Города дрейфовали по своим застывшим орбитам вокруг маленького красного солнца. Время от времени некоторые из них возникали на экране в свете своих ходовых огней, однако, большинство не могли позволить себе и такой роскоши. Нехватка энергии не позволяла им держать огни включенными. Освещение в условиях необычайной плотности расположения орбит было крайне важным, и все-таки экономия энергии, необходимой для поддержания экранов, наводимых спиндиззи, имела безусловный приоритет.

Только один город был освещен по-настоящему — не ходовыми огнями, которые как раз были отключены, а обычным уличным освещением. Город обладал достаточными запасами энергии и желал, чтобы все знали об этом. Он словно демонстративно подчеркивал, что предпочитает расточительно расходовать свою энергию, а не соблюдать такие никому не нужные формальности, как включение лишь ходовых огней.

Амальфи рассматривал изображение ярко освещенного города на своем экране. Картинка не отличалась особой четкостью, поскольку город находился близко к красному карлику, в той зоне, где естественное, ничем не ограниченное гравитационное поле существенно преобразило структуру космического пространства. Насыщение этой области более слабыми экранирующими полями, окружающими другие города, еще заметнее затрудняло восприятие. Сквозь компанию других городов город Амальфи никак не мог пробраться к местному солнцу ближе восемнадцати астрономических единиц — расстояние примерно равное тому, на которое Уран отстоит от Солнца в солнечной системе. Поэтому красный карлик представлялся обычной звездой десятой звездной величины. Звезда спектрального типа G0 на расстоянии четырех световых лет, казалось, располагается значительно ближе.

Конечно, все триста с лишним городов-Бродяг не могли одновременно занять выгодную для себя позицию вблизи красного карлика, чтобы получить возможность аккумулировать излучаемую им энергию. Кому-то неизбежно приходилось держаться вдали. Не менее очевидным казалось и то, что ближе всех к живительному звездному огню смогли пробраться как раз те, кто и без того обладал более высокими запасами энергии. Те же города, которые больше других нуждались в получении тепла, замерзшие и изверившиеся, дрожали в темноте.

Удивительным казалось _т_о_, что ярко освещенный город решился выставить напоказ свое пренебрежение к местным законам, да и вообще к здравому смыслу как раз в тот момент, когда к центру джунглей под эскортом полиции направлялась эскадра кораблей Служителей.

Амальфи еще раз обвел взглядом расположенные в ряд экраны. Во второй раз в течение последнего года мэр находился на посту управления Городского Центра, которым он почти никогда не пользовался. Помещение это в древности служило для официальных приемов и еще двенадцать веков назад, сразу после того, как город покинул Землю, было оборудовано системой смотровых экранов. Возможностями поста пользовались только в тех случаях, когда город подходил к какой-нибудь высокоразвитой звездной системе. Именно в таких случаях могла возникнуть необходимость проведения сложных переговоров с различными представителями местных властей: с дипломатами, экономистами и юристами. Этих переговоров — долгих и обстоятельных — никогда не удавалось избежать. Без них Бродяги не могли надеяться, что им удастся вступить в контакт с местными властями. Едва ли Амальфи мог предполагать, что в джунглях ему придется прибегнуть к помощи поста в Городском Центре.

«Много еще такого, — мрачно думал про себя Амальфи, — чего я не знаю о жизни в этих джунглях».

Один из экранов вдруг осветился. На нем во весь рост возникла женская фигура в старомодных одеждах из обветшалого от времени материала. Женщина — очевидно, торговый агент Служителей — сурово смотрела с экрана: хотя по комплекции вовсе не выглядела также сурово.

— Слушайте, — прозвучал ее холодный голос, — имеется разнарядка, связанная с реализаций проекта на планете Херн Шесть. Мы можем направить туда шесть городов. Оплата — после выполнения задания.

— Внимание, Бродяги.

Осветился третий экран. Еще до того, как изображение, затуманенное локально искаженной пространственной решеткой, стало стабильным, Амальфи узнал появившееся на нем характерное очертание. Никакие помехи не могли обмануть его, когда речь шла о полиции. Мэр даже не очень сильно удивился, когда на экране сфокусировалось лицо лейтенанта Лернера — человека, в руках которого взятка, полученная им от города, превратилась в не имеющий никакой ценности германий.

— Если начнутся любые беспорядки, никто не будет нанят, — сказал Лернер. — Вы поняли — никто. Вам необходимо должным образом представить свои предложения этой леди. Она решит, принять или отклонить ваши заявки. Те из вас, кого распределят на работу за пределы джунглей, сохранят здесь свой счет, если решат воспользоваться приглашением. Никакой охраны в пути не будет. Если кто-то проявит неуважение… — лейтенант Лернер провел указательным пальцем по горлу — этот жест был хорошо известен во все времена.

Амальфи, еле сдерживая гнев, резким движением выключил звук. Лернер и женщина-торговый агент продолжали что-то говорить. Но в этот момент пробудился к жизни еще один экран, и Амальфи необходимо было услышать слова, которые поступят от него. Содержание речей лейтенанта и агента предсказать заранее было не так уж трудно. И на самом деле — Отцы Города еще на подходе к джунглям выдали мэру свой прогноз, и Амальфи вполуха слушал двух первых ораторов, чтобы убедиться, что их слова не расходятся с предсказаниями. Но вот что скажет представитель ярко освещенного города, соседа красного карлика — босс джунглей, короля Бродяг…

Даже Амальфи, не говоря уж об Отцах Города, едва ли мог предсказать это. Лейтенант Лернер и женщина, по-прежнему беззвучно шевелили губами на экране; на последнем, четвертом, экране уже двигалась тень следующего оратора. Медлительный, грубый, но убедительный голос полностью заполнил помещение поста управления.

— Никаких предложений на сумму менее шестидесяти не принимать, — произнес голос. — Города класса А будут запрашивать за работу на планете Херн Шесть по сто двадцать четыре единицы. Города класса В не должны сбивать цену, пока эта проклятая торговка не отберет из класса А всех, кто ей нужен. Если она наберет всех шестерых из этого класса, значит, все — дело сделано. Класс С вообще не участвует в торгах по Херну Шесть. Все, кто позволит себе нарушить субординацию, будут наказаны или сейчас… — Образ на экране приобрел ясные очертания, вызвав у Амальфи неудержимый смех, — … или после того, как уйдет полиция. Пока все.

Образ — лысый мужчина в древнем металлическом шлеме — исчез с экрана. Еще некоторое время он стоял перед глазами Амальфи. Король Бродяг оказался мужчиной, словно выплавленным из лавы. Возможно, когда-то он и был рожден известным образом, но сейчас скорее напоминал странное геологическое явление, некую колонну из черного камня, поднявшуюся из трещины в земной коре и принявшую обличье человеческой фигуры.

Его бесформенное лицо искажала непреодолимая боль, которую обычно вызывала непобежденная до сих пор болезнь, хотя теперь от нее не умирали.

Рак.

В голове Амальфи прозвучал голос, производимый миниатюрным вибратором, вмонтированным в отросток кости за правым ухом мэра.

— Именно это и предсказывали Отцы Города, — прокомментировал Хэзлтон со своего поста наверху, в башне управления. — Но вряд ли это существо столь наивно, как могло показаться. Он принадлежит другой эпохе и летает, наверно, еще с тех времен, когда не было известно, каким образом поляризовать поле спиндиззи для защиты от космической радиации. Ему никак не менее двух тысяч лет.

— За такой срок можно набраться мудрости, — согласился Амальфи. Под высоким военным воротником у него на горле находился крохотный микрофон. Если можно судить по экранам, то он стоял неподвижно, в молчании и полном одиночестве; и хотя он являлся экспертом в разговоре без шевеления губами, сейчас даже не пытался этого сделать, поскольку плохие условия местной трансляции делали практически невозможным то, что его бормотание будет услышано.

— Не очень-то похоже, что он говорил все это серьезно. Однако, для нас все же будет лучше, если мы какое-то время посидим тихо.

Амальфи бросил взгляд на запасной боевой экран — объемную карту, на которой двигались разноцветные точки, изображающие города, ближнее солнце и корабли Служителей не в соответствующем масштабе, но по их относительным положениям. Экран был замаскирован под обычный письменный стол и просматривался только с задней стороны, поэтому никто, кроме Амальфи, ее не видел. Силы Служителей представляли один торговый и четыре полицейских корабля, один из которых — головной крейсер — вероятно, находился под командованием Лернера.

Силы эти вряд ли можно было назвать значительными, но ведь и ситуация едва ли требовала присутствия в этом районе целого отряда полицейских. Если бы Бродяги смогли хоть немного согласовать свои действия, им не составило бы особого труда изгнать Лернера из джунглей с незначительными потерями. С другой стороны, Лернер мог запросить подкрепление, и тогда Бродяги едва ли протянули бы долго. Внезапно целая цепочка из двадцати трех «персональных» экранов, расположенных высоко на изогнутой дальней стене, ярко засветились. Двадцать три лица смотрели сверху на Амальфи. Это были мэры всех, за исключением одного, городов класса А, находящихся в джунглях. Двадцать четвертым теперь стал город Амальфи. Амальфи снова включил главный звуковой канал.

— Готовы ли мы приступить к делу? — спросила женщина-представитель Служителей. — Я вижу изображение двадцати четырех городов, значит, собрались все претенденты. Да, в наше время Бродяги проявляют мало рвения к работе — двадцать четыре города из трех сотен изъявили желание заняться столь простой работой! Что уж тут удивляться. Именно такое отношение и сделало вас Бродягами. Вы везде сторонились честной работы.

— Работать мы не отказываемся, — прозвучал голос Короля Бродяг. Однако, его экран по-прежнему оставался серо-зеленым. — Список у вас есть. Делайте свой выбор.

Голос женщины вполне соответствовал ее внешности.

— Дерзости я не потерплю, — резко заявила она. — Будете грубить — приглашу добровольцев из класса В. Между прочим, я при этом даже смогу сэкономить.

Ответа не последовало. Женщина нахмурилась и уставилась на список, который она держала в руках. Через некоторое время она выкрикнула три номера, а затем с большой неохотой и четвертый. Четыре экрана над головой Амальфи погасли, а на карте в столе четыре пятнышка задвигались, удаляясь от красного карлика.

— Для обслуживания планеты Херн Шесть больше не требуется. Осталось только подобрать кандидатов для работы при повышенном давлении, — медленно произнесла женщина. — В моем списке отмечены восемь городов, являющихся специалистами в этой области. Эй вы там, кто вы такой?

— Брэдли-Вермонт, — ответило одно из лиц над головой Амальфи.

— Сколько вы хотите за работу при повышенном давлении?

— Сто двадцать четыре, — угрюмо ответил мэр Брэдли-Вермонта.

— Ого! Однако, высоко ж вы себя цените, не так ли? Не хотите ли поплавать тут еще? Глядишь, скоро совсем сгниете. А может, успеете понять, что такое спрос и предложение, и как они связаны. А вы — здесь указано, что вы — Дрезден-Саксония. Какова ваша цена? Помните, мне нужен только один город.

Мэр Дрезден-Саксонии — мужчина с выпирающими скулами и черными блестящими глазами — производил впечатление сильно ослабевшего человека. Однако, несмотря на явное недоедание, он был вполне доволен собой. Он даже улыбался; впалые глаза мэра сияли, отчего казались еще больше, чем были.

— Мы просим сто двадцать четыре, — произнес он с каким-то злонамеренным безразличием.

Глаза женщины сузились от удивления:

— Вы хотите сто двадцать четыре? Какое совпадение! И вы тоже?

— То же самое, — сказал третий мэр, преодолевая внутреннее сопротивление. Женщина резко повернулась и указала прямо на Амальфи. Используя технику старинных городов, подобных тому, которым управлял Король Бродяг, едва ли можно было точно определить, на кого указывала торговый агент. Но новые города, составляющие в этой группе большинство, наверняка обладали компенсирующими трехмерными камерами.

— Что у вас за город?

— На этот вопрос мы отвечать не будем, — сказал Амальфи. — Кроме того, мы не являемся специалистами по работам при высоком давлении.

— Это мне известно. У меня тут все подробно сказано. Из всех городов-Бродяг, которые мне приходилось видеть, ваш самый большой. Я не говорю о вашем брюхе. Мне кажется, вы достаточно современны, чтобы взяться за это дело. Соглашайтесь на сотню — и работа ваша. Но не больше.

— Нас это не интересует.

— Вы не только толстый, но еще и глупый. Вы только что прибыли в эту чертову дыру, а у нас предусмотрены штрафы…

— Вы же знаете, кто мы такие. Зачем же спрашивать?

— Не ваше дело. Чтобы узнать джунгли, надо здесь пожить. В вашем положении было бы довольно разумно согласиться на эту работу и выбраться отсюда, пока еще возможно. Если закончите работу раньше установленного времени, получите сто двенадцать.

— Вы отказали нам в иммунитете, — сказал Амальфи, — так что можете не утруждать себя выгодными предложениями. К тому же я уже сказал: работа с высоким давлением не интересует нас ни за какие деньги.

Женщина рассмеялась.

— Ко всему, вы еще и лжец. Вы не хуже меня знаете, что во время выполнения работы никто не может арестовать Бродягу. Когда сделаете дело, сможете убраться отсюда. Ну ладно, даю вам сто двадцать. Это мое последнее слово. Всего на четыре единицы меньше того, что требуют эксперты по подобным работам. По-моему, справедливо, не так ли?

— Может быть, и справедливо, — ответил Амальфи. — Но мы не выполняем таких работ. Кстати, мы уже получили первые репортажи с Херна Шесть. Как только лейтенант Лернер объявил, что работа будет выполняться именно там, мы сразу же направили туда телеуправляемые ракеты. Полученные репортажи нам очень не понравились. Мы не хотим там оказаться. Мы не согласимся на эту работу ни за сто двадцать, ни за сто двадцать четыре, да и вообще не возьмемся за нее ни на каких условиях. Поняли?

— Очень хорошо, — злобно произнесла женщина. — Думаю, вы еще обо мне услышите, Бродяга.

Король джунглей недружелюбно смотрел на Амальфи. Если мэр правильно понял, то Король считал, что он несколько излишне подчеркивает солидарность Бродяг. Возможно, ему также казалось, что столь откровенное выражение независимости подрывает его безраздельную власть в джунглях. Амальфи был абсолютно уверен в том, что правильно угадал мысли Короля.

Теперь, все что оставалось, так это приступить к найму городов класса В; однако и это потребовало довольно длительного времени. Женщина, как оказалось, являлась не просто торговым агентом, но и довольно важной предпринимательницей. Ей были необходимы двадцать городов — по одному на каждый кусочек грязной работы: разработка в непосредственной близости от красного карлика залежи кариотита с низким процентным содержанием минерала. Двадцать городов-шахтеров довольно быстро превратят небольшую планету в кучу хлама. Цель представителя Служителей состояла в том, чтобы выполнить работу, заплатив жалкие гроши.

Но пока она еще продолжала собираться с мыслями, готовясь предложить свои условия Бродягам, неожиданно раздался чей-то слабый голос. Лица говорившего видно не было.

— М_ы _б_е_р_е_м_с_я _з_а _э_т_у _р_а_б_о_т_у_. _В_о_з_ь_м_и_т_е н_а_с_.

Со всех экранов послышалось невнятное бормотание, по лицам мэров пробежало недовольство. Амальфи взглянул на объемную карту, но ничего особенного там не увидел: слишком слабым был сигнал. С уверенностью можно было сказать только одно — голос принадлежал одному из мэров городов, расположенных на периферии, вдали от центра джунглей, которые гораздо больше других нуждались в пополнении запасов энергии.

На какое-то мгновение показалось, что торговый агент Служителей почувствовала некоторое замешательство. Даже в джунглях, — подумал Амальфи, — все-таки должны соблюдаться некоторые, пускай и грубые, правила. Совершенно очевидно, что женщина понимала: принятие пожелавшего до переговоров с другими может быть воспринято весьма отрицательно.

— Вам лучше держаться подальше, — прозвучал голос Короля джунглей. Голос его — медлительный и тяжелый, — казалось, повис в воздухе. — Предоставьте леди возможность выбирать самой. Класс С, между прочим, ей вообще не нужен.

— М_ы _б_е_р_е_м_с_я _з_а _р_а_б_о_т_у_. _М_ы _о_ч_е_н_ь _д_а_в_н_о н_а_ч_а_л_и _д_о_б_ы_в_а_т_ь _и_с_к_о_п_а_е_м_ы_е_ и _у_м_е_е_м о_б_о_г_а_щ_а_т_ь_ р_у_д_у_ с _п_о_м_о_щ_ь_ю _г_а_з_о_в_о_й д_и_ф_ф_у_з_и_и_, _м_а_с_с_-_с_п_е_к_т_р_о_г_р_а_ф_и_и_ и м_а_с_с_х_р_о_м_а_т_о_г_р_а_ф_и_и_. _В_о_о_б_щ_е_ _у_м_е_е_м _д_е_л_а_т_ь_ _в_с_е и _с_п_р_а_в_и_м_с_я_ с _р_а_б_о_т_о_й_. _О_н_а _д_о_л_ж_н_а_ б_ы_т_ь н_а_ш_е_й_.

— То же касается и остальных, — холодно ответил Король, на которого слова мэра добровольцев явно не произвели ни малейшего впечатления. — Ждите своей очереди.

— М_ы _у_м_и_р_а_е_м _т_у_т_! _Г_о_л_о_д_, _х_о_л_о_д_, _ж_а_ж_д_а_, б_о_л_е_з_н_и_!

— Все в таком положении. Неужели вы думаете, что другим здесь нравится? Дожидайтесь своей очереди!

— Прекрасно, — неожиданно вступила женщина. — Мне надоело постоянно слушать указания, в ком я нуждаюсь, а в ком — нет. Пора кончать. Сообщите свои координаты, кто бы вы ни были, и…

— Вот-вот, сообщите координаты, и не успеете вы еще замолчать, как мы отправим туда торпеду Дирака! — прогремел Король. — Аколит, сколько заплатите за взрывные работы? Никому не разрешено работать меньше, чем за шестьдесят единиц. Ясно?

— М_ы _б_е_р_е_м_с_я _з_а _п_я_т_ь_д_е_с_я_т _п_я_т_ь_.

Женщина улыбнулась кривой неприятной улыбкой.

— Очевидно, кто-то из этой чумной зоны счастлив использовать свой шанс и честно поработать? Кто следующий?

— О черт, вам нет необходимости принимать из класса С, — прохрипел один из отвергнутых мэров. — Мы тоже согласны на пятьдесят пять. Чего нам терять?

— Т_о_г_д_а _м_ы _с_о_г_л_а_с_н_ы _н_а _п_я_т_ь_д_е_с_я_т_, — немедленно прошептал аутсайдер.

— Типун тебе на язык! Ты еще пожалеешь, что раскрыл рот, проклятый Кокуильхэтвиль-Конго. Ведь это ты, я не ошибся? Ты еще пожалеешь, что вообще осмелился что-то промолоть своим языком.

На экране в столе зеленые точки пришли в движение. Некоторые из крупных городов покидали свои орбиты. Торговый агент была встревожена таким развитием событий.

— Хэзлтон! — скороговоркой пробормотал Амальфи. — Что-то мне это все не нравится. Приготовься. Как только я скажу, мы отправляемся на одну из свободных орбит около красного карлика.

— Скорости не хватит…

— Если бы мы могли набрать скорость, нас бы здесь сейчас не было. К тому же лучше проделать это медленно, чтобы никто, глядя на свои карты, не смог заметить, что мы движемся против общего потока. Это возможно? Если сделать это, не привлекая внимания, нельзя, лучше сразу же отказаться от этой попытки.

— Хорошо.

— Клянусь ночной сорочкой Хаджи, вы получите хороший урок! — воскликнула женщина из скопления Служителей. — На сегодня все. Никакой работы не будет. Я вернусь через неделю. Может быть, к тому времени вы поумнеете. Лейтенант, давайте убираться отсюда ко всем чертям!

Однако, это оказалось довольно трудной задачей. Между кораблями Служителей и открытым космосом образовалось нечто вроде фронтальной волны, наведенной тяжелыми городами. Волна эта быстро распространялась от центра к темной периферии, в которой дрожали от холода города-слабаки. Холодная оболочка, образованная тесным строем городов класса С, пришла в паническое движение, а еще дальше блестящие зеленые искорки озлобленных городов, от которых только что ускользнула такая близкая уже работа, словно в гневе, в мириадах брызг врезались в основное облако.

В помещении Городского Центра воцарился настоящий бедлам. Мэры, перебивая друг друга, кричали, пытаясь объяснить, что не виноваты в создавшейся в космосе суматохе. Доносились голоса представителей городов, все еще не потерявших надежду добиться долгожданной работы. Во всеобщей сумятице они продолжали выкрикивать свои предложения. Громогласный бычий рев Короля Бродяг перекрыл невероятный шум.

— Очистить небо! — закричал Лернер. — Всем убраться отсюда!..

Словно в ответ на его слова экран в столе Амальфи затрещал, покрывшись сапфировыми, толщиной с волос, полосками. Гром мезотронных винтовок заполонил наушники, изрисовав отчаявшиеся, кричащие лица на экранах. Лейтенант Лернер посуровел как человек, испытывающий неудержимый страх, поняв внезапно, что ситуация, в которой он оказался, вышла из-под контроля и сделалась окончательно опасной. Амальфи успел заметить, как полицейский к чему-то протянул руку.

— Все, Хэзлтон. _С_п_и_н_!

Сломанный спиндиззи жалобно выл, и город, словно преодолевая боль, набирал скорость. Локоть Лернера на экране дернулся; от полицейского корабля протянулся бледный направленный луч бластера Бете. Через несколько секунд что-то — Амальфи не успел разглядеть, что это было, — взорвалось, оставив после себя лишь огромное газовое облако. Исчезнувший город находился так далеко от центра скопления, что Амальфи сначала подумал, будто до смерти перепуганный Лернер стрелял наугад, просто чтобы устрашить Бродяг. По лицу Лернера он понял, что тот действительно не знает, кого поразил его шальной выстрел. Лейтенант был обескуражен не меньше Амальфи и сожалел о смерти неизвестного.

Глубина этой реакции заново удивила Амальфи. Быть может для него еще не все потеряно.

Какой-то полный идиот открыл сейчас огонь по полицейским, однако ни один из выстрелов не достиг цели. Мезотронные ружья, состоявшие на вооружении городов-Бродяг, никогда не были особенно грозным оружием. Амальфи ужаснулся при мысли о том, что Лернер, не выдержав подобного выпада, еще раз приведет в действие бластер, однако, полицейский сумел взять себя в руки и мыслил трезво и рассудительно. С командного крейсера более не последовало ни единого выстрела. Возможно, лейтенант почувствовал, что еще один неосторожный выстрел — и стычка может превратиться в массовое восстание, а тогда придется призывать на помощь весь космический флот Служителей.

Служители никак не могли быть заинтересован в подобном развитии событий, поскольку произошло бы резкое сокращение квалифицированной рабочей силы.

Городские спиндиззи смолкли. Красный свет пробивался из зала сквозь дым и падал на каменную лестницу, ведущую к башне.

— Мы остановились около небольшой звезды, босс. Отсюда до орбиты, по которой вращается город Короля джунглей, не более полумиллиона километров.

— Прекрасная работа, Марк. Закажи, пожалуйста, шлюпку. Мы нанесем им визит.

— Хорошо. Нам потребуется какое-то специальное оборудование?

— Оборудование? — медленно переспросил Амальфи. — Нет. Лучше пригласи сержанта Андерсона. И, Марк…

— Да?

— Позови и Ди тоже.

Правительственный центр в родном городе Короля Бродяг производил весьма внушительное впечатление: древний, величественный, отделанный мрамором. Со всех сторон центр окружен такими же красивыми зданиями пониже. Одно из сооружений привлекло внимание Амальфи, он никак не мог догадаться, для чего предназначен этот тяжелый, укрепленный на кронштейне мост. Мост пересекал необычайно широкую улицу, разделявшую город надвое. Никакого транспорта на улице не было, так же как и на мостике. Виднелись только немногочисленные пешеходы. В конце концов, он пришел к выводу, что мост оставили только из уважения к истории. Никаких других причин для его существования, по-видимому, не было, поскольку в городе Короля, как и в других городах-Бродягах, перемещались, в основном, по воздуху. Как и городской центр, мост отличался необычной красотой, наверно, еще и поэтому горожане решили сохранить его.

Такси, слегка покачиваясь, приземлилась.

— Ну вот, джентльмены, мы и приехали, — сообщила Жестянка Кэдди. — Добро пожаловать в Буда-Пешт.

Амальфи последовал за Ди и Хэзлтоном к центральной городской площади. Многочисленные небольшие такси точками проносились по красному небу, направляясь к дворцу и приземляясь неподалеку от него.

— Похоже, здесь намечается какое-то совещание, — определил Хэзлтон. — Прибывают не только административные работники этого города, но и гости из других городов. Видите, как их приветствуют.

— Я тоже так думаю, — согласился Амальфи. — Судя по всему, мы прибыли как раз вовремя. Мне кажется, что Короля ждут неприятности; его подчиненные настроены весьма решительно. Перестрелка с Лернером и потеря работы серьезно подорвали его авторитет. Если так, у нас появляются новые возможности. Может быть, найдем выход.

— Кстати, — сказал Хэзлтон, — а вообще где вход в этот саркофаг? Там, что ли?

Они поспешили во дворец, пробираясь между колонн примыкающего к нему портика. Внутри, в фойе, множество людей спешили к широкой, старинной лестнице. Другие, собравшись в группы, о чем-то понуро переговаривались. Холл украшали прекрасные подсвечники; света они давали немного, затеняя свечи, словно распустивший хвост павлин.

Кто-то схватил Амальфи за рукав, и мэр оглянулся. Рядом с ним стоял щуплый мужчина с изнуренным, славянского типа лицом и черными глазами, живо сияющими плохо скрываемым озорством.

— Когда я вижу все это, начинаю скучать по дому, — сказал мужчина, — хотя у нас и нет такого великолепия. Вы, кажется, тот мэр, который отверг все предложения вашему безымянному городу. Я прав или нет?

— Именно так, — ответил Амальфи, с трудом разглядев фигуру мужчины в этом церемониальном сумраке. — А вы — мэр Дрезден-Саксонии, Франц Шпект. Что мы можем для вас сделать?

— Ничего, благодарю вас. Я просто хотел представиться. Хорошо бы вам знать там кого-нибудь лично. — Мужчина кивком головы указал на лестницу. — Я восхищен вашим поведением. Между прочим, почему ваш город не имеет имени?

— Почему же — имеет, — сказал Амальфи. — Иногда, правда, нам приходится пользоваться своим именем, как оружием, или, по крайней мере, как средством воздействия на противников. Мы держим его в секрете в расчете как раз на случай подобных ситуаций.

— Как оружие! Надо об этом подумать. Надеюсь, мы еще увидимся. Собеседник Амальфи быстро удалился, смешавшись с тенями, плавающими в тускло освещенном зале. Хэзлтон с плохо скрытым удивлением взглянул на Амальфи.

— Чего он хотел, босс? У него на нас какие-то планы?

— Таково же и мое предположение. Он сказал, что друзья нам тут могут пригодиться. Пойдем наверх.

В огромном помещении, которое представляло собой тронный зал одной из древних империй — гораздо более древней, чем любой из городов-Бродяг, и возникшей, видимо, еще до начала космической эры, — уже началось совещание. Король джунглей, невероятно высокий, всем своим видом напоминающий суровый утес, стоял на возвышении, светясь, словно антрацит, тусклым черным светом. Всем своим видом являя древность, все же античность его скорее являлась родственной камню, без определенных очертаний, ничего существенного, как античность без истории на богатом фоне его собственного города. Он мог быть кем угодно, но только не мэром Буда-Пешта. Амальфи зародилось сильное подозрение в журнале города имеются свежие кровоподтеки.

Тем не менее, Королю без видимых усилий удавалось сохранять контроль над мятежными Бродягами. Его громовой голос гремел над их головами, словно камнепад, гипнотизируя и подавляя волю. Несмелые протестующие выкрики по сравнению с этим голосом выглядели безобидно и жалко, как блеянье ягнят, протестующих против неминуемого обвала.

— Вы — сумасшедшие! — гремел Король. — Вас чуть-чуть потрепали, а теперь хотите все на кого-нибудь свалить! Ну что ж, я подскажу вам подходящую кандидатуру! Я знаю, что вам надо делать. И, клянусь, вы это с_д_е_л_а_е_т_е_, все ваше стадо!

Амальфи, вовсю работая своими бычьими плечами, продрался сквозь плотные ряды возбужденных мэров и управляющих. Хэзлтон и Ди, держась за руки, пробирались вслед за ним. Бродяги, которых Амальфи вынужден был расталкивать плечами, недовольно ворчали. Однако, поглощенные гневной, разоблачительной речью Короля и своим собственным свирепым негодованием на него за хитрость и изворотливость, за то, что он, словно баранов, водит их за нос, они не обращали на Амальфи особого внимания, пропуская его вперед.

— Какого черта мы болтаемся здесь, терпя унижения со стороны этих провинциалов-Служителей? — во все горло орал Король. — Вы уже досыта наелись всем этим. Да и я тоже. С самого начала мне это не нравилось, но я терпел! Когда я пришел сюда, вы довели цену до позорного уровня. Я заставил вас прекратить торги, и тогда, по крайней мере, город, получивший работу, мог хоть немного заработать. Именно я научил вас организованности, показал вам, как нужно отстаивать свои права. Я научил вас держать заработки на приличном уровне. И я скажу вам, что следует делать теперь, когда наша оборона провалилась.

Амальфи, пробравшись, наконец, к помосту, схватил Ди за руку и притянул ее к себе. Они стояли теперь в среднем ряду толпы, почти рядом с Королем, который, заметив их передвижение, принялся разглядывать смельчаков. Амальфи почувствовал, как рука Ди судорожно напряглась, он пожал ее, пытаясь успокоить девушку.

— Хорошо! — воскликнул Амальфи. — Говори, что нам делать, или заткнись. Хватит болтовни.

Король, пристально глядевший на них, сделал какое-то неловкое, непроизвольное движение, как будто собирался отступить.

— Черт побери, а вы кто такие? — закричал он.

— Я — мэр того города, который сегодня был единственным, кто пытался сохранить уровень оплаты, — ответил Амальфи. Он как будто и не кричал, и все же голос его звучал под сводами зала ничуть не тише, чем рев Короля. По толпе пробежал ропот, и Амальфи увидел, как присутствующие поворачиваются в его сторону.

— Мы здесь самый большой и самый современный город. Сегодня мы впервые познакомились с теми методами, с помощью которых вы держите уровень цен. Мы считаем их дурно пахнущими. В аду бы мы видели этих Служителей, прежде, чем согласились работать на них за _л_ю_б_у_ю_ предложенную ими цену, не говоря уже за те уровни оплаты, что установлены вам.

Кто-то рядом повернулся и искоса взглянул на Амальфи.

— Очевидно, вы, парни, можете питаться пространством, — сухо произнес Бродяга.

— Питаемся мы нормальной едой. Но не желаем жрать помои, — прорычал Амальфи. — Ты, там, на платформе. Давайте-ка выкладывай свой великий план, как нам выбраться из этой переделки. Наверняка, он столь же хорош, как и твоя система удержания уровня заработка.

Король принялся беспокойно притопывать ногами по помосту. Амальфи замолчал. Предводитель Бродяг, подбоченясь и широко расставив ноги, покачивался из стороны в сторону. Его блестящий лысый череп, наклоненный вперед, тускло сверкал на фоне выцветших занавесей.

— Я скажу вам, — заорал он. — Клянусь, я скажу вам. Посмотрим, что вы запоете после этого. Если захотите, можете остаться, здесь будут прекрасные условия для того, чтобы поднять цену. Но если у вас есть хоть немного мужества, советую вам отправиться с нами.

— И куда же? — холодно спросил Амальфи.

— Мы собираемся совершить марш на Землю.

Последовало краткое, оцепенелое молчание, вскоре перешедшее в невероятный, все нарастающий шум.

Амальфи усмехнулся. Реакция слушателей не показалась ему особенно дружелюбной.

— Подождите! — заревел Король. — Подождите, будь вы прокляты! Я спрашиваю вас: какой нам смысл продолжать борьбу со Служителями? Это же просто мусор. Они не хуже нас понимают, что если о них узнают на Земле, им несдобровать. Им придется отвечать за все. И за свою тактику работорговли, и за поведение их собственной милиции, и за то, что они позволяют себе стрелять в Бродяг.

— Тогда почему бы нам не вызвать полицию Земли? — выкрикнул кто-то.

— Потому что они не пойдут сюда. Они просто не могут. По всей галактике полно Бродяг, находящихся в зависимом положении от звездных скоплений и местных систем, вроде нас. Депрессия охватила всех, и на Земле просто недостаточно полицейских. Не могут же они быть везде одновременно.

— Но нам незачем это терпеть. Мы можем отправиться на Землю и потребовать, чтобы они защищали наши права. Мы же граждане Земли, — продолжал Король, покосившись на Амальфи. — Если, конечно, тут нет Веганцев. Скажи-ка, приятель, ты случайно, не с Веги? Его щербатое лицо, обращенное к Амальфи, отвратительно ухмылялось. По залу пронеслось нервное хихиканье.

— Мы можем отправиться на Землю и потребовать, чтобы правительство вступилось за нас. Иначе для чего оно вообще существует? Кто добывает те деньги, благодаря которым политики вот уже много веков толстеют, не зная особых забот? Кем бы они вообще управляли, если бы не было Бродяг? С кого собирали бы налоги, кого наказывали бы? Ответьте мне, или я запихаю ваш орбитальный форт вам в глотку!

Смех Короля звучал все громче, постепенно приобретая некоторую доброжелательность. Однако, Амальфи не обманывался на этот счет: к подобным насмешкам он привык и в своем окружении. Поведение его оппонента вполне могло означать, что он просто исчерпал запас своих аргументов и не знал, что еще сказать.

Амальфи холодно произнес:

— Большинству из нас в разное время предъявлялись обвинения, причем носили они далеко не локальный характер. Это нарушение тех или иных законов, установленных землянами. Многие города полиция разыскивает уже не один десяток лет. Вы что, хотите преподнести их земной полиции на блюдечке?

Король, казалось, не слышал его. Собравшиеся снова принялись хохотать, и Король отблагодарил их широкой улыбкой, с восхищением глядя на Ди.

— Мы пошлем вызов всем Бродягам по коммуникатору Дирака, — сказал он. — «Мы все возвращаемся на Землю» — скажем мы. «Мы направляемся домой, чтобы получить полагающееся нам вознаграждение. Мы долго и тяжело трудились на благо Земли, облазив всю галактику. И что же? Нам отплатили, превратив наши деньги в бессмысленную бумагу. Мы отправляемся домой. Посмотрим, как земляне держат свое слово…» Мы назначим дату."… и каждый Бродяга, в ком еще осталось хоть немного храбрости звездолетчиков, последует за нами". Как, звучит, а?

Ди сдавила руку Амальфи с такой невероятной силой, которую мэр и предполагать не мог в этой хрупкой девушке. Мэр молчал, не ответив на тираду Короля и глядя на него с металлическим холодом в глазах.

Откуда-то из глубины огромного тронного зала раздался уже знакомый голос:

— Мэр безымянного города поставил очень важный вопрос. С точки зрения Земли мы — скопище потенциальных преступников. В лучшем случае, они сочтут нас недовольными судьбой безработными, присутствие которых в таком большом количестве около родной планеты крайне нежелательно.

Хэзлтон тоже пробрался в первый ряд, остановившись около Ди и воинственно глядя снизу вверх на Короля. Тот, однако, словно не замечал управляющего, смотрел поверх его головы.

— У кого-нибудь есть еще предложения? — сухо произнес он. — Тут у нас находятся представители старой доброй Веги. У них полно всяких идей. Послушаем. Уверен, они предложат нам нечто грандиозное. Клянусь, этот Веганец — просто гений.

— Забирайтесь туда, босс, — прошипел Хэзлтон. — Вы сможете убедить их!

Амальфи выпустил руку Ди — ему стоило большого труда сделать это достаточно нежно — и неуклюже, хотя и без видимых усилий, взобрался на помост. Повернувшись лицом к толпе, он приготовился говорить.

— Эй, мистер! — прокричал кто-то. — Да вы вовсе и не веганец!

Толпа напряженно рассмеялась.

— Никогда это не утверждал, — возразил Амальфи. На лице Хэзлтона появилось выражение безысходности. — Вы что, стадо детишек? Что вы уши развесили? Никто вас не спасет. И уж тем более, если вы всей толпой отправитесь на Землю. Легкого выхода у нас нет. Я знаю только _о_д_и_н_ и могу рассказать вам о нем, если, конечно, у вас смелости хватит.

— Говори!

— Рассказывай!

— Кончай тянуть!

— Прекрасно, — сказал Амальфи, направляясь к массивному трону Габсбургов и усаживаясь в него. Король, застигнутый врасплох, не двигался с места. Амальфи, несмотря на свои внушительные размеры, не мог сравниться с Королем, однако, устроившись на троне, он сразу будто приобрел необъяснимое величие. Король джунглей казался теперь не только мелким, но и совершенно неуместным в этой обстановке. Амальфи начал говорить. Голос его звучал с трона также твердо и убежденно, как и прежде.

— Джентльмены, — сказал он, — наш германий теперь ничего не стоит. Точно такое же положение и с бумажными деньгами. Даже работа, которую мы умеем делать, теперь не стоит той оплаты, которую нам предлагают за нее. Это наша проблема, и очень сомнительно, чтобы на Земле с этим могли что-нибудь поделать. Там свои сложности, на Земле тоже кризис.

— Смотрите-ка, он — профессор, — ехидно заметил Король, скривив рот.

— Заткнись, ты сам пригласил меня говорить. Так что, пока не закончу, я отсюда не слезу. Мы можем продавать только один товар. Это — наша рабочая сила. Однако, ручной труд, тяжелая работа стоят очень мало. С этим могут справиться и машины. Но умственную работу способен проделать только тот, у кого есть настоящие мозги. Искусство и чистая наука находятся за пределами возможностей машин.

— Мы, конечно, не можем продавать произведения искусства. Мы не способны создавать их, поскольку не являемся художниками. Этим занимаются совершенно иной сегмент галактического общества. Но вот умственная деятельность в области чистой науки — это другое дело. Но работа мозгами в области фундаментальных наук — это нечто, что мы сможем продать, как мы всегда могли продать результаты работы мозгов в области прикладных дисциплин. Если мы правильно разыграем эту карту, мы сможем продавать свою продукцию везде, причем за ту цену, которую запросим сами, вне зависимости от денежной системы. Научные открытия — универсальный товар, и в перспективе мы, Бродяги — единственные, кто сможет производить и продавать его.

— Имея возможность предлагать этот товар, мы легко справимся со Служителями и с любой другой звездной системой. Любая депрессия будет нам нипочем, мы сами будем устанавливать цену и диктовать свои условия.

— Докажи! — прокричал кто-то.

— Это очень просто. У нас тут около трехсот городов. Давайте объединимся. У каждого есть какие-то уникальные знания. Впервые в истории такое количество Отцов Города собрались в одном месте. Это же относится и к организациям, занимающимся научными исследованиями в самых разных областях. Если мы обменяемся между собой имеющейся информацией, призовем все наши интеллектуальные ресурсы, то, по крайней мере, на тысячу лет вырвемся вперед в своем технологическом развитии по сравнению с остальной галактикой. Какого-нибудь эксперта можно купить очень дешево, почти задарма, но ни один эксперт — _н_и _о_д_и_н_ г_о_р_о_д _и_л_и _д_а_ж_е п_л_а_н_е_т_а_ — не смогут сравниться с тем, что у нас будет.

— Человеческие знания, джентльмены, — это совершенно бесценная монета, универсальная монета. Подумайте только, в нашей галактике около восьмидесяти пяти миллионов развивающихся миров, которые с удовольствием заплатят за _с_о_в_р_е_м_е_н_н_ы_е_ знания. А мы, как никто другой, объединившись, сможем их предоставить. Даже Земля останется на целое столетие позади. Земляне — и те будут гоняться за нами, предлагая самую высокую цену.

— У меня вопрос! — послышался выкрик из задних рядов.

— А, это вы, Дрезден-Саксония, я не ошибся? — сказал Амальфи. — Слушаю вас, мэр Шпект.

— Вы уверены, что объединение технологий и есть решение нашей проблемы? Вы же сами сказали, что прямолинейные, однозначные подходы — это прерогатива машин. Старинные теоремы Геделя-Черча утверждают, что никакое множество машин не может достичь значительного превосходства над человеческим мышлением. Создатель машины прежде, чем сконструировать ее, сам должен добиться выполнения той функции, для которой она предназначена.

— Это что, семинар? — требовательно спросил Король.

— Давайте-ка…

— Давайте-ка сначала выслушаем! — прокричал кто-то.

— После сегодняшних беспорядков…

— Пусть продолжают. Они дело говорят!

Амальфи подождал еще несколько секунд и сказал:

— Да, мэр Шпект. Продолжайте.

— Я уже почти все сказал. Машины не могут сделать то, о чем вы говорите. Не зря же именно мэр контролирует работу Отцов Города, а не наоборот.

— Совершенно верно, — согласился Амальфи. — Я не утверждаю, что подсоединение всех Отцов Города друг к другу автоматически решит все наши проблемы. Во-первых, само подсоединение мы должны произвести очень осторожно. Это сложная технологическая задача. Если мы ошибемся и соединим их неправильно, то вместо накопления знаний может произойти их исчезновение. Этот пример как раз подтверждает правоту ваших слов: машины не могут решить эту задачу, поскольку они не описываются количественными отношениями.

— Именно это я и имел в виду, когда говорил о сложности нашей задачи. Кроме того, если нам все-таки удастся объединить знания всех машин, мы еще должны правильно их интерпретировать. Без этого воспользоваться ими нам не удастся.

— Но на это потребуется много времени. Очень много. Нашим инженерам придется постоянно контролировать процесс извлечения знаний. Они должны будут наблюдать за Отцами Города, иначе мы не будем иметь уверенности в том, что машины смогут воспринять передаваемую информацию. Насколько нам известно, память их ничем не ограничена, но это только предположение. На практике его еще никто не проверял. Инженерам предстоит оценить полученные результаты, сверить свои оценки с машинными, чтобы устранить вероятные логические ошибки. Возможны даже такие противоречия, которые не будут разрешены в рамках машинной логики. Потребуется обстоятельное сопоставление всех выводов и допустимых следствий, а их будут тысячи…

— На это уйдет более двух лет, возможно, даже лет пять. И то мы получим только предварительные результаты. Отцы Города выполнят свою часть работы за каких-нибудь несколько часов, остальное время уйдет на аналитические процессы, которые без человеческого разума просто не выполнить. Но когда все будет закончено, хозяевами галактики будем мы.

— Замечательный ответ, — сказал Шпект. Говорил он довольно тихо, и все-таки каждое его слово со свистом пролетало во влажном от пота воздухе, словно крохотный снаряд. — Джентльмены, я думаю, что мэр безымянного города прав.

— Черта с два! — завопил Король, выдвигаясь на помосте на передний план и разрывая на пути влажный воздух. — Кому понравится сидеть сложа руки целых пять лет, изображая из себя ученого, пока Служители заставляют нас копаться в помойках?

— А кому понравится быть разорванным на куски? — резко возразил кто-то. — Кому охота воевать с Землей? По крайней мере, не мне. Я буду держаться от земных полицейских как можно дальше. По-моему, Бродяги еще не потеряли способность мыслить здраво.

— Полицейские! — завопил Король. — Они храбрые, только когда нападают на города поодиночке. А что будет, если _т_ы_с_я_ч_и_ городов пойдут к Земле? Кому они предъявят свои обвинения? Если бы вы оказались на их месте, стали бы вы выискивать в такой толпе отдельных субъектов, чтобы объявить им о нарушении закона или о том, что они не соблюдают условия какого-то ерундового контракта? Неужели подобная глупость и есть тот здравый смысл Бродяг? Если это так, то я это покупаю.

Вы ведете себя как наивные цыплята — вот в чем ваша беда. Вас сегодня отшлепали, а вы и испугались. Что, больно? Неженки вы чертовы. Неужели не ясно, что законы существуют именно для того, чтобы защищать в а с, а не отщепенцев вроде Служителей. Но позвать полицию сюда мы не имеем возможности: для этого полицейских слишком мало. К тому же здесь они как раз и разобрались бы с нами поодиночке, припомнив каждому все его грехи. А мирный марш на Землю — это совсем другое дело. Мы все вместе потребуем, чтобы нам вернули то, что принадлежит нам по праву. В этом случае они не смогут добраться до каждого из нас в отдельности. Но вам страшно! Бедняжки. Вы предпочитаете торчать в джунглях и умирать по одному!

— Нет, только не это!

— И не мы!

— Когда выступаем?

— То-то же, — удовлетворенно прорычал Король.

— Буда-Пешт, вы хотите решить все нахрапом. Вопрос еще не закрыт, — сказал Шпект.

— Хорошо, — согласился с ним Король. — Я хочу, чтобы все было по правилам. Давайте голосовать.

— Голосовать мы еще не готовы. Вопрос пока открыт.

— Ну? — промычал Король. — Вы, там, на помосте. Хотите еще что-нибудь сказать? Вы тоже боитесь голосования, как Шпект?

Амальфи, сохраняя достоинство, выдержал паузу.

— Я все сказал и готов принять исход голосования, — сказал он. — Мне, правда, кажется, что лично для нас поход на Землю будет совершенно невозможен: наш спиндиззи не выдержит. Так что, если большинство выберет марш, мы в нем участия не примем. В общем, я все сказал. Считаю, что лететь к Земле — это самоубийство.

— Один момент, — не успокаивался Шпект. — Прежде, чем приступить к голосованию, я все же хотел бы знать, от кого поступили предложения. Буда-Пешт мы хорошо знаем. А кто вы?

На какое-то мгновение в тронном зале воцарилась мертвая тишина.

Все присутствующие прекрасно понимали, какое огромное значение имеет этот вопрос. Престиж любого города среди Бродяг держался на двух обстоятельствах. Решающее влияние на исход голосования могли оказать опыт города, решившего взять на себя судьбу других, и его громкие достижения. Город Амальфи в обоих отношениях стоял очень высоко. Стоило мэру объявить имя своего города, и шансы его на победу в голосовании были бы, по меньшей мере, не хуже, чем у соперника. Даже будучи безымянным, город Амальфи заслужил в глазах Бродяг неоспоримый авторитет.

Хэзлтон, очевидно, думал как раз об этом, подавая Амальфи энергичные сигналы обеими руками. _С_к_а_ж_и_т_е _и_м_, _б_о_с_с_. _Э_т_о _т_о_, ч_т_о _н_у_ж_н_о_. _С_к_а_ж_и_т_е_!

Амальфи ощутил оглушающее сердцебиение.

— Мое имя — Джон Амальфи, уважаемый мэр Шпект, — выдавил он.

По залу проплыл уважительный гул.

— Ответ дан, — поспешил встрять Король, продемонстрировав свои кривые зубы. — Счастлив видеть вас у себя на борту, мистер Амальфи. Теперь, если вы уберетесь, наконец, с этой платформы, мы сможем приступить к голосованию. Но не спешите покидать город, мистер Амальфи. Я хотел бы побеседовать с вами с глазу на глаз. Поняли?

— Хорошо, — согласился Амальфи. Он проворно спрыгнул на пол и вернулся назад, к Ди и Хэзлтону, по-прежнему стоявшим рука в руке.

— Босс, почему ты не сказал им? — прошептал Хэзлтон с недовольным выражением на лице. — Ты что, _х_о_т_е_л_ намеренно провалить все дело? У тебя было две прекрасных возможности, и ты их обе упустил!

— Конечно, упустил. Для этого я сюда и пришел. Мне нужно было подогреть их. Вам с Ди лучше поскорее уйти, иначе придется отдать ее Королю взамен на разрешение покинуть город и вернуться домой.

— Ты и это предусмотрел, Джон? — удивленно спросила Ди. Она как будто не предъявляла ему обвинения, а просто констатировала факт.

— Боюсь, что да, — не возражал Амальфи. — Прошу прощения, Ди. Если бы удалось обойтись без этого, я не пошел бы на такой шаг. Я был уверен, что смогу обхитрить Короля, если, конечно, это может тебя утешить. А сейчас уходите, не то будет поздно. Марк, постарайся побольше шуметь при вашем уходе.

— А что будет с тобой? — спросила Ди.

— Я приду позже. Быстрее!

Хэзлтон еще какое-то мгновение смотрел на Амальфи, а затем принялся пробираться через толпу; напуганная Ди неохотно последовала за ним. Его метод шумного поведения оказался весьма характерным для него: он шел столь молчаливо, что любой, взглянувший на него, мог понять, что этот человек удирает; даже его шаги не были слышны. В бурлящем от возбуждения зале его бесшумность оказалось столь же подозрительной, как сирена в церкви.

Амальфи постоял на месте еще некоторое время, давая Королю понять, что основной его заложник все еще находится в его руках и не собирается нарушать данное ему обещание. Затем, когда на мгновение внимание Короля переключилось на что-то иное, он слился с залом, слегка сгибая колени, что спрятать рост и свою приметную лысую голову, производя лишь нормальный уровень шума при своем движении — короче, эффективно став невидимым.

К этому моменту процедура голосования шла полным ходом, и пройдет еще по крайней мере пять минут, прежде чем Король решится прервать ее, распорядившись, чтобы закрыли входные двери. После намеренно тревожного исчезновения Хэзлтона и Ди, срочное приказание в самый разгар голосования сделал бы болезненно очевидными истинные намерения Короля.

Когда бы у Короля хватило сообразительности прихватить с собой карманный передатчик, исход событий мог бы стать другим. То, что Король не сделал этого, еще больше укрепило убеждение Амальфи, что мэр Буда-Пешта заступил на этот пост не очень давно, и что получил он его не по обычаю.

Но Ди и Хэзлтон выберутся отсюда вполне нормально. Как и сам Амальфи. Что казалось этого ограниченного вопроса, Амальфи постоянно опережал Короля по крайней мере, шагов на шесть.

А пока он направился к группе людей, примерно откуда, как он прикинул, доносился голос мэра Дрезден-Саксонии. Он обнаружил изможденного, птицеподобного славянина без особого труда.

— Вижу, что вы всегда держите кобуру со своим победоносным оружием застегнутой, — тихим голосом произнес Шпект.

— Простите, что разочаровал вас. Вы превосходно все разыграли. Не знаю, утешит ли это вас, но все-таки хочу сказать, что ваш вопрос оказался именно _т_е_м_, что нужно. Я благодарю вас и, в свою очередь, я перед вами в долгу; как хорошо вы умеете отгадывать загадки?

— Загадки?

— Raetseln, — перевел Амальфи.

— А — головоломки. Нет, не очень, но все же могу попробовать.

— Какой из городов имеет двойное имя?

Совершенно очевидно, Шпект не нуждался в опыте отгадывания головоломок, чтобы найти ответ на такой простой вопрос. Он от удивления даже раскрыл рот.

— Вы — Н… — начал было он.

Амальфи быстро поднял руку, изобразив знакомый всем Бродягам знак: «Информация _т_о_л_ь_к_о_ для вас». Шпект умолк и кивнул головой. Амальфи с улыбкой на устах спокойно проследовал к выходу из дворца.

Его ждала трудная работа. Развитие событий предугадать было нетрудно: собравшиеся, наверняка, проголосуют за поход к Земле. Оставалось только одно: превратить исход Бродяг из джунглей в паническое бегство.

Добравшись до родного города, Амальфи почувствовал смертельную усталость. Он отпустил такси, которое, по распоряжению Хэзлтона, выслал за ним дежурный сержант, и направился в свою комнату, заказав себе ужин.

Последний ход, как он был вынужден заключить, оказался ошибкой. Запасы города за последнее время заметно истощились, и несмотря на то, что Отцы Города отлично знали вкусы мэра — предложенный ему ужин показался Амальфи скудным и совсем неаппетитным. Принесли даже дымящееся ригелианское вино, которое он всегда считал варварским напитком. Видно, других приличных напитков, кроме воды, уже не осталось.

Амальфи почувствовал, как все глубже погружается в столь редкую для него депрессию. Сказывались усталость и одиночество. К тому же быстрое перемещение из зала для аудиенций Габсбургов в его пустую новую комнату в Эмпайр Стейт Билдинг — ранее это была комната, где размещалось оборудование эскалаторов до того, как город перешел на использование фрикционных полей — неприятный осадок от так и не состоявшегося ужина вряд ли могли повысить настроение мэра. И будущее городов-Бродяг, каким оно ему представлялось, не могло как-то поднять его дух.

Именно в этот момент дверь в комнату Амальфи приоткрылась. Хэзлтон, даже не спросив разрешения, молча вошел внутрь, на ходу закрепив связку ключей у себя на ремне. Мгновение мужчины с каменным видом смотрели друг на друга.

Затем Амальфи указал на пустое кресло.

— Извини, босс, — сказал Хэзлтон, не двигаясь с места. — Ты знаешь, что этим ключом я пользуюсь только в особых случаях. Сейчас у нас создается чрезвычайная ситуация. Положение очень тяжелое, и мне кажется, что твое поведение граничит с сумасшествием. Ради выживания города я хочу, чтобы ты посвятил меня в свои планы.

— Садись, — сказал Амальфи. — Хочешь ригелианского вина?

Хэзлтон скривился и сел в предложенное мэром кресло.

— Я доверяю тебе, Марк. Как и всегда. Я обычно посвящаю тебя в свои планы за исключением, конечно, тех случаев, когда опасаюсь, что твое нетерпение может испортить дело. Думаю, ты согласишься, что иногда твое горячее участие не способствовало успеху. И не надо опять приводить твой любимый пример с Тором Пять; в том случае я был на твоей стороне, однако, Отцы Города воспротивились твоему хитрому плану.

— Согласен.

— Ну, хорошо, — сказал Амальфи. — Тогда говори, что ты хочешь сейчас узнать.

— В общем, я понимаю, что ты должен делать, — Хэзлтон сразу перешел к делу. — Ты использовал Ди как прикрытие для того, чтобы проникнуть на собрание мэров, а потом — и чтобы выбраться оттуда. Это был довольно хитрый трюк. Если учесть, какую политическую угрозу мы представляем для Короля, твое решение, возможно, было единственно верным. Не буду скрывать, меня это сильно возмущает лично и надеюсь, мне еще представится случай отплатить тебе. Но согласен — это было необходимо.

— Прекрасно, — устало заметил Амальфи. — Это не имеет большого значения, Марк.

— Конечно, если исключить личные моменты. Главное в том, что ты упустил тот главный шанс, ради которого все это было задумано. План с объединением знаний показался мне весьма остроумным, и у тебя было два верных шанса, чтобы протащить его. Во-первых, Король попытался выдать нас за представителей Веги. Никто из них никогда не видел того форта, и ты вполне мог поддержать эту версию и сойти за веганца — твоя внешность вполне позволяет разыграть эту карту. Конечно, ни Ди, ни я не выглядим столь импозантно, но нас можно было выдать за перебежчиков. Но ты не воспользовался этой возможностью. Потом мэр Дрезден-Саксонии предоставил тебе прекрасный шанс привлечь всех на нашу сторону. Достаточно было только раскрыть название города. Тогда голосование, несомненно, сложилось бы в нашу пользу. Это был редкий случай для свержения Короля, но ты упустил и его.

Хэзлтон вытащил из кармана логарифмическую линейку и принялся задумчиво перемещать движок из стороны в сторону. Эту привычку Амальфи уже давно подметил у управляющего, обычно Хэзлтон делал это, только когда собирался проводить какие-то расчеты. Сейчас же, судя по всему, он просто нервничал.

— Марк, но я не хочу быть Королем джунглей, — медленно произнес Амальфи. — Я предпочитаю, чтобы этот ответственный пост остался за его нынешним обладателем. Полиция Земли поставит ему в вину все преступления, которые уже совершены или еще будут совершены в джунглях. Да и сами Бродяги взвалят на него ответственность за все неудачи, которые случились у них в джунглях. Мне такая работа ни к чему. Я просто хотел создать у Короля впечатление, что собираюсь занять его пост… Кстати, ты не пытался связаться с тем городом, который утверждал, что у них есть хроматографы?

— Пытался, — ответил Хэзлтон, — они не отвечают.

— Хорошо. Перейдем теперь к моему плану объединения знаний Отцов Городов. Он не мог сработать, Марк. Во-первых, никто не может заставить Бродяг работать над его выполнением достаточно долго, чтобы получить хоть какие-то результаты. Бродяги — не философы, да и научные их способности весьма ограничены. Они — инженеры и купцы, но они не считают себя искателями приключений. Это — _п_р_а_к_т_и_ч_н_ы_е_ люди — вот слово, используемое ими. Ты не раз это слышал.

— Даже привык к нему, — резко заметил Хэзлтон.

— Вот и я тоже. Стоит задуматься над этими словами. Кроме всего прочего, это означает: если ты вовлекаешь Бродяг в какой-нибудь продолжительный проект, связанный с аналитической работой, они тут же начинают сопротивляться. Они воспринимают только практические соображения и отвергают доводы чистой науки, которые кажутся им совершенно бесполезными. К тому же они органически неспособны подолгу сидеть на месте. Если убедить их в том, что это необходимо, они могут попытаться, но рано или поздно произойдет взрыв.

— Но это не единственное соображение. Ты представляешь себе, Марк, к чему мог привести эксперимент с объединением знаний? Поверь мне, я не пытаюсь поставить тебя в неловкое положение, задавая неразрешимый вопрос. Думаю, что там, в зале, никто не смог бы на него ответить. Иначе они высмеяли бы меня и с позором стащили с помоста. В этом еще одно проявление характера Бродяг: они слишком нетерпеливы, чтобы выстроить такую длинную цепочку рассуждений, которая, в данном случае, необходима, чтобы добраться до конечного вывода.

— Но ты сам — Бродяга, — резонно заметил Хэзлтон. — Это же не помешало тебе сделать правильный вывод. Ты же сказал им, сколько времени может занять выполнение твоего плана.

— Да, я — Бродяга. И я сказал им, что даже предварительная работа потребует от двух до пяти лет. Как Бродяга, я большой специалист говорить полуправду, когда это требуется. На самом деле, только для организации этого эксперимента потребуется больше времени! А сама работа, Марк, заняла бы _с_т_о_л_е_т_и_я_.

— Предварительные работы?

— Нет такой вещи, как предварительные работы в нашей вселенной разногласий, — Амальфи протянул руку к бокалу пенящегося вина, но тут же передумал. — Собравшиеся в джунглях города представляют научные знания, накопленные самыми развитыми культурами, с которыми им приходилось сталкиваться. А мы имеем около пяти тысяч планет, и это — минимальная оценка. Уверен, что нам удалось бы извлечь все эти знания. Отцы Города справились бы с их классификацией за какой-нибудь час, _н_о _с_н_а_ч_а_л_а м_ы _б_ы _п_о_т_р_а_т_и_л_и _о_т _д_в_у_х _д_о _п_я_т_и _л_е_т_, ч_т_о_б_ы _п_о_д_г_о_т_о_в_и_т_ь _и_х_ к _э_т_о_м_у_. А затем надо будет интегрировать всю эту информацию, Марк. Без этого никак не обойтись. Иначе как мы смогли бы использовать полученные результаты и выставить их на продажу? Как тебе понравилась бы такая работа, Марк?

— Не очень, — не задумываясь, ответил Хэзлтон. — Но, Амальфи, тогда зачем ты затеял все это? Не могу допустить, что ты отправился на собрание, чтобы просто приятно провести время. В это я никогда не поверю. Значит, это был ловкий маневр, направленный на то, чтобы подтолкнуть города к походу на Землю. Ты поставил их перед неприемлемой для Бродяг альтернативой, отклонив которую, они, сами того не понимая, подтвердили правоту Короля.

— Абсолютно верно.

— Но если так, — выпалил Хэзлтон, бросив на мэра быстрый взгляд, — я должен сказать, что это — просто идиотизм, несмотря на все твое актерское мастерство. Думаю, на сей раз ты обманул самого себя.

— Может быть. Во всяком случае, если выбор состоял в том, отправиться на Землю или остаться в джунглях, не сомневаюсь, они не тронулись бы с места. Разве мы могли это допустить?

— Мы-то уж точно никак не можем себе позволить оставаться здесь.

— Вот именно. Точно так же, как и одним нам отсюда не выйти. Единственный способ освободиться — это выйти в середине массовой процессии. В этом и состояла моя главная цель. Неужели ты думаешь, что у меня есть какие-то другие планы?

— Не знаю, — ответил Хэзлтон. — Но мне кажется, что у тебя на уме есть что-то еще.

— И ты сожалеешь, что не знал об этом заранее? Я знаю, что ты имеешь в виду. Да и ты сам знаешь.

— Ди?

— Конечно, — подтвердил Амальфи. — Ты так и не задал себе этот единственно правильный вопрос, зачем я взял с собой Ди. Если бы ты смог посмотреть на все это со стороны, то, наверное, понял бы даже, для чего мне нужен был марш к Земле.

— Я подумаю, — понуро произнес Хэзлтон. — Хотя предпочел бы, чтобы ты сам мне об этом сказал. С каждым годом, босс, мы все больше и больше отдаляемся друг от друга. Когда-то мы с тобой думали почти одинаково, и именно в те времена у тебя появилась привычка не посвящать меня в подробности. Думаю, что тем самым ты хотел поучить меня мыслить самостоятельно. Чем больше волнений и сомнений возникало у меня по поводу того, как мы должны действовать в той или иной ситуации, тем серьезней я вынужден был размышлять над ней. Я постоянно должен был ставить себя на твое место, и тем самым все больше и больше учился думать, подражая тебе. Чтобы стать хорошим управляющим, я должен был думать, как ты. Ты хотел иметь уверенность в том, что все решения, принимаемые мною во время твоего отсутствия, ничем не будут отличаться от тех, которые принял бы ты.

— Я понял это совершенно четко после нашей заварушки с Герцогством Горт. Тогда мы в первый раз были отделены друг от друга достаточно долго; за это время успела возникнуть действительно серьезная ситуация. Пока я не вернулся в город с Утопии, у меня не было ни малейшего понятия о том, что там происходило. И когда я вернулся, то сразу же понял, насколько мне повезло, что на этот раз я думал иначе, чем ты. Первый же случай, когда я позволил себе недооценить твой план и тем самым поставил под сомнение твой метод воспитания самостоятельного мышления, сразу же сделал меня в твоих глазах человеком обреченным. Ты списал меня со счета и начал готовить на мое место Кэррела.

— Потрясающая проницательность, — заметил Амальфи. — Если ты хочешь обвинить меня в том, что я применяю жестокие методы, ты должен сказать…

— … что дурака по-другому не научишь, — вставил Хэзлтон. — Нет. Дурака вообще ничему научить невозможно. Но я и не отрицаю, что моя школа — вещь тяжелая. Продолжай.

— Да я уже почти все сказал. История с Гортом и Утопией научила меня одному: иногда думать так же, как ты, смертельно опасно. Я сумел выбраться с Утопии именно потому, что думал _п_о_-_с_в_о_е_м_у_. И еще раз я убедился в этом на планете Он: если бы и в той ситуации я не сумел разработать собственный план, мы и сегодня еще торчали бы на этой планете.

— Марк, я понял, что ты хочешь сказать. Не могу не согласиться с тем, что мы часто полагались на разработанные тобой планы и, кстати, именно потому, что они отличались оригинальностью, которая свойственна твоему образу мыслей. Ну и что из этого?

— А вот что. Ты хочешь вытравить из меня всю эту оригинальность. Если верить тебе, ты ценил ее. Она приносила пользу городу, и ты даже защищал меня от нападок консервативных Отцов Города. Но сейчас ты изменился. Думаю, что и я стал другим.

В последнее время я чувствую, что меня все больше и больше тянет к простым человеческим ценностям, я начинаю мыслить, как простой человек. Я больше не ощущаю себя тем прежним Хэзлтоном, который поклонялся своему господину и во всем был готов потворствовать ему. Я вижу, что и ты, мэр, сильно изменился, правда, в другую сторону. Когда ты смотришь на людей — ты видишь машины. Пройдет еще немного времени, и тебя невозможно будет отличить от Отцов Города.

Амальфи задумался над словами управляющего. Он чувствовал себя старым и усталым. Время для очередного укола против старения еще не подошло, оставалось еще более десяти лет. Однако, мысль о том, что из-за скудости городских средств запасов лекарственных средств он может и не дождаться этого момента, давила на него тяжестью всех прожитых столетий.

— Может быть, ты хочешь сказать, что я возомнил себя богом, — заметил мэр. — Помнится, как-то раз на Мерфи ты уже обвинял меня в этом грехе. Ты никогда не пытался представить, Марк, какой груз несет на себе человек, в течение нескольких веков занимающий место мэра города-Бродяги? Думаю, что задумывался. Да и твоя собственная ответственность ненамного меньше моей. Позволь мне спросить тебя вот о чем: разве не очевидно, что перемены начались в тебе с того момента, когда Ди впервые взошла на борт города?

— Конечно же это очевидно, — согласился Хэзлтон, бросив на Амальфи быстрый взгляд. — Это началось с той истории с Утопией и Гортом. Ди появилась в то время, как ты помнишь, она — с Утопии. Ты хочешь сказать, что во всем следует винить _е_е_?

— А разве не столь же очевидно и то, — продолжил Амальфи с усталой неумолимостью в голосе, — что изменения во мне начались с того же самого времени? О боги звезд, Марк, _н_е_у_ж_е_л_и_ т_ы_ н_е _п_о_н_и_м_а_е_ш_ь_, ч_т_о_ я _т_о_ж_е _л_ю_б_л_ю _Д_и_.

Хэзлтон с побелевшим лицом застыл на месте, тупо уставившись вдруг ослепшими глазами на остатки жалкого ужина Амальфи. Прошло довольно много времени, прежде чем он немного опомнился и положил на стол логарифмическую линейку, проделав это столь бережно, словно она была хрустальная.

— Я знаю, — вымолвил он наконец. — Я это знал, просто не хотел себе в этом признаться.

Амальфи беспомощно развел руками в стороны. Этим жестом он не пользовался по крайней мере уже полстолетия. Управляющий, казалось, ничего не заметил.

— Но если все обстоит именно так, — снова заговорил Хэзлтон, на этот раз голос его звучал гораздо тверже, — то я…

Он остановился.

— Не стоит спешить, Марк. На самом деле это не так уж многое меняет. Время покажет…

— Амальфи — я _х_о_ч_у _п_о_к_и_н_у_т_ь _г_о_р_о_д_.

Хэзлтон произнес эти слова четко, с равными промежутками между ними, и каждое из них прозвучало для Амальфи словно удар молотка о гонг, удары точно подогнанные по времени, чтобы совпасть с периодом колебаний самого гонга, пока наконец, он не развалится на части. Что угодно ожидал услышать Амальфи, только не эти четыре слова. Он мгновенно почувствовал, что понятия не имеет о том, каким беспомощным он стал.

«_Я _х_о_ч_у _п_о_к_и_н_у_т_ь _г_о_р_о_д_». Слова эти составляли традиционную формулу, с помощью которой Бродяга отрекался от звезд. Человек, произнесший эти слова, навеки отсекал себя от всех городов-Бродяг и от протянувшихся во все стороны межзвездных путей, по которым Бродяги перемещались, путешествуя во времени и пространстве. Бродяга, произнесший эти слова, обрекал себя на необходимость жить на какой-то одной планете.

Фраза эта являлась окончательной. Она была навсегда вписана в законы Бродяг. Никто не мог взять назад эти магические четыре слова; отказаться от них не было никакой возможности.

— Ну что ж, — сказал Амальфи, — ты сделал выбор. Естественно, я не буду говорить тебе, что ты поспешил: все равно уже поздно.

— Благодарю.

— Где ты хочешь сойти? На ближайшей планете или в следующем порту, где остановится город?

Эта альтернатива также предусматривалась традицией, однако Хэзлтон, казалось, не испытывал удовольствия ни от одного из предложенных вариантов. Губы его побелели, руки дрожали.

— Это зависит от того, — сказал он, — куда ты планируешь отправляться. Ты мне еще не сказал об этом.

Явно расстроенный вид Хэзлтона удручающе действовал на Амальфи, хотя он и старался не показывать этого. Технически для бывшего управляющего еще оставалась возможность отозвать свое решение, и Амальфи вполне мог сделать ему подобное предложение. Насколько мог судить Амальфи, слова Хэзлтона никто не слышал, и вряд ли они были записаны. Существовала, правда, некоторая вероятность того, что запись была сделана тритчером — блоком Отцов Города, ответственным за обслуживание горожан. Но даже в таком случае запись будет обнаружена еще не скоро, поскольку Отцы Города просматривали банк памяти тритчера не чаще одного раза в пять лет. Обычно это устройство не фиксировало никакой интересной информации кроме гастрономических пристрастий Бродяг, изменявшихся весьма медленно и, по большей части, незначительно. Нет, Отцам Города не следует знать об отставке Хэзлтона, по крайней мере, пока.

Однако, возможность подобного предложения даже не пришла Амальфи в голову — образ мыслей Бродяг давно уже проник в его подсознание. Если бы кто-то намекнул ему, Амальфи, сделать подобное предложение Хэзлтону, мэр, наверняка, заявил бы, что, сказав эти заветные слова, Хэзлтон очутился в полном его подчинении, так же, например, как полицейский, охраняющий периметр города. Амальфи привел бы множество причин, по которым от Хэзлтона требовалось полнейшее и беспрекословное подчинение. Он, конечно, сказал бы, что произнесенные управляющим слова вернуть невозможно, даже несмотря на то, что знают о них только двое — он и Хэзлтон. Если бы советчик не успокоился и продолжал бы нажимать на него, Амальфи, без сомнения, добавил бы, что никогда не может забыть о том, что слышал, как, впрочем, и сам Хэзлтон. Он пояснил бы, что каждый раз, когда он принимал решение, идущее вразрез с планами управляющего, тот таил на него обиду, вынашивая мысль о своей отставке. Зная Амальфи, можно без особого риска высказать предположение, что он не преминул бы заметить, что отношения между ним и управляющим и без того складывались сложно, а теперь и вовсе угрожали принять характер патологии. В действительности ни о чем подобном Амальфи и не думал. Хэзлтон сказал: «Я хочу уйти из города». Амальфи был Бродягой, а для Бродяги эта фраза звучала как окончательный приговор.

— Нет, — тут же ответил мэр. — Ты хотел уйти, и этим все сказано. Ты больше не имеешь права получать информацию о политике города и его планах. Только то, что доходит до тебя в виде директив. Сейчас, Марк, ты можешь воспользоваться своим умением думать, как я. Не зря же я учил тебя. Полагаю, у тебя не возникнет трудностей, если ты постараешься теперь думать, как думают Отцы Города. С этого момента другого источника информации у тебя не будет.

— Все понял, — сухо произнес Хэзлтон. Он несколько мгновений стоял, не произнося ни слова. Амальфи ждал.

— Ну что ж, тогда в следующем порту назначения, — сказал экс-управляющий.

— Хорошо. До этого времени ты получаешь статус управляющего, покидающего свою должность. Приступай к подготовке Кэррела: он будет твоим преемником. Сразу же начинай передавать Отцам Города информацию о нем. Я не хочу, чтобы они опять устроили бучу во время выборов вроде той, что имела место, когда выбирали тебя.

Лицо Хэзлтона приобретало все более застывшее выражение.

— Хорошо, — сказал он. — Во-вторых, направь город по направлению к периферии, чтобы перехватить город, с которым ты не смог связаться. Нужно выйти на такую орбиту, которая придала бы нам логарифмическое ускорение, причем основная мощность должна концентрироваться на дальнем конце. Подготовь две группы: одну для быстрого осмотра спиндиззи, вторую — для работы с масс-хроматографом. Бог его знает, чем может оказаться эта штука. Людей необходимо снабдить инструментом, им возможно, придется демонтировать оборудование.

— Хорошо.

— Кроме того, надо привести в готовность отряд сержанта Андерсона. Может оказаться, что тот город не так мертв, как это представляется.

— Хорошо, — еще раз сказал Хэзлтон.

— Это все, — заключил Амальфи.

Хэзлтон резко кивнул и, казалось, собирался повернуться, чтобы уйти, но потом вдруг передумал и, к удивлению Амальфи, обрушил на него стремительную тираду.

— Босс, прежде, чем я уйду, ты должен мне сказать, — Хэзлтон судорожно сжал кулаки, — ты задумал все это специально, чтобы спровоцировать меня на заявление об уходе? Неужели ты не мог выгнать меня или заставить уйти, не раскрывая своих планов? Будь я проклят, если поверю в твою любовь к Ди… Ты же знаешь, что, уходя, я заберу ее с собой. Я не верю в твои рассказы про Великое Самоотречение. Это все — мура, чистые выдумки, особенно, когда исходят от тебя. Ты любишь Ди не больше, чем я тебя…

Хэзлтон побелел настолько, что Амальфи подумал, как бы экс-управляющий не упал в обморок.

— Счет один-ноль в твою пользу, Марк, — сказал Амальфи. — Совершенно очевидно, что я не единственный, кто разыгрывает Великое Самоотречение.

— О боги звезд, Амальфи!

— Их не существует, — сказал Амальфи. — Марк, я больше ничего не могу сделать. Я собирался расстаться с тобой не один раз, но сейчас все — ты сам сделал выбор. Отправляйся и выполняй задание.

— Хорошо, — подчинился Хэзлтон. Он повернулся и зашагал прочь. Двери едва успела раскрыться перед ним.

Амальфи, словно спящий ребенок, глубоко вздохнул и переключил тритчер с положения _з_а_п_и_с_ь_ на _с_т_е_р_е_т_ь_.

— Это все, сэр? — механическим голосом спросила машина.

— Ты что, собираешься отравить меня второй раз за вечер? — прорычал Амальфи. — Подключи линию ультрафона.

— Связь, — выкрикнула машина.

— Это мэр, — сказал Амальфи, придвинув микрофон. — Вызовите лейтенанта Лернера из сорок пятого отряда охраны границы Служителей. Обязательно добейтесь связи. Это была его последняя должность, однако, есть сведения, что с тех пор он получил повышение. Когда доберетесь до него, скажите, что говорите от моего имени. Сообщите ему, что города в джунглях планируют какие-то вооруженные действия, и что он может помешать этому, если сейчас же отправится туда. Поняли?

— Да, сэр, — дежурный связист повторил полученное распоряжение.

— Мы сделаем все, о чем просите вы, мэр Амальфи.

— А кто еще мог вас просить? Позаботьтесь о том, чтобы Лернер вас не смог запеленговать. Если сможете, пошлите сообщение частотно-модулированным методом.

— Не можем, босс. Мистер Хэзлтон только что распорядился перевозить наше оборудование. Но тут недалеко есть мощная ультрафоновая станция Служителей. Мы можем синхронизироваться от нее и попросить, чтобы полицейские настроили детекторы в нужном направлении. Что скажете?

— Что ж, так даже лучше, — похвалил Амальфи. — Приступайте.

— Еще один вопрос, босс. Наконец закончили работы по беспилотному кораблю, который вы заказывали еще в прошлом году. Конструкторы сообщили, что на борту имеется коммуникатор Дирака, который уже подготовлен к работе. Я осмотрел корабль — он выглядит отлично. Правда, огромен, и его довольно легко обнаружить.

— Прекрасно, но все это может подождать. Передайте сообщение.

— Да, сэр.

Голос дежурного стих. Внезапно сопло мусоросжигательной печи словно сделало глубокий вдох, и тарелки, поднявшись со стола, торжественной процессией устремились в затягивающий зев. Бокал с вином, напоминая миниатюрную комету, взлетел, оставляя за собой прозрачный дымчатый след. В последнюю минуту Амальфи очнулся от благостной задумчивости и, судорожно замахав руками, попытался ухватить проносящийся мимо маленький предмет. Однако, было уже поздно. Печь проглотила и его, с удовлетворением шумно захлопнув дверцу.

Хэзлтон оставил на столе свою линейку.

Одетые в скафандры люди с настороженными лицами пробирались по темным, мертвым улицам города на периферии. Шедший впереди сержант Андерсон осветил карманным фонариком какой-то дверной проем и тут же снова выключил свет.

Огней в городе не было, на зов никто не откликался. Никаких признаков энергии, кроме слабого поля спиндиззи, десантникам заметить не удалось. Экран спиндиззи был настолько слабым, что давление воздуха не подымалось выше четырех фунтов на квадратный дюйм, так что без скафандров было никак не обойтись.

В наушниках шлема Амальфи зазвучал голос О'Брайена:

— События в джунглях, мистер мэр, подходят ко второй стадии. По наблюдениям отсюда кажется, что Лернер обрушил на них всю мощь своего флота, он отважился увести из скопления Служителей почти все полицейские корабли. Среди них адмиральский флагман, но он только облекает в приказы предложения Лернера. Никаких собственных идей у него, кажется, нет.

— Трогательная картина, — ответил Амальфи, беспомощно озираясь в темноте.

— Согласен, сэр. Удивляет, что их отряд слишком велик для такого дела. Он настолько большой, что в джунглях его заметили еще издалека. Мы хотели, как вы просили, предупредить Короля, но в этом не было необходимости. Города сейчас перестраиваются в боевой порядок. Прекрасное зрелище. По-моему, такое происходит впервые за всю историю?

— Насколько мне известно, это так. Как вам кажется, у них что-нибудь получится?

— Нет, сэр, — не раздумывая, ответил пилот телеуправляемой ракеты. — За что бы ни брался их Король, у него всегда все идет кувырком. К тому же, города слишком неуклюжи, даже когда ими управляет мастер, а его-то мастером никак не назовешь. Что говорить, скоро все сами увидим.

— Хорошо, через час приготовьте для меня еще один отчет.

Амальфи поднял руку, и отряд остановился. Впереди стояла сплошная черная стена, только окна тускло отражали падающий на них звездный свет. Высоко вверху одно из окон мягко светилось своим собственным светом.

Десантники быстро рассредоточились на противоположной стороне улицы. Амальфи осторожно пробирался вдоль стены, направляясь к тому месту, куда полз сержант.

— Что думаете, Андерсон?

— Мне это не нравится, мистер мэр. Очень похоже на ловушку. Конечно, может быть, когда все умирали, лишь у последнего не хватило духу выключить свет. Только очень подозрительно, что во всем городе горит только одно окно.

— Понимаю, что ты имеешь в виду. Дюлани, возьми пятерых людей и отправляйтесь вдоль улицы, туда, где колонна. Дойдите до угла вон того здания и включите пробник. Только не давайте больше пары микровольт, а то вас обожжет.

— Да, сэр. Отряд Дюлани, бесшумно двигаясь среди теней, проскользнул в указанном направлении.

— Это не единственная причина, по которой я решил остановиться, мистер мэр, — сказал Андерсон. — За углом стоит космотакси. Внутри — мертвый пассажир. Я хотел, чтобы вы взглянули на него.

Амальфи принял из рук сержанта предложенный ему фонарь, укрыл его полой своего костюма, так что пробивался только тусклый лучик, и поднес фонарь к окну такси. Вглядевшись, мэр похолодел от ужаса.

Там, где слабый луч фонарика касался скрюченного трупа — тот искрился.

— Связь!

— Да, сэр!

— Подготовить отсек для обеззараживания. Никто не должен взойти на борт города, пока хорошенько не прокипятимся. Понятно?

Последовало непродолжительное молчание. Затем снова прозвучал голос дежурного связиста:

— Мистер Амальфи, управляющий уже распорядился об этом.

Амальфи изобразил на лице кривую гримасу.

— Извините меня, сэр, — спросил Андерсон, — но как мистер Хэзлтон мог догадаться?

— Ну, об этом не трудно было догадаться. Вы же видите, сержант, что здесь происходит. Город, в котором мы находимся, ужасно обнищал, а при новой денежной системе это означает, что горожане испытывали острую нехватку лекарств. Мистер Хэзлтон сумел предугадать последствия такого положения. Теперь и я вижу, что это чума.

— Сучьи дети, — с горечью выругался сержант, мысленно применяя эпитет ко всем существам во вселенной, естественно, исключая Бродяг.

И в тот же момент ослепительный красный свет упал на его лицо и грудь; красные световые дорожки побежали по всей улице. Прогремел мгновенный плоский взрыв. В разреженном воздухе не последовало взрывной волны.

— ТДХ! — непроизвольно воскликнул Андерсон.

— Дюлани? Дюлани! Проклятье, я же просил его действовать поосторожнее. Есть тут кто-нибудь в живых, отзовитесь!

Несмотря на звон в ушах, Амальфи расслышал чей-то смех, столь же неприятный, как и сам взрыв. Иного ответа на его призыв не последовало.

— Андерсон, окружите это место. Связь вы слышите? Направить сюда остальных десантников и половину полицейской охраны.

Отвратительный смех звучал все громче.

— Кто бы ты ни был, весельчак, — злорадно добавил Амальфи, — когда я доберусь до тебя, ты запоешь по-другому. Я никому не позволю использовать против моих людей эту гадость ТДХ. Даже разбираться не буду, кто ты: Бродяга или из полиции. Понял? Никому не позволю!

Смех стих. Затем скрипучий голос произнес:

— Ах вы, проклятые вшивые стервятники.

— Стервятники?! — выпалил Амальфи. — Если бы ты сразу отозвался, все было бы в порядке, ты что, не соображаешь ничего? Ты что хочешь с_д_о_х_н_у_т_ь_ от этого зловония?

— Стервятники, — повторил тот же голос с оттенком безнадежного идиотизма. — Пожиратели падали. Боги всех звезд еще сделают суп из ваших костей. Снова зазвучал скрипучий смех.

Амальфи ощутил, как по телу его пробежал холодок. Он включил переговорное устройство.

— Андерсон, держи людей на расстоянии. Скоро подойдет подкрепление. Думаю, что здесь все заминировано. Этот приятель наверняка подготовил для нас еще какие-нибудь сюрпризы.

— Может, кинуть в окно газовую гранату?

— Уверен, что они тоже в скафандрах. Окружите здание и сидите тихо.

— Есть.

Амальфи, обливаясь потом, уселся на корточки позади космотакси. В аккумуляторах еще оставалось достаточно энергии, чтобы соорудить вокруг здания решетку Бете, однако, мэр думал сейчас о другом. Высадка десанта и захват города-Бродяги представлялись ему самой сложной операцией из всех, которыми ему доводилось руководить. Каждое решение давалось ему с большим трудом, а обвинение, брошенное этим сумасшедшим горожанином, казалось, угодило в самую уязвимую точку.

Прошло довольно много времени, прежде чем наушники ультрафона донесли до Амальфи новую информацию.

— Говорит пост управления телеуправляемыми ракетами. Мистер мэр, джунгли отбили первый натиск сил Лернера. Не думал, что им это удастся. Они в самом начале нанесли весьма удачный удар и подорвали сразу два тяжелых крейсера. Служители сильно перепугались. Адмирал на своей лодке вообще удрал с поля боя, предоставив Лернеру возможность отдуваться самому.

— Потери есть?

— Четыре города уничтожены полностью. У нас недостаточно ракет, чтобы точно определить потери, но Лернер окружил своими силами что-то около тридцати городов, когда его первый крейсер получил свое.

— Надеюсь, вы не послали туда этот большой корабль. Я имею в виду только что построенный, — с тревогой спросил Амальфи.

— Нет, сэр. Связисты передали, чтобы он оставался на якоре. Я думаю, что скоро подойдет вторая волна Служителей. Я вызову вас, как только…

Голос пилота телеуправляемой ракеты заглох. Свет звезд исчез. Раздался крик одного из техников группы Андерсона. Амальфи, сосредоточившись, посмотрел вверх. Свет в окне погас.

— Что случилось, мистер мэр? — спокойным голосом спросил Андерсон.

— Это локальный экран спиндиззи. Судя по всему, он работает на половину мощности. Они, наверно, совсем убрали главный экран. Всем в укрытие! Может появиться пламя.

Снова зазвучал смех.

— Стервятники, — произнес тот же голос. — Маленькие паршивые стервятники в большой клетке.

Амальфи снова врезался в свободный частотный диапазон.

— Вы же развалите собственный город, — твердо ответил Амальфи. — У вас нет никаких шансов, и вам это известно. Как только вы разорвете этот район на части, мощность упадет, и экран ослабеет.

Улица завибрировала мелкой дрожью. Как долго сможет несущая конструкция мертвого города сопротивляться, удерживая прилегающую к спиндиззи область, в любой момент готовую устремиться в космос? Хэзлтон, увидев, что происходит, тут же распорядился доставить специальные устройства-зажимы. Трудно было сказать, подоспеет ли помощь, или городской район оторвется раньше. Амальфи вряд ли мог что-нибудь сделать в подобной ситуации. Контакт с родным городом был полностью потерян.

— Это не ваш город, — на этот раз голос звучал с ложной убедительностью. — Вы ограбили нас. Но мы вам не позволим…

— Откуда нам было знать, что вы еще живы, — раздраженный Амальфи предпринял еще одну попытку наладить диалог.

— Вы не отвечали на призывы. Разве это наша вина? Мы думали, что вашему городу требуется срочная помощь…

Слова его потонули во внезапном реве нового голоса, показавшегося Амальфи удивительно знакомым. Наушники в шлеме разрывались от непомерного шума: «ПОЛИЦИЯ ЗЕМЛИ. АВАРИЙНАЯ СИТУАЦИЯ АА. ГОВОРИТ СГУСТОК ХIII СОЗВЕЗДИЯ СЛУЖИТЕЛЕЙ. ВНИМАНИЕ, КОМАНДА БЕТА. СИСТЕМА АТАКОВАНА АРМИЕЙ ГОРОДОВ-БРОДЯГ. НЕОБХОДИМА ПОМОЩЬ. ЛЕЙТЕНАНТ ЛЕРНЕР, СОРОК ПЯТЫЙ ОТРЯД ОХРАНЫ ГРАНИЦЫ, КОМАНДУЮЩИЙ СИЛАМИ ОБОРОНЫ СОЗВЕЗДИЯ. ОТВЕТЬТЕ».

Амальфи тихонько присвистнул. Где-то внутри экрана спиндиззи, видимо, находился транслятор Дирака, иначе Амальфи вряд ли услышал бы призыв Лернера. Пламенную речь лейтенанта наверняка слышали во многих местах галактики. Аппараты Дирака были слишком громоздки для обычных телеуправляемых ракет и запускались в космос отдельно в специальных «одеждах». Они мгновенно распространяли сигнал на любое расстояние. Сигнал мог принять в галактике всякий, имевший аппарат Дирака. Именно это их свойство и нанесло в свое время сокрушительный удар по сверхсложной теории относительности — основе западной науки — тысячелетия назад.

"Но если здесь есть аппарат, то им…

— ЛЕРНЕР. ВАШЕ СООБЩЕНИЕ ПРИНЯТО. ДЕРЖИТЕСЬ. ЭСКАДРА ПРИДАННАЯ ВАШЕМУ СОЗВЕЗДИЮ — В ПУТИ. ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ БЕТА, КОМАНДОВАНИЕ ЗЕМЛИ.

… Амальфи мог воспользоваться. Он сделал переключение на груди своего скафандра и прокричал в микрофон:

— Хэзлтон! Как там твои зажимы? Едут?

— Едут, босс, — тут же прозвучал ответ. — Еще девяносто секунд…

— Это слишком долго. Сейчас все разорвется на части. Настрой наш экран на двадцать четыре процента…

Внезапно мэр обнаружил, что его микрофон не работает. Местные Бродяги, с опозданием поняв, что происходит, выключили аппарат Дирака. Слышал ли Хэзлтон последний приказ? Или…

Откуда-то из глубины под ногами Амальфи начал подниматься тревожный шум, напоминающий звук камнепада, смешанный с металлическим скрипом. Словно протяжный стон, поднимался он к поверхности. Зубы Амальфи болезненно заныли. Он улыбнулся.

Сообщение дошло до Хэзлтона. Или он просто догадался, о чем идет речь, уловив обрывки команды мэра. Рев местного спиндиззи и поля вокруг него начали захлебываться. Мощные спиндиззи города Амальфи подавляли его своей мощностью, и он все с большим трудом поддерживал кривизну пространственной решетки.

— Вам крышка, — спокойно объявил Амальфи невидимым защитникам мертвого города. — Сдавайтесь, мы ничего вам не сделаем. Я даже готов забыть об инциденте с ТДХ. Дюлани, конечно, был одним из лучших моих людей, но я признаю, что и у вас, возможно, имелись причины поступить именно таким образом. Пойдемте с нами, и у вас снова будет город, который вы сможете называть своим. Этот уже ни на что не годится, неужели не ясно?

Ответа не последовало. На низко нависшем, давящем черном небе возникли огромные узоры. Это появились долгожданные захваты — портативные генераторы, предназначенные для доведения поля спиндиззи до пиковой нагрузки. Единственный спиндиззи мертвого города взвыл от боли.

— Да говорите же! — снова закричал Амальфи. — Я стараюсь вести честную игру, но вы сами вынуждаете меня принимать крайние меры…

— Стервятники, — сквозь слезы проскрипел знакомый голос.

Светящееся окно озарилось ярким сиянием и, развалившись на куски, вылетело наружу. Из него вырвался длинный тонкий язык красного пламени. Экран спиндиззи исчез, издав напоследок ужасный булькающий звук. Прошло еще несколько минут, прежде чем Амальфи снова смог увидеть звезды.

Здание, в котором засели твердолобые горожане, раскололось пополам. Из образовавшегося после взрыва огромного шрама вырывалось раскаленное оранжевое пламя. Амальфи почувствовал приступ тошноты.

— Опять ТДХ, — прошептал он. — Бедные тупые идиоты… Решили упрямиться до конца.

— Мистер мэр?

— Слушаю.

— Говорит пост управления телеуправляемыми ракетами. То, что происходит в джунглях — настоящее паническое бегство. Города в панике бросились врассыпную от красного карлика. Они превратились в толпу. Ранеными городами совершенно никто не занимается. По-моему, их просто бросили на растерзание Лернеру.

Амальфи кивнул, словно и не сомневался в подобном исходе.

— Хорошо, О'Брайен. Пришло время запускать наш новый корабль. Я хочу, чтобы он смешался с убегающими городами и затерялся среди них. Ты лично поведешь его. Корабль легко обнаружить, его, возможно, будут атаковать. Будь готов к самым невероятным маневрам. Только это может тебя спасти.

— Постараюсь, сэр. Мистер Хэзлтон только что запустил его. Сейчас я как раз его разгоняю.

Но по какой-то причине настроение Амальфи от этого не улучшилось ни на йоту.

Бродяги принялись за работу, проворно демонтируя спиндиззи мертвого города и отправляя их на склад города Амальфи. Спиндиззи, с помощью которого горожане пытались организовать последнюю линию обороны, конечно, уже никуда не годился. Как и машина на Двадцать третьей улице, он настолько раскалился, что даже приблизиться к нему не было никакой возможности. Остальные были в полном порядке. Хэзлтон с удивлением наблюдал за прибытием разобранных машин на борт города, однако предпочитал не задавать никаких вопросов.

Кэррел пока еще не страдал подобными комплексами.

— Что мы будем делать с таким количеством двигателей? — вопрошал он.

Трое мужчин у выхода в крепостной стене по периметру города наблюдали за тем, как транспортировали по воздуху трофейные спиндиззи.

— Мы собираемся лететь на другую планету, — понуро ответил Хэзлтон.

— А как же, — подтвердил Амальфи. — Остается только молиться, чтобы мы не опоздали, Марк.

Хэзлтон промолчал.

— А куда мы торопимся? — не унимался Кэррел.

— А вот этого я не скажу, — отшутился Амальфи. — Поговорим, когда картинка появится на экране. Просто у меня предчувствие, что сейчас как раз самое подходящее время. Пока же вам придется поверить мне на слово: мы очень торопимся. Такой спешки у нас еще не было. Что там слышно по масс-хроматографу, Марк?

— Это обратный процесс — противоположный разработанному в Англии. Установка предназначена для проведения процесса зонной очистки германия, босс. Достаточно взять большой кусок металла — неважно какого, лишь бы он был чистым, — и нанести на его поверхность немного металла, который требуется извлечь. Затем надо создать электрическое поле дисковой формы, которое должно распространяться с «зараженного» конца. Примеси переносятся благодаря явлению сопротивления нагреванию и выделяются в различных точках на поверхности металла. Кстати, исходный кусок должен иметь цилиндрическую форму, что-то вроде колонны. Остается только отделить чистый осадок, для чего применяется специальная высокомощная пила.

— И она работает?

— Не-а, — сказал Хэзлтон. — А что тут нового? Мы это видели уже тысячу раз. В теории все хорошо. Но сладить с нею не могут даже парни, управляющие городом, которые бы должны знать установку досконально.

— Что-то вроде невидимой машины Лиранцев? Или бестопливного двигателя? — спросил мэр. — А жаль. Эта штука могла бы нам пригодиться. Установка большая?

— Просто огромная. Судите сами: она занимает двенадцать городских кварталов.

— Брось ее, — тотчас же решил Амальфи. — Не сомневаюсь, что тот город просто хотел пустить пыль в глаза, отчаявшись получить работу. Они пытались обмануть торгового агента Служителей. Если бы она заинтересовалась, они придумали бы какие-нибудь причины, по которым невозможно продемонстрировать установку в работе. Думаю, нам такая приманка абсолютно ни к чему.

— В данном случае знание принципа работы машины не менее ценно, чем она сама, — сказал Хэзлтон. — Их Отцы Города обладают всей информацией, которую мы смогли бы извлечь из самой машины.

— Кто-нибудь может объяснить мне, по какой причине города джунглей отправились в это путешествие? — вмешался в разговор Кэррел. — Я не ездил с вами в город Короля, но я считаю, что сама идея похода на Землю — чистое сумасшествие.

Амальфи промолчал. Хэзлтон, немного помедлив, произнес:

— Это и так, и нет. Джунгли не отважатся противостоять силам землян, а сейчас у них уже нет сомнений, что земляне направляются сюда. Города торопятся перебраться в какое-нибудь более спокойное место. Но в то же время они продолжают считать, что найдут у землян защиту от полиции Служителей и других подобных организаций. Им кажется, что надо просто изложить все обстоятельства властям в спокойной обстановке.

— Именно это мне и непонятно, — сказал Кэррел. — Зачем им понадобилось срываться с места всей толпой? Почему они просто не установили контакт с землянами по сети Дирака? Лернер же поступил так. К чему такое грандиозное шествие? Отсюда до Земли около шестидесяти трех тысяч световых лет, а у городов явно недостаточно порядка, чтобы преодолеть все трудности, которые могут встретиться на их пути.

— А когда они доберутся туда, — добавил Амальфи, — им все равно придется беседовать с землянами по коммуникатору Дирака. Этот марш — просто спектакль. Король надеется, что столь грандиозное шествие произведет неизгладимое впечатление на людей, с которыми он собирается говорить. Не забывай о том, что Земля сегодня — это спокойное, довольно идиллическое место. Когда израненные, истощенные города заполнят небо, может возникнуть необычайный переполох. Король полагается на то, что еще жива старая традиция. Не забывай, Кэррел, что последние несколько тысяч лет города-Бродяги всегда были главной объединяющей силой в нашей галактике.

— Это мне неизвестно, — с некоторым сомнением произнес Кэррел.

— Это действительно так. Знаешь ли ты, что такое пчела? Это маленькое насекомое, обитающее на Земле. Пчелы высасывают нектар из цветов. Пчелы собирают пыльцу и переносят ее с места на место, играя основную роль в перекрестном опылении растений. На большинстве заселенных планет имеются подобные насекомые. Пчела, естественно, не подозревает о том, что является основой экологии мира. Ее беспокоит только одно: собрать как можно больше меда. Однако, это неведение не делает ее менее значимой.

— Города очень долго жили подобно пчелам. Правительства просвещенных планет и власти Земли в особенности, прекрасно понимают это, хотя сами Бродяги — не осознают. Планеты не доверяют городам-Бродягам, но в то же время никогда не забывают, насколько они важны, и, по возможности, стараются оберегать Бродяг. По этой же причине жители планет столь сурово относятся к пиратам. Пираты в их глазах — это неизлечимо больные пчелы. Вирус, который они носят в себе, может завладеть другими, совершенно невинными городами, назначение которых в том, чтобы, перелетая от планеты к планете, собирать и сохранять секреты новой технологии и другую, не менее важную информацию. Города, как и планеты, вынуждены защищать себя от разного рода бандитов. Но не стоит забывать о том, что существует единая, цельная культура, а не только забота о безопасности отдельных ее носителей. И для развития этой культуры совершенно необходима возможность беспрепятственных перемещений Бродяг по всей галактике.

— Вы думаете, Король джунглей это понимает? — спросил Кэррел.

— Несомненно. Ему почти две тысячи лет. Как же он может этого не понимать? Он говорит другими словами, но именно эта мысль лежит в основе его желания двинуть Бродяг к Земле.

— Мне все это кажется очень рискованным, — подозрением протянул Кэррел. — Всех нас с самого рождения приучали не доверять землянам и, особенно, полицейским…

— Это все потому, что полиция не доверяет нам. Полицейским самим внушили, что они должны вести себя жестко по отношению к городам даже по самым пустяковым поводам. И возможностей у них сколько угодно: в бродячей жизни трудно постоянно соблюдать законы во всех мелочах. Вот поэтому и считается, что главная доблесть Бродяги — умение ускользнуть от полиции. Но несмотря на ненависть, которая существует между Бродягами и полицией, мы все же на одной стороне. И всегда дело обстояло именно так.

В нижней части города, как раз в поле зрения троих собеседников, медленно закрылись огромные двери главного склада.

— Это последний спиндиззи, — заметил Хэзлтон. — Думаю, сейчас мы возвращаемся туда, где оставили Универсальный Город, похищенный на Мерфи, чтобы прихватить и его машины.

— Ты прав, — подтвердил Амальфи. — А потом, Марк, мы отправляемся на Херн Шесть. Кэррел, приготовь для тамошнего гарнизона Служителей парочку небольших ядерных бомб. Не думаю, что он велик и вряд ли он сможет доставить нам много беспокойства; но нам некогда играть в ладушки.

— Мы отправляемся на планету Херн Шесть? — переспросил Кэррел.

— Другого выхода нет, — нетерпеливо повторил Амальфи. — Это единственный вариант. На сей раз мы сможем управлять полетом, а не будем, словно пиявка, болтаться на боку дурацкой планеты, которая прется, сама не зная куда. Что-то мне больше не хочется вылетать пробкой из галактики.

— Тогда нам лучше поручить первоклассной команде урегулировать навигационные проблемы с Отцами Города, — сказал Хэзлтон. — Поскольку мы не имели возможности советоваться с ними, будучи на планете Он, сейчас надо просмотреть всю накопленную ими информацию. Понимаю твое стремление осуществить тот проект с извлечением знаний из других городов. Жаль, что мы действительно это не проделали.

— Я уже давно забыл об этом, — сказал Амальфи. — И поверь, совершенно не жалею, что все обернулось именно так.

— Куда же мы направляемся? — еще раз спросил Кэррел.

Амальфи повернулся к выходному люку. Сколько раз он слышал этот вопрос раньше, особенно от Ди. Но сейчас ответ у него был.

— Домой, — медленно произнес Амальфи.