В нужном переходе было пусто. И тихо. Вернее, копился и утекал обыденный шум подземной жизни — шарканье и топот, невнятный говор, прибой дальних поездов за поворотом. И вместо пустоты — идущая мерно толпа, кто-то встречный, упрямо расталкивающий прохожих, мигание неонок на стенах, блеск мраморных панелей, опрокинутая урна вдалеке и к ней — уже уборщица в сером халате с длинной шваброй наперевес.

Подруги медленно прошли до угла, вернулись, встав там, где совсем недавно звучала скрипка и гитара.

— Ну, — сказала Крис и Шанелька печально услышала в ее голосе скрытую досаду, — ну… что ж.

— А давай зайдем, — попросила Шанелька, — туда, к поездам, на платформу. На чуточку совсем.

— Нелькин, поезда ходят каждые пару минут. Они давно уехали. Посчитали свое бабло и свалили. Спать. Или завеялись в какой клуб.

— Жалко, не знаем в какой.

Крис задрала маленький подбородок:

— Ты полагаешь, я стану гоняться по всем клубешникам за каким-то, каким-то…

— Полагаю, — кротко согласилась Шанелька, — какой-то тебе пять лет назад приснился. А дреды у него были? Тогда?

— У него даже кеды были. Эти же. «Конверс» со звездой.

Шанелька искоса посмотрела на расстроенную подругу и не стала спрашивать дальше. Чем они там занимались, во сне, какой он был — сон про парня, укравшего сердце. Вздохнула. Какая история пропадает, у нее на глазах. Хотя. Почему пропадает. Счастье нынешнего занятия ее в том, что можно наплевать на реальную жизнь с ее печальными мудростями, отрицающими удивительные совпадения, и сотворить другую реальность, где есть логика, обязательно, но она торжествующе приемлет случайности, совпадения, рояли в кустах.

У нее даже пальцы зачесались, так хотелось оказаться в большом кресле с маленьким нетбуком на коленках. И пусть рядом мурлычет безымянный котей царской масти, как сказала Крис — лиловый пойнт. Тем более, никуда не ушла и сказка о паутинной музыке, сплетаемой девушкой в полотно горячих желаний. Кажется, это жадность. Многовато замыслов для одной отдельно взятой Шанельки. Но с другой стороны, чего оглядываться на какие-то нормы. Вдруг все получится и потом она будет удивляться, что хотела убить новую сказку, просто не дав ей родиться.

— Ладно, — голос Крис оторвал ее от размышлений, — билеты наши, скорее всего, улетели уже. Точно, улетели, там толпа слонялась, в надеждах. Давай пройдемся на платформу. Но выйдем опять тут, ясно? Погуляем вокруг.

— Консерватории? Кругами? — уточнила Шанелька, — там красиво, да?

— Где? — направляясь к эскалатору, рассеянно спросила Крис, — наверху? Ну… Ой. Да. Конечно.

Шанелька искоса посмотрела на смуглое лицо под косыми темными прядями. Удивилась выражению. Казалось, Крис решает сразу две проблемы, и нужно делать это одновременно, не откладывая. Это когда Тимка был мелким, сравнила Шанелька, и болел, орал в кроватке, а нужно было, чтоб каша не убежала. Хоть разорвись.

На платформе было пустовато, только что разошлись поезда, в обе стороны, подхватив желающих уехать. Подруги медленно прошлись между мраморных колонн, от одного выхода к другому. Вернулись в центр зала. Крис вытащила мобильный, посмотреть время. И вдруг уставилась поверх плеча подруги в сторону темного туннеля, куда уходил узкий край платформы, уже закрытый для посторонних и огороженный техническими столбиками.

— Посмотри.

Она пошла, и Шанелька заторопилась следом, к сидящей на корточках маленькой фигурке с яркими блестящими черточками на спутанных волосах. Лицо сидящей мешал разглядеть канатик с запретительной табличкой.

Крис встала у края платформы, взялась за жиденькое перильце.

— Эй!

Теперь Шанельке было видно узкое бледное лицо с неровными пятнами румянца. Кожаная куртка с обрезанными рукавами торчала горбом, скрывая ссутуленную фигуру. Руки лежали на острых джинсовых коленках.

— Ты меня слышишь? Девушка! Вы меня…

Из туннеля сверкнуло, завыло, выкатился первый вагон с машинистом, похожим на куклу, понеслись мимо, притормаживая, разрисованные другие вагоны. Лязгая, стали открываться двери, за спинами образовались толпишки, тут же рассасываясь и перемещаясь. Порция вечерних людей утекала вверх, как вода, только наоборот.

Давешняя флейтистка подняла испуганное лицо и, не вставая с корточек, продвинулась еще дальше по узкому карнизу, ведущему в темную глубину туннеля.

— Обкурилась, что ли, — с досадой сказала Крис, махнула рукой, успокаивая и маня к себе. Хотела договорить, но с другой стороны приехал встречный и все повторилось.

— Мы вас слушали, — еще раз попыталась Крис, наклоняясь через ограждение, — сегодня. Сейчас вот. У вас все нормально? Не лезьте, там опасно.

— Мы только спросить! — пришла на помощь Шанелька. И улыбнулась, как улыбалась в библиотеке новеньким, которых приводили за руку мамы, бабушки, реже — папы, оставляли, вытирая нос и шепотом наставляя «слушаться тетю» и «я скоро приду».

— Что? — сипло спросила в ответ девушка. Быстрым движением вытерла глаз. И губы тут же скривились, задрожали.

— Сюда идите, мы сами. Без никого. Нам узнать надо.

— Мы вам поможем, — вдруг пообещала Шанелька уверенно, — что случилось-то?

Та поднялась, везя курткой по гладкой стене, одернула подол, возвращая одежку на место. И вдоль стены подошла ближе, все так же кривя губы. В руке крепко сжимала толстую трубку флейты.

— П-п… — она прервалась, справляясь со слезами, а тут снова приехал поезд, с другой стороны и слов все равно не было слышно.

Под порционный шум девушка, пригибаясь, вылезла обратно на освещенную часть платформы и снова заговорила, переводя блестящие глаза с одного внимательного лица на другое.

— Прос-сперо забрали. Менты. И Ваську тоже. А я убежала.

— За музыку?

Девушка затрясла головой, пересыпая яркие блестяшки.

— За драку. Гопота. Набежали, когда мы. Считались мы, тут, сбоку. На-абежали. А после свалили, сволочи. Ваське навесили фингал, а Перышку…

Она снова шмыгнула.

— Руку. А ему играть! И забрали! Мне куда теперь? И денег нету же.

— Куда? Повели куда?

Обездоленная махнула рукой в сторону эскалатора.

— Куда-то вот. Я спряталась.

Крис подумала, шевеля руки в карманах плаща. Не замечая своего взгляда, сурово смотрела на унылую флейтистку. Потом повернулась.

— Пошли. Там, наверное, дежурка какая. В любом случае спросим, куда повезли. Если повезли. Ты фамилии знаешь?

— Конечно, — обиделась девушка, торопливо идя рядом и прижимаясь к Крис, чтоб не огибать колонны с другой стороны, — мы же на одном курсе. Коньков Васька. А Перышка фамилия — Гарсиа.

— Хоть не Ибаньес, — усмехнулась Крис, — пафосный какой псевдоним выбрал.

— Зачем псевдоним, — снова обиделась девушка, — он испанец, чистокровный.

— Ого. Романтика. Не то что Вася Коньков. Что?

— Хоть не Козлов, — повторила громче Шанелька, — простите, это нервное. А вас как? А то не познакомились же.

Крис фыркнула, сходя с эскалатора.

— Я не из вежливости спросила. Их же вытаскивать придется.

— Марианна, — с вызовом ответила флейтистка, — а фамилию не скажу!

— Меня зовут Нелли, — поспешила разрядить обстановку Шанелька, — а это Кристина. Красивое какое имя — Марианна.

Она незаметно толкнула Крис и та, передумав ответить, просто кивнула. Но лицо оставалось скептическим. Знаем мы таких марианн, было написано в прищуренных глаза и выразительно сложенных губах.

Но впереди, в самом конце кассового зала светила полуоткрытая дверь и Крис выбросила из головы остальное. Поправила волосы.

— Так. Учитесь где?

— В консерве, — удивилась девушка, тряхнув своей флейтой, — а живем под Москвой, в Железке. Мы там квартиру снимаем. Трешку. Мы и еще пять человек.

— Весело, наверное, соседям. Ладно, я поняла.

Она поправила на плече ремешок сумки, улыбнулась, расправляя плечи, и распахнув плащ, стукнула в деревянную панель, за которой кто-то смеялся и кашлял.

— Извините. Вы дежурный? Очень приятно. Кристина Андреевна Неверова. Обозреватель журнала «Эсквайр», колонка новостной хроники.

— О Господи, — пробормотала Шанелька, отступая на шаг в попытке спрятаться за Марианну, которая была на полголовы ее ниже.

— К вам тут мой племянник попал, музыкант. Недоразумение вышло.

Дальше Шанелька старалась не вслушиваться, гоня от себя панику. Но маленькая Марианна, прильнув к полуоткрытой двери, сдавленным шепотом докладывала о происходящем:

— Документы просит. Что-то показала. Слышно плохо. Смеются чего-то?

Она вытянула шею, ступая почти в комнату, и Шанелька оттащила ее за обрезанный рукав куртки. А та, вдруг заспешив, сама отскочила назад, и дверь распахнулась. Крис вышла, кивая спутнику — толстому мужчине в форме с фуражкой в руке.

— Ого, — мужчина оглядел растерянных дам, — сколько защитниц. Все, что ли, журналисты?

— Марианна, э-э-э, Крутинская, представитель студенческого движения «За всеобщую гармонию окружающей среды», — у Крис на лице играла официально-вежливая улыбка, в руке мигал мобильник, ожидающий ответа на вызов, — алло? Да, Валерий Аксенович, да, нашли. Ничего страшного, но, если вы подъедете, мы мальчиков быстрее заберем.

Отняв трубку от уха, вполголоса пояснила стражу порядка:

— Зам генерального директора концерна технических технологий курирует студенческие движения, ребята утром обязаны быть. Быть, а, да, на акции, одобренной кабинетом президента.

— Да, — пискнула Марианна, расправляя узкие плечи и одергивая куртку.

Кристина ожгла ее предупреждающим взглядом. И вежливо напомнила толстяку:

— Адрес. Диктуйте, я передам.

Хмыкая, толстяк продиктовал адрес. Неловко принял руку Кристины, которую та поднесла несколько выше, чем полагается для пожатия, но не совсем уж к лицу, чтоб сразу кинуться целовать. Потряс на весу, потом все же чмокнул, довольно улыбнувшись. И помахав, отступил за двери.

Втроем они вылетели из тугих дверей станции, прошли за угол и остановились, переводя дыхание. Наверху царила городская, полная огней и звуков, ночь. Марианна топталась, переводя взгляд с горящего лица Крис на взволнованное лицо Шанельки.

— Я думала, ты сейчас, — заговорила та, — за моим бейджем. Думала, ой, ну…

Крис помахала глянцевым прямоугольником:

— Не ты одна в сумке таскаешь, на счастье. Мой тоже при мне.

— И вовсе не Крутинская, — снова обиделась Марианна, — Пеночкина моя фамилия. Когда будете писать, в журнал, не забудьте.

— Вертинская, Крутинская, — махнула рукой Крис, — сошло и ладно.

— Когда будем писать, обязательно вспомним, — поспешила утешить обидчивую флейтистку Шанелька, — Криси, а теперь чего?

Крис покусала губы, соображая. С тоской поглядела в сторону Кисловского переулка, где в десятке минут неспешной ходьбы остался зал консерватории и равелевское «Болеро». Сказала с надеждой:

— Шанель… Может пробежимся обратно? Буквально на полчаса. Или потом? Успеем мы их вызволить, пока не кончился концерт?

Шанелька с подозрением уставилась на подругу. Что-то странное с ней творится. Все равно опоздали и билетов нет, к чему теперь туда? А рвется так, будто важное что-то. Упускается.

Марианна завертелась, выразительно вздыхая и чуть ли не дергая подруг за рукава. Напомнила:

— Нам же домой еще. Электричка же. Вечером мало ходят.

— Шанелька… — Крис явно собралась что-то сказать.

И тут у Шанельки запиликал мобильник. Она махнула рукой, извиняясь. Улыбнулась, увидев на экране номер.

— Дима? Ну, какой ты молодец. Конечно. Конечно, рада, ты мой чудесный. Да ты что?!! О-о-о…

Отошла в сторону, отворачиваясь, чтоб осенний ночной ветерок не мешал слушать. Не заметила, что Крис последовала за ней, прислушиваясь с радостно удивленным лицом. А следом мелко ступала Марианна, снова любопытно разглядывая подруг по очереди.

— Ну, видишь? Я же говорила, у нас все получится! Я ужасно рада. Конечно, люблю. Соскучилась? Ужжасно соскучилась. Как дракон соскучилась. И Оля? Вы просто молодцы-молодцы. Так ей и скажи. Да. Да. Мы? О, мы тут в самом центре, так красиво, огни кругом, все светится, как на елке. Я? Через час, да. Обязательно.

Рассмеялась, блестя глазами.

— Вот ты какой. И я тебя целую тоже. До встречи.

Она сунула телефон в карман и все еще улыбаясь, повернулась.

— Ну что? Командуй, воевода. Ты чего радуешься?

— За тебя.

Шанелька важно кивнула. И снова рассмеялась. Втроем они пошли от метро, по тротуару, к нарядным домам, в направлении, куда указывала Крис.

— Значит, план такой. Мы с Марианной сейчас в отделение. Азанчеев туда подъедет, дальше разберемся, кто и куда. А ты.

Она оттеснила подругу в сторону, сунула в руку прохладную связку:

— Вот ключи, код ты знаешь. Смотри, на автобус надо успеть, последний в десять идет. Принца там покорми, я жрачку на столе положила. Давай, в темпе.

Улыбнулась, быстро чмокнула растерянную Шанельку в щеку. Сказала на ухо:

— Буду утром.

Вдвоем с Марианной они пошли быстро, почти побежали, и через пару минут скрылись среди людских силуэтов, заполняющих вечерние улицы.

Шанелька стояла, собираясь с мыслями. Что-то странное происходит с Криси. То держала ее при себе, как пристегнутую, а теперь практически прогнала, ключи сунула. И — будет утром. Но с другой стороны, разве не было у них разговора недавно, насчет прямо в небо, прямо в счастье. Именно этого и пожелала она подруге, и похоже, ее желание сбывается. Правда, как-то слишком стремительно. Сейчас они выручат из отделения незадачливых музыкантов, и Крис останется на свидание, с золотоволосым гитаристом Просперо Гарсиа. Так уверенно она все совершила. Будто и не сомневается, что он тоже захочет. Хотя видела его только во сне, и сегодня, когда пел, он ее не узнал. А может быть, так и надо? Если хочешь, чтоб желания исполнялись?

Она повернулась и побрела обратно, ко входу в метро, который за сегодня изрядно ей надоел. Конечно, можно бы погулять по ночной Москве, благо погода вполне подходит — прохладно, но не зябко, без сырости и без сильного ветра. Шанелька и хотела предложить Крис. Пусть бы взяла своего таинственного испанца в кедах «конверс», и бродили бы, как это бывает в кино.

Но одна — неуютно и как-то опасливо, а еще этот автобус. Уйдет, и где ночевать?

Снова стоя на эскалаторе, она спросила себя, а чего пожелала сегодня ты сама, Нель-Шанель? Не любимой подруге, а — себе?

И кивнула, дождавшись гремящего поезда и усаживаясь внутри на пухлый диванчик. Самым сильным и острым желанием было оказаться дома, в кресле, чтоб ночь вокруг. И — писать. И вот оно исполняется, эдак неумолимо. Не будет вечерней болтовни по душам, медленного ужина. А будет тебе, Нель-Шанель, пустая и тихая квартира, маленький теплый кот под рукой, накормленный его высочество принц Мориеси в своих просторных чертогах с гамачками и качелями. Пиши, хоть до самого утра.

* * *

Глубокой ночью Шанелька стояла на балконе, и моргая усталыми глазами, прикидывала, удобно ли будет позвонить Крис, узнать, что и как. Или просто кинуть ей смску, с пожеланиями, чтоб все было супер и замечательно.

Но, докуривая сигарету, решила, любое напоминание о себе станет лишним. Лучше утром, совсем поздним утром. Тем более, сама Криси молчит. Наверное, все там у них хорошо.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — шепотом сказала Шанелька по суеверной привычке, чтоб не сглазить.

Съела в кухне кусок ветчины, заедая кусочком серого хлеба, украшенного по корочке всякими семечками. И ушла в кресло, прихватив чашку с кофе и пару сухих вкусняшек для спящего котенка.