— Ма-ам? — голос Тимки раздался сразу после звонка в двери и какой-то быстрой невнятной беседы, — иди сюда! Это что?

Шанелька перед лаптопом откинулась на стуле, потягиваясь затекшей спиной. Встала, спихивая с колен толстого Темучина, тот недовольно муркнул, и свернув хвост в знаке возмущения, первым проследовал в коридор, где в прихожей топтался Тимка, держа в руках длинный цилиндр, обмотанный упаковочной бумагой.

— Курьер привез. На тачке. Я расписался уже, за тебя. Ничего?

— Нормально. А что это?

— А не знаю.

Вместе они прошли в кухню, Тимка сел, а Шанелька встала над пустым столом, вертя легкий цилиндр с какими-то печатями на боку, поверх размытых штампов и латинских букв.

— Ножницы, — Тимка потянулся длинной рукой, снял с крючка ножницы, щелкнул лезвиями, — давай, сама. Че написано-то?

Шанелька осторожно рассекла полоски скотча, развертывая несколько слоев вощеной бумаги.

— Смотри, Египет, вроде бы. Дальше длинное, — Тимка наклонил голову, читая буковки на белой наклейке.

— Пуруджистан? — у нее дрогнул голос.

Бумага упала на стол, легла полукруглыми скорлупами, обнажая прозрачную пластиковую тубу.

Тимка, который уже взялся за упаковку, чтобы перевернуть и внимательнее прочитать, изумленно присвистнул.

— Нифига себе! Это что? Орхидея?

Шанелька молча поставила тубу на стол, освободила пластиковые замочки, скрепляющие пластик. Сняла, убирая на табуретку. И села на другую, уставясь на сильный стебель, растущий из маленького керамического горшочка. Медленно расправляя длинные резные листья, стебель качнулся, расправляясь сам. И закачался поникший от собственной тяжести огромный цветок, белый, с длинными лепестками, собранными нежной рябью гофрированной поверхности.

— Нет. Похоже, лилия, — продолжил ботанические изыскания Тимка, трогая пальцем узкий кончик лепестка, — прохладный какой. Живой совсем.

Шанелька затаила дыхание. Бережно подвела руку, приподнимая цветок, как лицо ребенка. Засмеялась, глядя в нежно-сиреневую глубину с белой звездой, полную рясных тычинок вокруг упругого толстого пестика.

— Господи! Получилось. Тимочка, у нас получилось! Нет, это не лилия. Раньше он назывался — королевский цветок Хеит Амизи.

— А вот и нет, — Тимка подцепил пальцами маленькую карточку, примотанную к горшку скотчем, — дай ножницы, вот.

Перевернул жесткий прямоугольник к сияющему лицу Шанельки. Прочитал, выделяя слоги:

— Крис-нел-лия. Если я правильно, латинское перевел. А пахнет как! Обалдеть. Мам? Это от кого?

Они, не сговариваясь, глянули в сторону окна. За кружевной занавеской на фоне летней зелени был виден блестящий вишневый автомобиль и рядом с ним — фигура Димы Фуриозо, тот ходил, протирая тряпкой капот и крышу.

— Сейчас, — сказала Шанелька, быстро уходя в комнату, — сейчас я.

Вернулась, держа в руках смартфон, нацелила, фотографируя. Тимка закатил глаза, разглаживая на коленях бумагу с адресом.

— Ну, ессесвнн, как же не расшарить сходу любимой подруженьке! Привет, привет от меня, и когда уже приедет!? Скажи, Тимофей с Темучином исстрадались.

— Помолчи. Не понимаешь ты. Мал еще.

— Ессвсн, — согласился Тимка, осторожно поворачивая горшок и чихнул, вдохнув еле заметное облачко пыльцы, реющее под лепестками.

Движением пальца Шанелька отправила снимок Крис. И снова засмеялась, поворачивая экран к сыну. Там, во входящих сообщениях открылась похожая картинка — такой же цветок, а рядом улыбка на смуглом лице Крис — в ее комнате на фоне светлых обоев.

— Как ты сказал, называется? Криснеллия? Вот же Джахи, рыцарь кхер хеб в тагельмусте. Это же наши имена? Крис и Нелли. Ты понял? Теперь это наш цветок!

— Не ругайся, — Тимка подхватил под живот Темучина, сунул его ближе к лепесткам. Кот чихнул, подергивая усами и обнюхивая новое.

— Тагельмуст — это такое покрывало, которым истинный кхер хеб закрывал лицо, охраняя небесную анэ Хеит Амизи.

— И тут Остапа понесло, — процитировал Тимка, поднялся, отпуская кота, — Дима возвращается, ты ему расскажи, про тамельгуст свой и кхер как его там хеб. А я пока в коридоре помаячу. От греха…

Он открыл двери и посторонился, впуская в кухню Диму с тряпкой в измазанных руках. Тот втянул запах, посмотрел на цветок, потом на счастливую Шанельку. Она подошла ближе, обняла его, прижимаясь к майке.

— Я тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, Нелькин. Ничего себе. Значит, все получилось? Сумел, таки, ваш библиотекарь?

— Сам видишь.

— Кристина знает? Ну, отлично.

— Ура, — вполголоса сказал в коридоре Тимка, — пошли, Темучин, почитаем пока упаковку.

Легонько подпинывая кота в пушистый бок, он пошел в комнату, неся в руке смятые листы крафтовой бумаги.

А двое остались стоять, глядя на королевский цветок, получивший новое имя — одно на двоих.