Луиза Дрексель услышала шум первой.

Роджер возился со своей коллекцией марок в кабинете, она сидела в библиотеке. Луиза всегда любила читать, а в последнее время все больше времени проводила за книгой. Наверное, их дом — единственный во всем Бел Эйр, где нет телевизора. Говоря по правде, Луизе хотелось иногда посмотреть передачи, но Роджер был непреклонен. «Зачем забивать голову помойными отбросами?» заявил он яростно. Луиза сразу поняла, что спорить бесполезно, потому что у него очень редко вырывались такие словечки. Она подавила в себе искушение, не напомнила мужу, что в свое время он не только регулярно смотрел телевизор, но даже финансировал одну из передач, и резко изменил свое мнение только после того, как продал долю в бизнесе. А когда ушел на покой, даже газеты перестал выписывать. «Мне уже шестьдесят пять, я имею право хоть немного пожить в тишине и спокойствии», — сказал он ей. — «Хватит с нас собственных проблем, нечего забивать голову чужими».

Роджер намекал на Эдну, но ни он сам, ни Луиза не желали обсуждать больной вопрос. Они сделали все, что могли, обеспечили наилучшие условия и уход из всех, какие только имеются; на этом возможности родителей исчерпаны. Теперь дело за психиатрами. А после того, как у Роджера случился сердечный приступ, нет никакого смысла волновать его разговорами на неприятные темы. Сначала Луиза чувствовала себя виноватой (все-таки дочь остается дочерью, и, наверное, любой матери неприятно делать вид, что судьба единственного ребенка ее не волнует), но потом напомнила себе, что главная обязанность жены — заботиться о муже.

Пока он поправлялся, пришлось забыть о развлечениях, они никуда не ходили и потеряли почти всех друзей. А потом ни разу не попытались восстановить былые связи. И тут тоже виновата Эдна: кроме доктора и приходящей служанки никто даже не подозревал, что случилось с их дочерью, почему она больше не живет дома и где теперь содержится. А объяснять все это давним знакомым как-то неловко.

Какое-то время Луиза чувствовала себя потерянной и даже немного одинокой, но постепенно осознала, что Роджер совершенно прав. Современная жизнь такова, что гораздо лучше принимать ее строго отмеренными порциями. Ее муж, издавна увлекавшийся филателией, собирал крохотные фрагменты мира и наклеивал в свои альбомы. Луиза, находила эти фрагменты в книгах и хранила в памяти.

Например, сегодня вечером она познакомилась с любопытной историей Хумаравэ. Он жил во дворце, где стены выложены ляпис-лазурью и золотом, окруженный деревьями, чьи стволы и ветви облицованы листьями позолоченной меди, а по залам разгуливали ручные звери. У самого любимого из его львов, Зораика, были голубые глаза. Чтобы избавиться от бессонницы, Хумаравэ вырыл в дворцовом саду бассейн в тринадцать тысяч футов, и наполнил его ртутью. Здесь он, возлежа на матрасе, сшитом из надутых мехов, засыпал, убаюканным беспрестанным движением рукотворного озера.

Кажется, это просто волшебная сказка, но перед вами подлинный эпизод истории. Хумаравэ на самом деле тысячу с лишним лет назад правил в городе, который сегодня называется Каир. Как и ее муж, он желал лишь тишины и покоя.

Но как только она перешла к следующему разделу с описанием зала золотых статуй, тишину и покой их скромного убежища нарушил странный шум.

Негромкий, но назойливый стук раздавался где-то в конце дома. Может быть, незакрытые ставни бьются об окно на кухне?

Нахмурившись, Луиза отложила книгу и степенно зашагала по коридору.

Еще не дойдя до кухни, она увидела, что со ставнями все в порядке. Источник шума — черный ход. Кто-то стучал по двери.

Может быть, на всякий случай принести оружие (с тех пор, как ограбили чету кинодеятелей, обитающих в центре квартала, все жители запаслись им)? Но револьвер лежит в ящике стола в кабинете Роджера, а его тревожить нельзя. Ни в коем случае не волновать, говорил доктор.

Луиза не знала, как ей поступить. Вход надежно заперт на замок и задвижку. Если тихо-тихо подойти к телефону, вызвать полицию…

Теперь неизвестный барабанил по двери изо всех сил. Потом послышался голос.

«Откройте! Откройте скорее…»

Луиза подбежала, отодвинула задвижку и щелкнула замком.

Дверь распахнулась. Она едва успела подхватить свою дочь.

«Мама…» Эдна то и дело всхлипывала, с трудом переводя дыхание. Давно немытые волосы спутались и слиплись в уродливый ком, по грязному лицу пролегли мокрые полосы слез.

«Что случилось?»

Эдна молча посмотрела на нее и затрясла головой. Потом повернулась, быстро захлопнула дверь и, не обращая внимания на удивленную мать, снова щелкнула замком, закрыла задвижку. Нащупала выключатель на стене, погасила наружное освещение для двора и бассейна.

Теперь Луиза сообразила, что дочь носит грязную больничную рубаху, а под ней абсолютно ничего не надето! На босых ногах сандалии, между ремешками виднеется воспаленная распухшая плоть. Кожа на лице от беспощадного летнего солнца побагровела.

Эдна закивала. «Скорее, увези меня отсюда, пока он не пришел…»

Луиза предостерегающе вытянула руку. «Подожди. Твой отец в кабинете. Он недавно очень серьезно болел. Его нельзя волновать».

«Я совсем не волнуюсь».

Луиза повернулась. В коридоре стоял Роджер и пристально смотрел на них. Он действительно казался абсолютно спокойным.

Зато Эдна при виде отца сразу забеспокоилась. «Папочка?» Она снова начала всхлипывать и, по-детски вытянув руки, заковыляла к нему.

Роджер отпрянул. «Это что такое!» — резко произнес он. — «Ты уже взрослая женщина, Эдна. Тебе исполнилось сорок два года. Мне кажется, ты должна объяснить своей матери и мне, что тут происходит…»

Со стороны кажется, что он проявляет бессердечие, даже жестокость, но Луиза прекрасно понимала истинные причины такого поведения. «Вы должны прекратить обращаться с ней, как с ребенком», потребовал от них доктор Грисвольд. «Иначе мы не сможем предотвратить бегство от реальной жизни в мир фантазий».

Разумеется тогда, во время их более чем продолжительной беседы, доктор не ограничился подобным советом, но с большинством его заявлений никак нельзя согласиться. Они с Роджером пытались оградить свою дочь от дурных влияний извне, не давали ей общаться с негодными подругами и приятелями, следили за тем, чтобы она не стала добычей какого-нибудь авантюриста. Утверждать, что именно их многолетние усилия — причина параноидальных проявлений, просто нелепо! А то, что доктор говорил о подавлении полового развития, было просто набором ужасных непристойностей. И все же Эдна бесспорно нуждалась в помощи психиатра, а доктора Грисвольда им рекомендовали как чрезвычайно надежного специалиста.

«Ты не хочешь рассказать нам, что случилось?» — раздавался повелительный голос Роджера.

Эдна помотал головой. — «Он может услышать…»

Роджер выразительно посмотрел на свою жену, и та промолчала. «Мы сейчас пойдем в мой кабинет», — произнес он. Потом повернулся и зашагал по коридору. Остальные члены семьи смиренно последовали за ним.

Эдна сильно хромала, но в остальном, кажется, с ней все было в порядке: раздражающий тик, от которого постоянно подергивалось лицо, появившийся за несколько месяцев до отправки в клинику, совершенно прошел. А когда она забралась на массивный стул в кабинете, стала похожа на маленькую девочку в слишком широкой, не по размеру, рубахе, — испуганного ребенка с седеющими волосами.

«Дать тебе что-нибудь, дорогая?» — спросила Луиза. — «Может, стакан молока…»

«Нет, мама».

Луиза опустила глаза на распухшие ноги дочери. — «Разреши мне хотя бы помочь тебе снять эти ужасные сандалии». Она нагнулась, но Роджер ей помешал. Он встал перед дочерью, улыбнулся ей.

«Подожди немного. Начнем с начала. Дочь, я хочу, чтобы ты знала — мы с матерью рады снова видеть тебя дома».

«Правда?»

«Конечно. Ты, конечно, сознаешь, что мы хотим лишь одного — чтобы у тебя все было в порядке. Ты ведь знаешь это, правда?»

«Да». — произнесла Эдна еле слышным голосом, не глядя на отца.

«Прекрасно». — Роджер одобрительно кивнул. — «Тогда ты должна понимать, что мы отправили тебя в лечебницу, потому что доктор сказал: только так можно тебе помочь. Ведь тебе там помогали, правда?»

«Да, папочка».

Роджер продолжил, все с той же широкой улыбкой на лице. — «Тогда почему ты оттуда сбежала?»

Эдна быстро подняла голову. — «Я не сбежала! Они взяли меня с собой…»

«Кто?»

«Остальные. Мне пришлось пойти с ними, я не могла оставаться там одна после того, что случилось. Прошлой ночью мы все сели в машину Грисвольда, и…»

«Доктор позволил вам уйти?»

Эдна замотала головой. — «Доктор Грисвольд умер».

Роджер перестал улыбаться. Нахмурившись, он обменялся взглядом с женой и снова повернулся к дочери. «Спокойно обьясни нам, что случилось», — с деланным безразличием произнес он тихо.

Эдна повиновалась, но спокойного обьяснения не вышло. Вскоре она перешла на истерические выкрики, сразу разрушившие фальшивую благостную атмосферу.

Луиза вспоминала истошные вопли и причитания, разносившиеся по дому до того, как Эдну увезли. Потом они долго не давали покоя, пока наконец не стали едва слышными отголосками, лишь изредка тревожащими память. Даже облик дочери утратил четкость, превратился в некий туманный призрак, который являлся к ней, как немой укор, лишь в кошмарных снах. И вот она снова слышит подлинный голос Эдны, видит ее наяву. Но ее рассказ…

Доктор Грисвольд мертв, сбивчиво объясняла Эдна, дежурная медсестра и санитар Герб Томас — тоже. «Он» спланировал, как это сделать и убил их, а потом объявил, что освободит всех, кого держат в неволе. Затем взял машину, сказал, что отвезет их в город, куда они захотят, но остановился где-то в Долине. Запретил выходить из автомобиля, а перед тем, как куда-то ушел, дал Тони револьвер и велел держать их на прицеле, пока не вернется. Тут Эдна поняла, что он говорит неправду, никогда не позволит им разойтись по домам, а когда появится, всех убьет. Остальные, кажется, тоже это поняли, потому что набросились на Тони и стали бороться с ним на заднем сидении. Тогда она выпрыгнула из машины и побежала. Ночью пряталась, днем шла. Поднялась к Беверли, потом стала спускаться по дороге, ведущей к Бел Эйр, и сегодня добралась домой. Она бы пришла еще раньше, но начиная с полудня все время чувствовала, что ее преследуют. «Он» начал охотиться за ней. Пришлось подождать, пока не стемнеет, а потом двигаться медленно и осторожно, потому что если он ее поймает…

«Кто он?» — перебил Роджер. — «Как его имя?»

«Я… я не знаю, папочка».

Эдна отрицательно покачала головой. Бросила панический взгляд на шторы, закрывавшие окно. «Может, он сейчас уже здесь», — сказала она полушепотом. — «Если услышит, что я выдала его имя, он вас тоже убьет».

«Но это нелепость…» — Роджер предостерегающе взглянул на Луизу, и она оборвала фразу.

Эдна скорчилась, словно пыталась спрятаться, слившись с массивным стулом. «Его глаза… Я чувствую, что он все время глядит на меня. Как два острых ножа входят в спину. Понимаете, он сумасшедший. Остальные просто больны, но он настоящий псих. Он может одним взглядом заставить людей делать все, что захочет. Вот почему Тони ему помог. Он обманул даже доктора Грисвольда. Он может просто посмотреть на тебя, а потом скажет, что ты сейчас думаешь. Он сжег в камине все бумаги, но сначала узнал, где мы живем, чтобы, если сбежим, выследить одного за другим. Потому что он не хочет, чтобы кто-то узнал. Если найдет меня…»

Ее левая щека стала подергиваться: вернулся исчезнувший тик. Роджер подошел, успокаивающе положил руку на плечо.

«Он тебя не найдет. Обещаю».

«Может, нам удастся убежать», — сказала Эдна. — «Если прямо сейчас сесть в твою машину и уехать…»

«Хорошая мысль». — Роджер повернулся к Луизе. — «Отведи ее наверх и одень во что-нибудь приличное. Не может же она отправиться в путь в таком виде».

«Но Роджер…»

«Не спорь». — Он подмигнул ей. — «Я скоро приду к вам».

Потом повернулся к дочери, успокаивающе улыбнулся и вышел в коридор. Луиза услышала, как он тихонько вошел в библиотеку и прикрыл дверь.

«Хорошо, Эдна». — сказала она. — «Пошли».

Та яростно замотала головой. — «Нет».

«Что-то случилось?»

«Папочка мне не поверил».

«Ну конечно, поверил, дорогая». — она потянулась к дочери, крепко взяла за руку. Ладонь была ужасно грязной, все ногти обкусаны; Луиза чувствовала, как на запястье бешено пульсирует вена. Она заставила дочь подняться. «Пожалуйста, быстрее. Нам надо поторопиться, чтобы, когда подойдет твой отец, уже подготовиться к отъезду».

«Ты мне веришь, мама?»

«Да». Луиза повела ее к двери. — «Идем. Сейчас как следует помоемся под горячим душем, а потом выберем тебе красивое-красивое платье». — Луиза не умолкала ни на минуту, а когда проходили мимо библиотеки, повысила голос, чтобы отвлечь дочь от того, что происходит за дверью. — «Помнишь прелестное новое платье, мы купили его как раз перед твоим отъездом? Так вот, оно висит в шкафу и ждет тебя — я все твои вещи держу наготове, чтобы…»

До них донесся приглушенный голос Роджера: «… срочно. Свяжите меня с полицейским уп…»

Эдна резко дернулась и освободила руку. Луиза опешила от неожиданности: никак не могла поверить, что в измученном теле дочери вдруг проснулась такая сила. Через мгновение она убедилась в своей ошибке. Ослепляющая боль обожгла висок, голова с глухим стуком ударилась о стену, потом — пустота.

Кто-то тряс ее за плечо. Луиза очнулась, приподнялась. Над ней склонился Роджер. Когда зрение прояснилось, она разглядела за спиной мужа незнакомого человека. Форменная одежда, кобура…

«Полиция — так быстро?» — с трудом прошептала она.

«Я уже четверть часа пытаюсь привести тебя в чувство. Тихонько, не шевелись».

«Со мной все в порядке». Она села. Голова раскалывалась: пульсирующая боль в затылке волнами растекалась по всему черепу. Но ей помогли подняться, и она поняла, что способна стоять. Роджер обнял ее за плечи.

«Где Эдна?»

Мужчины молчали. Все было ясно и без слов: дверь в самом конце дома, на кухне, распахнута. Двор ярко освещен, возле бассейна суетятся люди в форме. Луиза моргнула, прищурилась — перед глазами плыли круги, фигуры расплывались.

«Она услышала, как ты звонишь, и убежала». — полушепотом произнесла Луиза. — «Почему они остались здесь? Неужели непонятно, что ее надо скорее найти?» Она попыталась освободиться, но Роджер крепко держал ее за плечи.

«Не ходи туда».

Она и не собиралась, потому что люди в форме сами шли к дому. Шли очень медленно, и Луиза отчетливо видела, что они несут. Вот и ответ на все вопросы. Ответ четкий и кристально ясный, как прозрачные струйки воды, стекающие с белой рубахи и слипшихся мокрых волос.

Эдна. В панике выскочила наружу — упала в бассейн — утонула…

В глазах потемнело, Луиза решила, что сейчас опять потеряет сознание. Но ей не дали взглянуть на тело, отвели в кабинет, уложили, а Роджер влил в рот бренди.

Позже, когда она немного пришла в себя, ей сказали, что Эдна не утонула. Она лежала возле бассейна, перегнувшись через край. Несмотря на то, что голова оказалась под водой, дочь умерла не оттого, что захлебнулась.

Эдну задушили.