да еще и колдун. Его участь предрешена в любом случае. А вот тебя спасти он может. Хотя, признаюсь честно, шанс у нас невелик. И поэтому слушай меня внимательно и запоминай. Я хочу, чтобы ты не пользовался вероятностями во время всей поездки в Ростов.

— В смысле, не считывал формулы?

— Я не знаю, как ты это делаешь, да мне, собственно, это и все равно. Ты не должен делать того, что в Химках, это понятно? Если Денис почувствует, что ты колдун, а он обязательно почувствует, он сдаст нас со всеми потрохами. Так что никакого колдовства. Ни при каких обстоятельствах. Даже когда его нет рядом. И вообще, привыкай, что в будущем тебе нельзя колдовать.

— А почему?

— Потому что это плохо. Когда ты, как ты говоришь, считываешь формулы и цифры, по-настоящему ты воруешь удачу у других людей. Когда ты убил министра, ты заставил ему страшно не повезти. Так же произошло и с твоей бабушкой и с тем хулиганом. Но ты не должен этого больше делать. Понятно, Ваня? Прости, но если ты все же продолжишь колдовать, я тебя убью. Другого выбора у меня не будет.

— А почему ты должен убивать колдунов?

— Потому что я инквизитор. Потому что я разрушитель вероятностей, разрушитель удачи. Я не могу быть другим. Колдуны для меня, как кобры для мангуста. Естественный враг, и я не могу изменить себя.

— Но ведь это неправда.

— Это почему? — брови Андре взлетели вверх.

— Ведь вы не убили меня, Андре. Значит вы не мангуст. Ведь если я кобра, а это неоспоримо, так как я умею колдовать, а вы меня не убили и даже пытаетесь помочь, значит, вы не можете быть инквизитором. Это нелогично.

Андре заткнулся. Мальчик говорил дело. Инквизитор замолчал минут на пять, обдумывая это. Ваня терпеливо ждал ответа и наконец, не выдержал:

— Андре, если я обидел вас, простите…

— Ты не обидел меня, Ваня. Я просто не знаю, что тебе сказать. Ты прав, но я остаюсь инквизитором, а ты колдуном. Но я не могу убить тебя, и это неправильно, но это так. Все это необычно для меня и я не знаю, почему так происходит. Но это не отменяет того, что ты должен прекратить колдовать.

— Хорошо, я не буду.

— Вот и молодец.

Андре опять погрузился в мысли, мальчик открыл тетрадь, новенькая шариковая ручка принялась выводить цифры. Принесли еду, они позавтракали. Андре заказал бутылку вина, чтобы спутать мысли и не казаться Денису слишком свежим. Он и так не походил на инквизитора: в чистом костюме, с мытым телом и даже надушенный одеколоном. А инквизитор должен быть грязным, мрачным и немного пьяным. Андре решил, надо соответствовать хотя бы одному параметру.

Они поели, Андре обратил внимание на то, что делает Ваня. Тот что-то рисовал в тетради, писал цифры. Формулы не отличались сложностью, Андре легко в них разобрался, хотя в некоторых вместо чисел Ваня рисовал яблоки или точки.

— Что ты делаешь? — спросил Андре. Ваня посмотрел на него непонимающими глазами.

— Что, Андре?

— Я говорю, что ты делаешь? Вроде до школы еще далеко, да и формулы простоваты для твоего возраста.

— А мне нравятся простые формулы. В них что-то такое есть.

— Что?

— Ну, так сразу и не скажешь…

— А ты попробуй, — Андре действительно заинтересовался. До сих пор мальчик поражал уверенностью в себе, но вот впервые он растерян.

— Может вам покажется это глупым, но я думаю, математика неправильна.

— То есть?

— Ну, не то чтобы вся неправильная, но она вроде недоговаривает чего-то.

— Например?

— Да вот хотя бы ноль. Что такое ноль?

— Ну, ноль это ничего. Пустота.

— Но ведь в жизни так не бывает. Даже в космосе не бывает полного вакуума. Во вселенной везде всегда что-то есть.

— Но ведь это же математика, а не физика, — усмехнулся Андре. — Это наука теоретическая, а не практическая.

— А почему вы так думаете? По-моему, как раз наоборот, математика была придумана как сугубо практическая наука. Ну вот смотрите… — Ваня открыл чистый лист бумаги, расчертил надвое. Получилось две колонки, заголовком левой он написал 'правильно', а правой 'неправильно'. — Вот простое уравнение: два плюс два, равно четыре. Его запишем к правильным. Вот другое уравнение: два минус два, равно ноль. Его запишем к неправильным.

— Почему? — не понял Андре.

— Смотрите дальше. Вот как детям преподают, два яблока плюс два яблока, будет четыре яблока. — Ваня нарисовал формулу, где вместо цифр подставил яблоки. — Его запишем к правильным, потому что это верно и понятно. Но вот запишем два яблока минус два яблока. Это пишем к неправильным.

— Не понимаю.

— Ну вот у вас есть четыре яблока, да? Как можно отнять от двух яблок два других яблока? Вы можете взять два яблока из четырех, вы можете взять три, можете четыре, но отнять от двух другие два вы не можете.

— Почему не могу? Вот я беру два яблока из четырех и…

— Вот тот-то и оно, — перебил Ваня. — Если у вас есть четыре яблока, вы можете из четырех отнять два, но если у вас их два, вы не можете из них вычесть другие два. Ладно, чтобы вы поняли я продолжу. Вот простое уравнение: два разделить на два. Получится что?

— Один.

— А если мы подставим на место двоек яблоки? — Ваня опять нарисовал формулу, где вместо цифр яблоки. — Как можно два яблока разделить на два других яблока? Вы можете себе это представить?

— Нет.

— Вот и я не могу. Но если мы сделаем небольшою поправку, и запишем, что два яблока надо делить на два. Не на другие яблоки, а на цифру, тогда уравнение приобретет смысл. Если два яблока разделить на два, получится одно яблоко. В этом случае математика работает. Но стоит нам переставить яблоки и двойку местами, и уравнение опять перестанет быть правильным. Как можно цифру делить на яблоки? Значит, при делении должен быть объект деления и цифра, и стоять они должны только в порядке: объект делит цифра. Но вернемся к вычитанию. Вот мы уже поняли, что при делении нам надо заменять яблоки на цифру, но в вычитании это не работает. Из двух яблок никак нельзя отнять два других яблока, но и цифру тут тоже поставить некуда. Далее умножение. В умножении тоже нельзя умножить два яблока на два других яблока — только объект на цифру. Но здесь их можно менять местами. Два умножить на яблоко и яблоко, умноженное на два, даст один и тот же правильный ответ. Из всего этого следует, что формулы, где что-то увеличиваются, более правильны, и, так сказать, свободны. Что при сложении, что при умножении все можно менять местами. А вот уже при делении нужен порядок. Вычитание же, вообще сугубо теоретическое понятие. Нельзя отнять из двух яблок другие два, нельзя из них отнять и цифру. Вычитание работает только с цифрами и при этом с абстрактными цифрами. То есть с тем, что мы можем себе представить, но на самом деле этого нет.

— И какой из этого вывод? — Андре признался себе что, несмотря на дикость услышанного, логика в этом есть.

— Вот это я и стараюсь понять, — вздохнул мальчик. — Я не знаю, какой вывод, но думаю, что все это очень важно. Вообще как будто люди разобрались со сложным, но при этом отбросили простое. Как вы.

— То есть? Почему, как я?

Мальчик потупился. Он явно жалел, что сболтнул лишнего.

— Ну, вы только не обижайтесь, Андре, но вы очень сложный человек. Ведь я вижу ваши формулы и все они очень сложны. Наверное, поэтому вы и можете разрушать цифры. Вы их даже не разрушаете, а как бы в себя их вбираете и превращаете в сложные. Простите, но я вижу в вас это.

— Тут не за что прощать. Знаешь, я думаю, что ты прав. Наверное, я действительно слишком сложный. Но поделать с этим я ничего не могу.

— Почему? — удивился мальчик. — Да нет ничего проще. Надо решить все сложное и ответ станет простым. И даже если ответ будет сложным, его всегда можно поделить и получить простой.

Ваня опять уткнулся в тетради, Андре задумался. Ему действительно есть о чем подумать, но от этого его формулы только усложнялись. Он думал, Ваня решал, а самолет нес их навстречу Ростову. Абсолютное чудо тянуло навстречу судьбе.