Пролог

«Наверное, нет хуже в Мире самолета, чем ТУ 134» — думал Азиф, спускаясь с трапа в аэропорту города Советская Гавань. Он плохо говорил на русском, и безуспешные попытки заказать виски в самолете привели его в еще худшее расположение духа. Хотя конечно причин у него хватало и без этого. Во-первых, сейчас закончился его двадцатичасовой перелет из Сан-Франциско, и дорога превратилась в кошмар, как только он пересел из Боинга сначала в ТУ 154, а потом на ТУ 134. Естественно добраться до Советской Гавани прямым рейсом невозможно, поэтому пришлось лететь сначала в Москву, потом в Хабаровск, и уже оттуда сюда. В воздухе он провел сутки, но ведь были еще и нудные часы ожидания рейса, и таможенный контроль, и плохая пища, и собственно сама Россия. Эта страна не поднимает настроения ни своим жителям, ни тем более американцу. Вторая причина тоже была достаточно веской. Тяжело держаться бодрячком, когда летишь убить человека. И какого человека! Азиф сильно сомневался, что у него получится, но выбора нет. И самое главное — у него началась бессонница. Такое случалось и раньше, и подводило к грани безумия настолько близко, что Азифу казалось он слышит, как в голове лопаются шарики. Однако он знал, в чем причина бессонницы, и знал, как от нее избавиться. Для этого достаточно всего лишь убить одного мужчину. Если Азиф хорошо выполнит работу, ему позволят заснуть.

После очередного разбирательства с таможней, которая хотела проверить его багаж, Азиф впал в состояние близкое к бешенству. Ему надоело предъявлять свой дипломатический паспорт в третьем аэропорту и объясняться с глупыми таможенниками, не знающими английского. Он имел статус дипломата и его багаж не могли проверить, но все же тупо пытались. Он провел в бесполезных пререканиях почти час, прежде чем его выпустили в город. Его пытались убедить, что раз он добропорядочный дипломат, прилетевший в город исключительно по торговым делам нет ничего плохого, если его проверят. Но Азиф не мог этого допустить — у него в чемодане лежала винтовка с оптическим прицелом.

Он вышел в морозное утро, но смог поймать такси только спустя полчаса. Все это время он стачивал зубы и пританцовывал на морозе. Аэропорт в Советской Гавани дрянь, и таксисты его не сильно жаловали. Приезжали они исключительно перед рейсом, а до следующего самолета из Хабаровска оставалось десять часов. Пока он разбирался с таможней все такси разобрали, так что можно сказать ему повезло, что удалось поймать хоть это. Азифа подобрала старая Тойота, и водитель оказался из тех многочисленных болванов считающих, что пассажиру интересно поболтать и рассказать совершенно незнакомому человеку всю свою жизнь. Азифу попался самый отвратительный экземпляр. Он даже вспомнил уроки английского из школы и радовался всякий раз, когда ему удавалось сформулировать фразу. Почему-то в его лексиконе чаще всего встречались: «библиотека», «учитель», «дежурный», «стол» и «утро». Он пытался приплести эти слова к месту и не к месту, и Азиф вознес молитву Шайтану, когда вылез из машины, проехав через мрачные леса, и прибыв к пункту назначения.

На улице стояла кристально чистая погода, и на горизонте забрезжил робкий рассвет. Тонкий краешек солнца поднимался над сопками и великолепно освещал силуэт обсерватории. Хотя конечно Азифу эта красота была до лампочки. Его целью являлась пятиэтажка, расположенная по улице Николаева. Ничего необычного дом как дом, и только Азиф знал, кто живет в нем. Знал он и точный адрес, и это слегка нервировало. Дело в том, что информацию об объекте Азиф получил из настолько ненадежного источника, что все это вполне могло оказаться дурацкой шуткой. Однако Азиф опять поблагодарил Шайтана, когда увидел цель. Сомнения пропали — это он.

Мужчина в ярко-красном пуховике шел к своему дому чем-то озабоченный. Азиф злорадно открыл чемодан и стал собирать винтовку. Мужчина остановился перед подъездом и закурил. Азиф великолепно видел его из недостроенного здания. Никаких лихорадочных движений у него не просматривалось, он оставался спокоен. Он даже осмотрел помещение и увидел на стенах несколько рисунков голых женщин. Изначально он собирался подождать, когда мужчина выйдет из дома, но раз тот провел ночь в другом месте надо воспользоваться случаем. Солнце вышло еще на сантиметр, но видимости не прибавилось. Напротив откуда-то, быть может даже из подвалов, стал выползать туман. Это насторожило Азифа, как и то, что девушка, нарисованная на стене красным мелком, вдруг побледнела до розового. Он собрал винтовку и взял жертву на прицел. Мужчина в розовом пуховике курил, обведенный крестом в круге. В розовом? Он стоял в гордом одиночестве и вдруг появились они.

Азифа пробрал холодный пот. Они пришли вместе с туманом и казались его частью. Шесть фигур появились внезапно и ниоткуда. Мужчина в прицеле прекрасно виден, а вот они нет. Он сделал попытку убежать, но они быстро поймали его. Азиф старался даже не дышать, чтобы не привлечь к себе внимания. И вот, видна стала и вторая фигура. Старик с клюкой. Азиф сразу понял, кто это и на лице появилась злорадная улыбка. Он убрал палец с курка — теперь мужчина в пуховике обречен, так или иначе. Старик подошел к нему и что-то сказал. Мужчина, по всей видимости, ответил и ответил резко, за что сразу получил клюкой по голове. Старик положил ладонь на его голову, и мужчина обмяк в призрачных руках слабых теней. Тени по-прежнему еле проглядывались в тумане, но Азиф догадывался кто они. Они отпустили мужчину, и тот упал как мешок соломы. Старик неторопливо пошел в сторону моря. Он забрал с собой и туман и несколько неясных фигур. Азиф начал разбирать винтовку.

Он вышел из недостроенного здания и подбежал к мужчине с ножом в руке. Тот лежал на крыльце своего подъезда, по лицу растеклась розовая кровь. Он спал. Тихо и спокойно. А Азиф решал, стоит ли его убить или нет. Он почувствовал внезапно накатившую слабость, наконец, сказалось бодрствование длинной в сутки. Значит все нормально и хозяин удовлетворен. Значит не надо убивать и такой он нравится хозяину больше. Азиф убрал нож и пошел по улицам поселка. У одинокого дворника он узнал, где находится гостиница. Как ни странно, дворник прекрасно владел английским. Азиф снял номер и проспал совершенно счастливым почти сорок часов. Проснувшись, он поехал в аэропорт и сел на самолет до Хабаровска. В Америку он возвращался куда более бодрым и веселым.

 

Часть первая: весна

Вспоминаете ли вы свое детство? Сам знаю, что вспоминаете и с каждым годом все чаше, и оно кажется вам все удивительнее. Все в детстве раскрашено яркими красками, в то время как остальные воспоминания от года к году тускнеют. В этих воспоминаниях даже самый незначительный эпизод кажется важным и таким теплым. Словно первые десять-пятнадцать лет нашей жизни отбирают красоту, краски и чудо у остальной жизни. Если представить наш мозг тетрадью, детство нарисовано там разноцветными красками, а остальная жизнь лишь сухие строчки, написанные ровным подчерком. Лето здесь теплое, но не жаркое и все утопает в желтых солнечных лучах. Зима — это игра в снежки, возможно каток или лыжи, и непременно горка и санки. Ну или дощечка под задом. Горка может быть высотой в метр, но все мы, скатываясь с нее, смеялись и возвращались домой совершенно счастливые. Осень в детских воспоминаниях утопает в желтизне и опавших листьях, почему-то всегда кленовых. А весна… а вот весна как раз серая и такая школьная. Весна в десять лет еще не имеет значения. Гормоны еще не бегают по телу, и весна приобретает очарование позднее. В детстве она всего лишь предбанник к лету и свободе. Да, лето конечно помнится лучше всего. На втором месте идет зима, и все оттого что в это время не надо ходить в школу ибо каникулы. Каникулы! Летом они больше, а зимой меньше, но и летние и зимние пролетают очень быстро, оставляя за собой легкое разочарование, но только поначалу. Проходят годы и мы вспоминаем лето. Его игры во все что угодно, и зиму вместе с горкой и снежками. Эти воспоминания как хорошее вино становятся только лучше с годами.

В детстве все кажется чудесным, и только потом мы приписываем чудеса несформировавшемуся и мало что понимающему мозгу ребенка. Только когда нам объяснили, что чудес не бывает, а человек произошел от обезьяны мы забываем детство, а потом вспоминаем… Вспоминаем те маленькие чудеса и они кажутся нам такими трогательными. Глупыми да, но трогательными. Но дети еще не знают что они глупые. Взрослые пока не считают нужным рушить чудеса. Со временем это можно сделать легче. Я думаю, что чудо лучше всего рушить в подростковом возрасте. Тогда голова находится в плену у весны и чудеса отступают. Вообще чудеса очень легко сдают позиции. Если они не нужны — они уходят. Всегда будут люди, которым нужно чудо. Чудо никогда не останется в одиночестве. Просто в детстве оно ищет того с кем сможет ужиться. Оно ищет нужных людей меж миллионов детей Мира и порой находит…

Дети полностью уверены, что живут в волшебном месте. Пусть это маленькая деревня или большой город — неважно. И даже чем место меньше, тем оно кажется волшебней. Конечно, могут быть волшебными и такие города как Москва, но там где много людей, машин и зданий тяжелее создать свой маленький мирок и населить его маленькими чудесами. В детстве чудеса маленькие, и если так можно выразиться — робкие. А еще лучше сказать — деликатные. Они ни в коем случае не повредят ребенку, а вот взрослому могут и еще как. У взрослого есть защита от них — они просто не верят. Но иногда чуду наплевать веришь ты или нет. Порой оно вмешивается в жизнь и ломает ее. На склоне лет мы говорим о таких случаях: «Не повезло».

Настоящие чудеса, большие или маленькие, лучше всего видны детскими глазами. Вот давайте с вами вместе посмотрим на самый обычный городок, а вернее поселок, и даже поселочек, глазами ребенка. И не просто ребенка, а птенца чайки. Ну так нам будет лучше видно. Вот маленькая чайка совершает свой первый полет. Она уже достаточно покрылась перьями и, наконец, смогла вылететь из гнезда. Нет ничего удивительного, что ей все интересно, и она хочет осмотреть место, где родилась. Она взлетает и устремляется туда, где живут странные птицы не умеющие летать. Она поднимается выше и выше и летит, летит…

Чайка, конечно, этого не знает, но поселок называется Заветы Ильича. Местные прозвали его проще — Заветы. Это придает поселку какой-то библейский оттенок. Население маленькое, тысяч пять-десять, да и сами Заветы невелики. Хотя это не самый обычный поселок, даже если не искать в нем чудес. Во-первых, он стоит на берегу моря между двумя небольшими городами-портами. Первый и главный — Советская Гавань, (ее тоже сократили до Совгавани) и второй — Ванино. Совгавань административный центр, а Ванино портовый. Заветы спрятан между ними, но в прошлом это секретный поселок. Там, в небольшой бухточке, стоят два когда-то самых больших авианосца в мире: Минск и Новороссийск. Они законсервированы и ждут того часа когда их купят китайцы на металлолом. Там же стоят подводные лодки, тоже законсервированные, но их никто никому продавать не собирается, ибо они атомные. Они просто качаются на волнах и ждут, пока атомный реактор перестанет представлять опасность и их спокойно спишут. Или они уже списанные этого ни я, ни чайка не знаем. Именно эти корабли, вкупе с подъемными кранами и воинской частью, чайка видит первой. Это неудивительно ее гнездо как раз неподалеку от части. Чайка смотрит на горизонт — где-то там за водами остров Сахалин. Она летит вдоль берега, бросает пару криков другим чайкам и наконец, видит маяк. Он довольно старый и собственно, если бы чайка полетела в другую сторону, она нашла такой же. Но этот маяк особенный. Есть в нем что-то зловещее, что-то такое, что заставляет перья встать дыбом. Быть может, потому что неподалеку кладбище? Чайка разворачивается и летит над лесом. На побережье растет волшебный парк и меж него протоптаны десятки тропинок. Три человека просто гуляют там, наслаждаясь первыми теплыми деньками, а один мужчина даже совершает пробежку вместе со своей собакой. Но вот длинная каменная лестница — выход в Заветы. Лестница ведет к памятнику в виде катера. Самый настоящий катер стоит на каменном постаменте и от него к пирсу тянется другая лестница — железная. На ней многие ступени отсутствуют и к пирсу добраться не так просто. На крайний случай рядом протоптана тропинка, но очень крутая и спускаться по ней тоже опасно. Сам пирс устремляется в море метров на тридцать, на нем частенько рыбачат мужики: кто со спиннингами, кто с поплавочными удочками. Чайка бросает последний взгляд на море и летит исследовать сами Заветы.

Вдоль ступенек, вверх и вот главная улица. Набережная, с которой так прекрасно видно море и многочисленные корабли, курсирующие туда-сюда. Иногда в бухту заходят киты и их протяжный вой слышен на километры вокруг. Поднимаясь еще выше и поселок становится виден, как на ладони. Маленькая чайка видит Универсам и Универмаг — два самых больших магазина в Заветах. Видит три школы: тринадцатую, четвертую и вторую. Вторая ее больше всего заинтересовала, потому что она деревянная. Чайка летит туда и видит, как дети выбегают из бревенчатого двухэтажного здания. Уроки закончились, и они сначала маленькими группками, а потом поодиночке идут по домам. Один мальчик привлекает ее внимание. Он вроде ничем не отличается от остальных, разве что немного повыше. Он одет в синюю форму, на груди сияет значок октябренка, а поверх коричневая кожаная куртка. В руках синий портфель из искусственной кожи, длинные русые волосы развеваются на ветру. Уже достаточно тепло чтобы не носить шапку. Чайка спускается чуть ниже, чтобы рассмотреть его лицо. У него грустные карие глаза и даже когда он смеется над шутками двух ребят грусть не уходит. Друзья чайку не слишком интересуют, а вот в этом мальчике есть какая-то загадка.

Ребята идут по улицам и о чем-то разговаривают. Вот первый отделился и пошел к своему дому. Вскоре ушел и второй, а мальчик с грустными глазами идет дальше. Он проходит мимо тринадцатой школы, и идет по параллельной с набережной улице. Он, наверное, живет в новом районе. В Заветах преобладают деревянные здания, но кое-где разрезав старину, построили каменные. Район куда направляется мальчик застроен в основном пятиэтажками, но как раз напротив его дома выросла девяти. Рядом с домом, буквально в пятидесяти метрах, стоит четвертая школа, но так уж получилось, что мальчику приходится ходить чуть ли не пять километров во вторую. Четвертая школа — лучшая в Заветах. Она построена недавно, и представляет собой четырехэтажное каменное здание, похожее на букву «Н». Впрочем, такие почти все школы. Мальчик скрывается в подъезде и чайка летит дальше. Неподалеку от четвертой школы Детский Мир — любимый магазин сотен детей поселка. Там же и небольшое кафе, где продают мороженое. Какой-то мальчик несет его в трехлитровой банке. Чайка устремляется еще дальше, и там вдоль гаражей, и мимо огородов раскинулась взлетная полоса. Это военный аэродром. Он замуровал землю в бетон прямо рядом с выездом из Заветов, неподалеку от типографии. Чайка думает, что только что увидела самый удивительный поселок в мире, но почему он удивительный не понимает. Но чайка пока молодая и считает, что разберется, когда вырастет. Она делает вираж и летит к морю. Она летит в гнездо, чтобы отдохнуть. Завтра чайка отправится изучать поселок снова, потом вылетит за его пределы. Она увидит бескрайние леса и будет очарована ими. Увидит она и мрачный деревянный дом окруженный забором, и там ее что-то сильно напугает. Она станет тщательнее исследовать побережье и тоже найдет там много удивительного. Но пройдет год, и она забудет все. Через год она будет думать только как поймать рыбу или свить гнездо. Все же чайка глупая птица. Давайте лучше посмотрим на мальчика, который ее заинтриговал.

Пашка пришел из школы в двенадцать. Он открыл дверь своим ключом, потом собрался открыть вторую, но та оказалась не заперта. Наверное, сестра забыла. Пашка нахмурился и вошел внутрь. Он и сестра жили в трехкомнатной квартире по улице Николаева 8 кв. 42 в квартире на четвертом этаже. Из ее окон открывался вид на два авианосца стоящих в бухте, а балкон выходил на соседний двор. На пороге Пашку встретил Тим. Тим — его лучший друг и, несмотря на то, что собака, считался полноправным членом семьи. Пашка искренне считал его младшим братом. Тим был охотничьим псом, с труднопроизносимой породой — курцхаар. Курцхаар — немецкая короткошерстная легавая. Довольно крупная собака коричневого цвета, с россыпью белых пятен на ногах, длинными висячими ушами и купированным хвостом. Пашка потрепал его по ушам и стал снимать ботинки. Тимофей все время лез, пытаясь уткнуться в лицо своей мордой. Вообще курцхаары не слишком слюнявы, но Тим в этом вопросе выходил из правил. Когда он отряхивался его слюни, разлетались по комнате и разбрызгивались по шкафам и столам оставляя за собой разводы. Пашке кое-как удалось раздеться, и он пошел на кухню. По тому, что тщательно вылизанная миска стояла в углу, мальчик определил — сестра покормила его. Вообще одиннадцатиклассница Марина по идее должна учиться в первую смену, но в Заветах старшеклассники ходили во вторую. Пашка видел Марину только утром, сквозь мутные стекла дверей ее спальни и иногда вечером, когда она ночевала дома. Марина девушка достаточно самостоятельная и иногда ночевала у подруг или у друзей — где точно Пашка не знал.

Мальчик поставил на плиту ковшик с водой и стал инспектировать холодильник. Из еды только колбаса и сыр, но в принципе Пашка их любил, и вообще в еде никогда особенно не капризничал. Зазвонил телефон. Он пошел в отцовскую спальню и взял трубку.

— Ало. — сказал мальчик.

— Ало Паш привет. — голос принадлежал тете Клаве. — Паш ты как там, поел?

— Я только что из школы пришел теть Клав.

— Слушай, вы без меня справитесь? Я сегодня ну никак не смогу прийти. У меня на работе завал, а потом еще Петька заболел.

— Все нормально теть Клав, нам не в первой.

— Ну вот и молодцы! Как в школе?

— Нормально. Пять по математике, четыре по русскому за диктант.

— Молодец! Вот бы и Маринка с тебя пример брала. Ну ладно я побежала, если что звони.

Тетя Клава повесила трубку, и Пашка пошел на кухню. Тим лег прямо на пороге, пришлось перешагнуть через него. Тетя Клава вообще хорошая женщина, вот только времени у нее редко хватало. Это не удивительно, если учесть что у нее есть муж, двое детей немного младше Пашки, и еще работа в военторге. Тетя навещала их, дай бог, раз в три дня, но и Пашку и Маринку это вполне устраивало. Тетя Клава приходила, готовила большую кастрюлю супа и еще какую-нибудь еду, иногда оставалась на ночь, но редко. Хотя Пашке нравилась тетка, но все же он просто не мог представить ее заменой отцу. Для него папа всегда будет хозяином в квартире и то, что какая-то женщина, пусть и родственница, спит в его спальне, мальчику не нравилось. А Маринку устраивало что тетка приходит редко, потому что молодая девушка получала полную свободу. Маринку нельзя назвать распутной девушкой, но каждый в семье боролся с горем по-своему. Пашка закрылся в себе, а Маринка пустилась во все тяжкие. Она шлялась по дискотекам, меняла парней направо и налево, часто ночевала не дома и если раньше училась на пятерки, теперь перебивалась с троек на двойки. Возможно, таким образом она протестовала, возможно что-то еще двигало ей, Пашка этого не знал. Он собственно вообще плохо понимал, почему сестра так сильно изменилась.

Пашка бросил в кипящую воду упаковку куксы. Куксой на Дальнем Востоке называют быстро заваривающуюся лапшу. В Хабаровском крае она появилась раньше чем в остальной России, так как здесь ближе к Китаю. Вообще все блага цивилизации, в виде соков компьютерных приставок, пуховиков и прочей продукции Китая, посыпались на Дальний Восток, полностью изменив его жизнь. Куксу можно просто заварить в кипятке, но Пашке нравилось ее немного проварить. Спустя несколько минут она становилась слегка прозрачной и тогда ее надо достать. Он слил воду через дуршлаг и выкинул лапшу в тарелку. Все это сразу заправилось майонезом, который продавали в трехлитровых пластиковых баллонах. Это надо сделать именно сразу, иначе кукса слипнется. Паша нарезал колбасу с сыром и стал обедать. Тим был тут как тут и получил свою порцию колбасы. Пообедав, мальчик помыл посуду и пошел в свою комнату. Тут стоял большой шкаф с отцовскими инструментами, телевизор, приставка на пуфике и диван, на котором Пашка и спал.

Зазвонил телефон. Наверное, опять тетка. Паша пошел и снял трубку. Послышался мужской голос:

— Ало Паша?

— Да.

— Это дядя Юра, ну с работы твоего папы.

— Да.

— Слушай у вас бумаги отцовские? Мне срочно одна платежка нужна. Я у него в столе покопался и не нашел.

— Может быть и у нас, я не знаю. Какие-то бумаги есть, но я в них не лазил.

— Тогда давай я заеду после обеда и посмотрю. Ты не против?

— Да нет, заезжайте. Только я буду дома после трех.

— Хорошо. В полчетвертого буду.

— До свидания дядя Юра.

— До встречи.

Паша повесил трубку и пошел одеваться. Он должен выгулять Тима и сходить в больницу. Вообще Тим собака умная и гулять с ним не надо. Его можно просто выпустить и он, погуляв, возвращался, скребся в дверь и все. Но Пашке нравилось ездить в больницу вдвоем — так хоть немного, но веселее. Он оделся, взял поводок и надел на Тима ошейник. Выходя из квартиры, он запер обе двери.

Погодка выдалась на удивление хорошая. Вообще в апреле в Заветах обычно еще холодно, но эта весна стала исключением. На деревьях уже распускались маленькие листочки и появились первые мухи. Путь до автобусной остановки не меньше километра и Пашка шел с Тимом, но пока не брал его на поводок. Пес бегал вокруг в поисках своего заклятого врага — кошек. Тим как уже упоминалось пес охотничий, и на кошек он именно охотился и убивал. Не дай бог коту не удавалось скрыться, Тим нагонял его, хватал за шиворот и резко тряхнув головой, переламывал позвоночник. Он убил почти всех котов во дворе и их владельцы уже не раз и не сто говорили, что отравят его или застрелят. Пока был папа, он пресекал подобные разговоры очень просто — ударом по лицу. Но теперь, когда его не было, Паша серьезно опасался за собаку. «Папа не был, а есть!» — строго поправил он себя.

Придя на остановку, Пашка посадил Тима на поводок и стал дожидаться автобуса. Тот ходил по расписанию и Пашку хорошо знал водитель, и разрешал входить вместе с собакой. К тому же водителю Тим очень нравился. Старенький ПАЗик подъехал и остановился. Двери открылись, Пашка вместе с собакой вошел внутрь.

— Здравствуйте дядя Сережа. — сказал он водителю.

— Привет. У ты мой хороший. — водитель ласково потрепал Тима по ушам.

До госпиталя, где лежал его отец, ехать полчаса, и Пашка провел их в привычном созерцании пейзажа за стеклами автобуса. Он ездил в госпиталь часто и отлично знал каждый кустик и каждое здание. Автобус выехал из поселка и поехал в сторону Ванино. Госпиталь находился чуть в стороне от дороги, и автобус остановился как можно ближе.

— Я назад через час поеду. — сказал дядя Сережа. — Так что не опаздывай.

— Хорошо.

Пашка вышел и спустил собаку с поводка. Тим убежал в лес — наверное, почуял белку. Мальчик пошел к большому зданию, впитывая ароматы хвои и просыпающейся тайги. Ему было одновременно и грустно и весело. Весело, потому что запахи природы слегка пьянили, и грустно оттого что опять предстоит увидеть отца в том состоянии, в котором он находился уже год с лишним. Подойдя к зданию, Пашка позвал собаку и привязал ее к столбу. Тим не стал сопротивляться — привык. Каждый раз, заходя в большой четырехэтажный госпиталь, у Пашки щемило в груди. Он так и не смог свыкнуться с мыслью, что здесь находится его отец. Он прошел по коридорам и привычно поздоровался с медсестрой в регистратуре. Она посмотрела на мальчика печально. Он поднялся на второй этаж и, пройдя до самого конца коридора, ненадолго притормозил у такой знакомой двери. Он каждый раз останавливался здесь, и каждый раз собирался с силами. Но вот, он глубоко вздохнул, и толкнул дверь.

Палата его отца не впечатляла размерами и обстановкой. Маленькая комнатка с кроватью, капельницами и аппаратом, который все время пикал, отмеряя пульс. Паша подошел к кровати и посмотрел на него. На серых простынях лежал высокий красивый мужчина. Раньше он не носил бороду и усы, но теперь лицо скрылось за растительностью. Иногда его подстригали, но не в этом месяце. Его глаза оставались закрытыми, но Пашка хорошо помнил их. В глазах отца цвела яркая зелень. Никогда и ни у кого мальчик не видел таких изумительно зеленых глаз. Паша вспоминал с какой любовью они смотрели на него и на Маринку. От этого сердце защемило сильнее. Фигура отца когда-то поражала мощью. Ни грамма жира, широкоплечий и в руках столько силы, что он мог поднять холодильник в одиночку. Теперь руки исхудали и мышцы повисли на них, образовав складки.

Отца нашли прошлой зимой у подъезда их дома с шишкой на голове и без сознания. Шишка прошла, сознание не вернулось. Его звали Николай, он служил военным строителем в Заветинском СМУ. Тридцать девять лет, но в волосах до сих пор ни одной сединки. Пашка не помнил свою мать, да и сестра тоже не особенно ее помнила. Отец не касался этого вопроса, и в их семье это была единственно закрытая тема. Что произошло на ступенях крыльца, догадались сразу. Поскользнулся, упал, ударился головой. Очень неудачно ударился. Настолько неудачно, что впал в комму и живет теперь как овощ, подпитываясь жидкостью из капельниц. Врачи не могли ничего сказать и сделать. Комма отца была и странна и обычна. Странна потому что после таких травм обычно или умирают или выздоравливают. Но чтобы столь глубокая, да еще на протяжении такого большого количества времени! Врачи исследовали его мозг и обнаружили, что тот находится в состоянии активности. Вроде даже большей активности, чем мозг бодрствующего человека. И вообще вся история имела в себе что-то таинственное и непонятное.

Пашка погладил его голову. Волосы грязные, но очень мягкие.

— Привет пап. — сказал он. — Как у тебя дела? У меня хорошо, думаю год закончить с одной четверкой по русскому. У Маринки тоже ничего. Она, правда, не очень учится, но зато выглядит здорово. Она скучает, я тоже. Тим вчера кота задрал у бабы Тони, так она грозилась его отравить, а я сказал, что так нельзя что он не виноват. Просто у него порода такая… Он тоже скучает. Сегодня в школе проходили про Александра Македонского. Ты знал, что его армия питалась капустой в походах…

Пашка продолжал говорить, рассказывая, что с ним случилось за сегодняшний день. Он делал так всегда и ждал, что однажды отец ему ответит. Паша носил его часы — командирские, подаренные на службе. Когда часы показали, что он провел палате полчаса, Паша замолчал и, поцеловав отца в лоб, вышел из палаты. И он не увидел, как отец на секунду открыл глаза. Но если бы видел, то поразился бы что из ярко-зеленых они стали совершенно тусклыми. Из его глаз ушли все краски. Он опустил веки и снова заснул.

Юрий Краснов приехал с работы домой, чтобы пообедать. Был час дня и у него перерыв до двух, но Юрий решил задержаться дома подольше. Все равно без Колиной платежки забрать из порта груз бочек нельзя. Да, бедный Коля. Да и детям тоже хреново. Хорошо хоть что денег Коля накопил прилично и теперь детям не приходится голодать. Но ведь Маринке в этом году в институт поступать, а с ее оценками без взятки ей светит лишь ПТУ.

Юра поел борща, разогрев его на плите — жена на работе. Он пошел в зал и присел на кресло рядом с журнальным столиком. На столике беспорядочно лежали всякие бумаги с работы, и несколько журналов «Наука и жизнь». Юра стал просматривать какие-то бумажки, и внезапно его одолела дрема. Глаза сами собой закрылись, и он откинулся в кресле. Из приоткрытого рта послышался храп, но вот, тело вдруг выпрямилось. Голова по-прежнему откинута назад, из открытого рта доносилось урчание и глаза закрыты, но руки начали шарить по воздуху как будто что-то ища. Вот они нашли стол. Движения резкие и суматошные, но рукам все же удалось найти ручку. Потом они стали обшаривать бумаги. Руки проводили по тем, на которых что-то написано и отбрасывали в сторону. Но вот они нашли чистый лист. Ручка замелькала по листу, что-то старательно рисуя. Руки двигались с частотой картриджа для принтера, и вскоре закончили. Руки засунули рисунок в стопку бумаг, и Юра снова откинулся в кресле.

Разбудил его звук собственных часов. Юрины Касио пикали каждый час — это очень удобно, особенно в темноте. Первый сигнал он проспал, но когда часы пикнули, сообщая, что время три, Юра проснулся. В горле пересохло, и он не понял, где находится. Первой мыслью было, что он проспал что-то важное. Ему что-то снилось, и он несколько минут не мог сопоставить реальность со сном, но потом ему это удалось. Он кинул взгляд на часы, коротко ругнулся и пошел одеваться. Встреча с Пашкой через полчаса, а мысли даже не думали приходить в порядок. Он забежал в ванну плеснул воды на лицо — это слегка освежило. Он взял портфель для документов и, подойдя к журнальному столику, обнаружил, что документы валяются там ворохом. Он опять ругнулся и так как времени их разбирать не хватало, засунул в портфель все. Кое-как одевшись, он побежал вниз.

Пашка пришел домой в три. Он успел на автобус, но на душе, как всегда после встречи с отцом, остался неприятный осадок. Скоро должен прийти дядя Юра и надо достать отцовские документы из шкафа. Бумажек у отца действительно много и Пашка разложил несколько стопок прямо на его кровати. Он ждал недолго, без двадцати четыре приехал дядя Юра. Паша увидел, как его машина припарковалась у подъезда, и из нее вылетел взъерошенный дядя Юра. Сверху он показался Пашке очень забавным. Он вообще редко видел взрослых, которые куда-то спешили, или тем более выходили на улицу, предварительно не причесавшись, побрившись, наодеколонившись и так далее. И дядя Юра раньше так тоже никогда не делал. Он носил усы и, несмотря на то, что стремительно лысел, долинные волосы, зачесывая их набок. Якобы это должно скрыть плешь, но получалось, если честно не очень.

В дверь позвонили — Пашка пошел открывать. Один короткий звонок. Так всегда делали незнакомцы или друзья, но не члены их семьи. И он, и отец, и Маринка звонили двумя короткими звонками, и у каждого получался совершенно идентичный сигнал. Пашка открыл дверь. Дядя Юра протянул ему руку.

— Привет Паш. — сказал Юра.

— Здравствуйте. Проходите, я уже разложил все его бумаги на кровати.

— Молодец. Как сам?

— Да ничего.

Разувшись, дядя Юра пошел в спальню. В его взгляде просматривалась какая-то суета и раньше Пашка такого не замечал. Взрослый рылся в бумагах отца, потом открыл свой портфель и стал что-то с чем-то сверять. Суеты взгляде только прибавилось.

— Паш, а у тебя попить есть чего? — спросил дядя Юра.

— Да, сок или вода?

— Да мне бы водички. Жена борщ пересолила…

— Сейчас.

Пашка пошел на кухню, а Юра продолжил сосредоточено копошиться в бумагах. У него действительно пересохло во рту как с бодуна, но вроде когда он ел борщ, тот не показался особенно соленым. Его глаза на секунду закрылись. Казалось он просто мигнул и задержал их в закрытом положении чуть дольше, чем надо. Из соседней комнаты Тим, дремавший в кресле, зарычал. Рука дяди Юры резко устремилась в утробу портфеля, достала из него листок и швырнула под кровать. Юра открыл глаза и продолжил копаться в бумагах. Он ничего не заметил.

Пашка принес стакан воды, дядя Юра выпил его одним залпом. Пить сразу перехотелось. Да и вообще ему, наконец, удалось собрать все мысли в кучу, и он нашел интересующую платежку за пять минут. Он забрал ее, спрятал в портфель, а потом, попрощавшись с Пашкой и сказав ему, чтобы звонил в случае чего, ушел. Паша стал собирать бумаги отца. Он складывал их в аккуратные стопки и прятал в шкаф. Под кровать он так и не заглянул.

Летели недели. Весна, наконец, пробудила жителей Заветов. Они стали чаще появляться на улице, дети иногда выбегали во двор и играли в летние игры. Человек ко всему привыкает и даже к горю. Сестра Пашки боролась с ним, ведя разнузданную жизнь, а мальчик заглушал играми, школой и друзьями.

Истинно повезло человеку, который дружит с одним и тем же человеком с самого детства и проносит дружбу по всей жизни. Хотя таких друзей может быть и много но, как правило, и одного толком не выходит. После школы мы разъезжаемся по университетам, или идем в армию, и там у нас появляются новые друзья новые проблемы и новые интересы. Потом большинство женятся или выходят замуж и забывают старых друзей. Ну, может иногда встретятся, чтобы выпить пивка и вспомнить детство или рассказать свои проблемы, которых хватает. Только годам к тридцати мы понимаем, насколько важна дружба. Тогда хочется восстановить прежние связи, но удается не всегда. Затем идет солидный возраст между тридцатью и сорока годами. Для мужчин это рассвет деятельности. Уже кое-что наработано, имеются связи и какой-то авторитет, да и здоровье позволяет и работать, и получать удовольствия. Но и интересы в эти годы у всех разные. Те кто добился успеха, любит говорить о бабках, тот кто не добился, хулить правительство ну и так далее. В это время мы уже нашли себя, построили свой мир и закрылись от чудес, выстроив плотную стену. Старые друзья в это время нужны, но в основном по делу. Ну там, ты работаешь в банке, он или она в магазине, один помогает взять другому кредит, или хотя бы подсказать что-нибудь. Эти десять лет самые практичные в нашей жизни. После сорока наше сердце уже не способно открыть ворота для нового, и мы вступаем в свою осень. Осень, как в природе, может продолжаться долго или резко прекратиться. Бывают годы, когда не выпадет снег до января, или вообще земля остается голой, а бывает что и в сентябре с неба сыпется небесная седина. Осень жизни продолжается пока не наступает зима. И в конце жизни и в начале, мы приоткрываемся для чудес. Только когда мы юны и еще многого не знаем, или когда стары настолько, что забываем то, что знаем чудо приходит на огонек. А почему и зачем никто не знает.

Пашка дружил со многими ребятами. Он дружил и с одноклассниками, но главными считались дети из двора. Вообще улица Николаева (которую все называли «Николаевка») состояла из нескольких домов, причем в основе своей пятиэтажных. А еще в Заветах служило много военных строителей, и большинство жило как раз в этом районе. А у строителей были дети. И строители имели возможность построить во дворах небольшие деревянные домики, горки, качели, песочницы, чтобы детям было где играть. Ну и дети естественно играли.

Для ребенка мир, это то место где он обитает. Пока кругозор не достаточно широк это место небольшое. И для Пашки миром был двор. Впрочем, для ребят из других домов миром являлись их дворы. И между мальчишками из разных дворов шла нешуточная конкуренция, которая иногда даже перетекла в групповые драки. Николаевка состояла из четырех домов стоящих параллельно друг другу, и пяти стоящих перпендикулярно. Там же находилась и школа и недавно построенная девятиэтажка. Дом Пашки стоял очень удачно. Девятиэтажка стояла напротив и немного ниже — к ней вела горка, зимой приносящая радость детям со всего района. Так же прямо напротив дома сверкали пустыми окнами недостроенные школьные мастерские. Саму коробку мастерских достроили, но отделку не завершили и двери с окнами не вставили. Здесь дети играли в прятки и в сифу, представляя их загадочными лабиринтами. В самом дворе стояли четыре небольших — в рост взрослого человека — домика, и две горки. Так же имелось три песочницы, качели и четыре палисадника. В доме был предусмотрен мусоропровод, но он не работал. Рядом с подъездом отходила небольшая загнутая стенка огораживающая помещение, из которого предполагалось доставать мусор, но теперь там сделали склады для дворнических метел и лопат. Но Пашке и его друзьям повезло, и они прибрали к рукам один из таких закутков. Там у них находился штаб.

Всего Пашка дружил с тремя мальчиками и двумя девчонками из двора. Сашка из его подъезда, Андрей из крайнего и Димка из третьего. Девчонки немного старше мальчишек и звали их Юля и Таня. Вот такая компания из шести человек и подобралась. Больше всего он дружил с Сашкой. Сашка жил на первом этаже, а Пашка на четвертом. А еще у Сашки мама преподавала рисование в четвертой школе. Правда, сейчас на друзей времени не хватало. Все же школа, как монстр из фильма, сжирала все свободное и несвободное время. Но завтра начиналась неделя каникул, и все друзья собирались отлично провести время. Это конечно не летние каникулы, но их генеральная репетиция. Завтра последние уроки и КАНИКУЛЫ!!! Потом последняя четверть и ЛЕТО. Этого ждали все мальчишки и девчонки, ждал лета и Пашка.

Однако сегодня еще предстояло сделать уроки и убрать в квартире. Хотя у них имелась в квартире женщина, в виде сестры, убиралась она редко, как редко присутствовала дома вообще. За последнюю неделю Пашка видел Маринку всего шесть раз, и если сложить время их совместного пребывания, получился бы от силы час. Правда, сегодня Пашка сестру встретил. Она пришла домой поздно ночью, часа в четыре и очевидно проспала школу — когда Пашка пришел, она все еще валялась в кровати. Мальчик покачал головой. Нет, пусть сестра делает что хочет, все же она его старше, но ему не нравилось, что она не покормила Тима. Пашка исправил это и выпустил его погулять. Сегодня слишком много дел он решил, что не пойдет в больницу. Он очень редко пропускал визиты к отцу, но еще надо написать сочинение, решить несколько примеров по математике, прочитать три оставшихся главы из Карлсона и выучить историю. На все это уйдет, как минимум часа четыре, а потом уборка.

Паша поел и засел за уроки. В час проснулась Маринка. Она сразу пошла в ванную, даже не поздоровавшись с братом, но уже спустя пятнадцать минут соизволила явиться к нему в комнату.

— Привет. — сказала она слабым голосом. Наверное, хорошо погуляла.

— Привет. Как спалось?

— Нормально. Мне не звонили?

— Нет, а должны?

— Не знаю. Может Мишка, а впрочем, ладно. Ты поел?

— Угу.

— А мне не хочется. Перехвачу что-нибудь в школе. Ну я поперлась, ты не скучай.

— Не буду. Ты придешь вечером?

— Не знаю. Посмотрим…

И сестра стала собираться в школу с осознанностью зомби. Собственно ей надо всего лишь одеться и взять одну единственную тетрадь. Учебники Маринка брала в школу редко и учила уроки, одалживая на перемене у одноклассников. Вообще Маринка была очень красивой девушкой. Длинные белые волосы, но на традиционную блондинку она не тянула. До недавнего времени круглая отличница и лишь в десятом классе скатилась на троечницу. Великолепная память и однажды что-нибудь прочитав, она тут же запоминала, правда всего на несколько дней. Высокая и стройная — к семнадцати годам уже полноценное тело, полноценной красавицы. Особенно ее красили темные глаза. Если у Пашки глаза тоже темные, то у сестры в темноте казались полностью черными. Как будто сама ночь поселилась в них. С личиком тоже все в порядке, но в последнее время Маринка стала сильно наседать на косметику что не очень нравилось Пашке.

Спустя полчаса Маринка ушла, а Пашка продолжал писать сочинение. К четырем часам он закончил, и засел за другие уроки. Освободился он только к половине шестого и, выпив чаю, пошел в кладовку за пылесосом. Конечно, супер уборку он проводить не собирался, но все же пропылесосить все и вытереть пыль надо. Остальное сделает тетя Клава, когда придет в следующий раз. Он всегда начинал убираться с комнаты сестры. Здесь его каждый раз подстерегал какой-нибудь сюрприз. То он находил чужие вещи, то глянцевые журналы, то предметы, происхождение и надобность которых определить не мог. Он пропылесосил пол и на этом собственно окончил уборку. Сюрпризом стало то, что сестра купила новое платье, которое валялось на кровати. Пыль протирать она ему не разрешала, ибо если это сделать, придется переставить сотни бутылочек, баночек, бумажечек и прочего мелкого мусора, бижутерии и косметики. И сестра не любила, что ее вещи переставляют. После комнаты сестры Пашка пошел в свою. Здесь царил идеальный порядок, но он все равно пробежал пылесосом по ковру. Порядок царил и в спальне отца, но засунув трубу пылесоса под кровать, Пашка нашел настоящий сюрприз.

Сначала он подумал, что в пылесос засосало пакет. Пашка чертыхнулся и, вытащив трубу из-под кровати, увидел листок бумаги. Немного смятый листок и Пашка подумал, что он попал туда из отцовских документов. Может дядя Юра его туда уронил? Он поднял бумажку и поначалу даже не стал смотреть на нее, но тут лежавший в соседней комнате Тим тявкнул во сне. От неожиданности Пашка вздрогнул и уронил листок. Тот был исписан только с одной стороны и упал ей вверх. На Пашку смотрела нарисованная шариковой ручкой карта.

Пашка конечно видел рисунки, сделанные от руки, но такого искусного никогда. Даже Сашкина мама, несмотря на то, что рисовала очень прилично, не смогла бы его повторить. Хотя нарисовали ручкой, художник прекрасно передал и тени и детали. На карте изображен их поселок, но не соблюдены некоторые пропорции. Рисунок повторял стиль карт древности. Ну, что-то вроде карт из книг Толкиена — некоторые дома и места увеличены и рядом с ними стоят странные значки. Всего увеличенных объектов шесть. На карте присутствовал и его дом и сама Николаевка, но они рисовались в правильной пропорции, а вот маяк на берегу бухты, его школа, аэродром, памятник-катер, кочегарка расположенная неподалеку, и недостроенные школьные мастерские нарисовали крупно и в деталях. Рядом с каждым крупным объектом стояла цифра и небольшой значок. Мастерские имели цифру один и рядом нарисован полуприкрытый глаз. Номер два соответствовал его школе и рядом знак солнца как его рисуют первоклассники — круг и черточки-лучи. Цифра три на аэродроме и рядом дракон, летящий как самолет, только на спине голая девушка. Четыре обозначала катер и рядом ночной колпак. Пять кочегарка и почему-то рядом с ней танцевал скелет объятый пламенем. И наконец, шестерка — маяк и рядом с ним круг закрашенный наполовину.

А еще в самом низу надпись — несколько строк мелким почерком. Стихотворение:

Да что-то непонятное. Откуда у папы, или дяди Юры подобная вещь и что она означает? Нет, ну у самого Пашки вполне могла найтись такая карта, но так на то он и ребенок. Так или иначе, Пашка решил, что разберется с этим позднее. Он отнес карту к себе в комнату и пошел протирать в квартире пыль. В семь часов он поел, позвонил Сашке — предложил сыграть с ним в приставку. Сашка согласился. Спустя десять минут он позвонил в дверь и когда Пашка открыл, увидел, что его друг держит в руках целую тарелку печенья.

— Привет. — сказал Сашка. — Мама просила передать.

— Кайф! Заходи.

Сашка зашел, и они пошли к Пашке в комнату. Приставку Пашка уже подключил и они уселись играть в «Чип и Дейл». У Пашки много картриджей, но не во все игры можно играть вдвоем. Тарелка с печеньем стояла между, ними и Пашка съел три печенки, тогда как Сашка налегал вовсю. Но надо сказать честно — он делал это не специально, а по рассеянности. Сашка был довольно полным мальчиком, с круглым лицом и маленьким носом кнопкой. Его небольшие серые глаза уже начали заплывать жиром и угрожали в будущем превратиться в поросячьи. А еще Сашка отличался удивительным добродушием, как все толстячки. Правда, в школе над ним уже посмеивались, но не так уж сильно, чтобы это стало проблемой.

— Блин! — сказал Пашка, когда они проиграли, а жизней не осталось. Он посмотрел на часы — половина девятого.

— Давай в другое поиграем. — предложил Сашка.

— Да играй пока один, мне надоело.

— Окей. — и Сашка вставил картридж с «Черным Плащом».

Пашка наблюдал за его игрой, потом ему самому захотелось, и в результате они стали играть по очереди. Сашка проиграл на втором уровне, Пашка на третьем и когда отдал джойстик другу, его взгляд упал на карту, лежащую на столе.

— Смотри что я сегодня нашел. — сказал Пашка.

Он взял карту и показал Сашке.

— Ух ты! Круто! А кто это нарисовал?

— Не знаю. Может папа.

— Нарисовано здорово. — авторитетно сказал мальчик. Все же когда мать училка рисования начинаешь разбираться в таких вещах.

— Да здорово-то здорово, только что означает?

— Может клад?!

Глаза обоих ребят загорелись. Клад! Да, это одно из самых любимых слов мальчишек.

— Но почему места такие разные? Ну вот ладно еще школа, она хотя бы старая. Но причем здесь кочегарка или мастерские?

— Ну не знаю. Может в каждом месте есть подсказка, где он зарыт?

— И стишок дурацкий? Что он значит?

— Не хочешь есть, не хочешь спать и в приключение попасть, поешь проснись и сразу вот оно тебя само найдет.

— Да не попасть, а попадать. Хотя какая разница. Что это значит?

— Шифр?

— И какой?

— Не знаю. Но надо разобраться. В мастерских полазать может там чего найти.

— Так может, пойдем?

— Сейчас?

— Конечно сейчас.

— Да поздно уже, меня мама не отпустит.

— А она не узнает.

— Нет. Я не хочу врать маме.

— Вот вечно ты так. Ну ладно завтра пойдем, посмотрим…

Но любопытство Пашки уже разгорелось дальше некуда. Он подумал, а может действительно клад? Или папа что-то там спрятал. На улице еще не так поздно, а до мастерских рукой подать. Конечно, там ночью наверно жутковато, но проверить стоит. К тому же чем он хуже сестры? Если Маринке можно гулять допоздна значит можно и ему!

В девять позвонила тетя Галя и сказала, чтобы Сашка шел домой. Когда друг ушел Пашка открыл шкаф с инструментами и нашел папин фонарик.

Бабу Люсю, бабу Настю и бабу Валю на первый взгляд ничего не связывало. Жили они на разных концах Заветов, и никогда не встречались. У всех разная пенсия, баба Люся подрабатывала сторожем, баба Настя торговала на рынке ширпотребом, а баба Валя свободное время тратила на собирание бутылок. Но имелись у них и сходства. Ну например все любили рано ложиться спать и в девять уже дремали. Далее, все в принципе здоровы, но у каждой небольшая болезнь. У Любы барахлило сердечко, и она принимала валерианку, Настю беспокоили камни в почках, и иногда она не могла заснуть без снотворного. Валя страдала ожирением, ибо любила вкусно поесть и главное — умела вкусно приготовить. И еще все держали кошек. Если внешне старушки отличались, то кошки были как на подбор — черные и резвые. И сегодня всех бабулек как обычно сморило и они, кто в кресле, кто на диване, задремали перед телевизором. И снилось им, очевидно, что-то похожее, потому что все во сне разговаривали, а вернее пели. И самое удивительное — пели хором хотя находились на километры друг от друга. Да и песенка не отличалась сложностью — такую разве что дети поют.

Старухи пели тихо и хрипло, но разборчиво. И те, кому предназначалась песенка, услышали ее. Три черные кошки закрыли глаза и встали. Каждая пошла с закрытыми глазами по своим делам. Кошка бабы Люси залезла в сервант и достала из него крошечное блюдце из тонкого хрусталя. Она мотнула головой проверяя, сможет ли его удержать и побежала к окну. Кошка бабы Насти залезла в коробку с лекарствами и достала оттуда пузырек снотворного. И наконец, кошка бабы Вали побежала на кухню и залезла в шкаф, где лежали собственноручно испеченные пирожные. Она взяла один эклер в тонкие зубки и побежала к окну. Все три кошки на несколько секунд положили свою ношу, подпрыгнули и ударом лапки открыли защелки на форточках. А потом, взяв блюдце, снотворное и пирожное выпрыгнули в форточки и устремились в ночь.

Пашка вышел на улицу, одетый в теплый пуховик — на улице дул не по-весеннему холодный ветер. Он даже надел шапку и шарф. В руках карта и фонарик, и в такой экипировке он робко пошел к мастерским. Подойдя к ним вплотную, Пашка остановился в нерешительности. Что-то в завывании ветра показалось ему зловещим. Но все же любопытство одолело его, и он вошел в темный зев здания. В мастерских только один этаж и Пашка в принципе не нуждался в фонаре, чтобы там сориентироваться. Он уже давно излазал их и знал каждый закуток. В мастерских присутствовало что-то завораживающе притягательное для детей. В брошенных или недостроенных зданиях вообще всегда присутствует загадка, но сегодня ночью они казались Пашке особенно таинственными. Голые женщины, нарисованные старшеклассниками на стенах, представлялись почти живыми, а изображения детей яркими, в свете фонаря. В пустых окнах выл ветер и складывался в унылую мелодию. Пашка еще раз посмотрел на карту. Полуприкрытый глаз, что бы это значило? И почему цифра один? Он стал направлять луч фонаря на лица рисунков, но ничего интересного не нашел. Он видел эти рисунки много раз и для него они ничего не значили.

Вдруг в темноте мелькнула тень. Пашка вздрогнул и направил фонарик на то место.

— Фу-ух. — облегченно вздохнул Пашка, когда фонарь высветил лишь черную кошку. Она посмотрела на него зелеными глазами, и как показалось Пашке, сама не поняла что произошло. Впрочем, уже спустя секунду она нырнула в проход и растворилась в темноте. — Нет, надо отсюда уходить. Что-то страшновато…

И Пашка уже развернулся, но луч освятил угол комнаты. Там, рядом с осколком кирпича, на маленькой тарелочке лежало заварное пирожное. Будь Пашка менее любопытен, или чуть старше он никогда не сделал бы то, что сделал. Но в голове пробежали строки стишка из карты, он подошел к пирожному и взял его. Вроде нормальное пирожное, ничего особенного. «Поешь, усни и сразу вот оно тебя само найдет!». Так кажется, звучал стишок. Пашка пожал плечами и откусил пирожное. Вкус оказался потрясающим, определенно баба Валя готовила просто супер. А Пашка еще сильно проголодался с перепугу и от возбуждения. И он не почувствовал побочный вкус.

В голове внезапно замутилось. Мысли запутались потом распутались, но лишь для того чтобы разбежаться. Пашка почувствовал себя очень уставшим. Ему захотелось присесть, но ничего подходящего вокруг не нашлось. Он уселся прямо на пол и в голове звучало лишь: «Мальчишка наестся, мальчишка уснет, и ветер его навсегда заберет!». Пашка положил голову прямо на холодный пол мастерских и его глаза закрылись. Последнее что он помнил, как у него погас фонарик. Наверное, сели батарейки.

Пашка очнулся и не понял где он. Он сначала даже не понял кто он, не говоря уж о где. Но как ни странно мысли были ясны. То есть кроме вопроса о том кто он и как сюда попал, все нормально. Но тут словно кто-то защекотал его мозг, и он начал вспоминать. Мастерские, карта, пирожное, потом это. А что это?

Пашка поднял голову с песка и открыл рот вместе с глазами, насколько мог широко. Тот же час в рот к нему залетела муха и он начал отплевываться. Но самое удивительное, что в рот попала муха, а выплюнул он кузнечика. Тот посмотрел на него своими фасеточными глазами, подмигнул неизвестно откуда взявшимся веком и в один прыжок улетел в далекие дали. Пашка проследил его взором и теперь предпочел оставить широко открытыми лишь глаза.

Перед ним раскинулась самая настоящая пустыня. Розовая пустыня. Да, песок розовый, но не везде. Пашка взглянул направо и увидел что там он зеленый. Позади он оказался ярко желтым, а слева фиолетовым. Пашка лежал в том самом месте, где четыре вида соединялись, и под ним горело небольшое пятно красного песка, повторяя очертания его тела. Пашка встал. Он чувствовал себя потрясно. В теле удивительная легкость, мысли чисты как хрусталь. Его глаза видели гораздо лучше, хотя он до этого и не подозревал что такое возможно. И глазам было на что посмотреть. Пустыня это уже что-то, но небо! Просто волшебное небо. Как будто куда не кинешь взгляд, и там вот-вот взойдет солнце. Словно Пашка оказался в огромном котловане, окруженном песочными сопками, а за барханами по всему периметру зажгли фонари. Сам источник света он не видел. Только вертикальные лучи освещали многочисленные перьевые облака. Облака походили на мазки художника. Меж ними сияли неяркие звезды.

— Ух ты! — только и смог сказать Пашка.

— Какое точное определение. — послышался приглушенный голос сзади.

Пашка повернулся и увидел, как с желтого бархана спускается мужчина. Он шел метрах в пятнадцати от Пашки, и непонятно как могло получиться, что он его не заметил когда смотрел в прошлый раз. Мужчина был странный. Одет в шелковую одежду — что-то вроде пижамы или кимоно черного цвета. Похоже, что другой одежды он не носил так как ветер, натянув тонкую материю, показал все анатомическое строение его тела. Рубашка расстегнута до половины и виднелась белая безволосая грудь. А вот с волосами на голове полный порядок. Или полный беспорядок — это как посмотреть. Копна темных волос свидетельствовала о том, что мужчине не грозит облысение, но волосы настолько растрепаны, что казалось, горят темным огнем. Они блестели и не желали складываться в хоть какое-то подобие прически. Когда мужчина подошел ближе Пашка разглядел детали. На лице ни усов, ни бороды и вообще лицо вроде обычное, а вроде и нет. С одной стороны ничего любопытного, но просматривалась странная и где-то даже пугающая симметрия. И еще глаза. Даже у Маринки они светлее. Такие темные, что зрачка вообще не видно. А еще он не носил обуви, и под пижамой обнаружилось небольшое брюшко, но толстым его назвать тоже нельзя. Он подошел к Пашке и протянул руку.

— Привет! — его голос странно шелестел. Он умудрился прошипеть слово без единой шипящей буквы.

— Здравствуйте. — неловко пожал протянутую руку Пашка. Ладонь сухая, теплая, и тоже лишенная волос. И еще Пашка заметил, что у мужчины ногти накрашены в черный цвет. Но не одним цветом, а как бы полутонами. Мизинец угольно черный, безымянный палец немного светлее и так до большого — серого.

— Как тебя зовут мальчик? — буква «ч» растянулась, и слово прозвучало как «мальщ-щик»

— Павел.

— И сразу ошибка Павел! Никогда не называй свое настоящее имя незнакомым людям, а тем более, здесь.

— Почему?

— А вдруг я джинн? Или еще хуже, вдруг я — это я?

— Я не понимаю.

— Ну и славно. Пошли.

И мужчина опять протянул руку, но на этот раз Пашка ее не взял.

— А кто вы такой?

— Я Шелковый Человек. — эти два слова мужчина прошелестел еще сильнее. Как будто сухие листья кто-то смял в руке. «Щ-шелх-хоф-фый Щ-шело-ф-фех».

— В смысле?

— Меня так зовут — Шелковый Человек.

— А понял. Вы не называете мне настоящее имя.

— Отчего же. Это мое имя. Но я могу его называть кому угодно, ибо я Шелковый Человек.

«Псих какой-то» — подумал Пашка. Но вслух естественно ничего не сказал. Незнакомец все еще стоял с протянутый рукой, словно прося милостыню.

— А куда вы хотите меня отвести? — спросил Пашка. — И почему я должен идти с вами?

— Ты можешь никуда не идти. Я просто хочу тебе помочь

— В чем и почему?

— А просто я помогаю всем кто пришел сюда в первый раз.

— А куда сюда?

— В Азиль-до-Абар. На третий уровень Алям-аль-Металя.

— А это где?

— Во сне. Ты что не понял, что спишь Павел?

— А вот оно что! Но на сон не похоже.

— Это потому что Сон — второй уровень Алям-аль-Металя, а ты на третьем. Сюда редко кто попадает из Мира. И здесь живем мы.

— Кто это вы?

— Жители.

Разговор стал заходить в тупик. Пашка пока ничего не понимал, а от объяснений Шелкового Человека все только запутывалось.

— Ты может пока и не понимаешь но не волнуйся, поймешь со временем. — сказал мужчина. — Теперь ты гость Ветра, и придя сюда однажды, сможешь попасть снова. И кстати, как ты сюда попал? Кто тебе помог?

— Никто. Я просто уснул в мастерских и…

— Никогда не рассказывай, где ты живешь! — строго сказал Шелковый Человек. — Если кто-нибудь узнает об этом, тебя смогут найти в Мире. А еще придумай себе другое имя и пользуйся им. По имени тебя тоже смогут найти.

— Я ничего не понимаю. Кто меня будет искать? Зачем меня будут искать? И кто вы такой? Я уже понял, как вас зовут и понял, что вы мне снитесь, но я с вами никуда не пойду пока вы мне все не растолкуете.

Шелковый Человек опустил руку. Его темные глаза вдруг окрасились фиолетовым.

— Я не могу ответить на все твои вопросы. Это будет нечестно.

— То есть — нечестно?

— Понимаешь, какая мне выгода тебя просвещать?

— А вы не можете мне просто все рассказать?

— Нет. Я Шелковый Человек и не могу ничего сделать просто. Ну если ты не хочешь со мной идти, прощай. Времени у меня нет.

Пашка опять открыл рот от удивления, потому что мужчина растворился в воздухе. Мгновенно. Только что стоял и шелестел какой-то бред, а теперь пропал. Хотя это сон, наверное, тут так и надо. Вообще Пашка не мог понять как такое, может быть. Для сна здесь все уж чересчур реально. Раньше он иногда во сне забывал, что это происходит не на самом деле, но после этого сразу просыпался. Он попробовал проснуться и теперь, но не смог. Тогда Пашка решил, что раз ему приснился такой реальный сон, надо получить от него удовольствие. И он, еще раз осмотревшись, побрел по песку.

Он выбрал фиолетовый песок и вскоре забрался на бархан. И тут он увидел еще одну потрясающую картину. Город. Вернее городок фиолетового цвета. Он состоял из одноэтажных домиков и стоял посреди фиолетовой пустыни, сливаясь с ней. До него вроде не так уж и далеко и Пашка пошел туда.

Подходя ближе, Пашка обнаружил, что у всех домиков закрыты ставни и что на улицах никого нет. В городе, прямо из песка, росли деревья и на них сидели фиолетовые птички похожие на воробьев. Они просто сидели и ничего не делали. Вообще городок напоминал съемочную площадку, с которой ушли актеры. Ничего не шевелилось, и только ветер слегка завывал меж домов. Почти на каждом домике стоял флюгер, но ветер их не вращал. Пашке здесь не нравилось. Если это сон, то сон какой-то неинтересный.

Он подошел к дереву и стал рассматривать странных воробьев. Птички смотрели на него, но их глаза ничего не выражали. Просто две фиолетовые бусины рассматривали Пашку совершенно безразлично. Один воробей сидел на низкой ветке, и Пашка протянув руку, взял его. Птичка и на это никак не отреагировала. Теплое мягкое тельце слегка билось в такт сердцу, но где сидеть, в руках мальчика, или на ветке птичке, как оказалось — безразлично. Пашка аккуратно посадил ее обратно и пошел к одному из однообразных домов.

Ставни и дверь маленького домишки закрыты. Дом вроде из дерева, но из фиолетового дерева. Не покрытого краской, а сама древесина такого цвета. Пашка понял это, слегка ковырнув ногтем стенку. Он постучал в дверь, но ему никто не ответил. Хотя там определенно кто-то был — из-за двери доносились голоса. Пашка открыл дверь и вошел внутрь.

— Здравствуйте. — сказал он в дом. Обстановка внутри тоже оказалась фиолетовая и довольно скудная. В прихожей стояла только фиолетовая вешалка для шляп, на которой висели две фиолетовые шляпы. Пашка пошел дальше и увидел, откуда шел звук. Перед ним, на фиолетовом диване, сидели два самых настоящих фиолетовых человека и смотрели телевизор. Из телевизора доносился скучный голос еще одного фиолетового человека.

— И снова мы поздравляем наших фермеров которые не собрали в этом сезоне тридцать три тысячи тонн картошки. — говорил мужчина из ящика. Он полуприкрыл глаза и казалось, сейчас заснет. — Напомню что это на тридцать тысяч тонн меньше чем в прошлом году.

Пашка топтался на пороге не зная, что делать. Люди не обращали на него никакого внимания как до них воробей. Он решил повторить приветствие.

— Здравствуйте.

— Ну привет. — сказала фиолетовая женщина. Пашка видел только ее красивый фиолетовый профиль. Повернуть голову она не удосужилась.

— Привет. — устало сказал мужчина. Он был немного старше женщины и носил бороду тоже фиолетовую. Вообще все сияло фиолетовым в этих людях, от одежды до цвета глаз. Мужчина тоже не повернул голову и Пашка, обойдя их, встал напротив.

— А не могли бы вы мне сказать, кто вы и где я нахожусь? — максимально вежливо спросил Пашка.

— А тебе не все равно? — спросила в ответ женщина. Мужчина вообще ничего не сказал и никак не отреагировал.

— Мне интересно. — продолжил Пашка.

— А это как? — сказал мужчина, а потом зевнул и показал фиолетовый язык и зубы.

— А вы что не знаете что такое «интересно»?

— Мальчик, а ты не мог бы замолчать? — сказала женщина. — Ты что не видишь, что нам приходится делать?

— Что делать?

— Что-то. — ответил мужчина. — Сядь, посмотри телевизор и замолчи.

Пашка пожал плечами и сел в кресло. В телевизоре фиолетовый старик с большой бородой лениво говорил, куря самокрутку.

— Сначала мы не посадили картошку, потом мы не распахали поле под пшеницу и наконец, не посадили и ее.

— Потрясающе. — вяло сказал другой мужчина появившейся в кадре. — И как вы только до этого додумались?

— Додумался? — сказал старик. — А что это такое?

— Да не знаю я. Просто услышал от желтых и слово как это… а да, понравилось.

— А что такое понравилось?

— А вам собственно, какое дело?

— Да никакого…

— Ну и хорошо. Что вы не собираетесь, не делать дальше?

— Ну сезон не посадки картошки окончился. Через год мы не посадим клубнику потом клюкву. Клюкву очень хорошо не сажать. Ее и нет в принципе…

— Ну хрен с ней. А вы не хотите, не посадить хрен?

— А какая тебе разница.

— Никакая…

Более дурацкого диалога Паша не слышал в жизни. Он встал с кресла и сказал мужчине и женщине:

— Я наверно пойду.

— Зачем? И как? — спросил мужчина.

— А что можно ходить? — спросила женщина.

— До свидания. — ответил Пашка идя к выходу.

— Сомневаюсь… — сказал мужчина.

Пашка вышел из фиолетового дома и пошел к другому. Он постучался но, как и в первом, ему никто не ответил. Когда мальчик вошел он увидел двух стариков: мужчину и женщину, сидящих в креслах-качалках.

— Здравствуйте. — сказал Пашка.

— Ты кто? — спросил его дед.

— Ты что не видишь старый это же мальчик. — сказала старуха.

— А как это мальчик?

— Вот если бы мы делали кое-что в спальне, у нас были бы такие же. — продолжила старуха. На Пашку они внимания не обращали.

— А что можно делать в спальне?

— А я откуда знаю старый, но по розовому каналу говорили, что что-то можно.

— Я вообще не был в той комнате. Что мне там делать, да еще и с тобой? И вообще как можно делать что-то и зачем?

— Да замолчи ты уже. Мне же тебе отвечать приходится!

И старики замолчали. Их глаза ничего не выражали, и они рассматривали Пашку без какого-то любопытства. Мальчик развернулся и вышел. Он заглянул еще в три дома, и там нашел точно таких же фиолетовых людей. Они так же без интереса смотрели на него, и казалось, загорись их дом, они даже не предприняли бы попытки его покинуть. Пашке все это надоело, и он пошел к тому месту, где проснулся. Хотя конечно термин «проснуться» здесь неуместен — он ведь наоборот уснул. Пребывание в фиолетовом городе хоть и оказалось скучноватым, но Пашке все равно понравилось. На яву такое вряд ли можно увидеть.

Он не стал возвращаться к красному пятну, а, пройдя границу с желтым песком, потопал по бархану. Здесь песчаная гора выше, и он поднимался наверх дольше. Он взобрался и увидел самое настоящее море. В тусклых сумерках оно казалось ему серым и на нем, куда ни кинь взгляд, плавали лодки с рыбаками. На берегу моря их тоже сидело достаточно, но Пашка увидел там и кое-что еще. На берегу лежали целые груды еды. От огромных тортов, до колбас и запеченных индюшек. Еда просто лежала брошенная без присмотра, но вот один из рыбаков встал и подошел к большому торту. Он воровато оглянулся по сторонам и быстро схватил торт, но в это время на его ноге захлестнулась петля. Наверное, кто-то закопал ее в песок так, чтобы никто не заметил. Мужчина упал, и его потащило к воде. Он что-то крикнул и скрылся в море. Вскоре Пашка увидел огромный плавник, и привязанный к нему другой конец веревки.

— Странное зрелище, не правда ли? — послышался сзади голос Шелкового Человека.

Пашка повернулся. Шелковый Человек сидел на песке и смотрел на море.

— А откуда вы взялись? — спросил Пашка.

— Ответ на этот вопрос я не знаю. Может, родился, может что еще…

— Да нет, откуда вы взялись на этом бархане?

— Пришел. — пожал плечами мужчина.

Пашка посмотрел на песок. Там отпечатались следы от его ботинок, но следов босых ног Шелкового Человека не наблюдалось.

— Я понял какую могу поиметь с тебя выгоду. — продолжил мужчина.

— Ну и какую?

— Ты кое-что для меня сделаешь, а я тебе что-нибудь расскажу. И в качестве аванса за работу, предлагаю задать мне три вопроса.

— А что за работа?

— Надо взять красного песка и принести его в Атику — столицу Цветных Стран Предрассветного Царства.

— А чего сами не можете?

— Мне лень, и к тому же надо ведь и тебе чем-то заняться.

— А зачем в этой Атике красный песок?

— Там стоят большие песочные часы и их заполняют только красным песком. Тебе надо их наполнить. Ну вот теперь иди.

— В смысле иди? Вы же еще мне ничего не рассказали. — возмутился Пашка.

— Я ответил на три вопроса и теперь ты, как честный мальчик, должен отнести в Атику песок, с того места где ты возник.

— Какие три вопроса?

— Ну как же, про работу, про то почему я ее не делаю сам и про песочные часы.

— Нет, так не пойдет. Вы что же решили разыграть меня? Не понесу я никуда ваш песок на таких условиях!

Шелковый человек неодобрительно посмотрел на него, но потом прошелестел:

— Хорошо, выкручивай мне руки. Давай свои вопросы.

— Что это за место?

— Это не место мальчик — это Предрассветное Царство Азиль-до-Абара. Самое скучное из Царств, на мой взгляд, но уж какое есть. Предрассветное Царство в этом районе разделено на четыре страны: фиолетовую там ты уже был, желтую, розовую и зеленую. Столица Цветных Стран находится в зеленой. Я ответил на твой вопрос?

— Более или менее. Теперь скажите кто вы такой?

— Я Шелковый Человек, некоронованный король Алям-аль-Металя.

— А как я сюда попал и как мне отсюда выбраться?

— Ты уснул и попал сюда. Подробности ты должен знать лучше меня. А уйти отсюда проще простого. Надо проснуться и все.

— Я пытался, но у меня не получилось.

— Ничего со временем ты научишься, а пока придется просто подождать. Итак, три вопроса заданы, три ответа получены. Теперь иди, бери песок и отнеси его на центральную площадь. Атика находится в паре лиг от того места где ты возник, так что идти долго не придется. Просто набей песком карманы и иди прямо. Атика очень большая, так что не промахнешься.

— А зачем это вам надо?

— Я уже ответил на все твои вопросы. — сказал Шелковый Человек и снова пропал. На том месте где он сидел, остался след, но налетел порыв ветра и сгладил легкий желтый песок.

Паша некоторое время обдумывал полученную информацию и решил, что, в принципе, отнести песок в Атику, ничем не хуже, чем просто прогуляться до нее. Он пошел туда, где, как выразился Шелковый Человек, он возник. Кучка красного песка сияла в том месте, где граничили четыре страны Предрассветного Царства. Пашка набил им карманы и поплелся по зеленому бархану.

Когда он взобрался на него, перед ним предстала Атика. Огромный город сиял изумрудным цветом. В Атике вырастали сотни высоких круглых башен. Они прорезали тусклое небо и казались черными на фоне лучей солнца которое, наверное, никогда здесь не всходит. Ведь не зря же это Царство Шелковый Человек называл Предрассветным.

Пока Пашка спускался, он различил и другие детали. Хоть башен много, есть здесь и другие дома. Вернее все остальные дома тоже башни, но только низкие и тоненькие. Все дома походили на бочки с бензином, которые Пашка видел пару лет назад, когда отец взял его с собой в порт. Мостовые Атики выложили круглыми зелеными камнями и по ним ходили разноцветные люди. И розовые и фиолетовые и желтые и собственно зеленые люди куда-то шли, но присутствовали и другие жители. Например, лошадь шла на двух задних копытах, напялив на головы круглую широкополую шляпу. От такого зрелища рот у Пашки опять открылся, но он вспомнил, что спит и лишь рассмеялся.

Граница между городом и пустыней пролегла в том месте, где камень разрывал песок. Пашка вступил на зеленую мостовую и пошел вглубь города, все время мотая головой и разглядывая пейзаж. Изумрудные башни взметались вверх и из окон то и дело высовывались разноцветные головы жителей Предрассветного Царства. Больше всех здесь было зеленых людей, и они походили на каких-то гномов или леприконов. Все низенькие с бакенбардами и в зеленых костюмах с длинными полами. На ногах башмаки с желтыми пряжками — единственное допущение иного цвета в зеленых. Кроме всего прочего у каждого трость, и все мужчины. Женщин зеленого цвета Пашка пока не встретил. Рост у Пашки, для его возраста, приличный и по высоте он никак не выделялся среди местных. Но вот по телосложению они его превосходили эдак раза в два. Коротенькие ножки зеленых человечков походили на толстые столбики, обтянутые в чулки, а вот тело принадлежало обычному мужчине. Руки тоже короткие, но толстые. Они смотрели на мальчика свысока, хотя и были одного с ним роста. То, что к ним пожаловал человек необычного цвета их, похоже, никак не волновало. Только толстые губы презрительно кривились, но ничего не говорили.

Желтые люди все носили длинные желтые плащи, у каждого в руках удочка, или сачок, или еще какая рыбацкая снасть. На головах неизменная желтая шляпка, в которой торчали мушки. Ноги, правда, заключены в зеленые сапоги, но как и у зеленых людей это единственное исключение из желтого правила. Желтых людей ходило не очень много и тоже все поголовно мужчины. У каждого непременная борода с усами, и они куда-то спешили и чуть ли не бежали по зеленым мостовым. Но настоящее удивление у Пашки вызвали розовые люди. Вот розовые как раз оказались женщинами. И все настолько пышные что весили, наверное, как два зеленых мужчины. Когда Пашка увидел такое розовое пятно, двигающееся по улице и держащее в руках две большие корзины, до верха набитые фруктами, он замер как соляной столб. Женщины носили белые сарафаны, из которых только чудом не вываливались огромные груди. Каждая грудь размером с ведро и у каждой женщины под сердцем ребенок, или просто все они разжирели настолько, что казались беременными. И женщины оказались очень приветливыми. Если зеленые мужчины только кривили губы при виде Пашки, желтые вообще не замечали, проносясь куда-то, а фиолетовым было наплевать, когда его увидела розовая женщина, она воскликнула:

— Ой какой хорошенький! И какой чудной! Как тебе зовут сладкий?

Пашка вспомнил, что ему говорил Шелковый Человек и сказал:

— Карл.

— Карл? А вроде не маленький. Ты ведь не из нашего Царства?

— Нет, не из вашего. Мне нужно на площадь где стоят песочные часы. Вы не подскажете где она?

— Какой вежливый мальчик. Не то, что эти зеленые оболтусы. А на площадь пройти очень просто. Если идти отсюда по этой улице упрешься в Толстую Башню. Там и площадь найдешь. На вот яблочко, а то такой тощенький…

— Спасибо. — сказал Пашка и взял зеленое яблоко.

— На здоровье!

И толстая розовая женщина пошла дальше. Пашка последовал ее примеру и пошел к Толстой Башне. Аттика город немалый и чтобы дойти до середины пришлось долго топать по круглым камням. Ни трамваев, ни автобусов, ни каких либо других транспортных средств не наблюдалось, так что Пашка шел пехом. В городе вообще не было машин. Несколько раз Пашка увидел кареты, запряженные почему-то свиньями и все. Одной из таких розовых свинок мальчик скормил зеленый огрызок. Яблоко на вкус оказалось просто потрясающим. Его мякоть, как и шкурка, тоже имели зеленый цвет, но на вкусовые качества это никак не повлияло. В городе Пашка встретил и другие чудеса, кроме жителей. Несколько раз он видел животных одетых в костюмы. Они вальяжно прогуливались на задних лапах. Пару раз попались птицы зеленого цвета и один раз даже змея, обвивающая кольцами зеленое дерево.

Но вот он пришел к Толстой Башне. Огромное цилиндрическое здание и действительно толстое. Высотой с пятиэтажный дом и в диаметре не меньше километра. Это Пашка понял, когда стал его обходить в поисках площади. И вот нашлась и она. Большая круглая площадь прямо рядом с входом в Толстую Башню и посреди нее стояли громадные песочные часы, наполовину заполненные красным песком. Песок в них находился внизу и, по всей видимости, перевернуть их невозможно. По крайней мере, никаких приспособлений для переворачивания Пашка не видел. Рядом с часами его подстерегало еще одно интересное зрелище. Дети. До сих пор он не видел детей в Предрассветном Царстве, а тут их словно специально собрали в кучу. Мальчики и девочки и все разноцветные как шарики мороженого. Зеленые мальчики розовые и фиолетовые девочки, и желтые дети обоих полов.

Все дети стояли вокруг часов и смотрели на них. Рядом ходили несколько зеленых мужчин и что-то им говорили. Что самое интересное ни у одного ребенка Пашка не увидел никаких эмоций на лицах. Ну ладно еще фиолетовые дети, по всей видимости, законченные флегматики, но остальные-то должны хоть что-то чувствовать. Пашка подошел к толпе детей и прислушался, что говорят зеленые люди.

— Вы знаете насколько важным делом вы заняты и несмотря на это не нашли еще и кучки. За два цикла ни единой гранулы! Если так будет продолжаться дальше, мы никогда не закончим работу!

— А о чем он говорит? — спросил Пашка у розовой девочки стоявшей рядом.

— Как это о чем? Ах, да ты, наверное, не местный? — сказала девочка, рассматривая его одежду. — Он говорит, что мы плохо ищем красное для часов.

— А у меня как раз есть. — и Пашка достал россыпь песка из кармана. Реакция девочки оказалась странной. Она округлила глаза и зашептала.

— Убери быстро! Ты что дурак показывать такое здесь?

— А что тут такого? Ну можешь взять этот песок мне…

— Что это? — услышал Пашка сзади. — Песочек?

Говорил это мужчина зеленого цвета которого Пашка не заметил. Но лишь одного взгляда хватило, чтобы понять — намерения у него не самые добрые. Глаза зеленого человечка горели алчностью, а короткие руки тянулись к песку в ладонях Пашки.

— Красное? — спросил он у девочки.

— Да. — ответила она, а потом прошипела Пашке. — Беги!

— Что? — не понял Пашка.

— Да беги же дурак!

В этот момент зеленый мужчина бросился к Пашке. Он закричал: «Хватай его, он видит!» и побежал на своих коротеньких ножках. Пашка совершенно машинально швырнул песок мужчине прямо в лицо и когда тот остановился, протирая глаза, бросился бежать. Позади него раздались крики и топанье коротких ног. За ним устремились в погоню зеленые люди. Пашка бежал, как олень, но очень скоро понял — его догоняют. Несмотря на то, что зеленые мужчины бежали медленнее, они похоже даже и не думали уставать. Напротив когда в боку мальчика предательски закололо, он оглянулся и не увидел у них даже отдышки. Они бежали и дышали через нос.

Пашка забежал за какую-то круглую башню и застыл как вкопанный. Перед ним стояла огромная, в два человеческих роста, статуя из чистого изумруда. Мужчина с суровым лицом в наряде, который больше всего подходил бы ковбою. Широкополая шляпа сапоги и пара пистолетов на бедрах. Но, конечно же, не одежда заставила Пашку остановиться. Это была статуя его отца. Лицо папы строго смотрело поверх Пашки куда-то вдаль.

Кто-то толкнул его в спину. Хотя понятно кто — зеленые люди. Они навалились на Пашку всем скопом — семь или восемь человек. Один схватил его за волосы коротенькими пальцами. Пашка закричал от боли, и все поплыло перед глазами.

— Эй да он из Мира! — закричал один из зеленых людей, и это последнее, что услышал Паша. Предрассветное Царство пропало, и он проснулся.

Очнулся Пашка от собственного крика, совершенно не понимая где он, и кто он. Зеленые пальцы все еще маячили перед глазами, и гордая статуя отца навсегда запала в его голову. Он обнаружил, что лежит на холодном каменном полу свернутый калачиком и дрожит. Он кое-как распрямился, кости захрустели, и сердце забилось чуть реже. Он часто дышал, как будто только что пробежал несколько километров. Пашка осмотрелся и понял — он в мастерских перед его домом.

— Ну и приснится же… — пробормотал он, чувствуя как в затекшие ноги возвращается кровь, неся легкое покалывание.

Он поднялся и едва не упал. Осмотрелся. В углу стояла маленькая тарелочка, рядом валялся фонарик. Наверное, батарейки сели и он погас. Пашка поднял фонарь и почувствовал — в карманах что-то есть. Он залез в карман и достал оттуда ярко красный песок. Он непонимающе смотрел на него и песок начал таять. Он потускнел, а потом пропал. Пашка еще раз засунул руку в карман и понял, он опустел. Значит, не приснилось. Или вернее приснилось, но что-то очень странное.

Пашка пошел из мастерских, гадая, что же с ним такое произошло. В кармане куртки похрустывало и он достал карту. Рядом с мастерскими стояла цифра «один» и значок — полуприкрытое око. Предрассветное Царство. Неужели это все по-настоящему. Неужели он попал в странный сон, который нельзя назвать сном. Он шел по своему двору. На горизонте появился алый край солнца. Рассвет забрезжил, согревая Заветы. Пашка пошел в свой подъезд и поднялся наверх. Он открыл квартиру и, зайдя обнаружил, что Маринки нет дома. Ничего удивительного.

Как ни странно чувствовал он себя просто превосходно. Он провел ночь, лежа на холодном каменном полу и проснулся от боли, но был бодр и весел. Все же он только что попал в удивительное приключение в первый раз в жизни. Правда спина болела, и он разделся, чтобы посмотреть, что с ней. И обомлел когда в отражении зеркала разглядел на спине четкий синяк. Синяк в форме пяти маленьких толстых пальцев. Он не мог удариться так в мастерских, значит это ему подарок на прощанье из Предрассветного Царства. Пашка вошел на кухню и приготовил себе чай. Часы показывали семь утра, скоро надо выходить в школу. Он собрал учебники в портфель, пока вода закипала, позавтракал, надел школьную форму и пошел в школу.

Последний день перед каникулами никогда не бывает тяжелым. Нет, иногда какой-нибудь рьяный учитель сделает вид, что это простой день, но сделает чисто из вредности. А так, как правило, учителя ставят оценки за четверть, а детям предлагается просто тихо посидеть. Естественно дети вначале так и делают, но потом начинаются перешептывания, следом разговоры вполголоса и наконец, смех, и совершенный кавардак. Учитель строго говорит, что сейчас задаст им работу, дети на некоторое время умолкают и все начинается по-новой. Иногда правда учитель предпочитает поговорить с детьми, или рассказать что-то интересное. И так случилось и в этот раз.

Классная у Пашки была суровая учительница английского, Татьяна Николаевна. Ну как суровая — так скажем почти всегда суровая, но в действительности просто заботливая. И у классной появилась идея, прочитать детям небольшую лекцию о безопасности на водах. И даже не просто прочитать, а пригласить человека, который этим вопросом непосредственно занимается. Смотрителя маяка деда Кузьмича. Дед Кузьмич был фигурой интересной и даже где-то загадочной. Собственно и дедом он не являлся, так как внуков не имел, но солидный возраст и необычная внешность заставляли всех обращаться с ним уважительно. Сразу после того как прозвенел звонок, Татьяна Николаевна, как обычно, усадила класс и решила немного поговорить с детьми, прежде чем представит Кузьмича.

— Итак дети на дворе весна — время очень опасное. — говорила она детям, и те подумали что сейчас им начнут читать очередную скукотень, и испортят впечатление от последнего урока предпоследней четверти. — Я знаю, многие дети, я не говорю что вы, но многие, любят кататься на льдинах во время ледохода. И таким детям кажется это очень забавным. Они делают себе длинный шест и с его помощью катаются, но даже не представляют, какой опасности подвергаются. Было много случаев когда детей, да и взрослых тоже, уносило в море, а иногда они даже тонули. И вот сегодня я пригласила к нам смотрителя маяка и парка э-э-э… Кузьмича.

Дверь открылась, и вошел дед Кузьмич. Официально Кузьмич даже должности не имел, нет такого понятия — смотритель. Лесник есть, но не в парке. Кузьмич же просто жил неподалеку от маяка, и предложил властям присматривать за ним и за парком. Непонятно кому из властей он это предложил, неясно, как они согласились, но вот уже двадцать с лишним лет он был смотрителем. А может даже и больше. Татьяна Николаевна не знала, потому что приехала сюда лишь десять лет назад, а про деда Кузьмича ей рассказала подруга, приехавшая пятнадцать лет назад.

Дед Кузьмич не походил ни на лесника, ни на смотрителя. В класс вошел мужчина, совершенно лысый и без бороды, в приличном наряде. Одно сразу становилось ясно — он очень старый. На обветренном лице сотни морщин, длинный крючковатый нос тончайшие губы и глаза. Глаза поражали почти всех, кто видел Кузьмича в первый раз. Наверное, когда-то давно серые, но тоже тусклые, теперь они стали почти белыми. И только маленькая точка зрачка делала глаза человеческими. И, наверное, единственное, что роднило его с обычными людьми это одежда — плотные серые джинсы и темный вельветовый пиджак. В руках он держал черную вязаную шапочку.

— Извините, а как вас по имени? — спросила учительница. — А то как-то неудобно получается — просто Кузьмич.

— Простого Кузьмича вполне достаточно девочка, — сказал старик на удивление звонким и молодым голосом. — Я уже настолько стар, что забыл имя…

Татьяна Николаевна тактично рассмеялись, дети тоже.

— Ну тогда расскажите нам про безопасность на водах.

— С удовольствием. Ну для начала, здравствуйте дети.

— Здравствуйте дедушка Кузьмич. — ответил класс хором.

— Хорошо вы их выдрессировали. — усмехнулся дед. — Итак, я, если вы знаете, смотритель парка, и не было еще такого года, когда мне не пришлось бы спасать детишек вроде вас, решивших покататься на льдине. Наверное, вы насмотрелись мультфильмов, или наслушались рассказов старших ребят, и считаете что это… как его… а да, круто? Ты берешь и срубаешь длинную ветку, или даже молодую березу. Потом срезаешь с нее все ветки, и получается шест. Обычно никто не берет шест длиннее трех-четырех метров, и мало кто знает, что уже через десять метров от берега, глубина не менее пяти. И еще есть подводные ямы. Ну плывете вы неподалеку от берега и все нормально. Любуетесь на водоросли, быть может, даже берете с собой удочку. Вы контролируете положение. Вам кажется, что это забавно. Но внезапно ваш шест не достает до дна. Под вами канава в шесть метров. Вы пытаетесь грести шестом, но он не весло. И тут еще отлив или прилив неважно, но вас относит от берега. Сначала недалеко, метров на десять. Самые умные и те, кто умеет плавать бросаются в воду и плывут к берегу. Но температура воды низка, всего пять градусов, а может и меньше. Приплыв еще надо добраться до дома. В этом случае вы наверняка схватите воспаление легких, и проваляетесь несколько недель в лихорадке, харкая кровью и все. Но вот если вы остались на льдине, если плавать вы не умеете, вот тут-то и начинается самое интересное! Как правило, на заготовку шеста и поиск льдины подходящего размера, уходит много времени, а вставать рано вы детишки не любите, так что время уже позднее… часиков эдак пять вечера. Скоро темнеет, вы кричите, зовете на помощь, но в парке не так много людей. Вам приходится провести ночь на льдине. Вам холодно, вам страшно вы слышите вдалеке вой китов и молитесь, чтобы они не перевернули вашу льдину. Другие льдины кажутся вам в темноте страшными чудовищами, возможно даже акулами из фильма «Челюсти». Вы устали, вы выбились из сил, зовя на помощь. Где-то часа в четыре утра вы засыпаете от усталости. На льдине спать очень неудобно, ибо холодно, но выбора у вас нет. И вот тут появляется шанс скатиться с льдины во сне и умереть легкой смертью, просто замерзнув. Но тех из вас кто останется жив, наутро подстерегает очередной шок. Вы просыпаетесь, ваше тело затекло или замерзло, и вы не видите берега. На горизонте только миллионы льдин и безбрежная синь океана. Вам страшно, ваш разум не может справиться, у вас начинается паника. Вы опять орете, вы срываете голос и поэтому не можете докричаться до корабля, проплывающего неподалеку. Вам кажется, что жизнь кончена. И вы почти правы, ибо вскоре вам захочется есть и пить. Во рту пересыхает, к вечеру вы пробуете пить соленую морскую воду, вас рвет и обезвоживание становится только сильнее. Вы ужасно голодны, и вам хочется отгрызть себе руку. И тут выдается морозная ночь. И вы просто замерзаете, или сходите с ума и начинаете отгрызать себе пальцы, чтобы поесть или напиться собственной крови. В припадке бешенства вы прыгаете в море, вода остужает ваш пыл и вы, взобравшись на льдину, вскоре умираете, замерзнув.

Голос Кузьмича как будто заворожил детей и учительницу. Он рассказывал мастерски и с расстановкой — то резко ускоряя темп, то опять переходя к неспешному. Его белые глаза смотрели не на детей, а поверх них, на стену и казалось всю эту историю, он прочитал именно там, на стендах с английским алфавитом. Татьяна Николаевна тоже сидела в шоке. Образы замерзающего ребенка стояли перед глазами, и захотелось заплакать. Но она поборола порыв и посмотрела на детей. Они сидели с широко открытыми глазами и тоже представляли себе эту картину.

Сначала учительница подумала: «Вот гад, такое детям рассказать!» — но затем Татьяна Николаевна посмотрела на это с другой стороны. А ведь теперь вряд ли кто-нибудь из них попробует покататься на льдине. Да они и к воде подойти побояться, и значит цель достигнута. Пусть жестокими и неправильными методами, но достигнута.

— Спасибо Кузьмич. Вы нам все очень хорошо рассказали.

— Всегда пожалуйста, девочка. А у вас дети есть вопросы ко мне?

Класс молчал и только Пашка, находящийся в приподнятом настроении после ночного приключения, почему-то ляпнул:

— А что вы делаете, если увидите ребенка катающегося на льдине?

Кузьмич как-то неодобрительно посмотрел на мальчика и вдруг два белых глаза просветили его насквозь. Как будто Пашка для Кузьмича на секунду стал прозрачным, и он рассмотрел спинку стула на котором мальчик сидел. Его глаза открылись чуть шире, и на тонких губах появилось жалкое подобие улыбки.

— А это когда как мальчик. Когда спасаю, а когда и нет. Все зависит оттого нравится мне тот, кто на льдине. Я ответил на твой вопрос?

— Д-да, спасибо…

— Ну вот и славно. Еще вопросы?

Больше никто не стал спрашивать. Татьяна Николаевна опять возмутилась такому ответу, но потом поняла, что Кузьмич просто хочет еще немного припугнуть детей. Если бы он сказал, что обязательно спасет их они, возможно, захотели бы попробовать.

— Спасибо смотритель. Нам было очень… очень интересно. До свидания.

— До свидания дедушка Кузьмич. — нескладно попрощался класс.

— Ну прямо как собачки… — пробормотал дед, выходя из класса.

— Я надеюсь, вы поняли, что кататься на льдинах очень опасно? — спросила учительница.

— Да тут и ежу понятно станет. — пробурчал из-за соседней парты двоечник Дима.

— Так разговорчики! Тогда все посидите тихо, пока я выставлю вам оценки…

Когда прозвенел звонок и дети, получив дневники, весело выбежали навстречу каникулам, во дворе Пашка увидел старую красивую машины. Что-то вроде машины Скруджа из мультиков «Утиные Истории». Рядом стояла тощая фигура Кузьмича. Старик внимательно разглядывал детей, и как показалось Пашке белые глаза выцепили из толпы его. Дед смотрел на Пашку почти минуту, а Пашка таращился на него. Потом Кузьмич выкинул сигарету, которую даже не подносил ко рту и сел в машину. Она заревела и Кузьмич укатил.

— Эй, Пашка ты чего там? — спросил Илья, приятель и одноклассник. — Ты домой идешь?

— Да иду. А где Сорокин?

— А его родители забрали.

И два мальчика пошли домой. Пашке предстояло идти долго, а Илье всего километр.

— Странный дед да? — спросил Пашка.

— Да уж и не говори. Страхолюдина еще та. А ты про него не слышал?

— Чего?

— Ну ты даешь! Да ты что с луны свалился? Он же знаменитость местная.

— Ну так ты местный, а я только лет пять как приехал. Ну рассказывай.

— Да так в общем враки все наверное. — загадочно начал Илюха.

Он всегда так начинал очередную байку. Илья действительно родился в Заветах, как и два его старших брата, и эта развеселая троица обожала всякие страшилки. Ну что-то вроде «черной руки» или «гробика на колесах». И что самое интересное, все три брата умели такие истории рассказывать действительно страшно. Пашка сам в этом убедился, когда прошлым летом их класс ходил в поход и с Ильей отправились братья. Тогда, возле костра, на фоне шума моря, их истории казались настолько жуткими, что классная заставила их замокнуть, но вот когда она уснула…

— Ну враки не враки, а ты давай колись. — сказал Пашка.

— А про него много всего есть. И кстати о льдинах тоже.

— Ну.

— Баранки гну! Ладно. Короче говорят, что видели и, причем не раз видели, как он людей на льдинах не только не спасал, а наоборот.

— Как это наоборот?

— А вот так. Как он и рассказывал, плывет кто-нибудь на льдине, и в подводную канаву попадает. И тут Кузьмич на берегу появляется. У него с собой шест большой, да не настолько чтобы до льдины достать. Ну он и говорит тому кто на льдине, ты мне мол кинь свой шест, а я их свяжу и тебе протяну. Тот естественно кидает, а дед просто ломает его и уходит. А без шеста на льдине делать нечего. Так хоть шанс есть, что тебя на отмель вынесет, и ты выберешься, а без шеста все — крышка!

— Да враки. Людей же потом найти могут, они на Кузьмича настучат и его посадят.

— Так то оно так, да вот только не находят их больше. Как Кузьмич с берега уходит, ветер налетает и уносит льдину далеко-далеко. А иногда говорят, он специально детей подговаривает. И даже шест им дает, вот только не простой шест. Он вроде и нормальный, но по-настоящему склеенный. А клей воды боится. Потолкается ребенок таким шестом, а он внезапно раз! И на две части развалился. А с коротким шестом это считай, что вообще без шеста.

— И потом ветер налетает и льдину в море уносит да? — хмыкнул Пашка.

— Ну конечно. Не веришь? Да и я не верю, а все же Кузьмич этот, дед странный. Мне папа рассказывал, что когда он ребенком был, тот здесь уже смотрителем работал, а его отец говорил, что Кузьмич еще при второй мировой здесь был. Так-то!

— Враки. Он может и старый, но не Кощей же он Бессмертный.

— Есть кстати предположение что Кощей. Ну ладно пошел я, давай…

— Бывай.

Пашка поплелся дальше, а Илья пошел домой. Конечно, если бы не то что случилось ночью, рассказ Кузьмича остался бы для Пашки темой дня, но не достаточно он страшный чтобы затмить чудеса Предрассветного Царства. По пути Пашка пару раз достал карту и изучил все значки на ней. Кстати маяк, за которым присматривал Кузьмич, тут тоже отмечен цифрой шесть и кругом наполовину зарисованным синими чернилами. Пашка еще раз поразился, как искусно нарисована карта. Но конечно самым запомнившимся из сна осталась статуя отца. Пашка проанализировал все, и подумал, что раз он попал в этот сон один раз, значит попадет и во второй. Надо ведь просто заснуть и все. С этим он и дошел до дома, а когда зашел в квартиру увидел сестру собирающую чемодан.

— Привет. А ты что, в школу не пойдешь? — сказал Пашка.

— А чего там в последний день делать? — ответила Маринка. — Я к Машке денька на три перееду.

— А тете Клаве говорила?

— Угу. Она приходила и борща сварганила. Так что с голоду не помрешь. Но если что звони…

— Хорошо.

Маринка ушла, а Пашка позвонил Сашке и спросил, выйдет ли он погулять. Сашка сказал что нет, он наказан за плохие отметки в школе. Пашка уже было решил, что пойдет погулять один или зайдет к Димке или Андрюхе, но его вдруг сморил сон. Спать захотелось внезапно и он, зевнув пошел к себе в комнату. Вообще ничего удивительного здесь нет, он ведь провел ночь в мастерских. Пашка уснул почти сразу и ему снилось…

Море, закованное льдинами. Безбрежное и беспощадное, оно чернело в миллиардах проемах и трещин на белоснежном льде. У Пашки в руках шест и он толкался им, спасаясь от кого-то. Он не знал от кого, в этом сне кристальная ясность пропала. Напротив мысли путались, и он знал только, что за ним кто-то гонится. Со всех сторон он слышал старческий смех, от которого по коже бежал мороз. Да и без смеха на льдине отнюдь не тепло. И еще крики. Он никогда не слышал, чтобы отец кричал, но на этот раз не сомневался — это его голос. В криках его отца поселилось столько ужаса, что Пашка заплакал.

— Папа, Папа! Где ты?

Но ему никто не отвечал. Только вода продолжала плескаться меж льдин, и старик смеялся вдалеке. И вот откуда-то с востока начал медленно наплывать туман. Настолько плотный, что деревянная лодка, медленно расталкивающая льдины едва-едва виднелась. Но не лодка ужасала мальчика, а высокая фигура в длинном балахоне стоящая на ней. Он видел только очертания и не мог понять кто это.

Туман наползал и наползал. Пашка отталкивался от соседних льдин, но добился лишь того что вокруг него образовалось кольцо черной воды. В этой воде, то и дело мелькали, еще более черные тени огромных зубастых рыбин. И вдруг Пашка услышал странный и ехидный хор тоненьких голосов.

И за этим стишком, над морем пронесся смех сотен звонких, но противных голосов. Туман наступал, и лодка с высокой фигурой приближалась. Она расталкивала льдины, и Пашке казалось, что их края плавятся от соприкосновения с лодкой. Как будто она раскалена до предела. И возможно туман на самом деле пар от испарившейся воды? Но тут Пашка услышал еще один звук. Как будто шелест сухих листьев и следом, порыв теплого весеннего ветра. Из лодки раздался дикий, безумный рев, и ветер стал относить туман от Пашки. Страх уходил вместе с ним, и только шелест и шорох, шелест и шорох…

Пашка проснулся в холодном поту. Он все еще слышал шелест сухих листьев и во рту страшно пересохло. Он сел на кровати, все тело ныло и болело. Нет, когда он вернулся из Предрассветного Царства, все было совсем не так. Тогда он хоть и замерз, настроение от впечатлений осталось отличное. А этот сон хоть и яркий, но некоторые детали уже улетучивались из головы. Прошло несколько минут, и Пашка благополучно забыл сон. Так иногда бывает, когда вроде проснувшись, хочешь оставить сон с собой, но он уходит не попрощавшись.

Пашка пошел на кухню и, выпив воды, поставил борщ греться. Он поел и пошел гулять. Он зашел сначала к Димке, потом к Андрею, потом даже к Таньке, но никто не хотел гулять. На улице стояла довольно неприятная погода. С моря дул холодный ветер, а к нему еще моросил противный мелкий дождик. Пашка пошел к качелям и сел так, чтобы видеть мастерские. Он обдумывал, что делать. Ему теперь даже засыпать страшно, но одновременно ужасно интересно. Мастерские смотрели на него темными провалами дверей и окон, и там притаились зеленые человечки, и та розовая девочка. И еще ветер. Он завывал в пустом здании и иногда его вой складывался в слова. Вроде кто-то читал ему очередное стихотворение. Пашка просидел, так ничего не придумав, и пошел домой. Его встретил Тим и тут же проскользнул на улицу. Пашка погулял, теперь пришла его очередь.

В ту ночь Пашку не мучили кошмары, и он не попал в Предрассветное Царство. Он просто спал и ничего не видел. Ну, то есть вообще ничего. И это, после двух таких необычных снов, утром показалось Пашке форменным предательством. Ему хотелось попасть еще раз в Предрассветное Царство, хотелось узнать, что там делает статуя отца, но и в ту ночь и в следующую он не видел никаких снов. Он спал и в обед и ложился вечером раньше, но ничего не происходило. И тогда он решил спросить совета. И как обычно спросил у Сашки.

Он опять пригласил его к себе, и после того как Сашка уплел за раз целую упаковку «чокопаев», рассказал ему все как на духу. И про Шелкового Человека, и про фиолетовую страну, и про красный песок и даже про рыбу, которая утащила рыбака. Сашка как всегда подошел к этому очень практично.

— Ты наверное сбрендил. — сказал он с видом профессора. — Так не бывает, чтобы во сне как на яву. Только в фильмах о Фредди Крюгере, а в жизни ты просыпаешься, и второй раз одинаковый сон увидеть не можешь.

— А если смогу?

— Да не бывает так. — затряс щеками Сашка. — Тебе просто почудилось.

— А блюдечко как же? И пирожное?

— Да мало ли кто там это мог оставить? Может собак кормили, или еще чего…

— Ладно твоя точка зрения ясна. Но давай представим, что все взаправду.

— То есть?

— Ну что я правда попал в Предрассветное Царство. Давай представим хорошо.

— Ну давай. Только глупо это все…

— Ну и пусть глупо. Это вроде игры будет. Итак, мальчик нашел карту. — Пашка достал из красного пуфика, где он хранил игрушки, солдатика. Потом он сходил в прихожую и вынул из куртки карту. Она изрядно измялась, и теперь ничуть не отличалась от старой пиратской карты. Пашка положил карту на пуфик, а сверху поставил солдатика — Вот нашел, значит. И после этого в его жизни все стало меняться. Смотри, как тут написано: «Поешь, усни и сразу вот, оно тебя само найдет». Ну в смысле приключение. И мальчик действительно поел, уснул и попал в приключение. И еще карта находилась в бумагах отца, и его статуя была во сне. И что ты об этом думаешь?

— Ну тут сразу бросается в глаза карта. — глубокомысленно надулся Сашка. Подобные игры в фантазеров он любил. — С нее все началось, а значит и концы надо искать в ней. Ты уже спал после этого, и ничего тебе не приснилось, так?

— Так.

— Ну тогда Ватсон, все очевидно. Надо просто заснуть в мастерских, и попадешь в это твое царство.

— Думаешь?

— А оно думай не думай, но получается так. Вот ты за два дня ел и спал, значит, дело не в еде и не во сне, а в том, где спать.

— А может надо пирожное такое же найти? Может, оно волшебное было?

— Ну если так, тогда надо второе пирожное искать, или у тебя ничего не получится.

— А давай поищем.

— Что опять в мастерские, на ночь глядя?

— Так еще всего восемь. Давай.

— Ну давай. — неохотно ответил Сашка. Ему совсем не хотелось идти в мастерские, но он и в тот раз отказался и не хотел выглядеть трусом.

Когда ребята вышли на улицу и пошли к мастерским Пашка отметил, что ветер стал сильнее. Он посчитал это хорошим знаком.

— А если там не будет пирожного? — спросил Сашка.

— Тогда останусь там ночевать.

— А не страшно?

— Не-а. Я уже там спал…

Пашка взял новые батарейки для фонаря, и они принялись обшаривать мастерские. Вскоре они нашли блюдечко — его кто-то уже разбил об стену. Они прошарились в мастерских почти полчаса, когда Сашка сказал — делать здесь нечего.

— Ладно иди домой. — сказал Пашка.

— А ты что, правда, останешься здесь?

— Угу. Я должен убедиться.

— Ну х-хорошо. Только ты это, осторожней, ладно.

— Ладно. Ты ко мне зайди завтра с утра, я тебе все расскажу. Да и завтра Маринка вернуться должна…

Сашка ушел, а Пашка пошел на то место, где уснул в прошлый раз. Командирские часы отца показывали девять. Пашка подумал, что из-за этой суеты уже три дня не ходил в госпиталь. Но ничего, завтра обязательно сходит, а может и еще узнает чего интересного. Прошел еще час, а Пашка все не мог заснуть. Он замерз и уже собирался плюнуть и пойти домой, когда вдруг ветер стих. Только что он выл в окнах, и вот Пашка оказался уже в полной тишине. В этой тишине появилось что-то тревожное. И к Пашке пришла дрема. Как и в прошлый раз все случилось внезапно и сразу. Только что его мысли чисты, и он сам бодр и вот голова наклоняется и падает на грудь. Он услышал шелест и шорох, а за окнами мастерских посветлело.

Пашка очнулся, или проснулся, или уснул, или появился в Предрассветном Царстве. Он понял это, как только взглянул на вид из окна. Он оказался в Розовой Стране. Пашка увидел невероятно красивую картину. Огромный сад. Все деревья ровные, а на небе по-прежнему отблески солнца, которое никогда не взойдет. Только здесь, маленькие перьевые облака, тоже имели розовую расцветку. Пашка вышел из мастерских и понял, что на нем та же одежда, что и в прошлый раз, хотя засыпал он в другой. Он ощупал карманы, и вытащил из правого пригоршню красного песка. Пашка не знал, что с ним делать, но не стал выкидывать и положил обратно.

Выйдя из здания, мальчик не обнаружил привычного двора — только различные фруктовые деревья с розовыми листьями и розовыми плодами окружали его повсюду. Однако росли они не из песка, а из земли. Самая обычная земля, только розовая. Меж деревьев сновали пышногрудые женщины, и собирали плоды в плетеные корзины. Пашка прошелся под деревьями и увидел розовую белку с несколькими бельчатами, прыгающую по веткам. То и дело ему попадались птичьи гнезда. И вот его заметили. Розовая баба, по-другому и не скажешь, повернулась в его сторону и радостно закричала:

— Ах ты сладкий! А ты что здесь делаешь? Эй, посмотрите все у нас гости.

— Где. — спросила другая женщина. — Ой, какая прелесть! Ты мой сладкий иди я тебя потискаю.

— Что у вас тут? — спросила третья. — Ой, мальчик! И не зеленый! У ты мой хороший.

И все три женщины чуть не побежали к Пашке. Та, что немного похудее подбежала перовой и заключила Пашку в объятья. Мальчик лишь кряхтел, но не стал вырываться. Все же Пашку за всю жизнь не слишком сильно тискали. Мать он не помнил, и теперь получал все объятия и ласки, которые ему задолжала жизнь. Из сада выбегали новые женщины и с визгом становились в очередь, чтобы пообнимать Пашку. Так продолжалось, казалось, бесконечность, и наконец, когда очередная женщина сжала его так, что затрещали кости, Пашка взмолился о пощаде. Женщины сразу отпустили его, и стали выражать свои чувства словами. Хотя Пашку и помяли, настроение у него выправилось на удивительно хорошее. Как будто на него только что излили настоящий водопад непритворной любви.

— Ой, а ямочки какие!

— А глаза! Ты посмотри как две бусины!

— А ручки, ручки! Пальчики, какие тоненькие!

— А рост! Да он уже как взрослый, но стать не то, что у зеленых!

— Да куда им. У них вообще все маленькое.

— Ой, а носик! Ну пуговкой, ну не могу…

— Послушайте э-э-э женщины. — начал Пашка.

— А голосок!

— Как музыка!

— А зубки, какие! Ну чисто как облака!

— Послушайте меня.

— Что? — ответили хор женщин. Их набралось на поляне не меньше сотни.

— Как мне пройти в Зеленую Страну?

— А зачем тебе туда?

— Да нечего тебе там делать мальчик.

— Они и тебя заставят…

— Что заставят? — спросил Пашка.

— Ну так песок этот дурацкий искать.

— А зачем им песок?

— А мы откуда знаем сладенький. Они же зеленые. От них и пользы то грамм, а мозгов и того меньше.

— Но мне надо туда пойти. Там я видел статую моего… в общем статую одну интересную.

— Какую статую?

— Рядом с площадью, где часы стоят.

— Не знаю я там никаких статуй. Хотя я и Атику плохо знаю. Эй, бабы кто статую видел?

— Я нет.

— Что-то помню но, нет, не помню.

— Я тоже.

Из всех ста женщин никто не смог сказать, что это за статуя и вообще мало кто ее видел. Собственно только три женщины «что-то такое припомнили» и то едва-едва.

— Короче мне туда надо. — сказал Пашка.

— Ой сладкий, не ходил бы ты туда лучше. — почему-то грустно сказала женщина, явно старее всех остальных. — Заберут ведь тебя.

— Да пусть попробуют.

— А они обязательно попробуют мальчик. Ну ладно пускай тебя Нашка проводит. Эй, Нашка, иди сюда!

Нашка оказалась очень молодой, по здешним меркам, девушкой. Пашка дал бы ей лет двадцать, не больше. Хотя природа брала свое и ее формы тоже постепенно становились пышными.

— Нашка недавно из Атики вернулась, и года не прошло. — сказала старая женщина. — Она тебя проводит до границы, а там и безногий доберется. А может, все же останешься?

— Нет мне надо в Атику.

— Ну иди с Ветром мальчик.

Пашка и Нашка пошли по розовому саду и женщины махали им вслед платками. Нашка не отличалась разговорчивостью, и Паше пришлось самому заводить беседу.

— Меня Карл зовут. — сказал он.

— Да, я вижу. — ответила Нашка. Если другие женщины глядели на мальчика исключительно с любовью, то эта совершенно безразлично. Она и вокруг смотрела, как будто не понимая, что происходит. На лице Нашки мальчик прочел лишь отрешенность и глубокую, затаенную грусть.

— А что вы делали в Атике? — продолжил Пашка.

— Не помню, давно это было. — все так же безразлично ответила она.

— Так ведь год всего прошел, почему вы не помните?

— Не знаю. Не помню и все. Но это ничего, вот рожу ребенка и вспомню, или забуду….

Разговор не клеился и Пашка решил идти молча. Они шли, чуть ли не час, пока не началась пустыня. Розовый песок лениво перемещался, гонимый ветром и Нашка указала мальчику в сторону зеленого бархана.

— За ним Атика.

— Спасибо.

Пока Пашка шел, он держал руки в карманах. Но он решил пожать девушке руку на прощанье, и когда достал ее, несколько красных крупинок упали на розовый песок. Девушка отреагировала очень странно и бурно.

— Нет!!! — крикнула она, упав на песок и схватившись за голову руками, как будто прикрывалась от опасности с неба. — Я не вижу, я не вижу, я не вижу…

— Нашка?

Девушка подняла голову так резко, что чуть было, не ударила Пашкино лицо — мальчик наклонился, чтобы посмотреть, что с ней.

— Я не вижу, понимаешь? Я раньше видела, но теперь нет.

— Что не видишь?

— Красное. А теперь вот опять…

И она указала туда, куда упали красные песчинки. Но то ли ветер уже разметал их по пустыне, то ли песок растворился, как тогда в мастерских, но так или иначе его там не оказалось.

— Фу, показалось. — облегченно сказала Нашка и поднялась с песка. Ее лицо снова вернулось к безразличному. — Ладно Карл, прощай.

И она потопала обратно к саду, проигнорировав протянутую руку. Пашка пожал плечами и двинул к зеленому бархану. По песку идти слегка трудновато, но Пашка не обращал на подобные мелочи внимания. Значит, Сашка оказался частично прав и неправ. Значит, он не сбрендил и чтобы сюда попасть, надо действительно уснуть в мастерских. И теперь он проберется в Атику и узнает о той статуе. Ну а если его попробуют поймать, ничего страшного. В конце концов, это просто сон и в случае чего он проснется.

Поднявшись на бархан, Пашка тут же упал на живот. Дело в том, что когда мальчик поднялся на вершину, он увидел несколько зеленых людей и кучку детей. Детей всех цветов кроме зеленого. И даже та самая девочка которая сказала чтобы он бежал присутствовала. Дети занимались очень странным делом. Они все ползали на четвереньках и что-то искали на песке. Возможно даже тот самый красный песок, целая пригоршня которого наполняла его карманы. Вдруг желтая девочка встала на колени и выкрикнула какое-то слово. Сразу несколько зеленых мужчин бросились к ней и что-то взяли из ее рук. Один мужчина достал из кармана зеленую шкатулку, и положил туда это что-то. Он махнул рукой и дети, поднявшись, пошли в сторону Атики. Огромный город гордо возвышался своими многочисленными башнями, на фоне лучей льющихся из-за горизонта. Когда дети и мужчины отошли достаточно далеко, Пашка встал и пошел следом.

Он шел за ними на приличном расстоянии до самого города, и только когда вступил на зеленые мостовые, рискнул подойти ближе. И дети и мужчины двигались к Толстой Башне. На улицах Атики по-прежнему попадались люди разного цвета, но им было все равно, что делают дети как все равно, что за ними следит мальчик в необычной для этих мест одежде. Когда Толстая Башня стала видна, процессия разделилась. Дети, в сопровождении двух мужчин, пошли к невысокой башенке, а остальные двинули к площади. Пашка убедился, что детей завели в башенку и, запомнив в какую именно, пошел на площадь. Он не рискнул подходить ближе и выглядывал из переулка. Из Толстой Башни выбежали несколько зеленых мужчин с длинной лестницей и прислонили ее к часам. Мужчина со шкатулкой надулся как породистый индюк и полез наверх. А когда залез, достал из-за пазухи маленький ключик и открыл верхнюю крышку часов. Он с торжественным видом открыл шкатулку и аккуратно высыпал содержимое в часы. Попав внутрь, это превратилось в ярко красную точку, и упало к остальному песку. Мужчина закрыл крышку и стал спускаться.

— И что, все это из-за одной дурацкой песчинки? — пробормотал Пашка.

— А то, это большая удача. — ответили сзади и шею мальчика пронзила боль.

Пашка схватился за шею и одернул руки. Как будто его душили раскаленные ладони. Его замутило, и Предрассветное Царство поплыло перед ним, но продолжалось это недолго. Если в прошлый раз картина зеленого города сменилась серыми коридорами мастерских, теперь она сложилась обратно в зеленые улицы. Шею перестало жечь, и Пашка нашел в себе силы, чтобы поднять голову. Над ним стоял и улыбался зеленый человек с площади. Может быть даже тот что оставил ему на спине синяк.

— Что, сбежать решил? — сказал он противным голосом. — Ну ничего, ошейник джиннов тебя остановит. Попробуешь еще раз смыться, тебе будет очень больно и уйти в Мир ты не сможешь.

— Дяденька снимите. — проскулил мальчик.

— А это еще с чего? Ты видишь красное, ты гостишь в Предрассветном Царстве, и теперь заплатишь за это.

И его взор упал на его карманы. Когда Пашка упал, оттуда выпало несколько песчинок.

— Красный? — спросил он. По его подбородку побежала слюна.

— Ну да. А вы что не видите? — робко спросил Пашка.

— Конечно не вижу. Иначе, зачем нужны дети? У тебя еще есть?

Пашка вывернул карманы, и грозди песчинок посыпались на зеленую мостовую. Для Пашки они казались пятном крови.

— Осторожней болван! — крикнул мужчина и залепил Пашке оплеуху. — Собирай быстро!

И он достал точно такую же зеленую шкатулку, что у мужчины из пустыни. На глазах мальчика навернулись слезы. Он начал медленно собирать песок, а мужчина стоял и смотрел за ним. Мысли мелькали в голове мальчика, и он соображал, что делать. Его поймали. Если этот мужчина не соврал, он теперь не сможет проснуться, и его наверняка заставят искать красный песок с остальными детьми. Пашка собрал все песчинки и уже протянул почти полную шкатулку мужчине, но тот опять замахнулся на него. Пашка сжался, но удара не последовало. Мужчина забрал шкатулку, и лишь потом ударил его по уху.

— Ты что тупой? Или думаешь что я тупой? А ну выворачивай карманы и собирай весь песок из них.

Пашка исполнил приказ. Он медленно вывернул карманы и собрал из них еще штук двадцать песчинок. Зеленый мужчина внимательно их осмотрел и лишь потом, закрыв шкатулку на ключ, взял мальчика за шкирку и потащил к той башне, куда завели остальных детей.

— А может вы меня отпустите? — спросил Пашка.

— Нет. Это самые богатые залежи красного за триста циклов! Ты расскажешь мне, где их взял и меня наградят! Да даже внос этого песка огромное событие. Сам Император будет присутствовать.

Они дошли до башни и там их встретил другой зеленый мужичок, ростом с Пашку, но раза два шире в плечах.

— Что этот отстал? — спросил он.

— Нет новый. — ответил мужчина с шкатулкой.

— А что такой большой?

— Из Мира!

— Из Мира и видит красное! Вот это да!

— Ты еще не знаешь насколько. Вот смотри, целая шкатулка!

— Да ты что? Он нашел?

— Да. Объясни ему, что к чему, а я пока доложу.

— Это правильно. Наверное, Император захочет такое увидеть…

Он взял Пашку за руку и втащил в башню. Внутри все тоже оказалось зеленого цвета хоть обстановки никакой и не видно. Просто круглый зал, а на полу разноцветными пятнами лежат, или сидят грустные дети.

— Значит так. — сказал мужчина. — Объяснять мне лень, так что спросишь у кого-нибудь из них, что к чему. И не вздумай снимать ошейник, только хуже будет.

И он вышел из зала.

Хотя Пашку предупредили, чтобы не трогал ошейник, как только за охранником закрылась дверь, он первым делом сделал именно это. Он аккуратно ощупал его. Зеркала в зале не было, так что посмотреть он не мог. На ощупь ошейник покрывали волнистые узоры или руны — Пашка не понял что. Сзади он нашел странную защелку, но когда попытался ее раскрыть, ошейник тут же раскалился, и Пашку пронзила боль. Он посмотрел на свои пальцы — кое-где уже вздулись маленькие волдыри. Он в бессилии сел на пол и, опустив голову, заплакал.

— Я же говорила тебе — беги. — услышал мальчик сверху. Он поднял глаза и сквозь слезную пелену увидел розовое пятно. Он протер глаза — оказалась та самая девочка с площади. — И надо же быть таким дураком?

— Но я ведь не знал…

— Чего не знал? Языка? Или ты не понял, что я тебе сказала? Ну тогда придется теперь тебе работать.

— А что значит, работать?

— Значит, искать песок. Искать красное.

Слезы высохли, и Пашка слегка разозлился на эту девочку. Да кто она вообще такая чтобы его жалеть, или насмехаться, или тем более указывать ему?

— Да вы здесь все сумасшедшие! — воскликнул он. — Зачем вам этот дурацкий песок? У вас что, красного цвета больше нет?

— Конечно нет. — казалось девочка удивилась. — Красного у нас нет, вот мы его и собираем.

— Но зачем? Зачем вам красное?

— Оно красивое. — как будто девочка объясняла Пашке простые истины, и искренне не понимала что это за глупые вопросы.

— Ну и что, что оно красивое! Вы все спятили! Чем вам допустим фиолетовое не нравится? Тоже цвет, тоже красивый!

— А что такое фиолетовое?

Вот это надо сказать добило Пашку полностью. Он молча ткнул пальцем во флегматично сидящего рядом мальчика и сказал:

— Вот он фиолетовый.

— Он не фиолетовый, он ярко розовый.

— Да ну тебя… Ты что прикалываешься?

— Я не понимаю. — действительно казалось девочка не понимает о чем он говорит.

— А ты вообще, какие цвета видишь? — спросил он, подумав пару секунд.

— Конечно же розовый и красный. — пожала плечами девочка. — Как и все здесь.

— Да-а…

У Пашки в голове что-то зашевелилось, и ему вдруг пришла в голову одна интересная мысль. Он встал, взял девочку за руку и повел к фиолетовому мальчику.

— Слушай, какого она цвета? — спросил он его.

Мальчик бессмысленно посмотрел на него, потом на девочку. Наверное решал, стоит ли ему открывать рот, или нет. Но потом все же сказал:

— Фиолетового. Только какая-то бледная.

— Да он псих. Все такие как он, психи!

— А я какого цвета? — не отставал Пашка.

— Ты бесцветный. Ты как младенец не имеешь никакого цвета. Как все из Мира.

Пашка опять сел на пол и стал думать. В голове вертелись ответы, и вопросы, но он никак не мог понять их и слить в твердый ряд. Девочка села рядом и рассматривала его одежду.

— А ты что, можешь видеть не только розовое и красное? — спросила она.

— Конечно. Я вижу сотню цветов и оттенков.

— Врешь ты все!

— Погоди, я слышал, как розовые женщины называли зеленых мужчин зелеными, а в розовой стране говорили что-то про желтых. Как такое может быть?

— Просто. — девочка смотрела на Пашку как будто он спросил что-то очевидное. — Те кто живут в розовой стране называются розовыми, те кто в зеленой зелеными, те кто в желтой желтыми, и те кто в фиолетовой фиолетовыми. Все очень просто.

— А как вы различаете друг друга? Ну как ты поймешь, что он фиолетовый, или желтый, или зеленый, если видишь все в розовом?

— Тоже просто. Во-первых, зеленые самые темные, фиолетовые чуть светлее, потом идем мы, розовые, и наконец, желтые. И еще они все одеты в разную одежду. И конечно у зеленых есть только мужчины, у фиолетовых нет детей, у желтых есть женщины, но очень редко, и розовые все женщины.

После получения всей этой белиберды, Пашка только еще больше запутался. Ну ладно, предположим, что здесь все видят только один цвет. Ну еще дети могут видеть «красное». Но почему? Пашка встал, опять взял девочку за руку, и повел к остальным ребятам. Он подошел к зеленому мальчику, и тот с великой неприязнью сказал, что девочка бледно зеленая, а он сам бесцветный. Желтый мальчик оказался очень словоохотлив и заявил, что видит все исключительно в желтом свете. Девочка реагировала на все это совершенно спокойно. Она сказала, что зеленый мальчик просто слишком горд, чтобы признать, что все розовое, а желтый соврал. Известно ведь, что все желтые завзятые вруны. Да ты только послушай, как они рассказывают о рыбалке! Все желтые говорят, что поймали больше рыбы, чем остальные, но ведь хорошо известно, что не меньше рыбаков поймали сами рыбы.

— Слушай, а как тебя зовут? — спросил Пашка, когда понял, что не знает этого.

— Да никак. Как может быть имя у того кто видит красное?

— Но как мне к тебе обращаться, если я хочу что-нибудь спросить?

— Ты.

— Вроде «эй ты»!

— Ну да. Так к нам все обращаются.

— Хорошо Эйты, а скажи, какого цвета у меня ошейник и как он выглядит?

— Розового, почти красный. Просто полоска гладкого металла.

— Да нет, он же бугристый. Ну потрогай.

— Я что дура, трогать ошейник джиннов? Он же горячий!

— Да нет холодный. Мне же не больно.

— Это понятно. Но по-настоящему тебе больно. Тебе очень больно, но ты привык. В этом и смысл ошейника. Он все время причиняет боль, но чувствуешь ты это только когда пытаешься его снять, или уйти в Мир.

— В смысле проснуться?

— Я не знаю этого слова.

Двери зала стали открываться. Пашка посмотрел туда, как и все остальные дети. Посмотрел и открыл рот. В зал завели маленького мальчика, максимум лет семи. Совершенно нормального мальчика. Не цветного, а точно такого же, как Пашка. Вот только остальные дети отреагировали на него очень странно. Все устремили на него взгляд, и безразличные лица стали вдруг очень злобными. Все вытянули руку и указали на него пальцем.

— Урод, урод, урод… — донеслось из каждого горла. И даже Эйты делала точно так же.

Дети встали и продолжая тыкать пальцем пошли к нему. Они окружили мальчика и, скандируя: «Урод» — злобно пялились на него. А тот стоял в растерянности. По его щекам заструились слезы. Дети продолжали повторять ругательство. Пашка пытался их перекричать, пытался пробиться сквозь стену спин, но детей было слишком много.

— Урод, урод, урод…

— Заткнитесь!!! Это вы уроды! — завыл писклявый голос. — Заткнитесь вы все УРОДЫ!

Дети стихли и стали расходиться по своим местам. Из взглядов пропал интерес, и когда Пашка посмотрел на вновьприбывшего, его глаза опять полезли на лоб от удивления. Перед ним стоял тот же мальчик, только лицо его выражало злобу. И он стал зеленым.

— Чего вылупился? — спросил он Пашку.

— Да ничего…

— Ну так и смотри в другое место! Я тебе не букет цветов!

И мальчишка пошел и сел в углу. К Пашке подошла Эйты.

— Что с ним произошло? — спросил Пашка.

— Как что, он выбрал.

— Что выбрал?

— Каким быть. Он был бесцветным, как и ты, а теперь стал зеленым. То есть темно-розовым конечно. Так происходит с каждым, когда его сюда приводят.

— А он что мог стать, каким угодно?

— Нет, конечно. Он не мог стать розовым, потому что мальчик. Но если бы он стал нас упрашивать прекратить, то стал бы желтым, а если смирился и просто сел тогда фиолетовым…

Двери зала опять окрылись и вошел тот мужчина, что ввел Пашку.

— Эй вы, а ну на выход. — зеленый человек казался и безразличным к детям и одновременно его глаза оставались совершенно колючими.

Дети поднялись и пошли к выходу. Их лица ничего не выражали. Все вышли и поплелись за мужчиной в сторону Толстой Башни. Пашка увидел, что они тут далеко не единственная толпа детей. С разных сторон подходили другие мальчики и девочки, и площадь пестрила от разноцветных пятен. Пока они шли, Пашка шепотом обратился к Эйты.

— Слушай, а ты не пробовала сбежать?

— Конечно нет. Во-первых — зачем? Во-вторых, тебя поймают и посадят в позорную комнату, если ты попытаешься. Туда часто попадают зеленые мальчики.

Пашка так и не успел узнать, что такое позорная комната, потому что зеленый мужчина, стоящий на песочных часах, поднял руки вверх и прокричал.

— Тихо! — все смолкли. — Приветствуем Великого Императора Атики!

Ворота Толстой Башни открылись, и из них вышла небольшая группа зеленых людей. Кто из них Император стало понятно сразу. Толстый коренастый мужчина смотрел на всех с презрением, и перед ним раскидывали лепестки зеленых роз. Он шел и все расступались в стороны. Его наряд почти ничем не отличался от других зеленых мужчин, только на голове вместо круглой шляпы торчал высокий цилиндр.

— А что сейчас будет? — спросил Пашка.

— Будут насыпать песок в часы. — ответила Эйты.

— А зачем?

— Потому что, только из-за стекол этих часов остальные могут видеть красное.

— Но зачем?

— Чтобы любоваться им. Это же так красиво, а красное могут видеть только дети.

— А взрослые только в этих часах?

— Да.

— Но это бессмысленно.

— Почему. Красное красиво, и почему только мы можем им наслаждаться.

— А вы наслаждаетесь?

— Не знаю, — девочка в первый раз растерялась. — Думаю что…

От беседы их отвлек дружный «Ох». Пашка посмотрел на часы. К ним вплотную подошел Император, а на вершине зеленый мужчина открыл маленькую дверцу и медленно высыпал содержимое шкатулки вниз. Только сейчас Пашка понял, что это тот самый мужчина, поймавший его. Попав в пределы часов, песчинки вспыхивали и маленькими красными точками падали на дно. Надо признать, зрелище действительно красивое, но не настолько, чтобы из-за него заставлять детей искать дурацкий песок в поте лица.

— А откуда здесь эти часы? — спросил Пашка у девочки.

— Оттуда же, откуда и твой ошейник. Из Огненного Царства.

— А где это?

— Наверное, далеко, я не знаю. Я никогда не была за пределами Предрассветного.

Все заворожено смотрели, как Пашкин песок попадает в часы. И тогда Пашка решил попробовать.

— Бежим со мной. — сказал он Эйты.

— Что? Ты что дурак? Тебя сразу поймают.

— Я все равно попробую. Ты со мной?

— Нет.

Пашка начал медленно пробираться к задним рядам. Все по-прежнему смотрели только на часы. Он шел, стараясь никого не задеть, а когда вышел из толпы, рванул что есть мочи. Он почти добежал до какой-то башни, когда услышал сзади писклявый детский голосок.

— Эй, этот урод бежит.

Пашка обернулся и увидел, что сдал его тот самый маленький мальчик, что позеленел на его глазах. Наверное, песок уже пересыпали, потому что из толпы тут же выбежали зеленые мужчины. Они бросились за Пашкой, и мальчик опять, как в прошлом сне, побежал от них через зеленые улочки. Он не попал на ту, где стояла статуя его отца, и перед ним мелькали только круглые башни Атики. Через десять минут он выдохся и его настигли. Последнее что он помнил, это удар по голове, и сознание ушло.

Очнувшись, Пашка не понял, где он находится. Вокруг только темнота, и он принялся шарить рукой по стене, чтобы включить бра, но наткнулся только на гладкую каменную поверхность без обоев. Значит, он не проснулся. Он по-прежнему в Предрассветном Царстве.

— Эй, кто-нибудь! — позвал он.

Спустя минуту, в стене открылось маленькое окошко и освятило комнату. Оказалось что она очень маленькая и кубической формы.

— Что очухался? — пробурчала зеленая рожа в окошке. — Это хорошо.

— Где я?

— В позорной комнате. Я буду первым. Какой же ты уродливый. Высокий, тощий, да еще и бесцветный. И глупый. Ну как ты мог даже подумать, что тебе удастся убежать? Это же великое дело, собирать песок. Ты ведь ни на что не годен, так делай хотя бы это. И ты уродлив. Ну посмотри на свою рожу, это и лицом-то назвать нельзя…

— Замолчите!

— Это еще почему? Ты в позорной комнате и я тебя позорю. Да и слабый ты какой-то. Хилый, рахит даже. И глупый, ну как такое в голову может прийти — убежать?

Мужчина продолжал ругать Пашку не меньше часа. Пашка просил его замолчать, ругался в ответ, вспомнив все слова, слышанные от старшеклассников, но на него не обращали внимания. Он пытался закрыть уши, но это привело лишь к тому, что зеленый мужчина стал говорить громче, а потом перешел на бешеный крик. Когда его лицо скрылось, Пашка вздохнул с облегчением, и как оказалось зря. В окне появилось лицо другого зеленого мужчины и принялось его позорить. Пашка пытался огрызаться и с ним, но это опять ни к чему не привело. Прошел еще час, и в окошке появилась очередная зеленая морда.

Все ругательства были до одури однообразны. Ему вменяли в вину, что он глуп, уродлив и бесполезен. После пятого мужчины Пашка просто сел на пол и перестал обращать внимание. И внезапно он увидел ЭТО. Он рассмотрел свои ладони, и увидел, что указательный палец на правой стал фиолетовым. И эта фиолетовость, как болезнь, ползла по его кисти. Он вскочил и бросился к окошку. Он просунул в него руку, но лицо отошло и ударило его по ладони. От боли и злости Пашка заплакал. Он посмотрел на руку. Фиолетовое пропало, но под ногтем указательного пальца появилась зеленая каемка.

— Привет Павел. — услышал он знакомый шелестящий голос. Он посмотрел в окно и увидел там улыбающееся лицо, обрамленное растрепанными черными волосами. Шелковый Человек.

— Ты урод! — закричал ему Пашка.

— Посмотри на руку.

Пашка подчинился. Правая ладонь стала полностью зеленой. От такого зрелища он испугался и вся злость прошла. Со злостью пропала и зелень.

— Ой. — сказал мальчик.

— И в самом деле, ой. В Цветных Странах лучше не быть безразличным, или злобным, или любвеобильным, или хитрым.

— А каким надо быть?

— Разнообразным.

— Вытащите меня отсюда.

— Я бы и рад, но не могу.

— Почему?

— Я тебе уже помог и ты не заслужил очередной помощи. Ты не выполнил работы.

— Я принес песок на площадь!

— Работа состояла в том, чтобы наполнить песком часы, а не просто его туда отнести.

— Но они огромные! — возмутился Пашка. — Я бы сто лет туда песок таскал. Да и мало там его было, на часы не хватит.

— А это мои проблемы? Знаешь, мне кажется, нет.

— Тогда идите к черту!

— Ой, какие мы грубые. Ну ладно я тебе помогу.

— Выпустите меня отсюда?

— Нет. Ты неплохо отработал аванс и можешь задать еще три вопроса. Только хорошо подумай, о чем спрашивать.

Пашка задумался. Шелковый Человек спокойно рассматривал позорную комнату.

— Что здесь происходит? — наконец сказал Пашка.

— В этой комнате тебя позорят за то, что ты убежал.

Пашка позеленел от злобы, но смолчал. Понял — только что он истратил один вопрос, и теперь Шелкового Человека не удастся раскрутить на еще один как в желтой стране. Тогда он еще не настолько влип и мог давить на мужчину. Теперь от этих вопросов зависит его судьба, а быть может даже жизнь.

— Почему в Предрассветном Царстве люди разного цвета? — спросил Пашка. Шелковый Человек улыбнулся.

— Цветные люди есть только в Цветных Странах. В остальном Предрассветном Царстве они самые что ни на есть, обыкновенные.

Пашка уже хотел спросить о других странах, но вовремя смолчал. Ясно же, Шелковый Человек этим воспользуется.

— Тогда почему они разного цвета в Цветных Странах?

— Ну наконец-то ты смог сформулировать верно. Ладно, я расскажу. Понимаешь, когда в Цветных странах рождаются люди они изначально не цветные. Самые обычные жители Азиль-до-Абара. Но потом они меняются, а если быть точным, меняют друг друга. Дети некоторое время живут в розовой стране, потом их отправляют в Атику и они в Детских Башнях становятся одного из четырех типов. Ты и сам это видел. Они меняются, приобретают цвет и остаются такими до смерти. Тогда же они теряют способность видеть остальные цвета, кроме красного. Но они еще видят оттенки, а когда взрослеют, все для них представляется одного цвета. Это знаешь ли очень скучно и когда джинны подарили им часы, которые могут показывать им красный цвет, это их так заворожило, что они стали его искать. Но они не видели его, а просто насыпать песок в часы, чтобы проверить, не красный ли он, очень обременительно. И тогда вспомнили, что когда были детьми, они все же могли видеть красный цвет, и некоторые оттенки того что выбрали. Хотя и не помнили, что пока не стали розовыми, зелеными, желтыми, или фиолетовыми цветов было в сотни раз больше. И с тех пор все закрутилось, и они наполняют эти часы, а дети ищут им песок. И это очень печально, потому что если раньше встречались бесцветные люди, теперь их здесь не осталось. Они ушли, предоставив Императору заниматься своей бессмысленной работой.

— И что мне делать теперь? — спросил Пашка, когда Шелковый Человек умолк.

— Я же вроде ответил на твои вопросы. — скривился мужчина. — Ну так уж и быть отвечу и на этот. Понравился ты мне. Тебе, мальчик, не надо изобретать колесо, а просто выполнить работу.

— И что это изменит?

— Нет, пять вопросов это перебор. Думай сам.

Шелковый Человек, как и прежде, испарился, но его место почти сразу заняла зеленая рожа.

— Ну ты и урод…

Его продолжили позорить, но Пашка оставался к этому равнодушен. Его рука не стала фиолетовой и не позеленела, он просто сел и задумался. Что делать? Как убежать отсюда и как выполнить эту работу? И что это изменит? Ну наполнит он эти часы, что от этого его выпустят? Да и как их наполнить? Ведь даже там где он возник, красного песка было не так уж и много. Небольшая кучка причем тонким слоем размером с его тело. Или…

— Ну ты глупец какой же ты… — говорил зеленый мужчина.

— Я должен немедленно встретиться с Императором. Я знаю, как наполнить часы красным полностью.

Зеленый мужчина замолчал. Он, наверное, думал, не уловка ли это, а потом сказал:

— Скажи мне, а я передам.

— Нет, я ничего не скажу вам. Я буду говорить только с Императором!

— А почему он должен с тобой говорить? Ты же можешь просто врать.

— Я принес вам самую большую порцию песка за триста циклов! Я знаю, где его очень много.

Мужчина умолк, и закрыл за собой окно. Пашка погрузился во тьму и раздумывал над тем, что не может же быть все так просто. Или может? С одной стороны сомнительно, что он первый до этого додумался, а с другой если они видят только один цвет, ну или два как дети, у них не могло возникнуть такой мысли.

Через час мужчина вернулся и стал упрашивать Пашку, рассказать ему все. Пашка держался молодцом, и даже когда мужчина начал ему угрожать, не сказал ни слова. Мужчина ушел и опять оставил мальчика в темноте. Прошло еще несколько часов, Пашка проголодался и потребовал еды. Мужчина открыл окно и сказал, что накормит его, если он все расскажет. Пашка ответил, что если он умрет от голода, никто никогда ничего не узнает. Мужчина злобно посмотрел на него, закрыл окно, но вскоре вернулся с корзиной зеленых фруктов. Пашка съел их все и снова принялся ждать.

Он не знал, сколько времени провел в позорной комнате, но, наверное, много. Ему еще два раза приносили еду и воду, когда наконец окошко открылось, и в нем показалось голова с цилиндром. К Пашке пришел сам Император.

— Мне сказали ты знаешь где очень много красного, и скажешь только мне. — грубо произнес Император. — Я пришел, говори.

— Нет, так не пойдет. Я отведу вас туда, только если вы снимете ошейник.

— Ты что считаешь меня идиотом уродливый мальчик? Как только я сниму с тебя это, ты просто уйдешь. Нет, говори, где песок.

— Я покажу вам, где он, если вы пообещаете, что снимете ошейник после этого.

— А ты знаешь, что я могу тебя просто казнить? Не стоит испытывать мое терпение, говори.

— Ну и казните! Сколько вы собирали этот песок? Наверное, очень долго и по песчинкам. А я предлагаю его столько, что можно будет набить часы хоть доверху.

Зеленые глаза какое-то время буравили мальчика. Пашка выдержал взгляд.

— Хорошо. Я сниму ошейник, если ты покажешь.

— Клянетесь?

— Клянусь.

— И еще кое-что мне расскажите.

— Хорошо. Но если ты врешь я тебя казню. Открывайте.

Это Император бросил кому-то вне позорной комнаты. Дверь окрыли и Пашка вышел под тусклое небо Предрассветного Царства. Он сказал, что надо идти в пустыню, Император кивнул и они пошли. Они шли по улицам изумрудной Атики и люди почтительно кланялись своему правителю, а заодно и мальчику, что шел впереди него. Позади двигалась процессия из зеленых мужчин. Наверное, двор Императора. Кто-то из зеленых догадался взять с собой небольшую толпу детей, чтобы проверить, не врет ли Пашка. А Пашка шел и молился, чтобы его предположение оказалось правдой. Он думал что красный песок, получается от смешивания фиолетового, желтого, зеленого и розового. Этому имелось несколько подтверждений. Он появился здесь точно в том месте, где граничат четыре страны. И пока он ворочался, песок смешался и получился красный. Другие дети ищут его по песчинкам, потому что иногда ветер сам смешивает песок и разносит по пустыне. В том месте, где пустыни сходятся, как раз небольшое углубление и поэтому ветер там дует слабо, а значит и песок становится красным редко. Вроде все верно, но мальчик все равно нервничал.

Они вышли из города, и пошли по пустыне. Найти нужное место просто — достаточно пройти до границы стран и идти по ней. И вот они пришли. Пришли туда, где началось это приключение. Здесь оно началось, здесь может и закончится. Пашка видел в процессии зеленого мужика с большим топором. Наверное, палач. И наверное он должен отрубить Пашке голову, если тот не найдет песок.

Когда они подошли к кресту из четырех видов песка дети, шедшие позади, зашептались. «Красное, Красное» — говорили они. И действительно точно посредине песочного креста лежали несколько красных песчинок.

— Где? — спросил детей Император.

— Там. — робко показала Эйты. Только теперь Пашка заметил, что она тоже здесь.

— Много?

— Десять песчинок.

— И этим ты хочешь заполнить часы?! — повернулся Император к Пашке. — Палач!

— Конечно не этим. — спокойно сказал мальчик. — Но для того чтобы найти вам много песка, мне нужен ваш цилиндр.

Император волком смотрел на мальчика, но все же снял головной убор и обнажил зеленую лысину.

— Ну если сломаешь…

— А он у вас что один?

— Нет!

Пашка повернулся и пошел к кресту. Он зачерпнул пригоршню розового песка, потом фиолетового, желтого и зеленого и насыпал в цилиндр. Когда они хаотичной россыпью наполнили шляпу и не соединились в красный, Пашка похолодел. Но вот он заметил маленькую красную точку. Он слегка потряс цилиндр, и точек появилось больше. Тогда он прикрыл шляпу ладонью и стал трясти вверх-вниз.

— Что ты делаешь?! — взревел Император. — Палач!

— Да. — ответил мужчина с топором.

— Отруби ему голову!

Но когда палач пошел к мальчику, Пашка резко высыпал на него содержимое цилиндра.

— Красное! — воскликнули дети.

— Что красное? — спросил Император.

— Из шляпы. Весь песок из шляпы красный. — ответила Эйты. Она уже стояла неподалеку и смотрела на Пашку с суеверным ужасом.

— Ну так собирайте! Целый цилиндр красного!

— Не надо. — сказал Пашка. Дети уже кинувшиеся к нему, остановились. — Эйты подойди пожалуйста ко мне.

Девочка подошла. Император смотрел одновременно хмуро, но и с интересом.

— Эйты, какого оттенка эта пустыня, и особенно это место? — Пашка указал на крест.

— Тут четыре разных вида песка. Этот розовый, этот чуть светлее и два немного темнее.

— Тогда смешай их все.

Девочка подошла и, как до нее Пашка, стала смешивать песок. Только цилиндра ей не дали, его Император отобрал и нацепил на лысину. Эйты соединила песок и перемешала ладошками. И ахнула, как и все дети, стоящие сзади.

— Что такое? — спросил Император.

— Если смешать четыре вида песка, получится красный! — сказала Эйты.

— Не может быть! А ну-ка все отдали ей свои котелки, и пусть она смешает песок. Потом пойдем и проверим.

Император первым протянул цилиндр, и Эйты смешала в нем песок. Другим детям выдали котелки и когда работу закончили, все направились в город. Теперь их группу встречали удивленные взгляды. Конечно, не каждый день увидишь, как куча людей во главе с Императором несет в шляпах песок. Когда они пришли к часам, Император лично забрался наверх и, открыв крышку, высыпал туда несколько песчинок. И когда те загорелись ярко красным цветом, он рассмеялся и сыпанул в часы весь цилиндр. От красного сияния площадь в миг осветилась. Как будто в часах что-то взорвалось.

— Давайте мне остальные! — закричал Император.

Он лично высыпал в часы двадцать с лишним котелков, и каждый раз площадь вспыхивала. Пашка обратил внимание, что остальной песок в часах теперь тоже слегка светится. Не так, как когда его туда сыпали, но все же немного.

— Созвать всех детей и пусть эти, объяснят им, что делать. Взять тачки и в пустыню! — приказал Император.

Он спустился с часов и подошел к Пашке.

— Снимите ошейник. — сказал мальчик думая что он будет делать если Император его обманул.

Тот хмуро посмотрел на него, и вдруг улыбнулся и расхохотался.

— Конечно сниму! А ну повернись.

Пашка повернулся и Император на что-то нажал на шее мальчика. Шею пронзила мгновенная боль, а сразу за ней облегчение. Пашка понял, что ему действительно было больно все это время, просто он этого не замечал.

— Но ты ведь не уйдешь прямо сейчас? — сказал Император. — Ты должен посмотреть, как мы заполним часы.

— И еще вы говорили что ответите на мой вопрос. — сказал Пашка потирая шею.

— Спрашивай.

— Что это за статуя вон за той башней?

Император нахмурился.

— Я не знаю, надо посмотреть. Тут много статуй.

И он вместе с Пашкой пошел к статуе его отца. Следом шли лишь два зеленых человека — остальные бросились исполнять приказ повелителя Цветных Стран. Когда они пришли, Пашка еще раз поразился, с каким мастерством выполнена статуя, и насколько суров лик отца.

— Это Никодим. — сказал Император. — Шериф Ахры.

— Кто?

— Шериф столицы Дневного Царства. Когда он победил Хранителей Четырех Башен, и закончил Тысячелетнюю Войну его памятники поставили во всех столицах всех Царств.

— А что это за хранители?

— Главные колдуны Шайтана.

— А кто такой Шайтан?

— Царь Огненного Царства и всех джиннов.

— А где сейчас Никодим.

— Я не знаю мальчик. Я вообще не много знаю о той войне. Мои страны не участвовали в ней. Тебе надо пойти в Дневное Царство, и там тебе все лучше объяснят.

Император повернулся и пошел к площади. Мальчик стоял и смотрел на своего отца. Шериф Ахры. Это звучало так волшебно. Значит, его отец настоящий герой. Не простой военный, а герой. Он еще долго стоял, но наконец, его оторвал от созерцания шум толпы людей. Он отвернулся и пошел к площади.

А там происходила настоящая суета сует. Тысячи людей сновали туда-сюда с ведрами, тачками, носилками и прочей тарой. И в каждой сиял красный песок. На часах стоял зеленый мужчина и наполнял их. Они то и дело вспыхивали, а песок, лежавший на дне, горел еще ярче. Часы медленно наполнялись, и тут на плечо мальчика легла рука. Он повернулся и увидел Шелкового Человека. Только теперь он был не в черной шелковой пижаме, а в ярко красной.

— А ты молодец Карл. Ты ведь, по-моему, выбрал это имя?

— Да.

— Хорошо. Не называй настоящего никому. А теперь смотри.

Последнее ведро переместилось в часы. Сейчас они сияли подобно солнцу на закате. Вовсе не на рассвете, а на закате. Яркое сияние согревало площадь, и когда мужчина с ведром спустился, чтобы полюбоваться на часы, по ним пробежала трещина. Все ахнули, и часы со звоном разлетелись на тысячи маленьких осколков. Песок высыпался из них, но теперь он больше не был песком. Подобно чернилам он растекся по площади, и засияла уже она. Пашка смотрел себе под ноги. Круглые камни мостовой горели красным, а рядом стояли босые ступни Шелкового Человека.

— А почему они не разбили часы раньше? — спросил Пашка. — Ведь нет часов, нет и красного для взрослых.

— Ну для начала взрослые не хотели их разбивать. Ведь только сквозь их стекло, они могли увидеть тоже, что и дети. А потом это ведь не простые часы. Их построили джинны, и разбить их нельзя. Это их проклятье жителям Цветных стран, но теперь оно разрушено, и все могут любоваться красным на этой площади.

— И взрослые тоже?

— Да. Это не просто красный песок, он смешан с расплавленным стеклом часов. И теперь каждый сможет это видеть.

— И что теперь будет с жителями Цветных стран.

— Перемены. Что перемены это точно. Дети вернутся в Розовую страну, и женщин не будет разносить от невыраженной любви. Теперь женщины выплеснут ее на детей. Мужчины зеленой страны, наверное, будут много времени проводить на этой площади. Может даже сделают сюда платный вход, или что-нибудь вроде этого. Возможность видеть красное каждый день, наполнит их сердца алчностью или умиротворением. И лишь желтые люди вряд ли изменятся. Они слишком любят рыбачить и им, по сути, плевать на красную площадь. Но новым детям теперь не придется становиться определенного цвета, по крайней мере, они будут делать это позже. Хотя все может окончиться и плохо. Но в данном случае любые перемены к лучшему. Это Царство станет определенно не таким скучным…

Шелковый Человек задумчиво смотрел вдаль, а Пашка переваривал информацию. Но для мальчика главным оставалось не это.

— А вы знаете, кто такой Никодим? — спросил он.

— Конечно знаю. Но такая информация стоит гораздо дороже, чем плата за проделанную тобой работу. Возможно в другой раз…

И он опять исчез. И сразу следом за ним все поплыло перед Пашкой. Последнее что он видел — это Эйты. Девочка удивленно смотрела на свою руку, совершенно обычного цвета.

Пашка проснулся. Он открыл глаза и увидел странное незнакомое помещение. Но потом понял, что комната как раз знакома ему очень хорошо, просто до сих пор он не смотрел на нее с такого угла. Он повернул голову и увидел отца. Пашка лежал в его больничной палате. Его тоже подсоединили к капельницам, и аппарат пикал, отмеряя стук двух сердец. Дверь открылась и в палату вошла тетя Клава и Маринка. У обоих заплаканные лица, но в один миг они осветились такой радостью, что казалось, в комнате стало светлее.

— Павлик! — воскликнула тетя Клава.

Сестра ничего ни сказала, а только бросилась к нему и обняла. В следующую секунду объятья удвоили — тетя Клава присоединилась.

— Больно. — сказал Пашка сквозь смех.

— Господи, я думала что и тебя потеряла. — прошептала сестра. По ее щекам текли теплые слезы и падали на мальчика.

— Марин, ну не плач. Все нормально.

— Да какой нормально. — сказала сестра, но не разъединила руки, продолжая давить объятьем. — Ты три дня провалялся в комме, точно так же как и отец.

— Что ты делал в мастерских? — спросила тетя Клава, но Пашка не слышал.

В голове мальчика выстроилась картина. Страшная картина. Три дня. Он спал три дня! И он находился в такой же комме, что и отец. Но в действительности на него надели ошейник джиннов. И он понял, что случилось с отцом. Николай в Мире, или Никодим в Алям-аль-Метале застрял во сне. Быть может, на нем надет точно такой же ошейник. Значит его отец не больной, а пленник. Но кого? И Пашка поклялся. Поклялся, что выяснит и спасет отца. Спасет шерифа Ахры.

Весна подходила к концу. Пашка сидел на подоконнике и смотрел на бухту, где стояли два гордых авианосца. Маринки куда-то ушла, и это необычно. За последний месяц мальчик находился под полным контролем сестры, и она проводила с ним много времени. Его неделю донимали врачи, и прописали строжайший контроль за здоровьем — боялись рецидива болезни. И тетя Клава и Маринка, несмотря на заверение Пашки следили, чтобы с ним ничего не случилось. Поначалу сестра даже провожала его в школу. Но все приходит в норму, и сегодня она сказал, что переночует у подруги. Правда она уже пять раз звонила и проверяла, что с ним все в порядке.

А сам Пашка провел этот месяц в размышлениях и ожидании. О том чтобы еще раз попробовать уснуть в одном из намеченных на карте мест, не могло идти и речи. Для этого надо иметь свободу передвижений, а пока над ним нависли две сиделки, это невозможно. Но вот первый хороший признак. Если все пойдет хорошо, летом можно попробовать посмотреть, что там с цифрой два. Для этого надо как-то проникнуть в школу и уснуть там, но он сделает это. Он еще не знал, как, но сделает.

Перед ним на подоконнике лежала карта, где рядом со школой нарисовано солнышко. Пашка надеялся, что это означает — Дневное Царство. Там он узнает об отце. Лето обещает быть очень жарким и интересным в этом году. За окном весело летал теплый ветерок, раскачивая листья. Пашка думал и смотрел на мастерские. Иногда ему казалось, что он видит там фигуру мужчины в черной шелковой пижаме. Тот тоже смотрел на него и призывно помахивал рукой.

 

Часть вторая: лето

Ну наконец-то лето!!! Сразу после заключительного школьного звонка эти три слова проносятся в мыслях тысяч или даже миллионов детей по всему миру. Пашка, как и все дети, разумеется, тоже ждал лета и, наверное, никто не ждал его так же как он. Потому что на лето у Пашки запланированы самые настоящие приключения. Не детские игры, а великие тайны Алям-аль-Металя. Нет, и игры в планах мальчика тоже присутствовали, но только на втором, или третьем месте. В первый раз в жизни развлечения отошли на второй план. Пашка чувствовал себя до ужаса взрослым, и все его друзья понимали, что он что-то скрывает. В нем появился какой-то секрет и какая-то загадка, делавшая его очень интересным. И это только одна из вещей, что бесила мальчика в начале июня.

Он так долго ждал и внезапно обнаружил, что даже такая простая, по сути, вещь как пробраться в старую деревянную школу и уснуть там, недостижима для него. Причин этому нашлось несколько. Первая — это друзья. Как только начались каникулы, пятерка лучших друзей то и дело маячила перед глазами. Андрей, Сашка, Димка, Танька и Юлька каждый день собирались у него дома, или приглашали его пойти погулять в парк, или покататься на великах, или просто поиграть в Казаков Разбойников во дворе. И приходилось гулять ездить и играть. Эти часы нельзя назвать плохими или скучными, но когда у тебя есть цель, они от нее отвлекают. Вторая причина — сестра. Как ни странно летом она решила засесть за учебники, ибо готовилась поступить в какой-нибудь университет в Хабаровске. Она редко не ночевала дома, и если такое случалось, Пашка узнавал об этом поздно вечером и естественно ничего не мог запланировать заранее. Третья причина — то, что в школе затеяли ремонт. Пашка предложил друзьям прокатиться до нее и увидел — там все время полно народу. Со всем этим надо что-то делать, но Пашка не знал что. И поэтому прошла первая половина июня, а никаких сдвигов в исследовании Алям-аль-Металя у него не просматривалось. И еще одна странность. Пашка точно помнил, что то место, куда он попал тоже имеет название. Что-то похожее на Алям-аль-Металь, но он не мог его вспомнить точно. Вот так Пашка и проводил лето. Вставал поздно, потом к нему приходили друзья, и веселье от игр, отдаляло желание уснуть в школе. Вечером его развлекала сестра, и вообще она стала с ним очень ласковой после того как он попал в комму на три дня. Ну а ночи он проводил в долгих раздумьях и построениях великих планов, на утро разбивающихся о действительность. Все же он был простым десятилетним ребенком и еще не научился строить обстоятельства, а не подстраиваться под них. Но все изменилось семнадцатого июня. В день его рождения.

День рождения летом — это великое счастье, особенно для ребенка. При мысли о том, что кому-то приходится праздновать его в школьные дни, Пашку бросало в дрожь. Какой это праздник когда приходится вставать рано, потом идти в школу, и еще делать домашнее задание? Фигня это, а не праздник. А тут проснулся в десять, а на кухне тетя Клава уже приготовила праздничный завтрак. Она испекла целых два торта и можно съесть большой кусок, запивая горячим чаем. Ну и естественно подарки. Однако тетя Клава, как и большинство взрослых, имела извращенное представление о том, что надо дарить детям на день рождения. Ну каким боком ему нужны книги? Да еще и такие! Но Пашка не знал, как одна из книг попала к тете Клаве, и не знал, что его подарок совершенно уникален. Нет не весь, но частично.

Когда тетя Клава пошла выбирать подарок, она руководствовалась исключительно понятием: «Книга лучший подарок» — усвоенным с детства. Воспоминания о прочтенных в детстве книгах до сих пор грели тетю Клаву, и она с превеликим удовольствием перечитывала их по вечерам. На первом месте стояли «Приключения Тома Сойера», потом книги Дюма, и еще ей очень нравились стихи о любви. Но тетя Клава понимала что: во-первых, Пашка — мальчик, а во-вторых, с тех пор пристрастия детей сильно изменились. И она решила купить «Тома» и «Графа Монте-Кристо», потому что мальчику такие книги наверняка понравятся, и еще что-нибудь из Жюль Верна. Ну и посоветуется с продавцом, может он чего еще подскажет. И продавец посоветовал.

В Заветах только один книжный магазин, и то очень маленький. Там продавались в основном учебники и чтобы купить Пашке книгу, пришлось поехать в Совгавань. Тетя Клава уже давно не покупала книг, а предпочитала брать в библиотеке и перечитывать те, что дома. Поэтому в магазине этом она оказалась в первый раз, и когда зашла очень удивилась. Не тому, какие в магазине книги и не тому, как он устроен, а главным образом, продавцом. За прилавком сидел мужчина в темных очках и водил рукой по страницам какой-то книги. Тетя Клава, впервые в жизни видела слепого продавца книг. Она, конечно, слышала, что слепые тоже читают, но вроде бы особые книги не с буквами, а с выступами или, наоборот, с углублениями. Точно она не знала, но никогда не подумала бы, что слепой может читать самую обыкновенную книгу на ощупь. Тетя Клава немного помялась у входа, а потом, слегка пригнулась, и зачем-то помахав рукой, сказала:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. — ответил мужчина не поднимая головы. — Вы не из моих постоянных покупателей, ваш голос мне не знаком.

— Да я приехала сюда впервые.

— Не смущайтесь тем, что я слеп. Поверьте, это никак не мешает моей работе. Я отлично слышу и знаю, где находится каждая книга, и даже прочитал их все.

Тетя Клава оглядела магазин и не поверила. Слишком много здесь книг, и не мог этот мужчина их все прочитать.

— Я хочу выбрать подарок племяннику.

— А сколько ему лет?

— Послезавтра будет одиннадцать.

— Вы хотите, чтобы я вам что-нибудь посоветовал? — мужчина продолжал водить рукой по книге, и его голова не смотрела на тетю Клаву. Это немного раздражало ее.

— И, да и нет. Я уже выбрала кое-что, но не знаю, есть ли у вас это. И я хотела бы, чтобы вы мне подсказали что-нибудь из современного.

— А что вы уже выбрали?

— Ну во-первых, «Том Сойер»…

— Восьмой шкаф слева, верхний ряд, восемнадцатая книга слева. — перебил ее мужчина.

Тетя Клава нахмурилась, но отсчитала нужный шкаф, потом книгу. Действительно «Том» оказался восемнадцатой книгой слева.

— Потрясающе! — сказала женщина.

— В этом нет ничего удивительного. — улыбнулся продавец. — Этот магазин моя жизнь. Я провожу здесь больше половины своего времени, и каждая книга для меня, как хорошо знакомый старый друг. Что еще?

— Что-нибудь из Жюль Верна. Но я не знаю…

— Лучше всего «Дети капитана Гранта», «Таинственный остров» и «Двадцать тысяч лье под водой». Для мальчика эта трилогия, несомненно, покажется интересной. Шестой шкаф, четвертая, пятая и шестая книга, в среднем ряду, справа.

Тетя Клава опять стала отсчитывать — все три книги на нужном месте.

— А что бы вы мне посоветовали из нового? — сказала она, подходя с четырьмя книгами к прилавку. — Ой, и еще «Граф Монте-Кристо».

— Я не думаю, что мальчику стоит читать из Дюма именно это. Может лучше мушкетеров? Если они ему понравятся, можно купить еще, а если нет, ему не понравится ничего из Дюма. Поверьте моему опыту. Пятый ряд, первая книга в верхнем ряду, справа.

— Вы думаете…

— Я уверен.

Тетя Клава нашла и «Три мушкетера» и тоже принесла к прилавку.

— Ну так а что есть из нового?

— Ну хотя бы вот это. — продавец закрыл книгу которую читал, и протянул тете Клаве. Тонкая книга с картинками под названием: «Песочный Человек».

— А что это за жанр?

— Это сказка. Новое издание, но уже вошло в разряд бестселлеров.

Тетя Клава взяла книгу и посмотрела на обложку. Там был изображен странный горящий город и под ним вылезающий из лампы джинн. Картинка очень красивая и она даже, на несколько секунд, как будто заворожила женщину.

— А о чем она?

— К сожалению, я не дочитал до конца, но начало там про Аладдина. Все происходит в одной арабской стране, когда у султана похищают огромный алмаз. Герой попадает в приключения и ему помогает его друг джинн. Я прочитал только треть, но мне понравилось, и книга пользуется спросом.

— Ну хорошо. Сколько с меня?

— А знаете что, я не стану считать вам «Песочного Человека». Заплатите за классику, а это пускай будет моим подарком мальчику.

— Ну что вы, я так не могу…

— Сделайте мне одолжение. В конце концов, это я вам посоветовал, и еще мной двигают абсолютно меркантильные цели. Если ваш племянник проникнется к чтению, вы вернетесь сюда еще не раз.

— Ну хорошо…

Тетя Клава заплатила за книги и вышла из магазина. Как только за ней закрылась дверь, продавец снял очки. Его глаза были закрыты. Он кинул очки на пол — они укатились под один из шкафов. Мужчина открыл глаза и часто заморгал.

— Блин я что заснул? — спросил он у самого себя. Вечером, пересчитывая кассу, он с недоумением нашел лишние деньги, а так же заметил, что пяти книг не хватает. Он списал все на перенапряжение.

Когда тетя Клава, с торжественным видом, протянула Пашке красиво обернутые книги, в голове мальчика прозвенело только одно слово: «Блин!». Это же надо, когда он и так не может выкроить время чтобы пробраться в школу, ему еще и книги читать. И какие! Три походили на телефонный справочник Нью-Йорка, одна еще туда-сюда, и только книга с красочной обложкой представляла хоть какое-то соответствие с понятием Пашки о толщине. Но Паша был мальчиком вежливым и, поблагодарив, поцеловал тетю и сказал, что всегда мечтал о таком подарке. Тетя осталась довольна.

— В этих четырех я уверена, что они интересные. — сказала тетя Клава. — А вот эта не знаю. Ну ты как прочитаешь, расскажешь, мне продавец говорил что она хорошая.

«Теперь еще и читать придется!» — обреченно подумал мальчик. Тетя может обидеться, если он просто положит книги в долгий ящик. Но это пожалуй так и остался единственный изъян из всего дня рождения. Сестра тоже подарила ему литературу, но не книги, а комиксы. И еще целых пять картриджей для приставки! Маринка и сама любила иногда поиграть, и понимала в этом толк. Вскоре пришли и его друзья. Все пятеро принесли игрушки и именно, какие он от них и ждал. Уж кто-кто, а они хорошо знали о Пашкиных пристрастиях. Они смотрели видик, играли в игры, ели торт и прочие вкусности, приготовленные тетей. День пролетел незаметно и весело. Вечером такого дня всегда испытываешь двойственные чувства. С одной стороны жалко, что он оканчивается, а с другой жалеть о чем-либо, после такого дня просто преступление.

Маринка смотрела у себя в комнате телевизор, а уставший Пашка поплелся к себе. Сегодня они играли в прятки на улице, в перерыве между обедом и ужином, и еще успели прогуляться до бухты. И все это настолько утомило Пашку, что он решил прилечь. Его клонило в сон, но тут пришли мысли о Дневном Царстве, и об отце и отогнали дрему. Пашка лежал при свете настольной лампы и думал. Ничего веселого в голову так и не пришло, настроение испортилось, и чтобы хоть как-то отвлечься Пашка решил посмотреть подарки. Сначала игрушки, потом пролистал комиксы. В игры, подаренные сестрой, он уже сегодня наигрался. И вот наконец он дошел до книг.

Естественно та, что в красивой обложке, привлекла внимание первой. «Песочный Человек» — странно знакомое название. Пашка вспоминал, откуда он его знает и вдруг понял. Ну конечно тот эпизод из мультфильма «Охотники за приведениями». Вообще этот мультик и нравился Пашке, и в то же время две серии его действительно напугали. Первая о страшном монстре, прятавшемся в шкафу у детей и кормившимся их страхом, и вторая, как раз о Песочном Человечке. Он умел усыплять людей и получал над ними власть. И еще у него был мешок с песком, он собственно и усыплял людей. И тут все три вещи сошлись в одну. Песочный Человек — это так похоже на Шелковый Человек. Далее он усыплял людей, а со сном у Пашки связаны и самые приятные и самые неприятные события за последнее время. И наконец, песок. Пусть в мультике он и не красный, но все же. Пашку очень заинтересовало это, и он открыл книгу.

Сначала он не нашел в книге ничего особенного. Текста столько же, сколько и картинок. В книге рассказывалось об Аладдине и джинне. Это напоминало известный Диснеевский мультфильм, но все же в этом Пашка нашел очередное совпадение. Ошейник, удерживавший его и песочные часы, ставшие причиной детского рабства в Цветных Странах — результат деятельности джиннов. Хотя в книге джинн оказался хорошим, но все же, если судить по их деятельности, настоящие джинны отнюдь не такие. А так книгу нельзя назвать очень интересной. Аладдин борется со страшным чудовищем из песка. Но примерно на середине Пашка нашел то, чего не заметила тетя Клава, когда пролистывала книгу. Две неразрезанные страницы. Такое иногда бывает в новых книгах, но здесь их как будто кто-то склеил. Пашка достал перочинный нож отца и аккуратно разрезал их. Тимофей, лежавший рядом с кроватью, что-то забурчал сквозь сон.

Пашка еще не разрезав страницы полностью, понял, что там что-то нарисовано. Но вот работа сделана, и Пашкины глаза с жадностью пожирали изображение. Рисунок явно отличался от остальных в книге. Он поражал своей реалистичностью. В правой половине листа нарисован странный слон сделанный из огня. Его глаза неизвестный художник прорисовал с особым тщанием, и принадлежали они вовсе не слону. Они святились страшной человеческой мудростью. Слева летал синий дракон изо льда. Каждая деталь тела тоже выверена, и казалось, он сейчас вылетит с картинки прямо в руки. И мальчику этого совершенно не хотелось. И очень знакомая фигура посредине рисунка. Шелковый Человек собственной персоной висел между слоном и драконом, картинно раскинув руки в стороны, и улыбался Пашке. Загадочный правитель Алям-аль-Металя в пижаме двух цветов — белого и красного. Только на этой картинке Пашке показалось, что именно он самый страшный и опасный. Хотя может художник этого и хотел.

На второй странице красивым каллиграфическим подчерком, на каком пишут учительницы младших классов, записано маленькое стихотворение.

Он — человек наоборот.

Ну вот, допустим, дождь идет,

И все, закутавшись в плащи,

По лужам шлепают в ночи.

С зонтом в руках спешат скорей,

Укрыться дома и в постель.

Но человек наоборот,

Поднявши голову идет.

Одет легко — в одних трусах,

Бредет с улыбкой на устах.

Когда все спят — он на ногах.

Когда грустят — он очень рад.

Когда смеются — он ревет.

Он человек наоборот!

Пашка несколько раз внимательно прочитал стишок. Что-то там такое есть но вот что? Ну человек наоборот, ну делает все не так как другие. Но как это связано со сном? Он внимательно вчитывался в каждую строчку. Их и было-то всего ничего, и сначала мальчик полезного для себя не увидел. И он решил — без помощи не обойтись. Сначала он хотел рассказать обо всем Сашке. Ведь в прошлый раз он ему здорово помог, да еще именно он привел Маринку, когда Пашка лежал без сознания в мастерских. Сейчас звонить ему уже поздно — час ночи, но завтра… И тут Пашку посетила гениальная мысль. Спать все равно не хотелось, но можно поиграть в своеобразную игру. Представить, что его лучший друг здесь, и они разговаривают. Сестра уже уснула и Пашка шепотом, так чтобы ее не разбудить, начал:

— Так, что мы имеем? — спросил Пашка у самого себя. А потом втянул подбородок в шею и раздул щеки, изображая Сашку.

— Много чего. — сказал он пытаясь изменить голос и копируя интонации друга. — Ну, во-первых, у тебя есть карта. На карте есть стихотворение подсказка. Далее, тебе надо пробраться в школу и там уснуть. Но у тебя не получается, потому что сестра ночует дома, а днем ты занят с друзьями. Потом к тебе попадет эта книга и в ней картинка и стих. С картинкой пока непонятно, но очевидно, что стих подсказка. А так как в первый раз тебе хотели подсказать что надо делать, чтобы попасть в Предрассветное Царство, и что спать надо в определенных местах, и ты это понял значит, следующая подсказка должна сообщать, как тебе попасть в школу.

— Ну пока все верно. — Пашка стал самим собой. — Но что надо делать?

— Элементарно! Действовать наоборот. Вот смотри, сначала тут про дождь. Человек наоборот не одевает плащей и ходит под дождем, когда все спешат домой. Пока неясно. Но вот дальше, интереснее. Когда все спят, он на ногах. Значит, спать тебе надо не ночью, а днем!

— Ну ладно, а что дальше? — Пашка улыбался. Он уже понял, что будет делать завтра, но решил не прерывать игры.

— Я не знаю, но из стиха следует, что тебе надо порадоваться плохому, и огорчиться хорошему.

— Хорошо. Но что конкретно?

— Не спать ночь, а днем, пробравшись в школу, уснуть там.

— Но там идет ремонт.

— В четвертой школе есть место, где никогда ничего не ремонтируют.

— Чердак!

— Ага. Короче, сначала не спать ночь, чтобы заснуть днем. Потом, пробраться в школу. Когда мы туда ездили окна там не закрывали. Наверное, рабочие проветривают помещение от краски днем. И наконец, залезть на чердак и заснуть. И делать все не так как надо! Все наоборот.

— Хорошо.

Пашка прекратил игру и лег в кровать. За окнами подул ветер. Во тьме ночи Пашка не видел, как он сгоняет над Заветами черные тучи.

Эту ночь никак нельзя назвать легкой. До четырех часов Пашке удавалось не засыпать лежа, но потом он почувствовал, что глаза закрываются против воли. Он поднялся и стал ходить по комнате. Тим проснулся и посмотрел на него. Собака не понимала, что делает ее хозяин и почему не спит. Тим тоже поднялся, наверно решив поддержать Пашку в его борьбе со сном. Он подошел и ткнулся носом в бедро. Мальчик погладил пса и улыбнулся. Сон немного отступил.

Но самыми тяжелыми стали предрассветные часы. Хотелось бросить все и попробовать завтра, но Пашка твердо решил и ему удалось. В восемь он вышел из комнаты и выпил чая. Сестра проспит до одиннадцати — она еще большая соня, чем он. Пашка написал записку, что идет к друзьям поиграть в приставку и положил на кухне. За окнами заморосил дождь. Пашка оделся и уже решил прихватить желтый целлофановый плащ, когда вспомнил — человек наоборот должен идти налегке. Он вышел из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь.

До школы Пашке пришлось идти пешком. Его велосипед стоял в штабе, а ключи от него у Димки. Заходить к нему рановато и Пашка двинул пехом. Он в принципе привык. Когда он дошел часы показывали девять. Рабочие уже вовсю шастали вокруг школы, перетаскивая инвентарь внутрь. Окна школы оказались открыты, пока на это времени у рабочих не нашлось.

Пашка оценил обстановку. Хотя мысли путались — очень хотелось спать. Как пройти в школу? Через дверь нельзя, там сейчас полно рабочих. Значит надо подкрасться и залезть в окно. В конце концов, это тоже наоборот. Сзади к школе вплотную подходил лес и Пашка вошел в него. Никто не обращал на него внимания и Пашка понял, что правильно сделал, не взяв с собой плащ. Если бы он ходил по лесу желтым пятном, на него наверняка обратили бы внимание. Он обошел школу и, убедившись что окна открыты, быстро залез в одно из них. Дверь в класс не заперли, Пашка приоткрыл ее и выглянул наружу. Какой-то мужчина заходил в классы и закрывал окна — это Пашка понял по звукам закрывающихся рам. Он дождался, когда мужчина зайдет в очередной класс и выбежал в коридор, а потом взбежал по лестнице на второй этаж.

Но он не выше в коридор второго этажа, потому что услышал стук молотка. Он выглянул и увидел, как один из рабочих прибивает к стене доски. Проход на чердак находился в противоположном конце коридора, но благо кто-то открыл люк и опустил лестницу. Что делать дальше? И тут строитель промахнулся по гвоздю и ударил по пальцу. Он закричал и начал грязно ругаться, согнувшись впополам и баюкая поврежденный палец. Пашка молнией выбежал, и пока мужчину поглотила боль, (когда грустят — он очень рад) прошмыгнул на чердак. Его не заметили.

На чердаке расплылся полумрак, свет лился только сквозь несколько маленьких окошек. Кое-где с крыши падали капли дождя, но под ними предусмотрительно поставили ведра. На чердаке стояла жара, по крыше тарабанил дождик. Пашка раздумывал, где бы укрыться и уснуть. Он зашел за наставленные друг на друга парты, и улыбнулся. Словно как на заказ, здесь навалили стопку физкультурных матов. Пашке очень сильно хотелось спать, и он уже хотел завалиться на них, когда заметил что на матах лежит скакалка. Вместе с бантиками, пришитыми к искусственной коже, все это сильно походило на улыбающееся лицо. Когда смеются — он ревет. А когда ревут что происходит? Льются слезы. Пашка пошел в дальний угол и там, за поваленной на бок партой, стояло ведро, и в него мерно падали капли воды. Пол рядом с ведром не сиял чистотой, но человек наоборот не должен спать в удобной кровати, или на матах. И Пашка, свернувшись калачиком, лег рядом с ведром. Его почти сразу сморило, сквозь сон слышались голоса. Два мужских голоса.

— Ну и где эти маты?

— Вон в углу.

— Давай взяли, бригадир сказал, что их в зал надо…

Пашка улыбнулся и заснул.

Очнувшись, Пашка сразу подумал: «Ну конечно, Азиль-до-Абар! Как я мог забыть?». Он поднялся с песка и посмотрел вокруг. Опять пустыня, но только на этот раз полностью желтая, а на ярко-голубом небе повисло огромное солнце. Местное светило было, наверное, раза в два больше, чем в Мире, но жара давало не много. Напротив, погода приятная — градусов тридцать максимум. Тепло Пашка любил.

Дневное Царство! Пашка не сомневался, что это именно оно, как не сомневался, что прямо перед ним раскинулась Ахра — столица Дневного Царства. Город, где шерифом служил его отец. И это действительно потрясающий город. Словно из сказки «Тысяча и одной ночи», построенный в арабском стиле, из желтых песков вырастал волшебный град. Да именно град, язык не может повернуться, чтобы назвать это великолепие простым городом. Но даже не сама Ахра заворожила Пашку. Над ней сияли семь радуг. Хоть на небе ни облачка, радуги пересекали Ахру как мосты. Они скрещивались прямо над шпилем огромного дворца. Пашка никогда не видел Тадж-Махала, но если бы видел, сказал, что он полная туфта по сравнению с этим дворцом. Один большущий купол и шесть поменьше, возвышались над дворцом. Из большого купола к перекрестью радуг шел длинный шпиль. Быть может радуги как раз из него, и выходили Пашка этого так и не понял. Дворец окружала высокая стена с множеством небольших башенок, а за ней раскинулась сама Ахра. По всему периметру столицы стояли копии величественного дворца только поменьше. Были тут и простые каменные дома, и шатры палаток и еще что-то — Пашке отсюда не видел.

— И что тебя так задержало? — спросили сзади. Пашка повернулся и увидел знакомую фигуру с растяпанными волосами. Шелковый Человек, только одетый в белую пижаму.

— А это вы. Песочный Человек.

— Почему песочный? — поднял брови мужчина. — Нет, я Шелковый Человек Карл.

— Я имею в виду ту книгу, что вы мне передали. Да и карта, наверное, ваша работа, не так ли?

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь Карл. Я пришел сюда, когда почувствовал что ты в Азиль-до-Абаре.

— Так это не вы написали стих, про человека наоборот? Но там была ваша картинка.

— Человек Наоборот? Что-то я совсем перестал понимать. Еще один Человек помимо песочного? Нет, я о таких не слышал. А мое изображение можно найти много где. Все же я правлю в Алям-аль-Метале.

— Что-то незаметно. Вроде в Цветных странах другой Император.

— Он лишь номинальный правитель, а я настоящий. Но это не важно. Зачем ты пришел в Дневное Царство? Продолжаешь знакомство с Азиль-до-Абаром?

— Я хочу узнать о Никодиме.

— А зачем?

— А какое вам дело? Вы-то не отвечаете на мои вопросы.

— А ты быстро учишься Карл. Это хорошо. Не надо рассказывать ни о себе, ни о своих целях, если не хочешь что-нибудь с этого поиметь.

— Ну и зачем вы явились? — спросил Пашка, когда Шелковый Человек умолк на минуту.

— А мне интересно. Я очень любопытен и хочу узнать, зачем ты сюда пришел и почему.

— А давайте так — я расскажу вам, зачем я пришел, а вы мне о Никодиме.

— Ну нет мальчик. — рассмеялся Шелковый Человек. — Так не пойдет. Я не играю в чужие игры, только в свои. Но я тебе кое-что расскажу. Это будет плата за то, что ты сделал в Предрассветном Царстве.

— Слушаю.

— Ну для начала, чтобы узнать о Никодиме тебе лучше всего встретиться с султаном Ахры. Если ты станешь расспрашивать о нем простых жителей, они расскажут лишь сказки и сплетни. Но проблема в том, что султан встречается только с жителями Ахры.

— И что дальше?

— Это все.

— Как мне стать жителем Ахры?

Но Шелковый Человек, улыбнувшись, растворился в воздухе. Пашка не особенно удивился. Хотя его, конечно, интересовало, кто же он такой. Правитель Алям-аль-Металя — звучит громко, но на этот счет имелись большие сомнения. И Пашка решил, что расспросит о нем кого-нибудь в городе. Он побрел по желтому песку в сторону Ахры.

По мере приближения к столице, Пашка понял, что недооценил ни расстояние до града, ни его размеры. Ахра оказалась огромной, и особенно большим — главный дворец. Пашка вообще не мог представить, что такое можно построить. Наверное, не меньше километра в высоту, а может и выше. Пашка подошел еще ближе и увидел, что его покрывают разнообразные рисунки и узоры. И когда он пришел к невысокой стене, рассмотрел, что все рисунки сделаны из драгоценных камней огромной величины.

Однако надо как-то войти внутрь, и Пашка пошел вокруг стены, в поисках ворот. Стена, действительно не очень высокая — всего пару метров в высоту, но абсолютно гладкая, так что перелезть ее здесь, нет никакой возможности. По внутреннему времени Пашки, прошло два часа с тех пор, как он появился в Дневном Царстве, когда он, наконец, нашел ворота. Выглядело это очень странно. Если высота стены два метра, то ворота не меньше десяти. На воротах летали нарисованные драконы, вышагивали слоны, верблюды, простые люди и странные, сделанные из огня, чудища. Однако надо поторапливаться. Все же у Пашки запас времени ограничен. И мальчик робко постучал в ворота.

— Здравствуй путник. — раздался голос, как показалось Пашке, со всех сторон. — С благими ли намерениями пришел ты в Ахру?

— Да. — ответил Пашка.

— Тогда проходи. Но учти, если несешь ты в себе ложь, или зло, пройдя под аркой, ты будешь сожжен, если ты житель, или заключен, если ты джинн.

Ворота совершенно бесшумно открылись внутрь. После такого приветствия Пашка слегка оробел. Он посмотрел в проход, вроде ничего необычного на первый взгляд, но… В обоих углах открывшейся арки ворот, Пашка увидел две медные лампы. Хотя может они и не медные, но точно лампы, как в мультфильмах об Аладдине. Правая горела бледным синим огнем, а левая слегка гудела. Пашка подошел к левой и протянул руку. Он почувствовал, что она втягивает воздух подобно автомобильному пылесосу. К правой лампе он подходить не стал, и, сделав глубокий вдох, вошел в арку. Ничего не произошло, в смысле он остался цел, но вот то, что он услышал и увидел…

Войдя в город, Пашка чуть не оглох. И было от чего. Если из-за ворот не слышно никаких посторонних звуков, то внутри города стоял невообразимый гвалт. Как будто говорили миллионы людей. Да собственно он увидел и тех, кто говорил. Опять-таки из-за арки жителей Ахры видно не было, но как только он пересек невидимую границу, их появились целое море. Люди и не очень. Или даже так — люди и совсем не люди. Пашка уже видел в Цветных странах ходячих животных, но здесь их оказалось в десятки раз больше. Лошади, верблюды, слоны, львы, тигры и множество зверья поменьше. Пашка, засмотревшись на это, сделал шаг и услышал:

— Эй ты! Смотри под ноги!

Пашка посмотрел и увидел маленького мышонка. Тот стоял на задних лапках и смотрел на него. Маленькие черные глазки щурились, а лапки уперты в боки.

— Простите. — сказал Пашка. — Я засмотрелся…

— Засмотрелся он, видите ли. А если бы я не успел отскочить? Кто бы кормил десять тысяч моих детей? Ты? Не смеши меня!

И мышонок ловко побежал дальше. Чтобы такого не повторилось, Пашка решил рассматривать жителей стоя на месте. Он как раз глядел как осел препирался с крысой, когда над ним нависла тень. Он резко повернулся и едва успел отскочить. На него чуть не наступил огромный слон, шедший на задних ногах.

— Эй! Смотри куда идешь! — крикнул ему Пашка. Слон посмотрел на него сверху вниз.

— Прости человечек. Но лучше бы тебе смотреть вверх, чем мне вниз. Не я пострадаю от нашей взаимной невнимательности.

И наглый слон пошел дальше. Пашка решил все же двинуть по улочкам, а не стоять на открытом пространстве. Навряд ли слон, или какой-нибудь другой зверь тогда на него наступит. Он выбрал не самую большую и не самую маленькую улицу. Наверное, большие улицы, те, что не меньше десяти метров в ширину, предназначались именно для существ подобных слону, в то время как самая маленькая, в ладонь, пропускала всякое мелкое зверье. Пашка пошел по улице чуть уже средней. Тут ходили в основном люди, но иногда и звери. Ну например волки или собаки, кошки и тушканчики, а самым крупным была пантера в черном цилиндре. Все звери ходили как люди, на задних лапах, и даже встреченная по пути змея подпрыгивала на хвосте, а не как положено. Иногда звери шли парами и разговаривали друг с другом. И Пашка понимал каждое слово! Вот черный кот и белая пуделиха прогуливались, держась под лапки. Пашка невольно услышал, о чем они говорят.

— Ну знаете мадам, я бы не был столь голословен на вашем месте. Вода поистине страшная вещь и нет ничего хорошего, чтобы окунать в нее свои пушистые телеса. — говорил кот.

— Но позвольте, вы, что предлагаете мне ходить грязной?! — отвечала пуделиха.

— Как вам это в голову пришло? Конечно нет. Но для чего природа даровала вам язык?

— И как я помою им шею сверху?

— Ну для этого есть друзья, мурр…

И кот принялся облизывать ей шею. Пуделиха заурчала от удовольствия. Пашка пошел дальше. С обеих сторон улицы, возвышались дома из глины. В арочных окнах то и дело появлялись человеческие лица. На большинстве играли улыбки. Вот из противоположных домов две старухи о чем-то переговаривались. По улицам тоже ходили люди в одежде восточного стиля: шаровары, белые рубашки и неизменный тюрбан у мужчин. Попадались девушки и женщины с чадрой на лице. Иногда женщин или мужчин несли на чем-то вроде носилок. Названия этому приспособлению Пашка не знал, но видел что-то подобное по телевизору.

Узкая улочка кончилась очень внезапно, и Пашка вышел в самое оживленное место, когда-либо виденное им в жизни. Базар. По сравнению с ним Ванинский рынок просто небольшая кучка людей. Здесь же их присутствовало тысячи тысяч. Огромное пространство заставлено лотками палатками, а иногда продавали товар просто сидя на земле. И все рекламировали его самым громким образом.

— А ну кому сушеные зубы зебры?!!! — кричала беззубая зебра.

— Навоз! Подходи! Навоз! Не продаю, а отдам в хорошие руки! Навоз! — говорил огромный слон.

— Эй, кому нужны гномы? Уйду в услужение к высокой белокурой обеспеченной девушке. Желательно с дворцом. — вопрошала кучка маленьких человечков.

— Бананы, дыни, гашиш, опиум. Дам попробовать!

— Налетай на медок! Эй налетай на медок! А ну прочь с моего меда! — ругался на мух шмель размером с подушку.

— Трупы. Кому трупы? Только что выкопал! За дополнительную плату могу сделать из них зомби! Получится прекрасный домашний работник, не требующий много еды. Только мозги, которые можете купить у меня же.

— Превосходные ш-ш-елка-а-а.

А вот это очень заинтересовало мальчика, потому что рядом с небольшим лотком, где шипели пауки размером с человеческую ладонь, стоял ни кто иной, как его знакомый. Шелковый Человек рассматривал превосходные ш-шелка-а-а очень придирчиво. Пашка сразу пошел к нему.

— Значит, здесь вы отовариваетесь? — спросил мальчик.

— И здесь тоже. Но я предпочитаю работу шелкопрядов, а не пауков.

— Ш-што вы, они не умеют пряс-сти. — прошипела большая паучиха по которой бегали маленькие паучата. — Их ш-елк бесполес-сен, а ф-ф мой попадалис-сь даш-ше медфеди!

— Что-то не верится. — скептически сказал Шелковый Человек. — Ладно если я не найду ничего лучше, вернусь.

— Поф-ферьте, ни-щ-щего луч-ш-ше нет на ф-фсем базаре.

— Ну да. — хмыкнул Шелковый Человек и пошел дальше. Пашка шел рядом.

— А что это за базар? — спросил мальчик.

— Это один из двадцати базаров Ахры. Из двадцати главных базаров, естественно. Ахра — центр торговли Азиль-до-Абара. Если поискать, здесь можно найти все что угодно. Здесь иногда торгует даже сам султан.

— И что он продает?

— Ахру.

— И почему у него ее не покупают?

— Просто цена очень большая, да и должность султана не столь привлекательна, как может показаться. Собственно нынешний султан купил Ахру у предыдущего.

— И сколько он заплатил?

— Всего один бриллиант. Правда, крупный. Из него потом сделали главный дворец.

— Не может быть! Таких больших бриллиантов не бывает.

— Тебе бы уже пора привыкнуть к тому, что ты находишься в Алям-аль-Метале. Между прочим, это означает, «То, что возможно». Хотя в Мире это потом перевели иначе, но вы вообще мало разбираетесь в том, где живете и уж тем более в том, что вам снится.

— А что значит, «то, что возможно»?

— То и значит. Здесь все возможно. А Азиль-до-Абар — это вершина. На третьем уровне ты можешь найти самые потрясающие чудеса, и поверь мне, бриллиант размером с гору далеко не самое интересное, что у нас есть.

— А как мне встретиться с султаном?

— Я не могу думать за тебя во всем. Иногда ты должен и сам что-то делать. Смотри, ведьмы Мохнатой горы сегодня продают василисков!

Пашка посмотрел на большую палатку, где три старые скрюченные карги выводили страшную зверюгу покрытую чешуей. Нечто вроде помеси варана и черепахи только размером с корову. И кстати именно корова стояла рядом и, подперев копытом морду, рассматривала товар.

— И он пышет огнем? — спросила корова у старухи.

— Пока нет. — ответила ведьма. — Но через цикл подрастет и начнет.

— А есть такие, чтобы уже сейчас?

— Он должен сначала привыкнуть к вам, иначе сожжет все стадо.

— Му-у ладно, беру-у.

Шелковый Человек задумчиво смотрел на эту сделку, а потом пошел дальше. Пашка не отставал. Хоть компания Шелкового Человека ему не сказать, что очень нравилась, других знакомых у него не было. Шелковый Человек шел меж рядов и вскоре привел мальчика в удивительное место. Старый арабский базар внезапно прервался, и они попали в мир будущего. Все ларьки сделаны из блестящего железа, и рядом с ними стоят самые настоящие летающие машины. В ларьках торговали роботы. Очень похожие на людей только железные. Пашке они напомнили Железного Дровосека из «Волшебника изумрудного города».

— А это что такое? — спросил мальчик.

— Это сектор Ночного Царства. Здесь можно легко купить что-нибудь вроде плазменного анигилятора, но толку от него будет немного.

— А почему? Ну ладно пусть мне не нужно оружие, но вот такая машина точно не помешала бы.

— А как ты ее купишь? В Ночном Царстве своя валюта, и они примут от тебя только кредиты. А кредиты — деньги виртуальные и ходят только там.

— Но зачем тогда они здесь торгуют.

— Для бартера. Они меняют товар на золото и прочие драгоценности. Но повторюсь, в Ахре от них толку мало. Ахра — волшебный город и здесь все эти игрушки плохо работают.

— То есть?

— Ну допустим эти летающие машины. Они даже перелететь через стену не смогут, и придется ехать по улицам, как всем. А ехать на телеге или на летающей телеге — разница не велика.

— А они что, не могут летать высоко?

— Могут, но не перелетят стену.

— А почему? Она же всего пару метров в высоту.

— Это для тебя. Стена Ахры как раз такой высоты, которая непреодолима для путника. Для тебя и два метра препятствие, а для жителей Ночного Царства стена возвышается до небес. Но стена не выше чем надо. То есть для тебя она двухметровая, а не трехметровая, потому что и два метра достаточно.

— Ясно. А для вас?

— Для меня стены вообще нет.

— Почему?

— Потому что я — Шелковый Человек. В Алям-аль-Метале для меня нет преград.

— А что они продают здесь, если технология в Ахре бесполезна?

— Ну не вся технология. Вот допустим, они делают прекрасные чайники из титана. Или веники не из соломы, а из пластика. Короче скукота. В самом Ночном Царстве гораздо веселее, чем на их секторе в Ахре.

— А зачем тогда мы сюда пришли?

— Я показываю тебе кратчайший путь до дворца султана. Без меня ты точно ходил бы здесь еще год, а может и больше. И кроме того мы сейчас зайдем в одну лавочку, которая тебе будет очень полезна. Это сразу за сектором Ночного Царства.

Они прошли мимо роботов, те не обращали на них никакого внимания, и вошли в следующий сектор. И тут Пашка весело рассмеялся. Перед ним раскинулся такой необычный и в то же время привычный вид. Лотки с джинсами, рубашками и спортивными костюмами Адидас. Рядом продавали охотничьи ружья, пистолеты и патроны к ним. В стеклянных холодильниках лежали мороженное, йогурты, молоко в картонных пачках и даже колбаса и селедка. Так же продавали: книги и комиксы на разных языках, компьютеры и игровые приставки, статуэтки древнегреческих богинь, видеокассеты и дискеты, мебель из ДСП, телевизоры и прочее и прочее…

— Дайте угадаю — это сектор Мира? — спросил Пашка.

— Да. — ответил Шелковый Человек. — Здесь торгуют такие же как ты — сновидцы.

— Но зачем? Они что, не могут это делать в Мире? Здесь же столько чудес и приключений, а они занимаются ерундой!

— Для тебя торговля может и ерунда, а для них, то самое приключение, о котором они всегда мечтали. К тому же, чтобы хорошо жить в Азиль-до-Абаре, тоже нужны деньги. Конечно их можно добыть тысячей разных способов, и те кто прошли сюда обычно умеют управлять Сном, но все же есть и такие торгаши.

— То есть управлять сном? Так чего они не сделают себе денег?

— Ты не понял. Сон — это второй уровень Алям-аль-Металя. Туда попадают все сновидцы из Мира, когда засыпают. Ну туда и в еще одно место, но об этом как-нибудь в другой раз. А уже из Сна они попадают сюда. Если умеешь управлять Сном, там можно сделать все что вообразишь.

— Тогда почему они там не остаются?

— Потому что Сон, это всего лишь иллюзия. Ты можешь наесться там вкусностями до отвала, а проснуться голодным.

— А здесь?

— Здесь проснешься сытым. Но есть и минусы. Если тебя убьют в Азиль-до-Абаре — умрешь и в Мире. Порежешься здесь — проснешься с раной там. Однако если, ну допустим, женщина забеременеет здесь… впрочем, тебе рано вести такие разговоры. Короче здесь все взаправду. Азиль-до-Абар высший уровень ощущений и приключений. Считай что это другой мир. И если ты сюда попал, сможешь вести не одну, а две жизни. Простой человек выкидывает из жизни где-то треть, а приходя в Азиль-до-Абар ты не будешь лишаться ее. К тому же у нас нет времени и ты можешь за одну ночь Мира прожить месяц в Азиль-до-Абаре.

— А как?

— Вот ради этого я тебя сюда и привел.

Шелковый Человек подошел к небольшой закрытой палатке и, открыв полог, вошел внутрь. Мальчик последовал за ним. Внутри за простым столом сидел мужчина в халате и с тюрбаном на голове. Он смотрел на них скучающим взором и ничего не спрашивал. Пашка подумал, что это как-то невежливо. Ну ладно он простой мальчик, но Шелковый Человек, как он сам говорил, правитель Алям-аль-Металя, и никакого почтения к его особе. «Значит, врал» — подумал Пашка.

— Нам нужен флакон воды. — сказал Шелковый Человек.

— Живой, мертвой? — спросил мужчина.

— Из Реки.

Брови мужика начали подниматься, но на середине лба поползли обратно. Он осмотрел их наряд и, наверное, подумал, что на потенциальных покупателей они не тянут. Мальчик в шортах и футболке, и мужчина в пижаме — не очень впечатлительное зрелище. Но он все равно достал стеклянный флакон, миллилитров на сто. Простой пузырек, похожий на духи.

— Пуд золота. — безразлично сказал он.

— Ну плати. — сказал Шелковый Человек Пашке.

— За что? И чем? Зачем мне эта вода?

— Это вода из Реки. Выпив глоток из этого флакона, ты сможешь провести в Азиль-до-Абаре в три раза больше времени.

— Но у меня нет денег? А тем более пуда золота!

— Нет? — Шелковый Человек внимательно посмотрел на карманы мальчика. Как будто решал, может ли там уместиться пуд золота.

— Ладно, я займу тебе денег. Но отдавать придется работой.

— Какой?

— Пока не знаю. Но я что-нибудь придумаю, не волнуйся.

— А если я вас надую?

— Я лопну.

И сказав это, Шелковый Человек провел рукой над столом, и там появилась кучка золота. Вот тут-то продавца и проняло. Он побледнел, уставился на Шелкового Человека испуганными глазами и даже сделал шаг назад.

— Вы? — спросил продавец.

— Я. - кивнул Шелковый Человек и улыбнулся. Он протянул руку, и продавец вложил в нее флакон.

Шелковый Человек отдал пузырек Пашке и пошел из палатки. Мальчик еще секунду помедлил и спросил у продавца:

— А чего вы так испугались?

— Но это же Шелковый Человек. — дрожащим голосом сказал продавец.

— И что в нем страшного?

— Послушай моего совета парень, держись от него как можно дальше. — нахмурился мужчина.

— А почему?

— А потому что Шелковый Человек еще никого не доводил до чего-нибудь хорошего.

— А кто он такой?

— Никто не знает. Будь осторожен.

— Хорошо.

Пашка тоже вышел из палатки. Шелковый Человек стоял к нему спиной и рассматривал сектор Мира.

— А почему он вас боится? — спросил мальчик.

— Он же тебе сказал, потому что я, Шелковый Человек.

— Но кто вы на самом деле?

— Откуда мне знать? А ты лучше выпей из флакона. Он рассчитан на три раза, так что не выпивай больше чем надо или меньше чем надо. Выпьешь больше, не останется на следующий раз, выпьешь меньше эффект, будет недостаточным.

— А что это за вода?

— Считай что это время, принесенное из Мира. Точнее объяснить очень сложно и долго, и лень.

Пашка открыл флакон, прикинул, сколько надо выпить и сделал глоток. Вкус ничего особенного — обычная вода. Он посмотрел на остаток — примерно две трети.

— Эй, а когда я проснусь, он же останется здесь. — сказал мальчик.

— Нет. Если ты проснешься, предварительно засунув его в карман, он появится в следующем сне. Ведь тогда красный песок от тебя никуда не делся.

— Лучше не напоминайте. Из-за этого песка мне пришлось сутки сидеть в позорной комнате.

— Зато тебе ведь было весело. Ну или будет весело, когда вспомнишь на старости. В общем так, дорога во дворец султана находится вон там. — Шелковый Человек указал пальцем в сторону узкой улочки. — Мы встретимся в следующий раз в следующем Царстве.

— А почему вы думаете, что я попаду в другое Царство?

— А если не попадешь, то и не встретимся.

И как обычно Шелковый Человек исчез, оставив Пашку на середине самого интересного. Но мальчик уже привык к этому. Он гадал кто такой этот загадочный Шелковый Человек, и почему он так напугал того торговца? Но решил спросить об этом у кого-нибудь во дворце и потопал в узкий проулок.

Опять улочки с различными животными и людьми одетыми по-арабски. Пашка рассматривал их, медленно продвигаясь к дворцу. Но наконец, вышел на большую площадь и перед ним открылся главный дворец Ахры во всей красе. А какой красе! Только теперь Пашка понял, что Шелковый Человек не соврал. Дворец действительно не украшен алмазами, а сделан из одного алмаза. Он переливался, отражая свет семи радуг, а они, сходясь над его шпилем, удваивались и казалось что их не семь, а четырнадцать. Перед дворцом раскинулась россыпь прекрасных фонтанов, и подойдя к одному из них, Пашка увидел плавающих там больших золотых рыбок. Он протянул руку, чтобы дотронуться до одной, но внезапно она всплыла и сказала:

— Чего тебе надо?

— Ой. Простите, я не знал, что вы разговариваете.

— И почему ты так думал?

— Ну в Мире ведь вы молчите. Даже поговорка есть — молчит как рыба.

— Так то в Мире. В мире и животные молчат.

— А почему?

— Потому что Мир, это ваше Царство. Животные по-настоящему живут здесь, а уснув, попадают в Мир. Для нас Мир — это сон.

— Так вот почему вы так много спите?

— Да. Ну ладно бывай.

И рыбка нырнула в бассейн. Она подплыла к другой и что-то ей сказала, но из-за воды Пашка не мог разобрать что. Пашка побрел дальше к дворцу. На пути ему встретились не только животные и люди, но и еще несколько удивительных существ. Например, облачко сизого дыма в форме женщины, или гигантский жук, размером со слона. На его спинке стоял маленький домик и из его окон выглядывали крошечные жучки. По площади ходило несколько пар обуви. Как будто люди невидимки надели только их. Все это конечно необычно и странновато, но по-настоящему Пашка удивился, когда пришел к входу во дворец.

К воротам шла лестница, а сами ворота входили в высокую стену. Из-за нее доносилось птичье пение, и казалось бы, ничто не мешало просто войти. Так собственно Пашка и сделал, но не заметил две лампы стоящие рядом. И даже заметил, но не придал значения. И зря. Когда он поднялся, из ламп вырвался настоящий огненный ураган. Ну то есть два урагана. Пашка закричал от испуга, и упал на спину. Он инстинктивно закрылся руками и чувствовал, как воздух вокруг неимоверно нагрелся. Он думал, что это конец, но ничего не происходило. Он открыл глаза и увидел…

Два больших мужчины, сделанные из огня, нависли над ним и рассматривали как биолог смотрит на необычное насекомое. Однако помимо интереса в огненных глазах читалась и злоба. Оба мужика размером с жука на площади, но в сто раз страшнее. У каждого по огненной бороде и в руках огромны палаши тоже из огня.

— КТО ТЫ ТАКОЙ! — взревел правый монстр металлическим голосом.

— ОТВЕЧАЙ СМЕРТНЫЙ! — взревел левый.

— Карл. — пропищал Пашка. Когда огненные люди говорили, его обдало волной жара и вони.

— ЧТО ТЕБЕ НАДО ЗДЕСЬ?

— Я пришел к султану.

— ХА, ХА, ХА!!! — заржали монстры. — КТО ТЫ ТАКОЙ ЧТОБЫ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ВЕЛИКИМ СУЛТАНОМ АХРЫ?

— А вы кто такие?! — внезапно расхрабрился Пашка. Монстры ему пока ничего не сделали и он успокоился.

— МЫ? МЫ ДЖИННЫ, ПОВЕЛИТЕЛИ ПЛАМЕНИ! МЫ ОХРАНЯЕМ ДВОРЕЦ ОТ ТАКИХ ВОРОВ КАК ТЫ!

— Каких воров? — поднялся Пашка. — Я ничего не украл и не собираюсь!

Джинны посмотрели друг на друга и нахмурились.

— ПОВЕЗЛО ТЕБЕ СМЕРТНЫЙ, ЧТО МЫ РАБЫ ЭТИХ ЛАМП. СКАЖИ ЭТО ТЫ, ЕСЛИ БЫ МЫ БЫЛИ СВОБОДНЫ, И ОТ ТЕБЯ НЕ ОСТАЛОСЬ БЫ И ПЕПЛА.

— Но вы не свободны?

— НЕТ. - грустно сказал левый. — МЫ ПЛЕННИКИ ЛАМП. СЛУШАЙ МАЛЬЧИК, ОСВОБОДИ НАС.

— ДА, ЭТО ПРОСТО! НАДО ТОЛЬКО РАЗЛОМАТЬ ЛАМПУ.

— И как я это сделаю? И зачем? Пока я о вас ничего хорошего не слышал, так что и помогать вам не буду. Если у вас все, дайте пройти!

— ПАРОЛЬ! — взревели джинны хором.

— А что нужен еще и пароль?

Джинны помялись, но потом правый ответил:

— НЕТ.

— Тогда дай дорогу.

Пашка смело пошел между двумя огненными монстрами. Он посмотрел на лампы и увидел, что пламя выходит из них тоненькой струйкой, но почти сразу переходит в торс джиннов.

— НИЧЕГО СМЕРТНЫЙ, — бросили джинны вдогонку Пашке. — НЕ ВЕЧНО МЫ БУДЕМ ПЛЕННИКАМИ. И ТОГДА БЕРЕГИСЬ, МЫ НАЙДЕМ ТЕБЯ, И КАРА БУДЕТ СТРАШНА!

По спине Пашки пробежали струйки холодного пота. Он повернулся и посмотрел на двух тварей из огня. А те, видя его страх, расхохотались. Пашка пошел дальше под звуки их безумного хохота. Он думал, это пустая угроза, или они действительно могут освободиться и найти его? Почему-то ему казалось, что скорее второе, чем первое.

Но тревожные мысли отступили, когда он увидел все красоты внутреннего двора. Тут тоже было полно фонтанов, но кроме них еще и фруктовый сад. На деревьях росли яблоки из золота, кокосы бананы и киви сияли красным, и даже орех не простой, а прозрачный, как будто сделанный из стекла. И птицы! Павлины расхаживали меж деревьев, распушив хвосты, по веткам скакали золотые канарейки, то тут, то там летали стаи колибри. И среди них ни к селу, ни к городу важно и неуклюже расхаживали пингвины. Пашка подошел к одному и спросил:

— Простите, а как мне пройти к султану?

— Енто проще легчайшего. — прогнусавила птица. — Значита так. Ты шествуй, шествуй вдоль вона того заборчика. Он следует вдоль усего дворца и ты вернешься сюда.

— И зачем мне обходить дворец? — удивился Пашка.

— А затем, что енто полностью, совершенно, точно и явственно глупо и бессмысленно. Как и то чтобы ты шел к султану.

— А почему?

— По, значита, кочану. Ладно, шествуй вона к той двери и иди значита уверх. Там ты, ежели не слепой, найдешь что ищешь.

Птица чинно поклонилась и пошла по своим делам. Пашка пожал плечами, ничего не понимая, и направился в указанном направлении.

Быть может это и не главный вход во дворец, но все равно дверь показалась Пашке слишком маленькой. Сюда мог войти разве что среднестатистический мужчина, но допустим, если бы попробовал слон, которых в Ахре хватало, у него ничего не вышло бы. Вернее не вошло бы. Но потом Пашка вспомнил, из чего сделан дворец и понял, что большие двери означали трату драгоценного материала. Так или иначе, он поднялся по ступеням и вошел в главный дворец Ахры.

Внутри все сияло странно голубым светом. Тут не стояли лампы голубого цвета, просто свет проникал прямо через стены и окрашивался голубым. Перед Пашкой открылся просторный зал, и он подумал, что его предположение о двери ошибочно. Ну зачем экономить на алмазе, и делать маленькие двери, если сам дворец выдолблен изнутри на половину, или даже больше. Мальчик шел по алмазным коридорам и никого не встречал на своем пути. Это тоже странно. Ну должны же быть во дворце слуги или просто жители. Так Пашка вышел к огромной лестнице и поднялся по ней. На втором этаже тоже не нашлось людей, зато появилась мебель. Столы, стулья, кресла, шкафы — все из бриллиантов. Пашка шел и шел. Звуки его шагов не слышались, хотя шел он не по ковру. И наконец, он уперся в небольшую дверь странной формы. Снизу нормального размера, а к верху она расширялась раза в три. Пашка повернул алмазную ручку и толкнул дверь.

Перед ним открылся самый роскошный зал, виденный в жизни. Это наверняка тронный зал, о чем свидетельствовал огромный трон посредине. А еще царствование голубого цвета прервалось — здесь все утопало в серебре. На полу лежали роскошные толстые ковры серебряного цвета, всюду валялись серебряные подушки, стены сияли серебром и всяческими узорами, и трон тоже был серебряным. А на троне сидел султан Ахры.

— Здравствуйте. — сказал Пашка входя внутрь.

Но султан никак не отреагировал на появление мальчика. Как сидел, так и сидит. О султане надо сказать особо. Пашка представлял его себе как того же султана из Аладдина, но совершенно и полностью ошибся. Во-первых, султан оказался достаточно молод — на вид лет двадцать пять не больше. Разодет в серебреные одежды, и похож на робота из сектора Ночного Царства. Его лицо казалось маской и тоже серебренной. Как будто его кто-то покрасил серебрянкой. И конечно тюрбан. Тюрбан султана был раза эдак в два больше его самого. Но не шарообразный, а напоминал колесо. Вот султан повернул лицо вправо, и по идее такая конструкция на голове должна заставить его шею сломаться, но ничего. Он наклонил голову и посмотрел на блюдо с виноградом стоящее подле трона. Тюрбан тоже нагнулся, но не упал. Одна виноградина, сама собой отделилась от грозди, и полетела ему в рот. Да, тоже фокусник. Но после того что делал Шелковый Человек это так пустяки.

— Здравствуйте. — повторил Пашка. Никакой реакции. Султан еще раз посмотрел на блюдо, и очередная виноградина полетела ему в рот. Пашка заметил, что и зубы у него тоже серебренные. — Господин султан, вы меня слышите?

Но опять ничего. «Может он слепоглухонемой?» — подумал Пашка. Но все равно надо что-то делать. Он прошел по мягкому ковру и приблизился к трону вплотную.

— Товарищ султан! — крикнул Пашка ему почти в лицо. Реакция — ноль.

Мальчика это немного разозлило, и он схватил правителя Ахры за рукав. Ну, попытался схватить. Рука Пашки прошла сквозь руку султана и мальчик чуть не упал. Он кое-как восстановил равновесие и еще раз провел рукой по султану, на этот раз через тело, и даже задержал ладонь в груди. Ни Пашка, ни султан ничего не чувствовали. Ну за себя Пашка мог сказать точно, но и султан никак не отреагировал, что через него что-то прошло. Внезапно Пашка развеселился и, взойдя по ступенькам, уселся прямо на трон. И вот тут его проняло. Ему как будто дали пинка и он слетел с трона — благо упал на мягкий ковер. Пашка поднялся, потирая ушибленный зад.

— Да не очень, то и хотелось! — прокричал он султану, но тот естественно ничего не ответил. — Что за глупость?

— Это не глупость мальчик. — сказали сзади. Пашка повернулся, ожидая увидеть Шелкового Человека, но перед ним стоял донельзя напыщенный сурок и смотрел через стекла толстых очков.

— А кто вы такой? — спросил Пашка.

— Я помощник визиря Ахры по таким как ты.

— То есть?

— Я главный консультант по незарегистрированным жителям Ахры.

— А где этот визирь?

— В этом зале. Просто ты его не видишь. Султана увидеть можно, но его двор нет.

— А почему?

— Потому что двор султана Ахры интересуют только дела жителей Ахры.

— То есть они меня не замечают, а видят только жителей Ахры?

— Правильно.

Пашка на секунду задумался, а потом сказал:

— А тебя они видят?

— Иногда.

— Как это иногда?

— А вот так. Когда я говорю с ними о делах Ахры, они меня видят и отвечают. Но если говорю с ними о таких как ты, я становлюсь для них, таким как ты.

— Блин! И что мне делать?

— Это мальчик зависит от того чего ты хочешь.

— Ой простите. Просто это для меня все очень странно.

— Ничего удивительного. Ты что первый раз у нас?

— Да.

— Тогда понятно. Ну ладно, можешь спросить у меня что хотел.

— Я хочу узнать о Никодиме?

— Ух ты! А зачем?

— Боюсь, не могу сказать.

— Что боишься — это правильно. Тебе вообще повезло, что ты попал на меня, а не на кого другого. Знай же мальчик, что даже упоминание этого имени грозит тебе заточением и допросом под пытками.

— Почему?

— А потому что он вот уже как несколько циклов пропал. Султан и другие шерифы его искали, да и сейчас тоже ищут, но поиски не дают результатов. И если ты, незнакомец из Мира, приходишь сюда, и начинаешь им интересоваться — это выглядит более чем подозрительно.

— Ну ладно я скажу. Я думаю, он мой отец.

— Вот это да! А что значит «ты думаешь»? Ты, что не знаешь кто твой отец?

— Знаю. Но в Мире он… ну долго объяснять. В общем, я видел в Предрассветном Царстве его статую. Точнее статую человека, как две капли воды похожего на него и мне сказали, что это Никодим — какой-то шериф Ахры.

— Какой-то! Да ты понимаешь, о чем говоришь?! Какой-то! Да он величайший… а впрочем пойдем, покажу.

И сурок потопал из тронного зала. Мальчик пошел следом. Они вышли через дверь, и сурок повел его по длинным коридорам пока они не пришли к огромной арке. А за аркой стола она. Еще одна статуя его отца. Только если в Атике она поражала суровостью, здесь Никодим стоял подперев бока руками и улыбался очень доброй улыбкой. Такой же улыбкой какой улыбался, уча Пашку кататься на велосипеде, или играть в шахматы.

— Это мой папа. — сказал Пашка.

— Да, дела… — покачал головой сурок. — Но боюсь я тебе в этом деле не помощник.

— А почему.

— Я работаю здесь не так долго. Я конечно слышал про Никодима, а кто он нем не слышал, но только слухи и истории. Тебе мог бы помочь один из шерифов, но они сейчас ищут Никодима по Азиль-до-Абару. Может и султан или визирь, но они не увидят тебя и не станут говорить.

— И что мне делать?

Сурок стал расхаживать по залу, обдумывая, что делать, а Пашка смотрел на статую. Тот же наряд из вестернов, тот же пистолет на бедре, и доброе лицо.

— Боюсь выбора у тебя нет. — наконец сказал сурок. — Тебе надо стать жителем Ахры.

— Так чего же ты думал так долго? — возмутился Пашка. — Если все так просто мог бы и сразу…

— Это далеко не так просто. — сухо перебил его сурок. — Стать жителем Ахры, можно лишь совершив для нее подвиг.

— А какой подвиг?

— Пока не знаю. Пошли.

И сурок опять повел мальчика по бриллиантовым коридорам. Только теперь он не молчал, а объяснял на ходу:

— Понимаешь, султана не интересуют жители других Царств, как не интересуют и люди из Мира. Став султаном, он дал клятву оберегать ее жителей и решать их проблемы. Если ты житель Ахры ты можешь спокойно прийти к нему, и он тебе поможет. Но если ты не местный ты не сможешь до него даже дотронуться. Ну ты и сам видел.

— Значит, я был прав — это все глупо.

— Только на первый взгляд. То, что он не видит приезжих, а может общаться только с жителями, страхует их от войн и несправедливости. Посуди сам, какой смысл султану завоевывать другие города или Царства, если он даже не увидит их. И возможности того что он отвернется от жителей тоже нет. Он видит только местных, говорит только с местными, а следовательно и проблемы он решает только местных. Ахра — волшебный город. Он стоит здесь с раздела, и его никто не строил. Ахра появилась сама и привлекла под свои стены первых поселенцев. Она охраняет их до сих пор, всеми имеющимися у нее способами. И стать одним из людей до которого ей есть дело, можно лишь понравившись самой Ахре.

— И что, надо совершить подвиг, чтобы ей понравиться?

— Да. Но не все так просто. Ахра дает задания сама. Она смотрит на человека, ну или на зверя, и сразу определяет, что ему по силам. А потом дает задание чуть выше, чем его возможности.

— Не понял? Может чуть ниже?

— Нет. Она требует именно подвига. Если задание тебе по силам, какой же это подвиг? Надо преодолеть себя и действительно совершить невозможное. Другое дело, что у каждого силы разные. Некоторым она дает задание просто съесть ложку рыбьего жира, потому что это чуть выше предела их сил. Но человеку сильному она дает настоящее задание. Кстати, по легенде Никодиму она задала остановить тысячелетнюю войну, и только после того как он справился, признала его.

— А что это за тысячелетняя война?

— Мальчик, это было давно, я тогда еще не родился. Я же все-таки сурок.

— Ой простите.

— Ничего.

— А как она мне даст задание? Что, скажет как-то?

— Нет, все и проще и сложнее. Понимаешь, жителем Ахры может стать не каждый еще и потому что она не хочет перенаселения. Она строго контролирует число жителей, и от этого заданий становится то больше, то меньше.

В это время они вошли в небольшую комнату, где на стене висели два прикрученных барабана. Пашке они напомнили барабан из «Поля чудес» только вместо цифр на одном написаны задания, а на другом половина полей пустовало и на другой нарисованы всякие значки.

— Это Колесо Жителя. — продолжил сурок. — Сейчас ты раскрутишь одно, и автоматом закрутится другое. Первое колесо скажет тебе, что ты должен сделать, второе определит, нужна ли тебе помощь.

Пашка рассматривал барабаны. На первом написаны задания типа «Подмести улицы», или что-то непонятное вроде «Огонь». На втором странные значки и что они означали, Пашка не понял.

— А нельзя, ну это… — сказал Пашка.

— Смухлевать? — нахмурился сурок. — Нет! Ахра не позволит этому случиться. И крутить второй раз тоже бессмысленно. Если она выбрала задание, ты и в следующий раз его получишь.

— А почему на втором колесе половина полей не заполнена?

— Если выпадет пустышка, помощи ты не получишь. Если один из этих значков… ладно ты крути, а я скажу что за помощь тебе положена.

Стрелка выбора находилась снизу, и Пашка все же решил сжулить. Если толкнуть колесо совсем чуть-чуть оно, переместившись на два поля, выпадет на «Помойся». Пашка подошел и легонечко толкнул колесо по часовой стрелке. И отпрыгнул, потому что колесо закрутилось со скоростью вентилятора. Второе колесо закружилось в такт первому, как и сказал сурок. Оно крутилось и крутилось, а Пашка как будто почувствовал на себе чей-то посторонний взгляд.

— Что не по себе? — спросил сурок. — Это она к тебе присматривается.

— А что досталось тебе?

— А я его никогда не крутил. Я житель Сумеречного Царства и меня султан видит и так. Правда, как я тебе говорил, только если я прихожу к султану по делам жителей Ахры.

Пашка уже хотел спросить о Сумеречном Царстве, когда колесо замедлило ход. Вот оно стало крутиться вяло и приблизилось к заветному «Помойся». И уже почти встало, и мальчик улыбнулся, но перешагнула на следующее поле. На нем значилось — «Призраки».

— И что это значит? — спросил Пашка, поворачиваясь к сурку, и увидел, что тот стоит в полной растерянности. В толстых очках его глаза стали просто огромными.

— Теперь я верю что ты действительно сын Никодима. — сказал сурок. — Только ему Ахра могла дать задание, с которым не справился отец.

— Ну ты же говорил что его заданием было остановить войну?

— Да. Но потом он попробовал очистить Город Призраков, уже по просьбе султана. И не смог. Мне жаль тебя мальчик, но если сам Никодим не справился, ты и подавно.

— Да что это значит?! — Пашка посмотрел на второе колесо. Там выпал рисунок с маленькой лампой. — И что за помощь мне полагается?

— Джинн в подмогу. Но это ничего не значит. Джинн там или не джинн, Никодим был могущественней любого обычного джинна. А тут еще лампа маленькая, значит, и джинн будет убогий.

— Что за задание?!

— Да всего ничего. Просто надо очистить район Ахры заселенный страшными проклятыми привидениями.

Сурок вел Пашку по густонаселенным улицам Ахры. Им попадались, и животные, и люди, и другие существа, но теперь Пашку они не интересовали. Он размышлял, что ему делать, и как очистить район Ахры от приведений, если даже его отец, который, похоже, считался здесь очень крутым, не смог этого. А сурок рассказывал ему историю, неся в руках маленькую лампу с джинном внутри. Пашка пока не просил его показать помощника.

— Город Призраков появился в Ахре давно. — рассказывал сурок. — Видишь ли, в давние времена Ахра настолько заботилась о своих жителях, что продлевала им жизнь и даже оставляла здесь после смерти. Правда и умирали они нечасто, и было их немного, да и Ахра вовремя остановилась и перестала делать новых приведений. В общем и целом она успела сделать всего тринадцать призраков и остановилась.

— А почему?

— Потому что они сошли с ума. Ахра очень сильно оберегает своих жителей. Житель Ахры не болеет, у него все время прекрасное настроение, и к его услугам все радости жизни, ибо о нем заботиться султан. Но став призраками, они лишились всего этого. Они не могли вкушать прекрасную еду, веселиться и собственно жить, потому что были мертвы. Я не знаю, каково это быть призраком и надеюсь, что не узнаю, но, наверное, не сахар. И призраки сошли с ума и стали досаждать остальным жителям. Ахра не смогла изгнать их самостоятельно, и всего лишь ограничила пребывание одним районом. Этот район назвали Город Призраков и забыли. Надо сказать, что тогда жителей, да и гостей, в Ахре было мало, и потери четверти города никто не заметил.

— Ого! Она отдала им целую четверть!

— Да. Тогда Ахру заселили, дай бог наполовину и места хватало. Но с тех пор все изменилось, и оставлять за призраками целую четверть города, огромное расточительство. Их просили отдать часть, они отказались. Их пытались выгнать — не получилось.

— А почему? Что они вообще собой представляют?

— Бесплотные существа. Они умеют менять форму и становиться то больше, то меньше по собственному выбору. К ним невозможно прикоснуться, а они могут передвигать небольшие предметы.

— Ну и что? Почему нельзя их просто игнорировать? Живи себе спокойно и все.

— Ага, спокойно. Вот представь себе ты спокойно лежишь себе в кровати, и тут перед тобой возникает огромное страшное чудище и начинает орать и извиваться. Оно бросает в тебя всякую гадость и вообще мешает жить нормально, а ты ничего не можешь с этим сделать. Нет уж. Никто из жителей Ахры не станет жить в таких условиях. А, следовательно, число новых очень ограничено. Если тебе удастся как-то победить призраков, Ахра сможет завести на четверть больше жильцов.

— И как мне это сделать?

— Спроси что попроще. Пока это никому не удавалось.

— Ну ладно, а если я это все же сделаю?

— Тогда Ахра признает тебя как своего жителя.

— И султан сможет меня увидеть?

— Да. И султан и его визирь и весь двор. И собственно остальные жители Ахры.

— То есть? А они что меня сейчас не видят?

— Нет. Все кого ты сейчас встречаешь на улицах, приезжие. Жители живут во дворцах поменьше главного, но войдя в них, ты обнаружишь, что там пусто. Ты даже можешь там поселиться и жить до поры до времени, но не заметишь ни их, ни обстановки дворца.

— А почему до поры до времени?

— Потому что, когда кто-нибудь, вроде меня, об этом узнает, он пришлет стражу и выдворит тебя из города.

— Хорошо. А теперь расскажи про эту лампу?

— В ней джинн. Правда, низкого ранга.

— А кто такие джинны?

Сурок посмотрел на Пашку и покачал головой.

— Да, непросто тебе придется если ты даже этого не знаешь. — сказал он. — Джинны — это жители Огненного Царства. Они все очень злые, но иногда их ловят и сажают в такие лампы. Они могущественны, но и лампы непростые. Раньше их держали в них как простых пленников, но потом сообразили, что это невыгодно. По-прошествии времени лампа ломалась, джинн освобождался, но все время заключения лежал без дела. И тогда с ними стали заключать договора…

— Какие? — перебил Пашка.

— Такие. — передразнил сурок. — Им скащивали срок вдове, но за это они должны выполнить определенное количество желаний. Обычно договор заключается на тысячу желаний. Если джинн исполняет все желания, он тоже получает свободу. Но джинны отказываются выполнять желания одного и того же человека — это против их природы помогать настолько. И поэтому один хозяин может загадать только три.

— А когда они освобождаются, они не начинают мстить?

— Начинают. И поэтому, как правило, последним желанием всегда просят не мстить хозяину, или загадывают девятьсот девяносто девять и выбрасывают лампу в море.

— А что, они могут все что угодно?

— Ну да мечтай. Если бы они могли все, достаточно было бы просто пожелать избавиться от призраков. Нет, их возможности ограничены.

— А что они могут?

— Узнаешь у него сам. Так, дальше я не пойду. За тем столбом начинается Город Призраков. Удачи.

И сурок пошел обратно, отдав Пашке лампу.

— Эй, а как мне его вызвать? — спросил мальчик вдогонку.

— Потри.

Когда сурок скрылся из вида, Пашка осмотрел лампу. Ничего особенного, все как в мультиках. В мультиках…. Почему-то у Пашки при воспоминании о мультфильмах в голове что-то зашевелилось. Он машинально потер лампу, и она завибрировала. Пашка от неожиданности уронил ее, и увидел, что из носика повалил черный дым. А потом раздался обиженный голос:

— Ой, а что обязательно меня ронять? — сказал джинн, принимая форму.

У этого джинна был такой же металлический голос, как и у тех что охраняли ворота во дворец. Но если те имели устрашающий вид и размер, этот представлял собой довольно жалкое зрелище. Из клубов черного дыма проявился мальчишка, не старше самого Пашки, но гораздо субтильней и ниже. Хотя сказать какого он действительно роста мешало то, что его ноги втягивались в конусообразный хвост и уходили в лампу. Он не носил одежды, и хорошо просматривалась вся его худоба — каждое ребро торчало острым углом. И еще он не имел вторичных половых признаков. Он смотрел на Пашку с презрением и свысока и от этого казался еще более жалким.

— Ты джинн? — спросил Пашка.

— Нет, я пацан застрявший ногами в лампе. — ответил он.

— Не смешно. — фыркнул Пашка.

— Зато мне смешно. Значит ты мой новый хозяин, смертный. Ну-ну, более жалкого у меня еще не было.

— А я не видел еще более жалкого джинна. — огрызнулся Пашка.

— Можно подумать ты видел много джиннов.

— Двух видел. Те страшные, ты нет.

Как ни странно джинн опустил голову и заныл.

— Ну вот так всегда. Ну поймали меня молодым, это же не моя вина! Не надо было связываться с Гамбитом… — Пашке показалось, что он сейчас заплачет, но тот поднял голову и посмотрел на него очень злобно. — И ты, наверное, сейчас тоже мне ничего не закажешь, и у меня опять не будет шанса освободиться до срока?

— А сколько тебе уже загадали?

— Три. — ответил джинн.

— Три желания. То есть у тебя был только один хозяин?

— Нет шестьдесят.

— Но тогда почему только три?

— А потому что умею я мало, понятно! Все предыдущие хозяева могли больше чем я и поэтому ничего не загадывали.

— А что это были за три желания?

— Это твое желание узнать, что они загадали? — с надеждой спросил джинн.

— Нет.

— Ну тогда не скажу! Эй, а что мы делаем рядом с Городом Призраков?

— Я должен очисть от призраков эту территорию. — сказал Пашка. Даже он сам понимал как глупо это звучит.

— Ух ты! Ну тогда ты попал хозяин. Старшие джинны ничего не могли с ними сделать, а я и подавно.

— Да я уже понял, что помощи от тебя много не будет. Ты лучше помолчи, а я подумаю?

— Это желание?

— Нет!

— Тогда БЛА, БЛА, БЛА!!! — джинн повысил голос так, что Пашке пришлось закрыть уши.

— Заткнись! Или я пожелаю, чтобы ты навсегда остался рабом этой лампы!

— Ты не сможешь, это противоречит контракту, БЛА, БЛА, БЛА.

— А стать немым тоже противоречит?!

— Нет. — тут же притих джинн. — Но ты же не…

— Пожелаю, если не заткнешься!

— Ну хорошо. Уж и пошутить нельзя.

Джинн замолчал, а Пашка стал думать. Хотя продолжалось это недолго. Как можно решить вопрос, даже не зная от чего надо очищать эту часть Ахры. И тогда мальчик поднял лампу и пошел к Городу Призраков.

— Эй, ты куда? — спросил у него джинн.

— Надо посмотреть.

— На кого? На призраков? Да ты что рехнулся! Загадай какие-нибудь три желания и отдавай меня назад. Ты не сможешь ничего с ними сделать.

— Это еще почему?

— А сейчас увидишь. — захихикал джинн.

Когда Пашка прошел мимо столба, он ожидал что на него тут же набросятся призраки. Но он ошибся. Ничего не происходило. Город Призраков молчал и не подавал признаков жизни или смерти. По грязным заброшенным улицам ветер гонял пыль. То тут, то там валялись кучи мусора. И на душе стало как-то неспокойно, но отчего непонятно. Вроде все нормально и ничего страшного. Ну заброшенный город, ну и что. Пашка шагал, а джинн молча летел рядом. Он тоже казалось чем-то взволнован.

— А может, пошли отсюда. — сказал джинн. — Они, наверное на такую мелюзгу не клюнут.

— На такую как ты?

— Да я джинн смертный! Если бы не эта лампа ты слизывал бы пыль с моих ног! Я могу обратить тебя в прах только лишь движением воли… Бежим!!!

Переход получился достаточно внезапным. Джинн выражал свое возмущение, и вот он смотрит на что-то за спиной Пашки, и его глаза наполняются ужасом. Пашка резко повернулся и рванул со всех ног. Из-за угла старого дома на них надвигалось чудище, больше всего похожее на смесь медведя и крокодила. Пашка не смог его рассмотреть получше, но увидел что оно большое, ходящее на четырех ногах и прокрытое чешуей. Пашка бежал, и тут, прямо из-под земли, вылетело очередное чудище. Женщина в рваных белых одеждах. Вернее труп женщины. Бледная, седоволосая старуха с длиннющими острыми зубами, тянула к Пашке руки. Пашка закричал, джинн последовал его примеру. Женщина тоже не осталась в накладе. Из зубастого рта разнесся поток высоких децибел, а ее живот взорвался. На Пашку брызнула кровь и кишки, но их потеря никак не помешала женщине орать. А сзади страшным душераздирающим голосом ревел чешуйчатый медведь.

Пашка бросился в другую сторону, но и тут его поджидал сюрприз. Как и женщина, третье приведение выскочило из-под земли. И этот призрак страшил главным образом своими размерами — примерно с пятиэтажный дом. Огромная бесформенная зеленая масса, шарообразной формы, и с пастью, куда мог легко въехать Белаз. Пашка и джинн, в который раз закричали и бросились в противоположную сторону. Справа ревела женщина, слева чешуйчатый монстр, а сзади летел шар зеленой слизи.

Как ни странно выбежали они в тот самый проулок, из которого вошли в Город Призраков. И когда пересекли невидимую границу, означенную фонарным столбом, крики за спиной утихли. Пашка пробежал еще метров двадцать, пока не понял, что все кончилось. Он остановился и перевел дыхание.

— Ты что встал придурок, беги! — закричал на него джинн. Наверное не мог отойти от лампы далеко.

— Так… так никто… — не мог отдышаться Пашка. — Никто… за нами… не гонится.

Джинн повернулся и посмотрел в сторону Города Призраков.

— Что струсили? — крикнул он кому-то. — Конечно, куда вам тягаться с могущественным повелителем пламени!

Пашка посмотрел с кем он говорит. Три призрака стояли на границе. Они все уменьшились в размерах — теперь не больше взрослого человека. И они больше не орали, а только ехидно хихикали над мальчиком и джинном. Пашка распрямился и пошел к ним.

— Эй, ты куда? — спросил Пашку могущественный повелитель пламени. — Ты что дурак?!

Пашка не слушал его и подошел к призракам метров на пять. Даже уменьшившись, они оставались ужасны. У женщины по-прежнему в брюхе зияла дыра, но Пашка, осмотрев себя, не нашел следов ее крови и кишок. Комок слизи висел в воздухе, покачиваясь вверх-вниз, а медведеподобный крокодил смотрел на Пашку, как будто хотел им пообедать.

— Здравствуйте. — сказал Пашка.

— ПРОВАЛИВАЙ!!! — прокричали все призраки хором. Пашку обдало зловонным ветром.

— Захотим, уйдем! — огрызнулся джинн. — Все равно вы ничего нам сделать не можете!

Женщина подняла с земли камень и швырнула прямо джинну в лоб.

— Ай! Ну ты дождешься! Когда Шайтан узнает об этом он придет сюда и сожжет Ахру! И где вы тогда будете жить? Ай! — второй камень бросил кусок слизи. Он открыл пасть и швырнул его языком.

— Замолчи ты! — сказал Пашка. — Простите его. У меня к вам дело…

— ПРОВАЛИВАЙ!!! — опять ответил ему хор глоток, и полетели камни. Теперь их кидали все трое, и несколько достались Пашке. Мальчик забежал в проулок и услышал за спиной визгливый смех.

— Ну что охотник за призраками? — спросил у Пашки джинн. — Не все так просто оказалось, не так ли?

— Как ты меня назвал?

В голове Пашки замельтешили мысли. Первое — это книга о «Песочном Человеке». Далее, его ассоциация с мультиком, и теперь еще то, как его назвал этот джинн. Все сходилось! У него была подсказка с самого начала, вот только сможет ли джинн…

— А чего? — спросил в ответ джинн.

— А что ты вообще можешь?

— Ну я могу испепелить тебя в секунду.

— А их?

— Нет, конечно.

— Хорошо, а что еще?

— Могу превратить тебя в навозного жука.

— Это уже лучше. А можешь создать что-нибудь?

— В смысле?

— Ну можешь допустим сделать собаку или кошку?

— Могу, но только не настоящую. Она будет как кукла полностью подвластная мне, но в действительности лишь плотная мало.

— Чего плотная? А ладно, а ты можешь сделать охотников за привидениями?

— Кого? — поднял бровь джинн.

— Ну есть в мире такие фильмы, называются «Охотники за привидениями» и еще мультики есть. Ты можешь их сделать?

— Я может и мог бы, если видел эти твои пультики. Но я не бывал в Мире, и уж тем более не знаю из какой ты эпохи.

— А ты не можешь по-быстрому смотаться в Мир, и посмотреть?

— Конечно нет! Смертный ты настолько глуп, что назвать тебя ослом было бы оскорблением умного животного. Если бы мы могли приходить на ваш план, мы уже давно правили бы Миром!

Пашка опять о чем-то задумался. В Предрассветном Царстве Шелковый Человек ему кой-чего подсказал и это помогло. Может он и сейчас что-то говорил, что может помочь. В этот раз Шелковый Человек рассказал ему много, и на то чтобы все это вспомнить ушло минут десять.

— А ты знаешь, что такое Сон? — наконец спросил Пашка.

— Естественно смертный. Второй уровень Алям-аль-Металя. А что?

— Мне однажды приснились охотники за привидениями. Я тогда так испугался когда увидел серию про домового…

— И что ты предлагаешь? Чтобы я пошел в Сон, и нашел там то, что тебе снилось? А ты готов ждать сотню другую циклов?

— А это сколько?

— По вашему пройдет лет десять-пятнадцать.

— Нет, это долго. А если их видят другие? Может они снятся миллионам людей? Это ведь будет легче, так?

— Легче. — пробурчал джинн. Ему явно не улыбалось куда-нибудь переться. — Ладно, загадывай.

— Желание?

— Нет, цифру от одного до десяти, а я отгадаю!

— Хорошо, не нервничай. Я хочу чтобы ты спустился или поднялся…. в общем, отправился в Сон, нашел там охотников за привидениями и привел сюда.

— Идиот! — взревел джинн.

— Чего? — не понял Пашка.

— Надо было сказать, чтобы я посмотрел на них и потом создал здесь их копии. Если я их сюда притащу, не факт что они тебе вообще станут помогать. Хотя это твои проблемы…

И джинн нырнул в землю. Из лампы все еще торчала тонкая синяя нить и уходила в мостовую. Пашка присел на какой-то камень и стал ждать. Ждать пришлось долго. Насколько долго сказать трудно, но если бы не вода из флакона, он уже наверняка проснулся бы. Но ожидание наконец окончилось — джинн вернулся. Возвращался он достаточно странно. Сначала кончик его хвоста заходил волнами, потом из мостовой показалась спина, и спустя несколько секунд голова.

— Чего сидишь? — сказал он Пашке. — Помогай!

Пашка подбежал к нему и стал тащить наверх. Вдвоем дела пошли лучше и вскоре джинн вылез полностью. Оказалось он держит за шкирку двух мужчин. Пашка тянул одного, джинн второго и они вытащили их. Только когда все четверо оказались на каменной мостовой, и лежали, пытаясь восстановить дыхание, Пашке удалось рассмотреть вновьприбывших. Без сомнения это охотники за приведениями. Те же комбинезоны, и протоновые излучатели на спине, но есть и отличия. Один из охотников мулат, с прямыми русыми волосами. Второй носил очки, но вместо прически Игона у на голове кучерявились волосы Билла Мюрея.

— Ты кого припер? — спросил Пашка у джинна.

— Охотников твоих. Ты почему не сказал что их четверо? Я и двоих-то с трудом донес.

— А почему они такие странные?

— Ну я не знал какие тебе нужны и скрестил их. Во Сне это пара пустяков.

— И чего теперь с ними будет?

— А я откуда знаю. Твое желание исполнено, ты и решай.

— Нет прав был сурок — ты ущербный.

— Не ущербный, а молодой! Ничего, встретимся через тысячу циклов, посмотришь кто из нас ущербный!

Охотники за привидениями тоже поднялись с земли и рассматривали друг друга.

— Слушай а интересно получилось. — сказала помесь Уинстона и Рэя.

— И не говори. — поправил очки другой охотник. — Эй, а это ты у меня в голове, или я?

— Эй ребята, вам бы лучше нам все объяснить. — сказал первый охотник.

— Ну тут дело такое… — замялся Пашка. Охотники за приведениями! Невероятно. Он встретился со своими героями. — Вы понимаете здесь есть приведения, и мы поэтому вас позвали.

— А почему мы в телах друг друга?

— Ну просто у него не получилось бы притащить четверых. Но не волнуйтесь, когда вы поймаете привидений, он вас отправит обратно и разъединит.

— А мы и не волнуемся. — пожал плечами второй. — Слушай, а как нам теперь называть друг друга?

— Интересный феномен. Ну я думаю, будет уместно Уинорэй, и Игопит. — сказал первый.

— А чего они такие спокойные? — прошептал джинну Пашка. — Если бы меня скрестили с другим человеком, я бы волновался.

— Так то ты! — и не подумал понижать голос джинн. — Ты-то настоящий. А это просто сновидения. И еще сновидения какого-то маленького смертного, считавшего, что эти твои охотники за привидениями никого не боятся и из любой передряги выходят сухими. В общем, получилось даже лучше чем я думал. Эти такие тупые и фанатичные, что я, пожалуй, не мог бы создать лучше.

— То есть?

— У них только одна цель — охотиться за призраками. Я конечно не знаю как они это собираются делать, но уговаривать их не придется.

— А ты сможешь их потом доставить обратно.

— А зачем? Они будут жить недолго. Это ведь Азиль-до-Абар, а не Сон.

— Ладно. — сказал Пашка и повернулся к охотникам. — Э-э-э господа?

— Да мальчик.

— А вы поймаете приведений, если я попрошу?

— Только покажи где они. — сказал Уинорэй.

— А вон там за углом.

— Пошли Уинорэй, предстоит работа. — сказал Игопит.

И они оба, бравой походкой, пошли в указанном направлении. Игопит достал прибор с мигающими лампочками и двумя усиками, то поднимающимися, то опускающимися. И больше всего Пашку порадовала россыпь «ловушек» подвешенных сзади. Пашка пошел следом за ними, держа в руках лампу.

— Эй, а ты куда намылился? — сказал джинн.

— А вдруг им помощь потребуется.

— Ты их что, вызывал, чтобы еще помогать?

— Ничего ты не понимаешь. Это же мечта — быть помощником охотников за привидениями!

Джинн только покрутил пальцем у виска, но выбора у него естественно не было. Пашка следовал за охотниками. Те шли не выказывая и капли страха. Они пересекли границу. Приведения уже куда-то подевались, впрочем, ненадолго. Не прошло и минуты, как из-за угла вышел уже знакомый монстр в чешуе. Он опять заревел, но охотники на это отреагировали в точности так, как от них ожидал ребенок, который их выдумал.

— Готов Уинорэй? — сказал Игопит.

— Готов!

— Включай!

Каждый охотник достал из протонный установки странную пушку, похожую на помесь дробовика с бутылкой минералки и направил на призрака. Послышался писк, и два ярко красных луча вырвались из пушек. Они обвили призрака, как две змеи и тот забился в агонии. Он взлетел, и Игопит, вытащив из-за пояса ловушку, бросил под него. Небольшая коробочка прокатилась на колесиках и замерла точно под призраком. От ловушки тянулся провод с педалью на противоположном конце, Игопит нажал на нее, и она открылась. Из двух открывшихся дверок полился желтый свет, и призрака втащило внутрь.

— У этих клоунов что получилось? — вытаращил глаза джинн.

— А ты сомневался? — гордо сказал Пашка. — Сзади!

Охотники резко повернулись и увидели двух других приведений. Огромный комок слизи и женщина с дырой в животе. И опять протонные пушки заработали и два привидения забились не в силах вырваться из лучей.

— Игопит давай ловушку! — крикнул Уинорэй.

— Не могу! Руки заняты!

И вот наступил Пашкин звездный час. Он не раздумывал ни секунды. Он побежал к охотникам и выхватил у них две ловушки. И тут же одна полетела под огромный комок слизи. Пашка нажал на педаль, и склизкий монстр влез внутрь. Вторая ловушка покатилась под женщину и ее постигла та же участь. Джинн висел в воздухе с открытым ртом.

— Это чего получается? — сказал он. — Этих призраков пытались поймать шерифы снов, сам султан, и даже старшие джинны, а надо было всего лишь позвать этих придурков и все дела! Эй, мозгляк, а как ты вообще догадался?

— От мозгляка слышу. — улыбнулся Пашка протягивая две ловушки Игопиту и Уинорэю. — Я просто очень-очень умный.

— Ну да? Ладно, ты поймал трех призраков, но их тринадцать. Посмотрим, что ты будешь делать дальше.

И джинн увидел, что Пашка собирается делать дальше. В сопровождении двух охотников за привидениями мальчик пошел искать призраков. Благодаря счетчику охотников это оказалось не столько сложно сколько долго. Впрочем, следующие пять привидений они поймали быстро. Маленький мальчик с обожженным лицом, столб дыма в форме мужчины, что-то больше всего похожее на картонную коробку, клоуноподобная мразь, и как ни странно почти точная копия Шелкового Человека, вышли из подворотни спустя пять минут. С ними возни оказалось чуть больше, но все равно не много. Охотники поймали двоих призраков, а Пашка кинул ловушки. В это время остальные три призрака бросали в них камни и прочий мусор, но это так, мелочи. Когда два призрака оказались в ловушках, охотники поймали еще двух, и последним в ловушку влетела копия Пашкиного знакомого. И никто не пытался убежать! Наверное, за ту прорву времени, что они прожили, призраки успели увериться — им нечего бояться. Поэтому очень скоро вышли и еще четверо. И естественно тоже оказались в ловушках. Пашка даже огорчился, что все до банального просто. В фильмах или мультиках охотников преследуют разные трудности, а здесь все свелось к рутине.

Но поиск двух последних привидений все же оправдал его надежды. Эти, наверное, поняли, что в этот раз опасность настоящая и предпочли залечь на дно. Ну вернее залег на дно один, а другая наоборот поднялась ввысь. Она попыталась замаскироваться под летающую машину, но охотники ее разгадали. И началась погоня. Два охотника и Пашка с лампой в руках как угорелые бегали по Городу Призраков, чтобы поймать привидение, а оно постоянно меняло форму. Оно становилось то птичкой, то человеком, то пыталась заговорить с ними, и наконец, прокололась, когда обратилось фонарным столбом. Надо сказать что охотники, несмотря на заверения джина о их тупости, сработали превосходно. Пашка и не понял что столб это приведение, а Игопит что-то заподозрил. И спокойно пройдя мимо, весело разговаривая с Уинорэем, резко развернулся и выстрелил в столб. Его тут же обвили лучи протоновой пушки и, спустя полминуты, двенадцатое привидение оказалось в ловушке. Остался один призрак и ровно одна ловушка. И вот тут им пришлось попотеть.

Счетчик привел их к дыре, уходящей в землю. Хоть черный проем выглядел довольно жутковато, охотники бесстрашно двинули вниз. Пашка с джинном последовали за ними. Они не захватили фонарей или факелов, но как оказалось джинн светится в темноте. Они долго и упорно шли по тоннелям. Сколько Пашка не знал, но, наверное, очень много. В кромешной тьме время стерлось и лишь где-то суровые, а где-то и смешные лица охотников отгоняли приступы клаустрофобии и боязни мрака. И еще джинн, казавшийся на поверхности жалким и ничтожным, во тьме приобрел свое подлинное величие. Он не просто испускал свет, горело что-то внутри него. Из худого мальчишки он превратился в сплетение огня и теней. Страшный демон, и Пашка радовался, что тот всего лишь раб лампы. Даже такой молодой джинн наверняка мог справиться и с ним и с охотниками одной левой. И вот их поиски подошли к концу. К очень странному концу.

Они вышил в огромное подземелье. Гигантский подземный зал не требовал освящения, потому что в нем горели капельки влаги на стенах и призрак. Его сияние с легкостью перебивало свет джинна — если до этого они шли в красноватом свечении, теперь все выглядело зеленым. Пашка замер в нерешительности. Он попал в некоторую пародию на дворец султана Ахры. Посредине подземного зала стоял каменный трон, а на нем сидел мужчина с огромным тюрбаном на голове. От султана призрак отличался возрастом — с трона на них смотрел седой и страшный старик. На лице борода длиннее тела, и в глазницах нет глаз. На Пашку и охотников смотрела внутренняя сторона его затылка.

— Значит он добрался до меня. — спокойно сказал призрак. Его голос отразился от стен кошмарным эхом. — Пусть после смерти, но добрался.

— Кто? — спросил Пашка.

— Тебе хорошо известно молодой шериф. Но я не сдамся просто так. Я сражался с самим Шайтаном, я бился с Гердой и смог уйти живым. Меня не победить жалкой кучке сновидений.

— Огонь! — закричал Уинорэй.

И два ярок-красных луча ударили в трон. В пустой трон — призрак покинул его за долю секунды. Он взлетел к потолку и, вырвав огромный ком земли, бросил его в охотников.

— Берегись! — закричал Пашка.

Но было уже поздно. Уинорэя погребло под землей. Пашка бросился к нему, но пришлось отпрыгнуть в сторону, потому что теперь ком земли полетел в него. Тьму еще раз прорезал луч из протоновой пушки теперь уже Игопита. Но призрак успел увернуться. Пашка все же подбежал к свежей могиле Уинорэя, мысленно проклиная мелкого грызуна сказавшего, что призрак не может поднять вес больше камня. Этот кинул ком не меньше тонны весом. Пашка стал откапывать Уинорэя и не видел, что призрак влетел в стену, скрывшись от Игопита. Копать голыми руками очень неудобно — Пашка пару раз даже порезался о мелкие камешки. И внезапно, прямо из-под земли, пройдя тело Уинорэя, вынырнула голова в огромном тюрбане. Пашка отскочил назад.

— Меня не одолеть. — сказал призрак замогильным голосом.

Но ему пришлось резко ретироваться обратно в землю, потому что, то место откуда он вылез, взорвалось сотней земляных брызг — туда попал луч из пушки Игопита.

— ЖАЛКОЕ СНОВИДЕНИЕ, ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ ПРОТИВ КОГО ВЫСТУПИЛ? — прогрохотало по залу.

Голос шел отовсюду, но это был лишь отвлекающий маневр. В следующую секунду призрак вынырнул из пола за спиной Игопита и разорвал шнур, ведущий от установки к пушке. Игопит повернулся и нажал на кнопку. Но ничего не произошло.

— Я меня такое чувство что мы сейчас умрем. — спокойно сказал Игопит. — Можешь поставить себе пять за сообразительность! — отозвалась другая половина.

Призрак схватил охотника за ногу и, взлетев к потоку, раскрутил над большим тюрбаном, а потом швырнул. Врезавшись в земляную стену, Игопит превратился в облачко розового дыма и исчез, а по залу прокатилось!

— Ха-ха-ха… ой!

Это «ой» вызвал ярко-красный луч обвивший тело призрака. Когда он напугал Пашку, пройдя сквозь могилу Уинорэя, а Игопит выстрелил в него, он почти откапал полумертвое тело. На глазах Пашки Уинорэй начал превращаться в желтый туман, но мальчик успел стащить с него протоновую установку и последнюю ловушку. Пашка с трудом нацепил на себя тяжелую штуковину, и стал похож на туриста. Он увидел, как призрак швырнул Игопита в стену и, направив пушку на призрака, выстрелил. И попал. Призрак забился и попытался приблизиться к мальчику. Пашка не стал бросать ловушку, а просто протянул перед собой и нажал ногой на педаль. Призрак может и смог бы добраться до мальчика — слишком он был силен, но вместо этого влетел в ловушку. Пашка отпустил педаль и все кончилось. Из ловушки в руках доносились какие-то проклятья, но Пашка их не слушал.

— А ты неплохо справился. — сказал джинн вылетая из-за трона. Там он, наверное, прятался все это время.

— Трус! Мог бы и помочь!

— А зачем? Это ведь твои проблемы, и уверяю тебя, они только начинаются.

— В смысле?

— А ты посмотри на эту шкатулку.

Пашка взглянул на ловушку и увидел, что она медленно становится красной.

— А что это с ней? — спросил Пашка.

— А то! Я же говорил что это Азиль-до-Абар и здесь все, что приходит из Сна, живет недолго. Пройдет с полчасика и призраки освободятся.

Пашка положил ловушку на пол — она уже слегка обжигала руки — и пошел собирать другие, разбросанные по залу. Хоть охотники прекратили существовать, ловушки остались в целости и сохранности, наверное, потому что в них сидели привидения из Азиль-до-Абара. Пашка собрал те, что валялись под стеной куда швырнули Игопита, потом пошел к могиле Уинорэя и откопал остальные. Он сложил их в одну кучу и смотрел, как они становятся красного цвета.

— А ты не можешь достать еще таких же? — спросил он у джинна.

— Смогу. Но придется ждать, а за это время они выберутся. Да и потом, все это лишь иллюзия, пусть и твердая. Даже если ты пересадишь их в другие, со временем они освободятся.

Пашка смотрел на ловушки и думал. И тут взгляд упал на лампу джинна.

— Слушай, а из такой же лампы они не выберутся?

— Не думаю. — мрачно ответил джинн. Ему не нравилось, что Пашка находит одно удачное решение за другим.

— А ты можешь мне сделать точно такую же?

— Могу.

— Но не из сновидения, а настоящую?

— Я же сказал, могу! Но что толку? Как ты их пересадишь из этих шкатулок в лампу? Что не подумал?

— Почему. Надо просто сделать большую лампу вокруг ловушек.

— И как ты ее понесешь?

— А никак. Мне не надо их куда-нибудь нести. У меня задача избавить от них Ахру, а не доставлять к султану.

— Ну хорошо уел! Желай.

— Я приказываю тебе создать вокруг этих ловушек лампу подобную той, в которой ты заключен.

— Исполняю.

Джин провел над ловушками ладонью, и появилась большая медная лампа. И в это время по земле прошла легкая дрожь.

— Побежали отсюда! — крикнул джинн. — Сейчас начнется землетрясение!

Пашка схватил лампу и бросился наутек. Они едва успели выбраться из огромного зала, как потолок обрушился, похоронив под собой тринадцать проклятых призраков Ахры. Пашка бежал минуты три пока джинн его не остановил.

— Да хватит трястись! Все уже кончилось.

— Уверен?

— Да.

Пашка перешел на шаг глубоко дыша. Он не помнил дорогу, но резонно рассудил — двигаться надо вверх. Спустя пять минут джинн спросил его:

— А ты хоть знаешь что сделал?

— Выполнил задание Ахры.

— Это понятно. Но кого ты только что заключил в лампу навеки?

— А почему навеки? Вроде вы джинны через какое-то время выходите из нее.

— На то мы и джинны. Наше могущество гораздо больше, чем у тех привидений. Но я не об этом. Знаешь, кто был тот старик в зале?

— Кто?

— Первый султан Ахры!

— Прости, но мне это ни о чем не говорит.

— Да ты что издеваешься! Он же легенда! Великий правитель, который взял штурмом Вабар! Правда ненадолго — пока Шайтан не вернулся, но все равно. Он освободил миллионы пленников Вабара! Ни до, ни после него такое не удавалось никому.

— И я его сделал!

— И я его сделал. Бе-бе-бе. Да без меня фиг бы ты что сделал! Кто охотников привел? Я! Кто лампу сотворил? Тоже я! Да понимаешь ли ты смертный, я только что отмстил за честь джиннов! Теперь, когда я освобожусь, меня ждет великая слава и почет!

— Да ты герой.

— Что издеваешься? Ну-ну, великим всегда завидуют…

Они шли гораздо меньше времени, чем когда спускались и наконец, вышли из дыры в земле. В Городе Призраков по-прежнему царили пустота и скука. И только теплый ветерок трепал волосы Пашки поздравляя его с победой. Пашка пошел к дворцу султана, и весело улыбался ветру. И даже заносчивый джинн не мог испортить ему настроение. Хотя и доставлял кое-какие проблемы, постоянно вознося себе дифирамбы.

— Знаешь что, замолчал бы ты. — наконец не выдержал Пашка.

— А то что?

— А у меня еще одно желание осталось, сейчас как пожелаю, чтобы ты онемел.

— Злой ты. — понурился джинн. — Все вы смертные злые. У меня не так много хорошего в жизни было, а ты и порадоваться не даешь.

— Ну ладно не обижайся. Слушай, а ведь если я тебе последнее желание не загадаю, ты дольше в лампе сидеть будешь?

— Угу.

— Ладно, тогда я желаю… чтобы ты рассказал мне какие были три первых твоих желания.

— Принести чашку кофе, отгонять мух, и помыть ванну. — еще мрачнее сказал джинн. Пашка естественно рассмеялся.

Пашка шел по бывшему Городу Призраков, и все ему казалось волшебным. Он покинул его пределы и вошел в Ахру. Теперь каждая улочка, узкая ли широкая ли, как будто приветствовала его. Встречающиеся на пути животные почтительно кланялись Пашке, и он непонимающе кланялся в ответ. И еще ему начали попадаться люди, которых он не видел раньше. Мужчины и женщины в роскошных нарядах, утопающие в драгоценностях, тоже кланялись, но с улыбкой на устах. Пашка заметил и другие отличия. Он шел той же дорогой, по которой вел его сурок, но вот появилось небольшое, но изящное здание, и раньше его здесь не было. А здесь на месте старого невзрачного дома вырос красивый дворец. А еще атмосфера. Теперь Пашке стало не тепло и не холодно, а в самый раз. Легкий ветерок обдувал его, принося прохладу, и огромное солнце лишь грело, но не палило. Пашка никогда не пил спиртного и ему не с чем было сравнивать, но если бы он мог, то сказал бы, что опьянен Ахрой. Теперь он чувствовал себя здесь как дома. Но самое удивительное зрелище предстало перед ним, когда он подошел к дворцу.

Когда он проходил мимо двух джиннов, те тоже поклонились, и висевший рядом молодой джинн надулся еще больше. А когда Пашка вошел в фруктовый сад, он увидел двор султана. Под огромной аркой входа, в которую превратилась низенькая дверца, стояли мужчины и женщины невиданной красоты. У мужчин неизменная борода и усы, а так же большие тюрбаны. Конечно не такие большие как у султана, но тоже внушительные. Женщины одеты несколько фривольно, фактически прикрыли грудь и бедра, но это только подчеркивало идеальность их форм. У каждой женщины тончайшая шелковая чадра, и она создавала вокруг них дополнительную тайну. Вперед вышел высокий мужчина. Он единственный не носил бороды, а облачился в темный длинный халат.

— Ахра приветствует своего героя. — сказал мужчина и низко поклонился. Тоже повторили и все стоявшие сзади.

— Да пара пустяков. — сказал джинн. Сказал, и тут же лампа пропала из Пашкиных рук, растворившись в воздухе.

— А куда он… — начал Пашка.

— В схрон. — ответил мужчина. — Не волнуйся, ты и так сделал для этого мерзкого существа больше, чем он мог рассчитывать и за тысячу циклов. Меня зовут Джа, я визирь Ахры.

— Очень приятно, Карл.

— Я надеюсь герой, это не твое настоящее имя?

— Нет конечно.

— Отлично! Тогда пойдем, султан хочет видеть того, кто избавил нас от напасти висевшей над Ахрой с раздела.

Когда Пашка вошел во дворец во второй раз, его ждало очередное чудо. Если раньше коридоры и залы, сделанные из бриллианта, пустовали, теперь по ним сновали сотни, а может и тысячи людей. Здесь бегали слуги с подносами, животные, одетые в белые халаты, а простые люди, жители Ахры, просто прогуливались и вели беседу друг с другом. И все улыбались, смеялись и неизменно кланялись Пашке.

— Так я стал жителем Ахры? — спросил Пашка у Джа.

— Конечно. Ты блестяще справился с заданием Ахры, и она тебе безмерно благодарна. Теперь у тебя появится свой дворец в бывшем Городе Призраков. Хотя это название, наверное, к нему приклеится надолго.

— У меня свой дворец?!

— Ну или любое другое здание на выбор. — пожал плечами Джа. — Ахра возведет его сама в самое ближайшее время. Правда, сейчас у нее так много дел. Надо зарезервировать места для будущих жителей и придумать им задания.

— А как вы узнали, что я справился?

— Это не оказалось сложным маленький герой. Сурок сказал, что с Колеса Жителей стерлись все задания, а это могло означать только одно. Но это невероятно. Сам султан не смог справиться с ними, да даже сам Никодим, как тебе… а впрочем, расскажешь все султану. Я уверен, ему тоже безумно интересно.

Они вошли в тронный зал, и Пашка дернулся назад. На троне сидела копия призрака, которого они поймали последним. Но приглядевшись, Пашка понял, что это не он. У того борода длиннее да и лицо суровей. А этот приветливо улыбался и вдруг взлетел и в один миг оказался рядом с Пашкой.

— Ох-хо-хо, к нам пожаловал герой! — рассмеялся султан и, подхватив Пашку, понес к потолку. А там быстро зашептал — Ни в коем случае не говори, кого ты поймал в лампу.

— Почему? — прошептал Пашка в ответ.

— Никто не должен знать, что величайший из султанов Ахры был ее проклятьем на протяжении стольких циклов. Он легенда и герой. И никто не должен знать, что герой в конце своей жизни сошел с ума. У Ахры должна быть легенда, и пусть он ей и останется. Она сама попросила передать это тебе. Договорились?

— Да.

— Ну и славно! — бодро заявил султан, опускаясь на пол, и поставил мальчика рядом с троном. — А теперь рассказывай. Весь двор сгорает от нетерпения! Да и я тоже!

Пашке принесли удобное кресло и графин восхитительно компота с огромной тарелкой печенья. Он принялся рассказывать и после почти каждого предложения двор разражался удивленным: «Ах!». Пашка не рассказал всего. Ну например про книгу «Песочный Человек» которая натолкнула его на мысль об охотниках, или про то, что просил его султан. Но все же его рассказ получился хоть и коротким, но интересным.

— И кто бы мог знать, что против проклятых привидений надо всего лишь вызвать два сновидения? — пробормотал султан. — Но кто знал, что в Мире до этого додумались?

— Ваше величество! — вбежал в зал слуга. — Ваше величество в Города Призраков появилась странная статуя.

— Да? Интересно. Визирь.

— Слушаюсь Ваше Величество.

Прямо посреди зала выросло огромное зеркало, и в нем проявилась картинка. Пашка сразу узнал это место. Там где в землю уходила дыра, теперь действительно стояла статуя. А вернее монумент состоял из четырех статуй. Разумеется четыре охотника за привидениями. Точно такие как в фильме.

— Ого! — воскликнул султан. — Значит Ахра решила их наградить!

— То есть? — спросил Пашка.

— Если кто-нибудь из этих людей сможет пройти в Азиль-до-Абар и придет в Ахру он станет ее жителем.

— Но они же не настоящие. Ну в смысле это персонажи из фильма, а не настоящие охотники за привидениями.

— Это не имеет значения. — улыбнулся султан. — Актеры они или нет главное, что они породили охотников и смогли сделать так, чтобы те приходили к людям в их снах. Если бы не они, никто не увидел бы их во Сне, а значит и джинн не смог бы их оттуда достать.

— А кстати о джинне… — замялся Пашка.

— Да Карл. Что там с джинном?

— Я хотел бы узнать, что с ним будет дальше?

— Джа?

— Да ваше величество. Он пролежит в схроне еще очень много циклов. Его нам презентовал один колдун из Мира, и если честно подарок не очень хороший. Этот джинн настолько ничтожен…

— А можно мне у вас кое-что попросить? — спросил Пашка.

— Потребовать! — весело сказал султан. — Ты обязан у нас именно требовать и именно всего что хочешь! Ведь ты же не так просто пришел в Ахру? Она говорит, что ты самая большая загадка, которая приходила к нам за тысячу циклов! А это поверь мне очень необычно, если учесть кто к нам иногда заглядывает.

— Ну я пришел сюда чтобы кое-что узнать, но теперь хочу еще и попросить, чтобы вы отпустили этого джинна. Ведь он навряд ли сможет исполнить тысячу желаний и освободиться раньше.

Почему-то весь двор замолчал и уставился на Пашку как на сумасшедшего.

— Я прожил уже очень долго Карл, но признаюсь, слышу такое впервые. Однако твое желание будет исполнено. Джа.

— Слушаюсь.

Между Пашкой и троном появилась уже хорошо знакомая лампа.

— Покажись. — сказал султан. У Пашки пробежал холодок по спине. Хоть голос немного другой, но интонации полностью соответствовали призраку первого султана Ахры.

Джинн не замедлил исполнить приказ. Он вылез из лампы и замер перед султаном по стойке смирно. Пашка не видел его лица, но понимал что тот, наверное, очень напуган.

— Имя? — строго спросил его султан Ахры.

— Карома. — ответил джинн сквозь зубы.

— Слушай сюда Карома. Сейчас ты получишь свободу, и знай, что даровал тебе ее не я. Этот мальчик пожелал этого. Я знаю, что ты не ведаешь благодарности, но помни, если с ним что-нибудь случится, я лично приду за тобой!

Султан сделал резкий жест рукой, и лампа засветилась нестерпимо желтым светом, а потом пропала. Изменения с Каромой произошли сразу. У него появились ноги и вот перед султаном стоит красивый смуглый юноша. Он повернулся к Пашке и мальчик увидел, что в его взоре горит страшное пламя. Джинн больше не боялся никого из присутствующих. Пашка заметил, что кулаки у визиря сжались.

— А ты все-таки глуп. — сказал Карома.

И вспыхнув столбом огня, он исчез, оставив за собой запах гари и смерти.

— Возможно ты совершил ошибку Карл. — сказал султан. — Джинны — это проклятье Азиль-до-Абара. Они злы по природе своей, и никогда не испытают благодарности. Так что не думай, что если встретишь его еще раз, он тебя пожалеет или тем более поможет. Они понимают только один язык — язык силы.

Пашка сидел и гадал, ошибся он или нет. Но что-то внутри говорило, что он все сделал правильно.

— Я не жалею. — сказал Пашка султану.

— Ну и славно. — улыбнулся султан снова превращаясь из сурового правителя в добродушного деда. — Что ты еще хотел узнать.

— Ну первое, это почему когда я вас увидел в первый раз, ну когда вы меня еще не замечали, вы выглядели по-другому?

— А это просто. Я был таким, когда стал султаном, и все видят мой последний образ в качестве простого человека. Что еще?

— Я хотел бы, чтобы вы мне рассказали о Никодиме?

И во второй раз весь двор замолчал. Теперь они смотрели на Пашку с какой-то угрозой.

— Прости Карл, но зачем ты им интересуешься? — спросил султан.

— И вы меня простите, но я тоже хочу кое-что сохранить в тайне.

Султан посмотрел на Пашку настолько пронзительно, что по спине опять пробежал холодок.

— Ты прав. — сказал султан. — У каждого должны быть тайны, а ты еще из Мира. Что ты хочешь узнать конкретно?

— Кем он был, что сделал и куда пропал?

— Он был главным шерифом Ахры мальчик, и великим героем. Он защищал нас от джиннов и от других чудовищ. Он ловил тех, кто досаждал Ахре в Мире. И он тот, кто окончил тысячелетнюю войну. А куда он пропал, я не знаю. Остальные шерифы ищут его по всему Азиль-до-Абару и не могут найти.

— А что это за война?

— Тысячелетняя война проходила между Предрассветным, Дневным, Сумеречным, Ночным и Огненным Царствами. Мы сражались с порождениями Вабара сотни циклов и не могли взять верх. И только когда Никодим одолел Хранителей Четырех Башен Вабара, джинны отступили зализывать раны. Но все знают, что это лишь до поры до времени, и поэтому мы ищем Никодима, но пока наши попытки тщетны.

— И еще я хотел у вас спросить о том можно ли взять человека из Мира в плен и держать здесь?

— Можно. Но почему ты спрашиваешь?

— Потому что я его сын. И в Мире Никодим лежит в комме вот уже год.

После этих слов двор разразился гомоном подобно стае чаек. Но султан поднял руку, и все умолкли. Он улыбнулся и сказал:

— Я знал.

— Да я так и понял. Я же рассказал обо всем сурку. Просто до меня только сейчас дошло, что держать тайну бессмысленно.

— Ну держать тайну никогда не бессмысленно. Впрочем, от меня ты конечно ничего скрыть не сможешь. Ты теперь житель Ахры, и я знаю о тебе если не все, то многое. Значит, Никодима постигла такая участь. Это очень плохо Карл. Если его держат в плену, значит джинны до него добрались.

— Вы думаете это они?

— Почти на все сто процентов. Хотя могли и другие, но первое подозрение на них. А тот джинн, которого ты пожелал освободить, он знал что ты сын Никодима?

— Нет.

— Хорошо. Тогда послушай моего совета молодой шериф, никому не рассказывай этого до поры до времени. Теперь я скажу другим шерифам, что Никодим может быть пленником Вабара, и они попытаются проникнуть туда.

— А почему вы называете меня шерифом?

— Потому что я тебя произвел в шерифа. Шерифы — герои, которые служат добру и в Алям-аль-Метале и в Мире. Хотя шерифы Вабара далеко не хорошие люди, но это исключение, а не правило. Ты, по-моему, начинаешь просыпаться?

Пашка посмотрел на себя и увидел, что стал немного прозрачным. Но просыпался он не внезапно, как в прошлые разы, а постепенно. Наверное, сказывалось действие воды.

— Пока я не проснулся я хочу сказать, что буду искать отца сам. Чего бы мне это не стоило! — сказал Пашка.

— Другого я от тебя и не ожидал. — улыбнулся султан. — Но будь осторожен. И в любом случае ты теперь житель Ахры, так что тебе здесь все рады.

Пашка понял, что вот-вот проснется и спохватился. Ведь он хотел спросить еще кое-что.

— Кто такой Шелковый Человек?

В третий раз Пашка заставил двор умолкнуть. Теперь десятки глаз смотрели на мальчика с неприкрытым ужасом. Пашка посмотрел на султана и визиря, те тоже таращились на него.

— Откуда ты узнал это имя? — спросил султан.

— Я его несколько раз видел.

— Великий Ветер! — прошептал султан. — Слушай меня очень внимательно Карл. Если ты его встретишь еще раз, не говори с ним и ни в коем случае не делай, что он говорит. Ты понял меня? Это вопрос жизни и смерти! И не только твоей…

— Я не понимаю? Кто он такой, что его все боятся?

Султан откинулся на спинку трона, полуприкрыл глаза и задумчиво сказал:

Сказав это, султан замолчал, зато остальной двор хором продолжил:

Почему-то этот стишок заставил Пашку сильно испугаться. Дневное Царство поплыло и Пашка услышал последние слова султана:

— Никто не знает кто он Карл. Но он очень плохой человек, гораздо хуже, чем все джинны Азиль-до-Абара.

Дворец пропал и Пашка проснулся.

Пашка шел по темным улицам Заветов и думал. Выбраться из школы оказалось гораздо проще, чем попасть в нее. Здание уже опустело, мальчик просто спустился вниз и, открыв окно, вылез наружу, аккуратно прикрыв его за собой. Командирские часы показывали половину восьмого вечера — наступили сумерки. И все равно улицы казались до ужаса темными.

В голове мысли роились как пчелы. Они переносили одни факты к другим, пытаясь собрать все воедино. Первой загадкой оставался Шелковый Человек. Стишок султана ничего не объяснял, как и его предостережение. Дальше джинны. Неужели его отец у них в плену? Джинн Карома говорил, что первый султан освободил тысячи пленников Вабара. И еще этот Вабар. Пашка мог поклясться, что слышал это название раньше, но не помнил где. И конечно ему кто-то помогал. Пашка уже почти не сомневался, что и карта, и книга попали к нему не случайно. Кто-то вел его к цели, но кто и к какой цели? Шелковый Человек? Очень может быть. Хоть он и говорил, что не имеет к этому никакого отношения, в силу всего услышанного, доверять его словам не очень хотелось. Да загадок с каждым новым Царством только прибавлялось. Но, так или иначе, надо продолжать исследования.

Придя домой Пашка поужинал вместе с Маринкой. Сестра так и не спросила, где он шлялся. Пашку это устраивало. Он посмотрел телевизор, а потом лег в кровать. Правда уснул только к трем утра, и сон его был беспокоен.

Следующую неделю Пашка провел в раздумьях и играх с друзьями. Он решил на какое-то время забыть и о карте и о Царствах, и просто провести время хорошо и весело. Ну и немного разведать, но ничего не предпринимать. Велосипедные прогулки вообще невероятное удовольствие для детей. Потом, взрослея, они покупают машины и пересаживаются на них, но и в первом и во втором случае людей привлекает в езде, прежде всего свобода. То, что можно сесть и поехать куда угодно. С одной стороны машина дает большую свободу, но и у велика есть свои преимущества. Ну например — его не надо заправлять. Или он проедет там, где не пройдет машина. А о том, что он полезен взрослым для здоровья, и развивает организм ребенка, и говорить не стоит.

И именно на велосипедах Пашка провел разведку оставшихся мест означенных на карте. Аэродром, памятник в виде катера, кочегарка, и маяк. С тем чтобы уснуть на аэродроме или в катере проблем нет. Аэродром в Заветах старый и почти не использовался. Там обосновалась только школа для парашютистов, и летали они, ну дай бог, раз в день. В любом случае уснуть там ночью — раз плюнуть, а еще, если учесть, что вскоре Маринка полетит в Хабаровск поступать… С катером та же ситуация. На него не залезали лишь ленивые, или толстые мальчишки и Пашка уже не раз бывал внутри. Люк никогда не закрывался, а внутренности уже давно вырезали. А вот с кочегаркой и маяком могли возникнуть проблемы. Естественно никто не пустит мальчика поспать в маяк. На нем стоял добротный висячий замок, а еще его сторожил Кузьмич. И этот старик после историй Ильи не на шутку пугал Пашку. А с кочегаркой еще сложнее. Ее сторожили два кочегара, хотя Пашка никогда их не видел, но о них ходило историй не меньше, чем о Кузьмиче. Естественно в школе рассказывали, что там жгут непослушных детей, или отличников. Пашку всегда интересовало, почему не двоечников? Наверное, потому что именно они эти истории рассказывали. Кочегарка находилась неподалеку от Пашкиного дома, и представляла собой самое обычное отопительное здание. Несколько высоких труб, горы угля рядом со зданием и маленькая каморка, где жили сторожа и стоял котел. Там самим кочегарам спать, наверное, тесно, однако ее сторожили и летом и зимой. А меж тем, если судить по карте, именно там начинается дорога в Огненное Царство. Дорога в Ночное ведет из катера, если судить по значку в виде ночного колпака. А вот с двумя другими непонятно. Дракон с сидящей на нем голой девицей, и круг закрашенный наполовину. Очевидно круг и есть Сумеречное Царство, но что тогда означает дракон?

Так шли дни, потом недели и Пашка вдруг обнаружил себя лежащим на берегу лягушатника, в середине июля. Рядом лежала и загорала пятерка друзей — они приехали сюда на автобусе. Лягушатником местные называли небольшой круглый прудик, метров десяти в диаметре. Дело в том, что даже летом вода в Татарском проливе очень холодная, и купались там редко. А лягушатник хоть и мал, и дна никогда не видно из-за мутной воды, но все же там можно поплавать, не рискуя подхватить воспаление легких.

Лежа на теплой земле и чувствуя, как коротенькая трава щекочет спину, Пашка вдруг понял, что время пришло. Что-то подсказало ему, что попасть в следующее Царство надо в ближайшем будущем. Сегодня ночью, максимум — завтра. Он поднялся и пошел к бережку. В мутных водах лягушатника плескались дети, но Пашке казалось, там плавает что-то еще. И вообще, прудик уже который год радовавший мальчика, стал каким-то не таким. Как будто, под неглубоким слоем воды иногда появлялись большие хвосты, или щупальца осьминога. Осьминога. «Но появилось восемь стен, и посадили ветер в плен». Как по заказу налетел легкий ветерок и создал рябь на воде. Пашке показалось, что мельчайшие волны складываются в дракона.

— Слушайте, а давайте пойдем в поход. — сказал Пашка поворачиваясь к друзьям.

— Куда? — спросила Танька.

— Да ну… — сказал Димка.

— А чего, весело будет. — подхватил Андрей.

— Меня мама не отпустит. — потупилась Юля.

— Да и меня. — вздохнул Сашка.

— А мы попросим, чтобы с нами кто-нибудь из взрослых пошел. — сказал Пашка. — Да я хоть Маринку попрошу, а она старшеклассников подтянет.

— А чего — мысль!

— А куда пойдем?

— На аэродром…

На берегу еще долго препирались и смеялись. Обсуждали почему на аэродром? На это Пашка сказал что там, рядом и лес хороший, и недалеко, и интересно ведь, не приземляется ли на него ночью НЛО. В конце концов, на том и порешили. Вечером Пашка поговорил с Маринкой, она сказала что подумает, но думала недолго. Ей уже настолько опротивели учебники, что сходить куда-нибудь с ночевкой, показалось хорошей идеей. Она позвонила своим друзьям и сказала, что два парня и одна подруга согласились. На следующий день Пашка обзвонил своих и выяснил, что только Юльку и Димку не отпустили, а остальные родители дали добро. Выход назначили на шесть вечера.

Конечно, настоящим походом это назвать нельзя. Фактически — просто выход на природу. Всего получилось восемь человек, четыре старших и четыре младших. В принципе одни уравновешивали других. Пока мальчишки поставили палатку и развели огонь, девчонки кое-чего организовали на импровизированный стол. На земле расстелили кусок брезента и на него положили нарезанные овощи и колбасу. С собой взяли Тима, и теперь он то бегал с детьми, то стоял рядом с брезентом, пока не получал кусок колбасы. Старшеклассники, а вернее уже выпускники, пили пиво, дети — сок. Ну и конечно развели костер, хотя ничего на нем не жарили. И вот неподалеку от взлетной полосы появилось подобие лагеря. Четыре палатки, костер, брезент, нехитрая еда, гитара и смех.

Взрослые естественно предпочитали общаться с взрослыми, а дети бегали вокруг, исследуя территорию. Старшие ребята смотрели на эти игры с легкой ностальгией и чувством превосходства. Ну еще бы, ведь они уже серьезные и великовозрастные люди. И догонялки, или выстругивание из веток стрел для самодельных луков, им казалось хоть и забавными, но все равно, делами давно минувших дней. И они даже не могли представить, что единственно важным делом сейчас занят именно ребенок.

Но вот дети устали, старшие допили пиво, и в голову одного из парней пришла мысль рассказать несколько страшилок. Маринка с подругой сначала запротестовали, а дети наоборот восприняли с энтузиазмом. В итоге вопрос поставили на голосование и победили любители страшилок. Они придвинули брезент поближе к костру, и парень, предложивший идею, сел так, чтобы огонь горел прямо за его спиной.

— Ну, про что рассказать? — спросил он. Его силуэт переливался в свете пламени и слегка плыл.

— Про Кузьмича! — сразу сказал Пашка.

— О, вы выбрали самую страшную историю. — по всей видимости, парень хотел выражением лица показать насколько она страшная и скривил дурацкую гримасу. Старшие девчонки только фыркнули, а дети наоборот заулыбались. — А самая страшная она, потому что правдива…

— Ты не нагоняй! — сказала Маринка.

— Ну Марин, интересно же ведь. — сказал Пашка. Ему действительно было интересно, и понятно почему. Все же придется уснуть в маяке.

— Вот брат твой дело говорит. — подхватил парень. — Так вот, история эта правдива. Знаете ли вы что самые интересные, самые страшные истории передаются не в книгах, нет? Только из уст в уста, и только от избранного к избранному. Через Школьный Телефон!

— А что такое Школьный Телефон? — спросил Сашка.

— Школьный Телефон — это клуб избранных. Он работает не через провода или радиосигналы. Школьный Телефон не знает времени, и пространства, ибо по нему говорят только сидя ночью перед костром. Только самые страшные и самые правдивые истории передаются через него. Быть может, когда-нибудь вы передадите по нему и эту историю, но предупреждаю! Только ночью и только сидя у костра. Иначе история, окончившаяся много лет назад, оживет, и вы попадете в нее. О Кузьмиче мне рассказали в третьем классе, а тому, кто передал мне этот рассказ в пятом и так далее до тех времен когда все началось… Истории эти надо рассказывать только детям, ибо только они могут помнить…

— Ты начнешь уже Склифосовский! — сказала Маринкина подруга.

— Еще самую малость. Я хочу чтобы вы прониклись моментом, и никому не рассказывали то, что я вам скажу при других условиях. Только детям, и только ночью. Итак, история эта давняя как Заветы. Собственно и началась она с их рождением. Не многие знают, что до того как здесь основали поселок, у бухты стояла деревня под названием Кузьминки. Никто не знает когда она появилась и быть может, прошла тысяча лет, прежде чем сюда пришли советские люди, и наладили быт по-своему. А в то, стародавнее, время Кузьминки были страшным местом. Сам ужас и кошмар поселился в них, и звали его граф Альберт Кузьмич Чернобелый. Вы никогда не задумывались, почему у Кузьмича нет фамилии? Никто не знает ни его имени, ни фамилии…

— Кроме тебя, да? — спросила Маринка.

— Да. — спокойно ответил парень. — Только мне и другим кто пользуется Школьным Телефоном, открыты самые страшные тайны. И только дети знают эти тайны, и благодаря одному такому ребенку до нас и дошла эта история. Заветы появились перед второй мировой. Их построили как военный городок, и одновременно форпост от Японии. До сих пор на берегу бухты стоят боевые башни и распиленные пушки. До сих пор под землей Заветов прорыты тысячи подземных ходов. И именно об этих ходах я и расскажу вам. Все произошло в сорок пятом. Тогда еще Кузьмич не был смотрителем маяка, и даже больше — незадолго до войны его чуть не изгнали из города. Поговаривали, что он соблазнил жену одного генерала…

— Эй, здесь же дети!

— И съел ее.

— Да молодец, исправился!

— Но генерал почему-то не мог его осудить или убить. Возможно, потому что между ними был заключен страшный контракт, и их связывала страшная тайна. Даже Школьный Телефон не знает всего, но известно точно — если до этого Кузьмич был одним из помощников генерала, то в самом конце его изгнали из армии и он до конца войны просиживал в своем огромном доме, построенном еще в то время, когда Заветы назывались Кузьминками. Но война закончилась, и большинство военных уехало из Заветов. И корабли и подлодки вернулись сюда много позже. И вот, в один ужасный день, в порт Заветов пришел страшный корабль. Крейсер японской армии, в свое время отбившейся от флотилии и три года скитавшийся по охотскому морю топя одинокие суда. Это был страшный корабль, и сказки о нем пришли ко мне из Школьного Телефона Японии. Он плавал со времен первой мировой, на нем еще был паровой двигатель. Топился он углем и когда вошел в нашу бухту был похож на груженую баржу. Но хоть плавал он не очень быстро, пушки его работали исправно. Он два дня обстреливал Заветы. До сих пор можно иногда найти осколки его снарядов, хоть последствия попытались скрыть. Многие погибли, но большинству удалось спрятаться. Тогда не построили еще ни Совгавань, ни Ванино — только тайга вокруг и одинокий поселок, в котором вы живете. Но самое страшное началось, когда корабль пристал к берегу и с него сошла команда. Самые настоящие пираты двадцатого века. Многие прошли уже две войны. Они грабили и убивали, насиловали и издевались. Но самыми ужасными из них были слепые кочегары.

— Кто-кто? — хмыкнула Маринка.

— Слепые кочегары. — сказал парень страшным голосом. — Заветы не самый большой поселок, но и в нем можно спрятаться. Спрятаться так, что тебя никто не найдет. Уйти в тайгу или забраться в подвал ну или на крайний случай просто запереться в квартирах. Но у пиратов имелись свои методы поиска. Чуть ли не треть экипажа оказались слепыми кочегарами. Никто не знает кто они такие, но по рассказам, здоровые сильные и страшные мужчины со сшитыми глазами.

— В смысле? — спросила Танька. Девочка и Тим единственные кто считал рассказ вовсе не страшным. Танька вообще отличалась не девичьей храбростью, а пес просто дрых у костра.

— А вот так. — продолжил парень. — У них были руки, ноги, туловище, все как у нормальных людей. Но глаза сшиты крупными стежками. И слепцы безошибочно находили жителей Заветов где бы те не прятались. Уж не знаю на слух, на нюх или еще как, но они доставали людей даже из чащи тайги. А потом остальной экипаж расправлялся с ними.

То ли Пашке показалось, то ли просто рассказчик нагнал атмосферу, но вроде костер стал гореть сильнее, а света давал меньше.

— Единственный кто сохранил спокойствие — это тот самый генерал. — продолжал парень. — Его как раз отправили в запас и он начищал боевые ордена и пристреливал всех кто к нему наведывался. Однако он понимал — долго так продолжаться не может.

Пираты первым делом уничтожили телеграф и телефон, так что подать сигнал о помощи было невозможно. Хотя помощь можно получить и в самих Заветах. Генерал знал, что под городом прорыты километры тоннелей и в них запасы продовольствия. Но пираты уничтожили бывший армейский штаб, а все карты хранились там. И только один человек знал эти тоннели как свои пять пальцев. И как вы думаете кто?

— Кузьмич. — сказал Сашка.

— Да именно он. В те времена он был, чуть ли не главным инженером Заветов, и прорыл тоннели с одной ему известной целью. Для бомбоубежища и складов хватило бы и тех что остались с времен Кузьминок, но Кузьмич прорыл под городом настоящий лабиринт. Поселок медленно пустел, осталось не больше тысячи человек прятавшихся по подвалам, но с каждым днем слепые кочегары отлавливали их. Продовольствие тоже заканчивалось. И у генерала просто не осталось выбора. Он пошел на поклон к Кузьмичу.

Как ни странно того никто не трогал. Его старая мрачная усадьба стояла неподалеку от кладбища, и за ним не приходили20 ни пираты, ни слепые кочегары. Кузьмич выслушал генерала и согласился помочь. Он сказал, что спрячет оставшихся жителей в подземных ходах, и что там под землей, есть еда и вода. Они смогут переждать там пока пираты не уйдут. И вот, на следующий день, почти тысяча человек собралась неподалеку от дома Кузьмича. По городу рыскали слепые кочегары и пираты, поэтому собрать всех так и не удалось. И они вошли в подземелье.

Позади рассказчика пламя костра прижалось к земле, но никто не обратил на это внимания. Все зачарованно слушали.

— Они шли долго, возможно почти сутки. Генерал и не предполагал, что ходы настолько глубокие, и не знал, что многие вырыты еще во времена Кузьминок. И наконец, они пришли. Вот только никто не понял куда. Они вошли в огромный зал покрытый инеем. Посредине торчало отверстие каменного колодца, и оттуда повалил туман.

Костер совсем ослаб, и из-за деревьев показались робкие уголки белого тумана, но никто по-прежнему не замечал этого.

— Туман был настолько плотный, что сквозь него нельзя было просмотреть, но в нем иногда показывались то руки, то ноги странных белых существ. Генерал спросил Кузьмича, куда он их привел, но тот лишь расхохотался и скрылся за стеной тумана. А в следующую секунду туман заполнил весь зал. Немногие успели сбежать от него, были там и дети, которые и передали эту историю по Школьному Телефону. И они говорили, что сзади слышали крики. Крики людей, которых проглотил туман. Но очень странные крики. Они обрывались на половине, и одна девочка, обернувшись, увидела, как во всего на секунду разошедшихся клубах тумана, ее отец превратился в ледяную статую. Тех, кто сумел спастись было немного, и вскоре они поняли — туман не ограничится той пещерой. Он следовал за ними с неотвратимостью смерти!

Костер почти погас. Только ярко-красные угли тлели, испуская тусклый свет.

— Они бежали, спасались от тумана, и смогли выбраться на волю. Они вышли из подземелья и, может это покажется вам неправдой, вышли не из пещеры, в которую их завел Кузьмич, а из дыры, что расположена где-то неподалеку от аэродрома. Они бросились в поселок и увидели страшное зрелище. Туман валил из канализаций, из щелей в потрескавшейся земле, из окон домов. Они взглянули на бухту и увидели, как пиратский крейсер сковало сотнями льдин непонятно откуда взявшихся в середине лета. Льдины вели себя как живые, они скапливались у борта корабля, пробивали обшивку и нарастали толстой коркой. На глазах выживших туман накрывал пиратов, превращая в ледяные статуи, а слепые кочегары бежали от него как от чумы. И наконец, лед утащил крейсер на дно, а над Заветами раздался безумный смех Кузьмича. Налетел ветер и разогнал туман, обнажив только обледеневшие фигуры жителей Заветов. Но та самая девочка, увидела и еще кое-что. Она видела, что прямо перед тем как туман накрыл поселок, два слепых кочегара убежали в тайгу. И поговаривают, что и по сей день они…

Наверное, в самом конце истории парень хотел громко крикнуть или сделать еще чего для получения эффекта, но за него это сделал кто-то другой. После слова «они» костер внезапно вспыхнул, и его пламя устремилась вверх, подобно гейзеру. Поляна осветилась и восемь пар глаз увидели, что их окружает кольцо плотного тумана. Столб огня продолжал пылать, нарушая все законы физики. И дети, и старшие закричали от ужаса, и даже сам рассказчик отпрыгнул от костра — волосы на его затылке слегка опалило. Пашка отлично запомнил эту картину. Кольцо плотного тумана вокруг поляны, а посреди пылающий столб огня. Но продолжалось это всего пару секунд. Прямо как в рассказанной истории, налетел порыв ветра и, разорвав туман в клочья, погасил пламя до нормальных размеров. Все встало на свои места и ничего не напоминало об увиденном. И только Пашка заметил что зеленая травка на том месте где стоял туман кое-где покрыта коркой инея.

— Ну ты и придурок! — накинулась на рассказчика Маринка. — Ты чего сделал? Бензина в костер прыснул? Да у меня чуть сердце не остановилось! Ты что детей хотел заиками сделать?!

— Да ничего я не делал. — возмутился он ощупывая затылок. — Вован это ты?

— Нет. — ответил второй парень.

— Не надо мне сказки рассказывать! — не унималась Марина. — Шутник хренов!

Они продолжали ругаться еще минут пять, пока не успокоились. Дети, конечно, испугались, но им вскоре стало интересно и они начали просить рассказчика окончить историю. Но одного взгляда на Маринку тому хватило, чтобы заткнуться. Один Пашка сидел совершенно спокойно и раздумывал над очередной загадкой. Когда ветер разорвал туман и погасил пламя, в голове родился странный шелестящий голос: «И молвил из темницы ветер: Несчастны будете навеки. И вскоре к вам сбивая с толка, придет мой Человек Из Шелка». И ему даже показалось, что в темноте чащи он увидел мужскую фигуру в шелковой пижаме, стоящую между огнем и льдом.

Конечно, за этот вечер историю о Кузьмиче и слепых пиратах вспоминали еще не раз. Девушки так и не поверили, что это не розыгрыш, да и ребята подозревали друг друга. Дети выпытывали, чем все кончилось, а Пашка хотел только одного — чтобы все поскорее заснули. К двум часам ночи это произошло. Дети разошлись по палаткам еще раньше, а вот старшие еще долго возились и смеялись, но наконец, тоже уснули. Получилось так, что из детей в одной палатке спали Танька и Андрей, а в другой Сашка и Пашка. Сашка уже часа три как видел десятый сон и слегка посапывал. Пашка осторожно вышел из палатки и побрел к аэродрому. Он взял с собой только одеяло, чтобы было куда лечь. Спать на каменной взлетке не хотелось.

Когда Пашка вышел из леса, перед ним предстал длинный плац взлетной полосы. Основная часть сделана из квадратных каменных блоков и между ними росла трава. Пашка раскинул одеяло на одном таком квадратике и, свернувшись калачиком, закрыл глаза. Внезапно он услышал шорох. Он сел и увидел, как к нему приближается тень. Сначала мальчик испугался, но потом понял — это его собака. Тим подошел, виляя хвостом, и облизал лицо мальчика.

— Ну ты мой хороший. — сказал Пашка. — Ложись рядом, может так хоть теплее будет.

Пес каким-то образом понял, о чем ему сказали и лег. Пашка свернулся вокруг него и подумал: «А Тим ведь тоже есть в Алям-аль-Метале. Ведь золотая рыбка говорила, животные по-настоящему живут именно там. Вот бы его найти».

Пашка полуобнял собаку и закрыл глаза. Легкий порыв теплого ветра, как всегда, налетел внезапно, унося его в Азиль-до-Абар.

Очнувшись, Пашка сразу поднялся с холодной каменной полосы. Он не понимал, что произошло. Вроде все то же самое, только на улице не ночь, а сумерки. В принципе это доказывало, что он в Сумеречном Царстве, но сомнения оставались. В конце концов, может это просто рассвет. Хотя одеяла, на котором он лежал, нет, да и одет он иначе. Он засунул руку в карман шортов и нашел там флакончик с водой. Пашка открыл его и сделал глоток. Вроде выпил, сколько надо — теперь у него больше времени. Значит все же Сумеречно Царство. Но тогда почему все так же как и в Заветах.

— Ну привет мой маленький шериф — прошелестело сзади. Пашка мог и не оборачиваться, чтобы понять кто это.

— Здравствуйте Человек Из Шелка.

— Хо-хо. Так значит ты уже познакомился с местным фольклором. — сказал Шелковый Человек.

Пашка все же повернулся. В этот раз Шелковый Человек оделся в пижаму бледно-голубого цвета. Пашка в первый раз рассмотрел на ней пуговицы. Фиолетовые восьмиугольные пуговицы. На этот раз застегнуты почти до самого конца. А так Шелковый Человек остался прежним. Просто теперь в свете всего услышанного, Пашка смотрел на него другими глазами. Бледное лицо без признаков щетины, вроде и обычное и необычное, но сказать почему, нельзя. И волосы, торчащие в разные стороны. Теперь Пашка обратил внимание, что они слегка колышутся, вроде как от ветра, но на взлетной полосе не дул ветер. Словно он существовал только для него. И конечно глаза. Теперь не фиолетовые, а как в первый раз — черные. Ну может не черные, но темно-темно-коричневые.

— Познакомился. — сказал Пашка. — И пока все что я о вас слышал, говорит, что с вами лучше не иметь дел.

— Это сказал тебе султан Ахры? Ну конечно он, и ее жители. Да ты ведь и сам теперь житель, да еще и шериф. А знаешь ли ты, что стал самым молодым шерифом за историю Ахры?

— Нет.

— Вот видишь Карл, тебе не все говорят. Так почему ты не веришь мне, а веришь им? Что они для тебя сделали, что ты так к ним проникся?

— А что сделали вы?

— Ха. Ну хотя бы я дал тебе возможность одолеть призраков. Если бы не я ты проснулся бы и все пошло прахом. Дальше, я помог тебе в Цветных Царствах, и именно я направил тебя в Атику, где ты увидел статую твоего отца. Ну так кто сделал для тебя больше?

— А откуда вы знаете, что Никодим мой отец?

— Да это пара пустяков. Если честно я понял это, как только тебя увидел. Ты очень на него похож. Я ведь знал Никодима, и очень хорошо знал. Он пришел в Азиль-до-Абар как и ты еще мальчишкой. Я с огромным любопытством наблюдал, как он взрослеет и становится могучим шерифом снов. Наверное, самым могучим из все, что я знал.

— А вы знаете, где он?

— Нет. Могу предположить, но не знаю.

— Ну скажите свои предположения.

— Ты очень прыток Карл, но пока ты у меня в долгу, а не я у тебя. Помнишь, я сказал, что ты будешь должен мне услугу, когда заплатил за воду? Ну так вот я придумал, что ты сможешь для меня сделать.

— А что если я откажусь?

Шелковый Человек нахмурился.

— Ну тогда ты разрушишь нашу милую дружбу. Это очень невежливо, забывать услуги Карл. И поверь, иметь меня как врага значительно хуже, чем как друга.

— Вы угрожаете мне?

— А что если и так?

— Ну и не нужна мне такая дружба! — взорвался Пашка. — Вы все мутите воду и не говорите главного! Я хочу найти отца, и если вы не поможете мне, тогда заберите свою воду и убирайтесь к черту!

Пашка протянул флакон с водой, но Шелковый Человек лишь бросил на нее безучастный взгляд и опять посмотрел в лицо мальчика.

— Во-первых это нечестно. — сказал Шелковый Человек. — Тут воды лишь треть из того что было. Во-вторых, это нечестно вдвойне, ведь эта жидкость мне не нужна, а тебе она требовалась позарез. И в-третьих, я не хочу прерывать нашу связь так резко.

— Ну тогда помогите мне найти отца!

— Хорошо. — сухо сказал Шелковый Человек. — Но вопрос остается открытым, что ты сделаешь для меня? Что ты сделаешь, если я тебе помогу?

— Все что угодно! — Пашка уже давно кричал и теперь чуть не охрип.

— Отлично. — улыбнулся Шелковый Человек. — Но давай договоримся сразу. Ты делаешь то, что я тебе говорю. Я приказываю, ты подчиняешься, и подчиняешься слепо. Я правитель Алям-аль-Металя и поверь у меня есть дела поважнее, чем разжевывать тебе все…

— Я не согласен. На таких условиях можете проваливать.

Шелковый Человек ничего не делал, он просто стоял и смотрел на мальчика, но все равно у Пашки пот заструился по спине.

— Ну что же. — голос Шелкового Человека стал еще более шипящим. «Что же» прозвучало как «щьто ше» — Ты тверд и я тоже тверд. Но за тобой должок. Ты должен отработать воду.

— Я ничего не стану делать!

— Это печально Карл. — «пещ-щально Кх-харл» — Тогда буду я вынужден отстаивать свои интересы всеми возможными средствами. Флакон.

Шелковый Человек протянул руку. Пашка уже хотел сказать, что не отдаст, но глядя на фигуру мужчины понял — тот может просто его отобрать. И он вложил пузырек в руку с раскрашенными ногтями.

— До встречи. — поклонился Шелковый Человек и исчез.

Пашка стоял посреди посадочной полосы и думал, правильно ли он поступил. Вроде бы, если рассуждать логически, от разрыва с Шелковым Человеком он только потерял. У него больше нет флакона с водой, и теперь время пребывание в Азиль-до-Абаре в следующий раз будет ограничено. Но все же Пашка не жалел о разрыве. Ну помог он ему, но что это за помощь? Да, благодаря Шелковому Человеку он увидел статую отца, но так же попал в позорную комнату. Да, без воды он не смог бы справится с призраками, потому что проснулся бы в самый неподходящий момент, но он так же чуть не погиб от руки первого султана Ахры. И хоть Пашка не знал что это за новая работа, но что опасная сомнений нет. И поэтому мальчик отбросил сомнения и пошел по взлетке к Заветам.

Сумеречное Царство. На первый взгляд оно ни капли не отличалось от Мира. Все то же самое. Те же здания полуразрушенного аэропорта, тот же лес, те же квадратные плиты. И все же что-то здесь не так. Ну например Пашка не слышал звуков птиц, или зверей. И он здесь собственно вообще никого не видел. Он решил посмотреть, что происходит в Заветах и есть ли они вообще в Сумеречном Царстве. Оказалось — еще как есть.

Мальчик пришел к Николаевке спустя полчаса. В Сумеречном Царстве оказалось тоскливо и одиноко. Он не встретил ни одного человека. Над домами нависло серое безоблачное и беззвездное небо. Если в Предрассветном Царстве присутствовал хотя бы какой-то намек на солнце, в виде света на горизонте, в Сумеречном — нет. Непонятно откуда здесь вообще брался свет.

Он шел по Заветам. Кое-где в домах горели тусклые огоньки. Пашка прошел мимо гаражей, потом мимо «Детского Мира», вдоль мастерских, из которых в Мире открывались врата в Предрассветное Царство и наконец, вышел к своему дому. Во дворе никого нет, и только качели одиноко скрипели на ветру. Пашка посмотрел наверх и впервые увидел хоть что-то. Где-то вдалеке летела стая гусей. Правда, гусей очень необычных. Как правило, эти птицы быстро-быстро машут крыльями, но эти делали взмахи медленней и неторопливей. Присмотревшись, Пашка понял, что и на гусей они похожи очень отдаленно. В заблуждение его ввело то, что они летели очень высоко и косяком. И еще у них сзади длинный хвост. Эти птицы определенно напоминали Пашке… драконов. Драконов?

И, как будто услышав его мысли, косяк начал заходить в вираж. Пашка не мог поверить своим глазам, но уже спустя несколько секунд увидел — к нему на огромной скорости движется косяк самых настоящих драконов. Пашка рванул в сторону своего подъезда. Драконы летели определенно быстрее, чем возможно. Не успел Пашка пробежать и двадцати метров, как уже мог рассмотреть гигантских тварей во всей красе. И надо сказать, они действительно очень красивы. Во-первых, цветом — все драконы, а летело их штук десять, имели серебристую окраску. Наверное, встреть их мальчик при других обстоятельствах — он сказал бы, что они очень красивы. Но когда бежишь от десяти летающих ящеров, стараясь не стать их ужином, как правило, в голове другие мысли.

Оглянувшись на бегу, он понял, что не успеет. До подъезда оставалось еще, как минимум метров пятнадцать, а драконы настигнут его уже через секунды две. И все что ему оставалось сделать, это упасть на живот и закрыть голову руками.

Прошла секунда, потом другая. Спустя пяток Пашка рискнул поднять голову. Никаких драконов не видно. Правда, уже в следующее мгновенье, он услышал страшный грохот где-то в районе Универмага. Он встал и увидел, как оттуда над домами поднимаются клубы странного серебряного пара. Пашка не стал долго смотреть на это и побежал к подъезду. Когда он вошел в столь привычное помещение, до него донесся новый звук. Звук работающего мотора. Ему стало интересно и он решил посмотреть.

Звук приближался и Пашка увидел, что его издавало. Действительно машина, но очень странная машина. Во-первых, цвет — раскрашена под асфальт. Далее форма — машина больше всего напоминала огромную таблетку на четырех колесах. Круглая и покатая сверху, она подъехала прямо к его подъезду и остановилась напротив. Полукруглая дверь открылась и из нее вышли два волка. Самые настоящие волки, одетые в милицейскую форму и ходящие на двух задних лапах. У каждого в передних лапах дубинки, и они как-то умудрялись держать их своими коротенькими пальцами.

— Если это шутка, я этому шутнику устр-рою — сказал один из них.

— Да, такой муляж пр-ропал. Но если не шутка… — ответил второй. У обоих хриплые голоса и букву «р» они произносили нараспев.

— Ты прав, тогда его надо бр-рать как можно быстрее. Такой может и дер-ру дать. А ты кто такой?

Это уже было обращено к Пашке. Мальчик заворожено смотрел на волков и совершенно забыл, что они могут представлять опасность.

— А я здесь живу. — ответил Пашка приходя в себя. С одной стороны волки милиционеры это что-то, но после того что он видел в Ахре, так пустячок.

— В какой квар-ртир-ре? — спросил первый, поигрывая дубинкой в лапах.

— В сорок второй. — ответил Пашка.

— Так тебя-то нам и надо. — оскалился второй.

— Нет погоди. — сказал первый. — Это же человек. Ты ведь из Мир-ра да?

— Ага. — ответил Пашка.

— И живешь здесь же, но только в Мир-ре?

— Да.

— Ну тогда ты нам не нужен. Дай пр-ройти.

Оба волка грубо оттолкнули мальчика и прошли в подъезд. Пашка хотел было возмутиться, но потом решил посмотреть, куда же они пошли. И он последовал за ними, держась на расстоянии в пролет. Волки поднялись на четвертый этаж и позвонили в дверь. Даже стоя пролетом ниже Пашка услышал, что звонок в квартире точно такой же, как у него в Мире.

— Кто там? — послышался приглушенный и очень вежливый голос из квартиры.

— Милиция откр-ройте! — прорычал один из волков.

— Да-да, конечно. — теперь говоривший открывал дверь. — А что случилось?

— Нам надо обыскать вашу квар-ртиру. К нам поступил анонимный вызов и сообщили, что вы хр-раните и распр-ространяете запр-рещенные вещества.

— Великий Ветер, у меня ничего нет.

— Это мы сейчас и пр-роверим.

По звукам Пашка понял, что волки вошли в квартиру и оттуда слышались их приглушенные рычащие голоса. Пашка поднялся на свой этаж и услышал торжествующий крик из квартиры.

— Ага! Есть! Тимофей вы задер-ржаны по обвинению в хр-ранении и распростр-ранении запр-рещенных веществ!

— Это какая-то ошибка. — сказал вежливый голос.

— Никакой ошибки нет, доказательства наморду! Пр-ройдемте.

Пашка сначала не понял, что произошло. Но тут его сразила догадка. Он открыл дверь и вошел в свою квартиру. Посреди прихожей стояли два волка и собака, все на задних лапах, а пес еще одет в халат. Один милиционер надевал на него наручники, а другой держал в коротких пальцах флакон с водой. Тот самый флакон, который у него взял Шелковый Человек, а пес оказался Тимом. Тим смотрел то на Пашку, то на милиционеров не понимая, что происходит.

— Паша? — спросил он. У него был странный и очень вежливый голос, но на этом отличия не кончались. В Сумеречном Царстве Тим стал выше чем в Мире, и морду имел почти человеческую. А еще нос немного короче, а уши более лохматые.

— Что вы делает с моей собакой? — спросил Пашка.

— Так это твой хр-ранитель в Мире? — спросил у Тима волк.

— Да. — кивнул Тим.

— Отпустите его! — крикнул Пашка.

— Не вмешивайся в дела Сумер-речного Цар-рства! — крикнул волк державший флакон. — Он преступник и он будет наказан.

— Но он моя собака!

— Он не твоя собака. — передразнил его волк надев на лапы Тима наручники. — Вы люди очень глупые, раз считаете, что хозяева чего-то. Пр-ропусти!

— Куда вы его везете?

— На суд. Когда воздушная тр-ревога прекр-ратится, его осудят и скормят драконам. Отойди!

И волк опять грубо толкнул Пашку. Но на этот раз мальчик попытался дать сдачи. Он кинулся на волка-милиционера, но второй заехал ему дубинкой под дых.

— Не бейте его! — сказал Тим.

— Ты тоже молчи! — крикнул волк, а потом повернулся к валяющемуся на полу мальчику. — Если ты еще р-раз такое сделаешь, посажу в кутузку! У нас не любят пр-риезжих.

Волки повели Тима к выходу, а Пашка привстав смог прошептать только: «Я спасу тебя». Но Тим сумел услышать это и, повернувшись, бросил на него взгляд полный грусти. Пашка собирался кинуться за ним, но мысль о том, что его могут тоже посадить отрезвила. Сидя в соседней камере Тиму не поможешь. Пашка подошел к окну и увидел, как два волка заталкивают его собаку в странную круглую машину. Отсюда сверху она почти полностью сливалась с асфальтом. Так что же делать? Будь проклят этот Шелковый козел! Значит, он в отместку решил подставить Тима. И что теперь? Ну сначала надо хоть немного разобраться в Сумеречном Царстве и его обычаях. И здесь Пашке повезло.

— Тим! — крикнули в прихожей. — Тимофей у тебя все в порядке?

Пашка вышел из спальни и увидел Тишку. В Мире Тим и Тишка были самыми заклятыми врагами, потому что Тишка — кот. И не просто кот, а кот с противным характером. Тишка поцарапал, чуть ли не половину подъезда, включая своих хозяев, и даже Тим не мог его поймать и уж тем более удушить. Как правило, Тишка залазил на дерево, но не слишком высоко — так чтобы не достали зубы. И потом, пока Тим лаял и пытался добраться до кота, он исцарапывал ему весь нос.

В Сумеречном Царстве Тишка оказался котом более презентабельным. Причесанная шерсть, тапочки на лапах и тоже, как и Тим, в халате.

— Простите, а вы кто такой будете? — спросил Тишка. — И где Тим?

Пашка увидел, что шерсть на его голове начинает вставать дыбом. Да, похоже в Сумеречном Царстве Тишка тоже хулиганистый кот. И к тому же явно больше — раза в полтора.

— А ты разве не помнишь меня Тишка? — сказал мальчик.

— А откуда я должен тебя помнить? А, ты наверное из Мира? А ты случайно не мой хранитель? Впрочем нет, моего зовут Митя и он постарше.

— Нет, я хозяин Тима.

— Не хозяин, а хранитель. — поморщился кот. — Ладно, с тобой все ясно, но где Тим?

— Его забрали волки.

— Менты? Вот это да! Тим в жизни ничего плохого не сделал, за что его?

— Что-то про хранение запрещенных веществ.

— А каких?

— Вроде бы, воды… — Пашка решил не раскрывать все карты. Он стыдился что из-за него Тима посадят в тюрьму.

— Воды! Тогда все, если у него нашли воду, он нежилец.

— Почему?

— Потому что вода это самое запрещенное из всех запрещенных веществ. За ее хранение полагается смерть в драконьей пасти.

— И что теперь делать? Как его можно спасти?

— Спасти? Никак. А ты, наверное, в первый раз в Сумеречном Царстве?

— Да.

— А в Азиль-до-Абаре?

— Я уже был в Предрассветном и Дневном.

— Ого, да ты путешественник. Ну ладно пойдем ко мне, я налью тебе чаю с валерианой и расскажу что тут к чему.

Они вышли из Пашкиной или Тимкиной квартиры, и пошли на третий этаж. Кот открыл дверь и вошел внутрь, Пашка прошел следом.

— Эй, жена у нас гости! — крикнул Тишка.

— Папа, папа. — тут же вылетели из комнат с десяток котят. В отличие от Тишки эти бегали на четырех лапах и не носили одежды. Они почти сразу облепили папу, а парочка прицепилась к Пашкиным шортам.

— А что это такое? — прикрикнул на них Тишка. — Почему на четырех лапах? Почему голые? Я же для кого крикнул? У нас гости, а вы ведете себя как в Мире! А ну брысь!

И Тишка стал раскидывать своих чад по всей прихожей, ничуть не беспокоясь об их сохранности. Котята стукались об стенки и мебель, но когда падали на пол только смеялись. Папаша взвизгнул, как делал в Мире, и они пропали так же внезапно, как появились.

— Прости моих детишек. — сказал Тишка. — Они еще маловаты и мы позволяем им бегать дома на четырех лапах. Но только когда у нас нет гостей!

Последнее он сказал двум котятам. Они опять выбежали, решив, что папа разрешил хулиганить. Из кухни вышла персидская кошка, одетая в фартук.

— Дорогая, — сказал Тишка. — позволь представить тебе хранителя Тима. Хотя я еще не знаю, как его зовут.

— Карл.

— Отлично Карл, а это моя жена Перси.

— Приятно познакомится Карл. — сказала Перси. — Не хотите чаю?

— Да, пожалуйста.

— Пойдем на кухню. — сказал Тишка.

Когда мальчик вошел на кухню он удивился тем, что квартира ничуть не отличалась от Митькиной. И раковина высоко, и стол тоже не кошачий. Рядом с раковиной стоял стул, чтобы можно до нее дотянуться, и все стулья вокруг стола очень высокие. Пока Перси возилась с чайником, Тишка ловко запрыгнул на стул и указал Пашке на тот, что стоял рядом с раковиной. Мальчик взял его, придвинул к столу и приготовился слушать.

— Так что ты вообще знаешь о Азиль-до-Абаре? — спросил Тишка.

— Ну что это сон, и что он разделен на пять Царств. И еще мне говорили, что для животных именно здесь реальность, а в Мир они попадают, заснув.

— Ну не так плохо. — промурлыкал Тишка. — В целом ты прав, но только животные в действительности не спят вообще. Ну или вообще не просыпаются. Короче это сложно объяснить, но у нас как бы два тела. Одно здесь, другое в Мире, и мы можем находиться и там и тут по собственному желанию. У вас людей все сложнее. Если вас будят в Мире, вы отсюда просто исчезаете, а если нас разбудить здесь или в Мире, от этого ничего не изменится.

— То есть если я проснусь и разбужу Тима там…

— Он просто уснет здесь. В этом вопросе мы гораздо беззащитней вас. Ты находишься в беспамятстве в Мире, но если тебя разбудят, ты просто отсюда исчезнешь. А если кто-нибудь разбудит меня там, я здесь останусь. Ну это ты понял?

— Угу.

— Хорошо. Теперь о Сумеречном Царстве. Сумеречное Царство полностью повторяет Мир, только населяют его не люди, а животные. У нас здесь почти все как у вас, и тоже есть власти и правители. Только законы у нас устанавливают сильные. А самые сильные существа в Сумеречно Царстве — это драконы. Именно они правят нами, и они ставят правила. И правила эти достаточно просты. Половину цикла мы должны сидеть в домах и прятаться, иначе нас сожрут. Половину цикла идет драконья охота, а половину они переваривают пищу.

— А что они переваривают?

— Ну обычно нас же. Тех, кто не смог спрятаться или подзагулял или проснулся в Мире в неподходящий момент. Таких поверь мне, хватает. Есть еще несколько законов и один из них касается воды. Я если честно не знаю, почему ее нельзя хранить, как не знаю что вообще с ней можно делать, и почему она столь опасна, но закон гласит — хранить ее нельзя.

— И что будет с Тимом?

— Его осудят и привяжут к столбу. И во время следующей воздушной тревоги, драконы его съедят.

— А что надо чтобы спасти его?

— Ничего. Пойми, хранение воды — одно из самых страшных преступлений. Суд его осудит, в этом нет никаких сомнений.

— А где состоится суд?

— В суде. — пожал плечами кот.

И сразу после этого его глаза резко закрылись, и он повесил голову на грудь.

— Тишка, что с тобой? — спросил Пашка.

— Ничего особенного. — сказал Перси ставя перед Пашкой маленькую чашечку чая. От него несло валерианой и еще какими-то травами. — Просто его разбудили в Мире. Наверное, чтобы накормить.

— А где у вас суд?

— Там же где и у вас. В администрации.

И тут за окнами раздался низкий протяжный звук трубы. И сразу в комнате стало очень шумно из-за детских голосов, и тесно из-за всюду мельтешащих маленьких комочков шерсти.

— Мама можно погулять?

— Ну пожалуйста.

— Мама, мам…

— Где мои коньки?

— Зачем тебе коньки?

— Я буду ими обороняться!

— Тихо! — пришел в себя отец семейства. — А ну быстро собрались и на улицу. Брысь!

Пашка пригубил чай — на вкус он оказался полной бурдой, но правила приличия заставили Пашку сделать пару глотков.

— Что это было? — спросил Пашка.

— Конец воздушной тревоги. — ответила Перси.

— Отведи меня к администрации. — сказал Пашка Тишке.

— А смысл? Я же говорю, Тим обречен.

— Ну пожалуйста.

Тишка посмотрел на мальчика точно так же, как смотрел на котят. Он вздохнул и сказал:

— Ладно. Но повторяю, это бессмысленно.

— Спасибо. — и Пашка даже смог допить чай.

Спустя десять минут отец большого семейства шел по улице, в сопровождении своих котят и мальчика. Он то и дело кричал на детей, но они его не очень-то и слушались.

— Не лазай по деревьям! Ты что в Мире не налазился?

— В мире меня никуда не выпускают!

— Я тебя и здесь запру. Хватит дразнить этого барсука! Я сказал, хватит!

Пашка шел и смотрел на Заветы Сумеречного Царства. Теперь на улицах стало очень людно. Или не людно, а «зверно». Пашка оказался единственным человеком на улицах, а вот животных здесь присутствовало — пруд пруди. Самые разные — от коров и до мышей, они сновали и бегали, спеша по своим делам, или просто играя. Их было ну очень много. Никогда в Заветах Пашка не видел такого количества зверей, или людей. Все звери ходили на двух задних лапах и одевались в самую разнообразную одежду. Полностью голых мальчик не видел — хоть что-то, но надето. Даже мыши, бегающие под ногами, облачились в строгие фраки. Тишка тоже оделся в спортивный костюм, но только сверху. Снизу — ни штанов, ни кроссовок. Самой голой оказалась корова, напялившая на себя только шляпу.

Они шил по Заветам и мало кто обращал на них внимания. И вот наконец они пришли к высокому зданию администрации. Правда в настоящих Заветах этого здания Пашка не знал, и вообще оно резко выделялась по своей архитектуре. Напоминало башню, и на самой ее вершине красовалась статуя дракона с раскинутыми крыльями. Сама башня сияла серебром и на ней по спирали поднимались арочные окна.

— А почему такой башни нет в Мире? — спросил Пашка.

— Не знаю. Это Драконья Башня, такая есть в каждом городе Сумеречного Царства. Пошли, если повезет, Тима будут судить не первым.

И они вошли. Внутри башня напоминала собой муравейник. И это не настолько образное выражение, ибо эти маленькие насекомые ползали по шершавым стенам в огромных количествах. И еще здесь они встретили много-много экзотических животных. Тигры, пантеры, ягуары, львы, орлы, вараны, крокодилы и прочее и прочее… Тишка вдруг сделался очень вежливым и даже подобострастным. Он раскланивался каждому зверю, а котята облепили папу, тоже притихнув.

— А чего это ты такой вежливый? — спросил Пашка.

— А ты как думаешь? Это же ведь власть! А с властью лучше не спорить.

Пашка подошел к стойке, за которой сидела антилопа.

— Простите, но вы не могли бы сказать, где проводят суд над псом Тимом?

Антилопа посмотрела на мальчика огромными, слегка слезящимися, глазами и застучала копытцами по клавишам компьютера. Пашка обратил внимание, что клавиатура у компьютера значительно больше.

— Седьмой этаж, зал номер три. Процесс начнется через одну сорок седьмую часть фазы.

Пашка поблагодарил антилопу и пошел к лестнице — лифта в здании не нашлось.

— А почему у вас суд происходит так быстро? — спросил Пашка у кота. Тишка уже задыхался, поднимаясь по ступеням, что и неудивительно — котята все еще висели на нем.

— А чего ты хотел? — ответил кот. — У нас же только пол цикла есть, когда можно погулять. Вот и делаем мы все быстро и потом занимаемся другими делами.

Когда они пришли на седьмой этаж, Пашка увидел коридор с множеством дверей. Рядом толпились разные звери, но не экзотические, а вроде собак кошек и мышей. Зал с табличкой три уже не пустовал, когда они в него вошли. На скамейках сидели три коровы и несколько собак непонятной породы. Кроме того на жердочках, прикрепленных к потолку, сидели два грифа. А в остальном такой же зал суда как показывают в фильмах. Возвышение для судьи, трибуна и много лавочек.

Пашка и Тишка присели на ближайшие скамьи к тому месту, где предполагалось находиться Тиму. А предполагалось ему сидеть в клетке, с толстыми железными прутьями. И как только Тишка рассадил рядом свое семейство, двери зала открылись и ввели Тима. Пашка впервые видел на морде своего пса такую грусть. На передних лапах — наручники, а еще и намордник. По бокам шли два волка в милицейской форме. Из другой двери вышла цапля и сказала:

— Всем встать. Проходит заседание суда над курцхааром Тимофеем, ведет процесс достопочтенный судья Бантик.

Открылась еще одна дверь, и в зал зашел Бантик. Нет, конечно, в зоопарках иногда дают такие смешные клички, но все же «Бантик», не очень подходило бегемоту. Огромная зверюга прошла на место судьи, лениво позевывая и показывая пасть, которой один медведь из анекдота мечтал хлебнуть медку. На Бантике красовалась шикарная черная мантия, материала которой хватило бы на десяток людей.

— Можете садиться. — сказал судья тоже сев. Стул под ним предательски затрещал, но выдержал. Все кроме Тима сели — его уже завели в клетку и сняли намордник. — Итак, а где наш прокурор?

— Я здесь ваша честь. — сказал знакомый голос. Пашка посмотрел на кресло прокурора, и увидел Шелкового Человека.

— Ах ты…

Пашка встал и бросился на Шелкового Человека. Его никто не успел остановить, но когда он попытался его схватить, тот просто исчез и появился рядом с судьей.

— Господин судья, я настаиваю чтобы этого человека утихомирили. — сказал Шелковый Человек.

— Разумеется. Охрана!

Пара волков пошла к Пашке.

— Но это он подставил Тима! — указал на Шелкового Человека мальчик.

— Это не имеет значения, так как сейчас мы слушаем процесс не над ним. — сказал судья. — И вообще мальчик, бессмысленно судить Шелкового Человека, ибо его не удержит ни одна тюрьма. А теперь сядь на свое место, иначе тебя тоже посадят в клетку.

Пашка покраснел и прошел к Тишке. Кот смотрел на него с ужасом.

— Ваша честь, я бы хотел окончить с этим поскорее. — сказал Шелковый Человек. — У меня так много дел, и у вас я думаю тоже.

— Вы правы. — ответил Бантик. — Итак, подсудимый, вы признаете свою вину?

— Нет ваша честь. — сказал Тим. Теперь Пашка понял, кого он ему напоминает. Голос Тима почти полностью соответствовал голосу актера Тихонова. — Я в первый раз видел тот пузырек…

— Это к делу не относится. — сказал Шелковый Человек.

— Вы правы обвинитель. — поддержал судья.

— Как это не относится? — не выдержал Пашка. — И вообще где его адвокат?

— Никто не захотел его защищать, потому что его вина очевидна. — ответил бантик. — Итак, я приговариваю вас.

— Подождите! — опять встрял Пашка. — Я буду его адвокатом.

Бегемот очень неодобрительно посмотрел на мальчика, но кивнул.

— Ладно, если вы хотите затянуть процесс до четверти фазы… присядьте на место адвоката.

Пашка встал и пересел.

— И что вы хотите сказать в оправдание подсудимого? — спросил Бантик.

— Он невиновен ваша честь. Этот флакон ему подбросили, и я могу это доказать. Дело в том, что это мой флакон, и я передал его Шелковому Человеку сегодня. И как вы видели он может исчезать и появляться где хочет, что доказывает, что это он его подкинул.

Пашка думал, что его признание произведет впечатление. Быть может, даже, сейчас на него накинутся, схватят и посадят на место Тима. Но уж чего он точно не ждал так это полного безразличия. Никто никак не отреагировал на его слова.

— У вас все? — спросил бегемот.

— Ну да. А что этого недостаточно?

— Позвольте мне господин судья. — встал Шелковый Человек. — Просто адвокат подсудимого не совсем разбирается в ходе дела, да и вообще первый раз в Сумеречном Царстве.

— Прошу вас обвинитель.

— Спасибо. — Шелковый Человек встал и подошел к небольшому столику. На нем стояла шкатулка и он, открыв ее, достал злополучный флакон. — Ну что же, как знает адвокат — это вода. Но он не знает, что такое вода в Азиль-до-Абаре. Вода — это время. Ее контрабандно проносят сюда из Мира опытные сновидцы и шерифы. В Алям-аль-Метале, за исключением границы, нет времени. Мы живем циклами и фазами, но это не имеет никакого отношения к тому, как живут люди в Мире. И фаза и цикл понятия сугубо условные. Они могут продолжаться и секунду и тысячу лет, а могут и не быть вообще. Это очень сложно объяснить тому, кто в Алям-аль-Метале гость, но пусть он поверит мне на слово. Времени у нас нет, мы не стареем, не меняемся и не рождаемся. Животные исключение из этого правила, они живут сразу на двух планах и поэтому меняются, стареют, умирают от старости, но не здесь, а там. И тогда какая же опасность воды? Это очень просто, смотри.

Шелковый Человек открыл флакон и капнул маленькую капельку на столик. При столкновении с поверхностью стола, она ярко блеснула синим цветом и пропала. И на этом все. Никаких видимых изменений со столом не произошло.

— На первый взгляд ничего не случилось. — продолжил Шелковый Человек. — Но на самом деле теперь этот стол, в конце концов, сгниет и развалится. Теперь над ним властно время. Вода, а не Ветер. Теперь он уже не принадлежит Азиль-до-Абару. А сейчас представь, что будет, если я капну воды, ну допустим на вас ваша честь.

— Не надо! — поднял копыта судья.

— Конечно не надо. Ведь тогда вы будете находиться в Азиль-до-Абаре в соответствии с тем временем, что спите в Мире. Ты не понимаешь Карл, но скажу тебе так. Если в Мире животные спят, ну по-разному, но допустим двенадцать часов в день, так?

— Ну да. — ответил Пашка.

— А здесь они находятся не двенадцать часов, а определенное количество фаз или циклов. Для тебя время течет, а для них нет. Если бы можно было провести параллель, хотя это будет в корне неправильно, животные проживают в Азиль-до-Абаре жизнь соизмеримую по событиям и времени с тысячей жизней в Мире. И всего лишь капля воды может сделать их жизнь короткой и скучной. И поэтому хранить воду нельзя.

— Но это не имеет отношения к делу! — воскликнул Пашка. — Это ты его подставил!

— А даже если и так? — пожал плечами Шелковый Человек. — Ты, как мне кажется, не понял всей опасности воды. Пойми Карл, этой воды хватило бы, чтобы обречь на смерть сотни, а может даже тысячи зверей. Ее нашли в квартире твоего пса, а это запрещено законом. Туда мог положить ее и я, но мог и не положить. В любом случае процесс над Шелковым Человеком был бы смешон. Меня не смогут осудить, потому что не смогут поймать. То же и с тобой. Нет смысла тебя привязывать к столбу, потому что ты можешь проснуться в любой момент. А вот он так не может, а значит, будет наказан.

И окрашенный серым лаком указательный палец обвиняюще уставился на Тима. Пес даже не думал сопротивляться, он и так знал, что его осудят.

— Всем встать, судья Бантик зачитает приговор. — сказал Бантик. Все встали и только Шелковый Человек наоборот сел. — Обвиняемый Тимофей, вы признаетесь виновным и будете привязаны к столбу перед объявлением следующей воздушной атаки.

— Нет! — крикнул Пашка. — Это неправильно!

— Тихо! — сказал судья. — Приговор обжалованию не подлежит, увидите смертника.

Волки вошли в камеру и опять надели на Тима намордник. Они вывели его из клетки и повели по коридору к выходу.

— Тим, я спасу тебя! — крикнул Пашка. — Не знаю как, но спасу!

Но пес только опустил голову и даже не посмотрел на него.

— Ты не сможешь этого сделать Карл. — сказал Тишка выводя свое потомство из зала. — Никто не сможет.

Все зрители тоже вышли и Пашка остался в зале один. Ну, почти один. До ноздрей донесся запах какао и Пашка, повернувшись, увидел, что Шелковый Человек до сих пор здесь. Он закинул босые ноги на стол и пил какао из большой чашки.

— Ты мерзавец! — сказал Пашка, подойдя вплотную к прокурорскому столу.

— Наконец мы перешли на ты. Но почему это я вдруг мерзавец? Это ты отказался платить по счетам и обрек своего пса на верную смерть.

— Освободи его!

— Даже если бы я мог, я подчеркиваю, даже — зачем мне это делать? Я не благотворительная контора помощи маленьким заносчивым детям. Мне кажется, твоя самая большая ошибка именно в этом. Ты не понял, кто я и что со мной нельзя безнаказанно шутить. Я Шелковый Человек Карл. Я — правитель Алям-аль-Металя, кто бы, что по этому поводу не думал.

— Ладно, извини.

— Мне не нужны твои извинения. Мне нужно чтобы ты отработал воду.

— А если я это сделаю, ты освободишь Тима?

— Возможно. Знаешь Карл, теперь ты не можешь ставить условия. Ты не отработал воду, а если ты все же это сделаешь, придется дополнительно платить за то, чтобы я освободил твою собаку. Это называется ты мне я тебе. Баш на баш.

— Я сделаю, что ты хочешь только помоги мне. Освободи его и можешь на меня рассчитывать.

— Нет, ты уже доказал что партнер ты ненадежный. Так что мое поручение придется выполнить авансом. А теперь выбирай. Хочешь одно задание, но трудное, или два, но полегче? В первом случае шансы на выполнение невелики и риск серьезный. Во втором, ты легко справишься, но на это уйдет много времени, и ты можешь не успеть до воздушной тревоги.

— Хорошо давай первое.

— Отлично. — Шелковый Человек исчез и появился возле окна. Он встал спиной к мальчику и продолжил. — Ты должен украсть кое-что у короля серебреных драконов.

— Украсть? А что?

— Да ничего особенного, просто один ларчик. Он и попал-то к нему случайно, и он мне нужен.

— А что в ларчике?

— Не знаю. И именно поэтому он мне и нужен. Это древняя загадка и я хочу ее решить.

— А как мне это сделать?

— Ну тут тебе придется проявить смекалку, ловкость и проворство. И быть может даже схитрить и соврать. Король серебреных драконов — один из самых старых драконов. Он, поговаривают, когда-то даже жил в Мире, но потом прилетел сюда. И тебе надо добраться до него, причем в кратчайшие сроки, до воздушной тревоги. Сейчас по договору драконы не нападают на животных, и к тому же они недавно поели, но когда окончится половина цикла…

— Так что мне делать конкретней?

— Пройти к аэродрому, долететь до короля серебреных драконов и украсть у него ларчик. Вот как он выглядит.

Шелковый Человек щелкнул пальцами и перед Пашкой завис мираж, изображающий простую шкатулку квадратной формы, но с трапециевидной крышкой. Никаких узоров или украшений — просто ящичек из непонятного серого материала и прорезь для ключа под крышкой.

— А я смогу ее украсть?

— Не знаю. Ты можешь попробовать не красть ее, а выиграть. Драконы очень любят всякие загадки и игры, но добыть ее честно тебе, скорее всего, не удастся, потому что драконы очень мудры и играют в подобные игры гораздо лучше простого мальчика. К тому же в этом случае тебе придется что-нибудь ставить на кон, и вероятнее всего свою жизнь.

— А красть у дракона не опасно?

— Очень опасно.

Сказав это, Шелковый Человек и мираж ларца исчезли. Пашка только сжал кулаки от досады. Но выбора нет и он, быстрым шагом, пошел из зала, где осудили его собаку, а ему самому дали самоубийственное задание.

Выйдя из башни, Пашка увидел, как на площади напротив, два уже известных ему волка устанавливают высокий столб. Они тоже заметили мальчика и один из них, что-то сказав другому, рассмеялся. Пашка не стал обращать на них внимания и пошел в сторону своего дома. До аэродрома так идти короче всего.

Спустя час Пашка уже подходил к тому месту, откуда попал в Сумеречное Царство. Он размышлял над тем, что с очередным Царством проблем появляется больше, и они становятся сложнее. Он не знал, зачем нужен Шелковому Человеку это ларец и почему он отправляет за ним маленького мальчика? В конце концов, если ему это так интересно он может просто появиться в пещере короля драконов, или где он там живет, и, украв ларец, исчезнуть. Короче вопросов как всегда гораздо больше, чем ответов, но они вылетели из головы, когда Пашка достиг цели.

Аэродром Заветов Сумеречного Царства ни капли не напоминал тот, в котором Пашка объявился несколькими часами ранее. Теперь здесь кипела жизнь. Десятки драконов важно расхаживали по взлетной полосе, и на некоторых из них, не менее важно, вскарабкивались другие животные.

— Дракон до Хабаровска отправляется. — раздался усиленный микрофоном женский голос. — Прошу пассажиров занять свои места, а провожающих освободить взлетную полосу.

Пашка смотрел, как по крылу на дракона заходят всяческие животные. Три коровы, несколько собак и пара медведей. Последними взбежала стайка мышек. Дракон открыл пасть и грохочущим голосом произнес:

— Вас приветствует авиалинии серебреных драконов. Ваш капитан, серебряный дракон, просит воздержаться от курения во время всего полета. Прошу привязаться к чешуе или ухватиться за выступы на ней. Приблизительное время пребывания в воздухе около четырнадцатой части фазы. Желаю приятного полета.

Дракон развернулся, а на его спине звери уже ухватились или привязались веревками. Дракон прошел совсем недалеко от Пашки, и мальчик смог услышать, как две коровы переговариваются.

— Ой, я так боюсь летать. — сказала одна.

— Не волнуйся. По статистике, драконы довозят до места назначения и не съедают пассажиров в девяносто девяти случаях из ста.

Дракон раскрыл крылья, а потом быстро побежал по взлетной полосе на четырех лапах. Он взмахнул крыльями и унеся ввысь. Как только дракон оторвался от земли, он резко ускорился и уже через пару секунд стал маленькой точкой на горизонте. Он определенно давал фору любому самолету.

— Эй освободи взлетку. — услышал Пашка за спиной откуда-то сверху. Он повернулся — над ним возвышалась огромная серебреная зверюга. — Чего вылупился человек. Или хочешь, чтобы я тебя раздавил?

— Нет, простите. — Пашка отошел в сторону, но потом набрался смелости и спросил. — Извините, а как мне добраться до короля серебряных драконов?

Дракон остановился и, повернув голову на длинной шее, пробурчал:

— А зачем он тебе нужен?

— Мне надо у него кое-что попросить.

— Тогда иди на север. Спустя пятнадцать циклов, дойдешь до высокой сопки, там есть пещера, в ней наш король.

— А вы не могли бы меня довезти? Или подсказать, кто из драконов может это сделать?

— Драконы не перевозят людей. — сказал он и пошел дальше.

Пашка побежал рядом, дракон шел неторопливо, но на длинных ногах скорость получалась приличной.

— Но я же видел как дракон повез зверей в Хабаровск. — спросил Пашка на бегу.

— Так это звери. У нас с ними договор. Половину цикла мы их едим, половину цикла доставляем куда им надо.

Пашка остановился, а дракон потопал дальше. Ничего себе договор! И как звери на такое пошли? Впрочем, уже то, что половину времени они находятся в безопасности, тоже неплохо. А то ведь драконы могли бы охотиться на них все время.

Следующий час Пашка провел, беседуя с другими драконами или зверьми. И добился он только того, что узнал некоторые подробности договора между ними. Суть всего сводилось к тому, что Пашка уже знал. Половину цикла драконы охотятся на зверей, половину помогают, доставляя куда те попросят. Но на людей это не распространялось. Пашка просил, Пашка даже пытался угрожать тем, что знаком с самим Шелковым Человеком и султаном Ахры, но ему или не верили, или для драконов это не имело значения. В итоге Пашка так устал, что присел на бордюрчик и опустил голову от досады. Теперь он понял, что Тиму не жить. Его никто не хотел довезти до цели, и еще не факт, что если бы довезли, он смог бы выполнить работу Шелкового Человека. Ему хотелось заплакать, но слезы не текли из глаз. Ему хотелось закричать от досады, но он не видел в этом толка. Тим умрет, судя по всему, уже скоро, и по его вине. Если бы он заранее согласился на условия Шелкового Человека, тот не стал бы ему вредить. А теперь все пропало.

Пашка поднял голову и посмотрел на аэродром. Еще один дракон взлетел, и стал точкой в тусклом небе Сумеречного Царства. И тут взгляд упал на странную горку. И даже не то чтобы горку, а скорее холм, неподалеку от взлетной полосы. Или показалось или холм действительно пошевелился? Пашка поднялся и пошел к нему.

Уже на подходе Пашка понял, что это вовсе не холм, а еще один дракон. Только не серебряный, а вернее не полностью серебряный. Кое-где, на чешуйчатой шкуре дракона, образовались черные пятна. Он лежал спиной к аэродрому поджав под себя хвост. Его голова растянулась в обратную от аэропорта сторону, но это мальчик увидел лишь, когда обошел дракона. Уже с первого взгляда стало понятно, что этот дракон значительно больше других. Причем больше раз в пять. Не меньше ста метров в длину, но тело настолько исхудало, что видны ребра и остальные кости. Дракон медленно дышал и тело, то надувалось, натягивая чешую, то сжималось, показывая каждую косточку. Его огромная морда лежала на небольшом валуне и полуприкрытые глаза грустно смотрели на горизонт. Почему-то дракон показался Пашке до ужаса печальным, и мальчику стало его жалко.

— Здравствуйте. — сказал Пашка.

Дракон не пошевелил головой, но глаза гигантской рептилии покосились на него. Пасть открылась, и из нее понесло как из выгребной ямы.

— Что тебе надо человек? — прогрохотал бас из пасти. — Ты пришел посмеяться надо мной? Ну что же, ты можешь это сделать, но учти, я еще способен обратить тебя в прах встань ты напротив.

— Я не хочу смеяться над вами. — сказал Пашка но все же не рискнул встать напротив. — Я просто хотел спросить, что с вами? Вы показались мне грустным.

— Значит ты пришел чтобы жалеть меня. — вздохнул дракон. — Это еще хуже человек из Мира.

— Почему?

— Потому что жалость твоя жжет меня, хуже любой насмешки. Я привык к издевательствам других драконов, к колкостям людей и животных, но не привык к жалости.

— А почему над вами смеются? Вы же самый большой из всех драконов. Или вы старый и больной?

— Ты неопытен человек из Мира. Я действительно стар, но для драконов это не имеет значения. Мы не умираем от старости, мы, подобно деревьям, растем всю жизнь, пока нас не убивают такие как ты, в поисках дешевой славы, или другие драконы, чтобы показать свою силу. Но я болен вот тут ты попал в точку.

— А чем вы больны?

— Я не знаю. — чешуйчатые брови дракона нахмурились. — Ты что думаешь, у нас есть доктора? Да и моей болезни все только обрадовались.

— Почему?

— Что ты заладил — почему да почему? Потому! Потому что я бывший царь серебреных драконов, вот почему. Но меня одолела хворь, и я стал слабеть. Прошли уже пятьсот пятьдесят три цикла с тех пор, и с каждым новым, я чувствую приближение смерти, но нет. Они решили надо мной поиздеваться на дорожку.

— Кто они?

— Слушай мальчик, а ты можешь сказать что-нибудь, что не было бы вопросом? И вообще, почему я должен тебе что-то говорить?

— А может я смогу вам помочь.

— Ну хвала Ветру, наконец не вопрос. И чем ты маленький мальчик сможешь помочь самому старому дракону в Азиль-до-Абаре? Или ты, быть может, драконий врач?

— Теперь уже вы говорите вопросами.

Дракон злобно посмотрел на мальчика, но встретился с широко открытыми карими глазами, успокоился и сказал:

— Ладно, я тебе расскажу. Когда-то, много циклов назад, я был царем серебреных драконов. И вот однажды, за моей головой и моими сокровищами, пришел тип вроде тебя. Ну такой же человек только старше. Он вызвал меня на бой и я его естественно съел. И не надо на меня так смотреть! Вот если бы тебя вызвала на бой муха, ты бы ее убил? Конечно, убил бы.

— Но муха не может мне причинить вреда, и я ее могу просто отогнать.

— Ага, а если муха залетит тебе в рот, и ты ей подавишься? Собственно со мной так и произошло. Я его сожрал и заболел. Уж не знаю, был он отравлен или еще чего, но с тех пор мне стало больно есть и пить. А как ты понимаешь есть и пить мне надо много. И я начал слабеть. Потом у меня появилась невыносимая боль в горле. Короче говоря, я заболел и очень скоро настолько ослаб, что не мог летать. И меня вызвали на поединок и, победив, притащили сюда.

— А кто победил?

— Ну теперь он именуется королем серебреных драконов. Он был вторым по величине драконом после меня и то меньше втрое. И теперь этот смердящий пузырь сидит в моей пещере и перебирает мои сокровища.

— А как его зовут? И как зовут вас?

— Драконы не носят имен мальчик.

— Понятно. А как вы выжили, если прошло столько времени?

— Меня подкармливают до сих пор, и поют. Но я не могу съесть слишком много. Хотя много мне и не дадут. Это пытка мальчик. Вот, почему ты думаешь, я лежу в такой странной позе? А потому что другие драконы прилетают с охоты именно оттуда. И я вынужден наблюдать за их прекрасным полетом и жалеть о том, чего я навсегда лишен.

Дракон опустил глаза и глубоко вздохнул. И тут же дернулся от боли.

— А почему вы не можете отвернуться? — спросил Пашка. — Или вы настолько ослабли?

— Нет, ослаб я не настолько. Я может и взлететь смог бы, если подкрепиться, конечно. Но боль в шее настолько огромна, и даже если я повернусь, они вернут все на место. А это означает дополнительную боль.

— А может у вас что-то застряло в горле? Ну когда вы проглотили того человека.

— Какой сообразительный мальчик. Ты что считаешь, я не подумал об этом? Но что с того? Неважно застрял ли тот человек в горле, или нет, главное, что мне не помочь…

— А если пролезть к вам в горло и посмотреть?

Драконьи глаза округлились, но быстро вернулись к прежнему состоянию.

— И кто посмотрит? Кто полезет в пасть дракона, чтобы посмотреть, не застряло ли там что-то? Ты? Ну да…

— А если я пролезу и посмотрю, вы сможете потом меня кое-куда отвезти?

Глаза рептилии опять округлились и теперь уже надолго.

— Ты что серьезно, или опять издевательство?

— Серьезно.

— Но ведь мне достаточно будет только глотнуть, и ты умрешь.

— А зачем вам это делать? Я же хочу вам помочь.

— Ну предположим ты исправишь, что там у меня, что помешает мне тебя сожрать после этого?

— Если вы дадите мне честное слово я готов рискнуть.

— Правда? — дракон замолчал на несколько секунд, а потом сказал крайне уважительным голосом. — Я не знаю, кто ты такой мальчик, но ты точно самый смелый человек, которого я когда-нибудь видел. Или ты хочешь пробраться в мое горло и навредить еще больше? Ну конечно!

— Да не хотите как хотите! — крикнул Пашка. — Я вам помощь предлагаю, а вы. Да ну вас…

Мальчик уже развернулся, собираясь уходить, но огромное крыло отделилось от тела и преградило ему путь.

— Извини меня мальчик. — сказал дракон. — Я просто так давно не видел добра, что и забыл что это такое. Ты поможешь мне?

— А вы даете слово, что не съедите меня и поможете, если я вам помогу?

— Я даю тебе слово. Если ты поможешь мальчик, я обещаю, что отдам тебе половину сокровищ, которые отберу у этого мерзкого пузыря. Да что там половину, две трети!

— Да мне не надо… ладно, давайте сначала посмотрим, что у вас.

Пашка подошел к драконьей пасти. Дракон открыл ее как можно шире, и поморщился от боли. Из пасти нестерпимо вняло, но не это самое неприятное. Там оказалось очень жарко. Градусов, наверное, пятьдесят не меньше.

— Только вы не закрывайте пасть, а то мне плохо видно. — сказал Пашка и вошел в огромную глотку дракона.

Бывший драконий царь подчинился и не стал закрывать рот, но мальчик все равно плохо различал детали. В Сумеречном Царстве и так не особенно светло, а тут еще и в глотке. Пашка прошел по склизкому языку и осмотрел горло. Красное и воспаленное. Далее начинался пищевод и Пашка понял, что придется ползти. Пищевод дракона напоминал чулок, а не прямой тоннель как представлял себе мальчик, но делать нечего и он пролез внутрь. Мышцы дракона непроизвольно сократились, и Пашка уже испугался, что сейчас его затянет внутрь, но наоборот его вытолкнуло наружу. Он упал на язык, и с трудом поднявшись, сделал вторую попытку. Теперь он резко вошел в пищевод, и быстро стал пролазить внутрь. Мышцы опять сократились, но не успели вытолкнуть мальчика назад, а лишь отодвинули на пару метров. Пашка полез по драконьему пищеводу.

Да это приключение, наверное, оказалось самым мерзким из всех, в которые Пашка попадал в Азиль-до-Абаре. Воняло просто ужасно, и еще он тут же пропитался слюной или еще чем-то. Ну короче склизкой и плохо пахнущей жидкостью, напоминавшей мокроту. Но Пашка поборол брезгливость и полз дальше. Впрочем, он нашел цель спустя минут пять. Самым сложным было сопротивляться сокращению мышц в горле, а так лезть хоть и неудобно, но возможно. И вот наконец Пашкины руки во что-то уперлись, а сам он попал в некоторое подобие мешка в драконьем пищеводе. Здесь как будто надули пузырь, но на самом деле Пашка нашел именно то, что мешало пище проходить и приносило боль. На ощупь это походило на толстый и неровный шест. Пашка сообразил, что это металлическое копье. Заостренное с обоих концов и глубоко уходившее в стенки пищевода. Но как его достать? Ведь если просто вырвать он причинит дракону страшную боль и тот может его сглотнуть. Хотя находясь в этом мешке, он в безопасности. Копье выше его, даже с поднятыми руками, так что упереться в стенки пищевода и вытащить его не получится — просто не хватит роста. Ну значит надо вытащить хотя бы один конец. Правда тогда другой войдет еще глубже, но выбора нет. Пашку уперся ногами в гладкий пищевод, обхватил копье покрепче, и рванул вверх.

И тут начался кошмар. Во-первых, раздался душераздирающий крик, и все заходило ходуном. Пашке удалось вырвать нижний конец копья, и он все еще держался за него. И только это спасло его жизнь. Быть может, дракон сделал это непроизвольно, но в любом случае пищевод, спустя столь долгое время, сжался, правильно проталкивая пищу в нужном направлении. Пашке очень повезло, что свободный конец копья сложился не в сторону желудка, а в сторону горла. Пашка продолжал держаться, и его протолкнуло к противоположному концу копья — все еще воткнутому в стенку пищевода. Но он смог удержаться. Его руки обхватили копье с такой силой, что пальцам стало больно. И тогда организм дракона, почувствовавший, что в пищеводе есть пища, но ее нельзя втянуть в желудок, решил ее вытолкнуть наружу. И Пашку подхватил поток полупереваренной пищи, пополам с желудочным соком. Его понесло к горлу, вместе с копьем и содержимым желудка, как на водных горках. Уже через секунду он вылетел из драконьей пасти и упал на землю. Сверху его накрыло отвратительной полупереваренной массой, и он все еще сжимал копье, как будто сросся с ним

Пашка рискнул открыть глаза, и в пелене желудочного сока увидел морду дракона, с крайне удивленными глазами.

— Так вот что мешало мне есть? — сказал дракон. Его морда теперь не лежал на валуне, а нависала над мальчиком на длинной шее.

— Ага. — только и смог сказать Пашка.

— И ты вытащил его. Ты это сделал!

Дракон поднял морду на максимальную высоту, и над аэродромом раздался его, полный радости, рев. Пашка встал, опираясь на копье, потом осмотрел его. Ржавое и немного кривое, но все еще острое.

— Эй, чего разорался старый пень? — услышал Пашка. Он повернулся и увидел другого дракона. Он и не думал, что их рожи могут быть настолько растерянными. — А почему ты…

Окончить он не успел, потому что на него накинулась, наполовину серебреная, наполовину черная, туша царя драконов. Царь был крупнее другого дракона раз в семь и уже спустя миг, огромные желтые зубы перекусили серебряную шею. Молодой дракон даже не успел ничего понять. Царь серебреных драконов накинулся на бездыханное тело, и принялся пожирать его с невероятным остервенением и скоростью.

— А разве это было необходимо? — спросил Пашка.

— Конефно. — ответил дракон с набитой пастью. — Ты бы только слышал, как он издевался надо мной и поливал грязью все эти долгие циклы! Он был самым худшим из всех, и теперь получил по заслугам.

Спустя пять минут, от маленького дракона остались одни кости. Царь прошелся вокруг обглоданного тела и прилег на другое место. Под тем, на котором он лежал, не росла трава, и остались только продукты жизнедеятельности.

— Фу-у-х. — сказала страшная зверюга. — Как давно я не чувствовал сытость. Спасибо тебе мальчик. И поверь, такого большого спасибо я никогда не говорил. Вот сейчас переварю этого гада, и полетим к королю. И ты получишь столько сокровищ о скольких и не мог мечтать.

До Пашки только сейчас дошло, что он выполнил задание Шелкового Человека. Ведь этот дракон хочет отдать ему две трети сокровищ, а сокровища царя драконов, это сокровища короля. Значит, как только царь одолеет короля, Пашка сможет взять нужный ларчик, хотя… И у Пашки мелькнула другая мысль.

В тусклом, почти лишенном света, Сумеречном Царстве шел противный мелкий дождь. Из здания администрации два волка вывели заключенного. Коричневый курцхаар шел, понурив голову. Он понимал — вскоре все для него кончится. И он не сможет окончить свои исследования, посвященные влиянию фаз на щенков Сумеречного Царства. Профессор Подлунного Института Тимофей жалел еще о многом и в том числе о том, что он больше не сходит на охоту в Мире. Из всех приятных воспоминаний о Мире, именно охота занимала первое место. Вообще конечно он помнил о нем немного. Только как его принесли в квартиру в теплой меховой шапке. Потом исследования всех закоулков нового дома, и редкие прогулки за его пределы. Сначала редкие, но с каждым месяцем все чаще и чаще, хранитель выводил его погулять. Вскоре к ним присоединился молодой хранитель. Тим помнил парк на берегу, помнил запах соленого моря. Чайки кричали, сообщая, что надвигается ураган. Врали, конечно — известно ведь что чайки первые вруны, что в Мире, что в Азиль-до-Абаре. Когда его стали выпускать погулять в одиночестве, появились совершенно пьянящие воспоминания о свободе. Иди куда хочешь, делай что хочешь, а как вернешься, тебя накормят и напоят. Да еще и есть место, где можно всласть поспать. Да все же очень хорошо, что когда-то, на заре Мира, собаки приручили людей. А потом его повели на охоту. Старший хозяин стрелял уток, а Тим плавал за ними. Вода осенью хоть и холодная, но такая приятная. А как здорово отряхнуть с себя ее брызги, когда вылезешь с зажатой уткой в зубах. И теперь все это заканчивается.

Тимофей вздохнул и посмотрел на тусклое небо. Сегодня его заволокли тучи. На морду падали мелкие капли и стекали подобно слезам. Эти маленькие капельки падали и освежали. И никогда в жизни Тим не чувствовал ничего более прекрасного. Дождь был прекрасным и удивительным, потому что это последний дождь в его жизни.

Волки стали привязывать его к столбу. Они делали все на совесть, но понимали всю грусть положения и молчали. Вот если бы его привязывали гиены, тогда не избежать их противных шуток и насмешек. Когда волки закончили, старший достал листок бумаги и прочитал вслух:

— Тимофей, по решению суда вы приговариваетесь к пожиранию драконом. Нам остается только надеяться, что пожирание будет мгновенным. И пусть Ветер отнесет вас на луга и поля.

Волки поклонились, и в этот момент прозвучал рев трубы. Сигнал воздушной атаки. Волки с максимальной скоростью ретировались в здание. Тим смотрел на небо и вскоре увидел кое-что странное. Тим прекрасно знал — свет в Сумеречном Царстве не имеет никакой связи с солнцем. Он как бы рассеян в воздухе, и поэтому тени на облаках вроде бы быть не должно. Однако огромная страшная крылатая тень приближалась со стороны аэродрома. Улицы уже давно опустели, и Тим остался в полном одиночестве перед лицом смерти. Отправляясь на охоту, драконы в первую очередь проверяют не оставили ли им какого-нибудь преступника. Поэтому, таких как Тим, съедают первыми. Что-то вроде аперитива.

Толстые облака разорвало серебряное тело. Таких огромных драконов Тим еще никогда не видел. Тело отливало серебром и казалось, светилось изнутри. Гигантские крылья махали, поднимая прибитую дождем пыль с улиц Сумеречных Заветов. Как и все драконы он летел очень быстро. Этот феномен раньше интересовал Тима, но он бросил исследования, потому что очень уж опасен объект изучения. И огромная зверюга, зайдя на вираж, схватила пса когтистыми лапами. Сейчас его должны отправить в пасть, но вместо этого дракон, развернувшись, полетел к зданию администрации. Из его ноздрей выплеснулись две струи раскаленного серебреного пара. Они окутали статую дракона на вершине здания, и с нее потекли расплавленные капли металла. Когда туман раскаленного пара пропал, от красивой статуи остался только оплавленный монстр, слегка похожий на крокодила.

— Вот так вам! — прогремел чудовищный голос.

— А это тоже было обязательно? — спросил кто-то сидящий на спине монстра.

— Конечно. — ответил дракон. — Это же изображение этого бурдюка, которого я скоро полечу потрошить.

— Так он вроде и не толстый? — опять спросил голос со спины, и показался псу до ужаса знакомым.

— А где ты видел, чтобы правителей изображали правильно? Ну куда мне девать твою собаку?

— Давайте вы приземлитесь, я его развяжу и там решим что делать.

— Хорошо. Ох, как же здорово опять летать!

И дракон пошел на посадку.

— Паша? — спросил Тим.

— Тим тихо! — крикнули со спины. — Меня зовут Карл, ты, что не помнишь?

— А конечно. — сообразил пес. Действительно называть настоящее имя в Азиль-до-Абаре не рекомендуется.

Дракон приземлился неподалеку от аэродрома на небольшой полянке. Его огромная туша заполнила собой почти ее всю. Он положил столб с Тимом и поставил крыло так, чтобы Пашка мог по нему спуститься. Мальчик подбежал к собаке и стал развязывать его. Он весь светился от счастья.

— Как я рад что спас тебя. — сказал Пашка Тиму.

— Да, я тоже. — сказал Тим. — А я уже думал, что мне крышка.

— Я тоже. Ты прости меня, это ведь все из-за меня. Если бы не я, Шелковый Человек тебя не подставил бы.

— А ты знаком с Шелковым Человеком? — произнес сверху голос дракона.

— Да, а вы что тоже?

— Встречались. — уклончиво ответил дракон.

Когда мальчик развязал веревки, Тим поднялся, потирая затекшие лапы, и почти сразу испытал другое давление, теперь уже дружественное. Пашка сжал пса в объятьях.

— А ты здесь больше чем в Мире. — сказал мальчик. Тим стоял и улыбался ему.

— Конечно. Да и старше тоже. Я, между прочим, профессор Подлунного Института.

— Круто! Значит поэтому ты и в Мире такой умный?

— Ну в Мире я несколько глупее. Хотя конечно умнее, чем думает большинство людей.

— Я так много хочу тебя спросить…

— Слушай Карл, — перебил Пашку дракон. — Ты можешь все это сказать, когда мы полетим к бурдюку, прикарманившему мои сокровища. Мне не терпится прогрызть его мерзкое брюхо!

— А вы его убьете?

— Еще бы. — дракон скорчил зловещую гримасу. — Он повинен за все мои мучения, и он за это заплатит! Так что залезайте и полетели.

— А мне не очень хочется смотреть как вы с ним деретесь. — сказал Пашка. — Может вы нас подвезете, а потом уже отправитесь к нему?

— Ну можно и так. Но как тогда ты возьмешь свою часть сокровищ?

— А они мне не нужны. Оставьте все себе. И знаете что, там есть какой-то ларец, который очень нужен Шелковому Человеку, так что будьте с ним поосторожнее.

— Ларец. — нахмурился дракон. — Не помню, чтобы у меня такое было. Я просто сваливал золото и камни в кучу. Наверное, этот лизоблюд завел привычку собирать всякий хлам. А если он еще интересен Шелковому Человеку — всякий опасный хлам. Ну раз тебе не нужны мои сокровища, тебе же хуже. Но ты оказал мне неоценимую услугу, и я отвезу тебя и твоего пса, куда хочешь.

Пашка повернулся к Тиму. Тот явно нервничал в присутствии огромного дракона.

— Тим куда тебя отвезти? — спросил мальчик. — Мне-то все равно, я в любом случае скоро проснусь. А вот ты-то останешься…

— Да ты прав. — Тим говорил на удивление вежливо.

Пашка не привык, что его собака такая учтивая и взрослая, и мальчик не знал как себя вести. С одной стороны это Тим — его лучший друг, с другой взрослый человек, ну в смысле пес. Быть может даже умнее чем Пашка. Да еще и профессор.

— Ну так куда тебя доставить профессор? — Пашка тоже перешел на вежливый тон. Тим улыбнулся.

— Тебе не надо вести со мной себя так. Я все еще твой пес, а ты мой хранитель в Мире. Мы друзья и почти братья. Просто я привык так выражаться, а ты можешь говорить нормально.

— Хорошо. А можно тебя погладить?

— Да ради Ветра.

Пашка привстал на цыпочки и погладил мягкую шерсть на голове Тима. Правда тот смотрел на него как на неразумное дитя, и Пашка быстро прекратил.

— Ну вы скоро закончите свои глупости? — спросил дракон.

Он смотрел куда-то вверх. Пашка и Тим проследили его взгляд и увидели косяк драконов. Они летели в их направлении, но когда увидели в обществе кого, находятся мальчик и пес, решили не играть с судьбой и резко изменили курс.

— В Сумеречном Царстве оставаться мне нельзя. — сказал Тим. — Это конечно жалко, но ведь есть еще четыре Царства. Мне подойдет любое.

— А вы можете нас донести в другое Царство? — спросил Пашка.

— Конечно. — буркнул дракон наблюдая как косяк драконов исчезает на небе.

— Тим, а давай полетим с Ночное Царство? — сказал Пашка. — Я туда собираюсь в следующий раз, так может мы там встретимся?

— Разумеется. — ответил пес. — Там ведь я и учился. Подлунный Университет находится в Шуме — столице Ночного Царства. Быть может мне даже дадут там работу.

— Отлично! Тогда вы не могли бы доставить нас до Ночного Царства? — сказал мальчик дракону.

— Могу. Влезайте.

Пес и его мальчик забрались на спину дракона. Пашка уже полетал на нем, а вот Тим нервничал. Но все оказалось очень просто. Царь серебреных драконов взлетел вертикально вверх — ему не требовалась полоса для взлета. Он сразу набрал огромную скорость и под ними замелькали пейзажи Сумеречного Царства.

— Это странно. — сказал Тим. — Почему я не чувствую ветра?

— Да я тоже это заметил. — ответил мальчик.

— Скажи Па… в смысле Карл, а зачем ты вообще пришел в Азиль-до-Абар, и как встретил этого ужасного Шелкового Человека?

— Ну тут история темная. — начал Пашка. Ему не очень нравилось, что царь серебряных драконов слушает все это. Все же он хоть и помогает им, но далеко не ангел. — Знаешь что Тим, давай я все тебе расскажу, когда мы прилетим. Ой.

«Ой» Пашка сказал, почувствовав, что просыпается. Сумеречно Царство расплылось перед глазами, и, посмотрев на свою руку Пашка увидел, что та стала прозрачной.

— Ты что уходишь? — спросил Тим.

— Да. Извините царь?

— Да? — прорычал дракон.

— Вы доставите Тима до Ночного Царства без меня. Я, кажется, сейчас проснусь.

— Хорошо. Тогда прощай мой маленький спаситель. Возможно мы когда-нибудь свидимся.

— Возможно. Тим, а с тобой я встречусь сразу, как проснусь. Ведь мы спим рядом.

— Это будет превосходно. Но я не вспомню того, что произошло. В Мире мои воспоминания, как и большая часть разума, спит.

— И ты совсем ничего не будешь помнить?

— Ну может чего и вспомню. — улыбнулся пес, и это последнее, что видел Пашка в Сумеречном Царстве.

На высоком холме стоял мужчина в синей шелковой пижаме. Его черные волосы шевелились на ветру, а подмышкой он держал ларец с трапециевидной крышкой. Мужчина смотрел, как наверху пронесся дракон. Он улыбнулся и исчез.

Пашка проснулся и продрал глаза. Рядом тут же очнулась его собака. Тим посмотрел на своего хранителя, и на дне его темных глаз, Пашка не увидел той проницательности и ума, как в Сумеречном Царстве. Тим снова стал обычно собакой. Ну может чуть умнее, чем другие, но все же… И Пашка не мог решить какой Тим нравится ему больше. Он погладил его по голове. Теперь это не казалось нелепым.

Пашка поднялся и, подобрав одеяло, побрел в лагерь. На горизонте поднимался яркий край солнца. Теперь на очереди Ночное Царство.

 

Часть третья: осень

Лето как всегда пролетело для мальчика незаметно. И хотя наполнилось приключениями и радостью оно все же прошло. Только два Царства удалось посетить Пашке за целых три месяца, но это не его вина. К концу лета Пашка переехал к тете Клаве, потому что Маринка поехала поступать в университет. И чтобы уйти и переночевать в памятнике-катере не могло идти и речи. Тетка кудахтала над ним и не выпускала никуда дальше огорода.

Хотя тетя Клава жила не на Николаевке, Пашка проводил большую часть свободного времени именно там. Их шестерка продолжала веселиться, придумывая все новые игры и забавы. Последней стала игра в рыцарей. Ребята залезли на крышу дома и вырвали с нее несколько старых неиспользованных антенн. Антенны делались из металлических трубок и, сплющив их, получался отличный меч. Прямо как в фильмах про ниндзя. С этими мечами дети носились по двору, по палисадникам, по мастерским. Хотя в мастерских у Пашки иногда возникало ощущение, что за ним кто-то следит, но быстро проходило.

Но лето заканчивалось, и надо прочитать то, что задали по литературе, да и вообще повторить кое-что из старого. Из детской памяти так быстро уходят занудные формулы, правила правописания, и исторические факты, что диву даешься. Но Пашка часто повторял то, что успел выучить и неплохо подготовился к новому учебному году. К концу лета он так же стал чаще бывать у отца. Чудеса Алям-аль-Металя отвлекли его от дурных мыслей, но они вернулись. Отец находился в прежнем состоянии, и это разрывало Пашку на части. С одной стороны хотелось поскорее найти его во сне, а с другой на это не хватало времени. И что самое обидное — Пашка не мог никому рассказать. Его единственным собеседником оставался Тим, но и он не понимал, что от него хочет мальчик.

И вот лето кончилось. Первое сентября — очень двойственный день для детей. С одной стороны — это ужас. Опять школа, опять рано вставать и переться на уроки. С другой стороны — праздник. И в первую очередь, потому что первое сентября — халява. Последний день, который можно считать летним, потому что ничего не задают и по большей части надо просто отсидеть положенное время, да выслушать напутствия классной.

Но для Пашки осень стала радостью. Во-первых, он вернулся в свою квартиру. Маринка не поступила в институт, и решила попробовать на следующий год. Тетя Клава серьезно поговорила с ней и сказала, что теперь она уже взрослая, и вместе со свободой у нее появляются и обязанности. И в первую очередь по отношению к Пашке. Теперь, все что касается приготовления пищи и прочих дел быта, ложится на ее плечи. Маринка согласилась. Хотя все это вылилось для Пашки в плохо приготовленные супы, и различную бурду на ужин. Но он все равно был доволен. Теперь расставание с сестрой отложено на год. А год для детей — это очень-очень много. В действительности для них «много» и неделя. И конечно теперь он мог отправиться на разведку Ночного Царства. Пашка уже не сомневался, что колпак на карте обозначает именно его. Он также понял, что скелет в огне — это Огненное Царство. Обитель джиннов.

Он планировал пойти и уснуть в катере уже на первых выходных, благо Маринка собиралась поехать в Совгавань, чтобы прикупить кое-каких книг, и заночевать там у подруги. Пашку это устраивало, и он размышлял только о том, брать ли с собой Тима или нет? С одной стороны нет гарантии, что если они опять уснут вместе, то встретятся в Ночном Царстве. Да и еще Пашка не представлял, как затащит его в катер. С другой стороны, ночевать в парке в одиночку страшновато. Если в мастерских он находился поблизости от дома, в школе под крышей здания, а на аэродроме в сотне метров спала сестра со своим парнем, здесь дело другое.

Вообще, о парке, естественно, ходило огромное количество легенд и приданий. А еще в свете того, что Пашка услышал о Кузьмиче, парк вообще представлялся очень зловещим местом. Ведь Кузьмич его смотритель. Кстати еще летом Пашка побывал неподалеку от дома старика. И надо сказать дом оказался действительно старым и страшным. Конечно же, Пашка приехал туда не один, а с друзьями, но даже в их присутствии атмосфера там царила удручающая. Старое деревянное здание, огороженное высоким забором, и половины дома невидно. Но даже половины хватало. Двухэтажный дом из толстых бревен отдаленно напоминал четвертую школу, но куда как мрачнее. Во-первых, он находился в кружении высоких сосен и за забором царил зловещий полумрак. Во-вторых, неподалеку раскинулось кладбище и это тоже не добавляло пейзажу радости. Но главное это просто атмосфера. Рядом с домом растеклась прохлада, но не приятный холодок тени, а мрачная, как из могильного склепа.

Однако маяк означен цифрой шесть, и до него еще предстояло добраться. Следующая — цифра четыре и колпак. Всю неделю перед выходными Пашка сидел как на иголках. Он нервничал, волновался и сгорал от нетерпения. Ему ужасно хотелось увидеть Тима и поговорить с ним. Все же он профессор и друг, а значит, хоть ему можно довериться полностью. Пашка не доверял ни султану Ахры, ни царю серебряных драконов, ни уж тем более Шелковому Человеку. И кстати, Пашка опасался его мести. Ведь он так и не добыл для него ларец. Хотя после того, что тот сделал с Тимом, о помощи не могло идти никакой речи.

Маринка уехала в Совгавань в субботу утром, и Пашка готовился к ночи в катере. Он взял спальный мешок — на улице уже холодно. Так же в школьный портфель поместились фонарь, и нож, так на всякий случай. Пашка прикинул, что лучше выходить позднее, так меньше шансов нарваться на подзагулявших забулдыг, или бомжей, иногда ночевавших в парке. Он выгулял Тима и в одиннадцать часов пошел в парк.

Ночью Заветы превращались в довольно мрачное место, как впрочем, и большинство маленьких городков и поселков. Освящения мало, но на набережной фонари горели. А вот парк темен и только серебреное море играло, отражая свет полной луны. Да ночка как раз для вампиров или оборотней. Пашка прошел по набережной, а потом спустился по каменным ступеням до памятника-катера. Катер недавно выкрасили заново, и он блестел в лунном сиянии похожий на игрушечный. Залезть на него не большая проблема, к тому же Пашка находился в неплохой физической форме для своих лет. Он проворно взобрался сначала на каменный постамент, а потом пролез в люк катера. На все у него не ушло и минуты.

Пашка расстелил на дне катера спальный мешок и лег. Но сон не шел, и мальчик принялся рассматривать внутренности катера в свете фонаря. Ничего особенно интересного. Даже надписи, которые оставляют местные шутники, и неприличные слова, тщательно закрасили свежей краской. Ее запах до сих пор щекотал ноздри и немного раздражал. Пашка подумал, что не плохо бы глотнуть холодного чистого воздуха, и высунул голову в люк.

Парк Заветов лежал перед ним в своем простом великолепии. Здесь нет фонарей или асфальтных дорожек, только протоптанные тропинки кое-где посыпали щебнем. Тихо и даже холодный осенний ветер, обычно дующий с моря, не нарушал безмолвия. И конечно, открывался прекрасный вид на море. Пашка видел проплывающие вдали суда, мигающие яркими вспышками белого света. И еще Пашка увидел маяк. Он горел, как и подобает, и луч его прожектора бродил по морю, распугивая рыб. Маяк особенно интересовал Пашку в силу известных причин, и он пригляделся к нему повнимательнее. Он возвышался не настолько далеко и Пашка понял, что на его вершине кто-то есть. И догадаться кто, не сложно. Конечно Кузьмич — старый загадочный и страшный смотритель. Луч прожектора то и дело высвечивал его худую фигуру, и Пашка подумал, что он тоже изучает море. Мальчик представил, какие мысли могут бродить в его голове. Почему-то подумалось, Кузьмич размышляет о том, скольких людей забрало в свои бескрайние пределы холодно море. Сколько кораблей оно поглотило, скольких ныряльщиков, да и простых людей, решивших поплавать. Пашке казалось, что такие мысли должны вызвать у старика насмешливую улыбку. Пашка перевел взгляд на бухту и в толще моря прожектор освятил затонувший корабль. Всего на секунду, но Пашке хватило. Он увидел старый крейсер, почти полностью набитый углем. В его дне зияли продолговатые дыры от льдин, а в утробе колыхались скелеты людей. Пашка перевел взгляд обратно на маяк — Кузьмич пропал. Мальчик так и не понял, увидел ли он корабль, или это лишь игры его воображения, но в любом случае его поклонило в сон. Пашка влез внутрь и закутался в мешок. Спустя пять минут его глаза закрылись, и темные пределы Ночного Царства поглотили его. И он не видел, что фигура старика вновь появилась на вершине маяка. Теперь Кузьмич смотрел на памятник-катер. Почти белые глаза внимательно рассматривали его силуэт и вокруг стали зарождаться клубы белого тумана. Но налетел холодный ветер, и туман развеялся, так и не успев толком появиться. Кузьмич нахмурился и пошел домой.

Открыв глаза, Пашка подумал что ослеп. Никакой разницы между открытыми и закрытыми глазами он не чувствовал, но потом бледное сияние одинокой звезды на небе, сказало ему что он все еще видит. Пашка присел и все сомнения пропали. С одной стороны действительно непроглядно темно, но с другой… С другой стоял самый большой и красивый город из всех виденных мальчиком. Пашка отметил, что с каждым новым Царством, добавляются не только приключения, но и красота. Атика казалась самым красивым городом на свете, потом это место заняла Ахра, теперь Шум выбил столицу Дневного Царства из сердца мальчика. Выбил, но лишь на время. Пашка не сомневался, что увидит еще много красивого, продолжив путешествия по Азиль-до-Абару.

Пашка бывал в Москве, правда два года назад, он видел десятки фильмов, где показывали ночной Нью-Йорк, или Чикаго, или Гонконг. Да и по телевизору ночных пейзажей транслировали много. Но такого он даже не мог себе представить. Перед ним предстал Шум — столица Ночного Царства. Пашка не знал, означает ли это именно звук, или всего лишь удачное совпадение, но шума столица производила действительно много. Шум стоял в паре километров от Пашки, посреди черного грунта и был освящен хлеще, нежели любой город Мира. Да и вообще, Шум походил на город будущего, но никто из режиссеров фантастических фильмов и не мог представить такого великолепия. Здания невероятной высоты, по предварительным прикидкам, не меньше километра высотой. В них сияли миллионы окон, и каждое своим определенным оттенком света. Здания похожие на небоскребы Мира, но есть и такие, что совершенно выбивались из архитектурных пристрастий землян. Дома в форме буквы «г», это лишь самый простой пример извращений архитектуры Шума. А как вам дома в форме восьмерок, или пирамид, причем стоящих вверх ногами? Или летающие дома, или полностью прозрачные, а по некоторым, как по большим телевизорам, кто-то выступал. Дома в форме статуй людей и животных, или вообще сплошные столбы света — Пашка так и не понял, из чего они сделаны. И все это гудело, бибикало, фыркало, пыхтело. Короче шумело.

Пашка поднялся и осмотрелся. Он думал, что сейчас увидит такую привычную фигуру в шелковой пижаме, но никого нет. Пашка подумал что возможно, наконец, Шелковый Человек отстал от него и пошел к городу. По мере приближения шума становилось больше, а детали вырисовывались яснее. Главная необычность Шума — это конечно транспорт. Как и подобает городу из фантастической книжки, он имел транспорт исключительно летающий. Тут летали красивые машины, и автобусы, и над городом завис огромный шар. По огромному дому-телевизору выступал человек, одетый в классический черный костюм. Он с безразличным лицом сообщал жителям Шума новости:

— Индексы торговой гильдии Производителей Крышечек Для Бутылок понизился на полтора процента. Возможно, это связано с повышением индекса их главных конкурентов — корпорации ПКДБ, но трудно сказать наверняка. Сегодня надо отметить повышение курса Шумского кредита. Наша валюта была признана в Цветных Странах Предрассветного Царства, и с ними же заключили довольно удачный контракт на закупку Мало. Неизвестно откуда у Цветных Стран такое количество Мало, но так или иначе Ночное Царство не растерялось, и обогнало торгашей из Ахры. Уровень продаж самой Ахры, однако, вырос. Выросла и плата за аренду места на их рыках, правда незначительно всего на один процент. А сейчас я хотел бы пригласит в студию одного из наших экспертов, который расскажет нам о макроэкономических изменениях на рыках Ахры…

В студию вошел какой-то мужчина в тюрбане, но Пашке уже давно стало скучно, и он перестал слушать. Какая на фиг экономика, когда перед тобой город будущего? Переход из черного грунта в Шум был внезапен и резок. Только что мальчик шел по земле, и вот под ногами металлические плиты. Как только он вступил них, прямо перед ним появилась голограмма экрана. На экране виднелось лицо робота без рта, но с прорезью динамика и двумя плошками желтых глаз.

— Добро пожаловать в Шум странник. — сказал робот женским голосом. — Назовите ваше имя и статус, добрый гость.

— Карл — шериф Ахры. — представился Пашка. Он в первый раз воспользовался приобретенным титулом и думал, что произведет впечатление на робота, но нет.

— Рады приветствовать вас Карл. Ваши данные занесены в банк информации Шума. К вашим услугам работает система помощи туристам. В этом окне вы можете узнать о достопримечательностях Шума, а так же о местах обмена валюты на кредиты. Вы так же можете воспользоваться получением кредитов в кредит, если ищете работу и жилье.

— Я хотел бы узнать, где находится Подлунный Университет и как до него добраться? — сказал мальчик.

— Подлунный Университет. — сказал робот в окне, и тут же пропал с экрана, а вместо него появился мужчина, одетый в строгий костюм и с треуголкой на голове. Он улыбнулся и начал говорить. — Подлунный Университет — гордость Шума. Каждый цикл мы выпускаем качественно подготовленных специалистов по сотням профессий. Наш университет единственное учебное заведение в Шуме, где можно обучаться, не проходя регистрацию. Мы полностью открыты для всех жителей Азиль-до-Абара. Давайте же посмотрим на список из триста пятидесяти специальностей, что мы можем предложить вам, наш будущий абитуриент. Итак, первая — сыроварение. Основы сыроварения важная и полезная профессия…

— Эй, как мне до вас добраться? — сказал Пашка экрану, не слишком надеясь на ответ. Но в окне голограммы появилась странная и довольно сложная карта. Объемная, она сначала увеличилась, показывая самую окраину Шума. Пашка увидел себя стоящим напротив экрана. Карта уменьшилась и снова увеличилась, теперь показав здание в форме полукруга. И наконец, она уменьшилась, и на ней нарисовались сотни линий, а голос мужчины сказал:

— Вы, Карл, находитесь у восточной границы Шума. Подлунный Университет стоит в глубине столицы, и к нему вы можете добраться по любому из указанных вам путей.

Пашка несколько минут изучал переплетение линий, но так и не смог ничего понять. Он махнул на это дело рукой и спросил:

— А можно мне вызвать что-то вроде такси?

— Разумеется. — сказал женский голос. — Как только на ваш личный счет поступят средства, вы сможете пользоваться транспортной системой Шума по своему усмотрению. Но в данный момент ваш счет пуст и транспортная сеть для вас закрыта.

— А могу я позвонить из этого окна?

— Назовите имя абонента, и мы свяжемся с ним. Если он захочет оплатить ваш звонок, вы поговорите.

— Его зовут Тим. Он может быть в Подлунном Университете, а может и нет. Он пес пароды курцхаар.

— Ваши данные были заложены в сеть и в данный момент найдены пять курцхааров по имени Тим. Один из них значится профессором Подлунного Университета. Связать вас с ним?

— Да! — Пашку уже начал раздражать женский голос в окне.

На экране появилось изображение телефонной трубки, и спустя минуту, морда Тима.

— Па… в смысле Карл. — сказал Тим вежливым голосом. — Я так рад тебя видеть мой хранитель.

— Привет Тим. — сказал Пашка. — Я пришел, но у меня нет денег, чтобы до тебя добраться.

— Я сейчас положу на твой счет кредиты. Ты так и зарегистрирован, как Карл?

— Угу.

— Хорошо, не отходи от окна и тебя вскоре подключат к городской сети. Вызови такси и подъезжай к Подлунному Университету. Я буду тебя ждать.

— Отлично.

Морда Тима пропала с экрана, и Пашка принялся ждать. Прошло не больше пяти минут, на экране появилась уже знакомая женщина-робот, и начала говорить торжественным голосом.

— Я приветствую вас турист Карл. На ваш счет поступили средства, и теперь мы безмерно рады приветствовать вас в Ночном Царстве. Для наших гостей есть интереснейшая программа развлечений. Первым делом мы хотим порекомендовать вам Город Удовольствий, где вы найдете наслаждения на любой вкус. Далее, главный музей Шума имеет в своей коллекции более триллиона экспонатов, и каждый из них вы можете купить в случае возникновения такого желания….

— Я хочу вызвать такси до Подлунного Университета! — прорычал Пашка.

— Мы рады приветствовать вас в транспортной сети Шума. Столица Ночного Царства предлагает вам более пятидесяти видов транспорта. Особенной популярностью пользуется карета, запряженная лунными конями. Так же из Города Удовольствия вам могут прислать лимузин-пробник и всего за полцены. Хотите прокатиться до пункта назначения на крейсере генерала Хоупа? Мы можем устроить вам и это…

— Мне достаточно простой машины! Ну, простой летающей машины…

— Вы хотите прокатиться на флаере? Нет проблем, флаер-парк транспортной сети Шума к вашим услугам. Более пяти тысяч официальных и миллион частных фирм, гарантируют вам хороший полет и нескучное времяпрепровождение. Город Удовольствия может предложить вам выбор марки, цвета и водителя флаера. Вы можете выбрать кого угодно, и вам доставят водителя хоть из Сна. В Городе Удовольствия работают лучшие джинны в Азиль-до-Абаре…

— Да мне плевать! — взорвался Пашка. — Мне нужна простая летающая машина, которая довезет меня до места, и все. Самая простая и дешевая! Водитель неважен, пусть будет хоть робот. Но быстро!

— Ваша заявка принята. — сказал механический голос и голограмма исчезла.

Пашка только обрадовался этому. Рассказ обо всех услугах Города Удовольствия надоел. Хотя надо расспросить Тима о нем. Прошло не больше минуты, и из-за угла вынырнула летающая машина, раскрашенная в желтый цвет, и характерной шашкой на крыше. Машина подлетела к Пашке и зависла перед ним. Дверь открылась, и из кабины послышался раздраженный металлический голос:

— Ну что мы так стоять и будем, или уже полетим?

Пашка подошел к открытой двери и заглянул в кабину. На переднем сидении за баранкой сидел типичный водитель такси. Дубленка, неизменная кепка на голове, вот только голова и все остальное металлическое. Пашка залез внутрь на заднее сидение.

— Можно мне к Подлунному Университету. — сказал он.

— Можно Машку за порт, ну и к Подлунному тоже можно…

Дверь закрылась, и таксист крутанул руль. Машина ушла вправо, а когда шофер потянул баранку на себя, они взмыли ввысь. Пашка с интересом рассматривал робота-шофера сзади. Толстое круглое тело, и вместо волос торчащие провода. Ни швов, ни каких-нибудь болтиков, винтиков не видно. Похож на человека только лицо не двигается, а так тело, почти полностью, соответствует человеческому.

— Какую программу водителя вы хотите. — спросил шофер.

— В смысле?

— В смысле, какого таксиста вы предпочитаете. Добродушного, ироничного, молчаливого? В последнее время весьма популярна модель поведения «нарожали уродов». Очень рекомендую.

— Ну давайте.

Машина поднималась все выше и наконец, они встряли в поток других флаеров. Они летели на огромной скорости и ловко лавировали меж зданий, хотя Пашка не видел ничего, что ограничивало бы их. Ни какой-нибудь разметки, ни знаков. Наверное, правила здесь произвольные.

— Ну и урод этот на Мазде. — сказал таксист. — Думает, что раз купил флаер за тысячу кредитов теперь все можно? Ха! У меня может и старушка, но дает половину третьей парсека в цикл. А эта хрень и лошадь еле обгонит. Одно название и только. Вы давно у нас?

— Только что прибыл.

— Из Мира?

— Ага.

— Да и таких как вы, тоже развелось. Работу отнимают гады, а куда деваться простым роботам? И профсоюз наш тоже ни винта, ни гайки! Хари отели на халявном масле, контакты себе золотом покрыли, и думаю все — они короли жизни. Ну конечно, куда мне до них с зарплатой в триста кредитов за фазу. Я тебе так скажу, все катится Шайтану под хвост. Еще пара тройка циклов и экономика развалится к джиннам! Ишь чего удумали, повысить транспортный налог на флаеры из Сна. А где их брать тогда?! Самому делать? Да я бы с радостью, да только на такой машине задолбаешься техосмотр проходить. Где взять форму 365? Или на верблюдах пассажиров возить, как в Ахре?

Таксист продолжал жаловаться на непростую жизнь робота, а Пашка пропускал все мимо ушей. Вид из окна был гораздо интересней, чем разглагольствования таксиста.

Шум с высоты птичьего полета. Хотя птиц здесь нет, но Пашка видел роботов очень их напоминавших. Они летали выше остальных и неспешно размахивали огромными перепончатыми крыльями. Вдалеке Пашка увидел еще что-то огромное и металлическое с крыльями, но понял — это всего лишь серебряный дракон. На них он уже насмотрелся, так что перевел взгляд вниз. Хотя основной транспорт передвигался по воздуху, внизу, меж улиц, ездили и привычные авто. Машины похожие на луноходы медленно катили невидимых пассажиров. Хотя кое-что выбивалось из знакомого Пашке. Так например, механическая корова несла на спине маленького кролика. Как и в Ахре, в Шуме встречалось большое видовое разнообразие. Мимо пронеслась самая настоящая летающая тарелка, и шофер тут же отреагировал на это потоком отборной брани.

— Вот… недоделанные. Понаезжают со своих планет всякие гастарбайтеры, а потом возись тут с ними. Но эти еще ничего, а вот геморианцы! Да эти вообще козлы! К ним и на хромой робокобыле не подъедешь. Чуть что сразу за оружие хватаются. Ну и что, раз их эпоху разрушили, теперь можно на всех злость вымещать. Куда едешь урод?!

Пашка продолжал рассматривать пейзаж, игнорируя водителя. Чудеса Шума полностью завладели его вниманием, и он чувствовал себя окрыленным и полупьяным. Огни мерцали оставляя на сетчатке глаз белые пятна, все двигалось, летало, перемещалось… Город походил на огромный муравейник, но только с учетом того, что все муравьи намного превзошли людей в технологиях.

Но наконец, такси приехало к нужному месту. Подлунный Университет имел форму половины шара, и стоял на его краю. Со стороны он казался гигантской линзой. То, что с круглой стороны у него находились тысячи окон, только усиливало сходство. Шофер подвел машину к ровной части, и рядом с дверями Пашка увидел Тима. Его пес стоял и приветливо скалил морду. Такси зависло в футе от земли и шофер, оставив манеру поведения «нарожали уродов», сказал металлическим и безжизненным голосом:

— Спасибо что выбрали наш отдел транспортной сети Шума. С вашего счета списано полтора кредита. До встречи.

Дверь открылась, и Пашка вылез из машины. Тим уже подходил к нему с распростертыми объятьями.

— Привет хранитель. — сказал пес обнимая мальчика.

— Привет Тим. Как долетел из Сумеречного Царства?

— Хорошо. Я если, честно думал, что после твоего возвращения в Мир, дракон меня просто съест. Но он выполнил твою просьбу и еще попросил, чтобы я поблагодарил тебя при встрече. Что ты сделал для него?

— Давай расскажу где-нибудь в тихом месте. — сказал Пашка наблюдая толпы самых разных существ, снующих возле университета.

— Давай. Я живу неподалеку, так что можем прокатиться до меня.

— А на чем? У тебя тоже есть флаер?

— Есть. Но незачем преодолевать такое незначительное расстояние на нем. В Шуме есть и другие средства, добраться до нужного места. — Тим достал из заплечной сумки пару странных ботинок. — Надень это.

Пашка подчинился. Он думал, что это наверняка летающие ботинки, но ошибся. Ботинки отличались от обычных только тем, что у них металлическая подошва. Пашка обратил внимание, что такая же обувь почти у всех местных, да и на Тиме тоже.

— И что теперь? — спросил мальчик.

— Пойдем вниз.

Они спустились на металлический тротуар, и Тим сказал:

— Команда, путь.

Перед ним тут же возникло голограммное окно, вроде того что Пашка уже видел. Только здесь не появился робот — посредине экрана завис вопросительный знак.

— Попробуй так же. — сказал Тим Пашке.

— Команда путь. — повторил Пашка. Перед ним тоже повисло окно, но в нем сидел уже знакомый робот.

— Вас приветствует служба помощи туристов… — начал робот, но пес перебил его.

— Скажи: отмена турист.

— Отмена турист. — послушался Пашка. Робот пропал и появился вопросительный знак.

— У тебя было туристическое окно. — сказал Тим. — Для новичков оно может и удобней, но сильно напрягает советами и рекламой.

— Согласен. И что теперь?

— Надо сказать мой адрес. Повторяй: Подлунная Улица, дом 456.

Как только Тим сказал это, он поехал в сторону однообразных домов стоявших по соседству. Поехал просто по железному покрытию, не передвигая ногами.

— Подлунная улица, дом 456. - сказал Пашка, и его окно пропало, а он поехал. С непривычки он чуть не упал, но быстро освоился. Он как будто поехал на роликах. Пашка довольно быстро нагнал Тима, и они поравнялись.

— Это магнитные ботинки. — пояснил пес. — Если не надо ехать далеко, прекрасное средство передвижения.

— Класс! — только и смог сказать Пашка. — А ты, значит, устроился профессором в университет?

— Да. — грустно сказал Тим. — Но я признаться скучаю по Сумеречному Царству. Все же там были очень хорошие звери.

— Извини Тим. Это ведь все из-за меня…

— Не стоит просить прощения. В конце концов, я должен тебе в тысячу раз больше, за то, что ты делаешь для меня в Мире. Ты очень хороший хранитель Карл. А почему ты выбрал это имя?

— Не знаю. Понравилось и все.

Они действительно приехали быстро. Дом где жил Тим оказался небоскребом, как и все соседние. Высоченное здание в форме огромной ракеты. Хотя может это и есть ракета. Спрашивать Пашка не стал. Когда они подъехали и остановились, перед ними опять возникло два окна.

— Команда отбой. — сказал Тим. Пашка повторил, и их окна пропали.

Они вошли в дом. Входная дверь распахнулась перед ними, как только они вступили на лестницу.

— Я живу на первом этаже. — сказал Тим. — К сожалению, это все что я могу себе позволить на зарплату профессора. Но ничего, мне даже нравится.

Они вошли внутрь и, пройдя по узкому коридору, остановились перед одной из многочисленных дверей. Тим приложил лапу к стекляшке на стене возле квартиры, и дверь уехала вверх. И Пашка открыл рот. Эта операция стала у него уже привычной — столько раз ему приходилось удивляться в Азиль-до-Абаре. Квартира Тима в точности повторяла квартиру в Заветах. Пашка вошел внутрь и заглянул в свою комнату. Все тоже самое, и даже приставка на пуфике. Но по-настоящему он удивился, когда подошел к окну. Этаж у Тима может и первый, но вид из окна соответствовал виду с четвертого. И не просто с четвертого, а из окна их квартиры в Заветах.

— Ты наверное удивлен? — сказал Тим заходя следом. — Но в этом нет ничего необычного. Большинство обстановки, и вид из окна, всего лишь голограмма. Ну вот сам посмотри.

Тим провел лапой по шкафу в прихожей, и та прошла насквозь.

— Ого! — сказал Пашка. — А что настоящее?

— Примерно треть обстановки. А так, это просто программа «ностальгия». В Ночном Царстве можно и не такое, были бы кредиты.

— А почему такие отличия между Царствами? Я уже был в четырех и все разные.

— Давай ты лучше расскажешь мне, как попал в Азиль-до-Абар, и что собственно здесь делаешь? А потом я расскажу тебе все что знаю.

— Хорошо. Все началось с карты…

И Пашка рассказал все, стараясь не упустить ни одной детали. Его рассказ растянулся на долгое время, и мальчик уже начал опасаться что проснется. Ведь в этот раз он не пил воду, а значит по времени ограничен.

— Вот такая история. — закончил мальчик.

— Да, история действительно необычна.

— И что ты обо всем этом думаешь?

— Это очень странно. И самое странное это…

— Шелковый Человек. Да я знаю.

— Нет. Ну хотя и он тоже, конечно. Но самое удивительное, что ты встретился с тремя правителями Азиль-до-Абара. Шелкового Человека можно увидеть просто на улице. Да он загадка и все такое, но встретиться с султаном Ахры… А еще с призраком первого султана. Да и Император Цветных Стран, тоже фигура значимая, уж не говоря о царе серебряных драконов. Для маленького мальчика, пусть даже сына самого Никодима, это огромное достижение. Я побывал во всех Царствах кроме Огненного, но даже не могу представить, чтобы меня приняла одна из личностей, с которыми ты встретился.

— Но что из этого следует?

— Не знаю. Такое ощущение, что кто-то помогает тебе.

— Шелковый Человек?

— Может и он. Но это еще полбеды. А вот если это джинны…

— А что в этом плохого?

— Все. Джинны самые отвратительные жители Азиль-до-Абара. Тысячелетняя Война просто была последней из сотен войн, и в каждой принимали участие джинны. Они хотят завоевать Азиль-до-Абар, и в один ужасный день у них это вполне может получиться.

— Ну так или иначе, а следующим Царством, в которое я отправлюсь, будет Огненное. Вот там я все и узнаю.

Тим открыл пасть, и оттуда потекла слюна. Но он быстро спохватился и протер ее платочком. Потом нахмурился и сказал:

— Ты ни в коем случае не должен посещать Огненное Царство.

— Почему?

— А вдруг ты появишься в его пределах.

— И чего? — не понял Пашка.

— А того, что Огненное Царство не зря носит свое название. Это огромное пространство заполненное огнем. Окажись ты в нем — сгоришь в миг!

— Но я слышал, что первый султан освободил оттуда пленников?

— Во-первых, тебе это рассказал джинн, а им верить нельзя. Во-вторых, пленников могли держать в Вабаре, а он лишь наполовину в огненном Царстве.

— Ну так я может появлюсь в этом Вабаре.

— Нет, ты не понимаешь опасности…

— Прости Тим, но это ты не понимаешь. — посерьезнел мальчик. — Я должен найти отца. И я думаю что он в Огненном Царстве. Я сам испытал на себе действие их ошейника, и можно не сомневаться — с папой приключилась история вроде этой. И я отправлюсь туда в любом случае. Ты пойдешь со мной?

— Я бы и рад Карл… Но как? Добраться до Огненного Царства можно, но на это надо очень много кредитов. Можно и пешком, но прямо перед ним лежит плато черных драконов, а это верная смерть для путника.

— А что за черные драконы?

— Они огромные и плотоядные. И очень любят людей. Царь серебряных драконов по сравнению с ними букашка. Ну не букашка, но даже средний черный дракон больше раза в четыре. Правда они не умеют летать, и живут в основном под землей, но охотятся на поверхности.

— Значит, ты не сможешь пойти со мной?

— Если ты подождешь несколько циклов, я смогу накопить достаточно кредитов на приличный флаер и долечу.

— Нет, у меня нет времени ждать. Я и так уже провозился слишком долго! Почти полгода исследую Царства, а информации об отце на грош!

— Тогда тебе придется пойти одному. — опустил голову пес. — Сейчас мой флаер не пролетит и пятой части пути.

— А эта квартира? Может ее продать?

— Она съемная. — покачал головой пес. — Собственно, у меня из имущества только флаер, и то взятый в кредит у транспортной службы.

— Ну ладно, один так один. — похлопал Тима по спине мальчик. — Не в первый раз. Ты лучше расскажи, что знаешь об Огненном Царстве?

— Вообще-то немного. — признался Тим. — Я конечно профессор, но такому нас не учили. И это неудивительно. Очень мало кто побывал в Огненном Царстве и вернулся живым. В основном это шерифы, но они ребята очень серьезные и поговорить с ними трудно.

— Но я ведь тоже шериф!

— Но ты молодой шериф. Ты просто не видел шерифов и то что они могут. Они не просто сильные мужчины и женщины, они могут управлять Сном.

— Что это значит? Шелковый Человек мне что-то такое говорил…

— Ну это что-то вроде… колдовства в Мире. Да что-то типа этого. Они могут зажечь огонь усилием воли, или породить ураган, или даже летать. Но это правда, самые сильные, но Никодим умел.

— Папа умел летать?! А как?

— Этого я не знаю. Я все же простой пес.

— Ну ладно, а что еще?

— Еще знаю, что Огненное Царство населено джиннами. Что Вабар — волшебный город. Еще что джиннами правит Шайтан, но его мало кто видел. Ну и что там есть четыре Хранителя Башен. Четыре колдуна ужасающей мощи, которые в свое время и построили Вабар для Шайтана. Это пожалуй все.

— Да не густо. Хотя с другой стороны больше, чем я узнал за все предыдущие путешествия. А как…

Но тут внезапно все поплыло перед Пашкой, и он почувствовал, что просыпается. Как и в Предрассветном Царстве это произошло резко, а не так, как когда он выпил воды. Тим что-то сказал, но мальчик не услышал.

Пашка проснулся от холода. Он чувствовал, что страшно замерз. Все тело свело и ноги онемели. Мальчик кое-как сел и принялся их растирать. Он посмотрел на катер и в лунном свете увидел, что его стены покрылись инеем. Да, мороз в этом году выдался ранний. Спустя минуту Пашка сумел подняться, но пока не рискнул вылезать из катера. Пока тело не стало слушаться его полностью, можно легко упасть с катера. Он сделал несколько приседаний, и даже отжался пару раз. Минут через десять он немного отогрелся и рискнул выползти из катера. И ему открылось странное и страшное зрелище. Он уже привык, что во сне с ним случаются необычные вещи, но чтобы наяву! На первый взгляд ничего особенного в пейзаже не наблюдалось. Тот же парк, часы показывали четыре утра, в лесу тихо и спокойно. Если бы не одно маленькое исключение. Памятник катер был сплошь покрыт инеем, а остальной парк нет. От катера поднимался туман, очень холодный на ощупь. Лужа рядом, на каменном полу, не замерзла, и даже не покрылась тонкой корочкой льда. Как будто кто-то специально заморозил только памятник, а остальное пропустил. Попробовать снова уснуть нельзя — слишком он легко одет, можно схватить воспаление легких.

Впрочем Пашка не собирался, в ближайшее время, сюда возвращаться. Может после того как он исследует остальные две точки на карте, он и вернется чтобы рассказать все Тиму, но сейчас следующая цель кочегарка. Он аккуратно слез с катера и спрыгнул вниз. Он повернулся, еще раз подивившись такой аномалии. Памятник покрывал толстый слой инея, но не везде. Рядом с тем местом, где на камне высечены годы войны, кто-то что-то написал. Очевидно, просто провел пальцем по инею и оставил несколько строк. Пашка нагнулся и прочитал.

Мы нормальные ребята.

Две руки — в руках лопата.

Ноги вдеты в сапоги,

Чтоб догнать тебя смогли.

Голова есть и два уха,

Чтобы слышать сердца стуки.

Только дух из страшной сказки,

Взял, да и зашил нам глазки.

Стишок был полностью дурацким. Наверное, более нелепого Пашка и не слышал в жизни. Однако что-то он такое задел в памяти. Что-то, что вроде лежало на поверхности, но в то же время ускользало от сознания. Пашка прочитал стишок еще раз, и пошел домой. Над ним, зловещим кругом, горела желтая луна. Так закончилось первое путешествие мальчика в Ночное Царство.

Как всегда у Пашки возникли сотни причин, чтобы не пробраться в кочегарку быстро. И самое главное учеба. Хотя сама кочегарка находилась рядом, буквально рукой подать, но как туда попасть, если днем надо в школу, вечером уроки, а сестра, похоже, взялась за голову и проводила большую часть времени за учебниками? Маринка ночевала дома — теперь друзья и подруги приходили уже к ней. Да и немного таких осталось — большинство разбежалось по университетам.

Но кое-что Пашка конечно предпринимал. Во-первых, разведка. Пашка теперь делал крюк, когда ходил в школу или возвращался из нее, чтобы посмотреть на вход в Огненное Царство. И то, что он видел, его не радовало. Насколько Пашка понял, кочегаров не двое, как он думал раньше, а трое. Все грязные, в солдатских бушлатах и шапках, они иногда выходили, чтобы перенести уголь с улицы в помещение, где стоял котел. Ночевали они здесь же, но мальчику так и не удалось увидеть их вплотную. Каждый раз, когда он подходил к ним, они почему-то уходили внутрь, и Пашке приходилось довольствоваться лишь видом издали. Что тоже, кстати, случалось редко. Как правило, кочегары выходили только рано утром или вечером. Да еще и все те россказни, что ходили про это место в школе, тоже не добавляли энтузиазма.

И Пашка решил наконец узнать об интересующем его объекте, у самого достоверного источника. А именно у любителя страшных историй, одноклассника Ильи. Ради этого он пригласил Илью в гости, чтобы поиграть в приставку и поужинать на халяву. Тем вечером Пашка показывал просто образец дипломатии. Он даже дал Илье списать домашнее задание по математике, и только после ужина, как бы невзначай, завел разговор о кочегарке.

Пашка стоял возле окна и смотрел на море. Илья играл в приставку и ел кусок торта. Как первое, так и второе получалось у него на удивление здорово.

— Ух ты какие батареи горячие. — сказал Пашка, почти наверняка зная, какая реакция последует.

— Ну еще бы, на костях и жар хороший. — тут же ввязался в игру Илья. Хотя любитель страшилок думал, что интригует именно он, у Пашки имелось на этот счет свое мнение.

— В смысле на костях?

— А ты что, не знаешь? — Илья считал себя мастером неожиданных эффектов, но на самом деле был до ужаса предсказуем. Достаточно сказать только: «А что?» — округлить глаза, и можно не сомневаться — последует очередная история.

— А что? — сказал Пашка.

— Да ты что, об этом же каждый первоклашка знает! — Илья откусил, чуть ли не треть куска торта. И надо сказать приличного куска. Пашка мог только позавидовать способности Ильи растягивать челюсти, как змея.

— Расскажи! — теперь Пашка проявлял неподдельный интерес.

— Сейчас доиграю… блин! Вот и доиграл. Ладно, это история действительно давняя. Ее еще моему брату в школе рассказывали.

— Ну не тяни.

— А я и не тяну. Короче, был в тринадцатой школе парнишка один. Отличник, и уже учился в классе седьмом-восьмом. И задали ему, ну вернее всему классу, провести какое-нибудь полезное для экономики исследование. О подробностях той лабораторной, или еще какой, работы история умалчивает, но это и не важно. А важно, что он жил в доме напротив этой вашей кочегарки. Ну и он, однажды, прямо как ты, стоял и смотрел в окно. Может думал, что бы такого ему исследовать. И нечаянно оперся на батарею. И обжегся. Причем серьезно обжегся так, что волдырь вскочил. Ну он естественно поматерился малеха на кочегаров дураков, а потом смотрит, а из трубы дым еле-еле идет. А погода стояла холодная, так что топить должны были добротно. И подумал он, что тут что-то нечисто. Наверное, секрет есть у кочегаров какой, чтобы уголь экономить. И тут у него идея появилась. Дай думает, я исследование проведу. Если ничего необычного нет — не беда. Лабораторка-то она и есть лабораторка. Исследование о том, как отапливают дома ничем не хуже других. А если чего интересное откопать получится… короче загорелся. Ну и начал следить по-тихому, что да как. И навыслеживал. Неделю поджидал, когда кочегары из котельной уйдут. Сели они на ЗИЛа и поехали куда-то. Он все из окна видел, и тут же метнулся кабанчиком. Они, конечно, замок повесили, но он еще давно заприметил, что одно окно, и даже не окно, а форточка у них всегда открыта. И пролез он внутрь. Сначала ничего необычного не заметил. Грязно, жарко, все как полагается. А потом котел открыл и видит, что там кроме угля еще что-то есть. Что-то белое, на доски похожее, но доски там сгорели бы тут же, а это тлеет, но не прогорает. И жар из печки идет страшный. И тут услышал, что вернулся ЗИЛ. Ему бы оттуда ноги в руки, а он дурак решил спрятаться да посмотреть что к чему.

Ну и не знаю, где он там спрятался, в котельных обычно полно всякого хлама, но, в общем, слышит, как двери открываются и входят три кочегара и два китайца. Это те, что на стройке работали, кстати, четвертую школу строили. Ну китайцы они по-русски ни бум-бум, но парень услышал, что кочегары по-ихнему спокойно трындят. Он естественно не понимал что происходит, но знай себе иногда да выглянет. И видит, что один кочегар достал из кучи угля странную бутылку, вроде как масленку, и две чашки. Ну налил он китайцам, те смеются кочегары тоже… И один кочегар остался с ними, а двое других лопаты взяли, чтобы угля подбросить. А уголь у китайцев за спиной был. И как только они выпили — на им по балде сзади! Те упали, и парень увидел, что кочегары враз переменились. От добродушия и следа ни осталось, на лицах маска застыла, как будто и не люди это были вовсе. И стали они китайцев осматривать и чего-то шепотом переговариваться. И тут взяли одного и прямо в печку! От такого зрелища парень естественно посинел. Но тут только самое странное началось. Все три кочегара взяли второго китайца, и парень уже подумал, что и его в печь, ан нет. Положили на стол и стали что-то с ним делать. Вроде как с лицом возиться. И тут парень заметил, что у одного из кочегаров вместо руки протез. И когда они возиться закончили, этот, что с протезом, к котлу подошел и упал. Потерял сознание ни с того ни с сего. Пара минут прошла и китаец очнулся. Что они с ним сделали, парень не увидел, только вел он себя очень странно. Ему бы возмутиться или спросить, что с товарищем его произошло, а он вместо этого подошел к упавшему кочегару и стал его раздевать, и одежду на себя надевать. Скоро он стал почти точной копией упавшего. Хоть и лицо китайца, а такой же грязный и даже походка поменялась. И тогда подошли два других, и кинули голого в печь. Вот тут и полыхнуло! Из котла такой язык пламени вырвался, и этих троих накрыл. Парень думал все — хана им. Но сошло пламя, а те стоят себе спокойно, словно ничего и не было.

Когда они вышли парень в форточку нырнул и был таков. Естественно лабораторную он о кочегарке так и не сделал, что-то про озимые накатал. Но сам следить стал и никому не рассказал. Материалы собирал, и понял, что примерно раз в пять лет в Заветах одновременно пропадают по три человека.

Илья замолчал а Пашка слушал, открыв рот.

— Ну а дальше-то чего? — не выдержал Пашка.

— Чего, чего. Собирал он материалы, чтобы их милиции сдать. Хотел Шерлоком Холмсом себя выставить. Да и пропал однажды. Но за день до этого говорил, что еще раз в кочегарку залезть хочет и сфотографировать и кочегаров, и то, чем они печку топят. И пропал. А вскоре дети приметили, что на кочегарке кочегар новый появился. Его карликом прозвали, сам понимаешь за что. И проработал он там пять лет, а потом пропал. Вот такая история…

Что и говорить история интересная и, что самое главное, познавательная. Теперь Пашка знал, что в кочегарке есть форточка, которую никогда не запирают, и что кочегары иногда выезжают на ЗИЛе по своим делам. Конечно во все остальное Пашка не поверил, но главное для себя извлек.

Следующую неделю Пашка опять провел в разведке. Но теперь у него было от чего отталкиваться, и он знал, на что надо обращать внимание в первую очередь. Уже на следующий день он нашел форточку и понял, что пролезть туда сможет. Так же он видел, что кочегары действительно раз в два дня выезжают куда-то на грузовике, наверное, чтобы закупить продовольствие. Теперь надо только дождаться подходящего момента и улизнуть из дома. Но с этим возникли проблемы. Маринка сидел дома как приклеенная, и даже если возвращалась поздно, всегда проверяла что с ним. Как будто чувствовала — мальчик что-то замышляет. И Пашке пришлось пойти на хитрость.

Хотя хитрость не очень-то и хитрую. Просто он сказал, что переночует у одного своего одноклассника. Естественно пришлось наврать, что телефона у него нет, так чтобы Маринка не вздумала позвонить. После пяти минут уговоров, Пашке удалось убедить сестру, и он приготовился пробраться в котельную ночью.

На улице уже стояла холодрыга, осень в Заветах проходила быстро, да и первый месяц школы пролетел как пара дней. Пашка почти каждый день ходил к отцу в больницу, и просил у него прощения, что так тянет с этим делом, но обстоятельства есть обстоятельства, а Пашка всего лишь маленький мальчик. Но вот наконец время пришло. Хотя быть может и не пришло. Чтобы все получилось надо, чтобы кочегары сегодня выехали из котельной, и чтобы в самой котельной нашлось место, где спрятаться. Да и как уснуть в обществе трех незнакомых мужчин, о которых рассказывают такие истории? Короче все еще находилось в подвешенном состоянии.

Пашка выбрал наблюдательным пунктом крышу соседнего дома, может быть даже того самого, где жил парень из истории Ильи. Часы показывали половину двенадцатого, когда из котельной вышли три фигуры и пошли к грузовику. Ночь выдалась темная — над Заветами нависли мрачные плотные тучи. Пошел мелкий снежок, и в его хлопьях кочегарка стала еще более зловещей. На фоне чистой прекрасной белизны, черное со следами сажи здание, казалось инородным и чужим. У Пашки по спине пробежали мурашки, но он отбросил страх и, как только ЗИЛ отъехал, побежал к люку, нырнул в него и быстро спустился по ступенькам. Он не таился, потому что над котельной висел только один фонарь и форточку не освящал.

Пашка ужом заполз внутрь и упал на что-то твердое. Включив фонарик, Пашка увидел, что это куча угля. Он осмотрел остальное помещение. Фактически одна комната. Ни кроватей, ни чего-нибудь подобного нет. Лишь массивный стол и три стула — вот и вся обстановка в котельной. Ну и эта куча угля, а еще дверка котла горела алым квадратом. Но Пашка не стал туда заглядывать — а вдруг найдет кости похожие на куски досок, медленно тлеющие меж углей. Но вопрос оставался открытым — где переночевать? И где станут ночевать кочегары? Осмотревшись внимательнее, Пашка нашел три матраца. Ну что же хоть одна загадка решена. Но спать на этих матрацах естественно ему нельзя. И где спрятаться? Другого такого шанса может и не выпасть, а кочегары могут и вернуться, а могут не вернуться. В любом случае, кроме как зарыться в кучу угля, спрятаться негде. Пашка вздохнул, представив, что станет с его одеждой, но делать нечего. И он, измазав руки и лицо в саже, стал зарываться в уголь. Но как только он разгреб пару черных камней, резко отпрянул назад. Из угля неторопливо вылезла огромная крыса. Никогда до этого Пашка не видел таких больших и отвратительных тварей. Черная от угольной пыли, она казалась еще одним булыжником. Пашка схватил большой кусок угля, и запустил в нее. Тварь взвизгнула, и убежала куда-то в небольшие просторы кочегарки. Пашка кое-как успокоился и продолжил работу. Он откопал небольшое углубление на самой вершине каменной горки, чтобы его случайно не откопали, если станут брать уголь для топки.

И тут он услышал рев подъехавшего грузовика. Пашка стал лихорадочно закапывать себя, проклиная уголь за то, что он так звенит. Он уже почти зарылся, когда услышал приглушенные голоса с улицы. Тело находилось внутри кучи, послышался звук открываемого висячего замка. На то, чтобы полностью зарыть голову времени нет, и мальчик просто понадеялся, что достаточно измазал себя сажей. В любом случае руки и часть лица остались снаружи, и он просто откинул голову назад, ругая себя за то, что не продумал все тщательнее. Дверь открылась, и спустя пару секунд кто-то вошел внутрь. Как ни странно свет они включать не стали, но вскоре послышался звук спичек стучащих о коробок, а потом чиркача. Пашка рискнул поднять голову и увидел, что темная фигура поднесла зажженную спичку к керосиновой лампе, висящей над столом. Пашке повезло — она настолько закоптилась, что света давала очень немного. Пашка поблагодарил судьбу за такую удачу, быть может, теперь его не заметят. И тут Пашка увидел первую странность. Кочегар держал спичку в руках, и она горела до тех пор, пока не сгорела полностью. Пашка видел, что рукавиц на руках кочегара нет, и пламя спички должно его обжечь, но тот спокойно подождал, пока спичка погаснет и бросил ее на пол.

В котельную вошли еще две фигуры. Оба в бушлатах и низко надвинутых на лоб шапках, они еле виднелись в тусклом свете керосиновой лампы. У одного в руках мешок, он подошел к котлу и открыл его. В темноте Пашка видел, что крышка печки раскалена и слегка светится, но кочегар даже не подумал надеть перчатки. Он спокойно взял ее за край и, открыв, стал кидать туда содержимое мешка. Что он кидал, Пашка не видел, но оно, падая на угли, противно шипело, как будто было сырым и влажным. Но тут он вынул не один предмет, а два. Наверное, он не хотел этого, просто так получилось случайно, но так или иначе, предмет упал на пол и прокатился пару метров. В темноте это напоминало пучок дерна с травой. Кочегар что-то пробурчал и поднял это что-то за траву. Или… Пашка тут же подумал, что ошибся, что показалось. А показалось ему, что в руках кочегара маленькая человеческая голова — он держал ее за волосы. Всего на секунду она высветилась в отсветах горящего угля, но Пашка успел разглядеть две черные мертвые бусины глаз, в которых застыл ужас. Волосы на голове Пашки зашевелились, но он собрался и сказал себе: «Тебе просто показалось! Наслушался Илью и теперь видится черти что». Это помогло, и он успокоился. Но больше не смотрел на кочегара с мешком — вдруг он еще чего уронит?

— Крохорх… — пробурчал один из кочегаров.

— Да ты прав. — отозвался тот, что кидал что-то в печку. Он, слава богу, закончил свое занятие и последним в печь полетел мешок. Пашке показалось, что он весь измазан в черных пятнах. Что-то вроде масла, только более темное. Или красное? Нет, определено черное! — Но пока еще рано.

— Архрх! — сказал третий кочегар, садясь за стол. Его фигура сгорбленным силуэтом виднелась в свете лампы. Пашка взмок от жары — он не понимал почему мужчины не раздеваются. Они-то одеты еще теплее, да еще и сидят близко к котлу.

— Сколько надо, столько и будем! У нас приказ.

— Храхар. — снова первый. Пашка не понимал, что это за язык. На китайский вроде не похож.

— Эмиссар все еще здесь, и мы останемся, пока он не двинет кони, или пока не сменит место.

— Харахар, крахарохор!

— Да он тебя в порошок сотрет! Нет, надо ждать. Однажды он допустит ошибку, и мы его возьмем! Ладно, я поехал…

И мужчина, говоривший нормальным человеческим языком, пошел к выходу. Но прямо перед дверью он остановился и что-то прошептал про себя, а потом сказал вслух:

— И еще, не нравится мне все это. Будьте осторожны. Азиф все время напоминает Ему, что у нас под носом был сам Никодим, а мы проморгали. И там еще что-то затевается. Что-то совсем недоброе… ладно пока.

И он вышел, а мальчик чувствовал, как по спине бежит горячий и грязный от угольной пыли пот. Они знали его отца. Что же это получается? Теперь о том, чтобы здесь уснуть не может быть и речи. После всех историй, да еще и после услышанного, Пашка вообще не сможет уснуть, а тут еще и обстановка не располагает.

Два оставшихся кочегара продолжали что-то обсуждать на своем странном наречии, а Пашка думал, что делать дальше. Мужчины сидели за столом друг напротив друга и тихо вели беседу. И тут Пашка услышал какой-то посторонний шорох. Кочегары не обращали на него внимания, но для Пашки он слышался очень отчетливо. Он немного наклонил голову вниз и увидел источник звука. Та самая крыса, которую он прогнал, возвращался к себе домой. Черная толстая тень, почти не видная на фоне угля, не спеша пробиралась к мальчику. Пашка боялся пошевелиться и привлекать к себе внимание, и вот крыса доползла до его руки. Пашка чувствовал, как тоненькие усики щекочут кожу, а затем руку пронзила боль. Мальчик пискнул и отбросил крысу прочь. Он чувствовал, как по руке побежала теплая струйка крови, а крыса, упав на пол, противно завизжала. Но не это самое страшное. Оба кочегара одновременно повернули головы в сторону угольной кучи, и сердце Пашки ушло в пятки. Он не видел их лиц, лишь силуэты в слабых отблесках лампы, но почему-то понял — они улыбаются.

— Хорогорк. — проворковал один из кочегаров.

Второй молча встал, и дунул на лампу. Котельная погрузилась в непроглядную тьму, и только квадрат крышки котла, бледно горел розовым. Пашка услышал крадущиеся шаги, а потом звон металла по камню. Он затаил дыхание, но сердце предательски выстукивало и Пашке казалось, что только глухой не услышит его удары. Опять шаги, теперь под подошвами сапог хрустел шлак и мелкий уголь. В руках Пашка держал фонарь, и он принял единственно возможное решение. Он включит фонарь и направит в лицо кочегарам, от внезапной вспышки их глаза на секунду ослепнут, и он сможет быстро убежать. Пашка принялся медленно откапываться — теперь нет смысла таиться. Шаги стали не слышны — их перебивал звук перекатывающегося угля. Пашка уперся ногами в кучу, и увидел две тени, подошедшие к нему вплотную. Он выкинул вперед руку с фонарем и нажал на кнопку. Луч света прорезал темноту, но вместо того чтобы ослепить кочегаров, ввел Пашку в состояние дикого ужаса.

Перед ним стояли два мужика, в руках у каждого совковая лопата, и они замахивались ими на угольную кучу. На луч фонаря они вообще не отреагировали, и даже не ускорили движения, а продолжали медленно красться к нему. И это неудивительно, потому что у них были зашиты глаза. На каждой глазнице крупными стежками крест накрест красовались капроновые нитки. Грязные и уже растрепанные, а вокруг воспаленные брови и мешки под глазами, с подтеками крови.

— А-а-а-а-а!!!! — закричал Пашка.

— А-А-АГА-АРА-А-АХА!!!! — взревели кочегары, и бросились на мальчика.

Пашка отскочил в сторону, и в ту же секунду две лопаты со страшной силой ударили в то место, где он лежал. И в следующее мгновенье Пашке пришлось опять совершать невиданный кульбит, потому что удары лопат забили по углю с невероятной частотой. Пашка получил по ноге и взвыл от боли, но ему повезло — удар пришелся по касательной. Пашка схватил кусок угля и кинул в лицо одному из монстров в человеческом обличии. Тот взревел от боли, и тут же последовал удар. Но Пашка упал на спину, и скатился по углю вниз. Он быстрее таракана проскочил между ног кочегара, и второй, пытаясь попасть по нему лопатой, ударил первого по ноге. Теперь уже взревели оба. Пашка уронил фонарь, когда спускался по углю, но благо тот упал так, что дверь в кочегарку осветилась. Пашка вскочил на ноги и понесся к выходу. Он взмолился чтобы ее не закрыли, и его молитвы услышали. Он вылетел на улицу и побежал. Но тут же услышал, как сзади по только что выпавшему снегу, хрустят сапоги кочегаров. Пашка обернулся и увидел две страшные фигуры с лопатами над головой, бегущие за ним. Но один кочегар заметно прихрамывал, а второй определенно терялся на открытом пространстве. Он замедлился, к чему-то прислушиваясь, и опять бросился в погоню. Второй уже безнадежно отстал, но этот бежал гораздо быстрее. Пашка увидел перед собой дорожку посыпанную крупным щебнем, и на бегу схватил несколько камней. Он развернулся и швырнул их, но не в кочегара, а вбок. Кочегар остановился, опять прислушался, и Пашке удалось забежать за угол четвертой школы. Он выглянул из-за него и увидел, что кочегар что-то трогает на земле. Следы! Он ощупывал следы мальчика как ищейка. Позади Пашки находился школьный двор, и мальчик начал носиться по нему, стараясь перебирать ногами как можно чаще, а когда услышал натужное дыхание за углом, бросился дальше. Теперь он бежал огромными прыжками и вскоре достиг асфальта. Его дом стоял всего в десяти метрах, но Пашка не мог допустить, чтобы слепой кочегар узнал, где он живет. Пашка пытался отдышаться, но при этом не дышать как паровоз. Он увидел, как на школьном дворе, кочегар обследует его следы. А потом мужчина в сердцах переломил черенок лопаты и двинул назад. В это же время к школе, как раз, подходил второй кочегар. Первый что-то прорычал ему, и они неторопливо пошли в свою ужасную котельную.

Пашка облегченно вздохнул и побрел домой. Теперь надо придумать, что сказать Маринке.

А кочегары благополучно дошли до котельной и вошли внутрь. И они конечно же не могли увидеть огромную черную крысу, прятавшуюся в горе угля неподалеку. Крыса стояла на задних лапах и показывала ночи свои острые резцы. Глаза закрыты, но вот, она их открыла. Крыса встала на все четыре лапы, и огляделась по сторонам, словно не понимая, что здесь делает. Впрочем, ее замешательство продолжалось недолго. Вскоре она уже побежала в котельную и уснула на том месте, где прятался Пашка.

В ту ночь Пашке повезло не только в кочегарке, но и дома. Когда он пришел домой и открыл дверь своим ключом, сестра уже спала, а еще забыла выключить телевизор. На посторонний шум она внимания не обратила, и не проснулась. Пашка тут же прошмыгнул в ванну и тщательно отмылся. Все вещи он запихал в пакет, и спрятал под своим диваном — позднее постирает. Почувствовав себя немного лучше и слегка успокоившись, Пашка лег в кровать и стал думать, что теперь делать. Да вопрос не из легких. Значит теперь нельзя попасть в Огненное Царство из котельной. Пашка ни за что на свете не стал бы пробовать еще раз. Он ворочался, пытаясь уснуть и единственным решением, которое он видел — это опять попасть в Ночное Царство и спросить совета у Тима. Это так странно. С одной стороны Тим лежал всего в паре метрах от него, на старом матрасе, а с другой, чтобы поговорить с ним надо опять уснуть в катере. Но выбор, в общем-то, невелик.

Утром он сочинил сказку о том, что пришел раньше, чем Маринка проснулась и пошел в школу. Теперь он тоже делал крюк, но так, чтобы проходить как можно дальше от котельной. Хотя он и не боялся, что его найдут. Единственное, что могло дать кочегарам след — это фонарь, но мало ли фонарей такой марки. Однако подходить к котельной близко Пашка не решался. По его плану он должен пойти в парк на выходных, до них оставалось всего пара дней.

В субботу он опять соврал Маринке, что он хочет переночевать у друга и что в тот раз ему очень понравилось. Пашка даже смог объяснить, зачем ему нужен спальный мешок и фонарик. Якобы у друга только старая раскладушка и спать лучше в мешке, а так же, что они будут читать комиксы в темноте, при свете фонаря. А на самом деле, Пашка прослонялся по набережной до одиннадцати, а потом пошел к памятнику. На улице стоял мороз, и Пашка оделся в трое штанов, трое кофт, да еще прихватил с собой пару бензиновых грелок, с которыми отец ходил на зимнюю рыбалку.

Ночь снова выдалась безоблачная и звезды, в морозном воздухе, сияли даже ярче. Лед еще не встал, но море, словно чувствуя приближение зимы, замедлилось. Волны плескались и переливались в лунном свете медленно и вальяжно. Маяк высвечивал из тьмы корабли, но фигуры Кузьмича в его окнах мальчик не увидел. Пашка вспомнил строчки стиха прочитанные на памятнике. Опять подсказка, но кто их оставляет? Теперь Пашка все больше сомневался, что это Шелковый Человек. Но кто?

С этими тревожными мыслями Пашка уснул, свернувшись клубком и прижимая грелки поближе к телу. Сон пришел быстро. Последнее что Пашка слышал в Мире — как всегда ветер, сопровождавший его в путешествиях.

Очнулся Пашка на том же месте, что и в прошлый раз. Опять непроглядная тьма и гулкое звучание бурлящей жизни из Шума. Правда сейчас Пашка знал, что делать и как себя вести. Он прошел к границе города, и как только вступил на металлические плиты, перед ним возникло окно.

— Добро пожаловать в Шум странник. — сказал знакомый голос робота. — Назови свое имя, добрый гость.

— Карл, я уже здесь бывал.

Как только Пашка назвал себя, в окне пропал робот и появился большой вопросительный знак. Пашка пока знал только как пользоваться ботинками с магнитной подошвой (они, кстати, появились на ногах), но как вызвать флаер?

— Хочу вызвать такси. — сказал мальчик. Этого оказалось достаточно.

Перед ним появился очередной робот, раскрашенный в желтый цвет, и осведомился:

— Приветствую вас Карл. Вы уже пользовались услугами нашего автобана, если вы дадите подтверждение, такси прибудет за вами очень скоро.

— Даю. — сказал Пашка и окно пропало.

Зато очень скоро прилетело то самое такси, что везло его в прошлый раз. Дверь распахнулась, и грубоватый голос осведомился, чего это он не залазит. Пашка влез в такси и сказал, что хочет, чтобы его отвезли к Подлунному Университету. Таксист опять спросил, какую модель поведения Пашка хочет и мальчик выбрал «вежливое молчание». Потом спохватился — он не предупредил Тима о прибытии.

— А от вас можно позвонить? — спросил он у робота.

— Позвонить можно из любого места в Шуме, милостивый государь. — ответил таксист. — Достаточно всего лишь воспользоваться командой звонок.

Сказав это, таксист вежливо умолк, а Пашка произнес:

— Команда, звонок.

Перед ним появилось окно с вопросительным знаком. Пашка сказал, что хочет позвонить Тиму, профессору Подлунного Университета. На окне возникла трубка телефона, и уже спустя секунду морда его пса.

— Карл! Слава Ветру ты жив! — сказал Тим. Он улыбался, и на морде явственно проступило облегчение. — Как твое путешествие?

— Не хотелось бы по телефону, или по окну… Давай встретимся. Ты где?

— Я как раз иду с лекции домой. Подъезжай.

Спустя полчаса мальчик сидел в гостиной квартиры Тима, и рассказывал ему свое приключение в котельной. Когда он окончил, пес нахмурился и сказал:

— Да, история становится все запутанней.

— А кто это были?

— Я думаю джинны. Хотя я и не уверен, но слышал, что они могут попасть таким вот образом в Мир. Через Сон пролезть в тело сновидца и находиться в нем пока он не проснется.

— Понятно… но что мне теперь делать? Как попасть в Огненное Царство? Ведь они говорили о Никодиме, значит, он вполне может быть у них в плену.

Тим вздохнул и налил себе чаю из красивого фарфорового чайника.

— Я уже говорил тебе, что это опасно и глупо. Если Никодим действительно в Огненном Царстве, значит он в Вабаре. А попасть в Вабар трудно. И еще ты не понимаешь, что такое Огненное Царство и кто такие джинны. Они страшные и ужасные. Их невозможно убить, только посадить в лампу. И они очень сильны. Но даже чтобы туда просто добраться, нужны деньги. Ну точнее кредиты. А их у меня пока недостаточно, чтобы в Дневное попасть, хотя оно и неподалеку.

— А если попросить у султана Ахры?

— Я не знаю, может и получится. Хотя вряд ли. Царь серебреных драконов еще мог бы тебя довезти, и в Ночном Царстве можно достать надежный флаер, но в Дневном Царстве, да еще и в Ахре. Не думаю. Насколько я знаю, султана Ахры беспокоит только дела Ахры.

Пашка поднялся и стал расхаживать по комнате. Он видел решение своей проблемы. Видел, но оно ему не нравилось.

— А что если я попрошу помощи у Шелкового Человека? — наконец выдал мальчик. Глаза Тима полезли на лоб, но потом он закрыл их и покачал головой.

— Возможно Шелковый Человек, единственный кто сможет провести тебя в Вабар. Но связываться с ним! Это очень неразумно Паша, очень…

— Но по твоим же словам получается, что другого выхода нет! Султан Ахры мне не поможет, потому что его интересуют только дела Ахры. Царя серебряных драконов мне не найти. Можно конечно обратиться к Императору Цветных Царств, но в том, что он поможет, сомневаюсь уже я. И что прикажешь делать?!

Тим опустил голову, и Пашке стало стыдно. Он понял, что только что наорал на своего пса за просто так.

— Прости Тим, я не хотел тебя обидеть. — сказал Пашка и положил руку на его плечо. — Но я действительно не знаю что делать, и мне надо попасть в Вабар.

— Ты меня не обидел. — поднял голову Тим. — Мне просто очень жаль, что я не могу тебе помочь. И жаль, что ты не хочешь меня слушать. Но если ты действительно решил обратиться за помощью к Шелковому Человеку, что ж, я не стану тебя отговаривать.

— Ну и отлично! — приободрился Пашка. Хотя ему было совсем не так весело, как он хотел показать. — Теперь правда возникает другая проблема. Как его найти?

— Ну это как раз не проблема. Шелковый Человек живет как раз в Ночном Царстве. В Стране Четырех Ветров, в Городе Пустых Бутылок…

Хотя времени, по многочисленным заявлениям жителей Азиль-до-Абара, в Алям-аль-Метале нет, Пашка ориентировался по своим внутренним часам. По его подсчетам прошло часа четыре с тех пор, как он заснул в катере, и теперь они летели на флаере Тима над черным грунтом Ночного Царства. На все расспросы Пашки о том, куда они летят, Тим отвечал только: «Сам увидишь». Его пес сделался мрачнее тучи, мрачнее самого Ночного Царства. Ему явно не нравилась вся эта затея, и Пашка постепенно с ним соглашался. Он уже подумывал сказать, что все-таки лучше попытается раскрутить султана Ахры, но тут Тим сказал, что они прилетели в Страну Четырех Ветров. Впрочем, это Пашка понял и сам.

Они летели на флаере, больше всего похожим на запорожец без верха. Он постоянно пыхтел, бренчал и летел очень неровно, но такое короткое расстояние преодолеть смог. И когда они перелетели невидимую границу, Пашке в лицо ударил ветер. Он повернулся, но ветер продолжал дуть в лицо. Пашка повернулся в другую сторону, потом вообще развернулся, но результат остался прежним. Теперь он понял почему страна называется Страной Четырех Ветров.

— Нам еще повезло что Шум сейчас в этом районе. — сказал Тим, стараясь перекричать звук двигателя и завывание ветра. — В прошлом цикле он стоял на окраине Предрассветного Царства и оттуда мой флаер не долетел бы.

— А что Шум не стоит на одном месте? — проорал в ответ Пашка.

— Нет. Иногда он снимается и улетает на другое.

На этом тему закрыли — ни Тиму, ни Пашке не хотелось орать. Вскоре на горизонте что-то заблестело. На небе висела огромная желтая луна, и прямо под ней расположилась их цель. Город Пустых Бутылок. Ветер усилился и Тим повел флаер на посадку. Они сели на черную землю — до города оставалось, как минимум, километра три. Тим заглушил мотор и сказал:

— Дальше лететь нельзя. Шелковый Человек запрещает все перелеты над своим городом.

— А почему?

— Увидишь. — мрачно сказал Тим.

— А если бы у нас был флаер получше?

— Тогда ветер стал бы сильнее. В Стране Четырех Ветров правят законы Шелкового Человека. Мы направляемся в одно из самых удивительных, загадочных и страшных мест Азиль-до-Абара.

— А ты здесь бывал?

— Нет. Только пролетал неподалеку. К Городу Пустых Бутылок вообще редко кто подходит близко. Все знают репутацию его хозяина. Даже во время Тысячелетней Войны сюда не приходили войска джиннов. Как я уже сказал, здесь действуют законы его хозяина.

Они вылезли из флаера и побрели по чернозему к городу. По мере приближения детали обители Шелкового Человека приобретали причудливые очертания. И еще из города слышался протяжный гул, похожий на вой тысячи волков. Город Шелкового Человека действительно сделан из пустых бутылок. Но это отнюдь не делало его маленьким или смешным. Когда Пашка и Тим вступили на странную мостовую, и мальчик наконец смог разглядеть все в подробностях, он почувствовал, что холод от ветра дующего в спину, проник к его душе. Пока они шли, четыре ветра дули не переставая, причем со всех возможных и невозможных сторон. Хоть страна называлась Страной Четырех Ветров, этот ветер дул и сверху и снизу и с боку. Короче куда ни поверни лицо — в него дует. Он доносил с собой запахи пряностей, зловоние гниющего мусора и другие самые разные ароматы. И приятные и такие, что хотелось вырвать.

И конечно самое интересное и пугающее что они увидели — это сам город. Впрочем, даже не город, а лишь жалкая пародия на него. Как понятно из названия, Город Пустых Бутылок сделан из пустых бутылок, причем самых разнообразных по форме. И пузатые от коньяка, и тонкие колбы и простые от лимонада, разного цвета, и все открытые.

— А кто здесь живет. — спросил Пашка рассматривая недостроенные здания.

— Никто. — ответил Тим. — В Городе Пустых Бутылок только один житель — Шелковый Человек.

Хотя можно было об этом догадаться и не спрашивая Тима. В городе не стояло ни одного достроенного до конца здания. Им попадались дома построенные на треть, на половину, на две трети, но никогда полностью. В них зияли бреши, и там вольготно гулял ветер. И миллиарды пустых бутылок мерно гудели, каждая в своей неповторимой тональности. Казалось, они пели страшную, и в то же время насмешливую песню. Песню для одного постоянного поклонника и слушателя. В этом гудении Пашка иногда различал голоса. Иногда там играла унылая мелодия. Но смысл ускользал от мальчика и от его собаки. Единственный слушатель, наверное, был и единственным, кто понимал язык своих друзей. И внезапно Пашка понял. Город населен. Населен пустыми бутылками. Маленькими пузатыми кастратами, и они вечно поют Шелковому Человеку серенады.

Они шли по мостовой, сделанной из пустых бутылок. Идти по стеклянным горлышкам оказалось неудобно, и Пашка понял, почему сюда нельзя прилететь на флаере. Приземлившись, машина наверняка переломала мрачное великолепие Города Пустых Бутылок. И вот, перед ними предстал величественный дворец.

— Это и есть резиденция Шелкового Человека. — сказал Тим.

— А как он называется?

— Не знаю. — Тим покачал головой. Пес определенно нервничал — об этом говорила шерсть вставшая дыбом. Мальчик с собакой пошли к дворцу.

Дворец Шелкового Человека — единственное завершенное и освещенное здание в городе. Пашка не знал, сколько бутылок истрачено на дворец, но уж точно много. Дворец и сам имел вид огромной бутылки, но будучи сделан из бутылок разного цвета переливался в лунном свете, и в отражениях внутренней подсветки. Подойдя ближе, Пашка понял, что здесь бутылки стоят очень хаотично. Их горлышки торчали в разные стороны — дворец словно ощетинился ими, как еж. И разумеется тоже гудел. Вот только почему-то дворец выл не мрачно, а очень насмешливо. Ну так по крайней мере показалось мальчику.

Входом в здание служила невысокая арка. Ни дверей, ни окон во дворце не нашлось. Только кое-где, зияли ровные дыры и все. Пашка и Тим вошли и увидели, что, как такового, дворца внутри тоже нет. Просто огромный зал, а посредине самый обыкновенный стул. Стул из грубого неотесанного дерева, и на нем сидела фигура в черной шелковой пижаме. Пашка не видел его лица, но не сомневался — он улыбается. Пашка посмотрел наверх и увидел, что свет испускают большие летающие пятна. Когда одно такое подлетело ближе, Пашка понял, что это огромные светляки. Светляки размером со слона. Пленники дворца в форме бутылки, ибо отверстие входа слишком мало для их туш. Пашка вздохнул, набрался храбрости и пошел к стулу. Тим тоже вздохнул и поплелся следом.

— Как приятно видеть тебя здесь Карл. — сказал Шелковый Человек когда Пашка подошел ближе. Голос его породил эхо, и светляки залетали быстрее. — И вы профессор тоже желанный гость в моем доме.

Пашка не знал с чего начать. Он опустил взгляд и увидел у ног Шелкового Человека ту самую шкатулку, которую его посылали добыть. Простой ларец серого цвета с трапециевидной крышкой.

— Я вижу, вы все же достали, что вам было нужно? — спросил Пашка. Тим стоял сзади и нервно переминался на задних лапах.

— Да. Но без твоей помощи Карл. Впрочем, я всегда получаю что хочу, рано или поздно. Ну так и зачем вы пожаловали ко мне?

— Мне нужна ваша помощь. — потупил взгляд Пашка.

— Да ну? А чего это ты перешел на «вы»? Помниться в прошлый раз мы были как старые добрые друзья.

— Я просто хочу быть вежливым. — еще мрачнее сказал Пашка.

— Это похвально, но бессмысленно. Быть вежливым надо, только если желаешь получить что-нибудь. Уважение или материальную выгоду. Но получить что-нибудь у меня, предварительно не заплатив, нельзя.

— Но у меня же получилось. — Пашка поднял голову и посмотрел в темные глаза Шелкового Человека.

— Да получилось. — признал мужчина. — Но только ты снова пришел ко мне, и еще чего-то хочешь. Так что я просто увеличу твой счет и все. Ну и что ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты помог мне попасть в Огненное Царство.

— Ты наверное имеешь в виду Вабар? Дам тебе еще один совет Карл — уж если ты отправляешься в Царство джиннов, постарайся формулировать желания точно. В Огненном Царстве ты сгоришь в ту же секунду.

— Ну ты же понял что я имею в виду!

— Это на будущее Карл.

— Вы сможете это сделать?

— Конечно. Поверь в замысле очень мало того, что я не могу. Но в качестве платы, я как раз собираюсь попросить тебя о такой вещи.

Шелковый Человек поднялся со стула и подошел к мальчику. Тот смотрел ему в лицо, стараясь не показывать страха. Получалось плохо.

— И что же ты хочешь? — спросил мальчик.

— Ну об этом так сразу и не скажешь… профессор, а вы не рассказывали вашему хранителю основное назначение Подлунного Университета?

Тима казалось, ошарашило, что к нему обратились. Пашка посмотрел на своего пса с недоумением.

— Подлунный…гхм… Подлунный Университет исследовательская организация, проводящая работы во многих областях. К тому же это единственное место в Азиль-до-Абаре, где разрешается учиться каждому, несмотря на его вид или гражданство…

— Это все конечно ужасно интересно профессор, но это далеко не главное. — перебил пса Шелковый Человек. — Подлунный Университет может себе позволить учить всех и исследовать все, потому что является так же одним из главных хранилищ Ночного Царства.

— Хранилищ чего? — спросил Пашка.

— Там есть удивительные вещи Карл, но самое интересное это конечно зверинец.

— Вы с ума сошли! — сказал Тим. — Это невозможно!

— Что невозможно? — спросил Пашка.

— Зверинец Подлунного Университета закрыт для посещений. — не обратил внимания на вопрос Тим.

— Но ведь у нас есть один замечательный профессор, который может нас туда провести. Тот, у кого есть допуск в зверинец.

— Я не стану помогать вам!

— Да объясните в чем дело?! — заорал Пашка.

— Все очень просто Карл. — повернулся к нему Шелковый Человек. — Видишь ли, Ночное Царство очень забавное место. Пожалуй, самое забавное из всех, и в первую очередь своей фауной. Здесь живут черные драконы, ночные тарантулы, лунные медведи, ночные черви, да много чего. Но есть и редкие звери. Таких осталось не так уж и много, потому что шерифы когда-то большинство уничтожили. Большинство да не всех. Подлунный Университет вступился за этих бедных зверушек и создал зверинец, где хранятся пары этих самых зверушек…

— Зверушек! — воскликнул Тим. — Это не просто зверушки Карл. Это отвратительные, ужасные и очень опасные монстры! Да, Подлунный Университет сохранил их, но лишь для изучения. Понимаешь, Ночное Царство раньше было ужасным местом. Здесь водились настолько опасные твари, что жить людям в нем было нельзя. Но потом шерифы нескольких Царство объединились и убили большинство. Потом появился Шум — летающий город. Когда-то давно Шум не стоял на земле, а летал в воздухе, потому что внизу все еще кишели эти твари. Но потом Шум стал настолько грозным городом, что смог убить и оставшихся. Фактически теперь ему угрожают только черные драконы. Но для исследования и для борьбы некоторые виды были оставлены и спрятаны в Подлунном Университете.

— А почему в нем?

— А это тоже просто. — встрял Шелковый Человек. — Раньше это был вовсе не университет, а нечто вроде военного лагеря. Да и до сих пор там процветает боевая кафедра. Именно поэтому он набирает в свои ряды всех. Это дань традиции, ибо раньше Шум нуждался в любой помощи и принимал всех.

— И что же вы хотите?

— Наверное что-то ужасное. — хмуро сказал Тим.

— Отнюдь. Мне нужны всего лишь несколько игл дикобраза боли.

— А кто это такой? — спросил Пашка у Тима.

— Тоже монстр. Большой дикобраз серебряного цвета, усыпанный иглами. И один укол такой иглы приносит страшную боль.

— Ну профессор, говорите уж до конца. Дело в том Карл, что укол иглы дикобраза боли заставляет любого сновидца проснуться. И совершенно неважно кто он, и какой силой обладает.

— Он может заставить проснуться даже шерифа снов. — мрачно закончил Тим.

— Это так. — улыбнулся Шелковый Человек. — Но иглы эти обладают еще одной интересной особенностью. Не так ли профессор?

— Если такой иглой уколоть не сновидца, а жителя Азиль-до-Абара, он спустится на уровень ниже в Сон. А это означает вечное изгнание.

— Почему? Они что не могут вернуться?

— Могут. — сказал Шелковый Человек. — Но уже в качестве сновидений и только. А ты ведь помнишь, что становится со сновидениями в Азиль-до-Абаре?

— Они исчезают.

— Да.

— И зачем тебе эти иглы?

— Ну Карл это уж мое дело. — усмехнулся мужчина. — Ваше дело достать их.

— Это невозможно. — твердо сказал профессор. — Во-первых, чтобы срезать эти иглы, необходимы специальные инструменты.

— Да ножницы Атропос я думая подойдут. Но они ведь хранятся в схроне этого вашего образовательного учреждения, если мне не изменяет память. И все в одном месте, так что проблем не будет. Просто сначала загляните в хранилище редких вещиц, а потом в зверинец.

— Даже если и так, зверинец тщательно охраняется. И уж тем более хранилище. Причем охраняется обитателями зверинца. Они убьют нас, как только мы войдем.

— Да, для десантной группы вы, признаться, хиловаты. — согласился Шелковый Человек. — Поэтому я пойду с вами. Так что не волнуйтесь профессор, я, если что, вас прикрою. Да и с таким оружием как ножницы Атропос мы везде пройдем.

— Это мне очень не нравится Карл. — пробормотал пес.

— Мне тоже. — кивнул Пашка. — И поэтому без объяснений, зачем тебе это нужно, и что такое эти ножницы, мы никуда не пойдем.

— Очень сложно объяснить мои цели Карл. — усмехнулся Шелковый Человек. — Скажем так, я очень хочу изменить Азиль-до-Абар. А ножницы Атропос — это ножницы способные перерезать все что угодно. И даже отрезать любому его тень.

— И что это даст?

— Без тени никто не может жить Карл. — сказал Тим. — Но я не позволю, чтобы такое оружие попало вам в руки.

— Да не нужны мне эти ножницы. — отмахнулся Шелковый Человек. — Мне нужны только иглы дикобраза боли, а ножницы потом можете вернуть в схрон. Я умею убивать и без них. Другое дело, что и ножницы и игла дикобраза боли, может понадобиться вам самим. Ведь Карл еще мальчик, а ты — простая собака. Вам надо какое-нибудь оружие и ножницы Атропос вам вполне подойдут. Особенно в Вабаре. Ну так что — по рукам?

— Тим? — Пашка посмотрел на пса. — Все зависит от тебя. Я сам не смогу ничего достать.

— Хорошо. — кивнул пес. — Я проведу вас, но все остальное вы сделаете сами.

— Ну нет профессор. Допустим, я не собираюсь отрезать эти иглы, да и вам не советую. Это должен сделать именно Карл. Если он случайно уколется, он всего лишь проснется, а вот нас с вами ожидает куда более плохая участь.

— А что иглы могут вам навредить?

— Не знаю. Я думаю, что нет, но проверять не хочу.

— А почему тебе самому просто не появиться там и отрезать эти иглы. — спросил Пашка.

— Первая причина это то, что я действительно побаиваюсь трогать иглы дикобраза боли. А вторая я не могу там появиться. Хранилище Подлунного Университета строили джинны, и оно что-то вроде тех ламп, в которых их сажают. Туда нельзя попасть кроме как через дверь. Ну так по рукам?

— Идет. — сказал Тим и глубоко вздохнул.

— Отлично. — сказал Шелковый Человек и оскалился ровными белыми зубами.

Спустя полчаса они садились в флаер Тима. Шелковый Человек устроился сзади, а Пашка с Тимом спереди.

— А чуть не забыл. — сказал Шелковый Человек и полез в карман. Оттуда он извлек хорошо знакомый Пашке и Тиму пузырек воды. — Будет очень некстати, если ты проснешься в самый неподходящий момент.

— Ты украл его? — спросил Пашка, взяв пузырек.

— Да. А что, это тебя смущает?

— Не очень. — и мальчик выпил жидкость. Он как обычно ничего не почувствовал — вкус воды остался никаким.

Тим завел летающий запорожец, и они медленно полетели в Шум.

— По вашей вине мне быть может, придется опять менять Царство. — сказал Шелковому Человеку Тим.

— Почему? — спросил Пашка.

— Вряд ли меня погладят по шерсти, если узнают, что я открыл хранилище Шелковому Человеку.

— Не волнуйтесь профессор, никто не узнает.

Они некоторое время летели молча. Пашка то и дело поворачивался и осматривал пассажира на заднем сидении. Шелковый Человек сидел и смотрел в дали Ночного Царства. Пашка много дал бы, чтобы проникнуть в его мысли. Волосы мужчины шевелились вперед и назад, несмотря на то, что ветер дул в лицо. Как будто волосы Шелкового Человека жили своей собственной жизнью. И еще Пашка впервые обратил внимание, что от него пахнет легким ароматом какао.

— А зачем вы хотите изменить Азиль-до-Абар? — спросил Пашка, не выдержав тишины.

— А он мне не нравится. На мой взгляд, он очень скучный и ему давно нужны перемены.

— К лучшему?

— Все что меняется Карл, меняется к лучшему. Быть может, когда-нибудь, ты это поймешь.

Флаер летел во тьме Ночного Царства, рассекая пространство светом фар. Иногда Пашке казалось, что внизу движутся громадные тени, но как только их касался свет, они пропадали или прятались в черноземе. По спине пробежали мурашки. На горизонте показалось яркое пятно. Это Шум. Город, чьи жители боролись с этими тенями, с самим мраком и смогли, если не победить, то хотя бы отвоевать право стоять на этой земле. Теперь Пашка смотрел на столицу с большим уважением, чем даже на Ахру. Подумаешь волшебный город. Перед ним лежал, может и механический, но настоящий город-герой.

Они пересели границу, и тут же в машине появилось три окна. Перед Шелковым Человеком тоже возникла голограмма, но почему-то тут же почернела и скукожилась. Пашке и Тиму пришлось отключать свои окна голосом. Они полетели прямо к Подлунному Университету. В Шуме ничего не изменилось. Машины летали, на домах сияли огромные экраны, внизу люди скользили на магнитных ботинках.

— Думаю не стоит нам появляться в компании друг друга. — сказал Шелковый Человек. — А то еще подумают чего недоброго. Я встречу вас у входа в хранилище.

И он исчез. Пашка посмотрел на Тима и сказал:

— Спасибо что помогаешь мне.

— Не стоит. Если честно, то услуга и не очень большая. Оттого что у этого человека появятся несколько игл дикобраза боли, страшного ничего нет.

— Но почему ты тогда такой хмурый?

— Я боюсь, что все это какая-то ловушка. Иглы конечно опасное оружие, но те же ножницы Атропос гораздо опаснее. Собственно я думаю, что Шелковый Человек опаснее всех тех зверей, что содержатся в Подлунном Университете. И я не могу понять, зачем ему все это нужно.

Далее они летели, молча раздумывая, что за игру ведет Шелковый Человек. Но раздумья прервались, когда они подлетели к университету. Похожий на исполинский парус он казался Пашке очень грозным. Если раньше он не испытывал к нему никакого трепета, теперь все изменилось. Значит, здесь готовили бойцов с монстрами Ночного Царства. И до сих пор в нем имеется какая-то загадочная «боевая кафедра». Это тоже университет-герой.

Когда флаер приземлился Тим достал из бардачка табличку и прикрепил на пиджак. На ней значилось: «Тимофей, профессор». Тим еще раз глубоко вздохнул и вышел из флаера. Пашка уже ждал его перед входом.

Изнутри Подлунный Университет ни капли не похож на виденные Пашкой университеты Мира. Хотя видел он их только по телевизору, но все равно отличия сразу бросались в глаза. Зайдя внутрь, они попали в просторный зал с огромной лестницей. Пашку поразило полное отсутствие людей, или зверей, или вообще кого бы то ни было. В университете царила полная тишь.

— А где все? На занятиях? — спросил Пашка.

— Некоторые да, но в основном дома. Подлунный Университет имеет свои представления об учебе. В основном познавать новое надо читая книги. У нас есть библиотека, где собирается большинство студентов. А преподаватели читают лекции, находясь в аудиториях, но через окна команды. Так и проще и не надо далеко ходить. В самом здании принимаются только экзамены, и тогда оно превращается сумасшедший дом.

Они поднялись по лестнице, и попали на этаж с множеством дверей. Одна из них оказалась приоткрытой, и, заглянув внутрь, Пашка увидел лося в зеленых кальсонах читающего книгу вслух. Перед ним повисло окно команды и, наверное, такие же окна сейчас висели перед многочисленными студентами. Да так действительно удобней. Не надо огромных аудиторий — комната, в которой находился лось, не больше гостиной в Пашкиной квартире. Они шли дальше, пока не пришли в коридоры, отделанные железом. Они то поднимались по лестницам, то опускались. Пару раз пришлось проехать на лифте.

— Хранилище находится точно посередине здания. — пояснил Тим. — Скоро начнется закрытая зона.

Закрытая зона началась с массивной железной двери. Тим подошел к ней и вставил в прорезь свою карточку профессора. Что-то пропищало, и дверь открылась. Войдя, Пашка поразился изменению обстановки. Если до этого в коридорах царил пластик и металл, здесь все сделано из странного серого камня.

— Это одно из старейших помещений в Шуме. — сказал Тим. — Осталось с тех пор, как город был еще каменным.

— И как он летал? — спросил Пашка.

— С помощью джиннов. Это не простой камень, а облачный. Когда-то давно джинны сделали из облаков камни, которые были очень прочны и в то же время почти ничего не весили.

— А почему теперь город из металла?

— Потому что когда Шум стал расти, облачного камня не хватало. Джинны освободились и новый делать стало некому. И решили сделать из металла. Тогда же произошел прорыв в технологиях. Жители Шума отправились в Сон, и нашли там сны геморианцев. Из них они почерпнули знания о технологиях, и Шум стал таким как сейчас. Но некоторые здания, например парламента или вот эта часть Подлунного Университета, до сих пор из облачного камня. И конечно дно города тоже из него. На нем он и летает.

Они прошли по пустому коридору, больше всего напоминающему пещеру. Облачный камень в некоторых местах сочился влагой.

— А почему здесь нет охраны? — спросил Пашка.

— А зачем? Войти внутрь может только один из преподавателей университета, да и даже если кто-то все же сможет обойти первую дверь, что очень сложно сделать, и вторую с третьей что сделать невозможно, внутри его будет поджидать охрана из зверинца.

— А что дверь действительно нельзя взломать?

— Нельзя. Там действует древнее волшебство. Ведь даже Шелковый Человек не может попасть внутрь. Я думаю, это единственное место в Азиль-до-Абаре, куда он не может попасть.

— Почти. — донесся голос сзади. И Тим и Пашка вздрогнули от неожиданности. — Ну что вы как кисейные девицы? Неужели вы так боитесь этого в сущности безопаснейшего путешествия?

Шелковый Человек улыбался и держал в руках кружку с какао. Теперь его пижама сменила цвет на желтый.

— А можно без этих дурацких шуточек? — сказал Пашка.

— Нельзя Карл. Считай, что я готовлю тебя к путешествию в Вабар. Вот там мальчик ты действительно узнаешь, что такое страх. Там есть кое-что и похуже.

— Не пугай, и не такое видел. — огрызнулся Пашка.

— Вы закончили? — спросил Тим. — Тогда я предложил бы побыстрее войти внутрь взять, что нужно и уйти отсюда.

— Верно профессор. Показывайте где вход?

Тим повел их по узким пещерам. Шелковый человек шел сразу за ним, Пашка замыкал. Пол под ногами покрылся толстым слоем пыли, и на нем оставались следы босых ног Шелкового Человека. Оставались, но ненадолго. Вот след есть, а вот его как будто кто-то стер невидимой кисточкой. Такое мог сделать ветер, но откуда взяться ветру в пещере, посредине здания университета.

Но наконец, они пришли. Перед ними предстали огромные ворота с непонятными надписями на неизвестном языке и рисунки, очень даже понятные. Здесь изображались страшные чудища и изображались мастерски. В первую очередь поражало их видовое разнообразие и количество. Хвостатые, рогатые, крылатые, с множеством ног, или как змеи. И все очень страшные и большие. Кое-где для масштаба изображались люди, и на фоне некоторых монстров они просто терялись.

Тим подошел к воротам вплотную, и громко сказал:

— Тимофей, профессор Подлунного Университета.

Створы ворот стали медленно раздвигаться. Если снаружи коридор сделан из камня, внутри опять появился металл. Сразу за воротами они увидел еще одну дверь — теперь уже круглую и железную.

— Для безопасности надо открыть вторую дверь, только когда закроются ворота. — сказал Тим.

Они вошли внутрь, и Тим нажал большую красную кнопку на стене. Ворота медленно закрылись, и только когда створки громко стукнулись друг о друга, Тим повернулся к круглой железной двери. Он подошел к ней и дотронулся когтем передней лапы. Послышался лязг металла, и круглая дверь раздвинулась, подобно объективу фотоаппарата. И Тим сразу подался назад, потому что перед ними возникло страшное чудище. Черный тигр, раза в четыре больше обыкновенного, стоял всего в паре метрах от входа и рычал. Тигр словно сотканный из теней. Они переливались и ползали по нему, как смоляные капли. Шелковый Человек исчез и появился перед Тимом. Он, нисколько ни страшась, подошел к огромной зверюге и посмотрел на нее. Так продолжалось несколько секунд, тигр поклонился, признавая свое поражение и отступил.

— Я думаю, теперь мне надо идти первым. — сказал Шелковый Человек. — Но если у вас есть возражения…

— Нет. — сказал Тим, поднимаясь с пола. — Идите.

— Прекрасно.

Шелковый Человек пошел внутрь, Тим и Пашка следовали за ним. Пашка увидел, что на шее тигра надет черный ошейник, а от него тянется черная цепь.

— Это теневой тигр, и цепь тоже теневая. — сказал Шелковый Человек. — Такой зверь не сможет даже прикоснуться к вам, но он разорвет вашу тень, и вы умрете.

— А откуда вы это знаете? — спросил Тим.

— Ну профессор, я уже был, когда о Шуме еще и не шло речи. Тогда в Ночном Царстве было куда забавней, чем сейчас.

— А разве это все происходило не очень давно? — спросил Пашка.

— Понятия давно и недавно, в Азиль-до-Абаре нет. Это просто было и все. Ну пройдемте, надо вначале найти ножницы Атропос. И будьте начеку, я думаю что стража не ограничивается этим тигром. Внутри будут еще сюрпризы.

Сразу за тигром, который до сих пор стоял, склонив голову, перед ними предстали два коридора. Над одним нарисована лампа, над другим лошадь.

— Надо понимать, это путь в хранилище и в зверинец профессор? — спросил Шелковый Человек.

— Наверное. Я никогда не был внутри и не думал, что когда-нибудь буду.

— Вот видите, я уже внес перемены в вашу жизнь.

— Я не уверен что мне это нравится. — пробурчал в ответ пес.

— А перемены не всегда нравятся. Ну ладно пойдем в коридор с лампой.

Так они и сделали. Шелковый Человек шел впереди, и дорогу им освящали точно такие же лампы, как нарисованная над входом. Только эти настоящие и висели на стенах.

— А в этих лампах сидят джинны? — спросил Пашка.

— Сидели когда-то. Когда джинн покидает лампу, из нее получается отличный светильник. А вот и кое-что интересное.

И перед ними действительно появилось интересное, только если бы не Шелковый Человек, Пашка это никогда бы не заметил. С потолка свисал небольшой паучок на черной паутинке. Пашка напряг зрение и увидел, что дальше на потолке висят такие же, только под самым верхом. Впрочем, и первый, увидев их, тут же поднялся наверх.

— А чего мы встали? — спросил Пашка.

— А ты попробуй, пройди. — усмехнулся Шелковый Человек.

— Что-то теперь не очень хочется. — ответил мальчик.

— А что, это необычные пауки. — спросил Тим.

— Ну профессор вы меня прямо удивляете. Конечно необычные, и за что вы только получили свое звание?

— За социологическое исследование лунных собак.

— А ну тогда понятно. — улыбка Шелкового Человека растянулась еще шире. — Я, конечно, могу исчезнуть и появиться прямо рядом с ножницами, но не хочется бросать вас одних.

— Это почему? — спросил Пашка.

— А потому что только мое присутствие не позволяет большинству местных охранников напасть на вас.

— А что здесь есть другая стража?

— Мы уже прошли рядом с несколькими плоскими червями. Кстати я бы на вашем месте не прикасался к стенам.

— А что за черви?

— Круглой формы, в диаметре примерно метра три, и толщиной с монету. Они умеют менять окраску и полностью сливаются со стеной. Но стоит вам до них дотронуться, они складываются и обхватывают вас. Вы оказываетесь в некоем подобии мешка, но только это не мешок.

— А что?

— Плоские черви ползают всегда желудком наружу. Фактически их желудок занимает наружную сторону полностью.

— Фу!

— Да неприятно. А это друзья мои — мои друзья. Пауки шелкопряды. Вы, конечно, не видите, но их там, на потолке, не меньше тысячи. Встань под ними, и они тут же оплетут вас, а потом съедят.

— И что дальше хода нет?

— Для меня есть. Как и для любого, кто умеет перемещаться подобно мне.

— А такие есть?

— Есть. Твой отец, например, так умел. Ну почти так. Он не мог из одного Царства переместиться в другое, но метров пятьдесят преодолел бы.

— А нам что делать?

— Ну…

И Шелковый Человек резко бросился к стене. Руки с раскрашенными ногтями уперлись в нее, и он как будто отодрал от стены черное одеяло. Только это одеяло начало извиваться, и даже попыталось сомкнуться на нем, но Шелковый Человек действовал быстрее. Он кинул черный плоский круг вперед, и тут же с потолка на него устремились сотни тонких черных нитей. Плоский червь закричал почти человеческим голосом, но продолжалось это всего несколько мгновений. Черные нити окутали его и утащили наверх. Из-под потолка послышалось противное чавканье.

— Теперь можно идти. — сказал Шелковый Человек. — Они на пол фазы будут заняты его поеданием.

— А сколько еще таких червей в тоннеле? — спросил Пашка. Теперь он старался держаться точно посередине коридора.

— Я насчитал пятнадцать.

Тим тоже резко встал посредине. Шелковый Человек в очередной раз усмехнулся и пошел дальше. Больше сюрпризов в коридоре не нашлось. Зато у Тима и Пашки расширились глаза, когда они достигли его предела. Они вышли в достаточно просторный зал и там, в многочисленных шкафах хранилась, как минимум тысяча ламп. Ни одна из них не горела, а из этого следовало, что джинны все еще в них.

— Что это? — спросил Тим.

— Это, мой дорогой профессор, то, что храниться в вашем хранилище. Фактически здесь есть только эти лампы и ножницы Атропос, больше ничего. Так что поиски не должны затянуться надолго.

— А зачем их хранят здесь? — спросил Пашка.

— Это целая легенда мальчик. — Шелковый Человек прошел мимо рядов ламп и осмотрел помещение. Вскоре он увидел то, что искал и пошел к цели. И Тим и Пашка держались позади. — Понимаешь ли, все то, что говорил тебе Тим, и о чем упоминал я, не совсем правда. Но в этом уж точно нет его вины, а я не хотел пояснять дважды. В истории Шума было три эпохи. Во второй шерифы убивали монстров, в третьей шумцы научились пользоваться технологиями и построили технологический город, а о первой знают очень немногие. А начинался Шум именно с джиннов. Именно они заложили Шум, и именно они до сих пор находятся в заточении в этих лампах. Тогда как раз шла война, хотя войны в Азиль-до-Абаре идут почти все время. Ну так вот, тогда шла война и Шум был построен как форпост джиннов. Но звери из Сумеречного Царства, и шерифы Ахры смогли его взять и еще пленили более тысячи джиннов. И с их помощью они построили первый Шум для людей. Летающий город, невиданной красоты и крепости. Тогда же берет свое начало и Подлунный Университет, в прошлом школа боевых искусств. Но шерифы потратили слишком много желаний, и у каждого из тысячи пленников осталось всего по одному. Но шерифы опять схитрили и просто заперли джиннов здесь. Каждому из заключенных осталось выполнить всего по одному желанию и он вырвется на свободу, но пока этого не произойдет, они останутся рабами ламп.

— А разве они не ограничены сроком? Мне говорили, что джинны сами освободятся из ламп по истечению какого-то срока, и исполнение желаний для них только способ сократить его.

— Все зависит от качества ламп. Эти сделаны не кем-нибудь, а мной. И из них не сможет выбраться ни один джинн, пока не истечет контракт.

— Тобой?! — воскликнул Пашка. — А зачем тебе это было надо?

— А они мне досаждали. Ведь вся эта кутерьма творилась неподалеку от Города Пустых Бутылок. Зато, с тех пор, никто из джиннов меня не тревожит. Но мы пришли.

Перед ними стояла статуя слепой старухи, с ножницами в руках. Каменную статую скульптор изваял с великолепно-пугающим реализмом, а ножницы светились серебром. Шелковый Человек подошел к ней и аккуратно взял из, покрытых венами пальцев, ножницы. Он улыбнулся старухе и, повернувшись, протянул их Пашке.

— Возьми. Считай это мой подарок тебе. Они могут понадобиться вам в скором времени.

— А разве мы не вернем их потом? Ну когда пострижем этого дикобраза? — спросил мальчик у Тима.

— Я думаю, что тебе они действительно нужнее. Тебе надо хоть какое-то оружие. И мы можем вернуть их, когда все закончится.

Пашка кивнул и засунул ножницы в подмышку. Шелковый Человек уже шел на выход. Собака и мальчик пошли следом.

— А что, этими ножницами можно убить любого? — спросил Пашка.

— Только того, у кого есть тень. — ответил Шелковый Человек. Пашка посмотрел под ноги и увидел свою тень, тень Тима, но Шелковый Человек тени не отбрасывал. И даже наоборот, там где она должна находиться, как будто становилось светлее.

Они прошли над тем местом, где висели пауки. Сверху слышалось чавканье и писк плоского червя. Они достигли начала коридора и повернули в тот, над которым висело изображение лошади. Только тут коридор оказался куда как короче. Метров через десять они вышли в большое помещение с множеством клеток. И в каждой, как будто притаился кусочек кошмара сумасшедшего. Все твари, сидевшие в клетках, имели черный окрас, и каждый очень страшен. Они смотрели на них, немигающими глазами, и от их взоров бросало в дрожь. Ну, по крайней мере, Пашку и Тима. А вот Шелковый Человек просто шел и не обращал на них ни малейшего внимания. Его шелковая пижама блистала желтизной в этом мире ночи, а босые ноги гулко шлепали по металлическому покрытию пола.

Им пытались преградить дорогу дважды. В первый раз гигантская тварь, похожая на черного осьминога, выползла из просвета между клетками. Но его черные глаза встретились с глазами Шелкового Человека, и она отступила. Второй раз на пути встал таракан, размером с лошадь. История с гляделками повторилась и таракан, поклонившись, ушел.

— А почему они не нападают на тебя? — спросил Пашка.

— Потому что помнят. Мой Город Пустых Бутылок стоял здесь задолго до того как начались войны между Царствами. И тогда мы весело жили вместе с этими милыми созданиями.

— Милыми?! — воскликнул Тим. — Да какие же они милые?

— Для кого как. — пожал плечами Шелковый Человек. — Раньше вообще все было иначе. А еще раньше, больше. Эти звери вовсе не плохие. Они просто другие. Они спокойно жили в своем Царстве, пока не пришли такие как вы.

— Что значит такие как мы?

— Сновидцы, звери, другие жители. И самое печальное, что теперь уже ничего не измениться. Те времена ушли навеки.

В первый раз в словах Шелкового Человека Пашка услышал хоть какое-то подобие грусти. Впрочем, он сам ее не разделял. Одного взгляда на клетки хватило, чтобы жалость к таким зверушкам пропала, а ее место тут же заняло отвращение.

Но суть да дело, они пришли по назначению. В клетке дремал серебряный дикобраз, чуть больше медведя. Он лежал почти вплотную к решетке и несколько игл торчали наружу.

— Отрежь их Карл. — сказал Шелковый Человек. — Но постарайся не уколоться. Уколешься и тут же проснешься, и еще испытаешь такую боль, что долго не сможешь прийти в себя в Мире.

— Хорошо. — сказал мальчик. — А сколько надо игл?

— Я думаю, трех хватит. Одну возьмешь себе две мне.

— А зачем мне игла?

— На всякий случай. Если тебе надо будет быстро проснуться, воспользуешься ей.

— А если на меня наденут ошейник джиннов, я проснусь, уколовшись?

— Да. Это, наверное, единственная возможность проснуться, если на тебя его наденут. Ну давай, не мешкай.

Пашка осторожно подошел к дикобразу и отрезал одну иглу. Та упала на пол. Обычная игла похожая на спицу. И даже не подумаешь, что она не металлическая, а росла на теле зверя. Пашка, так же осторожно, еще два раза щелкнул ножницами и еще две иглы упали. Он подобрал их и протянул две Шелковому Человеку. Тот залез в карман и достал три пробки, похожие на пробки от вина. Он осторожно насадил иглы на них, и одну протянул мальчику. Пашка тоже обезопасил свою иглу, и засунул в карман куртки.

— Ну вот и все. — улыбнулся Шелковый Человек. — Как видишь, со мной можно иметь дело.

— Мы еще не вышли отсюда. — мрачно сказал Тим.

Но его опасения оказались напрасными. Они спокойно прошли мимо клеток, мимо теневого тигра и вышли в круглую дверь. Тим дотронулся до ее рамы и железная дверь, со скрежетом, затворилась. Потом он нажал на кнопку, и каменные ворота открылись, пропуская их наружу.

— Встретимся за городом, рядом с холмами на востоке. — сказал Шелковый Человек. — Там я рассчитаюсь с вами.

Он исчез, а Пашка посмотрел на Тима и сказал:

— Ну что же, если он действительно поможет нам добраться до Вабара, это можно считать очень удачной сделкой. Ой, а ты пойдешь со мной в Вабар?

— Пойду. — улыбнулся Тим. — Я же говорил, что пошел бы, если бы мог. Если он исполнит что обещал я, конечно, пойду с тобой.

Они пошли по каменным коридорам, потом вышли в металлические.

— А может это все брехня? — спросил Пашка.

— Что?

— То стихотворение. Ну когда-то на заре времен могуч был ветер и силен, потом, что-то вроде, он мог летать куда хотел поймать его никто не смел…

— Но появились восемь стен и посадили ветер в плен. — продолжил Тим. — И молвил из темницы ветер: «Несчастны будете навеки! И вскоре к вам, сбивая с толка, придет мой человек из шелка». Ну, если разобраться, нигде не говорится что он злой. Может и вправду брехня…

Когда они проходили по знакомым коридорам, лось все еще читал лекцию окну команды. Они спокойно вышли из университета сели в флаер и полетели на восток. Уже спустя полчаса летающий запорожец пересек границу Шума. Холмы, о которых говорил Шелковый Человек, действительно пролегли на востоке. Не меньше двадцати округлых возвышенностей, и странно, что рядом находилось ровное плато размером с город. Впрочем, Пашка напомнил себе, что все это просто сон и перестал удивляться по пустякам.

Желтая пижама Шелкового Человека светилась на фоне царства вечной ночи, и флаер полетел к нему. Пашка до сих пор волновался, не обманет ли его загадочный хозяин Города Пустых Бутылок. Но и его опасения оказались напрасными. Когда флаер приземлился, они вышли из него и Шелковый Человек сказал:

— Ну что же, последние советы на дорожку и вперед.

— А за советы придется платить? — спросил Пашка.

— Нет Карл, ты сделал сегодня для меня так много, что теперь я тебе должен. Вот и расплачиваюсь.

И Пашка и Тим только пожали плечами, гадая, чего они такого сделали, а мужчина в пижаме продолжил:

— Вабар очень плохое место. Если Ночное Царство просто другое, то Вабара именно плохой. В этом можешь не сомневаться. Войти в него без приглашения нельзя, и вам надо его получить. Нахождение в Вабаре без приглашения карается смертью.

— И как его получить? — спросил Тим. Он слушал очень внимательно уже прикидывая, сможет ли написать потом об этом диссертацию.

— Такое разрешение может выписать вам джинн. Но на вашем месте я бы попробовал получить его у Хранителей Четырех Башен. Они все же люди, хоть и сумасшедшие. Далее, вам предстоит пройти по самому Вабару. Помните, что это за место и что не все что кажется, является настоящим. На этом все.

— А что там нам может показаться?

— За ответ на этот вопрос придется платить.

— Ладно не надо. И как ты нас туда доставишь?

— Такие фокусы я делаю очень просто.

Шелковый Человек присел и протянул руки к земле. Из рукавов пижамы посыпались толстые зеленые гусеницы. Они сыпались и сыпались а, попадая на землю, тут же начинали что-то прясть. Очень скоро гусениц стало не меньше сотни. Шелковый Человек встал, а Пашка с Тимом смотрели на них широко раскрытыми глазами. Каждая гусеница, размером с человеческий палец и они копошились на черноземе, складываясь в правильный четырехугольник. Вот они стали худее, потом еще меньше и вскоре пропали вовсе. А под тем местом остался красивый шелковый плед. Тонкий и гладкий с завитушками зеленых узоров. Шелковый Человек хлопнул в ладоши, и плед взлетел в воздух. Он завис где-то в футе от земли и слегка заходил волнами. Получилось что-то вроде ковра самолета, размером два на полтора метра.

— Будет тесновато, но ничего потерпите. — сказал Шелковый Человек. — Просто скажите ему, куда вам надо и он отвезет вас.

— А как долго мы будем лететь? — спросил Пашка.

— По твоему времени не больше часа. Не волнуйся, времени у тебя пока хватает. Ну что же прощайте.

Шелковый Человек протянул Пашке руку. Мальчик, поколебавшись секунду, пожал ее. Потом рука переместилась к Тиму и вежливый пес тоже ее пожал. Пашка и Тим залезли на ковер, или плед, или простыню. Там действительно пришлось потесниться, но сидеть можно.

— Вабар. — сказал Пашка.

И шелковый ковер полетел куда-то в сторону востока. Он сразу набрал скорость не меньше чем дракон, и очень скоро пропал из вида. Последнее что слышал Шелковый Человек, протяжный радостный: «И-и-и-а!!!» — вырвавшийся из Пашкиного рта.

Шелковый Человек повернулся к Шуму. Его лицо не выражало никаких эмоций, и вдруг холм позади него зашевелился.

— МОЖНО НАЧИНАТЬ? — сказал холм.

— Да. — ответил Шелковый Человек. Он поднял руку и посмотрел на нее. По ней пробежала легкая рябь и на секунду рука превратилась в собачью лапу. — Начинаем по моему сигналу.

Мужчина в пижаме исчез.

В самом центре Шума находился Командный Центр. С одной стороны здание не самое обычное, но в свете окружающих можно сказать банальное. Просто черный куб только очень большой. В этом кубе, однако, находилось то, что руководило всем Шумом. Фактически все здание — огромный суперкомпьютер с несколькими коридорами, и помещениями для обслуживающего персонала. Командный Центр отвечал за все: транспортная сеть, магнитное покрытие, окна команды, чьи возможности Пашка изучил, дай бог, на десятую часть, управление многочисленными роботами, поддержание температурного и осветительного режима, и что самое главное — контроль полета, службы оповещения об опасности и ее нейтрализации. Шум — летающий город, и Командный Центр в любой момент мог поднять его в воздух.

Конечно, можно было бы отдать суперкомпьютеру полномочия при опасности поднимать город самостоятельно, но Парламент Шума запретил эту команду. Пару раз в прошлом, случались ложные тревоги и компьютер, мало того что поднимал город в воздух, так еще законсервировал казну, ввел комендантский час и активировал боевых роботов. Все это привело к потере огромного количества кредитов, и Парламент решил посадить в Командный Центр несколько операторов, которые должны оценить угрозу, сообщить премьер министру и уж после этого, дать команду на взлет.

Операторы находились в небольшом помещении в самом центре здания. Перед ними висели многочисленные окна команды, и постоянно поступали данные, которые компьютер считал наиболее важными. Операторы не обратили внимания на то, что камеры наблюдения на окраине Шума зафиксировали некоторое шевеление в ландшафте, как фазу назад не предали значения, изменению этого ландшафта. Операторы знали — Шум защищен капитально. Столица Ночного Царства самый могучий город в Азиль-до-Абаре. Ее военную мощь построили еще во времена завоевания этих мрачных земель, и теперь оставалось поддерживать ее на определенном уровне и все. Ну и, в конце концов, какая может быть опасность? Большую часть фауны Ночного Царства уничтожили много-много циклов назад. Из реальной силы остались только черные драконы, но они далеко — на границе с Огненным Царством. Там теплее, а эти гигантские ящеры, которых не удалось победить даже огромной мощи Шума, любили тепло и не любили воевать. Им достаточно лишь того, что они сыты. Вот операторы и не волновались за тревожные сообщения суперкомпьютера. И надо признаться совершенно забыли, что совсем неподалеку от них, есть опасность в сотни раз большая, нежели черные драконы или ночные монстры. И опасность эта жила в Стране Четырех Ветров, в Городе Пустых Бутылок.

Вроде ничего не предвещало беды. Два оператора лениво смотрели по окну команды фильм из Сна. Надо сказать, что жители Мира действительно напридумывали множество отличных развлечений, и кино стало для жителей Шума очень интересной новинкой. Последний писк моды, так сказать. Главное помещение Командного Центра тоже имело форму куба. Тут стояли три кресла — два для операторов и одно запасное. Компьютер реагировал на голос заступившего на дежурство оператора — управление очень простое и удобное. Все доведено до автоматизма главное знай, что приказать компьютеру. Помимо кресел в двух углах притаились неприметные лампы с джиннами. Это сделано в целях охраны. Вместе с четырьмя джиннами охранявшими Парламент — последний запас ламп Шума. Так что все вроде в порядке. Компьютер не может сам отдавать приказы городу, только по команде оператора. Оператор, выходя из комнаты, теряет право управление компьютером — он начинает реагировать на голос нового. И самих операторов охраняют джинны. Эта система действовала на протяжении тысяч, а может и миллионов циклов, и нет причин сомневаться, что она откажет сейчас. Правда, разработчики системы безопасности не учли, что еще ни разу Шум не атаковал Шелковый Человек.

Обе лампы с джинами находились за спинами операторов, и люди не увидели, что из них повалили легкий дымок. Это джинны принюхивались к изменениям. Если бы кто-то появился в комнате всего на пару секунд, они тут же выскочили бы. Но на этот срок гость в комнате не присутствовал. Мужчина в иссиня черной пижаме появлялся за спинами операторов и исчезал. Он все время мелькал, и джинны не могли решить, враг это или друг. А Шелковый Человек не спешил. Он появлялся и исчезал. И пока этим его деятельность и ограничивалась.

— Слушай я не пойму! — сказал оператор, сидевший в правом кресле. — В чем проявляется волшебство этого Гэндальфа?

— Как это в чем? — возмутился второй оператор и показал пальцем на широкоэкранное окно. — Да он только что прогнал назгулов!

— Ну и что? Если он такой крутой колдун чего он колдовал в фильме всего раза три? А этот Саурон и того хуже. Ну что в нем такого страшного? Ну, глаз, ну красный, ну и чего? Кто он без своей армии? В чем его сила? Да его любой джинн завалит!

И тут в комнате стало жарко. Операторы повернулись и увидели потрясающую картину. Позади них стоял человек в шелковой пижаме, объятый пламенем. Из ламп вылетели два огромных огненных чудовища, и огненные струи из их пастей, поливали мужчину. Но тому, казалось, все равно. В одну секунду Шелковый Человек как будто распустился. Тысячи тончайших шелковых нитей вылетели из его пижамы. Часть этих нитей тут же накинулась на операторов, и обвила их, превращая в два кокона. Но большая часть, вылетевшая из спины, разрезала джиннов-охранников на огненные куски. Они хлестали их пламенные тела, проходили сквозь горящую плоть и, судя по мордам джиннов, доставляли ужасные мучения. Джинны уменьшились в размерах и превратились в обычных мужчин. Шелковые нити обвили их, и в помещении стало на два кокона больше. Правда, коконы джиннов тут же изменили цвет — с черного на бардовый. Но чем бы ни являлся шелк мужчины в пижаме, огонь джиннов не мог повредить его.

Пока его нити боролись с джиннами, Шелковый Человек даже не повернул головы. Его черные, как Ночное Царство, глаза рассматривали мельтешение данных в многочисленных окнах. Если бы у Шелкового Человека был мозг, и если бы его сравнили с суперкомпьютером, управляющим Шумом, компьютер безоговорочно проиграл бы.

— Гхм. — прокашлялся Шелковый Человек, а потом его голос полностью изменился и стал точной копией голоса одного из связанных операторов. — Команда.

— Да оператор. — ответил мозг Шума.

— Две задачи. Первая — полная консервация облачного камня под дном города. Приказ следует исполнить немедленно и в кратчайшие сроки.

— Данная команда может привести к потере эффективности облачного камня, при дальнейшем использовании.

— Это приказ Парламента.

— Слушаюсь. Команда принята и будет исполнена через одну пятисотую часть фазы.

— Отлично. Команда номер два. Парламентом сегодняшняя фаза объявлена всеобщим праздником. По этому поводу приказываю запустить салют максимальной мощности. И даже тот, что заготовлен на празднование юбилейного цикла. Исполнять.

— Слушаюсь.

Шелковый Человек растворился и, мгновением позже, появился на крыше Командного Центра. Он посмотрел, как из соседних зданий вылезают пушки для салюта, опять исчез и теперь появился прямо под городом. Черный грунт раздвинулся, освобождая Шелковому Человеку место, и он внимательно наблюдал, как неровное дно из облачного камня покрывается железными плитами. Когда консервирование завершилось, он исчез и появился на самой высокой башне Шума. Хоть он только что лежал в грязи, на шелковой пижаме не осталось ни одного пятнышка. Шелковый Человек посмотрел наверх и несколько секунд любовался прекрасным салютом. Посреди черного неба зацвели ярко красные цветы, из вспышек сформировывались герои древности, и в кульминации над Шумом современным, появилась прозрачная, но сияющая копия Шума древнего. Мрачный каменный город, заключивший в себя бойцов с Ночным Царством. Шелковый Человек остался доволен и опять исчез. На этот раз он вернулся в Командный Центр, но не в комнату операторов, а в самое сердце, где располагался центральный процессор. И даже больше, он оказался в нем. Чтобы его тело появилось, платам и проводам пришлось подвинуться и разорваться. А тут еще руки с раскрашенными ногтями замелькали, показывая недюжинную силу. Они рвали металл как бумагу, крошили платы в труху, а то, что еще не сломалось, замкнулось — проводником стало тело Шелкового Человека.

Треть Шума погрузилась во тьму. Большая часть роботов отключилась — остались лишь те, что могли перейти на автономную работу. И тут весь город содрогнулся. С востока, сминая металлическое покрытие и корежа основание города, в Шум вошли черные драконы. Не менее двадцати страшных огромных зверюг. Как выглядит черный дракон? Если сравнивать с чем-то из Мира, то можно покрасить варана в черный цвет и увеличить до размеров Годзиллы. Черная чешуйчатая кожа, черный раздвоенный язык толщиной со ствол дуба, и глаза полные ненависти и полного безразличия к человеческим, или любым другим жизням. Двадцать черных драконов вошли в город, но сигнал тревоги не прозвучал, и город не вознесся в небеса. Шум — летающий город, и под ним расположены его главные арсеналы. В каменном дне есть специальные люки, из которых на подобных тварей обычно скидывают тысячи бомб. Черные драконы, несмотря на свой размер необычайно проворны и быстры, так что попасть в них трудно даже с такого выгодного положения. А теперь представьте, что стало, когда они вошли в город. Начался самый настоящий кошмар.

Если бы черных драконов интересовал захват Шума, или даже его разрушение, они смогли бы уничтожить город за час. Но у них были другие цели. Несколько фаз назад к ним пришел один старый знакомый, и предложил что-то вроде шведского стола, где главным блюдом окажутся люди. Он сказал, что на какое-то время обездвижит Шум, а так же не даст ему взлететь, и быстро организовать оборону. И в это время они смогут съесть столько людей, сколько посчитают нужным. Этим черные драконы сейчас и занимались.

Шум — большой город, и здесь действуют все правила больших городов. Ближе к центру жилье дороже, на окраинах подешевле и обстановка поспокойнее. Город обносили огромные, но далеко не изысканные, коробки небоскребов. Они и стали главной добычей черных драконов. Гигантские твари врезались в них и дома рушились, погребая под собой и драконов и людей. Вот только для плотной шкуры черных драконов, это сущие пустяки, а люди, звери и прочие обитатели коробок из камня, гибли. А те, что не умерли сразу, прожили не слишком долго. Длинные языки драконов извлекали их из-под завалов, и утаскивали в бездонную пасть. Кто-то уж садился в флаеры и улетал, по пути пытаясь дозвониться до властей. Но после привычного слова: «Команда» — не возникло никаких окон, а если появлялись — не работали. Драконы бесчинствовали, люди пытались спастись, власти бездействовали, город не взлетал, а Шелковый Человек занимался своими делами.

Мужчина в шелковой пижаме появился там, где побывал совсем недавно. Та же каменная пещера, того же Подлунного Университета. Шелковый Человек спокойно, вразвалочку, прошел к воротам и сказал:

— Тимофей профессор Подлунного Университета. — естественно его голос стал точной копией голоса Тима, как до этого он изменился, копируя оператора.

Ворота, или система ими управляющая, не нашла различий между голосом Тима и Шелкового Человека — ворота открылись. Теперь, по правилам техники безопасности, прежде чем открыть круглую дверь, надо закрыть ворота, но Шелковый Человек не собирался следовать правилам. Его рука превратилась в собачью лапу, и черный коготь коснулся круглой двери. Дверь открылась, и перед ним опять предстал теневой тигр. Шелковый Человек ласково погладил зверя по голове. Хоть тот и соткан из теней, рука с накрашенными ногтями спокойно гладила его шерсть. Шелковый Человек провел рукой по теневой цепи, что-то ярко вспыхнуло, и тигр получил свободу. Правда, он не бросился в проход, не попытался напасть на мужчину, а просто лег у входа, свернувшись клубком. Шелковый Человек пошел в коридор с нарисованной над входом лампой. Впрочем, шел он недолго. Наверное, вспомнил, что теперь может перемещаться здесь мгновенно. Он исчез и появился в комнате с лампами.

Шелковый Человек взобрался на самое высокое место — на верхушку одного из шкафов. Его черная пижама опять породила тысячи тонких черных нитей. Только теперь эти нити никого не опутывали. Каждая тонкая черная линия протянулась к лампе, и легонько потерла ее. Эффект получился почти мгновенный и впечатляющий. Большое помещение схрона превратилось в ад. Из каждой лампы вылез огненный монстр, и от их пламени тут же сгорело все, что могло гореть. Даже металл на стенах начал плавиться и стекать раскаленными струями, образуя серебреные лужи на полу. Но на Шелкового Человека это не произвело никакого впечатления. Он как стоял на шкафу, так и стоял. Собственно даже деревянный шкаф не сгорел. Его нити втянулись обратно, и он окинул джиннов взором своих черных глаз.

— Это он. — зашептались джинны.

— Он. — соглашались другие.

— Он. — вторили третьи.

— Шелковый Человек. — наконец подвел итог один из монстров, похожий на огромного орла.

— Да это я. — кивнул мужчина. — А теперь слушать внимательно. Я, как вызвавший вас, требую исполнить мое желание. Оно будет коллективным для всех.

Огненные монстры заулыбались. У каждого джинна оставалось всего одно желание до свободы, и исполнив волю этого загадочного древнего существа, они получат ее.

— Я приказываю освободить всех зверей из зверинца в соседнем зале. Каждую клетку открыть аккуратно — никто не должен пострадать.

— Слушаюсь и повинуюсь. — весело отозвалась тысяча огненных глоток.

И пламенный ад прошел в соседний зал. Джинны не стали утруждать себя хождением по коридорам. Столб раскаленной плазмы, словно таран, прошел сквозь стену, оставив за собой ровное круглое отверстие. Но в соседнем зале джинны поубавили пыл. Они превратились в обычных людей, или животных и открыли сотни запоров, засовов, замков. Они освободили заключенных зверей Ночного Царства. И сделав это, джинны исчезли. Так же как Шелковый Человек, они просто растворились в воздухе, пропав без следа.

Шелковый Человек появился в зверинце и махнул ночным монстрам рукой. Все звери кивнули, и последовали за ним к выходу. Если бы в зверинце присутствовал кто-то еще, он мог наблюдать удивительную картину. За мужчиной в пижаме как будто следовало настоящее море тьмы. Звери почти не издавали звуков, они лишь слегка шелестели, подобно листьям на ветру. Шелковый Человек прошел через круглую дверь, миновал каменные ворота, и вывел армию тьмы в Подлунный Университет. Черные звери наконец решились обогнать его, и устремились убивать. Они ворвались в основную часть Подлунного Университета, неся смерть тем, кто посмел заключить их в клетки, и изучать во имя науки. Очень скоро Подлунный Университет опустел, и черное войско выползло на улицы. На востоке все еще бушевали черные драконы. Шелковый Человек повел освобожденных на запад.

Хоть Командный Центр сильно повредили, до Парламента все же дошли сведения, что на Шум совершили нападение черные драконы. Связь тоже накрылась медным тазом — до этого она осуществлялась через Командный Центр. Но все же кое-какое сопротивление соорудить удалось. Из казарм, к восточной окраине города, полетели танки и флаеры с солдатами. Правда не очень много и большинство сгинуло в глотках ящеров. Черные драконы, помимо огромных размеров и соответственной силы, обладают еще одним интересным качеством. Если, например огненные драконы, пышут огнем, серебряные раскаленным паром, у черных изо рта выходили потоки настоящего ядовитого газа. Черные драконы питаются в основном падалью, в их желудках все это недопереваривается и получается настоящий трупный яд, только растворенный в воздухе. И почему-то этот газ приобретает черный цвет.

Когда к гигантским ящерам подлетели танки, те открыли пасти и из них повалили клубы черного ядовитого дыма. Ядовитый газ имеет еще одно удивительное свойство — всепроникание. Он может пройти сквозь металл и сквозь камень, унося жизни любых живых существ. И пилоты первых боевых флаеров просто умерли от этого газа, а затем черные языки извлекли еду из летающих консервных банок. Но вторая партия уже управлялась роботами и нанесла урон противнику. Правда, небольшой. Двух-трех драконов ранили, да и то не сильно. Остальные продолжали набивать брюхо многочисленными трупами, и рушить дома.

Но постепенно танков прилетело больше — наконец армия Шума собралась, и начала массивный обстрел драконов. Это заставило рептилий ускорить темп пожирания — они знали, скоро придет настоящий противник, а не это жалкое механическое подобие. Так и случилось. Над Шумом пронесся клич орла и, как по команде, все драконы подняли морды к небу. А там, на трех больших орлах, летели три человека. Женщина и двое мужчин. Шерифы Шума. Три руки протянулись в сторону драконов, и три молнии вырвались из них. Они ударили в ящеров, раздирая черную плоть в клочья. Три глотки заревели от боли, на землю пролилась черная кровь. На металлической поверхности города тут же образовались уродливые дыры. Кровь черных драконов не просто ядовита, а еще может разъесть сталь.

Три дракона пострадали, а остальные поняли — запахло жареным. Они оставили свое черное дело и начали выбираться из руин разрушенного квартала. Но и шерифы не теряли время впустую. Эти мерзкие ящерицы посмели напасть на столицу Ночного Царства! Такое оскорбление нельзя оставлять безнаказанным. Конечно, убить их всех не получится, но хоть одного они сегодня отправят к Шайтану.

Шерифы решил сосредоточить удар на раненом драконе. Он двигался неуклюже, что неудивительно — на задней лапе не хватало большого куска плоти. И опять три руки указали на дракона, и три молнии вылетели, но в воздухе соединились, образовав толстый столб электричества. Попади такой в голову дракона и все. И казалось, смерть необратима, но на пути молнии появилась фигура мужчины в черной шелковой пижаме. Молния ударила в Шелкового Человека, по пижаме пробежали белые линии и… больше никакого эффекта. Шелковый Человек, приняв на себя разряд, полетел вниз, но перед самой поверхностью исчез. Шерифы посмотрели на хромого дракона — тот уже преодолел пределы Шума, и неуклюже, но очень быстро унесся в ночь. Остальные драконы ушли еще раньше. Теперь преследовать их бессмысленно, да еще и же опасно. Черные драконы умеют зарываться в землю, что они наверняка уже и сделали, и достать их оттуда нельзя. Но из-под земли они могут насылать целое море отравленного газа. Шерифам оставалось лишь сжимать кулаки в бессильной злобе.

А на западном конце Шума стая черных зверей покидала его пределы. Они, как и драконы, растворялись в ночи, не издавая и малейшего звука. Рядом с ними появился Шелковый Человек. Он бережно помог ночной черепахе перебраться через высокий бордюр. И убедившись, что звери оказались в недосягаемости для жителей Шума, Шелковый Человек растворился в воздухе. У него еще есть дела на сегодня.

В ту фазу Парламент Шума стоял на ушах. Командный Центр починили. Хоть не полностью, но достаточно, чтобы включить связь и расконсервировать дно. Парламентеры обсуждали, что теперь делать. Некоторые говорили — надо мстить. Сначала прилететь в Город Пустых Бутылок и стереть его с лица Ночного Царства, потом на восток — проучить черных драконов. Но первое предложение отклонили почти сразу — никому не хотелось связываться с хозяином Страны Четырех Ветров; а второе признали бессмысленным. Черные драконы живут на границе с Огненным Царством. Их там очень много и большинство спит под землей. Достать их будет очень непросто, а убить еще сложнее. А если джинны заинтересуются, что происходит на приграничных территориях? Только к концу фазы обнаружили, что Подлунный Университет опустел, а зверинца и схрона ламп больше нет. Клетки стояли открытыми, а в схроне горела тысяча ламп. Джинны, сидевшие в них, получили свободу. Это окончательно добило Парламент, и он принял решение уходить. Шум поднялся в воздух и полетел в сторону Дневного Царства. Поближе к дружественной Ахре с ее шерифами, и подальше от Города Пустых Бутылок.

Шелковый ковер нес Пашку и Тима к Огненному Царству. Под ними распростерлась непроглядная мгла, в ней то и дело перемещались гигантские тени. Может это черные драконы, может их главные враги — ночные черви. Но вскоре стало светлее. На горизонте поднималось зарево, как будто всходило солнце. Яркая красно-желтая линия где-то вдалеке.

— Это и есть Огненное Царство. — сказал Тим Пашке.

— А где Вабар? — спросил Пашка.

— Откуда бы ты ни пришел к Огненному Царству, всегда окажешься под стенами Вабара. Это магия джиннов и их султана.

— А что ты еще знаешь о джиннах?

— Не очень много. — признал Тим. — Я вообще не думаю, что кто-то знает о них много и уж тем более все. Только смутные легенды из прошлого. Но даже о Шелковом Человеке их гораздо больше, чем о Вабаре.

— Ну расскажи эти легенды.

— Рассказчик из меня плохой, если я не читаю лекцию…

— Да ладно тебе. Что я не пойму что ли?

— Ну хорошо. Когда-то давно Царств было всего четыре. Предрассветное, Дневное, Сумеречное и Ночное. Но потом появились они. О джиннах говорят, что они демоны из ада, или что они приснились одному безумному, но могучему колдуну и пришли из Сна. Всяких версий много, так или иначе — они появились. И с тех пор людям стало очень плохо жить в Мире.

— А почему в Мире?

— Потому что джинны насылали на них страшные кошмары, и могли проходить в Мир из Алям-аль-Металя воплоти. Тогда они не сильно интересовались жителями Азиль-до-Абара. Мир был куда более соблазнительным куском. Наверное, они считали, что завоюют Алям-аль-Металь позднее, когда обоснуются в Мире. Но вскоре на их пути встала преграда. Что-то такое на самой границе, между Миром и Алям-аль-Металем. И это что-то не пропускало их. Они лишились возможности насылать на людей кошмары, и больше не могли появляться в Мире воплоти. И тогда джинны решили обратить свой взор на Азиль-до-Абар. И здесь начались войны за право жить свободно. Войны шли с переменным успехом. Иногда джиннам удавалось завоевать другие Царства, но в итоге их всегда прогоняли прочь. Но они никогда не остановятся, никогда не сдадутся, ибо они зло.

— А что это была за преграда?

— Этого я не знаю. — покачал головой Тим. — Но что бы не остановило джиннов, это должно быть еще страшнее, чем они.

Ковер продолжал лететь, а зарево на горизонте становилось все ярче. Вскоре стало значительно светлее и внизу, на черной земле, проявились детали. Вот, взрыхливая грунт, выглянула толстенная круглая спина. Вот пробежала стая непонятных существ, больше всего похожих на сороконожек. Но самым большим потрясением, оказалась небольшая стая черных драконов. Пашка понял, что Тим вовсе не преувеличивал, рассказывая об их размерах. Над вараноподобными тварями зависли черные облака ядовитого тумана. Где-то над ними, разрезая ночное небо, пролетела огненная стрела, оставляя за собой дымный след. Тим сказал что это, наверное, красный дракон.

Стало значительно теплее. Пашка снял куртку и обмотал ее вокруг пояса. Он проверил, на месте ли игла дикобраза боли и не соскочила ли с нее пробка. Все в норме. Ножницы Атропос покоились заткнутые за пояс джинсов. Огненное Царство все приближалось и приближалось. Его красно-желтое зарево уже занимало половину горизонта, и подпирало небо. Их полет длился не так уж и долго, но впечатлений оставил целую кучу. Ковер несся как сумасшедший, но встречный ветер не обдувал лицо мальчика и морду пса. С каждой минутой становилось жарче. Вскоре температура поднялась до тридцати пяти градусов. Тим высунул язык — теперь он походил на себя в Мире. На горизонте из маленькой точки сформировались мрачные башни Вабара.

Вабар. Наверное, это самый удивительный город из всех виденных Пашкой. Мальчик опять подумал, что с каждым последующим Царством перед ним открываются все новые и новые красоты. Теперь Шум покинул его сердце, а воображение заполнил Вабар. До него далеко прекрасной, взятой из арабских сказок, Ахре, и технологическому мегаполису Шуму. Видя Вабар, мальчик понял — красота не всегда прекрасна. Иногда она страшит, потрясая воображение.

Ковер слегка замедлил полет, теперь он двигался не быстрее самолета. Он медленно снизился, и вскоре приземлился на раскаленном песке, пока еще, Ночного Царства. Граница между двумя Царствами здесь означена очень четко — захочешь, не ошибешься. Собственно граница — это огненная стена, уходившая вверх, насколько мог видеть глаз. Пашка и Тим слезли с ковра, и посмотрели на Огненное Царство и его чудеса. Огненное Царство мерно гудело и напомнило Пашке котел в кочегарке. Языки пламени то и дело вырывались из огненной стены, выбрасывая наружу облака из пепла. Вот ярко-красная стрела влетела в это море огня. Пашка успел различить очертания красного дракона. И у основания Огненного Царства стоял Вабар.

Отсюда он казался не очень большим, но когда Пашка и Тим пошли к нему, оказалось, что дорога предстоит неблизкая. Километров пять не меньше. Вабар чем-то напоминал Ахру — тоже выполнен в восточном стиле. Высокие стены, арочные ворота и четыре башни в каждом углу квадратного города. Впрочем, о его форме и о двух башнях можно только догадываться. Дело в том, что лишь половина Вабара видна — вторая половина скрывается в огненной стене. Над Вабаром возвышался купол дворца, в этом он тоже походил на Ахру. И как раз по этому куполу проходила граница Огненного Царства. Половина дворца скрывалась в огне, половина находилась снаружи. Других построек не видно — крепостная стена, окружавшая город, скрывала секреты Вабара.

По мере приближения деталей не стало больше, зато в огненной стене кое-что появилось. Кое-что или кое-кто. Огонь бушевал, его языки облизывали купол, но внутри то и дело мелькали смутные фигуры. Маленькие — не больше человека, и огромные — больше самого Вабара. Пашке показалось, что в огненной стене образовался огромный глаз. Это продолжалось всего несколько секунд, но Пашка был уверен — зрачок из пламени направлен на двух путников. И еще стало страшно жарко. Теперь градусов сорок-сорок пять. Тим уже давно выбросил пиджак и закатал брюки, а Пашка переложил свои сокровища в карманы джинсов, и тоже закатал их. Куртка полтела на раскаленный песок. Поначалу они обменивались впечатлениями, но вскоре дыхание сбилось и пришлось умолкнуть. Так мальчик и его собака подошли к стенам Вабара, чтобы попросить разрешения на вход, как посоветовал им Шелковый Человек.

Когда до стен оставалось всего ничего, Пашка смог рассмотреть узоры на них. Маленькие фигурки людей и монстров из чистого пламени. Над стенами Вабара пронесся заунывный вой, леденящий душу. Они подошли к воротам и там, среди множества маленьких фигурок, увидели надпись на неизвестном Пашке языке. Но мальчик понадеялся на своего ученого пса, и тот оправдал надежды.

— Только тот достоин быть гостем Вабара, кто сможет выдержать путь к нему. — перевел надпись Тим.

— И что это значит?

— Не знаю. Но точно ничего хорошего. Что будем делать?

— Ты у меня спрашиваешь?! Ты же у нас профессор.

— Но ты мой хранитель и ты главный в нашей экспедиции. Так что и решать тебе.

— Ну ладно. — пробормотал Пашка. — Тогда давай постучим что ли.

Никаких приспособлений вроде молотка или кольца на воротах не нашлось, поэтому Пашка просто постучал кулаком. Он сомневался, что это принесет плоды — звук от ударов едва услышал он сам. Однако кто-то их услышал, потому что ворота задрожали, и фигурки на них стали перемещаться. Одна, размером не больше воробья, подлетела на уровень Пашкиных глаз и спросила писклявым голоском:

— Чего надо смертные?

— Мы хотели бы получить разрешение на вход в Вабар. — сказал мальчик.

— А зачем вам в Вабар? Не смешите меня смертные, вы не протяните в его стенах и полфазы.

— А тебе какое дело!? Просто передай Хранителю Башни, что мы хотим войти.

— Самому Хранителю Башни. — голосок фигурки стал насмешливым. — Хорошо смертный, я передам. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.

Фигурка как бы втянулся в ворота, и на ее место тут же встала другая. Только новая оказалась молчаливой. Пашка посмотрел на Тима, тот с восторгом глядел на своего хранителя.

— Да, а ты действительно не робкого десятка Карл. — сказал пес. — Главное чтобы это не принесло нам бед.

— А что может случиться?

— Ты, мне кажется, до конца не осознал того, куда пришел. Это Вабар…

Но окончить Тим не успел. Ворота с лязгом отворились и перед ними предстали внутренности Вабара. Ничего особенного, обычные улочки только пустые, если не считать старичка с очень злыми глазами сразу за входом. У деда росла длинная седая борода, и одет он был в строгий классический костюм, сделанный из чистого пламени. Хотя неудобств он не испытывал, по крайней мере не показывал этого. Вдруг позади него вспыхнула два костра, и сформировались в мужчин из огня. Джинны.

— Что вы хотите от меня? — проскрипел старик. — Я хранитель Второй Башни и мне сказали вы желаете видеть меня.

— Здравствуйте. — сказал Пашка. Его бравада куда-то ушла, что и неудивительно. Одно дело говорить с маленькой фигуркой, другое с этим дедом и двумя джиннами.

— Это я смогу и без твоих пожеланий. Говори кто ты мальчишка, откуда пришел и чего тебе надо во владениях Иблиса?

— Меня зовут Карл, это мой друг Тим. Мы хотим узнать, нет ли в Вабаре одного человека?

— Здесь есть четыре человека — Хранители Четырех Башен. Вы ищите одного из нас?

— Нет, другого.

— И как его зовут?

— Простите, я не могу вам сказать.

— Ты чего не можешь? — прищурился старик. — Поверь мне мальчик, ты не знаешь, чего ты можешь, а чего не можешь. Например, у тебя отлично получится извиваться от боли в пыточных Вабара. Или тебе прекрасно удастся умереть в огненном фонтане боли. Или испытать на себе проклинающий взгляд Хранителя. Я могу еще долго перечислять, что ты можешь, а чего нет.

Пашка непроизвольно полез в карман, где лежала игла дикобраза боли. Хотя пользоваться ей сейчас нельзя, тогда Тим останется в одиночестве.

— А если я вам скажу, вы пропустите нас? — сказал Пашка. Тим пока только смотрел на джиннов, высунув наружу малиновый язык, и часто дышал.

— Так, мальца в мою башню, пса на кухню и подать к обеду. — бросил дед джиннам.

— Слушаемся, агрхгрх. — прогрохотали джинны у него за спиной.

Тим отступил назад, когда два огненных мужика сделали шаг к нему. Он вдруг согнулся и, втянув язык, зарычал. Пашка тоже не стал просто стоять. Рука метнулась к поясу и выхватила ножницы. Но на джиннов это не произвело впечатления. Они, молча, приближались к мальчику и псу.

— А что это у тебя? — сказал Хранитель. — У ну-ка подождите. Это что же, ножницы Атропос? Интересно. И откуда они у тебя?

— Не подходите! — все, что смог ответить Пашка. Тим стоял позади и рычал, а мальчика уже начало слегка мутить от жары. Мало того что в Вабаре жарко, так еще и от джиннов шло тепло.

— А что если и подойдем? — улыбнулся дед. — Ты что же думаешь, сможешь отрезать наши тени? Ну так у джиннов их нет, а моя сейчас в другом месте. И вообще такие игрушки не подходят детям.

Старик протянул руку, и ножницы вылетели из руки мальчика. Они содрали кожу с пальцев и полетели в руку Хранителя. Огненные мужчины улыбнулись и сделали еще одни шаг.

— Стойте! Мы от Шелкового Человека! — сказал Тим.

А вот это определенно произвело на джиннов и на Хранителя впечатление. Кем бы ни был Шелковый Человек на самом деле, его имя подействовало и джинны отступили. И даже дед в огненном костюме открыл глаза шире.

— Даже так? — пробормотал он. — А чем вы докажите это?

— А откуда у нас тогда эти ножницы? — включился Пашка.

— Да откуда угодно. Ножницы Атропос вещица хоть и забавная, но не настолько редкая и опасная.

— Там неподалеку находится шелковый ковер, на котором мы прилетели. Можете проверить.

— Проверю.

Старик исчез, и спустя несколько секунд появился вновь. Он задумчиво посмотрел на мальчика и пса, а потом сказал:

— Да это похоже на его магию. Впрочем, я все равно не могу вас пропустить, если вы не скажете, кого ищете. Я Хранитель этого града и у меня есть некоторые обязанности перед ним.

— Хорошо. Мы ищем Никодима, шерифа Ахры.

Глаза старика опять полезли на лоб, но уже мгновением позже вернулись к состоянию двух тонких линий.

— Так значит вы от султана Ахры? Это меняет дело.

— Нет, мы от Шелкового Человека, просто он ищет Никодима.

— А зачем? И что самое главное, почему послал вас, а не явился лично? Уж я-то знаю, что может Шелковый Человек и проверить есть ли в Алом Дворце Никодим, или нет, он мог в два счета.

— Если вы его так хорошо знаете то должны понимать, что ничего удивительного в том, что он нас послал, нет. — сказал Тим. Он перестал рычать и принял нормальное ровное положение.

— Тоже верно. Хорошо путники, вам дано разрешение на вход в Вабар. Но только помните, что написано на наших воротах.

Джинны исчезли, и старик тоже начал, но Пашка остановил его.

— А вы можете сказать нам, есть ли Никодим в Вабаре или нет? — сказал мальчик. — Тогда нам не надо будет идти дальше?

Старик стал полупрозрачным и в его глазах уже угас интерес.

— Если он в Вабаре значит, находится в главном зале Алого Дворца.

И старик исчез окончательно. Пашка и Тим вошли сквозь арку ворот и те закрылись за ними, отрезав от внешнего мира. Впрочем, игла дикобраза боли лежала в кармане, но Тим-то не мог ей воспользоваться для побега. Вернее мог, но это означало бы его изгнание из Азиль-до-Абара навечно.

— Блин этот дед прихватил ножницы! — спохватился мальчик.

— Ничего страшного Карл. Они нам не сильно помогли бы здесь. Вряд ли ими можно убить джинна.

— Ну все равно. А ладно, и черт с ними.

Внезапно землю под ногами трухнуло и их обдало волной жара. От этого мальчик чуть не осел на мостовую, но сдержался. Тим тоже покосился, но устоял.

— Что это было? — спросил пес.

— Не знаю. Ладно, давай двигать к дворцу. Может там прохладней будет.

— Сильно сомневаюсь. Но хоть идти недалеко…

И они побрели к Алому Дворцу. Узкие улочки Вабара замелькали перед ними своим однообразием. Хотя замелькали, сказано слишком сильно. И Пашка и Тим плелись очень медленно, что и не удивительно — в Вабаре стояла страшная жара. Тим высунул язык настолько, что тот доставал до шеи, а Пашка обливался потом. Мальчик отметил, что язык пса не влажный, а сухой.

Вабар не просто унылое и однообразное место, но еще и место страшное. То и дело Пашке казалось, что где-то на грани зрения кто-то следит за ними. На улицах Вабара им не встретился ни один житель, и даже слабый ветерок не обдувал кожу Пашки или шерсть Тима. Их окружали домики из глины разного размера, высоты и формы, однако все сходились в одном — в них никто не жил. И даже казалось, что никто никогда ни жил. Чем-то это напомнило мальчику Город Пустых Бутылок. Обитель Шелкового Человека тоже не знала жителей, и мальчик гадал, зачем тогда вообще строить подобные города.

Улицы продолжали тянуться и извиваться. Создавалось ощущение, что они находятся в лабиринте из глиняных домов. В проулках пряталась темнота Ночного Царства, но не дарила прохлады и даже наоборот — в тени стояла еще большая жара. Они шли и шли и ничего не менялось. Все те же улочки, все та же жарища. Хотя вершина купола Алого Дворца казалась очень близкой, не дальше километра, но прошел час, а они не приблизились к ней и на метр. Они просто блуждали и обливались потом. Иногда со стороны дворца доносилась мрачная и унылая песня. Пел старческий женский голос. Пашка прислушался к ее звукам и иногда вроде понимал отдельные слова, но общий смысл ускользал. Теперь ему все чаще казалось, что их кто-то преследует, и он то и дело резко оборачивался, замечая шевеление сзади. Но кто бы не следил за Пашкой, он успевал спрятаться за секунду до этого. Только пыльный след оставался за ним, и некоторое время облачно коричневой пыли висело в раскаленном воздухе Вабара.

Вдруг Пашка увидел впереди мужскую фигуру. Она плыла в раскаленном воздухе, но, приглядевшись, Пашка понял, что это его отец.

— Папа! — воскликнул Пашка и бросился вперед.

Он очень быстро устал, а мужчина зашел за угол дома. Пашка, захлебываясь в собственном дыхании, пронесся по улице и завернул за угол. Никого нет. Мужчина пропал. Пашка согнулся, пытаясь восстановить дыхание. Спустя минуту ему это худо бедно удалось, и он посмотрел на улицу, из которой выбежал. Тима на ней не оказалось. Он пропал, как и мужчина до него. Пашку пронзили горячие иглы страха. Хотя обычно эти иглы холодные, здесь, в Вабаре, все раскаленное, и даже они. Он стоял посредине перекрестка, в полном одиночестве, в городе населенном страшными джиннами. Что делать?

— Тим! — закричал он, и сразу перешел на сухой хриплый кашель. В иссушенном горле запершило так, как будто там сидел рой мух.

Он позвал Тима еще раз и опять ничего не добился. Пашка присел на корточки, обдумывая, что делать дальше. Он зажал голову между коленей, из глаз упали две слезинки. Упав на поверхность Вабара, они заскакали как на раскаленной сковороде и испарились. И тут он услышал звуки музыки. Он поднял глаза и увидел, что в доме напротив горит свет. Остальные дома хранили в проемах пустых окон лишь тьму, но здесь свет испускала самая обычная электрическая лампочка. Пашка поднялся с земли и пошел в дом.

— Эй, есть здесь кто? — сказал мальчик, войдя в дверной проем. Самих дверей не было только прямоугольное отверстие и все.

И когда Пашка вошел он чуть не закричал от радости. Прямо посреди комнаты стоял стол с фруктами и напитками. Во рту еще больше пересохло при виде бутылок с минеральной водой. Пашка кинулся к ним, но на столе не нашлось открывашек. Пашка приложил холодную бутылку к голове, пока глаза искали, чем бы можно ее открыть. Однажды в поезде, он видел, что мужики открывают бутылки с пивом, приложив крышку к уголку стола и ударив по ней сверху. Здесь стол сделан из глины, и Пашка, приложив крышку к его краю и ударив сверху, добился лишь того, что кусок стола упал на пол. Он попробовал еще раз — на пол упал еще один кусок обожженной глины. Пашка в сердцах ударил горлышком об стол, теперь в глине появилась дыра в форме горлышка, а бутылка осталась целехонькой. Тогда Пашка, в ярости от того что вожделенная влага столь близка, но недоступна, швырнул бутылку об стену. Бутылка разлетелась на тысячи кусков и в воздухе, на мгновенье, застыла фигура из брызг, но уже в следующую секунду они испарились от нестерпимой жары. Мокрое пятно на стене тоже оставалось там недолго. Жар Вабара иссушил воду почти сразу. Пашка схватил вторую бутылку и подошел к стене ближе. Он кинул ее, она так же разбилась, и Пашка встал под брызги холодной минералки, но те, по самым причудливым траекториям, обогнули его и лишь осколок стела порезал щеку.

Это добило мальчика. Он закричал и опять закашлялся. На столе стояли еще три бутылки, и он разбил их о стену всем скопом. И опять тучи брызг обогнули его и, испарившись, обдали жаром как в русской бане. Пашка упал на колени, опять приводя дыхание в порядок. Он окинул взглядом комнату и увидел странную глиняную бадью в углу. Он поднялся с колен и подошел к ней. Улыбка заиграла на его лице — в посудине плескалась желанная прозрачная жидкость. Пашка зачерпнул ее ладонями и быстро сделал глоток. Только когда жидкость обожгла горло, до ноздрей долетел запах ацетона. В бадью налили чистейший спирт. Пашку чуть не вывернуло наизнанку. Желудок требовал, чтобы из него вывели эту гадость, но Пашка, чудовищным усилием воли, сдержался и не вырвал. Если бы это произошло, обезвоживание наверняка стало бы еще сильней.

Откашлявшись, мальчик подумал, что все не так и плохо. Ну ладно бутылки он разбил, а в бадье оказался спирт, но ведь есть еще и фрукты. На столе лежали апельсины, арбуз и киви. Естественно Пашка набросился на арбуз. Большой пузатый он прямо просился в рот. Но на столе нет ножа? Хотя нет, вот же он. А Пашка уже испугался, что выйдет как с бутылками. Он взял длинный нож и резанул по арбузу. Резанул и резко отпрыгнул. Из прорези в ту же секунду показалась крысиная морда. Черная большая и очень похожая на ту, что укусила его в кочегарке. Она пискнула и вылезла из арбуза. И как оказалось, она там не одна. Из прорези пролезла другая крыса, потом еще одна затем маленькие и противные белые крысята, лишенные шерсти. Пашка отступил к стене и смотрел, как крысы выходят из дома. Они шли неспешно и важно. Первая посмотрела на него и в черных бусинах промелькнула насмешка.

— Ах ты смеяться надо мной! — закричал мальчик и, подняв нож, бросился к крысе. Но весь выводок быстро выбежал из дома. Преследовать их мальчик не стал.

Пашка развернулся и подошел к столу. Он рубанул по арбузу и обнаружил, что внутри тот выеден под корень. Он с ненавистью посмотрел на апельсины, и одним махом разрубил желтый плод. Из двух ровных половинок на стол выбежали сотни маленьких сороконожек. Пашка отступил. Он не хотел проверять, что за начинка у киви. Он пошел вон из дома, но перед выходом обернулся, чтобы кинуть последний взгляд на комнату. Ни стола, ни бадьи, ни фруктов. Совершенно пустая комната. Пашка растянул рот в глупой улыбке, и вышел на улицы Вабара, сжимая нож в руке. Хоть что-то полезное из дома он вынес.

Пашка снова брел по однообразным улицам столицы Огненного Царства. В голове шумело, и он начал различать больше слов из унылой песни, доносящийся из Алого Дворца. Вроде старуха пела о чем-то интересном. Слышались имена, и частенько упоминалось слово «темный». Из имен Пашка различил: Иблис, Шайтан и еще говорилось о каком-то наместнике. Но общий смысл пока прослеживался слабо. Вдруг Пашка увидел впереди фонтан. Над ним возвышался водяной гриб, громко журчавший в тиши Вабара. Пашка побежал к нему, но с каждым преодоленным метром фонтан становился все меньше и меньше. Когда Пашка подбежал вплотную, тот размерами не превышал чашку, и тонкая струйка воды била максимум сантиметров на пять вверх. Но это хоть что-то, и Пашка упал на колени. Когда он поднес лицо к фонтану, он еще уменьшился и стал не больше наперстка. Пашка попытался обхватить его губами, но в рот ударила струя раскалено пара. Он одернулся и упал на мостовую. По щекам опять потели слезы, но быстро высыхали. Пашка взял себя в руки и поднялся. Когда он посмотрел направо, перед ним предстало очередное удивительное зрелище.

Маленький домик разительно отличался от остальной архитектуры Вабара. Во-первых, сделан из камня, а во-вторых, раскрашен в приятные глазу розовые тона, вместо коричнево-желтых глиняных домов Вабара. Из трубы выходил пар, Пашка двинулся к нему, в надежде найти там хоть каплю влаги. Деревянная дверь раскрашена розовой краской и срублена из трех досок. Между досок зияли толстые бреши, и вообще подойдя, Пашка понял, что домик совсем не такой красивый, как казался с расстояния. Камни отесаны грубо, окна донельзя грязные и закопченные, и запах из щелей в двери шел отвратительный. Но ничего другого не оставалось, и Пашка открыл дверь. Петли на ней смазали плохо, послышался скрип. Внутри мальчик в первый раз увидел жителей Вабара.

Два скелета сидели на табуретах, и пили чай из кружек с отколотыми краями. Вернее делали вид что пили — чашки пустовали. Скелеты носили одежду, и Пашка сначала не понял, что в ней такого знакомо-пугающего, но потом догадался. Скелет повыше, и судя по фигуре мужской, одет в точную копию костюма Никодима. Ковбойский наряд, широкополая шляпа и пустая кобура на бедре. А вот скелет пониже, принадлежавший женщине, облачился в одежду его сестры. Маринкино платье с выпускного вечера неестественно сидело на голых костях. Платье зияло дырами, и в нескольких местах они отлично виднелись.

— Ну наконец-то он пришел. — проскрипел скелет мужчины, голосом его отца.

— Да мог бы и поторопиться. — ответил скелет в платье сестры.

— Кто вы? — прохрипел Пашка. В горле пересохло настолько, что говорить стало больно.

— Он еще спрашивает, кто мы! — сказал мужчина. — Что, не узнал папашу и родную сестру?

— Вы не мой отец, а она не моя сестра. — твердо сказал Пашка, но на грани сознания зашевелился червячок страха.

— Да ну? — скелет мужчины поднес чашку с несуществующим чаем ко рту, и посмотрел на мальчика пустыми глазницами. Из левой в правую пробежала сороконожка. — Ну ничего другого, от такого оболтуса, я и не ждал. Нет, Паша, мы твои родные. Я провел в пыточных Вабара полтора года, а Марина покончила жизнь самоубийством, пока ты развлекаешься здесь. Теперь наши души навсегда заперты в чертогах Вабара и виноват в этом ты.

— Нет, это неправда! — прохрипел мальчик. Но логика подсказывала, что это вполне может оказаться правдой. Откуда тогда скелет мужчины знал его имя?

— Правда-правда. И ты знаешь, что это так. А теперь ответь мне сын, почему ты не пришел в Вабар раньше? Почему ты столько тянул, хотя уже после Предрассветного Царства знал — меня поймали джинны? Почему ты позволили себе исследовать остальные Царства, вместо того чтобы прийти сюда сразу. Почему ты допустил, чтобы твоя сестра забросила учебу и не смогла поступить даже в самое вшивое ПТУ? И почему не заметил, что Марина медленно сходит с ума? Ты же остался последним мужчиной в семье! Твои обязанности заключались в том, чтобы оберегать сестру, или спасти меня, если не способен! Но нет, ты слишком эгоистичен и глуп? И теперь, когда проснешься в этом дурацком катере, и придешь домой, ты обнаружишь сестру в петле. А когда навестишь меня в больнице, тебе скажут что я умер.

— Ты плохой брат! — закричала Маринка дурным голосом. — Почему ты допустил все это?!

— Замолчите. — прохрипел Пашка.

— Нет, ты выслушаешь нас. — сказал отец. — Я хочу, чтобы каждый раз, когда ты закрывал глаза, мой голос слышался тебе. И я хочу, чтобы образ мертвой сестры и отца запомнился тебе до конца твоей глупой жизни! Теперь ты останешься один, тетка не станет возиться с тобой вечно. И даже знаешь что? Она вообще занималась с вами только потому, что хотела захапать мою квартиру! Но теперь от Маринки квартира перейдет ей, и тебя отправят с детский дом. Там ты пробудешь до восемнадцати лет, и за это время пристрастишься к траве или клею. И сомневаюсь, что твоя дальнейшая жизнь будет хорошей, и так и надо! Ты предал нас, будь ты проклят.

— Заткнись!

— Будь ты проклят! — сказал скелет сестры.

— Проклят. — вторил отец.

— ПРОКЛЯТ!!! — теперь их голоса слились в хор.

— А-а-а-а-а! — заверещал Пашка.

В руках мальчик все еще держал нож, и он набросился на скелеты. Он вонзил нож в череп отца, и тот осыпался на пол сухой пылью. Сестра закричала, чтобы ее заткнуть Пашка снес ей голову ударом ноги. Ее череп врезался в стену и тоже обратился в прах. Но мальчик не остановился на этом. Он сбросил оба скелета на землю и начал прыгать на них. Кости хрустели и ломались, но главное — замолчали. Только когда под ногами остался пепел вперемешку с кусками изодранной одежды, Пашка остановился. Он выбежал из дома и упал на раскаленную мостовую Вабара. Он упал на спину, его глаза смотрели на оранжевое небо над городом джиннов. По щекам катились слезы.

Но тут на его лице опять появилась глупая улыбка, а в глазах забрезжило безумие. Послышалась заунывная песня, и впервые несколько ее строк сложились в предложения:

И вырвал Темный сей кусок,

И в Царство Ветра приволок.

Но чтоб огонь его не сжег,

Из ада он и лед извлек…

Почему-то строчка показалась Пашке очень забавной, и он рассмеялся. Но смех быстро перешел в кашель. Мальчик поднялся с мостовой и пошел. Больше не надо искать дворец — он узнал все что хотел. Надо просто выбраться из Вабара и проснуться. О том, что в кармане находится игла дикобраза боли, он забыл.

Пашка шел по узким улочкам, но как до этого не мог найти дворец, так теперь не мог найти выход. Иногда ему казалось, что он здесь уже проходил. Пару раз он даже нашел собственные следы. Но успеха в поисках это не приносило, и он брел дальше. Голова почти отказала, мысли путались, и только одна стучала как гонг. Пить, пить, пить, пить! Так мальчик вышел на небольшую площадь и увидел свою собаку. Вот только радости от этого он не почувствовал никакой.

Тим лежал на боку и отчаянно кусал свою шерсть. На нем уже не осталось никакой одежды, и по всему телу текла кровь. Он облысел почти на две трети и Пашка очень быстро понял, как это произошло. На его глазах Тим выдрал клочок шерсти, на том месте выступила кровь.

— Что ты делаешь? — спросил Пашка. Хотя в душе его это совершенно не интересовало.

Тим на секунду оторвался от своего странного занятия и посмотрел на мальчика. В его взгляде Пашка увидел что-то знакомое.

— Блохи. — пролаял Тим, и принялся снова кусать себя.

— Какие блохи? — спросил мальчик, подходя ближе.

— Большие. — опять пролаял Тим. Из голоса ушла вся вежливость. Теперь на земле сидел обычный зверь.

Тим перекатился на спину и начал извиваться в грязи. На свежие раны тут же налипла пыль, но пес не обращал на это внимания. Он катался, катался, потом подскочил и отряхнулся. Теперь Тим стоял не на двух лапах, а на четырех, и казался очень страшным и опасным. Весь в пыли и крови, почти лишенный шерсти он еще и скалил зубы.

— Ты куда пропал? — спросил пес.

— Искал отца. — мрачно сказал Пашка. В его руке по-прежнему находился нож, и пальцы сжались, обхватывая рукоять сильнее.

— И что нашел? — Тим очень недобро смотрел на мальчика.

Вдруг Пашка увидел огромную блоху, пробежавшую по левой задней лапе пса. Блоху размером с пятирублевую монету. Она пробежала по ляжке и впилась в ее верхнюю часть. В тот же миг на том месте щелкнули зубы Тима, но лишь вырвали кусок собственной плоти, а блоха исчезла.

— Нашел. — сказал Пашка. — Он умер и Маринка умерла.

— Хор-рошо. — теперь голос пса стал похож на рычание волков-милиционеров из Сумеречного Царства.

— Плохо. — сквозь зубы сказал Пашка.

— Хор-р-рошо. — сказал Тим. Остатки шерсти на его спине встали дыбом, а пасть, иссушенная жарой, открылась, показывая окровавленные зубы.

Пашка поставил ноги пошире и развел руки в стороны. В правой нож, левая сжата в кулак. Сейчас этот отвратительный пес казался ему настоящим исчадием ада. Пашка его нисколько не боялся, хоть тот и больше мальчика почти в два раза. Все плохое, что он увидел и что перенес, сейчас сконцентрировалось в отвратительном псе напротив. И Пашке очень захотелось посмотреть, какого цвета кровь льется у него из горла. Кровь кстати можно выпить. И тут опять где-то над городом послышался заунывный голос сумасшедшей старухи. И опять Пашка смог различить пару строк.

…Но из затеи стерся толк.

Меж льдом и жаром вырос шелк…

Резкий порыв ветра пронесся над Вабаром. Старуха замолчала, и на улицах слегка посвежело. Послышался шорох и шелест сухих листьев, и несколько даже пролетели над головами мальчика и его собаки. Пашку как будто по голове ударило обухом. Пальцы разжались и нож упал на землю. Пашка даже не заметил, как он рассыпался в пыль. Тим поморщился от боли и поднялся на две задние лапы.

— Великий Ветер, что со мной? — спросил Тим, осматривая свои раны.

— Господи я только что чуть тебя не убил. — прошептал Пашка.

— Это Вабар. — сказал Тим. — Он чуть не свел нас с ума. Но ему что-то помешало.

— Или кто-то. — мрачно закончил Пашка.

Он вспомнил, что произошло, и понял — все это лишь обман. Хотя в каком-то маленьком уголке мозга осталось — сестра и отец мертвы. Но Пашка помотал головой, вытряхивая последние безумства, и сказал:

— Нам надо найти выход к дворцу как можно быстрее. Это может повториться и тогда…

— Да ничего хорошего не будет. — кивнул Тим осматривая свое тело. — Это сколько же она будет вырастать?

Теперь поход по улицам Вабара стал более спокойным. Улочки, до этого казавшиеся узкими и запутанными, теперь как будто расширились и купол Алого Дворца медленно, но верно вырастал. Пашке больше не казалось, что за ним кто-то следит, а Тима перестали беспокоить блохи. И вот наконец, изможденные, усталые и почти полностью обезвоженные, они вышли на прямую дорогу к дворцу. Это произошло очень внезапно, вот вроде успевшие надоесть безжизненные улочки, они заходят за поворот и оказываются на широкой дороге, ведущей к дворцу Шайтана и Огненному Царству.

Такая картина в очередной раз открыла иссушенные рты. Стена огня, уходящая вверх, а из нее вырастает дворец цвета запекшейся крови. Мрачный и ужасный, напоминающий дворец Ахры, но только в целом. Две башни виднелись на этой половине и, надо полгать, еще две спрятались в огненной. А посреди башен огромный купол как у православных храмов. Вернее половина купола. Граница огненной стены протекала ровно посередине. Купол, да и весь дворец на этой границе был черен от сажи, и за ним, в бесконечном пламени, метались джинны. С такого расстояния их фигуры стали видны очень отчетливо. Миллионы огненных демонов, казалось, танцевали в пламени. Они то разбивались на пары, то водили хороводы, то плясали в гордом одиночестве. И над всем этом, в огромных кавычках, великолепии, звучало мерное гудение огня и крики боли. Тысячи мужчин и женщин кричали и их вопли доносились до ушей путников со всех сторон.

— И это туда нам надо? — спросил Тим, не способный оторвать взор от Алого Дворца.

— Да. — кивнул мальчик и они пошли по дороге.

Вокруг них били фонтаны с пламенем вместо воды, и росли огненные деревья. Где-то в небе пролетел красный дракон. Но ко всему этому Пашка и Тим остались равнодушными. Вблизи цитадели Шайтана не просто жарко, а нестерпимо жарко. Пашка опять взмок, хотя казалось что куда дальше — его и так выжали почти полностью. Тим иногда вставал на четыре лапы — так легче идти — а когда они подошли к входу метров на сто, он перестал подниматься на две. Перед глазами мальчика все двоилось и троилось, но он шел. Он помнил розовый домик, помнил скелеты в нем, и понимал что хоть это и иллюзия (хотя где-то в мозгах сидела противная мыслишка, что это правда), но такое может случиться на самом деле.

Они поднялись по высоким ступеням, и подошли к воротам Алого Дворца. На них летали маленькие огненные джинны, оставляя за собой дымные следы. Они что-то пищали, но Пашка не понимал. Из окон замка опять послышалась песня безумной старухи. Пашка подошел к дверям и постучал в них. Фигурки маленьких джиннов противно захихикали. Когда кулак мальчика дотронулся до дверей, он обжег костяшки пальцев, но боли не почувствовал. Мозг находился на грани потери сознания, но мальчик понимал, во что бы это вылилось. Смерть под вратами Алого Дворца. Смерть на грани триумфа.

Минуты текли, ворота оставались закрытыми. Пашка постучал еще раз. Потом сел на горячие камни лестницы и понял — это конец. Он не сможет уйти отсюда, не сможет пройти по этим улицам. Правда есть еще игла, но воспользоваться ей, означало бросить Тима в беде. По щекам потекли злые слезы. Пройдя столько и через столько, он не мог даже представить, что ему просто не откроют дверь. Это настолько глупо что…

Ворота приоткрылись, Пашка подскочил, и у него закружилась голова. Из неширокого проема выглянула знакомая голова. На него смотрели, горящие огнем, глаза Каромы. Того самого джинна, который помог ему в Ахре.

— А это ты. — пробурчал Карома. — Не думал малец, что ты дойдешь. Но раз вы смогли преодолеть дорогу в Вабар, вы можете получить и награду. Проходите.

Пашка вошел внутрь и вздохнул с облегчением. Во дворце тоже жарко, но не настолько, как снаружи. Карома протянул ладонь, на ней появился глиняный кувшин. Пашка не сказал ни слова, просто не мог. Он, молча, схватил кувшин и, предварительно понюхав содержимое, присосался к нему. Кувшин полный воды! Теплой, но так божественно вкусной. Карома не опустил ладонь и в ней появился второй кувшин. Его взял Тим и тоже стал пить, чуть не захлебываясь.

В голове мальчика наконец прояснилось. Кувшин опустел и принес организму долгожданное чувство насыщения.

— Ф-у-ух. — сказал Пашка. — Прости, что не поздоровался с тобой. Горло пересохло.

— Да мне плевать. — ответил Карома. — Пошли за мной. Тебя ждут.

Но Пашка встал как вкопанный. Только теперь он увидел, где находится. В огромном бардовом зале. Никакой мебели нет, однако есть кое-что другое. Статуи. Тысячи статуй людей и джиннов. Джинны изображены в качестве полулюдей-полуживотных, или как смесь разных видов животных. И все эти твари издевались над статуями мужчин и женщин. Они били их, пожирали, раздирали на части и даже…. Да от такого зрелища Пашку чуть не вырвало. Он сразу понял, что это за статуи. Люди обращенные в камень. Понять это несложно потому что статуи плакали, кричали от боли и стенали. Они молили о пощаде, но каменные чудища навсегда впивались в их плоть. Это в сто раз более мерзко, от того что Пашка понял — где-то здесь может стоять и его отец.

— Кто это? — спросил мальчик у Каромы.

— Это, маленький человек — пленники Шайтана. Его враги и напоминание, что он с ними делает.

— Здесь нет Никодима?

— Не знаю. Но думаю, ты получишь все ответы на вопросы после встречи с владыкой Вабара и Огненного Царства. Или умрешь. В любом случае не мудро заставлять Шайтана ждать. Пошли.

Карома пошел меж статуй, а Пашка и Тим все еще не могли отойти от увиденного. Они следовали за джинном, осматривая ужасные изваяния и думая, каково приходиться людям в них. Ну допустим хоть этому мужчине, которого держит на весу огромный верблюд. У верблюда пасть крокодила, и в ней извивается в неподвижности мужчина с закрытыми глазами. Или женщина в чью ляжку впилась помесь крысы и вороны. Пашка заметил, что из тех мест, где в тела людей входят различные части джиннов, у некоторых статуй течет кровь.

Но наконец, они вышли из ужасного зала, и пошли по кроваво-красным коридорам. Жара опять поднялась, и мальчик начал задыхаться. Но Карома вел их, не делая поправку на состояние. А когда он завернул в проем, из которого даже на десять метров тянуло жаром как из печки, Пашка и Тим остановились. Карома, обнаружив, что за ним никто не идет, выглянул из проема и сказал:

— Ну вы чего встали?

— Мы там изжаримся. — пробурчал Тим.

— Но только здесь вы получите ответы.

Карома пропал из вида, а Пашка и Тим посмотрели друг на друга, синхронно вздохнули, и двинули следом.

Когда они повернули, стало ясно, почему отсюда веет жарой. Перед ними открылся большущий зал, разрезанный огненной стеной. И там, за пламенной пеленой стоял трон, высотой метров двадцать, а на нем сидел самый ужасный монстр из когда-либо виденных мальчиком. Ни в фильмах, ни в книгах нельзя описать или показать того, кто сидел и смотрел на Пашку и Тима. Шайтан — царь всех джиннов. Так как он сидел в огне непонятно, горел он или нет, но вот его форму хоть и примерно, обрисовать можно. Правда, очень примерно. В основном Шайтан имел человеческие очертания — две руки, две ноги и голова. Ну и конечно был гораздо больше, и пока вроде ничего страшного в нем нет, но дело в том, что тело Шайтана состояло из постоянно шевелящейся животной массы. Он как будто собрал себя из тысяч видов животных. А может и кто-то другой, взял всех зверей мира, тщательно перемешал, а потом вылепил грубую человеческую фигуру. Из повелителя джиннов торчали: копыта, птичьи лапы, оленьи рога, крокодильи рты, верблюжьи горбы, рыбьи хвосты, акульи плавники, мушиные глаза, человекоподобные руки с длинными когтями, хвосты драконов и прочее-прочее…. Все это извивалось и стонало. Казалось тело Шайтана испытывает постоянные мучения. И еще на голове у него росло огромное скорпионье жало. Ни глаз, ни носа, ни рта на голове нет, зато все это в огромном количестве присутствует по всему телу. Миллионы звериных глаз смотрели на вошедших, миллионы звериных ушей слышали биение их сердец, миллионы звериных носов втягивались ароматы их страхов и миллионы звериных пастей сказали:

— Привет Карл. — сказал нестройный хор. Это провучалдо как: «Привет-ривет-ивет-вет Карл-арл-рл».

— Здравствуйте. — робко сказал мальчик.

— Ты пришел ко мне, чтобы кое-кого найти, не так ли? — опять хор голосов исковеркал фразу, но смысл Пашка уловил на уровне подсознания. Голос дублировался в мыслях и звучал разборчиво.

— Да я ищу своего отца. Вы, наверное, знаете его.

— Да. Я хорошо знаю Никодима.

И сказав это, ужасный монстр расхохотался тысячей глоток. Впрочем, не меньшее количество горл продолжало вопить от боли.

— Он здесь? — спросил Пашка. Тим стоял сзади на четырех лапах и часто дышал. Его глаза слезились, но сквозь пелену все равно пытались оставить образ монстра в памяти

— Нет, мальчик. Но я могу сказать тебе где он. — отсмеялся Шайтан. — Азиф!

В ту же секунду рядом с ними пол взорвался. Пыхнуло пламенем и появился мужчина, одетый в красных халат и красный тюрбан.

— Это Азиф. — пророкотал Шайтан. — Он в свое время был послан, чтобы убить твоего отца. Но его опередили…

Шайтан опять расхохотался, а Пашка уставился на мужчину, и сразу возненавидел его. Надо же — был послан убить отца! Хотя с другой стороны, может он сможет слегка пролить свет на то, что стало с Никодимом.

— Не стоит изливать на меня свою ненависть мальчик. — сказал Азиф. — Я лишь длань Шайтана, и к тому же мне так и не удалось убить его. Его забрали раньше, чем я нажал на курок.

— Кто? — чуть не прокричал Пашка. — Кто вас опередил?

— Эмиссар Черно-Белого царства утащил его в мрачные пределы обители кошмаров. И судя по тому, что ты ищешь его, он там до сих пор.

— А что это за Царство? Я думал их всего пять.

— Об этом тебе знать не стоит мальчик. — прогремел под сводами голос тысячи глоток. — Ты не смог бы забрать его из Вабара, что уж говорить о Черно-Белом Царстве. Так что иди. И да, это кажется твое.

Какая-то конечность, торчащая из тела Шайтана, бросила что-то блестящее. Оно прокатилось по красному полу и приехало к ногам мальчика. Ножницы Атропос забранные Хранителем Второй Башни.

— Они могут понадобиться тебе, если ты все же решишь продолжить поиски. — сказал Шайтан.

На спину мальчика легла рука Каромы. Пашка тут же скинул ее — плечо обожгло от прикосновения.

— Владыка сказал все. Я провожу вас до кареты, и она вывезет тебя и твоего пса из пределов Вабара.

Карома вывел из зала мальчика и собаку, а тысячи глаз смотрели им в спину и тысячи ртов продолжали смеяться. Азиф стоял неподалеку от огненной границы, рядом с ним появился Хранитель Второй Башни. Шайтан повернул тулово, и куча животных, служившая ему головой, посмотрела за спинку трона.

— Ты думаешь, у него получится? — спросил царь джиннов у кого-то стоящего сзади, в бешеном хаосе Огненного Царства.

Однако ответа Шайтан не удостоился. Кто бы ни стоял за троном, он не пожелал отвечать одному из самых могущественных существ в Алям-аль-Метале. Чудовище приняло прежнее положение и, посмотрев на Азифа и Хранителя, пророкотало:

— Вы знаете, что делать, если все пойдет прахом.

Оба кивнули, Хранитель исчез, а Азиф ушел из помещения пешком.

Пашка, как во сне, вышел из зала. Жара и полученная информация сделали свое дело. Голова кружилась, и он не помнил, как снова прошел по ужасному залу со статуями. Не помнил он и как его подвели к карете, и посадил в нее. И только там он пришел в себя. Наверное, потому что в карете немного похолодало. Он осмотрелся и увидел, что изнутри она украшена всяческими узорами. Приглядевшись и поняв, что там нарисовано Пашка покраснел и отвернулся. А вот Тим напротив, рассматривал рисунки с чисто профессорским любопытством. Наконец Пашка собрался с мыслями полностью. Он вытянул голову из кареты и увидел, что кучером у них служит Карома, а вместо лошади впряжен верблюд.

— А что это за Черно-Белое Царство? — спросил Пашка у Тима.

— Не знаю. Я никогда не слышал о нем, но знаю точно — в Азиль-до-Абаре такого нет.

Карета везла их по улочкам, иногда в голову Пашки проникали как будто не свои мысли. Порой даже хотелось выйти из кареты и прогуляться. Но это быстро проходило. Наконец карета подвезла их к воротам Вабара. Двери открылись и одновременно с ними стали отворяться ворота. Пашка и Тим вышли и Карома, посмотрев на них огненными глазами, сказал:

— На твоем месте мальчик я не стал бы приходить сюда вновь. Поверь, ты только что был удостоен великого чуда — попал на прием к Шайтану и смог уйти живым. Но чудеса редко встречаются дважды и особенно такие чудеса.

Он стеганул верблюда и поехал по сумасшедшей столице Огненного Царства. Пашка и Тим обессилено пошли к воротам. Как только они пересекли арочный вход, ворота со страшным лязгом закрылись за ними. И в этом Царстве Пашку подстерегала неудача. Он так и не нашел отца.

Как только они пересекли пределы Вабара, жара спала. Они повернулись и еще раз посмотрели на город, что чуть, не свел их с ума. И за их спинами раздался голос, которого они оба ожидали. Сухой, немного шелестящий как сухие листья, гонимые ветром.

— Я так понимаю, вы не добились результатов? — спросил Шелковый Человек.

Тим и Пашка повернулись и увидели того, лежащим на шелковом ковре. Ковер висел в воздухе примерно в метре над землей, может даже тот самый, на котором они прилетели. На Шелковом Человеке красовалась красная пижама с оранжевыми разводами, его волосы оставались растрепанными и слегка шевелились на несуществующем ветру. На ковре стояли тарелки с бутербродами, чашка какао и тот самый ларец с трапециевидной крышкой.

— А откуда ты знаешь? — спросил Пашка.

— А я догадливый. Хотите есть?

— Нет спасибо. Я сыт Вабаром.

— Отлично. И что же, теперь ты наверняка решишь отправиться искать отца в Черно-Белое Царство?

— Значит ты знал. И я не удивлюсь если знал с самого начала. — сквозь зубы сказал Пашка.

— Может хватит играть с нами в свои игры? — вторил Тим.

— Не надо навешивать на меня дополнительные грехи. Мне вполне хватает реальных. А кстати профессор, я на вашем месте не стал бы возвращаться в Ночное Царство. Я уж не знаю как они узнали, может у них там камеры стояли… но в любом случае вас исключили из Подлунного Университета, и вас ищет служба безопасности. Простите.

— Я предполагал нечто подобное. — кивнул Тим. — Так и знал, что не может союз с вами окончиться благополучно.

— Ну это вы зря. Ну пусть они немного позлятся, но когда вы предложите им свое исследование Вабара, они оттают.

— Что ты знаешь о Черно-Белом Царстве. — прервал его Пашка.

— Все. Я вообще знаю все и про всех. Но за информацию…

— Надо платить я знаю. И что ты хочешь?

— Ну сначала, чтобы меня не заподозрили в злых намерениях, я расскажу тебе, как узнал где твой отец. Впрочем, чтобы это понять, не надо быть семи пядей во лбу. Видишь ли, когда ты появился в Азиль-до-Абаре, я не знал зачем. Потом я понял, что все это не просто так, и что тебя наверняка кто-то ведет. Но кто? И зачем? И тут есть всего два варианта. Или джинны или из Черно-Белого Царства. А когда я узнал, что ты сын Никодима, мои подозрения подтвердились. И у тех, и у этих на Никодима имелся зуб, и только они могли удерживать здесь часть его сути. Сначала я предполагал, что это джинны. Все же у них с Никодимом конфронтаций было больше. И я не стал говорить, что есть еще один вариант решив посмотреть, что у тебя получится в Вабаре. К тому же Вабар несколько безопасней Черно-Белого Царства. Так что нельзя говорить, что я знал, где был твой отец с самого начала. Я предполагал да, но знал — нет.

— Хорошо, мы уже поняли, что ты гладкий и пушистый. Но по делу ты еще ничего не сказал.

— Ну я как раз приступаю. Итак, мальчик Карл, скажи мне пожалуйста, зачем я так долго с тобой вожусь?

— Вот и мне хотелось бы понять.

— Ты ведь мальчик не глупый и, наверное, понимаешь, что почти все, о чем я тебя просил я мог сделать и сам. Ну, за исключением игл дикобраза боли. Тут, признаюсь, без профессора ничего не получилось бы. И ответ на этот вопрос лежит сейчас на моем ковре.

— Я так понимаю это не бутерброды. — сказал Тим внимательно рассматривая ларчик.

— Нет. Дело в этом ларце. Видишь ли Карл, мне позарез надо его открыть. Буквально дело жизни и смерти, но я не могу этого сделать без ключа. И именно этот ключ будет платой за мою помощь.

— И где этот ключ. Если у Шайтана…

— Нет. — рассмеялся Шелковый Человек. — Если бы он был у него, я смог бы его добыть и без тебя. Ключ у Никодима. Он висит у него на шее. Я не думаю, что он знает, что это за ключ, он получил его при весьма странных обстоятельствах и, наверное, считал чем-то вроде талисмана на удачу.

— И что в ларце? — спросил Пашка.

— А вот этого я тебе сказать не смогу. Ты уж прости Крал, но это информация очень секретная.

— На этих условиях я не буду тебе помогать.

— Но тогда ты умрешь и никогда не спасешь отца.

— Это почему? Я думаю, что знаю как мне попасть в это Черно-Белое Царство.

— О, в этом я не сомневаюсь. Но как ты уже успел убедиться, походив по Вабару, попасть в него не самое сложное. Ну представь что было бы, если твой отец оказался одной из тех статуй? Их превращает в камень сам Шайтан, и очень сомневаюсь, что он расколдовал бы Никодима только по твоей просьбе.

— Но отца в Вабаре нет. К тому же твоя помощь не очень-то и просматривается. Ты всего лишь доставил нас сюда и все. Короче говоря, ты мне не нужен. Я отправлюсь в Черно-Белое Царство и как-нибудь сам справлюсь.

— Карл мне кажется, ты сильно недооцениваешь опасности и последствий такого решения.

— Что опять пугать вздумал? Так фигу тебе с маслом, а не напугать. Я после Вабара уже ничего не боюсь!

— Это глубокое заблуждение мальчик. Достаточно сказать что, поступив так, как ты хочешь поступить, ты обрываешь сразу три жизни.

— Это интересно кого?

— Во-первых, себя. Без моей помощи ты умрешь или попадешь туда же где твой отец. Далее собственно Никодим умрет. Он может, будет жить в качестве овоща в Мире, но в итоге все одно — смерть. И все это время он будет страшно страдать. И, в-третьих, умрет профессор.

— А почему я умру Шелковый Человек? — спросил Тим. — Или вы меня убьете?

— А зачем? Ты умрешь по пути из Огненного Царства. Или ты думаешь, что сможешь добраться без еды и воды хоть куда-нибудь. Здесь на сотни лиг вокруг ничего нет, если не считать черных драконов. Джинны не самые спокойные соседи и все стараются держаться от них подальше.

Пашка побледнел. Только теперь он понял. А ведь и правда, Шелковый Человек доставил их сюда, но забрать не обещал. Он-то просто проснется со временем, а что будет с Тимом? Он опустил голову, ища решение, но ничего не приходило.

— Не стоит долго размышлять Карл. — сказал Шелковый Человек. — Можно подумать, я предлагаю тебе что-то плохое. Отнюдь, я помогаю тебе и твоей собаке, а ты мне. Я даже задатка не требую, все потом. Видишь, какой я добрый.

Пашка понял, что его загнали в угол. Он глубоко вздохнул и сказал:

— Хорошо. Только как ты мне поможешь? Пойдешь со мной?

— Ну нет. Я не настолько сумасшедший, чтобы лезть в Черно-Белое Царство. Моя помощь будет заключаться в совете и рассказе. Ты согласен?

— И ты отвезешь Тима отсюда?

— Конечно, куда он пожелает. Впрочем, на его месте я не стал бы появляться в Ночном или Сумеречном Царстве. Хотя если он хочет…

— Отвези его в Ахру. Тим ты ведь не против Ахры? Когда вернусь, я обязательно навещу тебя. К тому же султан мне кое-чем обязан и там, кстати, есть мой дворец. Если мне не соврали, конечно.

— Есть-есть. — сказал мужчина в пижаме. — Значит, я отвожу профессора в Ахру, и рассказываю тебе о Черно-Белом Царстве, а ты добудешь мне ключ от этого ларчика. Идет?

— Идет. Рассказывай.

Шелковый Человек отхлебнул какао из кружки, улыбнулся и начал:

— Дело в том Карл, что Черно-Белое Царство находится не в Азиль-до-Абаре. Алям-аль-Металь, то место куда отправляются все сновидцы мира, разделен на три уровня. Третий — Азиль-до-Абар, второй — Сон, и первый — Черно-Белое Царство. Оно находится на самой границе, ближе всего к Миру, и именно оттуда в Мир приходят все кошмары. Если тебе приснился плохой сон, считай, ты пока спал, попал в Черно-Белое Царство. Вы только что побывали в Вабаре и имеете представление о том, что встретит тебя в Черно-Белом Царстве.

— Почему? В смысле как это связано?

— А очень просто связано. Раньше кошмары приходили из Вабара. То, что вы пережили в нем, лишь легкие отголоски того, что было в прошлом. Вам даже удалось не спятить в Вабаре, а поверь, раньше вы умерли бы, не дойдя и до половины. Из Вабара в Мир посылалось безумие, и люди сходили с ума во сне. Теперь Черно-Белое Царство пользуется несколько другими методами, но нельзя сказать, что они гуманней. Поэтому первый совет тебе — знай, что в Черно-Белом Царстве тебя будут пугать.

— Но ведь это все будет не по-настоящему. То есть если не бояться, кошмары уйдут?

— Отчего же, нет. Вот если бы ты попал туда не полностью, тогда конечно, но ты ведь приходишь сюда почти целиком. Поэтому ты все помнишь, кода просыпаешься, поэтому рана, нанесенная тебе здесь, останется с тобой и в Мире. И в Черно-Белом Царстве все тоже будет по-настоящему. Это и плохо и хорошо. Плохо, потому что очень опасно, хорошо, потому что только так ты сможешь дойти до Ледяного Дворца, где страдает твой отец.

— Ледяного Дворца?

— Да Карл, Никодим угодил в лапы к Снежной Королеве. Ты читал эту сказку?

— Видел мультик.

— Ну у тебя будет время чтобы прочитать ее. Хотя в сказке все не так, или, вернее, не все правда. Но об этом ты узнаешь лишь там, в чертогах Снежной Королевы.

— А почему тебе не сказать мне сейчас?

— А у меня есть на это некоторые причины. Не стоит так на меня смотреть. В конце концов, мы делаем общее дело, и я заинтересован в удачном завершении гораздо больше, нежели ты. Но это еще не все. Что тебе сказал Шайтан?

— Что он хотел убить отца… то есть не он, а тот мужик. Но его опередил какой-то корсар…

— Эмиссар. — поправил Пашку Тим.

— Эмиссары Черно Белого Царства — это что-то вроде шерифов снов. Тот мужик, что хотел убить Никодима в Мире, наверняка шериф Вабара. А раз в том месте, откуда ты прибыл, есть эмиссар, затея становится опасней вдвойне. Пока ты будешь спать, он может тебя просто убить. Ты будешь беспомощен и не сможешь даже убежать. Эмиссары гораздо опаснее, нежели шерифы снов. Они получают свою силу в Мире лично от Снежной Королевы, и им доступно некоторое волшебство, как и здесь. Поэтому второй совет — берегись эмиссара. Попадешься ему в руки, и твое приключение закончится. В общем и целом на этом все. А ну и еще в Черно-Белом Царстве есть время, и оно течет, так же как и в Мире, ну или почти так же. Так что у тебя будет столько времени, сколько ты будешь спать. Ты, я вижу, сохранил ножницы и иглу. Это хорошо. Игла будет тебя страховать, а ножницы Атропос защитят. Пожалуй, только они, смогут это. Я мог бы дать тебе другое оружие, но в Черно-Белом Царстве оно исчезнет. В общем, все Карл. И не забудь про ключ. Надеюсь, еще встретимся.

Шелковый Человек вместе с ларцом и едой исчез с ковра, оставив Пашку и Тима наедине. Тим подошел к ковру и сел на него. Пашка последовал за ним и вдруг почувствовал, что начинает просыпаться. Он знал, что у него есть еще некоторое время и спросил Тима:

— Что ты думаешь об этом?

— Ничего хорошего. Но выхода у нас нет. В любом случае, ты можешь и не отдавать ключ от этого ларца. Если ты освободишь Никодима, он разберется. Но что-то мне не нравится. Это ларец мне о чем-то напоминает.

— Да мне тоже. Что-то крутится, но не вырисовывается. Ладно Тим, я просыпаюсь. Встретимся в Мире.

— До встречи. — Тим нежно обнял мальчика и тот растворился в его руках.

Пашка проснулся. В катере стоял мороз, но он не замерз. Правда слегка затек но, в общем и целом, все нормально. Он поднялся, свернул спальный мешок и высунул голову из люка. Над морем всходило солнце, а с другой стороны луна оставляла Заветы. Мальчик посмотрел на белую вышку маяка. Ему показалось, там кто-то стоит. После последнего путешествия он много узнал и много понял. Понял и кто вел его, и кто такой эмиссар, и кто такие кочегары. Теперь он знал — все беды его семьи протекали из Черно-Белого Царства. Сначала его отца насильно втащили туда, а теперь подбираются и к сыну. Пашку не надо никуда тащить, он придет к ним сам. Мальчик сжал кулаки и пробормотал:

— Посмотрим кто кого.

Он медленно вылез из катера, то и дело бросая взгляд на маяк. Посмотрим…

 

Часть четвертая: зима

Прошел месяц тяжелого ожидания. На листке календаря, висевшего на кухне, Маринка сегодня сорвала последний листок осени. Теперь на нем красовалась палочка и слово «декабрь». В первый раз Пашка не корил себя за промедление, потому что этот месяц не пропал для него даром. Он изучал, исследовал и делал выводы. Теперь каждый день, взяв с собой Тима, он гулял до маяка или до кочегарки. Маяк почти всегда пустовал, а вот кочегарка иногда подавала признаки жизни. Все наблюдения проводились с крайней осторожностью, и его никто не заметил. Он несколько раз видел слепых кочегаров, прятавших уродливые швы под черными шапками, и часто видел Кузьмича. У Пашки не осталось никаких сомнений, кто эмиссар Черно-Белого Царства. Конечно загадочный старик, о котором рассказывают множество страшных историй. За этот месяц Пашка услышал не меньше пятидесяти. Половину рассказал Илья, другую половину ребята из Школьного Телефона. Пашка вышел на них через Илью и те, пусть и неохотно, но рассказали Пашке о старике. Кузьмича обвиняли, чуть ли не во всех смертных грехах. Большинство сказок сводилось к тому, что он сажает детей на льдины и отправляет в море, и тому, что чуть ли не три четверти так называемых несчастных случаев, в действительности его работа. Услышал он истории и более экзотичные. Например, о том, что он выкапывает трупы с кладбища и ест их. Или что в маяке стоит его гроб, в который он ложится по ночам. Или что он сам дьявол, или что продал ему душу.

Конечно, из такого количества информации очень трудно выбрать правду, но кое-что интересное Пашка узнал. Например, что Кузьмич якобы молится какой-то статуе в саду за высоким забором. Или что зимой он ходит налегке — в тонкой курточке, и никогда не замерзает. Хоть в тридцатиградусный мороз, он одет по-летнему. И еще, когда его видят гуляющим в парке, он всегда окружен клубами тумана. Все это Пашка запомнил, но решил не лезть на рожон, пока не изучит Кузьмича подробнее. И он решил установить за ним слежку.

Пашка пошел на беспрецедентный поступок — решил прогуливать школу. Подделать подчерк сестры и передать записку через Илью, не составило труда. И теперь каждое утро, уходя в школу, он в действительности шел в парк. Вместо учебников и тетрадей в его портфеле лежал бинокль и нож. Пашка решил, что хоть такая защита окажется кстати. Хотя он и не представлял, что сможет зарезать ножом человека, но в случае чего хоть напугает.

Главный объект исследования — дом Кузьмича. Даже маяк привлекал не так сильно. С маяком все в целом понятно. Он уже давно приготовил ножовку, чтобы перерезать замок и пройти внутрь. Главное чтобы в это время туда не пришел Кузьмичу, и Пашка изучал его график, следил, куда он ходит и что делает. И тут его ждало разочарование. Кузьмич действовал очень хаотично. Он, то ходил гулять, то сидел дома. Проверять маяк он мог и днем и вечером. Как Пашка понял, тот, или работал автоматом, либо у Кузьмича в доме стоял какой-то пульт от него. В любом случае, маяк загорался каждый день, независимо от того, ходил ли туда Кузьмич или нет. Старик мог покинуть дом на целый день и слоняться по Заветам, а мог сутки не выходить из него. Он иногда ходил на кладбище и проверял состояние могил, и только это могло как-то помочь, потому что он каждый раз находился там ровно час, плюс мину одна две минуты. Пашка не знал, что он там делал — соваться на кладбище, по которому ходит Кузьмич ему не хотелось. Но в этом просматривалось хоть какое-то постоянство. И Пашка решил пролезть, если не в дом, то хотя бы в сад Кузьмича, где по рассказам ребят стояла молельня, в которой Кузьмич молился какой-то женщине. Пашка предполагал кто она такая. Эта вылазка примечательна еще и тем, что после нее у мальчика, наконец, родился план. И как попасть в маяк и как сделать так, чтобы Кузьмич туда внезапно не пришел, и еще кое-что.

Как уже говорилось раньше, дом Кузьмича сделан из толстых бревен. Так же, сад с высокими елями, обнесен высоким деревянным забором и посмотреть, что творится внутри проблематично. Пашка выяснил что надо, забравшись на несколько деревьев растущих неподалеку. Внутри двора все оказалось довольно чистенько и убрано. И что самое важное посредине стояла постройка похожая на беседку, только закрытая со всех сторон. Что-то вроде домика квадратной формы и с конусообразной крышей. Со стороны дома к ней вела вымощенная камнями тропинка, и дверь. Пашка не видел, как Кузьмич в нее ходит, но это предполагалось, ибо дорожку к ней тщательно вычистили от первого снега. И вот, в один из последних дней осени, Пашка увидел, что Кузьмич выходит из дома и направляется в сторону кладбища. Мальчик долго ждал такой возможности. Неподалеку от дома Кузьмича, уже спрятана, сделанная специально для этой цели лестница, и теперь мальчик ее очень резво откапывал от снега и сухих листьев. Лестницу он сколотил из веток, и весила она не так уж и много. Примерно трехметровой длинны и ее как раз должно хватить, чтобы перебраться на ту сторону забора.

Пашка подождал пока Кузьмич скроется из виду и, вместе с лестницей, побежал к той стороне забора, что не видна с кладбища. Он прислонил ее к забору, ловко забрался наверх, и, перекинув ноги так, что одна оказалась внутри, а другая снаружи, подтащил лестницу и прислонил к внутренней стороне забора. Теперь он сможет выбраться оттуда, не ища во дворе других приспособлений.

Пашка спустился и осмотрелся. Сердце бешено билось и мальчик, слегка пригнувшись, проскочил к беседке или молельне. Дверь не заперта. Он открыл ее. Петли прекрасно смазаны и мальчик не услышал скрипа, как ожидал.

Да, ему говорили, что Кузьмич поклоняется какой-то женщине. Пашка предполагал, что это Снежная Королева, но он не думал, что ее алтарь настолько красив. И уж точно не ожидал увидеть над ним, статую женщины невиданной красоты, сделанную изо льда или стекла. Она стояла на квадратном камне, и смотрела на вошедшего ледяными глазами. Наряд Снежной Королевы состоял из легкого платья, а на голове высокая корона. Пашка уже прочитал сказку Андерсена и знал, какая она. Холодная и бездушная. Бессердечная. И внезапно ее глаза слегка засветились синим светом. Он посмотрел в них и увидел легкое отражение заснеженной пустыни и огромного ледяного замка. Сначала лишь легкая тень мрачного пейзажа, но Пашка продолжал смотреть, и тень становилась реальной, а потом превратилась в настоящую картину. Статуя погружала в странное состояние полусна полубодрствования. Все звуки вокруг пропали, и он остался со статуей один на один. Ничего не существовало кроме этих прекрасных глаз. И нет в мире ничего прекрасней их.

Краем глаза Пашка увидел что-то белое. Он резко повернулся, стряхивая с себя наваждение, и увидел, что стоит по колено в густом тумане. И в этом тумане что-то двигалось. Там как будто плавали тени, и иногда их голые спины показывались из тумана. Пашка понял, откуда идет туман. С той стороны, где находилось кладбище, он переваливал через забор и вплывал во двор. Как вода наполняет бассейн, так туман залил садик Кузьмича. Пашка услышал со стороны кладбища стариковский крик. Кузьмич кричал, но в его голосе не слышалась досада или злоба. Он просто вопил и все. Пашка бросился через туман к лестнице. Бросился, но понял, что по всей длине забора, туман поднялся и облепил его. Лестница должна быть где-то здесь, но мальчик ее не видел. Он стал шарить руками по забору, загоняя в пальцы занозы, и его кто-то схватил за ногу. Пашка попробовал вырваться. У него получилось, но его тут же схватили опять — уже за две ноги. Теперь вырваться оказалось уже сложнее, но ему опять удалось. Пока его хватали за ноги, руки шарили по забору в поисках лестницы, и он почувствовал, как в его штанины впились несколько рук, или лап, или еще чего, но в этот момент он нашел лестницу. Он схватился за нее, подтянулся и его отпустили. Но Пашка успел заметить, что из тумана на секунду появились лапы. Похожие на куриные, только по восемь пальцев на каждой. Но они тут же скрылись, а Пашка залез наверх, перетащил лестницу, и спустился. Он рванул по лесу, держа лестницу в руках, и спрятал на прежнем месте. И вдруг услышал позади себя смех. Холодный и жестокий женский смех. Снежная Королева смеялась над ним.

Тем же вечером Пашка все тщательно обдумал, и ему в голову пришла одна очень интересная мысль. Он стал разрабатывать план, спустя пару часов все детали собрались в кучу. В ту ночь Пашка заснул со злорадной улыбкой на лице. Еще посмотрим, кто будет смеяться последним.

Приготовления заняли у него еще неделю, и закончились к первому декабря. Первым делом Пашка нашел старые отцовские кирзовые сапоги. Они валялись на огороде, и там же Пашка взял лопату. Далее началась слежка за кочегаркой и ее обитателями. На некоторое время он оставил Кузьмича в покое. Пашка украл два больших куска угля из кучи перед котельной и тщательно разбил их молотком до состояния пыли. Теперь все более и ли менее готово, оставалось только ждать.

Первого декабря выпало на воскресенье, и Пашка подумал, что этот день ничем не хуже любого другого. Маринке он опять сказал, что переночует у друга, а сам пошел в парк, где уже давно припрятал все что нужно. А именно: лопату, сапоги, веник и черную угольную пыль — лестница осталась в лесу с прошлой вылазки. Лопату и лестницу Пашка зарыл у дома Кузьмича, а сапоги и уголь рядом с катером. Именно от катера начиналась тропинка к маяку и дому Кузьмича. Тропинку протоптали на снегу, и следы угля на ней останутся черными пятнами. Пашка надел сапоги, которые до этого тщательно натолкал ватой, чтобы пришлись в пору. Их подошвы он тщательно измазал в угле, и пока шел от катера, то и дело натирал снова.

Тропа разделялась примерно в ста метрах от маяка. Вправо она вела к его высокой башне, а влево к дому Кузьмича и к кладбищу. К маяку люди ходили чаще, так что снег там утоптали лучше, и из белого он превратился в темно-серый. Вправо тропа осталась белоснежной и Пашка, пройдя по ней, оглянулся — следы сапог видны достаточно четко. Он прошел по тропе, а потом разулся и прыгнул влево насколько смог. Он поднялся, убедился, что между тропой и тем местом куда он упал следов не осталось, и побрел к лестнице и лопате. И первое, и второе он намазал углем еще вчера. Пашка принес лопату и лестницу к забору дома Кузьмича, а потом по своим следам вернулся к сапогам. Он так же прыгнул на тропку, надел сапоги и пошел дальше.

В доме Кузьмича горел свет. Пашка несколько раз обошел забор, кое-где оставляя следы угля. В результате получилась полная картина того, что кто-то долго ходил вокруг и приглядывался. Пашка остался доволен результатом и, вернувшись на тропинку, побежал обратно к катеру. Он старался не просто бежать, а прыгать с ноги на ногу как можно шире, чтобы имитировать бег взрослого человека. Добежав до катера, Пашка снял сапоги и, связав веревкой, перекинул через плечо. Отсюда нет смысла идти до Заветов. От катера до поселка дорогу расчистили и следов на ней не останется. Пашка, немного отдышавшись, побрел обратно к дому Кузьмича. Пока шел он несколько раз сыпанул угля на следы сапог. В целом он удовлетворился картиной. Оставалось только убедиться в какой части дома находится Кузьмич и можно действовать.

Теперь Пашка обходил дом без опаски — он так тут наследил, что никто не смог бы отличить след его ботинка от солдатского. Погода стояла на загляденье ясная. На чистом небе сиял полумесяц луны, однако во дворе Кузьмича царила тьма. Растущие там сосны и днем создавали тень, а фонарей Кузьмич, наверное, не признавал. Наконец Пашка увидел стройную фигуру старика в чем-то вроде халата. Его силуэт поднялся на второй этаж и устроился в кресле. Пашка даже смог различить — Кузьмич взял книгу. Особенно хорошо, что старик выбрал комнату на противоположном с молельней конце дома. Пришло время действовать.

Как и в прошлый раз, Пашка залез по лестнице на забор, держа в руках лопату, потом перетащил лестницу, внимательно посмотрел на какое место он ее ставит, и перелез во двор. Он опять надел сапоги и с лопатой в руках пошел к беседке или молельне или часовне — Пашка не знал, как величать это сооружение. Дверь снова бесшумно открылась, и Пашка увидел красивую прозрачную женщину, слегка сияющую в темноте. Только сейчас, в свечении, он не увидел ничего доброго. Оно пульсировало и источало ненависть, словно зная, что произойдет. Пашка заглянул в голубые глаза Снежной Королевы, и увидел в них заснеженную пустошь и ледяной замок. Но он не позволил видению охватить его. Вместо этого, он достал из кармана пригоршню угольной пыли и швырнул в лицо женщины. Пашке показалось, что послышался отдаленный злобный женский крик, но уже в следующую секунду он замолк, потому что голову Снежной Королевы снесла совковая лопата. А второй удар сверху вниз, разломал ледяное тело ледяной царицы. Пашка понял — статуя сделана изо льда, потому что внизу тут же образовалась лужа. Но смотреть на результат своих трудов некогда. Пашка бросил лопату и побежал к лестнице. Краем глаза он увидел, что со стороны кладбища, через забор пробрался первый рваный край тумана. Но к этому времени Пашка уже залез на забор и, спрыгнув, бросился со всех ног по тропинке. В том месте, где она разделялась, Пашка повернул к маяку и, забежав за один из больших сугробов, стал ждать.

Пашка не видел, как Кузьмич вышел из дома и не видел, что в его бледных глазах засверкала злоба, когда он подошел к своей святыне. Туман валил с кладбища плотными клубами — старик уже стоял в нем по колено. Но туман не помешал Кузьмичу найти брошенную на снег лопату. Туман так же не помешал рассмотреть следы черной угольной пыли в молельне. Старик внимательно осмотрел лопату, и под толстым слоем пыли различил надпись: «КО Љ 1». Теперь уже Кузьмич не знал, что подобную надпись Пашка подсмотрел в одной примечательной кочегарке, служившей вратами в Вабар.

Старик кинул лопату на снег и пошел по следам к тому месту, где осталась лестница. Хотя по-прежнему непонятно, как он видел следы, ведь под ним туман стелился настолько плотно, что казалось, Кузьмичу ноги отрезали по колено. Но он видел. Он вообще очень много видел. Вот допустим следы угля на лестнице. Кузьмич вроде и не прилагал больших усилий — он просто легонько толкнул забор, но тот разлетелся в щепки. Старик махнул кому-то невидимому и пошел по снегу. Следы кирзовых сапог со следами угля стали ему отличным указателем. Туман последовал за Кузьмичом, в нем начали проявляться слабые человеческие силуэты. Кто бы ни осквернил его святыню, он умрет. И умрет в страшных мучениях.

Пашка видел и не верил глазам. После того что он пережил в Алям-аль-Метале, ему вроде и не стоило удивляться, но когда по дорожке прошел старик в чистейшем белоснежном халате, посредине облака тумана, да еще и в сопровождении странных человекоподобных теней, Пашка серьезно перетрусил. Теперь он понял о чем говорил Шелковый Человек. Похоже, эмиссары действительно имеют силу колдовать в Мире. Явное подтверждение этому только что прошло перед ним.

Однако это ничего не меняло. Надо действовать дальше. Подождав пока туман и страшная фигура скроется из виду, Пашка вылез из-за сугроба и побежал к маяку. Тот, как и полагалось, горел и освещал море скованное льдом. Пашка порылся под небольшой березкой, и нашел спрятанную там ножовку по металлу. Он подошел к замку и принялся его пилить. Работа шла не очень споро, но спустя полчаса Пашке все же удалось. Повернув замок по спилу, он открыл дверь и вошел внутрь.

Внутри маяка почти сразу шла винтовая лестница и Пашка, прикрыв за собой дверь, пошел по ней наверх. Там оказалось достаточно тепло, и зеркало большого фонаря медленно вращалось туда-сюда, отражая его лучи. Пашка находился в сильном возбуждении, а ведь надо еще заснуть. Теперь это вопрос жизни и смерти. Мальчик лег прямо на металлический пол, подложил руки под голову и закрыл глаза. Механизм маяка мерно жужжал и это начало успокаивать. Дрема одолевала его и он уснул. Уснул и не заметил, как снаружи, у основания маяка, в небольшом клочке тумана стоит призрачная фигура и смотрит вверх. Как только мальчик уснул, туман пополз к Заветам, стремясь догнать остальных.

Черно-Белое Царство. Как только мальчик очнулся, он понял, что замерз. Причем как цуцик. Пашка лежал на белейшем снегу и смотрел на низкое небо покрытое тучами. С него шел снег, но не крупными хлопьями, а наоборот — противный и мелкий, впивающийся в кожу как маленькие иголки. А еще дул ветер. Холодный и пронзительный, заставляющий тело зябнуть. Пашка присел и понял, что каждая косточка тела, мало того что замерзла, так еще и болит. Он осмотрел себя. На нем появилась дубленка и теплые ватные штаны с валенками. На голове красовалась шапка-ушанка из звериного меха. В Мире у него никогда не было подобной одежды, но ведь это все-таки сон. Пашка с трудом поднялся и пошарил по карманам. В правом нашлась игла дикобраза боли, в левом ножницы Атропос. Его билет на экстренную эвакуацию и единственное оружие. Не так уж и много, но все же лучше, чем ничего. Пашка подумал, что и первое и второе может понадобиться в любую секунду, если судить по тому, что рассказал об этом месте Шелковый Человек. На игле все еще надета пробка и Пашка не стал ее снимать — вдруг случайно уколется. А вот ножницы он достал из кармана и засунул в валенок. Так их и видно меньше, и в случае чего можно быстро достать.

Откуда-то слева послышался протяжный волчий вой. Пашка посмотрел туда, и тут же повернулся вправо. Оттуда он услышал звук глухого удара. Его рука непроизвольно потянулась к карману с иглой, потому что справа открылась по-настоящему ужасная картина. Из черной тучи, на покрытую снегом землю, падал снег. Туча, правда, еще далековато и не она так испугала мальчика. Просто из нее валил очень уж необычный снег. Каждая снежинка, наверное, размером с легковую машину. Правда с такого расстояния, да еще и из-за мелкого снежка, видно плохо, но глухие удары «снежинок» о землю говорили о многом. Они имели обычную форму обычных снежинок, но как уже сказано выше, имели весьма крупный размер. Туча двигалась в его направлении, и Пашке ничего не оставалось, как пойти в противоположном. Ясно, что случится, если он попадет под такой снег. Один расплющенный мальчик. И Пашка припустил по сугробам, изредка поглядывая на черную тучу позади.

Пашка не бежал, но шел довольно быстрым шагом. Попутно он всматривался в однообразный пейзаж, но ничего примечательного, кроме черной тучи не видел. А вернее пока не видел. Очень скоро все поменялось.

Вдруг Пашка заметил, что мелкий, похожий на крупу снег, валивший с небес, изменился. Теперь с неба падали крупные хлопья. Пашка подумал что это первый признак приближения черной тучи, но повернувшись, увидел, что та вроде еще далеко. Глухие удары, огромных ледяных фигур в форме снежинок, по-прежнему бухали сзади, но туча замерла на месте.

Пашка продолжал брести по сугробам и впереди заметил какое-то шевеление. С неба валили крупные хлопья, и вот одна такая снежинка начала расти на глазах. Она как будто делилась и обрастала, становилась крупнее и приобретала человеческую форму. Вскоре еще не менее сорока снежинок последовали ее примеру, и тоже стали расти и трансформироваться. Одни становились человекоподобными, другие приобретали форму мебели. Пашка сначала не понял, во что все это выльется, но окончательное превращение произошло внезапно и полностью. Прямо перед ним, посредине ледяной пустыни, появился его класс. Точнее не само помещение, а только парты, доска и люди. Точные копии его одноклассников и Раиса Петровна — учитель математики.

— Павел, почему вы опоздали на урок? — строго спросила учительница.

Пашка, признаться, сначала оробел. Он ожидал, что его встретят здесь всяческие чудовища, но чтобы его класс! Все ученики смотрели на него. Все как две капли воды похожи на одноклассников за одним исключением. Все черно-белые. Пашка узнал одежду некоторых ребят и понял, что, допустим, свитер Светки должен быть красным, а он черный. Или, из желтой, рубашка Сорокина стала белоснежной. Такой же, как и все окружающее их поле.

— Так я спрашиваю тебя Павел, почему ты опоздал на урок? — повторила учительница.

— Простите Раиса Петровна. — потупился Пашка, осознавая весь идиотизм происходящего.

— Садись на свое место. Ты и так уже много пропустил.

Пашке ничего не оставалось, как сесть. Он как будто потерял волю, и прошел к своей парте. Обычно он сидел с Серегой Наумовым, но сегодня парта пустовала.

— Итак проверим домашнее задание. — продолжила учительница.

Она открыла створы доски, и за ними оказались странные уравнения. Очень сложные с всякими закорючками, скобками, знаками похожими на галочки, и маленькими циферками над и под большими цифрами. До такого они еще не доходили. Учительница села за свой стол и открыла журнал.

— Так я думаю что Павел как раз и ответит. — сказал она и улыбнулась, показав чистейшие белые зубы. Ее волосы, собранные сзади в хвост, слегка припорошило инеем.

— Я? — спросил Пашка.

— Да ты. Ты же болел и оценок у тебя нет, так что — к доске.

Пашка как в тумане вышел к доске, и взял мел. И обнаружил, что вместо него на полочке под доской лежало несколько сосулек. Пашка провел ей по доске. Следа не осталось — послышался только противный скрип. Да если бы и остался, все равно он в жизни бы это не решил. Он положил мел на полочку и, повернувшись к учительнице, сказал:

— Простите Раиса Петровна, я не могу.

— Как? — глаза учительницы расширились, а все дети ахнули. — Паша ты что, не выздоровел?

— Почему я здоров. — ответил Пашка краснея.

— Тогда ты, может быть, болел чем-то серьезным? Менингит, белая горячка, или синдром дауна?

— Нет?

— Так почему же ты не можешь решить такое простейшее уравнение?! — учительница перешла на крик и Пашка вздрогнул. — Это же проходят в первом классе! Максимов к доске!

Леха Максимов резво вышел и, взяв ту же сосульку, стал быстро и сноровисто решать уравнение. В его пальцах сосулька прекрасно писала. Одноклассник быстренько решил уравнение и сказав: «Пара пустяков» — сел на свое место. А учительница стояла, подперев руками боки, и смотрела на Пашку.

— Ну, это же просто. — сказал она. — Я же не задаю ничего сложного. Я даже специально выбрала то, что мы уже проходили.

— Но мы этого не проходили! — Пашка наконец разозлился. Чего вдруг эта снежная училка на него орет?

— Как это не проходили? А, я поняла. Дети как вы думаете, почему он не может решить такие простые примеры?

Отличница Машка с первой парты тут же подняла руку.

— Да Машенька. — ласково сказала учительница.

— Потому что он глупый. — сказала отличница и визгливо засмеялась. Весь класс тут же подхватил этот смех и заржал. Причем смехом не человеческим, а больше похожим на обезьяний.

— Дети, дети. — сказала учительница. — Успокойтесь. Я не думаю что он глупый. Он скорее тупой. Да точно ты тупой!

И учительница указала на него пальцем. Одноклассники тут же повторили ее жест и хором заголосили:

— Тупой, тупой, тупой, тупой…

— Замолчите! — крикнул Пашка.

— А чего молчать, если ты тупой? — спросила учительница.

И тут Пашка заметил кое-что. Учительница отбрасывала длинную тень на белом снегу. Вдруг в левом валенка что-то завибрировало. Пашка улыбнулся.

— А знаете, может вы и правы. — сказал Пашка обходя учительницу и становясь рядом с ее тенью.

— Эй, ты куда пошел?

— Да так. Просто после позорной комнаты ваши дешевые фокусы уже не впечатляют!

Пашка встал на колено и, достав ножницы Атропос, перерезал тень учительницы. Он вроде просто щелканул ножами по снегу, но тень надорвалась и пропала. Учительница тут же стала меняться и вот — обратилась простой кучкой снега.

— Ну что кто еще думает, что я тупой? — спросил Пашка у класса.

Все дети мрачно смотрели на него черно-белыми глазами, а потом взорвались. Сотни крупных снежинок закружились вокруг Пашки и улетели куда-то вдаль. Пашка улыбался, но это прошло, когда он снова услышал глухой «Бух» позади себя. Он посмотрел на черную тучу — она сдвинулась с места и медленно поползла к нему. Пашка побрел в противоположную сторону.

В Огненном Царстве Пашка на собственной шкуре почувствовал, что такое жар. Теперь он понял, что такое холод. Нет, в Черно-Белом Царстве не очень уж холодно — где-то минус двадцать пять, однако вкупе с пронзительным ветром, который продувал даже его дубленку, и заползал под нее, охлаждая тело… Ледяная пустыня пряталась под метелью, и Пашка не мог определить ее размер, но думал, что она огромна. Он шел, а пейзаж ни капли не менялся. Нет ни холмов, ни оврагов, просто ровное, покрытое снегом поле, и противный мелкий снег с неба. Единственным разнообразием оставалась туча сзади, но как Пашка понял, двигалась она со скоростью обычного пешехода. И вот с неба снова посыпались крупные хлопья и Пашка приготовился к очередной пакости.

Снежинки падали, но ни в кого не превращались. Правда, они не достигали земли, но вот десяток пушинок начал расти. Они, как и предыдущие дети увеличивались в размерах, обрастая снегом, и перед Пашкой предстали десять фигур. Десять мужчин стояли и смотрели на мальчика пустыми черно-белыми глазами. С ними что-то не то, ну помимо того что они появились из снежинок, но что Пашка не мог понять. А потом заметил. Сквозь их фигуры видна пустыня позади. Пашка достал из валенка ножницы и сказал:

— Ну а вам чего надо? Если будете дразниться, это не поможет.

Но мужчины не стали дразниться. Они выросли в размерах в два раза и поменяли форму. На каждом появился белый саван, как будто кто-то накрыл их простынею, и в ней зияли два глаза-дыры. Они стали похожи на липовое приведение из мультика о Карлсоне. И естественно полетели к мальчику.

Призраки взлетели в воздух и с душераздирающим воем закружились над Пашкой. Однако на него это не произвело нужного эффекта. Быть может год назад он и испугался бы, но после призрака первого султана Ахры и других двенадцати приведений, эти почти смешные. Ну подумаешь, закутанные в простыни мужики, в два раза больше обычных. Эка невидаль. И Пашка заметил еще кое-что интересное. Приведения выли, летали, а на снегу под ними кружились черные пятна теней. Дальше все оказалось просто. Пашка воткнул ножницы Атропос в тень одного из призраков и та замерла. Пашка посмотрел наверх и увидел, что фигура, похожая на огромный снежок, замерла в воздухе и делает резкие рывки, чтобы высвободиться, но у нее ничего не выходит. И тогда Пашка раскрыл ножницы. Тень порвалась как бумага, и на Пашку сверху упал сноп снежинок.

На этот раз Пашка не отпустил остальных призраков, как сделал с детьми. Нет, теперь ножницы щелкали по теням, а привидения осыпались и ложились на землю сугробами. Когда на поверхности образовались десять снежных холмиков, Пашка засунул ножницы в валенок и пошел дальше. Сзади опять раздались удары, но Пашка даже не стал оборачиваться. Ему казалось, он понял, в какую игру с ним решили поиграть.

Он шел и ждал, когда с неба посыплется крупный снег. Он помнил, что ограничен во времени. Об этом, кстати говорили и командирские часы, впервые появившиеся на руке за все время странствования по Алям-аль-Металю. И вот он дождался. С неба пошел крупный снег, который никогда не достигнет земли. Он кружился, как будто выбирая, что еще за кошмар наслать на мальчика. Пашка, не обращая внимания, шел дальше. Если что-то произойдет, то все равно произойдет.

— Куда же ты Карл? — послышался насмешливый голос сзади. Пашка тут же повернулся, доставая из валенка ножницы. Такого он не ожидал.

Перед мальчиком стояла черно-белая копия Шелкового Человека. Теперь его растрепанные волосы превратились в торчащие в разные стороны сосульки, а шелковая пижама окрасилась бледно-синим, с узорами в форме снежинок. Еще одним отличием стали мягкие комнатные тапочки на босых ногах. Пашка взглянул за его спину и увидел длинную тень. Шелковый человек, а вернее его копия, тоже картинно посмотрела назад.

— Конечно же я ненастоящий. — сказал шелковый человек. — Впрочем, моя сила настолько велика, что я самый опасный из кошмаров, которые могут тебе встретиться. Но Герда не знает, что мы работаем в паре, вот и просчиталась.

— Что еще за Герда? — Пашка крепко держал в руках ножницы, готовый к обороне.

— Ну как же? Снежная Королева. Ее, Карл, зовут Герда.

— Нет Герда — это девочка, которая спасла от нее Кая.

— Это твои заблуждения мальчик.

Сзади «забухало». Туча сдвинулась с места.

— Видишь, она уже поняла, что ошиблась. — ухмыльнулся шелковый человек. — Ну пойдем дальше.

— Пойдем. — сказал Пашка — Только ты первый и так чтобы я тебя видел, и видел твою тень.

— Да ради Ветра. Ты можешь убить меня хоть сейчас, но этим рискуешь совершить большую ошибку, и так ни в чем не разобраться.

Шелковый человек прошел вперед, Пашка шел следом.

— А в чем я должен разобраться? — спросил мальчик.

— Ну как же, ты ведь ходишь в потемках и даже не знаешь этого. С тобой играют и играют такие крупные фигуры, что ты ни о чем не подозреваешь.

— И кто, например?

— Ну хоть Шелковый Человек. Он, пожалуй, самая крупная фигура и самый серьезный игрок на этом поле. Но здесь еще и эмиссар, и джинны, и даже султан Ахры. Все замешаны, но никто из них не подозревает, что за игра ведется на самом деле.

— А ты знаешь?

— Конечно знаю. Я ведь точная копия Шелкового Человека. Он кстати думает, что дергает за все ниточки, и что ты играешь только под его дудку, но скоро ты узнаешь насколько все действительно закручено.

— А можно конкретней? Или для информации я должен что-то для тебя сделать?

— Нет, не должен. Это настоящий Шелковый Человек может строить долгосрочные планы, а его копия развлекается лишь на том отрезке времени, что отпущена ей Гердой. А что касается деталей…. Ну, допустим, ты знаешь, кто в действительности подкинул тебе карту?

— Нет. Но думаю что или ты или кто-то отсюда.

— Правильно. Скоро ты познакомишься с этим картографом. Но Шелковый Человек разумеется знает, кто тебя сюда привел и зачем, и решил воспользоваться случаем.

— То есть?

— Ну вот зачем он тебе помог и рассказал о Черно-Белом Царстве?

— Чтобы получить ключ от ларца.

— А что за ларец?

— Не знаю.

— А ты подумай. Что тебе известно обо мне, и почему меня так все боятся. Я, между прочим, очень распространенный кошмар.

— Ну ты коварный, ты точно не добрый, ты сильный, наверное…

— Да нет не это. — поморщился шелковый человек. Внезапно дунуло так, что Пашка чуть не упал, а от шелкового человека оторвалась рука. — А он уже сердится. Что знают обо мне все? Не только ты, а все жители Алям-аль-Металя?

— Ну по слухам много, да еще и стишок этот…

— Вот-вот, стишок. А как там про меня?

Опять дуновение ветра и Пашка таки упал, а шелковый человек остался без ноги. Он смешно пританцовывал на одной, пытаясь сохранить равновесие. Ни в том месте, где росла рука ни в том, где нога, кровь не вытекла. Только белое пятно и несколько капель воды.

— И молвил из темницы Ветер: «Несчастны будете навеки! И вскоре к вам, сбивая с толка, придет мой Человек Из Шелка».

— Да это все помнят. — кое-как улыбнулся шелковый человек. Предыдущий поток ветра немного изменил очертания его лица. — А что там в начале?

Теперь Пашку обожгло. Подул настоящий раскаленный ветер, и копия Шелкового Человека в один миг упала на снег, развалившись на белые бесформенные комья.

— Когда-то на заре времен могуч был ветер и силен. — пробормотал мальчик. — Но появилось восемь стен и посадило ветер в плен. В плен, восемь стен!

Мысли замелькали, складываясь в догадку, но позади послышались удары ледяных глыб и Пашке пришлось идти дальше. Значит восемь стен. Пашка мысленно пересчитал количество граней на ларце с трапециевидной крышкой. Восемь. Значит, тот самый ветер, который прислал в Алям-аль-Металь Шелкового Человека, находится в плену в этом ящичке. И Шелковый Человек хочет его освободить. И Пашка ему помогает. Мальчик не знал, что это за ветер, но думал, что если он породил Шелкового Человека, то точно не хороший. А может даже очень плохой.

Однако оттого что Пашка получил еще одну загадку, или отгадку, его планы не сильно изменились. В первую очередь надо спасти отца, а дальше посмотреть, что он скажет. Все же это его ключ, и может он знает о ларце больше.

Пашка продолжал свой поход к неизвестности. Фактически он мог идти только в одном направлении — все другие отрезаны надвигающимся облаком. И вскоре Черно-Белое Царство преподнесло ему очередной кошмарчик. Опять с неба посыпались крупные хлопья снега и три снежинки обратились Тимом, его отцом и Маринкой.

— Зачем ты покинул меня? — вопрошал его черно-белый пес. На черной с белыми пятнами шкуре образовался нарост инея. — Как ты мог отпустить меня вместе с Шелковым Человеком? Тот ковер отвез меня в Сумеречное Царство и меня привязали к столбу. К столбу-у-у…

— Почему ты допустил, чтобы я запустила учебу? — кричала Маринка. — Теперь я сопьюсь и стану наркоманкой! Теперь я пропащая душа, и моя смерть лишь вопрос времени. Не очень долгого времени! Почему-у-у…

— Зачем ты пришел сюда? — спрашивал Никодим. — Ты что не понимаешь что мне здесь лучше? Я сбежал от такого глупого мальчика как ты. Ничтожного, негодного, неспособного даже найти собственного отца! Ну теперь ты нашел меня, можешь идти домой. Я тебя не люблю-ю-ю

Они завыли на три голоса, а Пашка достал ножницы. В этот раз он не испытывал ничего приятного, разрезая тени этих наваждений. Они рассыпались, и Пашка пошел дальше.

Пока все в норме. Насмешки и обидные слова терпеть можно, но мальчик ждал чего-то нового и опасного очень скоро. И дождался. На этот раз пошел не просто крупный снег, а гигантский. Каждая снежинка в диаметре не меньше метра, и, слава богу, что хотя бы хрупкие. Однако их нападало так много, что Пашке стало трудно идти. Он не мог понять, во что они складываются, но ясно — во что-то здоровое. Мальчик остановился и стал ждать.

Снежинки крутились и складывались. Снизу им помогал снег — он тоже втягивался в огромную фигуру. Человекообразный торс напомнил кое о чем, но он пока не мог поверить, что это встанет на его пути. Однако когда над головой выросло огромное скорпионье жало, он понял — к нему заглянула копия Шайтана. Хотя и довольно бледная. Шайтан действительно был огромен, и состоял из тысяч видов животных, но здесь они не шевелились и не стенали. Черно-белые животные смотрели на Пашку замерзшими остекленевшими глазами, наполненными бессмысленным ужасом. Многочисленные ноги, лапы, рога и прочее точащее из него не шевелилось, зато могло двигаться само тело. Откуда-то сбоку прозвучал волчий вой, и шайтан сделал шаг в сторону Пашки. Мальчик с ужасом смотрел на его силуэт, не отбрасывающий тени. Значит, ножницы не помогут. Шайтан сделал еще один шаг. Пашка отступил. Исполинская туша угрожающе нависла над мальчиком и сделала еще два шага. На первый взгляд монстр неуклюж, но когда Пашка побежал к туче, он понял, насколько ошибся. Шайтан рванул с места и бежал нисколько не отставая от мальчика.

Пашка то и дело оборачивался, убеждаясь, что фигура не развалилась и все еще бежит к нему. Но впереди другая опасность — черная туча, скидывающая на землю огромные ледяные глыбы. Пашка понимал, что бежать туда — это самоубийство. Он резко повернул вправо, но шайтан сделал гигантский прыжок и встал на его пути. Пашка попытался развернуться, но еще один прыжок и копия царя джиннов опять преградила дорогу. Преградила и сделала угрожающий шаг, но не напала. У Пашки родилась интересная мысль. Он шагнул в противоположную от тучи сторону, и монстр тут же прыгнул и заслонил дорогу. Сзади удары стали уже очень близки, но время еще есть. Но почему шайтан не нападет? Он же может просто его раздавить. И Пашка еще раз шагнул. Шайтан угрожающе поднял ногу. Пашка сделал еще шаг. Нога нависла, но не опускалась. И когда Пашка уже решил, что монстр его просто пугает и загоняет под тучу, и хотел пробежать у него между ног, нога опустилась.

Свет померк и Пашка подумал что умер. Потом догадался, что просто его глаза закрыты. Он исправил это и обомлел. Он стоял внутри шайтана. И надо сказать это просто потрясающее зрелище. Внутри монстр был практически пустым. Пашка не все видел — он находился в ноге, но и этого достаточно. Структура этого кошмара походила на сложную конструкцию Эйфелевой Башни. Тысячи перемычек изо льда скрепляли его, чтобы он не развалился. Они походили на тонкие блестящие ниточки, правда с одной стороны тело шайтана почему-то черное. И Пашка понял. Это же его тень. Тень шайтана спрятана в нем самом! Пашка достал из кармана ножницы и, держа их на манер ножа, резанул по темной стороне ноги. Тут же образовалась трещина. Она побежала вверх и уже секунду спустя, прежде чем Пашка сообразил, что надо бы выбежать из ноги, проломав тонкую стенку, его накрыло снежной лавиной. Он оказался под завалом, но на первый взгляд ничего страшного не случилось. Снег очень мягкий и неплотный. Дышать нормально вполне возможно, и теперь надо только выкопаться… «Бух».

У Пашки в груди все похолодело. Он забыл, что на него надвигается туча. Он лихорадочно замахал руками, разгребая завал и понимая, что не успевает. Удары стали отчетливыми — от них сугроб немного дрожал. Пашка рыл как медведка, помогая себе и руками и ногами, и наконец, голова показалась над снегом. Она посмотрела наверх, и увидела непроницаемую черноту и летящий к нему сияющий кусок люда в форме снежинки. Пашка снова стал разгребать и рыть, и в самый последний момент успел отпрыгнуть. На то место где он только что лежал, упал огромный кусок льда. От него сугроб разлетелся на шматы снега, а Пашку отбросило в сторону. И ему снова пришлось бежать, потому что рядом опять упал кусок льда. И снова. И опять. Пашка побежал, виляя, как будто запутывал следы. Он летел, в сердце начало колоть в печени кололо уже давно. Но он продолжал бежать, хоть легкие горели, словно в них налили расплавленного свинца. Кусок льда упал совсем близко. Пашка покатился по снегу и разбил локоть. Но он нашел в себе силы и поднялся. И опять побежал. Он бежал, сердце стучало так, что перебивало звуки ударов гигантских снежинок. Он бежал… и все кончилось.

Глыбы продолжали падать, но удары остались позади. Пашка остановился, чтобы отдышаться. В глазах плыли красные круги, и он не понимал, что происходит вокруг. Спустя пару минут он смог разогнуться. Он посмотрел наверх и увидел, что туча остановилась, как будто упершись в невидимую стену. Ближайший к Пашке край стал идеально ровным. Послышался протяжный вой и туча отступила. Нехотя, но все же. Пашка повернулся, чтобы посмотреть, где он и понял, почему туча не могла сюда добраться. Перед ним предстал огромный и прекрасный дворец. Или даже не дворец, а замок. Замок изо льда.

В котельной замерла тишина. Ветер совершенно угас, на небе светил полумесяц луны. Шериф Вабара слушал эту тишину и почему-то она ему очень не нравилась. Он вошел внутрь кочегарки и прикрыл за собой дверь. В это же время из-за четверной школы показалось первое облако тумана. Внутри котельной два человека с зашитыми глазами растапливали котел. Меж ярко красных углей виднелись человеческие кости. Это небольшая семейка, приехавшая в Совгавань, чтобы повидать родственников, и тело кочегара. Отец семейства сейчас как раз забрасывал руку жены в котел. Его глаза уже зашиты крупными стежками. Он слегка полноват, но это ничего. Через неделю он похудеет и станет идеальным носителем.

— Да что-то у меня на душе неспокойно. — пробормотал шериф. — Вы так и не нашли мальчика?

— Хрух. — ответил ему кочегар, сидящий за столом. Перед ним стояла полупустая бутылка водки и три грязные рюмки.

— Это плохо. — сказал шериф, подходя и присаживаясь на один из двух свободных стульев. Он разлил водку по рюмкам и выпил свою, не подумав чокнуться с кочегарами. — Если мы его не найдем, придется доложить в Вабар. А вы знаете, что тогда будет.

— Арахарурх. — ответил новый кочегар, садясь рядом и тоже опрокидывая водку в пасть с грязными зубами.

— Ну да вам-то ничего, а мне… впрочем, может все еще обойдется…

И тут оба кочегара начали к чему-то принюхиваться. На лицах с зашитыми глазами появилась озабоченность.

— Что такое? — спросил шериф.

— Хуруху.

— Эмиссар? Не может…

Он вскочил и уставился на дверь. Остатки волос на плешивой макушке зашевелились. Из-под двери пробивались робкие кольца тумана.

— Я знаю что вы здесь. — донеслось с улицы. — Выходите и примите смерть достойно.

— К оружию! — приказал шериф. В его руке тут же появился пистолет, а кочегары схватили лопаты.

Шериф открыл дверь и увидел Кузьмича. Старик стоял посредине туманного облака — оно скрыло его почти полностью. Кроме него повсюду шевелились человекоподобные тени-призраки.

— Так значит шериф. — сказал Кузьмич. — А, и вы. Так я не всех убил тогда… ну ничего, мы это сейчас исправим.

— Сожри свинца! — крикнул шериф и, направив пистолет на старческую фигуру, нажал спуск. Послышался щелчок. Пистолет не выстрелил.

— Не огорчайся шериф. К сожалению меня не убить из обычного оружия.

Шерифа оттеснили в сторону. Два слепых кочегара с совковыми лопатами бросились на Кузьмича. Из грязных ртов раздался крик, больше похожий на рев из котла кочегарки. А Кузьмич и не думал волноваться. Он как стоял, так остался на месте. Вот только к кочегарам тут же устремились призрачные тени. Они пытались остановить их, облепляли и рвали одежду, но у них ничего не получалось. Когда они касались грязных тел, сверкала огненная вспышка и тени отступали. Кочегары разметывали их лопатами, пробираясь к старику. Тени искренне пытались защитить своего хозяина, но их попытки оказались тщеты. Другое дело что старик, одетый в странный халат, и не нуждался в защите.

Как только первый кочегар замахнулся на Кузьмича лопатой, и та со страшной скоростью полетела сверху вниз, грозя разбить его череп, старик сделал шаг назад. Впрочем, не шаг — он просто переплыл немного назад, а его ноги и не подумали пошевелиться. Кочегар не рассчитал силу и лопата, опустившись на землю, повлекла его за собой. Он согнулся, сделал шаг вперед, пытаясь восстановить равновесие, а две тонкие, покрытые венами старческие руки, обхватили его голову и резко провернули. Голова кочегара сделала половину оборота, и послышался хруст, как будто сломалась ветка. Труп кочегара упал к ногам Кузьмича и тут тени призраки уже смогли его облепить. Он засветился ярко-красным светом, но вскоре потух в свалке теней. Кузьмич переступил его — к нему выбежал второй кочегар. И этот попытался проломить старику череп лопатой, но на этот раз Кузьмич не стал отступать. Тонкая рука встала на пути черенка, и они столкнулись. Как правило, когда хороший черенок встречается со старческой костью, обычно ломается кость. Но тут сломался черенок. А в это время Кузьмич шагнул навстречу, выкинул вперед вторую руку и его пальцы вошли в плоть кочегара, как меч. Пальцы проломили ребра и добрались до сердца. Они сжались, превращая его в кашицу, и на землю упал второй труп.

— Теперь твоя очередь. — сказал Кузьмич шерифу. Тот все еще стоял у входа с вытаращенными глазами.

Шериф вбежал внутрь и захлопнул за собой дверь. Он закрыл засов и схватил последнюю оставшуюся лопату. В котельной ничего не видать — когда они выбегали, кто-то задел лампу, и она разбилась. Из закрытого котла лился слабенький свет, но и его хватило, чтобы понять — из-под двери в помещение проникает туман. А с ним и тени-призраки. Тени сливались с тьмой в помещении, и шериф почувствовал легкий укол в груди. А за ним еще один — теперь в легких. Вскоре уколы стали болезненней и кололо по всему телу. Шериф закричал от особенно болезненного, и тут в мозгу что-то лопнуло. Все тело скрутило от боли, и шериф упал. Он все еще чувствовал уколы, но не мог закричать, не мог пошевелиться, не мог ничего. Он превратился в наполненный болью мозг, а тело отказалось ему служить.

Дверь разнесло в щепки. Несколько кусочков дерева упали на его лицо. Кузьмич вальяжно вошел в кочегарку. Он не смотрел на шерифа, зато сам шериф, наконец, увидел, что с ним. Его всего облепили призрачные тени. Тело покрылось мельчайшими ранками, и тени, присосавшись, что-то пили оттуда. Но не кровь, потому что кровь не может быть черной. Или? Он не мог пошевелить головой, но она согнулась так, что он все видел. Его тело и одежда стали черно-белыми. Призраки пили не кровь, они пили его краски. И что бы это не значило, шериф зарычал от негодования. Он не знал, зачем им его цвета, но чувствовал — с ними уходи что-то важное.

Кузьмич надел толстую рукавицу и открыл котел. В котельной стало еще светлее. Шериф пытался что-нибудь сделать, но не мог. И вдруг ему стало совершенно все равно. И тени, и Кузьмич совершенно перестали интересовать. И это послужило старику сигналом. Он подошел к шерифу, тени мгновенно расползлись по углам. Кузьмич наклонился и поднял шерифа, схватив за шиворот. Он пронес его до котла и засунул голову в топку. Шериф с полным равнодушием почувствовал, как его редкие волосы мгновенно сгорели. Окно топки не настолько широкое, чтобы тело шерифа прошло целиком — плечи не входили. Но Кузьмич схватил их и вдавил в тело. Кости затрещали, ломаясь, несколько ребер вошли в сердце. Шериф умер, а Кузьмич взял его за ноги и протолкнул в топку целиком.

Эмиссар не стал упиваться успехом, он даже не улыбнулся — просто пошел прочь. И туман и тени последовали за ним. Кузьмич хотел проверить, кто хулиганит в его маяке.

Ледяной Дворец Снежной Королевы был прекрасен. Ни Ахра, ни Вабар, ни Шум не могли поспорить с ним. Он сиял и переливался на фоне высоких гор. Дворец казался нереальным, он вырастал из горы, словно огромная сосулька, а вернее как десяток сосулек разной высоты. И, несмотря на это, казался очень ровным и правильным. Из-за гор прокатился заунывный вой, и Пашка увидел исполинскую фигуру дракона, сделанного изо льда. Хоть до него пролегло приличное расстояния, Пашка все равно разглядел, как под прозрачной кожей по хрустальным венам переливается бесцветная кровь. Дракон размером с черного, а может и больше. Он взлетел и даже отсюда Пашка почувствовал ветер, который разогнали его крылья. Благо эта зверюга не заинтересовалась мальчиком, и полетела в противоположном направлении.

Пашка еще раз кинул взгляд на тучу позади себя и пошел к замку. Между ним и дворцом провалился огромный и непреодолимый овраг, но как только Пашка подошел к нему, от фасада дворца отделилась стена, и поползла вниз на ледяных цепях. Это опускался самый настоящий подъемный мост. Подобное Пашка видел только в мультиках. Длина моста соответствовала высоте замка — примерно два километра. Он опускался медленно, но без скрипа или какого-либо механического звука. Когда мост опустился, точно подойдя под край обрыва, Пашка увидел, что на другом конце его кто-то ждет. И не кошмар — на мужчине сияла цветная одежда. Синяя рубаха, синие штаны и синий плащ. И длинные светлые волосы спускались с головы до самого пояса. Пашка сжал кулаки и пошел по мосту. Он не стал доставать ножницы, что-то подсказывало ему, что от этого мужчины они не спасут. Вместо этого Пашка залез в карман и снял с иглы защитную пробку. Возможно, придется быстро сматывать удочки.

Мост оказался ужасно скользкий — его покрывала толстая корка отполированного льда. Пашка неуверенно шел, стараясь держать равновесие. Корка льда немного покатая и в середине как раз находилось возвышение. Поскользнешься здесь и скатишься в пропасть. По мере приближения к мужчине становились видны детали. Его одежда покрывалась узорами, как окно в морозную погоду. В этих узорах присутствовал и хаос, и определенный пугающий порядок. Пашка все так же осторожно подходил и различил улыбку на лице незнакомца. Вовсе не добрую, а скорее усмешку. Губы мужчины кривились, насмехаясь над мальчиком.

Наконец Пашка смог различить все черты его лица. Ровный нос, тонкие, но удивительно ровные синие губы, точеный подбородок и самое главное глаза. С большого расстояния они казались сначала серыми, потом белыми и только подойдя вплотную, Пашка понял — они зеркальные. С расстояния в пять метров Пашка мог различить в них свое отражение.

— Я пришел за моим отцом. — сказал Пашка.

— Да, я знаю. — ответил мужчина бесцветным голосом, однако от него распространилось легкое эхо. — Я много знаю о тебе Карл, сын Никодима. Взять его.

Тут же с обеих сторон от мальчика, прямо из корки льда, выросли два снеговика. Толстые, сделанные из трех снежных шаров с руками ветками. На голове у каждого по ведру, вместо глаз два угля, на носу морковь. Руки-ветки схватили Пашку и подняли над мостом. Они крепко держали мальчика не давая пошевелиться. Пашкины ноги дрыгались, и ему даже удалось выбить кусок из нижнего снежного шара, но тут же из среднего выросли еще две руки-ветки, и схватили Пашку за ноги.

— Не трепыхайся Карл. — сказал мужчина. — Это всего лишь мера предосторожности. А вдруг ты сбежишь. Где это у тебя?

Мужчина подошел и стал рыться в Пашкиных карманах. Он сразу нашел иглу дикобраза боли и пробку. Синие руки надели защиту на иглу и засунули в карман штанов.

— Ну вот теперь мы сможем поговорить спокойно. — продолжил мужчина.

— Отпустите меня! — закричал Пашка.

— Отпустите его. — махнул рукой мужчина. Снеговики тут же пропали, а Пашка, упав на лед, покатился в сторону пропасти. Но рука мужчины схватила его за шиворот и поставила на ноги.

— Нет, ты еще должен встретиться с твоим отцом Карл. — сказал мужчина. — Пойдем.

Он взял Пашку за руку и повел к замку. Рука холодная, а хватка крепкая. Пашка попробовал вырвать руку, но добился лишь, что пальцы мужчины сжали его ладонь сильнее. Косточки захрустели и Пашка закричал.

— Хочешь идти один так и скажи. — пожал плечами мужчина разжимая руку. — Я просто хотел провести тебя по мосту, чтобы ты не упал.

— Сам справлюсь! — крикнул Пашка.

— Ах, какой потрясающий мальчик! Знаешь, скажу по секрету, я раньше тоже был таким. Но все меняется…

Пашка пошел следом за мужчиной, а тот, казалось, потерял к нему интерес. Они прошли под аркой ворот и оказались в холле с множеством дверей. Мужчина указал на одну и сказал:

— За ней находится твой отец. Но разве ты не хочешь у меня о чем-нибудь спросить?

— Хочу. Кто вы? — нахмурился Пашка, растирая руку. Она тоже стала холодной и не хотела отогреваться.

— Я Кай — король Черно-Белого Царства.

— Тот самый Кай? Но вы же хороший.

Глаза-зеркала насмешливо смотрели на мальчика. Насмешливо и безразлично.

— Даже в той глупой сказке, что ты читал, я нигде не был хорошим. И вообще в действительности все было не так.

— А как?

— Когда прежняя Снежная Королева похитила меня, Герда стала меня искать. И нашла вот в этом самом замке. А потом убила Снежную Королеву и заняла ее место. С тех пор прошли тысячелетия, а может и тысячелетия веков, и мы по-прежнему правим этой страной. Но для тебя, наверное, гораздо интересней узнать о себе, не так ли?

— Да. И об отце.

— Ну о Никодиме ты наверное уже все знаешь. Хотя если хочешь. Он совершил ошибку, что-то не поладил с тем, с кем сориться нельзя. И его нам сдали. Каково же было наше удивление, когда оказалось, что Никодим находится в Заветах. По невероятно удачному стечению обстоятельств, там оказался и наш эмиссар. Он поймал твоего отца и посадил в плен. С тех пор он здесь за этой дверью.

— Как ко мне попала карта? Это вы меня все время направляли?

— Ну скажем так это было совместное творчество. Мое и…

— Шелкового Человека. — закончил Пашка.

— Ну да. — кивнул Кай и усмехнулся. — Правда, Шелковый Человек фигура не главная. Без ложной скромности скажу, что я его одурачил.

— То есть?

— Ну он пообещал подготовить тебя, чтобы ты смог добраться до Ледяного Замка, а я за это должен отдать ему какой-то дурацкий ключ.

— Какой ключ. — у Пашке на душе уже давно скребли кошки, а теперь они превратились в тигров. До него стало доходить, что он был просто пешкой. И даже не пешкой, а шашкой на шахматной доске. Выполняющей функцию, которая нужна другим игрокам, и бесполезной по сути шашкой.

— Ключ что висит на шее у Никодима. Я не знаю, зачем он ему нужен да мне и все равно. Ну так я продолжаю. Шелковый Человек пообещал, что проведет тебя сквозь все Царства и поставит у тебя на пути трудности, с которыми ты столкнешься здесь. Сразу отправлять тебя сюда не имело смысла, ибо ты не прошел бы и половины. Срезался бы на дразнилках своего класса, и тебя накрыла бы туча. А что уж говорить о призраках или шайтане. Но ты повидал все это в Азиль-до-Абаре, и смог победить эти же кошмары здесь.

— Но зачем вам надо было меня сюда заманивать?

— Знаешь Карл ты не поверишь, но ты был всего лишь обычным почтальоном. Не больше. Ты должен был доставить мне иглу дикобраза боли. За ключ я потребовал у Шелкового Человека именно эту плату. Но ты смог бы доставить иглу только пройдя по Плато Кошмаров, и с этим я ничего не мог поделать — другой дороги в Ледяной Дворец нет. Так что прости Карл, теперь ты больше не нужен. Я вообще поражаюсь, о чем ты думал, когда сунулся сюда. Ты хоть понимаешь, с какими могущественными существами ты столкнулся? Ты глуп мальчик.

— Это ты глуп! — закричал Пашка. — Шелковому Человеку нужен ключ, чтобы открыть ларец, где спрятан ветер. Я не знаю, что это за ветер, но всем точно будет плохо, если он добьется своего! Так что и тебя водили за нос, король!

— Да и пусть. Шелковый Человек не может пройти в Черно-Белое Царство. И ключ я ему все равно не собирался отдавать. Так что мальчик, как видишь, я все предусмотрел, а он, и тем белее ты, нет. Но теперь ты, наверное, хочешь встретиться со своим отцом? Ну так вперед, иди.

— И что вы так просто позволите мне его забрать? — не поверил Пашка.

— Если сможешь, бери. Как я уже сказал, ты мне больше не нужен, но может ты меня удивишь напоследок.

Кай подошел к одной из многочисленных дверей покрытых инеем и открыл ее. Пашка еще раз недоверчиво посмотрел на него, и пошел внутрь. Когда мальчик скрылся, Кай улыбнулся, достал иглу из кармана и любовно погладил ее. Он свободен! Все идет отлично. Он снова спрятал ее в складках одежды. Она не должна знать, что теперь Кай может покинуть ее проклятое Царство в любой момент.

Когда за Пашкой захлопнулась дверь, он этого даже не заметил. Прямо перед ним раскинулось огромное замерзшее озеро. Помещение походило на каток, только больше раз в пятьдесят. И повсюду люди. Они ползали на карачках по треснувшему льду и то ли что-то искали, то ли наоборот прятали. Лед на озере разломали во многих местах, но воды из трещин не вытекло ни капли. Однако Пашка заметил, что каждый осколок имеет ровную форму. Треугольные, квадратные, прямоугольные, трапециевидные, шестиугольные, восьмиугольные, всякие разные, но нет круглых или неровных. Осколки имели разный размер — от больших, по площади в несколько метров, до маленьких, максимум сантиметровых. И люди лазали меж ними и что-то делали. Пашка видел только их спины, но и этого хватило, чтобы почти сразу найти среди них отца. Широкая спина, закутанная в серый плащ и широкополая шляпа на голове, находилась совсем недалеко и Пашка тут же закричал:

— Папа!

Мальчик бросился к нему, но тот не слышал его. Пашка пробегал меж сгорбленных спин, совершено не обращая на них внимания. Для него сейчас существовал только его отец. Он подбежал к нему и увидел, что Никодим собирает из маленьких льдинок какое-то слово. Но это неглавное. Он наконец нашел его.

— Папа! — мальчик чуть не прокричал это Никодиму в ухо, но никакой реакции не последовало. Это немного отрезвило Пашку, он заподозрил подвох. — Папа?

— Я тебя прекрасно слышу. Не отвлекай меня. — проворчал Никодим.

— Папа ты не узнаешь меня? — пробормотал Пашка.

— Я сказал, не отвлекай меня! — и Никодим поднял голову.

Пашка резко отшатнулся от него. В глазу у его отца торчал кусок зеркала треугольной формы размером с ладонь. Никодим стоял на коленях и Пашка увидел, что точно такой же торчит у него в груди слева. Крови из обеих ран не вытекало. Никодим пару секунд смотрел на Пашку, а потом опять сгорбился и принялся собирать из осколков льда какое-то слово. Пашка не сомневался, что знает какое. Мальчик огляделся и увидел, что в глазах и сердце каждого из присутствующих торчат подобные куски зеркала. У кого-то меньше у кого-то длиннее, но исключений нет. И каждый человек собирал из льдинок проклятое слово — «Вечность».

— Теперь ты понял Карл. — прозвучал с потолка голос Кая. — Твой отец здесь навеки.

— А что если я вытащу их из него? — по щекам Пашки покатились крупные слезы. Он откуда-то знал ответ.

— Это кое-что изменит. Стоит тебе лишь только прикоснуться к осколку зеркала, как оно исчезнет и появится в твоей груди. А вскоре такой же осколок вырастет и в глазе. Но ты можешь попробовать Карл.

И над залом разнесся безумный, безразличный смех Кая. Пашка продолжал плакать. Он присел и посмотрел на лицо своего отца. В сказке слезы Герды извлекли зеркало, но мальчик сомневался, что это произойдет и сейчас. В отражении куска зеркала торчащего из глаза, он видел себя, а на заднем плане стояли высокая женщина в ледяной короне и Кай. Пашка повернулся, но никого не увидел. Он опять взглянул на кусок зеркала. Теперь позади стоял Шелковый Человек. На груди Никодима на цепочке висел маленький серебряный ключик. Этот ключ был нужен Шелковому Человеку с самого начала. Все остальное просто игра, чтобы освободить ветер. Он встал на колени, и ногу что-то кольнуло. Ножницы Атропос! Он совершенно забыл о своем оружии. Наверное, Кай не знал, что они у него есть. Наверное, Шелковый Человек не упоминал об этом. Пашка достал их. Теперь это его последняя надежда. Он аккуратно раскрыл ножницы и постучал папу по плечу.

— Чего тебе?! — спросил Никодим, поворачивая голову. Такое знакомое и такое далекое лицо смотрело на мальчика с раздражением и злостью

— Прости папа если у меня не получится. — сказал мальчик.

Он протянул ножницы, пытаясь действовать как пинцетом. Но как только он дотронулся до зеркала…

Пашка ожидал, что у него ничего не получится, ожидал, что получится, и он сможет достать зеркало, ожидал, что ножницы разрежут осколок. Ожидал всего, но только не того, что произошло. Стоило ножницам Атропос дотронуться до зеркала, как оно растаяло подобно льдинке, а ножницы нестерпимо раскалились. От внезапной боли Пашка выронил их, и они, с шипящим звуком, ушли под лед. Последнее что Пашка видел, как они раскалились докрасна. И тут посреди замерзшего озера разразился ад.

— Что происходит?! — прозвучал строгий женский голос сверху. — Кай!

— Я не знаю моя королева. — голос Кая из надменного стал растерянным.

Пашка отпрыгнул от отверстия в форме ножниц, потому что из него полыхнул огненный фонтан. Однако это не спасло мальчика от огня. Фонтан тут же взорвался и объял пламенем весь зал. Но как ни странно пламя не обжигало. Оно растапливало лед да, но не обжигало. Пашка увидел, как второй кусок зеркала в груди Никодима растаял, и в глазах отца появилось осмысленное выражение.

— Паша? — пробормотал отец.

— Папа! — крикнул Пашка. Но крикнул в пустоту. Никодим исчез. Точно так же, как исчезал Шелковый Человек — внезапно, вроде его кто-то стер.

Пашка посмотрел по сторонам. В глазах и сердцах людей таяли зеркала. На их лицах появлялась целая гамма чувств. Сначала боль, потом удивление, потом прозрение и наконец, радость. А после они исчезали. Исчезали целыми пачками. Огонь продолжал бушевать, плавя зеркала и освобождая пленников. И до Пашки дошло, что люди просто просыпаются. Они освободились от чар Снежной Королевы и теперь просыпаются. Но почему? Почему ножницы Атропос растопили их? Подобные пламенные представления Пашка видел только в Огненном Царстве. И там же на какое-то время ножницы находились у Хранителя, а отдал их ему сам Шайтан. Значит, Пашка стал почтальоном не одной посылки, а двух.

Но вот фонтан перестал бить и Пашка увидел, что сидит на каменном полу. Озеро льда полностью высушило пламя из Огненного Царства. От ножниц Атропос осталась только лужа расплавленного металла. Пашка стоял один в огромном помещении. Но ненадолго. Дверь, через которую он вошел, отворилась, и в помещение вошли две фигуры. Мужская и женская. Кай и Герда.

В главном госпитале Совгавньского района, в маленькой палате мужчина, спавший почти два года, открыл глаза. Сначала черно-белого цвета, но потом вся зелень вернулась в них и Николай, он же Никодим, очнулся.

— Паша. — пробормотал он.

И тут же сел. Все тело скрутило болью. Спина затрещала, а атрофированные мышцы не захотели повиноваться, но он все же смог сесть. Потом свесить ноги на пол и попробовать встать. С первого раза не получилось, и он упал, разбив капельницу. Не получилось и со второго раза, но с третьего, опираясь о стену, он поднялся и пошел к выходу. Он шел по пустынным коридорам, голова кружилась, но он шел. Он знал — его сын в опасности.

Николай прошел мимо регистратуры, там никого не оказалось и, слава богу. Врачи ни за что не позволили бы больному, после двухлетней коммы, ходить. Он прошел к выходу. Возле крыльца стояла машина. Николай узнал ее — джип главного врача. Никодим, шатаясь, прошел к ней и вздохнул с облеганием. Он увидел, что двери открыты, а ключи в замке зажигания. Он и не знал насколько ему повезло. Главврач просто забыл в госпитале кое-какие бумаги и вернулся на пару минут, чтобы забрать их. Он не посчитал нужным закрывать машину, или доставать ключи. Зачем? Госпиталь находится в отдалении от населенных пунктов — жулья здесь нет. Николай повернул ключ — машина завелась, и он нажал на акселератор.

Маринка мирно спала, когда услышала два коротких звонка. Так звонили только члены их семьи, и она подумала, что это Пашка. А кто еще? Наверное, с другом поругался. Она спросонок подошла к двери и, не спросив кто там, открыла ее. Сначала она испугалась, увидев бледного, тяжело дышащего мужчину, и уже хотела захлопнуть дверь, когда поняла, кто перед ней.

— Папа? — не веря своим глазам, сказала девушка. — Папа это ты. Папа!

Маринка набросилась на отца, заключая в объятья, и тот чуть не упал.

— Подожди дочка. — пробормотал Николай пытаясь справиться с отдышкой.

— Но почему ты здесь? Ты что, очнулся и сбежал из больницы? Это ты зря, ты посмотри на себя. Ты же выглядишь как…

— Марина! — прервал ее отец. — Где Пашка? Это очень важно, где он?

— У друга.

— У какого?

— У Андрея, кажется, не знаю.

— У него есть телефон?

— Нет. Пашка сказал что…

— Блин! Нет наверное никакого Андрея. Но почему он не прошел отсюда? — пробормотал Николай.

Тут из Пашкиной комнаты вылетел Тим. Он тоже бросился к Николаю, пытаясь его облизать.

— Тим, мальчик мой. Может он приведет нас к нему? Ах, если бы я мог сейчас заснуть.

— Пап с тобой все в порядке? — с сомнением посмотрела на него Маринка.

— Со мной все, а вот твой брат в огромной опасности. Надо обыскать его комнату.

— Зачем?

— Быстро! Ищи все, что может быть необычного. Я пока переоденусь. Господи еще и эмиссар в поселке. Только бы не опоздать.

Маринка не понимала, что произошло, но послушалась отца. Она пошла в Пашкину комнату и стала шарить по шкафам, потом в пуфике. Вскоре к ней присоединился отец. Он надел старые джинсы, рубашку и кроссовки.

— Ну где же, где же… — бормотал Николай.

— Пап может это?

Маринка стояла с мятой бумажкой, которую нашла между подушками дивана. Николай тут же выхватил у нее листок и забормотал.

— Так, это Предрассветное, Дневное, Сумеречное, Ночное Огненное вот Черно-Белое! Значит он в маяке. Марина быстро одевайся, нам надо спасти твоего брата пока не поздно. И возьмем с собой Тима, он может понадобиться.

Маринка послушно побежала в свою комнату, а Николай прошел на кухню, взял нож и зашел к себе в спальню. Он разрезал матрац, там, под дополнительной прослойкой ваты, лежали два пистолета необычной формы. Громоздкие похожие на сигнальные ракетницы только явно старые — все покрыты различными вензелями и завитушками. Никодим засунул их в джинсы и сказал махающему хвостом Тиму.

— Мы идем на охоту Тим. И только бы мы успели…

Снежная Королева влетела в зал. Теперь дверь находилась примерно в двух метрах от пола — растаяв, озеро опустило пол. Герда летела медленно и грациозно, Кай спрыгнул следом — от удара сапог по залу прокатилось звонкое эхо. Пашка смотрел на Герду и не мог оторвать глаз. К нему плыла самая красивая женщина во вселенной. Статуя в молельне Кузьмича — лишь жалкая пародия на оригинал. Ее лицо идеально, ее платье состояло из миллионов снежных узоров, черточек и линий, снежинок и инея. Ледяная корона сверкала синим светом, освещая помещение и истребляя тени в его углах. Женщина подлетела к Пашке, а он не мог сказать даже слова, настолько она хороша. Но Снежная Королева красива своей неземной и холодной красотой. Красотой, которая служила только ей.

— Ты разрушил мое озеро мальчик. — сказал Герда. Холодный властный голос прокатился по залу, и на душе стало приятно холодно. Никогда Пашка не думал, что холод может оказаться таким восхитительным. Он дарил забвение и разрушал беспокойство. Он зачаровывал. — Но это ничего.

Вдруг Пашка понял, что приближается к ней. Сначала он подумал, что тоже взлетел, но потом посмотрел под ноги и увидел, как пол обрастает льдом. Гладким, словно стекло и сквозь него бетонный пол прекрасно просматривался. Очень скоро лед подобрался к Снежной Королеве, и она опустилась на него. И как только каблуки ее сапожек коснулись поверхности льда, все вокруг взорвалось. Как будто кто-то заминировал лед и нажал на кнопку взрывателя. Миллиарды маленьких осколочков правильной формы взлетели в воздух и опустились. Озеро приобрело свои прежние очертания.

— Маленький паршивец! — сказал Кай. — Ты ничто по сравнению с властью моей Королевы!

— Оставь это Кай. — холодно сказал ему Герда. — Как ты мог пропустить его? И как он преодолел Плато Кошмаров?

— Это сын Никодима моя Королева.

— Правда? Ну что же, это многое объясняет. Так это ты разбил мой алтарь в Мире?

— Да. — сказал Пашка.

— Ну и это ничего. Ты уничтожил старую темницу, и теперь станешь первым гостем новой. Может такой умный и находчивый мальчик как ты, сможет собрать вечность.

Герда слегка хлопнула в ладоши, посреди озера появилось зеркало. Большое овальное в изящной бронзовой раме. Кай стоял и улыбался, но Пашка заметил, что он упорно запахивает полы своего плаща. Как будто что-то прячет в них. Но это ушло куда-то вдаль. Сейчас его интересовала только Она.

— Посмотри на себя мальчик. — сказал Герда указывая на зеркало. — Это зеркало откроет тебе себя в совершенно ином свете.

Пашка кивнул и пошел к зеркалу. На секунду он увидел, что в нем отразилась Снежная Королева. В отражении она стала еще прекрасней. Быть может он сможет тоже увидеть себя там красивым. Достойным ее красоты.

Он встал напротив и посмотрел на Кая. И увидел перед собой маленького толстого карлика, а вовсе не красивого мужчину. Этот карлик прятал в складках одежды какой-то секрет, но Пашка опять забыл о нем, когда увидел себя. Сначала он показался себе до боли некрасивым. Толстый нос картошка, глаза, один больше другого, волосы растрепанные наполовину. Его фигура оплыла — он стал толстым. Но вот что-то произошло и Пашка начал меняться. Пожалуй, только волосы не изменили очертаний очень сильно. Просто стали черными и зашевелились на ветру. Прическа а-ля кукушкино гнездо. Но с остальным трансформации произошли кардинальные. Его лицо немного вытянулось и поменяло черты. Он стал очень простым и сложным одновременно, ибо не бывает такой симметрии у людей. Его дубленка штаны и валенки обратились пижамой. Шелковой пижамой. Ноги разулись, а на губах появилась усмешка. На него смотрело он сам, в образе Шелкового Человека. И это почему-то отрезвило его. В отражение опять появилась Герда. Теперь Пашка видел, насколько она проста. Очень проста и понятна. Она просто не любит и не способна любить. И даже себе самой она ненавистна. И поэтому красива. Но эта красота бессмысленна. И может быть даже безобразна.

— Не правда ли ты не слишком красив в этом зеркале, а я наоборот? — спросила Герда, подходя ближе. Она положила ему на плечо руку, и Пашка почувствовал, как к сердцу подваливает ее холод.

— Да. — сказал он решая что ему делать. С другой стороны подошел карлик Кай. Кай, прячущий в складках иглу дикобраза боли! Он наверное не успел ее спрятать, и почему-то не хочет, чтобы Герда ее увидела. Но почему? Впрочем, неважно. Главное — это шанс.

— Но я могу сделать тебя красивей. — продолжила Герда. — Вот так.

Пальчик с длинным тонким ногтем, выкрашенный синим лаком, дотронулся до поверхности зеркала — по нему пробежали три трещины. Кай и Герда протянули руки, и в каждую упало по одному треугольному осколку. На их месте тут же образовались новые, и зеркало снова стало гладким. Пашка стоял между Каем и Гердой, и у каждого в руке по куску зеркала. Они улыбались и Пашка понял, что сейчас будет. Кай стоял настолько близко, что Пашка смог в отражении зеркала различить очертания иглы во внутреннем кармане рубахи.

— Куда хочешь моя Королева? — спросил Кай.

— Я в сердце. — ответила она.

— Да пошли вы! — крикнул Пашка и, повернувшись, вцепился в Кая. Тот попытался его оторвать, но мальчик обхватил его торс и прижался к холодному телу.

Он почувствовал, что Кай, от неожиданности, уронил свой кусок зеркала и тот разбился об лед. Пашка шарил по складкам одежды в поисках… и вот он нащупал. На игле пробка, да еще она спрятана под толстым слоем материи, но Пашка схватил пробку и нажал на другой конец иглы. Кончик прошил пробку и воткнулся в руку.

— Отпусти меня ты маленький… — закричал Кай.

— Нет, он уходит! — разнеслось по залу, и из ушей Пашки и Кая потекла кровь.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!! — это принадлежало Пашке.

Боль! Дикая, страшная, всепроникающая, адская, невероятная, нереальная, чудовищная, всесокрушающая, ужасающая, пугающая боль. Она схватила мальчика, закружила по залу, пронесла над Черно-Белым Царством и понесла прочь. Туда в свои мрачные и угрюмые чертоги забвения.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!! — разорвал тишину в помещении голос мальчика Пашки.

Он подскочил, не понимая где он, кто он и что он. Но та самая боль, что растерзала его мозг и, наверное, убила, чуть ли не половину нервных окончаний, отступила. Как волны разбиваются о скалы под маяком и отступают с отливом, так ушла и она, оставив за собой пустоту. Но и пустота быстро заполнилась радостью.

— Я смог! — расхохотался Пашка. — Я смог!!!

— Не стоит радоваться победам мальчик. — прозвучал голос с другой стороны фонаря. — Ведь любой триумф так легко превратить в провал.

Из-за фонаря вышла худая фигура старика Кузьмича. Он безразлично смотрел на мальчика светлыми глазами. И вдруг Пашка понял, что там, в Черно-Белом Царстве, эти глаза зальет серебро, и они станут зеркалом.

— Помогите! — заорал мальчик.

— Это бессмысленно сын Никодима. Мы одни в лесу посредине ночи. Вокруг никого нет. Ну или почти никого.

Пашка резко рванул в сторону, но Кузьмич оказался шустрее. Куда как шустрее. Пашка не успел сделать и пары шагов, как сухая рука поймала его, подняла, а потом бросила на пол. Пашка ударился копчиком, из глаз брызнули слезы ненависти.

— Значит ты смог уйти от Королевы. — сказал старик. — Что же, и Никодим теперь на свободе. Я же говорил ей, что надо было его просто убить. Мертвые не причиняют вреда, напротив, иногда они даже полезны. Встань, я хочу тебе кое-что показать.

Пашка продолжил сидеть, но старик опять схватил его за шиворот и поднес к открытому окну. Сразу под ним обрывалась пропасть, и плескалось море. И Пашка увидел страшную и красивую картину. На поверхности моря играли блики от месяца и там же плескались сотни льдин. Закованная в лед бухта треснула, и льдины плавали в ней как кораблики. И на каждой стояла маленькая, окутанная облачком тумана, человекообразная тень. Наверное, их Пашка видел вместе с Кузьмичом сегодня вечером.

— Кто это? — спросил мальчик. Каждая тень почему-то вызывала в душе маленькую капельку грусти.

— Это дети. — ответил Кузьмич. Он поставил мальчика на пол, тот и так стоял как завороженный. — Такие знаешь, непослушные дети. Помнишь, я приходил к вам на урок? Я говорил насколько опасно кататься на льдинах. Так вот, это такие непослушные дети вроде тебя, которых всегда тянет попробовать то, чего делать нельзя. Те, кто ищут приключений и не понимают всей их опасности. Это их сути. Ну, или чтобы ты лучше понял — души. Они призраки всех детей, что решили покататься и не вернулись. Море забрало их тела, а души взял я. Обычно я храню их на кладбище, но иногда вывожу на прогулку.

— И скольких из них вы лично посадили на льдины? Сколько детей ваши жертвы?

— Я думаю где-то половина. — невозмутимо сказал старик. — И теперь среди них будешь и ты мальчик. Вон та льдина, специально для тебя. Ты уже знаешь, что с тобой будет там, в море, это я рассказывал. Но вот чего я не сказал, это что ты будешь вечно страдать и служить мне, скучая по телу, которое заберет море. Так что прощай маленький шериф. Твое приключение окончено.

Пашка попятился, но рука Кузьмича цепко схватила его. И тут позади промелькнула чья-то тень. Что-то коричневое прыгнуло Кузьмичу на спину и зарычало.

— Тим! Так его, ату! — закричал Пашка.

Кузьмич отпустил мальчика и, неестественно выгнув руку, схватил Тима за лапу, а потом бросил об стену. Пес заскулили и одновременно зарычал.

— Тогда первой я убью твою собаку. — сказал Кузьмич, ощупывая шею, до которой смогли дотянуться зубы.

— Нет! — Пашка бросился на эмиссара, но отлетел к открытому окну и чуть не вывалился в него. И даже смог на секунду увидеть среди сотен льдин пустую. Только одна не имела пассажира — его именная льдина.

А Кузьмич наступал. В его глазах светилось сумасшествие, Тим жалобно заскулили, и внезапно гавкнул. И даже Кузьмичу показалось, что он улыбнулся. Старик посмотрел в окно над собакой и увидел мужчину и девушку с суровыми лицами. Мужчина направил на него ствол странного громоздкого пистолета.

— Этого не… — пробормотал Кузьмич и пуля разорвала его грудь. На Тима посыпалась груда стекла, но не поранила.

Эмиссар попятился. Он зашатался, не понимая, что произошло и как в него смогли попасть. Но потом пришла холодная страшная боль. Он продолжал пятиться, пока не споткнулся обо что-то вроде табуретки. Споткнулся и полетел…

Пашка поднялся с коленок. Он только что подставил старику подножку в виде себя и тот вывалился в окно, которое открыл, чтобы выкинуть в него мальчика. Пашка подошел к проему и увидел, что на льдине где должно было лежать его тело, смешно раскинув руки, лежит Кузьмич. В груди зияла страшная рана. Но вдруг над морем пронесся порыв ветра. Он подхватил другие льдины с маленькими тенями и потащил к Кузьмичу. Одна из них приблизилась и, столкнувшись, зацепилась за льдину с мертвым Кузьмичом. И словно буксир потащила его в море. Все остальные последовали за ней. Туман и ветер гнали их, и Пашка увидел, что тело Кузьмича соскользнуло в воду, а его тень осталась. Эта тень встала на ноги и указала рукой куда-то вдаль.

— И что это все значит? — прозвучал за спиной голос его отца.

— Теперь он поможет найти их тела. — в каком-то трансе пробормотал Пашка. — А потом они станут свободны. Он не сможет умереть, пока не выполнит свою работу. Ветер приговорил его к этому. Ветер любит освобождать…

— Сынок с тобой все в порядке?

Пашка вышел из этого состояния, как и вошел — внезапно.

— Папа! — мальчик кинулся к нему на шею и крепко-крепко обнял.

— Пашка, ты цел. — услышал он голос Маринки, и вот уже объятий стало на треть больше. Вся семья собралась в комок, и ничто не могло разорвать его.

Тим подбежал к ним, виляя хвостом, и гавкнул басом. Он требовал, чтобы его приняли в их компанию. И конечно же его приняли. Вся семья снова в сборе.

Так они и стояли — три человека и одна собака. Они обнимались очень долго, пока из-за горизонта не взошли первые лучи солнца. А потом они пошли домой завтракать.

Хоть глава семьи проспал почти два года, сын и дочь тоже схватили снов, а пес вообще дрых, чуть ли не восемнадцать часов в сутки, позавтракав, все пошли на боковую. Слишком много они пережили, и все серьезные разговоры решили оставить на завтра. Однако ни Пашка, ни Маринка не пожелали спать в своих комнатах боясь, что папа снова надолго уснет, и легли в одну постель. И даже Тим пристроился рядом с ними. В тот день никто из них не видел снов.

Проснулись они одновременно и почти сразу пошли ужинать. Праздничный ужин, как-никак, должен быть праздничным, и Маринку послали в магазин за тортом. В действительности Николай просто хотел поговорить с Пашкой с глазу на глаз. Когда за Маринкой закрылась дверь, Пашка начал рассказ. В общих чертах и коротко он пересказал свои путешествия по Царствам.

— И Шелковому Человеку нужен твой ключ. Тот, что висел у тебя на шее. И я обещал его ему. — закончил Пашка.

Никодим покачал головой. Нет, он, конечно, верил, что сын не врет, однако слишком уж дико это звучало.

— Это ключ не от ларца, что бы это ни был за ларец. — сказал Николай. — Это ключ от моего дворца в Ахре.

— Да нет. Хотя… а зачем он тогда нужен Шелковому Человеку?

— Эх, Паша, не думаю, что ему нужен этот ключ. Ему надо было что-то совсем другое. Я пока не знаю что, но узнаю когда засну и навещу султана.

— А можно мне с тобой?

— Конечно можно. Да как я могу запретить тебе? Ты ведь мой коллега, между прочим, и сделал то, чего не удалось мне.

— Так мы вместе заснем в школе?

— Нет. Я до сих пор не знаю, как ты попал на третий уровень, и почему надо было засыпать в определенных местах. Я могу попасть туда, просто заснув в своей кровати, или в любом другом месте. Тот, кто нарисовал эту карту водил тебя за нос с самого начала, и не думаю, что мы сможем быстро разобраться в этом деле.

— А ты научишь меня так же туда попадать? Ну не ходя в школу.

— Научу. Если ты один раз попал на третий уровень, остальное будет легче. Так что, я думаю, сегодня ночью туда тебя проведу.

Тут пришла Маринка с тортом и шампанским. Праздничный ужин получился на славу. Такие моменты для каждой семьи особенные, и некрасиво с нашей стороны, своим присутствием, красть их частичку. Так что ограничимся тем, что они весело провели время.

Праздновали до самого утра, а потом все уснули — теперь уже в своих кроватях.

Пашка засыпал, и вначале не чувствовал ничего необычного, но потом его словно схватили и потащили куда-то. Он мельком увидел заснеженные степи Черно-Белого Царства, потом безумное мельтешение Сна, и очнулся на третьем уровне.

Но вовсе не на границе Ахры, а в самом тронном зале. Рядом с троном стоял Никодим — его отец, одетый в причудливую ковбойскую одежду. С другой стороны улыбался визирь. Да и султан на троне казался очень довольным.

— Значит у тебя получилось Карл. — сказал султан. — Я не думал, что так будет, но я этому безмерно рад. И Ахра рада. Пойдемте, я покажу вам кое-что.

Султан поднялся и повел всех по коридорам дворца. Пашка узнал этот путь — по нему его вел сурок. Они вышли в тот самый зал, где стояла статуя его отца. Но теперь здесь произошли небольшие изменения.

— Это появилось только сегодня. — сказал султан.

На постаменте его отец положил руку на плечо мальчика. Они оба улыбались, и Пашка узнал в мальчишке себя, тоже одетого по-ковбойски — на голове шляпа и пара пистолетов на бедрах.

— Вот это да! — все что мог сказать Пашка.

— Да но на этом хорошие новости, боюсь, заканчиваются. — послышалось сзади.

— Тим!

Мальчик бросился к своему псу и обнял его.

— Я должен рассказать вам… — начал Тим, но султан прервал его.

— Потом профессор. У нас сегодня большой праздник! В Ахру вернулись два легендарных шерифа! Так давайте праздновать, а проблемы всегда найдут время, чтобы решиться.

 

Эпилог

В Стране Четырех Ветров, в Городе Пустых Бутылок на простом табурете, сидел мужчина в черной шелковой пижаме. Его город мерно гудел на разные голоса. Это Ветер сообщал ему, что происходит в Алям-аль-Метале. Рядом с табуретом стоял ларец с трапециевидной крышкой. Мужчина наклонился, и небрежным жестом открыл его. Внутри обнаружилась целая куча сладостей. Он взял шоколадную конфету, съел ее, и опять принялся слушать ветер.

Ветер рассказывал о многих интересных, и быть может даже удивительных вещах. Например, о том, что в Предрассветном Царстве в Цветных Странах происходит что-то не то. Теперь за вход на красную площадь стали брать деньги, а детей заставили работать на Фабрике Мало. Многие из них с теплотой вспоминают то время, когда они всего лишь искали красный песок.

Что же еще рассказывает Ветер? Да хотя бы что в Дневном Царстве тоже не все ладом. Ветер рассказал мужчине о нескольких новых жильцах и их деяниях. Эти проныры смогли пролезть и занять новые дворцы в Ахре. Скоро в Городе Призраков начнутся настоящие беспорядки.

Еще Ветер рассказал, что больше животные Сумеречного Царства не могут выходить из своих домов. Царь серебряных драконов отнял власть у короля, и установил новые правила. Теперь Воздушная Тревога в Сумеречном Царстве объявлена постоянной. И уж конечно драконы не возят животных в другие города.

Но самые интересные истории Ветра, о Ночном, Огненном и Черно-Белом Царствах. В Ночном скоро произойдет полное обновление фауны. Звери, выпущенные из клеток, сейчас активно размножаются и обживают места, с которых их когда-то согнали. Да жизнь Ночного Царства претерпит кардинальные изменения в самое ближайшее время.

В Огненном Царстве поступило пополнение из тысячи джиннов и Шайтан готовит очередную войну. Кроме того он очень доволен, что смог насолить Герде. Да и Герда кусает локти. Ведь на свободу вырвались сотни, или даже тысячи, ее врагов. И скоро они начнут ей мстить. А еще она наказала Кая, но от этого ее настроение не улучшилось. За то, что Кай заполучил иглу дикобраза боли, его подвергли ужасным пыткам. Но ничего, если он еще раз понадобиться мужчине в шелковой пижаме, у него есть еще пара игл. А появиться в Черно-Белом Царстве для него пара пустяков. Он просто редко туда наведывается, вот все и подумали, что он не может…

Шелковый Человек берет еще одну конфету, съедает ее и исчезает. Он появляется неподалеку от Ахры. Сейчас над семью радугами взрывают салют. Наверное, это в честь возвращения Никодима и удачи Карла. Шелковый Человек улыбается.

— Да мой маленький друг, когда-нибудь ты поймешь. — говорит он шелестящим голосом. — Не всегда перемены бывают к лучшему Карл. Ой, как не всегда.

Он моргает и над Ахрой загорается салют в форме огромного зеленого шелкопряда. Шелковый Человек снова улыбается и исчезает. Порыв Ветра заметает следы от босых ног, как будто его никогда и не было.

Конец.