Роберт Блох

Кошмар в ночи

Барбара разбудила меня где-то около двух часов.

— Проснись, — повторяла она снова и снова, тряся меня за плечо.

Так как я сплю довольно крепко, то полное пробуждение наступило только через минуту.

Наконец я кое-как открыл глаза и заметил, что в спальне горит свет. Барбара сидела на кровати.

— Что случилось? — спросил я.

— Кто-то колотит в дверь. Неужели ты не слышишь?

Теперь и я услышал громкий стук. Кто-то изо всех сил колотил в дверь.

— Кто это, черт побери, может быть в такой час?

— Пойди, выгляни, — предложила Барбара. Совет показался мне довольно разумным.

Подошел к окну. Внизу, естественно, кто-то стоял, но в темноте трудно было что-либо разглядеть. Я чуть не рассмеялся, когда понял, что ночной гость завернулся в белую простыню.

В этот момент начал звонить звонок.

— Ну? — поинтересовалась Барбара.

— Не знаю. Отсюда ничего не видно. Оставайся здесь. Я спущусь.

Я вышел из спальни. Забыл включить свет и чуть не упал с лестницы. Я до сих пор так и не привык к этой даче. Конечно, я помнил, где находится выключатель. Только внизу включил свет. Все это время звонок дребезжал, не переставая.

Открыл входную дверь.

На крыльце стояла женщина. Правда не в простыне, а в какой-то длинной белой ночной рубашке, которая достигала лодыжек. Или вернее должна была достигать. Сейчас же она была порвана и выпачкана в грязи. Длинные волосы растрепались и закрыли глаза. Гостья рыдала и тяжело дышала. Я узнал ее лишь после того, как она воскликнула:

Боб! 

— Марджери! Входи! — Затем я крикнул Барбаре: — Спускайся, дорогая. Это Марджери Кингстон.

Больше я ничего не успел сказать. Марджери прильнула ко мне, как утопающий, который хватается за соломинку. Она уткнулась лицом мне в грудь, но я почувствовал, как миссис Кингстон дрожит. Марджери все время что-то шептала, но я не сразу понял что.

Закрой дверь, пожалуйста, — бормотала она. — Закрой дверь!

Я закрыл входную дверь.

— Задвинь шторы, Боб.

Ночная гостья перестала рыдать. Когда Барбара спустилась вниз, Марджери дышала почти спокойно.

Закрыв шторы, я отправился па кухню. Содовую найти не удалось. Я захватил бутылку виски, купленную в понедельник в городе, и три стакана.

Обе женщины сидели на софе. Марджери немного успокоилась. Я не спросил, хочет ли кто-нибудь пить. Просто плеснул в стаканы неразбавленного виски. Марджери выпила виски, словно воду. Барбара отхлебнула из стакана. Я сел в кресло. Жена посмотрела на Марджери Кингстон н спросила:

— Что случилось?

— Я убежала.

— Убежала?

Марджери смахнула волосы с глаз и посмотрела прямо на мою жену.

— Не стоит притворяться. Ты ведь слышала, что я находилась в клинике для умалишенных.

Барбара взглянула на меня, но я промолчал. Я помнил день, когда встретился в городе с Фредди Кингстоном. Он рассказал, что у Марджери нервное расстройство и он отправляет ее в частный санаторий в Элкдейл. Этот разговор произошел почти три месяца назад. С тех пор я не видел Фредди и не знал никаких подробностей.

Когда я встал, Марджери шумно вздохнула.

— В чем дело? встревожился я.

— Не надо никому звонить, Боб, — попросила она. — Я тебя умоляю.

Л Фредди? Нужно сообщить ему.

Только не Фредди. Никому ничего не говорите, особенно Фредди. Неужели вы не понимаете?

Может, расскажешь, в чем дело? — сказала жена.

— Хорошо. — Марджери Кингстон протянула стакан. — Можно я сначала еще выпью?

Я налил. Когда Марджери поднесла стакан ко рту, я обратил внимание, что ногти на се пальцах обгрызаны.

Она выпила виски и начала говорить, не успев даже опустить стакан.

— Понимаете, лучше ничего не рассказывать Фредди. Ведь это он послал меня в Элкдейл. Он наверняка знал, что это за место. Они с Моной Лестер рассчитывали убить меня, и тогда Фредди будет свободен. У меня была уйма времени, чтобы разобраться, что к чему. Логично?

Я попытался поймать взгляд жены, но она смотрела не на меня, а на Марджери Кингстон. Затем Барбара мягко сказала:

— Мы слышали, что у тебя был нервный срыв, дорогая.

— Верно, — кивнула Марджери. — Он надвигался давно и неизбежно, но никто этого не знал. Сама виновата. Я была слишком гордой, чтобы все рассказать кому-нибудь.

— Ну а Фредди?

— У него была Мона Лестер. Она работает фотомоделью. Фредди и Мона познакомились в прошлом году в студии. С тех пор они живут вместе. Когда я узнала, он лишь рассмеялся. Фред потребовал развода. Я, конечно, отказалась. Все перепробовала — и спорила, и уговаривала, и соглашалась на его условия. Но все напрасно.

Он перестал ночевать дома. Затем как-то пришел и подробно описал, что он делал с Моной. Вы не можете даже представить, что он говорил и как при этом смотрел на меня. О Моне никто не знал. Вы ведь не знали? Фред слишком хитер. Он все спланировал. Да, точно, Фредди все спланировал. Он сам как-то сказал, что, если я не соглашусь на развод, он будет изводить меня до тех пор, пока я не сойду с ума. Тогда он сможет делать, что хочет. — Марджери перевела дыхание.

— Ты уверена, что нужно об этом говорить? Барбара закусила губу. — Ты не должна возбуждаться…

Марджери Кингстон издала звук, похожий на смех.

— Перестань разговаривать, как доктор, попросила ночная гостья. — Не смеши меня. Я нормальный человек, а не психопат. Да, доктора называют больных именно так "психопат". Когда они разговаривают с родственниками, то говорят: "умственное расстройство". Тогда со мной действительно случилась истерика в школе прямо на уроке английского. Один Бог знает, что подумали обо мне ученики. Просто нервы не выдержали. Прибежал директор и начал меня успокаивать. Меня отправили домой, дали успокоительного. Приехал доктор и оставил таблетки. Затем Фредди накачал меня лекарствами. Честное слово! Доктор велел принимать не более двух таблеток, а он заставил выпить шесть. Всю следующую неделю он так пичкал меня лекарствами, что, когда меня отвезли в суд, я была в таком состоянии, что подписала все бумаги. Проснулась я уже в маленькой частной клинике Корбеля.

Я не смотрел на Марджери. Я не мог смотреть на нее. Она продолжала говорить все громче и громче:

— Это произошло три месяца назад. Я считала дни, даже часы. Там больше нечего делать. Фредди ни разу не приезжал ко мне. Меня никто не навещал. Он договорился с Корбелем, чтобы ко мне никого не пускали. Я писала письма до тех пор, пока не поняла, что они не выходят за стены клиники. До меня тоже ничего не доходило. Корбель просто не давал мне письма. Вот как он руководит клиникой! Ему очень много платят за то, чтобы в Элкдейл никто не мог попасть и никто не мог выбраться. Фред, наверное, потратил целое состояние, чтобы запрятать меня туда, но для него и для остальных игра стоила свеч.

— Для остальных? — переспросила Барбара.

— Для остальных родственников. Я имею в виду — для родственников остальных пациентов. Понимаете, большинство из них — богачи. У нас есть и алкоголики, и наркоманы, но я бы не сказала, что они психи. По крайней мере, они были вполне нормальными, когда попали в Элкдейл. Корбель делает все, чтобы свести их с ума. Он разрешает им пить, сколько угодно, принимать любые наркотики и называет это терапией. Единственное, что ему нужно — как можно скорее убить их. Наверное, за это ему выплачивают гонорар. Особенно жестоко Корбель обращается с пожилыми пациентами. Чем быстрее они умирают, тем быстрее родственники получают наследство.

Этот Корбель психиатр? — спросил я.

Он убийца! Марджери резко наклонилась вперед. — Можете смеяться, но это правда. Я все слышала. Я не спала по ночам и слушала. Я слышала, как они с Лео забили до смерти старого мистера Шейнфарбера две недели назад в процедурной гидротерапии. Эту комнату никогда не использовали для гидротерапии. Когда мистер Шейнфарбер перестал кричать, эти садисты бросили его в ванну и ушли. Утром они сказали, что мистер Шейнфарбер принимал процедуру и утонул — покончил жизнь самоубийством. Корбель сам подписал свидетельство о смерти. Но я знаю, что произошло на самом деле. Бедный мистер Шейнфарбер хотел только, чтобы его оставили в покое… Сейчас его подлый сын и невестка получили все деньги старика. Лео мне почти признался.

— Кто такой Лео? — спросила Барбара.

— Санитар. Их двое — Лео и Хьюго. Лео самый жестокий, он дежурит по ночам. Этот мерзавец с самого начала не давал мне прохода.

— Почему?

— Неужели непонятно? — Марджери еще раз издала звук, похожий на смех. — Он пристает почти ко всем женщинам. Однажды Лео запер миссис Мэтьюз в изоляторе и два дня не выпускал. Она побоялась сопротивляться. Лео пригрозил уморить ее голодом, если она откажет ему.

— Ясно, — произнес я.

— Ничего тебе не ясно, — Марджери посмотрела на меня. — Вы думаете, я фантазирую? Но это правда. Я могу все доказать. Я и убежала, чтобы обратиться в полицию. Только не в местную. По-моему, они тут все заодно. Иначе, как Корбелю удается утрясать дела с коронером и другими представителями закона? Но в городе меня выслушают. Я заставлю их провести расследование. Больше мне ничего не нужно, Боб. Правда! Я даже не хочу, чтобы Корбель понес наказание. Этот этап уже позади. Я лишь хочу помочь беднягам, которые гниют и умирают…

Барбара погладила ее по плечу.

— Все в порядке, — успокоила она ночную гостью. — Мы тебе верим. Правда, Боб?

— Знаю, как это выглядит со стороны, — более спокойно сказала Марджери. — Вы можете возразить, что в наши дни подобные вещи не происходят. Вы встречались в городе с доктором Корбелем. Он производит впечатление доброго и умного человека. Здание клиники, окружающий лес, живописная дорога — Элкдейл может показаться отличным местом отдыха для тех, кто в состоянии себе это позволить. Вы не заметите засовов и решеток. В здании есть звуконепроницаемые комнаты. Когда в них кого-нибудь избивают, крики и стоны на улице не слышны. Вы не видите пятна крови на полу изолятора, которые невозможно смыть…

— Хочешь еще выпить? — прервал ее я. Я вовсе не хотел, чтобы она напилась, но необходимо было как-то остановить се.

— Нет, благодарю. Сейчас со мной все в порядке. Просто от бега…

— Тебе нужно отдохнуть, — кивнула Барбара. — Необходимо хорошенько выспаться, а завтра решим, что делать…

— Нечего решать, — возразила Марджери Кингстон. — Я уже все решила. Я хочу, чтобы вы сейчас же отвезли меня в город. Немедленно пойду в полицию и все расскажу об этой клинике. Все равно, поверят они или нет. Лишь бы только поехали в Элкдсйл и провели расследование. Как только полиция попадет внутрь, они сразу же найдут доказательства. Я покажу, где искать. Вас я только прошу отвезти меня в город.

— Это невозможно, — ответил я. — Машина в гараже, но аккумулятор совсем сел. Утром я собирался вызвать механика.

— Утром может оказаться поздно, — встревожилась Марджери. — Они немедленно уничтожат все улики, как только поймут, что я отправилась в полицию.

Я глубоко вздохнул.

— Как тебе удалось выбраться оттуда? поинтересовался я.

Марджери положила руки на колени н посмотрела на них.

— Сначала я даже не думала о побеге, ответила она. — Все говорили, что бежать из Элкдейла невозможно. Да и куда бежать? Конечно, не к Фредди и не в местную полицию. Как добраться без денег до города? Затем я вспомнила, что у вас поблизости дача, и летом вы живете здесь.

Я вам рассказывала об этом Лео, ночном санитаре, который не давал мне прохода. Я все время должна была отбиваться от него. Когда он дежурил, никогда не принимала снотворного, даже боялась задремать.

Сегодня вечером Лео напился. Я попросила его зайти в мою комнату. Чтобы он сильнее опьянел, я с ним даже выпила. Потом… я отдалась ему. — Марджери Кингстон замолчала на целую минуту. Мы с Барбарой ждали. — После того, как Лео заснул, я вытащила у него ключи. Остальное оказалось легким. Сначала я не могла сориентироваться, затем вспомнила, что ручей протекает рядом с дорогой. Я пошла по воде, чтобы они потеряли запах.

— Кто потерял запах? — не поняла Барбара.

— Ищейки! — глаза Марджери расширились от ужаса.

— Ищейки???

— Вы что, не знаете? Корбель держит ищеек, чтобы ловить беглецов, если те надумают бежать.

Я встал.

— Куда ты?

— Приготовлю тебе постель, — ответил я.

— Я не буду спать, — возразила ночная гостью. Не могу. Что, если Лео проснется? Что, если он сообщит Корбелю, и они спустят собак?

— Не бойся. — Успокоил я ее. — Тебе здесь не страшны никакие ищейки. Мы никому не дадим тебя в обиду, Марджери. Ты переутомилась. Нужно отдохнуть и забыть о…

— О клинике? Ты хочешь позвонить Корбелю?

— Марджери, пожалуйста, попытайся…

— Я так и знала! Я поняла, когда ты встал. У тебя все на лице написано. Ты хочешь отправить меня обратно! Ты тоже хочешь, чтобы они меня убили!

Марджери Кингстон вскочила на ноги. Мы с Барбарой бросились к ней, но она ударила Барбару по лицу, помчалась к выходу, распахнула дверь и скрылась среди деревьев. Через несколько секунд ее белая сорочка растворилась в темноте. Я долго звал Марджери, но она не откликалась.

Если бы машина была на ходу, я бы попытался догнать ее. Но даже в этом случае шансы поймать беглянку практически равнялись нолю. Едва ли она побежала по дороге.

Через две-три минуты я вернулся в дом и закрыл входную дверь.

Барбара уже отнесла стаканы на кухню. Мы молча поднялись наверх. Только когда я выключил свет, и мы улеглись, жена сказала:

— Бедная Марджери! Мне так жаль ее!

— Мне тоже.

— Знаешь, в какой-то момент я почти поверила ей. Иногда эти фантастические истории оказываются правдой.

— Знаю, — проворчал я. — Но весь этот средневековый вздор об убийствах больных в клиниках — самая обычная мания преследования.

— Ты уверен, Боб?

— Конечно, уверен. Должен признаться, я тоже в какой-то момент засомневался. Знаешь, что перевесило чашу весов?

— Что?

— Бред об ищейках. Это уж слишком. Только нездоровый ум способен такое придумать.

— Все равно у меня неспокойно на душе. Может, все же стоит позвонить шерифу? Или этому доктору Корбелю, или Фредди?

— Зачем вмешиваться?

— Но бедняжка убежала из клиники и…

— Не беспокойся, ее найдут, — успокоил я жену. — О ней позаботятся.

— Никак не могу успокоиться. Все время думаю о том, что она рассказала. Как, по-твоему, Лео действительно пристает к пациенткам?

— Я же тебе сказал, это мания преследования, Барбара. Все, что рассказала Марджери — о Фредди и его подружке, об убийствах — все чистейший вымысел. Забудь об этом.

Жена успокоилась. Через несколько минут мы услышали какой-то шум, очень неясный и далекий. Но я узнал его.

— Что это? — спросила Барбара.

Я сел на кровати, прислушиваясь. Шум усиливался. Через пару минут он начал затихать.

— Что это было? — повторила Барбара.

— Не обращай внимания. Всего лишь бродячие собаки. Я солгал. Я родился и вырос на Юге. Ни один южанин не спутает лай ищеек, идущих по следу, с тявканьем бродячих собак.

1955