Операция «Бременские музыканты»

Блинов Геннадий Яковлевич

Не совсем ладится работа в пионерском отряде. Вожатая Клара Сергеевна незаметно втягивает ребят в интересные дела. Пионеры помогают колхозу строить, ухаживать за утятами, пропалывать овощи, косить. В этих увлекательных и важных общих делах рождается дружба, рождается радость жизни.

 

Многие из вас, ребята, начав читать повесть «Операция «Бременские музыканты» обнаружит, что герои ее — Алька-Оруженосец, Катя Акимова, Санька и другие мальчишки и девчонки — ваши старые знакомые. Вы, действительно знаете их по предыдущей книге Геннадия Блинова — повести «Патруль «Синяя стрела», изданной в Кемерове в 1968 году.

Веселые, энергичные ребята одного двора в новом городе, организовав отряд «Синяя стрела», стараются найти для себя интересные и нужные всем дела, хорошо помогают взрослым, иногда попадая в трудное и даже опасное положение.

Герои повести «Операция «Бременские музыканты», девчонки и мальчишки, летом живут в пионерском лагере. Не все ладится сначала у ребят. Сначала они скучают и не могут найти применения своим силам. Кажется, еще немного усилий, и будет весело и интересно. Но неожиданные препятствия все время мешают отряду «Лесных братьев». С помощью вожатой Клары. Сергеевны ребята втягиваются в таинственную игру. Происходит много разных неожиданных встреч, недоразумений и смешных приключений.

А самое главное — ребята начинают чувствовать себя очень нужными и важными людьми. Крепнет дружба между ними, интересно становится жить.

Редакция будет ждать ваших отзывов о книге, ее содержании и оформлении. Наш адрес: Кемерово, Ноградская, 5, Дом печать, Кемеровское книжное издательство, отдел художественной литературы.

 

Глава 1, о том, как бывшая Катька-подлиза осталась за вожатую и что из этого вышло

Утром вожатая Клара Сергеевна сказала Катьке:

— Меня в лагере не будет. Придется тебе одной управляться с отрядом. Особенно за мальчишками следи, Катюша. Как бы они какой-нибудь номер не выкинули.

Катька кивнула. Когда Клара Сергеевна ушла, девочке сделалось грустно и боязно.

И вот она недосмотрела за Алькиным звеном. Не оправдала доверия вожатой. Мальчишки, называвшие себя «Лесными братьями», заявили, что они не дошколята, а как-никак перешли в пятый класс и гоняться за всякими шмелями и бабочками не будут. Катька принялась было доказывать, что бабочек ловят не только дошколята, но и взрослые. Даже ученые. И привела для примера профессора Паганеля из книги «Дети капитана Гранта». Мальчишки не спорили. Председателю показалось, что она сумела их убедить. Но пока Катька ловила капустницу, Алькино звено с поляны исчезло.

— Если мальчишки будут и дальше себя вести так, прийти к ним ночью в палату, связать и отстегать крапивой, — предложила Ольга.

Катька с упреком сказала:

— Эх, ты. Надо на сознательность бить, а ты крапивой…

— Можно в их палату красных муравьев напустить. Кусаются, как собаки, — услышали девочки за спиной знакомый голос.

Это был Валерка. На голове у него бумажный шлем, через плечо перекинут рябиновый лук, за брючный ремень веревочкой привязан пучок стрел. Валерка держал охапку марьиных кореньев. Марьины коренья уже отцвели.

— Зачем тебе трава? — удивилась Ольга.

— Сама ты трава. А это цветы. Я хочу семечки собрать.

Катька покачала головой:

— Опять без спроса ходил в лес. Ох, и дождешься ты от меня.

Валерка числился в младшем отряде, но целыми днями крутился около Катьки. Его даже называли Катькиным оруженосцем.

Девочка взяла у него один стебель марьиного коренья и выковырнула глянцевито-коричневое, чуть поменьше горошины, зернышко. Оно сверкнуло. Катька радостно всплеснула руками:

— Ой, придумала!

Девочки заинтересованно посмотрели на нее.

— Вы даже не представляете, что я придумала, — сказала Катька. — Оля, сбегай в палату. Неси побольше ниток и собери все иголки…

Когда Ольга убежала, Катька спросила у Валерки:

— Лесных братьев не видел?

Оруженосец даже обиделся:

— Почему не видел? Я им показал пригорок, где много ящериц, и все пошли туда… — Потом убежденно добавил: — Ни фига им не поймать. У этих ящериц хвосты отрываются…

Катька брезгливо сказала:

— Ты еще жаб придумаешь ловить… А наши мальчишки, как маленькие. Будто полезным делом нельзя заняться…

Катька взглядом смерила Валерку с головы до ног и вздохнула:

— Беда мне с тобой… Сбегай-ка за Алькой. Пусть все побыстрее идут сюда.

Валерка сыграл немалую роль в том, что Катька стала председателем совета отряда. Конечно, сам он об этом даже не догадывался. А дело было так. Когда вожатая Клара Сергеевна знакомилась с девочками, то рассказала, что учится в педагогическом институте и сейчас приехала на практику. И Катька, хорошенько не подумав, что случалось с ней не часто, брякнула:

— Я тоже буду учительницей.

Вожатая доверительно сказала:

— Хорошая мечта. Только трудная эта работа. Я вот приехала и боюсь: вдруг вам со мной будет неинтересно…

Катька почувствовала, что такое признание их как-то сблизило с вожатой, и про себя решила всячески помогать ей. И чтобы ободрить Клару Сергеевну, она опять не к месту сказала:

— У меня опыт есть. Я во дворе малышню занимала. Куклы чинила, игры устраивала.

Катька была девочкой прямой и честной. Она никогда не подозревала, что может хвастаться. Конечно, она говорила правду, но лучше бы об этом помолчать, а здесь слова прямо взяли да и сорвались с языка. Катька очень переживала и даже стыдилась оставаться с вожатой наедине, хотя та, кажется, ни о чем не догадывалась.

У Катьки было никудышнее настроение, когда она увидела Валерку. В городе она жила в одном с ним доме, но большой дружбы никогда не водила. А тут обрадовалась встрече, потому что у Катьки родился великолепный план: она обязательно должна оправдать себя перед вожатой и всем доказать, что у нее действительно есть опыт воспитательной работы.

— Здравствуй, Валерочка, — перебарывая плохое настроение, поприветствовала она второклассника. — Куда мчишься?

— Бурундука посмотреть. На пихтачине вчера видел. Смотрит на меня и передними лапками умывается…

— Эка невидаль — бурундук! А ты пробовал птичье молоко?

Мальчишка осадил сам себя и насмешливо бросил:

— В сказках читал…

Катькины косички подпрыгнули:

— А вот и не в сказках. Хочешь спорить?

Валерка согласился не ходить к бурундуку и стал ждать Катьку, которая побежала к корпусу. Скоро она принесла коробку конфет со странным названием «Птичье молоко» и с нарисованными на ней не то павлинами, не то индюками. Конфеты Валерке понравились. В этот день он приходил в Катькину палату три раза. На четвертый раз Катька упавшим голосом сказала:

— Больше нет. От сладкого, Валерочка, могут зубы разболеться.

На следующий день Катька сама пошла разыскивать второклассника. Заметив ее, Валерка хотел шмыгнуть в кусты, но та предупредила:

— Я тебе что-то принесла…

Валерка с любопытством подошел к девочке.

— Что принесла? — спросил он. — Только быстрее. У меня дел дополна.

Катька вынула из кармашка платья горсть кедровых орехов.

— Каленые. У меня их много.

Валерка подставил пригоршню:

— Сыпь больше.

— Хорошего помаленьку. Как захочешь — сам прибежишь.

Валерка прибегал до обеда к Катьке в гости шесть раз.

Потом, когда кончились орехи, Катька долго думала: «Чем же удержать мальчишку около себя?» И она решила сделать ему лук. У Альки выпросила перочинный ножик и обрывок капроновой лески. Потом долго выбирала подходящий куст, поранила пальцы, пока не срезала его, потом терпеливо плела тетиву из лески.

Валерка от необыкновенного подарка сиял. Теперь он не расставался с луком. И редко убегал от Катьки.

И на ее бедную голову из-за этого свалилось множество забот. Клара Сергеевна предложила выбрать Катю Акимову председателем совета отряда. Мальчишки согласились.

…«Лесные братья» появились из-за кустов неожиданно. Было похоже, что ребята подкрадывались. Алька спросил:

— Зачем звала? Считаешь, если вас больше, то мы так и поддадимся? Не думайте, нам кое-что известно о ваших планах. Сначала нас хотите скрутить, потом пришить друг к другу за рубашки, потом привязать к деревьям, а за пазуху каждому натолкать красных муравьев. Только у вас ничего не выйдет.

— Это же варварство — кормить членами нашего звена муравьев, — сказал Игорь.

Катьке сделалось смешно.

— Вот ненормальные. Откуда вы все это взяли?

— Из совершенно секретных источников, — буркнул толстяк Петька.

Катька поискала глазами Оруженосца.

— Знаем мы ваши секретные источники! — сказала она. — Не бойтесь — не будем связывать. Не хотите ловить бабочек — не надо. Я еще интересней дело придумала. Садитесь.

Мальчишки расселись в кружок. Катька раздала им иголки и нитки. «Лесные братья» недоуменно пожимали плечами.

— Сейчас вы все поймете, — торопливо сказала Катька. — Во всяком случае это поинтересней, чем ловить шмелей…

— Куклы шить, что ли? — озадаченно спросил Алька. — Убей — не буду…

Катька взяла стебель марьиного коренья и торжественно проговорила:

— Если мы разломим коробочку этого цветка, то увидим в ней очень симпатичные зернышки. Я читала где-то, что раньше в Сибири из семян марьина коренья делали бусы.

— Это мы — делать бусы? Ха-ха! — затрясся от смеха толстяк Петька, прозванный за необыкновенный свой аппетит Добавочкой.

Катька строго посмотрела на него.

— Вы сами меня выбрали председателем. А сейчас я еще и за вожатую осталась. Мне вас надо чем-то занять. И чтобы польза была. А эти бусы, может, даже в музей возьмут.

— Нашла дураков принимать всякую дребедень в музей, — сказал Игорь. — Если хочешь, то сама и делай.

— Ну и пусть не возьмут в музей, — не сдавалась Катька. — Зато сами будем носить. Или малышам подарим…

— Представляете, Добавочка — в цветочных бусах!

Теперь уже хохотали все «Лесные братья».

— Умора!..

— Пусть выгоняют из лагеря, а дурацкие бусы не стану делать, — сказал решительно Алька. — В других лагерях в походы ходят, костры палят, а мы — бусы? Да?

Остальные мальчишки будто ждали этих слов. Они отшвырнули от себя и нитки, и иголки, и стебли марьина коренья.

— Сами убежим. Сегодня же…

Катька испуганно смотрела на взбунтовавшихся «Лесных братьев».

— Мальчики, послушайте, — стала она уговаривать их. — Мы же всего несколько дней здесь. А до конца сезона еще долго… Вот вернется Клара Сергеевна, что-нибудь придумаем…

Около Петькиной головы что-то просвистело, и к ногам «Лесных братьев» упала стрела, вырезанная из талинового прута.

Добавочка оглянулся и погрозил в кусты:

— Эй, Валерка! Уши оборву!..

Кусты закачались. Алька взял стрелу и замер от удивления: к ней была привязана бумажка.

Мальчишки насторожились. Звеньевой отвязал от стрелы клочок тетрадного листка и развернул его. Печатными буквами было написано:

«Екатерине Акимовой. Что-то важное вы найдете в дупле старой осины, которая стоит у Медвежьего оврага, рядом с дорогой».

— Дела! — протянул Алька.

Катька удивилась: откуда ее знают какие-то таинственные люди, написавшие эту записку?

Игорь и Санька бросились в кусты. Скоро они вернулись. Санька держал неумело сделанный лук. Тетива была из голубой ленточки.

— Вот нашли. А больше никаких следов.

Катьке показалось, что она у кого-то здесь, в лагере, видела такую голубую ленточку, но у кого?

— Дела! — снова сказал Алька. — Как в сказке…

Петька-Добавочка поскреб затылок:

— А может, проверить? — нерешительно предложил он. — Зря ведь стрелой пулять не будут.

С ним согласились.

К медвежьему оврагу направились всем отрядом. По краю оврага росли вперемежку осины, березы и пихты. Ребята осматривали чуть ли не каждое дерево, но старой дупляной осины найти никак не могли.

Вдруг до ребят донесся голос Саньки:

— Сюда идите!

Он стоял на лесной тропке, возле трухлявой осины, в стволе которой темнело дупло.

— Я иду, иду и вдруг вижу — та самая, — радостно рассказывал Санька. — Значит, в записке не врали.

— Конечно, нет, — согласился Добавочка. — Как пить дать важная бумага здесь. Я же говорил…

Он первый подбежал к осине и сунул руку в дупло. Через секунду взвизгнул. Мальчишки и девчонки недоуменно смотрели на толстяка. Катька подбежала к нему.

Из темноты дупла выполз шершень — длинный, словно точеное веретено. Добавочка от испуга сел на землю. Шершень, описав круг, нацелился на Катьку. И пусть Катька была очень смелой, но такого страшилища испугалась бы, пожалуй, и самая смелая девочка. Ойкнув, она боком-боком спряталась за березу. Потеряв цель, шершень недовольно закружился. К нему на помощь спешили еще десятки сердитых потревоженных насекомых. Один из шершней все-таки нашел Катьку за березой и саданул острым, как игла, жалом в ногу.

— Убегайте! — крикнула она стоявшим поодаль ребятам. Сама же встала на четвереньки и, скрываясь в густой траве, поползла от опасного места.

Скоро она выползла на проселочную дорогу, заросшую душистой ромашкой, и встала. Из-за кустов выбежала Ольга.

— Катенька, тебя не съели проклятые? — спросила она. — Я так переживала за тебя… Ты отговори, Катя, мальчишек. Они нашли новую осину с дуплом.

Подружки побежали искать «Лесных братьев».

Санька ходил вокруг дуплистого дерева и бил по нему сучком. Осина глухо, как испорченный барабан, ухала.

— Ты что делаешь? — спросила Катька.

— Известно — шершней проверяю, — ответил тот. Меня они не проведут… Вообще-то по закону в дупло надо было дыму напустить. Дыма они страсть как боятся.

Потом он бросил сучок и, встав на цыпочки, сунул руку в дупло и радостно выдохнул:

— Бумага…

Он держал конверт. Ребята окружили Саньку, сгорая от любопытства. Тот медленно прочитал: «Совершенно секретно. Главному Бременскому музыканту».

— Совершенно секретно, — прошептала Ольга…

Катька вспомнила сказку про бременских музыкантов, лесную избушку и свирепых разбойников. По ее спине пробежали мурашки. Стараясь скрыть волнение, она сказала:

— Бременские музыканты — хорошие. Они не боятся разбойников…

— Сейчас не до детских сказочек. Вскрывайте пакет! — прервал ее Алька.

Катька взяла письмо.

— «Штурм крепости «Утячье гнездо», — прочитала она, — назначен вам на послезавтра. Если вы провороните, то вам достанется капуста или того хуже — редька. А это, сами знаете, не мед. Гнездо же захватят другие, те же романтики, у них бездельников ой-ой!»

Прочитав, Катька раскрыла рот да так и осталась. Ребята таращились на нее, ожидая, что Катька вычитает еще что-нибудь, более вразумительное.

Но председатель совета отряда молчала.

— И больше ничего? — спросил нетерпеливо Алька.

Катька покачала головой: «Нет».

— Тогда закрой рот, — сердито сказал Алька. — Не в зубном кресле сидишь. Дай сюда.

Он долго крутил бумажку, даже на свет посмотрел, пробормотав:

— Бывает, что самое главное между строк пишут…

Но и между строк ничего обнаружить не удалось. Письмо пошло по рукам.

Игорь глубокомысленно сказал:

— Я понял только, что нас обозвали бездельниками. Ведь это наш лагерь называется «Романтик».

— Ой, мальчишки! — пропищала Ольга. — А я почти догадалась! Вы читали книжку «Конец осиного гнезда»? Тут тоже про какое-то гнездо говорится. — Глаза ее стали круглыми. — Это шпионова почта!

— Ха! — презрительно сказал Санька. — Ни ума, ни фантазии. Тут дело серьезнее твоих шпионов.

— Я знаю, — проговорил Петька-Добавочка, и полное лицо его помрачнело. — Нас собираются посадить на капусту. А питаться одной капустой — это точно не мед.

— Ничего, — усмехнулся Алька и шлепнул Петьку по животу. — С таким запасом можно сезон и на капусте прожить. — Он аккуратно свернул письмо. — Самое верное подметил Игорь: нас оскорбили, назвали лодырями.

— Бездельниками! — поправила Катька.

— Все равно оскорбление… Кто что предлагает?

— Подписать, что сами они бездельники и положить обратно! — выкрикнул Игорь, поощренный Алькиной похвалой.

— Кто — они? — спросил Алька.

Игорь замялся.

— Ну… эти… которые…

— Вот то-то и оно — нуэтикоторые! — передразнил Алька.

— Захватить утячье гнездо! — решительно заявил Санька. — Опередить музыкантов!

— Правильно. А где оно, гнездо?

— Наверное, тоже в дупле, — пискнула Ольга и тут же отступила под суровым Алькиным взглядом.

— Утки на деревьях не живут, понятно? Лишаю тебя слова. А что скажет председатель отряда?

Все дружно уставились на Катьку.

Катька аж покраснела от напряжения.

— Я думаю… я думаю, — забормотала она.

— Быстрее думай, — посоветовал Алька.

— Я думаю… надо это письмо показать Кларе Сергеевне. Она все же в институте учится…

— А что? — Алька обвел глазами «Лесных братьев». — По-моему, Акимова дело говорит. Сами мы мало каши ели.

— Это смотря кто… — буркнул Добавочка.

— Ладно! Обиделся уж! — Алька тщательно засовывал письмо в карман. — Покажем вечером вожатой. Никому ни слова. Тайну знаем только мы — «Лесные братья»! Согласны?

— Согласны! — ответили хором «Лесные братья».

Катька радовалась: загадочная записка помогла ей удержать мальчишек. Но в глубине души все-таки опасалась — вдруг они передумают и удерут из лагеря…

И еще председатель совета отряда думала о том, что она ведь не какая-нибудь знаменитая девчонка. Ее не показывали по телевидению, о ней не писали в газетах, и вдруг — таинственные записки, да еще с помощью стрел! И кто же их шлет?

 

Глава 2, в которой «Лесные братья» предпринимают попытки заняться полезными делами

До вечера было еще далеко. «Лесные братья» побродили по территории лагеря, потом собрались в палате. Сидели, молчали. Первым подал голос Санька.

— А вы знаете, братва, те, которые писали, правы. Мы и вправду лодыри.

Алька вздохнул.

— Я тоже так подумал. Бродим, как сонные мухи. Хоть бы каким-нибудь полезным делом заняться.

— Мальчишки! — сказала Катька. — Давайте, собирать лекарственные травы. Это, во-первых, общественно полезный труд…

— А во-вторых? — грозно спросил Игорь.

— А во-вторых, расширяет наш кругозор по ботанике… — добавила Катька упавшим голосом.

— Ха! — сказал Санька. — Кругозор! Да у меня и без того кругозор — на все триста шестьдесят градусов!

— Как у жирафы? — ехидно спросила Катька.

— Еще шире!

— Тогда назови мне ряд лекарственных трав! — предложила Катька.

Санька поднял глаза к потолку.

— Так. Подорожник — раз. Ромашка — два…

Он вглядывался в потолок, но там ничего не было написано.

— Раз-два и обчелся, — засмеялась Катька.

— Ну и ладно, — обиделся Санька. — Мне и одного подорожника пока хватает.

Но тут вдруг подал голос молчавший всегда до этого Яшка-Механик.

— А что если перетаскать мусорную кучу, которая под оградой, в другое место?

Механиком Яшку прозвали за то, что он любил подбирать разные железки. Карманы его всегда топорщились, а брюки сползали с пояса. Руки его обычно были в мазуте, и ему не раз доставалось от санитарной тройки.

Сейчас Яшка предлагал перетаскать кучу мусора, оставшуюся после строителей. Но Алька сразу понял, куда клонит Механик.

— Хитер бобер, — сказал он. — Какой же это полезный труд, мусор с одного места в другое перетаскивать. Кто-кто, а мы знаем, что ты пропадаешь на свалке и выкапываешь там разные железяки. Хочешь, чтобы мы тебе помогали?

— Какую-то интересную штуковину нашел, а один никак не могу вырыть, — признался Яшка.

Корыстное предложение Механика ребята решительно отвергли.

Посидели, помолчали еще. Кто-то заикнулся, что, мол, неплохо бы погонять футбол, ведь это тоже работа…

Алька рассудительно заметил:

— Конечно, гонять футбол — это работа. Но ведь надо, чтобы она приносила пользу.

— Это верно, — сказал Игорь. — Лагерю от футбола пользы нет — наше звено уже три раза из-за него на обед опаздывало.

— Вот в кружок по изучению английского языка я бы пошел, — неожиданно сказал Игорь и вздохнул. — Представляете, как-то встречаю в Одесском порту пацана. Такой разноцветный, как попугай. Наверно, какой-нибудь принц африканский. Он меня о чем-то спрашивает, а я стою и только головой мотаю. Если бы кумекал по-иностранному, я бы ему расписал, кто они такие, эти принцы…

— Может, это не принц? — усомнился Санька.

— По-иностранному не понимаю, — сказал Игорь. — Может, и не принц, и не африканец… Или вот однажды морские пограничники взяли меня на свой катер — командир был знакомый… — Почувствовав к себе внимание, он приосанился и продолжал: — Плывем, волны разыгрались, наша посудина летает вверх и вниз, вверх и вниз. Я стою около радиолокатора и вдруг вижу на экране маленькую точку… — Он выдержал паузу и небрежно добавил: — Взяли мы тогда двух нарушителей. Они что-то бормочут, а на каком языке — не понимаю. Спросил командира, а он говорит: «Это военная тайна, капитан…»

Мальчишки любили слушать рассказы Игоря. Они даже гордились, что в их звене есть такой человек, который плавал по морям, исколесил Амур, Волгу, Енисей.

Когда Игорь узнал, что поблизости от лагеря нет даже самой захудалой речки, а пруд будет заполнен водой только на следующий год, то вздохнул:

— Разве это отдых? Меня хлебом не корми, а водную стихию дай.

Вечером на пионерскую линейку он пришел в матросской форме, в тельняшке и бескозырке с броской ленточкой «Отважный».

— Подарок моряков, — объяснил он. — Я ведь у них вместо юнги, можно сказать, был…

Игоря стали звать Капитаном.

И вообще у Альки собрался народ бывалый и интересный. Взять того же Петьку-Добавочку. Ребята измеряли его живот веревочкой. Петька оказался толще Альки и Капитана, вместе взятых.

Петька человек добродушный и простой. Он готов был в любую минуту отдать товарищу собственную рубашку, но зато у него трудно было выпросить подержать в руках невзрачный значок. А значков у него была уйма, и весили они без малого пять килограммов. Всю эту богатую коллекцию значков, начиная с «Юного пчеловода» и кончая старинным замечательным значком «Ворошиловский стрелок», Добавочка привез в лагерь и хранил в небольшом сундучке, который всегда был под замком.

Сидели «Лесные братья», сидели, думали, но так ничего придумать не могли. То получалось полезно, но скучно, то наоборот — интересно, но без всякой пользы.

— Вы ходите и думайте! — наказал звеньевой.

Сам он пошел думать в одиночку. Увидел на территории лагеря в самом дальнем уголке крапиву и хотел было позвать звено, чтобы вырвать крапиву, но потом еще хорошенько подумал и отказался от этой затеи.

В аллейке Алька наткнулся на «Лесных братьев». Они сидели на скамье и, морщась, жевали еще не созревшую смородину.

— Это, конечно, не персики и здорово кислые ягоды, но в них куча витаминов, — рассуждал Добавочка.

Алька сел было на скамейку, но тут же вскочил, хлопнул себя по коленям:

— А что, если мы подготовим концерт? Ну, спеть, сплясать, акробатический этюд завернуть?

Игорь-Капитан пожал плечами. Но Алька с такой мольбой и надеждой смотрел на него, что Игорь не совсем внятно пролепетал:

— Насчет этюдов не знаю. А спеть можно попробовать…

— Ну вот, — обрадовался Алька. — Я же говорил… Давайте прямо сейчас прорепетируем.

Капитана заставили встать на скамейку и представлять, что это сцена. Тот смущенно улыбнулся.

— Буду петь песню из морского цикла.

— Валяй, — согласился Алька. — У тебя должно получиться.

Капитан благодарно наклонил голову и прокашлялся. Потом задрал подбородок к небу и громко крикнул:

— Я моряк, красивый сам собою!..

Отвел руку в сторону, ткнул указательным пальцем в тельняшку и добавил:

— Мне от роду двадцать лет…

Припев Капитан исполнял притопывая и, забыв, что стоит на скамейке, шлепнулся на землю.

Алька схватился руками за голову и мрачно смотрел на исполнителя. Капитан встал, отряхнулся и полюбопытствовал:

— Ну, как?

Алька молчал. Добавочка одобрил.

— Вообще ничего. Только я сначала думал — поросенка режут. А потом ты совсем, как ишак, заревел.

— Сам ишак, — обиделся Капитан. — Смородины нажевался, вот во рту и свело. Хотите пиратскую песню исполню? Там выводить мотив не надо…

— Помолчал бы ты лучше, пират! — сказал Алька. — Нет таланта — не лезь на сцену… Может ты, Петька, попробуешь?

Петька на секунду задумался. Потом неуверенно сказал:

— Продекламировать могу. Старинную песню. Ее один мой знакомый любил петь. Как начнет выводить, прямо плакать хочется. Очень душевная песня.

Петька забрался на скамейку, скривился и с болью выдохнул:

— Я могилу милой искал, но ее найти нелегко…

Он на мгновение замолк, закрыл глаза и, чуть не плача, дрожащим от напряжения голосом признался:

— Долго я томился и страдал. Где же ты, моя Сулико?

— Слазь, — махнул рукой Алька. — Не пойдет.

Добавочка развел руками:

— Ради звена стараюсь. Может, у тебя есть талант? Вот и покажи…

В позапрошлом году Алька вместе с Санькой устраивали во дворе своего дома концерт для малышей. Тогда Санька ходил на руках и этим покорил зрителей. Но до того доходился, что попал в больницу, и врач запретил ему вставать вниз головой.

Конечно, ходить на руках — это еще не настоящее искусство, но все начинается с малого. А если придумать к этому какой-нибудь еще акробатический номер? Петька, наверное, сможет удержать на себе половину звена…

— Санька, на руках научишь меня ходить? — спросил он.

Тот ответил:

— Это совсем не трудно.

Алька тут же начал тренироваться. Но он успевал только два раза мотнуть ногами в воздухе и падал.

Игорь-Капитан вызвался помочь звеньевому.

— Давай буду придерживать…

Но Алька все равно валился, едва успевая переставить руки. Теперь его за ноги держал еще и Добавочка. Обливаясь потом, он тянул звеньевого за ногу вверх, и тот почти повисал, еле касаясь земли ладонями.

— Ни черта не получается, — просипел Алька. — Может, к дереву меня прислоните?

Никто из мальчишек не заметил, что из-за кустов за ними наблюдает Валерка. Но вот он испуганно бросился прочь. Оруженосец искал Катьку. Она сидела на веранде и что-то записывала в блокнот. Увидев Валерку, девочка почуяла неладное, встревоженно спросила:

— Какая-то беда?

Оруженосец выпалил:

— Они Альку поставили вверх ногами и привязывают к осине!

Катька испуганно схватила Валерку за рукав:

— Где они? Показывай…

На бегу Катька говорила:

— Вот ведь до чего додумались. А я, дура, план полезных дел составляю…

Алька и вправду стоял вверх ногами возле дерева. Его за штанины придерживал Добавочка.

Катька ястребом накинулась на Петьку, оттолкнула от дерева. Алька секунду еще постоял на руках и брякнулся на землю. Капитан отскочил от Катьки. Она сжала кулаки и пошла на Саньку.

— А ты что смотришь? Еще друг называется. Испугался хулиганов? Эх ты, а я-то считала тебя смелым.

— Он же сам просил, — стал было оправдываться Санька. — Вот мы и помогли…

— «Сам просил»… Ни один умный человек не будет просить, чтобы его вверх ногами к дереву ставили.

Алька приподнялся и невесело сказал:

— Ты не кричи, Катька. Ни одно доброе дело без тебя не обойдется — обязательно помешаешь…

Катька опешила.

— Ах, так? Я уже мешаю? Вон какой список дел составила! А для кого? Для себя? — зачастила она. — Правильно про вас в донесении пишут — лодыри.

— Вы не только лодыри, а самые настоящие тунеядцы. Вот вернется Клара Сергеевна…

И пошла, и пошла, как из пулемета.

«Лесные братья» понурили головы, молча побрели в корпус.

— Лодыри — это еще туда-сюда, это еще терпимо. А тут придумала тунеядцами обзываться, — буркнул Алька.

— Заслужили, — пожал плечами Санька. Капитан вспомнил, как однажды решил испытать Катькину смелость и сунул под ее подушку холодную шершавую жабу. Когда Акимова увидела ее, то взвизгнула совсем негромко. Зато очень пронзительно завизжали остальные девочки. Они мигом вскочили на стулья, а некоторые даже взобрались на подоконники. Только Катька осталась на полу. Она побледнела и, чуть заикаясь, сказала:

— Какая ми-лая жа-ба…

И столкнула ее на пол. Жаба прыгнула в коридор. Девочки мигом захлопнули дверь и начали громко хвалить Катьку за смелость.

— Пусть Акимова и смелая, а за тунеядцев ее наказать стоит, — сказал Игорь. Добавочка присвистнул:

— Накажешь такую. Помнишь, она нас из леса, как табун гусей, гнала хворостиной. И ты не пикнул…

— Правильно, не пикнул. Потому что тебя, дураки, послушались и тайком в болото нефть поперлись искать. И хорошо еще, что в грязи не утонули, что Катька вовремя в лагерь нас погнала.

— И не сказала об этой нашей вылазке Кларе Сергеевне, — дополнил Санька.

— Катька, она хоть и зануда порядочная, а все-таки человек, — подытожил звеньевой.

 

Глава 3, о берестяном свитке и странном всаднике

Клара Сергеевна вернулась в лагерь к вечерней линейке. Ребята из звена «Лесных братьев», увидев ее, закричали наперебой:

— Клара Сергеевна! Клара Сергеевна! Идемте с нами, мы вам что-то покажем!

Все гурьбой отошли к воротам, спрятались от посторонних глаз за деревья.

— Что стряслось? — спросила вожатая.

Алька вытащил из кармана сложенный вчетверо листок и, понизив голос, спросил:

— Клара Сергеевна, вы умеете хранить тайну?

— Тайну?

— Да, тайну!

— Думаю, что умею, — твердо сказала вожатая.

Алька протянул ей листок, проговорив заговорщицким голосом:

— Тогда прочитайте это.

Клара Сергеевна пробежала глазами странное донесение, спросила:

— Где нашли?

— В старом дупле! Вы что-нибудь понимаете?

Вожатая просмотрела еще раз письмо, как будто что-то припоминая, потом сказала неуверенным голосом:

— Знаете, ребята, я слышала краем уха, что в соседнем с нами пионерском лагере есть отряд, который именует себя «Бременскими музыкантами». А что такое утячье гнездо и, тем более, редька с капустой — не могу догадаться…

— Зато я теперь кое о чем догадываюсь, — сказал Алька торжественно. — Как тут пишут? «Если вы (музыканты, значит) послезавтра не захватите гнездо, то вам останется капуста, а то и редька. А это, сами знаете, не мед». — Алька потряс бумажкой. — Что же получается? Ведь музыканты не дураки, раз стремятся в это самое утячье гнездо. Я предлагаю срочно разведать, что это за гнездо, захватить его вперед музыкантов!

— А им пускай достаются эти непонятные редька и капуста! — подхватили ребята. — Молодец, Алька.

Мальчишки нетерпеливо запрыгали, девочки восторженно заверещали. Клара Сергеевна требовательно подняла руку.

— Тихо, успокойтесь! Алик, я думаю, прав. Давайте подумаем, как лучше организовать разведку.

Все умолкли, напряженно наморщив лбы. Даже Петька-Добавочка изобразил на лице погоню за ускользающей мыслью.

Вдруг раздался топот, ветки зашумели, из-за деревьев вынырнул Валерка-Оруженосец, весь растрепанный и отчаянно завопил:

— Наших бьют!

— Кто бьет? — встревожилась Клара Сергеевна.

— Который пароля не знает! — выпалил Оруженосец. — Меня бил!

Оказывается, произошло следующее.

На одном из самых ответственных постов — у ворот лагеря — часовым назначили Валерку. Второй часовой захотел пить и убежал в столовую. И очень долго не возвращался. Валерка с завистью подсчитывал, сколько его приятель уже выпил стаканов компота и потихоньку глотал слюнки. Потом, чтобы отвлечься от этих мыслей, стал перебирать стрелы. Вдруг он услышал конский топот. Насторожился и, конечно, взял лук на изготовку. Через минуту все стихло. Валерка подумал, что перегрел на солнце голову, и ему померещилось. Но так подумал он напрасно — из-за кустов вышел странный и подозрительный мальчишка. На голове у него кособочилась старая военная фуражка с поломанным козырьком. В руках он держал плетку.

— Ну-ка, посторонись! — сказал подозрительный. Валерка, как положено, спросил пароль, но мальчишка принял это требование за шутку.

— Ты свои глупости оставь. Мне тут одного человека найти надо.

Если бы он не сказал насчет глупостей, Валерка, может быть, и пропустил бы его на территорию лагеря. Но незнакомец оскорбил часового в самых лучших чувствах. И Валерка направил в грудь подозрительного стрелу, натянул тетиву лука:

— Пяться, стрелять буду! — предупредил он.

— Брось баловаться, — сказал в военной фуражке. Он был уже так близко от часового, что стрела не смогла бы набрать силу. Валерка отбросил лук и схватил незнакомца за штанину. Незнакомец огрел Валерку по спине плеткой, но все-таки отскочил в сторону. Валерка почесал между лопатками.

— У вас все такие ненормальные? — спросил незнакомец, тяжело дыша.

— А что? Я… Я, можно сказать, почти нормальный, — ответил Валерка. — А вот если бы на нашу Катьку нарвался, она бы тебе палец оттяпала. А если бы на «Лесных братьев» — они бы привязали тебя к дереву, а под рубашку напустили рыжих муравьев.

— Ну, от таких лучше подальше держаться, — сказал незнакомец и скрылся в кустах.

Катька, выслушав Валеркин рассказ, укоризненно покачала головой:

— Растяпа ты… Это же лазутчик, который заодно с Бременскими музыкантами.

— Может, еще в кустах ваш лазутчик, — обиделся Оруженосец. — Я его как схвачу, а он меня как огреет…

Но в кустах никого не было. Петька-Добавочка нашел на тропе свернутую бересту. Он хотел было пнуть ее, но береста была перевязана голубой лентой. Добавочка поднял сверток и посмотрел в него, как в подзорную трубу. У самых краешков, внутри берестяного свитка, он заметил странные узоры. Петька развязал ленточку и расправил находку. На бересте были нацарапаны какие-то странные непонятные линии и слова.

— Братцы! — крикнул Добавочка. — Берестяную грамоту нашел…

Ребята окружили Петьку. Подошла Клара Сергеевна.

Петька по слогам начал читать:

— «Главному Бременскому музыканту. Тайник кто-то обнаружил. По слухам, в «Романтике» идут сборы. Какие-то «Лесные братья» шевелятся. Вообще-то они лодыри, раскачиваться будут сто лет, но вы все же торопитесь. И послезавтра гнездо будет ваше. Помните: азимут 270, Старый Оскол. С комендантом товарищем Потаповым есть договор. Он ждет! А «Лесным братьям» — капуста! Ура!»

Алька выхватил бересту, угрожающе проговорил:

— Нам — капуста? Это уже слишком!

— И мы раскачиваемся сто лет? — выкрикнул Капитан.

— Еще и обзываются! — возмущенно добавила Катька.

— Это им так не пройдет!

— Подумаешь — музыканты на чашках-ложках!

— Постойте, не галдите! — перебил всех Севка. — Тут упоминается Старый Оскол, да, Клара Сергеевна? — повернулся он к вожатой.

— Да, — сказала вожатая. — Деревня недалеко. А что?

— А то, что в Старом Осколе у меня бабушка с дедушкой! И еще друг — Васькой зовут!

— Вот и отлично, — сказала Клара Сергеевна. — Это мы учтем. Завтра с утра возобновим наш разговор. А сейчас — быстро на линейку.

Во время тихого часа «Лесные братья» не спали. Они обсуждали донесение.

Алька вздохнул:

— Надо нам за ум браться, если за нами следят. Правильно Катька говорит, что мы только и умеем выкручиваться да обманывать. Потому что боимся правды. А правды нечего боятся. И вообще надо жить честно. И насчет жабы под девчачьей подушкой тебе, Игорь, надо признаться.

— Признаться можно, — согласился Капитан. — Только ведь опять начнут звено склонять: такие-сякие.

— «Признаться»… — усмехнулся Добавочка. — Да знаете, что жить по правде — самая глупая затея. По правде никогда не получится. Сам же кругом будешь виноват. Я тоже одно время хотел стать честным. А оказался в дураках.

И он рассказал, как это случилось. Учительница велела дома переписать упражнение из учебника. Петька очень старался и получил пятерку. А старушка-соседка прочитала Петькино домашнее задание и нашла ошибку, которую не заметила учительница. Ну, а Петька в это время как раз жил по правде. Он взял да и проявил честность, показал учительнице ошибку. Учительница слово исправила, а пятерку перечеркнула и поставила четверку.

— Дошло? — заключил свой рассказ Добавочка. — Вот как жить по правде…

— Не умер же ты из-за четверки, — сказал Санька. — Зато совесть чиста…

— Чиста… А пацаны обозвали меня лаптем…

Алька стал доказывать, что Петька никакой не лапоть, сделал правильно, если решил жить по правде. Конечно, быть и честным, и справедливым, и добрым нелегко. Но попробовать надо.

Потом снова вернулись к секретному донесению, и Севка сказал:

— Если Старый Оскол — та самая деревня, то все в порядке. Я разыщу там Ваську, и мы у него все выпытаем. Он наверняка знает.

— И про капусту с редькой, — подсказал Петька.

— Под этими овощами что-то важное зашифровано, — проговорил Игорь. — Был со мной случай, поплыли мы однажды с одним знакомым баргузином через Байкал…

— Погоди ты! — перебил его Алька. — Пусть сначала Севка про Старый Оскол доскажет. Это нам завтра пригодится.

И Севке пришлось рассказывать все по порядку.

В деревне Нижний Оскол у него живут дедушка и бабушка. Прошлое лето он на три дня ездил к ним. В деревне вместе с Васькой Комолым досыта попинал футбол и половил пескарей. Комолым Ваську прозвали за то, что он очень смирный.

Другие деревенские мальчишки помогали взрослым на сенокосе, а Васька сидел дома. Однажды он увидел в огороде у Севкиной бабушки огурцы и уговорил Севку совершить набег на гряды.

— Огурцы — они здорово растут, — сказал Васька. — Через день-два собирать не успеешь… Твоя бабушка умеет растить. В парниках. Ни у кого нет, а у вас есть…

Приятели оборвали все огурцы, даже чуть ли не зародыши… Бабушка обнаружила это.

— Не ваших ли рук дело? — спросила она. Васька изобразил удивление:

— Наших? Вот, святая икона! — и перекрестился левой рукой.

Бабушка подозрительно посмотрела на него:

— Молчи уж, безбожник! И креститься не умеешь. Ну, раз не вы, значит, другие парнишки в огород повадились. Караулить придется.

— Пусть еще попробуют хоть один огурец сорвать, — сказал Васька. — Мы сейчас же, бабушка, капкан поставим.

— И не выдумывай. Еще сами покалечитесь…

Васька решил, что капкан все-таки надо поставить. Только это может убедить бабушку, что огурцы рвали другие мальчишки.

Утром Севка едва успел проснуться, как услышал чей-то крик.

— Никак дед, — тревожно проговорила бабушка. Потом глянула в окно и всплеснула руками: — Господи, кто это его за руку укусил?..

Бабушка перекрестилась:

— Побежал между грядок старый. Батюшки, теперь за ногу сцапали.

В ограду дед прихромал сам не свой. На правой руке у него болтался капкан.

Когда все выяснилось, Севку и Ваську дед в сердцах назвал балбесами.

— Таким бы парням и работать уже не грешно. А так только родители на вас хлеб зря переводят.

Потом посмотрел на Ваську и сказал:

— Растешь ты, парень, в деревне, а к нашему труду совсем не приспособлен. Вот возьмусь по-соседски за тебя, человеком сделаю.

Через день дед отошел и стал добрее. Он пригласил внука на сенокос возить копны.

— Не хочу. Вот если бы на пасеку… — сказал он.

Ведь его дед — бригадир. Он вполне мог бы свозить Севку на пасеку. Но дед стукнул по столу кулаком.

— Вот что, дорогой внучек. Хотя и неудобно, и обидятся на меня твои родители, но бездельников в своем доме не потерплю. Собирай свои манатки. Не хочу видеть такого внука. Сам всю жизнь тружусь и лодырям потакать не собираюсь.

Бабушка в слезы, стала упрекать деда в жестокости, говорить, что его осудят люди. Но тот стоял на своем:

— Умный не осудит… Одумается, поймет, что человека по труду ценят — милости прошу.

Бабушка не отпускала Севку. Но тот вернулся домой на колхозном грузовике, отправляющемся в город, а нынче наотрез отказался ехать на лето в Нижний Оскол.

Решительность Севкиного деда и его непримиримое отношение к лодырям повергли всех в уныние.

— Серьезный, видать, у тебя дед, — сказал Алька. — Хорошо бы с ним не встречаться.

— Я и сам так думаю, — вздохнул Севка.

— Ладно, не переживай, — успокоил его Алька. — Что-нибудь придумаем.

— Здесь и придумывать нечего, — вмешался в разговор Яшка-Механик. — Надо сделать так, чтобы Севку никто не узнавал. Например, можно его вымазать автолом. Еще лучше — смолой. Только тогда, пожалуй, до конца сезона Севке не отмыться, да и нас он перепачкает…

— Только не тебя, — усмехнулся Санька.

Севка подозрительно покосился на Механика и отодвинулся от него.

— Иди ты со своей смолой, — фыркнул он. — Так я тебе и дамся…

— А ты не злись. Яшка тебе добра желает. Мы ведь твоего деда не знаем, и нам он не очень страшен, — осадил Севку звеньевой. — Может, дед про утячье гнездо с редькой знает больше любого. Он все-таки в деревне начальник. Жаль, что тебе он теперь ничего не скажет. А от лодыря Васьки многого не добьешься. Он, наверно, только и знает что лазить по чужим огородам.

Севка сидел как на иголках. У него покраснели уши.

— Про Ваську не знаю, а я теперь по правде решил, — пробормотал он. — Я ведь не какой-нибудь тунеядец…

Петька подозрительно взглянул на Севку.

— Ты на кого намекаешь? — спросил он. — С Катькиных слов поешь?

В палату вошла Клара Сергеевна. Мальчишки усиленно засопели.

— Спите, спите, лесные бродяги, — ласково сказала вожатая. — Впереди у нас трудный день…

 

Глава 4, о том, как дозор «Лесных братьев» брал в плен «языка»

На заседании совета отряда «Лесные братья» договорились завтра же отправиться в Нижний Оскол. Этой операции Алька предложил дать кодированное название «Бременские музыканты».

Вожатая хлопотала о сухом пайке, мальчишки собрали в рюкзаки свои нехитрые пожитки. Вещи Добавочки оказались тяжелее всех.

— Так я же свою коллекцию значков захватил, — признался он.

Вечером «Лесные братья» долго сидели над составлением схемы маршрута. В этом им помогала Клара Сергеевна. Капитан высказал мысль, что вот так, без дозора, идти было бы опрометчиво. Потому что «Бременские музыканты» могут узнать о походе отряда — и тогда все полетит в тартарары.

— Им недолго на тропинке посты расставить, — согласился Алька.

В дозор решили направить Петьку, Игоря и Яшку-Механика. На другой день стало известно, что вместе со всеми идет Валерка-Оруженосец. Он так жалобно просился, что начальник лагеря отпустил его под личную ответственность Клары Сергеевны и Катьки.

Игорь, Петька и Яшка еще раз посмотрели на схему и пошли по тропке. Они внимательно присматривались к каждому подозрительному дереву, а там, где тропка делала крутой поворот, разведчики, опасаясь засады, по-пластунски ползли через кустарник и траву, чтобы незаметно осмотреть местность. Капитан то и дело оставлял на тропке по два прутика, складывая их стрелками — острие показывало направление, по которому шел дозор.

Они прошли километра два и, притомившись, решили отдохнуть под пихтой.

— Бременских мы всегда застукаем, — сказал, отдуваясь, Петька. — Я, пожалуй, как ящерица научился ползать…

— Нас трудно заметить, — подтвердил Капитан.

В этот момент по голове его стукнула пихтовая шишка. Капитан потер ушибленное место и посмотрел вверх. Добавочка тоже схватился за затылок.

— Белки разыгрались, — как можно равнодушнее заметил он. — Пуляют, а на глаза не попадаются.

Третья шишка угодила в Механика.

— Как из катапульты, — сказал он, потирая ухо.

Все трое испуганно вскочили с земли, когда рядом услышали треск валежника. К ним приближался сам Валерка-Оруженосец в полной боевой выкладке — в бумажном шлеме, при луке и с пучком стрел.

— Эх вы дозор-позор! — насмешливо сказал он. — Расхвастались, а меня заметить не могли!

Петька схватил Оруженосца за шиворот.

— Это ты брось, мы с тобой не будем антимонию разводить, — пристращал он. — Так наподдадим, чтобы знал, как с разведкой шутить.

Тот предупредил:

— Сейчас закричу.

— Кляп ему в рот. Иначе всю разведку испортит, — забеспокоился Капитан.

— Не надо кляп, — сказал Валерка. — Я тихо пойду. Я живо замечу неприятеля…

— «Неприятеля», — передразнил Петька. — Убежал от отряда, а там беспокоятся. Придется теперь ждать остальных и сдавать тебя на руки вожатой.

Валерка убежденно сказал:

— Сдавать не надо. Я ведь не так просто убежал. Я к Катиному рюкзаку записку приколол. А в записке объяснил, что вместе с вами ушел в разведку…

Мальчишки переглянулись. Им не хотелось терять времени. И они решили Оруженосца взять с собой.

— Может, его за проволоку привязать? Чтобы не убежал, — спросил Яшка у дружков. — У меня есть с собой медный моток.

— Я вам овчарка, что ли? — обиделся Валерка. — От вас мне убегать некуда.

Дозор двинулся дальше. По сторонам бордовым цветом полыхал кипрей, на выкошенных лесных полянках стояли островерхие стожки сена, подпертые жердями. Сено пахло медом. Но особенно щекотал в ноздрях запах разогретой смолы. Она растаяла на солнце и желтыми каплями покрывала стволы деревьев.

Лес поредел. Чувствовалось, что где-то поблизости должно быть жилье. Дозор сошел с дороги. Около пышного куста шиповника Оруженосец замер. Старшие разведчики тоже затаились. Но они ничего подозрительного не могли заметить.

— Под большую березу смотрите, — шепнул Валерка.

Дерево подмыто вешними водами, оно наклонилось над оврагом и, казалось, вот-вот рухнет вниз. Мальчишки подползли поближе. Теперь стало хорошо видно пожилую сухонькую женщину. Она была вся в черном.

— Колдунья, — с дрожью в голосе тихо сказал Валерка.

Старшие разведчики не ответили. Добавочка ткнул Оруженосца в бок: молчи, мол.

Женщина сняла с плеч корзину, достала из нее лопаточку, стала что-то копать.

— Может, клад ищет? — высказал предположение Валерка.

Мальчишки пожали плечами.

Хотя они и храбрились, но каждому было не по себе.

Дозор торопился дальше. Скоро он очутился в сосновой роще. Стволы сосен отсвечивали медью. На разные голоса заливались птицы. Здесь было так светло и уютно, что Добавочка от удивления процокал языком:

— Благодатный оазис.

— Как на картине художника. Все до единой сосны на мачты могут пойти, — сказал Капитан.

От стволов тянуло теплом, сверху немилосердно жгло солнце. Переход по глухой таежной тропке сказывался: мальчишки заметно устали. Валерка то и дело облизывал губы. Петька покосился на Оруженосца.

— Ты как будто меду успел попробовать?

— Пить хочется, — признался Валерка.

Петька мечтательно сказал:

— Хорошо быть верблюдом. Бредут по пустыне — и хоть бы хны. Совсем не думают о воде. А здесь…

Капитан тельняшкой вытирал пот с лица. Незаметно лизнул мокрый рукав и сплюнул:

— Морская вода… Выдюжим. Наш брат, матросня, бывает, по нескольку суток глотка в рот не берет…

Мальчишки вспомнили, что на схеме нарисован домик. И они решили быть внимательнее, чтобы не пройти мимо. Там-то уж напьются.

Чуть в стороне от дороги в небо поднимался колодезный журавель. На нем сидела сорока. Увидев дозор, она повертела головой и снялась с места, стрекоча, сделала над разведчиками круг и опустилась на конек выглядывающей из-за сосняка крыши.

Мальчишки подошли к колодезному срубу, возвышавшемуся над землей. Добавочка наклонился и посмотрел вниз.

— Вот это да, — удивился он. — Там лед белеет…

Капитан взял опрокинутое вверх дном тяжелое ведро на цепи и стал спускать вниз. Журавель скрипнул, его верхушка нехотя дернулась и стала опускаться.

Разведчики подняли ведро с водой, и Капитан прилаживался, чтобы прямо из него напиться. Вдруг услышал:

— Я вам, негодники!

Мальчишки повернулись на голос. От домика спешила та самая женщина в черном и грозила дозору пальцем. Но теперь она уже не казалась такой таинственной, как там, около оврага. Валерка-Оруженосец смело шагнул вперед и спросил:

— Воды жалко, да?

Женщина будто бы смутилась, но на вопрос не ответила. Легонько оттеснила Капитана от ведра, вылила воду на землю.

— Не обессудьте. Только не могу разрешить. Не принято у нас, чтобы с иноверцами из одной посудины пить…

Мальчишки ошалело смотрели на женщину. И оттого, что они были около воды, но не смогли напиться, жажда мучила еще сильнее. Слова хозяйки лесной сторожки о каких-то «иноверцах» казались дикими.

— Есть же люди! — махнул рукой Капитан. — Пойдем отсюда, братцы!

Женщина молча смотрела на мальчишек.

У поворота дороги разведчики оглянулись. Хозяйка все еще стояла у колодца, сложив руки на животе. Потом опустила голову и тихо побрела к домику.

Вскоре мальчишки увидели тальник. Он разросся по обеим сторонам дороги, сжимал ее, выпуская молодые побеги чуть ли не на самую колею.

— Здесь где-то должна быть вода. Тальник всегда около нее растет, — высказал предположение Капитан, оглядываясь по сторонам.

Все с надеждой стали осматриваться. Но в эту минуту мальчишки забыли о воде: из-за кустов доносился посвист.

— Во дает! Как соловей, — восхищенно сказал Петька.

— «Соловей», — передразнил Добавочку Капитан. — Может, это и есть самый настоящий Бременский музыкант.

Оруженосец стал на четвереньки и ящерицей нырнул в тальник. Капитан хотел было крикнуть, чтобы тот вернулся обратно, но вовремя спохватился, что криком может спугнуть свистуна, и даже испугался этой мысли и зажал себе рот ладонью. Старшие дозорные на всякий случай легли на землю и стали наблюдать за кустами. И хотя Валерка долго не появлялся, они понимали, что Оруженосец не обнаружен, потому что свист не прекращался.

Петька схватил Капитана за рукав и шепнул:

— Посмотри в сторону. Вон туда, где кончаются кусты. Трава передвигается…

Капитан ухмыльнулся:

— Мираж. Это когда жажда здорово мучает…

— Да нет же… Я давно наблюдаю… Очень странно передвигается…

Теперь увидел и Капитан, как пучок зеленой травы тихонько тронулся с места и поплыл сквозь стену белых ромашек. Капитан с силой зажмурил глаза и снова открыл их. Пучок дернулся, стал расти, и наконец из-за цветов показалась хитрющая мордашка Валерки.

— Я к нему индейским способом подполз! — зашептал он, когда приблизился к разведчикам. — А он и не заметил! Сидит на коряжине и что-то выстрагивает.

— Кто «он»? Говори толком, — сердито зашипел Петька.

— Известно, связной Бременских музыкантов. Которому я палец кусанул!

— Это который тебя плеткой огрел? — уточнил Яшка.

— У него сейчас нет плетки. Я хотел его долбануть стрелой по макушке, да побоялся вас — заругаетесь.

— Подумаешь, нашелся дисциплинированный. Скажи лучше, не нас побоялся, а его, — сказал Добавочка.

— И не побоялся! — упрямо замотал головой Оруженосец. — Нам «языка» надо, а мне такого верзилу разве одному удержать?..

Дозорные задумались. Конечно, Валерка прав. Если захватить в плен этого свистуна, то от него, может быть, удастся узнать кое-что о планах Бременских музыкантов. Уж кому-кому, а связному Главного музыканта планы должны быть известны.

— У нас один выход: связать и допросить, — убежденно сказал Добавочка.

— На то мы и разведка, — согласился Капитан.

— К тому же он отодрал плеткой Валерку, — поддержал их Яшка.

Связной по-прежнему сидел на коряжине и орудовал перочинным ножиком. Разведчики теперь были в нескольких шагах от него и хорошо видели мальчишку. Из молодой таловой ветки тот вырезал свистульку. Рядом на сучке висела старая армейская фуражка с переломленным козырьком.

Добавочка первым подполз к связному, легко вскочил на ноги, будто это был совсем не толстый Петька, а резиновый мячик, и сзади облапал свистуна. Тот от неожиданности выронил ножик.

— Вяжи его! — задыхаясь от натуги, крикнул Петька. Капитан бестолково топтался рядом.

— Чем вязать? — пробормотал он. — Разве тельняшкой…

Капитан начал торопливо стягивать через голову тельняшку, но в этот момент связной изловчился и ловко двинул его головой в живот. Капитан ойкнул и присел на корточки, ничего не видя перед собой, так как тельняшка закрывала ему глаза.

Связной отчаянно вывертывался из Петькиных объятий. Валерка-Оруженосец понимал, что дело принимает плачевный оборот. Он схватил лук и приготовился стрелять.

— Только пошевелись! — пристращал он связного. — Пошевелишься — бабахну…

Мальчишка очумело взглянул на Оруженосца и затих, видимо, что-то соображая. Это замешательство «языка» и использовал Яшка. Выдернул из кармана моток медной проволоки, распутал конец и скрутил руки пленного.

Мальчишка, наверное, только сейчас понял, что перед ним его старый знакомый — часовой пионерского лагеря.

— Выследили? Плохо я тебя отстегал тогда, — процедил он.

— Это надо разобраться, кто кого выслеживает, — присаживаясь на коряжину и тяжело дыша, сказал Петька. Связной дернулся, но, почувствовав боль, притих.

Петька посоветовал:

— Не хорохорься. Мы свое дело крепко знаем.

Пленник презрительно сказал:

— Что как пугала стоите? Прикручивайте покрепче к дереву, чтобы я не оторвался. Только ни шиша вам здесь мурашей не найти. Таскать придется.

Капитан наконец как следует надел тельняшку, довольно улыбнулся.

— Попался… Ты нас мурашами не заговаривай. Не темни. Лучше все выкладывай, что Бременские музыканты против нас задумали?..

Пленник не ответил.

Добавочка, опасаясь подходить близко к «языку», дипломатично начал:

— Во-первых, не бодайся. Во-вторых, пойми, мы не могли тебя не задержать. У нас задание. Ну, а теперь лучше расскажи, кто такой Главный музыкант, что такое утячье гнездо, капуста и редька. В общем, все по порядку, друг…

— Гусь свинье не товарищ, — сказал пленник. — Смотрю и удивляюсь: вы что, все ненормальные? Вам бы повкалывать — живо дурь пройдет…

— Дурь? — вскипел Капитан и потрогал живот. — Поосторожней в выражениях!

Пленник молчал. На вопросы дозорных он отвечать больше не хотел. И тогда разведчики решили передать его самой Катьке — пусть она попробует допросить «языка» и вытянуть из него нужные сведения. Катька хитрая — у нее обязательно все получится.

— Катька-Катькой, а Клара Сергеевна вам задаст перцу, — предсказал Оруженосец.

— Помолчи лучше, — отмахнулся Добавочка. — Мы же Алькино распоряжение выполняем. Звеньевой, наверно, лучше тебя знает, если велел всех подозрительных задерживать.

Механик взял конец проволоки и приказал пленнику идти на дорогу. Но пленник неожиданно рванулся в сторону, неловко перепрыгнул через гнилую колодину и, ломая кустарник, побежал в гущу тальниковых зарослей. Разведчики бросились следом.

— Со связанными руками не убежишь. Лучше сдавайся! — прокричал Петька.

«Язык», выскочив на луговину, пронзительно свистнул и позвал:

— Орлик, сюда!

Навстречу «Лесным братьям» галопом неслась серая в яблоках лошадка. Увидев пленника, она заржала.

— Ложись, Орлик, — приказал «язык». Лошадка послушно опустилась на колени. Пленник проворно уселся верхом, стукнул пятками.

— Вперед!

Все случившееся походило на сказку. «Лесные братья» растерянно смотрели вслед удалявшемуся всаднику. Со связанными руками ему было неудобно сидеть. Не оборачиваясь, он крикнул:

— Вы еще меня попомните, лесные хулиганы!

Дозорные переминались с ноги на ногу.

— Ну и ну! — протянул Добавочка. — Рассекретили мы свой поход…

Откуда-то прилетела любопытная сорока, уселась на высокую талину и на всю округу застрекотала:

— Посмотрите на них, посмотрите, умрешь со смеху…

Лошадиный топот удалялся.

 

Глава 5, о вожатой Кларе и ночных раздумьях Севки, бывавшего в Нижнем Осколе

Клара всего-навсего окончила один курс педагогического института. В пионерский лагерь ее никто не посылал, она поехала по доброй воле. Больше того, в комитете комсомола института ей предлагали записаться в студенческий строительный отряд.

— На Крайнем Севере будем тянуть железную дорогу к нефтяным вышкам. Представляешь, как это важно и увлекательно?

Клара представляла. Старшекурсники, побывавшие в строительных отрядах, часто с жаром рассказывали о своей работе, красочно расписывали незабываемые вечера у костров с песнями под аккомпанемент гитары. Они утверждали, что третий семестр — так называлось время, проведенное на строительстве, — запомнится на всю жизнь.

Нельзя сказать, что Кларе не хотелось вместе со многими своими подругами поехать на Крайний Север и испытать себя в нелегком труде. Работы она не боялась. Она росла в деревне и с детства научилась доить корову, стирать, косить, запрягать лошадь.

Клара знала, что в пионерский лагерь поедет на втором курсе — обязательная практика по программе. Но ждать еще целый год она не могла: ей хотелось уже сейчас убедиться — правильно ли она выбрала профессию, получится ли из нее педагог? И не только это. Просто ее тянуло к ребятишкам.

Клара всю зиму готовилась к поездке в пионерский лагерь: изучала педагогическую литературу. В читальном зале познакомилась с Нонной — студенткой другого факультета. Нонна тоже хотела работать с пионерами.

Теперь Нонна в пионерском лагере где-то около деревушки Нижний Оскол. По прямой это совсем недалеко. Нонна пишет, что довольна своим отрядом, что дела у нее идут хорошо и даже боится подумать, что придется расставаться с ребятами, к которым очень привыкла.

Клара тоже привыкла. Разве можно быть равнодушной к старательной Катюше, председателю совета отряда. Правда, она часто не может найти общего языка с мальчишками. Но это беда не только девочки. Вожатая и сама пока не сумела увлечь этих бедовых озорников. Алька, Санька, Петька, Игорь, Яшка, Севка — все они хорошие, непоседливые ребята. И вот на днях она побывала у Нонны. И кое о чем с ней договорилась…

Сейчас Клара шла и радовалась за мальчишек. Санька догнал Катьку, которая несла в сетке большую кастрюлю, набитую ложками и кружками.

— Давай, я поволоку…

Катька сначала не соглашалась, потому что Санька и без того порядочно нагрузился. Но тот стал уверять, что это не груз, а так себе — пустяки. И, наконец, можно сетку нести попеременке. Тогда Катька отдала ему кастрюлю, и они пошли рядом.

Алька заявил девочкам, что у него рюкзак легче пушинки, и если они хотят, то пусть в него грузят свои вещи. Девочки натолкали в рюкзак звеньевого шерстяных кофточек и плащей.

Увидев на дороге очередную стрелу — указатель из сучьев, — «Лесные братья» убеждались, что идут правильно. Все были довольны: хорошо, что догадались послать впереди себя такой надежный дозор! Только один раз приподнятое настроение было омрачено. Это когда обнаружили исчезновение Валерки-Оруженосца. Катька ругала его и даже пообещала надрать уши, если он найдется живым-здоровым.

Клара Сергеевна поначалу растерялась, приуныли и ребята, но когда увидели на Катькином рюкзаке записку, все успокоились.

Дозорных они встретили неподалеку от сосновой рощи. Те сидели на дороге и жевали морковные пучки.

— Салют разведчикам! — обрадованно воскликнул Алька. Но мальчишки не выразили восторга от встречи.

— Что случилось? Почему такие кислые?

Вместо ответа Капитан протянул вожатой старую военную фуражку с поломанным козырьком. В ней лежал перочинный ножик.

— Вот, — буркнул Игорь. — Трофей… А чего с ним делать?

— Что за трофей? — недоуменно вскинула брови вожатая.

Капитан потоптался на месте.

— Известно. Лазутчика…

Ни от кого от дозорных не могли добиться вразумительного объяснения. Мальчишки молчали, отводя глаза. Тогда Клара Сергеевна подошла к сидевшему поодаль Яшке-Механику.

— Может ты, Яша, объяснишь нам, что произошло?

Тот виновато улыбнулся, хлопнул ладонью по карману.

— Да ничего страшного, вот только проволоку жалко, — сказал он. — Если бы знал, что утащит такой моток, я бы ему руки цепочкой связал.

Яшка вытащил из кармана уже поржавевшую цепочку, какой прикрепляют пробку к ванне.

Клара схватилась за голову: уж не натворили ли дозорные чего? Фуражка, ножик, теперь какая-то проволока. Нет, не надо отпускать их далеко.

Катьке было жалко расстроенную Клару Сергеевну. Она решила помочь ей. Взяв Добавочку за шиворот, она решительно встряхнула его.

— Докладывай все по порядку, иначе я всю душу из тебя вытрясу.

Конечно, Катька никогда бы не вытрясла из Добавочки душу, потому что она была по сравнению с ним пигалицей. Стоило бы Петьке махнуть рукой, и та сразу же отлетела бы в сторону. Но, как говорят, смелость города берет. Добавочка выплюнул кашицу морковной пучки и заискивающе улыбнулся.

— Я, что ли, один виноватый? Лучше бы попить дали. Во рту, как в пустыне Сахаре.

Ему протянули пластмассовую фляжку. Он жадно глотнул несколько раз. На него с завистью косились остальные дозорные. Петька удовлетворенно крякнул и протянул фляжку Капитану. Тот торопливо схватил ее и стал пить.

— Не знаю, что и рассказывать, — повеселел Добавочка. — В общем, «Бременские музыканты» и здесь следят за нами. Но мы не такие простачки. Разнюхали и поймали связного, того самого, который около лагерных ворот Валерку плеткой огрел. Помните?

— Уже не больно, — сказал Оруженосец.

— Не в этом дело, — продолжал Добавочка. — Ну мы, как положено, связали ему руки… Захватили трофеи…

— Трофеи! — с негодованием воскликнул Алька. — Что они стоят — ваши трофеи? Эх, вы! Ни одного серьезного дела доверить нельзя. Теперь каждая сорока знает, что мы идем в Нижний Оскол.

Катька презрительно посмотрела на дозорных и процедила:

— Растяпы… Надо было самой идти в разведку. Ольга высказала предположение:

— Этот — шпион, может быть, залез на дерево и подслушивает нас. Надо окружить его и еще раз взять в плен.

— Со связанными руками на дерево ему не забраться, — усомнился Санька. — Теперь этот лазутчик, скорее всего, доскакал до расположения музыкантов и поднял тревогу…

Девочки настороженно покосились на кусты.

Капитан теребил фуражку недавнего пленника. Он не знал, что делать с трофеем. Алька взял у него фуражку и оценивающе окинул ее взглядом:

— Военная. С лакированным козырьком, — сказал он. — В этой фуражке, может, какой-нибудь буденновец беляков бил. Очень хорошая фуражка. Боевая.

— Не оставят музыканты такой трофей, — подтвердила Катька. — Надо побыстрее отсюда уходить, пока сами в плен не угодили…

Клара Сергеевна велела отряду двигаться вперед. Надо найти родник и около него сделать основательный привал. И разобраться, что к чему, и решить, как поступить дальше.

Скоро отряд вышел из кустов. Дохнуло сыростью. Впереди голубой полоской блеснула вода. Солнце уже опускалось к далеким горам вот-вот готово было спрятаться за них. Вечерело.

Впереди, километрах в двух, на склоне холма, раскинулись избы небольшой деревни.

— Нижний Оскол! — сказал Севка. — Он самый. Вон в том большом доме с березами жил я…

— Счастливчик, Севка, — позавидовала Катька. — Встретишься с дедушкой, с бабушкой.

Севка не ответил. Не будет же он объяснять ей, что встреча эта сулит ему мало хорошего.

На привале «Лесные братья» долго совещались между собой. Они решили, что в деревню всем отрядом соваться, когда их поход рассекречен, было бы опрометчиво. Лучше всего туда послать Севку. Его появление в Нижнем Осколе не вызовет подозрения. Севка в деревне человек свой. Пусть он и разузнает обстановку.

— Не пойду, — заупрямился Севка.

От Севки отступились.

«Лесные братья» стали упрашивать вожатую остаться ночевать у речки.

— Уже поздно. Придем в Нижний Оскол, и надо будет беспокоить людей, — убеждал Алька.

— Ну раз так настойчиво просите — я согласна. Жаль только, всего одну палатку захватили, — сказала Клара Сергеевна.

Мальчишки вызвались поставить палатку. Но никто толком не знал, как это делается. Она вместе с колышками кособочилась и падала. Алька сообразил переднюю и заднюю веревки привязать за стволы осинок. Теперь палатка повисла и ее кое-как удалось поставить.

Девочки насобирали хвороста и принялись варить пшенную кашу. Петька чмокал от удовольствия, принюхиваясь к вкусным запахам.

— Что плов? — говорил он. — Плов — это пустяки. Вот пшенная каша — это да. Больше всего люблю пшенную кашу. А как насчет добавочки? Можно рассчитывать? Кать?

Поужинали с аппетитом. Долго сидели у костра, разомлевшие от сытной еды и усталости. Уже стали таять звезды, когда решили укладываться на ночлег. Хотя палатка была многоместной, девочки запищали:

— Ой! Тесно.

Как они ни укладывались, разместиться всем не удалось. Скоро Катька выкарабкалась наружу, села у костра рядом с Кларой Сергеевной.

— Здесь лучше, — сказала Катька.

Хворост кончился и костер еле тлел. Всех клонило ко сну. Становилось прохладно. Санька снял с себя пиджак и набросил его Катьке на плечи.

— Грейся. Меня что-то распарило у огня.

Капитан протянул вожатой китель. Та не взяла, и Игорь обиделся.

— На мне же тельняга…

Петька похрапывал, часто переворачивался с боку на бок. Холод Добавочку, по-видимому, не беспокоил.

— У него жировые запасы, — усмехнулся Алька. — Низкая температура отскакивает от Петьки, как от стенки горох.

На Севке была желтая, цыплячьего цвета, курточка. Он задумчиво смотрел на огонь.

Санька с Алькой ушли в кусты и вернулись, таща охапки хвороста. Сушняк вспыхнул, и стало теплее. В палатке зашевелились и заперешептывались.

— Мальчики, идите спать, а мы посидим, — предложила Ольга.

«Лесные братья» наотрез отказались. Скоро они уже клевали носами. Не спал только Севка. Конечно, он мог бы сейчас нежиться на перине и видеть расчудесные сны, вместо того, чтобы сидеть у затухающего костра и дрожать от утренней прохлады. Но Севке не хотелось встречаться с дедом.

Он затаил на него обиду. «Каким, интересно, полезным делом я мог заняться в деревне? — мысленно спрашивал он деда. — Копны возить? А я не умею. Да и каникулы для того и даны, чтобы отдыхать».

«А ты знаешь, дорогой внучек, что самое главное в жизни человека — труд. Его работа», — звучал в ушах голос деда. Севка свернулся около костра калачиком и, уже засыпая, мысленно спорил: «Нам в школе об этом тоже говорили. Только я не верю, что человек наработается до пота и от этого ему радостно. Разве так может быть?..».

 

Глава 6, о том, как «Лесные братья» встретились со своим бывшим пленником

Сквозь сон Севка почувствовал, как кто-то теребит его за рукав куртки. Он нехотя открыл глаза и увидел Клару Сергеевну.

— Вставай, соня, — весело сказала вожатая. — Ты только послушай, какой великолепный концерт деревенские петухи исполняют…

Севка зевнул и непонимающе пожал плечами, потому что петушиный концерт его нисколечко не интересовал, и едва ли из-за него стоило будить человека.

Севка хотел сказать об этом Кларе Сергеевне, но та поднесла к губам палец и, кивнув в сторону посапывающих мальчишек, шепнула:

— Есть предложение — пока эти лежебоки валяются, — быстренько сходить в деревню и все разузнать о товарище Потапове и таинственных редьке с капустой.

Севка замялся, подумав о встрече с дедом.

Вожатая, видимо, догадалась, что Севке не очень хочется идти в деревню.

— Извини, — как-то равнодушно сказала она. — В разведку я могу сходить с Катюшей. Думала, ты больше поможешь — все-таки бывал в Нижнем Осколе.

Взять в разведку вместо него девчонку — с этим смириться Севка не мог.

Он быстро поднялся и прошептал:

— Пойдемте, Клара Сергеевна…

Вожатая протянула Севке лист бумаги. На нем было нарисовано большое гнездо, из которого выглядывали утка, кочан капусты и несколько редек.

— Прикрепи к палатке. По этой шифровке ребята определят, куда мы ушли.

— Надо бы дописать, чтобы нас ждали. А то Алька первый сбаламутит народ, и отряд в деревню припрется.

— Верно, — согласилась Клара Сергеевна и стремя восклицательными знаками дописала всего одно слово: «ждите».

…Деревня Нижний Оскол представляла собой два ряда домов, разделявшихся широкой дорогой. И дорога, и избы жались к незавидной речушке, огороды заходили в цветущее разнотравье заливных лугов.

Вожатая и Севка прошли мимо одноэтажной школы, рядом с которой появилась новая постройка, выделяющаяся среди остальных домов крышей из недавно напиленного теса. От теса пахло смолой. «Интересно, что здесь будет?» — подумал Севка. От зерносушилки, что стояла в стороне, шагали столбы. В прошлом году их тоже не было. Севку удивило не то, что он увидел в деревне новую постройку и электричество. Этим теперь никого не удивишь. Он вспомнил о том, что дед рассказывал, будто правление колхоза решило все семьи из Нижнего Оскола переселить на центральную усадьбу. Тогда дед ходил по избе взволнованный. Спрашивал:

— Ты согласна, старая, с таким делом? Согласна оставить землю, где каждую тропку с детства знаешь?

Бабушка успокаивала его:

— Близко к сердцу-то не принимай. Себя побереги — не молод ведь…

— Вот то-то и оно — немолод. Здесь вырос, жизнь прожил — здесь умирать буду.

Дед сказал, что пойдет к районному начальству и будет доказывать: неправильно решило правление. Если кто хочет переезжать — скатертью дорога. А неволить нельзя хотя бы потому, что невыгодно это для колхоза.

И сейчас Севка подумал, что дедушка, наверное, все-таки ходил к начальству. Не случайно деревню не только не снесли, но и начали строить.

— Клара Сергеевна, — сказал Севка, — о товарище Потапове мы можем разузнать у моего дружка Васьки Комолова. Может, прямо к нему пойдем?

— Сейчас пора горячая. И твой дружок, наверное, чуть свет вместе со всеми уехал на сенокос, — заколебалась вожатая.

— Васька Комолый не уедет, — заверил ее Севка.

Клара Сергеевна мельком взглянула на спутника и почему-то еле заметно улыбнулась.

— Что же он — тунеядец, этот Васька Комолый?

Севка ничего вразумительного ответить не мог и, чтобы как-то сгладить паузу, подобрал с дороги комок спекшейся грязи и запустил его в заросли лебеды.

Васькин дом оказался на замке.

— В контору надо. Там кого-нибудь найдем, — сказала Клара Сергеевна.

В это время Севка увидел бабушку. Она вышла из своего дома и стала развешивать белье на веревку.

— Бабушка! — крикнул Севка и побежал к калитке.

— Вот ведь радость, — повторяла старушка, прижимая к себе внука. — А я все деда посылала к тебе в лагерь. Да разве найдется у него время? Говорит, так и быть, гонца пошлю за твоим любимчиком…

Потом Клара Сергеевна и Севка сидели за столом и пили парное молоко. Бабушка угощала гостей ватрушками с творогом, и Севке казалось, что вкуснее этих ватрушек нет ничего на свете. Вожатая посматривала на часы. Севка торопился выведать у бабушки кое-какие данные о музыкантах, редьке и капусте. Но самое главное — о товарище Потапове.

— У нас, внучек, считай полдеревни Потаповых, — сказала старушка. — Вот и я в девичестве Потапова была, и Васька, сосед наш, эту фамилию носит. И продавец, к примеру, опять же Потапов… А вот чтобы Редька или Капуста — таких фамилий у нас отродясь не водилось. Опять же Утячье гнездо… Каких только фамилий на белом свете не найдешь. О музыкантах-то у Васьки порасспроси. Будто ждут они каких-то музыкантов.

Первой шифрованную записку увидела Катька. Чтобы не поднимать паники, она решила показать записку одному Альке — все-таки звеньевой. Но Алька рассудил иначе: надо срочно обсудить, что предпринять отряду для выручки Клары Сергеевны и Севки. Ведь они запросто могли попасть в плен к Бременским музыкантам.

И тогда Катька показала записку остальным «Лесным братьям».

— Вы обратите внимание — здесь нарисовано четыре редьки, — сказал Добавочка, поворачивая записку то так, то сяк. — По моему, не утячье гнездо, а редька самая главная во всей шифровке. А капуста так себе — сбоку припеку.

— Ха-ха, — усмехнулся Капитан. — Без капусты ключ к шифру не подобрать. И опять же водоплавающие…

Катька взяла у Добавочки записку и строго сказала:

— Звездочеты-мудрецы. Только и умеете болтать. Собирайте палатку — и в деревню. Найдем Потапова — все выясним…

— Мне бы того лазутчика разыскать, — вздохнул Яшка-Механик. — Такой моток проволоки уволок…

…Странная процессия с ведрами и кастрюлями ступила на деревенскую улицу.

— Когда мы все вместе — ничего не страшно, — подбадривал мальчишек звеньевой.

— Морское братство — сила, — поддержал его Капитан.

Недалеко от конторы ребята увидели конопатого мальчугана. В руках он держал уздечку.

— Слушай, друг, не знаешь, как найти товарища Потапова? — на всякий случай спросил Добавочка.

Мальчуган остановился и внимательно осмотрел ребят.

— Как не знать, — ответил он. — А вы кто такие? «Бременские музыканты» или те самые хулиганы?

Вперед несмело вышел звеньевой и улыбнулся:

— Какие мы хулиганы…

Мальчуган довольно закивал.

— Оно ведь сразу не узнаешь — вот и спросил. Есть здесь такие — разбойники да и только. В соседнем лагере живут. Вчера нашего Ваську в лесу схватили, руки проволокой связали, да еще хотели казнь устроить, что ли… Хорошо, Васька вырвался и на Орлике прискакал ни живой ни мертвый. Мы его молоком отпаивали. Договорились облаву устроить…

Алька поморщился и искоса взглянул на бывших дозорных.

— Ну, пойду, — сказал мальчуган. — Мне надо тальник привезти. Сегодня плетень городить начнем. Утята подросли и спасу нет — лезут куда попало… А Потапова подождите здесь. Вот обрадуется. Потому — очень вы ему нужны.

Мальчуган скрылся из вида, а «Лесные братья» все еще стояли посредине улицы, молчаливо посматривая друг на друга.

— «Четыре редьки… Редьки — самые главные», — процедил Капитан. Добавочка виновато заморгал.

— А я говорил, что самая главная — эта самая, водоплавающая. Другими словами, утка в гнезде. Вот на нее и нацелились музыканты. Одно непонятно — зачем им понадобилась утка?

По улице затарахтела телега. На ней сидели тот самый конопатый мальчуган и лазутчик музыкантов. Дозорные сразу узнали его по круглому белобрысому лицу. Капитан неестественно сгорбился и сдернул с себя бескозырку. Механик сунул руку в карман и забренчал цепочкой.

Возница натянул вожжи, и лошадь остановилась. Лазутчик соскочил на дорогу и сказал:

— Значит, воза два потребуется, Павлуха. Возьми троих. И не вздумайте очень мелкий тальник рубить — взгрею.

— Не маленькие, — огрызнулся Павлуха. — Знаем, что к чему.

Лазутчик подошел к гостям и только тогда взглянул на них. Капитан опасливо присел, прячась за девочек.

— Здравствуйте, товарищи! — важно сказал лазутчик. — Рад, как это приветствовать вас, товарищи «Бременские музыканты».

В кармане Яшки-Механика снова брякнула цепочка, и лазутчик настороженно стал всматриваться в лица мальчишек. В этот момент он увидел толстого Петьку.

— Это те самые! — крикнул лазутчик. И в несколько прыжков очутился на крыльце колхозной конторы. Павлуха, не успевший еще отъехать, удивленно крутил головой.

— Бей срочный сбор, Павлуха! — крикнул лазутчик. — Он схватил с крыльца березовый голик и, потрясая им перед собой, пригрозил:

— Только суньтесь…

Павлуха стеганул лошадь вожжами, и та галопом понесла телегу к амбару, стоящему неподалеку от конторы. Там на перекладине висел лемех от конного плуга. Павлуха остановился около него. Уши резанули три глухих металлических удара. Из соседнего дома выскочила девчонка лет семи с котенком в руках и закричала:

— Срочный сбор. Все на срочный сбор!

Девчонка вихрем понеслась по улице, пугая с кудахтаньем разлетающихся кур.

Заскрипели ворота, на дорогу выскакивали дошкольники и первоклассники.

— Что случилось, Маняша? — с тревогой спрашивали они, потому что для сбора время было очень необычное.

— Не знаю, — отмахивалась Маняша. — Может, знаю, а может, нет. Наверно, вороны на утят напали…

Со стороны конюшни к конторе мчались более взрослые мальчишки.

— Дело худо, тикать надо, — сказал звеньевой. Катька подняла перед собой, как щит, сетку с кастрюлями и пристыдила Альку:

— Тоже мне, струсил… Стенкой становитесь… Защищаться будем.

Валерка-Оруженосец сдернул с плеч лук и торопливо стал отвязывать веревочку с пучком стрел. Но узел оказался затянутым крепко-накрепко. Валерка, недолго раздумывая, расстегнул ремень и вытянул его из петелек брюк. Брюки начали сползать, и Оруженосец поддерживал их одной рукой.

Добавочка и Капитан отковыривали носками ботинок комья засохшей грязи.

Орава мальчишек и девчонок с веселым гиканьем приближалась к «Лесным братьям».

— Сельским пионерам привет! — крикнула Катька и опустила сетку с кастрюлями, те задребезжали.

— Музыканты! Пришли музыканты! — восторженно сказала Маняша, поглаживая котенка. — Здравствуйте, товарищи музыканты!

— Здравствуйте, — нестройно подхватила вся орава.

Лазутчик постучал голиком о перила крыльца и с укором сказал:

— Вы что, куриной слепоты объелись, да? Какие же это музыканты? Это самые настоящие разбойники.

— Вот типы. А мне темнили, — сказал Павлуха и стал зачем-то отвязывать вожжи. Звеньевой услышал, как возница про себя рассуждал:

— На всех хватит… Да и еще одна веревка есть.

— Надо разобраться. Недоразумение же вышло, — обратилась Катька к лазутчику.

Тот присвистнул:

— Кому недоразумение, а у меня и сейчас руки болят от проволоки.

Павлуха под прикрытием лошади приблизился к Добавочке и ловко набросил на него веревочную петлю. Через секунду Петька был спелёнут и не мог шевельнуть руками. Остальных «Лесных братьев» деревенские мальчишки валили на землю, образуя кучу малу.

— Кто у вас председатель по имени Катька? — спросил лазутчик, обращаясь к девчонкам.

— Я председатель, — ударила Катька кулаком себя в грудь, — а вам за такие дела не поздоровится. Не беспокойся, мы найдем на вас управу…

Лазутчик осмотрел деревенских ребят и усмехнулся.

— Она же еще и стращает нас. Связать ее. Пусть подумает, хорошо или плохо царапать и кусать невинных людей…

Катька стрельнула глазами в своего Оруженосца и метнулась к Павлухе:

— Вяжи! Я не буду просить пощады.

«Лесных братьев» построили в колонну по одному, и лазутчик, почесав затылок, сказал многочисленным конвоирам:

— Пожалуй, лучше старого курятника для них места не придумаешь. Пусть посидят до выяснения обстоятельств…

«Лесных братьев» втолкнули в какую-то темную полуподвальную постройку, за ними скрипнула дверь, загремел засов. В нос ударило едким спертым воздухом.

— Вы ртом дышите, — посоветовал кто-то из доброжелателей, оставленных на улице для охраны пленников.

Алька шагнул в глубь курятника и ударился и насест.

— Вот вам и утячье гнездо, — со злостью бросил он в темноту. — Только причем здесь редька и капуста?

Ему никто не ответил.

Капитан нащупал торчащую из стены скобу и начал по ней водить взад-вперед веревкой, перехватывавшей руки.

— Наш брат-матросня не из таких положений выходила, — бодро сказал он. Но через минуту скоба больно царапнула кожу, и Игорь оставил бесполезную затею.

Катька подошла к двери и стала лягать ее то правой, то левой ногой.

— Мы ваш паршивый курятник в щепки разнесем! — стращала она.

— А ваших дохлых кур — на шашлыки! — добавил толстяк Петька и принялся помогать председателю бить по двери.

Но дверь оказалась крепкой. Катька поняла это скоро.

— Надо вызвать товарища Потапова, — рассудительно сказала она. — Он поможет нам освободиться из этого дурацкого положения…

Где-то почти у потолка заскрежетало, и в курятник ворвался столб света. «Лесные братья» поняли, что кто-то оторвал доски с забитого оконца. И каждый из ребят подумал, что к ним пришли на выручку. Может быть, Севка или даже Клара Сергеевна. Но в оконце просунул голову Павлуха и не терпящим возражения тоном сказал:

— Зазря вас кормить не станем. Предлагаем вычистить курятник. В дальнем углу стоят две лопаты. Ими и путы свои разрежьте. Хоть и жалко веревок, но ничего не поделаешь… И чтобы на совесть. Чтобы весь помет с пола соскоблили…

— Мы не нанимались вам курятник чистить, — крикнул Добавочка. — Сначала хоть бы покормили…

Петьку в бок толкнул звеньевой и прошептал:

— Ты перед этим Павлухой слабость свою насчет еды хоть бы не показывал.

Добавочка сглотнул слюнку и уже совсем не к месту крикнул:

— А без еды мы неделю проживем и не пикнем!..

Катька мелкими шагами, чтобы обо что-нибудь не запнуться, пошла искать лопаты. Перерезать веревки оказалось делом несложным. Председатель помахала отекшими руками и позвала Павлуху.

— Мы требуем, чтобы сюда пришел комендант Потапов. Он вам покажет, как над людьми измываться. Это вас, наверно, музыканты подучили в курятник нас сунуть, а вы и рады стараться…

— Ничего Потапов нам не покажет, — рассмеялся Павлуха. — А вот вычистить курятник он вам велел. Говорит, чтобы не хулиганили в лесу, а к труду приучались…

«Лесные братья» тяжело вздохнули. Значит, напрасно они надеялись на товарища Потапова. Он тоже действует заодно с музыкантами… А о Кларе Сергеевне и Севке так ничего и неизвестно. Может быть, они тоже попали в какую-нибудь передрягу.

— Павлуха, — заискивающе сказал звеньевой. — Мы бы тебе очень благодарны были, если позовешь сюда Ваську, которого вы Комолым прозвали. Нам ему надо несколько слов от его дружка передать…

— Был Комолый да сплыл. Он запросто за оскорбление фонарей наставит. А вам особенно. Потому как у него на вас зуб.

— Мы вашего Комолого и в глаза не видели, — возмутился Алька.

— Зато он вас хорошо изучил, — мрачно сказал Павлуха и пристращал: — Поменьше языками-то чешите. За работу принимайтесь, а то хуже будет.

Павлуха больше у окна не появлялся, сколько ребята ни звали его. Катька взялась за лопату и стала скрести пол. Мальчишки хотя и освободили руки, но чистить курятник наотрез отказались.

— Это же общественно полезный труд, — пробовала было усовестить их председатель.

— Пусть музыканты занимаются таким общественно полезным трудом. Влипли мы, как ослы, с этим Утячьим гнездом в курятник, а музыканты теперь над нами посмеиваются, — выразил Добавочка мнение всех мальчишек.

Клара Сергеевна и Севка поднялись по ступенькам крыльца и вошли в контору. Васька сидел за стареньким некрашеным столом, половину которого занимали большие счеты и массивная чернильница из мрамора. На скамейках, расставленных около стен, расположились мальчишки и девчонки. Васька им что-то говорил, и они согласно кивали. Увидев Севку, Васька выскочил из-за стола и обрадованно заулыбался, протягивая дружку руку.

— Здорово, Севка! А я тебя разыскивал. В лагерь ездил, да никак попасть на территорию не мог.

Севка изумленно посмотрел на вожатую и, боясь поверить своей догадке, тревожно спросил:

— Это тебя в лесу связывали?

— Было дело, — потупился Васька. — Только и я в долгу не остался, — в курятнике сидят эти ненормальные…

Клара Сергеевна присела на скамейку и тяжело вздохнула.

— Вожатая, — указал на нее взглядом Севка. До него не сразу дошел смысл Васькиного сообщения. Ведь «Лесные братья» остались на привале и должны дожидаться возвращения разведки…

В это время в полуоткрытую дверь конторы протиснулся рыжий мальчуган с кляксой на кончике носа. Васька строго посмотрел на него и спросил:

— Случилось что-нибудь? Может, пленные удрали?

— Не… — замотал головой рыжий. — Маняшка принесла в утиный лагерь котенка, а котенок косится на утят…

— Если Маняша не унесет котенка домой, то привяжите его на веревочку, — приказал Васька.

Малыш обрадованно закивал:

— Я говорил Маняшке. А она: «Тебя самого надо на цепь привязать». А утята боятся. Маняшка ходит со своим котенком и задается…

Около рыжего появился другой мальчишка.

— Ну, а ты что сопишь? — спросил Васька второго. Тот поддерживал штаны руками, потому что они сползали. — Сколько раз велел перешить пуговицы. Вот сегодня же попрошу Маняшу, пусть перешьет.

— При всех? — спросил малыш.

— А то как же? Конечно, при всех.

Малыш покачал головой. У него и без этого горе. Сегодня дома взял три вареных яйца. Чтобы утят кормить. На ферме положил их около лавочки. И далеко не отходил. Потом как поглядит, а там всего одно яйцо.

— Может, вороны летали? — спросил Васька. Но вороны не летали, их мальчишки уже успели разогнать. Зато около скамейки крутился Родька. А он еще хуже вороны. Если что худо лежит, обязательно постарается слямзить.

— Разберусь, — пообещал Васька. — Я к этому Родьке давно присматриваюсь.

Услышав разговор про утиный лагерь, Севка насторожился.

— Васька, — сказал он, когда деревенские ребята вышмыгнули из конторы, — так ты и есть товарищ Потапов, да, Васька?

— Уже двенадцать лет Потапов, — ответил важно Васька. — Только причем здесь моя фамилия?

— При том, — ответил Севка. — В записке названа твоя фамилия. Ну, скажем, про Утиное гнездо теперь все ясно. А капуста с редькой — опять дело темное. И еще непонятно, зачем ты стал лазутчиком Главного Бременского музыканта…

Васька внимательно посмотрел на друга и повертел пальцем около виска, укоризненно покачав головой.

— И ты, Севка, всякую чепуху мелешь. Ни о какой редьке я ничего не знаю. А о музыкантах меня уже кое-кто расспрашивал.

И еще Васька сказал, что ему нынче от безделья мучиться не приходится. По совету Севкиного деда он договорился с деревенскими ребятами организовать утячью ферму. С утятами возиться оказалось хлопотно, и он едва находит время поиграть в футбол. На днях приходила вожатая из соседнего пионерского лагеря и сказала, что ребята из ее отряда помогут на утиной ферме сделать навес и очистить озеро от травы. Только он теперь подумает: пускать или не пускать отряд той вожатой к утятам. Потому что опасно. Вдруг эти самые музыканты окажутся такими же, как те, которые теперь в курятнике. Тогда утятам будет еще хуже, чем от ворон.

Клара Сергеевна смущенно улыбнулась.

— Недоразумение вышло, Вася. Мы ведь тоже шли работать на ферму. А ты засадил наш отряд в курятник…

Васька побарабанил пальцами по столу и нахмурился.

— Выпущу тогда ваш отряд… Идите на все четыре стороны… Севку жалко, с такими дружками хорошего не жди…

Когда шли к курятнику, начальник утячьей фермы задумчиво размышлял вслух:

— Прямо не знаю, встречать или нет музыкантов. Еще с утра приказал одному пацану дежурить на «Вездеходе», чтобы перевезти гостей через реку. Теперь, может, лучше снять этот пост. — Только неудобно. Ведь каждый должен быть хозяином своего слова…

Севка поинтересовался, что это за «Вездеход» и зачем гостей надо именно переправлять через реку. И Васька разъяснил, что идти через мост — делать большой крюк. Словом, семь верст киселя хлебать. А деревня от пионерского лагеря через реку.

Вездеходом же ребята назвали старенькую плоскодонку. Они ее кое-как подлатали, поставили посредине что-то вроде мачты и прикрепили табличку с таким названием. В шутку, конечно, потому что в некоторых местах у лодки дыры приходится залеплять глиной. Но вообще-то плавать можно.

Около курятника Васька подозвал к себе охрану и велел ей расходиться по домам.

Потом он приник к двери и с издевкой спросил:

— Эй, как там в курятнике, живы? Вас за лесной разбой надо цыплят заставить высиживать…

— Не ехидничай. За самоуправство тебя тоже по головке не погладят, — донесся голос Катьки. — Хозяевами себя считаете, а курятник пометом зарос. Хоть бы куриц постыдились…

— Руки все не доходят, — смущенно признался Васька.

Отодвинув засов, он распахнул дверь и бросил в темноту:

— Можете выметаться…

Он зачем-то смотрел на руки ребят, выходивших из курятника. У девчонок они были грязными. Васька заглянул в курятник и торжествующе сказал вожатой:

— Смотрите, я их просил вычистить курятник, а эти даже лопаты в руки побоялись взять, — и кивнул в сторону мальчишек.

— Нечего сказать, попросил, — прошептал Алька. — Под ружьем, можно сказать, заставлял работать… Только мы не дураки.

Васька подошел к Севке и положил ему руку на плечо.

— Ты от них уходи. В деревне интересней…

— У нас хорошие ребята в отряде, — твердо сказал Севка. — Напрасно ты так… Ну, если не хочешь дать работу, может, на «Вездеходе» разрешишь покататься?

— Ладно уж, — кивнул Васька. — Только ради тебя. Сейчас напишу записку.

Высунув язык, он старательно вывел:

«Колян, отдай им корыто. Пусть поплавают. А ты будь на берегу, наблюдай за дорогой и мастери пугало. Тоже мне — вояки. Скоро вороны не на утят, а на вас начнут нападать. Так что мастери, и чтобы пострашнее».

 

Глава 7, о барабанщике Ванечке и других музыкантах, а также о Капитане-речном пирате

«Лесные братья», узнав, что им разрешили покататься на лодке, заметно оживились. Хоть какое-то развлечение.

— На речке будьте осторожны. А я еще кое с кем о работе потолкую, — сказала Клара.

На берегу сидело несколько мальчишек. Кто-то из них, увидев Капитана, завистливо сказал:

— Смотрите, юнга. И ремень правдашный!

Игорь вышагивал важно, широко расставляя ноги, будто находился на палубе во время шторма. «Лесным братьям» было приятно, что на Капитана засматриваются. Все-таки из их звена такой человек.

— Да, киты в этой луже не водятся, — сказал Игорь.

Речушка и вправду походила на лужу. Совсем тихая. Только на перекатах она просыпалась и начинала булькать.

«Вездеход» стоял у берега. На корме сидел Колян и ловил пескарей. Алька окликнул его, но тот даже не ответил, потому что у него в это время запрыгал поплавок. Алька окликнул еще раз. Колян недовольно сказал:

— Носит здесь всяких…

Но, увидев Капитана в морской форме, мигом присмирел.

— Получай записку, — сказал Алька.

Колян взял удочку и вылез из лодки. Читал он долго, по слогам.

— Пугало, — невесело протянул он. — А где взять тряпки, небось, не пишет. Если дедов полушубок вывернуть?..

Колян виновато улыбнулся и пояснил:

— Два дня в кустах сидели. Пуляли в ворон из рогаток, швыряли камнями. Никакого сладу с окаянными нет. Нас не боятся и норовят утенка схватить…

Колян исчез. «Лесные братья» разделись и полезли в теплую и мягкую, как щелок, воду. Потом немного позагорали и решили испробовать «Вездеход». По бокам лодка была залеплена белой глиной. Севка осторожно, чтобы не сковырнуть ее, вычерпал консервной банкой воду. Звеньевой протянул Игорю весло.

Тот отмахнулся:

— Капитаны командуют. Надеюсь, Севка может управлять шлюпкой?

Спорить не стали. Севке приходилось несколько раз сидеть на кормовом весле.

Лодка тихо плыла по плесу. Поравнялись с островком желтых лилий. В самой гуще плавающих на воде лопухов ударила щука, и мальчишкам показалось, что из воды кто-то выбросил горсть серебряных монет: это бегством спасались от хищницы мальки.

— Ого, здоровенная! — заметил Алька.

— Местная акула, — усмехнулся Капитан. — Не таких видали.

На другой стороне речки «Лесные братья» заметили мальчишек.

— Перевезите! — крикнули они. — К вам в гости идем.

— Те самые. Музыканты, — предположил Алька.

К берегу подбежал длинноногий мальчишка и замахал чем-то блестящим, чтобы обратить на себя внимание.

Севка направил лодку к пологому берегу. Гости, окружив «Лесных братьев», радостно говорили:

— Хорошо, что вас встретили. А то бы нам по такой жаре с инструментами в обход тащиться.

В центре стоял толстый мальчик. На груди у него висел большой барабан. Барабанщик посмотрел на Добавочку. Он был чуток потолще Петьки. И щеки краснее. Здоровяк что надо.

— Отдохнем, ребята? — сказал Алька. — Присаживайтесь. Как говорят, в ногах правды нет.

Все уселись. Барабанщик достал из кармана кусок хлеба и стал жевать, грустно посматривая на речку.

— Петь, плясать, исполнять? — спросил звеньевой, обращаясь к барабанщику. — Наверное, вы главный?

Длинноногий Флейта ответил:

— Конечно, Ванечка. У него барабан добрых полпуда весит.

Барабанщик недовольно сказал:

— Хватит лясы точить. Надо в деревню перебираться.

Музыканты поинтересовались, местные ли ребята? Алька кивнул. Но те с подозрением посматривали на капитана. Звеньевой почувствовал, что им не верят, и стал сочинять Игореву биографию. Игорь в юнгах ходит. Нынче на паруснике по Черному морю колесил. Между прочим, снимался в фильме. Скоро на экраны выйдет. Так что своего рода артист. Будущий капитан дальнего плавания. А сейчас прикатил в родные места на побывку.

Ванечка подвинулся поближе к Капитану и спросил:

— А здесь как? Не опасно переплывать?

— Ерунда, — ответил Игорь. — Мелководье. Это же не Волга. И даже не Миссисипи. Здесь за сто лет кто и утонет — событие.

— Все-таки тонут, — встревожился Ванечка.

В это время Алька разговаривал с остальными ребятами, и они признались, что идут в разведку. Дело в том, что их музыкальная команда на сборе решила помочь селянам. И еще они слышали, что местные ребята завели утиную ферму. Пионеры очень хотят побывать на ней. Особенно девчонки. Так что народу будет много.

— Посоветуйте, пожалуйста, с чего нам начать? — попросил Флейта.

Алька вздохнул:

— Напрасно, братва, вы все это затеяли. Мы вам плохого не хотим. Лучше будет, если вернетесь и не будете терять времени.

Музыканты забеспокоились. Алька принялся объяснять. Никакой фермы сейчас нет. Вчера последнего утенка утащила ворона. А насчет работы и обращаться к бригадиру бесполезно. Разве бы они, деревенские ребята, стали бездельничать? Нет, конечно. Но делать в этом колхозе нечего. Штаты укомплектованы.

Между прочим, из других лагерей уже приходили в Оскол. Чуть ли не сами обещали колхозу заплатить, лишь бы им дали поработать. Потому что у них трудовое воспитание и обязательства. Толком не разузнали и приняли обязательства. Но бригадир даже разговаривать не стал.

Ребята расстроились. Но Алька немного обнадежил их. — Вообще-то колхоз может дать работу. Послать недели на три в тайгу на валку леса.

— Не подойдет, — мрачно сказал Флейта.

— Тогда и ходить не стоит, — посочувствовал Алька. — Поищите другую деревню.

Ванечка обрадовался:

— Верно советует. Зачем без толку переться? Да еще через речку…

Но его не слушали. Видно, барабанщик был не самым авторитетным товарищем, хотя и самым толстым.

— У нас концерт в Нижнем Осколе, — объяснил Флейта звеньевому «Лесных братьев». — Так что все равно нам туда надо.

Алька опять посочувствовал музыкантам.

— Да, не завидую, — сказал он. — На днях к нам из одного лагеря тоже артисты приходили. Как и вы. Их ребята гнилыми огурцами забросали.

— Плохо исполняли? — заинтересовался Тромбон, мрачноватого вида мальчишка со странной фамилией Соловей.

— Не то чтобы плохо, — ответил Алька. — У нас ведь главные музыкальные инструменты какие? Балалайка да двухрядка. И шансы-романсы под гитару. Балалайками в сельпо все прилавки забиты. А продавец боится, что люди наслушаются всякой серьезной музыки — Шопенов да Бахов — и ни одной балалайки не купят. У продавца опять же план. Вот он за конфеты и подговорил пацанов. Им что — рады стараться: гнилых огурцов не жалко.

Соловей немного повеселел. У них в репертуаре классической музыки нет. Только легкая, эстрадная.

Тогда Алька по секрету сообщил, что слышал, как продавец обещал леденцов на палочках, если пацаны не пустят в деревню того, кто появится с какой-нибудь железной или медной дудкой. А если не пустят целый оркестр, то впридачу к леденцу каждому даст по струне для гитары.

— Жулик ваш продавец, — возмутился Соловей. — Нет чтобы пропагандировать серьезную музыку — он залежалый товар сбывает. — Ну, доберемся мы до него… А вы-то что молчите?

Алька дернул плечами.

— Они же заодно с бригадиром. Так что у них все шито-крыто.

— Не пропадём, — решительно заявил Флейта. — Инструменты можно замаскировать. А пока пацаны разнюхают, мы до сельсовета доберемся…

— Замаскировать? — спросил Ванечка. — Барабан не спрячешь.

— Можно на носилки, а сверху закидать травой, — подал голос Соловей.

Одним словом, Алька напрасно старался — музыканты твердо решили попасть в деревню и попросили «Лесных братьев» переправить их на ту сторону.

— Может, лучше через мост, — сказал Ванечка, покосившись на «Вездеход».

— Была нужда, — ответил Соловей. — Садись в лодку.

Под грузным Ванечкой, неловко наступившим на борт, лодка накренилась. Он встал на четвереньки. К посудине направился Флейта. Ванечка умоляюще сказал:

— Сначала меня одного.

Севка взял весло и хотел пройти на корму, но барабанщик крикнул:

— Не выйдет! Товарищ юнга, я могу поплыть только с вами…

Капитан замялся. Он что-то хотел сказать, но не мог решиться. Алька торопил его:

— Перебрось…

Игорь махнул рукой и выдернул у Севки весло. Ванечка успокоился. Капитан повесил бескозырку на мачту.

— Это для чего? — спросил Ванечка.

— Да так, на всякий случай, — ответил Капитан. — И барабан можно бы повесить.

Ванечка хихикнул:

— Шутите?..

Потом признался, что он первый раз садится в лодку и не умеет плавать. Может, товарищу юнге это смешно, но Ванечка не скрывает.

Флейта оттолкнул плоскодонку от берега, и та стала выходить на течение. Ванечка прижал инструмент к груди. Капитан принялся работать веслом. Но он греб с одной стороны, и «Вездеход» закрутился, как танцующий на арене слон.

— Недурно! — с восторгом сказал Соловей. Ваш юнга отчаянный моряк.

«Лесные братья» не могли понять, зачем Капитану понадобилась эта карусель. Ведь впереди — перекат, и Игорь не успеет подплыть к берегу. Потом у мальчишек мелькнуло смутное подозрение — может, Игорь не умеет управлять лодкой? Но думать такое казалось настоящей чепухой. Человек бредит морем, знает тысячи морских историй, рассказывает о Волге, Енисее и Байкале — и вдруг не может переплыть на плоскодонке через маленькую речушку…

Капитан будто очумел. Он бестолково перебрасывал весло с одной стороны кормы на другую, поднимая фонтаны.

Ванечка ухватился за борта, встав на колени.

Через минуту он закричал:

— Из глины бьет вода!

Посудина постепенно тонула.

— Сос! — испуганно крикнул Капитан. Барабан покачивался на воде. Ванечка лег на него грудью и старательно заколотил ногами. На берегу поднялась паника.

— Люди тонут! Спасать!

Алька и Флейта сбрасывали с себя одежду. Мачта затонувшего «Вездехода» торчала из воды. На ней спокойно висела бескозырка Капитана. На бескозырку уселась стрекоза. Капитан по-собачьи колотил по воде руками и ногами. Он, наверно, ничего не видел, потому что направлялся на середину речки. Потом отчаянно вскрикнул:

— Тону!..

И… вскочил на ноги. Ему было по колено…

— Речной пират! Тебе этот номер не пройдет! — закричали музыканты.

Барабан, уткнувшись в берег, остановился. Ванечка, видно, почувствовав, животом твердую опору, перестал работать ногами. Игорь склонился над своим пассажиром, тревожно спросил:

— Эй, ты живой?..

Ванечка совсем неожиданно легко вскочил, поднял барабан и опустил его на голову растерявшегося Капитана.

«Бум!» — треснуло в воздухе.

— Так его! — зашумели музыканты.

Если бы не речка, то Капитану досталось бы не только от Ванечки. А тот, подбадриваемый товарищами, совсем расхрабрился, наступая на Капитана:

— Я тебе покажу, медуза колючая. Я тебе сворочу скулу на два румба вправо…

Флейта оглянулся на Альку и сжал кулаки.

— Слушай, Соловей! — крикнул он товарищу. — А ведь эти типы тоже продались продавцу за леденцы на палочках… Это одна шайка-лейка!..

Соловей по-бычьи наклонил голову и стал надвигаться на звеньевого «Лесных братьев».

Было видно, что силы неравны.

— Смывайся, пацаны! — крикнул Алька и бросился в прибрежные кусты. «Лесные братья» старались не отставать от Альки. Но и музыканты не теряли времени зря. Они окружали тальник.

Вдруг Алька, бежавший впереди, исчез из вида.

— Будто испарился, — прошептал Санька. Он сделал несколько шагов и полетел в яму.

Через секунду-вторую Санька разглядел Альку.

— Думал, в ад попал, — тихо сказал тот. — Все руки-ноги обожгло.

Голоса музыкантов раздавались где-то неподалеку.

— Пацаны, лезь в крапиву! — приказал звеньевой.

«Лесные братья» нырнули в яму и затаились.

— В такую крапиву и врагу своему не пожелал бы попасть, — донесся до мальчишек голос Соловья.

«Лесные братья» тяжело вздохнули.

 

Глава 8, в которой идёт речь о дальнейших похождениях Капитана

Бабушка сказала, что Севка здорово подрос, и радовалась, что, кажется, немного поумнел. И дружки у Севки подходящие — обходительные. Особенно, который толще. Есть правильная пословица: «С кем поведешься, от того и наберешься». Вот сдружился с хорошими ребятами — и сам стал лучше. Только бабушка скажет деду, чтобы он не заставлял гостей работать. Пусть отдыхают на здоровье. На то оно и детство.

Севка промолчал. «Лесные братья», наевшись до отвала, уснули. Хлопнула калитка, бабушка вышла в сенцы.

— Господи, — сказала она, пятясь в комнату. — Или почудилось, или что. Взглянула в щелку, а на крыльце стоит сатана-сатаной. Рубаха полосатая, пиджачишко разодратый, одна нога босая. И глаза разные. Стоит и зубами клацает…

В дверь постучали. Бабушка отдернула краешек занавески и через форточку спросила:

— Что надо-то, православный? Нету дома старика. Иди с богом, откуда пришел…

— Мне Севку, — ответил православный голосом Капитана. Пальцами босой ноги он сковыривал грязь с оставшегося ботинка. Севка молча смотрел на него.

— Не узнаешь? — робко спросил Капитан, взглянув на товарища здоровым глазом… — Это же я, Игорь…

— Так я тебе и поверю…

Капитан обиделся:

— Я же к тебе как к другу…

От толстого барабанщика он кое-как убежал и спрятался в кустах. Потом задами добрался до школы, заглянул в окно. В классе сидели музыканты и жевали колбасу. Капитану пришлось удирать через чей-то огород. На него налетела собака. Под руками ничего подходящего не оказалось, и он сдернул ботинок и бросил им в пса. А все остальное — Ванечкина работа…

— Разрисовал он тебя умело, — сказал Севка.

На крыльцо вышли звеньевой и Добавочка. Их разбудила бабушка.

— Привет, Красавчик! — сказал Алька. — Знаменитый мореход. Эх ты, хвастун несчастный!

— Есть предложение для симметрии подправить ему второе око, — добавил Петька. — Разве за такое можно прощать? Ведь договорились жить по правде, а он каждый день заливал, что чуть ли не вокруг света прошел. Сам же не только лодкой управлять, но и плавать не умеет. Капитан Врунгель!

— Верно. Врунгель! Хорошо, что «Вездеход» затонул на мели. Иначе бы беды не миновать. Нет, надо ему еще всыпать.

— Всыпать, пожалуй, не надо, — сказал звеньевой. — И без того хорош. А о наказании подумаем…

Севке пришлось попросить у бабушки одежду для Капитана. Та открыла сундук.

— Дедова одежда. Велика будет, да другой нету. А варнаку этому велите вымыться…

Севка повел Капитана Врунгеля к колодцу, сдернул с него рванье и вылил ушат холодной воды.

Дедовы брюки Игорю были велики, но бабушка пришила лямки, и Капитан перекинул их крест-накрест. Так матросы когда-то носили пулеметные ленты. Штанины бабушка подогнула и прихватила нитками.

— Не до форсу. А ходить можно, — сказала она.

Капитана смущали лямки — они ему напоминали не матроса, а дошкольника. Но бабушка успокоила Игоря. Она подала дедушкину рубашку и велела надеть поверх лямок. Рубашка свисала чуть ли не до колен. Бабушка извлекла из сундука шелковый плетеный пояс с разноцветными кисточками, сделала на рубашке сборки и перехватила их пояском.

Капитан Врунгель теперь смахивал на клоуна. Но ему приходилось мириться, потому что драный моряцкий костюм уже отмокал в корыте. Бабушка достала с полки пузырек со свинцовой примочкой и принялась колдовать над глазом.

— Будто конь копытом припечатал, — вздыхала она.

Капитан только сопел и молчал. В животе у него жалобно урчало. Иногда он посматривал единственным глазом на тарелку с творогом и глотал слюнки.

— Не егози, варнак. Вот наложу повязку и накормлю.

Севка принялся искать для Игоря обувь. В кладовке нашел большие пимы, охотничьи сапоги и поношенные ботинки. Все это не подходило для Капитана. Под мучным ларем увидел покоробившиеся лапти из талового лыка. Точно такие же висели в городском музее под табличкой «Руками не трогать». Севка вспомнил, как экскурсовод рассказывал, что все бедняки до революции ходили в лаптях. Теперь лаптей не сыщешь и днем с огнем. Работники музея даже ездили в командировку, чтобы разыскать такой экспонат. Севке, можно сказать, просто повезло. Люди в командировки ездят за этими лаптями, а у бабушки они валяются. И их можно не только трогать, но и носить.

Когда он принес лапти в комнату, Игорь покосился на них и встревоженно спросил:

— Это мне, что ли?

— А то мне? Не босиком же тебе ходить, — усмехнулся звеньевой и похлопал Капитана по плечу. — Не вороти нос. Ломоносов не тебе чета, а из Холмогор в лаптях шел.

Петька поддержал звеньевого.

— Лев Толстой тоже носил лапти…

Капитан заупрямился:

— Я лучше босиком.

Алька с угрозой сказал:

— Я тебе покажу босиком! Звено позорить! Наденешь как миленький…

— Гордиться надо, что лапти дают поносить, а он ломается, — сказал Севка.

— Я ничего. Я, если нужно, ради звена хоть что носить стану…

 

Глава 9, о концерте, о решении коменданта Потапова и о некоторых других происшествиях

Мальчишек разбудила бабушка. Она только что вернулась из магазина и, вынимая из сумки разную снедь, рассказывала последние новости. Эти новости стоили того, чтобы их выслушать внимательно.

Бабушка как только вошла в магазин, так сразу и поняла, что продавец в расстроенных чувствах. В чем дело? Ведь ревизия была. Может, недостача? С ревизией все в порядке. А причина совсем в другом.

Оказывается, перед обедом вваливаются в магазин мальчишки и шарят глазами по полкам. Один, этакий длинноногий, спрашивает: «Не потрудитесь ли показать нам балалайки? Мы не из робкого десятка и скрывать не хотим, что тоже имеем отношение к музыке. И даже самое непосредственное».

Продавец ничего в толк взять не может. Ну, раз имеете отношение к музыке, так и имейте на здоровье. Но причем здесь балалайки?

Другой, толстый, говорит: «Если вы привезли леденцы на палочках, то не вводите себя в убыток. Или сами сосите, или продайте».

Всем известно, что продавец мухи не обидит, ни на кого голоса не повысит. А тут слышит такие непонятные советы и совсем растерялся. Уж больно он толстяка запомнил. Тот аж трясется, чуть ли не кричит: «Грубо работаете, товарищ продавец. Не на той ноте! Мы вашу ансамблевость с деревенскими хулиганами расстроим. Выступать все равно будем, а гнилыми огурцами нас не запугаете, если не побоялись воды»…

Продавец всего не запомнил. Сердчишко-то у него слабоватое. Понятное дело, сразу за валидол…

На обратном пути бабушка встретила Нюшку. Нюшка не девчонка — огонь. Хоть и учится только в третьем классе, а на утиной ферме первая помощница Васьки. Вот эта самая Нюшка остановила бабушку и таинственно говорит:

— Я читала, что раньше были пираты на морях-океанах. Только я была неумная дура. Потому что пираты есть и сейчас. И не на морях-океанах, а у нас в деревне.

— Опомнись, Нюшка, — сказала бабушка. — Откуда у нас взяться этим грабителям. У нас народ уважительный и тихий. А про пиратов только и осталось, может, в старых книжках.

— И совсем не в книжках, — заупрямилась Нюшка. — К нам в гости пришли товарищи музыканты, и они говорят, что в деревне где-то затаился речной пират. Товарищи музыканты сейчас ходят по домам и разыскивают этого пирата. Я не совсем поняла, что к чему, но за какой-то барабан товарищи музыканты хотят спустить с этого пирата семь шкур. А разве у обыкновенного человека может быть семь шкур?

Алька украдкой показал Капитану Врунгелю кулак, тот пощупал синяк под глазом и тяжело вздохнул.

Бабушка пригласила дружков за стол:

— Садитесь, повечеряйте. Наверно, тоже пойдете на концерт…

«Лесные братья» переглянулись.

— На какой концерт? — спросил Санька.

— Нюшка еще говорила, что музыканты сегодня во дворе школы выступят. Они будто бы к Нюшке прибегали и спрашивали ложки. Ну, Нюшка им дала. А толстый головой замотал: «Я музыкант, — говорит, а не фокусник. Лучше соглашусь на заслонку, чем на ложки». Нюшка девчонка добрая, отдала им заслонку…

— Ну и настырные эти музыканты, — прошептал Алька.

— Особенно Ванечка, — громко сказал Врунгель.

Бабушка повернулась к Капитану и спросила:

— Стало быть, дружки твои будут концерт ставить?

Врунгель покраснел и буркнул:

— Век бы я таких дружков не встречал…

— Оно так, — поддержала его бабушка. — Ни за что ни про что продавца обидели. Вы уж от таких подальше держитесь… Ну, вечеряйте, а я в огород пойду.

Севка выглянул в окно и увидел Нюшку. Он знал эту бойкую девчонку. В прошлом году она часто прибегала к бабушке. Сейчас Нюшка, мелькая пятками, неслась по улице. В руках она держала большой лист бумаги.

— Ты спрячься пока, — сказал Севка Игорю. Потом открыл окно и крикнул:

— На пожар, что ли, торопишься, Нюшка?

Узнав Севку, девчонка разулыбалась:

— В гости пришел. Я все время говорю, что ты должен в гости придти.

Севка пригласил Нюшку в дом. Та чуть помедлила, но согласилась.

— Я очень тороплюсь. Товарищи музыканты попросили… Ну, успею…

Нюшка бережно положила лист на табуретку, а сама присела на краешек скамейки.

— Прямо сплошные новости у нас, Севка. Тут и пираты, и концерт. И для утят навес строим. Прямо разрываюсь…

Яшка-механик, Санька и Алька впились глазами в буквы, написанные на листе. Нюшка покосилась на «Лесных братьев».

— Это все городские и в одной школе учитесь? — спросила она.

— Мы в одном пионерском отряде, — ответил Севка.

— Прямо замечательно, — кивнула девочка. — Вы, наверно, тоже на утячью ферму пришли? — И, не дожидаясь ответа, вздохнула: — Васька нынче злой. Говорит, многие на ферму рвутся, только не каждого туда можно пускать. Потому что утята — это не забава. Я товарищам музыкантам сказала, что Васька злой, а один мальчишка по фамилии Соловей говорит: «Нас меньше всего интересует настроение коменданта Потапова. Он дал слово нашей вожатой, что отряд «Бременских музыкантов» поработает на ферме. Если что — найдем и повыше начальство».

Нюшка на секунду замолкла, оценивающе посмотрела на мальчишек и выпалила:

— Вас пускать на утячью ферму можно. Хоть Васька и злой, а пустит. Потому что Севка — его друг… Это которых в курятник, я слышала, садили — тех Васька и за версту к ферме не подпустит. Ну, я побегу, — сказала Нюшка. — Мне еще надо про пирата выведать, — товарищи музыканты просили…

В горнице протяжно скрипнула половица. В щелочку выглянул Игорь.

— Выходи, пират несчастный, — сказал Алька, как только за Нюшкой закрылась дверь.

У «Лесных братьев» состоялся серьезный разговор.

— Музыкантам палец в рот не клади, — сказал Санька. — Сразу оттяпают…

— Я их афишу назубок выучил, — сказал Яшка-Механик и с насмешкой процедил: «Спешите, спешите, спешите! Единственный во всем роде концерт. В репертуаре: «Летят утки и два гуся», «Летят перелетные птицы», «Гуси-гуси, га-га-га». Две сюиты советского композитора товарища Соловья на местную тему «Ты не вейся, черный ворон» и «Растите, милые утята».

— Клюнут, — вздохнул Добавочка.

— Кто клюнет? — не понял Алька.

— Известно, пацаны с утячьей фермы. Может, даже сам Васька. Скажет, люди об этих несчастных утятах музыку сочиняют, как их не пустить? А нам фигу с маслом…

«Лесные братья» задумались. Они уже представляли, как музыкантов вызывают на «бис», потом Васька Потапов произносит взволнованную речь и приглашает гостей на ферму. «Мы будем благодарны, если ваш отряд удостоит высокой чести нашу утячью ферму своим посещением», — скажет он…

Механик вытащил из кармана цепочку и побренчал ей. Потом сказал:

— А за каким дьяволом, собственно, нам рваться в это утиное гнездо? Помет выскребать? Только что-то не видно было, чтобы вы очень стремились выскребать, когда сидели в курятнике. Если бы, скажем, в моторах покопаться — это понятно…

— Здесь дело в принципе, — не согласился Санька. — Конечно, удовольствие небольшое возиться с утятами, но уж раз на то пошло, то пусть лучше музыканты в дураках останутся. А то в записке чуть ли не тунеядцами нас обозвали.

— И опять же честь звена надо поддержать, — сказал Алька. — Мы им должны припомнить капусту с редькой…

— Провалить! — крикнул Врунгель и рубанул рукой. — Провалить — и точка!

— Что? Говори понятней, — вытянули шеи мальчишки.

— Провалить сюиту композитора Соловья «Растите, милые утята». Да и весь концерт! Тогда их местные пацаны запросто отлупцуют. Тогда им припомнят, какая это утячья песня «Летят перелетные птицы». Расписали в афише, будто оркестр имени Осипова выступает.

— Что верно, то верно, — согласился звеньевой. — На обман берут…

План провала концерта не давался. Мальчишки отбрасывали один вариант за другим. Наконец, Яшка-Механик воскликнул:

— Чудаки-рыбаки! Надо у них инструменты припрятать. Не будут же они на ложках исполнять «Летят утки и два гуся».

Яшку поддержали. Врунгель знает, в каком классе остановились музыканты, и пусть проникнет туда.

— И проникну! — смело сказал Капитан.

Вечерело. «Лесные братья» собрались в школу. Игорь поддернул штаны, подтянул пояс с цветными кисточками, подвязал веревочками разматывающиеся над лаптями портянки.

— В темноте никто не заметит, — успокаивал себя Игорь.

— Инструменты припрячем — и домой…

У волейбольной площадки в школьном дворе толпились мальчишки и девчонки. Одинокий фонарь то и дело мигал — барахлил движок, установленный на зерносушилке.

— Опоздали. Концерт уже идет, — прошептал Капитан.

— Пошли. Посмотрим, — кивнул Петька в сторону волейбольной площадки. — И вожатую там встретим.

Игорь не хотел двигаться с места:

— Дальше не пойду. Я этого Ванечку изучил. Засмеет. — Но ребята убедили Игоря, что лапти в такой темноте все равно никто не увидит — кому взбредет в голову смотреть на ноги. А барабанщик вовек его не узнает с такой повязкой. Она совсем как у Кутузова.

— Кутузов носил не такую, — вздохнул Игорь.

— Тем более… — сказал Алька. — Айда смелее…

Игорь старался затеряться в толпе зрителей, чтобы не обращать на себя внимания.

У музыкантов была не совсем утячья программа. Ведущий концерта Соловей объявил, что очередной номер — матросский танец. Из-за спины оркестрантов выскочил толстый Ванечка, вслед за ним на круг вышел длинноногий Флейта и вприсядку пошел вокруг барабанщика. Ванечка жеманно крутил головой, и ленточка на бескозырке развевалась. Когда он томно стал смотреть на небо, «Лесные братья» успели прочитать на ленте позолоченные буквы — «Отважный». Это была бескозырка Капитана.

Танец зрителям понравился. Музыканты вызвались исполнить вальс «Амурские волны».

— А когда «Растите, милые утята»? — спросила из толпы зрителей девчонка.

— Понимаете, — замялся Соловей. — У нас порвался барабан. Но товарищ согласился играть на заслонке и в конце программы мы это произведение исполним…

Глухо заревела труба, в ее голос вплелся саксофон, легкой зыбью заплескала скрипка. Ванечка сидел на табуретке. У него на коленях лежала самая обыкновенная заслонка. Руки с палочками музыкант поднял, готовясь в нужный момент поддержать оркестрантов.

И только он хотел первый раз ударить по заслонке, из толпы послышалось:

— Сами пираты! Чужую бескозырку стибрили!

Заслонка упала на землю и задребезжала. Ванечка что-то прошептал Флейте. Музыкант сбился с мотива и начал выдувать подобие песенки о веселом звене. Так, по крайней мере, поняли деревенские ребятишки. Потому что они эту песню разучивали на уроках пения. Правда, без музыки. А здесь такая возможность. Какой-то, наверное, первоклассник, запел вслух. Его поддержал добрый десяток девчонок.

Музыканты растерянно опустили инструменты. Барабанщик с трудом протискивался сквозь ряды зрителей.

— А ну, еще раз скажи! — требовал он.

Ничего не понявший Соловей тянул Ванечку назад, повторяя:

— Не по программе, не по программе…

Ванечка возмущенно ударил в грудь кулаком:

— Пусти! На заслонке играть — по программе? Да я за свой барабан…

Зрители хохотали, считая, что все это входит в программу представления.

Потом стали спрашивать друг друга, кто кричал о пиратах. Скоро около Капитана образовалась пустота. Теперь лампочка хорошо освещала его. Кисточки плетеного пояса вспыхивали цветными радугами. Байковые портянки, перевязанные веревочками, серебрились ворсинками, лапти из талового лыка тускло мерцали. И все это пахло нафталином. И если бы не мужественная повязка вокруг головы Капитана, он бы смахивал на сказочного мужичка.

Ринувшийся к Капитану Ванечка торопливо попятился, сбив с ног Соловья.

— Медведь!

Музыкантов забыли. Все смотрели на Игоря и, схватившись за животы, смеялись:

— Вот это да, вот это клоун!.. В жизни такого веселого концерта не видел!..

Капитан Врунгель печально смотрел единственным глазом на публику, и это еще больше смешило ребят.

— Вот артист! Даже не улыбается!

Музыканты совещались. Неизвестно, что бы они решили, как бы дальше пошел концерт, но Капитана взяла за руку Клара Сергеевна и насильно увела в школу.

Музыканты на всякий случай подняли над головами свои инструменты. Ванечка перед собой держал, как щит, начищенную до блеска заслонку.

Севка увидел Ваську и пошел к нему. Комендант Потапов насмешливо кивнул в сторону музыкантов и сказал:

— Не хуже ваших вояк. Перед концертом подходит вон тот, толстый, в бескозырке, и просит охрану из самых надежных. Будто они какая правительственная делегация. Сначала подумал, что у них ценные инструменты вроде скрипки Страдивариуса, а они на заслонке шпарят…

Музыканты перешептывались, и вперед шагнул Соловей.

— Дорогие зрители! — сказал он. — Сегодня концерт отменяется…

Зрители недовольно расходились по домам. Правда, Нюша восторгалась:

— Артистов сразу видно. Очень хороший концерт.

Васька направился к музыкантам.

— Сегодня я от вас многого наслушался, — строго начал он. — Утячью ферму вы мыльным пузырем назвали. Слух распространяете, будто бы последнего утенка вчера ворона утащила. А на лесоповал на целый сезон вас никто и не думал посылать.

Музыканты переминались с ноги на ногу. Соловей заискивающе обратился к Ваське:

— Товарищ Потапов, нас ввели в заблуждение. Вожатая договаривалась о работе. И завтра отряд прибудет…

— Ну что ж, — деловито сказал комендант утиной фермы. — Рабочие руки нам позарез нужны. Но к уткам я вас не пущу. А на капусту — пожалуйста.

— На капусту? — убито выдохнули музыканты.

— Конечно, на прополку капусты, — важно ответил Васька. — Дело ответственное…

— А этих? — кивнул Соловей в сторону «Лесных братьев». — Их к утятам, да?

Васька только усмехнулся.

— Так и знай, нам редька достанется, — шепнул Алька. — Доигрались. Позор! Лучше бы капуста, чем редька…

— Значит, редька никакая не таинственная? — все еще не верил Санька.

— Горькая редька, — покачал головой Петька-Добавочка. — Эх, жизнь — жистянка…

К Севкиной бабушке «Лесные братья» возвращались с Васькой. Он говорил о том, что Игорю не надо было рядиться, что это ребячество ни к чему. Севка не узнавал Ваську. Не с ним ли он в прошлом году ловил деда в капкан? Теперь Васька стал важной фигурой, сам воспитывает других…

— Я ведь как понимаю, — по-взрослому рассуждал Васька. — Вы этих музыкантов хотели выпроводить. Только это неправильно. Они ведь пришли помогать колхозу…

Севка шел и думал. Конечно, звено опять натворило глупостей. Посчитало музыкантов неприятельским лагерем. И решило, что неприятелю врать можно. Вот и заварилась каша…

Трудно жить по правде. Хочется сделать лучше, но хорошенько не подумаешь — и выходит наоборот. Было бы что-нибудь вроде компаса. Посмотрел бы и сразу узнал, как надо поступить. Хорошо бы придумать такой компас…

Васька, казалось, забыл обо всех своих обидах на «Лесных братьев».

— У вас девчонки — нашенские, — рассказывал он. — И вожатая тоже. Весь день на утячьей ферме пробыли. И работы много переделали. Зря я их сначала не хотел пускать. Девочек можно пускать. Сам убедился.

Родьку они заставили признаться, что не вороны, а он стащил яйца. Дело, понятно, не в яйцах, а в том, что Родька всегда изворачивался, врал, и правды у него добиться было невозможно. А здесь взял и признался вожатой.

Маняшиного котенка пацаны привязали за веревочку. А девчонка разревелась — не подойди. И ни за что не хотела уносить котенка. Васька и так, и этак, а Маняша орет и ни в какую. Тогда Катя сняла с головы свой бант, привязала котенку на шею и сказала:

— Какой миленький и красивый котеночек.

Маняша сразу перестала плакать. А Катя девочкам из отряда говорит:

— Если бы у меня был такой красавец, то я бы посадила его на подоконник и любовалась. А здесь он может промочить лапки.

Маняша взяла котенка и умчалась домой.

Навес пока не сделали, но плетень готов. Между прочим, здорово помогла вожатая Клара Сергеевна. Ее учить не пришлось.

 

Глава 10, о встрече соперников на капустном поле и о некоторых благородных поступках «Лесных братьев»

Утром Игорь ел неохотно. Он то и дело посматривал в зеркало. Бабушка сказала:

— Иди-ка сюда, варнак.

И стала снимать повязку. Отек немного спал, бабушка смазала его вазелином, и Капитан теперь казался почти нормальным человеком.

И еще одна радость ждала Игоря — о нем, оказывается, позаботился Васька. Он принес сандалии и одежду. Капитан заулыбался: не придется надевать скоморошный наряд.

Сам Васька чуть свет прибегал к деду. Ему надо обеспечить гостей завтраком: получить на складе продукты и договориться с поварихой. И на утиной ферме хлопот много.

Во дворе школы «Лесные братья» увидели длинный стол. На нем дымились кастрюли. За стол усаживались девочки. Клара Сергеевна орудовала черпаком. Чашек стояло подозрительно много. Что бы это значило?

Через минуту все стало понятно. С крыльца спускались музыканты. Вожатая что-то сказала Ванечке, и тот довольно улыбнулся. Громко ответил:

— Стараемся. Репетируем…

«Братья» не знали, что делать.

Хотели было скрыться. Но подумали-подумали и решили — ведь работать все равно придется на одном поле с музыкантами.

— Когда человек сыт, он добрее, — сказал Петька. — Музыканты вроде уже наелись. — Айда к столу…

Увидев речного пирата, они положили ложки. Ванечка даже перестал жевать.

— Приятного аппетита! — сказал Алька.

Барабанщик хлеб проглотил, но ложку не брал. Скрипка не сводил глаз с Капитана. Соловей прикусил губу. Чувствовалось, что он только и ждал сигнала.

— Вот у кого благородству учитесь, — сказала вожатая Клара Сергеевна, кивнув на музыкантов. — Воспитанных ребят сразу видно. Другие бы на их месте вам за вчерашнее шишек наставили…

Ванечка закивал. Остальные из команды одобрительно улыбнулись.

— …А, эти мальчики, — продолжала вожатая, — забыли о ваших дурацких выходках, и простили…

Ванечка буркнул:

— Простить — это слишком. Перемирие…

— Садитесь, бедолаги, — строго сказала вожатая. — Скоро в поле.

Музыканты нехотя отодвинулись на край скамейки, освобождая место.

Ванечка положил поперек стола два куска хлеба. Этим он дал понять: та территория — «Лесных братьев», а сюда только попробуйте сунуться… После этого музыканты взялись за ложки.

К ограде подъехал Васька. На телеге лежала гора тряпок.

— Пошевеливайтесь! — торопил он. — Солнце уже высоко…

За телегой шли врассыпную, музыканты сами по себе, а «Лесные братья» сами по себе. Клара Сергеевна попыталась было уговорить музыкантов что-нибудь спеть, но те отказались.

Дорога петляла среди березовых перелесков, долго пришлось идти по сырому логу. Земля чавкала под ногами, прилипала к подошвам. Здесь, наверное, никогда не просыхало, потому что часто встречались родники.

— Лето нынче дождливое, и капуста удалась на славу, — говорил Васька. — Да и участок подходящий — чернозем жирный, рассыпчатый. Одна беда — сорняки все глушат.

Капустное поле тянулось длинной полосой и упиралось в густой молодой осинник.

— Работенки хватит…

Мальчишки изумленно смотрели на участок: веселенький пейзажик! Капустные стебельки были еле заметны среди сорняков. Васька будто почувствовал настроение городских гостей, улыбнулся:

— Глазам страшно, а рукам покорно. Так что не бойтесь…

— Машину надо бы придумать, — заметил Яшка.

Девчонки налетели на осот, принялись его рубить тяпками.

Васька недовольно сказал:

— Не дело! Что осот, что молочай, — одного поля ягодки. Корни сильно живучие. Так что их надо выдирать…

«Лесные братья» разбрелись по своему участку. Музыканты работали неподалеку.

Мелкие иглы осота впивались в ладони. Петька жаловался, что его руки будто поджаривают на костре. Чтобы выдернуть корень из земли, приходилось поднатуживаться! Когда корень обрывался, его подрубали тяпкой, стараясь не задеть стебель капусты.

Выпололи мальчишки еще совсем мало, но уже устали. Им казалось, что полю не будет конца. Петька сел на межу.

— Проклятое брюхо, — жаловался он. — Нагибаться мешает…

— Не заливай. У барабанщика потолще, а ничего, — сказал Капитан. — Просто ленишься…

Музыканты тоже не торопились. Ванечка разорвал стебель молочая и увидел, как из стебля выступает белый густой сок.

— Теперь я понял, почему это растение называют молочай, — сказал он Соловью. — Обрати внимание на эту жидкость, так сказать, питательную среду. Она похожа на специально обработанное молоко, называемое сметаной.

— Угу, — согласился Соловей.

— Народ заметил это сходство и назвал молочаем. Очень красиво и звучно, — продолжал барабанщик. — Надо думать, это высококалорийный продукт, богатый витаминами, белками, жирами и углеводами. Попробуем.

Ванечка очистил корень от земли и стал жевать. Но вдруг вытаращил глаза и выронил молочай.

— Вкуснота? — спросил Соловей, сорвал другой стебель и тоже сунул в рот, но вдруг жалобно замычал, высунул язык и начал тереть его руками и рукавом рубашки.

— Тоже мне — сметана! — с обидой сказал Соловей. — Выпендриваешься, а тут страдай…

— Хина, — виновато признался Ванечка. — Отрава. Теперь понятно, почему молочай — сорняк.

— Эх, ты, — сказал Соловей, — знаток ботаники…

Скрипка не выдержал первым. Обращаясь к Ванечке, зло сказал:

— Радость творческого труда? Коллективная работа на лоне природы? Ты посмотри на мои пальцы. Это же варварство. Я теперь не почувствую струн.

Ванечка понурился. Музыканты уселись в кружок. «Лесные братья» тоже приуныли.

Прополка капусты подавалась плохо. Клара Сергеевна предложила устроить соревнование. Интересно, кто лучше всех работает?

Алька сказал:

— Девчонок больше…

Но вожатая решила, что для девочек, «Лесных братьев» и музыкантов отведет участки в зависимости от количества людей. Так что никакого обмана. Мальчишкам пришлось согласиться, хотя особой охоты соревноваться они не испытывали.

Упирались и музыканты. Они говорили Кларе Сергеевне, что только сейчас поняли, как прополка вредно повлияет на их концертную деятельность. А если они выйдут из строя, кто станет прививать слушателям любовь к серьезной музыке? У них в плане пять концертов.

— Вот и хорошо, — сказала вожатая. — Мы с радостью примем вас с концертом в своем лагере.

Ванечка покосился в сторону Алькиного звена и спросил:

— В вашем лагере все такие?

— Что ты! — сказал вожатая. — Конечно, не все.

— Их бы стоило на Север отправить, к белым медведям, — сказал Скрипка.

— Или на необитаемый остров, — поддержала вожатая. — Только боюсь, что эти проныры и там что-нибудь придумают…

Соловей принял все всерьез и заметил:

— Раньше на таких надевали кандалы и приковывали к гранитным скалам.

— Пусть поживут, — смилостивилась вожатая. — Пусть потрудятся на пользу общества. Посмотрите на них. Рассиживаются. А ведь любят говорить о совести.

Скрипка встал. Он первым понял намек вожатой.

— Засиделись мы, — сказал он. — Давайте ребята, еще поднажмем немножко.

Музыканты переглянулись и неохотно поднялись.

Скоро вожатая отвела всем участки. Капитан принялся украдкой вырывать сорняки. Барабанщик сердито крикнул:

— Эй ты! Не, жульничай. Команды не было.

После сигнала Ванечка первым метнулся к кусту молочая. Петька теперь ползал на коленях, чтобы сэкономить время. Там, где он полол, по междурядьям, казалось, прошел трактор с плугом. Соловей немного рычал, когда вырывал неподатливый осот. Он оказался впереди всех и работал не разгибаясь. Скрипка здорово отстал, потому что стебли сорняка брал осторожно, двумя пальчиками.

Вожатая перебегала от одной группы к другой:

— О качестве помните. Рыхлите вокруг капусты.

Кроме осота и молочая, на поле рос пырей. Эту траву приходилось рубить тяпкой. Севка поднимал тяпку над головой и с размаху всаживал в землю. Алька сказал:

— С такой работой и погореть можно. Зачем высоко поднимаешь? Вот, смотри…

И он часто-часто затяпал, чуть приподнимая тяпку.

У Севки сразу дело пошло лучше. Скоро он догнал звеньевого. Игорь опередил мальчишек метров на пять. Но он вырывал почему-то только осот и молочаи. Алька крикнул:

— Игорь, брось фокусничать! Мы за тебя доделывать не будем.

Капитан что-то сунул в карман и бодро ответил:

— Не беспокойтесь!

Из кармана у него торчал носок.

— Уж не вместо ли платка им вытираешься? — спросил Севка. А пот и вправду катился по лицу, ел глаза. Игорь приложил палец к губам:

— Молчок!

Он вытащил носок из кармана и надел на руку.

— Понял? Вместо рукавицы. Руки не колет. Думать надо! Сначала не разгибаясь вырываю осот, потом делаю три прыжка к тяпке, хватаю ее и начинаю рыхлить.

Севка расшнурил кед и снял носок. Теперь колючки не были страшны. Он задумался. Как же так получается? Дело они делают общее, и «секрет» от ребят скрывать нечестно.

Звено стало работать по методу Игоря. Оно так рванулось вперед, что Соловей непонимающе посмотрел на «Лесных братьев» и от удивления даже потер глаза. Потом стал на колени. Казалось, Соловей готов был выдергивать сорняки зубами, но догнать соседей все равно не мог. Ванечка начал срубать осот тяпкой, но вожатая захватила его за этим занятием и пристыдила. Скрипка сел на кучу сорняка и рассматривал пальцы. И хотя Скрипка хотел отдубасить Севку на берегу, ему стало жалко музыканта. Он ведь и вправду не сможет играть. Струны — это не барабанные палочки.

— Хлопцы, — сказал Севка своим мальчишкам. — Давайте поделимся «секретом» носков?

— Валяй, — согласился Игорь. — Теперь все равно мы им покажем хвост.

Как только Скрипка увидел на Севкиной руке носок, сразу же понял, в чем дело. И быстро сбросил свои ботинки. На правую руку он надел оба носка.

— Так-то жить можно, — обрадовался Скрипка.

Скоро обувь сняли остальные музыканты. Соловей одной рукой стягивал носок, другой выдергивал корень молочая. Он еще надеялся на победу и дорожил каждой секундой.

Но «Лесные братья» выиграли время, когда решили пропалывать капусту не по ходу грядки, а поперек. И захватили приличную полоску. Музыканты, не разобравшись, увидели, что соперники опередили их, и запаниковали. На этой психологической атаке Алькино звено выиграло несколько минут.

Если бы не Соловей, оркестранты, может быть, совсем отказались от соревнования. Уж очень у них были кислые физиономии. Но Соловей настойчиво подвигался вперед. Музыканты вздохнули и взялись за тяпки.

Девчонки тоже отстали от «Лесных братьев».

— Копуши, — сказал Алька. — Неужели духачам поддадутся?

Чтобы такого не случилось, звено, ради чести отряда, послало Капитана к девочкам. Пусть передаст опыт. Только не симулирует.

— Братцы, поверьте слову моряка… — начал было Капитан, но тут же осекся.

Обратно Игорь примчался сломя голову.

— Опыт передан! — отрапортовал он.

Девочки, используя советы Капитана, сразу сделали ощутимый бросок. Разноцветные носочки и белые панамки на их руках так и мелькали.

К мальчишкам подошла вожатая и спросила:

— Может, помочь?

Звено, не отрываясь от дела, наотрез отказалось от помощи. Пусть вожатая помогает слабакам. А «Лесные братья» еще посмотрят, кто кого перегонит. Они еще покажут музыкантам, почем фунт лиха.

Клара Сергеевна сказала:

— Конечно, вы победители. Каждому видно.

— Это почему видно? — заинтересовался Алька.

Все дело, оказывается, в том, что звену не с кем соревноваться. Нет достойных соперников. Девочки безнадежно отстали. Ребята из соседнего лагеря тоже. Потому что они слабее. У них меньше смекалки. А у «Лесных братьев» опыт. Вот если бы такое же сильное звено поставить рядом с ними…

— Игорь, — поманил звеньевой Капитана. — Валяй к музыкантам, делись опытом, чтобы потом не говорили, что нечестно. А то они только на кулаках сильнее.

Игорь потрогал синяк и сказал:

— Ищи дурака. Я еще жить хочу.

К музыкантам согласилась пойти вожатая.

Музыканты приободрились. Клара расставила их по-новому и сама взяла тяпку.

Звено так увлеклось работой, что слишком поздно заметило Соловья. Он догнал соперников. Девочки тоже наступали на пятки «Лесным братьям».

— Отдохните, — предлагали они.

Добавочка хватал сорняк обеими руками и, выполов небольшую полоску, мчался к тяпке. Оказалось, Петька — прирожденный спортсмен. И живот ему ничуть не мешает.

Алька брал смекалкой. Он не возвращался за тяпкой, потому что та всегда была рядом с ним. И пока Петька прыгал назад, Алька шел за ним и рыхлил почву.

Результат соревнования оказался совсем неожиданным. Все три группы почти в одно время подошли к концу полосы.

— Ура победителям! — закричала вожатая.

— Ура! — закричали девочки.

 

Глава 11, об уроках по плаванию и о том, как речной пират Врунгель и барабанщик Ванечка стали почти друзьями

Разведчики напрасно ждали своих. В тот день остальные музыканты так и не появились в Нижнем Осколе. Вечером Соловей подошел к Катьке и предупредил ее:

— Мы вынуждены еще раз переночевать в школе. Но смотрите, если что…

Катька догадалась, что имеет в виду Соловей, и улыбнулась:

— Не беспокойтесь, мальчики. Я отвечаю за вашу безопасность.

В школьной ограде орудовали Васька и Павлуха. Они на скорую руку решили сложить печку. Павлуха прямо ладонью зачерпывал из корыта раствор и обмазывал кирпичи, ловко укладывая их.

— Мы имеем понятие в печном деле, — говорил Павлуха мальчишкам. — Вот, скажем, дымоходы. Они и в два, и в три колена бывают… Ну, а сейчас я самый простой мастерю — напрямик…

Павлуха говорил о себе во множественном числе. И это почему-то не вызывало насмешек. Наверное, потому, что Павлуха и в самом деле умел многое.

Васька примерял чугунную плиту и укладывал на боковые стенки печи железные поперечины.

— Здесь на целый колхоз можете приготовить еду, — сказал он. — А вы молодцы, оказывается.

— Почему же не пустил нас на утячью ферму? — с укором спросил Севка. — Мы музыкантов, можно сказать, на лопатки положили.

— Так ведь я что… Я думал, вы только по лесу бегать…

Ольга суетилась вокруг кастрюль. Когда ужин был почти готов, к ребятам подошел старичок. Он был одет в хорошо отутюженный костюм, гладко выбрит. В глаза бросалась пышная копна седых волос.

— Мир да привет вашему очагу, — сказал старичок.

Васька и Павлуха уважительно ответили:

— Доброго здоровья, Анисим Кузьмич…

Добавочка шепнул Капитану:

— Сдается, это и есть Главный музыкант. Посмотри, какие у него длинные пальцы… Ясно, музыкант. Этот Васька что-то задумал против нас и темнит. Надо ухо держать востро…

Анисим Кузьмич присел на чурбак и стал смотреть в огонь. Весело подмигнул Ольге:

— Божественный запах. Ну, видать, и повариха! Чудесная повариха!

Ольга зарделась.

— Гречневая каша с тушонкой…

Подошла Клара Сергеевна. Она принесла полное ведро парного молока. Анисима Кузьмича пригласила к столу. Он не стал отказываться.

— С удовольствием. Нам, бобылям, в молодой компании побыть очень приятно.

Катька позвала на ужин музыкантов. Открылось окно класса, где мальчишки расположились на ночлег, и через подоконник свесился Ванечка. Потом выглянул Соловей.

— У нас сухой паек есть, — сказал он. — Спасибо. Обойдемся…

Но музыканты все-таки на ужин пришли. В этом, скорее всего, была Ванечкина заслуга. Они сидели на отшибе и изредка бросали настороженные взгляды в сторону «Лесных братьев». Те тоже следили за своими соперниками. Когда Соловей уронил ложку на землю и полез за ней под стол, Алька кашлянул и встал. Скрипка сжал в кулаке ломоть хлеба. Ванечка зачем-то взял из кастрюли с кашей большую луженую поварешку и положил ее против себя.

Но в основном ужин прошел хорошо. Уже когда пили молоко, Анисим Кузьмич сказал Ваське:

— Зашел бы, посмотрел.

Васька кивнул.

— Посмотреть — не дело делать, — сказал он. — Помочь сейчас не можем. К осени, если что…

Соловей перестал жевать и чуток наклонился в сторону Васьки. Но тот больше ничего не говорил.

Анисим Кузьмич встал из-за стола, поблагодарил повариху и пригласил ребят к себе в гости:

— По-соседски приходите. Без стеснения. Животик заболит — таблетку дам, при необходимости и укольчик поставлю.

Игорь ехидно сказал Петьке:

— Вот тебе и главный музыкант. Тоже мне — Шерлок Холмс… Музыканта от фельдшера отличить не может.

Добавочка стал рассматривать ложку.

— Промашка вышла, — пробормотал он.

В этот вечер, наверное, ничего особенно не случилось бы, если бы… Но лучше все по порядку.

«Лесные братья» сразу же после ужина ушли в класс и завалились спать на набитые свежим сеном матрацы. Не спалось только Капитану. Он тихонько встал, чтобы не разбудить мальчишек, и подошел к окну. Над гребнем соснового бора повисла луна и, как художник, щедро раскрашивала его.

Но Капитану, между прочим, было мало дела до пейзажных красот и проделок озорной луны. Его мучила совесть. Он занимался самоанализом. Другими словами, Игорь раздумывал над своей жизнью. Конечно, моря он не видел. И плавать не умел. Когда звено решило жить по правде, ему надо было признаться, что он врал и насчет пограничников, и насчет африканского принца.

А он побоялся. Думал, что мальчишки поднимут его на смех. И оказался еще в более смешном положении.

Капитан на цыпочках подкрался к двери, шмыгнул в коридор. На улице огляделся и, не обнаружив ничего подозрительного, перелез через школьную ограду.

Игорь долго раздумывал, прежде чем решиться на этот отчаянный шаг — идти на речку ночью. И не просто прогуляться, а учиться плавать.

Вот он подошел к берегу и оглянулся. В этот момент то ли увидел, то ли ему померещилось, как кто-то метнулся в сторону и спрятался за кустами. «У страха глаза велики», — подумал Игорь, успокаивая себя. Поднял камень и на всякий случай швырнул его в тальник. Камень мягко шлепнулся обо что-то.

Игорь прошел несколько метров вверх по речке и остановился. Он еще днем выбрал это не очень глубокое и тихое место с песчаным дном.

Начал подувать прохладный ветерок, на небе появились тучи. Одна из них закрыла половину луны, и теперь ее свет еле брезжил. Игорь осторожно вошел в речку. Вода была теплая. Он, зажмурив глаза, лег на живот, уперся руками в песок и замолотил ногами. По сонному плесу кругами пошли волны. Но Игорь понял, что таким образом плавать ему не научиться, сколько бы он ни буторил воду. Он стал на колени и взглянул на небо. Луна почти совсем скрывалась за тучами, ветерок все настойчивее взъерошивал речную гладь. Вдруг он услышал, как неподалеку что-то бултыхнулось и закряхтело. В первую секунду Игорь хотел выскочить на берег, но потом подумал, что ему опять мерещится и, преодолев страх, продолжал самообучение. Теперь он забрел чуть поглубже, так, чтобы руки не доставали дна, и снова отчаянно заработал руками и ногами. И, странное дело, Игорь почувствовал, что держится на воде, хотя для этого тратит почти все силы. Но он понял главное: научиться плавать можно.

— Полундра! — весело сказал Игорь самому себе и ударил кулаком в узкую грудь. И от радости рассмеялся. Он решил пройти немного вверх и попробовать плыть около берега. «Если устану — можно отдохнуть: там нет глубины. Зато буду знать, сколько продержусь на воде», — размышлял он.

Он вылез на берег и задрожал от холода.

Одеться и быстрее бежать в школу?.. Но желание научиться плавать было настолько сильно, что Игорь сумел преодолеть и эту неприятную дрожь, покрывающую тело гусиной кожей, и боязнь, в которой он не хотел признаться даже себе.

Игорь помахал руками, чтобы немножко согреться, и затрусил вверх по речке. Он пробежал каких-нибудь, тридцать метров и, заметив маячивший в полумраке одинокий куст тальника, решил около него войти в воду. Но вдруг за что-то запнулся и упал. Рывком согнулся тальник, потом медленно стал выпрямляться. Что-то тренькнуло, как отпущенная тетива лука, в реке испуганно ухнуло и заколотило по воде. Игорь еще плотнее прижался к песку, закрыл глаза. Теперь он уже думал, что напрасно решил начать самообучение ночью, но горше всего ему было признаться, что у него, кажется, не в порядке нервы. Потому что нормальному человеку не стали бы лезть в голову разные мысли о водяных и леших. Ведь всем давным-давно известно, что никаких водяных не бывает, о них в наше время говорят только темные люди, а боятся всякой чертовщины слабовольные. А он, Игорь Афонин, давно мечтает о морских путешествиях, прочитал о них столько книг, и вот теперь выясняется, что он никудышный человек и ему лучше всего идти после школы по дороге Петьки Добавочки — в систему общественного питания. Там не требуется большого мужества. Не надо бороться со штормами, знай вари супы да стряпай пирожки… Неужели он не увидит моря и не станет капитаном?

Игорь прислушался. На реке — тишина, будто минуту назад никто и не колотил по воде и не ухал. Половинка луны, не заслоненная тучей, перебрасывала через речку слабо мерцавшую золотом дорожку. Где-то на лугах скрипел коростель, позвякивали колокольцами лошади. Все было как прежде. И эта обычная обстановка подействовала на Игоря успокаивающе. Он подумал, что, может быть, ему вовсе и не мерещились эти страшные всплески. Вполне возможно, что кто-нибудь из деревенских поставил перемет и на него попалась щука.

Игорь протянул руку к кусту и, не веря удаче, нащупал шнур. Ему захотелось убедиться в своей догадке. Он дернул шнур. В воде взвыло. Совсем не щучий голос произнес:

— Башку разобью…

Кажется, из сотен голосов Игорь смог бы отличить голос толстого барабанщика, который совсем недавно оставил у него под глазом здоровенный синяк.

Но сейчас у Игоря не было злости на музыканта. Он сам не смог объяснить почему, но обрадовался встрече.

— Ванечка, это ты? — спросил он.

— Ну, я, — недовольно ответил барабанщик. — А ты кто?

Игорь замялся. Он не знал, как назвать себя. Путаясь, стал объяснять:

— Это который в тельняшке. Еще тебя переправлял… Ну, искупались…

Шнур сильно дернулся и заметно ослаб. В речке забулькало.

— Речной пират! Воспользовался моментом, когда я за ноги привязан? Ну, топи. Не пройдет это тебе даром…

Игорь почувствовал в голосе Ванечки испуг. Миролюбиво сказал:

— Я не дурак, чтобы топить. Мы же соревнуемся. Вообще надо дружить…

Барабанщик молчал. Это молчание затягивалось. Игорь испугался: не утонул ли барабанщик. Но спросил бодрым голосом:

— Ты что там делаешь?

— Раков ловлю, — бормотнул Ванечка.

— Но ведь раков в Сибири не бывает, — удивился Игорь. — Вот на Волге есть…

— Отвяжись! — с угрозой сказал барабанщик.

Но эту угрозу Игорь пропустил мимо ушей. Он думал о том, что все его беды пошли из-за того, что он стал выдавать себя за бывалого морехода. Вранье до хорошего никогда не доведет. Мальчишки поняли это и договорились жить по правде. Игорь тоже хотел исправить свою ошибку. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

— А я пришел учиться плавать… — выдохнул Игорь.

Барабанщик бросил из темноты:

— Так я тебе и поверю…

— Правда. Я ведь как топор. Сразу ко дну…

Ванечка кашлянул.

— Это ты сейчас внизу плюхался?

— Я. По-собачьи метра четыре, наверное, проплыл.

— Если ты — тогда другое дело, — понимающе сказал Ванечка, — я, пожалуй, по-лягушечьи метров шесть могу… — Он вышел на берег. — А может, метров десять… только веревка коротка. А без нее страшновато, — признался Ванечка, усаживаясь на холодный песок рядом с Капитаном. Игорь с опаской отодвинулся немного и сказал:

— Пожалуй, в воду сяду. Там теплее.

— И я, — поддержал Игоря Ванечка.

Они забрели в речку и сели так, что вода чуть не заливалась в рот.

— Нагрело за день, — нарушил молчание Ванечка.

— Как кипяток, — согласился Игорь.

— Когда он остынет, — уточнил Ванечка.

— Конечно. Но в проруби вода намного холоднее.

Ванечка не хотел оставаться в долгу.

— Моржи в проруби купаются — и ничего.

— Моржам все нипочем, — поддакнул Игорь. — У них шкура толстая. Помню, в Северном Ледовитом океане… целое стадо…

— Не… У нас во Дворце пионеров руководитель есть. Тоже на барабане шпарит. У него шкура обыкновенная. А зимой залезает в прорубь и гогочет.

— У гусей пух. Или взять пингвинов…

— Если научусь хорошо плавать — обязательно стану моржом, — мечтательно вздохнул Ванечка.

Мальчишки плохо слушали друг друга. Игоря больше всего интересовала веревка, о которой упомянул Ванечка. У него так и вертелся вопрос: для чего веревка?

— А эта веревка… — наконец решился он спросить. — Или тебя привязали? Если не можешь развязать, то я попробую ее перегрызть. У меня зубы острые.

Ванечка замотал головой, отчего гребешками побежали волны, и одна из них вплеснула в полуоткрытый рот Игоря порядочную порцию воды.

— Зачем перегрызать? — сказал барабанщик. — Это же бельевой шнур. Я его попросил у фельдшера Анисима Кузьмича. Один конец за куст, другой за ногу, и — в воду. Страховка надежная.

— Здорово придумано! — восхищенно сказал Игорь, отплевываясь.

Оказывается, учиться плавать Ванечка начал еще вчера. Но на речку пришел без веревки. Поэтому бултыхался на мели и порядочно ободрал ракушками живот. А со шнуром надежно. Правда, шнур путается в ногах, но с этим мириться можно.

— Это ерунда. Пусть путается, — согласился Игорь.

— Только когда ты дерганул, у меня в глазах красные круги поплыли, — сказал Ванечка-барабанщик.

— Я сам испугался. Потому что ты взвыл, — признался Игорь. — Но ведь я не знал. Я бы не стал дергать…

Ванечка положил Игорю на плечо руку и сказал:

— Кто прошлое помянет, тому глаз вон. Так, кажется, говорят?

Речной пират потрогал еще не совсем опавший отек и что-то промычал. Барабанщик по-приятельски хлопнул Игоря по спине.

— Будь другом. Подержи за шнур, а я еще попробую. Понимаешь, когда за куст, то разбега нет, шнур короткий.

Ванечка быстро отвязал веревку.

— Э, была не была, — бодро сказал он. — Если не научусь по-настоящему плавать, матросский танец исполнять стыдно. А у нас строго продуманный репертуар…

Ванечка плюхнулся в воду и самоотверженно заколотил ногами. Игорь чувствовал, что барабанщик все дальше и дальше уплывает от берега, веревка безостановочно скользила, щекоча ладонь прилипшими к ней песчинками. Игорь с завистью думал о том, что этот толстяк проходит всего второй урок плавания, а несется не хуже умелого пловца. Наверное, талант у человека. И мужество.

И вдруг он обнаружил, что кулак пуст. Растерянно принялся он искать шнур. Между тем конец шнура змейкой прополз по берегу и скрылся в речке. Игорь хотел было крикнуть, предупредить Ванечку о случившемся. Но Ванечка плюхался где-то на середине речки. «Лучше молчать. Иначе испугается и пойдет ко дну. Теперь ему до того берега ближе», — решил Игорь.

Прошла одна, другая томительные минуты. Игорь забрел в воду и готов был в любой момент броситься на помощь товарищу, хотя и понимал: едва ли в этом есть смысл — он ведь сам не умеет плавать.

— Берег! — услышал Капитан радостный возглас барабанщика.

Если бы Игорь один оказался в море и блуждал по нему много дней, страдая от голода и жажды, и, наконец, увидел долгожданную землю, он, наверное, меньше бы обрадовался своему спасению, чем сейчас обрадовался короткому слову Ванечки.

— Полундра! — срывающимся от волнения голосом крикнул Игорь.

Луна скрылась за тучами. Стало опять темно. Ветер начал тормошить прибрежные тальники. Они заперешептывались между собой.

— Шнура еще много осталось? — бодро спросил барабанщик.

— Нету шнура, — виновато выдохнул Врунгель. — Он у меня давно из рук вырвался…

Слышно было, как Ванечка тяжело шлепнулся в воду. Наверное, с испугу. Через минуту он с презрением бросил:

— Эх, ты, речной пират! Трусливый заяц. Все хочешь отомстить?..

Ванечка мог бы обвинить Игоря в чем угодно, но только не в жажде мести. В груди Капитана все-таки билось благородное сердце.

— Зря ты, — ответил Игорь. — Нечаянно вырвался шнур…

Но он понимал, что барабанщик все равно не поверит ему и что надо сделать что-то необычное, чтобы убедить его. Игорь еще не принял окончательного решения, но чтобы отрезать себе дорогу к отступлению, запальчиво крикнул:

— Не веришь? К тебе поплыву, вот! Ты только голос подавай, чтобы мне с курса не сбиться…

— Не надо! — испуганно ответил барабанщик.

— Нет, надо! — решительно сказал Игорь.

Он зашел по самый подбородок, оттолкнулся от дна и принялся толочь воду. В голову лезли мысли одна страшней другой. Он думал и об утопленниках, и водяных, и даже о водорослях, в которых можно запутаться. И страхи заставляли Капитана работать изо всех сил. Он колотил руками, ногами и с удивлением думал, что все еще не тонет.

— Ну и штормягу поднял! — крикнул музыкант. — Ты сначала одной рукой загребай, потом — другой. И ногами попеременке бултыхай… Вот как я…

И хотя Капитан не мог видеть, как нужно загребать, потому что стояла темень, Ванечка размахивал руками и, лягаясь то левой, то правой ногой, приговаривал с берега:

— Вот так. Вот так…

Голос барабанщика успокаивал пловца. И как-то само собой получилось, что Игорь немного расслабился и стал реже и толковее колотить ногами, и в то же время почувствовал, что на воде держится более уверенней и надежней…

Капитан догадался, что переплыл речушку, только тогда, когда уперся коленями в песок. Он выбрался на берег и, тяжело дыша, повалился около Ванечки. Ему казалось, что его кружат на карусели.

— Неужели все-таки переплыл? — устало спросил он.

— Переплыл. — Как глиссер мчался.

— Тоже скажешь, — скромно ответил Игорь. — Боязно было. И воды нахлебался на целый год.

Они замолчали. Ветер усиливался. Пора было возвращаться в школу, пока не начался дождь.

Мальчишки с тревогой смотрели на противоположный берег. Там осталась их одежда.

Мальчишки понимали, что надо принимать какое-то твердое решение: или снова плыть через речку или бежать к одежде через мост.

Над головами мальчишек глухо пророкотал гром, сверкнула молния, осветив речку, прибрежные кусты и луга. Противоположный берег будто приблизился. Казалось, он совсем рядышком, казалось, что отделяет его от мальчишек совсем небольшой ручеек, который можно перепрыгнуть с разбега. И хотя они понимали, что это просто-напросто обман зрения, но речка уже меньше пугала их.

— Может, поплывем? — как можно бодрее сказал Игорь. — Не век же сидеть на этом берегу. Хочешь, я первым, а ты за мной…

— Лучше рядышком, — буркнул Ванечка.

Затаив дыхание, и зажмурив глаза, Игорь бросился в воду. Барабанщик тоже плюхнулся и отчаянно заработал ногами.

Дрожа, мальчишки долго искали в темноте одежду. Игорь, прыгая на одной ноге, уже надевал брюки, когда услышал голос Ванечки:

— У меня полотенце есть. Бери…

 

Глава 12, о том, к чему привели проделки Оруженосца

Все это время Оруженосец был тише воды, ниже травы. Катька даже подумала, что Валерка стал совсем хорошим и что она не зря пообещала начальнику лагеря положительно повлиять на мальчишку во время похода.

Оруженосец кое-что знал, и гораздо больше, чем Клара Сергеевна и Катька, о переправе через речку, где Игорь так оконфузился, и ему было обидно не только за Игоря, но и за всех «Лесных братьев». Запомнил Оруженосец и фразу Соловья, которую тот произнес, когда решалось, кто же все-таки вышел победителем на прополке капусты? Мрачноватого вида Соловей тогда сказал:

— Еще надо посмотреть, чья взяла…

Валерка воспринял это как явную несправедливость. Он тогда еще точно не знал, что делать, но теперь твердо решил: поможет «Лесным братьям». Он стал составлять в уме план, чтобы посрамить музыкантов. Ничего хорошего придумать долго не мог и, наверное, отступился бы от своей затеи. Но когда ребята собрались уходить с поля и Клара Сергеевна сказала, что надо на завтра разделить участок между отрядами по количеству людей, Валерка чуть заметно усмехнулся, теребя тетиву лука. В голове у него созрел план…

Валерка быстро отыскал дом Нюшки, которую несколько раз видел во главе ватаги деревенских ребятишек. Нюшка на лавочке читала толстую книгу.

Валерка остановился около девочки и взглянул на обложку: «Птицеводство». Нюшка положила на лавочку книгу и, будто век знала Валерку, спросила:

— Ты знаешь, что такое витаминоз?

— Не знаю, — признался Валерка.

Нюшка снисходительно улыбнулась и сказала:

— Я тоже раньше не знала. А сейчас изучаю.

— Давай постреляем, — предложил Валерка, снимая с плеча лук. — Это мне Катя сделала.

— Я Катю знаю, — сказала Нюшка, поднимаясь, беря и осматривая лук. — Хорошая штука.

Валерка и сам прекрасно знал, что лук — это чудесная вещь. Благодаря ему он стал в лагере почти самым заметным человеком. Собственно, главная надежда у него во всей его затее и была на Катькин подарок. Он сказал:

— Конечно, хорошая. Могу тебе отдать…

Он отвязал от брючного ремня пучок стрел, протянул вместе с луком Нюшке:

— Вот возьми…

Нюшка прикрылась «Птицеводством» и удивленно мигала белыми ресницами.

— Не возьму… Шибко дорогой подарок…

Валерке теперь не хотелось говорить о своем плане. Ему показалось, что этот его план обидит Нюшку. Он встал и пошел к калитке.

Девчонка опередила его, прислонилась к дверце плечом:

— Хочешь, я тебе утят покажу. Хоть Васька и не разрешает.

— Не надо мне утят, — сказал Валерка. — У нас и без утят забот хватает.

Нюшка ухватила его за рубашку, прошептала:

— А какие у вас заботы?

Спросила она так участливо и заинтересованно, что Валерка мало-помалу рассказал всю историю.

Скоро Нюшка собрала ватагу деревенских мальчишек и девчонок. Все они через огороды прибежали в условленное место с тяпками. Нюшка предупредила команду:

— Дело очень важное. И главное — тайна!

— Мы за справедливость? — спросила Нюшка ватагу. Мальчишки и девчонки дружно закивали, готовые хоть сейчас же помчаться на капустное поле. Нюшка протянула Валерке лук.

— Пусть пока у тебя побудет. Пока мы пропалываем…

Оруженосец пожал плечами.

— Я же с вами, — сказал он. Нюшка улыбнулась.

— Ты — гость. Отдыхай. А поле мы лучше тебя знаем — весной помогали рассаду садить. Потом ты уже работал и с непривычки устал…

Оруженосец кивнул:

— Есть маленько. Почти больше всех осота выдрал… — И для убедительности показал ладони. — Если так, то я останусь в деревне.

Поле разделяли таловые вешки. Нюшка оглядела оба участка, Катькин и музыкантский.

— Валера говорил, что его отряд пропалывал капусту справа, а музыканты — слева. Только, наверно, все перепутал Валера, — размышляла Нюшка вслух. — Слева меньше сделано.

Нюшка подумала-подумала и, наконец, приняла окончательное решение.

— Значит, начнем пропалывать участок, который слева. Пусть потом музыканты позавидуют, что Валерии отряд больше сделал…

…Первым увидел капустное поле Соловей. Он покрутил головой, пожал плечами и присвистнул:

— Не туда приперлись, — мрачно заметил он. — Заблудились.

— Я же говорил, что лучше за теми бродягами идти. А тебе раньше всех надо, — укорил его Скрипка.

— Как сейчас помню, наше поле чуток подальше, за осинником. Просто мы до него еще не дошли, — уверенно сказал Ванечка.

— Почему тогда этой капусты мы вчера не видели? Не выросла же она в одну ночь…

Соловей свернул с дороги и пошел по меже. Остальные музыканты потянулись за ним.

— Здесь разобраться надо. Похоже, вон под той осинкой мы вчера отдыхали, — прищурив один глаз, будто это могло помочь лучше определить местность, показал Соловей на одинокое деревце.

Скрипка остановился около высокого куста колючего осота, глушившего тощий капустный стебелек, и вздохнул:

— Нет, пацаны, это наше поле. Вот. — Он кивнул на сорняк. — Точно вижу — моя работа. Я эту корягу так и не смог вчера выдернуть. И не срубил. Боялся — капусту задену.

— «Боялся, боялся», — укорил его Соловей. — Не проследишь за вами, так дров наломаете.

— А вот и наша палка! — воскликнул Ванечка, подбирая с земли вешку.

Соловей, кажется, только сейчас понял все случившееся. Он двинулся к барабанщику. Тот испуганно попятился.

— Кто выполол наш участок? — зловеще спросил Соловей. Никто ничего определенного ответить не мог. Да Соловей и не ждал ответа. Выхватив из рук Ванечки вешку, он осмотрел ее и сказал:

— Я этой штуковиной тяпку чистил! Вот знакомая закорючка!

— Странно, выпололи наш участок. Кто это нашелся такой добрый? — недоумевал Скрипка.

— Кто-кто? — разозленно сказал Соловей. — Это проделочки лесных бродяг. Не понимаете, что ли? На каждом шагу палки в колеса вставляют…

Музыканты о чем-то горячо спорили, размахивая руками, когда подошли к полю «Лесные братья».

Катька еще утром почувствовала, что взаимоотношения между членами ее отряда и музыкантами начинают налаживаться. Барабанщик на виду у всех похлопал Игоря по плечу и что-то шепнул на ухо. Многие не понимали, почему вдруг они подружились?

Сейчас председателю хотелось сказать что-нибудь приятное музыкантам. Но комплименты говорить она неумела. Поэтому крикнула:

— Трудимся?

Музыканты, как по команде, повернулись в сторону подошедших и замолчали. Соловей поднял над собой тяпку и рыкнул:

— Это вам так не пройдет!

Наверное, у музыканта перехватило голосовые связки от обиды. Поэтому он рыкнул так, что испугались и Соловей, и Ванечка, и Скрипка.

— В чем дело? — спросила Клара Сергеевна.

— В том, что ваши лесные бродяги наш участок выпололи! Это нечестно. На вашем осота больше? Да?

— Здесь какое-то недоразумение, ребята, — удивленно пожала плечами Клара Сергеевна.

— Вот оно, недоразумение! — Соловей поддел ботинком кучу выдернутого осота. — Мы хотели по-честному, а ваши ночью…

Вожатая подумала, что мальчишки и вправду могли прийти на поле ночью. Но ведь в темноте они, конечно, не сумели бы ничего сделать. Странно…

— Мальчики, — сказала она. — Давайте без горячки. Разберемся. В конце концов, поделим наш участок и поработаем вместе…

Соловей присвистнул:

— Чтобы я стал рядом с нечестными людьми работать?

— Длинноногий сюда не ходил, — заступился Ванечка.

— А ты откуда знаешь?

— Я верю ему. Он пацан что надо.

Вскинув перед собой тяпки пиками, музыканты, как солдаты, идущие в атаку, проследовали мимо Катькиного отряда.

 

Глава 13, о том, как Петька-Добавочка готовил обед и устроил почти беспроигрышную лотерею

Если говорить честно, то в систему общественного питания Петька-Добавочка хотел идти после школы совсем не потому, что понимал в поварском деле. Отгадка крылась в другом: он любил вкусно поесть.

Он самоуверенно думал, что сварить обед особого труда не представляет. Он же видел дома, как мама легко и быстро готовит обед. И когда мальчишки горячо стали рекомендовать его в повара, Петька не смутился.

Он прекрасно знал, что кашу варят из крупы, воды, соли и по вкусу кладут сахар. Для супа требуется мясо, вода, та же соль, картошка, а при наличии перца можно чуток подбросить и его. Для аппетита. Таким образом, Петька считал, что знает все, и поэтому бодро ответил:

— Вы на поле долго не торчите, иначе обед придется разогревать.

Оставшись один, Петька перво-наперво занялся печкой. Он набил в ее чрево толстых поленьев и поднес зажженную спичку. Спичка затрепыхала бледненьким огоньком, но поленья не загорались. Огонек подкрался к пальцам, больно ужалил. Петька чуть не заорал от боли. Потом он еще несколько раз повторил операцию. Но дрова не загорались.

В коробке осталось всего несколько спичек. Петька присел на чурбак. В какой-то книжке про старинную жизнь Петька читал, что раньше растапливали печь лучинами. Он взял большой кухонный нож и, размахивая им, как топором, стал рубить полено. Скоро он накрошил кучу мелких обрубков-щепок и затолкал в печку. Но и эти щепки не горели. Петька обеспокоенно взглянул на солнце. Оно уже было высоко.

И тут в его голове родилась спасительная мысль. Он побежал в школу. В одном из классов увидел висевшую на гвозде большую карту мира.

Сначала Петькины глаза загорелись радостным блеском, но через секунду-вторую этот блеск погас: за карту наверняка попадет. Он побрел по коридору. Со стены на него взглянул здоровенный парень спортивного сложения и красными буквами спросил: «А ты записался в члены ДОСААФ?» Петька пожал плечами, потому что в члены ДОСААФ он еще не записался. Он вдруг весело подмигнул спортивному парню, оглянулся на всякий случай и сдернул плакат.

Сначала бумага дымилась, потом загорелась сразу в нескольких местах. Вспыхнули щепки, легонько затрещали и занялись пламенем поленья.

Петька довольно потер ладони и по-хозяйски оценивающим взглядом окинул разложенные продукты. Он уже решил, что угостит ребят по-настоящему. Не какой-то рядовой кашей, а чем-нибудь необыкновенным. «Приготовлю-ка я шашлык!» — решил он. И он представил, с каким аппетитом друзья будут уплетать его шашлыки. Во дворе он нашел шкворень и, очистив с него ржавчину кирпичом, принялся на железяку нанизывать куски мяса. Среди мякоти попалась большая кость. Выбрасывать ее Петька пожалел и привязал проволокой к шкворню.

Печка гудела, Петька снял палочкой раскрасневшиеся от жара чугунные круги и в образовавшееся отверстие опустил мясо. Он знал, что мясо надо переворачивать, иначе оно подгорит. Через несколько минут Петька взялся за шкворень, чтобы повернуть шашлыки, но тут же вскрикнул. Железяка раскалилась. Он быстро сунул руку в ведро с водой, боль стала проходить. Тут Петька почувствовал в воздухе едкий запах паленого: горят шашлыки! В одно мгновение он сдернул с головы кепку, прыгнул к плите. Ухватившись за шкворень, он рывком крутанул его. Что-то заскрежетало, шкворень не поддавался. Из дырки в печке валил густой дым. Петька рукавом рубашки вытер слезы и два раза чихнул. «Проклятая кость зацепилась», — догадался он. Наконец ему удалось вырвать шкворень из печи и кинуть его на стол. Над столом повисло сизое облачко. Шашлыки имели странный вид: с одной стороны куски мяса были черными, как головешка, с другой — розовыми, слегка запекшимися.

Петька задумался. С восточной кухней он прогорел. А ребята скоро вернутся с прополки. Еще раз осмотрев шашлыки, Петька взялся обрезать подгоревшее мясо. Из оставшегося решил сварить обыкновенный суп. Быстро налил в большую кастрюлю воды, бросил туда несколько картофелин, высыпал килограмма полтора гречневой крупы, опустил запекшиеся куски шашлыков, туда же сунул злополучную кость для навара, предварительно соскоблив с нее явную черноту. Кастрюлю взгромоздил на печь и облегченно вздохнул.

В ограду вбежал запыхавшийся Оруженосец. Осмотревшись внимательно по сторонам, он кивнул в сторону школы:

— Музыкантов нет?

— С чего бы им быть? Сам знаешь — все на капусте, — ответил Петька. — А ты зачем вернулся?

Валерка помялся немного, но потом сказал:

— С полдороги удрал. Ничего интересного там сегодня не будет. — И посоветовал: — Ты, Петька, если что — убегай… Увидишь музыкантов — и драпа…

— Глупости болтаешь, — насупился Петька. — У нас с музыкантами дружба. А я — при исполнении служебных обязанностей.

Петька украдкой смахнул со стола горелые шашлыки, наставительно сказал:

— Обед приготовить — это тебе не фунт изюма съесть. Здесь голова нужна…

Из кастрюли потянуло дымком. Петька поднял крышку и понюхал. Пахло неважно. Он сказал:

— Сбегал бы ты к кому-нибудь, перца или горчицы попросил. Без перца любой суп не суп.

Валерка стал было отнекиваться, но Петька укорил:

— Кушать первым сядешь. Лопать все мы мастера…

— Ладно, — согласился Валерка. — Попробую. Если Нюшка дома — выручит…

Вернулся он быстро, протянул четыре сморщенных красных стручка. Петька недовольно сказал:

— Пожалела твоя Нюшка. На такую кастрюлю разве столечко надо?..

Чтобы блеснуть перед Валеркой своими кулинарными талантами, Петька поучающе сказал:

— Этот перец походит на болгарский. В который натолкано всяких овощей. Ты ел болгарский перец? То-то и оно. — Слабоватый перец. Есть еще душистый горошек. Тот покрепче. — Он открыл кастрюлю и бросил все четыре стручка. — Хоть и ерунда на постном масле, но все-таки…

Через минуту варево стало бордовым, будто в него вылили красной туши.

Валерка взглянул на суп и с завистью сказал:

— Мама такой же борщ варит. Она свеклу еще добавляет. Только зачем она ее трет на терке — совсем непонятно.

— Конечно, такой же, — согласился Петька. — Не первый раз мне… Тертая свекла один вкус дает, а перец — другой, он хорош для аппетита и цвета…

— Ага, — кивнул Оруженосец. — Дай попробую…

Петька великодушно протянул ложку.

Валерка отхлебнул, но тут же выплюнул варево и растерянно сказал:

— Вроде бы ничего. Только чуть горьковато.

Петька недоверчиво протянул:

— Не может быть…

И взял у Валерки ложку. Подув на ее содержимое, он лизнул его и сморщился.

— И горелым воняет. Хоть нос затыкай, — осмелел Валерка.

— Чувствуется немного, — согласился повар. — Горелое все-таки не беда. Не обязательно нюхать. Надо ртом дышать. Любое кушанье оценивают не нюхом, а осязанием.

— Языком? — спросил Оруженосец. Петька кивнул. Валерка задумался. Потом сказал:

— Неудобно так есть. Одной рукой зажимать нос, в другой держать ложку. А хлеб как брать? А когда глотаешь — не дышать?

— «Дышать — не дышать», — недовольно пробурчал Петька. — Задолбил, как дятел… Думать надо, как выходить из положения. Если не выкрутиться, то вернется наша голодная орава и от меня клочки полетят.

— Катька первая начнет колошматить, — поддержал повара Оруженосец. — Может, лучше тебе удрать куда-нибудь? В лесу день пожить или где-нибудь на чердаке просидеть? Я с Нюшкой могу договориться.

Петька замотал головой.

— Это ты брось. Никуда я не стану удирать. Дезертирства еще не хватало в нашем звене…

Петька стал перебирать кулечки с продуктами, нашел сахар. Суп горький, а сахар сладкий. А если в горькое бросить сладкого? Получится средняя нормальная еда!

И он разом сыпанул в кастрюлю половину кулька.

Дегустацию Петька снова доверил Оруженосцу. Тот взял ложку и нехотя зачерпнул.

— Хуже рыбьего жира, — сурово сказал Валерка.

Петька как-то сразу сник, присел на чурбак. Самое близкое будущее ему не улыбалось. Он хорошо понимал это. У него у самого уже сосало под ложечкой. А ведь он почти не работал. Как же тогда проголодались мальчишки и девчонки, которые что есть сил с утра трудятся на прополке! И Добавочке стало жалко их. Дорого бы он отдал за то, чтобы накормить отряд… И тут Петька вспомнил о своей коллекции значков.

Он вскочил и стал заискивающе просить Валерку:

— Будь добр, позови сюда Нюшку. Она — мое единственное спасение.

Нюшка пришла скоро. Она деловито осмотрелась и обратилась к Петьке:

— Вы меня звали?

Петька сошел с крыльца, приветливо улыбнулся.

— Нюша, — сказал он. — Я хочу всем твоим друзьям устроить почти беспроигрышную лотерею. Зови всех сюда — не пожалеете!

— Это наверное очень интересно, — сказала Нюшка. — Знаете, я вызову всех по сигналу номер три.

Скоро над деревней прокатилось три глухих удара по лемеху. А через несколько минут в школьную ограду стали вбегать Нюшкины приятели. Петька радушно встречал их:

— Дорогие друзья! — сказал он толпящейся малышне. — Нас очень приветливо встретили в вашей деревне и нам захотелось тоже сделать вам приятное. Я решил провести для вас лотерею. Но не простую, а продуктовую. Разыгрываться будут самые лучшие значки.

Он открыл сундучок и вынул несколько лент с прикрепленными к ним значками. Значки сияли всеми цветами радуги. Глазенки гостей загорелись.

«Лесные братья» работали без особого подъема. Они то и дело задавали себе вопрос: «Кто прополол участок музыкантов?» Зачем? Почему?

Возвращались с поля мрачными.

— Живот подвело, — сказал Игорь. — Будто неделю не евши.

— Сейчас наедимся. Петька что-нибудь вкусненькое придумал, — глотнул слюнку Алька.

— Зря не взял пирожков — бабушка давала. Сейчас бы их за милую душу умяли, — мечтательно сказал Севка.

Отряд уже шел по деревне, когда какой-то мальчуган, запыхавшись, стал обгонять ребят.

— На пожар, что ли мчишься? — спросил его звеньевой.

Тот остановился и сделал удивленную рожицу:

— Вы что, с того света? У школы лотерея разыгрывается!..

Мальчуган было рванулся вперед, но Алька удержал его и сказал:

— Не торопись. Успеешь. А сейчас введи нас в курс дела.

И «Лесные братья» узнали, что в школьном палисаднике под деревьями сидит толстый повар и разыгрывает лотерею. Только это тайна. В лотерее могут участвовать те, кто записался заранее. И умеет держать язык за зубами. Что касается лично мальчугана, то он записан у повара под десятым номером и ему никак нельзя опаздывать… Лотерея, пожалуй, лучше, чем у взрослых. Почти беспроигрышная. Девять человек проиграет, а один выиграет какой-нибудь замечательный значок.

— Это же обдираловка, — возмутился Игорь.

Мальчишка убежал. «Лесные братья» подошли к школе. Петька-Добавочка сидел под деревом, отгородившись ветками. На сучках висели ленты со значками. К одной из них были прикреплены «Юный техник», «Юный натуралист», «Юный турист». Эти значки, конечно, каждый мог узнать. Но зато на третьей ленте все пестрело и выделялись только «Ворошиловский стрелок» и «Отличник боевой и политической подготовки».

К Петьке подошел очередной пацан и сказал:

— У меня номер девять.

Петька положил на колени ученическую тетрадку, полистал ее, сделал пометку.

— Слушаю, товарищ девятый, — сказал он. — Выбрал?

— Мне бы «Ворошиловского стрелка»…

Петька усмехнулся:

— У тебя губа не дура. А ты хоть раз стрелял?

— Стрелял. Из рогатки, — стушевался мальчуган.

— То-то и оно. Тоже мне — стрелок.

Игорь сжал кулаки. Звеньевой взял его за руку, потому что почувствовал: Капитан может сейчас ринуться на лавку торговца.

Петька, не догадываясь, что за ним наблюдают «Лесные братья», продолжал:

— Это очень старый значок. Я его кое-как позаимствовал у одного своего дружка. Две недели уговаривал. Этот значок носил еще его дед, и мой знакомый не хотел отдавать.

Петька замолчал и улыбнулся, наверное, вспоминая, как ему удалось обвести дружка.

Спросил:

— Что принес, товарищ девятый?

— Два яйца. Тепленькие, прямо из-под курицы, — сказал мальчуган.

Петька задумался. Потом с укоризной сказал:

— Два яйца. Я же вам называл расценки. Посоветую тебе играть на «Пчеловода-любителя». Осталось пять билетов. Потому что пять человек уже тянуло и ни шиша не выиграло. Решай, твой шанс увеличился. А значок — закачаешься…

— Это вон тот? — показал мальчуган пальцем на какой-то значок. — На котором оса?

— Оса, оса, — возмутился Петька. — Значок пчеловода-любителя, значит не какая-то оса, а самая настоящая пчела. И нечего торговаться — не на базаре.

— Но я не хочу пчелу. Меня в прошлом году одна здорово саданула.

Петька начал нервничать.

— Смотрите какой — пчел боится, а хотел «Ворошиловского стрелка». Мед, наверное, есть не боишься?

Мальчишка смутился и, поколебавшись, с тяжелым вздохом протянул Петьке яйца. Добавочка затолкал их в мешочек, сложил веером бумажки и сказал:

— Тяни счастливый билет.

Девятый номер выдернул бумажку и прочел вслух: «Фига!»

Губы его скривились, и он готов был заплакать, но Петька участливо сказал:

— Не повезло? На то и лотерея.

Несчастливец побрел прочь.

За всей этой сценой наблюдала и Катька. Она приготовилась к броску, чтобы разрушить Петькину торговую точку, а самого его, может быть, немножко поцарапать, но в это время к ларьку подошли еще двое мальчишек, номера шестой и седьмой. Они топтались под деревом и не знали, какой выбрать значок.

Петька посоветовал:

— Играйте на «Олимпийскую снежинку»… Если, конечно, что-нибудь доброе принесли.

— У нас четыре ватрушки и три ржаных пряника, — ответил номер седьмой. И уточнил. — Ватрушки с повидлом. Вкусные.

Петька недовольно пробурчал:

— С повидлом… Сколько предупреждал: желательно что-нибудь посущественней. А вы целый ворох ватрушек да пряников натащили. Колбасы, случаем, нет?

— Была. Только мы ее съели, — виновато ответил номер шестой.

— Ну, ты еще ответишь за эту лотерею, — прошептала Катька, сверля Добавочку глазами. — Какой позор для отряда! Какой позор!

Алька посоветовал при деревенских не поднимать шума, а рассчитаться с Петькой наедине, в своем кругу. Председатель согласилась.

В ограде отряд увидел пустую кастрюлю с пригоревшей по краям кашей.

— Надо же столько одному слопать. И как только в него влезло? — удивился Севка.

Яшка понюхал кастрюлю и предположил:

— Наверное, какой-нибудь бишбармак варил. Пахнет непонятно.

О возвращении отряда Петька узнал от деревенских мальчишек. Он сразу же свернул свою лотерею.

— Братцы, промашка у меня вышла, — как можно бодрее сказал он, входя в класс, где сидели ребята.

«Лесные братья» молчали — пусть поймет, что они не хотят иметь ничего общего с мошенником.

— Зря дуетесь, — добавил Петька, — Ну, не получилось у меня обеда, но я же старался. Придется есть ватрушки, пряники и сырые яйца.

— Сырые яйца? — угрожающе повторил Алька. — Ватрушки-шанежки? А сам целую кастрюлю супа слопал.

— Не лопал я, — испуганно сказал Петька. — Ну, хотите, я сейчас мигом яички сварю. Пять минут — и готово…

— Мы тебе покажем яички — пристращал Игорь.

— Ну, что-нибудь посущественней соображу, — пятясь к выходу пообещал повар. — Вы кулакам волю-то не давайте — не музыканты…

Решение незадачливый повар принял неожиданно для себя. У него остался один-единственный выход: найти колхозного кладовщика, честно во всем признаться и попросить каких-нибудь продуктов, чтобы накормить ребят.

Петька поднялся по ступенькам конторского крыльца и толкнул дверь, она не поддалась. И только тогда он увидел замок. Петька припустил к амбару, в котором хранились продукты, но и там на двери висел замок. Петька тяжело вздохнул. Теперь у него не оставалось никаких надежд примириться с мальчишками. Конечно, вареные яйца и ватрушки они назло не станут есть. Мальчишкам подавай что-нибудь горяченькое. Петька глотнул слюнку.

Он обреченно подумал, что в школу, пожалуй, ему возвращаться не стоит. Может, взять и податься в город на попутной машине? Вот только жаль сундучка со значками. Но пуще всего не хочется расставаться с мальчишками: все-таки они хорошие пацаны. А Петька умел ценить дружбу.

Где-то рядом громко, как очумелый, закукарекал петух и вывел повара из оцепенения. Петька посмотрел на полянку и увидел кур, около которых пританцовывал горлопан петух. Несколько кур отделились от своих подружек и засеменили к курятнику. К тому самому заброшенному курятнику, в котором совсем недавно томились «Лесные братья». Петька Добавочка хитро ухмыльнулся и зачем-то на цыпочках последовал за курицами.

Дверь курятника была распахнута. Петька огляделся по сторонам, шмыгнул в темноту и скрипнул дверью, прикрывая ее за собой. Куры забеспокоились. Петька приготовился к прыжку и заворковал:

— Цып, цып, цып…

Курицы приостановились, недоверчиво оглядываясь на Петьку. Тот вытянул перед собой руки и бросился на добычу, но просчитался. Куры захлопали крыльями, взметнулись. Петька поднялся с пола. На ладони налип пух, и Добавочка вытер их о штанины.

Куры, перелетая с насеста на насест, подняли шум. Охотник схватился за голову и, морщась будто от зубной боли, вполголоса крикнул:

— Чертовы куклы!

Он уже понял, что из его затеи ничего не выйдет, я хотел выскочить наружу. Но в это время в глаза ударил свет, и в проеме двери он увидел Маняшку.

— Мальчик, ты что делаешь? — спросила она. — Ты зачем пугаешь кур?

Петька смутился.

— Я… Я… хотел здесь почистить, — пролепетал Добавочка…

Маняшка кивнула.

— Вы нам хорошо помогаете, — сказала она. — И на утиной ферме, и на капусте.

Петька вышел на улицу, пряча глаза от наивной девчонки, которая, не подозревая его в недавних намерениях, пригласила:

— Хочешь, сходим на утиную ферму? Вот где красотища… Там, может, триста, может, пятьсот» уток…

Петьке теперь все равно. В школу он больше не торопился. Да и не лишне, конечно, посмотреть на эту таинственную утячью ферму.

— А там людей много? — на всякий случай спросил Петька, потому что ему не очень хотелось встречаться с Васькой.

— Сейчас ушли. И Васька, и вожатая Клара Сергеевна, и все-все…

«Самый подходящий момент побывать около этого утячьего гнезда, — подумал Петька. — Потом пацанам все расскажу. Может, зря мы и рвались туда, может, там и интересного ничего нет… Расскажу, и пацаны, может, простят меня».

Около своего дома Маняшка остановилась.

— Я сейчас, — сказала она.

Вернулась девчонка надутая, с зареванным лицом.

— Вот, — сунула она Петьке, большой мякиш хлеба. — А меня мама не пускает…

Дорогу к утячьей ферме Петька приблизительно знал с Маняшкиных слов. Ферма совсем рядом, за березовой рощей, на берегу озера… Он вышел из деревни и неторопливо зашагал по проселочной дороге. Грустно было Петьке. Он незаметно проглотил душистый мякиш: и голод стал мучить еще сильнее.

Он миновал березовый перелесок и вышел на луговину, там и сям заросшую тальником. Приглядевшись, Петька заметил неподалеку плетеный навес, покрытое лопухами лилий и ряской озерце. Только загадочных уток он так и не увидел. Зато услышал пронзительный свист и съежился, затаившись за кустом. Теперь свист повторился в другом, потом — в третьем месте. Петька на всякий случай присел в траву.

— Колян! Ты тревогу поднял? — донеслось до него. — Опять ворона?

— Хуже. Какой-то вроде подозрительный промелькнул и сразу скрылся, — ответил Колян.

— Может, Васька нашу бдительность проверяет? Или тебе почудилось…

— Не-е, — неуверенно протянул Колян. — Подозрительный…

— Тогда давай пульнем по кустам из рогаток, — предложил товарищ Коляна.

Петька лег на землю, боясь пошевельнуться. Хватит с него приключений. И зачем только он потащился в это Утячье гнездо? Нужно-то оно ему…

По кусту забарабанили мелкие камешки — стреляли из рогаток.

— Почудилось, — твердо решил товарищ Коляна. — Побереги пули. Может, вороны нагрянут…

Колян сопел где-то совсем неподалеку от Петьки.

— Не почудилось. Подозрительный. Васька что говорил: вороны-воронами, а от лесных бродяг и музыкантов беречь утят особо…

Петьке показалось, что Колян вот-вот наступит на него. И Добавочка не выдержал, пополз, осторожно раздвигая высокую траву. Под ним что-то зачмокало, одна рука сорвалась с кочки и погрузилась в теплое месиво. Петька сделал отчаянный рывок и почти по пояс очутился в воде, сплошь покрытой болотной ряской.

— Говорил, не почудилось! — услышал он над собой торжествующий голос Коляна. — А ну, поднимайся!

Над Петькой стояли трое мальчишек. Добавочка смахнул с лица скользкую зелень и встал, по колено увязнув в тине.

— На утят охотился? — ехидно спросил товарищ Коляна. Петька затряс головой, разбрызгивая вокруг ржавую болотную воду.

— Темни, — усмехнулся Колян. — Смотрите, все штаны в перьях. Признавайся, сколько утят задавил?

— Не давил. Я их даже не видел.

— Поведем к Ваське. Он разберется…

Петьку конвоировали двое. Третий, Колян, остался охранять лагерь.

— По-моему, этот утятник из музыкантов, — сказал один из охранников. — Который на заслонке играл…

— Кажись, тот чуток потолще был, — возразил другой…

Петька молчал.

Не стал оправдываться он и перед Васькой. Тот презрительно осмотрел Петьку с ног до головы и спросил:

— В курятник, что ли, лазил? Курощуп трусливый. Смотреть на таких противно…

Он привел Добавочку в школьную ограду и сказал Кларе Сергеевне:

— Заберите этого утятника!

Отряд сидел за столом. Ароматно пахло борщом со сметаной. Петька, переступая с ноги на ногу, смотрел в землю. С его одежды все еще стекала болотная жижа. Клара Сергеевна зачерпнула из миски половник наваристого борща, поставила чашку на чурбак, стоявший в отдалении от стола, и тихо сказала:

— Умывайся да садись ешь, горе-повар.

Но кусок застревал в горле. Пожалуй, первый раз в жизни Петька ел без аппетита.

Уже под вечер он вернулся с речки, где стирал одежду, и вошел в класс. Мальчишки о чем-то весело разговаривали. При появлении Петьки они замолкли. Добавочка тихонько лег на свой матрац. Он даже не обиделся бы, пожалуй, на взбучку, но все словно набрали воды в рот. Они просто не хотели замечать Петьку. Он для них перестал существовать. Это больше всего угнетало повара. Петька чувствовал себя совершенно чужим среди недавних приятелей. И ему хотелось заплакать, во всем признаться, заверить ребят, что теперь с ним, Петькой, ничего подобного не случится. Едва сдерживая слезы, он начал:

— Ребята, честное слово, я…

— И он еще дает честное слово, — возмутился Алька. — Как будто не договаривались жить по правде. Пойдемте, пацаны, в другой класс. Не хочу я с этим…

Мальчишки молча забрали матрацы и вышли. Петька остался один. Он уткнулся в подушку и заплакал. Петька понимал, что кругом виноват сам, но от этого легче не становилось.

Он вздрогнул, почувствовав на плече чью-то теплую ладонь.

— А ты поплачь, поплачь, Петя, — услышал голос Клары Сергеевны. — Я когда была поменьше, тоже что-нибудь натворю — и поплачу ночью. И легче становится. А потом будто по-новому начинала жить…

— Я не плачу, — всхлипывая, сказал Петька. — Я просто так.

Засыпая, он все еще чувствовал на своем плече теплую руку, и ему становилось легко и уютно.

 

Глава 14, о том, как Яшка заслужил звание Великого мастера, звеньевой Алька превратился в лунатика, а Валерка-Оруженосец — в телячьего пастуха

За каких-то полдня о Яшке-Механике по деревне разнеслась добрая молва, и все это благодаря Нюшке Колковой. А дело было так. Яшка шел по улице и как всегда рассматривал валявшиеся на земле железяки и прикидывал, где бы их можно использовать. В это время из ограды выскочила Нюшка и сказала:

— Я знаю, что ты Механик. Мне ваша вожатая посоветовала попросить тебя приемник поглядеть…

Яшка немного помялся. По ремонту радиоприемников опыта у него было немного: один раз дома он разобрал «Рекорд», а собирать приемник пришлось приглашать мастера из ателье. Пока тот работал, Яшка крутился рядом и кое-какие премудрости успел уловить.

И сейчас он решился попытать счастья. В доме у Колковых среди пышных фикусов поблескивал лакировкой новенький телевизор «Рубин», а на широком подоконнике стоял повидавший виды батарейный радиоприемник «Родина».

— Лето и зима, — показал он сначала на телевизор, потом на радиоприемник.

Нюшка поняла, что Механик удивился странному соседству радиотехники.

— Вот-вот, — закивала девочка. — Я своим говорю: надо ехать на центральную усадьбу, а они ни в какую. А на усадьбе всегда электричество.

И еще Нюшка рассказала, что телевизор в доме смотрят не часто. Только тогда, когда работает движок. А движок моторист заводит от случая к случаю. Постоянно ссылается на поломки. Вот и сегодня будто бы уехал в город за запчастями. Он в неделю по три раза ездит. Только в деревне никто не верит, что моторист заботится о движке. Он вообще хочет удрать в город.

Яшка поставил радиоприемник на стол, снял заднюю стенку со схемами и заглянул внутрь. Там все было покрыто толстым слоем пыли.

— Тоже, хозяйка, — укорил он Нюшку. — Здесь, небось, зачихаешь, если и поломок нет. Давай отвертку и суконку.

Он освободил приемник от деревянного корпуса, обнажив разноцветную проводку. Что делать дальше, Яшка не знал. Но ему не хотелось показать перед Нюшкой свою беспомощность. На всякий случай он уже приготовил фразу: «Сгорела катушка трансформатора», чтобы отвязаться от девчонки и в то же время убедить ее, что даже самый умелый мастер не сможет отремонтировать такую неисправность в домашних условиях. Но в этот критический момент Яшка заметил, что один из проводков подозрительно провис. Он легонько дернул его, и тот отскочил от клеммы. Яшку озарило. Он улыбнулся и, делая недовольный вид, проворчал:

— Простейшую поломку не могут устранить. Давай паяльник!

Паяльника в доме не оказалось. Девочка умоляюще смотрела в глаза Яшки. — Может, без паяльника?

Механик задумался. Потом сказал:

— Ладно, попробую. Тащи мыло…

— Мыть будешь? Я сама вымою в корыте…

— Я те вымою! — пристращал Яшка. — Испортить вещь хочешь?

Нюшка виновато опустила голову и юркнула на кухню. Она принесла три куска туалетного мыла — земляничного, карболового и «Кармен».

— Хоть все трать, — щедро положила она мыло на стол.

Яшка мельком взглянул на обертки и бросил:

— Барахло. Хозяйственное тащи. У него клейкости больше.

Механик зачистил проводок, приложил к клемме. А сверху сделал внушительную нашлепку из слегка смоченного и размятого мыла.

— Ремонт временный, — предупредил он Нюшку. — Гарантий не даю.

Девчонка благодарно кивала. Механик щелкнул ручкой-пуговкой, и сигнальный глазок постепенно начал заполняться зеленым светом. Нюшка захлопала в ладоши. А когда из приемника полилась музыка, девчонка подошла к Яшке и чмокнула его в щеку.

— Ты великий мастер…

Механик зарделся и невнятно пролепетал:

— Чего там… Мыло — хороший проводник.

А Нюшка уже тащила Яшку на улицу.

— У нас мало мастеров. Пойдем к бабке Прошихе…

Это, оказывается, та самая бабка, которая держит козла по прозвищу Принц. Козел старый, бодучий дурак, но привязчивый. И с этим козлом успел подружиться мальчик Валерка, у которого был замечательный лук. Хотя дело совсем не в Принце. Дело в том, что у бабки Прошихи есть подольская швейная машинка. На этой машинке она шила девчонкам всей деревни платьица, потому что бабка очень добрая и великая мастерица. Но сейчас в машинке что-то поломалось, и девчонки к первому сентября могут остаться без обновок. И бабка, и девчонки очень переживают, но в технике не разбираются. А машинка без дела стоит и стоит. Прямо беда.

— Не пойду я к бабке Прошихе, — сказал Яшка. — Я ни разу не ремонтировал швейных машинок.

— Ты же Механик!

Нюшка с такой мольбой смотрела на Яшку, что тот не выдержал.

— Ладно, — согласился он.

Бабка Прошиха, несмотря на жару, сидела на крыльце в валенках и бросала курам корм.

— Бабушка, твой козел дома? — спросила из-за забора Нюшка.

Прошиха увидела ребят и покачала головой.

— Убежал. Увязался за парнишкой в бумажном колпаке. Уж так я беспокоюсь, так беспокоюсь за старого балбеса. Тоже выбрал себе в дружки этого парнишку. Вот когда с тобой он, Нюшенька, гулял — я не переживала.

Узнав, что Нюшка привела мастера по ремонту швейных машинок, бабка недоверчиво спросила:

— Самоучка? Знаю я таких мастеров. Вон у Ковиных сынок вроде уже и работать в городе устроился, а как-то разобрал мотоцикл и сделать ничего не может. Полведра лишних железяк оказалось. Теперь машину хоть выбрасывай.

— Этот не такой. Он всамделишный мастер, — убежденно сказала Нюшка.

— Ну раз настоящий мастер, то проходите. Уж так я рада, так рада… — ласковым голосом заговорила-запела бабка.

Яшка готов был убежать, но Нюшка толкала его в калитку, и ему не оставалось ничего иного, как шагнуть через порожек. Куры с кудахтаньем рассыпались по сторонам.

Сначала бабка Прошиха усадила гостей за стол и принялась угощать молоком с хлебом, потом принесла блюдце с малиновым вареньем. У Яшки еда застревала в горле. Он думал о том, что через несколько минут бабке и Нюшке станет ясно, что никакой он не мастер и ему придется с позором уйти из этого дома. Яшка даже подумал о том, что ему раньше стоило бы предвидеть такой случай и разобрать мамину швейную машинку, чтобы хоть немного знать ее устройство. Это бы сейчас здорово помогло.

Прошиха уже копалась у машинки.

— С челноком не ладится, ненаглядный, — пела она. — Нитку вяжет да и только. Сменить бы челнок, да где его купишь…

Яшка стал наблюдать, как бабка вынимает челнок.

— Узлами вяжет? — спросил механик, стараясь разобраться в хитром сплетении деталей и оттянуть время.

— Петля получается, а после рвется нитка.

Яшка повертел в руках челнок. Во всех механических делах он, как следователь, старался мыслить логически, и это помогало ему докопаться до сути. Сейчас он тоже про себя рассуждал: «Если нитка рвется, она за что-то зацепляется. А за что?» И он начал рассматривать металлическую планочку-ползунок.

Теперь Яшка уже был убежден, что весь секрет именно в этом ползунке. Нитка могла задевать только за него. Он прищурил один глаз и стал рассматривать ползунок, но ничего подозрительного не заметил. Однако логика подсказывала, что в обрывках нитки виновата эта деталь. А Яшка верил в логику. Поэтому он поднес челнок ко рту и приложил кончик языка к краю стальной пластинки. И на ее конце он ощутил металлическую заусеницу. В первое мгновение механик даже не поверил этому, и еще раз провел языком по пластинке. Кончик языка царапнуло.

— Сейчас сделаю вашу машинку, — уверенно сказал Яшка. — Дайте напильник.

Нюшка радостно улыбнулась.

— Я же говорила! А железки вкусные?

Прошиха пригрозила девчонке пальцем:

— Посиди спокойно, сорока. Мастер — он знает, что делать…

Потом Механик и Нюшка долго стояли у калитки, прислушиваясь к стрекоту подольской машинки. Для Яшки этот стрекот казался чудесной музыкой.

Ему захотелось сделать еще что-нибудь полезное и приятное не только для бабки Прошихи, Нюшки, но и для всех-всех.

— Где эти… Ковины живут? — спросил Яшка.

— Рядышком, — ответила Нюшка.

Механик признался, что моторы — его конек. Он их изучал в кружке Дома пионеров и непрочь был бы попробовать сегодня же собрать мотоцикл, от которого осталось полведра деталей.

Ковиных дома не оказалось. Но Нюшку это не смутило. Она шмыгнула под навес, где возвышалась поленница дров и валялся разный хозяйственный скарб.

— Иди сюда. Вот она — машина, — позвала Нюшка.

Тот медлил. Нюшка, видимо, догадалась, почему Яшка не идет под навес, и успокоила его:

— Не бойся, не заругаются…

Мотоцикл валялся среди хлама. На дерюжине лежал разобранный карбюратор, бачок для топлива и сумка с инструментами. Одно колесо висело на гвозде. Под ним стояло мазутное ведерко, набитое винтами и гайками.

Яшка, засучив рукава, вывалил содержимое ведерка на пол и стал перебирать детали, прикидывая в уме, от какого узла мотоцикла они могли бы быть. Заметив среди винтов и гаек тонкий металлический стержень, он насмешливо сказал в адрес незадачливого хозяина машины:

— Вот растяпа. Хотел, чтобы карбюратор без иглы работал…

Нюшка присела на корточки и с любопытством следила за ловкими движениями Яшки, собирающего карбюратор. Кажется, сейчас, когда он «колдовал» над сердцем мотора, для Механика ничего, кроме карбюратора, не существовало. Он то хмурился, то улыбался, и по Яшкиному лицу можно было узнать, как продвигается ремонт.

Время шло. Нюшка нетерпеливо сказала:

— Знаешь, может, завтра?

— Пустяки остались: бачок прикрутить да колесо поставить.

Девочка предложила:

— Хочешь помогу?

— Возьми ключи на двенадцать и закручивай, — ткнул пальцем в гайку механик. Нюшка не знала, что это за ключ на двенадцать, и робко стояла перед мастером.

— Цифры на ключах смотри. Каждая гайка имеет свой размер. И ключ тоже, — разъяснил Яшка.

Скоро руки Нюшки тоже были в мазуте, по подолу платья расплылось пятно.

— Пустяки, — сказала бодро Нюшка, — зато машину соберем.

Когда поставили на место колесо, механик проверил тормоза и тяги рулевого управления.

— Вроде нормально. Если что — на ходу дефекты лучше обнаружить.

— Была развалюха, а теперь машина, — качала головой Нюшка.

Она нашла канистру с горючим и убедила механика, что никто не будет ругаться, если они сейчас же испытают мотоцикл.

Мотоцикл не заводился, хотя карбюратор был наполнен бензином. Яшка почесал затылок. В его льняных волосах появился смоляной клочок. Нюшка с беспокойством смотрела на Механика. А он вспоминал возможные неисправности. Руководитель кружка как-то говорил: горючее без воздуха — та же вода. Может… И Яшка немножко открутил дроссель.

Мотор нехотя зачихал. Механик крутанул ручку газа, и мотоцикл пронзительно взвыл, наполняя навес едким дымом.

— А хотели выбрасывать, — сияла Нюшка, вытирая руки дерюжиной.

— Эта машина еще послужит, — гордо сказал Яшка. И предложил: — Прокатимся?

Нюшка захлопала в ладоши и запрыгала на одной ноге.

Принц не без корысти начал водить дружбу с Валеркой-Оруженосцем. Тот подкармливал бородатого козла то хлебом, то сахаром. И Принц решил, что лучше этого мальчишки в шлеме нет человека на всем белом свете. Козел ходил за ним по пятам.

Два дружка были на краю деревни, когда увидели колонну из лагеря музыкантов. Колонна свернула на луга и остановилась неподалеку от речки. На встречу с вновь прибывшими бежали музыканты, оставшиеся в деревне.

Валерка долго наблюдал, как ребята разбивали лагерь: ставили палатки, собирали хворост, сооружали подобие обеденного стола. По всему чувствовалось, что рассчитывали на длительную стоянку.

Скоро в сторону Нижнего Оскола направились Соловей, Ванечка и Скрипка.

Валерка шмыгнул в лебеду, потому что встречаться с этими мальчишками в его расчеты не входило: вдруг они уже узнали, кто организовал прополку их участка?

— Время нельзя терять, — донесся до Оруженосца голос Соловья. — Сейчас же надо поговорить с фельдшером…

Пока музыканты находились в медпункте и вели какие-то переговоры с Анисимом Кузьмичом, Валерка вместе с Принцем отсиживался в Нюшкиной ограде. Через щелочку в заборе он увидел, что ребята возвращаются. Музыканты смеялись и оживленно разговаривали.

— Вот это мы покажем лесным бродягам, — донеслось до Валерки.

— Да уж радости у них не будет, — это точно…

Оруженосец насторожился. Он понял одно — музыканты придумывают какие-то козни против «Лесных братьев». Вовремя разузнать об этом и предупредить о их планах Катьку — Валеркин долг.

Он потрепал козлиную бороду и сказал:

— Извини, Принц, но тебя я не возьму. Ты можешь испортить все дело.

Козел наклонил голову.

— Вот и молодец, — одобрил Валерка поведение дружка и выскользнул на улицу. Принц обиженно заблеял. Оруженосец, прислонившись к дверце, подумал: «Зря Нюшка наговорила на Принца. Спокойный козлище…» В этот момент он услышал в ограде топот и от сильного удара в калитку его отбросило от дверцы. Он еле удержался на ногах. Принц, наверное, и сам не ожидал такого результата и ошеломленно тряс бородой. Валерка быстро защелкнул дверцу на задвижку.

— Не будь дураком, Принц, — крикнул Оруженосец. — Вернусь — угощу сахаром. Может, конфет найду.

План у Валерки был проще простого: проникнуть в лагерь музыкантов и узнать все секреты. Но как сделать это, чтобы Соловей со своими дружками не узнали его? Выход один, надо прийти в их лагерь не Валеркой, а совсем другим человеком. Надо перевоплотиться! Но в кого?

Валерка побежал на луга.

На лугах паслось стадо телят. Валерка знал пастуха. Его звали Серегой. Это был мальчишка с толстыми губами. Когда Серега говорил, то зачем-то причмокивал, будто сосал петушка на палочке. Сегодня утром он жаловался Валерке:

— Еще два дня осталось ходить в пастухах. Буду проситься у Васьки на любую работу. Телята из меня все жилы вытянули.

Оруженосец направился к пастуху. Тот сидел под кустом и равнодушно посматривал на телят.

— Ох и надоели же, — снова пожаловался Серега. — Хоть на край света бы от них удрал.

С минуту помолчав, он кивнул в сторону деревни:

— Наверное, которые свободные от работы, футбол гоняют?

Оруженосец неуверенно ответил:

— За этим дело не станет. Скоро соберутся.

Серега тяжело вздохнул.

Валерка, покосившись на разодранную штанину пастуха, как можно равнодушнее предложил:

— Махнемся брюками?

Серега усмехнулся и почмокал губами.

— Ты что, чумной? У тебя же новенькие штаны.

— Надоело в новеньких, — махнул рукой Оруженосец. — Может, рубахами сменяемся?

— Вот пристал, как банный лист. Ты что, цыган?

Валерка не ответил, Серега оправдывающе сказал:

— Рубахи-то у нас почти одинаковые. У меня только погрязнее и двух пуговиц нет…

Валерка улыбнулся:

— А ведь точно. Пуговицы недолго отодрать…

Потом сказал:

— Вообще-то я могу тебя выручить, Серега, запросто попасу телят.

Пастух оживился, несколько раз чмокнул, похлопал ладонями по карманам.

— Если выручишь, могу и штаны на время дать… А я недолго. Я же в воротах стою… Без хорошего вратаря наши продуют, как в прошлый раз.

— Договорились, — быстро согласился Валерка. — Ладно, в своих брюках попасу.

Серега протянул Оруженосцу сумку и хитро улыбнулся: — Бери, — сказал он. — Пасти будет нетрудно. У меня ведь секрет есть. Под вечер пауты станут донимать. Телята начнут такие кренделя выделывать, что и троим пастухам не удержать. А я один управляюсь. Потому что с умом работаю. На вечер я сольцы прихватываю. Посыплю ей травку и будто привяжу телят. Покрутятся-покрутятся, но от меня не убегают.

— Хитро, — одобрил Валерка.

Он не ожидал, что так удачно обернется дело. Теперь его вполне могут принять за пастуха Серегу. Кое-какие мелочи в одежде Валерку не смущали. Он оторвал от рубашки две пуговицы, немного подумал и для большей убедительности чуть не до колен по шву разодрал правую штанину. Подошел к небольшому озерку и зачерпнул горсть вязкой тины…

Пятна грязи скоро засохли на лице, и Валерку можно было бы узнать только по плутоватым глазам.

Почмокивая, как Серега, он ухмыльнулся и сказал, обращаясь к телятам:

— Сейчас пойдем в гости к музыкантам.

Телята не слушались новоявленного пастуха и никак не хотели идти в сторону палаток. Валерка вспомнил о сумке, расстегнул ее и достал горсть соли. Он был городским человеком и поэтому на минуту задумался, вспоминая, как обычно подзывают к себе животных.

— Тиги-тиги, — ласково сказал Валерка. Телята равнодушно помахивали хвостами.

— Куть-куть-куть, — еще ласковее заворковал он.

Стадо разбредалось.

— Бя-бя-бя, — с отчаяньем заблеял пастух, но тут же понял, что подражает голосу бородатого Принца. Потом он жалобно замычал.

Черный бычок со звездочкой на лбу повернул в его сторону голову и удивленно уставился на мальчика. Заметив, как из горсти пастуха сыплются серые песчинки соли, лобастый телок уверенно затопал к Валерке.

— Кушай, милая коровка, — уговаривал тот бычка. Лобастый, попробовав соленого, замычал, выпрашивая очередную подачку. Но пастуху надо было увести за собой все стадо. Иначе кто поверит, что он пастух, если нет стада. К тому же нельзя подводить Серегу — ведь Нижнеоскольский вратарь с таким доверием вручил Валерке телят.

Мысль у Валерки работала напряженно. Он наломал кустов тальника и окунул в озеро. Потом намокшие листья густо посыпал солью.

— Му-му-му, — замычал он и стал тыкать подсоленными ветками в телячьи морды. Телята, всем скопом, оттесняя друг друга, потянулись к Валерке. Стадо тесно окружило пастуха. Тот поднял руку с ветками над собой и стал уговаривать телят:

— Будьте умненькими, дураки вы этакие…

Соленые капли скатывались на рубашку и брюки. Лобастый бычок нагнул голову к земле и нащупал своими мягкими губами располосованную штанину. Пуская от удовольствия слюнки, телок принялся прилежно жевать сукно. Другой бычок водил шершавым языком по Валеркиной спине, третий нацелился на сумку с солью, но от досады, что никак не может засунуть в нее морду, легонько боднул Оруженосца под мягкое место.

— Ах так?! — обиженно крикнул Оруженосец. — А ну расступись, мелюзга безрогая!..

Улучив момент, он вырвался из окружения и пустился наутек. Телята, взлягивая, понеслись следом.

За березовой рощицей показались палатки музыкантов. Валерка бросил ветки и, еще немного отбежав, оглянулся. Стадо остановилось около лакомого веника. Пастух пришел в себя и степенно зашагал к лагерю. На низеньком деревянном столике-времянке стояла стопка алюминиевых тарелок, из большой кастрюли торчали раскрашенные деревянные ложки, сквозь стенки целлофановых мешочков просвечивала гречневая и пшенная крупа. Во всем чувствовались порядок и чистота.

— Кто тут есть живой? — спросил Валерка.

Из-под корявой березы поднялся толстый мальчишка в черных очках. У Валерки дрогнуло сердце: он сразу узнал Ванечку-барабанщика. Ванечка снял очки и спросил:

— Из Нижнего Оскола?

Валерка кивнул. Барабанщик осмотрел гостя и тоже кивнул:

— Сразу видно, что за все каникулы ни разу не умывался. На кого ты похож?

— Я из пастухов, — пролепетал Валерка и причмокнул три раза, подражая Сереге.

— Из пастухов, — передразнил Ванечка. — Будто пастухи должны быть трубочистами. Ты, брат, должен гордиться, что тебе доверили такое дело. И ходить гоголем.

Барабанщик уселся на охапку хвороста и поучающе сказал:

— Вот возьми для примера меня. Все ушли купаться, а я остался дежурным. Мог бы, конечно, загорать на солнышке и ждать ребят. Так ведь?

— Так, — подтвердил Валерка-пастух.

Ванечка возразил поучающе:

— А вот и не так. Видишь — вымыл всю посуду, расставил как полагается, а сейчас лежу и думаю: «Что приготовить на ужин?». Придут ребята, увидят порядочек и если не скажут, то подумают: «Молодец у нас дежурный».

— Ага, — причмокнул Валерка.

Ванечка почесал за ухом и как-то уж чересчур ласково пригласил:

— Да ты садись, друг. Ничего не случится с твоими коровами. Может, компотом угостить?

Валерка отказался. Ему хотелось побыстрее разузнать о планах музыкантов. Но как это сделать? Он не догадывался о том, что бросающаяся в глаза любезность Ванечки объяснялась теми же самыми причинами: барабанщик надеялся выудить у деревенского мальчишки все, что тот знал об отряде соперников. Разница заключалась лишь в том, что Ванечка принимал Оруженосца за пастушонка и поэтому не особенно хитрил, он спросил напрямик:

— Скажи, друг, эти самые, лесные братья, или как их там — они скоро уберутся отсюда?

— Откуда отсюда? — притворился непонимающим Валерка.

— Ну, из деревни, в свой лагерь.

Валерку, что называется, понесло. Он умел приврать. К тому же сейчас он считал себя разведчиком и не видел ничего плохого в том, что собьет с толку соперников.

— За ними вчера еще приехали. И сегодня на машине увезут в лагерь. Конечно, им не хочется. Говорят, с хорошими музыкантами только успели подружиться — и сразу обратно…

Ванечка вздохнул:

— Так и говорят: с хорошими?..

— Конечно.

— И того, который в тельняшке ходит, тоже увезут?

— А-а, с фонарем под глазом? — уточнил Валерка. — Тому в лагерном изоляторе придется весь сезон лежать. Говорят, один глаз у него совсем не будет видеть…

— Вот беда, — снова вздохнул барабанщик. — Хороший пацан. Плохо, что их увозят. Теперь и соревноваться не с кем. А мы-то завтра хотели в новой больнице стены штукатурить.

— Штукатурить? — удивленно и одновременно обрадованно выдохнул Валерка. — А наши и не догадываются…

Он тут же понял, что проговорился и крепко захлопнул рот.

Но опечаленный Ванечка ничего не заметил.

Из березовой рощи вышел лобастый бычок и, увидев Оруженосца, радостно замычал. За ним тянулось все стадо. Ванечка, не подозревая об опасности, спросил:

— Твои?

— А чьи же! — сказал Валерка.

Телята настырно лезли к палаткам. В первую очередь они принялись жевать сумку с солью. Валерка замахал на лобастого, но тот отпихнул пастуха в сторону. Валерка упал на четвереньки и быстро отполз к палатке. У Ванечки вырвалось:

— Бодучий!

Несмотря на грузную фигуру, барабанщик быстро подбежал к корявой березе и ухватился за нижний сук. Сначала он поболтался на нем, как подвешенная колбаса, потом из последних сил сделал рывок, подтянулся и оказался наверху.

Между тем, лобастый бычок обнаружил полиэтиленовый мешочек с солью. Соль рассыпалась по доскам, и телята, оттесняя друг друга, стали толочься около стола. На землю полетела кастрюля с ложками. Лобастый бычок угодил в нее ногой, и ложки, ломаясь и крошась, затрещали. Горка алюминиевых тарелок рассыпалась, и теперь стадо топталось по ним. Тарелки слегка позвякивали.

— Брысь! Спущусь — хребты сломаю, — плаксиво угрожал с березы Ванечка. — Эй, пастух, угони, пожалуйста, свою свирепую свору…

Но пастух не отзывался.

Вечером в ограду школы, где размещались «Лесные братья», пришла делегация от музыкантов — Соловей, Ванечка и с ними девочка по имени Любаша. На ней было голубое платье, под цвет глаз, русые волосы заплетены в одну косу. Она назвала себя председателем совета отряда музыкантов.

Все «Лесные братья» высыпали на улицу.

— Ребята, — сказала Любаша, — торжественным голосом. — У нас случилось несчастье…

— Стихийное бедствие, — поправил Ванечка.

— Да, вроде стихийною бедствия. На наш лагерь напало стадо быков. Погибла вся посуда.

— И соль тоже, — мрачно добавил Соловей.

— И соль, — подтвердила девочка. — И теперь мы остались без посуды и без соли. Мы просим выручить нас.

— Что ж, — ответила за всех Катя. — Можем выручить. Как вы, ребята, смотрите?

— Ладно, — сказал Алик и смутился, потому что встретился с Любашиным взглядом. — Давайте, братцы, сетки. Петька! — крикнул он. — А ты соли принеси, если не всю в свое восточное кушанье высыпал!

Потом, когда сетки были набиты посудой и солью, Алик, не подымая на Любашу глаз, как можно равнодушней буркнул:

— Не обязательно девчонкам таскать. Я могу…

— Спасибо, Алик, — сказала Любаша. Уши звеньевого порозовели.

Вторую сетку взяли Соловей и Ванечка. Звеньевой шел в этой компании молча.

— Алик, ты всегда такой молчаливый? — спросила Любаша.

— Не знаю. Наверное, нет, — сказал Алька.

Любаша весело стала рассказывать о столпотворении, которое было сегодня в лагере. Когда ребята вернулись с купания, то увидели, что у палатки разгром. А потом заметили на березе Ванечку. Он сидел на сучке, обхватив обеими руками ствол. И никак не хотел спускаться. Говорил, что от высоты кружится голова. Потом его кое-как сняли с березы.

— Это я не от страха, а хотел ребят посмотреть, — буркнул Ванечка.

— Да, да, — подтвердила Любаша, — он не трус. Он сам рассказывал, как воевал со стадом. Только одно непонятно, куда подевался пастух?

— Надо найти этого пастуха и разобраться, что к чему, — сказал Алька. — Мы им помогать пришли, а они к палаткам стадо гоняют. Несправедливо получается.

Близко к лагерю Алька подходить не стал, сколько его ни приглашала Любаша.

Девочка взяла у него сетку и тихо сказала:

— Странный вы, Алик. Ребята бы рады гостям были. Но зато завтра я жду вас обязательно. На мой день рождения. Обещаете?

— Постараюсь, — растерянно ответил Алька.

Музыканты хлопотали у костра. Звеньевой заметил, в какую палатку зашла Любаша.

Возвращаясь в деревню, Алька размечтался. Здорово было бы оказаться с Любой где-нибудь в тайге. И он бы спас ее от неминуемой гибели. Любаша бы посмотрела на Альку голубыми глазами и сказала:

— Ты хороший, Алик…

В ушах у звеньевого все еще звучало тихое: «Я жду вас обязательно. На мой день рождения. Обещаете?»

Во дворе Альку встретил Оруженосец. Одна штанина у него была заметно заужена. Алька спросил:

— Новая мода, что ли?

— Нюшка у бабки Прошихи на машинке зашила, но у нее не очень здорово получилось, — затараторил Валерка и таинственно шепнул: — У меня секретное сообщение.

Алька без особого интереса сказал:

— Докладывай…

Валерка посмотрел по сторонам, зачем-то отогнал камушком курицу, будто та могла подслушать секретное сообщение, и тихо проговорил:

— Завтра музыканты начнут…

— Штукатурить больницу? — прибавил звеньевой.

— Точно! — вырвалось у разведчика. — А ты откуда знаешь?

— Чудак-человек, об этом вся деревня давно знает, — усмехнулся звеньевой. — Шел бы лучше спать…

— Ну и ну, — непонимающе протянул Валерка и поплелся в школу.

Ночью Алька видел сон. Будто бы стоит он около палаток музыкантов и произносит речь, поздравляя Любашу с днем рождения. От хороших слов девочка прослезилась, а Соловей крепко пожал Альке руку и сказал:

— Дружба, и только дружба!

Звеньевой открыл глаза, вспоминая подробности этого хорошего сна. «В самом деле, что бы я сказал имениннице? — думал Алька. — И что бы ей подарил? Что-нибудь необычное. И, конечно, не конфеты или торт».

Поднялся Алька затемно, вышел на улицу и направился к березовой роще. Среди облаков чуть заметно проклюнулась светлая полоска. Она стала розоветь, превращаться в пятно и расплываться. Пятно все больше алело и напоминало кусок раскаленного железа. Потом совсем неожиданно выглянул краешек солнца, стрельнул лучами. Розовые облака начали тускнеть.

В лесу, как по сигналу, все ожило. Где-то неподалеку запели-заудивлялись птицы: «День пришел?.. Ти-ли-ти… Как хорошо», шевельнулись лепестки крошечных незабудок, как будто кто-то дунул на них: задрожали капли росы, напоминающие волшебные колокольчики. И все это — и цветы, и роса, и птичьи пересвисты — показалось Альке тайной, которую он сумел подсмотреть.

Алька торопился. Он нарвал букетик незабудок. Достал из кармана листок бумаги и карандаш. Написал:

«Поздравляю с днем рождения, Люба».

В лагере музыкантов еще спали. Алька на цыпочках подошел к палатке, в которую вчера вечером заходила Любаша. Сердце часто билось. Алька встал на колени и сунул букетик в разрез палатки. В этот момент его кто-то ухватил за руку и потянул на себя. Звеньевой услышал шепот:

— Попался, который кусался!

Алька рванулся. Палатка зашаталась. Тот, который держал его, будил остальных:

— Хватит дрыхнуть, глядите, кого поймал!

Музыканты протирали глаза и удивленно смотрели на Альку.

— Маэстро, скажите, может, это лунатик? — спросил Скрипка у Соловья. Соловей ухмыльнулся:

— Хорошо, что я все-таки стал дежурить. Я этого типа давненько приметил.

— Может, он нас поджечь хотел?

Алька молчал. Букетик голубых незабудок был его тайной. И сейчас ему больше всего хотелось, чтобы мальчишки не догадались об истинной цели прихода. Потому что это была особая тайна, о которой он не решился бы рассказать и самому близкому человеку.

Звеньевой незаметно подобрал букетик и сунул под рубашку.

— Коллеги, — сказал Соловей. — Думаю, пока шум поднимать не будем. А лунатика надо связать… До выяснения. Он вроде толкал сюда какую-то тряпку. Точно, поджечь хотел.

Алька замер. Но остальные музыканты, к счастью, предложение Соловья свели к шутке:

— От испуга показалось…

— Может, отпустите, ребята? — попросил звеньевой.

— Слышал же — до выяснения, — сказал Соловей. — Лезь в мешок!

Алька ногами нырнул в спальный мешок. Музыканты застегнули «молнии» и крепко-накрепко обмотали его веревкой.

— Теперь не вырвешься…

Утром Ольга нашла на обеденном столе в школьной ограде всю посуду, которую вчера брали музыканты, и странную записку:

«Вашего лунатика взяли. Лежит связанный. Посуду возвращаем, потому что это нечестно: сначала дать, а потом выкрадывать».

Ольга подняла переполох. Клара Сергеевна пошла в класс к мальчишкам, увидела, что постель звеньевого пустует, и поняла, что лунатик — это не кто иной, как Алька. Мальчишки ничего толкового по поводу записки и исчезновения своего звеньевого сказать не могли.

— Горе мне с вами, — вздохнула Клара Сергеевна. — Надо идти выручать звеньевого.

Капитан виновато сказал:

— Всяко случается. С Алькой какое-то недоразумение вышло. Мы его выручим, Клара Сергеевна. За звеньевого хоть все тарелки и кружки пусть обратно берут — не жалко.

Клара Сергеевна покачала головой и вышла. Капитан заговорщически подмигнул мальчишкам:

— Мысль появилась, юнги! Надо так к музыкантам подкатиться, чтобы они рот от удивления разинули. Яшка, — повернулся он к Механику, — вчера я видел, как ты на мотоцикле носился. Тебе сегодня дадут машину?

— Можно попросить, — сказал Механик. — Значит, вдвоем к музыкантам поедем?

Капитан ухмыльнулся:

— В том-то и дело, что не вдвоем. У Севкиного деда во дворе я видел чудесную тележку на двух колесах. На ней все звено может уместиться. Мотоцикл ее запросто попрет.

— Правда, тележка есть. На ней давно-давно картошку с поля возили. Только она уже поржавела, наверно…

— Неважно. Мчись, Севка, за тележкой… Можно и шанег у бабки прихватить. Альку музыканты едва ли кормили…

Скоро на улице затарахтел мотоцикл, потом проскрипела тележка. «Лесные братья» окружили технику. Севка бросил оглобли, спросил у Механика:

— Как ты свою машину в эту колымагу впряжешь?

Яшка обошел вокруг тележки, подогнул гвоздь, заменявший чеку, и нерешительно сказал:

— Это, конечно, не технический прогресс. Убогая древность. Ось в кузнице ковали. Колеса от конного плуга. И не смазаны. Скрипят, аж зубам больно. При большой скорости развалятся.

— Может, всех не поднимет эта арба. Надо ее на месте испробовать, — предложил Петька.

— Бросили бы вы эту затею, — сказал Санька. — Курам на смех. Я, например, ни за что не поеду…

— Плакать не станем! — вспылил Капитан. — Кто мы такие? Парламентеры! И надо прибыть к музыкантам с шиком, чтобы почувствовали, что не с теми связались. Так сказать, психологический удар.

Он первым влез на тележку. Рядом с ним уместился Севка. Петька-Добавочка крякнул и сказал:

— Я, пожалуй, сзади вас приноровлюсь…

И он плюхнулся на тележку. Оглобли взметнулись, Добавочка вмиг оказался на земле, Капитана и Севку подбросило, они перелетели через толстяка и распластались в дорожной пыли. У соседских домов всполошились собаки.

Механик вытащил из кармана моток проволоки и кусок веревки, осмотрел их и руками измерил ширину между оглоблями. Потом подобрал валявшуюся около ограды суковатую палку и положил на тележку.

— Кажется, все в норме, — удовлетворенно сказал он.

— Зачем… палку? — заволновался Севка. — Альку отвоевывать?

Механик усмехнулся:

— Не думаю, чтобы пришлось драться. А мы же вроде парламентеров. За тарелки и ложки музыканты Альку с радостью отдадут.

Потом он перемотал оглобли проволокой и закрепил их за багажник мотоцикла.

— Теперь перевеса нечего бояться, — сказал Яшка. — Грузитесь!

Друзья опасливо уселись на тележку, и Механик включил скорость. Седоков дернуло, окутало сизым газом, несмазанные колеса пронзительно запели.

Палатки музыкантов стояли под уклоном. Тележку разнесло, и теперь она упрямо бодала мотоцикл перетянутыми оглоблями.

— Тормозите! — крикнул механик. — Палкой!

Парламентеров несло на палатки. Музыканты, увидев странный «поезд», заволновались. Девочки с визгом бросились в рощу, прячась за деревьями. Капитан схватил палку, сунул ее между досками сиденья. Палка уперлась в землю. Мотоцикл повело в сторону. Яшка сумел выровнять машину, но, видимо, вместо того, чтобы сбросить газ, случайно прибавил его. Палка-тормоз сейчас же треснула, и тележка рванулась вперед. Казалось, беды избежать невозможно. Мотоцикл мчался прямо на палатку, в которой, спеленатый по рукам и ногам лежал в спальном мешке звеньевой «Лесных братьев».

— Полундра! — крикнул Капитан. Петька перестал махать платком, изображавшим флажок парламентеров, и потряс вслед водителю кулаком, будто тот мог увидеть этот грозный жест:

— На шашлык хочешь, Яшка? Я сделаю…

Механик, конечно, не слышал этого. Но всем своим существом понял, что надо немедленно что-то предпринимать, иначе — конфуз. Легонько нажимая на тормоз, Яшка постепенно стал сворачивать в сторону, чтобы миновать палатки. Мотоцикл, замедляя бег, тащил за собой критически накренившуюся тележку. Почти перед костром он фыркнул последний раз; прицеп, теряя скорость, толкнул машину. Та проехала еще метра два-три и замерла на месте. Пассажиров по инерции бросило вперед. Из рук Капитана вырвалась сетка с посудой. Чашки и кружки, забренчав, полетели на землю.

Парламентеров окружили. Добавочка помахал платочком и торопливо сказал:

— Чур, мы неприкосновенные личности… Мы вам посуду — вы нам нашего звеньевого…

Музыканты дружно стали на четвереньки и начали собирать разлетевшиеся по сторонам кружки-ложки.

Через несколько минут вывели из палатки звеньевого. Алька старался не смотреть в сторону девчонок. А те, увидев его, удивленно заговорили:

— В чем дело? Откуда этот мальчик?

Любаша сразу узнала Альку. Растолкав подружек, подошла к нему:

— Что с тобой, Алик?

— Пустяки. Я поздравляю тебя с днем рождения, Любаша, — сказал звеньевой, вдруг застеснявшись.

Механик между тем заводил мотор. Остальные члены звена, увидев Альку, нетерпеливо переминались с ноги на ногу.

Алька покосился на Флейту и, отвернувшись, быстро сунул руку под рубашку. Букет уже притомился и завял.

— Цветки отойдут, если в воду опустить…

Люба вспыхнула и взяла незабудки.

Когда «Лесные братья» усаживали своего звеньевого на прицеп, Соловей пробурчал:

— Тоже — нашел моду — нашим девчонкам цветы дарить. Проучить бы как следует, да нельзя — парламентеры.

Мотоцикл затрещал, и Алькино звено следом за ним пешком двинулось в деревню.

Перед школой стоял телячий пастух Серега.

— Пусть выходит сюда ваш обманщик, — кричал он, — Иначе быков натравлю, они ограду разнесут и всех перебодают.

Из окна высунулась Ольга и умоляюще сказала:

— Мальчик, не нужно натравливать! Наши девочки очень боятся. И еще: обманщиков в нашем отряде нет, и ты ошибся адресом.

— А этот, который с луком? — спросил Серега. — Из-за него мне музыканты велели принести убытки — десять ложек, пять тарелок, две чашки, три стакана и четыре пачки соли…

И Серега кивнул на вместительный рюкзак, стоявший у его ног.

 

Глава 15, о том, как трудовую эстафету музыкантов приняли «Лесные братья»

Около больницы было шумно. Музыканты сгружали с телеги мешки с глиной и песком, выливали в колодину воду. Вокруг колодины «колдовал» Павлуха.

— Правильный замес сделать непросто, — рассуждал он. — Но мы соображение тоже имеем.

Потом обратился к Соловью:

— Ну-ка еще сыпани чуток цемента. Поосторожней.

Подручный старался изо всех сил. Мастер поучал его:

— Вот, скажем, для чего песок через решето просеивали? Не знаешь? А дело нехитрое. Чтобы крупняк удалить, чтобы, значит, прочность раствора усилить. Штукатурка не любит, если в ней камушки станут попадаться…

Павлуха вытащил из кармана замусоленный лист бумаги и стал его изучать. Потом ткнул пальцем в столбик цифр и сказал Соловью:

— В нашем деле с бухты-барахты нельзя. Пришлось вчера книгу читать про растворы. Раньше как штукатурку делали? Намесят глины, песка да конского навоза — и готово. Конечно, тоже соображать надо было. Только нынче умом раскидывать куда больше приходится. Опять же, цемент денег стоит. Недосмотришь чего — и загубил добро…

— Так, — бормотал Павлуха. — Цемент марки 220 требует… А ну-ка, друг, давай глины…

Потом Павлуха и Соловей стали размешивать раствор. Он становился все гуще. Мальчишки устали и присели отдохнуть. Их сменили Флейта и Скрипка. Большие палки-веселки теперь уже трудно было поворачивать. Скрипка стал утрамбовывать месиво, дурашливо напевая:

Черти табак толкли, Угорели, на порог легли, Чертенятушки доталкивали, Угорели, но помалкивали…

Павлуха пригрозил Скрипке:

— Не балуй, парень. Это не работа.

Он встал, колупнул раствор пальцем и сказал:

— Однако густоват получается. А ну-ка ведерко воды плесните…

По двору бодро расхаживал Анисим Кузьмич. Сегодня он был одет в старенькие латаные брюки и застиранную рубашку. Глаза его задорно поблескивали.

— Итак, дорогие мои пациенты, — крикнул он девочкам, выглядывавшим из помещения новой больницы, — минутку терпения, и мы примемся за работу…

Все эти оживленные хлопоты хорошо видели «Лесные братья».

— Зря ты поперся к музыкантам, — укорил Капитан звеньевого. — Сейчас бы они, может, нас приняли в свою компанию. А теперь к ним разве подступишься?

— Не подступишься, — вздохнул Петька. — Сегодня пошел к магазину — просто так, посмотреть, чем торгуют, а меня человек пять пацанят обступили. Я сначала думал просто так, а их, оказывается, интересует: правда ли в нашем отряде есть лунатик?

— Умней ничего не придумали, — усмехнулся Алька. Ему было совсем невесело.

— Но я глупого ничего не вижу, — сказал Капитан. — Допустим, я тоже ходил ночью на реку. Но ведь я признался. И ходил я, чтобы над звеном не подсмеивались: вот, мол, тельнягу носит, а плавать не умеет. Теперь многим нос утру — туда и обратно речку переплываю. А ты все-таки звеньевой и тоже зачем-то ночью поперся. Да не куда-нибудь, а к музыкантам в палатку. Зачем?

— Я же утром пошел, — заоправдывался Алька.

Петька присвистнул:

— Оконфузил звено и не выкручивайся. И еще ответь: зачем сунул такой ободранный букет Любаше? Если она именинница, то от всего звена могли бы поздравить, так сказать, от общественности…

— А от одного нельзя что ли? — огрызнулся звеньевой.

— Хватит вам, — сказал Санька. — И от одного можно. Лучше давайте подумаем, чем займемся…

В школьную ограду один за другим стали забегать деревенские мальчишки и девчонки. Они хорошо были знакомы с Петькой и поэтому обращались к нему:

— Нам бы лунатика посмотреть…

— Нет у нас лунатиков, — отмахивался Добавочка. Ребята хитро подмигивали:

— Не проведешь… Нам мальчишка в бумажном шлеме все рассказал. Он где сейчас?

— Оруженосец слухи распространяет, — буркнул Алька. — Зря мы его в поход взяли.

Капитан сказал:

— Юнги, мысль. Эти гости нам не дадут покоя. Их надо отвадить. И если Оруженосец убедил пацанов, что у нас есть лунатик, то пусть они так и думают. Предлагаю написать такое объявление…

Скоро на школьной калитке висел плакат: «Лунатик передал всем горячий привет. Искать его в новом помещении больницы. За справками обращаться к музыкантам».

Очередная партия жаждущих увидеть лунатика задержалась около объявления.

В больничной ограде собралось человек десять. Мальчишки старались прошмыгнуть внутрь помещения, но их натиск сдерживали Ванечка и Соловей.

— Нет у нас никакого лунатика и ничего не знаем! — чуть не плакал Ванечка.

— Неправда! Он здесь…

Какой-то пацан встал на четвереньки и проскользнул в прихожую. Соловей побежал догонять его. Остальные оттерли Ванечку в сторону и всей оравой ворвались к штукатурам. В больнице поднялся гвалт. Работа у музыкантов приостановилась.

Наконец они кое-как выпроводили незваных гостей. Но работать им пришлось недолго, потому что пожаловала новая орава мальчишек и девчонок.

Во двор выскочил Ванечка и, увидев скучающих соперников, взмолился:

— Ребята, это вы на нас пацанов натравили? Они же нам работать не дают. Ну, пожалуйста, не посылайте их к нам…

— Вы же пустили хохму, что наш звеньевой лунатик, — сказал Добавочка. — А он что, ишак в зоопарке? Бегут и бегут на него посмотреть…

— Сами ничего не делаете и другим мешаете! — крикнул Ванечка и скрылся в дверях больницы.

…Весь день «Лесные братья» томились от безделья. Музыканты время от времени выбегали на улицу и насмешливо спрашивали их:

— Загораете?

И предлагали:

— Вы у колхозных амбаров воробьев пересчитайте. Или на утячью ферму сходите…

«Лесные братья» злились. Особенно самолюбие мальчишек задевало упоминание об утячьей ферме.

— Эх, Петька, Петька, — укоряли они дружка, — курощуп несчастный.

Незадачливый повар, потупив взгляд, пыхтел, как самовар, но не оправдывался.

Работу музыканты закончили под вечер. Из больницы выходили веселой гурьбой.

— Здорово мы сегодня рванули, — громко сказал Ванечка, с гордостью посматривая на обляпанную раствором рубашку.

— Потрудились на славу, — поддержал его Соловей. — Аж кости ломит…

Только председатель отряда Любаша была озабочена:

— Жалко, не всю работу закончили. А завтра уже в лагерь возвращаться…

«Лесные братья» затаились за забором, прислушиваясь к разговору соперников.

— Не беспокойся, Люба, — уверенно сказал Ванечка. — Чуть свет встанем — и рванем…

— Я бы и ночью потрудился, да жаль, света нет, — вздохнул Соловей. И добавил: — А руки не отвалятся…

Скоро с утиной фермы возвратились девочки. Они сегодня очищали от водорослей озерцо, близ которого расположилась ферма. От девочек пахло зеленью и болотом. В руках они держали уже начинающие блекнуть желтые лилии.

— Ох, как там чудесно! — восторженно сказала Катька. — Мы бултыхались в воде не хуже утят. А вы чем занимались? — посмотрела она на Альку.

— Мух ловили, — буркнул звеньевой.

— Взялись за ум. Для школьной коллекции мухи тоже не лишние, особенно большущие, — сказала Ольга.

Но Катька только покачала головой и пристращала:

— Влетит вам от Клары Сергеевны. Вот она скоро придет — и влетит.

Вожатая, вернувшись в школу, спросила «Лесных братьев».

— Как дела?

Алька молчал. Яшка-Механик уныло протянул:

— Быстрей бы в город…

— Здесь один день за целую неделю кажется, — сказал толстяк Петька.

Клара Сергеевна понимающе кивала.

— Что и говорить, не жизнь, а тоска зеленая. А виноваты во всем сами. На утячью ферму вас не пускают, с музыкантами мир не берет…

И вожатая безнадежно развела руками. Потом лукаво посмотрела на Яшку-Механика и заговорщически подмигнула:

— Беседовала сейчас с бригадиром. А он вздыхает: нет моториста, в город подался. Был бы, говорит, разбирающийся в движках специалист — под козырек ему, как генералу, брал, а сейчас ни телевизор посмотреть, ни ночную смену организовать. Через неделю-другую, как только начнется уборка урожая, на зерносушилке без ночной смены не обойтись…

Алька посмотрел на Яшку, прицокнул языком, поскреб затылок. Клара Сергеевна чуть заметно усмехнулась, переводя разговор на другое. Она стала рассказывать, как колхозная молодежь однажды ночью выгружала из вагонов прямо в грузовики минеральные удобрения. Это была трудная, но интересная ночь. Клара Сергеевна, наверное, запомнит ее на всю жизнь.

Уже после ужина вожатая сказала:

— Схожу в лагерь к музыкантам. Там у меня вожатой работает подружка. Кстати, мы договорились завтра организовать товарищескую встречу по футболу между двумя отрядами. Так что будьте готовы.

— На встречу согласны. Уж в футбол-то мы получше музыкантов играем, — повеселел Алька.

— От них только перья полетят, — поддержал звеньевого Петька.

— Они узнают, что такое утячье гнездо и редька с капустой, — пристращал Игорь соперников.

На небе загорались звезды. Деревня затихала.

«Лесные братья» присели на школьное крыльцо.

Алька покрутил пальцем около виска и прошептал:

— Вы соображаете, что мы можем отколоть?

«Братья» молчали. И тогда звеньевой поделился своим планом. Они вполне могут утереть нос музыкантам. И даже очень просто. То, что музыканты не успели оштукатурить днем, «Лесные братья» доделают ночью. Вот будет потеха. Только, конечно, всю эту операцию надо держать в строгом секрете.

— В темноте ноги переломаешь, — вздохнул Игорь. — У меня хотя и есть опыт, но…

— Что твой опыт, — насмешливо сказал Санька. — Во-первых, мы не представляем, с чем едят это самое штукатурное дело, а во-вторых, когда я подсматривал за музыкантами, то слышал, что у них раствора мало осталось. Может, ты, Алька, умеешь делать раствор?

Звеньевой засопел.

Яшка-Механик побренчал цепочкой и не совсем уверенно сказал:

— Движок я бы мог посмотреть… Проводка и лампочка в больнице есть — сам видел…

Севка и Яшка осторожно приблизились к небольшой постройке и, затаив дыхание, долго прислушивались. Изнутри тянуло бензином. Яшка нащупал в темноте замок и дернул его вниз. К удивлению мальчишек, замок сразу же раскрылся. Ребята протиснулись внутрь помещения и зажгли заранее приготовленную свечку.

Движок был старым-престарым, каких сейчас почти не увидишь. Назывался он «Коммунар». Огромный маховик занимал половину тесной постройки. Яшка деловито обошел движок, потрогал прорезиненный привод, соединяющий шкив «Коммунара» с динамо-машиной, заглянул в прикрепленный к стене бак. Он был наполнен соляркой. На заляпанной мазутом табуретке стояла паяльная лампа. Механик взял ее и покачал насос. Из лампы брызнул бензин.

Яшка разжег паяльную лампу и начал разогревать дизельный шар воспламенения.

— Этот мотор — древность. Как-то случайно с его устройством познакомился. В старом журнале нашел, — сказал Механик.

Чугунный шар накалялся. Яшка направил форсунку дизеля на шар и стал качать насос движка.

Севка внимательно смотрел на Механика. Он казался ему волшебником, для которого нет никаких тайн, которому все известно. Механик велел покрутить маховик.

Движок безнадежно молчал. Яшка в задумчивости поскреб затылок.

— Система питания не в порядке, — определил он и стал объяснять: — Солярки полный бак, насос работает, но горючее не доходит до форсунки. Надо все разбирать…

— Долго это? — спросил Севка.

— Помогать будешь — скоро управимся.

Через полчаса Яшка разобрал систему питания.

— Ха-ха, — сказал он. — Вот где собака зарыта. Оказывается, моторист раззява порядочный. Смотри, в бензопровод набилось сколько ветоши.

Еще через полчаса в помещении новой больницы вспыхнули лампочки.

— Ура! — крикнул Игорь. — Слава механику!

— Тише, — прошипел Алька. — Вдруг девчонки проснутся — и тогда каждая сорока узнает, чем мы занимаемся. Да еще и музыканты припрутся…

— Девчонок охраняет Оруженосец, — успокоил звеньевого Капитан. Алька вздохнул:

— Не верю я этому Валерке. Так и знай, что-нибудь такое отмочит, что хоть стой, хоть падай… За ним самим глаз да глаз нужен…

— Подходящей кандидатуры для охраны не оказалось в тот момент, а Оруженосец обо всех наших планах успел разнюхать. Вот я и решил, — стал оправдываться Игорь. Звеньевой махнул рукой, ладно, мол.

Скрипнула дверь. В больницу вошли Павлуха и Петька. Павлуха сердито посмотрел на Добавочку и обратился к Альке:

— Зачем я понадобился? Прибегает вот этот ваш любитель утят и чуть не плачет: «Я хочу, говорит, доверить тебе очень большую тайну. Умеешь, Павлуха, держать язык за зубами?» А зачем мне его тайна? А он объясняет, что обязательно должен мне доверить эту самую тайну. Ну, я согласился. Вообще-то неплохо придумали — ночью поработать. Не бойтесь, музыкантам докладывать не побегу. Для нас главное, чтобы дело закончить…

Павлуха залез на козлы, взял мастерок, поддел на него порцию раствора и ловко взмахнул рукой. Раствор мягким шлепком врезался в обитую дранкой стену.

— Здесь больших премудростей нету, — учил Павлуха. — Главное, раствор экономно расходовать. И чтобы на пол он не падал…

Мальчишки работали с увлечением. Они часто отходили в сторону, пристально разглядывали сделанное и оценивали свой труд.

Здесь же крутился Оруженосец. Он начал было штукатурить стену около пола, но Павлуха отстранил его от этой работы.

— Ты, парень, холмы поналепил. Так нам и раствора не хватит.

Алька погрозил Валерке пальцем и сказал:

— Тебе пост доверили? Вот и сторожи девчонок.

— Никто их не украдет, — огрызнулся Оруженосец, но тут же исчез.

— Между прочим, Павлуша, раствора уже нет, — предупредил мастера Добавочка.

Мальчишки встревожились. Они же совсем не устали. Еще можно работать да работать. Павлуха пожал плечами. Время, конечно, есть. И приготовить раствор не мудрено. Только его ждет дружок в ночном. За лошадьми Васька велел присматривать. Павлуха присел на подоконник и задумался. Потом вытер паклей руки и вытащил из кармана листок со столбиками цифр. Протянул бумажку Петьке:

— Держи. Для контроля. Здесь написано: сколько надо глины, цемента, песка и воды, чтобы раствор на все сто вышел. В общем, проще пареной репы.

Добавочка неуверенно взял листок и закивал, будто ему и в самом деле все было понятно. Но Павлуха строго отрезал:

— А ты пожалей шею. Идем, лучше покажу.

Они вышли на улицу. Павлуха велел принести Петьке ведро воды. В руке Добавочка все еще держал не совсем понятный листок с цифрами. Как большую драгоценность он положил бумажку на ступеньку крыльца и придавил ее обломком кирпича.

Павлуха стал подробно объяснять, как сделать замес. На улицу высыпали другие «Лесные братья».

Где-то далеко на лугу запылал костер. Васька заторопился:

— Дружок сигнал подает. Ну, я поеду, значит. Теперь без меня разберетесь, что к чему… А главное — по контрольным цифрам сверяйтесь…

— Хорошо, — робко сказал Петька.

Добавочка сыпал в колодину песок и глину, лил в это месиво воду. С Петьки катился пот. Он даже снял рубашку. Его поторапливали:

— Не тяни резину… Из-за тебя простой… Вечно ты копаешься…

— Я мигом, — успокаивал толстяк.

В больничную ограду прошмыгнул Оруженосец. Следом за ним тянулся бородатый Принц.

— Зачем привел этого балбеса? — напустился Петька на Валерку. — Ему спать давно пора, а он шляется, мешает людям доброе дело делать, бодучий дурак.

Валерка заныл:

— Я что ли виноват? Принц унюхал конфеты и не отстает…

— «Не отстает!» — передразнил Петька. — Хворостиной его надо…

Добавочка подошел к кучке цемента и задумался. Наступал самый ответственный момент, от которого зависело качество раствора.

— Валерка, — сказал он. — Подай контрольный лист. Он под кирпичом на ступеньке…

— Я побежал девчонок охранять! — крикнул Оруженосец уже из-за ограды.

Петька направился к крыльцу. Он не верил своим глазам — бумажки не было. Обломок кирпича валялся на земле. Добавочка схватился за голову, потом стал на четвереньки и пополз под крыльцо. Оттуда на него сверкнул глазами Принц. Петька выскочил из темноты. Вслед за ним из-под крыльца неторопливо выбрался козел. Добавочка заметил в губах Принца бумажку. Козел мягко чмокал толстыми губами, будто сосал конфетку и испытывал большое наслаждение. Бумажка похрустывала.

— Контрольный лист, — выдохнул Петька. — Вонючий паршивый ишак, пакостливый шакал! Черт бородатый!

Принц незлобиво смотрел на мастера штукатурных дел и потихоньку приближался к нему. Петька схватил обломок кирпича.

— Отдай контрольные цифры! Не отдашь — по башке стукну!

Козел понял, что ему несдобровать, и прыгнул к калитке, стукнул по ней рогами. Калитка распахнулась, и Принц понесся по ночной улице.

Петька выскочил за козлом и заискивающе позвал:

— Принцик, миленький козлик, остановись, пожалуйста!..

Топот копыт затих. Петька на цыпочках начал подходить к маячившему невдалеке козлу.

Петька был уже совсем близко от него. Он приготовился к прыжку, прибрасывая на глаз, как удобнее всего схватить разбойника за рога. Но и тот не дремал. Прыгнуть Петька не успел — козел дал стрекача.

— Ребра переломаю! — вконец разозлившись, крикнул Добавочка и понесся за Принцем. — Я тебе покажу, бородатый дурак…

Петьку гнала за козлом жажда мести. Он решил его отдубасить. Не разбирая дороги, козел мчался через кустарник на луга. Петька, тяжело дыша, не отставал от него…

— Петька! Скоро раствор подашь? — крикнул из больницы Игорь. Добавочка не откликался.

— Заставить бы такого тихоню драить палубу, да еще под присмотром боцмана. Вот бы схлопотал наш Петька, — проворчал Капитан, направляясь на улицу.

Кучка цемента лежала нетронутой. Добавочки в ограде не было.

— Дезертировал, курощуп несчастный… Вконец опозорил звено, — растерянно сообщил Игорь мальчишкам. Среди «Лесных братьев» начался переполох.

— Вполне мог в город удрать, — высказал свои соображения Севка. — Ему же стыдно людям в глаза смотреть.

— Может, погоню организовать? — предложил Санька. — Яшка его на мотоцикле быстро догонит…

Алька угрюмо бросил:

— Нельзя нам терять время. За ночь надо закончить штукатурку. А если у человека нет совести — догонять нет толку. Я подобрал на крыльце бумажку с Павлухиными цифрами. Сами как-нибудь разберемся…

Мальчишки сгрудились вокруг звеньевого.

Над раствором «колдовали» сообща, то и дело заглядывая в непонятные Павлухины расчеты, расшифровывая их. Наконец Алька сказал:

— По-моему, наш раствор не хуже, чем у музыкантов. «Лесные братья» согласно закивали.

Скоро Игорь отбросил мастерок и, набрав раствор в ладонь, шлепал им в стену, осторожно разравнивая его. Санька и Севка штукатурили потолок, и их головы были заляпаны. Но мальчишки не обращали внимания на такие мелочи. Они торопились.

В больницу ворвался Оруженосец и сообщил:

— Девчонки спят. А Клара Сергеевна подошла, посмотрела на окна, отвернулась и сразу же в школу… В общем, она не догадалась. Потому что в ваш класс даже не заглядывала…

— Вот завтра сюрпризик преподнесем! — довольно сказал Алька. — Плохо, что Петька дезертировал…

— Не, — замотал головой Оруженосец. — Я видел, что он за Принцем гоняется. И называет его то дорогим товарищем, то шакалом…

Мальчишки переглянулись, пожимая плечами. Поведение Добавочки озадачило их. Нашел время бегать за козлом ночью, когда дорога каждая минута! Скоро Петька ввалился в больницу. Его брюки были унизаны колючками репейника и череды. Он виновато пролепетал:

— Козел слямзил контрольные цифры… И изжевал…

— Вот они, твои цифры, — потряс Алька бумажкой перед носом Добавочки.

— А козел… Он что жевал?..

— Это он конфетные обертки, — разъяснил Валерка.

«Лесные братья» дружно рассмеялись, осматривая Добавочку.

— Ну и видок, не лучше, чем у меня был, — заметил Капитан. Звеньевой велел Петьке приниматься за работу.

Утром комендант Потапов первым заглянул в больницу и не поверил своим глазам: оказывается, штукатурка закончена. Он довольно улыбнулся и подумал о том, что за такую ударную работу музыкантов, пожалуй, можно пустить к утятам. Сразу видно, люди серьезно относятся к делу. Он выглянул в окно и увидел самих музыкантов. Они направлялись к больнице.

«На свою работу хотят полюбоваться, — решил Васька. — Молодцы, ребята!».

Как только музыканты вошли в прихожую, комендант поспешил им навстречу.

— Спасибо, пацаны! — начал он пожимать по очереди руки Ванечке, Соловью, Тромбону… Мальчишки кивали:

— Раз взялись, то за нами остановки не будет…

— Сегодня утром пораньше решили начать работу, — солидно сказал Ванечка.

— Как? — удивился Потапов. — Вы же все сделали?

Музыканты рванулись в комнаты.

— Опять провокация, — крикнул Скрипка. — Опять лесные бродяги… Будто им других дел не хватает.

Ванечка ухмыльнулся:

— Братцы, поберегите нервы. Сегодня же у нас товарищеская встреча по футболу. А бродяги устали. Значит, их ждет полный разгром…

Музыканты притихли. Доводы барабанщика мальчишкам показались убедительными, и они успокоились.

— А я хотел было предложить сейчас же их отколошматить, пока они не проснулись, — виновато признался Скрипка…

Васька заметил:

— Зря вы, ребята. Чего вам делить? Идите лучше отдыхайте.

Подошел Анисим Кузьмич.

— Ну, ребятки, выручили вы нас. Прямо не знаю, как и отблагодарить…

— Чего там. Нам оштукатурить — раз плюнуть, — скромно сказал Ванечка. Фельдшер хитро посмотрел на него и согласился:

— Что верно, то верно. Как говорят, дружно — не грузно. Дружба, она, брат, дорого стоит. Ну, как у вас с соседями? Нормально?

Музыканты не совсем уверенно закивали.

 

Глава 16, о товарищеской встрече футболистов, в которой принял участие старый козлище Принц и о просьбе бригадира, а также о некоторых других событиях

О товарищеской встрече футболистов двух пионерских отрядов вся деревня знала еще с утра. И игроки, и болельщики Нижнего Оскола были взбудоражены, то и дело спрашивали друг друга: «Слышали? Ну и ну. Посмотрим, как городские играют. Вот, наверное, дают класс…»

Время встречи приближалось. «Лесные братья» направились на футбольное поле. Позади шагал Валерка.

Из ограды выскочила Нюшка Колкова. В руках она держала большой красный мяч.

— Здравствуй, Валерка, — сказала она. — Мы тоже на лугу в мячик поиграем, да?

— Меня, может, в команду примут, — соврал Оруженосец. — Шел такой разговор…

Откуда-то из лопухов появился Принц. Недоуменно повертел головой, осматривая оживленную гурьбу ребят. Увидел Оруженосца и радостно заблеял. А Нюшка испугалась.

— Валерка, — зашептала она. — Прячь мой мяч. Принц очень не любит красного цвета и бодается.

Валерка запихал мяч под рубашку и позвал к себе козла:

— Иди, бородатый балбес. Сахаром угощу.

Принц доверчиво потянулся к Оруженосцу.

Музыканты уже были на футбольном поле. Здесь же стояло десятка два деревенских мальчишек и девчонок.

— Что так долго? — спросил Соловей Альку. — Мы уже давно тут.

— От вчерашнего очухаться не можем. Аж кости гудят, — сказал Алька.

— Вообще-то вы здорово поработали, — похвалил Соловей.

Алька посматривал по сторонам. Он ждал Севку. Звеньевой заметно нервничал. Разве можно так равнодушно относиться к ответственному матчу? Ну, он вразумит этого тихоню Севку.

Болельщики стали проявлять нетерпение. Им хотелось, чтобы захватывающий поединок мастеров кожаного мяча начинался скорее. К тому же вовсю жарило солнце, а вокруг не было ни одного кустика, под которым можно было бы укрыться.

— Резинщики, — возмущались деревенские болельщики.

Соловей опять подошел к «Братьям» и предложил:

— Пока вашего парня нет, может, разомнемся? Не в зачет, конечно…

Для равновесия сил судьей временно решили назначить Ванечку.

— Только, чур, не подсуживать, — предупредил Петька-Добавочка.

Капитан заступился за барабанщика.

— Этот не будет. Как за себя ручаюсь…

Музыканты начали раздеваться. Оказывается, они все были в синих трусах и красных майках.

— Ого — не удержался от зависти Петька. — У них как у правдашных футболистов.

Из-за одинаковой спортивной формы музыкантов стало трудно различать. Выделялся один судья — толстяк Ванечка. На шее у него висел настоящий судейский свисток. Он важно прошел по полю. В ворота музыкантов стал Скрипка.

И вот игра началась. Сначала перевес был на стороне «Лесных братьев». Капитан, как очумелый, носился по полю. Вырывая мяч из-под ног противников, он передавал его звеньевому. Яшка контролировал действия Флейты. Скрипка, казалось, в любую секунду готов был рвануться за мячом. Зато Петька ухмылялся, слегка пошевеливал плечами и даже два раза присел. Весь его вид говорил: «Слабаки эти бременские!»

Мяч перед ним оказался неожиданно. Вратарь заметался у ворот, разбрасывая руки. Кожаный шар проскользнул у него между ног. Болельщики отчаянно захлопали.

Петька поморщился, будто проглотил горькую пилюлю. Больше он не пожимал плечами. Он понял, что с противником шутки плохи.

Игра между тем становилась все напряженней. Первый гол воодушевил музыкантов. Они самоотверженно наседали на противников, и Петьке уже несколько раз приходилось отчаянно подпрыгивать, чтобы спасти свою команду.

Наконец, Игорь-Капитан прорвался сквозь заслон музыкантов. Тяжело дыша, к нему приближался Соловей. Тогда-то Валерка, стоявший в рядах болельщиков, решил еще раз попытаться спасти честь звена. Он быстро вытащил мяч из-под рубашки, нагнулся и толкнул его на поле. Соловей растерялся и пнул катившийся под ноги мяч. Кто-то из музыкантов подхватил его и погнал обратно. «Лесные братья», ничего не понимая, ринулись им наперерез. Капитан прижал настоящий мяч ногой и недоумевающе осмотрелся.

Постоял-постоял и, на всякий случай, направил мяч в ворота.

В это время и раздался судейский свисток. Игроки остановились и увидели, что боролись совсем не за то, за что следовало.

— Один-один. Пока ничья, — объявил Ванечка.

— Провокация! — взвизгнул запыхавшийся Флейта.

— Надо Ванечке намять бока, — предложил Соловей.

— За что намять? — взъерошился судья. — Я, если хотите знать, по справедливости. Я вам кричал. А вы как глухари…

— Почему не свистнул? — не отступался Соловей.

— Я забыл про свисток! Но я вам кричал!

«Лесные братья» совещались. Алька объявил:

— У нас к судье есть просьба. Мы хотим по справедливости и просим, чтобы этот гол он не засчитывал.

Ванечка радостно закивал.

— Я ничего. Если просите, то спорить не стану.

Музыканты повеселели.

Игра продолжалась.

Валерка понял, что опять попал впросак и вместо доброго дела совершил плохое. Принц, видя перед собой столько красных маек, раздраженно притопывал ногами. Валерка едва удерживал его за рога.

Музыканты начали готовить атаку ворот своих противников, лениво передавая друг другу мяч.

С передачи Флейты Соловей принял мяч на голову и послал его дальше. Описывая дугу, мяч понесся в Петькины ворота. Болельщики уже запрыгали: все было ясно — гол обеспечен. Но мяч еще не успел влететь в сетку, как раздался пронзительный свисток. Музыканты, сжав кулаки, остановились, стали искать глазами судью.

— Теперь всем понятно — подсуживаешь! — крикнул Соловей.

Через секунду-другую он растерянно заморгал ресницами и попятился. Ванечка резво улепетывал через поле, а за ним, нагнув голову, мчался Принц.

Кто-то, чтобы спасти судью, запустил в козла мячом. Мяч ударился о козлиную морду. Принц остановился, помотал головою.

— Я предупреждала, что Принц не любит красного, я предупреждала, — испуганно тараторила Нюшка.

Мяч ударился о штангу и вкатился в ворота.

Принц влетел следом и рогами запутался в сетке. Он рвался то вперед, то назад, но прочная сеть крепко держала его. И Принц, наверное, понял, что самостоятельно ему не освободить свою дурную голову из этих тенет. Он жалобно заблеял.

— Принц! — крикнул Валерка. — Я сейчас…

И он стал освобождать своего дружка.

В это время и игроки, и болельщики увидели всадника. Он на рысях приближался к футбольному полю…

Сегодня утром к Севкиной бабушке пришел Васька. Севка после ночной работы еще не вставал. В полусне он слышал, как начальник утячьей фермы нахваливал штукатуров. Потом разговор зашел о Васькиной поездке на центральную усадьбу. Он должен получить там на складе рыбную муку, несколько килограммов гвоздей и отдать председателю колхоза кое-какие документы для оформления ведомостей на зарплату.

— Запрягай Орлика и поезжай, — одобрил дед. — А мы сегодня на клевера подадимся. Надо успеть убрать сено до дождей. Не сено, а золото нынче. Каждая минутка дорога.

Севке расхотелось спать. Он чувствовал себя как никогда хорошо.

— Васька, привет, — сказал он. — У нас ведь сегодня встреча с музыкантами. Придешь?

— Как не прийти. Не часто хорошую игру посмотреть удается, — ответил тот. — Вот и тороплюсь съездить, чтобы успеть.

Севка напросился в попутчики.

Из кабинета председателя колхоза Васька вышел встревоженный.

По колхозам передавали метеосводку. Сегодня ожидается гроза. Однако надо на покос поспешать. Бригадира предупредить. На склад начальник утячьей фермы заезжать не стал.

— Запас пока есть. Два-три дня перебьемся.

Узнав о надвигающейся грозе, дед задумался.

— Клевера-то — золото. Попадут под дождь — считай, кострика останется.

Он посмотрел на Севку и поманил его к себе.

— А что, внучек, могут нас выручить пионеры? Скажи, мол, боевая тревога. Ну, сам понимаешь…

Севка кивнул. Васька выпряг Орлика из дрожек и сказал:

— Верхом быстрее домчишься.

Севка неумело залез на коня и взял поводья… Через несколько минут верховой принялся крутиться, выбирая наиболее удобное положение, потому что нормально сидеть уже не мог — было больно…

Подскакав к футбольному полю, Севка остановил коня и почти свалился на землю. Игроки и болельщики мигом окружили его.

— Ребята, — с волнением сказал Севка. — Надо бить боевую тревогу. Я по просьбе бригадира. Нас просят помочь убрать клевер, потому что приближается гроза.

— Какая гроза? — удивились все. — Так жарит солнце…

— Ерунда. Во сне тебе гроза приснилась, — сказал Капитан.

— Честное пионерское, — выпалил Севка. — Из района сообщили. Надо помочь! Иначе клевер в кострику превратится.

— А как же матч? — начал было Малинин. Но его перебил Соловей.

— Погоди ты со своим матчем…

— Мальчики, мы еще успеем поиграть в футбол. Вот придете в гости к нам в лагерь, хоть целый день играйте, — поддержала Соловья Клара Сергеевна и посмотрела на небо.

Небо было совсем обыкновенное — синее-синее. Только почему-то стало заметно, как переливается воздух. Он так и мельтешил в глазах.

— Здорово парит, — сказала вожатая. — Это перед дождем…

— Надо помочь! — в один голос заговорили ребята.

— Я знаю, где клевера, — сказал Флейта. — Мне Васька показывал.

«Лесные братья» решили на минуту забежать в школу, чтобы переодеться для работы. Музыканты сказали, что отправятся на покос прямо из лагеря и их ждать не надо.

Отряд шел по тропке. Кое-где приходилось пролазить через кусты, чтобы обойти болотинки. Потом началась согра. Она упиралась в пригорок, который в Нижнем Осколе называли Длинной гривой. На гриве лежали валы скошенного сена. Красные головки клевера пожухли. Они пахли медом. По кошенине прыгали зеленые и коричневые кузнечики. Казалось, их отпустили на переменку и они, треща от радости, устроили игру в кошки-мышки.

Скоро «Лесные братья» увидели своих соперников. Они, оказывается, успели уже приступить к работе. Девчонки граблями сгребали сено в валы, мальчишки орудовали деревянными вилами-трехрожками — копнили. Все работали быстро — торопились.

Соловей сидел на лошади и важно командовал двум помощницам:

— Не бойтесь, не укусит. Это же лошадь — не собака. Беда с вами. Давайте веревку…

Одна из девчонок подкралась и сунула копновозу конец веревки от волокуши. Тот долго привязывал ее к гужу, потом предупредил помощниц.

— Если копешка развалится — ответственность берете на себя. Тоже — достались мне работники.

Он похлопал лошадку:

— Вперед!

Та спокойно помахивала хвостом, но с места не двигалась. Соловей начал ее понукать, бить по крупу пятками. Лошадь задумчиво жевала клевер. Копновоз попросил стукнуть конягу граблями. Но девчонки запротестовали.

— Это бесчеловечно — животное бить! — в голос заявили они.

Соловей соскочил с лошади, погрозил помощницам кулаком. Те не остались в долгу и показали языки. Соловей повел лошадь в поводу.

Севкин дедушка помогал метать стог. Его рубашка промокла, в усы набилась сенная труха. Он воткнул вилы в землю и обратился к колхозникам:

— Передохнем. Запарился чуток. Правду говорят — старость не младость.

Похлопал внука по плечу.

— Ну, спасибо. Чуешь, как здесь хорошо? Только бы успеть нам до дождя.

Копны возили одну за другой. Стогометчики, выпив из лагуна по кружке квасу, снова взялись за работу. Они захватывали вилами чуть ли не по полкопны, поднимали сено и ловко опускали на стог. А он с каждой минутой поднимался все выше и выше.

— Внучек, — обратился дед к Севке. — Возьми-ка в бричке топор и наруби виц. Штук восемнадцать потребуется.

Топор Севка нашел, но что за «вицы» и для чего они нужны, не имел представления. Спрашивать у деда посчитал неудобным и побежал разыскивать Ваську.

Тот переходил от одной группы ребят к другой. У кого брал грабли, у кого — вилы, и показывал, как надо работать. Двум девчонкам Васька велел пройти по покосу с граблями и подобрать клочки сена.

— Чудак! — сказал он, выслушав Севку. — Пойдем.

Они направились к кустам. Васька облюбовал высокую талинку и срубил ее.

— Вот их и называет твой дед «вицами». Скажем, у шести штук вершинки переплетут между собой, перебросят через верх стога — и они прижмут сено.

Нельзя сказать, что Севка никогда не держал в руках топора. Но сейчас никак не мог срубить таловую жердочку: то лезвие скользило по стволу, то размахиваться мешали ветки. И еще он боялся опоздать и поэтому очень спешил. Но всем давно известно, когда здорово торопишься, получается хуже надо, да некуда. Севка сосчитал до ста, чтобы успокоиться, и снова взялся за работу.

Постепенно он приноравливался к топору, и скоро шесть длинных жердочек лежало на выкошенном месте. Он захватил четыре деревца и поволок их к стогу.

— Хороши вицы, — похвалил дед. — Как раз вовремя поспел.

Севка побежал за двумя остальными. В другое время можно было бы поглазеть: как все-таки укрепляют вершину стога, чтобы ее не сдуло ветром? Но сейчас некогда. Потому что из-за него может произойти задержка.

Стогометчики разделились. Теперь им помогали старшие деревенские мальчишки.

Солнце потускнело. Смолкли кузнечики. Над кошениной с карканьем пролетела стая ворон и расселась на кустах. Подул свежий ветерок.

Подвозили последние копны.

Солнце все больше заволакивало. И вдруг небо словно раскололось. Эхо долго бродило по перелескам.

К стогометчикам подходили остальные мальчишки и девчонки. Они улыбались, устало вытирали разгоряченные лица.

— Управились! Успели!

Вершильщику кинули веревку, и он, перебросив ее через стог, соскользнул по ней на землю.

Все смотрели на горизонт. Тучи медленно ползли к Длинной гриве. Сильнее подул ветер, перекатывая по покосу оставшиеся клочки сена.

— Туча-то, кажись, стороной обойдет. Смотрите, влево сваливает, — сказал дедушка.

Раскаты грома теперь казались глухими, доносились будто из-под земли.

Сначала из-за туч робко выглянул краешек солнца, потом оно ярко брызнуло лучами. А через минуту пошел дождик.

Мальчишки скинули рубашки и дурачились, приплясывая:

— Дождик, дождик, пуще, дам тебе я гущи…

Дед улыбался:

— Страсть люблю слепой дождик! — сказал он.

Скоро небо прояснилось. Над гривой повисла радуга.

Бригадир повел всех на полевой стан.

Алька увидел на рубашке Соловья большого зеленого кузнечика. Он прицепился своими голенастыми ножками к обвисшему рукаву рубашки музыканта. С рукава лениво стекали последние дождевые струйки. Кузнечик посматривал на них глазами-бусинками и удивленно шевелил проволочными усами.

Алька прибавил шаг и легонько накрыл кузнечика ладонью. Соловей вздрогнул и опасливо покосился на звеньевого, видимо, ожидая от того какого-нибудь подвоха. Но Алька улыбался и протягивал Соловью руку. Тот сжал ладонь недавнего соперника и отрекомендовался:

— Вадим. — И посмотрел в глаза звеньевому. — Давно пора познакомиться.

Алька кивнул.

— Конечно, пора. А я на твоей рубашке кузнеца поймал. Смотри…

— Огромный, — изумился Вадька и, помолчав чуть-чуть, спросил:

— Алька, ты не около клуба в городе живешь?

— Точно. В доме, где хлебный магазин…

— Так я же по соседству. Вот интересно. Живем-живем рядом, а не знаем…

Катька перешептывалась с Любашей, девочки то и дело посматривали на мальчишек.

— Честное пионерское, я ничего не знала ни про Утячье гнездо, ни про редьку, ни про капусту, — сказала Любаша. — Только вожатую мы давно называем Главным музыкантом.

— Теперь-то все ясно, — улыбнулась Катька. — Клара Сергеевна с вашей вожатой договорились. И мы находили секретные пакеты и донесения. Но это было очень интересно…

Севку деревенские ребята агитировали после лагеря приезжать в Нижний Оскол. А с Механиком разговаривал сам бригадир. Он сказал Яшке:

— Был бы ты постарше, предложил бы тебе должность моториста. Только учиться тебе надо, парень. Чую, большой талант имеешь.

…Для ребят из соседнего лагеря бригадир вызвал машину. Им повезло, потому что туда хорошая дорога. А в лагерь «Лесных братьев» надо ехать объездом, очень далеко. Лошадью напрямик быстрее добраться можно.

На прощанье Игорь отозвал Ванечку в сторонку, сунул ему бескозырку и сказал:

— Держи у себя для выступлений. А мне она без дела.

Ванечка отстегнул от пиджака значок с изображением лиры.

— А это тебе.

Собиратель значков Петька, увидев это, незаметно улыбнулся: он сделает все, чтобы лира оказалась в его коллекции.

— Ждите нас! — кричали музыканты, отъезжая от конторы.

«Лесные братья» тоже стали собираться в обратный путь.

Бригадир велел Ваське распорядиться насчет лошадей и доставить отряд до лагеря.

— Будет сделано! — сказал тот.

Через полчаса к конторе лихо подкатили на телегах два мальчугана с утячьей фермы.

От колхозного склада шел дед и нес туес. Вокруг него кружились пчелы. Дед поставил туес на телегу и сказал:

— Значит, медок. Угощайтесь…

Вожатая стала отказываться. Дедушка объяснил ей:

— Это же заработанное.

Клара Сергеевна обратилась к звеньевому: что, мол, делать?

— Раз заработанное — возьмем. Весь лагерь угостим, — сказал тот.

Дед еще раз поблагодарил отряд за помощь и пожал вожатой руку.

— Наведывайтесь. Таким помощникам мы завсегда рады…

Игорь-Капитан вспомнил, что щеголяет в чужом наряде, и сказал об этом Ваське. Тот махнул рукой.

— Пустяки. Не последний раз видимся. А Севка не простился с бабушкой. Это же нехорошо.

— Нехорошо, — согласилась вожатая.

— К тому же бабушка сегодня хотела привести в порядок Игореву одежду.

— Бегите, подождем, — сказала вожатая. А Васька посмотрел в конец улицы и присвистнул:

— Задержатся…

Это потому, что Васька увидел — бабушка топила печь. Каждому понятно — готовит гостинцы.

— Точно, — вмешался в разговор Севкин дедушка. — Обидится старая, если отправить внука с пустыми руками. Характерец, скажу вам…

Вожатая прямо не знала, что и делать. Отряду никак нельзя опаздывать. Васька посмотрел на деда и спросил:

— Может, Орлика запрячь? Он живо домчит. На полдороге догонят.

— Добре, — согласился дедушка.

И еще Васька попросил оставить Механика. Ему надо проконсультироваться с ним, как лучше выправить «восьмерку» на велосипедном колесе. Клара Сергеевна согласилась, заявив, что оставляет ребят потому, что верит им.

— Честное слово, мы не опоздаем, — сказал Севка.

— Мы вас не будем подводить, — поддержал Севку Игорь. — Пусть хоть какой штормяга…

— Верю, верю, морская душа, — засмеялась вожатая.

Бабушка хлопотала у печки. На противнях, смазанных маслом, лежали пирожки и пампушки.

— Дед-то забегал, хвалил вас больно, варнаки, — сказала она.

На спинке стула висел аккуратно выглаженный морской костюм Капитана. Он рассматривал его и удивлялся:

— Ни одной латки не видно. Как новенький…

Васька подъехал не один — с Павлухой.

— Извините, ребята, — сказал Васька. — Сам не могу. Вот Павлуха вас оттартает…

— Чего там. Какие разговоры, — успокоил Севка дружка. — Наверное, на ферму? Васька закивал.

— Конечно. А Павлуха у нас — мастер.

— Нам не привыкать, — с достоинством сказал Павлуха. — Разных возили.

Васька и Яшка пошли смотреть велосипедное колесо.

— Спицы подтягивай с умом, — учил Яшка. — Одни немножко отпустить, другие, наоборот, закрутить надо…

Когда садились на дрожки, Игорь спросил:

— Мимо лесной избушки поедем?

— Больше дороги нет, — ответил Васька. — Чуть не забыл. В сторожке живет тетка Кузиха. Так вы скажите ей: через два дня приедем — поможем сено сметать. Пусть не беспокоится.

— Странная женщина ваша Кузиха, — сказал Игорь. — Воды не дала напиться. К такой и заезжать нет охоты.

Васька осуждающе посмотрел на Капитана.

— Что странная — это так. Из старообрядцев. Это вера такая. Только у нее и хорошего много. И от веры своей дурной помаленьку отказывается. Мы же ее агитируем в деревню переезжать. Чтобы среди людей жить. А она пока упирается. Говорит: привыкла. Когда вдвоем-то жили они, то, может, и хорошо было, у нее муж лесником работал. Пошел медведя из берлоги поднимать, тот и смял охотника. А тетка Кузиха осталась одна. Сейчас от райпотребсоюза работает — всякие полезные травы да коренья для аптек собирает… Но мы помогаем ей преодолеть пережитки прошлого в сознании.

Орлик бежал быстро. Дрожки тарахтели по разбитой деревенской улице, ребят подбрасывало на выбоинах. Мальчишки уцепились за перекладины, чтобы не слетать с ходка. Игорь даже сказал, что эта езда ему напоминает шлюпку, попавшую в шторм. Только Павлухе она ничего не напоминала, потому что он привык не обращать внимания на ухабы.

Он рассказал, что Орлик — лошадь ученая. Павлуха научил ее прибегать на свист и по приказанию ложиться на землю.

Павлуха надеялся догнать ребят. Ведь их кто повез? Юрка с Мишкой. Тоже — нашли с кем посылать. Они разве знают настоящую езду? Конечно, и гнать лошадь надо умело. Павлуха-то все учитывает: и дорогу, и груз, и норов коня. Быть ездовым — штука тонкая.

Стиснутая сосняком дорога вырвалась на поляну. Чуть в сторонке между деревьями стояла лесная сторожка. Колодезный журавль высоко поднял голову.

— Надо выполнить Васькину просьбу. Сказать этой тетке, что мальчишки придут помогать, — сказал Севка.

Павлуха остановился и недовольно буркнул:

— Пацанов не догоню — скажете хвастун.

— Да мы на минутку. Одна нога там, другая — здесь, — попросил Игорь.

— Тогда валяйте, — согласился Павлуха.

В комнате стоял сумрак. Удивленные тем, что на стук в дверь не ответили, мальчишки посмотрели по углам. Никого не видно. Игорь взглянул на Севку и пожал плечами. Механик кашлянул. Из маленькой боковой комнатушки послышался стон.

Это было так жутко, что Игорь схватил Яшку за руку. Севке представились разные ужасы с убийствами и преступниками. Мало ли что может случиться в лесу. Он попятился к порогу. Потом, пересиливая страх, шагнул к боковушке. Следом за ним вошли в горенку Игорь и Яшка.

На деревянной кровати тихо лежала женщина. Только по черному платью да по косе, перевязанной цветной тряпочкой, ребята признали в ней «лесную колдунью». Губы ее запеклись и потрескались, видимо, от жара. Дышала она часто и прерывисто, и, хотя глаза ее были открыты, казалось, что она не видит ничего.

— Игорь, — сказал Севка, — ей очень плохо.

Игорь нашел полотенце и смочил его водой. Холодный компресс привел больную в себя. Она глубоко вздохнула и повела глазами. Мальчишки терпеливо ждали. Севка налил воды. Яшка подсунул под подушку руку и приподнял голову больной. Она, стуча зубами о стакан, сделала несколько глотков.

— Ходила-бродила, думала — выстою, — наконец прошептала она, стараясь улыбнуться. Но ее лицо исказилось болью, и она замолчала.

— Теперь оклемаюсь. Не впервой. Спасибо, ребятки.

От телеги шел Павлуха и нетерпеливо кричал:

— Где вы там запропастились? С такими пассажирами и Орлик не догонит…

Мальчишки вышли на крыльцо.

— Не кричи, Павлуха. Тетка Кузичиха без сознания лежала. Нужно ее спасать.

Кларе Сергеевне мальчишки дали честное слово, что в лагерь прибудут вовремя. Но вот такое непредвиденное обстоятельство. Ничего, если даже и опоздают, Клара Сергеевна поймет. Ведь если они не помогут человеку сейчас, потом может быть поздно. Видимо, так думал каждый из мальчишек, потому что когда Игорь стал распоряжаться, что делать, все выполняли его приказания быстро и четко.

— Павлуха, — сказал Игорь. — Подгоняй лошадь к крыльцу.

Когда мальчишки подошли к кровати, больная лежала так же неподвижно и совсем тихо.

Мальчишки с трудом помогли женщине подняться с кровати и, осторожно поддерживая, вывели на улицу. Уложили на сено в дрожках, прикрыли одеялом.

Колдобины старались объезжать осторожно.

Солнце ушло за дальние горы. Темнело.

— За фельдшером сбегаю…

Обеспокоенный срочным вызовом, Анисим Кузьмич торопливо шел к дрожкам, на ходу расспрашивал ребят.

— Как хорошо, что больную доставили вовремя, — сказал Анисим Кузьмич, прислушиваясь к пульсу больной.

Дрожки тихо погромыхивали по узкой лесной дороге. Ночь была лунной, длинные бледные тени деревьев скользили по спине Орлика. Мальчишки сидели притихшие. Ночной воздух то охлаждал лица, то мягко опахивал теплом, и мальчишкам от этого было чуточку тревожно и весело. Будто они погрузились в новый, неведомый им мир. Им казалось, что прошло очень много времени, может быть, месяц с тех пор, как они ушли в этот удивительный поход. Столько они пережили впечатлений, по-новому узнали друг друга, приобрели хороших друзей.

— Ох и попадет нам от Клары Сергеевны! — прервал молчание Игорь. — Опять не сдержали слова.

— Не попадет, — уверенно возразил Севка. — Что, Клара Сергеевна не человек, что ли?

— Все равно она, наверное, сейчас волнуется.

— Волнуется, это точно. Она же за нас отвечает.

Орлик, пофыркивая, уверенно тянул дрожки.

…Лагерь спал, залитый лунным светом. Территория его была непривычно пуста. Яша, Севка и Игорь тихо подошли к своей веранде, присели на ступеньки.

Небо на востоке бледнело, где-то в дальних кустах пискнула проснувшаяся птица.

— Хоть и трудно жить по правде, но хорошо, — сказал вдруг Севка.

Ребята молчали. Они были согласны.

На веранду вышла Клара Сергеевна. Мальчишки поднялись со ступенек. Вожатая радостно сказала:

— Наконец-то…

И обняла их.

Содержание