Пока буксир под холодным мелким дождем вез комсомольцев на лесозавод, Володя разбил ребят на бригады. В каждую поставил по рабочему парню, знающему толк в погрузке леса.

Пришвартовались к причалу, у которого стоял огромный черный транспорт с крестатым флагом на корме. На палубе корабля неторопливо работала одна грузовая лебедка из восьми.

— Видите! — сказал Володя. — Такими темпами неделю грузить будут.

— На абордаж! — крикнул Карпа.

Шумно и оживленно стало на палубе парохода. Зафыркали паром прогреваемые лебедки, загремели, открываясь, тяжелые люковицы трюмов.

— Почему команды не видно? Вроде им наплевать на погрузку своего судна.

— Очень им нужно в погрузку вмешиваться, — сказал Володя. — На хозяина работают, чего им за хозяйские прибыли болеть. А вы, — сказал он Никите, Карпе и Леньке, — марш в трюм. Там посуше будет. Дождь-то, глядите, нисколько не перестает.

Ребята спустились в глубокий темный трюм. Но там оказалось еще хуже, чем на палубе. Вода потоками стекала с бревен, которые грузили прямо с реки. Через несколько минут ребята промокли до нитки. Растаскивать тяжелые скользкие бревна по закоулкам трюма оказалось нелегким делом.

Связки бревен медленно опускались через светлый проем люка и с грохотом раскатывались в полумраке трюма. Ребята набрасывались на них и спешили уложить, пока сверху опускались следующие.

Часа через два Никита почувствовал, как заныли мышцы рук и плеч. Он стал с надеждой посматривать вверх, на палубу, где распоряжались Володя и заводской диспетчер.

«Передохнуть пора, — думал Никита. — Что они там, забыли про нас?»

Об этом, видно, думали и остальные. В трюме смолкли шутки и разговоры. Даже неутомимый Карпа перестал отпускать веселые прибаутки и все чаще поглядывал наверх. Когда кончились последние силы и Никита с ужасом подумал, что больше не выдержит ни минуты, лебедка на палубе перестала грохотать и в светлом проеме грузового люка показалось лицо Володи с прилипшими ко лбу волосами.

— Перекур, братва!

Ребята опустились на бревна там же, где стояли. Кто-то достал кисет. Кто-то чиркнул спичку. В трюме потянуло махорочным дымком.

Карпа подполз к Никите и Леньке.

— Вот когда и я бы махряком подымил!

— Свертывай, — предложил ему обладатель кисета. Никита узнал парня, сидевшего в клубе рядом с Эрной.

Карпа отрицательно покрутил головой.

— Что так? — вяло спросил парень.

— Закон не позволяет, — вздохнул Карпа. — Пионер не курит и не пьет.

После короткого отдыха работать стало еще труднее. В трюм несколько раз спускался Володя, подбадривал.

Держались стойко. Только лица у всех посерели и на грязных руках появились синяки и ссадины.

Были еще долгожданные перерывы, казавшиеся очень короткими, и снова скользкие бревна, тупая боль в плечах и руках.

Трюм наконец наполнился. Ребята с трудом перевалились через ограждения люка, вылезли на палубу и увидели, что дождь перестал и наступило утро.

Позевывая и потягиваясь, на палубе появились матросы в темно-коричневых вязаных рубашках. Они с любопытством посматривали на сидящих прямо на палубе комсомольцев. Что-то резко приказал боцман в морской фуражке. Матросы не торопясь принялись задраивать люки трюмов и забивать дубовые клинья.

С мостика спустился капитан. Он молча смотрел на мокрых усталых ребят. Дымил трубкой. В воздухе веял ароматный дым табака. К капитану подошел боцман, что-то сказал. Капитан удивленно изогнул брови, вынул изо рта трубку, взглянул на Володину выцветшую гимнастерку, на мокрые грязные рубахи ребят, сказал неожиданно раздельно по-русски:

— Ви ошень бистро работал. Ви много за это имел?

Володя заправил под козырек фуражки мокрый чуб:

— Очень много! — и, показав рукой в сторону города, сказал, насмешливо глядя в глаза капитану:

— Мы имеем этот город со всем, что в нем есть. Имеем этот лес, что продаем вам. А будем иметь все, что захотим.

Капитан нацелился трубкой Володе в грудь и произнес, не то спрашивая, не то утверждая:

— Большевик?!

Ребята, прислушиваясь к разговору, подымались с палубы, подходили к Володе. Капитан скользнул по ним бесцветными глазами.

— Норвегия нейтралитет. Мы хотим помогайт вам. Торговайт с русскими.

— Знаем, — сказал Володя. — Передайте от нас благодарность вашему соотечественнику Фритьофу Нансену и вашим рабочим за помощь голодающим Поволжья. Мы знаем наших друзей.

Такой оборот разговора, кажется, не понравился капитану. Он отдал распоряжение боцману, тот скомандовал матросам, и они пошли к носу, откуда им навстречу устало брели комсомольцы, закончившие погрузку носовых трюмов. Капитан поднялся к себе на мостик.

К борту транспорта подходил буксир. Над далеким городом вставало солнце, и река стала огненной под его низкими лучами. Ленька, Карпа и Никита перепрыгнули на буксир и устроились у дымовой трубы.

— Вздремнем, бывало, — сказал Карпа, укладываясь на теплой стальной палубе. — Новая-то рубаха все равно тю-тю!

Внизу мерно постукивала машина, палуба едва заметно дрожала. Снизу приятно подпекало нагретое железо, и друзья мгновенно заснули, прижавшись друг к другу.