Пер. А. Вий и Л. Козловой

Каждый субботний вечер Тим и Берни отправлялись в бордель погонять шары.

— Он не походил на бордель, — сказал Берни. — По крайней мере, не больше, чем дома, в которых жило большинство из нас. Треклятый особняк взгромоздился так высоко над Беверли Хиллз, что приходилось смотреть вниз, если хотел увидеть имение Кинга Видора. — Старик взглянул на Грега и, извиняясь, взмахнул сигарой. — Прошу прощения, я все время забываю, что мы говорим о 1949 годе. Вы, наверное, об этом человеке никогда не слыхали.

— Кинг Видор. — Грег помолчал. — Он режиссер «Большого парада». А еще фильма «За лесом», где Бэтт Дэйвис говорит «Что за дыра!». Верно?

— Сколько вам лет? — Берни нацелил на Грега сигару.

— Двадцать шесть.

— А мне семьдесят шесть. — Берни прищурился за очками в роговой оправе. — Где вы слышали о Видоре?

— Там же, где о вас. Я изучаю историю Голливуда.

— И борделей. — Берни сухо рассмеялся и, поджав губы, снова запыхтел сигарой.

— Они тоже часть истории Голливуда, — улыбнулся Грег Колмер. — Только ненаписанная.

— В те дни все обделывали шито-крыто, — закивал Берни, — а если ты не мог держать рот на замке, то Говард Стриклинг быстро его затыкал.

— Не он ли заведовал связями с общественностью на MGM?

— Опять в яблочко. — Сигара Берни удовлетворенно кивнула. — Он тот самый парень, которому принадлежат слова: первый долг специалиста по связям с общественностью — не пускать новости в газеты. — Снова смешок. — Стриклинг знал все. Включая то, куда мы с Тимом ходили погонять шары.

— Неужели это было так важно? В смысле, все эти истории о здешних прожигателях жизни…

— …чистая правда, — закончил Берни. — Думаешь, секс придумала Мадонна или какой-то выпендренистый хакер из Калифорнийского технологического? Так вот знай, в прежние времена у нас всякого хватало. Натуралы, геи, би-, три-. Все, что душе угодно. Ты приносишь лестницу, а мы наряжаем жирафа.

— Тогда почему все делалось тайком?

— Цензура. Вот и все. Каждый знал правила и подчинялся им, иначе было чревато… Мы с Тимом входили в администрацию одной и той же студии. Не ахти какие шишки, но с именным парковочным местом. Потому и не собирались рисковать тем, что имели, если понимаешь, о чем я.

Грег кивнул, пытаясь скрыть нетерпение.

Другого способа выудить у Берни то, что нужно на самом деле, нет. И Берни рано или поздно расскажет, ему же больше нечего делать. Сидит в своем убогом старом домишке на захолустном конце Уилшир-бульвара, даже поговорить не с кем, потому что друзья все давно мертвы. Наверное, потому и согласился на встречу, потому с ним и беседует.

— Возьмем, к примеру, звезд, — продолжал Берни. — Умные никогда не заводили интрижек там, где работали. Связываться с тем, кого видишь каждый день, слишком рискованно. Нервно все это, и невозможно так просто уйти. Вот они и были постоянными клиентами борделей. — Лицо Берни сморщилось в стариковской улыбке. — Как, по-вашему, воспринял бы средний зритель новость о том, что его кумиру-любовнику приходится платить за секс, совсем как соседу?

— Вряд ли в те дни средний зритель ходил в бордели, — заметил Грег.

— Может, и так. — Берни щелчком стряхнул пепел с сигары. — А вот мы ходили. Мы с Тимом любили завалиться к Китти Эрншоу. Старой доброй бабенке с миллионом хохм.

Грег подался вперед. Ну наконец! Уже что-то.

— Это ей принадлежал дом на холмах, о котором вы говорили?

— Верно. Китти была лучшей, а ее девочки самыми услужливыми.

— А где именно находилось это место?

Берни крутанул сигарой в северном правлении, стряхнув на ковер новую порцию пепла.

— Где-то в стороне от каньона Бенедикта, за Сан-Анджело. Уже и не помню, не был там больше сорока лет…

— Почему вы перестали к ней ездить?

— Китти Эрншоу удалилась на покой, вышла замуж, ударилась в религию или что-то вроде того. Новое руководство было другим, сплошь восточные девушки. Не только японки и китаянки, но и уроженки Бирмы, Сингапура, Явы… отовсюду. На моей памяти мадам никогда не показывалась, но я слышал рассказы. Маркиза де Сад, вот как ее называли.

— Маркиза де Сад?

— Да, Маркиза. Шутили, наверное. Но мне заведение стало казаться чересчур извращенским. Как тем вечером, когда я повстречал в баре пьяницу, и он сказал: «Выбрал себе девушку? Возьми ту, со стеклянным глазом… у нее отличное гнездо». — Берни пожал плечами. — Возможно, тут они тоже шутили, но я навидался такого, что призадумался. Цепи и связанные веревками люди… ну, вы знаете, всякие хлысты, наручники по всем четырем столбикам кровати и швейцарские армейские ножи. Короче, я перестал туда ходить.

— А ваш друг Тим?

— Не знаю. Студия уволила его, когда наступила эра телевидения. Что случилось с ним после этого, сказать не могу.

— А выяснять не пытались?

Старик воткнул сигару в пепельницу:

— Послушайте, мистер Колмер, я немного устал. Так что, если не возражаете…

— Понимаю, сэр. — Грег улыбнулся. — И хочу вас поблагодарить. Вы очень помогли. — Он встал. — Последнее… Расположение места, о котором мы говорили. Если бы вы могли указать его более четко…

— Оно восточнее Бенедикта, больше ничего не помню, — нахмурился Берни. — Грунтовая дорога, вероятно, за эти годы исчезла. — Он заколебался. — Ах, да, наверное, там все сгорело во время того пожара в шестидесятых.

— Я мог бы глянуть. В документах Пожарного департамента.

— Не тратьте время попусту. Местечко за пределами Беверли-Хиллз и даже Лос-Анджелеса. Это ничейная земля, собственно, потому заведение и работало. Никто не знал, под чьей оно юрисдикцией.

— Я понял. — Грег повернулся к выходу. — И еще раз, спасибо.

Старик провел его до двери:

— Не стоит.

— Не стоит что?

— Не ходите туда. Ради вашего же блага.

— Это запрет или предупреждение?

— Считайте, что это совет. От знающего человека.

Старик улыбнулся, но его голос звучал мрачно.

— Тот дом не место для игр с шарами.

* * *

Грег ехал туда не затем, чтобы погонять шары.

Он даже не взял дорожный атлас, потому что места, о котором рассказывал Берни Таннер, не оказалось на карте. Там было белое пятно, а значит, доступ отсутствовал, разве что удастся найти грунтовую дорогу, если та, конечно, еще существует.

Грег проблуждал почти два часа, ругая Бенедикта вдоль и поперек. Дорога оказалась всего лишь извилистой тропкой, не более. Въезд настолько зарос кустарником, что с шоссе его не было видно, а отрезок, петлявший по склону холма, мешали заметить снизу сорняки и шалфей.

Сначала Грег усомнился, что проедет здесь даже на своей маленькой машинке, но решил рискнуть. Рискнуть, бросив вызов ямам, ухабам и кочкам, одинаково беспощадным как к покрышкам, так и к водителю. Маленький хэтчбек двигался на первой скорости. Без кондиционера дышалось так, будто на голове был полиэтиленовый пакет, и уже на полпути к цели Грег пожалел, что влез в это дело.

Точнее, почти пожалел. Одна мысль о том, что ждет на вершине, придавала сил, помогая не обращать внимания на удушающую жару и рой насекомых.

Внезапно машина заглохла, и Грег от страха покрылся липким потом. Затем двигатель заработал снова, и Грег вспотел еще сильнее, потому что от удара о кочку хэтчбек выкрутило влево, а его самого швырнуло на дверь. Внезапно похолодев, он увидел сразу за придорожным кустарником глубокую пропасть, на дне которой колыхалось море крон.

Грег судорожно выкрутил руль и сумел выровнять машину.

Наверное, в прежние времена дорога была лучше, но все равно поездочка еще та, многовато трудов просто ради игры с шарами! Впрочем, это дело Берни и его дорога.

А дорога Грега привела его сюда из куда более далекого места, чем подножие этого холма — аж от Текса Тейлора, бывшей звезды ковбойских фильмов, ныне живущей в поселке для престарелых киношников. Текс знал уйму историй о прежних деньках Голливуда, и сначала Грегу этого хватало. Он хотел просто зацепку, разработав которую, сможет написать статью для одной из газетенок, продаваемых на кассе. Грег уже много лет сбывал им подобные поделки и привык к мысли, что никогда не получит Пулитцеровскую премию.

Но после слов умирающего забулдыги с Дикого Запада в душе Грега вспыхнула надежда на приз иного рода — приз, который вот уже полвека ждет, пока его предъявят миру, забрав из этого, как выразился Текс Тейлор, «Дома Боли». Старый актер сказал, что особняк стали называть этим именем после того, как у руля встала азиатка, начавшая предоставлять развлечения всяким садо-мазо извращенцам. Возможно, зацепка не стоила ломаного гроша, но чем черт ни шутит, съездить и проверить стоило.

Беда была в том, что Текс Тейлор стоял на пороге старческого слабоумия и не помнил, где именно располагался этот странный бордель. Тем не менее, он все же назвал имя человека, которого видел там во времена былой славы. Вот как Грег вышел на Берни Таннера.

Интересно, есть ли у Берни деньги, подумал Грег. Сегодня на рынке за любую недвижимость в Беверли-Хиллз можно выручить около миллиона. Возможно, Берни заплатит ему лимон ради ностальгии по старым временам, ну, или просто из самолюбия.

К тому же Берни такой не один, все еще живы другие. Звезды, режиссеры, продюсеры — люди, которые когда-то гребли деньги лопатой. Некоторые имеют сбережения или вложились в недвижимость, и теперь тихо живут-поживают в свое удовольствие где-нибудь в Бель-Эйре или Холмби-Хиллс. Допустим, Берни согласится выложить миллион. На сколько тогда раскошелятся остальные, если поднажать?

Мысль вызвала у Грега улыбку. Миновав последний поворот, он заулыбался еще шире. Вот и вершина, а на вершине тот самый дом.

Н-да, это не Тадж-Махал, не Букингемский дворец и даже не общественный мужской туалет на студии «Юниверсал». Но главное — дом не сгорел, не разрушен землетрясением и не снесен бульдозерами застройщиков. Он все еще здесь, темный силуэт на фоне заходящего солнца.

Грег взял из бардачка фонарик и, сунув его за ремень, снова забрался в бардачок. Остатков в пакетике как раз хватало на небольшую понюшку — достаточно, чтобы поддержать себя в тонусе. Он дождался прихода, затем вышел и поднял капот, чтобы выпустить пар.

Здесь наверху нет воды, и, скорее всего, нет газа и электричества. Наверное, у борделя был собственный генератор. Он поднял глаза на двухэтажный особняк. Деревянный, чего же еще ожидать. Никто бы не смог притащить сюда технику, нужную для строительства каменного или бетонного дома. Крыша местами потеряла часть гонта, и с некогда белых досок кое-где слезла краска, но само здание впечатляет. По обе стороны от входа тянутся в ряд с полдесятка заколоченных окон: высокие окна для высокого дома. Грег закрыл глаза. На мгновение день превратился в ночь и окна вспыхнули тысячами свечей. Призывно открыта парадная дверь, винтажные автомобили заворачивают во двор, горят фары, сверкают хромом колеса, а за далекими холмами поднимается луна. Поднимается над «Домом Боли».

Конечно, всему виной был кокс, и лунный свет, померцав, снова перешел в солнечный. Грег стоял на все той же изнуряющей жаре, из-под капота валил пар, жужжали насекомые.

Он подошел к двери. Ее вспучившееся от солнца двойные створки преграждали вход незваным гостям, на уровне пояса удерживаясь замком и цепью. И то, и другое успело проржаветь. Было бы глупо ожидать, что он сможет так просто дернуть за ручку и войти.

Тем не менее, трудностей не возникло. Цепь, легко поддавшись, осталась в кулаке, осыпав руку Грега ржавой пылью от порванных звеньев. Он потянул, и дверь со скрипом распахнулась.

Грег оказался в доме, а дом — в нем.

Тени дома проникли ему в глаза, его тишина вторглась в уши, его пыль и запах гнили заполнили легкие. Сколько времени прошло с тех пор, как заколотили эти окна, заперли дверь? Сколько лет дом не видел людей и света? Дома, которые некогда полнились толпами, пульсировали в такт их удовольствию и боли — такие дома голодны до жизни.

Грег вытащил фонарик из-за ремня и, пошарив лучом по сторонам, огляделся.

Что за дыра!

Он стоял в фойе, прямо впереди была глухая стена, слева и справа — арки. Он двинулся направо по густо покрытому нетронутой пылью ковру и попал в комнату, казалось, занимавшую большую часть крыла. На полу лежал огромный восточный ковер. Рисунок истерся, и его мешала разглядеть грязь, но Грегу показалось, что он различил очертания дракона. По трем сторонам комнаты сгрудились диваны и стулья, со стен смотрели картины в золоченных рамах, вполне способные служить иллюстрациями к «Кама Сутре». В дальнем углу притулилось фортепиано, точнее, рояль. Кто- то вложил в этот дом кругленькую сумму, но сейчас он нуждался в хорошей уборке.

Грег посветил фонариком по стенам, ища полки и книжные шкафы, но они отсутствовали. С четвертой стороны тянулись в ряд рваные шторы, а за ними проглядывали заколоченные окна. Возможно, на шторах тоже когда-то красовались драконы, но контуры рисунка поблекли. От огненного дыхания ничего не осталось.

Грег прошел через фойе в другое крыло, где, как оказалось, когда-то был бар. Вероятно, в свое время это место походило на кафе «У Рика» в Касабланке, но о прежнем убранстве мало что напоминало. Беспорядочно наваленные вверх ножками столы и перевернутые стулья в центре, сбоку по двум стенам кабинки, на третьей — изорванный занавес. Вдоль четвертой — барная стойка с большим зеркалом позади, и по обеим сторонам ее шкафы и полки, где в прошлом стояли бутылки и стаканы, от которых теперь остались лишь кучки осколков. Зеркало треснуло и пошло темными пятнами. Ну, за…

Дверь в одном конце бара, вероятно, вела на бывшую кухню; в арке на другом конце проглядывало подножие лестницы. Обогнув завалы столов и стульев, Грег направился туда. Наверху явно спальни и, возможно, личные комнаты маркизы или как там она себя величала. Дом выглядит так, словно его покидали в спешке; замок на двери и заколоченные окна, скорее всего, следствие повторного визита. Но зачем было оставлять всю мебель? Ответ Грег не знал, но надеялся найти. А заодно выяснить, что еще здесь бросили.

На ступенях шаги заглушались истертыми ковриками, но в длинном коридоре, идущем от верхней площадки лестницы, начали скрипеть половицы. Им вторил скрип дверей, открываемых и закрываемых Грегом по обе стороны коридора.

Каждая вела в спальню с собственным бесстыдным убранством. Вот круглая кровать с зеркалами по бокам и сверху, но роскошное покрывало поедено молью, а зеркала отражают лишь свет фонарика. В другой комнате стояла голая мраморная плита. С концов и по бокам к ней крепились металлические наручники и цепи. Поверхность мрамора усеивали крапинки, металлические части покраснели от ржавчины, но не крови. С полки на стене обессиленно свисали хлысты. Шкаф с ножами, иглами и хирургическими ножницами держал боль взаперти долгие пустые годы.

Пустые годы, пустые комнаты. Под сеткой трещин настенные скабрезности превратились в курьезности — случайная цензура за десятилетия разрухи.

Ну и где эти ее личные комнаты: кабинет, какой-нибудь шкаф или сейф, где хранили книги, документы, наличные и, возможно — всего лишь возможно — предмет поисков? Он с таким трудом добирался сюда вовсе не для охоты на теней. Какого черта он тут забыл? Зачем рыскает на закате по этому заброшенному борделю? Клиенты приходят в такие места не ради наготы запустения; шалости наверняка приветствовались. Однако он не нашел ничего, кроме гнили, пыли, бара, полного битых бутылок и рояля, ощеренного пожелтевшими зубами клавиш. Проклятье, почему никто не обслуживает посетителя? Девушки, к вам гости!

Грег дошел до конца коридора и остановился у последней комнаты слева. Ничего. Возможно, так было всегда. Текс Тейлор лгал, этот старый пьяница не предоставил никаких доказательств и просто пудрил ему мозги, используя в качестве зрителя для своей сцены великого откровения на смертном одре. Кто сказал, что люди должны говорить правду только потому, что умирают?

Грег открыл дверь в спальню — те же темнота и запустение, что в остальных комнатах: голые стены и голый письменный стол, пустое кресло и пустая кровать.

По крайней мере, так ему показалось на первый взгляд. Однако, приглядевшись, Грег увидел тень. Темную тень на кровати.

И вдруг под лучом фонарика тень преобразилась в золото.

На кровати лежала золотая девушка, золотая девушка с угольно-черным ореолом волос вокруг почти кошачьего лица… дремотно закрытые раскосые глаза, точеные скулы, коралловый изгиб спокойно расслабленных губ. Луч фонарика скользнул по наготе незнакомки, и в его свете золото ее кожи засияло.

Лишь одна деталь портила совершенство. Глянув вниз, Грег увидел паука. Большой и черный, он выбрался из уютного гнездышка между ног и медленно полз вверх по обнаженному животу.

Осознав, что девушка мертва, Грег сдавленно ахнул, и в этот миг она открыла глаза.

Она открыла глаза и улыбнулась ему, открыла рот и чувственно провела розовым язычком по коралловым губам. Улыбка стала шире, обнажив острые как бритва зубы.

Все еще улыбаясь, девушка села и обеими руками схватила себя за шею, спрятанную упавшими на плечи волосами. Длинные пальцы распластались, туже обхватывая горло, словно она хотела открутить себе голову.

Затем девушка дернула и сняла голову с шеи. На ее лице играла улыбка.

Все еще не оправившись от потрясения, Грег на нетвердых ногах выбежал из комнаты, оставил позади коридор, спустился по лестнице, пробрался сквозь мебельные завалы в баре, миновал затянутое паутиной фойе. И вот, наконец, дверь: быстро открыть, не оглядываться, плотно захлопнуть.

В доме было темно, но теперь стемнело и снаружи. Слава Богу, хоть фонарик не потерял! Грег подбежал к машине, вставил ключ в зажигание и, послав хэтчбек по кругу, развернул его к съезду на дорогу. Вниз, вниз, вниз, петляя в темноте, полной крутых поворотов и переплетенных ветвей. Не важно, главное, что он спускается. Бежать, бежать прочь отсюда, от этого места и твари, что он видел!..

Или думает, что видел.

Ну надо же, просто подняла руки и сняла голову с шеи! Вырвала из тела красные, забитые спекшейся кровью пряди артерий и более темные нити вен, переплетенных с ними вокруг центрального ствола-пищевода, который в свете фонарика поблескивал от покрывающей его слизи. На подобный трюк не способен никто. Такое не придумывают, такое надо видеть. И он действительно видел. Это было. Это правда.

Но что он видел?

Грег не знал, но знал Берни. Наверное, старик потому и предупреждал его не ездить сюда, не ездить в место, где ждет в темноте эта тварь.

Часы на приборной доске показывали 9:30. Большинство пожилых рано ложатся спать, но некоторые дожидаются новостей. И сегодня Берни будет одним из них, потому что для него есть новости.

Спуск занял полчаса, но к тому времени, как Грег припарковался и постучал во входную дверь, курс был ясен: на этот раз он собирался получить кое-какие ответы.

Дверь открылась, и Грега встретил потрясенный взгляд Берни.

— Мистер Колмер?

От старика пахло виски, голос звучал удивленно.

— Не ожидали, что я вернусь? Небось, думали, что она меня прикончит?

— Я не понимаю, о чем вы.

— Вот только этого не надо! — Грег повысил голос.

— Пожалуйста, не так громко. У меня соседи…

— Будешь выпендриваться — на кладбище в Форест-Лаун у тебя появятся новые! — Грег дернул дверь. — Открывай!

Дважды повторять не пришлось. Дверь тут же открылась, впуская незваного гостя, и еще быстрее захлопнулась за ним. Старик проковылял к своему креслу. На столе стояли бутылка и полупустой бокал.

— Выпьете со мной? — подняв его, предложил старик.

— Не суетитесь. — Грег уселся на выцветший диван, от которого несло алкоголем и застарелым табачным дымом. — Ну, начнем.

— Слушайте, если что-то случилось, я не виноват. — Берни отводил глаза. — Говорил я вам, не нужно туда ездить.

— Не спорю, но все случилось из-за того, о чем вы предпочли умолчать.

— Я не думал, что вы поедете, — покачал головой старик. — Не верил, что вы или еще кто-нибудь сумеет найти это место, даже если оно все еще существует, после того как…

— После чего?

— Слушайте, я уже рассказал вам все, что мог, — попытался уйти от ответа Берни.

— Возможно, вам придется рассказать больше, когда я поставлю на уши местную полицию.

Сдавленно глотнув воздух, Берни залпом осушил стакан.

— Ладно, буду откровенен. Заведение закрылось не потому, что мадам вышла замуж. Ее убили.

— Продолжайте.

Старик плеснул себе еще виски.

— Этот парень, Тим, ну, тот, о ком я вам говорил, ездил туда со мной. Я сказал, что не знаю о его дальнейшей судьбе. Так вот, я соврал.

— Почему?

— Не хотел ввязываться. Толку рыться в прошлом, все было так давно. Вы бы сочли меня сумасшедшим, совсем как я Тима, когда он мне рассказал.

— Рассказал о чем?

— О тамошних шлюхах, азиатках, которых привезла новая мадам. Он говорил, что они вампирши. Стоит задремать, заснуть, как они сосут у тебя кровь. — Старик помолчал. — Тим показывал следы от зубов на шее.

— Ему надо было обратиться в полицию.

— Думаете, они бы поверили ему больше меня? Нет, он отправился к Тренку, Ульриху Тренку… вы его не помните. Он когда-то снял несколько ужастиков для независимых студий.

— Как же, «Кровь зверя», — кивнул Грег. — «Ползуны». Я знаю названия, но сами фильмы не видел.

— Никто не видел. Их убрали с глаз долой еще до сдачи в прокат. И Тренка заодно. Его опусы в те дни производили слишком мощное впечатление. На свою беду Тренк верил в то, что делал… нет, не в дрянные сценарии, но в жанровые рамки. Призраки, вампиры, оборотни и прочая дребедень. И он поверил Тиму, потому что уже кое-что об этом месте слыхал. Например, о летучих мышах вокруг и…

— Бог с ним. Расскажите, что случилось!

Берни потянулся за выпивкой.

— Прошел слух, что Тренк поехал туда с Тимом и тремя другими парнями. Те были клиентами и кое-что начали подозревать. Что именно? Бог их знает. Но что-то пошло не так и в итоге заведение закрылось. Все оттуда уехали. Конец истории.

— Вы вроде бы говорили об убийстве мадам.

Берни нахмурился:

— Тим сказал, что прикончил ее собственными руками. Он признался, когда умирал в бывшей больнице «Ливанские кедры» — от какого-то редкого заболевания крови, как думали врачи. Мне позволили поговорить с ним всего пять минут. Я на него поднажал, требуя подробностей, и он велел приходить завтра.

— И?..

— Он умер той же ночью. — Старик отхлебнул виски. — Может, оно и хорошо, что я не дослушал. Все, кто ездил туда с Тимом, молчали как рыба. Тренк вернулся в Европу, но и он держал рот на замке.

— А что там с летучими мышами?

— Я знаю о них только со слов Тима, а его рассказ был довольно бессвязным. Не забывайте, он уже стоял одной ногой в могиле, и, возможно, бредил.

— Не исключено, — согласился Грег.

Он хотел продолжить расспросы, но затем решил, что оно того не стоит. Судя по тому, что сообщил Берни, старик даже не подозревал об истинном положении дел, а раз так, то незачем было давать ему подсказки.

Берни считал, что Тим бредил. Если рассказать ему о девушке в доме, может, и это сочтет бредом?

Запросто. В конце концов, Грег и в самом деле нюхнул кокаина перед тем, как идти внутрь, причем не так уж мало, как хотелось бы думать. Возможно, тот никому не нужный киноковбой тоже что-нибудь принимал… либо так, либо просто вешал Берни лапшу на уши. Но сам ковбой умер, друг Берни умер, а у самого Берни глаза слипаются.

Грег встал:

— Мне пора.

— Не расскажете, что с вами случилось? — заморгал Берни.

— Ничего. Это просто жуткий старый дом, и я думаю, что просто все слишком бурно воспринял. — Грег подошел к двери и, открыв ее, оглянулся на старика, сгорбившегося в кресле. — На всякий случай, вдруг вас это волнует. Позвольте вас успокоить: я не видел никаких летучих мышей.

Вот и доброе дело сделал.

А теперь пора было сделать доброе дело для себя. Отъехав, Грег свернул на Олимпийский бульвар и направился к мини-супермаркету со всевозможным сетевым фастфудом. Выбрав столик поближе к чарующим ароматам перегретого масла, он уничтожил больше, чем позволяла диета: два гамбургера со всякой всячиной, большую порцию картофеля-фри, кофе и коктейль. Он ненавидел вот так обжираться, но лучшего пока не мог себе позволить. Сложись сегодня все иначе, он ел бы сейчас у Мортона.

В общем, ему следовало считать себя счастливчиком просто потому, что он остался в живых. Не было смысла злиться из-за остального.

Конец пути еще не замаячил впереди, а решение уже созрело. Не важно, померещилась ему девушка в доме или нет, он твердо знал одно: у него не было никакого желания встречаться с ней снова.

Грег въехал в подземный гараж уже около полуночи. Близился ведьмовской час, когда богомерзкие телеведущие — Лено, Леттерман, Арсенио — встав из могил, читают свои заготовленные импровизации гогочущей толпе и радушно приветствуют приглашенных гостей со всем изяществом Дракулы, встречающего Ренфилда, после чего выпивают их кровь…

И откуда только такие мысли? Поднимаясь лифтом на третий этаж, он понял. Это все Берни с его разговорами про вампиров, черт бы его побрал. Что до увиденного, или якобы увиденного, на это также найдется ответ — ответ, который рано или поздно придется принять. И после всего, что случилось сегодня, лучше бы раньше. Когда пауки выползают из своих норок и спящие красавицы начинают снимать головы, лучше отступить. Даже сама поездка в то место — врагу не пожелаешь.

Как только он войдет в квартиру, первым делом смоет свой загашник в канализацию. Иначе в один прекрасный день сам там окажется. Время для размышлений закончилось, настало время действий.

Но человек предполагает, Бог располагает. Только Грег открыл дверь и потянулся к выключателю, как голос из темноты приказал:

— Ни с места!

Грег замер. Сзади прозвучали тихие шаги, и шею обдуло слабым порывом ветра, потому что кто-то закрыл дверь.

Рядом щелкнул выключатель. При свете лампы в углу вырисовались очертания человека в куртке и джинсах, стоящего на фоне захламленной маленькой гостиной. Однако внимание Грега первым делом привлек тусклый блеск пистолета в руке непрошеного гостя.

— Руки за спину. — Властный взмах оружием. — Вот так. А теперь иди сядь на диван.

Повиновавшись, Грег снова краем глаза увидел пистолет. Из такого башку снести — раз плюнуть. Проклятье, что за хрень тут творится? Нюхнуть бы.

Мужчина уселся в кресло по ту сторону журнального столика, и теперь свет лампы упал на его лицо, позволяя рассмотреть глаза, черты лица и цвет кожи.

Перед Грегом мелькнул образ золотой девушки, которую он видел — или все же не видел? — на закате. Впрочем, человек напротив был несомненно реален. Мужчина средних лет с жесткими черными волосами и короткой стрижкой. По виду азиат или американец с азиатскими корнями. Настроен, определенно, недружелюбно. Мужчина с пистолетом и недобрыми намерениями.

Нюхнуть бы, всего понюшку, хоть что-нибудь…

Взгляд мужчины обжигал холодом. Как и его голос.

— Опусти руки. Положи на колени, ладонями вверх…

Грег повиновался, и мужчина кивнул:

— Меня зовут Ибрахим.

— Абрахам?

— Возможно, так оно и было, прежде чем к власти пришли мусульмане. Но в Кота-Бару я зовусь Ибрахимом.

— Не слыхал о такой стране.

— Это город. Столица того, что некогда называлось Келантаном, в Малайзии. — Мужчина нахмурился. — Я здесь не для уроков географии.

Грег держал руки ладонями вверх.

— А для чего? — спросил он, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Чтобы ты отвез меня в тот дом.

— В дом? Какой еще дом…

— Да ладно, Колмер. Твой друг сказал, что ты там сегодня побывал.

— Когда это вы видели Берни?

— Около часа назад. Он любезно сообщил твой адрес, но тебя не оказалось дома, и я осмелился пригласить сам себя.

«Окно в ванной комнате, — сказал себе Грег. — И почему я все время забываю его закрывать?»

Но сейчас ему был нужен ответ не на этот вопрос. Был другой, более неотложный, и он его задал:

— Что вам наговорил Берни?

— Он выложил все, что знал. — Ибрахим чуть повел плечом, но рука не дрогнула. — Достаточно, чтобы догадаться об остальном. — От кивка пистолет тоже не шелохнулся. — История с изысканиями для статьи… это ведь выдумка? Ты, Колмер, поехал в тот дом за чем-то, чего не нашел.

— Откуда вы знаете?

— Нашел бы — не вернулся к Таннеру. Конечно, он не знал, что ты ищешь, иначе выложил бы мне и это. — Ибрахим глянул на него узкими глазами цвета оникса. — Что ты ищешь?

— Не могу сказать. Сам не знаю, Богом клянусь.

— Но какие-то мысли у тебя есть? — Ибрахим подался вперед. — Правду, не тяни!

Грег посмотрел на пистолет, а пистолетное дуло посмотрело на него.

— Парень, который рассказал мне об этом заведении, упоминал шантаж. Эта новая мадам понатыкала жучков в комнаты, снимала клиентов скрытыми камерами, использовала двусторонние зеркала, ну и все остальное, что тогда было. Тогда такое пользовалось спросом. Журналы вроде «Совершенно секретно» щедро платили за компромат, особенно если были замешаны звезды. Правда, об этом месте ничего не мелькало… я знаю, так как прочесал библиотечные архивы. Вот и заподозрил, что этот материал — фотографии, фильмы, аудиозаписи, не важно — никогда не попадал в прессу. Что-то случилось, и дом закрылся прежде, чем успел толкнуть грязное белье своих клиентов. А значит…

— Компромат, возможно, все еще там, — кивнул Ибрахим.

— Откуда вы узнали о доме?

— От матери. Она была там в то время.

— В доме?

— Да, она работала горничной. — Впервые в глазах Ибрахима промелькнуло что-то похожее на веселье. — Ты должен понимать, мама была совсем молода. Та женщина, которую называли Маркизой, ее удочерила после того, как мои бабушка и дедушка погибли во время войны. На момент приезда в эту страну матери шел всего шестнадцатый год. Да и другие девушки, те, которые выполняли обычные для таких заведений обязанности, были ненамного старше. Но Маркиза оберегала мать от всего, включая подробности своих дел. Конечно, со временем мама узнала, но было уже слишком поздно. — Глаза Ибрахима помрачнели. — Ей повезло. В ту ночь ее не оказалось дома. Шофер Маркизы повез мать в прачечную в Вествуде. Я не знаю, откуда они узнали о произошедшем, но эта новость как-то дошла до них, и обратно они возвращаться не стали. Шофер был любовником Маркизы и имел на банковском счету кругленькую сумму. На пути в Келантан он стал и любовником моей матери. Он умер в Джохорском борделе в день моего рождения. Я ничего не знал об этом доме. Мать рассказала мне только несколько лет назад, перед смертью. После ее рассказа у меня возникли те же подозрения, что и у тебя, но сразу я приехать не смог. — Ибрахим глянул на пистолет. — В моей стране все еще воюют.

— Вы военный?

— Военную службу я выбрал после того, как окончил университет в Сингапуре. Теперь желаю уйти в отставку.

Грег осторожно поерзал на диване.

— Слушайте, а этот цирк с оружием необходим?

— Возможно, и нет. — Ибрахим опустил оружие. — В конце концов, мы партнеры.

— Ни за что! — не сдержавшись, выпалил Грег.

— Другого выбора нет. Ты знаешь, как найти дом. А мать рассказала мне, что искать. Поедем вместе. Сегодня же.

Грег покачал головой:

— Разве Берни не рассказывал, что со мной произошло… что я там видел?

— Я в курсе.

Похоже, с самообладанием у Ибрахима все в порядке, отметил Грег. С другой стороны, пистолет-то у него.

— Мать меня предупредила, — продолжал малаец. — Я знаю, что делать.

— Пусть так, — глубоко вздохнул Грег. — Но давайте отправимся в путь завтра, засветло.

— Нет. Мы не можем позволить себе задерживаться.

— Опасаетесь, что Берни начнет болтать?..

— Разве что на спиритическом сеансе. — Ибрахим глянул на пистолет.

— Зачем? — пробормотал Грег, чувствуя, как по спине бежит холодок.

— Только старик знал, куда мы едем. Незачем рисковать.

— И вы говорите о риске, зная, что нас там ждет?

— Ради того, что мы ищем, можно и рискнуть, и ты явно того же мнения. Иначе никогда бы в это не ввязался. Дом скрывает целое состояние, и мы его получим.

Грег покосился на пистолет в руке Ибрахима:

— А как только мы покончим с поисками, вы покончите со мной?

— Я тебя не трону, даю слово. — Ибрахим встал. — Либо едешь со мной, либо остаешься. Как Берни.

Грег сдавленно сглотнул:

— Слушай, приятель, у меня была тяжелая ночь. Дай мне принять мое лекарство и…

— На чем сидишь?

Грег сказал.

— Ты не поедешь туда под кайфом, — отмахнулся Ибрахим. — Для здоровья вредно.

Револьверное дуло уперлось Грегу в позвоночник, и это тоже было вредно для здоровья.

— Идем, — поторопил Ибрахим.

Они отправились на машине Грега. Грег за рулем, Ибрахим рядом, уткнув пистолет Грегу в ребра. Полночный воздух был полон влаги, и оба вспотели, едва машина выехала на пустынную улицу.

— Опустите стекло, — попросил Грег.

— У тебя нет кондиционера?

— Не могу себе его позволить.

— После сегодняшнего — сможешь.

На губах Ибрахима играла улыбка, но Грег нахмурился.

— Та тварь, которую я видел наверху… что это?

— Пенангаллан. Они вроде вампиров, но не совсем.

— Как это?

— Пенангаллану не нужен отдых в могиле или гробу. Как и ваши западные вампиры, он питается человеческой кровью, но в случае нужды способен годы проводить в спячке. Возможно, все дело в разном метаболизме. Вампиры тратят много сил на то, чтобы каждую ночь выходить на охоту. А вот пенангаллан способен жить бесконечно долго в чем- то вроде летаргии, а, когда все же двигается, то летает.

Грег кивнул:

— То есть он превращается в летучую мышь?

Ибрахим покачал головой:

— Это просто суеверие. Пенангаллан все равно сохраняет человеческий облик… по крайней мере, частично.

— Не понимаю.

— Эти существа могут отделять свою голову от тела. И голова обладает способностью летать. Когда она отделяется, желудок и прочие внутренности вытягиваются следом и болтаются под ней. В них поступает выпитая кровь.

При этих словах перед глазами Грега мелькнуло воспоминание — всего вспышка, но ему хватило. Та золотая девушка… сидит на постели, сняв с себя голову. Он видел это собственными глазами. Это правда.

Машину тряхнуло, и Ибрахим поерзал в кресле:

— Аккуратнее.

Грег свернул на спрятанную зарослями боковую дорогу. Неужели они так быстро доехали? Конечно, здесь нет движения транспорта, нет фонарей. Странно, всего второй раз, а он с легкостью нашел поворот, причем в темноте. Впрочем, с ним связаны незабываемые воспоминания.

Автомобиль карабкался вверх по туннелю, образованному кронами придорожных деревьев. Грег переключился на дальний свет, но даже от него здесь было немного пользы. Затем деревья поредели, но подлесок стал еще гуще, и машину начало швырять на крутых поворотах.

— Осторожней! — предостерег Ибрахим.

Но Грег и так был настороже. То, что ждет впереди, постоянно крутилось у него в голове. Голова…

— Я… не могу. Придется подождать до завтра. Завтра. Мы поднимемся завтра.

— Вперед. — Револьвер ткнул в ребра. Голос Ибрахима резанул слух. — Поезжай вперед. Либо ты за рулем — либо в багажнике.

— Это пустые угрозы…

— Вот и старик так думал.

Руки Грега взмокли от пота, но он остался за рулем, и машина по корягам и ухабам поползла дальше. Проехав поворот, он взглянул на малайца:

— Допустим, мы ошиблись. Допустим, мы там ничего не найдем?

— Я уже рассказывал, что говорила мне мать. Компромат там, и мы его найдем.

— Одного не понимаю. Если они собрали на клиентов такой ценный материал, то почему им не воспользовались?

— Мать тоже задавалась этим вопросом, но весь расклад узнала только позднее, от любовника Маркизы.

— Расклад?

— Мало-помалу мозаика складывалась. Маркиза купила это место не только ради прибыли. В Келантане ее считали павангой, колдуньей, по-вашему. Оттуда она и привезла пенангаллан, которых потом использовала для своих целей. То есть, чтобы на деньги от шантажа подмять под себя другие заведения и прочее и постепенно приобрести серьезное политическое влияние в этих краях. Пенангалланам предстояло убирать с ее пути неугодных. Она уже готовилась привести план в действие, но тут ей пришел конец. Остальное ты знаешь.

Грег нахмурился:

— Ваша мать могла пойти в полицию…

— Она была пятнадцатилетней девчонкой, нелегалкой с поддельными документами и почти не говорила по-английски. Даже найди она способ связаться с властями… думаешь, кто-нибудь поверил бы, что проститутки в заведении снимают с себя голову, ну, и всему остальному?

Грег не нашелся с ответом, но, пока они пробирались по коварной тропе, задал еще один вопрос:

— Насчет того, что я видел. Почему она еще там, после стольких лет? Почему не покинула заведение после убийства Маркизы?

— Пенангалланы не летают высоко. Они не могут парить, как летучие мыши, к тому же вынуждены оберегать свои болтающиеся потроха. В Малайзии мы часто защищаем дома, вешая на двери и окна гирлянды из листьев женью. Пенангалланы боятся острых шипов этого растения. — Он взглянул на сосны, темневшие впереди, и густой подлесок под ними. — Здешние склоны поросли кактусами и другими колючками. Попытайся пенангалланы сбежать, вся эта растительность порвала бы им кишки.

— Но им не обязательно летать, — заметил Грег. — Они могли спуститься в своих телах, точно так же, как сюда поднялись.

Ибрахим пожал плечами:

— Тела пенангалланов не разлагаются благодаря подпитке свежей кровью. Без этого их ожидает участь любого трупа. Поэтому, попытайся вампирши спуститься в человеческом облике, у них возникли бы сложности. Вряд ли бы пенангалланы долго протянули, если бы стало известно, что человеческие головы летают по Беверли-Хиллз и сосут кровь в Бел-Эйре. Кроме того, пришлось бы искать место, где можно прятаться. И хранить уксус.

— Уксус?

— Если пенангаллан летает, его внутренности разбухают на воздухе. Приходится отмачивать их в уксусе, чтобы желудок и кишечник вернулись к норме. Пенангаллан каждый раз вправляет их в тело, когда снова надевает голову.

Ничего себе, подумал Грег. Или у этого парня крыша поехала, или у меня. Нет таких тварей, нет такого места, и дома нет…

Они миновали поворот, и перед ними предстал дом.

Если днем это место казалось призрачным, то в сероватой дымке лунного света, проникавшего сквозь мрачные тучи, наводило жуть. Его темная громада словно нависла над обоими, когда хэтчбек остановился в клубах пара, что вырывались из-под капота. Грег ошеломленно смотрел на дом. Если он реален, то и остальное…

— Выходим, — бросил Ибрахим.

Грег заколебался:

— Послушайте, — глубоко вздохнул он. — Я рассказал все, что знаю, все, что видел. Нет смысла мне туда с вами идти.

— А как насчет материалов, что ты искал?

Грег снова глубоко вздохнул:

— Я передумал и не хочу больше в этом участвовать.

— Что, страшно?

— После вашего рассказа? Да, черт возьми!

— Ждешь, что я отправлюсь туда один? А ты тем временем умотаешь, бросив меня на произвол судьбы?

— Клянусь, что подожду. Эй, вот ключи от машины.

— Нет, ты пойдешь со мной.

Под дулом пистолета пришлось подчиниться. Ибрахим было напрягся, когда Грег полез в бардачок, но увидел, что он достал фонарик, и сразу расслабился.

Они вышли из машины и в тишине двинулись к входной двери. Даже шум ветра в кронах умер. Здесь умерло все.

* * *

Грег остановился перед дверью, и его спутник посмотрел на сломанный замок.

— Вы совершаете ошибку, — предупредил Грег. — Если вы говорили правду, пистолет не поможет.

— Есть и другие способы. — Ибрахим поднял оружие. — Вперед.

Кромешной тьме внутри противостоял лишь узкий луч фонарика. Грег подкрутил отражатель, чтобы свет захватывал больший круг, но за его пределами было черным-черно. Даже тишина казалась глубже, чем снаружи. Ничто ее здесь не тревожило… до их прихода.

— Оставьте наружную дверь открытой, — прошептал Грег. — Возможно, придется спешно удирать.

— Да пожалуйста, — пожал плечами Ибрахим. Пройдя вперед, он вгляделся в арочный проход справа. — Что там?

Грег описал гостиную, и его похититель удовлетворенно кивнул.

— А здесь? — спросил он, посмотрев налево.

— Бар.

Оба прошли через арку и остановились, шаря по комнате лучом фонарика.

— Ух ты, какой разгром, — заметил Ибрахим. — Наверное, без драки не обошлось.

Его взгляд упал на лестницу в дальнем конце.

— Вам незачем туда подниматься, — затараторил Грег. — Я уже говорил, что в этих спальнях ничего нет.

— Кроме последней, — возразил Ибрахим. — Чем не веская причина? Придется подняться.

— Вы же знаете, что в ней. И сами признались, что пистолет тут не поможет.

Словно не слыша, Ибрахим рассматривал осколки плитки на захламленном полу. Потом обвел взглядом перевернутые столы, опрокинутые стулья, разбитые стаканы и внезапно на чем-то остановился.

— Это сойдет.

Ибрахим смотрел на перевернутый стул с двумя наполовину выломанными ножками.

— В смысле? — поинтересовался Грег.

Ибрахим объяснил, что имел в виду. Затем отдал указания и с пистолетом в руке стал наблюдать, как Грег их выполняет. Выломать ножку не составило труда, как и найти острый нож в ящике за баром. А вот для того, чтобы заточить ножку до остроты, превратив в кол, пришлось попотеть. Деревянный молоток нашел Ибрахим, когда шарил по полкам за барной стойкой.

— Отлично, — удовлетворенно сказал он. — Мы готовы.

Грег совсем не ощущал себя готовым, скорее ощущал потребность убраться куда подальше. Ибрахим уже подвел его к подножию лестницы.

— Эй, приятель, — внезапно обернувшись, сказал Грег. — Я думал, мы пришли сюда искать компромат.

— Поищем.

— Вы попусту тратите время. Это не наверху.

— Зато другое наверху. Мы не будем в безопасности, пока от нее не избавимся.

Под дулом пистолета Грег поднимался по лестнице на второй этаж. В коридоре воздух наполнился скрипом половиц и дверей, поочередно открываемых Ибрахимом. Но, когда Грег достиг конца коридора и встал перед последней комнатой слева, все эти звуки заглушил грохот его собственного сердца.

Дверь распахнул Грег, и Ибрахим, войдя за ним, ахнул. Луч фонарика выхватил из темноты сияющую золотую красу обнаженной девушки на кровати.

Ее глаза были закрыты, и на этот раз она не очнулась. Ибрахим нетерпеливо замахал руками, но Грег стоял как истукан, не в силах оторвать взгляд от золотой девушки.

Это-то ему и было нужно. Доказательство, что у него не поехала крыша от наркоты, что глаза его не обманули.

А если это реальность, то и остальное, все то, от чего он с криками дал отсюда деру, тоже реальность. Вот почему он теперь здесь стоит, сжимая острый кол. Он знает, что должен делать, и худшей реальности не придумаешь.

Грег отступил. Нет, он не сможет это сделать. Ни за что на свете. Пора убираться…

Дуло пистолета ткнуло в позвоночник. Грег услышал слабый щелчок снятого предохранителя.

Девушка на кровати тоже услышала звук и пошевелилась, но не проснулась.

Как только она очнется, как только откроет глаза, бежать будет слишком поздно. Грег помнил острые зубы, помнил руки, что проворно, ох, как проворно, сняли голову с ее плеч. Значит, ему тоже нужно быть проворным.

Он заткнул фонарик за пояс.

Обеими руками поднял кол.

И, тяжело дыша от натуги, вонзил кол в ложбинку меж золотистых грудей.

И тогда глаза ее открылись. Губы раздвинулись, обнажая длинные клыки. Острые когти нацелились в лицо, вонзились в руки, стараясь вырвать кол.

Издавая змеиное шипение, она извивалась и билась, но Ибрахим подоспел с другой стороны и деревянным молотком вогнал кол глубже.

Золотые руки лихорадочно пытались вырвать стержень, вонзенный между золотыми грудями, но Грег держал кол мертвой хваткой, пока Ибрахим его забивал. Затем под душераздирающий крик взметнулся фонтан багровых брызг, и наступила тишина.

Когти разжались; золотое лицо рухнуло на подушку, и раскосые глаза скрылись под завесой упавших волос. Ни один звук не вырывался из открытого рта, и кровь больше не текла из-под кола. К счастью, не было ни движения, ни даже намека на него. Золотая девушка умерла.

Грег отвернулся. Легкие вздымались и опадали после недавних усилий, наполняясь резким запахом крови. В животе мутило. На мгновение Грег подумал, что сейчас упадет в обморок. А затем понял, что к нему обращается Ибрахим.

— …еще не все. Но теперь можно идти без опасений: угроза миновала.

Грег достал фонарик:

— Идти куда?

— Взять то, за чем мы пришли.

Ибрахим поманил Грега к двери. В руке малайца снова был пистолет.

Итак, по сути ничего не изменилось. Разве что они притащились сюда этой безумной ночью и вогнали кол в сердце мертвой, а может, немертвой девушки. Не суть важно, какой, потому что теперь она мертва. Ее убили, вонзили ей между грудей кол, и кровь хлестала совсем как в фильмах ужасов, только это был не фильм, а просто ужас. Боже, подлечиться бы… хотя бы понюшку…

Но здесь нечем было подлечиться — ни в холле, ни на лестнице, ни внизу в баре.

Помахивая пистолетом, Ибрахим погнал Грега по коридору и остановился перед старым пятнистым зеркалом за барной стойкой.

— Наверное, где-то здесь, если мама не ошиблась. — Он пробежался свободной рукой по внутреннему краю стойки, и под ней тихо скользнула вбок панель, открыв черное прямоугольное отверстие.

— Не ошиблась, — довольно сказал Ибрахим.

Грег фонарным лучиком нырнул в темноту.

— Посвети ниже, — приказал его похититель. — Тут должна быть лестница.

Лестница была. Грег спускался первым, освещая ступеньки и под четырнадцатой наконец достиг голого каменного пола. Ибрахим шел следом, но на этот раз не тыкал ему в спину пистолетом. Подобно фонарику, дуло двигалось из стороны в сторону, словно выискивая возможные мишени в пещероподобном подвале впереди.

Оба продвигались медленно, молча. В полной тишине, которую нарушал только звук их собственных шагов. В кромешной тьме, которую рассеивал только луч фонарика, пляшущий по каменном полу под ногами.

Воздух здесь стал прохладнее, но запах — смесь пыли и гнили — стоял такой, что они едва не задыхались.

Был еще один слабый, но резкий запах, который Грег не мог определить.

— Уксус, — пояснил Ибрахим. — Помнишь, я говорил, что пенангалланы кладут внутренности в уксус? Меня все время интересовало, где они хранили запас.

— Но мы не нашли других…

— Мать думала, среди девочек Маркизы было с десяток пелангалланов.

Грег было заговорил, но Ибрахим взмахом приказал ему помолчать.

— Запах здесь едва ощущается. Возможно, испарился.

— Да черт с ним, с запахом, — сказал Грег. — Если эти твари все еще здесь…

Внезапно под ногу что-то попало и захрустело, когда он отшатнулся. Пошарив по каменному полу фонариком, Грег наткнулся на длинные кости рук и ног, ребристую грудную клетку и перламутровую шею скелета.

Но черепа не было.

Ужас накрыл Грега так стремительно, что он чуть не выронил фонарик. Луч света заметался в дрожащей руке.

Нет черепа. Нет головы. Это пелангаллан.

Ибрахим прошел вперед.

— Тут еще один, — гулко прозвучал в темноте его сдавленный шепот.

Грег, подняв фонарик, очертил его тусклым лучом полукруг и тут же пожалел об этом.

Пол впереди усеивали кости. Некоторые, наваленные у стены, еще частично держались вместе: нога крепилась к тазу, ключица — к плечевой кости, лучевая и локтевая кости — к запястью. У двух скелетов присутствовали все сочленения, но, как и у первого, недоставало черепа. Грег пробежался взглядом по раскиданным костям, но внимание Ибрахима привлекло что-то еще. Он обогнул груду и пробрался через завалы к самодельному деревянному сараю у правой стены подвала. Там снова беспорядочными грудами лежали фрагменты скелетов, перемешанные с обрывками истлевшей ткани.

В дальнем конце сарая виднелась дверь. Ибрахим медленно ее открыл. Внутри вдоль дальней стены тянулись деревянные полки.

— Посвети сюда, — приказал Ибрахим.

Грег, поднимая фонарик, двинулся к нему. Луч выхватил из темноты полки — длинные, низкие полки, уставленные широкогорлыми, глубокими горшками из глины. Наверное, их там было с десяток. Они стояли бок о бок, как в магазине флориста, но торчали из них отнюдь не цветы.

Грег потрясенно смотрел на ряды человеческих черепов. Черепа приветственно ухмылялись ему, будто делясь какой-то ужасной тайной, которую знают лишь мертвецы.

Ибрахим встал рядом:

— Ты понял, что здесь случилось? Эти горшки когда-то были наполнены уксусом.

— Чтобы сократить объем внутренностей, — добавил Грег. — Но почему ничего не вышло?

— Как ты сохранишь жидкость, если сосуд протекает? А все горшки с трещинами.

Присмотревшись внимательнее, Грег понял, что имел в виду Ибрахим. Большинство трещин находились чуть выше донышка и располагались узором — будто горшки были продырявлены каким-то острым предметом.

— Разве пелангалланы не понимали, что их нельзя использовать? — нахмурился Грег.

— У них не было выбора. Та золотая, наверное, повредила горшки после налета. Я думаю, эти пенангалланы избежали участи мадам потому, что спрятались здесь во время облавы. Возможно, налетчики убили заодно и бармена. Понятно, почему тела исчезли. От них избавились. — Он глянул на россыпь костей внизу. — Но этим вампиршам здесь ничего не грозило. Они, наверное, долго просидели в укрытии и успели проголодаться. А ты знаешь, что бывает, если дома в холодильнике мышь повесилась.

Грег кивнул:

— Да, ты отправляешься на поиски еды.

— Точно. Они полетели попытать счастья на охоте, но в округе особо нечем поживиться. Только птицы и, возможно, мелкие зверьки. Улететь пенангалланы не могли, поэтому хватали, что придется. Оставался только один способ выжить — впасть в спячку. — Ибрахим взмахнул руками. — Та, что наверху, как видно, была поумнее. Она знала, что на охоте сильно не разживешься, потому и не полетела. А когда остальные вернулись, их ждал сюрприз.

— По вашим словам получается, что это она продырявила горшки.

— Думаю, да. Остальные прилетели в подвал, где оставили тела, сунули внутренности в уксус, но большая его часть быстро вытекла. Он исчез, не успев подействовать. Та девушка сверху тоже исчезла после того, как заперла сородичей. Наверное, где-то у нее был собственный горшок и запас уксуса, ведь она заранее продумала, что станет делать.

— Но разве она что-то могла сделать? — с недоумением спросил Грег.

— Ты все еще не понимаешь. — Ибрахим глянул вниз. — Разве эти кости и скелеты не говорят сами за себя? Головы беспомощно торчали из сухих горшков, желудки лопались и гнили. А безголовые тела только слепо корчились в темноте ловушки.

— А та тварь сверху? — поморщился Грег.

— Она потихоньку ими питалась, — сказал Ибрахим. — Благодаря чему и протянула все эти годы. — Он кивнул на скелеты и груды костей. — Ей не требовалось летать на охоту. В ее распоряжении были все эти тела — тела, которые еще двигались, тела, полные крови. Кусочек за кусочком она сдирала с них мясо, высасывала вены и артерии досуха. Наверное, так продолжалось долго и большую часть времени она спала — такой мы ее и нашли.

Желудок Грега скрутило в узел.

— Все, я сваливаю, — задыхаясь выпалил он и повернулся, ища лестницу.

— Сначала заберем то, ради чего пришли. — Ибрахим ткнул Грега пистолетом в спину и так, под конвоем, довел до бара. — Глянь под лестницей. Вполне возможно, что кабинет Мадам был именно там.

Грег выругался под нос. Ну, конечно, кабинет устроили бы именно в таком месте, чтобы и руку на пульсе заведения держать, и чужакам не было видно. Зря не поискал здесь внимательнее в свой первый приезд, возможно, вообще не пришлось бы подниматься наверх. Наверное, мадам хранила компромат в кабинете. Стоило воспользоваться головой и подумать. Не торчал бы здесь сейчас посреди ночи, в глухомани, в этом сумасшедшем доме с этой сумасшедшей тварью наверху и сумасшедшим узкоглазым внизу, что тычет в него стволом и вымогает половину найденного.

— Идем, — позвал сумасшедший узкоглазый. — Должно быть здесь, точно говорю.

Там, под лестницей, они его и нашли. Дверь была из металла, закрытая, но не запертая на замок, а за ней — кабинет. Или то, что когда-то так называлось. Налетчики ворвались сюда, вытащили из мебели ящики и разбили их ломами и топором, который до сих пор лежит поверх полки, выломанной из обшарпанного книжного шкафа у правой стены.

Напротив, у левой стены, стоял распахнутый сейф. Распахнутый и пустой.

Грег, заморгав, уставился на голую стальную полку:

— Ничего. Эти уроды забрали все с собой.

— Приглядись внимательнее, — мягко сказал Ибрахим.

Грег проследил за его взглядом, скользнув глазами по голому бетонному полу к середине комнаты, откуда начиналась дорожка из бумаг, или, скорее, того, что когда-то было бумагами. Теперь от них остался лишь коричневато-серый ворох обгорелых обрывков, среди которых кое-где поблескивали крошечные кусочки сожженных фотографий. От дорожки поднимался запах, столь же слабый, как у того уксуса — вонь давнего праха, под которым погребена всякая надежда.

— Сматываемся, — прошептал Грег.

Ибрахим покачал головой:

— Думаешь, я не знаю, что ты чувствуешь? Лично я хочу навсегда забыть о случившемся. Но прежде, чем все это останется позади, нас ждет еще одно дело. Та пенангаллан…

— Она мертва. Мы ее убили.

— Не совсем. Вспомни, пенангаллан не похож на других кровососов. Пока голова соединяется с пищеварительной системой, он все еще в состоянии летать и питаться. Одного кола здесь недостаточно.

— Зато с меня достаточно, — отказался Грег. — Не собираюсь в это впутываться.

— Вероятно, кол ее парализовал, по крайней мере на время. Но рисковать нельзя. Надо отрезать ей голову.

— Забудьте. С меня довольно.

Ибрахим его словно не услышал, но пистолетом в спину ткнул.

«Неужто выстрелит?» — подумал Грег и вспомнил о Берни Таннере. Вот и ответ.

Спросил он другое:

— Что вы от меня хотите?

Ибрахим кивнул на поваленный стеллаж справа:

— Вон там. Возьми топор.

Грег повернулся, ожидая выстрела в спину. Возможно, найди они компромат, это не было бы игрой воображения. Ничто не мешало бы Ибрахиму выпустить в него пулю, убить и забрать все себе. Никто бы даже не узнал. Впрочем, такая возможность все еще не исключается. Если они избавятся от пенангаллана, Ибрахим избавится и от него… ведь только он способен связать малайца с убийством Берни Таннера.

Итак, особого выбора не было, кроме как взять топор и сделать, что сказано. Но тут возникла новая идея: быстро развернуться и ударить Ибрахима топором прямо промеж глаз.

Предсмертные хрипы жертвы еще звучали в ушах Грега, когда он бросился к выходу из кабинета, пронесся через бар, миновал коридор и выбежал на улицу. В ушах еще звучали предсмертные хрипы жертвы.

Он забрался в машину и нашарил ключи, проклиная сломанный кондиционер, но радуясь ветерку из окон. Все еще душный воздух был чистым, без пыли и гнили, без уксусного душка, без смеси запахов старого пепла и свежей крови.

Кровь. Он убил человека, он стал убийцей. Но никто не знает, да и не узнает, если все сделать по-умному. Пусть даже кого-то занесет в дом, никакой связи с ним не найдут. Стоит купить завтра шины, и вот уже старые следы протекторов не соответствуют новым. Конечно, можно снять отпечатки пальцев с дверных ручек и топора, но их не с чем будет сопоставить; у него никогда не снимали отпечатки. И вообще, кто его будет искать, если нет никаких улик?

Так что ничто не мешает отправиться домой. Сейчас он заведет машину и спустится по склону холма, с каждым поворотом дороги все больше удаляясь от этого проклятого дома и этой проклятой твари. Вперед к свету и улицам, где ты с легкостью можешь найти дозу, найти ее и позабыть, что случилось. Он просто словил паршивый приход, на самом деле убийства не было, и не существует никаких тварей с золотыми лицами вроде той, чьи миндалевидные глаза, блестящие острые зубы и багровый рот сейчас отражаются в зеркале заднего вида.

Грег завизжал, и тормоза автомобиля тоже завизжали. Он выкрутил рулевое колесо, выкрутил и проиграл, потому что победить было невозможно, так же невозможно, как и свернуть с этой узкой тропы среди зарослей.

А затем тварь нависла над ним, приподнялась и ринулась вниз, хлеща и опутывая его своими внутренностями.

Скользкие кольца затянулись вокруг шеи, со стеблевидной ножки над ними нагнулось золотое лицо и, припав губами к шее, нашло артерию.

Ибрахим оказался прав. Теперь Грег понял, почему кола в сердце было недостаточно.