I

Славка Канунников ходит в детский сад, в старшую группу. Каждое утро папа или мама, а то и оба вместе, по пути на завод отводят его туда, а вечером тот, кто раньше освободится, забирает домой.

Славкин папа Егор Иванович инженер, работает на заводе «Инструментальщик». Он изобретатель. О нём в газете писали и даже портрет печатали. А в прошлом году наградили малой золотой медалью Всесоюзной выставки достижений народного хозяйства. Славка вначале огорчился: почему малой? Но когда увидел, какая это медаль и как она сверкает, не только успокоился, но и загордился порядком и самому себе дал слово изобрести что-нибудь такое, за что и ему тоже дали бы медаль. Он думал три дня, что бы такое изобрести, но так и не придумал. Жаль, что отец уехал в командировку в Ленинград с каким-то новым своим изобретением и посоветоваться было не с кем.

Отец вернулся через неделю, вечером. Славка был на дворе. Вооруженный деревянной саблей, которую сам смастерил, он хотел ринуться в бой на лопухи, но в это время раздался знакомый голос:

— Славка, разбойник ты этакий!

Славка вздрогнул, повернул голову, увидел отца, но сдвинуться с места, чтобы побежать ему навстречу, не мог — трудно было сразу переключиться.

Но вот Славка сделал шажок навстречу отцу, потом другой — и уже бежал что было духу. Отец подхватил сына, вскинул высоко, прижал его голову к своей груди. Славка освободился из объятий отца, проговорил недовольно:

— Дышать же невозможно!

— Ну, извини! Здравствуй!

— Здравствуй! — ответил серьёзно сын. — Пошли, что ли, в дом, будем пельмени стряпать, ох и давно не стряпали…

— Захотел, что ли?

— Ещё бы! Ждем, когда ты вернёшься. А раз вернулся, значит, пельмени.

Отец засмеялся. Когда он смеялся, карие глаза его щурились, ниточки морщинок веером разбегались к вискам, белые зубы сверкали, отчего узкое лицо его делалось светлым и радостным и очень нравилось сыну: значит, в хорошем настроении приехал, дело сделал, которое поручили.

— Дай чемодан, — попросил сын. — А то он у тебя все руки оттянул.

Отец опять засмеялся: ему нравилось в сыне эта заботливость. Славка взял чемодан за дужку, попытался поднять.

— Ого, ох! — выдохнул он. — Что у тебя в нем, кирпичи?

— Книги! В Ленинграде накупил.

— И сказок?

— Да, но больше всего по моей специальности. Ну, понесли.

Они взялись за чемодан и пошли к подъезду дома.

Мать увидела их из окна, взмахнула руками и вскоре уже встречала на крыльце.

Они вошли в квартиру, поставили чемодан. Мать весело сказало:

— Будто чуяло моё сердце — тесто для пельменей я уже замесила, фарш ещё вчера приготовила, в холодильнике ждёт не дождётся. Пока примешь ванну, мы со Славкой управимся в самый раз.

После ужина Славка потянул отца в домашнюю мастерскую, так называемую «тёмную комнату», или чулан, где стоял слесарный верстак, небольшая наковальня и тиски, а в ящике много разных инструментов. До отъезда в командировку отец и Славка не успели доделать игрушечный военный катер с мотором на электрических батарейках. Корпус катера склёпан из алюминиевых пластинок. Спереди устройство для двух ракет, но ракет ещё не было.

— На чём мы остановились в прошлый раз? — спросил отец, включая свет. На верстаке был беспорядок. Он сразу понял, что Славка без него тут поработал.

— Ты хотел сделать ракеты, — тихо напомнил Славка.

— Что ж, пожалуй, мы сегодня их сделаем. — Отец взял напильник. — О, как он забит! Значит, не получилась у тебя ракета?

— Она выскакивает из тисков. Все время… — Славка потупился, боясь взглянуть на отца.

— А ты ее зажимай вот так! — отец взял алюминиевую трубочку и ловко зажал в тисках.

 

II

Инструменты, которые делают в цехах, поступают на проверку в отдел технического контроля, к Славкиной маме. Она проверяет качество изделий и разрешает их выпуск. Вчера заболела помощница, и маме сегодня пришлось остаться на работе сверхурочно. Она позвонила Егору Ивановичу и попросила, чтобы он зашёл за Славкой в детский сад.

Отец с огорчением сказал своим товарищам:

— Только начало получаться что-то, а тут на те! Сын ждёт. Придется нам кончать.

В группе изобретателей, кроме Славкиного отца, который был старшим, работали еще Иван Летов, молодой парень двадцати лет, коротко подстриженный, с золотистым хохолком на макушке. И был ещё Эдгар Фофанов, молчаливый человек с горбатым носом, в берете и большой трубкой в зубах. Это такой мастер, что мог сделать радиоприемник размером с ноготь. Над ним, замкнутым и немногословным, постоянно посмеивались молодые слесари. Особенно отличался в этом Яшка Сазонов, выпускник производственно-технического училища, курносый задиристый парень.

Изобретатели сидели вокруг стола. На нём грудой лежали листы с чертежами нового стайка. Разбирали замечания, которые были сделаны в Ленинграде.

Дело шло сегодня хорошо, потому изобретателям хотелось ещё немного поработать. Но как быть со Славкой? Сколько же ждать ему своего отца? Наверно, уже весь обревелся.

— Слушай. Егор Иванович, махнём за Славкой на моем мотоцикле, доставим сюда, пусть подождёт, поиграет, — предложил Иван Летов.

— Верно! Эдгар, подождёшь нас?

— А я тем временем поужинаю, — ответил Эдгар.

— Приятного аппетита! — пожелал Егор Иванович и вышел вслед за Летовым.

Мотоцикл стоял неподалёку от заводской проходной. Иван нажал дважды на педаль, завёл мотор, кивнул Егору Ивановичу на коляску; тот уселся, мотоцикл резко взял с места и скоро развернулся у детского сада. Славка, игравший в футбол, услышал грохот, увидел отца, бросился к калитке. Он распахнул её и, глядя то на отца, то на дядю Ивана, то на мотоцикл, в нерешительности остановился.

— Ну, что ты, давай сюда! — крикнул отец.

Славка осторожно стал приближаться к мотоциклу. Потом с размаху прыгнул к отцу на колени, так что коляска качнулось.

— Куда поедем? — одним вздохом спросил он.

— На завод! — ответил отец.

Славка от радости закричал «ура!». Он впервые ехал с отцом на завод.

 

III

Оставшись один, Эдгар раскрыл свой чемоданчик, в котором носил свежие журналы, готовальню, нужные инструменты, там же лежал завёрнутый в салфетку ужин. На случай, если пришлось бы задержаться в цехе. Не отрываясь от журнала, Эдгар нащупал рукой салфетку, стал осторожно её разматывать. Вдруг что-то укололо руку, он отдёрнул её. Что за чудеса?

Отложил журналы, заглянул в чемоданчик. Что-то тёмное, похожее на щётку, лежало на салфетке. Он потрогал: ёжик! Осторожно перекатил его к себе на ладонь. Опять проказы Яшки Сазонова! Ну, завтра получит за это.

Но вскоре Эдгар успокоился, жалея лишь о том, что буфет сейчас закрыт и негде достать для ежонка молоко. Тут пришли Егор Иванович Летов и с ними Славка.

— Вот это для тебя! — Эдгар протянул мальчику ежонка.

— Живой, живой! — закричал Славка. — Пап, я потрогаю?

— Попробуй, — засмеялся отец.

Рука Славки будто огня коснулось: так быстро отдёрнул он её.

— Вот сюда! — догадался Славка, сдёрнув с головы соломенную кепку. Ежик перекочевал в неё.

— Где ты его взял? — спросил Летов.

— На дворе, — не стал вдаваться в подробности Эдгар.

— Кормил его? — спросил Славкин отец.

— А как же, — усмехнулся Эдгар. — Все бутерброды слопал. Сыр пошехонский любит.

Отец ушёл куда-то и вскоре вернулся с бутылкой молока, сказал сыну: «Мама привет шлёт, вот молока прислала». Но сколько ни старались они все вчетвером накормить ежика, тот и не думал показывать свою мордочку — прятал ее в иголках, и ни в какую.

— Не доверяет он нам, — вздохнул Эдгар. — Экую колючку природа создала.

— Оставим его в покое, — сказал Летов, — пусть принюхается, привыкнет.

Окна уже налились вечерней синевой, а у стола всё ещё сидели и вполголоса переговаривались Славкин отец и его товарищи. Славка вертелся вокруг верстаков, перекладывал инструменты, то и дело поглядывая в угол. И вдруг ёжик зашевелился, показалась его острая мордочка; сильно топая, он двинулся к банке с молоком, сунул в неё мордочку:

— Пьёт, ура! — закричал от восторга Славка.

Ежонок мигом свернулся.

— Ах, Славка. Славка… — с сожалением сказал отец. — Напугал ты его. — И успокоил сына: — Ну ничего, привыкнет.

 

IV

— Вот что, Славка, — сказал отец, приглаживая ладонью его вихры. — Пойдём-ка, я тебе дам работу, а мы ещё помозгуем малость.

— А над чем вы мозгуете?

— Над чем? Над станком. Это будет автоматический станок, он будет делать свёрла.

— А я знаю, что такое сверло!

— Конечно, знаешь. У нас же дома целая коробка. Видал?

Славка вспомнил: сверло — это такой стерженёк, как гвоздь, только без шляпки. Он сделан из крепкой стали, на одном конце его витая бороздка, а самый кончик заострён. Папа, бывало, вставит сверло в дрель, включит ток, сверло закружится и скоро насквозь просверлит железную или алюминиевую пластинку.

— Свёрла нужны многим заводам, их не хватает. Вот мы и придумали автомат. Он сам включается, настраивается, выключается, сам следит, хороши ли получаются сверла.

— Вот здорово! А мне что делать? — спросил Славка.

Отец подвёл сына к высокому верстаку, где были прикреплены слесарные тиски, похожие на две железные, крепко сжатые челюсти.

— Ах ты, беда какая, не дорос ты ещё, — погоревал отец. — Но ничего. Вот ящик, станешь на него. Только не свались. Так! — Он легонько подтолкнул сына, и тот из-за боязни упасть схватился за рычаг.

Винт в тисках подался, и челюсти чуть раскрылись.

— Знаешь, как закручивать? — спросил отец. — Как наши дома: сюда — откручивать, а туда — закручивать. Давай зажмём пластинку. Нет, постой, вначале мы её распланируем. Иван, подай разметку! Ну что ты хочешь выпилить?

Славка переминался с ноги на ногу, не зная, что он хотел бы сделать.

— Звезду! — вдруг выпалил он, вспомнив, что сегодня потерял звёздочку от своей фуражки. — Можно звезду?

— Можно, — подбодрил отец. — Отчего нельзя. Вот видишь, мы вначале нарисуем её на пластине. Сюда лучик, сюда, сюда, сюда и сюда. Теперь возьми эту пилу, спиливай до чёрточек. Вот так держи! Начали!

Отец положил свою ладонь на Славкину руку, и пила заскрипела по металлу. Шла она легко, Славка видел, как сыпались мелкие железные опилки.

— А теперь давай сам. Ты же умеешь. Только старайся. Сделаешь, покажем маме. Робота у тебя серьёзная, так что принимать сё мама будет как от настоящего слесаря.

Сверху падал яркий свет лампы, и мальчик ясно видел метки, нанесённые отцом на металле. Если от этой чёрточки пропилить до этой и по другую сторону, то получится лучик, о потом ещё четыре — вот и звёздочка.

Только пила, большая и тяжёлая, всё время выскакивает из рук, со звоном падает на пол. Славке то и дело приходится слезать с ящика. Он побаивался, как бы не увидел отец, а то посмеется над ним и отберет пилу.

Славка старался, но пила не желала его слушаться, прыгала.

«Ну почему, когда с папой пилили, было так легко, а теперь так трудно?» — с горечью думал он.

Когда пила дошла до метки посредине железной пластинки, со лба Славки лился пот, под носом темнели усы, а большой палец на правой руке саднило, из него текла кровь. Ну и ладно, пусть. Только бы папа не отобрал пилу. Отберёт и скажет: «Не умеешь ты ещё работать…»

Он не заметил, как к нему подошёл отец:

— Ну что, тяжеловата пила? Возьми вот эту. Может, ею удобнее работать? Ну, попробуй.

Славка стал пилить вторую сторону лучика.

Дело теперь пошло легко, будто железо, которое он пилил, сделалось мягким.

Стоп! Славка ток увлекся, что не заметил, как залез за метку, и от досады чуть не заплакал.

А как же дальше? Метки других лучиков оказались в железных челюстях тисков. Славка почесал макушку — волосы были мокрые-мокрые. Да, надо, чтобы челюсти разжались, тогда можно будет повернуть пластинку другим краем и снова начать пилить. Он так и сделал.

Винт поначалу не поддавался — просто Славка от волнения крутил его в другую сторону. Ничего, теперь он запомнит раз и навсегда, куда закручивать и куда раскручивать.

Вот два лучика звезды уже обозначились…

Славка так увлёкся работой и дело шло так хорошо, что не слышал, как подошёл отец, похлопал его по спине, к которой прилипла насквозь пропотевшая рубашка, осмотрел работу, сказал:

— Так держать! Ну, мы скоро. Отдохни и выпей молока.

И тут только Славка вспомнил о ежонке и побежал в угол, где темнел колючий комочек. Ежонок спал!

Славка выпиливал последний лучик своей звездочки, когда услышал непривычный восторженный голос отца:

— Всё, ребята! Станок родился!..

Иван Летов и Эдгар Фофанов были довольны. Первый из них приглаживал всё ещё топорщившийся хохолок на макушке, второй — сосал трубку, и в ней клокотало, как в паровом котле.

— Славка, разбойник ты этакий! Ты не знаешь, что мы закончили станок! Теперь будем делать его из стали! — воскликнул отец, подходя к сыну.

Подошли Иван и Эдгар. Все глядели на дело рук Славки — звёздочку с неровными краями лучиков.

— Да-а! — протянул Эдгар. — Я ещё не знаю, что важнее: наш станок или эта звезда? Егор Иванович, да ведь Человек родился в твоём доме. Рабочий человек. Слесарь, понимаешь?

— Слесарёнок пока что, — поправил отец, — но я доволен.

Славка держал впервые в жизни вещь, сделанную своими руками не в игре, а в настоящей работе, и плакал — лучики у звёздочки получились неровные.

— Ну что ты, что мой рабочий человек! — успокоил его отец. И к Ивану: — Покажи, как исправить.

Иван Летов взял в руки напильник и осторожно провал туда и обратно по грани лучика.

— Вот так, понял? Теперь лучше стала?

— Я сам, я сам! — закричал Славка, увидав, как стали выравниваться лучики звезды.

Он взял из рук дяди Ивана напильник. Слезы на его глазах тотчас высохли, и он сам подправил звёздочку.

— А теперь мы просверлим дырочки, чтобы ты смог прикрепить звёздочку, — сказал отец.

Он наметил, где сверлить дырки, закрепил звёздочку и нажал кнопку.

Загудел сверлильный станок. Не успел Славка оглянуться, как сверло два раза вжикнуло, и дырки были готовы.

С работы они шли вдвоем, старший и младший Канунниковы.

Славка бежал впереди, неся в соломенной кепке ежонка.

— А ты звёздочку не потерял?

— Что ты, пап, вот она! — Славка разжал ладонь: звездочка сверкала всеми пятью лучиками.

— Покажем маме, чтобы поставила знак качества, — сказал отец.

— От неё дождёшься, — буркнул недовольно сын. — Она какая строгая, все на заводе её боятся.

— Это уж верно, — подтвердил отец. — Но твоя звезда пройдёт по всем статьям. Не сомневайся. Ну, а за твои ссадины попадёт мне.

— Не бойся, — постарался успокоить его сын. — Теперь я хочу на твой завод, мы будем вместе работать.

— Но ты же хотел стать моряком?

— Нет. Я пойду на твой завод.

Так, перебрасываясь словами, то шутливыми, то серьёзными, отец и сын впервые шли с работы вместе: инженер и слесарёнок Канунниковы.