Мюнхен-72

Международный дебют советской команды, которой предстояло бороться за путевку в Мюнхен, состоялся в июле 1970 года на Республиканском стадионе в Киеве. Соперником олимпийской сборной СССР была сборная клубов Польской Народной Республики. Поляки победили — 2:1.

— Мне нравятся ваши футболисты, — говорил тренер сборной Польши Ришард Концевич обступившим его советским журналистам. — Почти каждый из них в отдельности — мастер футбола. Боговик, Онищенко, Трошкин подтвердили это сегодня. Но слаженного ансамбля, на мой взгляд, у вас пока нет.

Прошло чуть больше года.

В октябре-ноябре 1971 года олимпийцам предстояло провести ответственные матчи второго этапа отборочных игр с командами Австрии и Франции. Нужна была проверка боем. Для этого Спорткомитет СССР организовал в конце сентября в Киеве международный турнир с участием олимпийской сборной Советского Союза, болгарской команды «Спартак», венгерского клуба «Диошдьер» и киевского «Динамо».

В первом же матче олимпийцев с болгарами обнаружилась одна из проблем нашей команды — неумение точно завершать атаки. Лишь минут за пятнадцать до финального свистка Веремеев со штрафного забил единственный в этом матче гол в ворота гостей.

Матч киевского «Динамо» с венгерским клубом «Диошдьер», проходивший под проливным дождем, закончился с «сухим» счетом — 2:0 в пользу динамовцев.

Когда начался финальный поединок турнира между киевским «Динамо» и олимпийской сборной СССР, я сидел на скамейке запасных своего клуба. Почти весь первый тайм искоса поглядывал на старшего тренера Севидова: «Выпустит на поле или нет?» В олимпийской сборной вместе с другими сильнейшими футболистами страны играли четверо киевлян — Сергей Доценко, Стефан Решко, Владимир Трошкин и Владимир Веремеев. Так что из двадцати двух футболистов, вышедших на поле, пятнадцать были из киевского «Динамо». Свои против своих. Но матч носил далеко не семейный характер. Тон задавали мои одноклубники. А у олимпийцев игра не ладилась. Когда счет стал 2:1 в пользу «Динамо», Севидов жестом подозвал меня. Сердце радостно заколотилось. «Все-таки выпустит!» Я мигом подбежал к тренеру, присел рядом на корточки. Севидов мягко положил мне руку на плечо:

— Ты про Гершковича что-нибудь слышал?

— Который в московском «Торпедо» играет? я не понимал, к чему этот вопрос.

— Он самый, Миша Гершкович, — Севидов улыбался. — Очень техничный и быстрый паренек. Но когда к нему попадает мяч, то, говорят, забрать его назад можно только с помощью милиции…

Я понял, куда клонит тренер, и даже, кажется, чуточку смутился. А Севидов уже без улыбки продолжал:

— Сейчас, Олег, выйдешь на поле. Играй впереди, смело атакуй. Забьешь — молодец. Но при этом постарайся не терять из виду Толю Бышовца. Запомни, хороший пас партнеру — признак зрелости футболиста.

Сбросив с себя тренировочный костюм, я выбежал на поле и потрусил на левый край. Бышовец одобряюще помахал мне рукой. Я был на поле в основном составе «Динамо»! Конечно, радость переполняла меня, но как только я коснулся мяча, эмоции утихли. Захватила игра. Я помнил наставление Севидова. Пытался, конечно, сам пробить по воротам, но больше подыгрывал Бышовцу, и в конце игры мне удалось выложить Толе мяч прямо под удар — он забил третий гол в ворота наших олимпийцев! Они вновь, как и после прошлогоднего матча с поляками, покидали поле киевского стадиона понурив головы.

Наступил год XX Олимпийских игр. В чемпионате страны я уже регулярно выходил на поле в основном составе клуба. 16 июля 1972 года в международной товарищеской встрече против команды Финляндии я уже дебютировал в составе олимпийской сборной СССР. Матч проходил в небольшом финском городе Баса. Его стадион показался мне очень маленьким, с узким и местами неровным полем. Сразу подумал, что разогнаться на нем будет негде.

На семнадцатой минуте матча Гиви Нодия прошел по правому краю и из центра сильно пробил по воротам. Почувствовав ситуацию, я рванулся к вратарю на какое-то мгновение раньше удара Нодия и, помня уроки тактики, полученные еще в дубле, затормозил за несколько метров до голкипера. Вратарь не удержал мяч. В то же мгновение я добил его в сетку. Гол! Мой первый гол в составе олимпийской сборной!

Минут за пять до финального свистка форвард хозяев поля Паателайнен сравнял счет. В итоге — 1:1. Из Финляндии мы переехали в Швецию и там тоже довольствовались ничьей — 4:4. Мне вновь удалось забить гол. Я тогда, наверное, весь светился от счастья.

Последние сборы олимпийской команды проходили на базе Новогорска под Москвой. Стояло жаркое лето — до сорока градусов. В некоторых районах вокруг Москвы горел торф. На тренировках в прямом смысле слова с нас сходило семь потов. Но никто не роптал. Ребята работали с полной отдачей. Ведь решался вопрос, кому из кандидатов ехать на Олимпиаду-72. Я внимательно прислушивался к советам старшего тренера сборной Александра Семеновича Пономарева. К слову, мое знакомство с ним было довольно любопытным.

…Я приехал в Москву и шел в гостиницу «Пекин», куда велено было явиться членам сборной. В лицо я тогда знал лишь нескольких именитых игроков первой команды СССР. Подхожу к гостинице, а мне навстречу какой-то невысокий мужчина в коротком плаще, в кепке с маленьким козырьком. Перед самой дверью я остановился и пропустил его первым. Вскинув голову, он внимательно посмотрел на меня. Я на всякий случай поздоровался.

— Здравствуй, — негромко ответил он. — Твоя фамилия Блохин? А моя — Пономарев. Будем знакомы.

Я опешил. Об этом замечательном советском футболисте, заслуженном мастере спорта и заслуженном тренере СССР я много слышал. Читал, что он был стремительным, сильным форвардом, обладал мощным рывком и отличным ударом. Установил рекорд чемпионатов СССР по количеству забитых голов за все годы (мне бы тогда и в голову не пришло, что через десять лет именно я побью этот рекорд!). Я представлял себе старшего тренера сборной представительным, солидным мужчиной. Грешным делом подумал тогда: «Не может быть, что это тот самый Пономарев». Но на первой же тренировке я убедился в силе этого великого бомбардира. С мальчишеским обожанием смотрел, как Александр Семенович работал с вратарями сборной, бил по воротам, и завидовал его великолепно поставленным ударам. Он мог ударить с лета с носка — сложнейший удар! — и мяч пулей влетал в ворота.

…И вот Мюнхен. Мечта стала явью! Праздник открытия Игр XX Олимпиады был ярок и торжествен, как и подобает крупнейшим спортивным состязаниям современности. Потом стремительное течение событий Олимпиады несколько заслонило впечатления о празднике открытия. Для нас, футболистов, начались рабочие будни, а вместе с ними у меня произошла и некоторая переоценка ценностей. Я понял, а со временем твердо убедился в том, что футбольные турниры на Олимпийских играх по своему уровню, по классу соперников, по накалу борьбы уступают, скажем, чемпионатам Европы или розыгрышам европейских кубков, не говоря уже о чемпионатах мира.

Подгруппу, в которую наша команда вошла по жеребьевке, даже с большой натяжкой нельзя было назвать сильной: сборные Бирмы, Судана и Мексики. Первые две страны не значились ни на одной футбольной карте мира, а мексиканцы привезли на Олимпиаду в Мюнхен молодых малоопытных игроков. Наш стартовый матч мы провели 28 августа в Регенсбурге со сборной Бирмы. Я был запасным и весь первый тайм сидел как на иголках. Только на пятнадцатой минуте Виктор Колотое метров с двадцати пяти таким сильным ударом послал мяч в верхний угол ворот, что вратарь Тин Аунг не успел даже среагировать. Спустя минут десять после этого тренеры выпустили меня на поле вместо Володи Онищенко. До конца встречи Колотову, Андреасяну и мне не раз удавались удары по воротам, но неплохо играл вратарь сборной Бирмы, да и мы не всегда были точны. Первый наш матч на Олимпиаде закончился перевесом всего в один мяч. Мы уходили с поля с настроением школьников, ответивших учителю урок на троечку, чудом избежав двойки.

Через два дня в Мюнхене на олимпийском стадионе сборная СССР играла с командой Судана, которую тренировал англичанин Холлей. Накануне он рассказал журналистам, что принял команду лишь за два месяца до приезда в Мюнхен. До него суданцы готовились к Олимпиаде без тренера и проиграли подряд семь матчей африканским соперникам. Холлей говорил, что в Судане всего три травяных поля и развитие футбола сопряжено с множеством трудностей. Но в команде наших соперников я увидел (снова со скамейки запасных) рослых, физически крепких ребят, которые умело владели мячом, быстро бегали, правда, имели, на мой взгляд, слишком слабое представление о тактических принципах игры. Но сопротивлялись упорно. Сборная СССР выиграла матч со счетом 2:1, но, откровенно говоря, победа особого удовлетворения не принесла.

И все же выигрыш обеспечил нам выход в полуфинал, независимо от исхода матча с мексиканцами. Вероятно, поэтому 1 сентября в Регенсбурге мы уже без особого напряжения уверенно обыграли сборную Мексики — 4:1. Сравнительно легко дались команде победы и в финале над сборными Марокко (3:0) и Дании (4:0).

Наступило 5 сентября. Для нас этот день оказался днем крушения надежд на победу.

В городе Аугсбурге, что в шестидесяти километрах от Мюнхена, мы встретились с командой Польши. Игра складывалась сначала удачно. На двадцать восьмой минуте мы повели в счете: мне удался прорыв на левом фланге и точный удар в дальний от вратаря угол. Продолжаем атаковать. В первом тайме у поляков, пожалуй, не было шансов на успех. Лишь проходы Любаньского, как вспышки, озаряли игру польской сборной и напоминали нам, что надо держать ухо востро. Зато после перерыва нашему вратарю Евгению Рудакову все чаще приходилось вступать в игру. А тут еще за полчаса до конца встречи на поле появился Шолтысик. Я заметил, что наша оборона на правом краю начала давать трещины. Отсюда и пришла беда. Шолтысик на углу штрафной площадки обыграл Дзодзуашвили, тот пытался остановить соперника руками. Пенальти в наши ворота — и счет становится 1:1. Вскоре после этого мне удалось прорвать оборону поляков и точно ударить по воротам. Мяч в сетке! Но что это? Судья гол не засчитывает и показывает, что я забил его из офсайда. Перед самым концом матча снова рвется к нашим воротам Любань-ский, отдает пас Шолтысику. Удар — и второй мяч в сетке наших ворот.

Матч нами проигран — 1:2. С мечтой о первом месте пришлось расстаться. Убитые поражением, мы возвращались в Олимпийскую деревню. Приехали и не узнали ее. День, полный для нашей сборной драматических событий, для всей Олимпиады обернулся событиями трагическими…

Еще накануне Олимпийская деревня представляла собой пестрый разноязыкий веселый городок. И вдруг все переменилось. Деревня как вымерла. Ее оцепила мюнхенская полиция и солдаты бундесвера, вооруженные даже танками. Доступ на территорию Олимпийской деревни для всех лиц, кроме спортсменов, был строго-настрого закрыт. Что же произошло?

Вечером мы узнали, что на здание Олимпийской деревни, в которой жили члены спортивной делегации Израиля, был совершен налет группы лиц, принадлежавших, как здесь указывали, к экстремистской палестинской организации «Черный сентябрь». В результате налета имелись человеческие жертвы. Международный Олимпийский комитет и организационный комитет XX Олимпийских игр приняли решение временно прекратить Олимпиаду. В Мюнхен прибыл канцлер ФРГ В.Брандт. После всего случившегося, сменяя друг друга, мы ежедневно дежурили в своем корпусе до двух часов ночи. Откровенно говоря, настроение было испорчено. Очень хотелось домой…

Заключительный матч мы сыграли со сборной ГДР. Для нас игра складывалась удачно. Сначала я убежал от защитников, вышел один на один с вратарем и забил гол. Потом Хурцилава своим отменно поставленным ударом метров с тридцати провел второй мяч. Мы ведем 2:0. И тут так же, как и в игре с Польшей, ошибаются наши защитники: Капличный нарушает правила в своей штрафной. Пенальти в наши ворота. Гол. А во втором тайме мне показалось, что наша команда несколько сдала, и мы, буквально пересиливая себя, с трудом доигрывали матч. Вероятно, наше состояние уловили соперники. Они стали чаще обстреливать ворота сборной СССР. Один из дальних ударов, метров с двадцати пяти, угодил в цель. Ничья — 2:2. Добавочные тридцать минут игры прошли в обоюдной перекидке мяча в центре поля и не изменили результат. Согласно положению, мы и команда ГДР получили бронзовые медали.

Олимпийскими чемпионами стали футболисты Польши. Президент Международной федерации футбольных ассоциаций С. Роуз по окончании Олимпийского турнира заявил, что давно не видел команды, которая бы продемонстрировала в финале столь незаурядное мастерство.

На фоне общих побед советской олимпийской дружины — 50 золотых, 27 серебряных и 22 бронзовые медали! — «бронза» футболистов, конечно же, выглядела довольно тускло. Я тоже испытывал какую-то неудовлетворенность от встречи с олимпийским футболом. Правда, тогда я не особенно задумывался о причинах неудач нашей сборной. Но из множества оценок, появившихся в наших газетах, помню, мне особенно понравилась статья заслуженного мастера спорта Виктора Понедельника. В ней, в частности, говорилось:

«В течение двух сезонов мы все знали, что наряду с первой сборной, играющей в чемпионате Европы, у нас создана и существует олимпийская команда — молодая, энергичная, готовящаяся непосредственно к Олимпиаде. Команда, кстати, и завоевавшая в отборочных играх право на поездку в Мюнхен. А потом в самый последний момент по воле Управления футбола родился непонятный симбиоз нескольких разрозненных коллективов. Вот и получилось, что на Олимпийские игры прибыли в составе советской сборной три левых крайних форварда и ни одного правого, три передних центральных защитника и ни одного заднего, играющего в зоне, и т. д. и т. п. К тому же в коллективе оказалось несколько игроков из «Зари» и «Зенита», пусть и весьма перспективных, но которым ни опыт, ни мастерство не давали никакого права на майку с эмблемой сборной Советского Союза. Право это завоевывается всегда нынешними заслугами, а не будущими».

На мой взгляд, очень точная оценка.

Монреаль-76

…Прозвучал финальный свисток судьи, и со скамейки запасных в воздух полетели бутсы, пробковые шлемы, полотенца. Кубинские футболисты ликовали. Не кто-нибудь, а именно они произвели первую сенсацию футбольного турнира XXI Олимпийских игр. Включенные в турнир буквально накануне его начала вместо уругвайцев и, казалось бы, ни на что не рассчитывающие, кубинцы на олимпийском стадионе в Монреале свели матч вничью — 0:0 с олимпийскими чемпионами Мюнхена — сборной Польши! В этот же день в Торонто молодые бразильские футболисты также со счетом 0:0 закончили матч с командой ГДР.

Для нас, футболистов олимпийской сборной СССР, прямо скажем, это были неожиданные результаты. В Монреаль, на Олимпиаду, советская команда, почти полностью состоящая из игроков киевского «Динамо», приехала только за золотыми медалями. Нас настраивали только на победу. Основными конкурентами советской сборной считались футболисты Польши и ГДР. И вдруг фавориты турнира в играх с откровенно слабыми соперниками довольствуются нулевыми ничьими. Разумеется, такое начало нас вполне устраивало.

Первый матч мы провели против хозяев Олимпиады — сборной Канады. Уже на восьмой минуте Володя Онищенко, чутко среагировав на передачу Колотова, вышел один на один с вратарем и забил гол — первый гол Олимпийского футбольного турнира. Спустя три минуты тот же Онищенко, на приличной скорости сыграв со мной в стенку, снова завершил комбинацию точным ударом — 2:0! Откровенно говоря, соперник был не из трудных и показал, пожалуй, лишь одно завидное качество — высокий спортивный дух. Однако за две минуты до конца матча канадцам удалось забить в наши ворота гол. И нам пришлось довольствоваться победой со скромным счетом — 2:1. После игры Лобановский на пресс-конференции сказал:

— Счетом матча мы не удовлетворены. Равно как и действиями отдельных футболистов с середины первого тайма. Впрочем, надо понять, что это был первый матч Олимпийского турнира. И футболисты, естественно, волновались, переживали.

Итак, три команды, приехавшие в Монреаль фаворитами, начали Олимпийский турнир откровенно слабо.

В драматической, упорнейшей борьбе прошел второй наш матч — с командой КНДР. Дорога из Монреаля в Оттаву, где мы его провели, заняла часа два на автобусе. Местный стадион построен для игры в американский футбол — две трибуны и два яруса высоко и круто уходят в небо, газон поля весь в выбоинах. И все же не это стало главной трудностью в игре с командой КНДР. Я просто поражался мужеству и стойкости корейских футболистов, которых мы на первых же минутах буквально прижали к воротам. Однако защита соперников играла удачно.

За тринадцать минут до конца встречи на табло все еще были нули. И тут испанский судья Гуручета Муро назначил пенальти в ворота сборной КНДР за игру защитника рукой. Шла 78-я минута. Корейские футболисты долго протестовали против такого решения арбитра, и ему даже пришлось удалить с поля наиболее активного из возмущенных игроков — Ан Гил Вана. Колотов забил одиннадцатиметровый. Через пять минут после этого мне удался прорыв по левому флангу, который я завершил точным пасом в штрафную площадку. На передачу отлично среагировал Володя Веремеев и в красивом броске головой забил второй гол. Но даже после этого не все из нас смогли совладать с огромным нервным напряжением, которое в матче с таким, казалось бы, заштатным соперником испытывала наша сборная…

…Последний гол в матче с КНДР удалось забить мне. Ворвавшись в штрафную площадку, я заметил, что вратарь занял неверную позицию. В итоге — 3:0. Но с каким трудом, с каким напряжением сил далась нам эта победа.

Пять месяцев наша команда интенсивно готовилась к Олимпиаде. Накопилась усталость, но с этим, кажется, никто не считался. Тренеры составили программу, и мы, футболисты, должны были ее скрупулезно выполнять. Только и слышали: «Давай! Давай!» Приехали в Монреаль. Наши тренеры и их помощники — представители спортивной науки — уверяли нас, что мы отлично готовы к тому, чтобы выиграть первое место — стать чемпионами Олимпийских игр! Но, честно признаться, нам и на мяч смотреть не хотелось, настолько уставшими мы все себя чувствовали. Играли с огромным напряжением сил. В ходе самого турнира некоторые из нас говорили нашим тренерам об ошибках, допущенных на Олимпийском турнире еще в Мюнхене-72. Но, к сожалению, они повторились и в Монреале-76. К примеру, ни свет ни заря, когда после проведенных накануне матчей нам еще хотелось спать, всю команду в обязательном порядке поднимали на зарядку. Устали, не устали — не так важно. Программой нам были предписаны тренировки. И снова: «Давай! Давай!» И мы носились по Олимпийской деревне, а наши руководители спортивной делегации видели все это из своих окон и, наверное, радовались, как здорово и старательно выполняют свою программу советские футболисты…

А в это же время игроки сборных Польши и ГДР беззаботно прогуливались по деревне, почитывали газеты и журналы. Они смеялись и шутили, казалось, не обращая на нас никакого внимания…

Четвертьфинальный матч со сборной Ирана мы провели в небольшом городке Шербрук, расположенном в 165 километрах от Монреаля. Маленький стадион с низенькими трибунами утопал в зелени садов. Вокруг тишина, как на даче. Но нам было не до отдыха. Мы предполагали, что иранцы в игре с нами постараются укрепить оборону и основное внимание уделят защите. Согласно установке, мы должны были выманить соперников на свою половину поля, получить простор для своих действий и, используя в атаке скорость, добиться успеха. Несмотря на все наши старания, игра у команды не шла. Тренеры со скамьи запасных то и дело покрикивали: «Что вы сбиваетесь в кучу?», «Играйте шире!», «Растяните их!» Как и во встрече с канадцами, мы победили со скромным счетом — 2:1.

После полуфинального матча со сборной ГДР рухнули все наши надежды на победу в Олимпийском турнире. Во вторник, 27 июля, мы сыграли, пожалуй, лучший свой матч на Олимпийских играх, но далеко не лучший в своей практике. Мы отдавали много сил борьбе, но наладить командную игру нам так и не удалось. Ошибаясь в передачах, наши полузащитники порой сами срывали атаки. Не всегда уверенно действовала оборона. На 59-й минуте мексиканский арбитр Дорантес назначил пенальти в наши ворота за то, что Колотов неправильно атаковал Хоффмана. Дернер пробил в самый угол. Спустя семь минут грубо ошибся наш защитник Звягинцев — промахнулся по мячу. Полузащитник сборной ГДР Курбювайт, использовав эту ошибку, вышел один на один с Астаповским и забил гол. Проигрывая 0:2, мы предприняли настоящий штурм ворот противника. За шесть минут до конца матча судья назначил пенальти в ворота сборной ГДР. Колотов пробил точно. 1:2. А большего нам сделать не удалось.

После матча на пресс-конференции от тренеров нашей сборной выступал Базилевич.

— Мы поздравляем футболистов ГДР с победой и желаем им успеха в финале, — сказал он. — Это был матч равных, хорошо подготовленных к турниру соперников. Во многом исход борьбы зависел от того, кто первым забьет гол. Мы считаем, что пенальти в наши ворота был назначен неправильно. Мексиканский арбитр Дорантес перед этим судил на линии матч СССР — Канада, допустил тогда много ошибок. За это мы его критиковали, и сейчас он провел матч так же слабо.

Быть может, и была доля правды в резюме тренера, но нас, футболистов, его слова слабо утешали.

В последние дни августа дождь стал чуть ли не постоянным фоном Олимпиады. И во время нашего матча с Бразилией, в котором решалась судьба бронзовых медалей, он с первых минут встречи заморосил, а потом припустил всерьез. Уже на пятой минуте после моей передачи слева Онищенко в красивом броске головой забил эффектный гол. Сразу после перерыва мы вновь пошли в атаку. Нам удалось увеличить счет: заметив, что Назаренко в удобной позиции, я отдал ему пас, и он точно пробил по воротам — 2:0. Этот матч закончился победой нашей олимпийской сборной, завоевавшей в Монреале бронзовые медали. К слову, как было объявлено еще до начала Олимпийского турнира, право на получение медалей давалось тем футболистам, которые выступали на XXI Олимпиаде хотя бы в одном матче. Из 17 наших игроков, приехавших в Монреаль, не выступали только двое — вратарь Прохоров и нападающий Кипиани. Когда тренеров спросили, почему на поле так и не появился тбилисский динамовец, который в чемпионате страны показывал острую и результативную игру, они ответили: «Кипиани не совсем вписывался в ансамбль…» А на резонный вопрос: «Зачем же его взяли в Монреаль?» — никто так и не смог ответить.

Финальный матч ГДР — Польша был ярким и зрелищным. Несмотря на проливной дождь и неважное качество поля, обе команды показали высокий класс. Финальный свисток уругвайского арбитра Баррето зафиксировал счет 3:1 в пользу футболистов сборной ГДР, ставших олимпийскими чемпионами Мон-реаля-76.

В Монреале в составе сборной страны я завоевал свою вторую бронзовую олимпийскую награду. В домашнем музее вместе с ней хранится и очень дорогая для меня вещь — официальное приглашение с таким текстом:

«В честь победителей XXI летних Олимпийских игр.

Правительство Союза Советских Социалистических Республик

просит товарища О.В.Блохина пожаловать на прием

в пятницу 13 августа 1976 года, в 17 часов.

Кремлевский Дворец съездов».

Это — на всю жизнь. Там, в Кремле, находясь среди прославленных советских чемпионов и рекордсменов, я умом и сердцем понял, что труд спортсменов, их моральные и физические перегрузки, без которых невозможен большой спорт, победы олимпийцев нужны не только им самим. Они нужны людям, нашему народу. Такие победы — это уже не просто личное спортивное счастье, это счастье гражданина великой страны.

…Вновь, как и четыре года назад, бронзовая награда футболистов стала слишком скромным вкладом в общий блестящий успех советской сборной. Олимпийцы Советского Союза завоевали на канадской земле 125 медалей, в том числе 47 золотых, 43 серебряные и 35 бронзовых.

Третье место футбольной команды расценивалось обозревателями чуть ли не как поражение. Во многом их мнение я считаю справедливым. Ведь команда, выступавшая на XXI Олимпийских играх в Монреале, была мощной и могла, как и планировалось, выиграть Олимпийский турнир. Что помешало? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно проанализировать не только подготовку сборной к Олимпиаде-76, но и рассказать о положении дел в киевском «Динамо» того периода. Ведь сборная СССР тогда в основном состояла из футболистов нашего клуба, который в 1976 году переживал явный спад в игре. А перед спадом был фантастический взлет «Динамо» в двух предыдущих сезонах. Поскольку я был не только свидетелем, но и участником всех этих событий, постараюсь не только поведать о них, но и дать им свою оценку. А начну рассказ о своей команде с той поры, когда я только-только завоевывал место в основном составе киевского «Динамо».