Тысячи огней озаряли город.

Ослепительный свет залил Центр Музыки, где сливки общества, прекрасные принцессы и принцы наших дней, позировали перед камерами, живописавшими их сиятельное присутствие на очередной премьере (все доходы идут на благотворительность). Люди не столь прекрасные, которых злая судьба не только обделила славой, но и уложила на больничную койку, могли наблюдать отблески сладкой жизни за окнами палат, где они страдали, умирали, рожали, — в общем, переживали все то, из-за чего попадают в подобные жуткие места, куда ни разу не ступала нога модного репортера.

Свет призрачным сиянием поднимался в небо там, где праздновали открытие нового супермаркета, вспыхивал на далеких холмах следом от сигнальных огней самолетов, порхал мерцающим светлячком по воздуху вместе с полицейскими вертолетами, облетавшими вечерний город.

Были места, куда свет не проникал. Кладбища, где нашли покой усопшие. Неприветливые закоулки, чьи обитатели потеряли покой из-за ужасов, о которых прочитали в газетах, услышали по радио и телевизору, увидели в собственном воспаленном воображении, пока они сидели, надежно укрывшись в своих квартирах.

Но страх проходит сквозь любые запоры. Избранные могли по-прежнему вести себя так, словно ничего не случилось. Но многие видели вокруг только тени, в которых таилась неведомая угроза.

Показавшийся впереди аэропорт не казался ни темным, ни светлым пятном. Его накрыл полупрозрачным облаком подкравшийся сюда с запада свинцовый смог, затемнив огни и высветлив черные тени своим серебристым покровом.

Карен вспомнила туманный вечер, с которого все началось. Прошло всего сорок восемь часов, но кажется, с тех пор миновала целая жизнь. Впрочем, именно это случилось с некоторыми. Они навсегда исчезли, накрытые бесцветной пеленой смерти.

Но среди оттенков серого сияли редкие островки. Свет струился из окна конторы агентства чартерных рейсов Раймонда. А с другой стороны здания, где остановил машину сержант, притаились черные тени.

Карен потянулась к дверце, но на руку легла ладонь Гордона.

«Подождите».

Он пристально оглядел утопающую в тумане взлетную полосу, темные прямоугольники ангаров, окаймлявших поле, и не уловил никакого движения.

«Теперь можно выходить».

Карен выбралась наружу и обошла машину сзади. Подошла к Гордону.

«Идите за мной», — произнес он. — «Не прячьтесь за спиной, держитесь сбоку».

Он медленно приближался к конторе, почти прижимаясь к стене, старательно обходя светлые полосы, веером расходящиеся от окна. Оно было далеко от входа, и они подбирались к цели, укрывшись в тени и липком тумане.

Дверь оставили приоткрытой. Как только Гордон дошел до нее, знаком приказал Карен остановиться.

«Назад», — шепнул он. Поднял револьвер.

Пинком распахнул дверь.

Пока он стоял на пороге, прошла вечность — а может, несколько секунд. Время в тот момент остановилось, все замерло.

Наконец, он обернулся. — «Пусто. Здесь никого нет».

Карен подошла. В комнате горел свет, громко жужжал стоящий на полу включенный вентилятор, заставляя шелестеть пришпиленные к стене бумаги.

Гордон опустил взгляд на стол. Возле телефона, лежала женская сумочка. Рядом в массивной пепельнице еще дымился окурок сигареты. Карен огляделась и кивнула.

«Она наверняка просто вышла, и сейчас где-то рядом».

Гордон нахмурился. — «Откуда такая уверенность? Я не заметил машины».

«Рита обычно ставит свой „фольксваген“ в ангар».

«Тот, что позади конторы?»

«Да, — и направо».

Сержант кивнул, молча повернулся к двери. Карен последовала за ним. Справа от грубо сколоченного из досок строения, где размещалась контора, стоял небольшой одномоторный самолет. Гордон замер, укрывшись в его тени. Он не отрываясь смотрел на открытый ангар впереди. Внутри было темно. Потом где-то в глубине замигал слабый огонек.

Карен двинулась вперед, но Гордон отрицательно мотнул головой.

«Рано».

Приглядевшись, она различила небольшой приземистый автомобиль Риты. За ним темнел самолет, а еще дальше виднелся свет. Наверняка электрический фонарик, лежащий на полу рядом с инструментами. Слабое сияние заслонил силуэт женщины.

«Это она?» — Гордон говорил едва слышным шепотом.

«Слава Богу, да. Кроме Риты, там никого нет».

«Хорошо. Теперь слушайте внимательно. Вы должны войти и поговорить с ней».

«А вы со мной не пойдете?»

Гордон махнул револьвером в сторону ангара. — «Не беспокойтесь, если что-то случится, я буду наготове. По-моему, вы с ней лучше договоритесь без меня. Расскажите все, что случилось. Насчет вашего мужа и Дойля. Мне кажется, вам удастся вытянуть из нее признание. Возможно, Брюс с ней контактировал, возможно, она знает, где он».

«А если она откажется говорить?»

«Тогда я примусь за дело. Но сначала попробуем сделать так, как я сказал». — Гордон положил ей руку на плечо. — «Не забывайте, знает она что-нибудь, или нет, ей тоже угрожает опасность. Вы должны убедить в этом Риту».

«Попробую».

Она двинулась сквозь туманный полумрак к черной дыре входа.

Обратной дороги нет. Бежать некуда.

Да, некуда, — она подходит к самолету, некуда бежать, — стоит, освещенная неярким лучом фонарика. Обратной дороги нет — Рита поднимает голову, приглядывается. Она сразу узнала Карен.

«Ты что здесь делаешь?»

От изумления голос звучал чуть визгливо. На полускрытом тенью лице застыло странное выражение. Нет, это не просто удивление, тут что то большее…

«Мне надо поговорить с тобой. Срочно».

Рита держала в руках массивный гаечный ключ. Увидев Карен она еще крепче сжала его.

«Нечего сказать, удачное ты выбрала время. Ты что, не видишь — я занята?»

«Я ничего не выбирала. Пожалуйста, Рита, выслушай меня…»

«Хорошо».

Рита исполнила ее просьбу. Она ни разу не перебила, пока непрошенная гостья рассказывала о звонке Брюса и встрече на крыше, о том, что произошло вскоре после этого. Время от времени Карен ненадолго замолкала, чтобы перевести дыхание; она закончила рассказ описанием неподвижного тела, распростертого посреди улицы.

За все время Рита ни разу не шевельнулась. Ее лицо по-прежнему закрывала тень, она не произнесла ни слова.

До нее попросту не доходит, подумала Карен. Как подействовать на Риту? Все, что я могу сейчас — подобрать верные слова.

Она их нашла.

«Тебе повезло, что ты ничего не видела, Рита. У детектива голова раздавлена, как гнилая дыня. Мертвый доктор в комнате, где воняет его собственным жареным мясом. Несчастная медсестра…»

«Чего ты от меня хочешь?»

«Правду». — Пальцы сами сжались в кулак, так что ногти впились в ладонь. — «Сейчас не время рассуждать о верности и предательстве. Мы должны остановить то, что происходит. Если ты что-то скрывала, если знала, где прячется твой брат…»

«Она не знала».

Голос Брюса.

Он вышел из темного угла ангара.

Карен застыла на месте и молча смотрела на мужа. Брюс медленно приближался, покачивая головой, как старик.

«Я пришел сюда прошлой ночью. Но сестра ничего не знала. Я не хотел ее впутывать, так же, как тебя. Но я должен был найти безопасное место, и ничего другого в голову не пришло. Когда явилась полиция и Риту стали допрашивать, мне удалось спрятаться в кабине самолета, и меня не нашли. Потом, когда они уехали, я убежал. Сегодня вечером вернулся, чтобы встретиться с сестрой, рассказать обо всем».

«Значит, она стала свидетелем. Ты признался…»

«Мне не в чем признаваться».

«Но ты был на крыше! Я сама послала к тебе Дойля!»

«Он не нашел меня там». — Брюс говорил очень тихо. — «Когда ты ушла, я запаниковал. Боялся остаться лицом к лицу с полицейским, потерял голову от страха… В общем, я убежал. Поверь мне Карен, клянусь чем угодно — я вышел на улицу раньше, чем он добрался до крыши!»

«Тогда кто его убил?»

«Кромер…»

Он не ответил ей. Брюс смотрел на того, кто появился за ее спиной, и потрясенным шепотом повторял его имя.

«Кромер!»

Карен повернула голову. Потом вновь взглянула на мужа. Она поняла, что всякая надежда потеряна. — «Значит, ты настоящий псих. Это сержант Гордон. Он детектив…»

Человек с револьвером улыбнулся. — «Здесь нет так называемых психов», — негромко произнес он. — «Ваш муж совершенно нормален. Я, разумеется, тоже». — Улыбка как приклеенная, не сходила с лица, словно наставленное на врага оружие.

«Я надеялся, что Брюс сегодня попытается с вами связаться, и поджидал его возле агентства. Когда он полез на крышу, я отправился следом. Мне представилась идеальная возможность избавиться от последнего свидетеля, способного меня опознать. Всех остальных уже удалось разыскать, а теперь, с помощью дедуктивного метода, я нашел Брюса».

Не спуская глаз с Карен, он быстро кивнул. — «Дедукция, логика. Чистая беспристрастная логика. Но ваше появление помешало выполнить задуманное. Я укрылся за лестницей и все слышал. Когда Брюс назвал мое имя, стало ясно, что план придется изменить. Теперь вы тоже знали, как меня зовут. Но там, на крыше, я не смог бы справиться с двумя просто голыми руками, без оружия».

«Тогда ты дал ей уйти, а когда я убежал, дождался Дойля», — произнес Брюс.

«Именно. Когда полицейский показался на последней ступеньке лестницы, я стоял у него за спиной. Он так и не понял, что случилось».

Карен содрогнулась. — «А где настоящий Фрэнк Гордон?»

«Когда он явился, я поджидал вас в подсобке неподалеку от вашего кабинета. Увидел здоровенную запасную дверную пружину. Теперь вместо нее там лежит этот Фрэнк Гордон, если, конечно, тело уже не нашли. Я взял его револьвер, полицейскую бляху и служебное удостоверение. Автомобиль, как вы наверное сами догадались, я позаимствовал у какого-то невнимательного владельца чуть раньше».

«Когда вы вошли ко мне, рядом никого не было», — сказала Карен. — «И у вас появился револьвер…»

Улыбка стала еще шире. — «Логика. Опасно что-либо предпринимать, когда по всему зданию рыскают толпы полицейских. Следовало сначала убрать вас оттуда. Кроме того, я надеялся, что вы снова приведете меня к Брюсу. После ваших признаний в ресторанчике выяснилось, что Рита тоже представляет собой угрозу и ее необходимо ликвидировать. Так что довольно нелепых прозвищ. Мои мыслительные способности безупречны. Расчеты оправдались полностью. Все трое собрались здесь». — Губы по-прежнему растянуты, но палец, лежавший на курке, напрягся.

«Послушай, Кромер». — Брюс вышел вперед, заслонив собой женщин от направленного на них револьвера и гипнотизирующей улыбки. — «Перед тем, как ты здесь появился, я посоветовался с Ритой, рассказал ей обо всем. Она решила, что единственный выход — позвонить в полицию. Так я и сделал, прямо из конторы. Они вот-вот приедут…»

Голос, как и улыбка, вызывал невольную дрожь. — «Пожалуйста, не оскорбляй мой интеллект такими примитивными хитростями. Наверное, это самая дешевая уловка…»

Улыбка застыла, превратилась в гримасу.

Потому что издалека донесся вой полицейской сирены.

Ее услышали все, но первой среагировала Рита.

Она подняла руку, сжимавшую гаечный ключ и метнула его, целясь в голову Кромера.

Он мгновенно отпрянул, прижался к фюзеляжу, и кусок железа, пролетев мимо, с глухим стуком ударился о бетонный пол. Кромер направил на них оружие, нажал на курок.

По ангару эхом разнесся грохот выстрела, пополз едкий дымок. Карен застыла на месте и беспомощно наблюдала за происходящим. Рита вскрикнула, схватилась за руку и упала. Под пальцами на рубашке расплывалось кровавое пятно. Брюс бросился на убийцу, они стали бороться.

Кромер изо всех сил сжимал револьвер, стараясь направить дуло в грудь противнику. Но Брюс рубанул ладонью по запястью, и тот выронил оружие.

На мгновение дым рассеялся, и Карен ясно увидела настоящего Кромера. Он больше не улыбался. В нем вообще не осталось ничего человеческого. С лица словно сорвали маску, обнажив звериный оскал и горящие невероятной яростью глаза — воплощенная ненависть.

Его кулаки с чудовищной силой обрушились на грудь Брюса, и тот отлетел в сторону. Кромер отпрыгнул и выбежал из ангара, в объятия ночного тумана.

На шоссе, совсем рядом, снова взвыли сирены, и он, свернув в сторону, понесся по летному полю.

На небе появилось какое-то темное пятно; оно быстро увеличилось и неожиданно ослепило всех невыносимо-яркой вспышкой света.

Карен закричала, но ее голос заглушил рокот снижающегося вертолета. Он летел прямо на Кромера. Когда пилот увидел сквозь завесу тумана неясный силуэт человека, было уже поздно.

Вертолет покачнулся, едва не врезавшись в землю. Бешено вращавшиеся лопасти вонзились в плоть. Тело Кромера бесформенной грудой рухнуло на землю.

Но голова продолжила путь, пока не докатилась до середины поля.