— Высокий-Низкий Джек, — произнес Грег Стиллмен.

— Но ведь не так же его называли в меблированных комнатах?

— Они называли его просто Джек, он сам так себя назвал. О, или Джек Тюряга, или Джек Уголовник. Но не прямо, конечно, а за глаза.

Особенность анонимности нашего общества сводилась к тому, что все мы знали друг друга только по имени, так что приходилось придумывать клички, чтобы отличить одного Джека от другого. В церкви Святого Павла у нас были Длинный Джим и Джим Бегун. А моего поручителя прозвали Джим Армейский Жилет, потому как его редко когда видели без этого предмета одежды.

Было ли у меня прозвище — или, если вам угодно, погоняло, — я не знал. Оставалось лишь строить догадки. Мэтт Коп? Мэтт Сыщик? Впрочем, на сборищах в церкви Святого Павла я был единственным Мэттом, так что, наверное, необходимости в прозвище не возникало.

— Нет, ты пойми, ничего оскорбительного в прозвищах нет, — добавил Грег. — К тому же тюремный опыт пошел Джеку на пользу. Он понял, что получил по заслугам, понял, что никогда бы не оказался в тюрьме, если бы не пьянствовал. Но в прозвищах всегда надо искать логику. И Высокий-Низкий Джек… Что это означает?

— Не знаю. Слышал, так называл его коп из Шестого участка, когда я сам там работал. Но с тех пор, вплоть до сегодняшнего вечера, ни разу не слышал.

— От кого?

— От осведомителя, — ответил я и тут же задумался… Интересно: Дэнни Бой — прозвище или погоняло? Никогда не слышал, чтобы его называли по-другому, и, насколько мне было известно, в свидетельстве о рождении у него значилось: «Дэнни Бой Белл».

— И осведомитель знал Джека?

— Они никогда не встречались, и знает он о нем совсем мало.

— Но ведь откуда-то ему известно прозвище Джека, а вот я, например, не знал. И в отчетах по Четвертой ступени это имя не фигурировало. Я бы непременно его вспомнил, если бы слышал раньше.

— Он был азартным игроком? Картежником?

— Джек? Нет, не думаю. Хотя однажды говорил, что несколько лет назад провел на бегах целый день, но в основном только пьянствовал и ставок не делал. Ну, что-то насчет того, что завис в баре и не пришел вовремя в кассу сделать ставку.

— Иными словами, пьянство тогда помогло сэкономить деньги.

— Да, нет худа без добра.

В пабе «У Пугана» действительно имелся телефон-автомат, и я знал, что он в рабочем состоянии — видел, что по нему звонят люди, пока сидел и наблюдал, как Дэнни Бой хлещет водку «Столичную» — в объемах, способных возродить советскую экономику. И когда я собрался уходить, телефонная будка пустовала. Но я не стал пользоваться ею, вышел на улицу, свернул за угол. Первый телефон-автомат не работал, нашелся другой, исправный, через дорогу. Я опустил четвертак и набрал номер своего поручителя.

— Нет, еще не так уж и поздно, — поспешил успокоить он меня. — Слышу визг тормозов, а не крики пьяниц и алкоголиков. Отсюда вывод — ты звонишь с улицы.

— Ты единственный из всех, кто мог бы стать отличным детективом. Скажи, слова Высокий-Низкий Джек что-нибудь тебе говорят?

— Есть такая карточная игра, — ответил он. — Если не изменяет память, называется «сплит в океане». Или попросту сплит. Забыл, как в нее играют, но кажется, там надо набирать очки, и есть ключевые слова — верхняя и нижняя карты, джек и гейм. Да, вроде бы точно помню эту фразу — верхняя, нижняя, джек и гейм. Чем-то помог тебе?

— Не знаю.

— Я и сам не пойму, чем тут можно помочь, — хмыкнул мой поручитель. — Высокий-Низкий Джек. Верхней и нижней в покере называют позицию, когда стартовая и нижняя руки набирают большее количество очков, срывают куш. Но никак не возьму в толк, при чем тут Джек?

— Может, речь идет о валетах и картах высшего достоинства, — предположил я.

— Что, кстати, напомнило мне о еще одной игре, разновидности покера. Называется дро-покер, и там нужна пара валетов, чтобы открыться…

— Правильно.

— Но если ни у кого нет на руках валетов или карт выше, тогда побеждает игрок с самой низкой комбинацией. К примеру, если у него такие карты: пятерка, четверка, тройка, двойка и туз. Или же: шестерка, четверка, тройка, двойка, туз. Или еще один вариант: семерка, пятерка, четверка, тройка, двойка — все зависит от правил в данной игре.

— Вот уж не знал, что ты играешь в покер.

— Да так, баловался когда-то, и ставки не превышали бакса. Работал печатником, и играли мы на заднем дворе типографии, что на Хадсон-стрит. Но потерял всякий вкус к игре, когда однажды после большого запоя вдруг вышел из ступора посреди игры и не понял, почему делаю такие отчаянные ставки. «Джекс и Бэк», так мы называли этот вариант. Думаю, это тебе тоже не поможет. Как все прошло сегодня?

— Нормально, — ответил я. — Всегда приятно повидаться с Дэнни Боем. Ну и дал ему кое-какие здания, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки.

— И ты не выпил ни капли.

— Нет. А когда уходил, Дэнни подарил официантке кубик Рубика, причем с таким видом, точно это алмаз Хоупа.

— Это тот, на который было наложено проклятие?

— Теперь это на нее наложено проклятие. Очень надеюсь, что Дэнни сегодня повезет.

— А я надеюсь, что не слишком разозлил тебя сегодня. Можешь поблагодарить меня как-нибудь в другой раз. Надо же, Высокий-Низкий Джек. Еще одна игра — теннис. Ты предпочитаешь бить сверху, я — снизу. Или же есть какой-то другой способ?

Согласившись быть моим поручителем, Джим первым делом преподнес подарок — маленький кошелек из красной кожи для мелочи. В нем лежали четвертак и жетон на метро.

— Это для начала, — пояснил он. — Выходя из дома, убедись, что в нем лежат с дюжину четвертаков и с полдюжины жетонов на метро. Чтобы ты всегда мог позвонить и всегда мог вскочить в автобус или в вагон метро, возвращаясь домой.

— Прямо как у парня из мафии, — заметил я. А затем объяснил, что у каждого из таких парней, которых мы задерживали, лежали в кармане четвертаки общей суммой долларов на десять. Они опасались прослушки и всегда звонили только из телефонов-автоматов. Целая куча четвертаков иногда находила у них и другое применение — можно было зажать их в кулаке, и тогда удар получался более мощным.

Став трезвенником, я не испытывал желания кого-то бить, да и сомневался, что кто-то может прослушивать мой телефон. Но никогда не выходил из дома без запаса четвертаков и жетонов. И вот теперь потратил уже второй четвертак на звонок своему клиенту — как выяснилось, зря. Мало что узнал от него, как, впрочем, и он от меня. Но вроде бы он был доволен, что я продолжаю работать над делом, и расследование потихоньку продвигается. Хотя в целом у меня складывалось впечатление, что его не слишком интересуют результаты этого самого расследования.

По пути домой я задался вопросом: почему? У него тоже была дилемма — что делать и как лучше поступить, и он решил перепасовать этот мячик мне. А что сейчас происходит, не слишком его волновало. Он сделал то, что нужно, и мог теперь передать дело другому человеку.

Вполне в духе Третьей ступени: «Мы принимаем решение вверить наши судьбы и жизни в руки Господа Бога, поскольку только на Него и уповаем».

Я слышал эти слова бессчетное число раз: в дискуссиях на разных этапах, читал в «Как это работает», в «Большой книге» — сборнике в самом начале большинства собраний. Сама идея мне нравилась, а вот насколько она осуществима, я не понимал. Встречалось в литературе кое-что на тему ключа стремления — о том, что рано или поздно им можно отпереть любой замок. Весьма поэтичное сравнение, но я все равно, хоть убей, не понимал, о чем они там талдычат.

«Третья ступень вовсе не означает, что Бог будет заниматься вместо вас стиркой или выгуливать собаку». Еще одно высказывание, которое я часто слышал. И что тогда? Не надеяться на Бога и делать все самому, так, что ли? Странно получается.

— Не пей, — говорил мне Джим. — Не пей и ходи на собрания. Вот и все, что тебе пока надо знать.

В ячейке меня ждало сообщение от Джен: «Позвони в любое время до полуночи». Но сейчас шел уже первый час. Мы не подтвердили, состоится ли очередное свидание, и я решил позвонить ей прямо с утра. Нет, конечно, можно изобрести предлог и пропустить его на этой неделе, но не слишком ли поздно? Мне почему-то казалось, звонить в субботу утром и отменять свидание, назначенное на вечер того же дня, не слишком прилично. И еще я был уверен: этому можно найти логическое объяснение в «Большой книге» и в «Двенадцать и двенадцать», где настойчиво утверждается, что пресловутый ключ стремления играет главную роль.

Ради разнообразия я все же вспомнил, что надо делать перед тем, как лечь в постель, и опустился на колени.

— Благодарю за еще один трезвый день, — сказал я.

И ощутил свою правоту и глупость одновременно. Просто удивительно, как часто эти два чувства совпадают.