Самсонов еще с вечера заметил, что вода начинает прибывать. И когда Копытов брал у него ключ от лодки, Витька сказал:

— Напрасно поплывете, не будет рыбалки. Разве только в устье Кажи…

— А я туда и хочу, — подтвердил старшина.

У самого Витьки были другие планы. В воскресенье он решил сходить в тополевую рощицу, что километрах в трех-четырех от поселка вниз по течению, и там срубить давно облюбованное дерево для будущей долбленки.

Утром он взял с собой кусок хлеба, заткнул за пояс топор и направился к тополям. В одном из переулков повстречался Орлов. На груди у Ежика висел «Киев» с телеобъективом.

— Забросил, что ли, кинокамеру? — поинтересовался Самсонов.

Ежик мрачно сказал:

— Пленка кончилась.

— Куда направился?

— Да никуда. От Звягинцева бегаю. Он стращал прийти домой и весь день заниматься. А разве хочется? Вот я и улизнул. Может, возьмешь с собой?

— Ладно, веселей будет, — согласился Витька.

Сначала они шли по тропинке, виляющей по берегу. Кое-где прибывавшая вода заливала ее, и мальчишкам приходилось лезть сквозь кусты.

По реке пронесло вывернутый с корнем вековой кедр. На перекате он задевал за гальку, и тишину нарушал резкий скрежет, будто сотни невидимых рук водили чем-то металлическим по стеклу. Следом за деревом, покачиваясь на волнах, проплыла низенькая, всего в несколько венцов маленькая избушка, на покатой крыше которой щетинилась зелень.

— Охотничья. Где-нибудь в тайге на берегу стояла, — высказал догадку Самсонов.

Мальчишкам стало как-то не по себе при виде разбушевавшейся реки.

Скоро тропка нырнула в густой пихтач. Здесь было сумеречно, под ногами похрустывала прошлогодняя хвоя, где-то неподалеку свистнула птица.

— Рябчик, — определил Орлов, ходивший как-то с отцом на охоту. Неподалеку от тополевой рощицы в берег длинным узким языком врезался залив, образованный большой водой. Поперек его неуклюже передвигалась лодка. Мальчишки пригляделись внимательнее, и Самсонов уверенно сказал:

— Это же кто-то сеть ставит. Точно, браконьер. Сейчас рыба прет в такие тихие заводинки, вот он и пользуется…

Еж нацелился телеобъективом в браконьера и стал его фотографировать.

— Поближе подойдем, — предложил он.

Браконьер поставил сеть и шагнул из лодки на берег. Витька теперь хорошо видел его. Это был пресвитер Руденко. Не подозревая, что за ним следят, он затянул лодку в кусты. Ребята тоже подползли поближе, чтобы не потерять браконьера из вида. Руденко взял из носа лодки мелкокалиберную винтовку и направился в пихтач.

Все добрые люди давно винтовки сдали в милицию, а этот припрятал, подумал Самсонов.

— Еж, — шепнул он. — Давай посмотрим, что будет делать в тайге этот «божий» человек?

Орлов покосился на Самсонова и замотал головой:

— Да ты что, Витюха, в своем уме? Влепит еще свинцом…

Но Самсонова теперь уже трудно было остановить. Он почесал распухшее ухо и сказал:

— Как знаешь… Я от него не отстану.

— Ладно уж, — проворчал Орлов. — Тебя не переупрямишь.

Руденко свистел в манок, подзывая к себе рябчиков, и мальчишки слышали нечастые выстрелы. Охотник уходил в тайгу.

Ребята старались от него не отставать. Они шли по кромке зубчатой скалы.

Иногда приходилось пробираться между хилыми пихточками, невесть каким образом пустившими свои слабые корни по расщелинам гранита. С птичьей высоты мальчишкам хорошо были видны болотистые поляны на противоположной стороне реки, на них лежали яркие блики от солнечных лучей. Поляны казались сказочно улыбчивыми и приветливыми, хотя выросшие рядом с тайгой ребята хорошо знали их коварный нрав.

Впереди темнел распадок. Начинался спуск. Ребята вышли на каменную осыпь и прислушались. Манка не было слышно, но охотник мог уйти только вниз. Ребята решили спускаться по курумнику. Выбирая крупные булыжники, они осторожно ступали на них, стараясь не потревожить этого гранитного хаоса. Кое-где среди курумника островками зеленел смородинник, и ребята, вдыхая его терпкий запах, жались поближе к кустам, зная, что в таких местах проходить по камням безопасней.

Почувствовав под ногами землю, ребята повеселели. Как они ни храбрились, а понимали, что по курумникам спускаться опасно: неосторожно стронул камень с места, он собьет второй камень, а там смотришь — и вся гранитная лавина понеслась вниз, грохоча и руша все на своем пути. Не хотелось им и обнаружить себя.

Под старой раскидистой пихтой мальчишки нашли родник. Вода в нем клокотала, как в кипящем чайнике, и уходила через верх, образуя еле приметный ручеек, около которого таежная трава выделялась своей яркостью.

Мальчишки выломили дудки из морковника и, наклонившись к роднику, через них стали медленно, маленькими глотками пить ледяную воду.

— Вкусная! — крякнул Ежик. — А куда все-таки этот твой друг улизнул?

— Тебе бы такого друга, — сказал Витька.

Перед большой поляной, покрытой пожухлой травой и засохшим багульником, Ежик повалился на землю. Самсонов, ничего не понимая, рухнул вслед за ним.

На поляне стояла лосиха с лосенком. Лосенок уткнулся мордочкой в вымя матери и прильнул к соску.

Ежик нацелил телеобъектив в лосей и щелкнул затвором.

— Вот это кадр — закачаешься, — прошептал он.

Лосиха обеспокоенно закрутила головой, и ребята, решив, что она почуяла их, еще плотнее прижались к земле.

В это время над поляной щелкнул выстрел.

Около низких, в рост человека, кустов повис сизый дымок. Лосиха упала на колени, замотала головой, потом поднялась и рванулась в пихтач.

На поляну вышел Руденко. Посмотрел на убегающих лосей, плюнул. Ежик навел фотоаппаратом на браконьера. В объектив попали и Руденко, и убегающие лоси.

Щелкнул затвор «Киева».

Руденко скрылся между деревьями.

— Лосиху добивать погнался, — мрачно сказал Самсонов.

Старшина все думал о возможности перейти на службу в уголовный розыск. Скажи ему об этом месяц-два назад, он бы не находил места от радости. Сейчас он к предложению майора отнесся равнодушно.

Старшине не хотелось оставлять поселок и потому, что он вошел во вкус своей милицейской работы, и ради мальчишек и девчонок, которые теперь окружали его, и ради всех жителей Высокого, которым он, Егор Копытов, был нужен.

Лодку стремительно несло по взыгравшей реке. Старшина сидел на корме и направлял суденышко по струе, ловко отворачивал от коряжин и бревен.

Он вырулил на остров Песчаный и, виляя между кустов, подплыл к плахам, которые припрятали воры. К удивлению старшины, плахи были перевязаны проволокой, примотанной к дереву.

— Смотри-ка, Рома, кто-то позаботился, чтобы не унесло, — удивился Копытов и подумал, что, скорее всего, это сделал пресвитер. Хитрым и хищным оказался вожак баптистской общины. По всему видно, что в его биографии немало темных мест. Все это выяснится на суде. Но дело не в Руденко. Его место может занять честный баптист. По-прежнему десятки людей будут готовить себя к загробному царству, калечить себе жизнь… Надо активнее бороться с религией.

— Аленка все еще бегает к тетке Феклинье? — спросил он Ромку.

— Бегает, — вздохнул тот. — Но бога меньше боится. Во время репетиции Павлик Звягинцев случайно сунул ей маску Христа. Аленка видит, что за ней никто не наблюдает. Надела маску на себя и даже кому-то язык показала. Я думаю — богу она язык показала.

— Это хорошо, — улыбнулся Копытов.

Река, ударяясь о скалы, ревела.

— Скоро Кажа, — оживился старшина. — Попробуем в устье поспиннинговать.

Прямо к воде подбегала луговинка, полыхающая огоньками.

— Чудо-поляна, — сказал Копытов. — Давай-ка, Рома, остановимся на минутку…

Старшина нарвал букет цветов и положил в лодку. На поляну, прихрамывая, выбежала лосиха с теленком, обезумевшими глазами взглянула на человека и, пошатываясь, прыгнула в воду.

Старшина догадался, что лосиха ранена. Она выбивалась из последних сил, резала грудью течение, направляясь к галечной отмели, врезавшейся далеко в реку. Сейчас этой отмели не было видно. Там поток морщился, рябил, выдавая тем самым мелководье.

Лосиха, видимо, хорошо знала об этой косе, потому что стремилась попасть именно на нее. Но для этого ей приходилось переплывать Быстрянку почти поперек, затрачивая много сил.

Не легче было и лосенку. Он отставал от матери, растерянно мотая головой. Вот поток отбросил малыша от матери, лосенок испуганно замер, погружаясь в воду, потом усиленно заработал ногами и повернул назад.

Спасать надо зверей, подумал старшина, еще не зная, к кому плыть раньше — к лосихе или к ее детенышу.

— Смотрите, лодка! Вон, из залива выплывает, — обрадованно сказал Ромка.

Лодка выходила на середину реки. Ее сносило. Человек, сидящий на корме, то и дело перебрасывал весло с борта на борт, направляя плоскодонку наперерез лосихе.

В первый момент Копытов решил, что это рыбак спешит на помощь зверям. Он даже подумал, что вдвоем легче будет спасать лосей, и хотел крикнуть, предупредить того, в лодке, что он не один и что он может рассчитывать на старшину.

Но Копытов не успел крикнуть. Лосиха все-таки преодолела напор течения и выплыла к косе. Почувствовав под ногами дно, она, пошатываясь, сделала несколько шагов.

Старшина облегченно вздохнул и взглянул на лодку. Тот, кого он принял за рыбака, стоял на коленях и целился в лосиху из винтовки. Щелкнул выстрел, и лосиха на секунду-вторую застыла на месте, будто раздумывала — идти ей дальше или нет, потом ткнулась мордой в воду и повалилась на бок.

Оставленная на минуту без управления, лодка закачалась на волнах, подставив борт мчавшейся по течению рогатой коряжине. Браконьер, не подозревая об опасности, не торопился. Коряжина боднула лодку, та треснула и, накренясь, черпанула воду. Винтовка выпала из рук браконьера и скрылась в реке. Через секунду-вторую уже не было видно и лодки. Браконьер, уцепившись за сук, висел на коряжине. Та, будто ничего не случилось, продолжала покачиваться на волнах.

— Спасите! — обезумевшим голосом вопил браконьер.

Коряжина приближалась, и теперь старшина уже хорошо различал ухватившегося за сучья пресвитера.

Ну, божий человек, допрыгался, подумал Копытов, теперь тебе от расплаты не уйти…

Руденко, видимо, тоже заметил стоявших на берегу.

— Люди, спасите! — повисло над разыгравшейся рекой.

— Небось, о людях вспомнил, — усмехнувшись, сказал Копытов.

Он взял шест и ступил в лодку.

— Держись, божий человек! — крикнул он пресвитеру. — Сейчас прибудет карета скорой помощи.

Ромка хотел было поплыть вместе с Копытовым, но тот сказал:

— На берегу побудь, Рома. Мало ли что может случиться. Ведь в лодку придется этого божьего сына затягивать — как бы не перевернуться.

Лодка ходко пошла за проплывшей мимо коряжиной.

Ромка, на минуту выпустивший из поля зрения лосенка, стал искать его взглядом между волнами. Он увидел малыша неподалеку от берега: тот попал в водоворот и не мог вырваться из цепких струй.

Мальчик сбросил с себя сапоги и куртку. Зажмурив от страха глаза, Ромка бросился в воду.

— Я сейчас, — шептал он. — Подержись немного…

Но поток отбросил мальчика, и тот ударился о камни.

Ромка поднялся, сжал кулаки и снова бросился в реку.

Лосенок, будто понял, что ему хотят помочь, энергичней заработал ногами, вырываясь из водоворота.

Ромка стал подталкивать его одной рукой к берегу. Уже на мели обессилевший лосенок упал на колени.

— Ну, так не пойдет, — дрожа от холода, сказал Ромка и потащил звереныша на сухое.

Копытов возвращался с пресвитером. Руденко сидел на дне лодки и заискивающе улыбался.

— Бес, наверно, тебя попутал, Фома Руденко? Надо же — поднять оружие на лося, — качал головой старшина.

— Не поднимал я никакого оружия, — удивленно пожал плечами пресвитер. — Путаете что-то, товарищ старшина.

— Свинья тебе — товарищ… Теперь-то от суда не уйдешь, Руденко…