В дверь кто-то настойчиво стучал вот уже пару минут.

Стук кажется мне каким-то угрожающим, поэтому я поднимаю голову, сонно смотрю в сторону источника звука и толкаю Микаэля.

— Кто-то стучится…

— Не бери в голову, — невнятно бормочет парень, сильнее прижимая меня к своей груди. — Постучат и уйдут.

Стук действительно прекращается, поэтому я беспечно зеваю и ложусь обратно, за что тут же получаю одобрительный поцелуй в макушку.

Надо сказать, что спать в обнимку с Микой очень удобно. Будто кто-то невероятно умный проектировал и развивал это тело так, чтобы Яблокова могла с комфортом развалиться на его груди и перекинуть ногу через живот парня.

Глупо улыбнувшись, закрываю глаза и погружаюсь в дрему.

— Подъем!

Мажор резко садится на постели, отчего я скатываюсь в сторону, недовольно морщу нос и натягиваю одеяло повыше.

Меня будильник не касается… Я в танке! Точнее, под одеялом.

И даже испуганно-удивленный вопль «Курт?!» не рушит моего намерения повернуться на бочок и подрыхнуть еще пару часиков.

— Ева, — пинает меня ногой под одеялом Мика. — Ева, подъем!

Ну уж нет, я в танке! В броне из одеяла и закрытых глаз. Меня ничего не касается!

— Эва, — ровно и холодно зовет кто-то. — Советую тебе проснуться.

И что-то в этих обманчиво ровных интонациях мужского голоса звучит настолько угрожающе, что я повторяю маневр Микаэля и резко сажусь на кровати.

— Вы?

Курт недовольно поджимает губы и скрещивает руки на груди.

— Я.

Блин, Яблокова! Не тупи, кто еще может искать вас с Мажором? Дед Мороз, не успевший доставить подарки вовремя?

Я оборачиваюсь к притихшему Мику в поисках поддержки, потому что на внешне спокойного Курта сейчас почему-то даже смотреть страшно.

Мажор обнимает меня за талию и двигает к себе.

— Брат, ты как бы не вовремя, — шутливо говорит он, хотя все его тело напряжено и готово для полной трансформации в демона.

Продолжая в страхе прижиматься к теплой груди Мика, я набираюсь смелости, чтобы посмотреть на Курта. Он одет в серые штаны, которые ему невероятно идут, и белую рубашку с закатанными рукавами.

Мужчина оглядывает разбросанные по полу вещи, задерживается взглядом на кружевном лифчике, валяющемся прямо у его ног, не говоря ни слова, идет в ванную.

Возвращается с махровым халатом в руках и кидает его мне.

— Надень, — приказывает он.

Бунтовать почему-то не тянет, поэтому я покорно накидываю на плечи безразмерный халат, торопливо просовываю руки в рукава и завязываю поясок.

— Пойдем, — мужчина галантно протягивает раскрытую ладонь, и что-то слышится в его голосе такое, из-за чего я послушно поднимаю руку, сжимаю горячие пальцы и встаю.

Оказавшись босыми ногами на прикроватном белом коврике, опускаю глаза вниз в поисках тапочек и неожиданно понимаю, что земля уходит из-под ног.

Испуганно выдохнув, обхватываю руками шею мужчины и поднимаю голову. Всего секунды хватает, чтобы успеть разглядеть темные круги под глазами, морщинки в уголках глаз и легкую щетину на подбородке.

— Что за… — кричит Микаэль вслед удаляющемуся брату, и я слышу, как он чертыхается, пытаясь найти свои вещи.

Курт выносит меня из номера и сворачивает направо.

— Куда вы меня несете? — стараясь запомнить повороты коридоров и мелькающие цифры на дверях номеров, спрашиваю я, впрочем, без всякой надежды.

Но вместо ответа на простой вопрос, мужчина решает, что настало время для воспитательной беседы.

— Эва, я ожидал чего-то подобного от брата, но не от тебя, — он недовольно качает головой, но в глаза не смотрит. — Мне почему-то казалось, что тебе неинтересна ночная жизнь, клубы и алкоголь.

— Это было свидание, — нехотя отвечаю я и тут же поддеваю: — Которое вы для своего брата и выиграли. Так что частично во всем случившемся есть и ваша вина.

Он останавливается, опускает голову и впервые смотрит мне в глаза. И столько в этом взгляде раздражения и бешенства, что мне становится страшно.

— Ты так думаешь?

Готовься к худшему, Яблокова. Этот, в отличие от папы и братьев, простой воспитательной беседой о здоровом образе жизни не ограничится.

Но вместо того, чтобы молчать себе в тряпочку и уже сейчас начинать осознавать неприемлемость своего поведения, я упрямо сжимаю губы. А кто вообще дал ему право вести себя так со мной? Приехал тут такой весь из себя сердитый и деловой, утро нам с Микаэлем испортил. Ну, я ему сейчас все выскажу!

Но вместо уже приготовленной речи я запоздало осознаю, в каком паршивом состоянии нахожусь. Вчерашнее чрезмерное потребление коктейлей обернулось нешуточным похмельем.

— Курт, а там, куда вы меня несете, есть стакан воды и таблетка аспирина? — жалобно интересуюсь я.

Лаэрд пристально смотрит мне в глаза, тяжело вздыхает и возобновляет прерванный путь, оставляя мой вопрос без ответа. Еще с десяток широких шагов, и мы останавливаемся у одного из номеров.

Мужчина прикладывает карточку, толкает дверь ногой и заходит внутрь. Миновав гостиную, он несет меня в спальню и ставит на кровать.

— Сходи в душ, приведи себя в порядок — выезжаем через сорок минут, — строгим тоном говорит он, глядя на меня снизу вверх и придерживая руками за талию.

Я стою на пружинящей подо мной кровати, все еще обнимая мужчину за шею руками и виновато хлопая ресницами.

— Курт, не сердитесь, пожалуйста.

Он вздыхает и медленно отстраняется.

— Одежду принесут позже, — произносит лаэрд уже выходя из спальни.

После прохладного душа становится чуть легче. Завернувшись в махровое полотенце с вышитым логотипом гостиницы, я опасливо приоткрываю дверь ванной и выглядываю в спальню.

Как и обещал лаэрд, на кровати лежат вещи. Голубые джинсы, темно-синяя блузка и черный пиджак. Тонкие носочки, новенькая коробка с зимними кроссовками и два комплекта нижнего белья, видимо на выбор, сложены чуть в сторонке. Но самое главное — это стакан с водой и две таблетки аспирина на тумбочке! Кайф!

Таблетки падают на дно прозрачного стакана, и происходит любимый мной еще с лабораторных по химии процесс. Казалось бы, ну что такого особенного в бикарбонате калия? Но ведь как забавно шипит, подлец!

Пока таблетки медленно истончаются, выпуская пузырьки газа, я быстро одеваюсь в предложенное. И вот что странно: подобранные вещи сидят на мне идеально.

Дело в том, что чисто мужская компания наложила отпечаток на все аспекты моей жизни. К примеру, я великолепно прибиваю полки, с легкостью устраняю засоры в сифоне, но совершенно не умею подбирать себе одежду, в частности нижнее белье.

Да что там! Я даже не в курсе, какой у меня размер лифчика.

— Нет, и это не обсуждается, — доносится из-за неплотно прикрытой двери раздраженный голос мужчины.

Подхватив с тумбочки стакан с растворившимися таблетками аспирина, осторожно приближаюсь к двери, наклоняю голову ближе к щели и с любопытством прислушиваюсь.

— Глупо, Крис, не спорю, но я уже решил, что будет так, — говорит с кем-то на повышенных тонах Курт, нервно прохаживаясь по комнате. — Если хочешь, поговори с Авророй. Она тоже считает, что девочку надо забрать.

Я настороженно замираю, так как, судя по всему, речь идет обо мне. Курт сказал, что мы выезжаем через сорок минут — это значит, он хочет забрать меня обратно, но при чем тут Аврора? Неужели бывшая подруга тоже против того, чтобы я виделась с Миком?

Далее Курт начинает говорить чуть тише и спокойнее. До меня доносятся лишь малопонятные фразы, упоминание адвокатов и бронирование какого-то кабинета для переговоров. Обо мне мужчина больше не упоминает, поэтому, потеряв всякий интерес, отхожу от дверей и возвращаюсь в ванную, чтобы подсушить все еще влажные волосы.

За этим процессом меня и застает Курт пару минут спустя.

Он входит в спальню, останавливается у открытой двери ванной комнаты и выжидательно смотрит в мою сторону.

Немного смутившись под его взглядом, торопливо выключаю фен и поворачиваюсь к мужчине. Лаэрд выглядит спокойным, но меня почему-то пронзает беспричинное чувство тревоги и предчувствие чего-то плохого.

— Я хочу, чтобы ты знала, что на всю твою дальнейшую судьбу и на мое решение в частности повлияла ваша с Микаэлем выходка.

От ровных интонаций его голоса по спине бегут мурашки.

Черт! Словно еще раз под холодный душ встала.

А еще меня беспокоит то, что никогда прежде Курт не говорил со мной в подобной манере.

— Зачем ты это сделала? — безжизненным тоном спрашивает он.

Я зачем-то опускаю голову, сворачиваю черный шнур от фена и кладу его рядом с раковиной.

— А что я такого сделала? — растерянно спрашиваю у своего отражения и оборачиваюсь к лаэрду. — Правда, Курт. Ну, вот что такого криминального я сделала? Мы с Микой взрослые, самостоятельные люди. Ну, подумаешь, немного перебрали в клубе, но ведь мы же сразу поехали в гостиницу. Я хочу сказать, что мы не дебоширили, ничего не сломали, не перекидывались в демонов и вообще ничего предосудительного не сделали.

Мужчина скрещивает руки на груди и смотрит на меня тяжелым взглядом то ли синих, то ли зеленых глаз.

— Брат мог не удержать демона и перекинуться, а мы оба знаем, как плохо твой организм восстанавливается после укусов.

— Я предупредила Микаэля, и он надел сдерживающий браслет, чтобы подстраховаться… Честно, Курт, я не понимаю! — Развожу в недоумении руками. — Что такого мы с Микой натворили, что вы бросили все, сорвались и прилетели за нами?

Лаэрд молчит, и я неожиданно понимаю очевидное — ему нечего сказать! И он почему-то злится…

— Ты готова ехать?

Я согласно киваю, а потом резко спохватываюсь:

— Я хочу остаться…

Мои слова оказывают на Курта эффект разорвавшейся бомбы. Он сжимает губы в узкую линию, делает два стремительных шага и оказывается почти впритык ко мне, заставляя невольно прижаться спиной к кромке раковины.

— Что ты хочешь? — холодно переспрашивает он.

Черт, Яблокова! Ну, разве сложно быть хоть капельку послушной?

Видимо, сложно, иначе почему еще я тараторю:

— Вы не волнуйтесь, я в гостинице не останусь. Здесь недалеко живет папина знакомая, я у нее переночую, — задыхаюсь от страха под тяжелым взглядом мужчины. — Просто не уверена, что попаду сюда снова, а покататься еще денек очень хочется.

Я отклоняюсь назад, чтобы хоть немного увеличить расстояние между мной и лаэрдом. Курт замечает, что его вторжение в мое личное пространство немного неприятно мне, и усмехается.

— Ты. Едешь. Со мной.

Каждое его слово — приказ уверенного в своей власти мужчины, привыкшего распоряжаться и не терпящего неподчинения.

И я отчетливо это понимаю, как и возможные проблемы, но почему-то упрямо сжимаю пальцы в кулаки.

— Я. Хочу. Остаться!

Он резко хватает меня за локоть, поворачивает лицом к зеркалу и прижимается всем телом. Вторая его рука грубо собирает мои волосы на затылке и тянет в сторону.

Курт наклоняется к моему уху.

— Эва, не зли меня, — чуть громче и агрессивнее говорит мужчина, и впервые за весь наш разговор в его голосе слышатся хоть какие-то эмоции.

— Но… — все еще пытаюсь сопротивляться я хотя бы на словах.

Лаэрд негромко рыкает и неожиданно прикусывает зубами кожу на шее. Я потрясенно замираю, боясь пошевелиться, боясь сказать слово и… чувствуя, как где-то внутри зарождается легкое возбуждение.

Да что же это такое? Почему всем так нравится кусать меня за шею? Кто-нибудь, напомните лаэрду, что он демон, а не вампир!

Я судорожно ловлю губами воздух и испуганно смотрю на наше отражение в гладкой поверхности зеркала.

Курт разжимает зубы, так и не прокусив кожи, и аккуратно прикусывает еще разок, чуть выше первоначального места. Я пытаюсь пошевелиться, и в тот же миг челюсть сжимается сильнее, заставляя меня замереть.

Лаэрд тут же сбавляет нажим, демонстрируя, что такое поведение ему по душе, но кусать не перестает.

— Курт! — возмущенно шепчу я, боясь пошевелиться, и он снова с силой надавливает клыками на нежную кожу.

Молчи, Яблокова! Молчи, а то ведь покусает, тут и к бабке ходить не надо!

Так мы стоим какое-то время. Я замерла в его руках, боясь спровоцировать лаэрда на действия, и только смотрю испуганными глазами на наши отражения в зеркале.

Посчитав, что с меня хватит, Курт осторожно разжимает челюсти и негромко рычит, прижимаясь губами к моей коже.

По шее и плечам бегут взволнованные мурашки, и я хрипло выдыхаю. Он ловит мой взгляд в зеркале, несильно дергает за волосы, заставляя откинуть голову ему на плечо.

— Просто будь послушной, Эва, — звучит мягкий успокаивающий шепот. — Это все, что я прошу.

Не в силах пошевелиться и заговорить, я просто прикрываю глаза в знак смирения.

— Вот и умница, — мужчина разжимает руки, выпуская меня из захвата, и делает шаг назад. — Пойдем.

Демонстративно вытерев шею ладонью, кидаю угрюмый взгляд на лаэрда и выхожу из ванной.